Сьюзен Кэрролл "Ночной скиталец"

taniyska,Sig ra Elena спасибо за прекрасный рождественский подарок!!!!!!!!!!!

Поздравляю всех с Рождеством!!!!!!!!!
___________________________________

taniyska,Sig ra Elena, спасибо за продолжение!!!
С Рождеством Христовым!!!
_________________

taniyska, Sig ra Elena, спасибо за новую главу.
Прекрасный перевод и замечательный подарок.
Забавно, что и в этой книге Ланцелот погружен в традиционные душевные терзания. Наверное без этого не объяснить канонический период безумия первого из рыцарей. А здесь ему крышу снесет, или обойдется?

Спасибо!!!
___________________________________

taniyska, Sig ra Elena, спасибо за продолжение!
Всех с Рождеством!

taniyska, Sig ra Elena, большое спасибо за продолжение
Поздравляю с Рождеством!
_________________

Ой, я чуть не пропустила новую главу!

Даже не знаю, кто из братьев в этой главе мне больше понравился. Оба понравились! Ланс не побоялся вынуть пулю , а Вэл взял боль Розалин на себя! Теперь опять Ланс хочет преобразиться в Ланселота. Интересно, как среагирует Розалин?

taniyska, Sig ra Elena, спасибо, девочки! Перевод шикарный!

Большое спасибо за перевод новой главы!!!
Уволокла к себе на склад...
_________________

taniyska, Sig ra Elena, большое спасибо за поздравление и за перевод!

taniyska, Sig ra Elena,большое спасибо за продолжение !!!
_________________

 » Глава 9

ГЛАВА 9

Перевод: taniyska
Вычитка: Sig ra Elena

В этом году у нас выкладка глав совпадает с праздниками Поздравляем вас, милые читательницы, со Старым Новым годом. Пусть теперь уж точно все горести и невзгоды останутся в старом году, а впереди вас ждут только радость и счастье!

Розалин поглубже зарылась в подушки. Она со страхом разглядывала незнакомую огромную спальню, раскинувшуюся за пологом кровати: темную неизведанную территорию, освещаемую только резкими вспышками молний. Когда громкий разряд грома сотряс окна, она вздрогнула и подтянула простыню до самого подбородка. Прежде она никогда не боялась гроз, но даже ветер и ливни здесь казались сильнее, чем успокаивающие дожди над ее садом в Кенте.
Гром ревел, молнии неровными зигзагами разрывали небо с жестоким великолепием, которое так подходило этой дикой местности, этому грозному дому, возвышающемуся на вершине скалы. Розалин с ужасом, мельком, увидела это место, будучи в надежном убежище рук Ланса, когда он снимал ее с седла. Сквозь пелену боли она едва рассмотрела внушительное, но неказистое поместье, граничащее с высокими зубчатыми стенами и древней тюрьмой старого замка. Здесь как будто стирались временные границы: моргнешь – и века сменяют друг друга.
Замок Леджер. Само название навевало мысли о некой темной тайне. А теперь Розалин, в сущности, оказалась пленницей в его стенах, удерживаемая здесь своим ослабленным состоянием. Какое-то время она беспокойно дремала, но была разбужена грозой. Лекарство, которое Вэл Сент-Леджер заставил ее выпить, должно быть, содержало опий, потому что пульсирующая боль в плече утихла.
Но даже без изматывающей боли ей не оставалось ничего иного, кроме как смотреть в темноту, беспокоясь о своей горничной, думая о том, что Дженни будет волноваться, когда ее госпожа не вернется в гостиницу. Бедная девушка никоим образом не могла узнать, что Розалин угодила в последнее место на земле, где желала бы оказаться.
В кровать Ланса Сент-Леджера.
Когда молния освещала комнату, она повсюду замечала следы его пребывания. Казалось, аромат Сент-Леджера, мускусный и волнующе мужской, пропитал даже простыни. «Такой интимный, будто Ланс ласкает мое тело своими сильными смелыми руками,» - подумала Розалин, содрогнувшись.
Почему он настаивал на том, чтобы привезти ее сюда, вместо того, чтобы отвезти обратно в деревню. А ведь она умоляла его сделать это. Сент-Леджер совершенно ясно дал ей понять, что последовал за ней к озеру только чтобы вернуть меч, и даже то, что она была ранена, оказалось для него не более, чем досадным недоразумением.
Она помнила ярость в его голосе, язвительные замечания, которые он бросал ей в лицо.
«Открой свои глаза, маленькая дурочка. Нет никакого волшебного озера… никакого Экскалибура.»
И глядя на покрытый грязью меч, ставший внезапно таким заурядным в бледном свете луны, Розалин поняла, что Сент-Леджер был прав. Даже вообразить иное было нелепым… И нелепой была взрослая женщина, которая до сих пор не может отделить реальность от фантазии, которая даже не уверена, что хочет сделать это.
Несмотря на все страхи и беспокойства прошедшей недели, она была на удивление счастлива, впервые почувствовав себя живой с тех пор, как умер Артур. Розалин охраняла и защищала этот старый меч, веря, что помогает сэру Ланселоту дю Лаку, участвует в каком-то приключении. Действительно ли ее голова была такой пустой, а ее жизнь такой бесцельной, что ей приходилось наполнять их глупыми мечтами? Розалин боялась, что это было именно так.
В противном случае, ей не было бы настолько больно избавляться от романтических иллюзий о сэре Ланселоте. Но ей было больно. Потому что без этих фантазий она бы вновь стала такой, какой была, когда впервые приехала в Корнуолл. Одинокой вдовой и ничем большим.
От этой мысли у Розалин перехватило дыхание, и она бессильно заметалась по подушке, отчего толстая повязка из ткани на ее плече немного сдвинулась, и девушка замерла. Осторожно пошарив под свободным лифом большой ночной рубашки, одолженной ей одной из горничных Сент-Леджеров, Розалин попыталась привести повязку в порядок, чтобы та была зафиксирована точно на ее ране.
Она была удивлена, что эти движения не вызвали новый всплеск боли. Даже палец, из которого удалили занозу, еще болел бы. Из ее плеча вытащили пулю, а Розалин ничего не чувствовала.
Ланс заявил, что его брат был талантливым целителем, но это было по-настоящему удивительно, тем более что Розалин не смогла вспомнить, что конкретно сделал с ней Вэл Сент-Леджер. С того момента, как он сел рядом с ней на кровать и взял ее ладони в свои, воспоминания Розалин становились туманными. Она думала, что, должно быть, потеряла сознание. И все-таки это было больше похоже на сон: золотистое тепло, медленно растекающееся по ее венам, уносящее ее боль.
Когда она открыла глаза, все уже закончилось, пулю вынули из плеча, невыносимая боль исчезла. Девушка обнаружила, что Ланс и Вэл Сент-Леджеры с серьезными лицами склонились над ней. Вэл выглядел бледным и измученным, но все же, казалось, что все ее страдания отражались в глазах Ланса…
Нелепо, конечно, особенно мысль о том, что она, якобы, увидела на лице Ланса что-то, кроме насмешки и раздражения. Еще одно свидетельство ее разгулявшегося воображения. Можно было бы предположить, что после всего, что случилось вечером, она, наконец, поумнеет.
Но, казалось, умнее она не стала. Иначе ей бы не привиделось, как что-то движется за столбиком кровати. Ее пульс ускорился. Она крепко вцепилась в одеяло.
«Где же вспышка молнии, когда она так нужна?» - в отчаянии подумала Розалин. Пытаясь приподняться на локте, чтобы вглядеться в темноту, она уверяла себя: «Не будь глупой. Там ничего нет, только тени, отбрасываемые гардеробом в дальнем углу».
Но гардеробы, как правило, не обладали способностью перемещаться, приближаясь, пока не достигали ножек кровати и принимали форму мужчины. Высокого, с широкими плечами.
Сердце Розалин подскочило к горлу, и в течение секунды она думала, что это Ланс, который прокрался к ее ложу. Эта мысль и встревожила ее, и заставила загореться от странного возбуждения.
Молния сверкнула за окном, высветив резкие очертания фигуры. Струящиеся темные волосы, четкие линии профиля напоминали Ланса, но нерешительность поведения, печальное выражение лица принадлежали совершенно иному человеку. Так же как и блестящая кольчуга, в которую было заключено его могучее тело.
- Миледи? – позвал глубокий голос, тот, который она желала услышать в течение столь многих ночей. – Я разбудил вас?
Полузадушенный всхлип радости вырвался из горла Розалин,
но отчаяние заставило ее немедленно подавить его. Она откинулась на подушки, слезы подступали к глазам.
- Уходите, - прошептала она. – Вы ненастоящий.
- Миледи, клянусь вам, что я настоящий, - сказал призрак. – Иначе мое сердце не болело бы так сильно при виде вас, такой бледной и несчастной.
Розалин решительно зажала руками уши и закрыла глаза так крепко, что слезы потекли по щекам. Она оставалась в таком положении несколько секунд, прежде чем отважилась снова открыть глаза, без надежды на чудо, уверенная в том, что он исчез.
Он все еще был здесь, глядя на нее с такой нежностью, что этого было достаточно, чтобы заставить ее сердце разбиться.
- Нет, миледи. Вы должны лежать спокойно. Вы были очень сильно ранены, - воскликнул он с волнением, когда она с трудом села.
Игнорируя его, Розалин с яростью пыталась нащупать свечу и коробку с трутом, которые оставили для нее на прикроватном столике.
- Вы не настоящий. Вы… не… настоящий! – бормотала она. -Всего лишь плод моего воображения. И как только я зажгу эту свечу, вы исчезнете.
- Нет, миледи. Уверяю вас… - его протесты затихли, пока Розалин боролась с кремнем и трутом. Ее руки дрожали так сильно, что понадобилось много времени, чтобы высечь искру. Но она справилась, заставив фитилек загореться. Когда свеча залила все вокруг мягким светом, она подняла ее так, что свет упал на рыцаря, освещая черную шерстяную тунику и кольчугу, которые принадлежали воину из другой эпохи. Но его лицо, благородный изгиб рта, в котором затаилась непреходящая печаль, твердая челюсть, ястребиный нос, глаза, излучающие столько чувств, обладали той мужской красотой, которая была вечной.
Розалин протянула к нему дрожащую руку, и рыцарь потянулся к ней. Она могла чувствовать, как сильно он хотел коснуться ее пальцев, поднести их к губам. Но когда он попытался сжать девушке руку, пальцы прошли сквозь нее, растворившись в ее ладони, как будто их плоть стала единой.
Нет, не плоть, осознала она, дух. Все, чем был сэр Ланселот, все его тепло, страсть и мужество, все его раскаяние , одиночество и отчаяние смешались с ее собственными, чтобы стать невыносимой радостью, невыносимой болью.
С легким вскриком Розалин отшатнулась, едва не уронив свечу, которую сжимала в другой руке. Каким-то образом она сумела поставить подсвечник из кованого железа обратно на стол, затем спрятала лицо в ладонях с прерывистым рыданием.
- О Боже, я… я схожу с ума.
Она почти почувствовала, как его рука легко коснулась ее волос, желая утешить, но не в состоянии сделать это.
- Миледи, пожалуйста, не плачьте. Я клянусь, вы в здравом уме, так же как и я.
- Это не очень обнадеживает, - всхлипнула девушка, – потому что я точно брежу, а вы… вы мертвы.
- Да, но если не считать этой мелочи, то я полностью здоров.
У Розалин вырвался истеричный смешок. Она заставила себя сделать глубокий вздох, пытаясь успокоиться, затем подняла голову, сморгнув слезы, пока изучала его мрачное привлекательное лицо, лицо мужчины, который не мог существовать за пределами ее фантазий. Именно так ей сказал Ланс Сент-Леджер, но все же…
- Вы все еще здесь, - нерешительно произнесла она, изумленно оглядывая призрачного рыцаря с ног до головы.
- Да, миледи, чтобы присмотреть за вами. Я никогда не хотел стать причиной такой боли. Если вы действительно этого хотите, я уйду.
Розалин смотрела на него, зная, что должна приказать ему так и сделать. Было бы разумно выгнать его из комнаты и из ее головы навсегда.
Когда она ничего не ответила, его плечи уныло опустились. Он медленно, печально отвернулся от нее.
- Нет! Подождите, - воскликнула Розалин.
- Да, миледи? – призрак немедленно повернулся обратно к ней. Он смотрел на нее с такой жаждой, уголки его губ с такой надеждой приподнялись в улыбке, что это отозвалось где-то глубоко в сердце девушки. Розалин поняла, что даже если это действительно было безумие, она не хотела излечиваться от него.
- Пожалуйста, не уходите.
- Я останусь с вами на всю ночь, если вы желаете. Я лишь молю об одной милости.
- Какой?
- Чтобы вы вытерли глаза и легли обратно на подушки. Вы должны отдохнуть.
Это была совсем не та резкая команда, которую бы выдал Ланс, а нежная просьба, которой она была не в силах отказать. Поспешно вытерев мокрые ресницы, Розалин откинулась на подушки, и, глубоко вздохнув, попыталась расслабиться.
Она была вознаграждена еще одной из его улыбок, от которых таяло сердце, и обнаружила, что улыбается в ответ.
- О, где же вы были? - спросила Розалин, не сдержав нотку упрека в голосе. - Я ждала в гостинице, ночь за ночью, что вы вернетесь. Я нашла этот старый меч, спрятанный под половицами в кладовой, и думала, что это тот, который вы ищете. Я думала, что это Экскалибур.
- Знаю, миледи, - грустно ответил сэр Ланселот.
- Вы знали? – ошеломленно повторила она. – И все же не пришли?
- Простите меня, миледи, - он опустился на одно колено у ее кровати. В этой смиренной позе его лицо оказалось на одном уровне с ее, так близко, что Розалин могла видеть каждую печальную мысль, затеняющую его глаза, всю глубину сожаления, читающегося на его благородном челе. Розалин обнаружила, что прощает его даже прежде, чем он начал объяснять ей, что произошло.
- Я узнал правду только сегодня ночью. Если бы я узнал раньше, какой опасности вы подвергаетесь, ничто не смогло бы удержать меня вдали от вас. Хотя не представляю, какую помощь мог бы вам оказать.
Он с сожалением сжал руки.
- В этом призрачном состоянии я не могу даже использовать меч, защищая вас. И все же, я лучше отдал бы свою душу, чем позволил случиться с вами чему-то плохому.
Такие волнующие слова, трогательные и страстные. Как они отличались от всех жалоб и проклятий Ланса.
- Я бы хотела, чтобы вы пришли мне на помощь, - вздохнула Розалин, – а не этот ужасный мужчина.
- Ужасный мужчина? – сэр Ланселот на секунду пришел в замешательство, потом сказал. – Мм… вы имеете в виду Ланса Сент-Леджера?
- Вы знаете его?
- Очень близко, - скривился он.
- Я догадывалась, что вы должны знать его, – волнуясь, Розалин попыталась сесть, но была тут же остановлена предостерегающим взглядом сэра Ланселота. Она смиренно опустилась обратно.
- Сходство между вами и Лансом совершенно необъяснимо. Хотя я не хотела оскорбить вас, - поспешно добавила она.
- Я уверен, что не хотели, миледи, - пробормотал сэр Ланселот со странным выражением на лице.
- Но это слишком странно, чтобы быть простым совпадением. Я знаю, между вами должна быть какая-то связь.
- Да, она есть, - рыцарь медленно поднялся на ноги и отступил на несколько шагов назад, попытавшись запустить пальцы в волосы, но тут же остановил себя. Временами он, казалось, забывал о том, что был призраком. Этот факт Розалин находила трогательным, внушающим любовь.
- Правда в том, что… - сэр Ланселот заколебался, как человек, мучающийся, открыть или нет болезненную тайну. – Правда о Лансе Сент-Леджере и мне в том, что… что я… что мы…
Когда он снова запнулся, Розалин ободряюще кивнула.
- Да?
Он бросил на нее нерешительный взгляд, затем, наконец выпалил:
- Правда в том, что Ланс Сент-Леджер - это… это мой потомок.
Почему-то у Розалин возникло чувство, что это не все, что он хотел сказать, но она была слишком заинтригована сказанным, чтобы долго ломать над этим голову.
- Ваш потомок ... Я догадывалась об этом, - сказала она. – Но легенды, которые я читала, так противоречивы. Некоторые утверждают, что вы бездетны, тогда как другие говорят, что сэр Галахад был вашим сыном.
- Ах… да. Он был.
- Но я никогда не встречала упоминаний о том, что он был женат.
- Ну… он… он был женат. Он остепенился после своих поисков Святого Грааля. Встретил очаровательную молодую леди, купил великолепный замок и… и одна из его дочерей, в итоге, вышла замуж за Сент-Леджера. Я полагаю, это не упоминалось в легендах, потому что… потому что это не считается героическим поступком. Свадьбы, дети, смена пеленок.
- Для меня это звучит чудесно, - внезапно почувствовав тоску, сказала Розалин. – Я часто думала о том, что если бы Артур и я могли иметь ребенка…
Розалин наклонила голову в смущении. Это желание было слишком интимным, чтобы доверить его мужчине. И все же с самого начала она чувствовала необъяснимое родство душ с сэром Ланслотом. Как будто он был не незнакомцем, а близким и бесценным другом.
Его глаза засветились тихим сочувствием.
- Вы не можете зачать, миледи?
- Я не знаю, - печально ответила Розалин. – Наш брак был таким коротким, и мы были так часто разлучены из-за того, что Артуру было необходимо участвовать в заседаниях Парламента. Мы надеялись, что у нас будет ребенок, мы планировали, но этого не случилось, а потом… потом наше время просто истекло.
- Время имеет такую особенность.
«И кто должен знать это лучше, чем он?» – подумала Розалин с внезапной болью. Тот, чья жизнь закончилась в расцвете сил. Она глядела в глубину его измученных темных глаз и размышляла. Кроме его несчастной любви к Гвиневре, какие еще его мечты исполнились не так, как он желал, или вовсе не осуществились?
Разговор об этом опечалил их обоих, и Розалин попыталась вернуться к первоначальной теме.
- Мы говорили о ваших потомках, – напомнила она своему ночному собеседнику.
- О, да, Сент-Леджерах, - ответил тот, возвращаясь к действительности от каких-то горестных воспоминаний, мучающих его. – Я думаю, вы говорили мне о том, что они не нравятся вам.
- Ну, не Валентин Сент-Леджер. Он кажется очень добрым и благородным мужчиной. Он нравится мне намного больше, чем его брат.
- Мне тоже, - согласился Ланселот с грустной улыбкой.
- Но Ланс Сент-Леджер! – Розалин поджала губы, не желая оскорбить своего вежливого друга, критикуя его тезку, но была не в состоянии удержаться и не выказать свой гнев.
- Он заносчивый и раздражительный, злой и властный. У него нет уважения к желаниям леди. Я молила его отвезти меня обратно в гостиницу, но он притащил меня сюда, в Замок Леджер, и засунул в свою кровать. И… и я немного испугана.
- У вас нет причин бояться. Я бы никогда… Я имею в виду, он бы никогда не причинил вам вреда.
- Он уже однажды заставил меня поцеловать его. Теперь же я полностью завишу от его милосердия. И я не уверена, что оно у него есть, - добавила Розалин тихим голоском.
- Кровь господня, миледи! Если он снова когда-нибудь забудется до такой степени, что снова будет угрожать вашей добродетели, клянусь, я побью его.
Сэр Ланселот с такой яростью собрался встать на ее защиту, что это и взволновало, и обеспокоило Розалин.
- О нет! – воскликнула она. – Пожалуйста, не делайте этого.
Рыцарь посмотрел на нее с необъяснимым выражением, которое было смесью любопытства и странной надежды.
- Значит, вам нравится этот Ланс? Хоть немного?
- Нет!
Сэр Ланселот вздрогнул.
Возможно, ее отрицание было слишком страстным, виновато подумала Розалин. Несмотря на все злые слова Ланса, он не могла перестать вспоминать и другое: то, как нежно он поднял ее в седло, какими сильными, дарующими уверенность и безопасность, были его руки, прижимающие ее к его телу во время всей этой долгой и ужасной скачки в Замок Леджер.
- Ланс Сент-Леджер спас мне жизнь, - признала она. – Но, делая это, он вел себя ужасно. Кричал и рычал на меня.
- Ах, эти современные молодые мужчины, - вздохнул сэр Ланселот. – Они понятия не имеют о том, как спасать девиц от несчастья.
- Нет, не имеют!
Но, несмотря на торжественное выражение лица сэра Ланселота, Розалин заметила искорки в его глазах и не смогла удержаться от смеха.
- Это немного странно, - смеялась она, - когда мужчина спасает тебя, беспокоиться о его манерах. Но ваш печально известный потомок мог бы быть немного более галантным. Он слишком много ругался.
- Это потому, что он проклятый… он подлый негодяй.
Искренняя поддержка сэра Ланселота в оценке характера Ланса должна была бы порадовать Розалин, но, почему-то, она продолжала чувствовать нелепое желание защищать этого негодяя.
- Я думаю, у Ланса были причины злиться на меня, - сказала она. – Я ведь бросила его фамильный меч в озеро.
Она тоскливо посмотрела на сэра Ланселота.
– Это в самом деле его меч, не правда ли? А не Экскалибур?
- Увы, миледи, это так. Я прошу вас простить меня. Это только моя вина, что вы были так печально введены в заблуждение.
Розалин прижалась щекой к подушке с тяжелым вздохом.
- Нет, это только моя ошибка. Боюсь, у меня слишком развито воображение. Но Ланс Сент-Леджер быстро наставил меня на путь истинный. Он не верит в Экскалибур и заколдованное озеро.
Она послала сэру Ланселоту извиняющуюся улыбку.
- Я даже не думаю, что он когда-либо верил в вас.
- Уверен, он не верил. Этот мужчина не имеет никакого уважения к легендам о Камелоте.
- Он даже не верит в свои собственные легенды, - сказала Розалин. – Думаю, это очень печально, вы согласны?
- Очень, - прошептал сэр Ланселот с кривой улыбкой на губах.
- Он бы оставил свой меч у озера, если бы я не заставила его вернуться за ним. Он даже грозился бросить меня в озеро, если я не прекращу сопротивляться.
- Мужчины становятся странными, когда чего-то боятся, миледи, - серьезно сказал сэр Ланселот.
- Боятся? Ланс Сент-Леджер? Что могло испугать его? Он не был ранен.
- Он - нет, но вы - были, - сэр Ланселот отвел взгляд, сосредоточено вглядываясь в залитое дождем окно. Он колебался, прежде чем закончить: – Возможно… возможно он боялся потерять вас.
- Но я не принадлежу ему. Если конечно вы не верите в эту легенду об избранной невесте, что я предназначена судьбой Лансу Сент-Леджеру, - тревожно добавила она. – Не верите, ведь правда?
- Я боюсь, что для меня уже прошло то время, когда я мог верить в легенды или любовь, миледи, - рыцарь медленно повернулся. – Возможно, более важный вопрос, во что верите вы?
- О! - Розалин немного смущенно засмеялась. – Обычно я с легкостью готова поверить всему. Но кажется совершенно невозможным то, что я когда-нибудь влюблюсь в Ланса Сент-Леджера. Хотя…
Она замолчала в ужасе о того, в чем почти призналась. Но глаза сэра Ланселота были наполнены пониманием усталого мужчины, который знал намного больше об этом мире, чем она когда-нибудь смогла бы узнать: страсть, искушения, желания плоти.
- Хотя что, миледи? – напомнил он.
Ее щеки загорелись, и она выпалила.
- Когда Ланс заставил меня поцеловать его, я-я была не совсем равнодушна к нему.
Странная улыбка заиграла в уголках рта сэра Ланселота.
- Я слышал, что поцелуи – одно из немногих дел, в которых этот негодяй действительно хорош. Неудивительно, что он сумел взволновать вас.
- Это было большее, чем волнение. Это был такой стремительный всплеск желания, что я с трудом доверяла себе, когда была рядом с Лансом Сент-Леджером. На секунду я почувствовала, что, если бы он попросил меня стать его, я бы согласилась. Разве это не ужасно и грешно?
Сэр Ланслот рассматривал ее со странной, почти пугающей, настойчивостью. Наконец он отвел взгляд.
- Нет, миледи, - вымолвил он, тяжело вздохнув. - Какие бы грешные мысли ни витали в этом доме, они, совершенно точно, принадлежат не вам. Может быть, было бы мудрее, если бы вы не рассказывали мне так много.
- Почему нет? Я полностью вам доверяю, - возразила Розалин застенчиво. – Разве вы мне не друг?
- Если бы я заслуживал подобной чести...
- Я уверена, вы достойны ее. И вы ведь не собираетесь лететь прямо к Лансу Сент-Леджеру и предать мое доверие?
- Нет, - ответил сэр Ланселот, но нахмурился, и Розалин испугалась, что она, как обычно, была слишком импульсивна. Она отважилась на слишком многое за их короткое знакомство, переложив свою ношу на него, возможно, даже вызвав у него отвращение к своему нескромному поведению.
Розалин взволнованно смотрела на призрачного рыцаря, чувствуя оцепенение. Но когда тот вернулся к кровати, она с облегчением увидела, что его глаза стали еще добрее и нежнее.
- Вы должны попытаться отдохнуть, миледи, - сказал он. – Вы прошли через ужасное испытание.
- Но если я усну, вы… вы… - она запнулась, покусывая нижнюю губу, но он быстро понял ее невысказанный страх.
- Я буду здесь, - сказал сэр Ланселот. - Разве я не поклялся присматривать за вами всю ночь?
А завтра? Но Розалин отказалась портить такой прекрасный момент, задавая этот печальный вопрос. Она попыталась утешить себя мыслью, что было достаточно того, что сейчас он был здесь, с ней.
Даже гроза, казалось, утихла с его приходом, дождь успокаивающе стучал в окно. Ланселот примостился на краешке кровати, матрас даже не прогнулся под его призрачным телом. Он представлял собой грозную фигуру мужчины с широкими плечами, мускулистыми руками и сильными мощными ногами, и все же Розалин совсем не чувствовала того трепета, который вызывал в ней Ланс, того всепоглощающего чувства его физического присутствия.
- Это не тревожит вас? – спросил сэр Ланселот. – Делить спальню с призраком?
- Вовсе нет. Я чувствую себя в полной безопасности с вами.
Она не могла понять, почему ее замечание заставило его выглядеть таким грустным. Но рыцарь вымученно улыбнулся. Не в состоянии коснуться ее, он удовлетворился тем, что положил свою ладонь рядом с ее поверх одеяла. Его сильная смуглая рука так сильно отличалась от ее маленькой ладошки.
- Теперь вы должны постараться уснуть, миледи.
- Но я не устала, - сказала Розалин, хотя была близка к изнеможению. Если она закроет глаза, заснет, то придет утро, и ее галантный призрак исчезнет.
- Поговорите со мной, пожалуйста, - взмолилась она.
- О чем?
- Обо всем. Расскажите мне о вашей жизни в Камелоте.
- Мм… ах, ну… - сэр Ланселот выглядел чрезвычайно смущенным. Возможно, он боялся, что она начнет выспрашивать о наиболее болезненном факте из его прошлого - его злополучной связи с Гвиневрой. Розалин поторопилась разубедить его в этом.
- Я имела в виду, не могли бы вы рассказать мне о ваших прославленных деяниях.
- Моих прославленных деяниях? – уныние появилось на лице рыцаря. – Боюсь, у меня их не так много, чтобы похваляться, миледи.
Самый великий рыцарь из всех, что когда-либо сидели за круглым столом короля Артура, который стал легендой благодаря его бесстрашным подвигам и мастерству его рук. И он думал, что не совершил ничего замечательного? Розалин была очень тронута скромностью Ланселота, но продолжала пылко настаивать.
- О, пожалуйста, а как же ваши поиски, ваши битвы? Если хотя бы половина написанных про вас историй верна, вы должны быть самым смелым мужчиной, когда-либо жившим на земле.
Он пренебрежительно покачал головой.
- Любой глупец с достаточным количеством мускулов и недостаточным количеством мозгов может броситься в атаку, размахивая мечом. Настоящая храбрость, которую я видел проявлялась после того, как заканчивалась битва, была пролита последняя капля крови и воздух прояснялся от дыма.
Глаза Ланселота потемнели от какой-то картины, которую он видел в своей памяти. Картины не чьей-то славы, а того, что делало его столь печальным.
- После этого женщины могли прийти и отыскать своих мертвых мужей, сыновей, братьев. Чтобы промыть их раны или подготовить к погребению. Чтобы взвалить на плечи мужские заботы и продолжать жить. Мужественные женщины… как вы.
- Как я?
- Да, вы самая прекрасная и храбрая женщина, которую я когда-либо знал.
Его слова и пылающий взгляд, сопровождающий их, мгновенно лишили Розалин дыхания. Было так больно разочаровывать его.
- О, нет, - сказала она. – Я всегда была застенчива и робка, совсем не-не храбрая. Я так боюсь… боюсь…
- Чего, миледи? – спросил он, когда она заколебалась.
- Смерти, - прошептала она. – Я боюсь смерти с тех пор, как потеряла мужа, с тех пор, как должна была спать в траурной постели.
- Что это такое?
- Это обычай семьи моего умершего мужа. После того, как Артур умер, его незамужние тетушки, Клотильда и Миранда, приготовили для меня особую постель. Полог был задрапирован крепом, а простыни и наволочки были черными.
- Боже правый!
- Конечно, я хотела чтить память об Артуре. Он был таким хорошим и благородным мужчиной, но я чувствовала себя так, как будто сплю в могиле. Что моя жизнь тоже закончилась. Так много ночей я лежала без сна, как испуганный ребенок, плача в подушку.
- Боже мой! - пылко воскликнул сэр Ланселот. – Я бы никогда не допустил такого. Если бы только я мог быть там с вами.
- Я бы тоже очень хотела этого. Когда я с вами, то не чувствую страха. Даже страха смерти. Это не выглядит так уж ужасно: присоединиться к вам на той, другой стороне.
- Нет, миледи! Никогда не говорите мне такие вещи.
- Думаю, вы просто не хотите, чтобы я преследовала вас вечно.
Розалин хотела, чтобы ее слова прозвучали легко, почти кокетливо, но, должно быть, это ей не удалось, потому что в глазах Ланселота появилось измученное выражение.
- Чего я хочу это… это, - он внезапно вскочил с кровати, произнося слова голосом, искаженным страданием, так непохожим на его обычную интонацию. – О, Боже, Розалин, почему… почему вы не могли оставить этот меч, когда нашли его? Почему вы просто не поехали домой?
- Я не знаю, - сказала она прерывающимся голосом. – Возможно, потому что у меня больше нет дома.
- Конечно, у вас есть дом, где вы жили с вашим мужем.
- Нет, все поместье унаследовал дальний кузен.
- Что? Вы имеете в виду, что ничего не унаследовали? Даже вдовьей доли [1]? Хотя бы какой-то капитал был для вас помещен в фонды?
Глаза Розалин расширились. Для призрака сэр Ланелот имел удивительно много практических познаний, намного больше, чем ее муж-идеалист.
- Нет, ничего такого не было, – сказала она. – Артур часто говорил о том, чтобы создать трастовый фонд для меня, но у него никогда не было времени на это.
- Не было времени?
Что-то в тоне сэра Ланселота заставило Розалин почувствовать желание защитить Артура.
- Мой умерший супруг был поглощен очень благородными делами, - гордо заявила она. – Он был преобразователем, посвятивший себя улучшению положения бедняков.
- Таких, как его собственная жена? – язвительное замечание очень сильно напоминало то, что мог сказать Ланс Сент-Леджер.
Когда Розалин взглянула на сэра Ланселота с печальным удивлением, он мгновенно добавил:
- Простите меня, миледи. Я не намеревался выказать неуважение к вашему умершему супругу. Если мои чувства выдали меня, то лишь потому, что я забочусь о вас.
Эти слова глубоко тронули Розалин. Но она не могла позволить ему верить в то, что Артур пренебрегал ею.
Даже мысль об этом была слишком болезненной для нее.
- Я не осталась в нищете. У меня есть небольшие средства, унаследованные от моих родителей, доход почти в пятьдесят фунтов в год. И тетушки Артура очень любезно позволили мне жить с ними, хотя... - она скривилась, - я не уверена, что даже Миранда и Клотильда захотят теперь принять меня.
- Почему нет?
- Тетушки Артура никогда, на самом деле, не одобряли меня. Они всегда считали меня прискорбно легкомысленной, и это последнее несчастье только подтверждает их правоту. Если они когда-нибудь узнают, что я оказалась в постели распутника вместо того, чтобы посетить должным образом кузину Дору, как собиралась, они, вероятно, вышвырнут меня на улицу и выкинут все мои книги с легендами вслед за мной.
Она попыталась улыбнуться, но брови сэра Ланселота сошлись в одну сердитую линию.
- Нет, миледи, - запротестовал он. - Я не могу поверить, что даже самая жестокосердная из дам так бы отнеслась к вам.
- Они бы отнеслись, и я бы не винила их за это. Боюсь, я
стала причиной ужасного скандала и запятнала имя Карлион.
Сэр Ланселот пробормотал что-то вполголоса. Если бы он не был ее галантным героем, Розалин бы подумала, что это было очень неджентльменское описание тетушек Артура. Рыцарь начал яростно шагать из стороны в стороны, выглядя таким взволнованным, что Розалин пожалела о том, что рассказала ему все.
У ее благородного призрака было достаточно того, что мучило его: его собственные горькие воспоминания, грехи, которые заставляли его скитаться вечно. Она не могла позволить ему добавить свои трудности к его ноше.
- Даже если тетушки Артура прогонят меня, я знаю, что буду делать, - громко заговорила Розалин, пытаясь убедить его. - Я часто думаю о том, каким образом устроиться на свой доход.
Сэр Ланселот надолго замолчал, гладя на Розалин. В его взгляде сквозило удивление.
- На пятьдесят фунтов в год, миледи?
- Конечно. Я смогу арендовать маленький коттедж, если буду очень экономной. И-и я могла бы заняться шитьем. Я очень хорошо умею обращаться с иголкой.
Если сэр Ланселот прежде казался взволнованным, то теперь он выглядел охваченным ужасом от ее слов.
- Это то, чем занимаются бедные вдовы, разве не так? – спросила Розалин. - Я полагаю, это считается респектабельным.
- Респектабельным, возможно, но что это за чертова жизнь! – сказал Ланселот и тут же добавил: - Простите, леди, но вы не не представляете себе то, о чем говорите. Вы будете полностью изгнаны из общества, достойного вас. Никаких званых ужинов, никаких других приглашений.
- Я и сейчас не посещаю званые вечера.
- Но вы должны. Вы слишком молоды, чтобы быть совсем одной.
- У меня все еще есть мои книги, - девушка бодро улыбнулась ему. – И мои легенды.
Но вместо того, чтобы утешить его, она, казалось, только ухудшила положение. Он посмотрел на нее, рот твердо сжат, глаза наполнены чувством… вины? Но почему сэр Ланслот должен чувствовать какую-то вину по отношению к ней?
Прежде чем она смогла уловить странное выражение его глаз, ресницы опустились, скрывая их.
- Нет никакой причины для вас принимать такие радикальные решения сегодня, - прошептал призрачный рыцарь. - Вы в самом деле должны поспать сейчас. Вы выглядите невероятно усталой.
Розалин не могла отрицать это. Истощение, казалось, наконец, настигло ее. Возможно, из-за этого разговора о ее будущем, которое даже в самом оптимистичном расположении духа нельзя было назвать никак иначе, кроме как унылым.
Она забралась поглубже под одеяло. Но прежде чем закрыть глаза, бросила последний взгляд на сэра Ланселота. Он, казалось, впал в такое мрачное состояние, что она не могла не напомнить ему о его обещании.
- И вы останетесь со мной на всю ночь?
- Да, миледи, – темнота исчезла из его глаз, уступив место бесконечно нежному взгляду. – Я буду здесь, и в течение стольких ночей, сколько вы пожелаете.
Глаза Розалин расширились от восхищенного удивления.
- Это очень безрассудное обещание, - предупредила она. – Я могу пожелать очень много ночей, даже если это очень эгоистично. Но я старалась освободить вас. Вот почему я пришла на озеро сегодня ночью.
Когда эти слова привели сэра Ланселота в полное замешательство, она добавила:
- Меч, помните? Вы сказали мне, что если он вернется обратно на дно озера, вы, наконец-то, сможете обрести покой.
Ланселот отпрянул:
- У меня есть склонность говорить так много глупостей, миледи, что иногда я думаю, мне следует отрезать язык.
- Значит, даже если бы меч был Экскалибуром, и я вернула бы его обратно в зачарованное озеро, это не помогло бы вам?
- Нет, миледи, у меня уже не осталось никакой надежды на искупление, кроме…
- Кроме чего?
- Кроме того, что однажды вместо попыток соблазнить чужую невесту, я бы нашел свою собственную любовь. Теперь, боюсь, это совершенно невозможно.
Его глаза улыбались с желанием, которое было невыносимо трогательным и отозвалось эхом в сердце Розалин, как будто она тоже искала невозможное. Она протянула к нему руку.
Рыцарь заколебался, потом потянулся к ней, пока его большая рука не легла на ее, ладонь к ладони в неземном луче света, как будто в течение одной секунды они могли на самом деле коснуться друг друга, не плоть к плоти, но одна одинокая душа на мгновенье слилась с другой, в редком единении покоя, тепла и полного счастья.
Сэр Ланселот отодвинулся слишком быстро, приказывая ей отдохнуть. Розалин послушно закрыла глаза, но когда она уже проваливалась в сон, голос Ланселота прозвучал в последний раз.
- Миледи, вы могли бы оказать мне любезность?
- Все что угодно, - сонно пробормотала она.
- Вы… вы могли бы дать Лансу Сент-Леджеру последний шанс?
Просьба испугала ее достаточно сильно, чтобы она с трудом приподняла тяжелые веки.
- Еще один шанс для чего?
- Чтобы исправить его поведение. Чтобы исправить все то зло, что он причинил вам.
- Вы думаете, этот негодяй сможет это сделать?
- Я верю в это. Возможно, он не так плох, как мы о нем думаем. Во всяком случае, если вы будете готовы выслушать его, позвольте ему попытаться.
Розалин вжала голову глубже в подушку, совершенно смущенная тем, что сэр Ланселот пытался выразить. Но она не могла ему в чем-то отказать, поэтому промямлила сонное обещание, хотя с трудом осознавала, что пообещала сделать.
Глаза Розалин снова закрылись, и ее последней мыслью было то, что почему-то ее будущее уже больше не казалось таким мрачным. С внезапной уверенностью она поняла, что не вернется обратно к тетушкам в Кент. Миранда и Клотильда определенно не захотят принять ее теперь, потому что она, наконец, совершила самую непростительную глупость. Она отдала сердце призраку.
Долгое время после того, как Розалин заснула, призрак сэра Ланселота дю Лака шагал около ее кровати, отважная фигура из другой эпохи в кольчуге и черной тунике, но глаза, смотревшие на нее, были глазами Ланса Сент-Леджера, полными беспокойства.
«Может ли женщина выглядеть такой чертовски красивой и уязвимой?» - уныло размышлял Ланс. Розалин обняла его подушку, будто обнимала возлюбленного, ее золотые волосы рассыпались по плечам, мягкий румянец покрывал щеки, как будто она глубоко погрузилась в самый счастливый сон.
Без сомнения, сон о Камелоте и рыцарях в сияющих доспехах. Ланс тяжело вздохнул. Валентин, как всегда, оказался прав. Ланс не должен был продолжать этот нелепый маскарад. Этот привязало его к Розалин сильнее, чем он мог представить.
Какой приступ глупости овладел им, когда он пообещал, что сэр Ланселот будет приходить к ней так много ночей, как она пожелает? Женщина уже полностью доверилась ему, доверилась ему слишком сильно. Вообразив, что он ее друг, рассказав ему о себе больше, чем он хотел знать. Особенно самое обескураживающее признание.
«…Я с трудом могла доверять себе, когда была рядом с Лансом Сент-Леджером. Какое-то мгновение я чувствовала, что могла бы стать его, если бы он попросил».
Эти слова были бы опасными для любого мужчины, не говоря о таком печально известном распутнике, как он. Ланс никогда не замечал в себе желания самопожертвования. Он благодарил судьбу, что в этот момент был только духом без тела. Но придет утро…
Он окинул девушку голодным взглядом, то, как она свернулась в его постели, невинная, неведающая о том, каким искушением является для него. Как только она поправится достаточно для того, чтобы продолжить путешествие, лучшее, что он сможет сделать, это отослать ее отсюда.
Но отослать ее куда? Если Ланс окажется не в состоянии создать видимость приличиий в этом несчастном приключении, если Розалин будет изгнана этими двумя старыми ведьмами, если она лишиться всего…
Даже мысль об этом заставляла кровь Ланса леденеть. Его мечтательная Розалин совершенно очевидно не имела понятия о жестокой судьбе, которая могла стать уделом незащищенной женщины, особенно той, которая была заклеймлена как обесчещенная. Все, начиная от изнуряющего труда так называемой благородной бедности до полной деградации и превращения в проститутку, чтобы выжить.
Даже если он преуспеет в спасении репутации Розалин, была ли ожидавшая ее судьба хоть немного лучше? Вернуться к унылому существованию, спать в постели с черными простынями и быть запуганной до смерти двумя незамужними гарпиями.
Он чувствовал почти удушающую ярость по отношению к умершему лорду Карлиону, идиоту-идеалисту, пытающемуся спасти мир, но не позаботившемуся о собственной жене. Ланс не знал почему, но чувствовал, что если этот прекрасный Артур не смог обеспечить Розалин, то это должен сделать он, Ланс Сент-Леджер. Он не знал, почему эта ситуация его так сильно заботила, но не переставал думать об этом.
Он завис в воздухе около кровати, глядя на Розалин с нежным гневом. Леди, которая обладала гораздо большими мужеством и энтузиазмом, чем здравым рассудком. Та, которая, не важно каким жестоким и холодным будет мир с ней, всегда нашла бы способ верить в мечты и драгоценные легенды.
«В точности как Вэл», - осознал Ланс с некоторым удивлением. Не поэтому ли он чувствовал такое яростное желание защитить Розалин, какое всегда испытывал по отношению к своему близнецу? Не важно, как сильно мечтательный оптимизм брата всегда раздражал Ланса, он никогда не хотел, чтобы Валентин изменился, одурманенный разочарованием, которое отравило кровь Ланса.
И теперь он чувствовал в точности то же самое по отношению к Розалин. Возможно, была реальная причина, по которой он привез ее в Замок Леджер: инстинктивная потребность мужчины, который нашел что-то драгоценное, спрятать это в том единственном месте, где оно точно будет в безопасности. В собственном доме, за надежными стенами собственного замка.
Ланс мог бы поклясться, что такие благородные побуждения больше не были частью его характера. И это, возможно, было самым опасным для Розалин Карлион. Она всегда будет искать героя, а Ланс сомневался, что когда-нибудь сможет стать тем, кого она желала.
Но милосердные небеса! Как она заставляла мужчину хотеть попытаться?
- Ты действительно стала моей Владычицей Озера сегодня, - прошептал он, – вернув мне мой меч.
Теперь он обнаружил, что размышляет, могла ли его невинная колдунья также вернуть и другие вещи. Потерянную честь, потерянную любовь, потерянные мечты.
«Глупые мысли», - выбранил он себя, но это едва ли имело значение. Ланс уже пришел к суровому заключению. Несмотря на все несчастья, которые он уже навлек на Розалин, опасности, ложь, раны тела и духа, он был вынужден сделать с ней еще кое-что. Вероятно, самое худшее.
Ланс Сент-Леджер собирался заставить ее выйти за него замуж. Пугающее решение, которое могло привести его в состояние паники. И все же, когда он пришел к нему, у Ланса появилось странное чувство покоя.
Он сел на стул в ожидании первых лучей рассвета. Впервые в жизни его беспокойный дух был удовлетворен, не делая ничего, а лишь наблюдая, как спит его леди.

________________________________________________________________________________________________________________________________________________
1) Об экономических правах вдов следует сказать особо. При наследовании от умершего мужа полагалось треть выделить вдове, треть — детям и остальное отдать церкви на милостыню. Такая практика существовала и в раннее средневековье, но особое распространение получила лишь впоследствии.
Муж был обязан обеспечить свою жену ее «вдовьим наследством» - третьей частью своего состояния на день свадьбы. Обычно землей, которая ценности не теряла, но не только. На деле, хотя наследство умершего мужа и называлось "вдовья треть", оно могло превышать эту долю, достигая и половины (например, по закону Этельберта (IX в.) беременной вдове причиталась половина наследства), и даже большей части.
Вдова получала полные и неоспоримые права на свою долю, которые оставались за ней и в том случае, если она снова выходила замуж. Во всяком случае, закон XIII века (Брактон) говорит, что она имеет на это права. Считалось, что сам по себе брак – это, кроме прочего, и экономический союз тоже, в который жена вносит свой вклад работой. Любая женщина что-то приносила из семьи в виде приданого, так что обмен был только справедлив.
Средневековое законодательство, защищая права вдов, вместе с тем охраняло и интересы семьи в целом. Был один момент, по которому жена могла потерять право на свою вдовью часть имущества: доказанная ситуация, в которой брак, по сути, не вступил в силу. Но в таком случае, как правило, и приданое в руки мужа не переходило. Как правило потому, что наверняка случалось всякое, особенно, если речь шла об очень влиятельных персонах. В случае развода, жена получала свою «вдовью часть», если только развод не случился из-за ее измены. Хуже всего приходилось семьям тех, кто был казнен по обвинению в государственной измене. Там жене могли позволить, и обычно позволяли, оставить то имущество, которое она принесла в виде приданого, но имущество предателя полностью конфисковывалось короной. Завещать свою долю вдова могла кому угодно. Из оставшихся двух частей имущества, одна делилсь между детьми, а вторая использовалась «в пользу души усопшего», то есть, проще говоря, переходила в руки церкви.
Вдова могла отдать официально собственность сыну, поскольку выполнять все службы, связанные с землевладением, и содержать дом было не только знаком самостоятельности, но и довольно тяжелым и обременительным занятием. Взамен этого сын брал на себя обязательство заботиться о ней, например, ежегодно выделять ей определенную сумму или построить дом. Если же сын не выполнял своих обязанностей, то вдова была вправе расторгнуть такие отношения и вернуть свою часть наследства.
Казалось бы, просто и ясно. Но законы, такие четкие сами по себе, никогда на практике не были простыми из-за всевозможных «в том случае, если», то есть дополнений. Более того, даже в том случае, если «вдовья доля» молодицы была совершенно одозначно оговорена при вступлении в брак, нигде не было запрета мужу делать что угодно с этой долей при его жизни. Он мог ее продать, у него могли ее отобрать, в конце концов, он мог ее проиграть. Далее, поскольку законы писались на официальной латыни, которую зачастую каждый трактовал по-своему, шли там и тут ожесточенные дебаты о том, как нужно понимать термин legitim: имущество мужа на день его свадьбы, или в день его смерти. Ну и частные доворы между сторонами, которые загружали суды.

Спасибо за главу!!!
___________________________________

Спасибо за новую главу и отличный перевод!
_________________

taniyska, Sig ra Elena - большое спасибо за перевод! И желаю вам всего самого хорошего, с праздником!
_________________

taniyska, Sig ra Elena, спасибо за новую главу.
Пока что Ланцелот мне нравится меньше Ланса.