Качели над пропастью (СЛР, 18+)

Ирочка, привет,дорогая))
Это ещё не есть "возвращение блудного попугая", но я по-тихоньку догоняю.
Странная активность автора, но такая приятная. Я, например, пока, кроме как, лежать растением и тихонько вянуть от духоты, ничем больше не могу заниматься.
Но вернёмся к нашим баранам.....
Никогда не думала, что меня зацепит подобный роман. Где экшн?Где драйв?Динамика? Но нет. Пишешь ты так, что оторваться не возможно. И такая простая история одной семьи ,как будто подсмотренная у кого-то из жизни, не отпускает. И оставляет за собой ощущение опустошённости , неудовлетворённости чем-то. Может быть именно эта простота происходящего и схожесть многих судеб героев с нашими знакомыми, схожесть мировосприятия и бытия и делают этот роман особенным в своей простоте и одновременной сложности.
И нам,зрителям, остаётся только удивляться и сопереживать жизни некогда большой и дружной семьи, в которую судьба внесла свои коррективы.
Я уже писала, что особенно интересны путешествия по разным временным отрезкам. Ту же Антонину мы видим как 10-летнюю девочку, потом, как молодую девушку, и как 48-ми летнюю женщину. У которой самой в жизни всё не "сладко да гладко", а на неё по инерции свешиваются ещё чужие проблемы(чужие ли?но тем не менее).
Каждый раз,читая новую главу, мне вспоминаются реальные истории реальных людей. То брат с сестрой из-за наследства поругались, то казалось бы, счастливая семейная пара почему-то развелась и многие другие.
Вот пытаюсь догодаться, что могло произойти между двойняшками и как дальше воля автора распорядиться судьбами героев.
Спасибо отдельное за образы. Насыщенные,интересные и очень живые.
Жду ещё и вдохновения тебе,милая))
_________________

Алечка, очень рада, что ты нашла время и заглянула!
Приятно, что не забываешь.



Вот потому и у автора такая странная активность))) Это глюки от духоты...



Я в аннотации упоминала, что это будет житейская история. Именно житейская. Люди, их поступки, отношения друг к другу. Такое художественно-публицистическое кино, снятое на ручную камеру. Попытка посмотреть на варианты наших жизней немного со стороны. Не знаю, что получится в итоге. Но не особо сейчас думаю об этом. Просто пишу, пока пишется.



Будут еще флешбеки. Про братьев точно.



Это правильная реакция))) Все ведь взято из жизни.
НО! Любое совпадение с реально существующими людьми является случайным!!!
Если кто узнал себя или своих знакомых - аффтор не виновата.



Нагнетать лишних страстей я не буду. Постараюсь без надрыва вести рассказ. И о двойняшках скоро узнаем.

Алечка, спасибо огромное за твои комментарии и добрые пожелания!!!
Удачи тебе в делах! И всегда рада твоим визитам)))
___________________________________

Любаша, и тебе спасибо за внимание
___________________________________

 » Глава 6

Глава 6

— Когда не знаешь, чего хочешь — беды не миновать.
("Бойцовский клуб", Ч. Паланик)

Вера

Минувшие недели Вера была занята тем, что пыталась вернуть свой пошатнувшийся мир на привычное место. Старалась укрепить покосившиеся стены, поправить поехавшую крышу. Заделать течи и не наломать дров. Словом, параллельно с реальным загородным домом проводила собственные "внутренние" строительные работы. Но получалось это у нее плохо.
Антон Геннадьевич упорно звонил практически ежедневно. Просто, чтобы перекинуться парой слов. Исключительно дружеское общение, ни к чему не обязывающее. Спрашивал, как поживает сынишка, не занимается ли она еще какими-нибудь интересными переводами на тему, в которой он может оказать содействие. Интересовался, как продвигается процесс строительства дачи.
Трижды приглашал пообедать с ним. Дважды она отказалась. На третий раз согласилась. Сама не зная зачем.
Они встретились в обеденный перерыв в тихом кафе с добротной домашней кухней и непривычным отсутствием в меню вездесущих копеечных бизнес-ланчей.
Даже подъехав к месту встречи, Вера так и не смогла объяснить самой себе, зачем это делает. Она не понимала, что нужно от нее настойчивому профессору. Есть ли какая-то граница, перехода которой она не желала. И где именно эта граница пролегала в их...
А в чем, собственно, "их"? Отношениях? Нет у них никаких отношений и быть не может. И все-таки в потайном уголке сознания, там, где укладываются прочные кирпичики всего того основательного и непритворного, в чем мы можем признаться только сами себе. Там, где хранятся все наши "скелеты" и тщательно скрываемые слабости, и, чего уж там, пороки. Именно там уже вполне сформировалась простая истина - она рада появлению в ее жизни этого человека. Рада, как ребенок, разглядевший в случайном знакомом доброго волшебника.
Антон Геннадьевич не волновал ее, как мужчина, но основательно подкупал чисто человеческими надежностью, искренностью, достоинством. И весьма своеобразным чувством юмора.
Если бы не однозначно предсказуемая реакция Стаса, узнай он, что жена продолжает неформально общаться с профессором, Вера дала бы возможность их дружбе окрепнуть и расцвести. Но только дружбе, какая может возникнуть между мудрой зрелостью и чистой, вдохновляющей молодостью.
Но Стас ни в коем случае, и ни при каких обстоятельствах не должен был знать об этих звонках. И Антон Геннадьевич, похоже, прекрасно понимал сей деликатный момент и звонил исключительно в рабочее время.
А если он понимал это, значит должен понять и то, что развивать тему не имеет смысла.
...Вера прошла к столику, за которым уже сидел Антон и, натолкнувшись на удивление, написанное на его лице, слегка растерялась.
- Что-то не так? - спросила она, невольно оглядывая себя.
- Вас о том же хотел спросить, Верочка, - отозвался профессор. - У вас такой пугающе решительный вид. Как у матадора, выходящего на арену.
Вера ответила не сразу, давая себе возможность справиться с досадой, что позволила невысказанным намерениям отразиться на ее лице.
- Ах, ну, это я глубоко задумалась о... некоторых рабочих моментах, - проговорила девушка, присаживаясь за столик и убирая в сумку свой телефон. Она пыталась не смотреть на Антона Геннадьевича, пока в глазах не уляжется переполох. - Здравствуйте, - сказала она, наконец.
- Здравствуйте, дорогая, - Антон улыбнулся. - Прекрасно выглядите, Верочка. И эта блузка вам очень к лицу.
- Спасибо. Это сamisa. Почти как у матадора.
- Простите, что? - профессор удивленно вскинул брови.
- Рубашка с жабо, которую надевают матадоры. Она по-испански называется сamisa.
Антон Геннадьевич искренне рассмеялся. И Вере сразу расхотелось говорить или делать что-то такое, что положит конец их общению.
Они заказали легкие закуски и зеленый чай с имбирем. За непринужденной беседой время, выделенное на обед, быстро испарялось. Неторопливо попивая приятно обжигающий и в то же время освежающий напиток, девушка наслаждалась последними минутами в обществе Антона Геннадьевича. Он рассказывал про свою племянницу, в которой души не чаял, когда зазвонил Верин телефон.
Она извлекла прибор из кармашка сумки и взглянула на экран - звонил Стас. Девушка пробормотала извинение и бросила на профессора быстрый взгляд, в котором он прочел робкую просьбу хранить молчание.
- Да?
- Вер, ты куда пропала? - голос мужа звучал нетерпеливо. - Я звоню тебе пятый раз на мобильный - не отвечаешь. Звонил на рабочий, тоже глухо.
- Телефон в сумке был, я не слышала, прости, - спокойно ответила Вера, терпеливо выслушав тираду Стаса. - Я сейчас на обеде. В кафе.
- В каком? Я тут поблизости от твоей работы был на переговорах. Хотел тебя как раз на обед утащить и не смог дозвониться. А ты уже, оказывается, убежала. Так, где ты? Я подскочу.
В груди плеснулся жгучий фонтанчик смятения.
- Я уже пообедала и расплатилась, - проговорила девушка, и снова взглянула на сидящего напротив Прокофьева.
Тот безучастно смотрел куда-то в сторону, делая вид, что не прислушивается к разговору. Но Вере все равно стало неловко, как бывало всегда, когда при свидетелях приходилось вступать с мужем в объяснения. А Стас до ужаса любил конкретность. Во всем и всегда.
- И что? Ты же где-то недалеко? Подождать пять-десять минут не можешь?- настаивал муж.
- Ну, обед же почти закончился, - пыталась лавировать Вера в прямом и конкретном, как рельса разговоре. - Я так на работу опоздаю.
- Вер, ты чего! - взвился Стас. - Когда это у вас в конторе следили, кто сколько обедает. У вас вообще все приходят и уходят когда захотят. Или не приходят вовсе, работают удаленно. Ты одна там проявляешь завидный энтузиазм.
Возразить было нечего. Она могла работать дома, но ежедневно уходила в бюро, и сидела там чуть ли не в гордом одиночестве. Если не считать секретаря Януса Многоязыкого, остальные переводчики, числившиеся в бюро, появлялись на работе по мере необходимости.
Вера промолчала, только тихонько вздохнула, сдаваясь.
- А ты что-то срочно хотел? - спросила она.
- Я вообще-то голодный, думал с тобой перекусить. Так, в каком ты кафе?
- В "Лимоне".
- И чего тебя туда занесло? Поближе ничего не нашла?
- Поближе все надоело. Захотелось разок вкусно и прилично поесть, а не в "Му-му" с подносами толкаться.
- Ладно. Это даже хорошо, - согласился Стас. - Подожди меня, я подъеду через десять- пятнадцать минут.
- Жду, - сдалась Вера.
Она сдержанно улыбнулась, встретив вновь обращенный на нее взгляд Антона Геннадьевича. Пряча смущение, на миг опустила глаза. Сморгнула неловкость, будто соринку и вновь открыто посмотрела на своего собеседника.

Антон

Названивая Вере практически ежедневно и слушая, как она вежливо и неизменно сдержанно ведет с ним разговоры, Антон задавался вопросами.
И что ты, старый заскучавший дурак, привязался к девочке? Она ведь не понимает причины твоего интереса к ней и явно не горит желанием эти причины узнать.
А тебе самому-то понятно, что ты от нее хочешь?
Чего он хотел точно, так это чтобы разговоры эти продолжались. Была потребность слушать ее голос, представлять улыбку, изящно изгибавшую уголки нежных губ. Они виделись дважды - при знакомстве и на деловом приеме в НИИ. А он все еще очень ясно представлял, как девушка улыбается. И как эта улыбка смягчала энергичную, раскатистую мелодику беглой испанской речи.
И сколько в ней теплых оттенков, словно она сделана из мягкой карамели. И какой ранимой выглядит, что хочется ее защитить непонятно от чего. Или от кого.
Такие чувства вызывала у Антона только одна женщина за всю его жизнь. Его дочь Надежда. И не когда еще была малышкой и нуждалась в отцовском покровительстве, а теперь, уже будучи взрослой женщиной. Наставлять девушку было поздновато, но от этого хотелось её опекать и защищать больше, чем когда-либо.
Приходилось ему испытывать и нечто схожее, но в то же время абсолютно отличное.
Первая жена Антона, Светлана, мать двоих его сыновей. Она слабой искрой мелькнула и погасла, оставив после себя щемящее, удушающее переживание, от которого очень хотелось избавиться. Антон придумывал этому чувству сотни эпитетов - сочувствие, сострадание, печаль. Но звалось оно просто - жалость.
И он постарался сделать так, чтобы ничего подобного больше не испытывать. Какой ценой это далось, Антон предпочитал не вспоминать.

...Он наблюдал, как Вера входила в кафе и шла между столиками к нему. В этой юной женщине диковинным образом сочетались обволакивающее обаяние, теплое, как летнее солнце и какая-то непреклонная строгость и закрытость. Прекрасно сидящая на ее очень женственной фигурке одежда дополняла это впечатление - по офисному строгая темно-серая юбка и романтичная белая блузка с воланами на вороте и манжетах.
Каштановые волосы спереди гладко зачесаны, а сзади скручены в низкий, свободный узел, придающий прическе элегантную небрежность.
Милое, юное, улыбчивое лицо, но в глазах застыла тревожная решимость.
За те сорок минут, что они провели за обедом, Вера, как подсолнух солнцу, открывалась навстречу впечатлениям от легкой беседы и шуток, вкусной еды и приятной фоновой музыки.
Но когда позвонил её супруг, солнце спряталось и лепестки "подсолнуха" закрылись. Девушка как-то подобралась, словно перед строгим боссом.
Прокофьеву муж Веры не понравился. Короткое общение при единственной встрече, конечно, не повод делать поспешные выводы о человеке. Но по жизни приходилось взаимодействовать с огромным количеством людей, и самом собой выработалось умение быстро и довольно точно оценивать человека, пообщавшись с ним единожды.
Став невольным свидетелем телефонного разговора Веры с мужем, Антон, сделал вывод, что теперь его смутное желание защитить девушку неизвестно от чего принимает более конкретные формы.
Вывод поспешный и несерьезный, но явившийся основанием позволить себе продолжать ощущать всё то неясное и неопределенное, что он чувствовал по отношению к Вере. Это почти избавило от чувства вины, которое время от времени колыхалось где-то в глубинах его существа, как в сосуде, который стараешься пронести по жизни, не расплескав ни капли добропорядочности.
- Приятно было отобедать с вами, - церемонно проговорил Антон, едва Вера закончила разговаривать с мужем. - Но мне пора бежать.
- Рада была с вами пообщаться, Антон Геннадьевич, - и та самая улыбка, что помнилась ему столько дней, коснулась губ молодой женщины.
Пока они обменивались формальными любезностями, он старался не анализировать череду эмоций, промелькнувших в коричневых и влажных, как у олененка глазах Веры - от смущения и разочарования до искреннего облегчения. Антон поднялся, обогнув столик, взял девушку за руку и запечатлел на ней поцелуй. Перед глазами сверкнул рядок мелких бриллиантов на символе "брачной обрученности" из светлого золота.
"Окольцованная птица" - мелькнуло в старой упрямой голове.
И "обрученность" превратилась в "обреченность".

Вера

- Стас, может ну ее, эту затею? Хлопотно все так.
Вера зевнула, потерла усталые глаза и поудобнее устроилась на диване, стараясь не потревожить привалившегося к ней Димку.
Сын сладко спал, приоткрыв рот. На расслабленной мордахе чуть удивленное выражение, словно во сне он еще переживает яркие впечатления сегодняшнего дня.
- Не более хлопотно, чем затевать все дома, - проговорил муж, лениво ворочая языком. Он сидел на полу, прислонившись спиной к дивану и откинув на него голову. Его тоже основательно развезло после прогулки в зоопарк, обеда в шумной, полной ребятни, пиццерии, и спонтанно случившегося захода в парк.
Погожие майские дни, почти по-летнему теплые, выманили народ из домов. И кто не имел возможности провести выходные за городом, те отрывались в городе.
Стас вчера один ездил на дачу, проверил, как идут дела на стройке, и вернулся весьма довольный и с идеей провести всей семьей активное воскресенье в городе.
Вера машинально поглаживала короткие волосы мужа, от чего у того на лице отражалось чистое удовольствие.
- Ну, хорошо, - тихо отозвалась она. - А как подвыпивший народ будет разъезжаться по домам?
- А никак. Останутся с ночевкой.
- И как мы разместимся? Дом же пустой.
- Главное есть свободное пространство, а заполнить его тем, на чем можно перекантоваться ночь - не проблема.

Не отрывая головы от мягкого дивана, Стас чуть повернулся к Вере. Увидел, как она снова зевает, прикрывая рот ладошкой, как подрагивают её ресницы и тяжелеют веки в борьбе с дремой. Скользнул взглядом по открытой шее, соблазнительной ложбинке между сливочно-нежных холмиков, показавшихся в вырезе домашней майки, по голым коленям грациозно поджатых ног.

Вера замечала изучающий её взгляд мужа и продолжала медленно сжимать и разжимать пальцы, массируя голову Стаса.
Думала, что усыпляет сытого льва, а на самом деле только больше растревоживала его.
- Ты же хотела отметить свой день рождения на даче, - сказал Стас, с явным удовольствием разглядывая расслаблено сидящую жену и наслаждаясь лаской, которую дарили её тонкие пальцы. - Еще в позапрошлом году, когда кроме бытовки и котлована под фундамент на участке ничего не было, ты говорила, что хорошо бы устроить шашлыки на природе без всяких церемоний. Одноразовая посуда, простая еда и свежий воздух. Сейчас все то же самое, только есть вполне пригодный к проживанию дом, где всем места хватит.
- Всем? И сколько "всех" планируется? - Вера перестала перебирать короткие прядки волос мужа и переместила руку к себе на колено.
Стас разочарованно проследил взглядом за жестом жены. Сменил позу, выпрямляясь и поворачиваясь лицом к Вере. На лице его мелькнула улыбка, когда он увидел крепко спящего Димку, едва не пускающего слюни от безмятежной сладости сна.
Взгляд на сына мгновенно погасил начавший было разгораться огонек досады, от того, что ему, мужу, так скупо отмеряли порцию ласки.
- Давай считать. Твои родители, нас трое, Олег и Наталья с дочкой, - Стас загнул пальцы на руках. - Это восемь. Еще я бы Валерку Трофимова позвал с женой. Мне с ним переговорить нужно в неформальной обстановке. И лучше, если он при этом будет сыт и слегка подогрет. Итого десять. Хочешь еще кого-то позвать?
- Вообще никого не хочу, - лениво пожала плечом Вера. - Ну, кроме тебя с Димкой. Родители меня в пятницу поздравят, заедут вечером. Олег и Наташка тоже, наверняка, заскочили бы. Ну, а Трофимова твоего можно пригласить к нам домой просто так. Накормить и подогреть. Я, кстати, с его Лариской недавно общалась, она тоже упомянула, что надо бы увидеться.
- Ну, а зачем столько возни, если все можно за один раз провернуть, совместив приятное и полезное, - Стас изучал лицо жены, пытался поймать что-то ускользающее от его понимания. - Ты какой-то меланхолии предаешься последнее время. Устала?
- Устала. В отпуск охота. На острова.
- Понимаю. Но этим летом, сама знаешь, пролетаем с отпуском на островах. Зато дачу можем доделать, а поедем куда-нибудь осенью или зимой, - он положил широкую ладонь на руку жены, чуть сжал пальцы, надеясь почувствовать ответный трепет. Пусть самый слабый, едва ощутимый...
- А куда строители с дачи денутся? Они же в нашем доме обитают, разве нет? - спросила Вера.
- Я уже сказал Валеричу, что на следующие выходные мы, возможно, приедем большой компанией, - снова заговорил Стас. - Он перебросит на эти дни всю бригаду на другой объект. Или выходной им даст. Или еще что-то решит. Ему видней. И они в доме уже не остаются, необходимости нет.
Вера выслушала, кивнула, погладила теплую щечку сына, сопевшего у нее под боком, и тихо сказала:
- Ну, тогда почему бы и не устроить массовый выезд за город. Давай, в самом деле, организуем субботние шашлыки. Сейчас такая красота в природе творится. Вишни зацвели. Я на бульваре видела. Такое пышное, бледно-розовое цветочное буйство...

***

В цветении вишни в этом году на самом деле наблюдалось какое-то особое великолепие. Листочки еще не развернулись, их и не видно почти, и кроны деревьев - это сплошь нежная, пенно-кружевная, всех оттенков белого и розоватого, роскошь.
Майским субботним утром семья Земляков двигалась в сторону своего загородного дома.
Стас настаивал, что они втроем должны непременно еще заехать в "одно место по важному делу". По какому именно, муж загадочно умалчивал, говоря, что дело срочное и откладывать никак нельзя. Вера подумала было, что он решил по дороге заехать куда-то, чтобы сделать ей подарок. Но вчера Стас уже презентовал жене симпатичную и очень удобную сумку от Chloe из бледно-голубой кожи.
Как бы там ни было, но было решено, что все закупленное для пикника отдадут родителям Веры и те поедут на дачу рано утром, чтобы начать все готовить к празднеству, а "молодые" могут спокойно ехать по своим делам и не дергаться, что к приезду гостей еще ничего не будет готово.
Когда машина свернула к знакомому уже городку, Вера поняла, что они едут в кузнечную мастерскую. Задавать вопросов не стала, просто смотрела в окно на зацветающие подмосковные сады и представляла, что когда-нибудь и у нее будет такой же.
- Давайте быстро, выметайтесь из машины, - скомандовал Стас жене и сыну, припарковавшись у кузницы. - Дружно идем, делаем дело и едем к себе.
Пока Димка округлившимися глазами таращился на вывеску, на которой был изображен силуэт кузнеца, Стас первым взбежал на крыльцо и позвонил в звонок.
Открыла дверь уже знакомая им Леночка, разулыбалась, как старым знакомым, пригласила войти.
- Вы посмотреть на...?- заговорила она, глядя то на Стаса, то на Веру.
Но Стас быстро приложил палец к губам и выразительно нахмурил брови. Леночка понимающе кивнула и жестом изобразила "рот на замке".
- Все понятно, - сказала она. - Сейчас позову мастера.
Она исчезла.
- Ма-аам, а чо мы тут делаем? - Димка подергал мать за руку. - Чо это за место?
- Не "чо", а "что" надо говорить. Это место - кузница. А что мы тут делаем, сейчас нам папа объяснит, - ответила Вера.
- Па-аап, а чо мы тут делаем? - сын тут же переключился на отца.
Пока Димка канючил, его шустрые глазенки так и шныряли с любопытством по сторонам.
Леночка вернулась через минуту.
- Пройдите, пожалуйста, сюда. Вам мастер все сам покажет, - сказала она, указывая на дверь у дальней стены офиса, которая вела куда-то в скрытые помещения мастерской. - По коридору прямо, дверь в торце.
Они прошли через скупо освещенный коридор до нужной двери в торце и вышли во внутренний двор мастерской. С одной стороны, вдоль забора располагались рабочие помещения - мастерские, склады.
Димка издал на вдохе звук крайнего удивления и так стиснул руку матери, что та поморщилась.
- Ма-ааам, па-ааап, смотрите! - заверещал сынишка, тыча пальцев куда-то направо.
Стас и Вера повернули головы. Двери, больше похожие на двустворчатые ворота, в одном из помещений были раскрыты настежь. Прямо напротив входа располагался огромная кузнечная печь, в которой пылал огонь. Перед печью у наковальни стоял мастер и обрабатывал молотом какую-то металлическую заготовку, зажатую в клещах. Звук долетал наружу неожиданно приятным слуху, ритмичным и мелодичным звоном металла. Ловкие, размеренные взмахи руки мастера заставляли завороженно наблюдать за его действиями.
- Настоящий кузнец...- протянул Димка, хлопая глазищами в такт каждого удара небольшого молота. - Только молоточек какой-то маленький. Там на картинке большущий такой... А огнище здоровенный станет, если на него из такой специальной штуки дунуть... - размышлял сын, ни к кому конкретно не адресуя свои наблюдения.
Вера с необъяснимым волнением смотрела на мастера, опущенного лица которого было не разглядеть. Одетый в просторные черные штаны, майку, и длинный фартук из какого-то плотного материала, он был полностью поглощен своим занятием.
В районе солнечного сплетения у Веры что-то щекотно шевельнулось, заставив затаить дыхание, когда кузнец заметил посетителей и повернул голову в их сторону, прерывая работу. Он пристроил деталь с краю печи, поближе к раскаленным углям, бросил молот и клещи на наковальню и медленно двинулся из мастерской.
Девушка ожидала увидеть знакомые прозрачные глаза на покрасневшем от работы лице, но увидела совершенно незнакомого мужчину средних лет.
- Вы по какому вопросу, люди добрые? - спросил он.
- Нам бы увидеть Алексея. Он должен был готовое изделие показать, - ответил Стас.
- А, сейчас позову его, - мужчина подмигнул таращившемуся на него Димке, развернулся и направился куда-то, неожиданно громко и басовито рявкнув на ходу, - Леха, к тебе посетители!
Вера вздрогнула, толком не поняв от чего больше - от неожиданно прогремевшего крика или когда увидела появившуюся в дверях одного из помещений крепкую мужскую фигуру. Фигура эта, вальяжно и неторопливо направилась к ним. Темно-серые потертые джинсы, серая майка, поверх которой накинута расстегнутая голубая рубашка. Голова, как и в прошлый раз, покрыта, но не банданой, а темно-синей вязаной шапочкой, надвинутой до светлых бровей.
Вера смотрела, узнавая и не узнавая в нем того самого немногословного краснолицего Зорро. И, может быть, еще кого-то.
Лицо у мастера сегодня совсем не красное, а вполне нормального цвета. Черты кажутся ничем особо не примечательными. Но, чуть приглядевшись, замечаешь высокие, выразительные скулы. Упрямый, твердый подбородок с легкой тенью светлой щетины. И конечно ясные, прозрачно-голубые глаза, которые смотрели сквозь чуть насмешливый прищур.
А цвет у них сегодня не как у морского мелководья. Таким бывает небосвод в ожидании бури, когда еще не набежали тучи, а небо уже застыло, побледнело, похолодело.
"Леха" скользнул взглядом по Димке, скривил рот то ли в улыбке, то ли просто в непроизвольной гримасе. Стасу протянул для рукопожатия руку, мимоходом кивнув Вере.
- Привет, - сказал он. И, как и в прошлый раз, его негромкий голос звучал слегка простужено, сипловато. - Давайте пройдем на склад, я вам покажу.
Он качнул головой в направлении длинного помещения с такими же широкими, как в кузне дверями. Развернулся и пошел снова очень неторопливо, а семейство послушно двинулось за ним в том же неспешном темпе.
У Стаса на скулах заходили желваки, эта демонстративная вальяжность и небрежность в поведении мастера ему явно не по вкусу.
Алексей завел их на склад, заставленный готовыми изделиями.
- Сюда, - бросил он, махнув рукой налево от двери, - и осторожней, не заденьте чего.
Сказано было таким тоном, что и не поймешь - то ли он хотел предупредить возможную поломку товара неуклюжими посетителями, то ли позаботился о том, чтобы они сами не пострадали.
Он провел их мимо связанных вместе деталей какой-то кованой мебели, сложенных на полу светильников, двух столиков с завораживающе красивым и сложным узором ковки и остановился.
Вера замерла, во все глаза глядя на представший перед ней предмет.
Садовые качели. На устойчивом мощном каркасе, украшенном художественными коваными деталями. Деревянное сиденье, широкое и удобное, как диванчик. На спинке между деревянными планками искусно вставлен кованый орнамент, который Вера в прошлый раз придумала на ходу сама, совместив в раздражении два разных паттерна.
И сверху качелей - навес из аккуратных, плотно подогнанных, деревянных планок, закрепленных на металлическом каркасе, украшенном по периметру узорчатым карнизом.
- Дорогая, ну как? Мечте соответствует? - донесся до слуха голос мужа.
Вера приложила к груди руку, продолжая разглядывать чудо-качели. Муж хотел сделать сюрприз и ему это удалось. Качели под стать ему самому. Такие солидные, надежные, устойчивые. Внушительно красивые. На них особо не раскачаешься. Так только, отдохновенно, в устойчивом ритме и без фанатизма.
- Очень здорово. Такие красивые и мечте соответствует, - сказала Вера, и, конечно, не стала уточнять, чьей именно мечте.
Сама-то она мечтала о других. Дворовых качелях, проще, легче. Тех самых, что устанавливают на свободном, продуваемом ветрами месте. На них раскачиваешься, что есть сил, отталкиваясь ногами. Взлетаешь вверх и несешься вниз, наслаждаясь щекоткой в животе.
Вера почувствовала на себе взгляды, окруживших ее мужчин. Один чужой взгляд был особенно внимательным.
- Я хочу на них посидеть! - выпалил Димка и рванул к качелям.
- Эй, друг, не буйствуй, - Алексей ловко перехватил мальчика, останавливая его. - Качели эти, по сути, в разобранном виде, у них детали не закреплены. Сядешь, и вся конструкция рухнет. Потерпи, вот привезут их вам, установят. И качайся себе на здоровье.
Димка мгновенно вывернулся из рук мастера, зыркнул на него сердито и прижался к матери. Вере вдруг стало ужасно неуютно и захотелось поскорее уйти отсюда. Она крепче обняла сына, поглаживая хрупкие плечики и почти физически ощущая на себе прозрачный колкий взгляд, окинувший ее с головы до ног.
Она невольно передернула плечами, ощущая, словно ей ледышку за шиворот засунули.
- Стас, спасибо, - Вера прочувствованно улыбнулась мужу. - Мне очень нравится. А когда их привезут нам? - бодро обратилась она к Алексею.
- На той неделе, - коротко ответил он.
- Ой, а как же их грузить будут? Они же такие ... огромные! И тяжеленные, наверное, - сказала Вера.
- Качели разберут для доставки. Это их сейчас так сложили, чтобы тебе показать, - ответил Стас, довольный, что его сюрприз удался. - Еще раз с днем рождения тебя, дорогая. Я хотел, чтобы ты увидела их сегодня. Рад, что все понравилось, - и муж поцеловал ее, чуть приобняв за плечи.
Вера заметила краем глаза гримасу на лице Алексея. Он поморщился, будто что-то вызвало у него жуткую оскомину.

Алексей

Этот заказчик со своей просьбой "собрать качели, чтобы их можно было показать жене" отнял время, которое было бы потрачено куда более продуктивно. Например, на отдых. А пришлось заново ворочать тяжеленные детали. Соберите, потом разберите.
- Леший, тебе вот не понять, а человек для жены старается, - в ответ на его нескрываемое недовольство сказал мастер. - Порадовать хочет сюрпризом. Заведешь свою самочку, может тогда чего поймешь.
- Так и радовал бы свою самочку, когда ему изделие домой доставят, - фыркнул Алексей.
- Доставка у них на той неделе, а ему надо именно сегодня.
Начальство продолжало настаивать, что капризы заказчика для них закон. И вообще клиент всегда, как известно, прав. И спорить с этим бессмысленно.
Алексей только все закончил и успел переодеться, собираясь домой, когда явился тот хмырь со своим семейством. Почему хмырь? Да так просто. Потому что дотошный, въедливый. Разговаривает так, словно привык читать нравоучения и приказы раздавать.
А жена похожа на его воспитанницу. Выглядит совсем молоденькой. Тихая, серьезная, настороженная. Но есть в ней что-то такое, отчего ее хотелось все время разглядывать.
Фигурка немного чересчур округла в некоторых местах на его привычный вкус. Узкие джинсы прекрасно подтвердили бы его наблюдение, не надень она к ним тунику с завышенной талией, а сверху короткую курточку. Так что оценить достоверно можно было только ножки. Далеко не модельной длины, но хорошей формы.
Лицо приятное. Не красивое, а именно приятное. Про таких говорят - милая.
Но самое занятное в ней - это цвета и оттенки. Природа "выполнила" девчонку всю сплошь в теплом спектре. Кожа светлого и нежного абрикосового оттенка. Волосы на солнце отливают темной позолотой. Глаза большие, тепло-коричневые, как шоколадные конфеты.
Алексею еще в первый раз почудилось, что он ощутил сладость от ее взгляда. Все равно, что теплый мед лизнуть. Вкус на языке не задержится, растает и стечет по горлу, растворяясь внутри. И останется узнаваемое послевкусие, которое не забудешь.
И вот казалось ему, что он уже видел эти глаза, только никак не мог вспомнить, где и когда.
Пацан у них забавный. Похож больше на мать, тоже глазастый, но смотрит недоверчиво, как отец.
Алексей отвел их на склад и дальше просто наблюдал. Парочка эта так мило старалась друг другу угодить. Хмырь пыжился, гордясь своим "сюрпризом", а жена изображала восторг. Только в восторг этот верилось с трудом. Она была удивлена, но уж никак не восторгалась. Наверное, не того ждала.
Ну, да какое ему-то дело. Он свою работу выполняет и все.
И все-таки муж этот ему не понравился. Так демонстративно поцеловал девчонку, как печать поставил.
Когда они уходили, Алексей попрощался с каждым по отдельности. И каждому пожал руку. Хмырю крепко. Мальчишке тоже этак по-мужски.
А дальше сидящий в нем Леший покуражился немного.
И ей досталось рукопожатие. Быстрое, сопровождаемое легким учтивым поклоном. Только Алексей умудрился провести указательным пальцем по ребру теплой мягкой ладошки, чуть коснувшись запястья.
Довольный собой, наблюдал, как коротко полыхнул удивленно-возмущенный взгляд девушки и ощутил под своей рукой её ответную дрожь.

___________________________________

сюзанна, алёка, Заморская Алина, здравствуйте, девушки)
В блог всех добавила.

Юля, спасибо и добро пожаловать)
___________________________________

Amelia White, спасибо)
В блог добавила, заходите, пожалуйста.
___________________________________

Amelia White, спасибо
Мне очень важно знать мнение читателей.
Глава вся получилась именно о "восприятии" героев друг друга и немножечко самих себя.
Мне кажется, что люди, которые небрежно отмахиваются и говорят: "Мне все равно, что обо мне думают", - в большинстве случаев лукавят.
Я, конечно, продолжу копаться в черепушках персонажей, но дальше им уже придется не только смотреть и прислушиваться,но и принимать решения и действовать.
___________________________________

Ирочка,милая,здравствуй и спасибо за продолжение))
Какие красивые и красочные у тебя описания, сравнения,обороты, образы героев. Визуализация,безусловно,удачная, но это первое произведение в моей жизни,где я совершенно в ней не нуждаюсь. Я вижу каждого иногда как бы нарисованного маслом, иногда в гротескном виде, иногда в чёрно-белых тонах или сепии. И мне очень нравится такая полифония моего воображения.
Всё время дивлюсь какими правильными и стройными у тебя бывают предложения. И как точно они передают все состояния,,переживания,контрасты между внутренним и внешним.
Персонажы очень все интересные. К Вере проникаюсь какой-то жалостью и пониманием. Моё к ней отношение происходит больше через призму восприятия Антона. Хотя люди со стороны наверняка могут сказать "зажралась баба". Пока не знаю,чем обернутся новые знакомства, уви дим позже, как переплетётся этот клубок судеб.........
_________________

Ирин, спасибо за продолжение замечательного романа!! Однозначно, расслабляюсь, читая твое произведение.

Поддерживаю!! Действительно, слог по-музыкальному плавный и красочный!

Прониклась моментом получения Верой "подарка" от мужа. Представляю её состояние при осуществлении "её мечты" - когда получаешь то, что не соответствует собственному желанию. И приходится делать вид, что довольна подарком! В такой ситуации, думаю, я бы предпочла вообще не получать эту пародию своей мечты, чем натыкаться каждый день на это "совершенство".

Ирочка, это тебе:

___________________________________

jrid, добавила)

Алечка, привет!
Очень тебе всегда рада)
Спасибо за добрейшие и вдохновляющие слова. Для меня они тоже, как солнце для подсолнуха (как и для Веры))) Очень хочется соответствовать, стараться и не облажаться.



Вера, наверное, пока все еще достаточно бесхитростна во многом. И да, верно, большинство людей наверняка однозначно вынесут вердикт, что баба зажралась. И в чем-то будут правы. Причем в прямом и переносном смысле. Ведь "обожраться", пардон, можно не только благ земных, но и многого другого...


Переплетутся. Во всяком случае так оно планируется.

innapavlova, привет!



Думается мне, что уже в следующей главе случатся кое-какие события, которые сдвинут действие с неспешного подготовительного повествования. Клиенты дозрели

Ириша, привет!!!

Спасибо огромное за твое внимание к моей писанине и комментарии!



Ну, тут я еще поддала символизма. Надеюсь только не переборщила) Стас мужик капитальный во всем. Так живет, так мыслит, так строит. На века, чтобы не сковырнуть, не сдвинуть. Для него все должно быть нерушимым, а амплитуда движения предсказуемой и не шибко активной. Иначе - шаг вправо, шаг влево будет считаться за побег.

Девочки, огромное вам всем спасибо за поддержку!!!
___________________________________

Добрый вечер, вчера еще зашла по подписи и не могла остановиться, пока не прочла (шепотом) до 6 почти утра.
Нравится все - богатый язык, интересный сюжет, манера написания.
Ну и конечно, очень хочется дальше.
Как редактор, углядела несколько мелких брызг - где-то нет запятой, гдето буквы переставлены или частица ли пропущена, но это мелочи в данном случае.
Вещь сама по себе очень хорошо написана.

И конечно, очень хочу дальше. Пустите?
___________________________________

Ульяша, добрый вечер)
Реклама - двигатель торговли, это я про ссылку в подписи.
Рада, что заглянули и спасибо, что задержались. И, конечно, добро пожаловать в блог.



Ох, да. Подозреваю (а местами и знаю) про "брызги". И с запятыми не всегда дружу. Или они со мной. Думаю, если начать вычитывать, то брызги превратятся в кляксы, а потом в лужи и тд...

Очень хочу расти над собой, пока вот экспериментирую и учусь в процессе.


Бальзам... Но расслабляться не буду) Спасибо большое еще раз. uljascha
___________________________________

Добрый день Ирина. Как мне интересно читать Ваше произведение. Диалог Веры с подругой Наташей, это нечто смеялась до слез. У меня подруга у нее точно такой же муж как у Наташи. Вера женщина - ребенок с внутренним стержнем, но съедаемая чувством вины, очень хочется увидеть ее раскрепощение, чтоб она полюбила себя и думала иногда о своих желаниях и хотелках не испытывая вины перед другими.... Муж Стас он раньше военным не был, от такого контроля можно сойти с ума, эгоист до мозга костей. Антон уставший не познавший любви мужчина, который просто хочет женского тепла и ласки.... Такую жилетку как Антонина иметь хочет каждый, очень мудрая, работает в семье психологом, есть проблемы идем к Антонине, она как ячейка в банке положили и не кто не узнает... Не знаю что задумал автор но начало очень нравиться, слог, тонкое понимание психологии человека.... Пустите в блог, пожалуйста.......

Vishenka - love, день добрый)
Спасибо, что заглянули.

Да, наверное, именно этот самый стержень ей и не позволяет чуточку расслабиться, взглянуть на некоторые вещи под другим углом.


И все они уже взрослые, состоявшиеся люди. И у каждого есть то, что хотел, но так и не получил. И справляется каждый из них с таким разочарованием по-своему.
Но об этом дальше.

Спасибо и добро пожаловать в блог и вообще в тему. Очень рада новому читателю и отклику на эту историю.
___________________________________

 » Глава 7

Глава 7

"Любить не просятся так жалко-
напрасный труд".
(Татьяна К.)

Вера

- Верунчик, красавица наша! - Наталья наградила именинницу крепчайшими объятиями, восторженной белозубой улыбкой, и многострочными поздравлениями и пожеланиями, высказанными в художественной форме.
То есть не какие-то там банальные "Поздравляем-желаем", а хорошо подготовленный текст, непременно с изюминкой. Послушаешь такое посвящение и уж точно не забудешь.
А еще Наталья и Олег никогда не приезжали в гости с пустыми руками. За что их до благоговейной дрожи обожал Димка. Даже рядовой визит семейства Полексиных не обходился без церемонии вручения игрушек, сувениров, красивых и полезных в хозяйстве вещиц или просто чего-то забавного и занятного. Чего уж говорить про дни рождения.
Олег и Наталья, явившись на дачу к Землякам, прихватили с собой вагон закусок и выпивки, годовой запас одноразовой посуды и салфеток, мелкие подарки всем и каждому. А имениннице торжественно вручили изящные наручные часы и косметичку - все от DKNY.
...Родители Веры засобирались в Москву, как только начало темнеть. Папа, Юрий Николаевич, убежденный трезвенник, и для него не было никаких проблем, чтобы сесть за руль и спокойно двинуться домой.
- Мы поедем, Веруша, - сказал он, целуя дочку, - давайте, веселитесь тут. Только не переусердствуйте. С похмелья будет нелегко рулить. А задержитесь, застрянете в пробке.
- Угу, пап, я знаю, - Вера крепко обняла отца, поцеловала в колючую щеку (он снова отпускал бородку). - Но чего вы вдруг засобирались? Мы все можем здесь прекрасно разместиться. У вас будет отдельный закуток на втором этаже.
- Нет, лапочка, мы поедем, - сказала Марина Михайловна, мама Веры, - а то мне твой папуля всю маковку проклюет - то ему жарко, то холодно, то подушка неудобная, то спина ноет. Он же нигде, кроме собственной кроватки уснуть не может. Все равно ведь не отдохнем, так зачем мучиться. Мы, правда, поедем. А вы тут веселитесь. С уборкой, думаю, справитесь без нас.
- Конечно, справимся. Спасибо вам за все, - Вера еще раз обняла родителей. - Позвоните, как доедите, обязательно.
Отец направился к машине, а мама задержалась. Ласково заправила дочери выбившуюся прядку каштановых волос за ушко.
- Веруш, давно мы с тобой не общались. У тебя все нормально? - Марина Михайловна понизила голос, хотя они стояли в сторонке ото всех гостей. А за музыкой и воплями носившихся по участку детей - семилетней Ленки, дочки Полексиных и Димки - их бы все равно никто не услышал.
- Конечно, мам. Все хорошо. А чего ты вдруг спрашиваешь?
Ну, этот вопрос можно было и не задавать. Ответ на него очевиден. Мама так хорошо знала собственную дочь, что всегда безошибочно замечала малейшие перемены в ее состоянии.
- Да мне показалась глаза у тебя неспокойные. Озадачена ты чем-то.
- Устала. Работы хватает, стройка эта, - пожала плечами Вера. - А так все хорошо, мам, не волнуйся.
- Ладно, поверю. А мужчины твои хорошо себя ведут?
Вера наморщила нос, небрежно махнула рукой.
- Мои мужчины ведут себя, как всегда, - отозвалась она. - Ничего нового в их поведении не замечено. Я справляюсь.
И больше ничего не добавила. А и не надо было ничего добавлять. Марина Михайловна все и так поняла.
- Верочка, ты не забывай, что мы с папой волнуемся за вас с Димкой. Поэтому звони почаще. И заезжай при случае, - Марина Михайловна погладила дочку по плечу. - Так, и насчет планов. У нас все в силе остается? Мы внука забираем на следующей неделе?
- Да, да все в силе, - Вера обрадовалась смене темы разговора. - В среду у Димки утренник и со следующего дня он уже не в садике. Так что готовьтесь работать бабушкой и дедом по полной программе. До моего отпуска вам придется его карнавалить.
- А отпуск у тебя..?
- Официально - с десятого июня. Но, может быть, уйду и пораньше. Если успею доделать все переводы, которые на мне числятся, - Вера обняла маму, прильнула к ней и замерла в теплых, уютных объятиях. - Не волнуйся, мамуль. Если даже чего нас и озадачивает, мы справляемся.
- Михална! Мне тебя долго ждать? - раздался голос отца, стоящего чуть в отдалении возле машины. - Отстань от ребенка, поехали. Пусть молодежь гуляет.
Марина Михайловна вздохнула, расцеловала дочь и, махнув на прощание рукой, направилась к пребывавшему в нетерпении мужу.
- Минуту не дашь с ребенком поговорить наедине. Все тебе невтерпеж, - ворчала она на ходу.
Вера вздохнула с облегчением, когда машина родителей скрылась за поворотом. Мать многое замечала, конечно. Взгляды Стаса, которые он бросал на жену. Уж он умел смотреть, как прокурор, который готовится снимать показания, предварительно доводя объект допроса до нужной кондиции.

...Всю дорогу из кузнечной мастерской муж молчал, был мрачно задумчив, не сводил хмурого взгляда с дороги и время от времени глубоко и тяжко вздыхал.
Эта его игра в напряженную молчанку очень действовала на нервы. Не то чтобы это была большая редкость. Стасу по жизни свойственно вдруг озадачиваться чем-то, понятным только ему. Думать, переваривать, нагнетать, а потом выдавать в виде чего-нибудь, смущающего покой.
Вера подумала было, что виновата ее недостаточно убедительная реакция на "подарок". Но тут Стас не выдержал и внес ясность. Покосился на развалившегося в своем детском автокресле Димку и вполголоса сказал:
- Вер, ты чего вдруг решила всем подряд мужикам глазки строить? - говорил спокойно, даже вроде бы с юмором. Но голос его сменил тональность и дрогнул в середине фразы. - Давно не оттачивала навыки флирта?
- Какого еще флирта, Стас? - Вера тоже покосилась на сына и понизила голос.- Какие глазки я строю? Кому? Ты, вообще, о чем?
- Этот мужик в кузне, Леха, или как его там. Елозил по тебе глазами. Не заметила, душа моя? - муж не просто говорил, он наступал, напирал.
- "Елозил"? Удивительной гнусности словечко. Но, нет. Не заметила, - отрезала Вера. - И хватит уже, Стас.
- А чего вдруг так оживилась? Ресничками захлопала, грудь выпятила, ручкаться с ним полезла.
- Мне что, следует оправдываться, почему я ему руку пожала? Из вежливости, наверное. Нет? - холодно произнесла Вера. - Он со всеми рукопожатиями обменялся. И ничего я не выпячивала.
- Ну, да. И скрепить рукопожатие стрельбой глазками и кокетливой улыбочкой было частью этикета, - скривился муж. Крылья носа его дрогнули, руки сжали руль так, что костяшки пальцев побелели.
Ревность, если вдруг напоминала о себе, точила Стаса со страшной настойчивостью. Оправдываться бесполезно, пока муж горел и изнывал, не внимая никаким доводам. Но хоть доводы и были напрасны, а молчать нельзя. Молчанка, если это не его собственная, а жены, заводила Стаса еще сильней.
- Стас, а можно не лезть в бутылку хотя бы в мой праздник? - огрызнулась Вера. - Давай потом разберемся с твоими подозрениями и наваждениями, а не тогда, когда у нас гостей будет полон дом.
- Во мне разбираться не надо. В себе лучше разберись, - зло пробормотал муж. Но продолжать разговор не стал.
Вера отвернулась к окну и воровато вернулась в своих воспоминаниях на полчаса назад.
... Покидая мастерскую, они задержались в приемной. Стас что-то там еще уточнял у Леночки насчет оплаты и сроков доставки. Когда выходили, увидели, что возле их машины припаркован внедорожник. Темно-зеленый тюнингованный "джип", возле которого стояла очень привлекательная девушка. Высокая, стройная, с длинными, светло-русыми, распущенными по плечам волосами. Притягательность красотки была столь очевидна, что даже маленький Димка засмотрелся на нее, открыв рот. Пока его вели к машине, он так и таращился на незнакомку, крутя головой и спотыкаясь на каждом шагу.
Следом за ними, из мастерской вышел Алексей. Он неторопливо приблизился к незнакомке и поцеловал её. Куда именно оказался запечатлён поцелуй, видно не было. Но соприкосновение выглядело быстрым, скорее приветственно-приятельским. Только при этом рука Алексея очень интимно скользнула в длинные пряди волос красавицы. Было видно, как по- хозяйски распласталась ладонь на шее девушки, большой палец погладил скулу. На демонстрацию прав были отведены всего пара-тройка секунд, потом он отстранился и взял ключи от машины, которые девушка держала в руке.
В это время незнакомка заметила откровенный интерес Димки к ее персоне и искренне, звонко рассмеялась. Алексей проследил за её взглядом. На лице его возникла улыбка, которая зародилась в глазах и лишь чуть тронула губы. Он понимающе подмигнул зачарованно смотрящему мальчику и зачем-то посмотрел на Веру.
Их взгляды не встретились, а столкнулись. На миг холодная голубизна небес утонула в непритворной, теплой глубине. Земной, настоящей, искренней.
Улыбка в глазах Алексея погасла, он развернулся, обошел машину и уселся за руль, громко хлопнув дверью.
Вера невольно покосилась на мужа. Тот внимательно смотрел на нее, и взгляд его, если бы вдруг приобрел силу энергии, мог бы оставлять ожоги.

***

...Наталья была похожа на вакханку. Гибкое тело красиво и пластично извивалось в танце, сама она словно больше ничего не замечала, а заводная энергия так и перла из нее. Хмель делал жену Олега особенно раскрепощенной. Она звонко смеялась и тащила всех в круг, вынуждая присоединиться к танцу.
- Олежа! Ставь песенку еще раз! Обожаю эту композицию! - кричала она.
И по третьему разу зазвучала заводная Keep on Rising.

Спойлер

Видео

Down in the depths of my soul
Feeling the lost of control
In its spirit
So colourful
Чувство потери контроля
В глубине моей души
По своей сути
Такое яркое.

На улице стемнело. Фонарь, горящий у входа на участок, освещал только часть территории. Из дома притащили переносной светильник с длинным шнуром, включили и подвесили к козырьку террасы. В воздух еще чуть пахло шашлычным дымком и густыми, одуряющими ароматами майского вечера. Набегавшиеся дети, наконец, угомонились и их уложили спать в доме на походных спальниках, оставив включенным ночничок на полу.
Кроме Полексиных с дочкой и Трофимовых Стас позвал еще одну семейную пару, Вадима и Алину, так же числившихся среди близких знакомых.
Восемь взрослых, нетрезвых человека, наевшиеся и напившиеся, теперь старательно испаряли излишества алкоголя и невесть откуда взявшегося избытка энергии.
Вера танцевать не очень любила. С детства стеснялась изображать на людях какие-то телодвижения, отличные от общепринятых в повседневной жизни. Будь то танец, или просто энергичная жестикуляция.
- Девчонки! Верка, а ну иди быстро сюда, - командовала Натка, снова начиная двигаться под первые аккорды повторяющейся мелодии. - Тебе же тоже эта песня нравится. Чего ты там встала? Да, брось ты эти тарелки, потом все уберем! Иди сюда сейчас же! Имениннице вообще работать не положено, сегодня только твой день!
- Вообще-то вчера был, - отозвалась Вера, посмеиваясь над фонтанирующей Наташкиной неутомимостью.
- Каждый день - твой, красотка ты наша! Живи и наслаждайся! Смотри, дом какой тебе муж отгрохал! Чем не повод еще немного хлопнуть, - Наталья замахала руками. - Хватай вон ту бутыль, стаканы и тащи всё сюда. Девчонки, давайте выпьем за боевую подругу нашу, Верунчика, и ее распрекрасного мужа. Славка!!! Ты, где?! Иди сюда сейчас же, мы за тебя и твою жену пить будем! Тащи сюда всех мальчиков!
При слове "Славка" у мужа начинал дергаться глаз, он терпеть не мог этот вариант своего имени. Но с Наташкой никогда не спорил и не возражал, если она его так называла.
От воплей Натальи, разносившихся по всей притихшей округе дачного поселка, уже болела голова. Но запаса энергии у жены Олега хватит еще надолго. Это было известно всем, потому никто особо и не пытался ничего делать. Угомонить ее могло только одно - заполнение организма алкоголем выше ватерлинии. Вот тогда она сдуется, как шарик, тихонечко прикорнет где-нибудь в сторонке и в мире воцарится блаженная тишина.
Пока Наталья завлекала гостей на импровизированную танцплощадку, Вера хотела потихоньку улизнуть, и пойти проверить детей, спящих в доме. Но едва она развернулась и, держась неосвещенных участков, двинулась к дому, как чьи-то уверенные руки обхватили ее за талию, развернули, крепко прижали и повлекли в гущу веселья.
Вера успела только ахнуть от неожиданности, как оказалась лицом к лицу с Вадимом.
- А станцуем-ка, именинница, - улыбнулся ее нежданный-негаданный "партнер". Он ловко переместил одну руку девушки себе на плечо, вторую вытянул в сторону, крепко придерживая своей, и притиснул Веру к себе еще плотнее.
Она поморщилась, когда Вадим хохотнул, дыхнув ей в лицо целым букетом гастрономическо-алкогольных ароматов.
- Станислав Николаевич, а я тут вашу жену танцую. Вы не против, надеюсь? - прокричал Вадим, поглядывая на Веру. И ей захотелось вцепиться ему в мясистый нос и крутануть.
Он словно чувствовал, когда не надо особо трогать Стаса и специально его подзуживал. Дурак противный.
Вера повернула голову, ища среди гостей мужа, и сразу же увидела высокую фигуру, неподвижно замершую со стаканом в руке. В полумраке она плохо различила его глаза, но знала, что он смотрит на нее. Очень пристально смотрит.
- Вадим, а желание именинницы учитывается? - со спокойной улыбкой спросила Вера.
- Есессьно, дорогая! - он округлил глаза. - Все для вас! И что бы вы хотели?
- Белый танец хочу. Дамы приглашают кавалеров.
- Ах, ты ж, хитрющая, - заржал Вадим, понижая голос, - увидела, как твой благоверный молнии глазищами мечет, и решила быстренько сменить мизансцену. Ну, иди, утешай своего Отелло.
А может не такой уж этот Вадим и противный дурак.
Но приятель мгновенно разрушил слабые надежды на его вменяемость, когда рывком крутанул Веру и изобразил страстную поддержку, заставив партнершу прогнуть спину чуть ли не до земли и нависая над ней. Девушка громко охнула от неожиданности и нервно рассмеялась. А кавалер смачно чмокнул ее в щеку.
- Это тебе за вредность, - сказал Вадим, возвращая Веру в вертикальное положение. - Именинница желают белый танец! - заорал он. - Девочки, хватаем свободных мужчин! Можно, и даже желательно, не своих.
"Гад и провокатор", - убежденно констатировала Вера.
Танцевала она с Олегом, ловя на себе непередаваемо тяжелые взгляды Стаса, на руках которого висла вконец захмелевшая и уже притихшая Наталья. И Вера искренне благодарила обстоятельства за то, что сегодня они с мужем не остаются один на один в доме.

...Всю ночь Вера не сомкнула глаз. Лежала, не шевелясь, и ощущала под боком чуть ли не гудевшее от напряжения тело Стаса. Они улеглись на матрасе в той же комнате, где спали дети. Остальных гостей распределили по прочим помещениям.
Стас повернулся спиной к жене и замер. Вера уставилась в потолок, на прямоугольник света, льющегося из окна - переносной светильник во дворе выключать не стали, чтобы нетрезвые гости, в случае чего, ночью не заблудились.
В доме что-то скрипело, кто-то ворочался и бормотал. Потом ненадолго все стихло, а затем тишину прорезало чьим-то богатырским храпом. Под этот аккомпанемент Вера пролежала до рассвета, точно зная, что муж тоже не спит. Он превратился в неприступную неподвижную глыбу, внутри которой происходили мощные вулканические процессы.
Память как-то сама собой унесла в недавнее прошлое.

...Два года назад солидная и известная фирма, в которой Стас работал начальником юридического отдела, попала в неприятную ситуацию. Дело грозило дойти до судебных разбирательств, и сотрудники-юристы тогда набегались вдоволь, стирая ноги до колен. Командировки стали делом обычным, и за семь месяцев Стас был дома, в общей сложности несколько недель.
Вот тогда-то Вера впервые почувствовала, насколько в отсутствии мужа... спокойней и проще живется. В доме будто снизилось давление и прибавилось света и воздуха. Тогда еще трехлетний Димка ел без капризов, перед сном не носился по квартире, как угорелый, спать отправлялся по первому напоминанию и как-то странно охотно. С удовольствием слушал, как мать читает ему сказку на ночь и крепко засыпал еще в процессе чтения.
А Вере стало казаться, что у нее лопнула шнуровка туго затянутого корсета, который она носила, не снимая.
Стас приезжал домой на несколько дней и уезжал вновь на недели.
И наступил приведший в замешательство момент, когда возвращение мужа и отца домой не вызвало у Веры и Димки бурного восторга.
Маленький сын прекрасно относился к отцу. В силу беззаботного ребячьего возраста строгость и требовательность любящего родителя воспринималась им, как должное. Стас любил во всем порядок, был сторонником системного подхода. Мама тоже строгая и требовательная, но ее порядок был естественным. Он не давил, не заставлял все двадцать четыре часа в сутки следовать правилам, выслушивая попутно бесконечные назидания и напоминания.
Стас стал замечать перемены в своих домочадцах. Он насторожился, попытался провести "расследование", но оснований, за которые смог бы зацепиться, не нашел. Да и сами перемены в жене и сыне были какими-то расплывчатыми, неясными. Во взглядах, в голосах иногда он ощущал разницу, когда они смотрели друг на друга или в сторону, и когда смотрели на него, Стаса. Когда говорили между собой или с ним. Раньше он никаких отличий не замечал. А теперь ощутил. Неуловимую, необъяснимую разницу.
Примерно через пять месяцев командировочного периода, Стас стал возвращаться домой настороженный и точно такую настороженность, как в зеркале, видел в своих домочадцах. В доме сгущались плотные предгрозовые тучи, и в атмосфере проносились электрические разряды.
Стас нервничал, не понимая, что происходит. А Вера сходила с ума об тревоги, чувствуя, что как-то сами собой генерируются явление, которые контролю почти не поддаются. Если только не призвать смирение и не подчиниться ему, руководствуясь доводами рассудка, твердившего о необходимости сохранять мир в семье.
И она подчинялась. Не противилась все возраставшей требовательности мужа, превращавшей ночи страсти в трудовую повинность, а занятия любовью - в акты самоутверждения мужчины в исключительных правах на свою женщину.
- "Люблю тебя... Слышишь, люблю тебя ..." - рычал Стас, вбиваясь в нее, пока она стискивала зубы, покоряясь.
Возбуждение, зарождавшееся его умелыми ласками, испарялось от яростного напора, от слишком явного нетерпения оказаться в ней, от неистового желания мужа заклеймить собой, заставить понимать и чувствовать, кому она принадлежит.
В такие минуты, проклиная и благодаря свое слишком богатое воображение, Вера научилась представлять, как ее тело и разум отделялись друг от друга. Вот только воссоединение приносило такое острое чувство сиротства, унижения и нарушенной гармонии...
Прошло время. Ситуация изменилась, обстоятельства пришли в привычную норму. Стас больше не ездил в долгосрочные командировки, и не оставлял свою семью больше, чем на один день.
Ощущения утратили остроту и почти забылись.
Почти, но не совсем. Осталась реминисценция, невесомо напоминавшая - что-то может быть иначе.

***
Любимой и обожаемой в браке женщине положено быть счастливой.
Одно то, что в этом тезисе совмещались понятия "брак" и "любовь", уже делало сей статут нерушимым. Иначе о-о-очень многое теряло смысл.
Подавляющее большинство девушек мечтает встретить мужчину, с которым вся сладостно-манящая суть термина "взаимная любовь" будет апробирована на деле. Замужество с любящим и любимым мужчиной и возможность постоянно убеждаться в его чувствах будет считаться "сбычей" тех самых "мечт", что стереотипно волнуют женскую половину человечества, включая ту ее часть, которая в этом не признаётся даже самим себе.
Если брак, то по любви, если по любви, то обязательно большой, чистой и непременно взаимной.
Но есть потаенный, стыдный страх остаться одинокой, невостребованной. Вот тогда и включается красная кнопка экстренных ситуаций - режим поиска партнера.
Лишь бы был. Пусть не по любви. Но лишь бы не одной.
Вера тоже не хотела остаться одна.
Она милая и симпатичная, нравилась молодым людям, но толпы поклонников за ней не бегали, и на серьезные отношения никто особо не напрашивался. А пытаться быть, как ее подружки, менявшие бойфрендов, словно лак для ногтей, Вера не стремилась. Да и не получалось это у нее. Было в ней что-то такое, что к легкомысленному отношению не располагало. Вера ждала единственного и надежного. И, встретив Стаса, взрослого, интересного, серьезного, состоявшегося мужчину, замуж выходила за него по любви. И, как ей тогда казалось, именно по взаимной.
Надежный, заботливый, красиво ухаживал. Ко всему прочему оказался умелым, страстным и неутомимым любовником.
...- Молодые стали не только мужем и женой, но и Земляками! Родственные души родились друг для друга, встретились, влюбились-поженились, и жить будут долго и счастливо, - громко умилялся на свадьбе Веры и Стаса один из гостей.
Но оказалось, что Земляки совсем из разных "земель". А может, и планет...
Нам из разных вотчин вести
шлют надежды и мечты.
Я и он сегодня вместе,
а назавтра - прочь мосты.

***

Едва начало светать, Вера тихонько поднялась и вышла из дома в прохладное, туманное майское утро. Все спали. Рядом на матрасе, в прежней застывшей позе - спиной к жене - лежал муж. Стас задремал, но, кажется, даже во сне переживал муки недоверия и надуманных подозрений и обид.
От пьянящей свежести, густо наполнявшей воздух, закружилась голова. Сквозь дымку поднимавшегося от земли марева проглядывали мутноватые солнечные лучи. День обещал быть теплым, как и предыдущий.
Вера прибирала после вчерашнего празднества и старалась не думать о том, как, вернувшись домой, они со Стасом в какой-то момент останутся один на один. Почистила переносной гриль, откатила его поближе к дому, отнесла мешки с мусором к машине и теперь бродила по участку и разглядывала все, что попадало в поле зрения.
У соседей слева, за забором из железных прутьев в ухоженном саду возвышались уже вполне взрослые деревья. Вера подошла туда, где росли две бурно цветущие вишни, выше человеческого роста. Девушка обхватила руками прутья, приникла лбом к холодному железу и долго глядела на деревца.
Цветы нежные, словно бело-розовые оборочки, украшавшие тонкие ветки.
Очаровывающее свежее совершенство, которое скоро начнет облетать снежно-лепестковыми хлопьями. По-своему красивое, но печальное ранее увядание.
Почти такое же печальное, как утрата ценного чувства, которое зарождается, радует, вдохновляет, а потом исчезает, по причинам или без. Как любовь, которая сначала расцветает, а потом почему-то вянет, превращаясь в тягостную жалость и чувство долга.

***

Сидеть в ванной дольше просто бессмысленно. Похоже на попытки страуса спрятать голову в асфальт.
Вера нанесла на руки крем и вышла. Растирая приятно пахнущую косметическую субстанцию, направилась на кухню. В квартире тихо, свет горит только к прихожей. Возможное местоположение Стаса определилось мельканием света от телевизионного экрана в спальне.
Весь день они с мужем общались спокойно, но отстраненно, глядя сквозь друг друга. Стас даже намека на теплоту не проявлял. Судя по всему, уперся в своих заблуждениях и погряз в мироощущениях, а Вера и не пыталась его оттуда вытянуть, зная тщетность любых попыток.
Дома они почти не разговаривали. Разобрали сумки, занимались сыном. Вера Димку накормила, выкупала, Стас взял на себя церемониал отхода ко сну.
Димка крепко спал. Дверь в его комнату чуть приоткрыта, и по царящему в "сынарнике" практически идеальному порядку понятно, что отец потрудился, чтобы ребенок перед сном навел чистоту в своем обиталище. Игрушки на местах, на столе все в ровных стопочках. Одежда аккуратно висит на стуле. Даже домашние тапочки стоят по стойке смирно.
На кухне темно, только светятся крупные цифры часов на сенсорной панели электрической плиты. Вера свет зажигать не стала, на ощупь нашла стакан в сушилке, налила воды и долго пила мелкими глоточками.
В голове неестественная пустота, будто сознание спит. Тело во власти апатии, никаких ощущений, усталость и остатки похмелья испарились. От выпитой воды становится немного холодно, и в желудке шевелится что-то страшно неуютное, словно наглоталась мокрой гальки.
Стас одетый вытянулся на кровати поверх одеяла. Покрывало снято, аккуратно свернуто и лежит на пуфе, стоящем в изножье. На вошедшую Веру муж не посмотрел, все внимание обращено на экран телевизора.
Она скинула шелковый халатик, легла. Стас тут же повернул к ней голову и стал, молча, смотреть. Воображаемые "камешки" в животе зашевелились, заворочались под этим взглядом.
Прикрыла глаза, чтобы не видеть, как голубоватый отсвет экрана телевизора и тени рисуют на лице Стаса причудливые маски.
- Ты пока в ванной была, телефон твой трезвонил в сумке. Я не успел посмотреть, кто тебя домогался, пока нашел, звонки прекратились. Посмотрел потом в списке пропущенных.
"Камешки" подпрыгнули в животе и снова все разом тяжело упали, вызывая болезненный спазм. В голове мелькнула мысль, что очень плохо быть непроходимой дурой. Но она же не забивала телефон Прокофьева в память. В списке звонков это просто номер.
- Наташка звонила, - спокойно сказал Стас. Поднялся с кровати и, выходя из комнаты, добавил - и интересно было узнать, что ты, оказывается, регулярно общаешься с профессором.
Вера распахнула глаза и уставилась на него.
- Чего удивляешься? - муж карикатурно изобразил её же взгляд. - Он же мне визитку свою давал, я помню номер его телефона.
Стас то ли вздохнул, то ли хмыкнул, и вышел из спальни. В ванной долго лилась вода. Вера выключила телевизор, повернулась на бок и закрыла глаза.
Спустя время скрипнула половица паркета, затем матрас просел под мощным телом.
Вера покорно приняла тяжелую руку мужа на плече и то, как он требовательно развернул ее к себе.
- Напряглась, аж звенишь вся, - тихо сказал муж. - Расслабься, блаженная, не стану я к тебе приставать.
Вера внутренне содрогнулась, промолчала.
- Вер, тебя что-то смущает? Тревожит?
- Смущает и тревожит, - ответила она тихо, с трудом разлепив губы. - Ты меня тревожишь.
- Я так и понял. Я тебя и смущаю и тревожу, - качнул головой Стас. - Потому мы и спим под разными одеялами. Потому ты и лыбишься посторонним мужикам куда охотней, чем собственному мужу. Потому и общаешься тайком с импозантным дедушкой. Я все понял.
Он дернулся всем телом, как пружина, резко меняя позу. То лежал на боку, и вдруг навис над ней. Вера отпрянула от неожиданности.
- Ты еще не устала изображать угнетенную женщину Востока? Дергаешься, будто я насиловать тебя собираюсь, - слова Стас не произносил, а цедил сквозь зубы. - Лучше скажи, какого хрена профессору от тебя надо? И чего вдруг Вадим к тебе такой интерес проявлять стал? Может ты заскучала, разнообразия захотелось?
- Ох, Стас, ты опять что ли? Ну, это просто невыносимо, - она решительно оттолкнула мужа, выскользнула из-под одеяла, села, стала натягивать халатик, судорожно пытаясь попасть в рукава.
- Погоди, куда собралась? Опять в ванной будешь отсиживаться? - Стас ухватил ее за руку.
Вера высвободилась из его хватки, поднялась на ноги. Шагнула к двери и оказалась лицом к лицу с мужем. Его крупное тело излучало вполне ощутимую энергию, такие вибрации, от которых мгновенно пронизывает тревога с ног до головы.
Мерзко, как же мерзко, когда вынуждают оправдываться.
Когда нарочно стараются укусить побольней, заставляют чувствовать себя унизительно.
Она шагнула в сторону, желая обойти Стаса, он придержал ее за плечо, перекрывая дорогу и не давая двинуться.
- Пусти, пожалуйста, - она старалась сохранять видимость спокойствия, которого на самом деле и в помине уже не было.
- Что за манера сбегать! - дыхание у Стаса участилось, лицо застыло. - Ты на вопросы мои ответь и можешь идти, куда хочешь.
- Нечего отвечать, - Вера вскинула голову. - Профессор звонил насчет переводов, а Вадим меня просто пригласил танцевать. Он был пьян и кривлялся. Всё? Еще вопросы дурацкие есть?
- Есть один дурацкий вопрос - ты меня любишь, жена?
В темной комнате лицо Стаса разглядеть сложно, но отсвета из окна достаточно, чтобы видеть, как черты болезненно неподвижны.
Молчали оба. Бесконечно долгое молчание накалило воздух.
-Такие вопросы, Стас, не в озлоблении задают. Я так понимаю, - проговорила Вера. - И отвечают на них без принуждения.
- Так и ответь без озлобления, - он горько усмехнулся. - И какое ж здесь принуждение, не много ведь прошу. Просто скажи.
Надо что-то сказать, но губы сжались, пряча ложь, готовую слететь с языка.
- Что ты за зверь такой, Вера? То колючая, как еж. То будто рыба снулая, - покачал головой Стас. - Уж не знаю, что сделать, чтобы расшевелить тебя.
Придерживая жену за плечо, он притянул ее к себе ближе. Вера не сопротивлялась, но вся напряглась.
- Честное слово, иногда хочется наподдать тебе хорошенько, - пробормотал муж.
Пальцы крепче впились ей в плечо. Вера ахнула, инстинктивно отпрянула, высвобождаясь. Стас отпустил не сразу, на мгновение судорожно усилил хватку. И смотрел на нее, шумно, глубоко дыша и не говоря больше ни слова.
Волны жара, дрожь, идущая от его руки, близость предельно наряженного тела, пугали. Успокоить, уговорить мужа сейчас, все равно, что погасить горящий океан.

...Комната сына сейчас была единственным местом в мире, где можно было на время укрыться. Здесь муж приставать не станет, охраняя покой спящего ребенка.
Стас только заглянул в дверь, окинул ее взглядом, способным заморозить и тут же разбить на мелкие осколки, и ушел, не сказав больше ни слова.
Вера тихо, чтобы не потревожить, прилегла рядом со спящим Димкой. Обняла его крепкое тельце, уткнулась носом в мягкие, сладко пахнущие золотисто-русые вихры на макушке. Вдохнула жадно. Так, задыхаясь в угарном дыму, вдыхают чистый кислород.
Лежала без сна, дрожа с ног до головы, лихорадочно перемалывая то, что произошло. В голове все еще гремели произнесенные слова. Они слетали с языка в сердцах, обжигая, с нескрываемым намерением задеть, сделать больно. Но больше пугала интонация, с которой они были сказаны. Столько затаенного, невысказанного, того, что мучило и не давало покоя.
Всякое бывало, они спорили и ссорились. Играли в молчанку. Муж ревновал, не имея на то оснований, и требовал подтверждения любви к нему. Доказывал, как любит сам и, не видя равноценной ответной реакции, изводился и изводил жену.
Он так жил, так чувствовал. Будто постоянно сражался.
Но иногда Стас бездумно утрачивал весь свой камуфляж "всё держащего под контролем" и на время становился кем-то, кем мог стать, если бы не напридумывал себе вагон условностей и правил, под которые подгонял бытие.
Вытащи он хоть пару гвоздиков из тех щитов, какими были намертво заколочены окна его мировоззрения, позволь себе чуточку больше доверять другим, и всем, включая, прежде всего его самого, возможно, стало бы чуть проще жить...
Все хорошее должно быть простым.
Например, семейное счастье. Главное в нем - душевный покой и комфорт, доверие и надежность. Все остальное можно купить или построить.
Многим достаточно засыпать и просыпаться со спокойной душой. Жить, зная, что завтра будет новый день, и надеяться, что он не принесет ничего такого, с чем невозможно будет справиться. И пока справляешься, двигаешься дальше, с чем-то смиряясь, что-то терпя. Было бы ради чего или кого.

***

- Мам, почему папа сердитый?
- Устал очень, в отпуск хочет.
- И я в отпуск хочу.
- Ты завтра уже пойдешь в свой отпуск и поедешь к бабушке с дедушкой. А потом на дачу.
- А вы с папой?
- А мы будем к вам приезжать на выходные. А потом я пойду в отпуск и буду все время с тобой.
Быстрее бы увести Димку, чтобы не видел того, что стало происходить между родителями, не пропитывался этим, не генерировал в своей детской голове вопросов, на которые не сможет получить понятных ответов.
Они со Стасом не разговаривали два дня. Прежние размолвки бывали разными по накалу и протяженности, но никогда еще не имели столь явного привкуса произошедших изменений. Пока смутных, неопределенных, но вполне осязаемых.
Кажется, у Стругацких было такое: "Лучше двадцать раз ошибиться в человеке, чем относиться с подозрением к каждому". Стас относился с подозрением ко многим и многому. Предпочитал не доверять, чем разочароваться. Боялся увидеть человека без прикрас и надуманных о нем представлений и отказывался принимать его таким, каков он есть. Причины этому где-то крылись, но искать их именно теперь было бессмысленно.
Все свои ожидания и стремления Стас перенес на жену, ожидая от нее полного соответствия его собственным идеалам. А когда что-то не складывалось, злился, силясь добиться согласия и гармонии своими способами.
Можно заставить подчиняться, но разве можно заставить любить.
"Любить не просятся так жалко-
напрасный труд.
Не ливень ты. Я не гадалка -
беги от пут".

___________________________________