Клуб историков-любителей

"Клеопатра, взяв с собой лишь одного из друзей, Аполлодора Сицилийского, села в маленькую лодку и при наступлении темноты пристала вблизи царского Жером. Клеопатрадворца. Так как иначе трудно было остаться незамеченной, то она забралась в мешок для постели и вытянулась в нем во всю длину. Аполлодор обвязал мешок ремнем и внес его через двор к Цезарю.
Говорят, что уже эта хитрость Клеопатры показалась Цезарю смелой и пленила его. Окончательно покоренный обходительностью Клеопатры и ее красотой, он примирил ее с царем для того, чтобы они царствовали совместно", (Плутарх, "Цезарь").

Клеопатра мечтала о создании римско-египетской империи, чему способствовал бы ее брак с Юлием Цезарем, приемником власти которого она видела их общего сына Цезариона.

Она была женщиной образованной и обаятельной, властолюбивой, честолюбивой, дерзкой, беспринципной и проницательной, обладала сильной харизмой. Она говорила на семи языках, считается автором трудов по философии, единицам веса, измерений и монетной системе, а также трактов о причёсках и косметике.

Что сегодня известно о внешности Клеопатры VII Филопатор (69—30 гг. до н. э.), последней царицы эллинистического Египта из македонской династии Птолемеев (Лагидов)?

Среди письменных памятников, основное и единственное описание внешности Клеопатры содержится в «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха (ок. 45 — ок. 127 гг.), который царицу в глаза не видел, однако работал с источниками, составленными ее современниками.

«Нефертити – это лицо без царицы, а Клеопатра – это царица без лица»,(Г. Гуджо).

Достоверных портретов Клеопатры не сохранилось, или они пока не найдены, а если найдены, то не идентифицированы. Версия о том, что женская голова из Британского музея является скульптурным портретом молодой Клеопатры, была "забракована", поскольку отсутствует царская повязка.

Второй скульптурный портрет, без сомнения, является царским, поскольку в наличии атрибут власти - лента, но точно определить, кто именно изображен – Клеопатра Филопатр или ее дочь Клеопатра II Селена - не представляется возможным, поскольку отсутствуют картуши или просто надписи с именем.

Другой вид памятников - барельефы. Благодаря картушу, точно известно, что на них изображена Клеопатра, однако, в виду того, что барельефы сделаны по древнеегипетским стилистическим канонам, крайне сложно выявить какие-либо индивидуальные черты, разве только крючковатый нос.

Клеопатра возродила древние религиозные обряды Египта и часто изображалась, как богиня Хатхор. На барельефах храмов в Дендере и Гермонтисе сохранились барельефы, на которых царица поет гимны в честь бога Амона. В последний период ее правления события в Древнем Египте датировались «от года союза Клеопатры с Амоном».

Секст Аврелий Виктор, спустя 4 столетия, после трагической гибели Клеопатры, вслед за другими римскими историками, считавшими египетскую царицу врагом Рима, напишет:

«Она была так развратна, что часто проституировала, и обладала такой красотой, что многие мужчины своей смертью платили за обладание ею в течение одной ночи».

Подобные безосновательные и бездоказательные обвинения послужили основой для фантазий на тему «Египетские ночи» (см. в блоге).

Если девочки мечтают о прекрасном принце, то мальчики хотят любви королевы. Царский статус любовницы весьма льстил мужскому честолюбию и повышал самооценку. Античная мистическая ментальность представляла Клеопатру земным божеством.

О том, как Клеопатра стала несравненной красавицей, научно-популярно объясняет историк Жером Каркопино в своем исследовании «Цезарь и Клеопатра»:

«По свидетельствам древних, Цезарь с первой встречи с царицей влюбился спервого взгляда. Когда он высадился в Египте 2 октября - 19 августа 48 г., ее там уже не было. Поссорившись с регентами своего брата-супруга Птолемея XIV, она в течение нескольких месяцев до приезда Цезаря пряталась у арабов, живших в пустыне. Она пыталась мобилизовать их себе на службу и надеялась с их помощью вернуться в качестве правительницы в то царство, которое покинула как заговорщица. Она столь серьезно угрожала власти регентов, что те, увезя маленького царя, в свою очередь оставили Александрию и, чтобы помешать ей, сконцентрировали все свои силы в Пелузии, на пути ее возвращения. Прибытие Цезаря изменило планы Клеопатры, но не цель, которую она преследовала.

Получив приглашение присоединиться к нему, она поспешила подчиниться его требованию. Все меры предосторожности, предпринятые врагами, чтобы остановить ее, были бесполезны. Лодка, доставившая ее обратно, прибыла в Александрию ночью в середине октября — начале сентября 48 г. С помощью денег Клеопатра подкупила стражу Фароса, охранявшую путь в Большой Порт, и та, нарушив полученные инструкции, пропустила ее. Ей оставалось силой проникнуть в ворота дворца, куда вернулось Клеопатра 4окружение Цезаря. Опасаясь найти их надежно охраняемыми, она завернулась в один из чехлов, использовавшихся для перевозки постельных принадлежностей, и упакованная таким образом, преодолела трудный проход. Оказавшись на месте, она выскочила из тюков, несомненно, с хохотом, перед изумленным диктатором. Во всяком случае, если верить Плутарху, именно этим соединением хитрости и смелости она внезапно разожгла в сердце Цезаря страсть, которую ум и привлекательность молодой женщины должны были сделать непреодолимой.

Гай Юлий Цезарь (100 - 44 гг. до н.э)

Впрочем, результат был достигнут немедленно, и Дион Кассий, перещеголяв Плутарха, с возмущением рассказывает нам, что Цезарь до такой степени был покорен возлюбленной, что на заре при ней вызвал к себе Птолемея XIV, чтобы помирить их, «действуя как защитник женщины, которой он сначала должен был быть судьей».

Фактически, он спас ее, как записано в Papyrus Ox., I, 33: Опираясь на завещание Авлета, он вручил совместную царскую власть над Египтом Птолемею XIV и Клеопатре. Клеопатра сразу вновь обрела безопасность и с. 14 корону, которые ранее потеряла. «Благодаря привлекательности своих черт и благосклонности в постели», — скажет автор De Viris illustribus: «Ab eo (Caesare) specie sua et concubitu regnum Ptolemaei impetravit (Клеопатра)», и ценой восстановления ее власти, было, по мнению святого Иеронима, ее бесчестье: «Caesar in Aegypto regnum Cleopatrae confirmat ob stupri gratiam».

Таковы тексты. Посмотрим, что из этого следует принять во внимание. Если Цезарь, которому было 53 года и которого суровые кампании Диррахия и Фарсала лишили развлечений и отдыха, остановил свой выбор на этой 20-летней царевне, которая правила роскошнейшей страной и изысканнейшим двором и в жилах которой текла кровь Александра, — это вполне можно понять. Если он тотчас же после встречи сделал ее своей любовницей, — это вполне соответствует обычаям «лысого развратника», чьи любовные похождения воспеты «ветеранами». Однако же утверждение, будто он мгновенно перешел под власть своей возлюбленной, сразу спасовал, оказавшись в ее руках, и, как писал поэт, был уничтожен старческой страстью словно любовным зельем: Expugnare senem potuit Cleopatra venenis, — это противоречит всякому правдоподобию.

Прежде всего, репутация чаровницы, я бы сказал «волшебницы» любви, появилась у Клеопатры только после ее связи с Антонием, и это объяснимо. Эта репутация была создана пропагандой, которую начал Октавий, чтобы оправдать свои действия и подтвердить свои полномочия, и с течением Клеопата 45времени она только раздувалась. Видно, что она берет начало из «века Августа». Вергилий, Гораций, придворные поэты начала принципата, избегали называть по имени эту женщину, которая была врагом. А Проперций уже грубо оскорбляет ее: самка, истощенная распутством, гетера, предназначенная править кровосмесительным Канопом — femina trita — incesti meretrix regina Canopi.

Лукан, изобличавший пагубные чары, возобновит эти лейтмотивы в одной из своих тирад. В свою очередь это воспроизводит Плиний Старший: regina meretrix, коронованная блудница. Штамп Диона Кассия более не нуждается в комментариях: Клеопатра — это Венера, совершенно поглощенная собственной добычей, а автор De Viris illustribus закончит тем, что припишет ей нравы какой-то Мессалины, порочной настолько, что она зачастую продавалась первому встречному: tantae libidinis fuit ut saepe prostiteri.

Вот как далеко мы ушли от царицы, которая, повинуясь обычаями Лагидов, в расцвете брачного возраста вынуждена была поочередно заключить столько фиктивных браков с братьями, умершими прежде достижения половой зрелости, которую, однако, попрекают лишь тремя последовательными любовниками, Гнеем Помпеем, Цезарем, Антонием, и которая проявила столько осторожности в своих внебрачных связях, избегая мезальянсов и неверных расчетов, и отдавалась лишь римским властителям, от которых зависел ее трон! Видимо, в данном случае воображение древних приукрасило канву реальности: как оно превратило ловкую карьеристку в профессиональную распутницу, так же не прекращало доводить до абсурда силу ее чар.

В IV веке нашей эры автор De Viris illustribus, не колеблясь, утверждает, будто Клеопатра обладала такой красотой, что многие мужчины были готовы заплатить жизнью за ночь с ней: tantae pulchritudinis (fuit) ut noctem illius (Cleopatrae) morte emerint. В III веке сенатор Дион Кассий, не заходя так далеко, заявляет между тем, что «она была красивейшей из женщин» и что «восхитительно было как видеть, так и слушать, как она могла воспламенять наименее чувствительные и наиболее холодные сердца». Но в начале II века догмат еще не был создан. Особенно Плутарх почти не питает иллюзий. При внимательном прочтении заметно, что привлекательность Клеопатры заключалась не в теле, а в уме и образованности. [p=justify]Чтобы ее «облик» сумел «накрепко врезаться в душу», ему необходимо было «сочетаться с редкою убедительностью речей». Несомненно, «звуки ее голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад, — на любое наречие», но «красота этой женщины была не тою, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда». О! Какими изящными словами все это описано! Все эти уловки Плутарха всерьез заставляют думать, что ему было известно, что Клеопатра от природы имела обычную внешность, и следует признать, что изображения это подтверждают».

Остаются последние прижизненные портреты Клеопатры – профили на монетах, отчеканенных во время ее правления. В этих портретах царицы угадываются родовые черты Птолемеев. Красавица - вся в папу, Птолемея Авлета.

Серебряные тетрадрахмы. Клеопатра (реверс) и Марк Антоний (аверс).

Вот же! Могли, когда хотели, отчеканить благообразный профиль.

"Говорят, что аспида принесли вместе со смоквами, спрятанным под ягодами и листьями, чтобы он ужалил царицу неожиданно для нее, — так распорядилась она сама. Но, вынувши часть ягод, Клеопатра заметила змею и сказала: «Так вот она где была...» — обнажила руку и подставила под укус. Другие сообщают, что змею держали в закрытом сосуде для воды и Клеопатра долго выманивала и дразнила ее золотым веретеном, покуда она не выползла и не впилась ей в руку повыше локтя. Впрочем, истины не знает никто — есть даже сообщение, будто она прятала яд в полой головной шпильке, которая постоянно была у нее в волосах. Однако ж ни единого пятна на теле не выступило, и вообще никаких признаков отравления не обнаружили. Впрочем, и змеи в комнате не нашли, но некоторые утверждали, будто видели змеиный след на морском берегу, куда выходили окна. Наконец, по словам нескольких писателей, на руке Клеопатры виднелись два легких, чуть заметных укола. Это, вероятно, убедило и Цезаря, потому что в триумфальном шествии несли изображение Клеопатры с прильнувшим к ее руке аспидом. Таковы обстоятельства ее кончины.

Дьюла Бенцур «Смерть Клеопатры» (1911)

Цезарь, хотя и был раздосадован смертью Клеопатры, не мог не подивиться ее благородству и велел с надлежащей пышностью похоронить тело рядом с Антонием. Почетного погребения были удостоены, по его приказу, и обе доверенные служанки.

Клеопатра умерла тридцати девяти лет; двадцать два года она занимала царский престол и более четырнадцати правила совместно с Антонием".

Анна Ахматова

***
Уже целовала Антония мертвые губы,
Уже на коленях пред Августом слезы лила...
И предали слуги. Грохочут победные трубы
Под римским орлом, и вечерняя стелется мгла.

И входит последний плененный ее красотою,
Высокий и статный, и шепчет в смятении он:
"Тебя – как рабыню... в триумфе пошлет пред собою..."
Но шеи лебяжьей все так же спокоен наклон.

А завтра детей закуют. О, как мало осталось
Ей дела на свете – еще с мужиком пошутить
И черную змейку, как будто прощальную жалость,
На смуглую грудь равнодушной рукой положить.

7 февраля 1940