*Стихотворения о Великой Отечественной войне

Кристина, спасибо за видео. Пробирает.

К стыду сказать ни разу не была, надеюсь это исправить. Каждый должен почувствовать цену победы в Великой Отечественной Войне, а где если не в Сталинграде это можно сделать.

Красивое стихотворение Рождественского о Мамаевом Кургане. Еле слезы сдержала.
Мамаев курган

Сотни лет
расходиться широким кругам
по огромной воде
молчаливой реки...
Выше всех Эверестов –
Мамаев курган!
Зря об этом в учебниках нет
ни строки.
Зря не сказано в них,
что теплеет Земля
и светлеет Земля,
оттого что на ней,
о курганах Мамаевых
помнить веля,
загораются
тысячи Вечных огней...
Мне сюда возвращаться.
К добру и к беде.
Мне сюда приходить.
Приползать.
Прилетать.
И, схватившись за сердце на той высоте,
задыхаясь,
разреженный воздух глотать.
Мне сюда возвращаться.
Из мелких потерь.
Из ухоженных стран.
И горячечных снов.
Натыкаться на долгие стоны людей
и кольчуги
позванивающих орденов...
Зря не сказано в книгах,
Мамаев курган,
что металла
в твоем оглушенном нутре
больше,
чем в знаменитой Магнитной горе!
Что хватило его и друзьям.
И врагам.
Вместо капель росы,
как слепое жнивье,
проступает железо,
кроваво сочась...
И поэтому
самая главная часть
в притяженье Земли –
притяженье твое!..
Ты
цветами пророс.
Ты
слезами пророс.
Ты стоишь,
поминальные муки терпя.
Синеватые молнии
медленных гроз,
будто в колокол памяти,
бьются в тебя!
И тогда поднимаются птицы с земли
и колышется нервно
степная трава.
Оживают
затертые напрочь
слова.
И по плитам
устало
стучат костыли.

(Р. Рождественский)
_________________

ТЫ ГОВОРИЛА МНЕ «ЛЮБЛЮ»

Ты говорила мне «люблю»,
Но это по ночам, сквозь зубы.
А утром горькое «терплю»
Едва удерживали губы.

Я верил по ночам губам,
Рукам лукавым и горячим,
Но я не верил по ночам
Твоим ночным словам незрячим.

Я знал тебя, ты не лгала,
Ты полюбить меня хотела,
Ты только ночью лгать могла,
Когда душою правит тело.

Но утром, в трезвый час, когда
Душа опять сильна, как прежде,
Ты хоть бы раз сказала «да»
Мне, ожидавшему в надежде.

И вдруг война, отъезд, перрон,
Где и обняться-то нет места,
И дачный клязьминский вагон,
В котором ехать мне до Бреста.

Вдруг вечер без надежд на ночь,
На счастье, на тепло постели.
Как крик: ничем нельзя помочь!—
Вкус поцелуя на шинели.

Чтоб с теми, в темноте, в хмелю,
Не спутал с прежними словами,
Ты вдруг сказала мне «люблю»
Почти спокойными губами.

Такой я раньше не видал
Тебя, до этих слов разлуки:
Люблю, люблю... ночной вокзал,
Холодные от горя руки.

(Константин Симонов, 1941)
_________________

ВОСПОМИНАНИЕ О ПЕХОТЕ
Александр Межиров

Пули, которые посланы мной,
........не возвращаются из полета,
Очереди пулемета
........режут под корень траву.
Я сплю,
....положив голову
...........на синявинские болота,
А ноги мои упираются
..........в Ладогу и в Неву.

Я подымаю веки,
..........лежу усталый и заспанный,
Слежу за костром неярким,
.............ловлю исчезающий зной.
И, когда я
.......поворачиваюсь
.................. с правого бока на спину,
Синявинские болота
........хлюпают подо мной.

А когда я встаю
..........и делаю шаг в атаку,-
Ветер боя летит
..........и свистит у меня в ушах,
И пятится фронт,
.......и катится гром к рейхстагу,
Когда я делаю
........... свой
...............второй
.................шаг.

И белый флаг
.......вывешивают
..........вражеские гарнизоны,
Складывают оружье,
..........в сторону отходя.
И на мое плечо
.........на погон полевой, зеленый
Падают первые капли,
..............майские капли дождя.

А я все дальше иду,
...........минуя снарядов разрывы,
Перешагиваю моря
........... и форсирую реки вброд.
Я на привале в Пильзене
.............пену сдуваю с пива.
Я пепел с цигарки стряхиваю
.........у Бранденбургских ворот.

А весна между тем крепчает,
.........и хрипнут походные рации,
И, по фронтовым дорогам
....................денно и нощно пыля,
Я требую у противника
..........безоговорочной
..................капитуляции,
Чтобы его знамена
.........бросить к ногам Кремля.

Но, засыпая в полночь,
............я вдруг вспоминаю что-то,
Смежив тяжелые веки,
........... вижу, как наяву,
Я сплю,
....положив под голову
.............синявинские болота,
А ноги мои упираются
........в Ладогу и в Неву.
1954

8 сентября, обычный день недели,
Начало осени, красивое и яркое,
Сентябрьский ветерок, и голуби летели,
И лес к себе манил людей подарками,

И тишиной, и свежестью дыхания.
Привычно занималось утро раннее…
Так было до того или потом,
Но в этот год беда стучалась в дом.

В том 41-ом памятном году
Железным обручем сковало красоту,
Безжалостный, губительный охват,
Жизнь ленинградцев превративший в ад, –

БЛОКАДА. Нам, живущим, не понять,
Что чувствовал ребёнок, угасая,
Везя на санках умершую мать
И губы от бессилия кусая…

Звучат сирены, метронома звук
Тревожит память деточек блокадных,
Им выпало без счёта адских мук,
Труда для фронта без речей парадных,

Им выпало, но люди не сдалИсь,
Не сдался город, взрослые и дети!
Их памяти, живущий, поклонись
И расскажи – пусть помнят! – нашим детям.
(Г. Станиславская )
_________________

Сегодня 22 июня 2014 года... и сегодня... как и тогда... воскресенье...

22 июня 1941 года... Ровно 73 года назад, в ночь на воскресенье, началась Великая Отечественная война



Павшим

Весь под ногами шар земной.
Живу. Дышу. Пою.
Но в памяти всегда со мной
погибшие в бою.

Пусть всех имен не назову,
нет кровнее родни.
Не потому ли я живу,
что умерли они?

Была б кощунственной моя
тоскливая строка
о том, что вот старею я,
что, может, смерть близка.

Я мог давно не жить уже:
в бою, под свист и вой,
мог пасть в соленом Сиваше
иль где-то под Уфой.

Но там упал ровесник мой.
Когда б не он, как знать,
вернулся ли бы я домой
обнять старуху мать.

Кулацкий выстрел, ослепив,
жизнь погасил бы враз,
но был не я убит в степи,
где обелиск сейчас.

На подвиг вновь звала страна.
Солдатский путь далек.
Изрыли бомбы дочерна
обочины дорог.

Я сам воочью смерть видал.
Шел от воронок дым;
горячим запахом металл
запомнился живым.

Но все ж у многих на войне
был тяжелее путь,
и Черняховскому - не мне -
пробил осколок грудь.

Не я - в крови, полуживой,
растерзан и раздет,-
молчал на пытках Кошевой
в свои шестнадцать лет.

Пусть всех имен не назову,
нет кровнее родни.
Не потому ли я живу,
что умерли они?

Чем им обязан - знаю я.
И пусть не только стих,
достойна будет жизнь моя
солдатской смерти их.

1948
Степан Щипачев

Девочка играла возле дома

Выбежала девочка из дома,
Маленькая, в мамином платке,
Старенькие валенки знакомо
Весело блестели вдалеке.

Куклу на салазках покатала…
С черной собачонкой у ворот
Долго по-ребячьи лопотала,
Рукавичку ей совала в рот.

Бегала то к дому, то к сараю
И шептала, прячась за крыльцо:
– Я с тобой, собачка, не играю,
Ты чего слюнявишь мне лицо?

Топала по тропке возле дома,
Щечки на морозе расцвели…
Вдруг, хрустя по снегу незнакомо,
Злые люди к дому подошли.

Вытащили все, что в доме было,
Даже карандашик и тетрадь –
Ту, в которой девочка любила
Ласточек для мамы рисовать.

Вынесли подушки и корзины,
Сверток детских трусиков цветных.
И такие были образины,
Лютые и жадные у них.

Разбросали карточки по дому,
Снимки, что в альбомах берегли,
И потом зажженную солому
Равнодушно к двери поднесли…

Зазвенели выбитые рамы,
Полыхнуло пламя через край.
И раздался хриплый голос мамы:
– Доченька, любимая, прощай!

Черным дымом крыша вся покрылась,
Вспыхнул клен, что рос невдалеке.
Губки задрожали, покатилась
Крохотная слезка по щеке.

– Мамочка, мамусенька родная!
Посмотри, сейчас расправлюсь я
С этим, на котором шерстяная
Вязаная кофточка твоя.

Кулачонки маленькие сжала, –
Сердце быстро прыгало в груди,
К рыжему фашисту подбежала
И сказала звонко: - уходи!

Был он длинный, грязный и плечистый,
Был он молод, жаден и жесток,
И сорвал он с девочки пушистый,
Теплый, мамин, ласковый платок.

Волосенки ветром растрепало,
Слезы стыли возле самых век.
Треснул выстрел – девочка упала
Личиком курносым прямо в снег,

В это утро мы в окопах были,
А потом рванули точно в срок
И атакой яростной отбили
Небольшой районный городок.

1942
Д. Алтаузен.

ОТ ИМЕНИ ПАВШИХ

(На вечере поэтов, погибших на войне)

Сегодня на трибуне мы - поэты,
Которые убиты на войне,
Обнявшие со стоном землю где-то
В свей ли, в зарубежной стороне.
Читают нас друзья-однополчане,
Сединами они убелены.
Но перед залом, замершим в молчанье,
Мы - парни, не пришедшие с войны.
Слепят "юпитеры", а нам неловко -
Мы в мокрой глине с головы до ног.
В окопной глине каска и винтовка,
В проклятой глине тощий вещмешок.
Простите, что ворвалось с нами пламя,
Что еле-еле видно нас в дыму,
И не считайте, будто перед нами
Вы вроде виноваты, - ни к чему.
Ах, ратный труд - опасная работа,
Не всех ведет счастливая звезда.
Всегда с войны домой приходит кто-то,
А кто-то не приходит никогда.
Вас только краем опалило пламя,
То пламя, что не пощадило нас.
Но если б поменялись мы местами,
То в этот вечер, в этот самый час,
Бледнея, с горлом, судорогой сжатым,
Губами, что вдруг сделались сухи,
Мы, чудом уцелевшие солдаты,
Читали б ваши юные стихи.

(Юлия Друнина)
_________________

Волчьи ягоды. Всем пропавшим без вести

Ленка Воробей (с)

Хватит верить бредням, разбирая, правда ли, что без вести пропал. Вот пишу тебе письмо… из рая. Разрешили… я и накропал. У меня и адрес и прописка: Облака. Вселенная. Уют. Просто, понимаешь, эти списки на земле живущим не дают. Да и Смерть не труд, а лишь халтура, просто блеск с наточенной косы, я ещё всё тот, наивный Юра, милый мальчик, маленький твой сын. Сын, который в поле убегает, за летящим змеем… на века, за меня - стареет небо в мае, за меня - седеют облака. Что ты там искала в похоронках? За какую правду не спала? Ордена пропавшего ребёнка, впаяны рассветом в купола. Горизонты, контуры и Китеж. Золотом подчёркнутая мреть. Разве ты не видишь, ты не видишь?! Посмотри… А лучше не смотреть.
Тайны нет священней всяких пагод, да и намекнули – не хитри… Я наелся просто волчьих ягод, со свинцовым привкусом внутри.

Песню на стихотворение можно послушать здесь:
http://www.len-ka.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=240&Itemid=18

ПЕСНЯ О КОНЦЕ ВОЙНЫ

Сбивают из досок столы во дворе,
Пока не накрыли - стучат в домино.
Дни в мае длиннее ночей в декабре,
Но тянется время - и все решено.
Вот уже довоенные лампы горят вполнакала -
И из окон на пленных глазела москва свысока...
А где-то солдат еще в сердце осколком толкало,
А где-то разведчикам надо добыть "языка".
Вот уже обновляют знамена. И строят в колонны.
И булыжник на площади чист, как паркет на полу.
А все же на запад идут и идут эшелоны.
И над похоронкой заходятся бабы в тылу.
Не выпито всласть родниковой воды,
Не куплено впрок обручальных колец -
Все смыло потоком народной беды,
Которой приходит конец наконец.

Вот со стекол содрали кресты из полосок бумаги.
Вот и шторы - долой! Затемненье уже ни к чему.
А где-нибудь спирт раздают перед боем из фляги,
Он все выгоняет - и холод, и страх, и чуму.
Вот от копоти свечек уже очищают иконы.
И душа и уста - и молитву творят, и стихи.
Но с красным крестом все идут и идут эшелоны,
Хотя и потери по сводкам не так велики.

Уже зацветают повсюду сады.
И землю прогрело и воду во рвах.
И скоро награда за ратны труды -
Подушка из свежей травы в головах.

Уже не маячат над городом аэростаты.
Замолкли сирены, готовясь победу трубить.
А ротные все-таки выйти успеют в комбаты,
Которых пока еще запросто могут убить.
Вот уже зазвучали трофейные аккордеоны,
Вот и клятвы слышны жить в согласье, любви,
без долгов,
А все же на запад идут и идут эшелоны,
А нам показалось, совсем не осталось врагов.

(Владимир Семенович Высоцкий)
_________________

***
Стих о русской земле

Говорят, что на русской земле
Не стареют душой ветераны
Фронтовая подруга – шинель,
Прикрывает солдатские раны

Говорят, что в России всегда
За погибших пьют молча и стоя
Значит, есть у России судьба
Значит, жить нам в стране этой стоит

Говорят что, в глазах матерей
Боли, горечи, целое море,
Что пришлось хоронить сыновей
В каждой пятой семье в чистом поле

Говорят что у белых берез
Поздней осенью падают листья,
Что похожи, на капельки слез
И на те пожелтевшие письма

Говорят что у Русских людей
Слово «Память» и «Родина» святы
Говорят что у наших детей
Все отцы и все деды – солдаты!

…Говорят, говорят, говорят
Не стареют душой ветераны
И как прежде в строю батальоны стоят
прикрывая наградами раны.

***
Александр Белов Прохоров

Светка

В обтяжечку юбка..., сапожки..., беретка...,
Взвод "съел" бы девчонку одними глазами,
И вот уже кто-то из строя ей - Светка!
Бросай медсанбат и ай-да вместе с нами!
Отставить! - глазами сверкну на "пехоту",
Утихнут смешки и сотрутся усмешки,
Оболтусы точно, но к нам, в разведроту
Таких и берут - чтоб орлы, а не решки.
Она обернётся, помашет рукою,
И в ту же секунду мы встретимся взглядом,
Прочту по глазам: я хочу быть с тобою!
И мне бы всегда, чтобы ты была рядом!
Вот только сегодня на сутки - разлука,
"Язык" - до зарезу, четвёртая ходка -
Три раза срывалось, такая вот штука...
Да где-то у сердца - Светланкина фотка.
А после войны мы поедем на море -
Москвичка она, и на Чёрном - ни разу,
Проснуться вдвоём... тени веток на шторе,
И никогда никуда - по приказу...
Тогда, на "ничейной", где ивы и речка,
Где ты - просто женщина, я - твой мужчина,
Сказала, примерив из гильзы колечко,
- Я после войны подарю тебе сына...
Потом под распев курских птах на рассвете,
Испуганно вскрикнула: стой, окаянный!
А я все цветы, что бывают на свете,
Рвал с минного поля восторженно - пьяный...

... мы взяли его, и спустились в ложбину,
Но сзади рассыпалась дробь пулемёта,
Ударила пуля как обухом в спину -
Прошила насквозь через Светкино фото...
... и больно, и шорох песка под брезентом,
И каждая кочка - как будто с размаха...
- Терпи, лейтенант! тут сто метров - моментом...
Свистит в левом лёгком на выдохе птаха...
... ребята, сюда! Это ж наша "разведка"!...
...давай потихонечку... немца тащите!
Терпи, лейтенант! Эй, славяне, где Светка?
Держи, твою мать! Медсестру позовите!...

... холодные пальцы на губы сухие -
Родной мой, сейчас я тебя забинтую...
В порядке твой немец..., ребята живые,
Молчи..., ну конечно же я поцелую...

... как много в палате халатов и света...
...сидит - на погоне звезда генерала...
Какое число? Помню только, что лето...
Комдив что-то выглядит очень устало...
- Тебе тут гостинцы... махорка и сало,
Помог очень Фронту твой фриц конопатый!
Светлана?...............................................
Она медсанбату отход прикрывала...
Когда окружили... последней гранатой...

Не знаю, как справишься с этой бедою...
Отправил в Штаб Фронта на вас наградные...
Тебя вот на "Знамя"...
Светлану - к "Герою"...
Фашисты бегут, но потери большие...
А чем вас тут кормят? Тушёнка и гречка?
Хорошая пища - здоровье солдата...
Тут Светкины письма...
Ещё вот - колечко...
Давай, поправляйся - cкучают ребята.
ЮРИЙ ЕГОРОВ
_________________

ЖЕНЫ

Последний кончился огарок,
И по невидимой черте
Три красных точки трех цигарок
Безмолвно бродят в темноте.

О чем наш разговор солдатский?
О том, что нынче Новый год,
А света нет, и холод адский,
И снег, как каторжный, метет.

Один сказал: «Моя сегодня
Полы помоет, как при мне.
Потом детей, чтоб быть свободней,
Уложит. Сядет в тишине.

Ей сорок лет — мы с ней погодки.
Всплакнет ли, просто ли вздохнет,
Но уж, наверно, рюмкой водки
Меня по-русски помянет...»

Второй сказал: «Уж год с лихвою
С моей война нас развела.
Я, с молодой простясь женою,
Взял клятву, чтоб верна была.

Я клятве верю,— коль не верить,
Как проживешь в таком аду?
Наверно, все глядит на двери,
Все ждет сегодня — вдруг приду...»

А третий лишь вздохнул устало:
Он думал о своей — о той,
Что с лета прошлого молчала
За черной фронтовой чертой...

И двое с ним заговорили,
Чтоб не грустил он, про войну,
Куда их жены отпустили,
Чтобы спасти его жену.

(Константин Симонов)
_________________

***

Я, как блиндаж партизанский,
травою пророс.
Но, оглянувшись,
очень отчетливо вижу:
падают мальчики,
запнувшись за мину,
как за порог,
наткнувшись на очередь,
будто на ленточку финиша.

Падают мальчики,
руки раскинув просторно,
на чернозем,
от безделья и крови
жирный.
Падают мальчики,
на мягких ладонях которых —
такие прекрасные,
такие длинные
линии
жизни.

***

Роберт Рождественский

[/p]

НА ЧАС ЗАПОМНИВ ИМЕНА

На час запомнив имена,—
Здесь память долгой не бывает,—
Мужчины говорят: «Война...» —
И наспех женщин обнимают.

Спасибо той, что так легко,
Не требуя, чтоб звали милой,
Другую, ту, что далеко,
Им торопливо заменила.

Она возлюбленных чужих
Здесь пожалела, как умела,
В недобрый час согрела их
Теплом неласкового тела.

А им, которым в бой пора
И до любви дожить едва ли,
Все легче помнить, что вчера
Хоть чьи-то руки обнимали.

Я не сужу их, так и знай.
На час, позволенный войною,
Необходим нехитрый рай
Для тех, кто послабей душою.

Пусть будет все не так, не то,
Но вспомнить в час последней муки
Пускай чужие, но зато
Вчерашние глаза и руки.

В другое время, может быть,
И я бы прожил час с чужою,
Но в эти дни не изменить
Тебе ни телом, ни душою.

Как раз от горя, от того,
Что вряд ли вновь тебя увижу,
В разлуке сердца своего
Я слабодушьем не унижу.

Случайной лаской не согрет,
До смерти не простясь с тобою,
Я милых губ печальный след
Навек оставлю за собою.

(Константин Симонов, 1941)
_________________

ВОР
Зимой сорок третьего года
видала своими глазами,
как вор воровал на базаре
говяжьего мяса кусок -
граммов семьсот
с костью.
Он сделал один бросок
и, щелкнув голодной пастью,
вцепился зубами в мякоть
и стал удирать и плакать.

Караул! Мое мясо украли! -
вопить начала торговка,
на воре сплелась веревка,
огрели его дубиной,
поддели его крюком,
дали в живот сапогом,
схватили его за глотку,
а он терзал и заглатывал
кровавый кусок коровы.
Тут подоспел патруль
и крикнул торговкам:
- Сволочи!
Вас и повесить мало!
Дайте ребенку сала!

Выпучив лютый взгляд,
оторопела свора
и разглядела вора:
вор на карачках ползал,
лет ему было десять,
десять или двенадцать,
слезы его и сопли
красного были цвета.
Бабы перекрестились:
- Господе Иисусе,
зверость на нас нашла! -
Стали сморкаться, плакать,
вору совать капусту,
луковицу, морковку,
круг молока замороженного.
Но вор ничего не взял,
только скулил, скулил,
только терзал, терзал
кровавый кусок коровы.

Зимний пылал закат,
когла его уводили
в патрульную караулку.
Он выбросил кость на дороге,
ее подняла торговка
и прилепила к мясу,
которое продавала, -
кость была мозговая!
Кушайте на здоровье...


Юнна Мориц