Линда Ховард "Сердцеед"

Огромное СПАСИБО за чудесный перевод!

Ой, девочки, простите что испытываю ваше терпение . Мне осталось меньше страницы. Сегодня приду с работы и постараюсь найти время чтобы закончить, если не получится то ночью буду переводить, но завтра с утра постараюсь отправить Джули последний кусочек. Спасибо за хорошые слова в нашу сторону.

Топаз мы все понимаем и подождем сколько надо!
___________________________________

Спасибо большое, будем ждать!!!!!!

Stella, нельзя ж такие картинки выкладывать, я - дамочка впечатлительная, чуть сердце не остановилось.
Сегодня всю ночь грезить буду...
_________________

Топаз, Джули, в который раз огромное спасибо за перевод!!!

Ночью лучше отдыхай, а один день погоды не сделает. Мы подождем.
_________________

Девчонки СПАСИБО!!!!!!!!!!!!!!!!
Книга супер, с нетерпение ожидаю продолжения!!!
Картинка в тему)) [img][/img]
_________________

Ну вот теперь бы дождатся перевода а там и прочитать всю книгу.

Девочки, у меня замечательная новость! Топаз прислала окончание главы, а значит все оставшиеся главы будут выложены в ближайшее время.

Единственное, застряла последняя, 12-я глава. Переводчица пропала. Очень хочется выложить сразу все до конца, так читать гораздо интереснее
Поэтому, если кто-то готов помочь, пишите в личку. Главу можно поделить даже по одной страничке, главное, чтобы перевод был готов в ближайшие дни.

а может хотя бы окончание главы выложите?

 » Глава 7 Часть 2

Ок

Перевод: Топаз. Бета: Джули.



После ужина Джон быстро поцеловал Мишель и похлопал её пониже спины.
- Я постараюсь закончить как можно быстрее. Ты найдешь, чем заняться, пока я буду работать?
Мишель заполнила волна обиды.
- Я пойду с тобой.
Тяжело вздохнув, Джон посмотрел на неё сверху вниз.
- Детка, если ты будешь рядом, то я совсем не смогу работать.
- Ты самый большой в мире шовинист, Джон Рафферти. Ты идешь работать? Отлично, покажешь мне что делаешь, и потом я возьму на себя работу с документами.
Джон бросил на Мишель настороженный взгляд.
- Я не шовинист. «И мне совсем не нравится идея доверить тебе свои счета» - добавил он про себя. С таким же успехом Джон мог сказать это вслух, поскольку Мишель прочитала эту мысль по его лицу.
- Либо ты дашь мне какое-то занятие, либо я возвращаюсь домой прямо сейчас. – Решительно произнесла она, глядя на Джона, и уперев руки в бока.
- Но что тебе известно о ведении бухгалтерии?
- Так случилось, что я изучала менеджмент. -
Мишель дала ему время, обдумать услышанное. Поскольку было очевидно, что он не собирается добровольно впускать её в свой кабинет, Мишель обошла Джона и спустилась вниз.
- Мишель, черт побери, - раздраженно выругался он, следуя за ней.
- Но что плохого в том, что я буду заниматься бумажной работой? – требовательно спросила она, усаживаясь за большим письменным столом.
- Я привез тебя сюда не для того, чтобы ты работала. Я хочу заботиться о тебе.
- Неужели я могу здесь пораниться? Или карандаш слишком тяжел для меня?
Джон сердито посмотрел на Мишель, ему нестерпимо хотелось выдернуть её из этого кресла. Но сверкающие глаза и упрямо вздернутый подбородок, предупреждали, что она готова к сражению. Если он будет давить на неё, Мишель действительно может вернуться в тот мрачный и пустой дом. Он мог бы удерживать Мишель здесь силой, но он не хотел так поступать. Джон хотел, чтобы она была ласковой и покладистой, а не царапалась, словно дикая кошка. Проклятие, по крайней мере, это безопаснее чем движущееся стадо. Ночью он сможет перепроверить книги.
- Ладно, - пробурчал Джон.
Мишель бросила на него дразнящий взгляд.
- Вы так любезны.
- Ты ведешь себя очень дерзко сегодня, - бросил он, присаживаясь, - Пожалуй, все-таки, мне следовало заняться с тобой любовью до ужина, чтобы хоть немного уменьшить твою неуемную активность.
- Как я уже сказала, ты самый большой в мире шовинист.
Мишель одарила его надменным взглядом, одним из тех, что раньше всегда заставляли его краснеть. Ей начинало нравиться дразнить его.
Лицо Джона потемнело, но он сдержал себя, дотягиваясь до кипы счетов, квитанций и заметок.
- Будь внимательна, и не наделай ошибок. – Пробурчал он. - Налоги и так не очень приятная штука, и без счетовода-любителя, путающего записи.
- Я занималась книгами после смерти отца. – Ответила Мишель.
- Судя по тому, что я вижу, дорогая, это не слишком хорошая рекомендация.
Лицо Мишель застыло, и она отвернулась, заставив его выдохнуть проклятие. Не говоря больше ни слова, она выхватила у него бумаги и принялась сортировать их, потом разложила по датам. Джон уселся назад в свое большое кресло. Он погрузился в раздумья, наблюдая, как она быстро и аккуратно внесла цифры в счетную книгу, затем дважды пересчитала колонки на калькуляторе, чтобы удостовериться в их правильности.
Закончив, Мишель толкнула счетную книгу через стол.
- Проверь, и увидишь, что я не сделала ни одной ошибки.
Джон проверил, полностью. Закончив, он закрыл счетную книгу и сказал:
- Все в порядке.
Глаза Мишель сузились.
- И это всё, что ты можешь сказать? Не удивительно, что ты никогда не был женат, если думаешь, что у женщины недостаточно ума, чтобы сложить дважды два.
- Я был женат. – Резко бросил он.
Эта новость ошеломила Мишель, потому что она никогда не слышала, чтобы кто-то упоминал о его женитьбе. Слово «брак» совершенно не ассоциировалось в ее голове с Джоном Рафферти. Затем, горячая ревность обожгла Мишель, при мысли о другой женщине, которая жила с ним, носила его имя, делила с ним постель, имела право прикасаться к нему.
- С кем… когда? – Запинаясь, выдавила из себя Мишель.
- Давным-давно. Мне едва исполнилось девятнадцать, в голове было больше гормонов, чем здравого смысла. Одному богу известно, почему она вышла за меня. Ей потребовались лишь четыре месяца, чтобы понять, что жизнь на ранчо не для неё, что ей нужны деньги, чтобы тратить, а не муж, который не работает по двадцать часов в сутки.
Джон говорил безжизненным голосом, в глазах было полно презрения. Мишель вдруг стало холодно.
- Почему никто никогда не упоминал об этом? – прошептала она. – Мы знакомы десять лет, но я не знала, что ты был женат.
Джон пожал плечами.
- Мы развелись за семь лет до того, как вы с отцом сюда переехали, и эта новость уже не была самой горячей в округе. В любом случае, наш брак длился недостаточно долго, для того чтобы люди успели узнать её. Я слишком много работал, и у меня не было времени бывать в обществе. Если она вышла за меня замуж, думая, что жена фермера будет купаться в роскоши, то быстро поняла свою ошибку.
- Где она сейчас?
Мишель горячо надеялась, что эта женщина уже не живет в этой округе.
- Я не знаю, и мне безразлично. Я слышал, что она вышла замуж за какого-то богатого старика, как только наш развод был оформлен. Это не имело для меня значения тогда, тем более не имеет сейчас.
Мишель никак не могла понять, как какая-то женщина могла променять Джона на другого мужчину, неважно насколько богатого. Она жила бы в хижине и ела гремучих змей, но ни за что не ушла бы от Джона. Но теперь она начинала понимать его презрительное отношение к завсегдатаям модных курортов, праздным богачам. Вот почему он сделал столько едких замечаний в её сторону в прошлом: что она позволяет другим содержать себя, вместо того, чтобы работать и заботиться о себе самой. Учитывая это, было еще более непонятным, почему сейчас Джон не позволял ей ничего делать, как будто бы хотел сделать Мишель полностью зависимой от него.
Джон смотрел на Мишель из-под полуопущенных век. Как бы ему хотелось знать, о чем она сейчас думает. Она была потрясена, узнав, что он был женат прежде. Это произошло так давно, что Джон никогда и не вспоминал об этом, и даже не упомянул, если бы её колкие слова о браке не напомнили ему. Это случилось в другой жизни, с девятнадцатилетним парнем, который надрывал кишки, пытаясь поставить на ноги небольшое захудалое ранчо, доставшееся ему по наследству. Иногда он даже не мог припомнить её имя, или как она выглядела. Он не узнал бы её сейчас, столкнись они лицом к лицу. Это было странно, ведь не смотря на то, что он не видел Мишель те годы, пока она была замужем, он никогда не забывал, как она выглядит, как двигается, как лучи солнца играют в её волосах. Он помнил каждую черточку её выразительного, изящно вылепленного лица, высокую линию скул, упрямый подбородок и большой, нежный рот. Сейчас Мишель выглядела такой холодной и недоступной, в этом безупречном белом платье, но когда он занимался с ней любовью, она превращалась в горячую штучку. Джон представил, как её ноги обхватывают его бедра, и страсть вспыхнула в его теле, заставляя его затвердеть. Джон беспокойно задвигался и откинулся назад в кресле.
Не желая больше любопытствовать, Мишель возвратилась к стопке бумаг на его столе. Она не хотела больше ничего знать о его жене и опасалась, как бы он не воспользовался возможностью, чтобы спросить о её неудавшемся браке. Будет более безопасно вернуться к делам, в любом случае, ей нужно обговорить с ним продажу её скота.
- Мне нужен твой совет, относительно кое-чего. Я собиралась откормить рогатый скот для продажи в этом году, но мне нужен оборотный капитал, поэтому я считаю, что мне следует продать его сейчас. С кем я должна встретиться и как организовать транспортировку?
В данный момент его меньше всего волновал какой-то скот. Мишель скрестила ноги, и её юбка немного задралась, приковав его взгляд. Джон хотел потянуть её еще вверх и смять вокруг талии, полностью обнажив ноги. Его джинсы натянулись под давлением восставшей плоти, и он с трудом выдавил ответ.
- Дай скоту набрать вес, так ты получишь за него намного больше денег. А тем временем я буду содержать ранчо.
Она повернула голову так резко, что её волосы закружились, но все слова вылетели у неё из головы, когда она встретилась с ним взглядом и прочитала выражение его глаз.
- Пойдем наверх, - пробормотал он.
Ощущать бьющую через край сексуальность Джона, сосредоточенную на ней, было почти пугающе, но Мишель не могла противостоять ему. Обнаружив, что стоит на ногах, Мишель задрожала, когда Джон, положив ей на плечи руку, мягко подтолкнул ее к двери. Поднимаясь наверх, в спальню, Мишель чувствовала себя беззащитной. Иногда его размеры ошеломлял её, и это был как раз один из таких случаев. Джон был таким высоким и мощным, а его плечи настолько широкими, что в постели, лежа на ней, он загораживал собой свет. Только его контроль и нежность были её защитой.
Джон запер за ними дверь спальни и, остановившись позади Мишель, начал медленно расстегивать молнию на её платье. Он почувствовал, что она нервничает.
Не бойся, малышка. Или это от возбуждения?
- Да, - шепотом выдохнула Мишель, когда Джон, скользнув руками в открытое платье, обхватил её обнаженную грудь, слегка сжав пальцами. Мишель ощущала трепет сосков под его ладонями, и со слабым стоном прислонилась спиной к нему, пытаясь погрузиться в твердость и жар его тела. Было так приятно, когда он прикасался к ней.
- И то и другое? – пробормотал Джон. – Чего ты боишься?
Глаза Мишель были прикрыты, дыхание стало прерывистым, от прикосновений Джона её соски затвердели и превратились в раскаленные точки.
- Того, что ты заставляешь меня чувствовать. – Задыхаясь, выдавила Мишель, её голова металась у него на плече.
- Ты заставляешь меня чувствовать то же.
Голос Джона был низким и гортанным, из-за горячего напряжения, возрастающего в нем.
- Я так возбужден, что взорвусь, если не войду в тебя. Ты там такая нежная и тугая вокруг меня, что я взорвусь в любом случае.
Он занимался с нею любовью словами, превращая её трепет в дрожь. Ноги Мишель обмякли, не в силах держать её, и если бы не мускулистое тело Джона, сзади, она непременно бы упала. Мишель выдохнула его имя, единственное слово, вибрирующее от страстного желания.
Кожу возле уха Мишель обдало горячим дыханием, когда Джон уткнулся носом в мочку её уха.
- Ты такая сексуальная, малышка. Это платье свело меня с ума. Мне хотелось поднять твою юбку…вот так, - Руки Джона оставили её грудь и опустились на бедра, сжав в кулаки ткань юбки и поднимая её выше. Потом юбка оказалась обернутой вокруг её талии, а руки Джона были под ней, его пальцы распластались на голом животе Мишель.
- Я представлял, как засуну руки тебе в трусики…вот так. Потяну их вниз…вот так.
Мишель застонала, когда Джон стащил с нее трусики, охваченная чувством возбуждающей беспомощности и незащищенности. Так или иначе, будучи лишь наполовину раздетой, Мишель чувствовала себя даже более открытой и чувствительной. Длинные пальцы Джона проникли между её ног, гладя и исследуя, медленно распаляя, и доводя наслаждение Мишель до предела.
- Ты такая сладкая и нежная, - прошептал Джон. – Ты готова принять меня?
Мишель попыталась ответить, но смогла лишь хватать ртом воздух. Она пылала, дрожа всем телом, Джон все еще прижимал её к себе, его пальцы начали медленно погружаться в неё, несмотря на то, что он понимал, что она хочет его и готова принять. Он понимал это. Он был слишком опытен, чтобы не понимать, но продолжал эту сладкую пытку, наслаждаясь её мучением. Сейчас Мишель чувствовала себя такой сексуальной, как он говорил. Её чувственность распускалась, словно нежный цветок, под его руками и низким прерывистым голосом. Каждый раз, занимаясь любовью с Джоном, она все больше уверялась в своей способности доставлять и получать удовольствие. Джон был сильно, откровенно сексуален, так искушен, что Мишель хотелось стукнуть его, каждый раз, когда она вспоминала об этом, но она обнаружила, что может удовлетворить его. Иногда он дрожал от желания, когда прикасался к ней. Этот мужчина, чья неразбавленная мужественность давала ему власть над всякой женщиной, которую он хотел, дрожал от желания рядом с ней. Ей исполнилось двадцать восемь лет, и только сейчас, в руках Джона, она открыла свою силу, научилась получать удовольствие, стала настоящей женщиной. Наконец Мишель не выдержала и выскользнула из его рук, её глаза горели, когда она сбросила свое платье и потянулась к Джону, срывая с него одежду. Он низко рассмеялся, скорее от возбуждения, чем от веселья, и помог ей. Обнаженные и сплетенные в единое целое они упали на кровать. Джон вошел в неё одним медленным, мощным ударом. Впервые он позволил себе что-то большее, чем медленные осторожные толчки, но сейчас они оба полностью утратили контроль над собой.
***
На следующее утро Мишель вскочила с постели раньше Джона, её лицо пылало.
- Тебе незачем вставать, - заметил Джон охрипшим спросонья голосом, - Почему бы тебе не поспать подольше?
В действительности ему нравилось думать, что она дремлет в его постели, обнаженная и измотанная, после ночи занятий любовью.
Мишель убрала с глаз светлые, взъерошенные волосы, тотчас же прикрыв их, смущенная его наготой, так как он поднимался с постели.
- Сегодня я пойду с тобой, - ответила Мишель и прошмыгнула мимо него в ванную.
Джон присоединился к ней в душе, через несколько минут, его черные глаза сузились от её заявления. Мишель ожидала, что Джон не разрешит ей пойти вместе с ним, но вместо этого он тихо произнес:
- Я не против, если это сделает тебя счастливой.
Еще как сделает. Мишель пришла к выводу, что Джон этакий сверхзаботливый шовинист, и с радостью держал бы ее под стеклянным колпаком, поэтому о том, чтобы договориться с ним и речи быть не могло. Но она знала, что может делать, и будет это делать. Это было так просто.

***

Следующие три недели в душе Мишель начало зарождаться чувство глубокого счастья. Она полностью взяла на себя работу с бумагами, занимаясь ими три дня в неделю, это давало Джону больше свободного время ночью, чем прежде. Он больше не проверял её работу, потому как убедился в ее качестве. В другие дни Мишель отправлялась вместе с Джоном, наслаждаясь его компанией, и он обнаружил, что ему нравится, когда она рядом. Временами Джон бывал такой горячий, грязный и раздраженный, ему хотелось ругаться на чем свет стоит, но когда находил глазами Мишель и видел как она улыбается ему, раздраженность куда-то испарялось. Какое значение имеет упрямый бычок, если она так на него смотрит? Казалось, что Мишель никогда не возражала против пыли и жары или запахов. Джон не ожидал этого, и поэтому иногда это его беспокоило. Как будто она скрывала часть себя, спрятавшись в своем замкнутом мире. Та Мишель, которую он знал прежде, смеялась, поддразнивала, была общительной, любила вечеринки и танцы. Теперь Мишель редко смеялась, хотя была так щедра на улыбки, что Джон не сразу это заметил. Одной из этих улыбок Мишель могла вскружить голову ему и всем его рабочим, но Джон помнил её искрящийся смех, и ему было интересно, куда он подевался.
Но иметь Мишель рядом с собой было все еще так ново для Джона, что он не горел желанием делить её с кем-нибудь еще. Они проводили ночи окутанные жаркой страстью, но желание не уменьшалось, а наоборот возрастало. Днем Джон постоянно находился в состоянии легкой эрекции, и достаточно было лишь одного взгляда брошенного на Мишель, для того чтобы он отвердел настолько, что приходилось искать способы замаскировать это.
Однажды утром Мишель оставалась в доме, работая в кабинете. Она была одна, поскольку Иди отправилась в бакалейную лавку за покупками. Этим утром телефон буквально разрывался от звонков, прерывая, её раз за разом.
Мишель была раздражена, когда он снова зазвонил, заставляя оторваться от работы и ответить.
- Дом Рафферти.
Никто не ответил, хотя Мишель слышала медленное, глубокое дыхание, как будто человек на другом конце провода намеренно его контролировал.
- Алло, - сказала Мишель, - Вы слышите меня?
Мишель услышала в трубке тихий щелчок, как будто звонивший медленно, с осторожностью, как прежде дышал, положил трубку. И все же это был не телефонный маньяк, его дыхание не было тяжелым до неприличия.
Он. Почему-то она не сомневалась, что это был мужчина. Мишель охватил внезапный озноб, хотя здравый смысл говорил ей, что это может быть проделка скучающих подростков, или ошиблись номером.
Ощущение угрозы заполнило тишину на линии. Впервые за три недели Мишель почувствовала опасность без видимых на то причин. Озноб никак не проходил, и Мишель внезапно ощутила необходимость выйти из дома, под жаркое солнце. Ей нужно увидеть Джона, просто смотреть на него и слышать его глубокий голос, когда он орет, ругаясь, или мягко напевает лошади или испуганному теленку. Мишель нуждалась в его тепле, чтобы развеять холодок опасности, источник которой она не могла определить.

Спустя два дня раздался другой звонок, и снова случайно трубку взяла Мишель.
- Алло, - сказала она, - Дом Рафферти.
Тишина.
Рука Мишель начала трястись. Она напрягла слух и услышала тихое, выравниваемое дыхание, затем щелчок, когда положили трубку и мгновение спустя, в трубке раздался длинный гудок. Мишель ощутила приступ тошноты и холода, не понимая почему. Что происходит? Кто так поступает с ней?

juli, спасибо большое!!!!!!!!!!!!!!!!!

Спасибочки!!!!!!!!!!!
Заглянула на ночь глядя, а тут!!!!!!!!!

дякую