На сердце без тебя метель... (ИЛР)

1 … 190 … 218

Навигатор по разделу • Справка для авторов • Справка для читателей • Оргвопросы и объявления • Заказ графики • Реклама • Конкурсы • VIP

Marian: 31.12.18 14:39

» Глава 44 (продолжение)

Когда они проходили через комнаты, чтобы спуститься к завтраку, Лиза заметила, что письмо лежало на том же месте. Она понадеялась, что вечером, вернувшись в покои после дня, полного хлопот, муж все же прочтет его, но нет – и вечером письмо осталось на комоде. Александр ясно давал понять, что настоит на своем.

– Обедайте без меня, ma Elise, – на следующее утро предупредил он. – Едем на весь день с управителем смотреть землю под завод кирпичный. Все выгоднее самому делать, чем от кого-то возить.
Это были слова Бориса. Лиза помнила, как когда-то за столом обсуждали возможную постройку каменного храма, и как забавно качала головой Пульхерия Александровна, когда капризно требовала оставить все дела за дверьми столовой. И Александр помнил. Лиза поняла это по тени, мелькнувшей на его лице, по дрогнувшему уголку рта. Наверное, сейчас и следовало напомнить о письме. Но он опередил ее – коротко поцеловал и вышел вон, намереваясь выехать еще до завтрака.

Лиза не ждала мужа раньше сумерек, а потому весьма удивилась, когда узнала, что Александр вовсе никуда не выезжал, переменив свое решение. Ирина принесла известие, что барин уже час сидит в одиночестве в портретной галерее. И Лиза тут же поспешила туда, надеясь не найти его перед портретом покойной супруги. Ревность ледяной иглой засела в сердце, и ей казалось, что с каждым шагом эта игла вонзается все глубже и все больнее.
Но нет. Портрета Нинель на прежнем месте не было. Александр сидел в кресле и смотрел на другие картины, развешенные на стене в тяжелых багетах. И только подойдя ближе, Лиза увидела, на какой именно портрет устремлен его взгляд, и поспешила опуститься на пол возле его ног, взять его большую ладонь в свои пальцы. Он перевел на нее усталый, какой-то печальный взгляд и еле заметно улыбнулся.
– Он хитрец. Обманул меня. Сыграл на пороке, до коего я тоже падок, – на любопытстве, – произнес Александр хрипло, и Лиза еще сильнее стиснула его ладонь. – Положил еще одно письмо в бумаги по заводу. Я не мог не прочесть. Забавно, верно? Я всегда хотел видеть его моим сродственником, а он таков и есть. И как же это все… Все мерзавцы в сей истории! Все до единого. Не только первый граф Дмитриевский, но и мой отец. Нынче днем ma tantine рассказала мне о том письме, что написала отцу мадам Головнина. Он мог хотя бы на толику исправить несправедливость и помочь несчастной родне. Но, верно, так и должен был поступить истинный потомок Григория Дмитриевского, следуя некогда данному завету? C'est crade et moche… même famille… (Это мерзко и грязно… одна семья… (фр.)).

Александр помолчал некоторое время. Лиза тоже не проронила ни слова. Просто ждала.
– А ведь он схож лицом со своим прародителем, не находишь? – спросил Александр, указывая на портрет Григория Дмитриевского супругой, тремя дочерьми и сыновьями – начинателями двух ветвей семейных. Несмотря на парик с тугими завитками у висков на голове Григория, сходство угадывалось безошибочно. Словно кто-то нарисовал Бориса в старомодном платье, немного удлинив нос и заострив скулы. Лиза и сама, помнится, замерла перед этим портретом, когда увидела его впервые. – Все это время портрет был у меня перед глазами. Все на виду. Как я мог быть так слеп? И так верить… Я ведь верил ему как никому другому.
– Поверь, ему тоже больно, что он предал тебя. – Лиза уже сама не понимала, чего хочет больше сейчас – защитить Бориса или хоть как-то утешить Александра.
– Он написал мне о том, – бесстрастно проговорил Александр. – А также написал, что будет ждать моего вызова, что имеет намерение ответить за нанесенные мне обиды и всегда к моим услугам.
– Он ведь уехал, – прошептала в испуге Лиза. Случилось то, чего она страшилась более всего на свете. Словно прошлое все-таки настигло их и закружило своей волной.
– Он будет ждать моего письма до начала зимы в Вильно. Потом едет дальше. Но всегда готов вернуться в Заозерное, чтобы дать мне ответ, – пояснил Александр.

Лиза тщетно пыталась прочитать в полумраке галереи по его лицу, как он намерен поступить.
– За кого ты тревожишься больше? – спросил он, заметив ее волнение, и она вспыхнула из-за обвинения, звучавшего в его голосе. Вскочила на ноги, но Александр вовремя поймал за руку и удержал. – Ты ведь когда-то любила его.
– А ты любил Нинель! – сорвалось с губ Лизы прежде, чем она успела хорошо обдумать ответ.
Он приподнял брови и вдруг рассмеялся довольно, распознав нотки ревности в резком ответе, а потом потянул Лизу на себя и усадил на колени, невзирая на слабое сопротивление.
– Touché, ma chatte! – прошептал Александр, дергая ее игриво за локон. Но тут же, отбросив веселость, перевел взгляд на семейный портрет. Лиза даже забыла дышать, пока ждала, когда он снова заговорит. И едва не заплакала от облегчения, услышав тихое, но твердое:
– Бог ему судья. – Александр заметил ее взгляд и слегка нахмурился: – Слаб кажусь?
– Напротив, – улыбнулась Лиза, чувствуя, как любовь к этому мужчине снова переполняет ее сердце. Она знала, что он именно таков.
– И так уже отсыпано сполна. Смерть матери, болезнь… Грешно требовать ответа от того, кто одной ногой в могиле стоит. Ты так побледнела. Ты не знала?
Лиза догадывалась, что Борис смертельно болен, но все же не хотела верить. Разве не сказал он, что италийское побережье исцелит его? Довольно смертей в ее жизни! Внезапно она почувствовала приступ дурноты: показалось, что полумрак портретной уж слишком схож с могильной темнотой. Разгадав ее состояние, Александр легко поставил Лизу на ноги и, приобняв за талию, вывел из галереи через распахнутые французские окна в залитый солнечным светом цветущий сад. «Будто Аид вывел свою Персефону из подземного мира», – невольно подумалось Лизе. На свежем воздухе ей сразу же стало лучше. Или присутствие встревоженного Александра, растирающего ей запястья, так благотворно на нее повлияло?
– Прости, я не должен был говорить тебе. Полагал, ты знаешь, – проговорил он. – Позабыл, что не следует говорить всего, что нужно беречь…
– Напротив, – поспешила возразить Лиза. – Я в полном здравии. Не нужно хранить меня будто мейсенский фарфор! Я другая!
– Определенно, – шутливо согласился Александр, делая вид, что не распознал в ее словах намека на его первый брак. А потом проложил уже серьезнее, видя ее решительный взгляд: – D’accord, изволь, правду так правду. Я не хочу, чтобы ты заблуждалась на мой счет. Я не простил и, думаю, никогда не прощу. И в чем-то, быть может, мой отец был прав, ограждая семью от угрозы извне.

Лиза изо всех сил сдержала возражения, понимая его правоту. Для Дмитриевских подобное родство всегда будет угрозой. Для Александра и его детей. Их детей. И она догадывалась, что отныне за Борисом будут пристально следить люди Александра. Береженого бог бережет…
– Впрочем, худого для него не желаю, – продолжил Александр. – Не представлял никогда, что скажу такое, но – Бог ему судья. Истинно так. Пусть едет, куда желает.
Лиза обеими руками схватила ладонь мужа и порывисто сжала, чем явно его смутила.
– Ну, полно-полно! Что ты право! – Александр неловко высвободил руку из ее захвата. А потом ласково провел кончиками пальцев по лицу жены и прошептал с лукавой усмешкой: – Видишь, каким ты делаешь меня? Эдак скоро с руки есть буду.
Лиза недоверчиво взглянула исподлобья, и он от души рассмеялся. А она почувствовала, как отпускает ее напряжение последних дней, тихо радуясь, что внутренние демоны более не терзают Александра. Таким безмятежным и расслабленным он заставлял ее влюбляться в себя еще сильнее. Хотя куда уж сильнее?
От приятных мыслей Лизу отвлек холодок металла, когда на палец скользнуло знакомое кольцо с голубым топазом в обрамлении жемчужин. Фамильное обручальное кольцо Дмитриевских.

– Tantine тревожится, что ты без кольца венчального осталась. – В темных глазах Александра плясали смешинки. Но в тот же миг взгляд его посерьезнел и наполнился мягким светом: – Ты мое воздаяние, ma Elise. Когда-то в этом самом саду я говорил тебе, что ни во что не верю. И когда-то я сказал, что ты перевернула мою жизнь. Ты – мое воздаяние за все годы потерь и черноты, в которую я сам себя загонял. Я люблю тебя, моя Персефона…
Александр никогда прежде так прямо не признавался ей в своих чувствах. И Лиза на мгновение замерла, наслаждаясь новыми ощущениями. Это было так непривычно и так благостно, что она счастливо улыбнулась в ответ, заражая и его своим счастьем. Обхватила руками его шею и, приподнявшись на цыпочки, почти коснулась губами его губ.
– Скажи еще раз, – шепнула прямо у его рта, с трудом сдерживаясь, чтобы не поцеловать.
– Что сказать, моя Персефона? – Александр изобразил на своем лице притворное недоумение и засмеялся, когда Лиза издала протестующий возглас. И тогда он уступил ей, прежде чем прижаться к ее губам в нежном и страстном поцелуе: – Я люблю тебя, ma Elise…

/

На сердце без тебя метель... (ИЛР)

» Глава 44 (продолжение)

» ЭПИЛОГ