Софья (Обманутые иллюзии) ИЛР

-Алиса-: 19.03.14 02:25

Девочки, всем доброго дня.
Спасибо моим читательницам за отзывы, мне как автору очень приятно знать, что роман получается интересным.

Трудно отказаться от возможности жить свободно, дышать полной грудью, когда вокруг весна, пробуждается природа, когда сама душа просится на волю. Юность - чудесное время: быстро забываются все потрясения и хочется вновь жить влюбляться, быть любимой.

Ниночка, спасибо дорогая за чудесный отзыв. Другая то другая, но сердечко-то по-прежнему бьется часто, и сожалеет о том, чего не сбудется.

Леночка, конечно, когда Софья только приехала в монастырь, будущее ей виделось исключительно в мрачных тонах, но время, как известно, лучший доктор, а тут еще весна, вся жизнь впереди. Пока вроде все обошлось, но встреча эта не оставила ее равнодушной и сбежала она из обители не столько потому, что передумала постриг принять, а сколько от себя самой, подальше от грешных мыслей и от того, кто эти мысли в ней пробудил.

Света, привет. Конечно, монастырь - это не то, чего душа отныне просит. Но вот только сомневаюсь я в том, что Софья сама знает, чего она желает получить от жизни.

Оксаночка, никуда он от нее не сбежит. Это сейчас просто - заявление в ЗАГС и разошлись как в море корабли, а в те времена брак - это на всю жизнь, до гробовой доски. Да и нужен ли Софье Корсаков настолько, чтобы призреть все свои моральные принципы? Хотя жизнь странная штука. Кто его знает .

Влюбленность - да. Вот только думаю на более глубокое чувство он не способен. Он слишком легко увлекается.

Конечно, встретятся Лидия с Софьей, будет и реакция. Узнает, не узнает - это не самое главное. Как Александр воспримет такие перемены? Он любит, но любит другую женщину и не настолько он поверхностный, чтобы увидев красивую обертку тут же забыть о своей любви.

В те времена подобное было не редкость, и, увы, внебрачные дети - есть внебрачные дети. Как он к нему относится? Да никак! Еще одна душа крепостная.

А принесет ли им счастье подобное воссоединение?

Трудно забыть первую любовь.

Боюсь, у Алексея духа на это не хватит. Вот Раневский смог бы, а Алексей... Сейчас он барина из себя изображает, о семье думает, но в тоже время, встретил Софью и увлекся хорошеньким личиком.

Настя, привет. Юность плохой советчик в подобных делах. И голова может закружиться, и истинные ценности в жизни могут потеряться, тут опыт жизненный нужен, а его у Софьи нет.

Правильно. Корсаков не изменился.

Забавно было бы пронаблюдать, если бы они с кузиной поменялись местами, но думаю она не доведет до такого. Лидия тщеславна и собственная красота для нее - повод для гордости.

Думаю, этот урок она не забудет и впредь будет следить за собой. С мужчиной сложнее. Про Александра я уже писала. Вряд ли его обрадует чудесное перевоплощение жены.
Оленька, привет. Так уж повелось, что встречают по одежке, а провожают по уму.

Юля, привет. Что принесет им эта встреча? Будут ли рады этой встрече?

Lerochka, Маруся, Ленулькина, Ася, спасибо, девочки, что читаете.

...

Черныйлебедь: 19.03.14 06:22

Спасибо за главу, Юля.
Не смогла сразу же написать. С одной стороны меня радуют произошедшие изменения во внешности героини. Мне кажется все женщины в какой-то степени тщеславны и думают и гордятся (или не гордятся ) своей внешностью.
А с другой стороны - что ей внешность сейчас, когда надо, в-принципе, заново начать складывать свою жизнь. Можно сказать она вылетела из гнезда и теперь совсем одна. Ведь как было - родители, потом родственники - дед, тетушка с дядей, потом - муж. А сейчас что? Всегда кто-то в той или иной степени опекал. Сейчас свободный полет и важно выбрать правильное направление.
Александр конечно же тоже очень сильно изменится в плену. Может быть поменяются жизненные приоритеты, кто знает. Может станет жестче, а может наоборот. Тут сложно сказать насколько сильно сломается или закалится человек.
Но вот вместе в любви и согласии мне очень сложно представить ГГ. Думаю, это будет очень сложное воссоединение. С Алексеем я совсем не вижу рядом Софи. Вот что-то против во мне такой ситуации)
Лидия пока пустышка, порхает как бабочка. Но кто знает как там сложится дальше. Я все-таки верю, что в жизни есть случаи, и, возможно, с ней это произойдет, когда человек кардинально меняется. И она поймет что в ценно, а что пустое.

...

Лера: 19.03.14 15:54

Спасибо за продолжение!

...

Vitoriy: 19.03.14 16:28

Не все же люди высшего сословия так относились к своим внебрачным детям...кто то и любил их...очень жалко, что для Алексея его сын всего лишь крепостной.
По всей видимости я ошиблась в нем. Печально((( Они с Лиди оказывается два сапога пара.

...

Ma-DL-eN: 19.03.14 19:26

Это да. Но я говорила не о ее внешности , а о той роли которую она играет в отношении к ней окружающих ее мужчин. Да и не только об этом. Как там говорится "и в здравии и в болезни... и в богатстве и в бедности... и в радости и в горе... " Не хотелось чтоб ее мужчина любил только когда она молода, красива, весела и здорова. Ну то что он не воспылает к ней большой и светлой любовью при одном только взгляде на симпатичную мордашку понятно. Но почему его расстроит ее перевоплощение? Не понравятся изменения в ее характере после этого? Или соперники одолевать начнут? Есть еще третий вариант, он делал предложение невзрачной девушки без шансов на удачное замужество. Своего рода сделка, взаимовыручка. А в нынешнем виде она вполне могла бы устроить свою жизнь с достойным и не равнодушным к ней мужчиной. А она привязана навеки к нему, человеку который любит другую, да и с проблемами которые у него имеются сейчас и возможно еще появятся позднее ... Других вариантов у меня нет.

...

-Алиса-: 20.03.14 03:17

Наташа, привет. Совсем одна Софья не останется: не думаю, что любящие родственники оставят ее своим вниманием. Ей не придется трудно и самой зарабатывать себе на кусок хлеба, она вполне обеспеченная женщина. Другое дело, что главное выбрать правильное направление, в котором ей следует двигаться. Вот с этим могут быть проблемы, потому что от открывшихся перспектив и голова может кругом пойти.

Раневский однозначно не сломается. Он или умрет или выберется из рабства.

О любви и согласии речи пока и не идет. Автор планирует воссоединение героев, но фантазия такая интересная штука, кто знает, куда она меня заведет.

Лера, пожалуйста. )))

Конечно, на всякое правило бывают свои исключения. Но Корсаков - не исключение. Он типичный представитель своего класса. Хотя под влиянием различных моментов мировоззрение человека может очень даже поменяться.

Я бы не стала утверждать, что они с Лидией похожи. Алексей не лишен чувства сострадания, а вот Лидия его лишена начисто.

Наверное, через это тоже стоит пройти, чтобы понять цену истинной любви.

Несомненно произойдут перемены в характере, которые его вряд ли обрадуют. Появление соперника очень даже возможно. Ну и конечно, о взаимовыручке теперь и речи нет. Софью насильно под венец никто не тащил, но в нынешнем ее положении вряд ли ее обрадует факт чудесного воскрешения супруга.

...

Соечка: 24.03.14 11:26

Юль, как там наши герои поживают? А то ведь переживаем

...

-Алиса-: 24.03.14 12:41

Леночка, собиралась выкладывать новую главу, а тут твое сообщение. Читайте и узнаете, что у них новенького.

...

-Алиса-: 24.03.14 12:44

 » Глава 10

Глава 10



Несмотря на просьбы родных, Софья не стала надолго задерживаться в Завадном. Стремление к новой жизни, желание быть отныне хозяйкой своей судьбы подгоняло её оставить гостеприимный дом Завадских и продолжить путь в Нежино. Всю дорогу она представляла себе, чем станет заниматься, когда доберётся до усадьбы. Кое-какой опыт ведения довольно обширного хозяйства у неё имелся, к тому же Рощино было куда больше скромного имения в Тульской губернии, в котором она ныне была полновластной хозяйкой.

Но не только стремление к новой жизни гнало Софью из Завадного. Она испытывала какой-то необъяснимый стыд. Спроси её кто об этом, она не смогла бы сказать откуда взялось это чувство. После отъезда из обители она беспрестанно думала о Корсакове, и сердце её билось чаще от этих мыслей. И сколько бы она не уговаривала себя, что ничего дурного она не совершила, чувство вины не покидало её ни на минуту. Она не должна была думать о нём, она не должна была радоваться проявленному к ней интересу, но ничего не могла поделать с собой. Софья наслаждалась каждой минутой, проведённой в его обществе, восхищением, что легко читала в его взгляде, и видит Бог, в те мгновения она совершенно не думала о Лидии. Ольга Николаевна и Дмитрий Петрович заменили ей мать и отца, и она любила их, как любила бы папеньку и маменьку, будь они живы. Она не могла объяснить самой себе, отчего скрыла от них свою встречу с Корсаковым, и осознание этого мучило её. «Я верно поступила, уехав из монастыря, - уговаривала она сама себя. – Я забуду о нём, коли мы не будем видеться, и всё станет как прежде». В то же время она понимала, что ничего уже не станет как прежде. Она изменилась, мир вокруг неё изменился, и потому ничего в её жизни уже не будет как прежде. Это и пугало её, и в то же время будоражило сознание, обещая новые, ещё неизведанные впечатления, обещая ей иную жизнь, совершенно отличную от той, к которой она привыкла.

Спустя два дня запылённый экипаж достиг ворот небольшой усадьбы, расположенной на берегу небольшой речушки. Заботами Савелия Арсеньевича довольно большой деревянный дом содержался в идеальном порядке. Софья, никогда ранее не бывавшая здесь, в своё новое жилище влюбилась с первого взгляда. Когда-то здесь после смерти отца жила её матушка. Пройдясь по комнатам, Софи словно бы ощущала её присутствие. Всё в этом доме напоминало о ней, во всём чувствовалась её рука и пусть прошло немало лет, и обстановка комнат давно уж вышла из моды, она словно бы вернулась во времена своего детства. И пусть она мало что помнила о том времени, но сама атмосфера этого дома каким-то чудесным образом воскрешала давно позабытые ощущения тепла и покоя, радости и счастья.

Быстро освоившись в усадьбе, Софи через некоторое время заскучала. Хозяйство в имении велось отменно, благодаря твёрдой руке управляющего. Савелий Арсеньевич Горин, много лет прослуживший верой и правдой своим хозяевам, любое вмешательство в дела имения считал едва ли не оскорблением и проявлением недоверия, поэтому Софья и оставила любые попытки как-то влиять на него, смирившись с этим фактом, как до того смирялась со всем, что преподносила ей судьба. Каждое утро после завтрака она встречалась с Гориным, который с видимым удовольствием рассказывал ей о том, как обстоят дела, и о том, что планирует сделать, но на этом всё и заканчивалось. Далее она весь день была предоставлена сама себе. Привыкшая за полгода пребывания в обители к непрестанному труду Софья праздное существование стала находить утомительным. Она любила читать, но к её огорчению Нежино не могло похвастаться обширной библиотекой и разнообразием её содержания. Траур её ещё не окончился, и потому визиты к соседям исключались. Всё чаще её стали посещать мысли о бесцельности и бессмысленности её существования. Предназначение женщины быть женой и матерью, хранительницей домашнего очага, а ей и в этом было отказано. Она так и не стала ни той, ни другой. Истомившись от скуки, Софи всё чаще стала подумывать о том, что, когда истечёт положенный срок траура, ничто не мешает ей попытаться устроить свою жизнь. Оставалось решить, куда ей поехать, в Москву или в Петербург к началу светского сезона. С Первопрестольной её связывали не самые добрые воспоминания, и оттого, она почти сразу отказалась от мысли провести будущий сезон в московском доме Завадских. Мысль о том, чтобы поискать счастья в столице её пугала, но в тоже время чем-то завораживала. Никто в Петербурге не знал её прежней, и потому приехать в столицу было бы всё равно, что начать жизнь с чистого листа. К тому же в столице ей было, где остановиться. У Берсенёвых имелся роскошный особняк на Мойке, ранее принадлежавший её отцу, а ныне младшему брату Мишелю. Михаил, наверняка, будет рад, если она поселится там, - рассуждала Софья, - и они смогут чаще видеться.

Решение было принято и лето потянулось в томительном ожидании.

***

Прошло более полугода с тех пор, как Раневский оказался в плену, а говоря иными словами, в рабстве у Беркера в небольшом горном селении в самом сердце Османской империи близ Анкары. Александр ненавидел каждый день этой жизни, что ему приходилось влачить вдали от России, и его ненависть крепла с каждым прожитым днём. Терпение и покорность отнюдь не были отличительными чертами русского пленника и не мудрено, что копившаяся в душе злость и ярость однажды выплеснулись наружу.

Жарким августовским днём пленников как обычно выгнали на работу в каменоломню. Хозяин соседнего селения Али-бей задумал возвести небольшую крепость и за камнем для строительства обратился к Беркеру. Невольники работали с самого раннего утра и до поздней ночи, не разгибая спины. Нагружая добытым в каменоломне камнем арбу, Раневский уронил большой валун. Чертыхнувшись Александр нагнулся, чтобы поднять его и услышал за спиной свист кнута. Боль обожгла обнажённые плечи. Развернувшись, Раневский в мгновение ока молниеносным броском сбил с ног ударившего его турка. Вцепившись обеими руками, он сдавил шею надсмотрщика, пелена ярости застила глаза, ему казалось, что перед ним сам Беркер. Александр ощутил, как под его рукой всё чаще бьётся пульс и всё сильнее стискивал руки на горле хрипящего в предсмертных судорогах турка. Повиснув на плечах Раневского, двое рабов с трудом оттащили его от жертвы. Турок схватившись за горло, поднялся с пыльной дороги. Пообещав пленнику все кары небесные, он весь остаток дня старался держаться как можно дальше от этого русского, осмелившегося напасть на него.

Расплата не заставила себя ждать. Вечером, едва измученные непосильным трудом пленники добрались до своего жалкого жилища, в сарай вошёл Беркер со своими людьми. Указав им на Раневского, он стремительно вышел. Александр знал, что его ждёт: всё тот же столб и кнут. Беркер не стал сам наказывать пленника, а отдал орудие пытки тому самому надсмотрщику, которого едва не задушил Раневский. Всех рабов выгнали во двор, дабы они усвоили урок.

- Кричи, - отчаянно шептал Сашко, глядя на исполосованную кровавыми бороздами спину Александра. – Кричи. До смерти забьёт.

Ни единого звука не сорвалось с губ Раневского. Поняв, что русский скорее умрёт, чем станет молить о пощаде, Беркер перехватил руку палача, останавливая экзекуцию. Чтобы привести в чувство, потерявшего сознание пленника окатили водой. Вынув из ножен узкий острый кинжал, Беркер хладнокровно отсёк мизинец на левой руке Александра и заговорил.

- В другой раз он отрубит тебе руку, - размазывая по щекам грязь и слёзы, перевёл Сашко.

- Другого раза не будет, - едва слышно выдавил Раневский перед тем, как вновь лишиться чувств.

Александр пришёл в себя на другой день ближе к вечеру. Вернувшийся с каменоломни Афанасий всю ночь просидел около него, пытаясь сбить поднявшийся жар. Раневский бредил, его состояние с каждым часом ухудшалось.

- Эх! Ваше благородие, - хмурился старый казак, - прикладывая смоченную в воде тряпицу к пылающему лбу Раневского, - норов ваш вас в могилу сведёт раньше времени. Сходи за Беркером, - попросил он Сашко, едва рассвело.

Мальчишка ждал Беркера у крыльца, и едва тот появился на пороге дома, быстро-быстро заговорил. Турок молча выслушал его и, ни слова не сказав в ответ, направился к сараю, где содержали невольников. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что Раневский не доживёт до следующего утра, если ему не оказать должной помощи.

- Собаке собачья смерть, - бросил он и вышел, не оглянувшись.

Беркер не собирался спасать жизнь непокорного раба, но мысли о нём не давали ему покоя. Он хотел во чтобы то ни стало сломать его, но пленник проявил завидную стойкость, предпочтя смерть мольбе о пощаде. Турок ценил в людях смелость и силу духа и, обнаружив подобные свойства характера в Раневском, невольно проникся к нему уважением. К тому же мысль о том, что русский желал смерти, как избавления от рабства, доводила его до бешенства, ведь если тот умрёт, то выиграет это противостояние. Он явственно прочёл это желание в глазах пленника, когда отрезал мизинец на его руке. Может быть, именно поэтому после полудня Беркер послал за старухой Билге. Билге проживала на самой окраине селения с незапамятных времён. Никто не знал, сколько ей лет и откуда она появилась, но к ней частенько обращались за помощью, считая её при этом едва ли ни ведьмой или колдуньей.

Старуха молча осмотрела пленника и повернулась к Беркеру, ожидающему, что она скажет. Сашко жадно ловил каждое слово из тихого разговора, что вели между собой старая ведьма и его хозяин. Беркер явно был страшно зол, но в то же время Сашко заметил, что в глазах турка нет-нет, да и мелькал суеверный ужас перед древней старухой. Из разговора он понял, что старуха просила перенести Раневского в её жилище, потому как отказывалась находиться в грязном сарае, Беркер сначала возражал ей и одновременно требовал, чтобы она занялась лечением, на что Билге повернулась и молча вышла. Сдавшись, Беркер велел отнести Раневского в дом к старой ведьме.

Когда Александр пришёл в себя он долго не мог понять, где находится. Помещение было чистым и опрятным и мало чем напоминало тот сарай, куда его бесчувственного принесли после того, как высекли кнутом во дворе дома Беркера. Старуха, что явилась к ложу, на котором он лежал, едва только до её слуха донёсся слабый стон, показалась ему адским порождением его воспалённого воображения, настолько она была стара и безобразна. Она заставила его выпить какое-то невыносимо горькое питьё, после которого голова Раневского закружилась, и он провалился в сон, наполненный кошмарными видениями. Ему снилось, что он заживо горит, жар был столь нестерпимым, что хотелось кричать, выть во весь голос, но из открытого рта не вырывалось ни звука. На третий день ему стало лучше, и Александр впервые спал спокойно без сновидений. Проснувшись, он попытался самостоятельно подняться, но ни одна из его попыток ни увенчалась успехом, настолько он ослаб. Билге продолжала поить его какими-то настоями, от которых всё время клонило в сон, и притуплялась боль, терзающая его при каждом неосторожном движении.

В доме Билге Раневский пробыл почти целую седмицу. Обнаружив, что его пленник вполне оправился от болезни, Беркер вновь поместил его в сарай к своим рабам. Спустя две седмицы, вернувшись в каменоломню, Раневский с трудом мог удержать в руках кирку, при каждом резком движении искалеченная спина напоминала о себе.

Вечером к нему подсел Афанасий.

- Ваше благородие, - тихо зашептал казак, - уходить вам надобно.

- Сейчас, - мрачно усмехнулся Раневский.

- Не, не сейчас, - замотал головой Афанасий. – Вы пока у ведьмы этой турецкой были, Беркер позволил Сашко ходить к вам. Он и ходил.

- Не припомню, - отозвался Раневский.

- Сашко схрон сделал, всё, что понадобится, собрал. Завтра ночью пойдёте.

- А ты? – повернулся к казаку Александр.

- А я останусь, - вздохнул Афанасий. – Я, ваше благородие, вам только обузой буду. Только Вы не сразу в ущелье спускайтесь, а, напротив, в горы уходите. Переждать пару седмиц надобно будет. Вот как перестанут турки вас с Сашко искать, тогда и в путь тронетесь. Вы мне одно только пообещайте, коли доберётесь до России-матушки, не оставьте Сашко милостью своей?

- Не оставлю, будь покоен в том, - отозвался Раневский.

Следующий день начался как обычно: невольников вновь отвели в каменоломню. Всё было как всегда, раскалённый воздух зыбким маревом колыхался перед глазами, солёный пот выедал глаза, кожа на спине зуделась под грубым полотном рубахи, мышцы ныли от тяжёлой работы, но Раневский, молча стиснув зубы, продолжал долбить камни. В голове была только одна мысль: «Господи, быстрее бы вечер!». В ожидании предстоящей ночи нервы были напряжены до предела. «Ещё немного, и мысль о побеге сведёт меня с ума, - отирая со лба пот, вздохнул Александр. – Если и в этот раз ничего не выйдет, тогда уж лучше смерть». Вернувшись с работы, пленники после скудного ужина принялись устраиваться на ночлег. Афанасий, окончив трапезу, как ни в чём ни бывало отправился в свой угол вместе с Сашко, чуть позже к ним присоединился Раневский. Дождавшись, когда всё вокруг стихло, Афанасий осторожно выбрался во двор через лаз, который сделал накануне. Подобравшись к печи, где пекли накануне хлеб, а ныне тлели ещё не прогоревшие до конца дрова, казак нагрёб в глиняную плошку углей и осторожно прокрался к конюшне. Подпалив пучок соломы, Афанасий подсунул его под ворота и, вернувшись к сараю, спрятался между каменной оградой и обветшалым строением. Вскоре из конюшни повалил дым, заржали испуганные лошади, разбудив присматривающего за ними конюха. Высохшие на солнце деревянные доски быстро занялись пламенем. Турок размахивая руками и что-то громко крича, кинулся к дому. На его крик выбежал Беркер и его люди. Во дворе поднялась страшная суматоха. Отворив ворота конюшни, турки принялись выводить лошадей и пытаться погасить уже вовсю бушевавшее пламя. В небольшом дворе разом сделалось тесно от людей и обезумевших животных. Кто-то попал под копыта жеребца Беркера, раздался истошный крик, полный мучительной боли. Отчаянно ругаясь, Беркер сам бросился к воротам и распахнул их настежь, приказав выводить лошадей.

- Ну, с Богом, сынки, - перекрестил Раневского и Сашко Афанасий.

- Батько, - бросился ему на шею Сашко.

- Ступай, ступай, - подтолкнул его казак.

Проскользнув в открытые ворота, никем не замеченные Раневский и Сашко покинули полыхающее подворье. Отойдя на значительное расстояние, мальчишка замер на горной тропе, уводящей далеко в горы, и долго не сводил блестящих от непролитых слёз глаз с зарева пожарища.

- Убьёт его Беркер, - прошептал он в отчаянии.

- Идём, Сашко, - мрачно отозвался Раневский, - если поймают нас, значит, твой отец напрасно свою жизнь отдаст.

Идти ночью по горной тропе было невероятно сложно, но мальчишка ни разу не споткнулся, уверенно продвигаясь вперёд. По пути беглецы забрали припасы, которые потихоньку натаскал Сашко, пока Раневский был в доме Билге.

- К утру за хребет спустимся, - обернулся он к Александру, поспевавшему за ним с превеликим трудом. – Там пещера есть, в ней переждём.

Эта ночь выдалась очень тёмной. Обычно огромная луна заливала окрестности своим мертвенным светом, но не в этот раз. Ещё с вечера небо заволокло низкими серыми облаками, и когда путники почти добрались до вершины хребта, начал накрапывать дождик, усиливавшийся с каждой минутой.

- Дождь – это хорошо, - тяжело дыша под тяжестью своей ноши, заметил Сашко. – Следы смоет, авось и обманем Беркера.

Раневский ничего не ответил. Недавно оправившись от болезни, он с трудом переставлял отяжелевшие ноги, сбилось дыхание, лёгкие горели огнём.

- Еще немного поднажмите, ваше благородие. Скоро спуск будет, там легче станет, - пытался подбодрить его паренёк.

Когда начало светать, беглецы достигли своей цели. Вход в пещеру был неимоверно узким, но дальше она расширялась, образовывая вполне надёжное укрытие.

Ты бывал здесь? – отдышавшись, спросил Раневский.

Сашко кивнул:

- Два года назад вместе с младшим братом Беркера, которого вы убили.

- А Беркер знает о ней? – поинтересовался Александр.

- Нет, - усмехнулся мальчишка. – Это секрет Селима был. Здесь кое-что припрятано должно быть. Двинувшись на ощупь вглубь пещеры, Сашко вскоре издал торжествующий вопль, - Есть!

- Что там? – спросил Раневский.

- Кое-что из одёжи, кинжал ещё, - довольный своей находкой отозвался мальчик.

Как и предсказывал Афанасий, турки хватились беглецов наутро. Недолго раздумывая, Беркер снёс казаку голову с плеч, выхватив саблю у одного из своих воинов, остальных рабов попытались допросить, но без Сашко выяснить что-либо не представлялось возможным, и потому их оставили в покое. Беркер выслал погоню, а сам остался восстанавливать разрушенный двор. Посланный им отряд вернулся с пустыми руками на четвёртые сутки. Дойдя до самой Анкары и не найдя никаких следов беглецов, турки вернулись. Беркер неистовствовал, но вынужден был смириться с тем, что на сей раз, видимо, русскому всё же удалось от него ускользнуть.

На исходе второй седмицы, когда подошли к концу взятые с собой припасы, и Раневский с Сашко доели на ужин последние сухари, решено было тронуться в путь.

- Пойдём по хребту, - решил мальчишка. – Тропинка там совсем узкая и каменистая, ей мало кто пользуется. Вы, ваше благородие, когда спустимся, рта не открывайте. Я буду говорить, что вы немой, - наставлял Раневского Сашко.

- Хорошо, - согласился Александр, оглядывая себя.

Сашко умудрился стащить в селении кое-что из одежды. Переодевшись, Раневский стал похож на турецкого крестьянина. За долгое время пребывания под палящим солнцем кожа его уж давно приобрела бронзовый оттенок, выдавали его только почти белые, выгоревшие на солнце волосы и борода, а также невероятно синие глаза.

- Бороду сбрить надо, - задумчиво разглядывая его, предложил Сашко. – Волосы под чалмой можно спрятать, лицо сажей вымазать.

Взяв кинжал, Александр спустился к ручью. Чертыхаясь от того, что несколько раз порезался, Раневский избавился от довольно густой бороды, что успела отрасти за время его плена. Сашко аккуратно довёл дело до конца, и беглецы тронулись в путь.

Спустившись к Анкаре, решили двигаться по ночам, а днём стараясь найти укрытие, держались подальше от дорог. Питались, чем придётся. Сашко, с риском быть пойманным за руку и лишиться оной, подворовывал на рынках в маленьких городках, куда они иногда решались зайти. Смуглого чернявого Сашко принимали за турка благодаря тому, что он довольно бегло говорил на турецком.

Насколько запомнил Александр, на то, чтобы добраться от Измаила до Анкары, у отряда Беркера ушло чуть более трёх седмиц, обратный же путь занял почти два месяца. На исходе октября добрались до Варны. До русских оставалось совсем рукой подать, чуть более ста пятидесяти вёрст. Сашко удалось выведать, что русские войска заняли Рущук и оставили там свой гарнизон.

- Ещё дня три и у своих будем, - сидя вечером у пылающего огня, тихо заметил Раневский.

- Похоже на то, - улыбнулся в ответ Сашко.

Наскоро перекусив, путники затушили костёр и тронулись в дорогу. Обычно говорливый и неугомонный Сашко в эту ночь был необычайно молчалив.

- О чём задумался? – обратился к нему Раневский.

- Вот доберёмся мы до своих, а дальше что? – вздохнул Сашко.

- Ты откуда родом будешь? – поинтересовался Раневский.

- Из Луганской станицы, - отозвался паренёк.

Александр замолчал, обдумывая сказанное: «Если везти мальчишку домой, то самое малое – это ещё две седмицы в пути, - вздохнул он. – Ну, уж коли пообещал Афанасию, значит, отвезу», - решил Раневский.

Летняя военная кампания окончилась, и молодому русскому главнокомандующему князю Багратиону предстояло теперь разрешить непростую задачу: перед армией возвышалась громада Балкан, а там, за этим суровым хребтом — заветный Царьград. Движение вперёд, продолжение кампании могло бы привести к чрезвычайно серьёзным последствиям. Но как бы ни были соблазнительны перспективы дальнейшего похода, главнокомандующий счёл невозможным осуществить его. Слишком слабы были для этого силы Дунайской армии, слишком недостаточны были её средства. Даже оставить армию на зиму в придунайской Болгарии было слишком великим риском, и потому, оставив гарнизоны в важнейших придунайских правобережных крепостях, Силистрии, Рущуке и Никополе, Багратион отвёл войска на зимние квартиры в Молдавию и Валахию. Спустя три седмицы Раневский, чисто выбритый и одетый по форме соответственно своему званию, уже стоял перед генералом Зассом.

- Бог мой, Александр Сергеевич, - качал головой Андрей Павлович, слушая его рассказ о злоключениях в турецком плену. – Жаль, жаль Меньшова, но как же я рад, что вы живы. Уже отписали своим родным?

- Ещё нет, - нахмурился Раневский. – Но сегодня же отпишу.

Раневского временно разместили вместе с адъютантом Андрея Павловича. Александр не собирался задерживаться в расположении русских войск, в первую очередь он собирался позаботиться о судьбе Сашко. Он решил, что сам лично сопроводит паренька до Луганской станицы. Оставалось известить жену и сестру о том, что он жив и в скором времени объявится.

Раневский, взяв в руки перо, долго сидел над чистым листом бумаги. «Как написать о том? – размышлял он. – Какие слова подобрать, чтобы сообщить подобные вести?» - Александр тяжело вздохнул, не ложились слова на бумагу.

Будучи пленником Беркера, Александр много думал о том, как бы могла сложиться его семейная жизнь, коли довелось бы ему вернуться, и вот ныне, когда впереди был путь домой, вновь его стали одолевать сомнения. «У меня ещё будет время подумать, пока повезу Сашко домой, - рассуждал он. - К чему спешить?» С такими мыслями он закрыл чернильницу и убрал перо и бумагу. Ночью ему не спалось: мыслями он то и дело возвращался к Надин. «К чему лукавить? – вздохнул Раневский, - Отнюдь не желание увидеться с женой давало силы жить дальше». Где-то глубоко в душе теплилась надежда, что всё ещё в его жизни может перемениться. Но самое странное было в том, что он не мог вспомнить, как выглядит его ночная грёза. Прикрыв глаза, он пытался по памяти восстановить облик возлюбленной в воображении. Он знал, что у неё голубые глаза, мягкие, как золотистый шёлк локоны, нежная гладкая кожа, но всё это не желало скалываться в единый образ. «Как странно, - усмехнулся Раневский, - отчего я хорошо помню свою жену и совершенно забыл Надин? Стоит подумать о Софи, и в мыслях тотчас возникает её образ».

Стоя на крыльце небольшого деревянного дома, который занимали несколько офицеров Тверского драгунского полка, Раневский глубоко вдохнул морозный воздух конца ноября. Он сам себя загнал в ловушку. Всё проклятая гордость. Александр мысленно вернулся в те дни, когда на него свалилась весть о самоубийстве брата. Письмо от дядюшки пришло в Москву на адрес арендованной квартиры. Раневский не поехал сразу к Владимиру Александровичу, как тот просил в своём письме, а отправился прямиком в Рощино. Анатоль не оставил никакой посмертной записки, но, впрочем, причина того, отчего он наложил на себя руки, была и так очевидна. Разбирая его бумаги, Александр с трудом осознал истинный размер финансовой катастрофы, постигшей их семью. Одних долговых расписок набралось почти на сорок тысяч. Для гвардейского офицера эта сумма была непомерно велика. Оставалось одно. Как не противился Раневский тому, визита к Владимиру Александровичу было не избежать.

Дядюшка не преминул высказать племяннику все свои соображения по поводу его образа жизни:

- Ты ходишь по краю, Александр! – повысил голос Владимир Александрович, едва они остались наедине с племянником. – Бесконечно так не может продолжаться. Я наслышан о твоих похождениях: кутежи, дуэли, карты! Ради чего ты живёшь? Ради чего? Ответь мне Бога ради! Неужели пример Анатоля ничему тебя не научил? Я всегда считал, что ты способен на большее, нежели впустую прожигать свою жизнь.

- Полно, дядя, - сердито сверкнул глазами Раневский. – Я к вам приехал не затем, чтобы нотации выслушивать.

- Я помогу, но ты должен изменить свою жизнь, - уже тише заговорил он.

Владимир Александрович потребовал от него оставить службу и обзавестись семьёй, благо и подходящая девица на выданье уж имелась у него на примете. Только на таких условиях он был согласен оплатить долги Анатоля. Не раздумывая ни минуты, Александр ответил отказом, заявив, что он в состоянии самостоятельно решить все свои временные затруднения.

Однако же мысль о браке по расчёту, высказанная родственником, прочно засела в его голове. Раневскому претило, что кто-то, пусть даже из самых благих побуждений, пытается решить его судьбу, но ничто не мешало ему самостоятельно пойти тем же самым путём. Почти год он как мог платил по долгам брата, скрываясь от его кредиторов, но так и не решался на последний, как ему тогда казалось, отчаянный шаг. Только увидев кузину Завадского, он вновь вернулся к мыслям о брачном союзе ради выгоды. Как бы то ни было, решение оказалось принято. И вот ныне он совсем скоро встретится с последствиями своего решения. Тяжело было на душе от этих мыслей. Как встретит его Софи? Будет ли рада его возвращению? Сможет ли он сам начать всё сызнова, постараться, чтобы их семейная жизнь обрела хоть какую-то видимость благополучия? И о наследнике не мешало бы подумать, - вздыхал Раневский.

Он так и не сомкнул глаз этой ночью, а поутру они вместе с Сашко выехали по направлению к родной станице паренька. На то, чтобы одолеть почти тысячу вёрст ушло почти две седмицы. В Луганскую станицу путешественники въехали поздним вечером в начале декабря. Свернув на улицу, где был дом казака Афанасия, Сашко пришпорил лошадь. Раневский же напротив придержал жеребца. Повернув за угол, в синих зимних сумерках Александр разглядел спешившегося Сашко. Подъехав ближе, Раневский мрачно оглядел пепелище, что осталось вместо крепкой избы.

- Это был твой дом? – повернулся он к мальчику.

Сашко кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

- Где дом старшего вашего?

- На соседней улице, - выдавил из себя паренёк. – Да Бог его знает, кто атаман станичный ныне, три года минуло. Переизбрали поди.

- Показывай дорогу, - развернул своего жеребца Александр.

Спустя четверть часа, Раневский уже стучал в крепкие ворота, богатого подворья. Завидев перед собой офицера, казачок, открывший калитку, сдёрнул с головы шапку.

- Ваше благородие, - изумлённо воззрился он на вошедшего во двор Александра, - вы никак к атаману будете?

- Стало быть, здесь атаман живёт? – поинтересовался Раневский.

- Здесь, здесь, ваше благородие. Как доложить прикажете?

- Поручик Раневский, - отозвался Александр, с любопытством осматриваясь.

Александра вместе с Сашко проводил в дом всё тот же казачок, что открывал им ворота. Хозяин дома встретил их в просторной горнице.

- Господин поручик, - склонил голову станичный атаман и перевёл взгляд на Сашко. - Боже правый, Морозов никак! - удивлённо воскликнул он.

- Дядь Михась, - выступил вперёд Сашко, неловко переминаясь с ноги на ногу, - мои-то где?

- Ты присядь, Сашко, - вздохнул казак, - и вы, ваше благородие присаживайтесь.

Александр скинул шинель, которую у него принял подбежавший тотчас казачок, Сашко расстегнул подбитый мехом казакин и осторожно присел на краешек длинной скамьи, придвинутой к столу.

- Год назад братья твои, и Василь, и Фёдор под Рущуком сгинули, упокой Господи души их, - перекрестился, повернувшись к образам в углу горницы атаман.

- А мать? Мать где? - дрогнувшим голосом поинтересовался паренёк.

- Изба ваша сгорела по лету ещё, - тихо продолжил атаман. – И Авдотья в огне сгинула.

Сашко спрятал лицо в ладонях, худенькие плечи вздрагивали от сдерживаемых рыданий.

- Сирота, стало быть, Сашко, - нахмурился Раневский.

- Сирота, как есть, ваше благородие, - со вздохом отозвался атаман. – Сирота? – встрепенулся казак. – Стало быть, и Афанасия нет уж?

- Упокой Господи его душу, - перекрестился Александр. – Мы с Сашко из плена турецкого бежали вместе, - добавил он.

- Вон оно что, - протянул атаман. – Ну, Сашко у меня пока поживёт пока, а дальше видно будет.

Раневский остановившимся взглядом уставился на пламя свечи. Рядом тихо всхлипывал мальчик. Всё внутри Александра воспротивилось тому, чтобы оставить мальчишку на произвол судьбы. Пусть в его родной станице, но всё же одного.

- Родня у него какая есть? – поинтересовался он, кивнув на паренька.

- Пришлые они. Лет пятнадцать тому назад в станицу пришли, да осели здесь. Вот Сашко как раз в тот год на свет народился.

- Со мной поедешь? – положил он руку на плечо мальчишки.

Вскинув на Раневского покрасневшие от слёз глаза, Сашко, опасаясь, что Александр передумает, быстро закивал.

- Ну, вот и ладно, - вздохнул Раневский. – На постой-то возьмёте на ночь? – обратился он к атаману.

- Да вы, ваше благородие в том не сомневайтесь даже, - поднялся со своего места казак. – Велю постель вам приготовить, да ужин подать. Не обессудьте, чем богаты, тем и рады.




/

...

Соечка: 24.03.14 13:21

Юля, спасибо!
Заскучала Софья, отвыкла уже от безделья, этого и следовало ожидать. И наверное что-то от прежней романтичной девушки в ней все-равно осталось. Так что кажется мне, что попадись ей сейчас какой-нибудь стоящий мужчинка и все - влюбится опять наша красотка. Созрела так сказать полностью. А уж в столице таких наверняка будет много, тем более девушка дивно похорошела. Так что держись, столица.
Вот сюрприз будет Александру по возвращению. Уж он тут и о детях задумался, а жены-то и нету на месте. Ищи-свищи в поле.

...

Lilian-cerry: 24.03.14 13:29

Юля, спасибо за продолжение истории и встречу с полюбившимися героями. Так рада, что Раевский и Сашко сбежали от турков, жаль отца паренька и матери, хорошо, что александр не бросил Сашко одного.

...

-ANGEL A-: 24.03.14 14:51

Спасибо за продолжение!

...

Ma-DL-eN: 24.03.14 18:33

Спасибо за продолжение! Рада что Александр с Сашко наконец выбрались из плена и Раневский решил позаботится о пареньке. Очень переживала о судьбе мальчишки, понравился мне он.

С одной стороны с нетерпением жду встречи Александра и Софи, и в тоже время побаиваюсь ее. Как она пройдет?

...

ILoveKey: 24.03.14 18:50

Юля, спасибо за продолжение!!!
Бедный Александр, тяжело было читать как его били и издевались над ним, все таки не сломался и нашел в себе силы на побег, восхищаюсь его мужеством.
Я представляю, значит Софи захотелось начать жить заново, поклонников, веселья, и тут появляется муженек и опять в деревню, исполнять роль супруги, все мечты прахом, естественно кому тут понравится, ну что ж будем ждать встречи с героями.
С нетерпением жду продолжения!!!!

...

sveta-voskhod: 24.03.14 18:53

Спасибо за продолжение! Софи и Александр. Многое пережили, изменились оба. А вот будет ли польза???

...