За секунду до взрыва

SweetPrince: 02.11.16 12:03

 » Глава 8. За 2 секунды до взрыва

Знаешь ли ты, о чём молчит она
О чём её мечты
Знаешь ли ты, что говорит она
Когда не рядом ты
Рядом с кем-то другим...
Знаешь ли ты, когда уйдет она
Куда она идёт, слушая шаги
Знаешь ли ты, имеешь ли ты власть
Чтоб удержать её
Григорий Лепс&Стас Пьеха «Она не твоя»

Я выхожу из лифта и замираю перед дверью, пытаясь перевести дух. Рваный ритм полумертвого сердца не дает возможности ни привести в порядок разлетающийся хаотичный поток мыслей, ни сконцентрироваться на значимости событий последних часов. Я сосредотачиваюсь на таком простом действии, как поворот ключа в замочной скважине. Делаю шаг внутрь.
Ощущение такое, что в вязкой тишине квартиры мое внутреннее напряжение становится еще более острым, еще более изматывающим. Кажется, что каждый квадратный сантиметр этого пространства наполнен статическим электричеством стихии, начинающей бушевать снаружи. «Как хорошо, что у Дашки уже каникулы и она благополучно гостит у бабушек», - успевает пронестись каким-то отголоском в моем помутненном сознании, которое, видимо, уже ощущает начало неминуемого конца.
Я осторожно проскальзываю на кухню. В кромешной темноте хватаю бутылку Чивас Ригал, бокал, выпиваю залпом. Виски обжигает горло, но приятное тепло уже растекается по моему телу и пытается согреть измученную душу.
- Легче стало? – вдруг раздается в тишине кухни до боли знакомый голос, и я понимаю, что не одинока в своем желании спастись алкогольным забвением.
- Нет. А тебе? – я пытаюсь говорить спокойно, но голос предательски дрожит, выдавая меня с головой.
- Разве ты не знаешь, что это не выход, а иллюзия избавления от проблем слишком мимолетна? – ирония в его голосе очевидна, но она скорее адресована самому себе, нежели является упреком в мой адрес.
- А ты?
- Опять одни вопросы. Ты неподражаема. Одна сплошная загадка, – он греет в руках бокал с недопитым виски, а в глазах плещется горечь несказанных еще слов, но уже просчитанных ответов. - Мне остается удел злого гения, от которого уже давно ничего не зависит. Даже не знаю, какая роль меня больше устроит: невинной жертвы или взбешенного Отелло.
- Ты все знаешь? – слова застревают комом в горле, а паника и обреченность смешиваются адреналиновым коктейлем неконтролируемого возбуждения.
- Хм… - этот нервный смешок настолько ему не свойственен, что я понимаю, он тоже на пределе, - 8 лет – не такой уж короткий срок. Если прибавить тайные свидания и поцелуи при луне, то 10…Ты полагала, что я настолько слеп? – и даже не обращая внимания на мою попытку задать следующий вопрос, продолжает свой монолог. – Ночевки у подруги, командировки, корпоративы, что там еще было? Переговоры, тетя попросила погостить… Полгода… Даже до тупого и слепого дошло бы быстрее, но я настолько не хотел в это верить, что предпочитал не обращать внимание, - он делает глубокий вдох, глоток виски, снова вдох, - Куба – твоя мечта последних нескольких лет, превратилась в испытание «Что сделать для любимой, которая только смерти краше», жёны декабристов выглядели счастливее, отправляясь в Сибирь. А сегодня ты, прямо-таки, превзошла себя, – горечь его слов парализует мои последние попытки успокоиться, - с годовщиной, дорогая! Приятно, что ты помнишь о ней также, как и я! Подарок – в спальне.
На меня накатывает такой ступор, что кажется будто сердце остановилось и повисло мертвым грузом посреди внутреннего пространства. «Боже, как я могла забыть», - только и проносится в голове. «Очень просто», - ехидно шепчет другой голосок, - «ты была слишком занята собой и …»
- Что дальше? – вырывает меня из прострации его резкий вопрос, - Отдых втроем? Составим график встреч? - в его глазах отражаются вспышки молний надвигающейся грозы, но мне кажется, это ярость его естества, которая жаждет только одного: возмездия. - Как ты могла? Чего тебе не хватало??? Чего???
Пытаясь взять себя в руки и привести в порядок то, что осталось от мыслей, которые, как крысы, пытаются покинуть тонущий корабль, не допуская даже возможности спасения, я хочу дать максимально вразумительный ответ, но получается не очень. Точнее, совсем не получается:
- Может любви? – шепчу я. – Ты не виноват, никто не виноват… Так получилось. Ты можешь винить меня за обман, за кучу лжи. Мне самой от этого тошно, мерзко и противно. Нет, я себя не жалею. Я… Я не буду пытаться оправдаться. Я попытаюсь объяснить. Но с таким же успехом и ты мог оказаться на моем месте...
Не дав мне договорить, он окатывает меня волной гнева и презрения:
- Как удобно! Тебя послушать, так ты еще и жертва обстоятельств!
- Я не жертва. Просто… Да понимаю я, что глупо говорить, что я не хотела, так получилось. Это взялось ниоткуда и неожиданно стало тем, чем стало…
- И чем же? Чем это стало для тебя??? – его голос дрожит, а каждая нотка пропитаны невыносимой горечью.
- Я не знаю…
Его хриплый смех разрывает гнетущую черную тишину на куски:
- С ума сойти! Она не знает? Тебе помочь назвать вещи своими именами? Или ты предпочитаешь подобно страусу прятать голову в песок? Ты себе-то хоть отвечала на этот вопрос? – еще один глоток виски, и еще один вздох, - Как ты могла??? – неожиданно его всегда спокойный и плавный тембр срывается на крик. Я вздрагиваю, невольно отшатнувшись, а он в этот момент с такой силой швыряет бокал в стену, что мелкий дождь осколков окатывает не только пол, но и редкими каплями долетает до нас…
В оглушающей тишине я слышу только неровные удары моего умирающего сердца, слезы уже готовы хлынуть неконтролируемым потоком, а ком в горле душит просто неимоверно. Я хватаю сумочку и, не произнося больше ни слова, хлопаю дверью своего уже «не дома». Я выбегаю из подъезда и, не разбирая дороги, мчусь в ночь, в черноту, в неизвестность.

Саунд Garou «L`adieu»

...

SweetPrince: 02.11.16 12:28

 » Бонус «Из-за нее вся жизнь равна нулю…»

*От аффтора* Этот бонус мне пробовал бетить муж, решительно сказав, что читать невозможно, надо жестче быть Так что получился компромиссный вариант)

И дождь сквозь плащ и капюшон,
И пробегает дрожь, и страшно и смешно,
И тесно облакам, и кругом голова,
По буквам, по слогам возьми мои слова
И брось к ее ногам.
Скажи, что я ее люблю,
Без нее вся жизнь равна нулю,
Из-за нее вся жизнь равна нулю!
Сплин «Скажи»

Я слышу, как хлопает дверь. Она ушла. К нему? Впрочем, теперь это не имеет значения! Пусть убирается отсюда, убирается из моей жизни, из моего дома, из моего сердца. Навсегда! Я встаю, беру из бара новый бокал, наливаю виски и пытаюсь осознать, что же все-таки произошло.
В ушах бесконечным эхом грохочут мои же слова: «Как ты могла???»Действительно, как? Как??? Как в ее голову только могла придти сама мысль о предательстве? За что? Что я ей сделал? Не любил ее, не носил на руках, запрещал что-либо? Она была свободна в своих желаниях, я ни в чем ее не ограничивал! Ни в чем!
Я ненавижу ее каждой клеточкой тела, каждым уголком сознания, чувствуя себя опустошенным и разрываемым на куски этим всепоглощающим чувством ненависти к еще недавно любимому человеку.
«Чего ей не хватало?» Чего??? У нее было все, что можно купить за деньги, и даже больше. Любая на ее месте была бы довольна и счастлива! Любая, но не она.
Справедливости ради, нужно признать, что ее никогда не интересовал материальный аспект нашей жизни, мы просто были вместе и начинали с нуля. Ведь мы любили друг друга. Любили? Но предательский шепот уязвленного самолюбия вешает огромный замок на последние остатки здравомыслия. Да она никогда ни в чем не нуждалась, потому и не ценит того, что имеет! Такая же как все, стерва! Такая же, как все!
Меня накрывает очередная волна ярости. Я заставлю ее почувствовать, что такое боль, обида и унижение! Я уничтожу все, что ей дорого! Она хочет быть счастлива? А чем она это заслужила? Бесконечной ложью? Ну уж, нет! Она пройдет через самое немыслимое унижение, босая по раскаленным углям, пока не найдет пути к раскаянию. Приползет ко мне на коленях и будет умолять о прощении! Я ее уничтожу! Она лишится всего: работы, уважения, дома.
Но главное, я убью на корню саму ее надежду на счастье. Она не получит Дашку! Никогда! Я затаскаю ее по судам, но просто так развода она не получит, я отдам любые деньги, но Дашка останется со мной!
Пусть всю оставшуюся жизнь она мучается кошмарами и просыпается в холодном поту от одной только мысли о том, что оставила ребенка без матери! Променяла Дашку на какого-то… Она сама подписала свой приговор, когда допустила саму мысль о предательстве своей семьи!
«Ненавижу!» - кричу я в гробовой тишине и швыряю в стену второй бокал, понимая, что не смогу поступить так с нашим ребенком. Бокал, повторяя судьбу предыдущего, разлетается с таким же пронзительным звоном, окатывая пол следующей волной хрустальных брызг. Ненавижу!
За несколько следующих дней я узнаю все ипостаси этого чувства, смертельного для всего живого. Я вспыхиваю вместе с ним, бушую, сметаю все на своем пути, горю и понимаю, что сгораю. По какой-то неведомой причине оно уносится в никуда с последним всполыхом и оседает серым пеплом на самом дне моей умершей души.
Невидящим взглядом смотрю, как плещется янтарная жидкость. Я уже знаю все ее оттенки. Утром – это просто капли янтарной смолы, медленно капающие со ствола израненного дерева. Днем янтарь становится нереально искрящимся в солнечных лучах, будто еще есть надежда на искупление. А ночью он темнеет, в нем не остается ничего живого, и в этой мертвой глубине мне видится лик обреченности. Но я понимаю, что алкоголь – это не спасение, а очередная западня, поэтому пытаюсь взять себя в руки и перестать предаваться этому сомнительному забытью.
Телефон отключен, работа заброшена. Меня просто нет. Нет моей жизни. Все превратилось в ничто, в пустой звук. Так странно, еще вчера я чувствовал себя если не властелином мира, то уж точно не последним смертным. А сейчас. Сейчас все перестало иметь значение. Ничего не хочу. Внутри пустота.
Перед глазами мелькают картинки из прошлой жизни. Прошлого счастья. За что она так со мной? Я уже не выкрикиваю эти слова в пустоту, как раньше. Я шепчу их в удушающей надежде услышать хоть намек на ответ, но никакие высшие силы не внемлют моей мольбе.
Я уже не знаю, который час, который день. Из зеркала на меня смотрит незнакомый мужчина с осунувшимся лицом и воспаленными от недостатка сна не выражающими глазами. Тень меня самого.
А потом накатывает такая душераздирающая тоска, что мне действительно хочется выть. Она запускает свои щупальца в самые дальние уголки моего сердца и пьет каплю за каплей мою душу. Почему она ушла, почему? Мне так плохо. Самое страшное, что с каждым днем я все ближе подхожу к неизбежному: мне плохо без нее. Без нее дом потерялся в этих стенах, он не имеет ничего: ни уюта, ни тепла, ни души. Только кромешная мгла и пустота.
Я брожу по пустым комнатам, и затуманенный взгляд сам непроизвольно останавливается на когда-то дорогих ей вещах: наши фото в изящных рамках, так любимая ею кукла – память о детстве, с которой она не смогла расстаться, ступив во взрослую жизнь. Еще куча мелочей, не замечаемых в повседневной жизни, но ставших такими важными сейчас.
… Я падаю на нашу кровать, зарываюсь лицом в подушку и слышу ее аромат, еле ощутимый, но не смотря ни на что, так остро бьющий в самый центр моего больного сознания. И вспоминаю наши ночи: от томно нежных, окруженных флером волшебной нереальности происходящего, до сводящих с ума порывов неконтролируемой страсти, сжигающей нас и уносящей на вершину наслаждения.
Что мне делать дальше, как мне жить, как? Начать все заново? Наверное, это было бы правильно. Только есть одно «но», которое меня режет острым клинком закаленной стали: я не могу жить дальше. Не могу жить дальше без нее. Я все еще не могу произнести этого вслух, еще боюсь признаться в этом самому себе, но с обреченностью понимаю, что я сломался.
Нет, я еще не простил, не принял этого, нет! Но я уже на пути. Что есть прощение? Это отпущение грехов или принятие неизбежного, как данности? Забыть как страшный кошмар или просто не верить во все, как в нереальную фантасмагорию? И этого я пока не знаю.
Самой изощренной пыткой для меня становится бесконечно гнетущая неопределенность. Время предательски замедляет свой ход, а потом и вовсе останавливается, требуя от меня ответа на единственный вопрос: «Что делать дальше?» У меня больше нет гордости, нет ни капли самолюбия, и нет ненависти, ибо на горизонте забрезжил лучик еще не признания своего поражения, но уже принятия этой фатальной неизбежности. Я вынужден признаться себе: я люблю ее. Все еще… не смотря ни на что… люблю…
И я уже не осознавая ни своих действий, ни мыслей, не понимая в какой день, а может месяц этого бесконечного ада, беру мобильник. Смотрю на него и понимаю, что не смогу позвонить, потому что значение всех слов на свете потеряется в ее коротком «да». Я просто сижу. Бесконечные минуты тянут из меня остатки жизненных сил, сливаясь в часы ожидания. Наконец непослушными пальцами я набираю одно единственное слово и отправляю смс: «Возвращайся…»

...

НатальяКалмыкова: 02.11.16 12:45

Спасибо! Больно за них всех! Все ведь любят! Все страдают!

...

SweetPrince: 02.11.16 12:49

Вам спасибо, что читаете)
Это жизнь, кто-то ее прожигает, кто-то проживает... кто-то страдает, кто-то любит)))

...

Лушова: 02.11.16 13:02

господи, как же всем плохо
ведь ситуацию надо как то разрулить
жду продолжения

...

kanifolka: 02.11.16 14:13

не представляю, какой выход найдёт автор из этой ситуации. только если кого-то убить в несчастном случае... и в этом случае счастливых не будет...

...

NinaVeter: 02.11.16 14:19

Добрый день и спасибо огромное за продолжение)

...

Nimeria: 02.11.16 15:56

SweetPrince, спасибо за продолжение!

...

SweetPrince: 02.11.16 16:42

Спасибо большое за ваши переживания))) Писались эти наброски давно и изначально планировался открытый конец, но тогда друзья меня убедили, что я поступаю так же, как героиня: пытаюсь сбежать от ответственности) Подумав, решила, что это правда нечестно, сама очень не люблю открытые финалы.
Но вот даже сейчас, спустя несколько лет, нет у меня желания что-то изменить.
Как пазл сложился, так тому и быть)))




Всем тоже доброго дня, сейчас постараюсь выложить все окончательно и даже немного повеселить

...

SweetPrince: 02.11.16 16:43

 » Глава 9. За секунду до взрыва

Я не знаю, я ничего не знаю,
Я просто вижу свет, и в нем хочу сгореть...
Пусть все мосты сгорят в огне
Нет выживших в моей войне…
Прости меня за каждый миг бессмысленных побед
Прости за то, что я жива, за то, что помню о тебе
Прости за тот недолгий путь, пожалуйста, постой
Прошу, не уходи, побудь еще немножечко со мной.
Вельвет «Прости»

Настоящий момент.

…Из ярких вспышек воспоминаний меня выводит пронзительный звук еле различимый за шумом дождя, но проникающий в сознание с неукротимой силой его обреченности и безысходности, которые полностью владели сейчас и мною.
Я судорожно оглядываюсь, пытаясь определить источник этой мольбы о спасении. Оказывается – он совсем рядом: заглянув под скамейку, я обнаруживаю малюсенького котенка. Он так же, как и я, промок насквозь, тельце сотрясается от холода и страха, и он своим тонким писком взывает к небесам в надежде на спасение. У меня все переворачивается внутри: еще одно существо, с тоской смотрящее на этот огромный мир и понимающего, что ему уже ничто не поможет.
Во мне просыпается дикая решимость сделать хоть что-то значимое в этот миг щемящей пустоты. Я беру этого кроху в ладони и пытаюсь согреть дыханием, единственным, что у меня осталось. Котенок не сопротивляется, у него уже нет силенок даже на страх. Он просто жмется к теплу человеческих рук и пытается успокоиться. Я не могу его бросить, не могу опять опустить в грязь и промозглый холод. Я должна его спасти, а в груди уже теплится такая неправильная надежда: возможно, кто-то так же спасет меня?
Я поднимаюсь со скамьи, прижимая к себе мокрый комочек, и ноги сами несут меня в последнее пристанище, где мне если и не будут рады, то, по крайней мере, дадут приют на какое-то время.
***
Дверь открывает Люська, запахивая на ходу халатик. Она постепенно меняет бесстрастное выражение лица на граничащее с ужасом по мере того, как у нее в голове происходит оценка возникшего на пороге ее дома явления. Да, видимо видок у меня еще тот, если она до сих пор стоит с открытым ртом, пытаясь сделать так жизненно необходимый вдох. Пока она находится в состоянии созерцания, стекающие с меня ручейки воды превращают паркет в мутное болотце, растекающееся все дальше и дальше. Наконец к Люське возвращается дар речи, и она, все еще с дикими глазами, но уже в привычной своей манере, выдает:
- Призраков не вызывали, покойников не заказывали! Вам этажом ниже, там сумасшедшая девица оракулом подрабатывает.
Я пытаюсь улыбнуться, но настолько задубела за время своих мытарств, что губы отказываются изобразить даже подобие движения.
- Так, ладно, - прагматичным тоном вещает Люська, - пожалуй, отдавать тебя на растерзание в таком состоянии будет ниже моего достоинства, и я попробую извлечь из тебя максимально возможную выгоду: будем моего благоверного пугать. Как думаешь, он сразу в обморок хлопнется или подумает, как это сделать наиболее безболезненным способом?
Не успевает моя подруга произнести последние слова, как раздается оглушительный грохот. Мы одновременно вздрагиваем, на автомате поворачиваем головы на звук и перед глазами предстает картинка в виде Люськиного мужа в одних боксерах и с круглыми плошками вместо глаз. Он остался стоять на ногах, но перед ним в хаотичном беспорядке расположилось то, что должно было быть, видимо, ужином: подобие еды, перемешанное с осколками тарелок, яркие пятна фруктов, столовые приборы, свечи, поднос. Все это безобразие изрядно приправлено жидкостью, вытекающей из опрокинутой бутылки далеко не дешевого шампанского.
- Ну, вот! – расстроено взвывает Люська, - мой любимый ковер! – и, не обращая внимания на все еще находящегося в прострации мужа, обрушивает на него весь поток своего праведного гнева, - я же говорила, что так все и будет! Романтики ему захотелось, ужин в постель, шампань и все-такое! Не могли в ресторане поужинать, как нормальные люди? Как не крути, в любом случае закончили бы сексом, так хоть ковер бы уцелел! Я ЭТО отмывать не намерена!
Люська переводит дыхание, и продолжает:
- Ну, что ты стоишь столбом? Помоги раздеть это приведение! Набирай ванну, готовь полотенца, одним тут точно не обойдешься, - она брезгливо смотрит на мокрый комочек, который я все еще судорожно прижимаю к груди, - а потом тебя ждет финальный раунд так желанной тобой романтики: реанимирование шедевра персидских мастеров! И не забудь штаны натянуть, а-то призрак может тебя неправильно понять и утащить к своим собратьям для детального изучения!
Не дождавшись никакой реакции на свою тираду, кроме сдавленного мычания, Люська, махнув рукой, помогает мне раздеться, ведет в ванну, включает воду, плюхает туда полфлакона пены. У нас завязывается борьба за котенка, которого она пытается отнять, схватив за шкирку двумя наманикюренными пальчиками. Растревоженное создание истошно пищит и хватается коготками за мои руки, а Люська с хищным азартом пытается добиться своего.
- Что ты хочешь с ним сделать? – я понимаю, что проигрываю борьбу, посему хочу вымолить для этого малыша лучшей доли.
- Отправить в мусорку, конечно! Там ему самое место! – глаза этого живодера светятся ярким пламенем победы. Но, видя мой умоляющий взгляд, и, смягчавшись, она успокаивающе добавляет, - да не ждет его ничего страшнее дустовой бани, успокойся! Я не потерплю насекомых в своем доме! Сейчас поищу тазик, который не жалко будет выбросить.
- Я заберу его, не волнуйся!
- Да уж, сделай одолжение! Я уже фактически лишилась ковра, а это животное и порога моего дома не переступило. Представляю, какие перспективы открываются перед моими французскими шторами и итальянской мебелью!
Не дав мне опомниться, подруга таки засовывает меня в ванну и закрывает дверь. Я пытаюсь отогреться и привести в порядок мысли, но потом понимаю, что два процесса одновременно мне не осилить, а посему просто закрываю глаза и концентрируюсь на окутывающем меня тепле и нежном аромате воздушной пены, окружающей меня нежным коконом.
***
Я заворачиваюсь в огромный махровый халат, который напоминает мне уютное одеяло, заползаю в кресло и, как нахохлившийся воробей, выглядываю из своего гнезда. Котенок, тоже принявший ванну, благодаря Люське, которая от усердия прополоскала его в дусте раз 10, так, для верности, свернулся калачиком рядом с моим креслом и уснул безмятежным сном.
Люська входит с двумя дымящимися кружками чая и садится напротив. Мы молча пьем ароматный напиток. Я пытаюсь собраться с мыслями, понимая, что разговор неизбежен, а она, просто смотрит в окно на все еще бушующую грозу.
- Он сказал мне выбирать, – слова не идут с языка, но я делаю над собой усилие и продолжаю, - сказал, что так дальше продолжаться не может.
- А ты? – после длительной паузы произносит подруга.
- А что я? Я не знаю, что мне делать, я не представляю, как жить дальше. И вообще, смогу ли я жить дальше?
- Ты сказала мужу?
- В этом не было необходимости. Он все узнал, - нарушаю я тишину и сама пугаюсь своего хриплого шепота. К горлу подступает комок, и рыдания уже клокочут, готовые вырваться наружу, но я держусь. Держусь из последних сил.
И вываливаю на Люську все события последних часов. Подруга молчит, осмысливая услышанное, а я маленькими глотками допиваю чай, пытаясь придти в себя и хоть как-то успокоиться.
- Да, - наконец-то произносит Люська, - я тебе не завидую! Вот тебе и хваленый всеми врачевателями человеческих душ «выбор». В твоей ситуации, зная тебя, звучит скорее как приговор, нежели как спасение.
- Что ты хочешь этим сказать? – я вскидываю голову и в упор смотрю на подругу.
- Я хочу сказать, что тебе придется выбирать и, присушившись к себе, дать честный ответ: чего хочешь ТЫ? Разобравшись с этим, ты подключишь голову, и она выдаст тебе результат простого арифметического действия.
- Ты думаешь, все так просто? – слезы все-таки преодолели все барьеры моей выдержки и теперь льют по щекам. – Думаешь, я не задавалась этим вопросом последние несколько месяцев? Да я только этим и занималась, оставшись в гордом одиночестве. Только результат уходит в минус, обдавая безликим холодом всю мою идеальную жизнь и превращая ее в ледяные осколки.
На меня накатывает такая волна отчаяния, что я на одном дыхании выдаю:
- Я люблю его, понимаешь? Люблю! ЛЮБЛЮ! - слезы душат меня, я хватаю ртом воздух, пытаясь хоть как-то успокоиться и, одновременно, осознавая только что произнесенное. То, к чему я так долго и мучительно шла все эти полгода. – Люблю, - еле слышно под конец выдыхаю я, испугавшись внезапно той силы и разрушительности эмоции, поглотившей меня сиюминутно, стоило мне произнести это простое слово во всеуслышание. Да что там, произнести, прокричать. И, не давая себе возможности остановиться, перевести дух и опять спрятаться от этого, продолжаю. Я не хочу сдерживать этот порыв, хочу наконец-то получить облегчение от своих терзаний, от безысходности, от боли.
- Я и не знала, что способна на такое! У меня уже нет сердца, понимаешь? Потому что в нем не осталось ни одного живого места, ни одного сосуда, который бы не лопнул. Там одна сплошная рана, но, знаешь, я безумно этому счастлива. Это значит, что я – живая! Я – настоящая. Я в первый раз в жизни понимаю всю пронзительность этого чувства, его силу и мощь. Я в полной мере ощущаю разницу между моим предыдущим существованием в десятки лет и той жизнью, которой для меня стали эти полгода. Это избитое выражение? Но только для того, кто не прошел через это! Только для него! Это дикое ощущение полета, это осознание того, что ты не властна над собой.
Меня скручивает новый спазм рыданий и чтобы не скатиться на истерику, я делаю еще несколько глотков уже безнадежно остывшего чая и продолжаю.
- Это как дышать, все остальное вторично! Можно продержаться на хлебе и воде, но невозможно прожить без одного спасительного глотка воздуха! Вся моя предыдущая жизнь – суррогат, понимаешь?! Иллюзия счастья, комфорта, достатка, такая удобная, но настолько пустая. Она разлетается в пух и прах, сталкиваясь с истинной первобытной силой искреннего чувства, хоть оно и старо, как мир! Дружба, привязанность, взаимоуважение и прочее – это все здорово, но это ничто по сравнению со сметающей все на своем пути любовью. Моей любовью. И, несмотря на всю ложь и обман, в котором я жила и так безнадежно погрязла, я была счастлива!!! Я жила!
- Послушай, - как можно более спокойным тоном произносит Люська, - сейчас в тебе говорят эмоции. Тебе надо успокоиться, взвесить все за и против.
- Нет, ты не понимаешь! – я в негодовании вскидываю голову, - пусть это эмоции, но они мои! Искренние, истинные! Никакого пафоса, никаких громких слов! Это то, чем я живу!
- Тогда имей смелость признаться себе самой, что у тебя большие проблемы! Ты хочешь быть с ним?
- Боюсь, что мои желания не могут иметь решающего значения. Я не могу, - я уже шепчу эти слова, которые даются с еще большим трудом, чем только что произнесенное признание. Внутри – пустота. - Я не могу поступить так со своей семьей. Я знаю, что уже предала одного человека, и мне нет прощения, но я не могу предать дочь. Лишить ее отца означало бы пойти на поводу у своих безумных желаний! Пусть сейчас она еще ребенок, но она вырастет и задаст мне вопрос: «Мама, за что ты так со мной?» Я просто не могу так с ней поступить.
- Ты полагаешь, что ребенку будет лучше в семье, где не осталось и намека на то, что было раньше?
- Я сделаю все возможное, чтобы она не страдала. Я пожертвую и собой тоже, только бы она была счастлива!
- А ей нужна такая жертва? Ты не думала, что делаешь несчастными всех: мужа, который знает, что ты любишь другого или еще не знает, - тут же добавляет Люська, видя мое легкое покачивание головой, - себя, потому что обрекаешь себя на жизнь из чувства долга, и его, потому как он тоже любит.
- Он никогда не говорил мне этого, никогда! – я выхожу из своего апатичного состояния и в лихорадочном исступлении продолжаю, - ни слова, ни намека, ничего!
- А что бы это изменило? Ты полагаешь, что если бы он сказал эти три слова, ты бы не сидела здесь в таком состоянии??? Он сказал тебе больше! Он сказал, что хочет быть с тобой, сказал, что принимает Дашку! Тебе этого мало? – я вижу, как подруга тоже заводится не на шутку, - Да, конечно, - саркастически кивает Люська. - В любви ей не признались, ползая на коленях, осыпая розами и предлагая окунуться в ванну с шампанским! Да каждый мой второй этим занимается, а потом куда-то девается через пару недель! Может шампанским захлебывается??? Я тебе скажу, что происходит.
Взгляд подруги не предвещает ничего хорошего, и я невольно сжимаюсь в комок:
- Ты прикрываешься ребенком, чтобы опять обмануть себя! Я не сомневаюсь, что для тебя Дашка превыше всего, но это все упрощает, тебе так не кажется?
Я давлюсь негодованием и чувствую, что еще чуть-чуть и в глазах будут сверкать молнии:
- Да что ты понимаешь! – я срываюсь на крик, а моему искреннему возмущению нет предела, - как ты можешь рассуждать о вещах, о которых и понятия не имеешь! Вот когда у тебя появятся свои дети, ты поймешь, каково это – нести ответственность за кого-то еще! Да Дашка для меня - самое дорогое на свете существо! Ни один мужчина не стоит того, чтобы я жертвовала ею!
- А у тебя кто-то просит этой жертвы? – скептически бросает подруга, сдерживая обиду от моих резких слов, о которых я уже сто раз успела пожалеть. - Ты ищешь себе оправдание, потому что боишься. Боишься бросить свою прошлую жизнь ради мечты! Ради счастья для себя, – и, смягчившись, добавляет. – Ты хочешь совета? Я не могу тебе его дать, потому что это - твоя жизнь, тебе решать и тебе с этим жить. Как бы жестоко это не прозвучало. В любом случае, ты не сможешь решить все сейчас, тебе нужно время.
- Время? – я хмыкаю себе под нос, - у меня было полгода.
- Да, - быстро соглашается подруга, - только все это время ты ждала, что решение проблемы придет само. Ты рассчитывала, что ему все надоест, и он сам тебя бросит! Ты бы пострадала и смирилась! А он оказался другим! Понимаешь? Другим! Подумай об этом! – и после короткой паузы, добавляет, - А теперь – спать!
Люська встает, обнимает меня за плечи и ведет в кровать.
- Давай, отдыхай! Завтра будет новый день, а тебе вставать ни свет, ни заря!
- Это еще почему? – моему удивлению нет предела.
- Нахлебника блохастого я кормить не собираюсь! Ты притащила – ты и обслуживай!
Я могу только улыбнуться ее оптимизму, кладу голову на подушку и, прежде, чем провалиться в неспокойный сон, шепчу:
- Спасибо тебе за все, Люсь! Спасибо, что ты у меня есть…
***
Я сижу на подоконнике у распахнутого окна и пытаюсь любоваться видом, открывшемся перед моими красными опухшими глазами. Картина, открывающаяся с 30-го этажа Люськиной квартиры, потрясающа: весь город как на ладони, высотки спальных районов сменяются золотым блеском церковных куполов, а еще дальше тянется тонкой ниточкой излучина реки и теряется среди темной стены леса.
Я уже не помню, как долго медитирую перед этим пейзажем: день, два, неделю. Время свернулось для меня в один клубок метаний, сомнений, слез, рыданий, апатии и немого безразличия. В глубине души я понимаю, что все решила, но от этого так предательски пропускает удары сердце… будто просит остановиться в последний миг перед последним шагом. Но невозможно прятаться здесь всю оставшуюся жизнь.
Будто бы в подтверждение этих мыслей оживает брошенный на диван мобильник, молчавший во время моего добровольного заточения в склепе самокопаний, но неожиданно возвестивший о получении смс. Я ловлю себя на мысли, что боюсь возвращаться в реальность, боюсь даже звуков той действительности, что ожидает меня за этими стенами. И просто смотрю на телефон. Тут он выдает следующий звуковой сигнал, на который уже реагирует мой недавно приобретенный друг.
Котенок, мяукнув чуду инженерной мысли, сваливает его на пол и, заинтересовавшись нежданно приобретенной игрушкой, начинает гонять из угла в угол. Я все также безучастно смотрю на то, как легко и непринужденно, выгибая спинку, отскакивая и вновь бросаясь на добычу, играет с моим когда-то таким важным атрибутом прошлой жизни этот малыш. Я никак не могу найти в себе силы подойти и узнать, что судьба решила еще мне преподнести: призрачную надежду или новую игру.
Как просто и легко она внесла неразбериху в мою привычную жизнь, смазав все поверх толстым слоем сладостной неги и счастья. Сиюминутного, но счастья. И так же внезапно, подобно безразличному палачу потребовала ответа, поставив перед выбором. Выбором, который был так мучителен. Любовь и долг не уживались в одной шаткой лодке моего бытия, как я не старалась уместить их.
Котенок жалобно пищит, потом опять. Пушистое создание, умудрилось загнать телефон под Люськин диван и теперь жалобно требует назад свою игрушку. Я нехотя спускаю ноги с подоконника и иду на помощь.
«Может там есть ответ?» – мелькает предательская мысль, когда я тянусь рукой в темноту.
Я смотрю на дисплей, мучимая единственным вопросом: изменит ли что-либо содержание сих посланий. И понимаю, что, увы, нет…
«Возвращайся…»
«Я люблю тебя…»
Последние слезы катятся по моим щекам, а я в яростном жесте сжимаю этот кусок пластика, который дал мне так много, но и так недостаточно для… Я обрываю начинающие плести очередную сеть сомнений мысли, из последних сил сдерживаю приступ рыданий – единственного, что во мне осталось от этой тупой боли и в отчаянии швыряю телефон в окно. Бездушная пластмасса, пролетев ни одну сотню метров, рассыпается в пыль на сером асфальте, обдавая тротуар брызгами микросхем, а мне кажется – это мое, в конец истерзанное сердце, рассыпалось на миллионы составляющих его бурь, страстей и криков о помощи, смешавшись со всеми моими правилами, принципами, идеалами, ложью, виной, долгом, нескончаемым безумием и… любовью… Моей единственной любовью…
А вот и взрыв, только и успеваю подумать я перед тем, как погрузиться в темноту…

...

Lileumliz: 02.11.16 16:46

Спасибо.

...

SweetPrince: 02.11.16 16:49

 » Эпилог.

Я иду навстречу солнцу, я дышу порывом ветра,
В голове одни вопросы и ни одного ответа.
Наконец все изменилось, разделилось до и после,
Я ловлю себя на мысли:
Кто я без тебя?
Глоток дождя попал мне в горло,
Я захлебываюсь счастьем,
Я живу, я плачу снова.
Я как роза на песке, в своей тоске
В твоей любви
Я раскрываюсь, я дышу на волоске,
Я потеряюсь без тебя.
Токио «Кто я без тебя»

Я стою на пороге нашей квартиры и не решаюсь ни достать ключ, ни позвонить. Я просто не представляю, как смотреть ему в глаза, что сказать, как вымолить прощение. Я ничего не знаю.
Дверь открывается сама. Он будто почувствовал, что на пороге мнется блудная жена, не говоря ни слова забирает сумочку из моих рук и крепко прижимает меня к себе. Мне нечем дышать, я не могу пошевелиться, но это мало волнует сознание. Сквозь пелену нереальности происходящего до меня доносится такой знакомый и такой чужой шепот: «Мы справимся. Все будет хорошо!» И я хочу верить ему, потому что не переживу еще одной убитой мной надежды на счастье. Я и так уже подлый бездушный убийца.
И если в обычной серой повседневности к таким убийцам общество проявляет гуманизм в высшем его проявлении, ибо смерть – это избавление, то со мной поступают иначе. Хотя, кто поступает? Я сама? Я обречена просто медленно гореть и сгорать.
Но я гоню эти мысли прочь. Я поступила правильно! Так, как должна была поступить! И точка! Мы действительно справимся!
И мы справляемся, справляемся как можем.
Я раскладываю по полкам в шкафу своих воспоминаний все самое дорогое, что было связано с другим. В самом темном углу ставлю несгораемый сейф и засовываю туда свою фатальную любовь и жалкие останки умирающего сердца. Набираю хаотичную комбинацию цифр, чтобы не было возможности ее вспомнить. Захлопываю дверцу этого склепа и выбрасываю ключ вслед за разбитым телефоном.
Вот и все! И убеждаю себя, что все будет просто здорово, потому что я смогу спасти самое главное, что есть у меня в жизни – свою семью.
Где-то в самом недоступном для солнечного света уголке моей пустой души я точно знаю, что не в силах забыть, я могу лишь забыться. Но и с этим я смогу справиться, смогу!
И я живу. Или создаю иллюзию жизни? Время тягучим медом проходит сквозь меня, но я ощущаю лишь горечь. Если когда-то ее невесомые капли добавляли изюминку нашим отношениям, то теперь превращаются в нескончаемый поток, планомерно изводящий меня своим отравляющим постоянством.
Моя самонадеянность сыграла со мной одну из самых злейших шуток. Я так искренне верила, что поступаю правильно, что все неизвестные свелись именно к такому решению этого уравнению с двумя неизвестными. Но, на поверку, оказалось, что я не учла еще одну переменную: свое глупое сердце. А оно уже давно включило обратный отсчет.
Невозможность находиться вместе встала передо мной с ужасающей неизбежностью и со всей суровостью действительности. Двое когда-то таких родных людей теперь представляли просто останки той семьи, которая некогда была образцом для подражания. Потому что можно найти оправдания всему, а объяснить и того больше. Но невозможно заставить замолчать сердце. Невозможно сказать ему: «Не бейся…»
Поэтому спустя полгода бесконечных терзаний, мучений, невысказанных обвинений и мытарств, я ломаюсь. Я снимаю квартиру, собираю вещи, беру за руку Дашку и ухожу. Ухожу в никуда. Я никому ничего не доказала, никого не спасла, никому, ровным счетом никому не сделала лучше. Это был мой выбор. Такой правильный и такой никчемный. Меня грела единственная мысль: он полно-стью, всесторонне был мой и винить в своих злоключениях было некого.
Глупо жалеть о сделанном или нет, я не знаю. Но, предав, теперь уже двух самых дорогих мне мужчин, я не могу существовать иначе, поэтому предпочитаю одиночество. Так будет лучше для всех. И может быть даже для меня... когда-нибудь…
***
Я делаю небольшой глоток шампанского и продолжаю короткие разговоры ни о чем. Среди всей этой суеты очередной презентации очередного проекта лица мелькают словно на карнавале: чем дороже маска, тем никчемней персона, скрывающая за ней свое истинное лицо. Но я привыкла ко всей этой мишуре и пафосному веселью, ибо это часть моего настоящего: моей работы, моих планов, моих перспектив. Я живу этой работой. И пусть я похожа на механическую куклу, а декорации вокруг кажутся мне нелепыми, это всего лишь очередной вечер очередного раунду моей борьбы за существование. Мой стимул очень прост – у моей дочери должно быть все самое лучшее. Больше ничего не имеет значения, потому как больше ничего и нет. И за неимением другой отдушины в моей нежизни, я вкладываю все силы в эти проекты и бизнес-планы.
Кто-то из этого множества мужчин делает комплименты, кто-то приглашает танцевать. Женщины смотрят с завистью и высокомерным презрением, но мне глубоко безразлична эта игра. Я смотрю сквозь них, разговариваю с призраками, улыбаюсь теням. Потому что больше не нахожу значимых искрящихся моментов в обыденных вещах. Я больше этого не хочу, не могу, не умею. Я ненавижу все это. Но я сама выбрала для себя расплату и со стойкостью оловянного солдатика безропотно ее принимаю.
Удел сильных – идти вперед: вопреки всему и несмотря ни на что. Эта фраза раскаленным ожогом пульсирует в моем воспаленному мозгу вот уже полгода, когда я сказала «нет» так любимому и так легко преданному мной мужчине. Вместе с ним я предала и себя. Но сейчас и это уже не имеет значения. И я с гордо поднятой головой иду вперед.
В какой-то момент я очередной раз обвожу невидящим взглядом зал и вдруг сквозь мелькания огней и искрящийся хрусталь бокалов ловлю такой до боли знакомый взгляд бирюзовых глаз. Сердце сбивается с ритма, пропускает удар, а потом и вовсе замирает и глухо падает на паркет. У меня перехватывает дыхание, а я уже не принадлежу себе, я растворяюсь в этой такой любимой мной бирюзе, что просто хочу забыться в этом глотке неожиданного и такого мимолетного счастья.
А потом к горлу подкатывает ком, и слезы готовы сорваться с ресниц: в миг узнавания в моей нереальной бирюзе отражается холод и отчужденность. Их безразличный свет настолько далек от сохраненного душой воспоминания тепла и нежности, что я просто впадаю в ступор, а понимание бессмысленности неожиданно вспыхнувшей отчаянной надежды обдает меня ледяным водопадом. А чего я хотела? На что рассчитывала? Что спустя полгода он бросится ко мне с распростертыми объятиями? Что он все это время ждал меня, несмотря на мое лаконичное «нет»? Несмотря на мой выбор?
Он отводит взгляд и невозмутимо продолжает свой на секунду прерванный разговор.
А я? Я также стою посреди зала, ловя каждый его жест, каждый поворот головы. Вот он разворачивается ко мне спиной и уходит, а каждый его шаг гулким эхом отдается в моей пустой душе. Он уходит также, как и я когда-то ушла из его жизни: без лишних прощаний и трагичных сцен. В моей душе завывает вьюга так и не сказанных ему слов, не сделанных признаний, не подаренных ночей. Он ведь так и не знает, что я любила его… Люблю его…
Но это уже не наша история, не наша жизнь, не наше будущее. Всему есть начало и есть конец, а мой выбор перечеркнул все, связывавшее нас. Навсегда. Поэтому я тоже разворачиваюсь спиной к его тени и ухожу.
Не дождавшись окончания презентации, я, сославшись на головную боль, выскальзываю из ресторана и спешу к парковке, чтобы укрыться в салоне от пронизывающего ноябрьского ветра. Вокруг уже намело сугробы, а первый снегопад с неистовым упрямством пытается доказать, что осени пришел конец, накрывая все вокруг огромными белыми шапками, не делая различий между машинами, зданиями, прохожими.
А я сижу в тепле и комфорте, не ощущая этого уюта ни на йоту. Мысли роем диких пчел кружат в голове, растревоженные одним мигом такой неожиданной, но такой пронзительной встречи двух взглядов: моего - отчаянного и его - равнодушного. Нет, такого просто не может быть. Ну, почему я не подошла к нему, почему не сказала ни слова? Почему? Ну, и пусть ничего не изменить. Я не хочу через всю оставшуюся жизнь пронести сожаление о трех несказанных словах человеку, вокруг которого вращалась моя Вселенная, не давая возможности ни приблизиться, ни свернуть с орбиты.
Я вздрагиваю от резкого стука по стеклу. Сердце с немыслимым ускорением начинает колотиться с одной отчаянной мыслью: это он, он! Сейчас или никогда! Сейчас я скажу ему все! Все, чем я жила, к чему бежала бессонными ночами, чем дышала это время «без него». Я распахиваю дверцу, вылетаю из салона и сталкиваюсь с охранником, который обеспокоено интересуется, все ли со мной в порядке. Оказывается, я уже минут 20 сижу в салоне и не подаю признаков жизни. Что ж, мне не привыкать. Я разочарована настолько, что даже не вдаюсь в пространные объяснения, а молча сажусь обратно. Складываю руки на руле и, опустив на них голову, просто плачу. От собственной глупости, от бессилия что-либо изменить, от немыслимой тоски по так любимому, но такому недоступному мужчине. Но и это проходит. Я делаю несколько глубоких вдохов и выезжаю с парковки. «Все как обычно, я опять струсила! - проносится в голове безрадостной тенью, - все – как всегда!» Но постепенно где-то в глубине меня нарастает такая волна злости на себя, на все мною сотворенное, превращаясь в упрямую ненависть. Ну, что я такое? Что? Хоть раз в жизни могу я дать волю всем тем чувствам, что прятала за семью замками?
И в моей голове будто включается автономный генератор питания, который просто вырубает все логические составляющие функций моего рационального мышления и заставляет все чувства обостриться до максимального предела. К черту все правила! К черту приличия! Плевать, что обо мне скажут или подумают. Я найду его! Найду во что бы то ни стало!
Я резко выкручиваю руль в попытке развернуться, меня выносит на обочину, позади слышится визг тормозов и резкий сигнал клаксона, но все звуки этого мира уже не имеют абсолютно никакого значения! Для меня важен только немой крик моего мертвого сердца, которое неожиданно ожило в последний миг этой внутренней борьбы и не дает мне поступать иначе. А я и не хочу. Кое-как справившись с управлением, я резко останавливаюсь и выскакиваю из салона. Я узнала бы эту машину из сотни, из тысячи.
- Что ты творишь, черт возьми? – он резко хлопает своей дверцей и окатывает меня негодующим взглядом своей нереальной бирюзы, - Тебе жить надоело?
А в моей голове пульсирует: «Да! Мне надоело жить без тебя!"
Я стою напротив него, холодный ветер хлещет меня по щекам, как будто и он, ополчившись на меня за мои ошибки, наказывает сейчас, прикасаясь холодными щупальцами-порывами, вымораживая всю меня. Но еще больнее смотреть на любимое лицо, видеть в нем искры гнева и боли.
Он встряхивает меня за плечи, и я осознаю, что уже несколько минут смотрю на него, не говоря при этом ни слова.
-Что ты делаешь? Ответь мне! – требовательность - вместо нежности, сила - вместо ласки, боль - вместо любви. Вот к чему я пришла, избрав свой (!) путь, сделав свой выбор. Но я не хочу жить в том мире, где нет его. Жаль, что на окончательное осознание этой простой истины мне понадобилось полгода и боль двоих любимых моих мужчин. Нет, сейчас только одного. Только он. ОН!
-Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! - едва ли не кричу я, и его глаза, мгновение назад метавшие молнии, на миг теряют фокусировку и вспыхивают так любимым мною пламенем. Пламенем того самого очага, у которого я потеряла себя, отдавшись ему всецело - телом и душой.
И мне достаточно его ответа без всяких слов: он просто прижимает меня к себе, и я точно знаю, что теперь уже не отпустит…никогда…

КОНЕЦ

...

NinaVeter: 02.11.16 16:51

Добрый вечер и спасибо огромное за такую потрясающую историю)

...

SweetPrince: 02.11.16 16:53

 » Бонус "С чистого листа..." или Маська

Смеясь и попутно швыряясь снежками, мы пытаемся избавить машину от многочисленных коробок, сумок, пакетов и свертков и прочей дребедени, составляющих наше с Дашкой, как выяснилось, довольно внушительное приданное. Дорожка к шале и так уже уставлена всем этим скарбом, а багажник и не думает пустеть. И это еще не все. Хлам, с которым жалко расстаться окончательно, я оставила в опустевшей съемной квартире и решила, что разберусь с ним, когда буду забирать Дашку с вокзала: мы воспользовались школьной экскурсией в Хельсинки, чтобы успеть обжить новую детскую.
Свалив очередной ворох этого «самого необходимого» у камина, я в изнеможении опускаюсь прямо на пол, а он устраивается рядом, положив голову мне на колени.
- Знаешь, - начинаю я нытье о трудной женской доле, - лучше уж пожар, чем переезд! Там, по-крайней мере, переживаешь об утраченном, но не можешь его вернуть. А здесь, как по-думаешь, что можно забыть какой-нибудь дорогой сердцу платочек, так сердце кровью обливается!
- Предлагаю устроить раннюю масленицу и сжечь оставшееся за порогом вместо чучела, - в его голосе чувствуется вспыхнувший азарт игрока, у которого появилась нежданная возможность вместо искусного блефа сорвать банк, - представляешь, как будет круто? Напечем блинов, а на пепелище шашлык забабахаем!
- Ты что! – в притворном ужасе восклицаю я, - а как же мои пяльца для вышивания? Я их с 7 лет в руки не брала! Вдруг меня завтра начнет донимать ностальгия, и я захочу закончить вышивку???
- Ой, я что-то не подумал, - он состраивает трагичную гримасу и с покорностью в голосе сообщает, - моим последним желанием в этой жизни будет лицезрение твоего почему-то красного подсолнуха на стене в качестве декора. Это будет данью моей любви к Дали! Лично от себя добавлю пару стежков.
Мы захлебываемся очередным взрывом смеха.
- Господи, я так счастлива, - шепчу я, склонившись к такому любимому лицу и лаская его взглядом, полным трепетной нежности. Он вмиг становится серьезным и, не отрываясь от моих глаз, отвечает мне также шепотом:
- Я тоже! Тоже счастлив. Но, есть одно «но», - он, хитро прищурившись, неожиданно вскакивает с пола и хватает мне в охапку:
- Слова – ничто, мне хочется показать тебе, насколько я счастлив, - и, дразня меня легкой недосказанностью, подталкивает к лестнице на второй этаж.
- А как же вещи? – я пытаюсь вести себя, как взрослый человек, но прекрасно понимаю, что эта попытка заранее обречена на провал.
- А что с ними? Думаешь, разбегутся? Да я буду только рад! Надо было оставить записку: «Доплату за каждый украденный экспонат гарантирую!»
И, не дав мне больше впасть в рассуждения о пользе трудотерапии на свежем воздухе, обжигает меня пылким поцелуем. Потом еще одним, еще. И я уже сама тащу его в спальню, сбрасывая по пути все лишнее, мешающее мне ощутить всю пронзительность удовольствия от его рук, его губ, его ласк.
Мы падаем на широкую кровать, и я забываюсь в его прикосновениях, шепоте, стонах и предвкушении того мига, когда я окажусь за пределами этой Вселенной, а мир взорвется миллионами красок на пике наслаждения. Он переплетает наши пальцы, я растворяюсь в его глазах и кажется, что на свете нет никого, кроме нас.
В момент, когда я уже не могу сдерживать свое нетерпение и пытаюсь вырваться из его хватки, чтобы получить то, чем меня дразнят уже, казалось бы, вечность, мы замираем одновременно и непонимающе смотрим друг на друга. В это состояние нас повергает нечто постороннее, вклинившееся в чудесную идиллию: легкое урчание, отдающееся еле ощутимой вибрацией на нашем ложе, и никак не вяжущееся с таким интимным уединением.
- Это еще что такое? – его удивлению нет предела, а я, проследив за взглядом бирюзовых глаз, готова провалиться в тартарары.
- Это Маська, - в испуге шепчу я.
- КТО? – пожалуй, свою забывчивость я могу списать только на опьянение любовью, но, честное слово, я напрочь забыла про свою кошку. Да я даже забыла сказать, что приволоку с собой еще и четвероногое создание, которое из малюсенького грязного котенка превратилась в умопомрачительную угольно-черную пушистую красавицу с ярко зелеными хитрющими глазами.
Маська с невозмутимым видом продолжает мурчать, свернувшись калачиком на соседней подушке и не придавая ни малейшего значения конфузности момента.
- Масяня, – поясняю я таким тоном, будто бы это все объясняло как нельзя лучше. - Ты ведь не ненавидишь кошек? – тут же лепечу я в замешательстве. Спросить про любовь к ним у меня просто язык не поворачивается. – Я совсем забыла предупредить и даже не помнила, куда сунула эту дурацкую кошачью переноску, а Маська очень неприхотливая и терпеливая, она все вынесет.
- Да уж, что терпеливая – я заметил, - я никак не могу понять по его тону, сердится ли он или мне грозит сожжение питомца со всеми неразгруженными вещами, - даже нужный звуковой фон решила создать, только б не мешать! А можно ее попросить тактично испариться, дабы не пришлось проверять, есть ли у нее за спиной парашют? Я абсолютно не против животных, только не в постели и не в качестве вуайеристов!
Так и не разобравшись с его отношением ко всему происходящему, я судорожно хватаю кошку, вскакиваю с постели и плюхая ее в коридоре с тихим шипением:
- Мася! Умоляю! Не порть мне первый день моей новой жизни! И, хлопнув дверью, бегом возвращаюсь в кровать.
Оторваться от продолжения этой сказочной феерии нас заставляет ненавязчивое скребыхание за дверью, планомерно дополняемое нетерпеливым мурлыканьем, потом писком, а затем уже и надсадным истошным мяуканьем.
- Маська, брысь! – рычу я в негодовании, - Брысь, говорю! – но на мой праведный гнев реакция выдается нулевая, то есть истошные вопли тише не становятся, так точно. Я в отчаянной попытке спасти уже практически безнадежную ситуацию, зная упрямство этой зверюги, жалобным голосом вопрошаю у нахмурившегося мужчины:
- У тебя есть молоко?
Его глаза светятся недобрым блеском:
- Будем топить? Чтоб уж раз и навсегда избавиться от кошки-извращенки? Я согласен. Можно молоко водой разбавить, чтоб добро особо не переводить!
- Я серьезно! Сейчас плесну ей пару капель в блюдце, она и успокоится.
- И я серьезно! Мне даже не жалко еще пары капель. Чтоб она успокоилась с миром!
- Раньше ты мне не казался таким живодером!
- Все когда-нибудь бывает в первый раз. Ладно, пусть живет, – он делает эффектную паузу. - Пока! Я сам налью, не вставай! А-то еще, чего дорого, сбежишь спасать неразгруженное имущество, а я опять останусь без сладкого.
Он легко поднимается и исчезает за дверью, я лишь слышу легкий бег по ступенькам, представляя, как он хлопает дверцей холодильника, отпускает едкое замечание в адрес наглой кошки, и вот уже оказываюсь в его теплых объятиях. Снова реальность начинает кружиться вихрем соблазнительного удовольствия и через жалкие пять минут неожиданно все обрывается истошным кошачьим воплем.
- Я сама ее убью, – в изнеможении выдаю я, уткнувшись лбом в сильное мужское плечо, - это она благодарить пришла, честно! ТАК она орет, когда говорит «спасибо».
- Оу! Как интересно! Передо мной открывается потрясающая перспектива: обучение кошачьему языку на дому! Цена – даром! Последствия – смерть от воздержания!
- Она же от всей души!
- Что, хочет сделать меня импотентом?
- Да нет же, от всей души хочет сказать спасибо! Вот увидишь, если ее впустить, она тут же заберется к тебе на колени, будет мурчать и тереться об руку, чтобы почесали за ушком.
- Оригинальный способ сказать спасибо: спасибо, что я вас обломала, не будете ли любезны еще мне и удовольствие доставить. Слушай. Я хочу доставить удовольствие нам, а не нахальной животине.
- Ну, пожалуйста! Я не знаю, что с ней еще сделать. Но на ночь мы запрем ее в гараже, обещаю! И я вся твоя.
- Знаешь, я не удивлюсь, если и ночью меня приведут в нездоровое расположение духа истошные вопли, даже, если мы ее где-нибудь закопаем. Ладно, отложим все до вечера. И убийство тоже! – многозначительно глянув на мое полуобнаженное тело, добавляет мой незадачливый любовник. – Впускай врага!
Не успеваю я приоткрыть дверь, как Мася проскальзывает в щелку и, как я и обещала, устраивается поверх одеяла на коленях у борца за истребление кошек, довольно мурча и требуя не полученную мною порцию ласки в качестве моральной компенсации для себя. А этот живодер, оказывается, только прикрывался праведным гневом, потому как с явным удовольствие гладит урчащий меховой комок.
- Но спать ты здесь не будешь! Никогда! – делает он внушение Маське, а она усиливает свое мурлыканье, будто соглашаясь на все возможные условия.
…С того дня в каких только местах Маська не начинала засыпать, но заканчивала, неизменно, в нашей постели. Правда, тактично удаляясь только лишь при намеке на нежелательность ее присутствия, но это уже другая история…

...

SweetPrince: 02.11.16 16:54

Не за что) Вам спасибо, что читали)
И обещанное "веселье"

...