Нора Робертс "Ключ света"

БОЛЬШОЕ СПАСИБО! Очередная глава - здорово!!!
_________________

в 12 главе, где впервые появляется это прозвище, была сноска с пояснением. Цитирую:



Я поняла именно так
В оригинале звучало так: I long ago drowned him in a vat of ebola. Больше ничего другого в голову не пришло
_________________

Мне кажется, что ключ в самой Мел.. Эх, как ее жалко, когда она прощается в галереей...

А мне тоже кажется! Открывается клуб "Крестится надо"

Эйприл, Кали, спасибо за продолжение, НО вы же понимаете, что этого мало!!! Ой, как хочется проды, не только глав, но и книг про других героинь...

Дану жалко, крепко Джордан ее обидел!!! Даже боюсь думать, что он ей сделал....

Девочки, спасибо за перевод!!! Ваш профессионализм впечатляет!!!

Ой, девочки, СПАСИБО!!!!! Скоро, очень скоро начну читать!!!!! Не могу главами читать, хочу ВСЕ и Сразу, уже умираю от нетерпения!!!! СПАСИБО! СПАСИБО! СПАСИБО! Такая скорость перевода Восхищает!

Эх, была бы у меня и правда такая скорость перевода, сама бы радовалась. На самом деле я эту книгу весь прошлый год мурыжила потихоньку, просто выкладывать не хотела, пока сама уверена не буду, что до конца доведу. Вот и получается теперь быстро выкладывать, все-таки вычитка - это не перевод, особенно когда есть подкорректированный текст (спасибо Кали).
_________________

AprilJuly, спасибо за очередную главу!
_________________

Большое спасибо за продолжение!
_________________

спасибо
_________________

Ясно. Тогда , наверно, смачнее звучало бы "утопила\похоронила в контейнере с лихорадкой Эбола"
_________________

Класс! Прода! Спасибо огромное!
___________________________________

Девочки за продолжение!!!

 » Глава 16

Флинн закрыл дверь своего офиса. Это означало, что он пишет и не хочет, чтобы его прерывали. Не то чтобы кто-нибудь особо обращал на это внимание, но это было принципиально.
Для начала он позволил своим мыслям просто вылиться в текст. Своего рода извилистая река фраз, которую он после мог направить в более строгое русло.
Что определяет художника? Был ли художник всего лишь тем, кто создает что-то, что признается красивым или шокирующим, тем, чья работа способна вызывать интуитивный отклик? В живописи, музыке, литературе или театре?
Если так, не означает ли это, что все остальные не более чем публика? Пассивные наблюдатели, чьим единственным вкладом остается одобрение или критика?
Кем станет художник без публики?
Нехарактерная тема для его колонки, размышлял Флинн, но она крутится в его голове с той ночи, как они с Мэлори проникли в «Галерею». Пришло время оформить ее на бумаге.
Он до сих пор не мог забыть ее взгляд там, на складе. Каменная фигурка в ее руках и бесконечная печаль в глазах. Следующие три дня она держала его и всех остальных на расстоянии. О, она приложила все усилия, чтобы занять себя делом, чтобы подойти к поиску под самыми разными углами, чтобы вновь упорядочить свою жизнь.
Хотя, с его точки зрения, на самом деле особого беспорядка и не было.
Но она по-прежнему отказывалась выйти. И не позволяла ему войти.
Может, колонка была своеобразным посланием ей?
Он повел плечами, постучал пальцами по краю стола и позволил мыслям свободно дрейфовать в поисках слов.
А ребенок, впервые выводящий собственное имя на листе бумаги, не является ли он своего рода художником? Художником, исследующим возможности интеллекта, координации и самого себя? Когда ребенок держит этот толстый карандаш или яркий мелок в своих пальцах, выводит буквы на бумаге, не создает ли он символ самого себя через линии и кривые? Это то, что я есть, и я единственный в своем роде.
Искусство в утверждении и завершенности.
А женщина, на столе которой каждый вечер горячий ужин? Для шеф-повара «Кордон Блю*» это может быть самая прозаическая еда, но для тех, кто не может разогреть чашку готового супа, блюдо из мяса, картофельного пюре и горстки бобов не что иное, как великое и таинственное искусство.
— Флинн?
— Работаю, – отрезал он, не поднимая взгляда.
— Не ты один. – Рода вошла, закрыла за собой дверь и села в кресло. Она сложила руки на груди и уставилась на Флинна через прямоугольные стекла очков.
Но без публики, готовой с радостью поглощать искусство, оно превращается в застывшие объедки, годные лишь…
— Черт.
Он отодвинулся от своей клавиатуры.
— Что?
— Ты на дюйм урезал мою статью.
Его руки так и чесались взять Слинки. И стянуть блестящие кольца на тощем горле Роды.
— И?...
— Ты сказал, что в ней должно быть двенадцать дюймов.
— А получил одиннадцать твердых дюймов, и один дюйм воды. Я сократил лишнее. Это была хорошая статья, Рода. Сейчас она стала еще лучше.
— Я хочу знать, почему ты всегда нападаешь на меня, почему ты постоянно обрезаешь мои статьи. Ты едва касаешься статей Джона или Карлы, а их работы всегда больше моих.
— Джон ведет спортивную колонку. Он дает обзор спортивных событий за целую декаду. Это почти наука.
Искусство и наука, подумал Флинн и сделал короткую заметку в блокнот, чтобы не забыть добавить это в колонку. И спорт… Если посмотреть, как питчер придает форму грунту на базе своими ступнями, пока она не станет именно той формы, плотности, уклона…
— Флинн!
— Что?... – Он попытался вспомнить, о чем они говорили. – И я урезаю Карлу, если это необходимо. Рода, мне нужно работать. Если ты хочешь дальше в этом копаться, оставь это на завтра.
Ее губы поджались.
— Если мы сейчас это не решим, завтра меня здесь не будет.
Вместо того чтобы потянуться за фигуркой Люка Скайокера и представить, как воображаемый джедайский меч светящимся клинком стирает самодовольную улыбку с лица Роды, Флинн откинулся на спинку кресла.
Пришло время поставить Роду на место, решил он. И сделать это не в воображении.
— Отлично. Вот что я тебе скажу. Во-первых, я устал от твоих угроз увольнения. Если ты не счастлива здесь, не счастлива под моим руководством, тогда иди.
Она вспыхнула.
— Твоя мать никогда…
— Я не моя мать. Это понятно? Я управляю «Вестником». Я управляю им вот уже почти четыре года, и рассчитываю задержаться на этом месте. Смирись с этим.
Теперь в ее глазах появились слезы, а так как Флинн считал слезы грязным оружием, он постарался их игнорировать.
— Что-нибудь еще? – спросил он холодно.
— Да ты еще читать не научился, а я уже здесь работала.
— Может в этом и заключается проблема. Тебя больше устраивало, когда во главе стояла моя мать. Теперь ты предпочитаешь думать обо мне, как о временном заместителе, некомпетентном для этой должности.
Нижняя челюсть Роды отпала вниз в немом шоке.
— Я не считаю тебя некомпетентным. Я просто думаю…
— Что мне стоит держаться подальше от твоей работы. – Его голос смягчился, но выражение лица оставалось бесстрастным. – Что я должен делать то, что ты мне говоришь. Этого не будет.
— Если ты не думаешь, что я делаю хорошую работу, тогда…
— Сядь, – велел он, когда она начала подниматься. Он знал ее тактику. Она вылетит из его кабинета, будет швырять вещи и сверлить его взглядом через стекло, а потом в очередной раз достанет его в самый неподходящий момент.
— По счастью, я думаю, что ты делаешь хорошую работу. Но это не имеет никакого значения, если ты не уважаешь мое мнение или сомневаешься в моих способностях управлять этой газетой. Полагаю, это тяжело для тебя, так как ты журналист, а мы – единственное печатное издание в городе, и во главе стою я. И не похоже, что в ближайшем будущем что-либо изменится. В следующий раз, если я попрошу двенадцать дюймов, так дай мне твердые двенадцать дюймов, и у нас не будет проблем. – Он постучал карандашом по поверхности стола и спокойно выдержал ее изумленный взгляд.
Пэрри Уайт , размышлял Флинн, провернул бы это дело лучше, но и он неплохо справился.
— Что-нибудь еще?
— Я собираюсь взять отгул на оставшуюся часть дня.
— Нет, не возьмешь. – Он повернулся назад к своей клавиатуре. – Статья должна быть на моем столе к двум часам. И закрой за собой дверь, когда будешь уходить.
Флинн вернулся к своей статье и порадовался, когда услышал вместо громкого хлопка двери легкий щелчок. Он подождал тридцать секунд, потом немного подвинулся в своем кресле, чтобы взглянуть через стеклянную стену. Рода сидела за своим столом, как парализованная.
Он ненавидел подобные конфликты. Эта женщина в прошлом украдкой подсовывала ему конфеты, когда он приходил после школы к матери на работу. Ужасно, решил он, потирая виски и притворяясь, что полностью сконцентрирован на работе. Просто ужасно быть взрослым.

Он вырвался на час, чтобы встретиться с Брэдом и Джорданом в закусочной на центральной улице. Это место не сильно изменилось с тех пор, как они втроем собирались здесь после футбольных тренировок, чтобы поболтать ни о чем.
Воздух по-прежнему был насыщен характерным запахом жареного цыпленка, и четырехярусная стойка все так же ломилась от свежей выпечки. Флинн взглянул на заказанный по привычке гамбургер и задумался, это закусочная застряла в прошлом или он сам?
Он хмуро посмотрел на сэндвич Брэда.
— Давай меняться.
— Ты хочешь мой сэндвич?
— Я хочу твой сэндвич. Давай меняться. – Чтобы решить вопрос, Флинн сам поменял тарелки.
— Если ты не хотел гамбургер, зачем заказал?
— Потому что я жертва привычек и традиций.
— И ты собираешься изменить это, поедая мой сэндвич?
— Для начала. Еще один шаг в борьбе с привычками я сделал этим утром, устроив Роде головомойку. И я почти уверен, как только она отойдет от шока, то начнет строить планы моего свержения.
— А как получилось, что ты захотел его сэндвич, а не мой? – спросил Джордан.
— Мне не нравятся рубены**.
— Джордан подумал, потом поменял свою тарелку с тарелкой Брэда.
— Господи, вы закончили? – Брэд бросил злой взгляд на рубен, но решил, что на самом деле тот выглядит даже лучше.
Флинн уже хотел вернуть свой гамбургер обратно, но не стал. Вместо этого он отщипнул кусочек от сэндвича Брэда.
— Как вы думаете, если человек всю жизнь остается в родном городе, это не делает его слишком привязанным к прошлому, слишком закостенелым? Не лишает способности вести себя как зрелый человек?
— Я и не знал, что у нас тут философская дискуссия. – Но, включившись в игру, Джордан обдумал вопрос, выжимая кетчуп на свой гамбургер. – Как сказать. Если человек остается в родном городе, значит, ему там комфортно, там его держат крепкие корни и прочные узы. Или же он просто слишком ленив и самодоволен, чтобы оторвать свою задницу от насиженного места.
— Вот так и я здесь. Мне понадобилось время, чтобы прийти к этому. До недавнего времени я был чертовски доволен тем, как идут дела. Удовлетворенность стала значительно скромнее где-то с начала месяца.
— Из-за ключей? – спросил Брэд. – Или из-за Мэлори?
— Одно связано с другим. Ключи – это ведь приключение, так? Сэр Галахад и Священный Грааль, Индиана Джонс и Затерянный Ковчег.
— Элмер Фуд и Багз Банни, – бросил Джордан.
— Ага, точно. – Ты всегда можешь рассчитывать на Джордана, если надо развить мысль, подумал Флинн. – На самом деле, наша жизнь нисколько не обеднеет, если мы не найдем их.
— Один год, – напомнил Брэд. – С моей точки зрения это значительное взыскание.
— Ну ладно, да. – Флинн выдернул картофельный чипс из маленькой горки возле своего сэндвича. – Но мне тяжело видеть, как Ровена или Питт портят жизнь этим женщинам.
— Возможно, это не от них зависит. – Заметил Джордан. – Может, они просто посредники, чтобы направлять, поощрять или наказывать. Почему мы предполагаем, что у них самих есть выбор?
— Попробуем думать позитивно, – ответил Флинн. – Мысль о том, что мы найдем ключи, и что случится тогда, очень притягательна.
— За исключением того факта, что эту задачку еще решить надо, а это не так-то просто.
Флинн кивнул Брэду и устроился поудобнее на своем сиденье.
— Есть еще и магия. Признание того, что магия, некий вид магии, существует. Не фокусы, а настоящий пинок под зад всем законам природы. Я имею в виду, насколько это приемлемо? Это одна из таких вещей, от которых отказываешься, став взрослым. Простая вера в магию. Вся эта история возвратила ее в нашу жизнь.
— Ты рассматриваешь это как дар или бремя? – поинтересовался Джордан. – Здесь можно идти любым путем.
— И снова спасибо, мистер Светлая Сторона. Но да, я тоже это знаю. Мы подходим все ближе к крайнему сроку. Осталось чуть больше недели. Если мы их не найдем, возможно, придется заплатить, а возможно, и нет. Но мы никогда не узнаем.
— Ты не можешь не принимать в расчет возможные последствия неудачи, – отметил Брэд.
— Я пытаюсь верить, что никто не станет калечить жизнь трем женщинам только за то, что они попытались и потерпели неудачу.
— А ты вернись к началу истории, тогда жизни трех невинных женщин – полубогинь или нет, не важно – были разрушены просто потому, что они существовали. – Джордан посыпал солью то, что раньше было гамбургером Флинна. – Прости, приятель.
— Добавь к этому, что женщины на портретах выглядят в точности как наши. – Брэд побарабанил пальцами по столу. – Этому есть причина, и эти причина ставит их в самый центр этой истории.
— Я не позволю, чтобы с Мэлори что-то случилось. С любой из них, – ответил Флинн.
Джордан отпил чая со льдом из своего стакана.
— Сильно она тебя зацепила, да?
— Это другой вопрос. Я еще не думал об этом.
— Ну, мы тебе с этим поможем. – Джордан подмигнул Брэду. – Для чего еще нужны друзья? Как секс?
— Почему для тебя это всегда на первом месте? – возмутился Флинн.
— Потому что я парень. И если ты не ставишь секс с женщиной во главу списка, ты унылый и жалкий неудачник.
— Все отлично. – Флинн вернул Джордану презрительную усмешку. – Ты о таком мог только мечтать. Но это не единственное, что нас связывает. Мы по-настоящему разговариваем, как в одежде, так и без.
— Включая телефонные разговоры? – уточнил Брэд. – Те, что больше пяти минут.
— Да, и что?
— Просто составляю список. Ты когда-нибудь для нее готовил? Не просто положить колбасу на хлеб, а используя настоящую плиту.
— Я только сварил ей немного супа, когда…
— Это считается. Ты водил ее на какое-нибудь девчоночье кино?
Нахмурившись, Флинн отломил треугольный кусочек сэндвича.
— Не знаю, что квалифицируется как девчоночье. – Он снова положил кусочек на тарелку. – Ну ладно, да, однажды, но это было…
— Без объяснений, только да или нет. Так, двигаемся дальше. – Продолжил Джордан. – Картина твоей жизни, скажем, через пять лет. Этого достаточно? – уточнил он у Брэда.
— Некоторые требуют десяти, но я думаю, мы можем быть более снисходительны. Пяти хватит.
— Окей, картина твоей жизни через пять лет. Можешь представить, что ее там нет?
— Я не знаю, как я должен представить свою жизнь через пять лет, если я не уверен, что буду делать через пять дней.
Но он мог, он мог видеть свой дом, с кое-какими долговременными задумками, воплощенными в жизнь. Он мог видеть себя в газете, выгуливающим Мо, спорящим с Даной. И он мог видеть Мэлори в каждом уголке. Спускающейся по лестнице в доме, приходящей к нему в газету, выгоняющей Мо из кухни.
Он немного побледнел.
— О, черт.
— Она там, не так ли? – спросил Джордан.
— Она там, да.
— Поздравляю, сынок. – Джордан похлопал его по плечу. – Ты влюбился.
— Подожди минутку. Что, если я не готов?
— Тяжелый случай, – ответил Брэд.

Брэд знал все о случаях, и решил, что его случай представился ему, когда он вышел из закусочной и увидел Зою, остановившуюся на красный сигнал светофора.
На ней были большие темные очки, а по движению ее губ он предположил, что она подпевает автомобильному стерео.
И вовсе это не преследование, просто так получилось, что он запрыгнул в свою машину, рванул с места и последовал за ней. И то, что он при этом грубо подрезал пикап, было абсолютной случайностью.
Было разумно, даже важно, узнать друг друга получше. Ему будет сложно помочь своему другу, если он не будет знать женщин, с которыми связан Флинн.
Это просто здравый смысл.
Это не имеет ничего общего с одержимостью. То, что он купил картину с изображением ее лица, и то, что он не мог выбросить это лицо из своей головы, еще не означало, что он одержим.
Он всего лишь заинтересован.
И если ему приходилось успокаивать свое дыхание, то это только потому, что он понимал всю важность общения. И, конечно, он не нервничал по поводу разговора с женщиной. Он постоянно разговаривал с женщинами.
Это женщины с ним постоянно разговаривали, если уж на то пошло. Он считался одним из самых завидных холостяков – боже, как он это ненавидел – в стране. Женщины сами искали повод с ним пообщаться.
Если Зоя МакКорт не может вытерпеть и пяти минут любезной беседы, что ж, это ее потеря.
К тому времени, как она свернула на подъездную аллею, он уже довел себя до состояния сплошного комка нервов. И брошенный ею досадливый взгляд, когда он остановился около нее, стал последней каплей.
Чувствуя себя одураченным и оскорбленным, он вылез из машины.
— Вы преследуете меня? – потребовала она.
— Простите? – Обороняясь, его голос прозвучал ровно и холодно. – Думаю, вы преувеличиваете свое очарование. Флинн беспокоится о Мэлори. Я увидел вас и подумал, что вы могли бы мне рассказать, как она.
Зоя продолжала настороженно его рассматривать, открывая свой багажник. Ее джинсы были достаточно обтягивающими, чтобы дать ему возможность полюбоваться крепкой женской попкой. На ней был короткий красный жакет поверх полосатого топа, который на целый дюйм не доходил до пояса джинсов.
Он отметил, с некоторым умилением, что ее пупок был проколот и щеголял маленьким серебряным колечком. Брэд почувствовал тепло в кончиках пальцев от непреодолимого желания коснуться этого колечка.
— Я забегала к ней.
— А? К кому? Ах, Мэлори. – Теперь теплом обдало его затылок, и он мысленно выругался. – Как она?
— Выглядит усталой и немного поникшей.
— Мне жаль. – Он подошел ближе, когда она начала разгружать свой багажник. – Позвольте вам помочь.
— Я сама справлюсь.
— Не сомневаюсь в этом. – Не обращая внимания на ее возражения, он взял из ее рук два тяжелых каталога с образцами обоев. – Но не вижу причин, почему вы должны это делать. Занимаетесь отделкой?
Она достала каталог красок, маленький ящик с инструментами – который он тут же отобрал – блокнот и несколько разных кафельных плиток.
— Мы купили этот дом и собираемся открыть здесь собственный бизнес. А для этого нужно работать.
Он пошел вперед, оставив ее захлопнуть багажник. Да, дом и правда нуждался в работе, но выглядел прилично, и участок был приятный. Хорошее расположение, удобная стоянка.
— Похоже, у этого дома крепкий скелет, – прокомментировал он. – Вы проверили фундамент?
— Да.
— А электропроводку?
Она откопала ключи, которые получила от риэлтора.
— То, что я женщина, вовсе не значит, что я не знаю, как покупать дом. Я рассматривала много вариантов, и этот был лучшим, с оптимальным расположением. Большая часть необходимых работ по его ремонту – косметические.
Она распахнула дверь.
— Вы можете просто свалить это на полу. Спасибо. Я передам Мэлори, что вы спрашивали о ней.
Брэд просто вошел, так что она вынуждена была отступить назад. И хотя для этого понадобилось некоторое усилие, он запретил своему взгляду вновь опускаться к ее животу.
— Вы всегда сердитесь, когда кто-то пытается вам помочь?
— Я сержусь, когда кто-то думает, что я не в состоянии справиться сама. Слушайте, у меня не так много времени на все про все. Мне пора начинать.
— Тогда я не буду вам мешать.
Он прошел по холлу, внимательно изучая потолок, полы и стены.
— Хорошее пространство.
Он не нашел никаких намеков на сырость, но здесь определенно было холодно. Он не был уверен, что этот холод не исходит от рядом стоящей женщины.
— Какая часть отводится вам?
— Второй этаж.
— Окей. – Он начал подниматься, теперь уже почти забавляясь ее подавленным вздохом нетерпения. – Хорошая лестница. Белая сосна.
В некоторых местах отделку придется заменить, отметил он. И двустворчатое окно на верхней площадке лестницы еще нужно отреставрировать.
Стены потускнели, то здесь, то там были видны следы пребывания старых владельцев. Но это легко исправить.
Ему нравилось, как комнаты разделялись и вновь сходились вместе. Интересно, она совсем уберет старые фанерные двери или заменит их на что-то более солидное, более соответствующее всему дому?
И что она собирается делать со светом? Он ничего не знал о салонах, но по логике предполагал, что хорошее, яркое освещение имеет первостепенное значение в таких местах.
— Простите, мне нужен мой ящик с инструментами.
— Что? Ох, простите. – Он отдал ей ящик, потом провел пальцами по струганной шелушащейся раме окна. – Знаете, вы могли бы здесь использовать вишню, для контраста. Древесина разных сортов, все натуральное, теплые тона. Вы же не собираетесь покрывать полы?
Она достала рулетку.
— Нет.
Почему он не уходит? Ей было, чем заняться и о чем подумать. И больше всего ей хотелось остаться одной в ее великолепном доме, чтобы можно было спокойно строить планы и мечтать о том, как все будет, когда она закончит.
Цвета, текстуры, тона, запахи. Все-все.
А он крутится тут под ногами. Весь такой шикарный и отвлекающий в своем идеальном костюме и дорогущих туфлях. И этот запах, едва различимый, запах элитного мыла и лосьона после бритья.
Скорее всего, за один кусок мыла он отдал больше, чем стоят ее джинсы и футболка вместе взятые. И он думает, что может расхаживать тут, сотрясать ее воздух и заставлять ее чувствовать себя неуклюжей плебейкой.
— А каковы ваши планы на эту комнату?
Она записала свои измерения и осталась стоять спиной к нему.
— Это главный зал. Здесь будет парикмахерская, маникюр и макияж. – Когда он не ответил, она вынуждена была оглянуться на него через плечо. Он стоял, задумчиво рассматривая ее потолки. – Что?
— У нас есть такие маленькие лампочки. Очень практичные, но выглядят немного забавно. У них есть преимущество, их можно направить в любую сторону. Вы настроены на забавный или элегантный стиль?
— Не вижу, почему нельзя их совместить.
— Хорошая позиция. Мягкие цвета или насыщенные?
— Насыщенные здесь, мягкие в процедурных комнатах. Послушайте, Брэдли…
— Ох. Это звучит совсем как у моей мамы. – Он присел, чтобы пролистать каталог образцов, и на его лице промелькнула усмешка. – Вас, ребята, что, в специальном центре учат, как вырабатывать такой уничижительный тон?
—Мужчинам не позволено знать эту информацию. Если я вам скажу, мне придется вас убить. А у меня на это нет времени. Мы собираемся закончить отделку в течение месяца, и мне нужно обрисовать свои планы, и лучше заняться этим прямо сейчас.
— Я могу помочь вам.
— Я знаю, что и как делать. Не понимаю, с чего вы взяли…
— Так, стоп. Боже, до чего же вы обидчивы. – Казалось бы, женщина в обтягивающих джинсах и с пирсингом в пупке должна быть несколько менее колючей. – Это мой бизнес, помните? – Он ткнул в логотип «Сделай Сам» на книге с образцами. – И, кроме того, мне нравится этим заниматься. Я могу помочь вам с работой и материалами.
— Я не нуждаюсь в подаянии.
Он отложил каталог и поднялся на ноги.
— Я сказал помощь, а не подаяние. Что не так во мне, что толкает вас в глухую оборону?
— Все. Это несправедливо, да, – пожала она плечами. – Но это так. Я не понимаю людей, подобных вам, поэтому я стараюсь держаться от них подальше.
— Подобных мне?
— Богатых, привилегированных людей, стоящих на верхушке социальной лестницы. Простите, я уверена, у вас есть очень приятные качества, в противном случае вы не были бы другом Флинна. Но у нас с вами нет ничего общего. К тому же, у меня сейчас и без того достаточно проблем, и мне совершенно некогда играть в игры. Так что давайте на чистоту, чтобы можно было двинуться дальше. Я не собираюсь ложиться с вами в постель.
— Ладно, что ж, очевидно, моя жизнь больше не имеет смысла.
Она почти улыбнулась на это замечание. Но у нее были причины полагать, что люди подобного сорта отличаются коварством.
— Вы хотите сказать, что даже и не думали ни о чем таком?
Он осторожно выдохнул, прежде чем ответить. Она зацепила душку своих солнцезащитных очков за V-образный вырез майки и в упор посмотрела на него своими удлиненными, рыжевато-коричневыми глазами.
— Мы оба знаем, что для меня нет безопасного ответа на этот вопрос. Это вопрос с подвохом. Типа, а не полнит ли меня это платье? Ты считаешь ее красивой? И если вы не знаете, я уж точно не собираюсь отвечать вам.
На этот раз ей пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.
— Мой вопрос был не совсем из этой категории.
— Это не значит, что в нем не было подвоха. Так что, почему бы мне просто не сказать, что я нахожу вас очень привлекательной. И у нас гораздо больше общего, чем вы думаете, начиная с круга друзей. Я хочу помочь вам, Мэлори и Дане. И никто из вас не обязан платить за это сексом. Хотя, если вы трое захотите устроить небольшую оргию, я возражать не буду. А пока я позволю вам вернуться к вашей работе.
Он направился к выходу, и уже спускаясь по лестнице, добавил:
— Кстати, «Сделай Сам» будет проводить распродажу на отделочные материалы – краски и обои – в следующем месяце. От пятнадцати до тридцати процентов.
— Когда в следующем месяце? – поспешно уточнила Зоя.
— Я дам вам знать.
Итак, она не собирается спать с ним. Брэд покачал головой, подходя к своей машине. Неудачное заявление с ее стороны. Очевидно, она не знала, что единственное, против чего Вэйн не мог устоять, это прямой вызов.
Раньше его единственным намерением было пригласить ее на ужин. Теперь, решил он, глядя на окна второго этажа, ему понадобится некоторое время, чтобы подготовить стратегию. Зоя МакКорт вот-вот окажется в осаде.

Зоя думала совсем о другом. Она опаздывала, но в этом не было ничего нового. У нее всегда находилась уйма дел, которые надо было сделать, не забыть или привести в порядок до того, как выйти из дома.
— Ты отдашь это печенье маме Чака. Она его разделит. – Зоя повернула на подъездную аллею в двух кварталах от ее дома и строго посмотрела на сына. – Ты понял, Саймон? У меня самой нет на это времени. Если я зайду, она продержит меня не меньше двадцати минут, а я уже и так опаздываю.
— Ладно, ладно. Я могу идти?
— Да, только не могу удержаться. – Она обхватила его и резко защекотала по ребрам, вызвав у него пронзительный вопль.
— Мам!
— Саймон! – ответила она тем же возмущенным тоном.
Он все еще смеялся, когда вылез из машины и вытащил с заднего сиденья свой рюкзак.
— Слушайся маму Чака и веди себя хорошо. У тебя есть номер Мэлори?
— Да, у меня есть номер Мэлори. И я знаю, как звонить девять-один-один, и что надо выбегать из дома, если я устрою пожар, играя со спичками.
— Умный парень. Иди сюда и поцелуй меня.
Он изобразил целое шоу, еле переставляя ноги и низко опустив голову в попытке скрыть ухмылку, пока подходил к машине.
— Сделай это быстро. Кто-нибудь может нас увидеть.
— Просто скажи им, что я тебя не целовала. Я кричала на тебя. – Она поцеловала его, сдержав порыв крепко его обнять. – Увидимся завтра. Хорошо проведи время, детка.
— Ты тоже, детка. – Он хихикнул и понесся к дому.
С истинной материнской сноровкой она выехала на дорогу, одновременно наблюдая за сыном, пока тот не скрылся в безопасности дома.
Затем она направилась к Мэлори на свою первую взрослую ночевку с подругами.

__________________________

* Кордон Блю (Le Cordon Bleu) – академия кулинарного искусства, основанная в Париже в 1895 году. Является мировым лидером в области кулинарного образования, а также подготовки специалистов в области ресторанного и отельного менеджмента. На сегодняшний день представлена 26 международными школами в 11 странах мира. Преподавательский состав включает в себя более 80 первоклассных шеф-поваров.
** Рубен (Reuben) – сандвич из ржаного хлеба, сыра, солонины и кислой капусты
_________________

Как замечательно!
AprilJuly , спасибо за главу и с праздником!
Такая веселая глава)
_________________