Окрестности города Энск

Пафнутия Тапочник: 16.02.17 23:38

Где-то на острове

"...Ветер в голове, портвейн креплёный
И песни под гитару до утра,
А над головой распахнутое настежь небо... "
Трофимов Сергей «Ветер в голове»

Ветер обвивает приятной прохладой. Вот-вот начнется буря и люди мечутся в поисках укрытия. Говорят, эта ночь может принести много бед. Плевать! Стою как истукан. Бледная. Холодная. И только движение грудной клетки выдают жизнь. Кто-то теребит плечо, пытается заставить мое тело поддаться общей панике и зарыться в норку. О нет. Бегите. Бегите без меня. Кошка всегда ходит сама по себе. И стоит одна. И плевать на всеобщее мнение. "Я не боюсь промочить лапки. Сильная. Я ничего не боюсь. Я творец своего счастья." Шепчу. И смахиваю слезы. Деньги, потраченные на тренинг пропали зря. Сильные люди контролируют свои эмоции, запирая их на замок, теряют ключ. А мои так и пыщут, вырывают цепи с камнем.
Хиро пропал. Просто взял и ушел ночью. Пока я спала. Ни записки, ни разговора. Телефон деактивирован. Дм продан. Словно и не было нас. Видимо, действительно, не было. Чисто рыночные отношения, которым настал конец. Выбросил, стоило только наиграться. Где-же тот прынц, что был на вызове Иной? Горькая усмешка кривит губы. Сказка кончилась, прынц превратился в тыкву, а золушка так и осталась замарашкой. Как-то так.
Рика все же упокоили. Смысла оставаться в Энске я не видела и отправилась в Индию, потом в Китай. И вот, теперь я на каких-то островах Японии. Маленькая, промокшая, продрогшая кошка, идущая против ветра.
- Мисс! Мисс, вам стоит пойти в укрытие! Слышите, мисс?Если не пойдете, то я останусь здесь, с вами.
Один взгляд на этого милого мальчика в мокрой, прилипшей к худенькому тельцу одежде, заставил почувствовать себя виноватой. Взяв мальчика за руку, обратилась:
- Идем, Ичиго. Не стоит тебе здесь находится.
Буря улеглась чуть позже. В этот раз обошлось без жертв и гостей препроводили в номера.
Камин слегка потрескивал, распространяя запах тепла по всей комнате, а "Muse" орет во все горло из динамиков. Что там? Черное черное сердце. Нда-а. "Что-то мерзкое просачивается внутрь меня. Эти благословения, эти знаки..." Песня так и манит, терзает мою душу. Выпиваю оставшееся вино и пытаюсь встать. Легкое головокружение возвращает в исходное положение. Кажется, последний бокал стал лишним...

Туман отступает от лесной полянки, обнажая яркую зелень травы, холод бесчувственного камня и тихую синь реки.
- Ш-ш-ш! Пуфя-я-я-я!
Оглядываться нельзя.
- Пуфя! Я тебя не вижу! Иди...- голос проникал под кожу, но страх заставлял стоять.
- Пуфя! Где же ты, любимая? Найди меня глазами. Я безумно соскучился! - Хиро шепчит над ушком, только тело оцепенело и изо всех сил сопротивляется сладко-приторному голосу бывшего любовника. Нет. Голосу из чащи. Голосам. Тут был и повелительный дедовский, и просящий отцовский, и злой Рика и много других. Свои и чужие, и стар и млад. Они шептали, подчиняли своей воле. Только интуиция вопила - "закрой глаза и отключи слух". Нужно стоять до конца, ведь даже самую темную ночь сменяет рассвет.
- Ты не скроешься! Я приду за каждой душой, что тебе дорога! Открой глаза и посмотри...
Первые лучи солнца разогнали кошмары к чертям котячим. Только вот табличка "Добро пожаловать в Энск" немного пугала. Кажется, этот город открыл мне не все свои секреты.

»» 17.02.17 21:48 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...

Давид Моисеевич Черномор: 21.02.17 21:04

Где-то на краю Энска
Несколько часов я колесил по Энску в автомобиле. Искал ли я что-то или кого-то? Нет, не искал. В суете ежедневных дел не оставалось времени для того, чтобы просто погулять по городу, полюбоваться зданиями, парками. И неожиданный выходной день пришелся очень кстати. Уютный приморский городок обладал особым очарованием, несмотря на разнообразие архитектурных стилей и наличие полумифических обитателей, к которым я приписал домовых и наглых поющих голубей. Подозреваю, что в городе водится и другая нечисть, о которой меня предупреждал ребе в синагоге.
Улица неожиданно закончилась и превратилась в шоссе, и я прибавил скорость. Асфальт был мокрый, блестели лужи, значит, совсем недавно шел проливной дождь.
В салоне тихо играла музыка – Дэвид Гаррет, этот дьявольский скрипач, исполнял Паганини и Вивальди. Что за музыка, прослезиться хочется, как говорила моя мать. Волшебные звуки заполнили мое сознание, я растворился в них, испытывая оргазмическое ощущение.

Музыка оборвалась внезапно, перекрытая визгом тормозов: машина уткнулась в мокрый гравий и замерла. Прежде чем выйти, я молча просидел на водительском сидении почти минуту, чтобы прийти в себя, а когда открыл дверцу и вышел, в нос ударил запах гари. М-да…
Придется менять колесо, хорошо еще, что в багажнике есть запасное. Обошел машину и тихо присвистнул: колесо почти разорвало на части. Я медленно скинул рубашку и бросил ее в салон автомобиля. Работа предстояла грязная, и самая подходящая одежда для нее – обычная футболка.
Не помню, сколько прошло времени, когда неожиданно появилась она. Тощая молодая кошка грациозно подошла ко мне и начала тереться об ноги. Мокрая шерстка свалялась в комки, обнажая острые ребра.
- Как тебя занесло сюда, киска? – спросил я удивленно. – Есть хочешь? Извини, у меня с собой нет ничего для тебя. Могу подбросить в город, там, наверное, есть приют для бездомных животных. Ты ведь бездомная, да?
Я боялся ее погладить: вдруг у нее лишай или блохи? Только этого мне не хватало, сам только что из клиники. Кошка пронзительно мяукнула и попыталась залезть ко мне на руки. Я вздохнул. Ну и глазища у нее, словно блюдца! Может, это мне судьба посылает знак и я должен заботиться об этой бедняжке?..
- Ну ладно, - примирительно сказал я, - подожди минутку.
Скинул футболку и надел рубашку, а после накинул на кошку футболку и завернул в нее.
-Вот так. Поехали домой, так и быть, угощу тебя. Только сиди смирно и не гадь.
Я положил живой сверток на переднее сиденье, а сам сел на водительское и завел машину.
- Музыку будешь слушать? – спросил у «пассажирки».
Словно услышав меня, кошка высунула мордочку из футболки и широко зевнула.
- Что, классика навевает на тебя сон? – я улыбнулся. – Извини, но придется потерпеть до дома.
Поднимаясь в лифте, я предвкушал лицо Самсона. И не ошибся.
- Ты что? –Зашипел он с порога. – Ты притащил домой кошку! А если у нее лишай и глисты?!
- Какая прелесть! – Миранда подошла поближе и заглянула в футболку. - Давид, вы должны показать ее ветеринару, ваш брат прав.
- Обязательно, - кивнул я. – Но сейчас ее нужно просто накормить и дать ей отдохнуть. У вас найдется корзинка, Миранда?
- Корзинка? – озадаченно спросила она.
- Да. Простая корзинка для похода на рынок.
- Ах, да, конечно. Сейчас приготовлю.
Самсон демонстративно ушел в свою спальню, насвистывая любимую мелодию. Я посмотрел ему вслед и вздохнул. В сущности, мой брат прав, и я не должен был приносить кошку в дом. Завтра отвезу ее к ветеринару, а после в приют.
Миранда принесла корзинку, застеленную мягкой ветошью, и блюдце с едой.
Я развернул футболку и осторожно подтолкнул кошку к блюдцу.
- Ешь…Не знаю как тебя зовут, поэтому буду звать тебя просто Кошка.
Она посмотрела на меня своими огромными глазами и протяжно мяукнула.

»» 27.02.17 22:47 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...

Василиса Фрог: 10.03.17 17:00

"Танцующая дева"

Все "путешествие" сливается в один бесконечный день или ночь... Когда ты взаперти, трудно следить за временем.
Несколько раз нас отпускали погулять. Черт, звучит ужасно, мы были не то на правах заключенных, не то надоевших цепных псов, которых иногда надо выпускать проветрится, иначе снесет башню, и последствия могут оказаться печальными.
В эти короткие прогулки я иногда видела капитана Дрейка. Да, теперь именно так и никак иначе. Я больше не знала этого человека. Да и, наверное, уже не стремилась и боялась узнать. Отныне мы существовали в совершенно разных вселенных.
Все, что было раньше, превратилось в сладкие и мучительные воспоминания.
Спала я урывками и каждый раз снилось что-то из прошлого, но непременно каждый сон заканчивался капитаном с направленным на меня пистолетом...

Порт Гонконга

Наконец мы пришвартовались в Гонконге, о чем нам собственно и сообщил капитан.
Все прошла в его излюбленной манере, он просто появился у нас и, кинув вещи, сказал мне одно единственное слово:
– Собирайся!
Сопротивляться я не стала. Какой в этом смысл?
Мне передали вещи и краткое цу, слушала в пол-уха, улавливая лишь основные моменты.
Мысли витали где угодно, но не тут.

Меня провозят в какой-то дом и провожают в комнату.
Кай... Жив!
– Ну, что, бродяга, желаешь стать немного красивее? – как же я соскучилась, хоть и не осознавала этого.
В его взгляде было все – и удивление, и радость, и немного, наверное, злости.
– Давай, красавчик. Впереди много работы, разукрасили тебя прямо как по учебнику, мне придется сильно постараться, чтобы все это скрыть, а времени у нас все меньше и меньше.
За разговорами и подтруниваниями мы успели все вовремя, а это главное. Я была совершенно довольна результатом, можно сказать, вышла на новый уровень.

"Танцующая дева"

Мы вновь на "Танцующей деве". Я вымотана как никогда.
Главное, Кай в безопасности, и с ним все будет нормально.
Помогаю ему добраться до каюты, видно, что даже такое короткое и комфортное путешествие выматывает Кая как марафонская дистанция.
Док говорит, что все могут покинуть помещение.
Кинув короткий взгляд на капитана, выхожу из каюты.
С меня довольно!
Уже в коридоре вылавливаю какого-то матроса. Плевать, кто это.
– Найди мне свободную каюту, – я еле держусь на ногах и вот-вот могу упасть, а он смотрит на меня и хлопает своими коровьими глазами. – Быстрее, мать твою!
Я просто хочу забиться в угол и никого не видеть и не слышать, и чтобы никто меня не трогал.
Герду я не видела с самого ухода из порта, может, оно и к лучшему. Сейчас не в том состоянии, чтобы с кем-то общаться. Может, только завтра.
Наконец-то каюта найдена, захлопываю за собой дверь и как есть, в этом дурацком карнавальном костюме, ложусь на кровать.
Плевать на все!

Утром я вышла подышать воздухом.
Надо было решать, что мне делать дальше.
Мимо проходил один из людей капитана. За все время в пути я впервые не стремилась узнать имена людей, с которыми столько времени провела на одном судне.
– Извините...
– Да?
– Доктор просил передать, что сегодня можно навестить нашего гостя.
В первую минуту я не поняла, о ком идет речь, и только потом вспомнила, что он говорит про Кая.
– Спасибо.

– Герда, Герда, да очнись уже, соня. Иди давай. Доктор разрешил посещение, кэп ждет.
Не такой реакции я ожидала. Герда начинает тупо метаться по каюте.
Терпение кончается гораздо быстрее, и я брызгаю на нее водой.
–Что… что ты творишь!!
– О, вот теперь можно разговаривать. Так, быстро оделась и пошла.
– Но я…
– Все хорошо, ты нормально одета, хорошо выглядишь, умойся и причеши волосы. И все. Давай быстро.

Встреча проходит несколько иначе, чем я ожидала, Кай начинает орать.
– Истеричка! – на большее слов не хватает, подхватываю Герду под локоть и увожу обратно в каюту
– За что??? Почему??? Зачем он так?? – истерика набирает обороты, а для моих нервов это уже тоже предел. И в ход идет вторая порция воды, но на этот раз прям из стакана. – Все? Успокоилась? Ну-ка кончай истерить!
– Я не заслужила этих криков, – мне остается только кивнуть и уйти к себе.
Надоело!!!
Тоже мне нашли девочку со свободными ушами и грушу для битья!

В собственной каюте проваливаюсь в коматозное состояние. Почти не встаю и ничего не ем.
На это нет ни сил, ни желания...
Герда приходила, пыталась накормить, но я упорно отказывалась от еды. Просто не могла.

В очередной вечер в дверь постучали.
– Да? – кого еще принесла недобрая?
– Мисс Фрог... – нифига себе, какой официоз! Их по голове ударили? – Капитан просит передать, что ждет вас у себя для совместного ужина.
– Да, спасибо.
Идти ли к нему?
Я не хочу!!!
Не могу!
Внутри все скручивается от нерационального страха. Он преследует меня каждый день.
Надо собраться и все-таки посмотреть на того, кто пугает меня, как никогда.
Быстрые сборы, легкий макияж. На большее я не способна.
Устала...

Он встречает меня с розой, скрученной из салфетки. Раньше я бы это прокомментировала, но не сейчас.
Он предлагает присесть.
Делаю, как он велит. Зачем его злить? Тем более я видела, каким он может быть.
Опять попытка накормить. Ковыряю вилкой салат. Ничего не могу с собой поделать. Не хочу...
Хватит!
– Я пойду к себе, устала...
Поднимаюсь из-за стола и направляюсь к двери, когда меня останавливает его властный крик.
– Стой! Я устал жить в неведении. Устал ждать, когда ты снизойдешь до меня! Мы поговорим здесь и сейчас.
Зачем он так?
Я не могу с ним разговаривать!
Я просто не могу!
Я не знаю этого человека!
Резкий рывок за руки, и мои глаза наполняются страхом и слезами. Не могу пошевелиться, как заяц, попавший в луч фар.
– Прости меня, прости! – его губы на моем лице.
Он целует глаза, скулы, губы. Я не сопротивляюсь.
Только беззвучно плачу.
Больно...
– Капитан, пожалуйста, не надо... – не крик, просто тихий шепот на грани слышимости. Ладони взлетают к его предплечьям, пытаюсь убрать его руки от себя, – отпусти меня. Не делай еще больнее, чем есть сейчас.

»» 15.03.17 15:01 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...

Джек Дрейк: 11.03.17 00:14

"Танцующая дева".
That beautiful smile.
I still remember
The way you said goodbye.
No matter how hard I try,
I can't forget about
Beautiful girl,
On top of the world.

Ее слезы рвут сердце на части, разбивая на миллионы осколков. Чудовище, что во мне, снова поглощает мое сознание. Я теряюсь. Я теряю ее.
Разум кричит «отпусти». Она говорит «отпусти». Куда и зачем? Не сразу осмыслил, что означают ее слова и в ту же мгновение контрольный выстрел в голову. Не хотел делать ей больно. Никогда.
В голове уже выстроилась картина, как она уходит. И будет будущее, счастливое, но без меня. Забудет, что был в ее жизни когда-то нечто чудовищное по имени Джек Дрейк. Снова на любимых губах заиграет улыбка, а в глазах появится блеск не от слез.
Только меня не будет рядом, я этого не увижу. Драма большого масштаба в маленьком пространстве.
Вася продолжает вяло сопротивляться, сил совсем не осталось. За долгое время я впервые внимательно изучаю ее. Похудевшая, с тенями под глазами, кожа приобрела нездоровый вид.
Все это сделал я? Монстр, который захотел любви такой красавицы. Жалкий притворщик.
Она никогда не простит. Не поймет, что судьбу не изменить и прошлое не поменять. Я тот, кем стал. Мне жаль нас с тобой, милая. И только мысленно говорю ей это.
Вася не примет мои слова.
Прощай, моя любовь. Совсем скоро ты будешь свободна…
– ... а я останусь в этой темноте медленно умирать, – говорю это вслух, даже не понимая, что она притихла и облокотилась об меня.
Все силы ушли на сопротивление. Беру ее на руки и с ценной ношей иду к креслу-качалке, что стоит у декоративного камина. Совсем бережно опускаюсь и медленно начинаю качаться, убаюкивая.
– Тсс .. расскажу тебе сказку, а ты спи, – тихий всхлип, узкая ладонь ложится в область сердца.
Продолжаю качаться, рукой поглаживая ее спину, чувствуя позвонки. Она очень похудела.
– Жил на свете чудовище, одинокое, не знавшее, что такое любить. Он был жесток, но справедлив. Друзей у него было немного, в свое окружение чудовище подпускал только избранных, как и женщин, лишь немногие могли его заинтересовать, но быстро наскучивали, пока однажды он не встретил хрупкую и юную красавицу, которая гуляла под дождем.
И чудовище впервые изменил своим принципам и увлекся этой девушкой. А она была с характером, не поддавалась ему, тем сильнее зля и привлекая его. Он привык, что ему подчинялись и страшились. Красавица была другой – сильной, не боялась говорить ему все в лицо. В один прекрасный момент он понял, что вот его половина, о которой говорят многие, пишут книги и снимают фильмы. Но счастье их было недолгим, прошлое никогда бы не отпустило его, счастливое будущее он разрушил своими руками. Он сломал свою красавицу как куклу, а она была такой сильной. Он сломал ее, сделав безвольной, внушил страх, заставил бояться его. И все это содеял своими руками…
Она спала. Во сне черты лица разгладились, сделались безмятежными, и только две дорожки слез напоминали, что Вася плакала. Я продолжал бережно держать в объятиях, продолжая качаться и глядя на декоративный камин, в котором никогда не было жизни. Не будет огня. Как у меня…

Утром она проснется в его пустой каюте. На его кровати, усыпанной бумажными розами.

»» 11.03.17 16:17 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...

Пафнутия Тапочник: 19.03.17 20:51

Всё там же

Определенно, дождь это мое. Так хорошо, в летнюю непогоду выбраться на веранду с пледом, любимой книгой и горячим чаем. Правильно. Пусть весь мир подождет. А потом, прервавшись на пару минут, увидеть непревзойденную двойную радугу. Бросить все, сесть в авто и быстрее искать край хотя бы одной из них. Проезжать поля с цветками солнца да со стогами сена. Остановится да сорвать охапку подсолнухов с полевыми цветами. И потом всю оставшуюся дорогу вдыхать их пряно-нежный аромат.
А можно, набравшись смелости, бросить к чертям зонтик и сандалии да как пройтись по мокрой мягкой траве, смеясь и хохоча как ненормальная. Ну а что. Мы все немного того, так чего скрывать? Главное, уметь радоваться жизни и заряжать позитивом остальных.
Помните, как я сказала, что деньги на тренинг потрачены зря? Правильно! И не забывайте.
Так что, вместо сплошного позитива, в Энск вступило нечто мокрое и малёхо злое. Ну а что? Если бы вас ночью вместо сна перенесли из уютного теплого номера в совершенно иную точку на карте, без денег, документов и... Да без одежды, черт их побери! А потом еще и пытались... Ну тут у меня вариантов хоть отбавляй, что они (те голоса, если кто не понял) пытались сделать - то ли убить, то ли завладеть душой. Да мало ли? Не суть! Факт - я голая и я в Энске.
Так что, мне ничего не оставалось, как превратится в кошку и искать ночлег. Эх! Вот бы попарить свои продрогшие и промокшие косточки в тепленькой ванне да с бокалом хорошего вина... Ой, если вспомнить, чем закончился мой алкоголизм в последний раз, то лучше ограничится ванной.
Пока я грезила на яву, мимо прокатилось какое-то старое корыто, странным образом именуемое машиной, и остановилось шагах в десяти от меня. Не сдержала внутренний смешок и едкий внутренний голос произнес: "Карета подана, сударыня!" Да-а, Пуфя, кажется судьба имеет странное чувство юмора. Хотя, судьба ли?
В общем, не буду тянуть кота за яйц... пардон! За бубенцы и да, таки судьба. Мужчина ответил на мои мурчания и взял к себе, сняв для меня футболку. Эх, что еще для счастья надо, как не теплые мужские объятья?

»» 24.03.17 13:16 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...

Кай (Снежок) Карлеоне: 21.03.17 00:10

Все то же море...

Все перемелется родная
Все перемелется пойми
А жизнь хорошая такая
Ты улыбнись и обними (с).

Герда сначала медленно, потом более уверенно и в красках начинает описывать все происходящее с ней в Энске в мое отсутствие. Безрассудство смельчаков творит чудеса. Пожалуй, этому мне стоит у нее поучиться. Непродуманный риск – это уж точно не мой конек. Я не перебиваю, думая о том, какая же смелая девушка оказалась рядом со мной. Да, это безрассудный поступок. Да. Сто раз да, этого не следовало делать. Однако в результате этого порыва Герда со мной. И я могу увезти ее в Австралию. Могу быть рядом и наслаждаться обществом своей малышки. Более того, со мной, благодаря ней, рядом дом. Моя малая Родина. Ведь Герда – эта часть той жизни. И оказывается, она целая неизведанная и такая нужная мне вселенная. Об этом я и говорю, не боясь ничего и не тая своих мыслей. Если эта маленькая девочка решилась окунуться ради меня в пучину настоящих опасностей, не побоялась меня такого, каким являюсь сейчас, то есть беглым преступником, разве могу я смолчать о чем-то.
– Я понимаю, что ты, наверняка, считаешь это глупостью и может даже блажью… но я не могла по-другому… Потом, я, конечно, думала, и понимала, что все может кончится очень плохо…Особенно, после того, что устроил кэп…
Герда замолкает и неуверенно смотрит на меня, будто оценивая: стоит ли мне говорить или нет.
– И что же учудил наш капитан? – весело интересуюсь я, полагая, что Дрейк, как минимум, заставил их с Васей отдраить все палубы на корабле.
Однако когда Герда начинает своей рассказ о пребывании на корабле, мне становится не до смеха. Нет, я где-то даже понимаю Дрейка. Конечно, это вовсе не увеселительная прогулка, о чем я и орал ему, увидев тут Герду. Безусловно, девушки поступили опрометчиво и нагло, поставив под удар авторитет самого капитана корабля. Ведь тут связались воедино куча факторов: насмешка над супер-пупер охраной, заговор в команде (пусть это был всего лишь юнга, но их связь с ним и его молчание есть бунт на корабле, потому что на судне в такой тесной компании головорезов приоритеты расставлены очень четко), и, в конце концов, Вася и Герда – женщины. Привлекательные и возмутительно непокорные. И я даже понимаю драконовские меры по их содержанию на корабле. В общем-то, это могло быть продиктовано соображениями безопасности. Однако не приятнее ли (и безопаснее) держать обеих красоток у себя под боком, а Василису в собственной каюте и преподать ей пару уроков вежливости менее кровожадной пыткой? Ведь они ему не чужие. Он стал главным героем Герды, спасая от мерзких подонков… А Вася… Я ведь видел, между ними не просто связь. Это любовь. Ну, или что-то не менее возвышенное. Или я вновь ошибся, как заблуждался и в отношении собственных чувств, только с точностью да наоборот. Рой мыслей снова вихрем ворвался в мою голову. Я знал кэпа давно. И знал, что он – отнюдь не жеманная барышня. Мы много чего делали такого, за что могли б получить реальные сроки заключения. И был бы я пойман, давно б уже чалился на нарах. И возможно сейчас уже не так остро воспринимал свое нынешнее состояния. Но лично для меня все это, до происшествия в Гонконге, было какой-то игрой. Рискованной рулеткой. Парни щекотали себе нервы. И об этой стороне нашей жизни действительно никто не знал. Для большинства непосвященных мы были плейбоями. Богатыми и пресыщенными. И для женщин мы всегда были такими. Мы. То есть я. Мне не хотелось, чтобы окружающие знали, что за моей спиной имеются темные делишки. Меньше знают – крепче спят. Отчего же кэп вдруг решил устроить этот показательный спектакль для девушек? Именно этих? Ведь перед ним тогда стояли подруга и любовница? Я пребывал в некотором замешательстве. И все же пытался оправдать жестокость кэпа именно каким-то бзиком. Возможно, ему действительно хотелось показать Васе, каков он на самом деле. Есть такие люди, которые в семье не могут иметь тайн. И, полагаю, он из таких. Наверное, хотел, чтобы Вася знала… Каким он бывает… Не только рыцарем, но и жестоким пиратом.
– Не знаю, что на него нашло, Кай…, – голос Герды вырывает меня из раздумий, – И … не знаю, чему и кому верить… И я боюсь его…, – заканчивает Герда почти шепотом.
– Малыш, – с легкой улыбкой, я притягиваю Герду ближе к себе, – Послушай, постарайся не делать скоропалительных выводов о нем. Подумай о том, что он спас меня. Не побоявшись, кинулся на выручку. В конце концов именно Дрейк вытащил меня…, – я замолкаю на полуслове, силясь произнести слово «тюрьма» и не могу. Не знаю, что уж там происходило на душе у капитана, но в чем-то я могу понять его. Это второе «я», оно есть, и от него никуда не деться, и так сложно открыть его, даже самым близким. А… теперь мое второе «плохое я» стало еще страшнее. Дрейк лишь устроил показную казнь юнги на глазах девушек. А Кай Карлеоне приговорен к смертной казни! Я не одобряю его, но и не могу осудить. Как может человек, подозревающийся в изнасиловании, судить кого-то? Это меня следует и должны предать правосудию… если бы не стечение счастливых для меня случайностей. Если бы не Бриджит, не Иванов, не Гоу и не Джек.
– Послушай, ни я, ни он не ангелы. А сейчас так и подавно ты находишься рядом с преступником, Герда.
Слова острым лезвием впиваются в глотку, но я, как могу, проталкиваю их. Это нужно сказать. Она должна знать и понимать.
– Знаешь, теперь я понял: нельзя быть уверенным ни в чем. Нет только черного и белого. Теперь я абсолютно точно знаю: жизнь это нечто серое и размытое.
Герда прижимает ладони к лицу. Не могу понять, что значит этот жест: отчаяние, страх, ужас… Ужас передо мной таким?
Поэтому торопливо заканчиваю свою мысль:
– Я не оправдываю Джека. Однако и не берусь судить. Он фактически спас мне жизнь, Герда.
Она молчит. Недовольна мной, наверное. Я вижу и знаю, что для нее есть пока только черное и белое. А я не уверен, что теперь смогу судить также четко.
– Разве ты сама не совершала ошибок? – спрашиваю я, понимая, что ответом будет: «Я никогда не опускалась до таких низостей». Однако, на удивление, Герда молча кивает и прячет глаза.
Легонько беру ее за подбородок:
– Но в одном ты можешь быть уверена, милая, я не дам тебя в обиду, даже Дрейку.
Некоторое время мы молчим. Думаю, Герда ожидала чего-то более бичующего. Такой конкретной отповеди Джеку Дрейку. И я очень огорчен, что он сделал Герду свидетелем этой разборки. Такие вещи надо решать с командой, не впутывая женщин и тем более, близких. Но я не стану ему судьей. Не могу.
– Скоро все это закончится. Мы добреемся до Австралии и…
Герда округляет глаза.
– Прости, но теперь тебе придется ехать со мной…
Что я мог сказать еще? Волей-неволей, задумываясь или нет, но она сделала свой выбор, когда оказалась на палубе «Танцующей девы». Теперь только так и никак иначе. Юкки не сдастся. Он знает о моем побеге. И еще не ясно, случайно ли или по чьему-то решению я смог покинуть Гонконг. И я не смогу, не позволю Герде покинуть меня сейчас. Потому что… Просто потому, что я в ответе за ее безопасность. Боже, и до смерти хочу, чтобы она осталась рядом со мной…
– Господи, Кай…А как же ба? Как… И что теперь будет? Как мы… нам нельзя в Энск? Мы не вернемся?
Герда говорит сбивчиво, а я слышу только это «мы», и надеюсь, что это ее «да». Моей маленькой девочке страшно, но она будет со мной?
Обнимаю Герду.
– Не знаю, как быть с Мирандолиной… но я решу, что-нибудь придумаю…
Герда хмурится, думая о чем-то своем. Нет, похоже, это все же не «да». Приподнимаюсь, чтобы видеть ее глаза.
– Послушай. Все это… Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть тебя в Энск. Обещаю тебе. Однако не сейчас. Понимаешь, это опасно. Я пока не знаю, какая игра и ради чего ведется за моей спиной, но …Все будет хорошо. Я клянусь, ты ни в чем не будешь нуждаться… Ты… Я верну тебе спокойную жизнь в Энске…
Она смотрит на меня в каком-то недоумении:
– Кай… да ты все не так понял…Я не вернусь в Энск без тебя…
Не нахожу слов, чтобы передать свою благодарность. Наверное, надо что-то сказать, но я не в силах. Просто беру ее за руку и осторожно сжимаю их. Такие хрупкие и тонкие. И дающие нам надежду…
Мы еще долго говорим, осторожно обсуждая наше будущее. Насколько это возможно, если сам не знаешь, как оно будет и когда не являешься самим собой. Герда объясняет, что понимала, что теперь, пожалуй, нам нельзя возвращаться в Энск. Однако за всем происходящим об этом даже не было времени подумать. Поэтому, когда эти потаенные мысли облеклись в реальность в сказанных мною словах, Герда запаниковала. А я уж было решил, что она боится и не хочет остаться со мной Думаем, как быть с Мирандолиной. Я рассказываю Герде о Гоу, о том, как, оказывается, когда-то мой отец помог ему, а он вот так отдал свой долг. Я молчу о том, что произошло в номере отеля, лишь упоминаю, что там была Джия, и что все обернулось чистой подставой. Хочу, чтобы Герда знала только о том, что отец этой юной девушки настроен очень серьезно в отношении меня, не пожалев для фарса даже свою дочь. Дальнейшие подробности опускаю, переходя к моему непосредственному спасению, первой нормальной встрече с Гоу и о том, что думал будто Джек – галлюцинация.
После слов о Джеке Герда снова замыкается и замолкает. Так мы и лежим вдвоем, каждый думая о своем. И я предпочитаю думать о Джеке, чем вдаваться в подробности замыслов моих врагов.

Закрываю глаза и мерно покачиваюсь на волнах всплывающих мыслей. И нахожу оправдания любому поступку друга и вовсе не потому, что он, рискуя жизнью спас меня. Какие-то внутренние, пожалуй, до конца не познанные, мужские и человеческие тональности души подсказывали: всему есть свое объяснение. И все же сейчас, сегодня, находясь тут рядом с ней, я вовсе не хотел блуждать среди туманов человеческих поступков. Зачем это мне? Если я с трудом нахожу свой путь? Какая-то дурная меланхолия заполнила мое существо. Вернее сказать, она постоянно накатывает как волны огромного пенящегося океана под названием страх. Наверное, это последствие жуткого стресса, пережитого за последние дни и недели. Ведь все произошедшее измождало не только тело, но и душу. Я даже не знаю, что в поступке Кэпа, так напугавшем Герду, взволновало меня сильнее. Хотя нет. Знаю. Возможность делать. Решать, пусть это и был ураганный порыв, в итоге надломивший его восприятие окружающими. И все же, эта свобода выражения надламывала меня. Я опасался, что больше не смогу быть таким. Свободным.
Открыв глаза, ощущаю, что какая-то тягостная тишина повисла в каюте. И не сразу понимаю, что Герда внимательно смотрит на меня. Не было смысла таиться. Пусть читает на моем лице знаки, ведомые лишь женскому сердцу. Я молчал, отгоняя прочь грусть.
– Все будет хорошо, Кай.
Вот так просто. Герда нашла мою ладонь и мягко сжала. Я посмотрел на нее. Долго. И искал в ее глазах что-то. И, слава Богу, не нашел. Ни капли жалости. И тогда я понял: пока она верит, что я смогу, я смогу. Теперь от моих решений и действий напрямую зависит и ее жизнь. Сможем ли мы быть вместе, пока смерть не разлучит нас? Ответа на этот вопрос не знает никто. Но каждый надеется... Одно я знаю точно: никогда не подведу ее и всегда буду оберегать. За ее смелость. За поддержку. И за эту любовь. Потому что только такое сильное чувство может толкнуть другого человека на безумства ради другого. Прав был Гоу, Герда, она редкая женщина...
Не хотелось говорить. И Герда удивительно точно почувствовала мое настроение. Она просто положила голову мне на плечо, и через некоторое время мы оба уснули. Но где-то на границе сна и яви я все еще боролся со своими демонами, но сколько бы их ни было, одно было ясно: не сдамся. Буду жить каждой минутой. Наслаждаться и ценить. И я верну себе себя, чего бы мне это ни стоило.
Проснулись мы почти одновременно. Отдохнувшие и какие-то обновленные. Чувствовал я себя прекрасно. Почти ничего не болело. Только немного затекло плечо, на котором лежала золотистая головка Герды. Вскоре пришел доктор Макс и своей возней и замечаниями невероятно поднял нам обоим настроение. Он все же был слишком серьезен. Видать, кэп или Гоу уж очень заразили его «важностью моей персоны» – подумал я, о чем не преминул шепнуть Герде. Мы тихо посмеивалось над доком, что от него явно не ускользнуло, отчего он стал еще серьезнее. Но нас оправдывало то, что наше веселье было вызвано скорее исключительно хорошим настроением. А для меня: каким-то внутренним освобождением. Пусть и не полным. Но это был ощутимый шаг из бездны.
Уходя, Макс строго-настрого запретил физические нагрузки. Само собой, было более чем очевидно, о чем речь. Я лишь усмехнулся. Герда же залилась румянцем.
Как только за доктором закрылась дверь, я мигом потянул Герду обратно к себе на кровать.
– Так хочется знать, что ты знаешь о запрещенных физических нагрузках, милая женушка...
– Отчего же тебе так нравится дразнить меня?
– Это ты меня дразнишь...
– Я?
Герда притворно надувает губки.
– Естественно. От одной мысли о тебе мне грезятся страшные физические нагрузки... Просто невыносимые...
Я притворно прикрываю глаза рукой, корчась в невыносимых муках. Герда фыркает и велит прекратить смеяться. На что я могу только делать искренние попытки прекратить, лаская рукой ее бедро.
Она хмыкает и, на секунду задумавшись над чем-то, отвечает:
– Если ты считаешь, что я тебя дразню... – Она приподнимается. – Ошибаешься. Ты еще не знаешь, КАК я умею дразниться. – Я, вследствие своей физической ограниченности, не успеваю удержать ее. На что, впрочем, видимо, и был расчет. Герда грациозно обходит кровать и становится рядом со мной. Потом подумав, ищет что-то взглядом. Слежу за ней недоуменно и заинтриговано. Она, наконец, находит то, что искала: телефон. Интересно. Герда возвращается к кровати. Легонько водит пальчиком по стеклу гаджета. И вот из динамика льется мелодия. Она знакома любому слушателю радио, тому, кто пережил выход в свет 50-ти оттенков серого. Все интереснее. Лишь слегка приподнимаю бровь, ожидая продолжения и предвкушая. От одной мысли становится жарко. А она сначала просто легко двигается в такт мелодии. Только движение рук и бедер. Всего тела, которое, поддерживая музыку, рвется к тому, что желает больше всего на свете. Меня. Да. Она умеет дразнить. Я уже хочу ее до боли. Хочу обнять сзади, отвести в сторону волосы, укусить, точно дикое животное, за шею, ощутив вкус ее кожи и запах желания. Рывком содрать с нее платье и провести руками по всему телу: от губ до самых бедер, которые так нагло манят меня в танце. Хочу ладонями просто ощущать все ее тело. Знать, что она хочет меня не меньше... Но все, что пока могу: лишь смотреть и представлять. И ждать, жадно вбирая глазами то, чего не могу коснуться руками. А она делает ровно то, что хочется делать мне самому. Откидывает волосы, обнажая шею, и позволяя им струиться по плечу. Легкий наклон головы, который демонстрирует мне те самые возделанные хрупкие позвонки. Ее ладони летают по телу, касаясь всего того, чего желаю коснуться сам. Она не срывает платье. Нет. Медленно спускает с плеч, груди, талии, пока оно не падает к ногам. Дразнит меня. Дает возможность любоваться, но не касаться.
Пытаюсь что-то хрипло сказать, но Герда грозит мне пальчиком. В ней тоже открылось что-то новое. Еще, возможно, неосознанное. Но дико свободное и сексуальное. Я невольно опускаю поднятую руку, которой, сам не знаю, хотел ли притянуться ее или просто коснуться.
Герда слегка отходит назад, переступив через платье, все также двигаясь в такт музыке. И тихо, одними губами спрашивает:
– Так?
А сама медленно проводит рукой от шеи до предплечья, потом пробегает палицами к груди и обводит полушарие ладонью.
Это вызывает во мне вихри эмоций: от элементарного и такого ощутимого возбуждения до безграничного восхищениях и наслаждения от тонкой пытки созерцания.
– Да.
Она, понимающе улыбнувшись, повторят движение другой рукой, отчего моя ладонь сжимается, желая смять далеко не простынь между пальцев. Герда ухмыляется, продолжался танец, поворачивается спиной, затем снова ко мне лицом. И, не прекращая вилять своими восхитительными бедрами, обеими руками обхватывает свои груди, слегка сжав.
Мне кажется, я падаю в пропасть. Мне нельзя шевелиться. Это ее танец. Но я до безумия хочу коснуться ее сам. Или чтобы она уже наконец коснулась меня... Этими же руками или затвердевшими сосками...
А маленькая бесстыдница продолжает, зная, что мучает меня и упиваясь властью и возбуждением. Она гладит свои живот, бедра. Чуть наклоняется вперед и ведет ребром ладони по одной ножке, чуть поставленной на носок. Все выше и выше. Ровно до невыносимо желанного треугольника бедер. Там ее рука застывает. Потом она, решив не убивать меня сразу, постоят этот трюк со второй ножкой.
– Я сдаюсь, Герда, – шиплю, поднимаясь с кровати, – или иди сюда сама, либо ...
Я задумываюсь, решая, как лучше и наименее безболезненно нам расположится. Стол.
Герда же, в ожидании моего решения, продолжает медленно покачивается в такт мелодии, не продолжая дразнить меня, но и не подчиняясь.
– На стол, Герда, и я не шучу.
Она улыбается, проходит мимо меня, почти касаясь:
– Как скажешь, муженек...
Она присаживается на край стола, а я, в секунду оказавшись рядом, рывком подсаживаю ее чуть выше и развожу бедра:
– Этот раунд за тобой, малыш.

И раунд действительно остаться за ней, не смотря на то, что я буквально вдоль и поперёк исследовал желанное тело. Мял, трогал, ласкал языком, заставив Герду раскинуться на довольно широком письменном столе капита Дрейка. Я дарил ей наслаждения, еле сдерживая себя. Ласкал языком, губами, пальцами... Желая, где-то на подсознательном мужском уровне взлетевшего тестостерона, взять верх и заставить её молить о пощаде. Но Герда вновь удивила меня, не думая останавливать. Абсолютно обнаженая, в противовес мне, буквально распятая на длинной, маслянисто поблескивающей полированной крышке стола, она ловила каждую ласку. Оценивала и требовала новую. Герда не останавливала меня, лишь всем телом говорила "да" каждому моему самому нескромному прикосновению. Изгибалась на встречу губам, заставляя до бесконечности упиваться грудью, позволяла моим пальцам абсолютно беззастенчиво ласкать её ягодицы, лишь слегка, наверное, изумившись по началу, раздвигала шире бедра, чуть подавшись вперёд и поощряя мой язык проникать все глубже, а затем крепко обхватила ногами, вбирая до конца, уносясь вверх, и даря мне такую желанную разрядку.

Это было бесконечно восхитительно. Я ни разу не ошибся, утверждая её восхитительную сексуальность. Чтобы Герда не воображала себе и как бы скромно не жила в вопросах жарких соитий до встречи со мной, чувственность вибрировала в ней точно натянутая тетива. И, похоже, нужен был лишь умелый и желаемый лучник, готовый пустить стрелу. Я был счастлив. Просто от того, как все было. Если бы не моё физическое состояние и этот чересчур возбуждающий танец, не знаю, когда смог бы остановится и прекратить эту сексуальную игру. Мы и так почти дошли до исступления и, похоже, пару раз своими криками известили соседей о происходящем. Я был счастлив. Потому что между любовниками должны быть только разумные ограничения. Все остальное возможно и допустимо. Сегодня мне ясно дали понять, что мои фантазии могут простираться очень далеко и быть реализованными.
А Герда, утомлённая и пресыщенная, возможно, до конца не верящая сама себе, мягко скользнула ко мне в кровать после душа. Спросила в сотый раз в порядке ли я. Получив все тот же утвердительный ответ (хотя, надо сказать, все было не до конца в порядке – очень хотелось начать новый раунд... Но ... Но ... Судьба злодейка), устроилась удобнее.
– Знаешь, сегодня было космически жарко, – я ухмыляюсь, перебирая пальцами её волосы, – мне безумно понравилось и безумно хочется повторить...
– Дааа, – полусонно соглашается Герда, – необычно... И весьма приятно...
Хмыкаю в ответ, пряча усмешку:
– Я бы подобрал более Горячие эпитеты, чем "весьма приятно"...
– Мне все понравилось, – серьёзно продолжает Герда, пропустив мимо ушей мои подколы. – я люблю, когда ты касаешься меня...
– Черт, Герда!
Приподнимаюсь, нависая над ней:
– Ты снова дразнишь меня!
Ей, богу, сейчас задам ей трепку.
– Вовсе нет, – все также серьёзно отвечает она, – это чистая правда, и нечего так на меня смотреть! Ты обещал, что сегодня будешь спать сном младенца! Кай, это не шутки!
– Конечно, – уныло заключаю я, валясь обратно на подушки, – кому нужен муж калека!
– Дурачок ты, а не калека, – смеётся Герда, целует меня в губы и снова устраивается рядом, – смотри, уйду спать к себе в каюту!
– Угу, угу... Что то ты рано начала качать права, жёнушка..., – бурчу обиженно, понимая, что она, безусловно права, и не стоит играть с огнём и собственным здоровьем.
– Скажи спасибо, что не требую подписать брачный договор!
– Миссис Рихтер богатая Леди? – шепчу я в полудреме.
– А то ты не знал! – хихикает Герда в ответ.
– Я женился на тебе только ради Божественного тела и рта...
Герда легонько щипает меня за ногу:
– Бесстыдник!
– Заметь, я терпел до свадьбы!
– Её не было!
– Пожалуй, это можно легко устроить, как только обживемся на новом месте и в новой жизни...
Герда молчит. И я понимаю, что невольно ступил на тонкий лёд. Для Герды брак не шутки. Я же знаю её воспитание, видел глаза во время свадьбы Марио и Марии.
– Ладно, пора спать, поживём – увидим, – наконец тихим шёпотом откликается Герда и гладит меня по бедру.
– И то верно, нечего бежать впереди паровоза...
И незачем Герде пока знать, что её нынешний муж достаточно неприлично богат...


Утро, полное золотистого света и соленого бриза, встречает нас визитом Макса, который удовлетворено констатирует значительные улучшения в моем состоянии. Далее следует приглашение от кэпа позавтракать на палубе, на что даётся снисходительное «да» от доктора и от Герды. Одевшись, мы выходим из каюты и поднимаемся наверх. Дышится привольно. Корабль стал на волну и легко скользит по водной глади. Погода благоволит. Палуба сияет чистотой. Члены команды занят каждый своим делом и практически не попадаются на глаза. Поэтому создаётся все то же сюрреалистическое впечатление, будто мы всего лишь вышли на яхте в бухте Энска. Гоню от себя эти жгучие мысли, и, приобняв Герду, медленно поднимаюсь на верхнюю палубу. Там накрыт стол, вокруг которого стоят деревянные раскладные стулья. Ветер треплет края белоснежной скатерти, а солнечные блики пляшут в стальном отражении начинённых до блеска столовых приборов. Сразу ощущаю аромат свежесваренного кофе и ещё горячего хлеба, сложённого в корзину и ласково укрытого льняной салфеткой лавандового цвета. Замечаю, что весь белоснежный сервиз по кайме украшен росписью нежно фиолетового цвета. Да, капитан у нас эстет, как я посмотрю. Джек и Вася уже ждут нас. Поначалу, видя их улыбки при встрече с нами, я решаю, что все разногласия между ними улажены. Однако это мимолетное видение тает, потому что я ловлю стылый холодок во взгляде Васи и напускную весёлость капитана. Как я понял из рассказа Герды, все началась вовсе не на корабле, а гораздо раньше. Об этом я не знал, хотя бы по причине того, что находился в Гонконге, а до этого мы оба были в Риме. Поэтому давно не виделись с друзьями. Однако Василиса само собой была на связи со своей лучшей подругой. Да и прибывая в заточении на «Танцующей деве» у девушек было достаточно времени, чтобы обсудить все и вся и поделится последними новостями. Герда также была предельно холодна с кепом, зато мила и приветлива с Васей и мной, конечно же. Не сговариваясь, мы с Джеком всячески пытались разрядить обстановку, как ни крути, а светские беседы часть нашей повседневной жизни. Поначалу удавалось с трудом, поскольку девушки заняли глухую оборону, намерено игнорируя Джека. Однако и мы с ним не лыком шиты, и мало по малу напряжение за столом спало. Хотя, конечно же, это не означало, что все проблемы решены. Но это было дело капитана, и лезть в него и выступать третейским судьей я не собирался. Впрочем, сегодня утром ясно дал понять Герде, что никакие подстреленные юнги не станут между мной и Джеком. Пусть это и не самый достойный поступок. Герда была жутко недовольна, однако не смогла ничего противопоставить тому, что благодаря капитану я жив. Но и все же. Джек заварил кашу – ему и расхлёбывать. Тем более, с Васей.
Когда завтрак был окончен, Джек милостиво позволил девушкам позагорать. Но только тут, на верхней палубе, подальше от любопытных глаз.
– Им нужно немного отдыха, – прокомментировал я разрешение капитана.
Джек насупился:
– Имследовало бы понимать, что это опасно.
Он сделал неопределенный жест рукой, подразумевая, по всей видимости, далеко не принятие солнечных ванн на палубе.
– Эта команда – сплошные отбросы общества. Любая ошибка ставит под сомнение силу и слово капитана... Да и вообще, женщина на корабле сам знаешь...
– Мне можешь не объяснять. Конечно, я безмерно рад видеть Герду... Но ведь неизвестно, как все могло обернуться... Это был абсолютно безрассудный риск. Мягко говоря.
– Не могу не согласиться.
– И все-таки, не считаешь, что следовало быть с ними…не обязательно девушкам знать обо всех перипетиях жизни команды? – осторожно интересуюсь я, аккуратно подбирая слова.
– Ааа..., – тянет кеп, – тебя уже известили о моих зверствах?
– У нас было время, чтобы поговорить.
– Оно и видно. Не зря Макс буквально писает кипятком и просит меня воздействовать на моего гипер активного друга, – ухмыляется кеп.
Некоторое время мы молчим, одарив друг друга понимающими взглядами, каждый думает о своём. Я о Герде. О том, как все сложилось. Неимоверно удачно для меня. Мысли Джека загадка для меня, но я не хочу в них вникать. Есть вещи, о которых можно думать только самому.
– Кстати, мне очень нужно добраться до Австралии, – наконец вступаю в разговор, затрагивая ту тему, которая не дает мне покоя в последние дни. За исключением Герды, конечно же.
– Кстати, я в курсе.
Не стоило даже уточнять, что господин Гоу позаботился обо всем.
Во всяком случае, и о том, чтобы поставить моего перевозчика в известность о моих планах передвижения.
– И что скажешь?
– Пока не знаю. Если получится – высажу вас на Бали, – капитан делает неопределенный жест рукой. – Позагораете и двинете дальше на круизном лайнере.
Я лишь удивлённо приподнимаю бровь, не требуя, но страстно желая, разъяснений.
– Это план Гоу. Велел мне связаться с одним надёжным – Джек делает на этом слове акцент, – надёжным человеком, будто у него, мать твою, есть другие... Как видишь, старик крепко взял меня в оборот.
Я только хмыкаю в ответ: таков Гоу с его восточной мудростью и рассудительностью. И таков Дрейк, не желающий подчинятся чужим указаниям, но понимающий, когда это сделать стоит.
– Так вот, – продолжает кэп, – этот надёжный человек сообщит, есть ли опасность и стоит ли швартоваться. Далее, если все пойдёт по плану, вы отплывёте на лайнере Golden princess, хоть это и не порт посадки пассажиров, но Гоу, вернее, этот человек все решит. Однако, если твое состояние не улучшится, велено действовать по иному плану и не подвергать риску твою задницу.
– Мда..., – только и остаётся сказать мне. Гоу – это человек, который все доводит до конца. И, похоже, намерен следить за моей судьбой и дальше. Даже не стану интересоваться «иным планом». Ясно, что все решено, и повлиять на это решение я, во всяком случае, сейчас, не в силах. Да и не имею такого желания.
– В общем, ты родился под счастливой звездой. Если б не этот мужик, все бы провернуть было б ой как сложно..., – продолжает капитан, глядя на игру волн за бортом.
– Да. Я теперь перед ним в неоплатном долгу.
– Он предполагал такой ответ, и велел сказать, что отдаёт свой долг. Причём, уточнил, что это долг любого отца присматривать за детьми.
Я с удивлением смотрю на Джека.
– И не смотри на меня так! Это я хотел спросить: ты что – незаконнорождённый китаец?!
Смеюсь в ответ и вкратце объясняю другу историю Гоу. По сути, историю моей семьи и меня нынешнего.
– Ничего себе, – присвистнув, говорит кэп после моих объяснений, – вот уж не знаешь, как все может повернутся... Теперь буду чаще спасать людей...
– Уж прости, что лезу не в своё дело, но пока тебе надо решить, как жить в ладу с Гердой и Васей... Ну уж очень ты их напугал...
– Вот и не лезь.
Я вижу, что Джек мучается произошедшим и, возможно, не меньше девушек поражён тем, как все сложилось и какой эффект произвело. Однако понимаю, что никакие мои советы не помогут. Да и не нужны они.
– Ладно, тогда пойду узнаю, как там наши красотки поживают.
На самом деле, мне жутко тяжело долго стоять. Джек кивнув, говорит, что присоединится чуть позже. А я бреду к лежакам, пытаясь не сильно хромать и побороть волны усталости в голове. Иду медленно и очень тихо. Не специально. Лишь для того, чтобы со стороны не выглядеть таким уж немощными жалким. Чтобы никто не распознал сдавленную боль и слабость. Ветер крепчает. Небо на горизонте медленно наливаемся свинцом, потягиваясь сизой дымкой. Сегодня снова будем гроза. Такие перепады и резкие жгучие ливни очень свойственны этим водам, пропитанным тяжёлой влагой и раскалённым солнцем. Подхожу сзади к изголовью лежаков и ловлю принесённый ветром шёпот. Лишь отголосок.
– Ты сказала Каю?
В эту секунду я встаю позади Герды и ловлю её испуганный взгляд. Вася охает. От неожиданности. А, возможно, от того, что я стал свидетелем их разговора.
– Что ты хотела мне сказать, милая? – интересуюсь, лениво улыбаясь. Хотя и понимаю, где-то, как говорят, задним умом, что эта улыбка тут лишняя. Совсем.

...

Герда Сполетто: 21.03.17 02:25

На борту «Танцующей Девы»
 
 
I give you everything I am and
Everything I want to be
I put it in your hands
 
Уютно устраиваюсь рядом с тобой и начинаю рассказ. Сейчас-то я хорошо понимала, что сорвалась, не думая, не соображая, да еще и Васю подбила на эту авантюру, что вместо помощи от нас одни неприятности – как спрятать двух девиц, н6о тогда я не могла просто сидеть и ждать. Хотелось быть рядом, помочь. Конечно, я плохо представляла себе, какая от меня может быть помощь, но вдруг. И теперь, рассказывая, я не то что оправдывалась, просто пыталась донести до тебя сои мысли и состояния, надеясь, что поймешь, что это не было бравадой или желанием покрасоваться, просто иначе я не могла.
– Я понимаю, что ты, наверняка, считаешь это глупостью и может даже блажью… но я не могла по-другому… Потом, я, конечно, думала, и понимала, что все может кончится очень плохо…Особенно, после того, что устроил кэп… – наконец мое повествование достигло кульминации, но, начав говорить, я вдруг замолчала в нерешительности. А стоит ли тебе говорить, что устроил Джек? Поймешь ли наши переживания или оправдаешь его? Я не могу. Даже то, что он спас тебя, не может перевесить тот ужас, что мы испытали на палубе.
– И что же учудил наш капитан? – спрашиваешь весело. И я еще некоторое время молчу, не зная, как сказать.
– Понимаешь, он… – закрываю глаза и беру тебя за руку, так легче, – он… чуть не убил человека, – снова замолкаю, молчишь и ты, и я не вижу твоих глаз, но так мне проще рассказать все. – Этот выстрел, это было… страшно. Он… он никогда  таким не был, понимаешь? Таким… жестоким. Не знаю, что на него нашло, Кай… И … не знаю, чему и кому верить… Я боюсь его… – на глаза наворачиваются непрошенные слезы, но я только крепче сжимаю твою руку.
– Малыш, – притягиваешь меня ближе к себе и начинаешь уговаривать меня, что Дрейк не так плох – ведь он спас тебя. – Да я и сама это понимаю, но то, что произошло на палубе, не могу забыть.
Ты замолкаешь, видимо, обдумывая, что сказать. Потом произносишь фразу, после которой мне становится страшно и больно – за тебя. Что там произошло такого, что ты – человек, которого я знаю, люблю, которому верю, говорит такие вещи? Что они с тобой сделали???
– Послушай, ни я, ни он не ангелы. А сейчас так и подавно ты находишься рядом с преступником, Герда. Знаешь, теперь я понял: нельзя быть уверенным ни в чем. Нет только черного и белого. Теперь я абсолютно точно знаю: жизнь это нечто серое и размытое, – ты говоришь каким-то отрешенным холодным голосом, внешне спокойно, и я закрываю руками лицо, чтобы не закричать, не начать тормошить тебя с просьбой прекратить эту пытку. – Я не оправдываю Джека. Однако и не берусь судить. Он фактически спас мне жизнь, Герда. – продолжаешь говорить, но мне все больше хочется крикнуть «нет». Нет, нельзя это сравнивать, ты не поступил бы так, я знаю. Что бы ни совершил тот парень, у Джека не было права его казнить, а это была именно казнь, показная! Сейчас я уже немного успокоилась, но тогда мне казалось, еще немного, и он выстрелит в нас.
– Разве ты сама не совершала ошибок? – твой вопрос вырывает из мыслей и возвращает к действительности, к моим собственным «скелетам». Секунду думаю, что стоит сказать, но снова прячу голову в песок и лишь молча киваю. Момент опять упущен. Ну что же ты. Герда!
Не знаю, как ты истолковал мое молчание, вероятно, подумал, что я в шоке и боюсь кэпа, потому что начал уговаривать, что не дашь меня ему в обиду, что скоро Австралия…
Отрываю руки от лица и удивленно смотрю на тебя. Какая Австралия? А дом, Энск, бабушка?
– Прости, но теперь тебе придется ехать со мной…
Это было слишком неожиданно, поэтому я сначала не нашлась, что ответить. Слишком все оказалось запутанным и слишком многого, судя по твоим предыдущим словам, я не знала. Я просто теряюсь и выдаю вслух то, о чем подумала в первую очередь.
– Господи, Кай… А как же Ба? Как… И что теперь будет? Как мы… нам нельзя в Энск? Мы не вернемся? – звучит, наверное странно, и похоже, это не то, что ты хотел услышать, но мне страшно, и я не могу не озвучить свои страхи, не в силах промолчать о них.
Обещаешь решить, придумать, я киваю, пытаясь для себя осмыслить – что дальше. Однозначно одно – я хочу быть с тобой, но так далеко от родных? Что же я наделала, рванув за тобой, не думая ни о чем? Да, порой наши поступки ведут за собой кучу последствий не только для нас самих, но и для других – особенно для близких. Бабушка даже не знает, где я, и теперь, когда я не я, когда нет больше Герды и Кая… Как же все запуталось…
Хмурю лоб, пытаясь решить эту задачу с таким огромным количестволм неизвестных, и сначала даже не понимаю, о чем ты говоришь:
– Послушай. Все это… Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть тебя в Энск. Обещаю тебе. Однако не сейчас. Понимаешь, это опасно. Я пока не знаю, какая игра и ради чего ведется за моей спиной, но …Все будет хорошо. Я клянусь, ты ни в чем не будешь нуждаться… Ты… Я верну тебе спокойную жизнь в Энске…
Что? В Энске? Мне? Одной? Зачем? Ничего не понимаю… Ведь ты же сказал – я с тобой???
Видимо, я молчала слишком долго, и ты решил… Нет, я не хочу одна. Даже если в Энск домой…
Мотаю головой и схватив тебя за руку, говорю негромко, потому что все еще боюсь, только теперь – что откажешь
– Кай… ты все не так понял…Я не вернусь в Энск без тебя… 
Сжимаешь в ответ мои пальцы, не говоря ни слова, но слова тут и не нужны…
Тихо вздыхаю, на миг отворачивая лицо, потому что чувствую, что сейчас заплачу.
Но все же удается справиться и не дать волю слезам… Успокоившись, облекаю  в слова все мысли, что так терзали меня, объясняя страхи и панику, и успокаиваюсь совсем от твоего спокойного голоса.
Говоримо бабушке, о будущем, рассказываешь о Гоу и о том, что с тобой произошло. Чувствую, что говоришь не все, но так, наверное, даже лучше, все когда-нибудь само собой прояснится. И главное не в этом, Главное – и это я вдруг почувствовала точно – ты рад, что я здесь, я нужна тебе, и это наполнило сердце радостью. Ты доверяешь мне и не ошибешься в этом. Не знаю как, но я очень хочу помочь тебе, поддержать, быть рядом. Я верю тебе, и что бы ни случилось, я – с тобой. Хочется высказать это вслух, но не могу подобрать нужных слов, кажется – все не то и не так, или слишком просто или слишком вычурно.
Потому молчу. Молчишь и ты, прикрыв глаза.
А я смотрю на тебя, просто смотрю, не в силах оторвать взгляд. Ты изменился. Не знаю, может быть только для меня, но, кажется, что взгляд стал более каким-то открытым, или просто момент такой?
Еще на секунду задумываюсь и вдруг произношу откуда-то из глубины души:
– Все будет хорошо, Кай, – осторожно беру твою руку и сжимаю ее, и больше не надо слов, все и так понятно…
Потом долго молча смотреть друг на друга – Как это хорошо, когда можно вместе молчать – задремать у тебя на плече и проснуться от того, что в комнате снова доктор.
И он опять не очень доволен нами, требует, чтобы ты не перенапрягался.
– Никаких физических нагрузок вашему мужу. Вы слышите, миссис Рихтер, никаких! – киваю, пряча улыбку, потому что вижу, как улыбаешься ты, и не могу удержаться. С одной стороны, я прекрасно понимаю, на что намекает доктор, и мне немного неловко (чувствую, как лицо заливает предательская краска), с другой – ты так ехидно улыбаешься. Что страшно хочется тебя подразнить, вот только доктор уйдет. Пока точно не решила, что сделаю, но ты непременно поплатишься за эти усмешки и подначки.
 
Got me looking so crazy right now, your love's
Got me looking so crazy right now
Got me looking so crazy right now, your touch
Got me looking so crazy right now
Hoping you'll save me right now, your kiss
Got me hoping you'll save me right now
Looking so crazy in love,
Got me looking, got me looking so crazy in love.
 
Сначала я пытаюсь выяснить – отчего ты дразнишься, то есть делаю вид, что обижаюсь и все такое – номер не проходит, вернее, проходит, но не очень, потому что ты тут же переводишь стрелки: оказывается, это я тебя дразню. Ах, так? ну, погоди же, ты еще не знаешь, как я умею дразниться. Пока я обдумываю, какой вариант выбрать, говоришь о страшных физических нагрузках, которые грезятся тебе при виде меня. Да-да, я понимаю, и да, я придумала.
– Если ты считаешь, что я тебя дразню... – приподнимаюсь с кровати и отступаю на шаг, ловко увернувшись от твоих рук. – Ошибаешься. Ты еще не знаешь, КАК я умею дразниться, – улыбаюсь, облизываю губу и отступаю еще, озираясь в поисках телефона. Ну вот же он, на столе, ну конечно. Быстро вожу пальцем по экрану в поисках нужного трека. Сначала хотела другой, но неожиданно палец остановился на саунде оттенков. Единственное, что мне понравилось в этом фильме – музыка, и как это не нелепо, именно она сейчас созвучна моему настроению.
You got me looking so crazy, my baby,
I'm not myself lately, I'm foolish, I don't do this
Да, да. Именно так, я сошла с ума. И мое безумие имеет имя – твое имя. Мелодия наполняет каюту, и я начинаю медленно двигаться, словно просто танцую, слегка покачивая бедрами, обнимая себя руками, легонько проводя ладонями сверху вниз. При этом стараюсь поймать твой взгляд. Мне надо – видеть, и я хочу, чтобы видел ты. Видел то, что я хочу сказать, видел, понимал, чувствовал, как чувствую я сейчас. Как я хочу тебя… Того, что происходило этой ночью, безумно мало, потому что… да в конце концов, хватит думать и пытаться найти себе оправдания…
Музыка звучит, я танцую, и тут же накрывает волна воспоминаний. Так уже было однажды, только… совсем иначе. Словно в другой жизни. И я тогда была другая, и ты смотрел на меня совсем не так, как сейчас, когда я плавлюсь под твоим взглядом.
I've been playing myself, baby, I don't care,
You got me sprung and I don't care who sees,
'Cuz, baby, you got me, you got me…
Не торопясь, медленно, очень медленно я поворачиваюсь в такт, слегка приподнимая подол платья. Ткань ползет вверх, чуть оголяя бедро, и снова опускается. А я продолжаю движения под музыку. Чуть покачиваю бедрами, уже двумя руками поднимая платье – слегка, так, что обнажаются только ноги, остальное пока скрыто тканью, которую я вновь отпускаю, и подол струится, опадая вниз. Поворот, быстрый взгляд из-под ресниц, пальцы, сжимающие ткань платья и поднимающие ее вверх. Чуть выше, чем в прошлый раз, и снова – вниз. И резкий поворот под музыку. Поднимаю руки вверх, собирая волосы, скручиваю их в узел, обнажая шею, и снова распуская, позволяю им струиться легкой волной по плечам и спине. Я слушаю музыку, но прекрасно чувствую твой взгляд и повисшее в комнате напряжение. Оно не тяготит, обволакивает, позволяя мне делать то, что хочу. Чувствую себя раскрепощенной и желанной, делаю резкий поворот под музыку и смотрю на тебя. Глаза в глаза. Темные, глубокие. Ныряю в них как в омут, только не страшный и ледяной, а ласковый и теплый, горячий, обжигающий… Платье опять ползет вверх по ногам. Выше… выше… выше… открывая сантиметр за сантиметром, и… резко падает вниз… Покачивая бедрами, обнимаю себя руками, провожу по печам, груди, изгибаюсь, поворачиваюсь боком, спиной… Сверху вниз по платью. Спуская его с плеч и словно скатывая, как чулок… Вот оно уже лежит у моих ног, только переступить. А музыка все звучит
I look and stare so deep in your eyes,
I touch on you more and more every time,
Call your name two, three times in a row.
I still don't understand,
Just how your love can do what no one else can.
Твои прикосновения, я ощущаю их. И эти слова песни, это я говорю тебе, а ты – отвечаешь… пусть не словом – взглядом…
Поворачиваюсь к тебе лицом и слегка прикрываю грудь руками. Нет, мне не страшно и я не стесняюсь, я… хочу. Хочу, чтобы так прикасались ко мне твои руки, да, вот именно так обхватывали мою грудь и гладили ее.
– Так? – слетает с моих губ и твои складываются в ответном «да», тихом и хриплом.
Легонько ласкаю одну грудь, вторую… Кажется, я слышу, как ты скрипишь зубами, да и сама еле стою на ногах, но я хочу… продолжить.
Got me looking so crazy right now, your love's
Got me looking so crazy right now
Got me looking so crazy right now, your touch
Got me looking so crazy right now
Поворачиваюсь спиной к тебе, слегка покачивая бедрами. Потом снова – лицом. Руки обнимают грудь, спускаются ниже, поглаживают живот и бедра. Я прикусываю губу и слегка прикрываю глаза, потому что смотреть на тебя, видеть твое желание – пытка. Я сейчас как костер, к которому твой взгляд подносит спичку. Я уже горю, и тем не менее продолжаю дразнить – тебя и себя одновременно…
Hoping you'll save me right now, your kiss
Got me hoping you'll save me right now
Looking so crazy in love,
Желание просто вибрирует в воздухе, он стал таким плотным и вязким, и хочется сделать шаг навстречу и прижаться к тебе, выгнуться под твоими руками, но кто-то упрямый внутри меня продолжает дразнить…
Руки вдоль тела, по животу по бедрам, которые все еще покачиваются в такт музыке. Чуть согнуть ноги в коленях, развести бедра (неужели это я так веду себя, – вспыхивает мысль и тут же гаснет – для мыслей просто нет сил), провести ребром ладони по внутренней стороне ноги снизу вверх и обратно…
Got me looking, got me looking so crazy in love.
Got me looking so crazy right now, your love's
Got me looking so crazy right now
Got me looking so crazy right now, your touch…
Сверкнуть глазами и снова попустить ресницы, потому что взгляд не выдержать… И опять рукой по ноге – другой… Скажи что-нибудь, сделай шаг навстречу, прерви меня, я больше не могу…
– Я сдаюсь, Герда, – хрипло, сквозь стиснутые зубы, – или иди сюда сама, либо ...
Что, Герда, доигралась? – смеется внутренний голос, но мне нравится такая игра… Продолжаю из последних сил покачиваться в такт мелодии
Got me hoping you'll save me right now, your kiss
Got me hoping you'll save me right now
Looking so crazy in love…
Got me looking, got me looking so crazy in love…
Звучат последние аккорды, и с ними сливается твой приказ:
– На стол, Герда, и я не шучу…
Этому голосу невозможно не подчиниться, да я и не желаю перечить, но так хочется одержать верх, потому обхожу тебя и как можно спокойнее произношу:
– Как скажешь, муженек, – за спиной стол, на который я хочу присесть максимально медленно – не даешь. Ни секунды промедления…
– Этот раунд за тобой, малыш, – последнее, что слышу и воспринимаю, прежде чем раствориться в поцелуе. Смотрю на тебя совершенно затуманенными глазами и ловлю такой же взгляд… руки и губы везде – прикасаются, ласкают, сминают, трогают, абсолютно точно зная, где сильнее, где тише. Как искусный музыкант и его инструмент, и такая волшебная мелодия, звучащая где-то внутри меня… В какой-то момент ощущение мимолетной неловкости от слишком откровенной ласки и вдруг понимание того, что именно это мне и надо, именно этого я и хотела, и только ты можешь дать желаемое… Выгибаюсь навстречу, полностью раскрываясь – тебе, к тебе и с тобой…
… Долгожданное ощущение наполненности и общее дыхание, и удивительное состояние полного единения, когда подаешься бедрами навстречу, и я улетаю куда-то высоко, выкрикивая твое имя… Хорошо, что в этот момент музыка играет особенно громко, и никому не придет в голову спросить, почему миссис Рихтер называла своего мужа «Кай», а не «Александр»…
 
Герда, ты определенно сошла с ума, – улыбаюсь, подставляя лицо под струи воды в душе. Потом придирчиво рассматриваю свое отражение в зеркале, вытираясь. Нет, это точно сумасшествие, но как же оно мне нравится… Я сама стала какая-то другая что ли или, может быть, всегда была такой, просто не знала об этом…
Продолжая вытирать волосы, улыбаюсь. Как же хорошо… Как же замечательно все это было – и твои откровенные ласки (при воспоминании о которых невольно краснею), и прикосновения и то, как ты удивительно чувствуешь и понимаешь, где поцеловать, погладить, даже прикусить, чтобы сделать мне приятное… Зажмуриваюсь и мотаю головой, чтобы прийти в себя, иначе в душ придется идти снова, но как же я хочу тоже научиться чувствовать и понимать твое тело, чтобы тебе было хорошо со мной…
 
Выхожу, ласково улыбаясь, и укладываюсь рядом с тобой, утыкаясь носом в плечо, осторожно-осторожно, чтобы не причинить тебе боль.
– Кай, ты в порядке? – тихим шепотом.
– В полном, – обнимая и притягивая ближе к себе. – Знаешь, сегодня было космически жарко, – чувствую, как твои губы растягиваются в улыбке, хоть и не вижу ее, – мне безумно понравилось и безумно хочется повторить...
– Дааа, необычно... И весьма приятно... – старательно пряча лицо, чтобы ты не вдел,  как я краснею, потому что все-таки для меня все это ново и … необычно …и неловко, и так вот прямо говорить об этом я совершенно не готова.
– Я бы подобрал более горячие эпитеты, чем "весьма приятно"... – ты что, обиделся? Но мне в самом деле было хорошо, удивительно хорошо, прекрасно, волшебно, потрясающе, но как сказать тебе это, и вообще, надо ли говорить?
– Мне все понравилось, я люблю, когда ты касаешься меня... – ну вот, я сказала – в этот момент почему-то четко представилось признание Флер Форсайт.
– Черт, Герда! – что опять не так? – Смотрю в недоумении, резко отпрянув и повернувшись на спину.
– Ты снова дразнишь меня! – приподнимаясь на локте, нависаешь сверху.
Ну вот, я снова что-то не так сказала!
– Вовсе нет, это чистая правда, и нечего так на меня смотреть! Мне было очень, очень хорошо, честно, но сейчас… тебе надо отдохнуть. Ты обещал, что сегодня будешь спать сном младенца! Кай, это не шутки!
– Конечно, кому нужен муж калека! – откидываешься на подушку.
Ой, ну что за несносный мальчишка! И это я его дразню???
– Дурачок ты, а не калека, – смеясь, целую и устраиваюсь рядом, – смотри, уйду спать к себе в каюту!
– Угу, угу... Что-то ты рано начала качать права, женушка... – ты в самом деле обиделся и только подначиваешь меня?
– Скажи спасибо, что не требую подписать брачный договор! – продолжаю шутить, чтобы перевести разговор.
– Мария Рихтер – богатая леди? – шепотом, прикрыв глаза.
– А то ты не знал! – откровенно смеюсь, подыгрывая, хотя на самом деле мне немного страшно от неизвестности нашего будущего, но я не хочу, чтобы ты видел мой страх.
– Я женился на тебе только ради божественного тела и рта... – вот стукнуть бы тебя чем-нибудь, но нельзя.
– Бесстыдник! – пытаюсь слегка ущипнуть за бедро, только получается плохо – сплошные мышцы.
– Заметь, я терпел до свадьбы! – и кто кого сейчас дразнит?
– Ее не было! – отвечаю в запале, но услышав твои слова:
– Пожалуй, это можно легко устроить, как только обживемся на новом месте и в новой жизни... – замолкаю. Шутишь? Серьезно? Понять бы. Это все так не просто, особенно теперь …если… Уже пять дней, и …ничего. И что дальше? Сказать? Вот прямо сейчас казать, чтобы разрушить очарование этой ночи? Нет, невозможно… Понимаю, что все равно придется, но это так сложно, потому просто говорю, что пора спать, а там видно будет.
– И то верно, нечего бежать впереди паровоза... – откликаешься полусонным голосом, и через минуту я понимаю, что ты спишь.
Еще какое-то время лежу без сна, думая и проигрывая в голове различные варианты развития событий, но ничего путного не придумывается, кроме одного – сказать и как можно скорее. Сейчас время работает против меня…
Убаюканная твоим мерным дыханием, не замечаю, как тоже проваливаюсь в сон.
 
Просыпаюсь от легкого стука в дверь каюты, хватаю с пола все то же злополучное платье и натягиваю его, в этот раз хоть не наизнанку. Едва успеваю сделать это, как дверь отворяется, и в каюте появляется доктор. Он осматривает тебя, меняет бинты, делает какие-то уколы, пока я успеваю хоть как-то привести себя в порядок и даже причесаться. Надо сказать – вовремя. дверь снова отворяется – на этот раз даже без стука.
– Кэп велел звать пассажиров на завтрак, – не слишком дружелюбного вида матрос заглядывает в каюту, – на палубе накрыто, – сказав это, парень ретируется, а док милостивно соглашается отпустить тебя на палубу.
– Вы выглядите гораздо лучше, господин Рихтер, неправда ли, мадам, – кивает мне Макс, – думаю, свежий воздух пойдет вашему мужу на пользу. – С этими словами он забирает свой чемоданчик и уходит.
– Уфф, если б он снова начал читать нам мораль и учить, как себя вести, я бы не выдержала, – улыбаюсь тебе и хочу сказать, как я счастлива, но почему-то не говорю. Просто смотрю, стараясь запомнить тебя и это утро.
Помогаю тебе одеться и сама тоже надеваю чистое платье, а это с радостью запихиваю в корзину с грязным бельем. Ловлю твой хитрый взгляд и, показав тебе язык, приподнимаю подол, демонстрируя наличие под платьем трусиков. Смеемся оба, потом целуемся и в конце концов все же выходим наконец из каюты.
Светит яркое солнце, на море штиль, небо почти абсолютно безоблачное, дует легкий ветерок, и можно подумать, что мы в самом деле плывем на круизной яхте, и все просто замечательно.
За завтраком мы словно делимся на два лагеря – я разговариваю с Васей, изредка отвечая на какую-то твою реплику, ты беседуешь с кэпом. Я же Джека просто напросто игнорирую.
Наконец, завтрак заканчивается, и Джек по твоей просьбе отпускает нас с Васей позагорать – в укромном местечке, где мы никому не будем мешать, и, главное, где нас никто не увидит. Сижу в шезлонге, жмурясь на солнышке, и выражение моего лица, расслабленная поза, какая-то радость и умиротворенность, видимо говорит само за себя – у меня все хорошо. И Вася не может этого не заметить.
– Ну вот видишь, а ты боялась, все же хорошо, – неожиданно говорит она.
– Просто замечательно, – улыбаюсь как кошка, наевшаяся сметаны, разве только не мурчу от удовольствия.
– Значит, зря переживала, я так и знала, что Кай все поймет и даже обрадуется, – смысл Васиных слов не сразу доходит до меня.
– Стоп, ты о чем? Что поймет? Чему обрадуется? – я еще не совсем понимаю, о чем речь, но начинаю догадываться, и сердце сжимается от нехорошего предчувствия. Надо в самом деле сказать. Надо было раньше сказать…
– Как чему, ну тому самому, – подруга радостно толкает меня в бок, – ведь, как я понимаю, ты сказала Каю?
Хочу ответить, что нет и вообще все потом, может, еще обойдется, когда поднимаю голову и… ловлю твой взгляд и законный вопрос:
– Что ты хотела мне сказать, милая? – ты еще улыбаешься. И от этого особенно больно, потому что понимаю, что мои слова сотрут улыбку с твоего лица, быть может… навсегда.

»» 04.04.17 14:05 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...

Джек Дрейк: 31.03.17 01:04

Я не знал, что чувства находятся не внизу живота, а на кончиках пальцев, которыми ты прикасаешься к ней. И если арфа играет, значит это твой инструмент. Ведь пальцы невозможно настроить. В тебе либо есть талант, либо его нет…
Вячеслав Прах

Этой ночью на палубе мне компанию составили хороший ром, звезды и размышления о том, как дожил до такой жизни. Я пытался анализировать от начала до конца, где сделал ошибки, и ничем утешительным это для меня не оборачивалось. Как и выводы, к которым пришел.
А звезды подмигивали, словно соглашаясь со мной. Значит, все делаю верно
Поставил бокал на палубу, сильнее кутаюсь в плед, который предусмотрительно оставил кто-то. Как будто знал, что я здесь задержусь. В душе полный бардак и в голове не лучше.
Ром совсем не помогает согреться, он только немного успокаивает боль.
Ее образ – как напоминание моих ошибок. Ее слова контрольный выстрел в голову.
Ночь заканчивается, когда звезды приветствуют утреннюю зарю, один за другим угасая. Новый день, новая надежда. Встаю с неудобного шезлонга, на котором прошла моя ночь. Все тело ломит и болит. Взмахи рукой и ногами, пара легких упражнений. Начинаю чувствовать себя бодро, спускаюсь вниз, к каютам, иду прямо в ванную комнату, нужно умыться, переодеться (придется попросить вынести мне одежду из бывшей каюты), побриться и снова превратиться в нормального человека.
Не знаю, что со мной случилось, ром начал наконец в организме бурную деятельность, которая дает мне силы, но я начал утро с обхода. Во-первых, посетил и выслушал доклад первого моего помощника, во-вторых, посетил кока, утвердив меню на сегодняшний день, пошел искать дока, который как мне помнится, поднимается рано и совершает утренние прогулки по палубе, делая дыхательные упражнения.
– Макс, прекрасное утро, не так ли?
Мужчина вздрагивает и быстро оборачивается. Увидев меня, он тянет ко мне руку, а я в свою очередь подаю свою. Крепкое рукопожатие.
– Кэп, давно не наблюдал вас в хорошем расположении духа, не влюбились ли вы ненароком?
– Считайте, что это так, – совершенно холодным тоном, намекая, что его это не касается, – как мистер Рихтер себя чувствует?
– Состояние его стабильное, быстро идет на поправку, как говорил ему, скажу и вам, ему нужен полный покой, не возбраняется иногда гулять, морской воздух полезен, ну остальное – воля самого пациента, тем более когда рядом молодая красивая жена, есть стимул идти на поправку
Я был удовлетворен ответом Макса. Попросил дока предупредить чету Рихтер, что завтрак подадут на палубе в районе девяти часов. Воздух как раз прогреется, но не будет палить как днем. Осталось предупредить Васю. Два варианта это сделать: 1. Пойти самому, и добиться того, что она забьется в какой-нибудь угол, тем более после пробуждения в окружении бумажных роз, ассоциация не совсем приятная. 2. Послать кого-нибудь, получить такой же вариант.
Единственное – подкинуть записку под дверь, постучать и уйти по-быстрому.
Все сделал, как задумал, написал, подкинул, постучал и быстро вышел на палубу, под навес, где уже готовили стол. Как школьник, ей Богу. Надев солнечные очки, налил себе свежесваренный кофе и устроился на складном стуле.
Замечательное утро, чувствую себя обновленным, полным новых надежд.
Потихоньку начали собираться мои гости, и первой появилась Вася. Также в солнечных очках, в легком платье, что очень шло ей, немного бледная, но я надеялся, что свежий воздух и солнце сделают свое дело и вернут румянец. Доволен своей предусмотрительностью: смог прикупить небольшое количество одежды и белья для девушек. Встаю со своего места, навстречу Васе, кажется, она испугалась, уверенный шаг сбился, девушка продолжила приближаться медленнее. Отодвинул для нее стул, дождался, когда сядет. Вася замерла. Поза говорила, что она насторожилась – прямая спина и немного повернутая ко мне голова. Ставшее привычным поведение.
– Не бойся, я не причиню никого вреда тебе, можешь приступать к завтраку, не будем дожидаться Кая и Герду, – снова прошел к своему месту. Новая порция кофе и горькое послевкусие.
Радушное настроение начало пропадать. Разговор не клеился, если быть честным, его совсем не было. Появились Кай и Герда. Первый выглядел не очень, но, учитывая первые дни после побега, внешний вид изменился в лучшую сторону. Мисс Сполетто же излучала свежесть и умиротворенность. Счастливого блеска в глазах не скрыть. Досадно, что идиллию портил я своим присутствием. Полное игнорирование с ее стороны. К Герде присоединилась Вася, найдя в первой поддержу. Я относился к ситуации просто – совсем не обращал на это внимания. Нам с Каем было о чем поговорить.
Спустя некоторое время девушки покинули наше общество, а мы продолжили беседу. Я был рад его мужской компании. Такими друзьями, как Карлеоне, не разбрасываются. Понимали друг друга, столько всего прошли, сейчас же не скрою, некоторые темы, что мы поднимали, были неприятны, и я внутри соглашался с Каем на очевидные вещи, но в то же время во мне поднимался протест. Мусолить одну тему на протяжении долгого времени не хотел. Я знаю, что это мои ошибки, и эту кашу расхлебывать самому. Выложил план Гоу, еще немного обговорили его. После Кай ушел к девушкам, а я не спешил туда. Зачем сильнее портить атмосферу между нами. Ко всему нужно относиться легко, и со временем все встанет на свои места. По крайне мере хочется в это верить.
Встав со своего места, прошел к шезлонгам, где по-прежнему должны были отдыхать мои гости, но никого не нашел, кроме опершуюся на перила Василису. В целях ее безопасности готов предложить себя в качестве телохранителя. Хотя причина до простоты банальна – хочу быть рядом с ней все время. Это становится похожим на преследование.
Но не спешил подходить, просто потому что, спугну. Плавные линии, по которым я мысленно провел руками – от плеч и вниз, по талии, обхватил бедра, прижал к своему телу. Вновь почувствовать до боли знакомые присуще ее запахи. Хочется ощущать теплую плоть под руками, а не рисовать в воздухе. Пару шагов до нее. Она не оборачивается, но слышит мои шаги. Я вижу потому, как она напряглась. Не жалею, о своих дальнейших действий. Всегда, нужно с чего-то начинать.
Коснуться ее волос, что развиваются на ветру, чувствовать чистейший шелк под руками. Шагнуть ближе, прижать к себе, обнять. Провести рукой по плоскому животу. Идеальная для меня. Я игнорировал дрожь страха, что исходил от нее, а может, это нечто другое и ее одолевает тот же пожар, что горит во мне. Поцеловал в висок, в щеку, слегка наклонив голову, коснулся губами шеи, туда, где бешено билась жилка. Стоял и наслаждался, ощущениями наполненности, а потом прошептал в ухо:
– Я скучаю по тебе.

»» 15.04.17 23:32 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...

Василиса Фрог: 21.04.17 23:35

Бог не дает вам людей, которых вы хотите.
Он дает вам людей в которых вы.
Они причиняют вам большое, любят, учат вас, ломают вас,
Чтобы превратить вас в того, кем вы должны быть.

Я осталась одна на палубе.
Кай с Гердой ушли. То ли мириться в очередной раз, то ли наоборот выяснять отношения. Уже не вдаюсь в подробности. Об их личной жизни я знаю гораздо больше, чем о своей собственной, а это несколько напрягает, если честно.
Еще немного полежав в шезлонге поняла, что мне в нем жутко неудобно и неуютно, хоть солнце приятно ласкало кожу, а легкий ветерок нес толику свежести, лежи отдыхай, никто не подойдет и не побеспокоит.
Но мне не лежалось, единственным вариантом было встать и хотя бы опереться на поручни. Мысли кружились, не задерживаясь надолго. Оно и к лучшему. Я не хотела сейчас за что-то цепляться и накручивать себя больше, чем уже есть.
Но все-таки невольно возвращалась к пробуждению в каюте Джека.
Я помнила, как там оказалась, меня вызвали на ужин, помню, что собиралась уйти, но он не отпустил, а дальше – пустота. Потом я проснулась в его постели, но самого капитана рядом не было, зато вся кровать была усыпана бумажными цветами. До сих пор не пойму, чего было больше, испуга или удивления? Я аккуратно выскользнула из-под одеяла, стараясь не потревожить ни один из цветков, мне казалось, что если он сдвинется или, не дай Боже, упадет на пол, то в тот же момент явится Дрейк, и чего ожидать дальше, я не знала.
Пробираясь по стеночке, я вернулась в собственную каюту, благо, она находилась рядом, и, никого не встретив, закрыла за собой дверь на все замки, что было можно и проскользнула в душ.
На корабле была замкнутая водоснабжающая система, поэтому я с полной уверенностью включила самую горячую воду в душе, которую только смогла выдержать и простояла под тугими струями, пока не полилась холодная.
Замотавшись в полотенце вышла в спальню, а там на полу, как и вчера была записка, но уже с приглашением на завтрак.
И я вновь, как и вчера начала метаться между "идти" и "не идти".
Но все-таки воспитание и желание не усугублять и так тяжелую ситуацию склонили чашу весов к варианту "идти".
На завтраке я появилась первой, не считая уже присутствующего там капитана.
– Не бойся, я не причиню никакого вреда тебе, можешь приступать к завтраку, не будем дожидаться Кая и Герду. – слова Дрейка все-таки немного успокоили, на этом завтраке мы будем не одни.
Вскоре подошли и ребята. Герда светилась как начищенный самовар. Я ей даже немного позавидовала, но быстро отдернула себя. Кай выглядел бодрячком, но все таки заметно, что ему сложновато много ходить, он быстро уставал.
Для меня завтрак прошел в напряжении, разговаривала я в основном с подругой. Да и разговорами это не назвать, всего пара ничего не значащих фраз.
Извинившись, мы ушли к шезлонгам. Пусть мужчины поговрят о своих делах. Ни мне, ни Герде до них не было дела.
Мои мысли витали далеко. Но то, как лучится Герда, не заметить сложно.
– Ну вот видишь, а ты боялась, все же хорошо.
– Просто замечательно, – Герда довольно улыбается.
– Значит, зря переживала, я так и знала, что Кай все поймет и даже обрадуется, – как-то так сложилось, что Кай всегда понимал тот или иной наш поступок. И никогда не злился сверх меры.
Конечно, пару раз по ушам мы получали, как, например, после маскарада, устроенного мачехой, где мы были в мужских костюмах.
– Стоп, ты о чем? Что поймет? Чему обрадуется? – как-то резко вскидывается Герда.
– Как чему, ну тому самому, – я толкаю ее в бок, – ведь, как я понимаю, ты сказала Каю?
И краем глаза ловлю присутствие Кая. Значит, они уже наговорились.
– Что ты хотела мне сказать, милая?
Опа! Значит, не сказала... Ой, дуууууура! Одних проблем мало, так она их еще создает.
Они уходят, и я остаюсь на палубе одна.
Я чувствую его рядом. И дело не в том, что я слышу его шаги. Я просто его чувствую и непроизвольно напрягаюсь в ожидании... чего?
Он стоит на расстоянии и не спешит подходить, это ощущение присутствия за спиной дико выматывает, но с ним ничего не поделать.
Я не могу позволить себе обернуться, не могу показать свою слабость от его присутствия рядом.
Легкое прикосновения к разметавшимся на ветру волосам, чувствую как он зарывается пальцами мне в волосы, чувствую знакомые руки на своей талии, как они скользят на живот, прижимая к крепкому телу, чувствую его жар, в нем хочется таять, отдаться этим прикосновениям... Забыть себя и забыть обо всем мире... Чтобы мир забыл о нас... Просто быть с ним...
По телу прокатывает дрожь от нахлынувших чувств... желание... страх... толика возбуждения...
Черт! Я просто сумасшедшая! Я не должна поддаваться. Слишком много стоит между нами, начиная с семьи. Он ненавидит моего отца, я – его сестру... Он стрелял в человека...
Его прикосновения сводят с ума. Цепляю руками в поручни, чтобы не поддаться собственным желаниям.
Прикосновение его губ к вискам, щеке...
Делаю глубокий вдох и, кажется, что кутаюсь в его парфюм, как в теплый плед, от аромата мужчины,стоящего за моей спиной, всегда подгибались ноги.
Скольжение губ по коже... Он останавливается на шее, лаская... искушая...
Я готова кричать...
Потом просто тихий шепот, который сливается с ветром и, кажется, разносится над водами океана:
– Я скучаю по тебе.
Выдержка трещит по швам, и я все-таки разворачиваюсь в кольце его рук, и утыкаюсь носом ему в грудь.
– Я тоже скучаю... – надеюсь, он не слышит полный отчаянья шепот.

»» 30.06.17 10:14 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...

Джек Дрейк: 05.06.17 00:21

Я чувствую тебя,
а это больше, чем просто наслаждаться твоим телом.
В Прах.

Не слышу, что она шепчет, скорее, чувствую теплое дыхание, сквозь ткань футболки. Обнимаю девушку, едва ощутимо, касаюсь губами лба и положил голову на ее макушку. Минутка умиротворения: корабль, рассекая воду, спешит к пункту назначения, вдали блики играют на тихой глади, теплый ветерок дует в лицо и всю картину портит, то, как шумят матросы, занятые своими делами.
Вася, державшая руки до этого по бокам, обнимает меня за торс, мы становимся ближе. И вся эта умиротворенность дает проблеск света, в нашей с Васей на двоих, тьме.
- Значит, что ты на пути прощения меня? – с надеждой в голове шепчу ей на ухо.
Вася молчит. Я предположил, что обдумывает мои слова. Хочется поторопить, чтобы услышать ее вердикт, но она продолжает хранить молчание, а через несколько секунд начинает вырываться из моих объятий. Не отпускаю, сильнее прижима к себе. Но Вася, с удвоенной силой продолжает толкать меня в грудь. В ход идут ногти и ноги. Я лишь снисходительно жду, когда девушка устанет. Мне все равно, останутся ли синяки, они не такие болезненные, как-то, что она сейчас чувствует. Не надо быть психологом, чтобы понять, что ей нужно таким образом избавиться от внутренних монстров.
Устает, облокачивается на меня, положив голову на мою грудь. Даю несколько секунд для успокоения, после приподнимаю ее лицо, убираю волосы. Смотрим друг на друга – она разъяренно, я пытаюсь спокойно, и в следующую секунду звук пощечины нарушает тишину между нами. Больно, но значит заслужил.
- Прощения, хочешь от меня прощения?- другую щеку обжигает пощечина, - Дрейк, совсем обалдел, я до сих пор не могу отойти от той сцены, где ты стреляешь в человека, про какое прощение мне говоришь?
Снова замах, но ловлю ее руку, не сильно. Готов подставлять лицо много раз, но чтобы не при команде. И дело даже не в насмешках, а в том, что видя мое уязвимое место, могут его использовать. С командой, состоявшиеся из бывших уголовников, можно ждать чего угодно. Поэтому во избежание следующего удара, притягиваю ее за талию поближе к себе. Встретившись глазами, обхватываю её голову рукой и касаюсь сомкнутых губ своими. Вася продолжает свое сопротивления, свободной рукой бьет по спине, умудряется даже укусить за губу, что ощущаю металлический привкус собственной крови. Моя женщина воительница. Почему-то эта мысль забавляет, продолжая целовать, в надежде, что девушка смягчится. Языком по нижней губе, по сжатым зубам. Сопротивление не долгое, но отдаю дань ее стойкости. Вася же, тянется навстречу, приоткрывает рот, впуская меня, обхватывает язык губами, посасывает. Это заводить сильнее самых смелых ласк.
Единственное, о чем я сейчас жалею, что мы оказались не в том месте, не в то время и, что поблизости нет горизонтальной поверхности. Ее пальцы мнут ткань футболки на груди, я солидарен с Васей, хочется почувствовать нежную кожу под руками.
И если дальше так пойдет, здравый смысл ускользает от меня и помашет мне ручкой, а нужно думать о благополучии Васи. Не хочу, чтобы разная шваль пялилась на мою девочку. Рукой по спине, последнее касание к мягким губам своими, едва слышный мой шепот «иди, я найду тебя». Вижу, что Вася не понимает меня. Обиженный взгляд зеленых глаз, но беспрекословно выполняет мою просьбу. Чувствую себя подлецом. Досадно.
Чтобы не идти следом за ней в ту же секунду, вцепился в металлические поручни, до такой степени, что костяшки рук белеют.
Намного позже, я найду ее в своей каморке, где временно обитаю, застывшую как изваяние, спиной ко мне. И только как вздрогнула Вася, когда закрыл дверь, понимаю, что она настоящая. В ярком платье, среди всего хлама, которой была обставлена комната, она выглядела как богиня.
Сегодня, я буду поклоняться ей, как в древние времена, совершенному творению природы на смятых простынях.
Ласкать губами высокую грудь и оставлять влажные дорожки поцелуев по вздрагивающему животу.
Вспоминать на ощупь нежность кожи, проводя по стройным ногам рукой, еще выше и коснутся влажных складок.
И буду жадно целовать, ловя ее стоны, не обращая никакого внимания, как впиваются ногти в кожу спины, оставляя царапины.
Я только хочу доставить ей удовольствие, какое она доставляет мне, выгибаясь навстречу моим рукам, в предвкушении облизывая губы.
И не заставляю ее ждать, входя во влажное лоно, смотря на то, как она закроет глаза, втягивая воздух сквозь приоткрытый рот.
Буду двигаться в ней быстрее, запоминая каждое движение, эмоцию, отражение удовольствия на ее лице, как прикусывает нижнюю губу. Сдерживаюсь, движения становятся медленнее и она распахивает свои зеленые озера глаз, цепляется за плечи, приподнимается, даря невероятный поцелуй, заводящий меня сильнее.
Я буду следовать молчаливой просьбе, вбиваясь во влажную плоть, чувствую, как внутренние мышцы сжимают меня сильнее, а по ее телу бежит дрожь и Вася замирает. Глядя на это завораживающее зрелище, перестаю сдерживать себя и следую за ней, вовремя выходя из узкой плоти.
После, буду целовать благодарно. Ее доверие великий дар.

...

Джек Дрейк: 03.07.17 15:47

Я под прицелом твоих глаз дико ума лишен,
Ты под расстрелом моих фраз тоже всего лишена.
И мы с тобой пара взаимных убийц,
Вопрос лишь в том - кто из нас двоих убьет красивей.

Я не знаю, в какой момент она стала моим наркотиком. Признаюсь себе в этом, вот так просто, не делая никаких умозаключений, не взвешивая за и против, не считая это чем – то постыдным и заставляющим чувствовать себя не мужиком.
Она моя слабость, но сейчас не расскажу ей об этом. Я наслаждаюсь тишиной, что висит между нами, не подозревая о том, что в ней таится недосказанность, от которой мы все еще не избавились. Ну, а пока, пальцами провожу по выступающим позвонкам, чувствуя, как она вздрагивает. И ссылаюсь на то, что ей это нравится. Ошибаюсь - в который раз. Целую в голое плечо, рукой по плоскому животу. Снова хочу быть в ней, чувствовать ее рваное дыхание и слышать стоны, мелодией разливающиеся по этой каморке.
Но она все разрушает. Отстраняясь, натягивая простыню все выше и выше, пряча стройное тело от моего взгляда. И только темные волосы, рассыпанные по подушке остаются лежать беспорядочной массой.
- Что на сей раз не так, - мой голос звучит громко, не удивительно, в такой - то тишине, - я перестаю тебя понимать.
Вася привстает, поворачивается ко мне, держа простыню в области груди. Лицо искажено злостью, и если бы взглядом можно было убивать, то я давно лежал бы мертвым. Вообще перестал что-либо понимать, что творится между нами. Игра в любовь и ненависть?
По - моему она затянулась.
- Может быть, я не хотела, чтобы ты приходил, не хотела секса между нами, - Вася шипит как разъяренная кошка.
Падаю на подушку, начиная хохотать. Такая нелепая ситуация, и такая типичная женская логика. Мне кажется, я ее своим смехом оскорбил, раз она начинает бить меня подушкой, выпуская свою ярость, при этом забывая про простыню, которая съезжает вниз, открывая полные груди и плоский живот.
Отмахиваюсь от подушки, резкий рывок, и Вася уже подо мной, пытается вырвать руки из моего захвата.
- Ты еще обвини меня в изнасиловании, - шепчу ей на ухо, а она начинает вырываться сильнее, ногами упираясь в матрас, выгибается, не подозревая о том, что только возбуждает меня сильнее, - но это будет только твоим враньем, и ты это прекрасно понимаешь.
- Я ненавижу тебя, - отчетливо слышу ее слова, но только улыбаюсь, по-прежнему сжимаю ее руки около головы, а сам целую ее, ощущая боль, и металлический вкус собственной крови во рту. Касание губами к ее щеке, оставляет кровавый след.
- Лжешь, - целую в шею, ключицу, еще ниже, - скажи, что не хочешь меня. Скажи это, и я отступлю.
Знаю, что не откажет. И она будет стонать, поддаваться моим движениями навстречу, и шептать мое имя. Потом снова обвинять меня и говорить, как ненавидит. Но это будут пустыми словами, сотрясающими воздух.
И игра в «ненависть - любовь» станет привычным делом. Потому что мы сумасшедшие, повернутые друг на друге.
В последующие дни я дал ей иллюзию свободы, примеряя на себе роль радушного хозяина и стороннего наблюдателя. Но наше путешествие подходило к концу, и нужно было решать некоторые вопросы, связанные с нами, больше тянуть не было смысла.
В один из дней, после завтрака, Кай и Герда оставили нас, решив прогуляться по палубе.
- Скоро мы прибудем в порт Бали, и Кай с Гердой покинут нас, теперь нужно решить, останешься со мной, или с ними.
Мне жаль ее, если она выберет второе. Она все равно останется со мной..

...

Василиса Фрог: 17.07.17 21:44

Это то самое чувство драмы,
Чтобы шагать по краю, равновесия мало,
И когда тебе надо не верить в любовь и стоять прямо,
Ты теряешь контроль и начинаешь падать.

"Танцующая дева"

- Значит, что ты на пути прощения меня?
Шепот нарушает тишину висящую вокруг нас.
Что? Я на пути прощения?! Он издевается?
Та слабость которой я поддалась, ушла как будто ее и никогда не было, лишь я стояла прижатая к телу Джека.
Прощу ли? Смогу? Или правильнее спросить, захочу ли прощать?
Куча вопросов пронеслась в голове, оставляя после себя новый слой неприятного осадка который появился уже несколько день назад.
Я уже давно сбилась когда это все началось, что стало катализатором к нашей нервотрёпке. Такое не может возникнуть на ровном месте и очень хочется с этим разобраться, но с чего начать?
Пытаюсь высвободиться из кольца его рук, но они только крепче сжимаются и меня не отпускают.
Начинаю толкать сильнее, пытаясь вырваться, хоть немного отодвинуться. Но куда там, это то же самое, что пытаться сдвинуть гору. Кажется он даже не чувствует как я пинаюсь и царапаюсь, как осыпаются ударами грудь. Это ни к чему не приводит, я только выдыхаюсь и прислоняюсь лбом где-то на уровне ключицы, стараясь перевести дыхание, и придумать способ вырваться. Он не может держать меня вечно! Наверное...
Чувствую, что тиски разжимаются и кажется я могу отстраниться, но нет, куда уж там, наивная... Он касается подбородка и приподнимает мою голову, не знаю, что он хочет у видеть в моих глазах, но сейчас там полыхала только злость. И не отдавая себе отчёта в дальнейшем с размаху бью Джека по лицу.
Я потеряла контроль над собой.
- Прощения, хочешь от меня прощения?- другую руку обжигает как огнем, - Дрейк, совсем обалдел, я до сих пор не могу отойти от той сцены, где ты стреляешь в человека, про какое прощение мне говоришь?
Меня трясет. Замахиваюсь для третьего удара.
Я готова повторять это действие много-много раз, надеясь, что хоть немного, но полегчает, надеясь что уйдет вся эта боль и пустота внутри меня...
Удара не последовало, ловит руку уже на подлёте и вновь взглянув в глаза, обхватывает сильнее да талию и вновь притянув к себе целует.
Хватит! Я не безвольная кукла! Сколько можно?!
Луплю свободной рукой по спине, кусаюсь и чувствую привкус железа, хоть что-нибудь, что должно помочь вырваться из рук. Не отпускает, лишь целует крепче и скользит пальцами по спине заставляя вздрагивать.
Ну почему у тела такая реакция на Джека? Почему я не могу оставаться холодной? Почему?!
Вновь сдаюсь на его милость, вновь проявляю слабость отвечая на поцелуй, и сминая ткань футболки. Вновь внутри разгорается желание.
Черт!
Но в какой-то момент все заканчивается и Дрейк отстраняется:
- Иди, я найду тебя.
Что? Куда идти? Зачем?
До затуманенной головы его слова доходят с трудом и лишь кивнув как робот иду к каюте.
Мне сейчас необходимо побыть одной и попробовать все обдумать. Ну или хоть малую часть этого всего.
Я не знаю сколько прошло времени, я то металась по тесному пространству, то стояла глядя в иллюминатор.
Именно стоящей меня и нашел капитан. И вновь не услышала, а почувствовала его приближение... Почувствовала его рядом, и вновь его прикосновения... И вновь накрывает безумие. Вопрос о своих действиях проскальзывает и вновь теряется где-то. Сейчас я отдавалась ощущениям и удовольствию от происходящего.
Как говорила Скарлетт, я подумаю об этом завтра.

Позднее, все те же и там же.

И именно это завтра не заставило себя долго ждать...
И конечно сразу ворвался шквал вопрос. Правильно ли? Зачем я позволила этому случится?
Не хочу ни видеть, ни слышать. Хочу просто быть одна. Просто на необитаемом острове. Я, вода и кокосы. Вот оно счастье.
Отворачиваюсь от Джека натягивая простынь все выше, я стесняюсь своей наготы перед ним. Хотя по-хорошему, чего он там не видел? Да и не только видел...
- Что на сей раз не так, - его голос звучит громко, - я перестаю тебя понимать.
А ты разве когда-то понимал? Хотя может быть в самом начале... Где мы совершили ошибку? Где все пошло наперекосяк?
- Может быть, я не хотела, чтобы ты приходил, не хотела секса между нами!
И эта сволочь начинает ржать. Его не задевают мои слова, мои чувства, он просто ржет!
Зашипев хватаю подушку и начинаю что есть мочи лупить его. Приходиться побороть в себе желание его задушить, а так хочется, просто положить подушку на лицу и придавить...
Кажется, он что-то прочёл у меня в глазах, и в следующий момент я уже прижата его телом.
- Ты еще обвини меня в изнасиловании, - он шепчет мне на ухо и получает от этого огромное удовольствие. Сволочь!!! - Но это будет только твоим враньем и ты это прекрасно понимаешь.
- Я ненавижу тебя, - говорю громко, что бы наверняка услышал. Но его это только веселит и он крепче сжимает руки у меня над головой. Опять поцелуй, и я его кусаю. Не хрен лезть когда не зовут и не ждут! Джек лишь криво ухмыляется и целует в щеку, я отчётливо слышу запах железа. У меня теперь на щеке кровь?! Уничтожу!
- Лжешь, - поцелуи в шею, ключицу, еще ниже, - скажи, что не хочешь меня. Скажи это, и я отступлю.
Я была готова сказать все, что он просит. Я уже набрала воздух и этот гад поцеловал внутреннюю сторону бедра, перемещаясь все ближе к самым сокровенным местам...
И вместо слов вырывается лишь стон...
Я снова проиграла... Черт!!!

- Скоро мы прибудем в порт. Кай с Гердой покинут нас, теперь нужно решить, останешься со мной, или с ними.
Выслушав внимательно я задумалась, не прекращая ковыряться вилкой в бедной яичнице. Гадость редкостная, поэтому просто размазывают содержимое по тарелке.
Чего я хочу? Свободы? Или быть рядом с ним?
Да кого я пытаюсь обмануть, это уже похоже на Стокгольмский синдром. Долго вдали друг от друга мы пробыть не сможем. Если я и уйду вместе с ребятами, то где факт того, что не сорвусь обратно в Энск к Джеку? Или где подтверждение, что меня вообще отпустят, а не прикуют к батарее наручниками?
- Джек, а чего хочешь ты сам? Что нужно капитану Джеку Дрейку, пирату? И если я останусь, то что будет дальше, Джек?

»» 01.08.17 15:59 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...

Кай (Снежок) Карлеоне: 27.07.17 23:25

море...

I’ve playing with my demons
Making troubles for yourself
And these days are far from over
You know I can’t help myself
I love coming for you baby
And it’s killing me inside
I’ve been dying for you baby
Almost every single night

Forget the words I’m saying
I know that I’ve been cruel
I pray for peace
Tell me why don’t you (с)





Обе девушки замирают, будто у меня в руках бомба с часовым механизмом, и я имел неосторожность известить их об этом. Герда резко встаёт. Вася испуганно пытается сделать вид, что ничего такого не произошло:
– А, Кай, ну что ты! У девушек свои секреты! Нельзя вот так подкладываться и пугать людей! Что за манеры, мистер!
Она идёт в наступление, чем ещё больше заставляет меня задуматься, о чем же шла речь.
– Герда? – перевожу взгляд.
Какая-то театральная до безобразия пауза. Я удивленно смотрю на обеих, пытаясь стереть с лица дурацкую лениво-довольную улыбочку. Герда заламывает руки, на секунду бросая взгляд на Васю. Та делает нейтральное лицо, лишь приподняв бровь.
– Я... Да... Кай, давай вернёмся в каюту, – Герда бледнеет и, кажется, вот-вот упадёт в обморок.
Что за черт.
– У неё морская болезнь, – безразлично говорит Вася, кивком головы как бы утверждая сказанные слова.
Удивлено смотрю на Герду: не наблюдал у неё никаких признаков. Но может, я был занят лишь своими проблемами... Да нет же. Мы сто раз были в море. Она прекрасно правила яхтой и совершенно не страдала от качки.
Однако стресс. И надвигающийся шторм…
– Идём.
И предлагаю ей руку, но Герда шепчет: "Все в порядке, я сама" и, круто повернувшись, больно резво для страдающего от качки человека идёт вниз. Следую за ней. А внутри разгорается какое-то нехорошее предчувствие. Гоню прочь мрачные мысли. И теряюсь в догадках. Искренне надеясь, что это лишь розыгрыш какого-то заманчивого сексуального сценария…
В небольшом полукруглом коридоре, разделяющем двери кают, Герда медлит, будто не решаясь. Сейчас она напомнила заключённого, которого ведут на казнь...
Мне не нравится это сравнение и я, чуть обогнав её, открываю дверь в свою каюту. Ленивым жестом приглашая ее войти. Во мне не меркнет надежда, что это лишь предлог, чтобы остаться наедине. Возможно, мне придется сыграть с ней в строгого доктора?
Мы входим. Я сажусь. Герда стоит и молча оглядывает комнату, будто и не видела прежде. Я ловлю её затравленный взгляд. Да что, черт побери, происходит?!
Встаю, подхожу ближе. Но стараюсь задвинуть подальше отвратительное предчувствие чего-то, что, пожалуй, мне лучше было бы и не знать. Потому мягко обнимаю Герду за талию и тяну к себе:
– Я знаю прекрасное средство от морской болезни, – ловлю ее горящий взгляд, – постельный режим.
Она усмехается и, выпутываясь из объятий, отходит чуть в сторону. И молчит. Что больше всего настораживает и заставляет мое сердце дрожать. Что же такого могло случиться? Она …решила, что нам не по пути? Хочет вернуться в Энск и забыть меня, нас и все это как страшный сон? Я наскучил ей?
Вихрь мыслей несется галопом в голове, и почему-то, хотя чего же здесь удивительного, если все ее тело кричит о какой-то внутренней боли, мысли у меня самые скверные…
Она молчит. И я не выдерживаю первым пытку незнания и неопределенности:
– Что происходит, Герда? Ты сама не своя! Давай, выкладывай! От твоего взгляда мне уже не по себе ...
Она молчит. Подхожу ближе:
– Если ты решила, что тебе лучше вернуться в Энск, если тебе страшно или неприятно быть рядом с таким, как я… ты всегда можешь сделать это! Прошу, только не молчи, ответь же!
Глаза. Не зря говорят: они зеркало души. Я смотрю и вижу, как в них разверзается пропасть между нами. Неужели, неужели она действительно сдалась и хочет покинуть меня?!
От этих мыслей мне становится почти физически больно. Но я понимаю, что не вправе лишать Герду будущего. Хорошего, спокойного и светлого…
– Прости меня, – затихаю на полуслове, вдох, – Просто скажи, прошу, ответь и объясни. Я все приму и пойму.
Тут она вздрагивает и, подняв глаза, долго вглядывается в мое лицо, будто ища на нем ответ на одной только ей известный вопрос.
Изо всех сил показываю, что она имеет право сказать и сделать выбор.
– Расскажи мне, милая…
– Я...
Герда замолкает, будто слова причиняют ей боль, острыми играми впаиваясь в горло.
– Ну же, милая, давай, присядь и объясни, что стряслось! Это связано с Джеком? С Васей?
Неожиданная мысль радостно пронзает мою голову: может быть, дело и, правда, в отношениях наших друзей. Герда такая впечатлительная!
Однако она молча качает головой:
– Нет. Только со мной. Связано со мной. С нами.
– Так, – внутри все холодеет, – И?
Стараюсь держаться, потому что не имею право сдаваться и не имею права молить ее о пощаде.
– Кай, я... Понимаешь, у меня задержка уже пять дней! – выпаливает Герда на одном дыхании и замирает, заломив руки.
Смысл слов не сразу доходит до моего сознания. Сначала я радостно улыбаюсь. Почему? Потому что не оправдались мои опасения. А потом… Густая липкая холодная ложь заполняет каждую клетку разума. Я стою, оцепенев, будто из меня разом выпустили воздух и высосали всю энергию. Как описать свои чувства?! Им нет названия. Пожалуй, есть. Одно. Спасительное. Бешенство. Да, я взбешён. Каким-то бурым водянистым злом наполняется все моё тело. Потом я буду долго думать, отчего же меня накрыло таким гневом. Но сейчас это кажется вполне естественным, будто и не было моих треволнений, будто… Будто не боялся потерять ее… И не было той боли от возможной потери самого дорого, что есть…
Но…
Пересилить себя прежнего у меня не получается. Кай Карлеоне, тот самый плейбой, привыкший к подчинению окружающих, искренни верящий, что все должны четко следовать его пожеланиям, тот самый мальчишка, который еще долго будет сидеть внутри меня нынешнего, вырывается наружу, давя и круша все вокруг.
Герда, читая все в моих глазах, делает шаг навстречу, желая успокоить и все объяснить, но я взвиваюсь с места, тем самым причиняя сам себе адскую боль. Но плевать. Мне ещё хуже внутри, чем снаружи.
– Ты... ты... – я сжимаю и разжимаю кулаки, отшатываясь в сторону.
– Кай, послушай. Я сама... Я не знала... Все так...
Герда пытается сбивчиво мне объяснить, как все было. Про Санью, про забытую таблетку...
Этот рассказ еще больше раззадоривает мой гнев. Я понимаю, что был обманут! Забывая, что это Герда, моя самая лучшая и любимая Герда, которая осталась со мной и не прогнала прочь, которая бросилась спасать меня.
Забываю. И будто передо мной обычная девушка, которая только что сообщила, что, скорее всего, в ближайшее время я стану отцом.
Усмирить себя… почему-то у меня нет на это сил. Или мне просто до боли хочется выплеснуть весь ужас прошлых дней…
– Когда ты узнала?
Она молчит и снова заламывает руки.
– Когда ты узнала?! – ору я, не в силах сдержать гнев и обиду.
Она дёргается как от удара:
– В самолёте в Энск... с Саньи…
– И ты молчала?!!! Не сказала мне ни слова?! – цежу сквозь зубы. Я вижу себя будто со стороны, понимая, что веду себя глупо и по-детски, но не останавливаю себя, продолжая тешить свое самолюбие тем, что делаю больно другому человеку.
И тут я вспоминаю наш разговор о Марии. Именно в тот день! И тогда пелена гнева совсем застилает мой разум. Я теряю себя прежнего и нового, и, как раненый зверь от страха и ужаса кидаюсь на руку, протягивающую мне хлеб.
– Знала, говорила со мной! Поддакивала, а сама уже прятала камень за пазухой?! – кричу, не желая знать ответа. Внутри разжимается пружина боли, физической… Или нет… они перемешались… Растерянность заполняет меня. Как же мне быть? И кому доверять? Почему же она скрывала все от меня… Но важно ли это?
Отшатываюсь, еле держась на ногах, к стулу, хватаясь за него, как за спасательный круг. Мне плохо. Но даже не от того, что я болен. Нет.
Шепчу, горестно сжимая спинку стула, к которому подошёл.
– Все ложь!
За что? Почему? Откуда взялось это недоверие и в чем тут смысл?
Очередная волна ярости накрывает с головой. В запале я подбегаю к своему пиджаку, висящему на спинке кресла, и вырываю из кармана новые паспорта, которые передал мне Джек.
Выхватываю их и швыряю Герде под ноги:
– На, вот! Ты же этого хотела?! Как и все страстно хотят! Вот! Можно было не рисковать, судьба злодейка сама сделала тебя моей женой!
С этими словами я, круто повернувшими, выхожу, обдав Герду ледяным взглядом.
Куда идти – не знаю. Но только не быть сейчас рядом с ней! Или с собой…

Вылетаю, насколько это позволяет мое состояние, на палубу, не зная, куда еще деть себя. И попадаю под град острых как нож капель. Начался тропический ливень, который я предвещал еще утром, глядя на затуманенный горизонт. Мощные струи бьют и колотят, не жалея. Поток, лава колючей жидкости, избивает мое исстрадавшееся тело, но мне даже радостно от этого. Пусть будет больнее снаружи, чем внутри. Почему же все так? Ну отчего? Разве не может быть все просто и хоть немного хорошо? Почему за каждую ее улыбку я плачу горькими разочарованиями? Почему веду себя как ублюдок, наказывая за свою внутреннюю боль?!
А ливень бьет меня по спине и плечам. Режет острыми иглами лицо и срывает с меня очередную кожу, заставляя переродиться и окончательно стать новым собой. Это пик и катарсис. Это новое знание о себе и освобождение от теней прошлого. Конечно, за минуту не стать другим, но я знаю, что мне уже не быть прежним.
Гроза, разбушевавшись, забрасывает за борт волну за волной. Яркие всполохи разрывают небо и жестокий ветер сбивает с ног, окутывая мириадами соленых капель.
Яхту качает из стороны в сторону с такой силой, что создается ощущение, будто еще секунда и ее, словно скорлупку, перевернет и накроет очередным водяным валом. Сбитый с ног, я приваливаюсь к бортику на несколько минут, оцепенело наблюдая за бездной, которая бушует за спасительными твердыми досками палубы. Я смотрю и смотрю, и волна за волной накрывает меня. И становится ясно: следующая – заберет с собой. И может быть, я буду этому рад…
Но судьба не отпускает меня так просто и, накренив корабль, силой толчка валит меня прочь от опасного края пропасти.
Через несколько, а может и сотню другую, минут, я, окоченев от холода и боли, прячусь под навес над палубой. Жалкий, мокрый и абсолютно другой.
А потоки воды все сыплются с неба, будто кто-то ушат за ушатом сливает на грешную землю чистейшую влагу. Вокруг почти ничего не видно на расстоянии вытянутой руки. Стоит адский грохот, который я только начинаю различать, медленно приходя в себя. Сползаю по стенке и сажусь в огромную лужу, образовавшуюся на палубе и подпитываемую все новыми и новыми потоками небесной и морской воды. Не чувствую ничего. Неужели опять это? Как же мне не хочется снова становится тем мальчиком с замерзшим сердцем!
А потом, вдруг, когда солнце в мгновение ока заливает горизонт, когда вдалеке, на носу, матросы начинают сновать туда-сюда, убирая те самые лужи, в которых сижу я сам, в голове что-то щелкает.
А что собственно, что такого произошло, Кай? Уместны ли подобные инфантильные взрывы? Поступок ли это взрослого мужчины, который намеревался заботиться о любимой женщине? И можно ли наказывать за подобную новость, если сама она дарила и дарит надежду за надеждой? В чем ее вина? И даже, если Герда перешла какие-то мои границы и нарушила мои правила, имеют ли они теперь смысл? Разве нет ничего важнее подобной новости? И не я ли думал о семье и понимал, лежа на грязном полу тюремной камеры, что моя жизнь практически бессмысленна и не имеет какой-то цели?
Мне становится невыносимо стыдно. И страшно… Я… Да неужели во мне не найдется сил и понимая, чтобы осознать, почему она молчала? Смогу ли смотреть Герде в глаза после этих паспортов, брошенных к ее ногам? Неужели я потеряю ее из-за своей жалкой глупости и гордости?
И… ведь это…мой ребенок…Мой… Наверное, сын…
И он стал свидетелем самой отвратительной драмы, разыгранной собственным отцом…будущим отцом…

Аккуратно поднимаюсь. Что ж. Все предельно ясно. Только вот как теперь оправдать свои поступки?
Медленно бреду к каютам, цепляясь за стены. Изможденный ливнем и собственной глупостью. Дверь в мою – закрыта. Я сам с грохотом захлопнул ее. Герда. Там ли она все еще? Ждет меня? Моего приговора…
Или больше для меня нет надежд? И она отвернется от меня? Не от преступника, а от слабака…
Толкаю дверь, которая кажется мне адски тяжелой. Делаю шаг внутрь.
В полумраке комнаты вижу Герду, стоящую у иллюминатора. В открытое окошко бьет солнце, заливая теплым светом ее лицо. Вокруг светлой головки будто горит нимб из золота. Сравнение вполне напрашивается само собой. Впечатляющий эффект, которого она, безусловно, не добивалась, но который, безусловно, еще больше добавляет горести мои размышления. Герда как-то предельно спокойна. Как натянутая струна полна решительности. Но что она решила?
Подхожу ближе.
– Герда? – зову, заставляя обернуться.
Несколько секунд она медлит, потом оборачивается и смотрит в упор на меня.
Глаза красные от слез. Но они сухи. Что же это значит?
Не знаю, что сказать и с чего начать разговор. Еще совсем недавно во мне было столько слов, а теперь они исчезли, испарились…
– Давай поговорим… Нам надо все решить, – самое простое начало, но кажется, она и не ждет моих слов и объяснений.
– Не о чем тут говорить, – предельно спокойно отвечает Герда. Ну, уж нет. Я не сдамся так просто. После всего того, через что пришлось пройти, чтобы стать тем самым собой…
– Я не сделаю аборт, Кай. Если тебе не нужен этот ребенок – будь любезен доставить меня в Австралию, а там я решу, как быть, – при этих словах Герда слегка срывается: голос подрагивает, и глаза заполняют слезы. Мне невыносимо больно видеть ее такой. Но одновременно я горд и, понимаю, что люблю еще сильней эту девочку, которая находит в себе силы дать отпор такому идиоту, как я.
– Я виновата. Но и… И больше тут не о чем говорить!
Герда пытается обойти меня, однако я задерживаю ее за руку:
– Не согласен.
Герда фыркает и пытается вырвать руку.
– Дай мне пройти!
Не говоря ни слова, я ковыляю к двери и закрываю ее на ключ, а ключ прячу в карман мокрых джинсов.
– Говорить буду я. Сядь. Силой я все равно не смогу тебя заставить, но прояви немного понимания к моему состоянию. Хоть я и не проявил его к твоему.
Выступает дипломат Кай. Виртуозная игра. Но что остается? Теперь мне нужно получить хоть один шанс на спасение…
Не самое лучшее давить на жалость, но выбирать не приходится. Герда, будто разморозившись, замечает, как я выгляжу. И вдруг кричит, ругая, а в глазах читается неподдельное желание поколотить меня. Такая реакция немного сбивает с толку, потому некоторое время, стою, не разбирая слов. Потом, запоздало осознаю, видя разобщенные действия и метания, слыша надрыв в ее голосе, что это уже истерика. Напряжение последних дней, а лучше было бы сказать недель, и даже месяцев, выплескивается наружу нескладными попытками продолжать ухаживать за мной и держаться назло всем ветрам…

Наверное, каждый человек в свое время должен пройти определенные рубежи. Волей-неволей. Мы так взрослеем и иначе не приобрести бесценный опыт самообладания. Не выстроить внутри себя стержень. Не стать человеком с большой буквы. Наверное, сейчас я сужу по себе, что в корне не верно, ведь все люди разные. Однако в Герде я чувствую огромную душевную силу. Почему-то мне верится, что несмотря ни на что, ее невозможно сломить. Конечно, сейчас она проходит определенную закалку, да еще и благодаря мне, но, может быть, нам обоим было нужно, чтобы все треволнения последних дней вылились наружу, как недавно обрушился на мою голову тропический ливень, подаривший и озаривший видение мира и происходящего.
Мне и плохо, и одновременно радостно на душе. Отчего-то у меня стойкое ощущение, что все идет как надо. И что после этой бури нас ждет по-настоящему солнечное утро…
А теперь надо ее успокоить. Возвращаюсь из своего минутного замешательства и крепко обнимаю Герду. Она вырывается, продолжая: то ругать меня на чем стоит свет, то просить позвать врача, то отталкивая меня, то пытаясь согреть огромным белым полотенцем.
– Успокойся, милая, прошу тебя. Все уже хорошо. Надо просто успокоиться и немного отдохнуть…
Я шепчу ей одни и те же слова, понимая, что бури необходимо дойти до пика, и тогда все уляжется.
Еще немного побушевав, Герда буквально повисает на моих руках, обессиленная и отстраненная. О чем сейчас она думает, мне сложно судить. Но одно знаю точно: Герда должна понять, зафиксировать в памяти мои извинения. Нам необходимо ее прощение, потому что будет сложно двигаться вперед. Нас и так постоянно разносит в разные стороны как полярные магниты… Своими глупыми словами и действиями я только усложнил все…
С трудом подхватив Герду под руки, веду ее к кровати. Аккуратно укладываю.
– Прости меня, Герда. Я прошу тебя. Это был самый ужасный поступок, который только можно было ожидать в такой ситуации. Прости. Дай мне шанс.
– Я не верю тебе…
Мне очень больно слышать эти слова. Так же, как было больно ей, когда полчаса назад я швырнул к ее ногам паспорта.
– Значит, я сделаю все, чтобы ты поверила.
– Когда ты перестанешь быть рыцарем из сказки и спасать меня? Жалость мне не нужна…
Герда лежит и смотрит в упор на меня, заставляя отвести взгляд. Но дело вовсе не в том, что я хочу проявить благородство. Ко мне пришло осознание. И теперь я понимаю, для чего надо жить, работать и возвращать свое честное имя. Скоро в этом мире появится человек, которому просто необходимы покой и уверенность в завтрашнем дне…
– Это не жалость.
– Тогда что?
Я понимаю, каких слов ждет от меня Герда. Но почему-то не могу выговорить их. На выручку приходит старый добрый Кай-философ:
– Это самое необычное чувство, что я когда-либо испытывал. Я хочу быть с тобой рядом. Мне безумно хорошо с тобой…Разве этого мало?
Герда закрывает глаза.
– Не знаю, Кай.
– Послушай. Мне безумно стыдно за свои слова и действия. Я повел себя как полный круглый дурак. Так был увлечен собой, думал только о каких-то глупых предрассудках, которые давно пора перерасти… Я изменюсь. Дай мне время и продолжай верить в меня, прошу!
Она снова молчит, затем устало поднимается и обнимает меня:
– Я верю. Иначе меня не было бы здесь. Только и ты, Кай, должен понять, что для веры нужно что-то большее, чем просто хорошее отношение. Я не знаю, как должно быть, но чувствую, что этого мало. Если хочешь: мало для меня. Я буду с тобой, но только если ты сам захочешь этого…
– Я хочу.
Герда вздыхает, прижимаясь ко мне. Чувствую, что она не верит мне до конца. Понимаю, что снова струсил и не сказал того, что следовало. Осознаю: Герда говорит свое да лишь потому, что пока в свете происходящего не в силах решиться на «нет». А возможно пока не в силах отпустить меня. Но она ясно дает понять: так не может продолжаться вечно. И самое ужасное, что я сам прекрасно понимаю: Герда не из тех, кто соглашается на меньшее, заслуживая большего. Она сейчас просто дает мне тот шанс, о котором прошу. И возможно он будет последним…
– Кай, тебе нужно отдохнуть. Я позову Макса. И не спорь. Просто сделай, как я прошу. Нам обоим нужна маленькая передышка…
Хочу что-то сказать, но понимаю, что, скорее всего, это сейчас лишнее.
Слишком много слов было сегодня. Иногда нужно и помолчать, чтобы происходящее слилось и превратилось в реальность. И ушло, став прошлым, о котором, надеюсь, мы будем вспоминать со смехом…
Герда встает, а я не решаюсь противиться. Мне действительно нехорошо. И правда все тело ломит. Я замерз. И мне до одури противно от самого себя. Может ли доктор Макс вылечить эту горечь? Может быть, у него найдется спасительная таблетка от глупости и слабости?
Но у Макса есть только снотворное. И, возможно, сейчас это действительно самый лучший способ забыть обо всем.

...

Герда Сполетто: 27.07.17 23:59

Все на той же яхте…
 
Oh I pray
I know that I've been cruel
Oh I pray
I know that what I do (с)
 
 
 
Мне вдруг становится жутко холодно, сердце замирает, и я не могу не пошевелиться, ни сказать хоть что-то.
Первой приходит в себя Вася
– А, Кай, ну что ты! У девушек свои секреты! Нельзя вот так подкладываться и пугать людей! Что за манеры, мистер! – она пытается все перевести в шутку, но я понимаю, что разговора не избежать. Вскакиваю с шезлонга и подхожу к тебе
– Герда? – твой голос взволнован, и я понимаю. то разговора не избежать, но может оно и к лучшему. Все равно надо было на него решиться не сейчас, так завтра. Дальше тянуть не имеет смысла. но что сказать .как начать этот такой трудный разговор? Сцепляю пальцы в замок, потом расцеполяю его и снова – замок. Перевожу взгляд с тебя на Васю, но он лишь показывает, что сделала все, что смогла, да я это и так понимаю.
– Я... Да... – Господи, как же трудно… Просто невозможно… Нет, только не здесь, при Васе, да и мало ли кто еще придет… – Кай, давай вернемся в каюту, – умоляюще смотрю на тебя. Вся краска схлынула с лица, сердце словно кто-то сжал ледяной рукой, меня трясет как от озноба и очень не хочется говорить.
Вася что-то пытается объяснить тебе, но я не слышу ее слов, не слышу и того, что говоришь ты, и только по взмаху руки понимаю, что соглашаешься вернуться в каюту. Предлагаешь опереться на твою руку, но я не могу – отрицательно мотаю головой и еле слышно шепчу, что сама справлюсь. Пройти надо совсем немного. Но как же тяжело сделать эти несколько шагов по лестнице вниз и по коридору. Вероятно, так приговоренные идут на эшафот, только я сама приготовила гильотину, и сейчас она опустится на мою шею, и больше не будет ничего. Жизнь кончится, потому что без тебя я не живу, а лишь существую…
В каюте оглядываюсь по сторонам, прежде чем начать говорить, словно запоминая все эти предметы и вспоминая все, что так недавно тут происходило. Как было хорошо, и какая я была счастливая. А теперь… И ведь я сама все испортила. Сама виновата. Опять скрытность, недоверие. Сколько же можно? Сколько раз я буду наступать на одни и те же грабли.
А ты все еще не понимаешь, что все плохо, или не хочешь понимать. На этот раз мы поменялись местами, и уже не я. А ты прячешься от очевидного, пытаешь перевести разговор в шутку, или надеешься, что это был какой-то розыгрыш, и сейчас мы обнимемся, и все будет хорошо.
– Я знаю прекрасное средство от морской болезни – постельный режим, – пытаешься как-то перевести все в иную плоскость, но я не поддаюсь. Да, мне больно, страшно, плохо, но надо же когда-то решиться разрубить этот гордиев узел, сказать все, как есть, а не прятать как страус голову в песок в ожидании непонятно чего. Я и так уже долго пряталась и лукавила, нельзя на обмане ничего хорошего построить. Жаль, что не поняла этого раньше, тогда все было бы не так неотвратимо…
–Что происходит, Герда? Ты сама не своя! Давай, выкладывай! – ты, кажется, теряешь терпение. И я начинаю говорить, но тут же замолкаю. Это так больно!
– Если ты решила, что тебе лучше вернуться в Энск, если тебе страшно или неприятно быть рядом с таким, как я… ты всегда можешь сделать это! Прошу, только не молчи, ответь же!
Пытаешься мне помочь, задавая наводящие вопросы, но они все не о том, я совсем не это хочу сказать, но кто знает, не откажешься ли ты сам от меня, когда узнаешь… Не выдержав напряженности, выпаливаю, что у меня задержка. Сказав, смотрю на тебя и, кажется, что ты не видишь меня. Ты видишь змею или что-то ужасное типа медузы-горгоны – таким взглядом ты на меня смотришь. Становится страшно. Так, как не было никогда. Кидаюсь к тебе – встать на колени, обнять тебя и объяснить, рассказать, повиниться…
Не успеваю… Вскакиваешь и отшатываешься от меня, как от чего-то липкого и гадкого, мерзкого.
– Кааай!! Я… я не знала… я… – пытаюсь оправдаться и хоть как-то смягчить тебя. Ты такой чужой сейчас, каким я тебя никогда не видела. – Тогда… понимаешь… Я забыла. Просто забыла. Я себя не помнила на Санье. Ничего не соображала. Понимаешь? – стараюсь поймать твой взгляд, но ты отворачиваешься. – Каай… посмотри на меня… Кай… пожалуйста…
– Когда ты узнала? – твой голос звенит металлом.
И снова я не могу поймать твой взгляд, ты словно не хочешь на меня смотреть. Или… не можешь. Только кричишь, повторяя свой вопрос:
– Когда ты узнала?! – руки сжаты в кулаки и мне даже хочется, чтобы ударил, но ты не делаешь этого, зато я вижу твои глаза, и плещущуюся в них боль. Это больнее удара. Я отшатываюсь и тихо произношу:
– В самолёте в Энск... с Саньи… Мария… Ты сказал про нее, и я… я вспомнила. Только тогда, – обреченно замолкаю, понимая, что никакие слова сейчас не исправят моего поступка.
– И ты молчала?!!! Не сказала мне не слова! – кричишь, выплескивая свою боль, а я просто стою, только сжимаю руки, чтобы тоже не закричать. Твои слова бьют наотмашь, но я не отворачиваюсь. Просто смотрю, в смысл криков не вникаю, да это, наверное, и не важно, важно совсем другое – я солгала и теперь за это расплачиваюсь. Цена высока, слишком высока… И я еще не знаю, как все обернется, но стараюсь не думать об этом. Мне больно и страшно, но я понимаю, что тебе – больнее. Ведь именно этого ты просил меня не делать, именно за это корил и даже презирал Марию, а я оказалась такой же. Я поступила даже не так, как она, а еще хуже, обманула, предала, зная, как ты к этому относишься.
Хочется упасть на пол и потерять сознание или провалиться сквозь землю, стать маленькой и незаметной, лишь бы не слышать… Так, наверное, стонет раненый зверь, смертельно раненый, и эта не та рана, от которой поможет доктор Макс…
Неожиданно ты вытаскиваешь из кармана пиджака паспорта и швыряешь их мне под ноги. Соображаю и слышу плохо, но по обрывкам фраз понимаю, что это и есть наши новые документы, где я – твоя жена. Как же странно посмеялась надо мной судьба… И как же ты ничего не понял…
Хочу что-то сказать, объяснить, но слова застревают в горле, а ты разворачиваешься и уходишь, хлопнув дверью…
Ну вот и все. Как глупо! Не нужны мне эти дурацкие паспорта. Имя. Что оно значит? какая разница, какое имя я буду носить. Не в этом же дело, совершенно не в этом. Насчет нашего нового положения я совсем недавно говорила шутливо с улыбкой и именно так к этому и относилась. Это игра, не по-настоящему, и даже если я и хотела, чтобы игра стала реальностью, то не так… Не такой ценой.
Поднимаю паспорта, кладу их на стол и замираю… Я словно снова оказываюсь в этой жаркой ночи, и слышу твой шепот и собственные стоны, ощущаю твои губы и руки… И понимаю со всей ясностью, что этого больше не будет – никогда. Никогда. Какое страшное слово, жуткое… Никогда. Совсем недавно в Риме ты тоже ушел, и я – не побежала следом. Все говорили – не надо, не стоит, дай ему остыть. И сейчас они говорили бы то же самое. Только вот я – не гордая. В тебе – моя жизнь. Я просто не смогу без тебя…
Открыв дверь, выскакиваю в коридор и останавливаюсь в нерешительности – куда идти? Где тебя искать?
Огладываюсь по сторонам в некотором раздумье – что вообще делать дальше, и вдруг на меня сверху обрушивается масса воды, словно кто-то ведро вылил. Закрываю руками голову – от дождя, грохота капель, и бегом возвращаюсь в каюту. Машинально вытираю волосы лицо, переодеваю платье. Неожиданно становится очень холодно, потому натягиваю сверху свитер. Руки делают все совершенно автоматически, тело повинуется им, а мысли в моей голове стучатся изнутри как ливень на улице, от которого я успела убежать. А как убежать от себя? Да и стоит ли бегать?
Сначала я все-таки хочу пойти, найти тебя, все рассказать, объясниться, но потом в голове всплывает недавний разговор. Когда я вот так же объяснялась, душу наизнанку выворачивая. Что сказал ты? «неважно», тебе это было неважно, так стоит ли распинаться? Может теперь все тоже будет неважно? Ты накричал на меня, не слушая моих слов, не давая даже вставить в твой монолог эти самые слова, накричал, хлопнул дверью и ушел. Ушел и иди! Я справлюсь. Если в самом деле беременна – справлюсь. И одна бы справилась. А я не одна. Со мной по крайней мере Вася, бабушка. Мы найдем возможность… Уедем. В Палермо… Да куда угодно уедем. И ни в коем случае никаких абортов я делать не стану, даже если ты… откажешься или попросишь. Нет! ты не станешь… Господи, как же больно! Словно кто-то изнутри колет иголками, и сердце сжимается, и дышать нечем…
Вскакиваю с кровати, на которой сидела, и, распахнув иллюминатор, жадно глотаю воздух.
А дождь уже кончился…
Молча стою, глядя, как постепенно из-за туч появляется солнце, а мне становится чуть теплее и спокойнее. Словно принято важное решение, и дальше все будет хорошо.
Слышу, как открывается дверь, но не хочу поворачиваться. Просто … не могу. Несмотря на то, что я для себя все решила, мне страшно повернуться, страшно посмотреть на тебя, в глаза, увидеть в них…
Зовешь по имени.
Медленно оборачиваюсь и смотрю на тебя. Глаза режет от пролитых слез, смотреть больно, хочется смежить веки, но я смотрю… и жду… даже с некоторым вызовом. Во мне плещется обида, нервы напряжены до предела, кажется, одно слово, и сорвусь, закричу, прикажу тебе убраться на все четыре стороны…
– Давай поговорим… Нам надо все решить, – Ты неожиданно спокоен и как-то мягок.
– Не о чем тут говорить, – стараюсь и я отвечать спокойно, только руки сжала, чтобы ты не видел, чего мне стоит это спокойствие. Делаю глубокий вдох и выпаливаю все, что надумала. – Я не сделаю аборт, Кай. Если тебе не нужен этот ребенок – будь любезен доставить меня в Австралию, а там я решу, как быть, – дальше спокойствие кончается, и в голове звенят слезы, и я все-таки пытаюсь объясниться, но не так, как собиралась сначала. Просто говорю, что виновата, и хватит об этом. Мне в самом деле не выдержать. Если сейчас снова все, спокойно я не смогу, и кто знает, чем это обернется…
Нахожу самый лучший способ избежать разговора – уйти. Только не отпускаешь…
– Не согласен, – хватаешь за руку, в намерении остановить.
– Пусти! Сейчас же! – вырываю руку и делаю шаг к двери.
Ты оказываешься неожиданно проворнее – в замке поворачивается ключ, который исчезает в твоем кармане. Зачем ты так? О чем говорить? Ты уже все сказал, да твое молчание красноречивее всяких слов. Отпусти меня. Не мучай, пожалуйста…
Странное ощущение, что мы не слышим друг друга. Опять, в который раз твои слова проходят мимо меня, как, похоже, только что ты не слышал того, что говорила я. Каждый хочет сказать, но никто не желает слышать…
Пытаюсь сосредоточиться на смысле и улавливаю твое последнее слово – состояние… Странно, ты никогда не бил на жалость… Смотрю внимательнее, и в голове щелкает: Да ты же весь мокрый! Насквозь. Так же нельзя! Врач говорил – пневмония!
Во мне словно что-то лопается, броня, в которую я попыталась себя одеть, дает трещину и осыпается мелкими осколками.
– Сумасшедший, кретин, идиот, разве так можно??? Ты же можешь умереть. Воспаление легких, – выкрикивая эти слова, пытаюсь одновременно расстегнуть пуговицы на твоей рубашке, вытереть тебя полотенцем, оглядываюсь в поисках выпивки, – мальчишка, дурак, разве так можно??? А если с тобой что случится? Я, я… – слов больше нет, по лицу текут слезы, смахиваю их и продолжаю раздевать тебя, чтобы переодеть и согреть. И доктора, надо же доктора…
Хватаю полотенце, пытаюсь тебя вытереть и одновременно закутать в него. Руки дрожат, словно это я вся мокрая, а не ты. Нервы на пределе, видимо, качели, на которых я раскачивалась последние дни – радость-горе, спокойствие-крик, страх за тебя и моменты наслаждения – взлетели в пиковую точку, когда ты бросил паспорта, и сейчас падали с огромной высоты вниз. Мое решение и спокойствие были не настоящими, вымученными, обида, так и оставшись невыговоренной, просто ушла вглубь и теперь рвалась наружу вместе со страхом тебя потерять. Все это создало гремучую смесь, которая и взорвалась – криками, слезами, истерикой, нелепыми метаниями по комнате…
Пытаешься успокоить, соглашаясь с моими действиями, помогая и объясняя, что все хорошо. Хватаю твои ледяные руки, вытираю мокрые волосы, и то ли от действий, то ли от твоих слов немного успокаиваюсь, но это наносное спокойствие, внешнее – руки перестают мельтешить, тело – будто ватное, а внутри – пустота. Не радость, а именно пустота и какая-то отрешенность, когда держишься лишь потому, что кто-то держит…
Буквально волочешь меня к кровати, на которую я и опускаюсь, мельком отмечая, что надо все-таки быть осторожнее – тебе. Доктор сказал…
Просишь прощение, уговариваешь дать тебе второй шанс, но у меня неожиданно срываются страшные слова:
– Я не верю тебе… Не могу верить… Понимаю, что от этого только хуже, но – не могу…
– Значит, я сделаю все, чтобы ты поверила, – смотришь сверху вниз, и мне почему-то кажется, что ты говоришь так из жалости, ты, который только что кричал, что я предала тебя, что мне нужно только одно, и вдруг – такая перемена? Нет, ты просто жалеешь меня сейчас в такой ситуации, а еще – ты же всегда меня спасал, всегда был старшим и взрослым. И вот теперь, в сложной ситуации рыцарь Кай одерживает верх над всем остальным. Но мне не нужна жалость, и рыцарь не нужен… Как же все запуталось.
Смотрю на тебя в упор, будто стараюсь проникнуть внутрь, в душу, понять, что ты чувствуешь, что стоит за твоими словами, и не могу:
Только не жалей меня, мне не нужна жалость, я справлюсь. Делай, как ты решил, – проносится в голове, а вслух произношу, – когда ты перестанешь быть рыцарем из сказки и спасать меня? Жалость мне не нужна… – и отворачиваю голову, чтобы не расплакаться.
– Это не жалость.
– Нет? А что тогда? – голос слушается с трудом, и я не уверена, что ты расслышал, что я спросила, потому что ответ – снова не о том.
Тебе хорошо со мной. Да, этого много, но и безумно мало, потому что ты говоришь о себе, впрочем, как и я только что – о себе. Вытирая и согревая тебя, я кричала, что я не вынесу, если потеряю тебя, а ты в ответ – что тебе хорошо со мной. Наверное, мы оба эгоистичны, и именно поэтому так непрочно то, что нас связывает. Именно поэтому я не доверяю тебе, а ты, скорее всего – не доверяешь мне до конца. Каждый думает о себе, и получается… плохо.
Устало закрываю глаза, не зная, что тебе ответить.
– Не знаю, Кай, – я в самом деле не знаю, что дальше говорить, делать, но ты просишь и настаиваешь, и я соглашаюсь. Странно, что я не могу полностью доверять тебе, но при этом не перестаю в тебя верить. Как это можно совместить, не знаю, но это так. Обнимаю тебя и тихо произношу:
– Я верю. Поэтому я здесь. Но мне мало того, что тебе хорошо со мной, как и мне с тобой. Не знаю, что еще должно быть и как, но этого мало. Если хочешь: мало для меня. Я не убегу больше, останусь, но только если ты сам этого хочешь. Не потому что я, возможно беременна, а ты рыцарь, и не можешь оставить девушку в такой ситуации, а потому что ты хочешь, чтобы я была с тобой.
– Я хочу, – произносишь твердо и быстро, и замолкаешь, прижимая к себе. Не знаю, что я ждала услышать. Может, более развернутый ответ? Может, хоть несколько слов о чувствах, а не только о том, что нам хорошо вместе? А, может, все-таки лучше, что промолчал? Как же все сложно…
Смотрю на тебя – уставший, какой-то весь посеревший что ли. Разговор вымотал нас обоих, нужна передышка, и тебе в самом деле нужен врач.
 
– Кай, тебе нужно отдохнуть. Я позову Макса. И не спорь. Просто сделай, как я прошу. Нам обоим нужна маленькая передышка…
Иду за доктором и оставляю тебя с ним наедине.

»» 01.08.17 21:50 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...

Джинни Эден Малу: 17.08.17 13:58

Домой я ехала довольная, с кучей обновок, немного не так представляла поход с Джеком в магазин. Да и ладно. Хотела немного подшутить над ним, но он явно раскусил меня и отправил с помощницей. Приятные дни закончились, так толком и не начавшись, и потом начались серые будни.Я практически была снова, как невидимка, так  по вечерам, виделись то общались по пять слов, ничего нового, стандартный набор фраз. Он спрашивал, я отвечала и наоборот. Как дела? Что делала? Извини, времени сейчас нет, но ты развлекайся. Скоро все будет хорошо. Ага, будет, когда ничего не меняется. Я все больше ощущала себя ненужной, лишней. Все больше скучала по родному дому, маме. А тут толком наверно нужна только была Кико. Мы вместе так сдружились, что она спала у меня в кровати.И куда бы я не шла, она следовала за мной.
Мне трудно было решиться на такой шаг . И да, я, наконец, приняла решение уехать домой. И вот, в один не очень хороший день для меня, а если точнее, утро, мои манатки были собраны, я как воришка смылась из дома. Хотя и понимала, что нахожусь в доме одна. Джек уехал, толком и не сказав куда. Да ладно, я уже привыкла к его деловой жизни. Но мне надо двигаться дальше и вот поэтому не до конца уверенна, приехал он или нет, потихоньку ухожу. Оставила записку, что мол уехала срочно домой, соскучилась по маме. Все люблю, целую, пока. Ох, и врать то нехорошо, но что поделаешь, я думаю, это всем пойдет на пользу. 
Приехала на вокзал, купила билет, пока ждала поезд почему-то передумала уезжать. Захотелось испытать себя, доказать, что могу быть самостоятельной. И по случайному стечению обстоятельств, увидела объявление, что сдается маленькая уютная комната. Это был определенно знак, ну я, не раздумывая, сдала билет и позвонила по номеру телефона, которая была указана в объявлении. Мы встретились с хозяйкой спустя полчаса. И вот, уже живу в этой комнате. 
Я нашла работу с помощью своей соседки по квартире, с которой познакомилась сразу же, как заселилась. Не скажу что супер-пупер работа, но для начала годится. Я работаю официанткой в одном из клубов города. Впервые дни, я уставала как черт. Мои ноги болели от неудобной обуви. Дешевые черные сапоги, их и сапогами трудно назвать, одна клеенка, с 12-сантиметровыми каблуками. Совсем маленькие шорты, которые также можно с трудом назвать шортами, они едва прикрывали мою пятую точку. Майка, один какой-то непонятный лоскут, который держался на завязках шее и спине. Ну и образ мой завершал парик и яркий макияж. Среди этой толпы, мы официантки, казались тут самые одетые и неузнаваемые. Да и кто меня может тут узнать,я толком никого в городе не знаю, Джек в такие заведения наверно не ходит, у него любовь-морковь, да Василиса голову оторвет ему, если узнает. Вот так продолжала работать официанткой, "принеси-подай", ничего лишнего. 
После работы возвращаясь, домой,как не странно я все чаще скучала по Джеку, хотя мы и писали друг другу. Чтобы не быть пойманной, я редко отвечала на звонки, чаще общались только смс. Когда у меня были выходные я приезжала к Джеку домой,точнее, находилась рядом. Знала, что его дома точно нет, иногда даже заходила в дом, ключи я забрала с собой, гуляла с собакой и кормила. Эти моменты были, как глоток свежего воздуха. Ведь ей тоже было тут одиноко, как и мне, пусть и приезжали к Кико неизвестные мне люди. Они недолго проводили с ней время. 
На протяжении всего времени у меня уже сложился свой маленький ритуал, как-то гуляя по городу, меня окутал аромат кофе и выпечки, недалеко оказалось кафе, и я как истинная кофеманка, не могла не зайти. Теперь всегда после дома Джека, шла туда, даже не зная названия, да и мне было все равно, главное, все что там я пробовала, было очень вкусно, прям как дома. Это напоминало те дни, когда мама что - то пекла, и этот аромат доходил до каждого уголка дома, также и здесь пахло домом и теплом.И  вот сейчас я   просто  сидела и  наслаждалась атмосферой домашнего уюта .

»» 03.10.17 20:00 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

...