Лондон

Лондон
Лето
Церковь

Когда твой мужчина так говорит, что он тебя любит и никуда не отпустит, открывается второе дыхание.
Которое помогло мне до самого звона церковного колокола заниматься и работой и частичной организацией свадьбы.
Вот что я не организовывала, так это мой девичник. Лора, Эстель, Констанс приняли приглашение, но мне самой ничего сделать не дали. Это был их подарок - сюрприз. Долго хохотали, вспоминая девичник Лоры и наши приключения. Вечеринка в мою честь получилась не хуже, мы отлично провели время вместе. Подарок удался, будет теперь ещё больше увлекательных воспоминаний, которые можно рассказать внукам, когда они вырастут.

Крепкое рукопожатие папы. Внимательный взгляд родителя. Мой глубокий вдох, почти уверенный кивок и перед нами открылись высокие двери церкви. Под звуки органа, мы торжественно шли по проходу. Церковь была красиво убрана. Гостей было немного, но самые родные и близкие.
Взгляд хотел держаться за Гая, но глупые мысли и страх споткнуться, заставляли посматривать под ноги. Лёгкая досада на саму себя мешает, от чего смущение усиливается, которое так удачно скрывает вуаль.
Папа довёл до жениха, поцеловал и снова заглянул мне в глаза.
В глазах самого родного человека словно пролетают картинки моей жизни. Вот я, встречая папу, бегу к нему и оказываюсь, подброшенной вверх, смеюсь и счастливо обнимаю его за шею. Вот он обрабатывает мне собранное колено, дует на ранку и целует заплаканные глазки. Вот я уже старше. Пытаюсь приврать, что пойду с подружками по магазинам, а сама хочу отправиться в кино с мальчиком, который ужасно не нравится папе. И легко улыбаюсь, вспомнив, как папа выводит меня на чистую воду и в итоге оказывается прав по поводу мальчика. Воспоминания мелькают очень быстро. Важные и не очень. Счастливые и не очень. С трудом сдержала себя, чтобы не заплакать. А то папа и мой профессор решат, что я не готова и не согласна. А я даже очень согласная.
Просто осознаю, что сейчас начинается новый этап моей жизни. Даже не так. Новый этап нашей с Гаем жизни!
Никогда так не волновалась. Не боялась, нет, была уверена и в себе и в Гае и вообще, в том, что всё это правильно. Вот только, зная себя боялась испортить что-то, сделать не то и не так. Волновалась и от волнения начала потеть.
Вообще, почему обязательно сейчас, в такой ответственный момент жизни каждой женщины, мне приспичило потеть. Это все невесты так или только я такая... особенная. Снова хочется плакать, хоть повод уже другой.
Видимо Гай что-то понял по моему лицу или просто уже настолько хорошо меня знал. И отданную папой мою руку он взял в свою, крепко, пожал, сказав папе " спасибо" и тихо, так чтобы слышала только я, прошептал, смотря мне в глаза:
- Такс, Мэйр замуж ещё хочет?
И теперь уже в глазах любимого вижу картинку, как он мне говорит, что любит и никому не отдаст и никуда не отпустит.
И вот страх уходит, волнение снижает уровень, я даже перестаю потеть.
Наши руки крепко переплетены, улыбки не сходят с губ. Глаза в глаза. Сердце к сердцу.
Епископ начал свою речь, а я даже не знаю мы его внимательно слушаем или больше разговариваем глазами:
- Люблю!
- И я тебя. Сильно.
- Никуда не отпущу!
- Я никуда и не захочу!
- Моя!
- Мой!

И вот епископ доходит до главного, слова, которые заставляют замереть и наверное даже не дышать:

– Согласен ли ты, Гай Криспин Дазендберри , взять в жёны Мэри Энн Бенкрофт, любить ее в болезни и в здравии...
Твердое, громкое Гайское :
- Согласен! - заставило облегчённо улыбнуться.
Не уж то, я волновалась что Гай передумает?! Не может этого быть! Или может?)
Тонкое прекрасное кольцо скользнуло на мой палец. С удовольствием глянула как оно смотрится на мне и искренне улыбнулась.
- Согласна ли ты, Мэри Энн Бенкрофт, взять в мужья Гая Криспина Дазендберри, любить его в болезни и в здравии..
- Согласна! - это было даже громче, чем нужно, заставляя меня смутиться, а людей в первых рядах улыбнуться. Кольцо на палец Гая одевала с большим волнением и страхом уронить. Слава Богу, у меня всё получилось хорошо.
Облегчённо выдохнул так что фата закачалась у лица. Снова смутилась и порадовалась, что никто этого не заметил.
Еще сто лет назад женихи и невесты произносили одни и те же тексты клятв. Учили их наизусть или повторяли за священником. Сейчас тексты клятв стали разнообразными, даже можно придумать свою собственную клятву.
Обязательство верности, сохранению любви, его поддержки в любых ситуациях и помощи по жизни.
Мы с Гаем решили, что нас устроят классические клятвы.
Гай пообещает « любить, лелеять и поклоняться », а я - « любить, лелеять и подчиниться ". И возможно, кто-то скажет, что подчиняться это глупо и возможно даже будет прав и нужно быть современными и обещать «любить, утешать, уважать и оберегать», но это всё философия. Можно обещать и не выполнить, можно клясться и нарушить, а можно быть уверенной, что даже подчиняясь будешь равноправной и не ущербной. Главное кому, как и когда. Для меня этот обет — фундамент наших отношений, самое главное соглашение. С времени действия до "пока смерть не разлучит нас".

Епископ что-то говорит, объявляет нас мужем и женой:
– Вы можете поцеловать невесту, – разрешает священослужитель.
Гай поднимает фату и я улыбаюсь. Широко, счастливо, довольно. Тянусь за поцелуем и попадаю, в приличные, но крепкие объятия мужа.

Последние песнопения епископа и гостей и приглашённые потянулись на выход.
- Мы - муж и жена, - шепчет мне на ухо Гай и целует в висок, выводя меня из церкви под дождь риса и цветов, под колокольный звон и аплодисменты зрителей.
Небольшая фотосессия и вот уже всё закончилось и мы теперь супружеская чета Дазендберри. Счастливая или не очень покажет время, но я была настроена на самое лучшее.

Банкет практически не помню. Только то что меню было удачно-вкусным, а украшения красивыми. Родители Гая и отец с тетей отлично поладили.
Маршрут нашего медового месяца был в разработке у Гая, к этому делу он меня не подпустил. Сказал, что хочет сделать мне сюрприз.
Уже в самолёте, отправляясь в первое наше семейное путешествие, под звонкое касание бокалов с шампанским, я спросила:
- Ну что, муж, каждый день нашей жизни будет как сказка?!
На что мне Гай очень серьезно ответил:
- Не могу обещать, но мы будем стараться!

Мой замечательный профессор, у тебя был шанс сбежать)
Всё !!! Ты не успел!
Гай, люблю тебя!
Навсегда твоя жена,
Мэри Энн Дазендберри!

»» 03.12.22 21:38 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Тем вечером у галереи "Хайтауэр" собралась куча народа. Красная ковровая дорожка перед входом, журналисты щелкающие фотоаппаратами и камеры телевидения, ищущие выгодный ракурс, чтобы заснять именитых гостей и знаменитостей всех мастей на фоне баннера с девизом "Хайтауэр" - уважение традиций и взгляд в будущее".
С Джейкобом бы договорились встретиться у входа и я отыскала красавчика, наслаждающегося светом софитов, когда тот вел трансляцию на своем онлайн-канале.
-...а вот и моя пара, красотка Софи, самая чудесная девушка на этом мероприятии, несмотря на то, что я уже видел Сальму Хайек! - Джейкоб усмехнулся - До скорого, следите за моими сториз этим вечером.
Он выключил телефон, и поцеловал меня в щеку.
- Софи, какое платье! Ты отлично выглядишь. Это Викки Бэкхем? Кстати, у меня скидка на бренд по промокоду.
- Буду иметь в виду!
Джейкоб - отличный парень все-таки, а когда рот не раскрывает, ему вообще цены нет.
Внутри здания тоже было многолюдно. Гости вели разговоры, прохаживались с важным видом, рассматривая стены, куда проецировались не только цифровые картины Ван Гога, но и другие картины, находившиеся в галерее. На небольшой сцене всех развлекал сетами модный ди-джей.
Джейкоб отлучился за напитками, пока я осматривалась.
- Бон-бон, ты пришла!- Виржини помахала мне, отделившись от небольшой группы людей, расцеловала трижды, как принято у французов.
- Отличная вечеринка!
- Столько денег и нервов в нее вложено - подмигнув и чуть понизив голос, отозвалась младшая Клермонт - Ах, вот и Венсан! Показывал залы нашим американским инвесторам. Венсан, Софи здесь!
Я обернулась и...черт, черт, черт. Сердце против воли забилось чаще. Кажется, завладеть вниманием Венсана мечтали все на этом вечере. Он, как душа компании, беседовал, смеялся, что-то увлеченно рассказывал друзьям, знакомым и совершенно незнакомым людям, которые становились его друзьями. Где там Джейкоб с выпивкой?!
- Бонжур, Софи! Рад что ты здесь!
- Сэм Райдер выступает, как же я могла не прийти - пожимаю плечами - Шучу. Роскошное мероприятие.
К счастью или на беду возвратился мой кавалер с шампанским, я представила его остальным и воцарилась неловкая тишина.
- Софи, ты выглядишь замечательно, платье прям...ce magnifique! - попробовала разрядить обстановку Вирджини - Ты так же считаешь...Венсан?!
Она многозначительно взглянула на брата, который скептически разглядывал не меня, а Джейкоба Си.
- Разумеется, однако, по моему мнению, Софи принадлежит к тому типу женщин, которые будут ослепительно смотреться даже в мешке из-под картошки.
Я сделала большой глоток из бокала. Потом еще один.
- Могу я полюбопытствовать, новый девиз галереи намекает на то, что ты соединяешь традиции и современность. Значит, будущее за диджитал-искусством? И раз цифровая выставка Ван Гога заканчивается, что будет дальше?
Венсан кивнул.
- Ты верно подметила. Думаю, именно так, через цифровые выставки, мы сможем привлечь больше посетителей. А следующим станет Дали. Я хочу организовать выставки, которые бы полностью подарили эффект присутствия и переносили зрителя в мир сюрреализма. Не только за счет цифровых проекций самого Дали, но и современных художников и мастеров, которые работают в этом жанре, и объединить их.
- Звучит ужасно заманчиво! Под громким именем можно продвинуть и молодые, никому не известные таланты.
И тут подает голос мой кавалер.
- Дали, ага... я видел "Мону Лизу" в Лувре, не впечатлен. Она, оказывается такая маленькая и эти вечные толпы туристов, нормального селфи не сделать.
Венсан взглянул на Джея с еще большим интересом. Думала, он засмеется, но Клермонт подавил улыбку.
- О, милый, нет, это Да Винчи - ничуть не смущаясь решила заняться просвещением Виржини – Сальвадор Дали писал непонятные картины с расплавленными часами и все такое прочее.
- Еще у него был ручной муравьед, чем он шокировал почтенную публику - добавил Венсан и подмигнул. – Уверен, юноша, вас здесь сегодня ждет еще немало открытий.
- Дали придумал этикетку к чупа-чупсу, - парировала я - и был ближе к народу, чем вы думаете. Ручаюсь, что половина футболистов сборной, которую ты сюда пригласил, вряд ли знают что на стенах сейчас Ван Гог.
- Туше, мадемуазель де Реан. Вы выиграли в этой битве, опустите шпагу - Венсан отпил из своего бокала - Согласитесь, с умной женщиной приятно разговаривать обо всем на свете, хоть о сюрреализме, хоть о конфетах.
Клермонт сделал комплимент моим мозгам, а не сиськам. Черт бы его побрал!
- Чупа-чупс, я люблю карамельный, но жаль, что они перестали добавлять в них жвачку - ответил Джейкоб чем загнал последний гвоздь в крышку любых наших дальнейших отношений.
Хорошо, что обоих Клермонтов вскоре отвлекли дела, а спустя некоторое время на сцене появился Сэм Райдер. Певец начал выступление с самого известного своего хита "Космонавт". Мы с Джейкобом стояли близко к сцене, и вместе с другими с удовольствием подпевали Сэму, особенно в припеве. Может, я рано списывала Джейка со счетов? Вряд ли с кем-то еще я чувствовала бы себя так легко и свободно, не представляю Венсана тянущего "I'm up in space, man!" и пританцовывающего вместе со мной.
После нескольких песен, мы решили отойти от толпы танцующих, чтобы взять попить. Я попросила Джейкоба принести еще бокал шампанского, а сама обратила взор на сцену, где звучала бодрая и позитивная песня Somebody.
"Ведь нам всем нужен кто-то,
Даже одиноким сердцам нужен кто-то,
Так что пока эта любовь не покинула твоё тело,
Отдай её" - напевала я про себя, повторяя за исполнителем на сцене, раскачиваясь в такт музыке, и не сразу поняла, что рядом со мной, загородив обзор, возник Венсан Клермонт.
- Что, пришел закончить ссору? Ведь так приятно упиваться собственным самодовольством, мьсе Клермонт.
Он пожимает плечами.
- Вообще-то, я пришел пригласить тебя на танец.
- О...что?
- Не подарите ли мне танец, мисс де Реан? - театрально произнес Венсан.
Я, уже заготовившая мысленно несколько колкостей и шпилек, которыми можно было бы сбить спесь с важничавшего Клермонта, совершенно растерялась. Теперь я отлично понимала Лиззи Беннет, к которой с аналогичным предложением подкатил на балу мистер Дарси. И решила поступить также, как героиня классического романа. То есть, согласиться.
На беду, когда мы подошли к другим танцующим бодрая Somebody закончилась, возникла пауза, а потом зазвучала медленная песня.
Мы оказались вместе ближе, чем я предполагала. Практически объятия, что там говорить. Слова этой замечательной песни, кажется проникали в самую душу. Двое влюбленных, которые не могут существовать порознь, внутри них настоящий шторм, а унять его может лишь любовь. Никуда от нее не скрыться, невозможно ее удержать...
Венсан смотрел на меня, я на него, пока мы танцевали. Больше никого не было в этом огромном зале. Больше никого не было в этом огромном мире...и провалиться мне на этом месте, если он не чувствовал то же самое....Боже, это была самая настоящая пытка. Я думала о том, как же соблазнительная эта ямочка на подбородке Клермонта и как мне нравилось, когда его щетина немного царапала мою нежную кожу, во время поцелуев. Поцелуй меня снова, прямо здесь и сейчас, и все равно, как это будет выглядеть со стороны и что подумают люди...
Песня заканчивается, музыка смолкла. Мы оба тяжело дышим, он наклоняется вперед, но вместо поцелуя, произносит:
- Ты же не намерена продолжить вечер с этим Джейкобом? Он сущий примитив.
И....приехали. Такой резкой смены эмоций давно у себя не припомню. Вот, что его интересует. Не я, а собственное уязвленное эго.
- Венсан, ты видно запамятовал, но мне уже не четырнадцать лет. Ты не брат, ни муж, ни отец, чтобы читать нотации. Я - взрослая женщина и уж сама разберусь, как мне поступать и с кем спать, раз уж на то пошло!
- Просто... чисто по-дружески, я хотел...
- Брось. Никакие мы ни друзья. Но если тебе удобно, то пусть так. Поэтому...как мой друг...отвали нахрен!
Оставив Клермонта в стороне, я разъяренной фурией вышла из зала. Пребывание в дамской комнате и холодная вода на лице, никак не помогли ситуации. Я разглядывала собственное отражение в зеркале женского туалета. Наверное, стоило найти Джекоба, увезти его домой, чтобы заняться жарким сексом, раз уж тот, кто занимает все мысли, меня не хочет и ничего, кроме дружеских чувств не испытывает. Но я отлично понимала, что не стану этого делать. "Клин клином вышибают", не про меня. И на самом деле я этого не хочу. Когда в голове один мужчина, другой его не заменит.
Я глубоко вздохнула и закрутила кран с водой, успевшей стать настолько холодной, что мои ладони превратились в ледышки. Джейкоб всегда найдет себе компанию, за него можно не переживать. Поэтому, самое лучшее, что я могу сделать сейчас - заказать такси и поехать домой.
Взяв бокал с шампанским, ухожу прочь от толпы в основном зале. Приложение на телефоне говорит, что такси придется ждать очень долго. Не удивительно, субботний вечер. Ночная жизнь Лондона кипит. Но возвращаться обратно в зал я не намерена. Иду вдоль узкого коридора и оказываюсь в помещении, где развешены мамины картины. Выставка откроется лишь на следующей неделе и сейчас здесь так тихо, спокойно. Свет лишь от нескольких ламп и подсветок рядом с картинами. Кладу телефон обратно в сумочку и неспешно прогуливаюсь вдоль знакомых французских пейзажей.
А потом оборачиваюсь и понимаю, что я здесь не одна. На меня смотрят глаза Венсана Клермонта.
- Этот зал еще закрыт.
- Скажешь охране меня вышвырнуть?
- Думаю, нам нужно поговорить...
- Я ничего не хочу слушать о тебя, кроме слов извинения.
Венсан отделяется от противоположной стены.
Напряжение между нами практически осязаемо. Мне кажется, что воздух вокруг стал плотным и вязким...бежать, мне нужно немедленно бежать отсюда, пока я еще за себя отвечаю.
- Я не извиняться пришел... - Венсан мигом преодолевает расстояние между нами. Отступать некуда - сзади только холодная стена с нишей. Конечно, я его не боялась, твердо знала, что Венсан никогда в жизни меня не обидит. Но здесь и сейчас, в этот момент, могло произойти то, чего мы оба уже не сможем просто проигнорировать.
- Тебя кавалер обыскался.
- Отлично, я по нему соскучилась. Он - потрясающий парень. Молодой, красивый, и точно знает, что нужно женщине.
Венсан закивал.
- Целуется лучше меня?
Клермонт нависает надо мной словно гора, перекрывая любой путь к отступлению. Откуда мне знать, с Джейкобом мы не дошли до поцелуев, но для Венсана это лишняя информация. Мне надо срочно уйти отсюда, ибо еще пара секунд, и я не выдержу и поцелую Клермонта сама. Поэтому, решаю напоследок выпалить что-то особо колкое:
- Разумеется. Намного лучше. Да и тот поцелуй был ужасен.
- Да?
- Да! Просто худший поцелуй в моей жизни! И ты - самое худшее, что может...
Он не дал закончить ядовитую фразу, и накрыл мои губы своими. И это не тот нежный, многообещающий, манящий, поцелуй, как в пабе. Этот был другой, полный страсти и желания. Он обнимал меня, пока его губы целовали мои, потом прижимались к горячей коже шеи, а ладони скользили вверх по бедрам. Я больше всего на свете хотела сейчас снять с него пиджак и расстегнуть пуговицы на белой рубашке, чтобы прижаться к его телу, почувствовать твердые мускулы...я ни одного мужчину в своей жизни не хотела как его. Да, я готова была отдаться ему прямо здесь и сию минуту.
Преимущество темных залов и длинных пустынных коридоров - акустика в них отличная, так что мы смогли услышать приближающиеся шаги и голоса задолго до того как в зале вспыхнул свет. Отпрянули друг от друга, словно два нашкодивших школьника, прежде чем увидели Виржини в обществе десятка роскошно одетых мужчин и женщин.
- Merde - прошептал Венсан.
- А...вы здесь - младшая Клермонт изумленно переводила взгляд с брата на меня - Мьсе Пино с гостями уже уходят и я решила показать последний зал, чтобы они увидели картины Сесиль де Реан...
Венсан тут же собрался и принялся непринужденно разговаривать со своими богатыми гостями и начальством, рассуждая о красотах Прованса. Будто и не обжимался пару минут назад со мной на этом самом месте. Поражаюсь его выдержке, я вот могла только кивать и отвечать что-то невпопад на вопросы.
- Бон-бон, ты в порядке? Что-то раскраснелась... - обеспокоенно спросила Виржини.
- Все ок, тут просто жарко. Слишком много шампанского. - надо перестать таращиться на Венсана, а то я себя выдам - Мне бы сейчас хотелось того твоего зеленого освещающего экзотического сока.
- О, так он у меня и здесь есть! Пойдем!
Мудрое решение. Прочь от соблазнительных французов и темных укромных уголков.


_________________

Виржини провела меня на небольшую белоснежную кухню, что находилась в дальнем уголке галереи. Вокруг суетились сотрудники кейтеринговой компании, официанты разносили последние закуски и десерты.
- Кстати, десерты мы заказали в "Книгах и кексах" - Виржини подмигнула - Сок внизу в холодильнике, там вся линейка.
Пока младшую Клермонт отвлекла сотрудница кейтеринга, я открыла холодильник, из аккуратного ряда разноцветных банок сока вытащила зеленую, открутила крышку и с наслаждением сделала глоток. То, что надо.

Попивая сок, отсмотрела сториз своего кавалера, выяснилось, на вечеринку пришла бывшая девушка-певица и они заняты выяснением отношений. Последние, что мне нужно, это стать частью чьей-то драмы, мне бы со своими отношениями разобраться. Поэтому отправлаю Джейкобу сообщение, что обстоятельства вынудили меня уйти пораньше и домой я доберусь самостоятельно.
- Так, что там между тобой и моим братом?
Я едва не поперхнулась. Виржини неожиданно оказалась рядом с явным намерением выяснить интересующие ее сведения.
- Ничего...
- Ничего?
- Абсолютно - заверила я.
Она явно была недовольна моим ответом, но тут на кухне появился и сам мсье Клермонт.
- Пино и его свита уехали, можно и выпить, наконец - Венсан взял шампанское с подноса у одного из официантов.
- Я же видела тебя с бокалом.
- Безалкогольное, никогда не пью на работе, люблю совершать все сделки на трезвую голову.
- Можно сделать это и в зале - я крепче сжала в ладонях бутылку с соком, от которой отпила уже добрую половину.
- Можно, но здесь мой тортик - сказал Венсан, подмигнув.
Про тортик, это он буквально. Спустя минуту на другую половину белоснежного стола официант поставил маленькое блюдце с кусочком торта.
- Венсан выбрал - Виржини усмехнулась - Твой повар сказал, что это "десерт Софи".
- Его официальное название "Торт Эльзы", ну из "Холодного сердца". Просто мы вместе придумали дизайн, выдержанный в синим и белом цвете и состав... - поспешила поправить я.
- Вкусно - заключил Венсан, отправив первый кусочек в рот.
Почему он так на меня действует? Сердце забилось чаще, меня бросает то в жар, то в холод, я вообще стараюсь не смотреть на Клермонта, и нервно пью зеленую жижу, которой и осталось всего-то на пару глотков. Да со мной такого и в четырнадцать не случалось!
Сколько он собирается здесь находиться? Такому большому мужчине этот маленький кусочек тортика всего на пару укусов, так нет же, Венсан нарочно ест медленно, с наслаждением облизывает ложку, наверняка чтобы вывести меня из равновесия.
Что у него получается должным образом, ибо мне хочется попеременно, то разрыдаться, то засмеяться от радости.
А потом его ладонь придвигается ближе, и пальцы легонько касаются моих, как тогда в пабе...боже, до чего же здесь жарко.
- Посмотрела первые отклики в соцсетях, все прошло très bien - радостно выпалила Вирджини, и Венсан убрал руку.
- Тебе никуда не надо? - задал он вопрос сестре.
- Нет - она взяла стул и придвинула его поближе к столу, присаживаясь к нам, явно забавляясь сложившейся ситуацией.
Установившуюся тишину вдруг нарушило громкое урчание моего живота.
- Подруга, может, тебе принести чего перекусить? Там еще осталось...
- Нет я... - у меня отчего-то стал заплетаться язык, попробовала резко встать и пошатнулась, спасибо, что Венсан был рядом и подхватил, усадив обратно на стул.
- Что с тобой? - обеспокоено спрашивает он.
- Голова закружилась, ничего особенного...
Это меня что с двух бокалов шампанского так вынесло? Или все-таки голова кругом от мужчины пошла? Как оказалось, ни то, и ни другое...
- Ой, бон-бон - Виржини виновато указала на практически пустую бутылку, стоящую на столе - Ты взяла не тот сок...
- Что? Зеленая же бутылка, с гуавой, я пила такой в прошлый раз.
Виржини открыла холодильник и взяла другую бутылку с зеленой жидкостью.
- Вот сок с гуавой, а ты взяла...с каннабисом.
Мои глаза, должно быть, стали еще больше. Оба сока были одинакового цвета, а этикетки исписаны иероглифами, но теперь, если присмотреться, на моей банке можно было разглядеть лист марихуаны. Конечно, голова была занята мыслями о поцелуях с Венсаном и я...перепутала бутылочки.
Головокружение, жар и мои кишки играют незнакомый марш, нет, это не реакция романтически настроенной барышни...я попросту под кайфом!
- Ты только не волнуйся... - Виржини сжала мои ладони, но тон ее голоса настраивал на совершенно противоположное - Правда, в рекомендациях не больше стаканчика за раз, а ты опустошила бутыль полностью...да и с алкоголем такие вещи мешать нельзя, но...но...просто тебя ждет улетный трип.
- Нет! Нет! Нет! - я указала на каждого из троих, а потом поняла, что передо мной стоят пока двое....черт - Марихуана и я - это очень печально. В Амстердаме все ели "веселые" печенья, но только один человек из компании потом обнимал унитаз весь вечер, догадайтесь, кто это был?!
Я поднялась, с трудом, опираясь на руку Венсана, которую потом отбросила. Сохранять вертикальное положение стало невероятно сложно, особенно когда в глазах двоиться.
- Может, в больницу? - предлагает Венсан.
- Нет - категорически заявляю я - Случайно приняла марихуану? Да кто поверит, еще и запишут в карте всякое...нет...
- Я выясню у производителей, случалось ли подобное и какие последствия...
- Так выясняй....сейчас же! - гаркнул Венсан на сестру.
А я переводила взгляд с одного Клермонта на другого и постаралась найти самый разумный выход.
- Лучше поехать домой.
Венсан кивнул.
- Я тебя отвезу.
- Это лишнее, такси возьму.
- Ты где-то слышала в моем голосе вопросительную интонацию?
Нет, ее я не слышала, у меня почему-то начало звенеть в ушах и это настораживало.
- Да, все хорошо. Немного голова покружилась и поболел живот, но думаю, легко отделалась. Наверное, на меня этот сок не подействовал, алкоголь все нейтрализовал, а не усугубил...так бывает...зря переполошились...ложная тревога - с улыбкой заверила всех я.
А потом меня стошнило в ведерко из-под шампанского.


Я бы запаниковала, если бы могла внятно соображать. Но, к сожалению или к счастью, уже начала плохо отдавать себе отчет в происходящем. Как будто вышла из тела и могла лишь наблюдать за всем со стороны с редкими проблесками сознания.
Сначала меня долго тошнило в туалете, потом очень медленно, я спустилась вниз, на темную стоянку у галереи, где уже ждал Венсан. Виржини осталась заканчивать дела в галерее и пыталась дозвониться до производителей сока, но очевидно, из-за разницы во времени попытки пока были тщетными.
Я спустилась на стоянку в обществе чистого ведерка из-под шампанского, с которым расстаться меня не уговорили бы ни за какие коврижки.
- А что если я заблюю тебе машину?

- Она арендованная, ни в чем себя не сдерживай - Венсан открыл дверцу - Боже, Софи...ты такая бледная...
Еще бы, весь свой макияж я смыла в туалете, но, наверное, и с лица весь цвет тоже сошел вместе с ним.
- Очень?
- Могла бы сыграть вампира без грима - сказал Клермонт, когда убедился, что я и ведерко надежно зафиксированы ремнем на переднем сидении авто.
- Думаю, мне больше подойдет кто-то из Тарагариенов. Меня бы взяли в "Дом дракона"? С животными я лажу...кстати, а ты знаешь что....

Лондон. Квартира Софи де Реан

- ....и я даже не стану начинать про Драмиону...а, кстати, о чем это я?
Венсан вздохнул.
- Ну, сначала ты рассказала мне про всех возможных Эйгонов и Дейемонов, потом доказывала почему финал "Игры престолов" ужасен и куда заведет дальнейшая политика Вестерос, а закончила, кажется, одним из фанфиков по "Гарри Поттеру"...
Я ни помнила ни слова из этого рассказа. Сколько времени прошло? Видимо, много, раз Клермонт остановил машину и заверил, что мы уже приехали. Зато, пока я мучила его фанатскими бреднями - меня не тошнило, что уже плюс.
Венсан помог выбраться из машины.
- Ты здесь живешь? - с интересом осведомилась я.
- Нет, ты здесь живешь - ответил Клермонт.
- А, ну правильно - я огляделась. "Книги и кексы" уже закрыты, фасад освещен лишь фонарями, вокруг никого.
- Давай, медленно шагаем вперед, - напутствовал меня Венсан.
- Земля кружится, но так даже здорово... - он больше тащил, чем вел меня по направлению к зданию - Кстати, кто пел ту песню, ну со словами The earth is moving, but I can't feel the ground?.
- Не представляю....
Мы зашли внутрь и прошли по направлению к лифту.
- Бритни Спирс! Кто молодец, я молодец! You drive me crazy...обожаю - пока лифт добирался на нужный этаж, я успел спеть куплет с припевом.
Когда двери лифта раскрылись, ноги опять стали меня подводить, Венсану пришлось в очередной раз подхватить за талию.
- Раз шажочек, два шажочек... - мы шли по коридору - вот и все...ключи...?
Я пожала плечами. Я сейчас мысленно танцевала на сцене вместе с Бритни Спирс.
- В сумочке? - он указал на чудом еще болтающийся на моем запястье ремешок и клатч.
- Вполне может быть.
- Так... - Венсан аккуратно прислонил меня к стенке - Софи, только не падай, прошу…обопрись на стену.
- Слушаюсь, сержант! - я прижала ладонь ко лбу, как это делают военные, пока он искал ключи в сумочке, а потом засмеялась - Отдала честь...я только что отдала тебе честь...это так...забавно...
Венсан извлек ключи и кивнул.
- Да, все проходящее забавнее некуда.
Он открыл замок, толкнул двери и сразу щелкнул выключателем.
Я зажмурилась от яркого света.
- Это - моя квартира.
- Знаю, я был здесь утром.
- Серьезно...ну, хорошо...тогда тебе ничего не надо показывать, а я...навещу одну комнату.


После наступил один из редких проблесков сознания. Я вышла из туалета и тяжело вздохнула.
- Хорошая новость, вряд ли меня будет еще тошнить, в этот раз, кажется, вышли внутренности, больше просто ничего не осталось, так что ты можешь уходи... - в моем раскрытом рту оказался градусник.
Я уже хотела возмутиться, какого черта Венсан делает и вообще, он что, хозяйничал тут?
- Накричишь на меня спустя тридцать секунд, пока думай над особо оскорбительными эпитетами.
Градусник запиликал и Клермонт его вынул, чтобы затем сунуть мне в руки стакан с водой, а сам обратился к телефону, он, оказывается, все это время с кем-то разговаривал.
- Да...37,5...да понятно, через полчаса...
Я присела на диван, дожидаясь пока он завершит разговор, наверное Виржини все-таки удалось связаться с производителями «веселого» сока и выяснить, что будет если выпить его много, да и отшлифовать шампанским.
Венсан закончил звонок и сел рядом.
- Значит так, если температура продолжит подниматься - поедем в больницу.
- Нет - я не согласна.
- Софи, тут у нас не демократия.
- Я ненавижу больницы, там странно пахнет и там умирают люди...ты сидишь в коридоре, а потом доктор выходит и говорит: "Нам очень жаль, мисс...мы сделали все, что могли"...
Венсан тяжело вздохнул, я бредила про отца и он это понял.
Стакан с водой, из которого я по его настоятельной просьбе все-таки отпила несколько глотков, стал невероятно тяжелым в руках, и я устало прислонилась лбом к плечу Венсана.
- А еще в больницах людям помогают и ты, разумеется, не умираешь. С тобой все будет хорошо. - его голос звучал спокойно и убедительно.
- Ты обещаешь?
Клермонт убрал прядь волос с моего лба.
- Конечно, я в этом абсолютно уверен.
Мне, наверное, важно было услышать эти слова. И во мне самой появилась наивная вера, что все будет хорошо. Но я настолько ослабела, что дальнейшие события вспыхивали в сознании лишь как редкие яркие всполохи среди темноты. Кажется, я выпила еще воды, потом Венсан мерил температуру и мы радовались, что она спадает, затем я отключилась прямо на диване, а он отнес меня в спальню. Стягивал дизайнерское платье, пока я совершенно по-дурацки хихикала и отнюдь не облегчала задачу, стараясь извиваться, потом заявила, что я - Дита фон Тиз и сейчас стану показывать стрип-шоу, а после упала на кровать и наступила блаженная темнота.


Проснувшись наутро, я пожалела, что осталась в живых. Гадкое ощущение во тру, тяжелая голова, такое чувство, что живот пристал к ребрам, а внутри кирпичи.
Я села на постели, пытаясь смириться с обрушившимися позорными воспоминаниями о вчерашнем вечере и самым тяжелым похмельем в жизни.
Быстро прошла в ванную комнату и долго умывалась, почистила зубы три раза и воспользовалась ополаскивателем для рта. Открутила кран и стала слушать как набираться вода в белоснежную ванную...слишком громко. Но чтобы смыть вчерашний позор, простого душа недостаточно, мне нужно полежать в ней...пару месяцев.
Кстати, о шуме. Паддингтон. Я глянула на часы над зеркалом...почти одиннадцать! Собака - это всегда режим. Он завтракал в семь и это - закон. Как бы поздно я ни возвращалась с вечеринки, Паддингтон не останавливался ни перед чем, чтобы получить еду. Удар лапой в глаз и настойчивый лай разбудил бы и мертвого.
Появилось нехорошее предчувствие. А вдруг вчера, пока я плохо соображала, он выбежал в открытую дверь?
Иду в гостиную, и выдыхаю. Паддингтон спокойно дремлет на диване. В обществе Венсана.
Мужчина просыпается, а я стараюсь отвести взгляд от голых плечей и торса. Он без рубашки.
- Венсан Клермонт, объясни, пожалуйста, какого черта на мне ночнушка с единорожкой? !
Он поднимается с дивана и спешно набрасывает рубашку.
- Я не хотел долго рыться в твоем шкафу, взял первое, что попалось под руку...
Нижнее белье все еще было на мне под ночнушкой и на том спасибо, сохранила хоть какое-то приличие, хотя какое там приличие...
- Разве это не твоя любимая?
Ну почему, из всего моего гардероба, вместо кружев или халата он достал это?
- Очень смешно...ты чего все еще здесь?
Клермонт нарочито медленно застегивал пуговицы на рубашке, а проснувшийся наконец-то Паддингтон соскочил с дивана и принялся деловито обнюхивать мои ступни.
- Не мог же я оставить тебя в таком состоянии, о и я покормил твою собаку, все по указаниям на холодильнике...и прости, дал ему еще одну из тех хрустящих косточек, у всех выдалась тяжелая ночь, он заслужил.
Указания я оставляла для дочери Оливера, которая иногда кормила Паддингтона во время моего отсутствия, она девочка ответственная, но ей всего лишь двенадцать.
Шутка Венсана не возымела нужного эффекта. Вообще-то, у меня просто не было сил, чтобы улыбаться. Страшная тайна Софи де Реан состояла в том, что она ненавидит получать помощь от кого-либо. Поэтому, я чувствовала себя настолько неловко, что начала злиться.
- Как ты себя чувствуешь?
Клермонт подошел и дотронулся до моего лба тыльной стороной ладони.
- Температуры вроде нет.
Я тут же отшатнулась.
- Все нормально. Хватит.
- Что хватит?
- Вот это все...я...конечно, благодарна тебе за вчерашнее, но, думаю, что и сама бы справилась. Я буду в порядке. Можешь уходить.
- И вам доброе утро - Клермонт потянулся за своим пиджаком - тебе пару дней лучше поберечься.
- Большая девочка, как-нибудь разберусь сама - я скрестила руки на груди, настойчиво выпроваживая его за дверь - Это был ужасный вечер и я просто хочу стереть его из памяти, думаю, ты тоже.
Венсан замирает на мгновение.
- Ну, не весь вечер, это точно. В нем была пара очень значимых моментов...о которых я хотел бы с тобой поговорить.
Наш танец....поцелуи в пустом зале галереи...черт возьми....
- Я не настроена на какие-то либо разговоры.
- Конечно - Клермонт кивает - Отдыхай и набирайся сил.
Я закрыла за Венсаном двери и прикрыла глаза. Он сделал для меня то, чего вообще ни один мужчина в моей жизни не делал. Позаботился обо мне. И самое главное - я доверяла ему, как никому до этого. Я знала его. Он стал мне слишком дорог.
Хуже и представить себе нельзя. А значит, пришла пора прощаться с Венсаном Клермонтом.

»» 05.03.23 16:50 Окрестности Лондона
_________________

Лондон
Лето
Церковь

Церковь была наполнена ароматами парафина, цветов, парфюма уже прибывших гостей. Я стоял около алтаря и ждал свою невесту.
- Гай, прекрати волноваться, словно юнец. - улыбнулся друг.
- Питер! Что так заметно?
- Еще как, - усмехнулся подошедший пару минут назад Роб. - Невеста готова.
Я глубоко вздохнул и улыбнулся. Все это волнение было радостным, но все таки нужно было взять себя в руки. Звуки органа наполнили церковь.
Двери открылись и я увидел Мэйр и ее отца. Спина стала еще прямее, улыбка шире. Любимая под руку с будущим тестем торжественно шла по проходу.
Мне казалось, что я чувствую ее волнение. Так аккуратно она шла. И это меня сразу же успокоило.
Мистер Бенкрофт подвел ко мне любимую. И отданную тестем руку любимой я взял в свою, крепко, пожал, сказал тестю " спасибо". Мистер Бенкрофт кивнул и отошел от алтаря. А я тихо, так чтобы слышала только Мэйр, прошептал, смотря ей в глаза:
- Такс, Мэйр замуж ещё хочет?
Наши руки переплетены. С Мэйр я чувствую себя бесстрашным, готовым на любые подвиги. И девушка, смотря мне в глаза, тоже успокаивается.
Епископ начал свою речь, но я практически не слушаю ее. Я смотрю на свою любимую и улыбаюсь. Между нам все понятно без лишних слов.
– Согласен ли ты, Гай Криспин Дазендберри , взять в жёны Мэри Энн Бенкрофт, любить ее в болезни и в здравии...
- Согласен! - твердо и уверенно, ведь во мне нет ни капли сомнения.
Я взял кольцо и аккуратно надел его на тонкий палец любимой.
- Согласна ли ты, Мэри Энн Бенкрофт, взять в мужья Гая Криспина Дазендберри, любить его в болезни и в здравии..
- Согласна! - довольно громко произнесла Мэйр, заставляя мое сердце биться еще чаще.
Клятвы, написанные от всего сердца произнесены. И мне разрешают поцеловать невесту.
Уже жену.
Я поднимаю фату и вижу улыбку Мэйр. Крепко прижимаю к себе и целую под радостные поздравления родственников и друзей.
Мы покидали церковь под дождем из цветов и риса, под поздравления и аплодисменты.

Начало медового отпуска
Банкет удался. Мы с Мэйр уже расслабились и просто наслаждались праздником, вкусной едой и общением с любимыми и родными.
Мы покидали праздник счастливые и всем довольные, держась за руки.
Уже в самолёте, отправляясь в первое наше семейное путешествие, под звонкое касание бокалов с шампанским, Мэйр спросила:
- Ну что, муж, каждый день нашей жизни будет как сказка?!
- Не могу обещать, но мы будем стараться!
Я прижал любимую, жену к себе и крепко поцеловал.
Когда мы вышли из самолета, я накинул на плечи супруги теплую куртку, заранее приготовленную мной.
- Это неожиданно, - осматриваясь, сообщила мне Мэйр. - И где же мы?
- Исландия. - я улыбнулся. - Рейкьявик. Это самая северная в мире столица государства.
Я взял чемоданы и повел девушку к заранее арендованному автомобилю.
- Тебе здесь понравится, любимая, я обещаю.

»» 10.03.23 18:08 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

- Джоооон, Джооооооон! Джонатан!!! Ну просыпайся уже, пожалуйста!
Я пытался открыть глаза, но не мог, уж слишком интересным был сегодняшний сон, в котором я был судмедэкспертом. И я уже почти раскрыл убийство семнадцатилетнего юноши, когда Эмма начала трясти меня за плечо.
Потеряв надежду досмотреть сон, я потянулся и открыл глаза. Эмма счастливо улыбнулась и сунула мне под нос пирожное со свечкой.
- С днем рождения тебя, с днем рождения тебя, с днем рождения, любимый Джоооон, с днем рождения тебя!
Я улыбнулся, закрыл глаза и стал загадывать желание, стараясь при этом не уснуть.
- Ты спишь опять что ли? - со смехом спросила любимая.
Я рассмеялся, открыл глаза и задул свечу.
- Спасибо, любимая.
Я отложил пирожное и обнял девушку. Мои руки проскользнули под ее тонкую футболку, пальцы коснулись его груди, я поцеловал Эмму в шею, спускаясь постепенно ниже. Дыхание девушки участилось, она тяжело задышала, помогая снять с меня футболку.
- Я хотела еще подарок подарить, - прошептала мне на ухо, одновременно целуя.
- Ты мой главный подарок. - я улыбнулся и перевернул любимую на спину.
Смех Эммы перерос в длинный стон.

- Ну а теперь подарок! - Эмма натянула футболку и протянула мне подарочную коробочку.
Я аккуратно развязал бант и снял крышку.
Внутри лежал небольшой конверт с билетами.
- Мммм, новая страна?
- Не угадал, - улыбнулась девушка и села ко мне на колени. - Я думаю, мы с тобой давно не развлекались.
Я извлек билеты из конверта и прочитал название "London bridge experience".
- Мы идем в комнату страха?
- Лучшую комнату страха, судя по отзывам! И мы идем туда прямо сейчас! Одевайся. Поедим там, я уже все подготовила.
Спустя час мы уже сидели в кафе недалеко от Лондонского моста.
- Лондонский мост — старинное место, он был построен еще в 53 году н.э. римлянами, так что не мог не обрасти легендами и кровавыми преданиями. - вещала мне Эмма, аппетитно жуя пиццу. - Мы узнаем много интересного во время тура, я обещаю! Ну ты доел? Жуй быстрее и побежали наслаждаться туром.
Я усмехнулся, вытер руки салфеткой, и мы отправились наслаждаться подарком на мой день рождения.
Нас тепло встретил экскурсовод и провел внутрь помещения.
- «London Bridge Experience» предлагает Вам пройти страшное историческое путешествие. Использование современных звуковых, визуальных эффектов, запахов даст Вам уникальную возможность узнать, что представлял собой Лондонский мост на протяжении многих лет. Лондонский мост — место знаменитое и старинное. Он был построен римлянами еще в 53-м году н.э. В средние века мост не один раз сгорал и его несколько раз перестраивали. Свой нынешний вид мост приобрел в 1973 году. За тысячелетнюю историю вокруг этого моста сложилось множество легенд и историй, большинство из которых необыкновенно кровавы и зловещи. Прошу вас следовать за мной!
В мрачных коридорах и правда витало ощущение неизбежности и смерти... Было мрачно.
Спустя 45 минут мы, бурно обсуждая аттракцин, двинулись с Эммой в кафе.
Во время представления мы узнали, как Лондонский мост пережил Великий пожар и как он использовался в качестве места для наказания преступников, познакомились с “хранителем голов”, в чьи обязанности входило собирать отрубленные головы, насаживать их на шесты и выставлять на самом видном месте. Увидели знаменитого Джека-Потрошителя и множество других не менее колоритных персонажей.
Кроме того ы посетили Лондонские катакомбы, которые использовались как чумная яма. Это жуткое зрелище привело нас с Эммой в восторг уже после посещения. А когда мы блуждали по катакомбам, то, казалось, волосы шевелились на голове.
- А как ты испугался, когда из ямы выскочил актер, изображающий погибшего от чумы!
- Просто он выскочил так неожиданно, что я дернулся.
Эмма засмеялась и протянула мне пирожное.
- Ну тебе правда понравился мой подарок?
- Очень, столько новых ощущений. Я в восторге, надо найти еще другие аттракционы и посетить! Столько интересного узнал, да и классно тур организовали. Какие планы у нас дальше?
- Гулять по городу, наслаждаясь чудесной погодой и кушать мороженое.
- План чудесный, мне очень нравится.

»» 31.03.23 09:19 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Февраль
Гримерка примы в Ковент-Гарден

После выступления на сцене – пустота. Не столько физическая, сложностью элементов и связок партии Одетты вызванная, сколько эмоциональная. Балет лишь тогда оживает, души зрителей волнуя, когда чем-то большим, чем набор движений становится. Когда озерную фею вместе со всеми ее эмоциями в себя впускаешь.
После время нужно, чтобы к себе вернуться. К Элизабет Мейтленд, талант которой публику восхищает, аншлаг в Ковент-Гарден собрав. Как же это упоительно приятно. Восторженные аплодисменты все еще как удары в набат ощущаются, кровь разгоняя.
Костюм тесный с объемной юбкой сняв, на плечи халат шелковый накидываю и макияж поправить у зеркала усаживаюсь. Подводку черную, в уголках вокруг глаз смазавшуюся поправляю, когда одиночество в гримерке нарушают.
- Мисс Элизабет, к вам пришли, - помощница личная сообщает, в отражении взгляд мой словив.
Она отступает, что мне возможность дает визитера, из-за спины выглядывающего, рассмотреть. Классический твидовый костюм насыщенно-синего цвета и шляпка ему в тон. И улыбка из разряда тех, что не для вспышек фотокамер прессы.
- Юджи! – с места подхватившись, в объятия подругу заключаю. – Такие люди и без охраны.
- Они за дверью, - Евгения, интонацию переняв, тоже смеется и обнимает в ответ. – Эльза, как же давно мы не виделись.
Она и я похожи детством: воспитанием, увлечениями, разводом родителей. Хотя сейчас жизни разные проживаем. Она жена и мать, о большой семье мечтающая, чего в моих планах на будущее нет. Однако мы по-прежнему друг друга хорошо понимаем. На расстоянии дружим.
- Мисс Элизабет, цветы от вашего жениха, - помощница букет алых роз приносит и удалиться спешит.
- Он не может приехать, но мыслями с тобой, - Юджи записку среди бутонов находит, на свой лад послание интерпретируя. Ей невдомек, что я видеть его не хочу. – Это так мило, дорогая. Когда же вы поженитесь?
Ничего в ответ на любопытство Евгении не произношу. Только головой качаю и опускаю ресницы, губы поджимая. Эту тему не хочется развивать, потому что она слишком сложная для меня. Это путь, в лабиринте выбранный, идя по которому, в тупик попадаю.
- Понимаю, - ее голос звонкость легкомысленную утрачивает. Подруга вновь в кресло садится. - Дэниел твое сердце не может зажечь.
Снова киваю. На самом деле все еще хуже, чем она думает. Невозможно зажечь сердце, которого в груди нет.
Звезды ярко горят, сжигая себя, как люди, сердца которых чувствами пылают. Это непередаваемо прекрасно, когда внутри себя ощущаешь любовь, согревающую и заполняющую светом каждый уголок души. И тогда непроизвольно в своем счастье еще сильнее сияешь.
Предательство, как взрыв сверхновой, сила которого живые мягкие ткани уничтожает. На месте полного доверчивости, хрупкого рая, где сердце должно находиться, под опаленными ребрами черная дыра образовывается. Она тепло и свет во внешний мир не способна отдавать, только жадно, ненасытно поглощать их извне.
Черная дыра не может вновь в красную звезду моего сердца превратиться.
Я не в силах в Дэниела влюбиться. Не получается. Потому что внутри уже давно мертва.
- Я надеялась, что его любви мне хватит, - сжав все до одного емкого по смыслу предложения, заключаю. – Но этого недостаточно.
- И что теперь? Что ты намерена с вашими отношениями делать? – она спрашивает.
Откровенно говоря, во всей этой ситуации с Дэниелом чувствую себя зловещей черной дырой, что из угодившей в гравитацию жертвы силы высасывает. Пытается за их счет насытиться, но не может. Заполняет себя, однако все равно пустой остается.
Так что же с ощущениями этими делать? Ответ очевиден.
- Разорву помолвку и кольцо ему отдам, когда на Манхеттен вернусь, - о своем решении рассказываю. – Нью-Йорк мне нравится, не такой чопорный и консервативный.
- Здесь, значит, не остаешься, - Евгения вслух рассуждает. Она, кажется, расстроена. - А кто же тогда моему второму ребенку крестной будет?
Сквозь волну грусти в себе силы улыбнуться нахожу. Тянусь к подруге и ее в объятия заключаю снова. Я искренне рада, что ее мечты сбываются. Хотя бы ее, если не мои.
Мои грезы туманом мутным на улицах утреннего Лондона развеяны. Затеряны где-то в городском лабиринте, в долгих прогулках исхоженных. Пылью мелкой в холле Ковент-Гарден кружат, подглядывая, как парочка украдкой в арке за колоннами целуется.
Жить в этом городе – постоянно в прошлое оглядываться. Вспоминать. Ненавидеть неспособность забыть. Жаль, вода Темзы не имеет свойств реки забвения Стикс.
Хотя не уверена, что от памяти смогу отказаться. Наверное… все же… Нет, никогда.
Это все, что у меня есть.

Февраль
Один из ресторанов Сити

- Ты слишком категорична, дорогая, - менторским тоном Иоланда поучает. Глаза к тарелке опускает, на вилку лист салата накалывает и вновь взглядом в меня впивается. – Вы с Дэниелом красивая пара. Он хороший вариант.
- В советах матери выходного дня не нуждаюсь, - отрезаю холодно, возможно грубее, чем необходимо в рамках удержания границ. – Это моя личная жизнь.
В холеной женщине напротив себя через лет так двадцать пять вижу. Ту же чистейшую платину волос, те же с возрастом акцентировавшиеся скулы, тот же ровный тон бледной как снег кожи. Наверно, такими же лучиками вокруг глаз мимические морщины наметятся. Как в зеркало, будущее приоткрывающее, смотрюсь.
На внешности сходства заканчиваются. Ее образ мышления во многом для меня неприемлем. Иоланда не просто на мир иначе смотрит, она виденье свое всегда стремится навязать. Настройки так перепрограммировать, чтоб обязательно канонам чопорного высшего общества соответствовать. В этом она профи.
Ее власть, довлевшая надо мной в детские годы, с отъездом на Манхеттен ослабевает. Рвется как нити, что игрушку с волей кукловода связывают. И остаются только эти редкие встречи, когда мать на свой лад о счастье единственной дочери печется.
- Эльза, я просто не хочу, чтобы ты одинока была, - в ее тоне намека на нотки извинения нет.
- А ты в замужестве с отцом одинока не была? – интонации вопроса мягко стелятся несмотря на смысловую нагрузку. Знаю, что на старый шрам давлю. Такие от прикосновения неосторожного даже спустя годы ноют.
Уже более десяти лет родители в разводе. Официально Иоланда больше не миссис Мейтленд, все прелести замужней жизни другой уступив. Оставив за собой только управление семейным фондом искусств до тех пор, пока в должность не вступлю я.
- Мы об этом никогда не говорили, милая, но видимо следовало, - приборы на тарелку положив, она паузу делает, в которой слова подбирает. – Наш брак всегда сложным был. Я закрывала глаза на увлечения Рэндалла, пока он ко мне возвращался. И все это ошибкой оказалось.
Слушая ее усмехаюсь. Когда губы кривятся, кажется, что по лицу сетка ледяных трещин идет. Еще немного, и брызнет презрением по отношению к той, что наставляет.
Ее «следовало» - беседа многолетней давности, состоявшаяся между мной и другой женщиной. Разговаривающей со мной об отношениях, браке и разводе вместо матери, на Рождество в Ниццу укатившей. Слов и времени для меня не нашедшей.
Необходимое тогда мне больше не нужно. Финал истории известен.
- А меня совершать ошибку толкаешь, - поднимаю бокал и белого вина отпиваю, чтоб на язык просящиеся слова проглотить. - Давай закончим на этом.
Встречу с матерью вновь в ссору не хочется превращать, воздух вокруг до нервной дрожи взвинчивая в попытке свою правоту отстоять. Она чувства Дэниела ко мне видит, но не в состоянии понять, что его мечты вокруг моей шеи нежной шёлковой удавкой обвиваются. Они в отсутствии взаимности тягостны.
- Не понимаешь, ладно, - Иоланда жест изящный руками вырисовывает, к столовым приборам вернувшись. – На следующих выходных мне плюс один на мероприятие нужен. Со мной сходи, развеешься.
- Куда? – манипуляций не улавливаю, вероятно от того, что смене темы беседы слишком рада.
- Старшая дочь герцогини Стенхоуп замуж выходит, - ответ детали раскрывает.
Конечно же, Иоланда, кровь которой голубее многовекового прессованного льда, где-то на просторах датской Гренландии, общество свое тщательно просеивает. Она бриллианты от стекляшек умеет отличать. Истинные традиции от фальшивой манерности, настоящее искусство от низкопробной подделки, непревзойденный талант от дешевых попыток выделиться хоть чем-нибудь. Ее друзья – аристократы с блестящей репутацией.
- Неужели Каролина замуж за своего давнего поклонника выходит? – удивлена, припоминая ту, что идеальной дочерью для Иоланды стала бы. Не то, что я.
Высший свет Лондона – круг избранных, если не лично, то через несколько рукопожатий знакомых. Имени сейчас не вспомнить, потому что лишнее нет смысла запоминать, но кажется, ее воздыхатель из тоже знатного рода. И похоже настойчивый, раз свадьба в скорости состоится.
- Вовсе нет, кажется, жених американец, - мать скупа на подробности от недостатка информации, полагаю. – Он довольно успешен, красив и влюблен. Что еще нужно для идеального брака?
И в самом деле, что же еще нужно?
Полагаю, что эту «диснеевскую» историю сама рассказать могу.
Однажды Иоланда Асгрин, юная представительница голубой датской крови, что только тратит деньги, а не наживает, с Рэндаллом Мейтлендом знакомится. Историю его знатного рода на века назад проследить несложно. И пусть сам мужчина от дворянского титула далек, но близок к капиталам, банковской империей приумноженным. Чем не принц для принцессы?
- Деньги цвет крови меняют? – взгляд на Иоланду бросаю и усмехаюсь. – Ты неисправима. С тобой схожу, леди Каролину поздравлю, но так и знай, к разговорам о Дэниеле мы не вернемся.

»» 28.07.23 20:54 Отголоски прошлого
_________________

Норфолк

Я смотрел вслед удаляющейся Элизабет, не имея сил отвести глаза. Будто завороженный разглядывал каждый локон спускающихся на плечи блестящих платиновых волос, тонкие линии идеальной фигуры в черном сдержанном платье длиной в пол. Эта хрупкая, полная аристократического изящества и грациозности девушка по-прежнему казалась мне самым восхитительным и желанным созданием во вселенной.
- Теперь я щит? – вопрос заставил оторваться от созерцания прекрасного и повернуться к Меган, изучающей мое лицо. – Что это вообще было?
Судя по всему, привычный покерфейс надежно скрывал изменения в настроении и эмоции, вызванные неожиданной встречей с Эльзой. Я знал, что мир круглый и не настолько огромный, как казалось на первый взгляд, поэтому столкновение неизбежно, но не представлял его таким. Настолько мимолетным, словно движение по касательной, неуклюжим и сумбурным, что Кай Макнейл, в любой ситуации без труда подбирающий нужные слова, не смог ответить на вопрос Снежной королевы. Давно разъехавшись по разным континентам, проживая в не соприкасающихся плоскостях, после всех прошедших лет кем мы стали друг другу? Нестирающимися из памяти неприятным опытом юности или по-прежнему вселенной, состоящей из пары двойных звезд? Мое отношение к Эльзе не изменилось. А она едва ли могла чувствовать то же, что и раньше.
- Нет, - ответил Меган на предложение помощи и, решив все-таки объяснить произошедшее, продолжил. – В семнадцать я был влюблен и обещал жениться на ней, но, как понимаешь, этого не случилось. Сейчас, насколько знаю, Элизабет помолвлена.
После расставания с Мейтленд мне не следовало интересоваться ее жизнью. Однако Снежная королева даже после переезда на Манхэттен, казалось бы, отгороженный океаном от Лондона, незримо присутствовала среди элиты. С их языков слетали слова о золотой девочке, талантливой и целеустремленной, ставшей блистательной балериной, получающей желаемые партии и награды, а в будущем управляющей фондом искусств. Я слушал о том, как грезы Эльзы превращались в достижения, и радовался за нее, покинувшую Англию ради сцены Линкольн-центра. Но однажды до меня дошла весть о романе Мейтленд с парнем из семьи строительных магнатов. Будучи свободной девушкой, она имела полное право на отношения. Я же мог лишь смотреть на Элизабет издалека, как на мечту, которую сам оттолкнул, и молчать вместо ответа на ее вопрос.
- Так Кай Макнейл не всегда держит слово, - шутливо поддела доктор Смерть, обвив предложенную ей руку, чтобы отыскать укромную комнату, где она планировала сменить платье подружки невесты на скорее всего черный наряд. Мне в этом действе отводилась важная роль верного стража в коридоре. - Но я не заметила кольца с бриллиантом на ее пальце, - задумчиво произнесла Меган, затормозив у двери гостевой спальни. - Ладно, не скучай, я быстро.
В отличие от наблюдательной мисс Марчмен, мне не удавалось отчетливо вспомнить детали. Кажется, в момент беседы Снежная королева баюкала в ладони стекло бокала с шампанским, слегка покачивая его. Однако по правде мне просто не хотелось отрывать взгляд от ее бездонных темных глаз и спускаться к рукам. К доказательству помолвки Эльзы в виде бриллианта в платиновой оправе, приобретенного скорее всего у Тиффани. Это так по-американски, но ей совсем не шло.
- Ты не против, если мы свалим пораньше? - спросил доктора Смерть, подперев спиной стену, достав из кармана мобильный телефон и открыв список контактов, чтоб договориться о встрече за завтраком. - Есть важное незаконченное дело.
- Бессмертный пони работает без выходных и праздников, - прокомментировала мисс Марчмен с добродушной улыбкой. – С удовольствием уйду сразу после того, как Каролина бросит букет невесты.
- Отлично, - я кивнул, не сводя глаз с сенсорного экрана, отразившего наконец имя абонента, к которому полетело входящее сообщение «Мне нужно говорить с тобой завтра утром»

Вечер следующего дня
Лондон, отель Mandarin Oriental

- Здравствуй, Эльза, - произнес мягко, перекатывая на языке звуки ее имени, и криво улыбнулся, видя перемены на лице. Снежной королеве определенно не нравился тот обман, который предстал перед ней в приватном кабинете ресторана вместо обещанного метрдотелем человека. – Я назвался Честером, чтоб ты пришла.
- Мне следовало догадаться, - отпустив сотрудника заведения, как нежелательного свидетеля разговора, едким тоном процедила Мейтленд и скрестила руки на груди, явно не собираясь садиться. Ее темные лисьи глаза вспыхнули россыпью искр настороженности. – Как ты узнал, где меня найти? И вообще зачем?
Я был уверен, что Элизабет не стала бы останавливаться у матери или отца. А на карте центральной части Лондона значилось не так уж много отелей, которые Снежная королева сочла бы достойными ее в качестве постоялицы. Оставалось лишь отмести те, что находились далеко от королевского театра, чтобы сузить круг до пары-тройки звонков. Для меня Мейтленд не была иголкой в стоге сена, что, конечно же, сама понимала без занудных разъяснений. Поэтому, избавив девушку от лишних слов, я поднялся со своего места, обошел накрытый белоснежной скатертью стол и отодвинул для нее стул. Эти действия в меньшей степени продиктовывались галантностью, чем желанием обозначить, что ей не сбежать от беседы.
- А зачем вчера ты подошла поздороваться? – вместо ответа вернул вопрос. Я сделал шаг к Эльзе и дотронулся до ее руки чуть выше локтя, ощущая под пальцами ткань пиджака, и аккуратно побуждая принять приглашение на ужин. – Можно же мне поздравить тебя с блестящим выступлением в Ковент-Гарден?
- А мне тогда тебя с должностью заместителя генерального директора M&E поздравить? – я уловил каплю яда в голосе девушки, ступившей вперед и окружившей облаком своих духов. В легкие потекло такое знакомое сочетание свежего от озона воздуха со взвесью дождя и мокрого хвойного леса с добавлением капли дыма костров, в которых сгорала опавшая листва. Не женский и не мужской аромат, унисекс, который в канун Дня всех влюбленных мы подобрали в одном из парфюмерных магазинов Харродса, как нечто общее.
Впервые за долгое время Снежная королева находилась настолько близко, что можно было поднять руку и коснуться сияющих платиновых локонов, обрамляющих лицо. Откинув волосы за спину, я провел пальцами по точеному подбородку вверх к сережке-пусет, чувствуя нежность светлой кожи. Собственные нервные окончания отозвались легким покалыванием и сердце гулко бухнуло о ребра, словно тоже желало дотянуться до Эльзы.
- Раньше эта линия не была такой острой, - прошептал я, очерчивая пальцем от скулы вниз к губам, алеющим из-за помады более насыщенного оттенка, чем тот полупрозрачный тинт, который девушка использовала в прошлом. Тогда у ее поцелуя был едва уловимый привкус карамели. - А этот контур, - задел очерченную карандашом границу, - стал настолько контрастным.
Мейтленд изменилась, приобрела еще больше сходства с античной статуей богини, размещенной в храме для того, чтоб ей поклонялись смертные. Смотрели с благоговейным восхищением со стороны, потому что рядом с Элизабет мог быть только равный. Способный понять ход ее мыслей, высокомерие и амбициозность, принять слабости и защитить. В общем не тот, кого моя Снежная королева назвала своим женихом. Эту истину осознавал не только я, но и она сама, раз решила расторгнуть помолвку. Из Евгении вышел весьма дельный информатор, хотя вытащить из нее удалось лишь крупицы полезных данных.
- Мне не хватало тебя, Эльза, - вымолвил, разглядывая каждую черточку лица девушки, сравнивая с тем образом, что сохранился в воспоминаниях.
- Неужели ни одна из твоих подружек не была достаточно хороша, чтоб меня заменить? - Мейтленд подалась вперед и обманчиво нежным тоном выдохнула вопрос в миллиметрах от моего рта. Будто провоцировала преодолеть оставшееся расстояние и поцеловать. - Ну давай же, расскажи о них.
- Ладно, слушай, - у Эльзы всегда с легкостью получалось вывести меня на эмоции. Она умела получать то, на чем настаивала, даже если я не собирался поднимать эту часть былых серых дней и хотел от встречи совсем другого. - Все мои женщины были прекрасными, яркими и нежными, трепетными и сексуальными, но ни одной из них я не пытался заместить тебя, потому что это невозможно. Они не могли стать Элизабет Мейтленд, которая всегда видела меня насквозь, принимала со всей тьмой, мечтами и амбициями, ведь сама до кончиков платиновых волос такая же.
После монолога в накрывшей тишине казалось, что время остановилось в точке откровения. А вместе с ним замерла Эльза, услышавшая больше, чем я изначально собирался объяснить, но все равно меньше, чем требовалось для чистосердечного признания. Однако раз уж разношерстный клубок, сплетенный из эмоций в спектре от любви до ненависти, покатился по этому пути, то оставалось размотать его и произнести вслух истину, которую знал всегда. С отъезда Мейтленд за океан, после чего вел образ жизни классического ловеласа: с кем-то флиртовал, проводил ночь или несколько, крутил непродолжительный бурный роман. Такие отношения становились азартом охоты, притяжением страсти, увлеченностью загадкой, дружбой, да чем угодно, но не любовью.
- Я все еще люблю ту Снежную королеву, с которой разделил свои фантазии о будущем, - произнес, прикрыв глаза и склонившись над Элизабет так, чтобы коснуться ее лба своим, - и хочу узнать тебя нынешнюю.
Вместо ответа девушки раздался предупредительный стук в дверь, а после голос собиравшегося нарушить уединение официанта. Он вновь запустил ход времени и вернул в реальность. В здании фешенебельного отеля, под крышей которого расположился ресторан с приватными обеденными, и приготовленный на две персоны ужин ждал подачи на стол.
_________________

отель Mandarin Oriental
Более всего сердцу жаль, невозможно жаль, так это стирать узоры нежных пальцев некогда любимого человека.

Нет худшей идеи, чем с Каем Макнейлом наедине ужинать. В приватном кабинете за столом напротив него сидеть. Обнимать ножку бокала с белым вином и тарелку с запеченной семгой перед собой разглядывать.
На мой вкус это блюдо лучшее в здешнем ресторане. Хотя проигрывает рыбе из маленького уютного кафе на набережной Амальфи, сохранившегося в памяти отправной точкой летнего путешествия по Италии. Все в той поездке: рассветы с ароматом кофе; узкие и укромные, словно созданные для поцелуев, улицы коммун; морская лазурь и отвесные скалы; средиземноморские звездные ночи – кажется особенным, идеальным, потому что через розовый фильтр легкомысленного счастья смотрю.
Кружащую голову эйфорию тех дней я до незначительных мелочей помню. Это любовь теплая, уютная, открытая, бесконечно нежная и приторно сладкая, полная фантазий о будущем и обещаний. Она иллюзией и обманом быть просто не может.
- Значит ты на «Лебединое озеро» ходил, - поднимаю глаза на Макнейла, мясо на тонкие ломтики на тарелке нарезающего, и звуком своего голоса тишину нарушаю. – Что скажешь о постановке?
- Ты же пригласила, - взглядом со мной встретившись, он плечами пожимает расслабленно – привычное движение. - Подтверждает то, что ты талантливая балерина и всегда добиваешься своих целей. Впрочем, я всегда это знал.
Столько знакомых слов и действий. Эти внимательные, полные согревающего зеленого огня глаза. Эти сильные, легко в воздух поднять способные руки, в прикосновениях которых нежность и страсть. Эти губы, поцелуем всю любовь мира обещающие.
Так почему любовь как лабиринт туманный сюда нас ведет? В реалии, где мы будто бы стеной разделены. И между нами ее прочными кирпичиками в ряды все наши решения и поступки уложены.
Почему не взирая на преграды притяжение к Макнейлу влечет невыносимо? Остро ощущаю связь эту, когда рядом с ним нахожусь. Когда дыхание Кая жаркой волной кожи касается, а пальцы на щеке узор выводят. Глаза закрываю и плавлюсь так безвольно, как только рядом с ним всегда бывает. В точности, как я помню и не могу забыть.
И почему я за прошлое настолько крепко держусь, за моменты радости, что сейчас боль причиняют? Чувствую себя, будто под кожу наркотик ввожу, возносящий в небо и оттуда в ад сбрасывающий. Только от яда этого отказаться сил не хватает. Моя, вызывающая приступы ломки, хроническая болезнь.
Мысли путаются. Вновь голову опускаю, будто блюдо передо мной чем-то примечательно, интересно. Семга нетронута, кусок в горло не лезет, хотя после выступления я жутко голодна.
- Если больше не любишь рыбу, то закажи что-нибудь другое, - предлагает Кай, окутывая интонацией заботы, словно плотным коконом. – Тебе нужно поесть.
- Хватит, Макнейл, - прошу тихо, на выходе, отодвигаю тарелку на середину стола и бокал на скатерть ставлю. Как объяснить, что не получается забыть всю боль, чтоб напротив сидеть и ужинать беззаботно? – Давай расскажу обо мне нынешней, раз хочешь узнать.
Всем своим видом показывая, что внимательно слушать готов, Кай посеребренные приборы из рук выпускает. Упирается локтями в край столешницы, и пальцы перед собой в замок соединяет. И смотрит на меня, словно каждое слово поймать желает еще до того, как оно с языка сорвется.
- Уезжая на Манхеттен, я тебя ненавидела. Это чувство долгие месяцы придавало сил, упрямства и упорства на сцене Линкольн-центра танцевать. Стремиться к признанию и балетным наградам, доказывая, что ты потерял лучшее в своей жизни - меня, - возвращаться в тот период тяжело, каждый звук режет связки и голос ломает. В хлесткий шепот его превращает. - Я не слепая и видела, как нелегко тебе дались смерть деда и решение отца другому наследнику управление М&Е передать. Решила остаться в Лондоне, чтобы помочь со всем справиться. Однако вместо того, чтобы принять поддержку, ты меня оттолкнул. Да еще каким образом.
В памяти морозный февральский вечер, когда над городом снег медленно и романтично кружит, о дне Святого Валентина ненавязчиво напоминая. И об обещании его вместе всегда проводить. С верой в это я бутылку вина из коллекции отца выбираю, за сладостями и клубникой по пути захожу. Однако по приезду в квартиру, ставшую свидетельницей всех клятв любви, нежности и страсти, я своего бойфренда с какой-то дешевкой застаю.
Боже, как же унизительно.
Предательство сердце ранит, оставляя глубокий и длинный уродливый порез. Он кровоточит и не затягивается долго, потому что рану бережу, все думаю об этом, переживаю и вопросами задаюсь. Почему Макнейл смеет мне, Снежной королеве, изменять с низкосортной простушкой? Как может меня в один ряд ставить с этой безымянной амебой, даже на роль фрейлины не годящейся? Неужели видит в ней что-то привлекательное, чего нет в идеальной Элизабет Джин Мейтленд?
- Эльза, - Кай что-то пытается сказать, но возможности не даю.
Проходит много дней, прежде чем кровавой коркой взявшаяся царапина в безобразный рубец превращается. Боль становится меньше и мне удается на произошедшее с иного ракурса взглянуть. С позиции Макнейла, привлекшего меня умом, хитростью, амбициозностью, умением манипулировать окружающими и не попадаться. Он легко может скрыть интрижку при желании иметь таковую, но позволяет мне увидеть и уйти, потому что сам такое решение принял.
- Хотел знать – слушай и не перебивай, - произношу громче, грубее, еще сильнее боль в горле ощущая. - Только спустя какое-то время в Нью-Йорке я осознала виртуозность спектакля, для одной-единственной зрительницы поставленного. И возненавидела тебя за то, что позволила самое важное место в моем сердце занять. Стать важнее всего, даже мечты о сцене Ковент-гарден, - глаза прикрываю, подступающие слезы ощущая, и унять бурю внутри пытаюсь - Боже, я от своего балетного будущего ради тебя готова была отказаться.
- Эльза, пожалуйста…
- Не смей перебивать, - когда вновь на Кая смотрю, тон резкий колючий, холодный, как ветер в лютую ледяную метель. – А сейчас я ненавижу то, что из-за тебя сломленным, бессердечным монстром стала. В меня влюбился прекрасный, добрый, внимательный и заботливый человек, готовый всего себя без остатка подарить. Принимать его чувства, такие спокойные и размереные, было приятно, но ответить на них не получилось. Мое сердце не способно полюбить, только ненавидеть тебя. Живи с этой истиной обо мне, Кай Макнейл.
Поднимаюсь из-за стола и ухожу. Иначе просто при нем разрыдаюсь, потому что на грани. И ни секунды рядом с этим мужчиной находится не могу.
Боже, я ненавижу любить тебя, Кай Макнейл.
_________________

19 февраля, офис M&E

- Чез, у тебя есть курить? - спросил я, стоя перед панорамным окном в своем кабинете и глядя, как по стеклу стекали капли дождя. Зима в Лондоне имела смазанный серый оттенок низких туч, тумана и дождей, лишь изредка промерзая до снега.
- Нет. А что все так плохо? - настороженно ответил Эллиот, не обративший внимание на то, что его треп прервали возможно на середине предложения. - Не видел тебя с сигаретой с разбирательства активов BLP.
Дело четырехмесячной давности выдалось не из легких и порядком пожрало нервов. Пришлось перебрать не меньше центнера приобщенных материалов, потребовавших несколько бессонных ночей, чтобы в итоге отыскать жизнеспособное условие и слить все обвинения. Не сказал бы, что мне удалось сделать невозможное, но к черту скромность никто б не справился лучше. Момент кайфа определенно стоил всех усилий.
- Кай тебя не слушал, Честер, - хмыкнул Артур, расположившийся на белом кожаном диване вместе с крепким кофе, аромат которого витал в комнате. По правде, я не только не вслушивался в болтовню Эллиота, но и вообще не понимал, что оба незваных гостя забыли на моей личной территории. Они мешали, не давая сосредоточиться на важных вещах, и, что печальнее вдвойне, похоже не собирались отваливать.
- Последние пятнадцать минут так точно, - честно сказал я, отвернувшись от городского пейзажа за ручейками воды, вернулся в кресло, удобно откинувшись в объятия спинки, и взял со стола папку с документами.
Чез, прекратив протаптывать пентаграмму на ковровом покрытии, последовал примеру и опустился на диван рядом с Артуром. Однако в отличии от старшего Макнейла, пребывающего в состоянии меланхоличного покоя, Эллиот скрестил руки на груди и бросил на меня недвусмысленный взгляд. Весь его вид так и подчеркивал, что убил бы, но сначала хотел услышать мнение стороннего человека. Или скорее нескольких профессионалов, раз собрал консилиум, каким-то образом сумев застать в стенах офиса моего старшего брата, предпочитавшего холодному Лондону свое французское поместье.
- Надеюсь, все мы понимаем, что среди оффшоров Кипр по-прежнему является одним из аттрактивных направлений? - уточнил Артур, аккуратно поставив фарфоровую чашку на блюдце. - Только туда еще нужно попасть.
- Если Патрик решил вывести средства через Гонконг или Сингапур, то давай сравним последние их требования, как мидов, - произнес я, просматривая принесенную Честером отчетную документацию, и взглянул на друга. - Еще узнай насчет Макао, как дополнительного варианта. Чем длиннее цепочка, тем сложнее ее отследить. Таким образом с позиции британского законодательства не возникнет претензий, а на Кипре неудобных вопросов вообще не задают, - подвел итог и собрал бумаги, чтоб вернуть их поднявшемуся на ноги Чезу. - Ты прав, Патрик вроде бы не из суетливых. Мне тоже интересно, в чем дело.
- Согласен, логичный вопрос, - поддержал Артур и мягко усмехнулся. - А как ты хранишь свои деньги, Кай, больше не устраивая недельных пирушек на Ибице?
Отвечать мне не пришлось, потому что тема свернулась сама собой благодаря Лидии, после стука в дверь появившейся на пороге кабинета с документами на подпись. Она прошла к столу и аккуратно пристроила стопку на край, оставив в руке только элегантный белый конверт из прочной бумаги. Он сразу же привлек мое внимание в отличии от очередных бумаг, которых, сколько не разбирай, становилось только больше.
- Запоздалый рождественский подарок, - произнесла секретарь с улыбкой и торжественно передала вскрытый конверт. - Потребовалось напрячь ресепшен и специалиста по связям с общественностью, но мы таки отыскали пригласительный на фотовыставку фонда Мейтленд.
А вот это определенно было лишним, потому что собравшиеся на выход Артур и Честер синхронно обернулись, переглянулись и будто по команде сделали несколько шагов назад. Любопытство вошло в чат и поманило Эллиота к столу, вероятно, чтобы взглянуть ближе на приглашение, которое несколько недель пролежало среди корреспонденции на утилизацию. Все привыкли к тому, что глава фирмы посещал благотворительные мероприятия только по принуждению Корнелии и не собирался перегружать свой график. Артур подобными культурными событиями тоже не увлекался, а брать в расчет меня они только что научились на горьком опыте.
- Я слышал, что в Лондон приехала Эльза, - сказал Чез, сканируя конверт в моих руках. - Ты уже видел ее?
Что ж, вчера на пути к автомобилю, оставленному на парковке отеля, я думал, что лучше бы не виделся со Снежной королевой. Ее “ненавижу” звучало резко и твердо, безапелляционно. Так, как хотелось в преддверии Дня святого Валентина и как казалось единственно правильным тогда. В тот снежный февральский вечер Элизабет не произнесла это слово, а сейчас оно, повторяясь снова и снова, крошило в пыль мое уже разбитое на осколки сердце. Впрочем, иного в сложившейся ситуации ожидал бы только умалишенный. Я причинил девушке слишком сильную боль, чтобы ощущение легко стерлось из ее памяти.
В глубине души все же обитала слабая надежда, что когда-нибудь Эльза поняла бы смысл того поступка. Ведь она, в отличие от окружающих, никогда не видела меня закрытой книгой на традиционном китайском, а умела читать между строк. Смотрела внимательно своими бездонными карими глазами и, подхватив незаконченное предложение, озвучивала то, что собирался произнести я сам. Или говорила так, будто кто-то нашептывал нюансы хитрого плана, в которые я не посвящал никого.
Утром я опять вернулся к ее “ненавижу”. Однако на этот раз вспомнил все детали вплоть до, казалось бы, незначительных мелочей. Тембр голоса дрожал и резал, будто острый нож. Взгляд, словно метал убийственные молнии, разрывающие грозовые тучи, полные слез. Лицо напоминало венецианскую маску Пьеро, мертвецки бледную с алыми губами и жирной подводкой вокруг глаз, оставшейся от сценического макияжа Одетты. Грудь Элизабет вздымалась так, словно она задыхалась в своих эмоциях. Девушка не могла отпустить свои чувства, перевернуть страницу и писать новую главу жизни с кем-то другим, дарить ему любовь, нежность и заботу. Иными словами, она слишком неистово ненавидела меня, чтобы оставить в прошлом и забыть.
- Не юли, Евгения. Почему Эльза бросила своего жениха?
- Эльза сказала, что он не способен ее сердце зажечь.
Так где же твое сердце, моя милая Снежная королева?
- Мелани говорила, что Элизабет разорвала помолвку, - произнес Артур и решил накинуть свой вопрос. - Ты знал, Кай?
- Да, - я кивнул, отвечая сразу обоим, и забрал у секретаря конверт. - Мне нужно работать. Выметайтесь.
_________________

привилегированный центр Лондона, 8 февраля

Отца в его любимом ресторане жду. Заведение под средневековый замок стилизировано. Немного грубовато, на простых геометрических фигурах основываясь. Но традиционная английская кухня изумительными блюдами представлена.
Рендалл Мейтленд ждать не заставляет. И после приветствий, вполне теплых для давно не встречавшихся родителя и ребенка, напротив садится. В меню не смотрит, заказ по памяти делает.
После развода с матерью в нем меньше снобизма, чопорности и напускной строгости. Аристократический холод в крови Иоланды, а место отца в семейном древе далеко от графского титула. Рендалл Мейтленд вообще от великосветской жизни далек настолько, что чопорное Рождество, собирающее весь клан в замке дедушки Йена, пыткой считает.
Кажется, простой Мейтленд с простой женой счастлив. А для матери качества идеального спутника жизни в Стефано заключены. Спустя время я осознаю, что за них обоих рада.
Иногда бывает так: двое людей расходятся и друг без друга живут комфортно. Это означает, что принятое ими решении чем-то фатально неправильным не является. Оно не мучает.
- Нам кое-что важное нужно обсудить, Элизабет, - после всех общих слов отец на официальный тон переходит. Его столовые приборы замирают над мясным пирогом - ничего хорошего это не предвещает.
- Мать сама ничего не добилась и тебя расторжение помолвки отправила обсудить? - усмехаюсь в надежде, что за легкой интонацией отношение к подобным манипуляциям улавливается.
- О нет, - он нож и вилку на край тарелки опускает и руки поднимает, вертикально выставленными ладонями взмахнув. - Ты взрослая умная девушка, поэтому со своей личной жизнью без меня разберешься. За советом придешь - если пожелаешь.
Ни осуждения, ни навязывания своих взглядов – приятно в его лице поддержку обрести. Хотя не уверена, что я себя к умным могу причислить. Была б умнее... и что?
В нынешнем тупике у каменной стены не оказалась бы?
- Фондом искусств Мейтленд должен член семьи управлять, - Рендалл с напоминаний о традициях и устоях начинает. И очевидно, к чему ведет. - Иоладна от твоего имени руководит, но так не может быть всегда.
- Иными словами мне должность принять нужно или отказаться, - произношу, классические весы с раскачивающимися чашами представляя. Этот выбор всегда где-то рядом. Даже в те дни, когда жизнь по улицам Манхеттена течет. - Дай мне пару недель все обдумать.
На самом деле ответ давно известен. Но его озвучить после премьеры "Лебединого озера" на сцене в Ковент-Гарден и тридцати двух фуэте подряд хочу, чтоб очередность сохранить. По одному решению за раз.

центр Лондона, 26 февраля
Несколько дней я в своем люксе провожу - в маленькой искусственной вселенной. Здесь нет ничего и никого кроме меня. Моих желаний и стремлений.
Планирование с билетов на самолет на начало марта начинается. Нужно все точки над i расставить. В Линнкольн-центре появиться, чтоб все нюансы прояснить и роли дублерше передать. С Дэниелом отношения закончить, кольцо ему вернув. Проследить за тем, как прислуга гардероб и награды упаковывает. И вообще распоряжения на счет квартиры сделать.
Манхеттен несмотря на прожитое время для меня все равно чужой и пустой. А в окутанном туманами Лондоне все, что ценность имеет. Прошлое. И будущее, что уже в настоящее превращается.
- Платье от Dior доставили, - ассистентка произносит, в спальню моего люкса войдя, и тканевый чехол с логотипом на кровати оставляет. И мнется неуверенно, слова подбирая. - Там... в общем, ваш жених здесь...
- Бывший, - поправляю. Глядя в зеркало губы красным подвожу и от туалетного столика отодвигаюсь, отражением любуясь. - Что Дэниелу нужно?
- Да, - она кивает. - Просит вас поговорить с ним.
Вздыхаю досадливо. Неужели Дэниел сам не понимает: не следует приезжать, добиваться встречи и умолять с ним остаться? Очевидно же, что не о чем нам говорить. К тому же я на благотворительное мероприятие не хочу опаздывать, ведь сегодня мой день сиять.
Мисс Элизабет Мейтленд - блистательная новая управляющая фонда искусств.
Бархатный лист с вензелем отеля беру и черной ручкой вывожу буква за буквой текст: "Дэниел, это точка. Мне жаль. Прости и прощай.". Складываю напополам и в конверт помещаю. Из верхнего ящика туалетного столика коробочку от Tiffany достаю. Внутри помолвочное кольцо лежит, которое возвращаю.
- Отдай это все ему, когда на прием уеду, - помощницу прошу. - И попроси машину к центральному входу не подавать. Не хочу с Дэниелом пересекаться.
Решение принято. И отсрочка, неопределенностью на время выступления в Лондоне растянувшаяся, изменить его не может. Не следует мне у себя платиновое украшение с бриллиантом держать и призрачную надежду этому мужчине давать.
Будь счастлив, Дэниел. С кем-то другим, чье сердце эмоции способно вместить. Мое же чувствами к Каю все еще переполнено.
С помощью ассистентки в длинное дизайнерское платье переодеваюсь. Пальто из кашемира на плечи накидываю и в гараж спускаюсь, чтоб незамеченной из отеля на мероприятие отправиться. Автомобиль, по улицам города четверть часа пропетляв, к зданию галереи доставляет.
Сегодня сливки общества на открытие благотворительной выставки фотографий сюда стекаются. Среди отобранных работ есть те, что мужчиной моей матери сделаны. Интересно на них взглянуть.
Такие светские рауты всегда проходят согласно протоколу, наверное, еще в средневековье чопорным высшим светом утвержденному. Официальная часть строго по плану проходит: яркий свет, журналисты и гости, вступительная речь. А после, бокал с шампанским захватив, в лабиринт залов направляюсь.
Возле одной фотографии я останавливаюсь надолго. Цепляет так, что не дает пройти мимо монохромного изображения. Под облачным небом по мутно-серой глади водоема одинокий лебедь плывет. Красивая, гордая птица, для Одетты второй сущностью ставшая. Лебедь партнера единожды выбирает и никого другого не принимает.
Снимок больше никого к себе не привлекает, критики всех проявлений творчества проходят мимо. Кажется, одна остаюсь, но когда голову поворачиваю, то в другом конце комнаты Макнейла вижу. Он выглядит как обложка Форбс, которую любая девушка желает заполучить.
Кай мой Рим. К нему все дороги и мысли ведут. Он говорит, что любит...
Все еще любит...
Мне понятно предназначение измены, как спектакля, снежным вечером накануне Дня святого Валентина устроенного. В ответ я должна с Макнейлом порвать и в США улететь, потому что он чувствовать себя слабым и беспомощным ненавидит. И жалости не приемлет.
Я влюбилась в принца, который только королем рядом с королевой может быть. Ранг ниже для гордости недопустим. Для него это словно "мистером Мейтлендом" стать.
- Не знала, что ты подобные мероприятия посещаешь, - вместо приветствия произношу. Верю, что мы все еще можем выдержать общество друг друга несколько минут и диалог в пару незначительных фраз выстроить.
- Поддержка искусства – часть благотворительности M&E, - он отвечает, подходит ближе и к фотографии лицом поворачивается. - В этом снимке что-то есть. Как и в твоем балете. Как думаешь, Зигфрид должен был Одетту отпустить?
Вопрос, ответа на который у меня все еще нет. Все слишком сложно и неоднозначно. Такова реальная жизнь, каждый день перед выбором нас ставящая. А после заставляющая плоды своих решений пожинать.
- Возможно, тогда он бы ее не погубил, - произношу, все так же рассматривая одинокую обесцвеченную птицу, и бросаю взгляд на Макнейла, тоже увлеченного фото. - Только вот сам бы умер.
- А это уже не так страшно, - Макнейл усмехается, но, когда губы в улыбке изгибаются, в глазах веселье огнем не вспыхивает.
- Мне нужно мать найти, - не время и не место беседу затягивать, даже если очень хочется. - Наслаждайся.
Разворачиваюсь на каблуках и к арке, в предыдущий зал ведущей, направляюсь. Там более оживленно, голоса слышу. А в следующий миг останавливаюсь, увидев Иоланду и Дэниела.
Похоже он, приехав сюда, все еще упрямо меня ищет. Только скандала в галерее посреди выставки не хватает. Ярче официального назначения только сцена из личной жизни, которую вся желтая пресса жаждет подхватить.
Избегая столкновения с бывшим, в коридор выхожу и, между людьми лавируя, спешу его пересечь. Однако незамеченной не остаюсь. За спиной шаги приближающиеся слышу.
- Элизабет, - через коридор летит голос Дэниела и между лопаток ударяется. Замечена и звуком имени убита.
А в следующее мгновение сильная рука запястье обхватывает. Назад тянет, заставляя резко повернуться и в широкую мужскую грудь врезаться. Не успеваю даже вскрикнуть, все звуки в настойчивом поцелуе теряются.
И в этот момент картина мира складывается.
_________________

центр Лондона, 26 февраля

Как и ожидалось, мероприятие фонда Мейтленд посвящено отнюдь не фотографиям и их авторам. Оно даже не о благотворительности, потому что все софиты направлены на Элизабет. Этим вечером она сияла, словно посыпанная бриллиантовой крошкой, частицы которой запутались в укладке в стиле «золотого века» Голливуда и упали на плечи, не скрытые красным шелком. Приковавшая к себе все взгляды платиновая блондинка не сходила с языков гостей выставки, вместе со мной перемещающихся из одного зала в другой. Они обсуждали новую главу фонда искусств семьи Мейтленд, строили предположения и, конечно же, не видели сути.
Назначение требовало от Эльзы непосредственного участия в деятельности фонда. Едва ли она могла бы эффективно контролировать все из Нью-Йорка, проживая привычные будни балерины Линкольн-центра. Если ничего не изменилось, то Ковент-Гарден, на сцене которого разворачивались события «Жизель», «Щелкунчика», «Сна в летнюю ночь», «Лебединого озера», являлся финальной точкой карьеры. Похоже, после разрыва помолвки на Манхэттене ее больше не держало ничего. Снежная королева сознательно выбрала Лондон.
Я встретил Мейтленд в одном из залов, с удовольствием отметив, как легко после своего монолога в отеле она сама сократила расстояние между нами и задала вопрос. Ничего не значащая вежливость, принятая в обществе, но напомнившая о том, что Элизабет не просила никогда больше не являться пред ее очами. Чем внимательнее к деталям я был, тем больше находил причин вновь приблизиться к Снежной королеве. Только полный идиот не попытался бы вернуть ее.
Наверное, по этим же причинам на выставке фотографий нарисовался ее бывший. Однако Эльза похоже не собиралась с ним разговаривать, прямо на моих глазах свернув в боковой коридор. Я пошел за Мейтленд, потому что чувствовал себя собственником, не способным выпустить ее из поля зрения, желающим, чтобы Снежная королева вновь стала моей. Это было импульсивно и театрально, учитывая публику, но мне хотелось коснуться ее накрашенных губ.
Естественно Мейтленд не ответила на поцелуй, а мгновение спустя и вовсе попыталась отстраниться. Только ничего не вышло, ведь я помнил рефлексы Элизабет. Рука с аккуратным французским маникюром лишь беспомощно скользнула по лацкану пиджака и попала в плен, когда ее пальцы переплел со своими. Со стороны этот жест вполне сошел бы за проявление романтической привязанности.
Другой рукой я все еще удерживал тонкое запястье Мейтленд, которое сжал немного сильнее, заставив девушку разомкнуть насыщенно-алые губы. Она не должна была казаться застывшей мраморной статуей, но похоже легкая боль запустила защитную реакцию. В тот момент, когда мне показалось, что застигнутая врасплох Эльза готова сдаться под напором настойчивости, она укусила меня. Эта крепость никогда не покорялась легко.
- Ты с ума сошел, Макнейл, - так тихо, чтоб услышал только я, тяжелым и будто загнанным тоном прошипела Снежная королева.
- Элизабет, кто это? - раздался ошеломленный голос с характерным американским акцентом. - Что это значит?
- Да, Эльза, уже давно, - прошептал в ответ. Не хотелось отвлекаться от девушки, но я заставил себя отпустить нежное запястье, где нервно трепыхался пульс, повернуться и посмотреть на ее бывшего. Человека, помолвку с которым Мейтленд расторгла, сложно воспринимать как соперника. – Толковый словарь в помощь, искать нужно слово на букву «Л».
- Прекрати, Кай, - от интонации Снежной королевы веяло морозом, но вовсе не это действовало усмиряющее, а обращение по имени в ее устах. Я мог умолкнуть и не подстебывать отправленного в отставку жениха, но не собирался облегчать Элизабет задачу и высвобождать ее пальцы, которые удерживал в замке. Эта показательная связь была моей маленькой прихотью.
Несмотря на резкий предостерегающий тон своенравная платиновая блондинка не рискнула вырваться из захвата. Вероятно, прекрасно понимала, что не вышло бы, и не желала подливать бензин в ярко пылающий огонь, который едва контролировала. Однако она не отказала себе в удовольствии впиться обточенными под миндальную форму ногтями в кожу моей руки, когда шагнула вперед и завела сплетенные руки за спину.
- Дэниел, два месяца назад я уже все сказала, - голос Мейтленд звучал спокойно и уверенно, с едва улавливаемыми отголосками жалости. Похоже ничего другого она к нему не испытывала. - Моя жизнь тебя больше не касается.
По отношению к бывшему жениху Снежная королева вела себя хладнокровно, категорично и равнодушно, как настоящее ледяное изваяние. Казалось, что, глядя на него, она не чувствовала ничего кроме пустоты и безразличия. Это разительно отличалось от того, сколько эмоций Эльза вложила в монолог, который вылила на меня в обеденной ресторана. Так точку не ставят.
- Ты устала за долгий день, - произнес я, склонившись к уху блондинки и вдохнув тонкий аромат ее духов. - Пойдем, я отвезу тебя.
Закончив с официальной частью, Элизабет могла позволить себе уйти немного раньше, ведь в галерее все еще оставалась Иоланда. Она уж точно не допустила бы никаких незапланированных событий. К тому же я знал, что Мейтленд не стала б упираться при лишнем свидетеле в лице американца. Поэтому молча последовала за мной.
Кратчайшим путем через несколько залов я провел Эльзу к выходу и отпустил ее пальцы только на крыльце. И только для того, чтобы снять пиджак и накинуть на хрупкие, ничем не прикрытые от ветра молочно-белые плечи. Сиан был припаркован недалеко, но все же требовалось пройти по улице, прежде чем оказаться в уютном теплом салоне автомобиля.
Я вырулил с стоянки в оживленный поток машин, мысленно выстраивая маршрут подлиннее. В идеале хотелось бы такой, чтоб до луны и обратно, тогда Снежная королева провела б со мной больше времени в одном пространстве. Она сидела молча, чуть повернув голову к окну, разглядывала проплывающий за стеклом городской пейзаж, но в какой-то момент с ее губ сорвался тяжелый, словно от накопившихся мыслей, вздох.
- У меня девять наград за достижения в балете, - наконец негромко произнесла Мейтленд, - и все из-за тебя.
- Осуществление твоих желаний важнее меня, - ответил, не сводя глаз с дороги, но вовсе не из-за плотного движения, а потому что смотреть на нее было трудно. - Если б я вернулся в прошлое, то не изменил бы ничего, не позволил бы отказаться от мечты. Иначе однажды мы возненавидели б друг друга за эту слабость.
- Рядом с королем должна быть королева, - она без намека на веселье усмехнулась своим нежным как шелк голосом. - А если предположить, что ты путь для себя не нашел? Моим "мистером Мейтлендом" стал бы?
- Эльза, рядом с королевой должен быть король, - я вернул фразу, смысл которой девушка без долгих разъяснений поняла, просто бросив на меня взгляд из-под ресниц. Так бывало уже бесчисленное количество раз.
Дорога не могла виться вечно, в какой-то момент впереди показались огни конечной точки поездки. Стоило Сиану остановиться на крытой парковке отеля, как Снежная королева отстегнула ремень безопасности, открыла дверь и выпорхнула на свободу. Словно приехала с водителем, который доставил ее по нужному адресу, что естественно не устраивало меня. Я вышел из автомобиля следом за Элизабет, не давая ей возможности сбежать, не расплатившись с таксистом. Деньги, конечно же, не принимались.
- Ты кое-что забыла, - легко догнав Эльзу, отстукивающую в тишине тонкими каблуками туфель, произнес я и заметил замешательство в темных глазах девушки, остановившейся и растерянно осмотревшей себя.
Балерина потянулась к все еще лежавшему на плечах черному материалу, решив, будто дело в одолженной вещице, но мне не составило труда опередить ее. Вернув пиджак на прежнее место, я вцепился в лацканы, привлекая к себе Мейтленд. Она опустила ресницы, скрывшись за густо подведенными тушью веером, что заставило меня, миновав разлет ключиц и шею, переместить руку на подбородок, чтоб приподнять голову. Контрастно алая в сравнении с бледной кожей помада совсем не смазалась после поцелуя в галерее. То было действие, рассчитанное в большей степени на публику и, к сожалению, лишенное взаимности, которую хотелось получить сейчас. Склонившись над Элизабет, я впился ее губы, набросился на девушку, как хищник на угодившую в лапы добычу, не оставляя возможности увернуться. Впрочем, она даже не попыталась сопротивляться, наоборот, позволила углубить поцелуй, высекая искры из воздуха, разряжённого от электричества вокруг нас.
- Боже, - протянула Эльза, когда пришлось оторваться друг от друга, потому что кислорода в легких не осталось. Ее длинные ресницы дрогнули, но глаза так и не открылись, будто бы на это не нашлось сил.
- Можно просто Кай, - автоматически сорвавшийся ответ прозвучал севшим на несколько октав голосом. Рядом с ней я снова чувствовал себя тем юным извращенцем, все эмоции и ощущения которого взрывались как селитра в порту Бейрута.
- Пусти, - удивив резкой сменой настроения, потребовала Снежная королева и уперлась ладонями мне в грудь, но не сумела сдвинуть с места. Поддаваться в этом я не стал, потому что прекрасно понимал, что послужило поводом для подобной реакции. Ее ледяное величество всегда отступало, когда слышала треск ломающейся замерзшей брони. - И убирайся.
- Тогда посмотри на меня, скажи, что не хочешь, и я остановлюсь, - с хрипловатой усмешкой предложил Мейтленд, обдавая горячим дыханием шею, и накрыл чувствительное место, слегка захватывая губами кожу, на что ее тело всегда отзывалось восхитительным тихим стоном. - Нет, не отвечай на поцелуи таким образом, ты же не хочешь, - шутливым тоном отругал ее, очерчивая влажную дорожку к ключице. - Или мне продолжить?
_________________

отель Mandarin Oriental, утро 27 февраля

- Почему вместо отеля Ритц ты поселилась в Мандарине? - Макнейл произносит за спиной, к себе внимание привлекая. Заставляя взгляд его в отражении зеркала найти.
Кай, на кровати как ленивый наглый кот раскинувшийся, приподнимается на локте и голову ладонью подпирает. Смотрит так, словно хочет с меня пиджак от Диор снять. А следом все остальное медленно и нежно, как умеет только он.
Как вчерашним вечером, когда у меня нет сил устоять.
От близости Макнейла гравитация сбоит. Тянет меня к нему до столкновения двух тел, встречающихся в поцелуе. Его руки талию обнимают, отстраниться не позволяя, а мои, взметнувшись вверх, шею обвивают. Цепляются за него, как за единственную константу моей вселенной.
Эти ощущения так похожи на ту осеннюю ночь, когда Влад Цепеш и Хатшепсут на Хэллоуине встречаются и друг от друга оторваться не могут. Когда я, как дитя капризное, необычную игрушку желающее, его себе хочу. И в его близости растворяюсь полностью.
- Потому что в Ритце слишком много любопытных глаз, - отвечаю, карандашом цвета кроваво-красной розы контур губ очерчивая. Завораживая – это все еще его фетиш.
Туалетный столик в ванной значительно удобнее, но наносить макияж перед зеркалом в спальне хочу. Мне нравится, что он за взмахами кисти, прокрашивающей ресницы или пудру наносящей, следит. Видит, как помада губы расцвечивает.
Игнорируя правила дневного образа, тот насыщенный оттенок выбираю, который в воспоминаниях в лифте Макнейл сцеловывает, пока я непослушными пальцами виндзорский узел его галстука развязываю. От нетерпения до его кожи добраться и провести по ней, подушечками тепло впитывая непослушные пальцы сводит. И кажется, что ничего в своей жизни я до такого безвольного сумасшествия не хочу, как его.
Происходящее ночью – биология, идеальное сочетание на уровне гормонов. И совсем немного воспоминаний, сохранивших понимание того, что наибольшее удовольствие приносит. А эмоций здесь нет.
Чаще бы эту мантру про себя повторять.
- На выставке фотографий их, конечно же, меньше, - голос Кая в бархатную усмешку оборачивается, которая понятна обоим. – Позавтракаем? А после я отвезу тебя… куда ты там собираешься?
- Не до тебя, Макнейл, на встречу с риелтором тороплюсь, - говорю тем тоном, который он арктической ледяной пустыней называет. С рассветом, над городом разлившимся, все на круги своя возвращаться должно. Держать расстояние правильно… - Я заберу Сиан.
Мужчины всегда остаются мальчишками, которые своими любимыми игрушками не делятся. Индивидуальный заказ на спорткар, за руль которого нельзя никому стороннему – это правило, исключения едва ли имеющее. Поэтому забавляюсь, за Каем из-под ресниц наблюдая.
Его отражение в зеркале хмурится, недовольство мимолетно в мимике проявляя. Что-то обдумывает, на несколько взмахов ресниц из фокуса меня выпустив. И головой качает, губы в самодовольной улыбке кривив.
- Хорошо, - плечами в жесте безразличия пожимает, будто речь о незначительной для него мелочи идет, - вас еще не все видели вместе. Заеду за ним к ужину. Местный ресторан мне понравился. А тебе?
Его реакция, выраженная равнодушием по отношению к Сиану вперемешку с самоуверенным тембром, отказа не терпящим, меня злит. Яростный прилив ощущаю и непроизвольно карандаш в руке сильнее сжимаю, словно на прочность его проверяя. Однако успеваю остановиться до хруста характерного и в косметичку убираю.
- Не смей как к себе домой в Мандарин таскаться, - предостережение ровным тоном с губ срывается. Четко и твердо, требуя безусловного выполнения, - и на репутацию мою тень бросать.
Секс не повод для свидания вечером, Макнейл.
Удар точен. Границу, снежным серебром на солнце сверкающую, между нами возводит. Высотой до небес и длиной в бесконечность.
В эту игру можно вдвоем играть, пока из бархатного футляра минималистичные платиновые сережки достаю. К строгому неброскому брючному костюму с черным топом их примеряю. И создающимся образом остаюсь довольна.
А слишком ярко алеющие губы, из композиции выбивающиеся, в машине можно стереть.
- Тогда опустим ужин, а Сиан привезешь ко мне сама, - тон Кая по-прежнему как тягучая горячая карамель, на мое холодное сердце проливающаяся. – Адрес дома в Мейфэре тот же.
Требуется много внутренних сил, чтоб безмятежно-высокомерное выражение лица сохранить. Упоминание его квартиры в центре Лондона по принципу домино с каждой новой упавшей костяшкой все больше воспоминаний оживляет. Еще сильнее эмоции внутри меня встряхивает.
- Я – к тебе? - поворачиваю голову, от посредника в виде зеркальной глади избавившись, и звонкий надменный вопрос задаю так, что в нем переливы смеха слышатся. - Ты с ума сошел, Макнейл.
Разорвав контакт взглядов, возвращаюсь к своем занятию, из футляра платиновый браслет достаю. Опоясываю тонкой ажурно витой цепочкой запястье, только застегнуть ее одной рукой не получается. Замочек из пальцев выскальзывает.
По шуму за спиной понимаю, что Кай отбрасывает в сторону покрывало и с кровати поднимается молчаливо. Звук шагов пушистый ковер глушит. Хочется надеяться, что Макнейл слов ответных подобрать не может, но я с ним достаточно близко и тесно знакома, чтобы в тишине ожидать выпада.
Напряжение в районе солнечного сплетения в спираль закручивается. Едва не вздрагиваю, когда он подходит практически вплотную, волну удушливого жара принося, и платиновый браслет из рук забирает. Быстрым и уверенным движением, кожи запястья не касаясь, части застежки соединяет.
- Эльза, - обращение, произнесенное на выдохе шепотом на ухо, кажется интимнее физического контакта. Оно как обещание, очень личное, - я не сделаю ничего, чего бы ты не хотела. Но запомни, я не отпущу тебя, - тон, завораживающий серьезностью, всего мгновение спустя меняется на легкий. - А теперь иди, хватит красоваться передо мной.
Он отстраняется, вероятно в душ собираясь. Похоже, все еще живет по распорядку совы, ранние подъемы не жалуя, и из номера моего восвояси без утреннего кофе не уберется. Привычки, которые почему-то все еще в памяти хранятся.
- Не переоценивай одну ночь из ностальгии, - как воздух любому живому существу, мне просто необходимо за собой последнюю фразу перед уходом оставить.
А потом в лифте свое глупое, гулко бьющееся, сердце слушать, признавая, он действительно не сделал ничего, чего я не хотела бы. А хотела я, как в тот давнишний Хэллоуин, его всего и полностью для себя. Кай Макнейл должен быть моим.
_________________

Март, офис M&E

-… исходя из этого, я посоветовал бы Патрику сначала провести деньги через Гонконг, потом через Макао, а затем в конечной точке путешествия указать перевод как безвозмездная помощь сторонней организации, - под голос Честера я рассматривал документы, которые он подготовил для клиента. – Таким образом активы, указанные на последнем листе, никак не будут связаны с нашим клиентом и не смогут участвовать в будущем бракоразводном процессе.
- Честер, превзошел себя, - произнес я, вернул ему бумаги и, откинувшись на спинку белого кожаного кресла, хмыкнул. – А все трудности из-за того, что Патрик не составил вовремя брачный договор. Если он все таки надумает жениться на той певичке, то напомни эту ситуацию.
- Не все такие, как ты, Кай, - поддел Артур и сделал глоток черного кофе из фарфоровой чашки. – Мы с Мелани не подписывали брачное соглашение. И наши родители, насколько знаю, тоже.
- Удивлю тебя, но контракт Гордона и Корнелии составлял наш дед, - я поделился информацией, которой владел давно на правах любимца гениального Уильяма Макнейла, допущенного до всех его творческих идей в рамках британского законодательства. – Он очень, очень своеобразен и даже отдельными пунктами не выгоден для отца.
- Тогда как и зачем дядя Гордон его подписал? – поинтересовался Чез, собирая бумаги, где набросал план движения капитала своего клиента.
- А это вот у Артура спроси, - усмехнулся я, указав на брата, и пригубил свой кофе. Уже успевший остыть напиток не приносил желаемого удовольствия, но все еще неплохо бодрил за счет двойной порции молотых зерен. Со стопкой папок необходимо было разобраться до конца сегодняшнего дня, а время стремительно неслось к вечеру.
- Кай, а если б ты женился на Эльзе, то составил бы брачный договор? – не растерялся Артур, переведя стрелки и внимание на меня.
- Не «если», а «когда», - я машинально поправил брата и, лишь услышав звук собственного голоса, задумался над вопросом. – Такие решения принимаются исходя из обсуждений тет-а-тет, а не с вами двумя.

Найтсбридж - Белгравия

- Элизабет, я жду тебя на парковке «Мандарина», - произнесенные мной слова вызвали у нее недовольный вздох, за которым последовал бы ядовитый ответ, озвученный медовым тоном, поэтому не дал возможности высказаться. – Мне известно, что ты в отеле. Помнишь же, кто здесь генеральный менеджер.
Снежная королева усмехнулась и сбросила вызов. Ее ледяное величество, отстукивая шпильками черных лаковых туфель, появилось на подземном этаже пятнадцать минут спустя. На меньшее время я не рассчитывал, скорее даже закладывал на ожидание полчаса, просматривая юридические отчеты на заднем сидении «Фантома». Выбор автомобиля был обусловлен словами, оброненными Мейтленд в утро после открытия выставки фотографий. Этот же диалог несколько дней спустя стал поводом для новой встречи.
Водитель вышел из машины, когда Элизабет заняла пассажирское место рядом со мной, окинула взором салон Роллс-Ройса. На мгновение она изогнула уголки накрашенных губ в едва заметной улыбке, никак не прокомментировав это мимолетное проявление эмоций, и повернула голову, с достоинством монаршей особы взглянув на меня. Нетрудно было определить мысли Эльзы, ведь «Фантом» для нас обоих остался яркими моментами прошлого.
- Я полагала, что ты понимаешь предупреждения на английском языке, - голос Снежной королевы напоминал звуки замерзающих капель дождя, бьющих по стеклу. Возможно, я поверил бы этим актерским навыкам, если б не слышал, как таяла интонация до умоляющих не останавливаться всхлипов ночью в ее номере. Тело Мейтленд было куда честнее разума, создающего ледяные барьеры из фраз.
- Если ты думаешь о сексе на заднем сидении, то не угадала, - хмыкнул я, отмечая, как дрогнули идеально подведенные алым губы – задел. Впрочем, не меньше, чем она меня, заставляя взгляд спускаться к красной помаде и скользить ниже к линии топа на груди, выставленного на обозрение из-за распахнутого пиджака. Провокация засчитана. – Хочу кое-куда тебя отвезти. Это недалеко.
Ставка на любопытство оправдалась. Элизабет кивнула в знак согласия, после чего я назвал водителю адрес поездки. Путь не занял много времени, потому что обитаемый для нас центральный Лондон концентрировался в большинстве своем севернее пересекающей город линии мутной Темзы. В дороге я просматривал папку с документами, а Мейтленд порхала пальцами по сенсорному экрану мобильного телефона. Оба молчали, будто полностью поглощенные своими делами люди, но по правде в замкнутом пространстве кожаного салона ее близость все сильнее с каждой минутой растекалась ароматом духов и отвлекала от текста.
Автомобиль ехал по улице, где здания, глядя фасадами на ухоженный сквер, теснились друг к другу словно сверкающие бусины на нитке жемчуга. Этот район строгой элегантной классики первой половины девятнадцатого века нередко называли украшением Лондона. Все здесь подчинялось единому стилю с колонами и лепниной вокруг парадных с мраморными ступенями и дверьми, сочетающими черненое дерево, остекление и ковку.
Я предложил Эльзе раскрытую ладонь, чтобы помочь выйти из машины, и не выпускал ее слегка прохладную руку, пока оба не поднялись на крыльцо и не оказались внутри дома. Он встретил чистейшей пустотой длинного холла, витой лестницей и множеством комнат от этажа к этажу. Вокруг не было ничего кроме белых стен для свободного полета воображения, питающего слабость к обустройству пространства для создания личного комфорта и уюта.
- Там кухня и зал для завтраков с видом на сад и бассейн под стеклянной крышей, - я вел Мейтленд за собой через помещения таунхауса, - а здесь просторная гостиная на три окна, столовая и с юго-восточной стороны терраса. Наверху еще пять комнат и хозяйская спальня. Не хватает только дизайна интерьера на твой вкус.
- На мой вкус значит, - вымолвила Снежная королева, обвела взглядом большую спальню, и ее глаза вновь вернулись ко мне. На губах заиграло ехидство. - Выглядит так, будто ты жилье для встреч с любовницей покупаешь.
- Не я, приобретаешь недвижимость ты, - поправил Элизабет спокойным тоном, словно не уловил насмешливо-воинственных нот в голосе. Она всегда предпочитала нападение, если чувствовала себя неуверенно на тонком льду. И пусть бы он затрещал, поломался и раскрошился, сбросив в холодную воду обоих. К такому повороту я был готов. - В бумагах заявлена одна владелица, если подпишешь их. Комплект ключей тоже в единственном экземпляре и он твой.
Не имеющую копий связку, с помощью которой открыл входную дверь, я вручил Мейтленд прежде, чем услышал бы возражения. А после, не дожидаясь реакции, направился к окну, в островок золотистого солнечного света, заискрившегося на темно-синем материале классического костюма-тройки. Поскольку комната представляла собой идеально пустой прямоугольник, то широкий подоконник стал единственным подходящим местом для папки с документами, ожидающими подписи новой хозяйки. Взяв с гладкой деревянной поверхности ручку, я протянул ее девушке. Эльза на рефлексе сжала ключи и шагнула ближе, взяла бумаги на таунхаус, заскользив по строчкам с легким недоумением, все яснее проявляющимся на лице.
Блондинка выглядела удивленной происходящим, в то время как мне все казалось вполне очевидной логикой. Раньше мы часто представляли будущее, рисовали его будто цветную картину на холсте штрих за штрихом. Я помнил это до таких мелочей, как палитра теплых пастельных красок спальни, которую разбавляли яркие вставки камина, декорирование мебели гостиной и кабинета патиной и розы нежного абрикосового оттенка для террасы. Созданные нами воздушные замки все равно, что личный рай и ад, нечто желанное и бесконечно далекое для того Кая Макнейла, который сжигал свою жизнь в отсутствии смысла, королевства и королевы.
- Не понимаю, зачем ты все это делаешь, - произнесла Элизабет, закончив с документами на недвижимость.
- Потому что хочу, - ответ казался настолько очевидным, как плавающий на болотистой глади цветок водяной лилии, но ей требовались развернутые объяснения, - и потому что помню, каким ты представляешь свой идеальный лондонский дом. Разве этого не достаточно в качестве причины?
- Хорошо, этот дом действительно очень милым может стать, - согласилась Элизабет и усмехнулась, покачав головой. - Однако нужен более весомый довод, чтобы бумаги подписать. Так что обратно в «Мандарин» меня верни.
Звучало так, будто Мейтленд намеревалась уйти, уехать в отель, но с места не сдвинулась. Просто стояла напротив меня на расстоянии нескольких шагов и смотрела своими бездонными карими глазами, однажды ставшими приговором для моего сердца. В прошлом я пытался отпустить ее, позволить жить своими мечтами и идеалами, точно таким же образом поступив в отношении M&E. И получил тот же результат, не смог сопротивляться собственным желаниям. Мне нужна была империя деда во всем ее объеме, не осколок величиною в кабинет штатного юриста, не что-то иное, что самостоятельно можно вырастить с нуля до уровня серьезной фирмы, способной составить конкуренцию. Нет, нельзя тешить себя заменителями и создавать копии, потому что истинную ценность имели M&E и моя Снежная королева.
- Ладно, Эльза, давай разберем аргументы, - будто бы принимая требования, предельно мягким тоном произнес я, потому что идти легким путем не получалось. – Скажи, зачем ты приехала в Лондон?
- Мне дела фонда искусств нужно принять, потому что Иоланда…, - начала Мейтленд, но умолкла, не закончив предложение, и, сложив руки на груди, продолжила с совершенно другой интонацией. – Подожди, я отчитываться должна?
- Знаю, она больше не может занимать должность главы, - я отмахнулся от объяснения, как от несущественной информации, проигнорировал вопрос и сделал шаг к девушке. – Однако не обязательно переезжать в Лондон, можно руководить фондом из Нью-Йорка, оставаясь рядом со своим женихом. Хотя нет, ты же расторгла помолвку, потому что его любви недостаточно, чтобы зажечь сердце.
- Мои отношения с Дэниелом – не твое дело, Майкнейл, - отрезала Снежная королева, выставила раскрытую ладонь вперед, упираясь в пиджак в районе груди, чтобы сохранить дистанцию между нами, и взглянула на меня, предостерегающе сверкнув глазами. – И не смей в мое личное пространство вторгаться нагло.
В ответ я лишь мимолетно улыбнулся, потому что в своей реакции Элизабет была более чем предсказуема. Эта окружившая себя ледяной броней девушка словно небезызвестная Крак-де-Шевалье из книги по истории крестовых походов, на страницах которой раскрывалась хитрость завоевания. Пример средневековой цитадели доказывал важную истину: не существует непреступных крепостей, есть глупцы, не способные подобрать стратегию. В прошлом мы с Мейтленд проходили квест с поисками в арктической пустыне заветного ключа к ее сердцу и сейчас направлялись тем же маршрутом к уже известному финишу.
- Между вами больше ничего нет, - напомнил, обхватив тонкое запястье с золотым браслетом и потянув, тем самым прижимая платиновую блондинку к себе всем телом. Вдохнул ноты мокрой древесины парфюма унисекс и ощутил особое электрическое напряжение, что всегда влекло нас друг к другу. Другую руку опустил на ее спину, едва касаясь очертил линию вдоль позвоночника вниз, пересекая границу приличного, и склонился к алым губам. – Ты рассказала все Юджи, чтобы от нее узнал я. Понимаю, ведь откровенная беседа – не наша стихия. Нам ближе игры разума.
- Кай, прекрати, - прошептала Снежная королева, утратив былую браваду.
- Ты просила довод, Эльза, - убрав руку с ее точеного бедра, я достал мобильный телефон и набрал номер секретаря. – Лидия, закажи, пожалуйста, два билета в Париж для меня и мисс Элизабет Мейтленд на завтра, люкс в Shangri-La*с видом на...
- Все поняла. На сколько дней освободить ваше расписание? - из динамика уточнила предупредительная помощница.
- До вторника, - быстро прикинув, что вообще значилось в графике на ближайшие дни, ответил я и удобнее перехватил запястье Мейтленд, которая попыталась вырваться. - А еще позвони в Garrard** и попроси отобрать для меня помолвочные кольца из белого золота с голубым бриллиантом огранки «принцесса». Я подъеду через час.
- Ты с ума сошел, Кай - на выдохе тихо вымолвила Эльза, без труда узнав во всех распоряжениях фантазии минувших дней. - Ты, действительно, этого хочешь?
- Больше всего на свете.

*Shangri-La Paris - отель с лучшим видом на Эйфелевую башню
**Garrard & Co - британская ювелирная компания, специализирующаяся на изделиях класса люкс.

»» 04.05.24 21:39 Шаг в будущее
_________________

Лондон - Амальфи

- Больше всего на свете, - в устах Кая Макнейла слова эти одновременно откровение и клятва. В них заключена магия, что мои попытки вырваться из его рук заменяет на желание взглядом встретиться. В глаза заглянуть.
В бездонной вселенной зеленого пламени его радужек себя мотыльком, через вселенную летящим на всполохи звезды, ощущаю. Я крохотное создание с легчайшими белыми крыльями, что трепетно и доверчиво к свету и теплу тянется. Обжигается неосторожно и горит. И, даже умирая в агонии, любит.
Бескрайний космос кажется оплотом свободы, но на деле холоден и неприятен. Я больше не хочу замерзать - это пустое существование. Хочу, в объятиях солнца ярко вспыхнув, эмоциями настоящей жизни пылать. Пускай вразрез заверениям больно или скоротечно - такую цену согласна платить.
- В Париж не поеду, - отказываю мягко, свободной рукой по его кисти скольжу и мобильный телефон забираю ловко. К губам приоткрывшимся навстречу тянусь и шепчу, - туда, где мы счастливы вместе были, хочу.
- Хорошо, - односложный ответ Кая жарким выдохом слетает и на вдохе мои легкие заполняет ощущением власти. Любой каприз исполнению подлежит при условии, что я рядом с ним нахожусь.
- Все на Амальфи и номер в отеле Miramalfi замените, - в трубку секретарю Макнейла распоряжение отдаю, сбрасываю вызов и телефон мужчине возвращаю. Легким касанием губ касаюсь его щеки обещанием поцелуя и отступаю. - До встречи, Кай.

Амальфийское побережье насыщенных красок полно. Нежно-синее море тяжелыми волнами разбивается о скалистые берега, где среди сочной зелени фиолетовыми каскадами глицинии цветут и лимоны желтеют, сладкое благоухание вокруг себя распространяя. А над ними полупрозрачное чистое небо, откуда, словно жидкий мед, солнечный свет струится.
Позднее утро в отеле Miramalfi яркое. Глаза открываю и щурюсь, шторы со вчерашнего вечера не задвинуты. Не до них, когда вся работа разума строится вокруг желания друг с друга лишние слои одежды скорее снять. Вещи обоих хаосом вокруг кровати разбросаны.
Левую руку приподнимаю. На безымянном пальце изделие от ювелиров из Garrard голубым бриллиантом огранки "принцесса" сверкает. Прекрасной, изысканной работы новодел. Рядом ободок из валлийского золота - семейная ценность Макнейлов, обручальное кольцо бабушки Кая. И со вчерашнего дня оно мне принадлежит.
Это сумасшествие. По погоде на мне кремовое платье из кашемира и кардиган, на нем черные джинсы и куртка из кожи. Мы в центре города в ресторане фирменного фаршированного кальмара заказываем, об элементах арабо-норманнского стиля в оформлении расположенного в конце площади собора спорим. А уже через полчаса перед священнослужителем стоим.
Нет времени на размышления, обсуждения и сомнения. Только он и я. И вторящие друг другу, уверенно слетающие с губ "да", потому что в тот момент все происходящее самым правильным решением в жизни кажется.
Утром абсолютно ни о чем не жалею. Проснувшись, вместо привычного нейтрального одиночества, я уютное, живое тепло сильного тела и объятий Макнейла ощущаю. Нет ничего более комфортного и умиротворенного, естественного, чем в нежности его близости таять, с ним постель делить.
Переполняет чувство полноценности и целостности, потому что нахожусь там, где всегда мое сердце было. Вчера, сегодня, завтра и, надеюсь, всегда.
Ты мой, милый Кай. Я - твоя. Мы оба это чувствуем.
- Почему ты кольцами, а не мной любуешься? - сонным низким голосом Макнейл шепчет. Мышцы под гладкой кожей крепких мужских рук напрягаются, когда еще теснее к себе притягивает. Его груди спиной касаюсь и, глаза прикрыв, в которых искорки удовольствия плескаются, улыбаюсь. - Я ревную, Эльза.
Подушечками пальцев Кай по плечу неторопливо и осторожно ведет. На тонкие косточки ключиц мягким перышком давление перемещается, и линия непрерывная аккуратно горло пересекает. И это очень деликатно, с бесконечным обожанием. Мужчина длинные платиновые волосы убирает, определенно пространство для себя расчищая.
- Снять их могу, если хочешь, - всю силу воли собрав, чтобы голосу ровное звучание придать, предлагаю.
- Никогда, - от того, с какой уверенностью он одно единственное слово у самого уха произносит, трепетное сердце сладко сжимается, - это очень сексуально. Оказывается, брак - сексуально.
Кай в точеный изгиб шеи смеется беспечно. Губами жаркими молочной кожи касается, невидимый огненный след оставляя, словно клеймо страсти. Слабо прикусывает зубами и языком проводит там, где уловить легко, как от его манипуляций пульс частит. Увы, дышать ровно не получается, когда он раем меня манит.
- Кольца вопросы вызовут, - об огромном, многолюдном мире за пределами Амальфи говорю и вздыхаю протяжно, что больше всхлип напоминает. - Кай, что мы делаем?
- Соблазняю тебя, - отстраняется немного, чтоб на лопатки уложить заботливо, и надо мной нависает. На лице манерно обеспокоенная маска, сквозь которую истинное шутливое настроение проступает. - Ты не чувствуешь?
Ответа Макнейл не ждет. Покрывало вниз тянет и смотрит жадно, как ткань медленно сдвигается, все больше кожи под светом дня для него открывая. Нежно губами к оголившейся груди прижимается, замысловатые узоры выцеловывая. И мучительно неспешно по ребрам спускается. Меня способности связно мыслить лишая, из реальности унося.
- Ты ведь уложишься с ремонтом нашего дома за месяц? - вдруг он голову вскидывает и задает вопрос. Взглядом прожигая насквозь, ладонями горячими талию и бедра беззащитные гладит. - Просто скажи "да", и продолжим.
- Да, - только не останавливайся больше, Макнейл.
Кай к своему невероятно важному и больше воздуха мне необходимому занятию возвращается. Губами от дуги под кожей прорисовывающихся ребер, удовольствие это как вязкую карамель растягивая, к животу движется. Под его безупречной пыткой тяжестью и покалыванием между бедер отдает.
- А свадьбу в Лондоне до конца лета организуешь? - когда простынь пальцами комкать начинаю, он вновь прерывается и перемещается выше. Так, что лица на одном уровне оказываются. - Можешь кивнуть, миссис Макнейл, если говорить трудно.
Обращение слух ласкает восхитительно, желанно, правильно. Стараюсь уловить, о чем вообще мужчина речь ведет. Очевидно, что сейчас я все, что только его душе угодно, обещать готова.
- Все, что захочешь, - его же фразу возвращаю. И все оттенки полыхающей великим пожаром страсти с Каем искренне желая разделить, накрываю его рот своим. Целую горячо, влажно и пошло. Так правильно и необходимо. - Я люблю тебя, муж.
Высшее счастье жизни - это уверенность в том, что тебя любит тот, кому твое сердце принадлежит. Любит ради тебя самой. Вернее вопреки тебе без оговорок здесь и сейчас. И в это мгновение во вселенной, состоящей из люкса Miramalfi, рядом с Каем Макнейлом я снова бесконечно счастлива.
_________________