Лея:
13.05.15 22:41
» Гл. 16 Расплата (окончание главы и романа)
Девочки, ур-ра!
Я наконец-то кончила этот роман!
Простите, возможно, конец немного скомканный получился, но уж что вышло, то вышло
В то же мгновение тело Лайонела было сброшено с нее сильной рукою, и Абигайль с невыразимым облегчением увидела своего мужа.
- Антуан! – Она вскочила с постели и бросилась к нему в объятия. Но он отстранил ее и произнес:
- Сара поможет вам одеться, мадам.
Лицо его было бесстрастно.
Только сейчас Абигайль заметила свою верную домоправительницу. Дрожа, но не от холода, а от всего перенесенного, она с помощью Сары начала одеваться. Сара прошептала:
- Бояться больше нечего, миледи. Дик в безопасности. Мириам опоила всех людей герцога, сейчас их крепко связали. И самого герцога тоже.
Де Турнель отошел к окну. Абигайль знала, о чем он думает. Когда платье было надето, она подошла к нему и тихо сказала:
- Он не успел.
- Я знаю.
Как же холоден его голос!
- Он... он угрожал убить Дика. Я не могла поступить иначе. Вы понимаете?
- Понимаю.
Он не оборачивался. Но, если он действительно понимает, зачем так поступает с ней? Она сделала то, что сделала бы любая мать, если б на кону стояла жизнь ее ребенка. Абигайль чувствовала, что он несправедлив к ней, и едва сдерживалась, чтоб не замолотить кулаками по этой широкой спине.
Боже, за что ей еще и это? Она отвернулась. И взгляд ее остановился на теле Лайонела. Оно лежало на животе, в спине торчала рукоять кинжала. Абигайль не верилось, что он мертв. Только что он дышал, говорил, двигался. И вдруг – конец. Жалость затопила ее. Да, он чуть ее не изнасиловал... Да, он был подлым предателем и трусом... И все же она знала его с детства. Он и Родерик были ее друзьями, они вместе играли, смеялись. А теперь он убит. Он даже не успел понять, что произошло. Не успел...
- Вы убили его ударом в спину. Подлым ударом.
Она сказала это вслух. Хотя и не собиралась. Но слова вырвались сами. Муж стремительно обернулся:
- Значит, мадам, я, по-вашему, подлец?
Абигайль молчала. Граф заскрежетал зубами.
- Повторяю: вы назвали меня подлецом?
Но она едва слышала его. Она во все глаза смотрела на рукоять кинжала. Драгоценные камни – рубины и большой изумруд, искусно вставленный в навершие... Нет, она не ошибается, - это клинок ее отца! Тот самый, который был при ней, когда она пыталась бежать из Фэрфакса... Тот самый, который отнял у нее рыцарь-ворон! Но это значит... это значит...
- Это... это ваш кинжал?
Муж уставился на нее, как на помешанную. Затем процедил:
- Мой. Но это к делу не относится. Я задал вам вопрос, мадам, и жду на него ответа.
Абигайль вздрогнула. Как же она раньше не узнавала его голос? Да, это был он, он! Сомнения исчезли. Ее затрясло. Воспоминания о той ночи хлынули потоком. Боль... стыд... отчаяние... страх... ненависть...
- Ждете ответа? Так получите его – да, я считаю вас подлецом! – крикнула она. Лицо его исказилось, но он молча повернулся и широкими шагами вышел.
Абигайль осталась вдвоем с Сарой.
- Зачем вы так, миледи, - укоризненно сказала домоправительница. – Знали бы вы, как он спешил вам на помощь. Он так вас любит, он так боялся опоздать... Он вас спас. А вы отплатили ему черной неблагодарностью.
И, поскольку госпожа не отвечала, Сара продолжала:
- В чем же он поступил подло? Что вонзил кинжал в спину этому мерзавцу Лайонелу? Да любой муж поступил бы так же на его месте. Или вы бы хотели, чтоб он сказал: «Сэр, встаньте, оденьтесь, возьмите в руки меч и сразимся с вами в честном поединке?!»
Абигайль всхлипнула. Слезы, наконец, хлынули из глаз неудержимым потоком.
- Сара!.. Я так несчастна! – воскликнула она, бросаясь на грудь верной служанке и разражаясь судорожными рыданиями...
- Скажите мне одну вещь, мессир. Зачем вы надели доспехи рыцаря-ворона, если не являлись им?
Филипп де Буажи насмешливо улыбнулся. Даже со скованными за спиной руками, в разорванной одежде, он не потерял ни присутствия духа, ни своего обаяния.
- И только за этим вы явились сюда, в мое узилище, миледи? И ни слова утешения несчастному пленнику?
Абигайль, будто не слыша его, повторила:
- Зачем вы надели латы рыцаря-ворона?
Филипп встал и подошел к решетке.
- Один поцелуй, красавица, и я отвечу.
Она повернулась, собираясь уходить. Герцог быстро произнес:
- Ну, так и быть. Это верно, рыцарем-вороном когда-то был мой добрый друг де Турнель... Тогда еще друг. Я же просто хотел напомнить ему прошлое. Вот и приказал выгравировать на своих доспехах его герб. Как представлю выражение его лица, когда он увидел, что к его замку приближается отряд во главе с ним самим! – И Филипп громко расхохотался. Затем сказал: - Не знаю, зачем вам это, миледи, но, надеюсь, мое чистосердечное признание смягчит мою участь? Я хотел бы жареную перепелку с кубком хорошего вина, а потом какую-нибудь симпатичную девчонку... Вроде вас, дорогая.
- - Вас и ваших людей отвезут в Лондон, и ваше преступление будет судить сам король, вы знаете об этом?
Он рассмеялся:
- Ой, как страшно! Я, если вы забыли, любимец государя. Да и что, собственно, я сделал? Замок ваш муж сдал сам, мы никого не тронули. Единственный убитый – Лайонел Мэтлок, но кто будет скорбеть о нем? Король вообще вряд ли его вспомнит: безземельный рыцарь, сакс, да еще и бастард. Так что, уверяю вас, миледи, очень скоро я получу свободу. И тогда сумею расплатиться с вами и вашим муженьком сполна.
Абигайль смерила его надменным взглядом и покинула подземелье.
- И что вы собираетесь делать, миледи?
Сара задала почти тот же вопрос, что и много месяцев назад. И снова Абигайль была в смятении и не знала, что ей ответить.
В последние месяцы они очень сблизились. Абигайль необходимо было выговориться, открыться кому-нибудь, и она доверилась Саре. Теперь той было известно все. Включая главную тайну своей госпожи.
- Я не знаю, Сара,- вздохнула она. И тут же вскрикнула радостно: - Ой! Он снова толкается! Послушай.
Она приложила руку старой экономки к своему животу. По лицу Сары расплылась довольная улыбка:
- Ишь, какой непоседа. Голову даю на отсечение, у вас снова будет мальчик.
- Да, я тоже так думаю,- согласилась, улыбаясь, Абигайль. – Как же Дик обрадуется братику!
- А ваш муж – сыну. Второму сыну, - вставила со значением Сара.
Улыбка сползла с лица молодой женщины. Ее отношения с Антуаном зашли в тупик. С того самого дня, как он вырвал ее из лап Лайонела, они практически не разговаривали... и не спали вместе. Она надеялась, что его желание возобладает над обидой, - но, видимо, оскорбление, которое она нанесла ему, было слишком велико.
Она была уверена, впрочем, что он не спал за это время ни с одной женщиной: он почти не выезжал из замка, а, если и ездил куда-нибудь, то всегда брал с собой не только Мириам, но и Дика.
Что касается Мириам, то тут помогла верная Сара. Однажды она пришла к Абигайль и рассказала, что видела, как де Турнель направляется в комнату девушки-пажа, и решила, хоть это и грех, проследить, что будет. «Я услышала из-за двери стон. Приоткрыла ее. Ваш муж лежал на животе, а Мириам эта сидела прямо на нем верхом, но одетая, и что-то делала с его спиной. Вероятно, ему было больно, вот он и стонал. Я постояла, посмотрела, потом поняла, что ничего больше не увижу, прикрыла дверь и ушла», - сказала Сара.
Это полностью подтверждало слова графа о его отношениях с Мириам, и Абигайль успокоилась...
- Так что вы собираетесь делать? – повторила Сара. И прибавила с укоризной: – Ох, если б не дала я вам клятву на кресте молчать, давно бы уже все рассказала вашему мужу!
- Сара, видит бог, я хотела бы помириться с ним. Но ты же его знаешь. Он не подпускает меня к себе. Если я пробую заговорить с ним, прошу его выслушать меня, - он молча уходит. Может, я вообще больше не нужна ему?
- О, нет, - покачала головой Сара. – Уверена, миледи, вы нужны ему. Вы, и Дик. Господи, как же он любит мальчика! А, если б узнал, что Дик и в самом деле его сын...
- Тс-с! – быстро остановила ее Абигайль. – Молчи. Но подожди. Я слышу какие-то крики. Зовут меня? Но этот голос! Неужели это...
- Голос вашего мужа, миледи, - подтвердила Сара. – Слышите? Теперь он зовет еще и Мириам.
- Он зовет! Что-то случилось! – И Абигайль побежала на крик.
Граф, действительно, звал на помощь. Он нес на руках Дика. Мальчик не плакал, но лицо его было очень бледным и искаженным болью.
Абигайль, вскрикнув в ужасе, бросилась к сыну.
- Дикки! Что с тобой!
- Он упал с лошади и повредил руку, - ответил муж. – Мириам! Сюда! – громко крикнул он.
- Дикки! Тебе больно? – Мать дрожащей рукой убрала со лба малыша спутанные черные волосы.
- Нет, мама. Не очень. – Но его голосок тоже дрожал.
Бедняжка! А вдруг с ним что-то серьезное? В Абигайль закипела ярость на мужа.
- Все это ваши уроки! – набросилась она на графа. – Вы всюду таскаете ребенка с собой, но не уделяете ему должного внимания, бездушный вы человек!
- Мама, не кричи, - умоляюще сказал Дик. – Я сам упал.
Из донжона выбежала Мириам. Де Турнель положил мальчика на землю, и она начала осматривать поврежденную руку.
- Сломана? – спросила Абигайль.
- Нет, вывих,- ответила девушка-паж.
– Господи! – вырвалось у Абигайль. – Это очень опасно?
- Нет. Я вправлю. Но Дику придется потерпеть. Как, малыш, сможешь?
- Смогу, - храбро ответил Дик, но вторая здоровая рука его судорожно вцепилась в рукав куртки Антуана. – Не уходи, пожалуйста...
- Конечно, я не уйду, мой храбрец, - сказал де Турнель. – Мы будем с тобой рядом. И я, и твоя мама.
Через несколько минут Дика, все-таки потерявшего сознание от боли, перенесли в его комнату. Абигайль, глотая тихие слезы, сидела на постели и гладила сына по голове. Граф стоял у окна. Они ждали, когда мальчик очнется. Они не разговаривали. В комнате царила полная тишина.
Наконец, Дик застонал и начал открывать глаза. Абигайль радостно вскрикнула и наклонилась над ним.
- Сынок! Дикки! Ты меня слышишь? Это я, твоя мама!
- Мама... - Дик слабо улыбнулся ей. Затем глаза его остановились на Антуане. – Папа...
Де Турнель вздрогнул всем телом и шагнул вперед.
- Что ты сказал, мой мальчик? – спросил он каким-то не своим, задушенным голосом.
- Мама. Папа. Не ссорьтесь больше, прошу вас...
Абигайль поцеловала сына в лоб:
- Больше не будем, сынок. Никогда. Обещаю тебе.
Она подняла глаза и увидела, что Антуан отвернулся к окну. Широкие плечи его вздрагивали.
- Мессир, мы можем поговорить?
- Нет.
- Вы слышали – Дик попросил нас больше не ссориться. Я дала ему слово. И намерена сдержать его.
Упоминание о Дике заставило лицо де Турнеля озариться светом.
- Ну, хорошо, мадам. Что вы хотите сказать мне? Только быстрее, у меня много дел.
- Нечто очень важное. – Абигайль невольно положила руку на живот. – Крайне важное.
- Так говорите же, - нетерпеливо сказал он.
- У меня... Я жду ребенка.
Ну вот, она и произнесла это. Он смотрел на нее во все глаза. Потом спросил:
- Вы уверены?
- Да.
- А средство, которое давала вам Мириам?
- Однажды... однажды я не приняла его.
- Забыли? – Он становился с каждым вопросом все мрачнее и мрачнее.
- Нет. - Она вскинула голову, - Я не приняла его нарочно. Вылила.
- Не приняла? Вылила? – Он схватил ее за плечи и затряс. – Дурочка! Ведь это был залог твоей безопасности! Что ты наделала! О, Боже!
- Нет! – Абигайль не без труда вырвалась из его рук. Ее сердце согрело неподдельное горе, выразившееся на лице мужа. – Я знаю, что было с твоими женами, Антуан, - мягко произнесла она. – Мне очень жаль их и твоих детей. Но меня такая участь не ждет. Тебе не нужно бояться за меня.
- Не понимаю...
- Сейчас ты поймешь. Помнишь ли ты день взятия Фэрфакса?
- Помню.
- Помнишь ли ты ту девушку... почти девочку, с кухни, которую привели к тебе, и которую ты... так жестоко взял?
- Помню. – Он провел рукой по лбу. – Я был сильно пьян. Иначе не сделал бы этого. Но почему ты задаешь мне все эти вопросы? И... откуда ты знаешь?
- Потому что я была той девочкой, Антуан. И мой сын Дик – не от Родерика. Я не была за ним замужем, я обманула всех, чтоб скрыть свой позор... Мой мальчик – от тебя!
Де Турнель побледнел... и бросился к ее ногам.
...