*Поэзия 60-х годов

Новелла Матвеева

СОЛНЕЧНЫЙ ЗАЙЧИК

Памяти С.Я. Маршака

Я зайчик солнечный,
снующий
По занавескам в тишине
Живой,
По-заячьи жующий
Цветы обоев на стене.

На грядке стрельчатого лука,
Который ночью ждал зарю,
Из полумрака, полузвука
Рождаюсь я и говорю:

Я зайчик солнечный, дразнящий!
И если кинусь я бежать,
Напрасно зайчик настоящий
Меня старается догнать!

По золотистым кольцам дыма,
По крышам, рощам, парусам
Бегу, привязанный незримо
Лучом восхода к небесам.

И замедляюсь только к ночи,
Когда туманится восток,
Когда становится короче
Луча ослабший поводок.

И тени — чёрные собаки —
Всё чаще дышат за спиной,
Всё удлиняются во мраке,
Всё шибче гонятся за мной...

И должен я остановиться,
И умереть в конце пути,
Чтобы наутро вновь родиться
И нараспев произнести:

Я зайчик солнечный, дрожащий,
Но не от страха я дрожу,
А потому, что я — спешащий:
Всегда навстречу вам спешу!

Я и в самом ружейном дуле
Могу отплясывать, скользя!
Я сесть могу на кончик пули,
Но застрелить меня — нельзя!

И если зимними ветрами
Тебя невзгоды обдадут,
Я появлюсь в оконной раме:
Я зайчик солнечный!
Я тут!

1966 год
___________________________________

Мария Петровых

Но только и было, что взгляд издалека,
Горячий сияющий взгляд на ходу.
В тот день облака проплывали высоко
И астры цвели в подмосковном саду.
Послушай,- в каком это было году?

С тех пор повторяю: а помнишь, а знаешь?
И нечего ждать мне и все-таки жду.
Я помню, я знаю, что ты вспоминаешь
И сад подмосковный, и взгляд на ходу

31 августа 1962
___________________________________

Инна Лиснянская

***

Продолжается время распада,
Еле теплятся совесть и честь.
Как ни грустно, я всё-таки рада
Жизни какой ни на есть.

Ах, как тихо в июньской дубраве,
Ах, как громко птицы поют
О своём неотъемлемом праве
На перелёт и уют.

Тишина – не отсутствие шума,
Тишина – состоянье души.
Но горящий глагол Аввакума
Жжёт моё сердце в тиши.

Ну куда мне податься, куда мне...
Я не знаю, где ты и где я, -
Не оставила камня на камне
Чёрная память моя.
_________________

Алексей Прасолов

***

Уже огромный подан самолёт,
Уже округло вырезанной дверцей
Воздушный поглощается народ,
И неизбежная, как рифма «сердце»,

Встаёт тревога и глядит, глядит
Стеклом иллюминатора глухого
В мои глаза - и тот, кто там закрыт,
Уже как будто не вернётся снова.

Но выдали - ещё мгновенье есть! -
Оттуда, как из мира из иного:
Рука - последний, непонятный жест,
А губы - обеззвученное слово.

Тебя на хищно выгнутом крыле
Сейчас поднимет этой лёгкой силой, -
Так что ж понять я должен на земле,
Глядящий одиноко и бескрыло?

Что нам - лететь? Что душам суждена
Пространства неизмеренная бездна?
Что превращает в точку нас она,
Которая мелькнула и исчезла?

Пусть - так. Но там, где будешь ты сейчас,
Я жду тебя, - в надмирном постоянстве
Лечу, - и что соединяет нас,
Уже не затеряется в пространстве.

1966
___________________________________

Алексей Тимофеевич Прасолов

***

Жить розно и в разлуке умереть.
М. Лермонтов

Ветер выел следы твои на обожжённом песке.
Я слезы не нашёл, чтобы горечь крутую разбавить.
Ты оставил наследство мне - отчество, пряник, зажатый в руке,
И ещё - неизбывную едкую память.

Так мы помним лишь мёртвых, кто в сумрачной чьей-то судьбе
Был виновен до гроба. И знал ты, отец мой,
Что не даст никакого прощенья тебе
Твоей доброй рукою нечаянно смятое детство.

Помогли тебе те, кого в ночь клевета родила
И подсунула людям, как искренний дар свой.
Я один вырастал и в мечтах, не сгоревших до тла,
Создал детское солнечное государство.

В нём была Справедливость - бессменный взыскательный вождь,
Незакатное счастье светило все дни нам,
И за каждую, даже случайную ложь
Там виновных поили касторкою или хинином.

Рано сердцем созревши, я рвался из собственных лет.
Жизнь вскормила меня, свои тайные истины выдав,
И когда окровавились пажити, росчерки резких ракет
Зачеркнули сыновнюю выношенную обиду.

Пролетели года. Обелиск. Траур лёг на лицо...
Словно стук телеграфный я слышу, тюльпаны кровавые стиснув:
«Может быть, он не мог называться достойным отцом,
Но зато он был любящим сыном Отчизны...»

Память! Будто с холста, где портрет незабвенный, любя,
Стёрли едкую пыль долгожданные руки.
Это было, отец, потерял я когда-то тебя,
А теперь вот нашёл - и не будет разлуки...

1962
___________________________________

Ольга Берггольц

Надежда

Я все еще верю, что к жизни вернусь,-
однажды на раннем рассвете проснусь.
На раннем, на легком, в прозрачной росе,
где каплями ветки унизаны все,
и в чаше росянки стоит озерко,
и в нем отражается бег облаков,
и я, наклоняясь лицом молодым,
смотрю как на чудо на каплю воды,
и слезы восторга бегут, и легко,
и виден весь мир далеко-далеко...
Я все еще верю, что раннее утро,
знобя и сверкая, вернется опять
ко мне - обнищавшей,
безрадостно-мудрой,
не смеющей радоваться и рыдать...

1949
_________________

Алексей Тимофеевич Прасолов
***

Вокзал с огнями неминуем.
Прощальный час — над головой.
Дай трижды накрест поцелуем
Схватить последний шепот твой.
И, запрокинутая резко,
Увидишь падающий мост
И на фарфоровых подвесках —
Летящий провод среди звезд.
А чтоб минута стала легче,
Когда тебе уже невмочь,
Я, наклонясь, приму на плечи
Всю перекошенную ночь.
___________________________________

Юрий Левитанский

ПИСЬМО

Пускай она поплачет...

Что делать мне, ума не приложу.
Давайте я вас лучше провожу.

Вы, с вашим недоверьем к чудесам,
живите здесь, а я уеду сам.

Уеду сам. Я взял уже билет.
Я напишу вам через двести лет.

Вас удивит ребячливость письма,
короткого и вздорного весьма.

Я напишу вам что-нибудь про то,
что снова носят длинные пальто,

что вот уже в теченье двух недель
у нас не прекращается метель,

что я курю и, в сущности, пока
не думаю о вреде табака...

От этого бессвязного листка
охватит вас внезапная тоска.

И старый пес, ложась у ваших ног,
вздохнет о том, что тоже одинок.

И будет думать добродушный пес,
как отгадать причину ваших слез.

1963
___________________________________

Алексей Тимофеевич Прасолов

***

Я услышал: корявое дерево пело,
Мчалась туч торопливая, тёмная сила
И закат, отражённый водою несмело,
На воде и на небе могуче гасила.

И оттуда, где меркли и краски и звуки,
Где коробились дальние крыши селенья,
Где дымки - как простёртые в ужасе руки,
Надвигалось понятное сердцу мгновенье.

И ударило ветром, тяжёлою массой,
И меня обернуло упрямо за плечи,
Словно хаос небес и земли подымался
Лишь затем, чтоб увидеть лицо человечье.

1965
___________________________________

ГАЛИНА ГАМПЕР

Ах, бросьте вы свои примеры
Мне все твердить наперебой.
Я просто нарушаю меру,
Положенную мне судьбой.

Я перешла ее границы
Легко, как будто речку вброд.
Чего же сетовать и злиться?
Расплату знала наперед.

Как тени под вечер, большая.
Она за мною следом шла.
Но только меру нарушая,
Я в жизни счастлива была.

Вера Звягинцева

«Не сотвори себе кумира».
Кто-кто, а мы-то знаем это.
Но как не позабыть запрета,
Любуясь красотою мира!

Творю кумиров постоянно:
То восхищаюсь человеком,
То поклоняюсь, как ни странно,
Стихам,и городам, и рекам.

Всю жизнь пристрастья и мечтанья
Рассудок мой опережали
И разбивали все скрижали,
Стирали мудрость начертанья.

Что ж, я признаюсь откровенно:
Сама себе я не по нраву,
Вот и люблю самозабвенно
Чужие голоса и славу.

Не схожи барабан и лира,
Различно слов одних значенье.
...Не так уж верно изреченье:
«Не сотвори себе кумира».

Владимир Гнеушев В теплом мире – синем и зеленом

В теплом мире – синем и зеленом
– Все сияет музыкою Грига,
Облака плывут на город, словно
Паруса таинственного брига.

По лесной, по солнечной дорожке
Ты бежишь ко мне сквозь птичье пенье
В светлом платье, в белых босоножках
Милое мое стихотворенье.

Владимир Гнеушев

АСЯ ВЕКСЛЕР

Богата память: день-деньской
она пережитое копит.
И если трудно мне одной,
на выручку приходит опыт.

В час невеселых новостей
он сообщает между прочим
о том, что перечень друзей
тем достоверней, чем короче.

Но что мне опыта урок,
раз вечер долог и кромешен,
и в комнате не на звонок,
а на одно участье меньше;

и мне чем дальше, тем грустней,
ввиду решений непреклонных,
несостоявшихся друзей
переводить в число знакомых.

Алексей Тимофеевич Прасолов

***

Мирозданье сжато берегами,
И в него, темна и тяжела,
Погружаясь чуткими ногами,
Лошадь одинокая вошла.

Перед нею двигались светила,
Колыхалось озеро без дна,
И над картой неба наклонила
Многодумно голову она.

Что ей, старой, виделось, казалось?
Не было покоя средь светил:
То луны, то звёздочки касаясь,
Огонёк зелёный там скользил.

Небеса разламывало рёвом,
И ждала - когда же перерыв,
В напряженье кратком и суровом,
Как антенны, уши навострив.

И не мог я видеть равнодушно
Дрожь спины и вытертых боков,
На которых вынесла послушно
Тяжесть человеческих веков.

1963
___________________________________

Елена Блошнина

Одна из наших бабушек курила...
— Грешна я перед богом,— говорила.
Она садилась на скамью у печки,
Пуская дыма сизые колечки.

За ними следом, выгибая шеи,
Клубились чудища — драконы, змеи,
Потом летели лошади крылаты,
Сверкали стяги, воинские латы...

И все это струилось и слоилось,
А бабушка двоилась и троилась,
И сквозь завесу лик ее в наклоне
Был чист и тонок, будто на иконе.