Дженни (фанфик по Сумеркам)

1 … 18 19

Навигатор по разделу • Фанфики в блогах • Справка для авторов • Справка для читателей • Оргвопросы и объявления • Конкурсы • VIP

Tenten: 19.08.11 15:37

» Эпилог

Ellendary, Фэнси, спасибки, девочки Smile

Оч благодарна вам за то, что хватило терпения следовать за этой историей до конца Smile

А вот и Эпилог.
аФФтар вытирает лоб рукавом с чувством исполненного долга и отправляется в загул. Тем более выходные на носу Laughing

Эпилог.

Летний день, непривычно тёплый для штата Вашингтон, заканчивался, кутаясь в сумерки. Со стороны школьного стадиона доносился многоголосый гомон. Время от времени оттуда же раздавались резкие свистки арбитра. Шум производимый толпой зрителей усиливался, и был слышен даже на окраине Ла Пуш. Там, где дома заканчивались, и начинался пустырь, по которому вилась тропинка, ведущая к пляжу. Дождя не было третий день.

Ряд домов неширокой улицы заканчивался довольно большим двухэтажным коттеджем. Сразу за ним простиралось пустое пространство, поросшее пожухлой травой и редким колючим кустарником, ограниченное с одной стороны - лесом, а с другой – нагромождением гигантских камней и серыми скалами. За этим пространством угадывалось близкое дыхание океана. Светлые стены коттеджа были окрашены закатным пурпуром. Окна открыты по летнему времени, но, ни в одном из них не горел свет.

Тихий, тёмный дом казался пустым. Но это было не так. На кухне, прислонившись плечом к стене рядом с окном, стояла женщина. Невысокая, всё ещё стройная. Даже в подступающем сумраке было заметно, что она не молода. На тонкой светлой коже лица, около глаз и возле губ наметилась сеточка возрастных морщин. Длинные русые волосы, собранные на затылке в аккуратную прическу, простое тёмно-серое платье из джерси с длинными рукавами и юбкой, прикрывающей колени, делали её похожей на учительницу начальной школы. И только большие зелёные глаза смягчали общее впечатление. Руки женщина сложила так, словно обнимала себя за талию.
Она только что закончила рассказывать историю двадцатипятилетней давности девушке, сидевшей у стола.

Совсем молоденькая, лет восемнадцати, не больше, девушка была очень похожа на неё, как дочь может быть похожа на мать. Было в чертах её лица, мимике, жестах нечто неуловимое, что позволяло безошибочно определить их родство. Только кожа девушки была более тёмной. Тёплого золотистого оттенка. И длинные волосы, свободно спадавшие на плечи гладкой волной, имели характерный для местных жителей угольно-чёрный оттенок. Большие, зелёные, как у матери, глаза по контрасту с ними выглядели особенно яркими.

Дженни (а это была именно она) следила, как сменяются отражения эмоций на открытом лице дочери и вспоминала то, что вспоминать было гораздо приятнее.

Например, ту сумасшедшую вечеринку, которую закатила Клэр по поводу их с Брэйди возвращения домой. Конечно пришли все ребята, которые не были заняты патрулированием территории. В довольно просторной гостиной от присутствия шестерых крупных парней тут же стало тесно. И конечно пришли Блеки. Старшего мальчика они оставили с дедом Билли, а младшего восьмимесячного карапуза принесли с собой. Малыша тут же вручили Дженни, с просьбой подержать пока Белла, жена Джейкоба, будет помогать Полине и Клэр на кухне. Ли категорически отказалась заниматься готовкой. Сославшись на усталость, она уселась в кресло, подобрала под себя ноги и завладела пультом от телевизора. Щёлкая кнопками переключения каналов, единственная волчица стаи лениво, краем глаза посматривала на экран.

Именно она стала свидетелем того, как младший Блек благополучно описал рубашку и джинсы Дженн. Оказывается, на нём не было подгузника. Просто Белла взяла с собой побольше штанишек на смену. Ли громко, на весь дом оповестила родителей мальчика о приключившемся конфузе, и все присутствующие в гостиной тут же обернулись в сторону Дженни. Полюбопытствовать.

Стремительно краснеющей девушке тут же сообщили, что это хорошая примета. И что значит ей, Дженн, в будущем обязательно светит присутствовать на свадьбе младшего Блека. Старший Блек позвал жену и пока она шла из кухни в гостиную громко её упрекал:
- А ведь я собирался положить подгузники, когда собирал сумку, Беллз.

Худенькая, кареглазая женщина с густыми каштановыми волосами недовольно фыркнула:
- Давай обмотаем тебе зад клеёнкой, и я посмотрю, что с ним будет через пару часов, Джейкоб. И вообще, будешь возмущаться - рожу третьего.

Присутствующие в гостиной парни притихли, явно получая удовольствие от беседы супружеской пары. Блек картинно схватился за грудь широкой ладонью, словно у него прихватило сердце, закатил глаза и громко простонал:
- О Господи! Я этого не переживу!

За что получил тычок острым локтем в бок от супруги, тут же принял смиренный вид и поднял обе руки вверх, без слов говоря: «Сдаюсь на милость победителя!».

Под радостное ржание оборотней Белла, с малышом на руках, и Дженни поднялись в спальню.
Белла быстро переодела мальчика и, сидя на кровати, с интересом смотрела, как Дженни копается в шкафу. С непривычки найти нужные вещи быстро не получалось.

- Ты знаешь, - сказала она неожиданно. – Я очень благодарна судьбе за твоё появление здесь. Похоже, мы с Джейком перестали быть самой обсуждаемой парой в этом курятнике.

Дженни посмотрела, как гостья, улыбаясь, легонько прикусывает зубами нижнюю губку, и зябко повела плечами.

- Представляю, что о нас говорят. Вы… - начала было она, но увидев, как поморщилась гостья, тут же поправилась. – Ты ведь в курсе событий. Наверняка.

- Конечно. Как и каждая домохозяйка в Ла Пуш. И потому хочу сказать. Не обращай внимания на разговоры. Живи так, как считаешь нужным. Если бы я в своё время не плюнула на местные пересуды, то сейчас занимала бы тихую комнатку без окон, с мягкими стенами где-нибудь в лечебнице для душевнобольных.

Дженни удивлённо посмотрела на неё, забыв на минуту о мокрой одежде.

- Попроси Брэйди, - продолжила между тем Белла. - Пусть расскажет тебе нашу историю. – И хмыкнула, добавив. - Она стоит того, чтобы послушать.

Дженни не стала спорить, но внезапно припомнила одну интересную подробность и спросила:
- Скажите… - Белла вновь поморщилась и Дженн поспешила поправиться. – Скажи, ведь Джейк не запечатлён на тебе. Не боишься, что он может встретить свою половинку и уйти к ней?

- Боюсь, - честно ответила Белла. - Кому такое понравится? Но ведь от этого застрахованы только те, кто стали наречёнными для своих волков. А вас таких немного. Можно по пальцам пересчитать. На одной руке. Остальные женщины живут со своими мужьями безо всяких гарантий. И рожают детей. Не боятся. А, может, и боятся. Всем известно, что разводы сейчас не редкость. И все надеются на лучшее...

Малыш завозился, недовольный отсутствием внимания, закряхтел. Белла погладила его по животику, поправила выбившуюся из штанишек рубашку и вручила мальчику грызунок.

- Моя мать живет сейчас со вторым мужем, моим отчимом. – Сказала она. - А до этого сбежала от отца, её первого мужа, когда мне было четыре годика. Кто был виноват в их разрыве, теперь судить сложно. Это жизнь, Дженни. Просто жизнь.

Дженни переоделась, отнесла мокрые вещи в ванную, вернулась в комнату и замялась в нерешительности.

- Хочешь ещё о чём-то спросить? – Мягко подтолкнула её гостья.

- Да. – Ответила Дженн. – Ты говоришь, что плюнула на сплетников. А почему же вы тогда живете не здесь?

Белла немного передвинулась, чтобы дать возможность мальчику отправиться ползком к противоположной спинке кровати. В свете лампы её волосы блеснули неожиданным рыжим оттенком.

- А… - протянула она неопределённо. – Это вовсе не из-за сплетен. Понимаешь, я не очень люблю дождь. И вообще, холод и сырость – не моё. Так с чего вдруг мне оставаться жить в самом дождливом городе США? Поэтому учиться мы уехали в Аризону. С трудом устроились. Спасибо родителям. Они сильно выручили нас деньгами. Сначала жили в Юме. Сейчас в Глендейле. Это совсем рядом с Финиксом.

Белла улыбнулась приятным воспоминаниям.

- И Джейк согласился уехать отсюда? – удивилась Дженни.

- Да. За Билли, это отец Джейка... Он инвалид. Ты же знаешь? - Белла вопросительно посмотрела на Дженни. Та кивнула. - Так вот. За ним было кому присмотреть. Рейчел вернулась после учебы, встретила Пола. Они поженились и собирались жить здесь. Обращаться Джейкоб перестал, чтобы стать человеком и не выглядеть со временем, как мой сын. Стае от него толку никакого. А мне хотелось в Аризону. Я жила там с мамой долгое время и солнце светит там так же часто, как тут льёт дождь.

- О, - только и сказала Дженни. - А я думала, что все волки обязаны жить здесь.

- Вовсе нет. - Пожала плечами Белла. - И я не думаю, что вы с Брэйди останетесь в Ла Пуш. У него же бизнес где-то под Детройтом.

Тут малыш, возившийся до этого довольно мирно, запутался в скомканном покрывале и заревел. Белла подхватила его на руки успокаивать.

- Пойдём вниз, - сказала она. – А то потеряют.

Они спустились обратно в гостиную, и вечер покатился своим чередом.

Позже Дженни часто вспоминала тот разговор.

Во-первых, девушка поняла, что заводить детей прямо сейчас она не готова. Выйти замуж за Брэйди хотелось, да. А с малышами торопиться желания не было. Не чувствовала она какого-то особого трепета, который явственно светился в глазах Полины, например, когда она брала на руки маленького мальчишку. Или у той же Клэр, которая с удовольствием держала его на коленях. Зато Дженни очень сильно захотелось в большой город, испытать на себе все прелести студенческой жизни, узнать, на что способна она сама.

Дженни упорно сопротивлялась желанию окружающих устроить пышную свадьбу. Брэйди поддержал её и не дал Клэр устроить из венчания цирковое представление.

Потом был Детройт. Учёба в колледже. Затем в Университете. Работа.

Семья. Тогда ещё маленькая. Ссоры и примирения. Жизнь, как сказала бы Белла.

Дженни хорошо помнила, как сильно удивилась, услышав впервые от Брэйди твёрдое "нет" в ответ на какую-то просьбу. Оказалось, что и запечатлённые оборотни вполне могут противостоять своим половинкам в споре, если уверены, что действуют для общей пользы. Их было много впереди этих «нет». Так же много, как и приятных, многообещающих «да».

Но на одном Дженни настояла. Раз в два года, несмотря ни на что, они отправлялись погостить в Ла Пуш. К холодному океану, к сумрачным лесам, к вечно моросящему дождю. К родителям.

Коллин давал о себе знать очень редко. Он не писал и не звонил. Ли как-то обмолвилась, что парень отправился в Европу. Однако когда Дженни и Брэйди первый раз приехали навестить родителей, он пришёл под окна её спальни и бросил камешек в окно. Чтобы выглянула. Никого, кроме Дженни дома не было, и Коллин явно знал об этом. Он не попросил разрешения войти и не звал её спуститься к нему вниз. Просто поздоровался и сказал, что оставил на крыльце подарок. А когда Дженни сбежала по лестнице, перепрыгивая в нетерпении через ступеньку, оказалось, что он уже ушёл.

В маленькой коробочке, сиротливо лежавшей за дверью, на нижней ступеньке крыльца оказалась гладкая крупная бусина из горного хрусталя и записка.

«Этот камешек очень похож на слёзы, Дженни. А ещё он похож на вампира. Такой же холодный и твёрдый. И так же красиво переливается на солнце. Я пару месяцев назад убил своего первого кровососа. Было бы здорово принести тебе его голову, как в древние времена рыцари приносили к ногам своих прекрасных дам боевые трофеи. Но ты вряд ли оценишь такой подарок. Да и знаешь ведь, что пиявок надо сжигать. Пусть этот камешек останется у тебя, взамен головы вампира. Надеюсь, я смогу принести ещё, чтобы ты нанизала их на нитку, и получилось ожерелье. По жизни кровососа за каждую слезинку, которую ты пролила из-за меня. Это дрянная замена. Я понимаю. Но другого ничего придумать не могу.
P.S. У бабушки был кот, который приносил к порогу убитых мышей. Похоже. Правда?
Живи счастливо, Дженни. А я буду ловить «мышек». Коллин.»

Дженн читала записку и отчетливо представляла ехидную ухмылку на лице парня.
С тех пор, каждый раз, когда она с семьёй приезжала в гости к маме, получала в подарок похожую коробочку. Иногда там была одна бусина. Иногда две или, даже, три. Дженни складывала бусины вместе с остальными и Брэйди предпочитала о них не говорить.

На глаза Коллин больше не показывался. Бросал камешек в окно, и Дженни знала, что надо выйти, забрать «подарок». Сначала злилась на него и жалела. Потом привыкла, как привыкла к постоянно льющему с неба дождю. Подношения Коллина были редки и не мешали жить.

Дженн и жила. Счастливо и не очень. Как все. Нет, всё же лучше многих. Любила своего мужа. Работала. И однажды неожиданно для себя самой не стала открывать только что купленную в аптеке упаковку гормональных. А через пару месяцев обнаружила на тесте две ровненькие красные полосочки.

Миа появилась на свет в Детройте. Имя ей придумал Брэйди. Он был твёрдо уверен, что у такой ангельски красивой девочки и имя должно быть соответствующее. Нежное, мягкое, пушистое, пахнущее солнцем и фрезиями. Миа.

Жизнь, однако, показала, что папа сильно ошибся, когда выбирал имя для своей дочки. Неизвестно в кого девочка удалась характером, но с тех пор, как ей исполнилось пять лет, мало кому приходило в голову сравнить её с ангелом. И внешность тут была ни при чём. Миа была потрясающе красива. Но проблем родителям доставляла гораздо больше, чем братишка, который был младше её на два года. Одни её проделки в школе чего стоили. А гонки на байках с мальчишками в Ла Пуш! И это в полные восемнадцать лет, когда нормальные девчонки больше интересуются собственным внешним видом и парнями. Парни, надо сказать, Миа тоже интересовали. Но исключительно как сообщники в проделках, соперники в мотогонках или, в лучшем случае, друзья.
Однажды это должно было закончиться.

Брэйди, Дженни и дети очередной раз приехали в Ла Пуш сразу, как закончились занятия в школе у сына, отгремел выпускной бал у дочери, и Миа получила аттестат. Приглашение из Университета Детройта ждало своего часа вместе с остальными документами в кабинете Брэйди. Но прежде, чем отвезти девочку к месту учебы, решено было навестить бабушку и деда. Алекс был в восторге. Миа не очень. Гонки на байках были ей категорически запрещены. Ни вкрадчивые умильные просьбы, ни мольбы, ни мелкие попытки шантажа не сдвинули Брэйди с занимаемых позиций. Поэтому на вечеринку у костра она не пошла. Обиделась.

Дженни тоже не пошла. Но совсем по другой причине. Коллин должен был прийти. Поэтому Дженн осталась дома, сославшись на головную боль и намекнув мужу, что будет не лишним присмотреть за обиженной девчонкой. Как бы чего не выкинула. Брэйди согласился и к костру ушли только Вихо, Полина и Брэйди с Алексом. Миа включила компьютер и сидела у себя в комнате тихо, как мышка. Лишь проходя мимо, в их с Брэйди спальню, Дженни слышала, как клацают кнопки клавиатуры. Заглянув в приоткрытую дверь, она увидела, что дочь сидит перед светящимся экраном, надев наушники, и вдохновенно бубнит что-то себе под нос, нескладно подпевая музыке, которая была слышна только ей. Дженни улыбнулась и подумала, что певицей девочке точно не быть.

Убедившись, что Миа нет до неё ровно никакого дела, Дженни спустилась на кухню и распахнула окно. На улице темнело. В траве на пустыре оглушительно трещали цикады. Приближалось то время, когда Коллин предпочитал наносить визиты. И в этот раз Дженни была намерена лично поговорить с ним, а не подбирать с крыльца очередную коробочку с бусинами из горного хрусталя. Не надеясь на свой слух и зрение, она оставила записку на том месте, где обычно появлялся «подарок». В записке было требование не прятаться в темноте, как распоследний вор, а войти и поздороваться, как приличный, уважающий себя человек.

Конечно, Дженни не услышала, как он вошёл. Оборотни умеют двигаться очень тихо. Да и не была она уверена, что Коллин послушает её. Но надеялась.

Когда она обернулась, не на шорох даже, просто почувствовав взгляд, парень стоял в дверях. Он прислонился к притолоке с таким видом, словно был здесь уже не меньше часа. Улыбнулся, с ехидцей, будто собирался чертовски удачно пошутить, но сказал лишь:
- Привет Дженни.

Он был красив, этот оборотень. И прекрасно знал это. И он был так же молод, как и четверть века назад.

- Привет, - ответила Дженни. Она тоже довольно улыбалась. Всё вышло как надо. Дженн не знала наверняка любит ли он её, как и раньше, но теперь собиралась немножко помочь парню освободить своё сердце для другой. Она легко шагнула на середину комнаты. Казалось, что делает шаг навстречу ему, но на самом деле вышла туда, где свет был ярче, давая возможность волку рассмотреть хорошенько, как изменили её годы. В свои сорок три она выглядела замечательно. Но разница была ощутима. Они с Коллином походили на мать и сына, а не на парня и девушку.

Улыбка сошла с лица оборотня. Он нахмурился, хотел что-то сказать, но в этот момент наверху с громким треском открылась дверь и через мгновение Миа влетела в прихожую, съехав по перилам на попе. Замерла, уставившись на незнакомца. И Коллин замер, глядя на неё. Из его глаз мгновенно исчезло выражение обиды и злости. В комнате было тихо, но Дженни казалось, что она явственно слышит скрежет огромных шестерен, которые тяжело повернулись, запуская древний механизм. Поднимая со дна времен старую магию, меняющую центр вселенной для одного единственного человека, который волею судьбы мог превращаться в волка. Натянулась и тихонько зазвенела в воздухе тонкая стальная нить, соединяющая два сердца. Стоит одному сделать неловкое движение, и он больно ранит другого. Струна вопьётся в живые мягкие ткани. До крови. До смерти.

Чувствуя себя лишней здесь, Дженни откашлялась и сказала, разрывая тишину:
- Это Миа. Моя дочь.

Последние два слова она произнесла с нажимом. Ей, при всей её симпатии к Коллину, категорически не нравилось выражение лица девушки. Оно было слишком хорошо знакомо Дженни. Именно так она тайком смотрела на Брэйди когда-то. С восхищением и неприкрытым обожанием. А этот здоровенный оборотень уставился на её девочку, как паломник на святые мощи. И оба этих птенчика не обращали на Дженни никакого внимания.

- Миа, - попыталась одёрнуть дочь голосом Дженн. – Это Коллин… друг твоего отца.

- «Друг отца». – Как попугай повторил за ней Коллин и нервно хихикнул, не отводя глаз от девушки. Но, видимо, первые крупицы информации всё же проникли в его мозг. Парень оглянулся, взгляд его заметался по лицу Дженни.

- Ты поняла… - выдавил он.

- Что она поняла? – тут же встряла Миа.

О подробностях того, что было дальше, милосерднее будет умолчать. Если же рассказывать коротко, то Брэйди был не в восторге от новости, которую ему сообщили на следующее утро. Никто не был в восторге.

Кроме Миа. Её всё устраивало. Коллину, скрепя сердце, позволили бывать в доме, и они проводили вместе много времени. Брэйди требовал, чтобы их встречи проходили только на глазах у кого-нибудь из семьи, но кто бы его слушал. Только не Миа. Случалось - она так ловко выскальзывала из дома, что никто и не замечал. Потом, правда, звонила отцу на сотовый и сообщала, что пошла прогуляться, будет не поздно и нечего делать из этого трагедию и впадать в паранойю. Возвращалась девушка, как правило, не позже одиннадцати вечера крайне довольная собой и всем миром. Она была влюблена и счастлива. А тот факт, что от Брэйди к этому времени можно было прикуривать интересовал её мало.

Несколько дней в доме перманентно возникали скандалы, темой которых было одно и то же. Импринтинг. Не как отвлеченное понятие и не как тема очередной квилетской легенды, а как одно конкретное событие, которое перевернуло всё вверх дном.

Дженни не нравилось, что её девочку коснулась эта древняя магия. Но счастливая мордашка Миа могла примирить её с чем угодно. Брэйди принять запечатление Коллина на его дочери было гораздо сложнее.

Вот только в один прекрасный момент всё изменилось. К удивлению Брэйди Коллин перестал приходить. Миа не стремилась сбежать на улицу при любой удобной возможности. Но и счастьем лицо её больше не светилось. Будто кто-то задул свечу, горевшую в душе девушки, и внутренний свет угас. Брэйди попросил Дженни узнать, не сделал ли «этот мерзавец» с Миа чего-то нехорошего. Он не сказал чего именно, но и так было понятно. Миа коротко ответила «нет». И добавила, что с ней вообще «полный порядок» и она не понимает, чего это так все опять засуетились. Ведь хотели же, чтобы Коллин исчез из её жизни. Он и исчез. Радоваться должны.

Но радоваться не получалось. Алекс с утра пораньше, едва позавтракав, убегал к знакомым ребятам, пропадал на пляже или ходил на рыбалку. Чтобы быть подальше от угнетенной атмосферы уютного некогда дома. Тишина, наконец-то поселившаяся в нём, тяготила. Дженни попыталась разговорить дочь, понять что произошло, но не сумела. Миа молчала вглухую.

Узнали случайно. Забежавшая «на минутку» поболтать Клэр, после двух чашек кофе, с молоком и печеньем, рассказала Дженни последние новости. В том числе и то, что весь поселок обсуждает бойфренда дочурки Брэйди, который приехал к Вихо на лето погостить. И уже неоднократно упоминалось в сплетнях про какую-то давнюю грязную историю. Вроде бы связанную даже и с изнасилованием. И неважно, что точно не вспомнили, кто и с кем это сделал, но жуткая история в их умах была тесно связана с этим самым «хахалем».

И вот тогда, Дженни решила рассказать Миа об истории их с Брэйди запечатлении. Это было нелегко. Она не любила вспоминать то время, когда приехала в Ла Пуш из России со своей матерью и её новым мужем. Слишком много горя там осталось, за всё увеличивающейся толщей времени. Слишком много боли.

В какой-то момент Миа ясно увидела, как на мгновение выцвели, поблекли мамины глаза, и вздохнула с облегчением, когда цвет их вернулся. Это было бы страшно – останься они тусклыми, почти безжизненными, навсегда. Наверное, не менее страшно, как та душная, смрадная смесь, которая плескалась в её душе который день. Миа была честна с собой и признавала, что полюбила «друга отца» безумно, безвозвратно, окончательно. Словно её душу один раз и навсегда соединили с его душой, и разделить их можно было только в кровь изодрав обе. И два получившихся в результате куска вряд ли были бы жизнеспособны. Эта определённость пугала Миа. Она ясно чувствовала, что теперь ей не будет жизни без странного, высокого, красивого парня с грустными черными глазами и ехидной улыбкой. Но и принять его после всего, что узнала совершенно случайно, девушка не могла. По-хорошему, наплевать бы ей на все эти сплетни и забыть, но уж очень страшное было обвинение. А Миа терпеть не могла недомолвок. Она прямо спросила Коллина было или не было то, о чем трещат на всех углах досужие домохозяйки. Ожидала услышать твердое «нет» и готовилась защищаться от возмущенного оскорблением молодого человека. Да только он этого «нет» не произнес. Долго молчал, спросил зачем-то откуда она узнала, отводил глаза, хмурился и вид у него при этом был такой, что Миа сразу поняла – не врут сплетники и не ошибаются. И означало это только одно – ей придётся самой рвать свою душу на части, чтобы освободиться от него. В клочья, без гарантии выжить после этой процедуры.

Маму было жаль. Миа очень любила её. Но самое противное, что теперь ещё и ненавидела. За то, что испытывала ни на чем не основанное, совершенно ирреальное чувство стыда перед мамой. Будто была виновата в случившемся. За то, что когда-то весь этот ужас с матерью произошёл и теперь встал непрошибаемой стеной между Миа и тем, кого она отчаянно, всем сердцем любила. Страшно это было и противоестественно – ненавидеть и одновременно любить свою маму. Мучительно.

Рассказ Дженни, как горькое лекарство ещё впитывался в лимфу, но уже становилось легче дышать.

- Значит, всё, что сказала эта старая карга из магазина - правда. - Сказала Миа, уже не боясь услышать подтверждение своим словам.

- Да. Но не вся. - Ответила Дженни, следя за сменой эмоций на лице дочери. - Теперь, когда ты знаешь подробности, всё выглядит несколько по-другому. Верно?

Лицо Миа переставало быть напряженной страдальческой маской. Девушка ещё не верила до конца в возможность для себя быть счастливой, но хотела верить. Поэтому впервые за последние несколько дней их с Дженни разговор всё-таки стал диалогом.

- Ты заступаешься за него. Оправдываешь. - Упрекнула Миа и затаила дыхание в ожидании ответа.

- Нет, - спокойно ответила Дженни. - Просто не считаю виноватым. Так сложились обстоятельства. Тут уж ничего не поделаешь. С таким же успехом можно обвинить твоего отца, зато, что не успел предотвратить.

Спокойствие Дженни окутывало Миа как тёплый воздух, как запах вкусной выпечки по воскресеньям. Она уже могла думать о чём-то помимо старого кошмара. Хмыкнула ехидно, совсем, как Коллин и сказала:
- Теперь понимаю, почему папа так дёргался из-за Коллина.

- Но папа же и принял его, несмотря на прошлое. - Напомнила Дженни.

- Ой, мам, - воскликнула Миа уже с обычной своей интонацией. - Ты прям из него ангелочка лепишь. А я так до сих пор удивляюсь, как можно было влюбиться в такого потрясно нудного мужика. Слуш, мам, - спросила девушка с живейшим интересом. - А ведь он же запечатлен. Чего ж тогда такой душный?

- Заканчивай говорить, как гопник, Миа. И, к сведению, запечатление вовсе не гарантирует, что твоей парой окажется человек, безупречный во всех отношениях, - усмехнулась Дженни. – Ни сертификата соответствия, ни гарантии качества. Он такой же, как другие люди. Может совершать ошибки, попадаться на чужую удочку, иметь скверный характер, дрянные привычки и кучу других недостатков. В одном ты можешь быть уверена - он будет любить тебя до конца своих дней.

- Ну-у-у... - протянула Миа, нехотя соглашаясь. - При прочих равных, это плюс.

Она собиралась сказать что-то ещё, но не успела. В открытое окно кухни без предупреждения влез Коллин. Быстро и изящно, как кошка. Вид у него был очень решительный, а глаза больные, тоскливые. Не обращая внимание на Дженни парень навис над Миа почти угрожающе.

- Нам надо поговорить, принцесса.

- Я уже всё рассказала ей, Коллин, - сказала Дженн ему в спину.

- Тем более, - рыкнул парень и схватив Миа за руку потащил на улицу. Она и не сопротивлялась особо. Только ехидно улыбалась, когда слышала, несущееся им вслед:
- И только попробуйте прийти позже одиннадцати! Нажалуюсь отцу!...

Конец