Роксана Гедеон

На сайте автора появилась информация о выходе книги "Первая любовь королевы". Книгу можно ожидать в начале осени.
Там же можно прочитать отрывок.
http://www.roksanagedeon.com/index.php?ukey=news&blog_id=45

"Сюзанна" будет стоить не дешевле, если не дороже. Да еще в Россию переслать. Дороговато.

Увы, видимо, не суждено мне дочитать Сюзанну Всегда "рядом на полке" книги круче качеством, которые я уже читала в сети и знаю, что буду перечитывать, втрое дешевле.
_________________

Здравствуйте!
специально полезла искать данную темку, чтобы спросить ваше мнение: почему серия Сюзанны стоит так дорого и кто ее покупает????
а тут смотрю, уже задались этим вопросом(
была в восторге от первых книг, но потом как узнала, что серия вышла не полностью и ее нереально нигде найти по приемлемой цене - даже не дочитала. Сначала отложила, так как много книг подряд читала, а теперь и не хочется возвращаться, зная, что за такие баснословные деньги не могу себе позволить продолжение.
И что за политика у Роксаны Гедеон?
ну неужели вообще нигде и никак невозможно добыть книги хоть по какой-то приличной стоимости?
в идеале конечно электронный формат)

Извините, еще не научилась пользоваться цитированием.
Спасибо за ответ и совет. Эх эх эх, как меня удивляет ценовая политика Роксаны.

да и как все книги найти-то? если она пишет новые, у букинистов вряд ли появятся, а так ждать годами след.книги.. никакого вдохновения(

И продолжение отрывка из "Лилий-2"
29.09.2014 23:41:25
3





-- Вот это да, -- произнес он с непонятным выражением. – Какая встреча!

В первый момент у меня мелькнула мысль, что это ловушка. Эме, эта мерзавка, нарочно заманила меня сюда, чтоб свести со злейшим врагом! Вне себя от ярости, я взглянула на подвыпившую герцогиню: мол, это твоих рук дело? Однако Эме, казалось, ничего не поняла из моего взгляда, и злорадного торжества в ее поведении не наблюдалось, только явная неприязнь, как и прежде. Да и Клавьер не выглядел как человек, заманивший кого-либо западню, -- он был удивлен, казалось, не менее, чем я.

-- Здравствуйте, друг мой, -- бросила ему Эме, сделав пригласительный жест рукой, -- присаживайтесь! Всегда рада вашей компании… Со мной моя давняя знакомая, герцогиня дю Шатлэ. Мы заехали сюда, чтобы пообедать и поболтать о прошлом.

-- Герцогиня дю Шатлэ, -- повторил он, не спуская с меня взгляда. – Да, прелестно… Ну, что ж, мое почтение!

Для полной нелепицы не хватало еще того, чтоб теперь уже он мне представился. Я застыла, комкая в руках салфетку, не представляя, как поступить. С одной стороны, здравый смысл приказывал мне бежать отсюда, с другой – Эме была не столько пьяна, сколько агрессивна, и нюх на сплетни у нее вряд ли притупился от выпитого шабли. Если она ничего не знает о моих отношениях с Клавьером и раз он сам ей об этом не разболтал, пусть так и остается в неведении. Если я бесцеремонно сбегу, она что-то заподозрит, если останусь – ничего не заметит… Меньше будет грязи выливаться на меня в Париже! Сейчас, когда в столице находился Александр, я была настроена любой ценой избегать скандалов, связанных с моим прошлым.

-- Я слышал, что ваш супруг в Париже, мадам, -- произнес банкир, будто угадав мои мысли, и тон его был на удивление учтив. «Вероятно, это для публики, -- подумала я, -- тоже зачем-то скрывает факт нашего знакомства, подлец! Вот только зачем?» – Прогуливаясь по Елисейским полям, я видел статью о нем в «Монитере».

Из кармана его сюртука действительно выглядывал уголок свернутой газеты.

-- Что же вы стоите? – бурно вмешалась Эме. – Садитесь, наконец, и скрасьте наше женское одиночество! Отведаете с нами белого вина?

-- Э-э, нет. Даже видеть его перед собой не хочу. Да и вам, дорогая Эме, пора прекратить пить, иначе вы не дойдете до экипажа.

Он сделал знак, и графин, пугавший меня, вмиг убрали со стола. По всей видимости, Клавьер был в курсе наклонностей своей подруги и желал избежать эксцессов. Взгляд его серых глаз, направленных на меня, был светлый, вроде как открытый, но я чувствовала, что он сосредоточенно о чем-то размышляет, хотя и не могла понять, о чем именно. Будто решившись на что-то, он галантно пододвинул мне стул.

-- Прошу вас, герцогиня. Уверен, статья в «Монитере» будет вам интересна.

-- Какое внимание уделяет консульская печать нам, роялистам! – захохотала Эме. – О нас уже пишут в газетах, черт возьми! Кто бы знал, когда у нас благодаря этому появятся деньги?

Я присела за стол, натянутая как струна. В газете, которую он мне предложил, действительно была статья, в которой говорилось о миссии Кадудаля в Париже и упоминалось имя Александра наряду с именами Бурмона, Соль де Гризоля и Сент-Илэра. «Жорж Кадудаль прибыл в столицу, чтобы заключить мир с первым консулом и принять его предложение присоединиться к республиканской армии, -- говорилось в газете, -- все условия этого перемирия были обсуждены еще в январе, и планы Англии, таким образом, ожидает абсолютный крах. Кадудаль полон решимости поставить свои отряды на службу Республике».

Я читала эту галиматью, но от моих глаз не укрылась пантомима, разыгравшаяся за столом в течение считанных минут. Клавьер, перед которым здешний персонал вился, как уж на сковородке, шепнул пару слов официанту, тот сломя голову помчался к помосту, где распевал Гара, и, очевидно, передал ему какую-то просьбу банкира. Модный певец, закончив очередную арию, тут же устремился к нашему столу и решительным движением сграбастал Эме за талию.

-- Умираю от желания потанцевать с вами, душенька! – воскликнул он, все так же картавя. – Давайте же, пару гавотов, с вашей несравненной грацией!..

Эме не заставила себя уговаривать и охотно отправилась танцевать в обнимку с певцом. Я подняла на Клавьера довольно мрачные глаза.

-- Услали Эме подальше, да? Ловко это у вас получается!

-- Почему бы нет? – Его тон был невозмутим. – Этот красавец каждую среду поет на вечерах у моей Терезы, получает за это деньги, которых не заслуживает. Разве не может он оказать мне услугу?

-- А зачем вам эта услуга, позвольте спросить?

-- Мне нужно поговорить с вами без свидетелей, только и всего.

Размышляя, что бы это все значило, я медленно отложила газету.

-- С чего вы взяли, что я буду говорить с вами?

Он вальяжным жестом достал из кармана сюртука золотые часы, проверил время и, чуть наклонившись ко мне, вполголоса произнес:

-- Признаться, я слышал, что вы в Париже. И сейчас, когда случай нас вот так неожиданно свел, я решил, что вам небезынтересно будет поговорить о своем муже.

-- О моем муже? – У меня застучало в ушах. Сам факт того, что он упоминает об Александре, был невероятен. -- Да что вы о нем знаете?

-- Я могу дать ему дельный совет.

-- Зачем?

-- Затем, что в деле, которым он занимается в столице, есть и моя заинтересованность.

Заметив, что я крайне насторожена, он усмехнулся:

-- Полноте! Не дуйтесь. Что нам теперь делить? Все в прошлом. Дело чисто политическое, так что можете спрятать иголки.

-- Политическое дело, -- повторила я насмешливо. – Вы еще не достаточно насиделись в тюрьме? Вам так понравилось в Сен-Пелажи, что вы снова ищете интриг?

Он закурил сигару, поднесенную официантом. Взгляд его обратился к танцующим, он проследил за Эме, которая в достаточном отдалении от нас галопировала с Гара. Потом, стряхнув пепел с сигары, признал:

-- Черт возьми, милочка, вы хорошо осведомлены. Наверное, наш общий друг Талейран снабжает вас нужными сведениями?

-- Вы не очень бахвалитесь, записывая Мориса в друзья? – съязвила я, пропуская мимо ушей это его «милочка». Разве в обращении было дело? – Он друг первого консула, а вы, как известно, в опале у нынешнего режима.

Клавьер пожал плечами.

-- Друг, недруг… Это все так быстро меняется нынче, мадам. Однако вы не вполне представляете себе картину мира, и я вас кое-чем удивлю. Нашему общему другу, -- он сказал это подчеркнуто настойчиво, -- да, именно так… нашему общему другу я обязан тем, что был не расстрелян этим корсиканцем, а только арестован. Так что связи с Талейраном у меня вполне дружеские, можете мне верить.

-- Каким же образом Морис вас спас? – спросила я недоверчиво.

-- Да вот так, представьте. Спас запиской. Когда 25 января я возвращался вечером домой, дворецкий передал мне письмо, написанное карандашом. Записку оставили с рекомендацией не позволить мне пройти в дом, пока я не прочту ее… Талейран предупредил меня, что мне грозит полная конфискация, высылка, возможно, даже расстрел. Ну, благодаря такому предупреждению я решил переночевать в другом месте… где успел подготовиться к аресту и почистить свои дела. Вы же слышали, что после проверки моих счетов ровно ничего не нашли, сколько бы Бонапарт ни бесновался.

Легким жестом прикоснувшись к левой стороне груди, Клавьер вкрадчиво добавил:

-- А записку я храню здесь, у сердца. На всякий случай.

Я внимательно смотрела на него. Вид у Клавьера был крайне респектабельный, свежий, если не сказать лощеный, и самоуверенный. Одет он был с иголочки, как всегда: молочного оттенка сюртук, великолепный, хорошо повязанный галстук гранатового цвета с умопомрачительной бриллиантовой булавкой, высокие, предназначенные для верховой езды сапоги а ля рюсс[1] из мягчайшей шоколадной замши. Изящные запонки из весьма модного нынче сердоликового камня украшали шелковую сорочку у запястий… Прическа у него была новая, а ля Тит[2], но светлые волосы были завиты по-прежнему очень искусно. В общем, и эта одежда, и эта прическа ему очень шли, и он выглядел даже лучше, чем обычно. Во всяком случае, он нисколько не походил на затравленного, побитого обстоятельствами врага Консулата.

«Возможно, это Тереза так о нем заботится, ведь он вроде бы сейчас начал жить семейной жизнью, -- предположила я мысленно. – Впрочем, что за вздор! Тереза – ха, образец вкуса!» Мне было известно, что эта львица моды однажды явилась в Оперу в натуральной тигровой шкуре, перехваченной золотым поясом и доходящей едва ли до колен, с колчаном, усыпанном бриллиантами, за спиной, -- тут можно было говорить о чем угодно, только не о хорошем вкусе.

-- Да, у меня все хорошо, -- заявил он, заметив мое пристальное внимание. – И успокойтесь, я не собираюсь вливаться в ваши ряды и лично поднимать белое знамя. Я лишь хочу осложнить корсиканцу жизнь, только и всего. Раз уж вы повстречались мне, я кое-что передам вашему супругу, ведь иного способа повлиять на него у меня нет.

Я молчала. Кое о чем я уже начинала догадываться, конечно. Сообщение об участии Талейрана в спасении банкира от расстрела меня в общем-то не удивило, и я сразу ему поверила, потому что оно звучало вполне правдоподобно. Морису это свойственно – раскладывать яйца в разные корзины, особенно если предположить, что через Клавьера он кое-что зарабатывает на бирже. Ясно, что он не желал его полной гибели… Однако Клавьер, очевидно, затаил большое зло на консула и стремится слегка подточить ножки у стула, который нынче занял Бонапарт.

-- Вы избежали расстрела за финансовые махинации, -- сказала я резко, -- но, вероятно, не поняли, что роялистские дела – куда более опасны. Лучше вам в них не вмешиваться.

-- Боже упаси! Даже не собираюсь. Просто я слышал, мадам, что некоторые ваши собратья по сословию колеблются и готовы пойти на службу к Бонапарту. Передайте им, чтоб не делали этой глупости. Он передушит их по одиночке, точно котят, сразу после того, как продемонстрирует публике, что обесчестил их. Читали «Монитер»? Даже в газете он их принижает.

-- Запугиваете? – спросила я насмешливо. – Неужели вы думаете, что роялисты не подумали об этой опасности быть обманутыми еще до того, как приехали в Париж?

-- Приехали-то они в Париж под нажимом, если не сказать под конвоем, -- парировал он. – Но теперь они вольны бежать отсюда, пока корсиканец еще на что-то надеется и медлит. Пусть скажут ему «нет» и убираются в Англию, там им найдут достойное занятие и достойно вооружат. А я, со своей стороны, готов содействовать им в побеге и во всем остальном. Для этого у меня есть кое-какие способы.

-- Будьте спокойны, -- ледяным тоном сказала я, -- они не будут нуждаться в помощи, если примут решение бежать или бороться с консулом.

-- Ну, во всяком случае они могут рассчитывать на меня, если решатся на побег. Да и что значит решатся? У них-то и выбора другого нет: останься они здесь, им рано или поздно наступит конец, вы уж поверьте, моя милая.

Он отбросил сигару и с ожесточением повторил:

-- Я хорошо изучил этого ублюдка. Он раздавит всякого, кто с ним не согласен. Одна надежда на то, что Англия его образумит.

«Ублюдок» -- это, конечно, был Бонапарт… Я помешала ложечкой чай, не зная, что сразу ответить. Ненависть банкира к первому консулу была понятна: последний мало того, что пресек разворовывание казны, принятое при Директории, и положил конец всесилию Барраса, закадычного друга Клавьера, он еще и засадил банкира в тюрьму, пытался отдать под суд, и только вмешательство финансовых воротил и недовольство буржуазных кругов остановило Бонапарта от этого шага.

Это все было ясно. Но мне сейчас открылся один поразительный факт: Клавьер, по-видимому, абсолютно ничего не знает о планах Талейрана ввести меня в ныне создаваемый консульский двор!.. Он воспринимал меня как супругу пламенного роялиста, которая приехала в Париж лишь затем, чтоб поддержать мужа. Если б он знал хоть что-то… он не произнес бы ни одного из тех опасных слов, которые я услышала нынче. Как видно, Талейран, несмотря на дружбу с ним, утаил от него нюансы приготовления к балу и мою предстоящую роль на этом балу.

«По сути, этот торгаш у меня в руках, -- подумала я ошеломленно. – Я могу подставить его, довести до тюрьмы, если соглашусь играть в эту игру. Шутка сказать – предложение помощи роялистам! Желание им содействовать… За это упекут в Консьержери без особых церемоний». Действительно, что мне мешает просто рассказать об этом разговоре первому консулу, когда я увижу его на балу? Я лишь намекну, что богатейший человек страны готов поддержать роялистские заговоры. Всего несколько слов… и месть будет такой сокрушительной…

«Я пойду на бал. Теперь уже точно. Похоже, там могут решиться очень многие вопросы…».

Пока я напряженно размышляла, Клавьер не молчал. Он говорил о том, что много слышал о моем муже и поражен его несгибаемостью, его бескомпромиссной позицией, а я смотрела на него, и сотни противоречивых мыслей бились у меня в мозгу. Он сделал мне так много зла. Изощренными интригами лишил имущества, бросил беременную с двумя дочками на руках, потом, когда моя жизнь наладилась, устроил полицейскую погоню за мной по всему Парижу… Еще два года назад я узнала о том, что банкир выполняет тайные поручения английского кабинета. Он нечист на руку, невероятно изворотлив, он запускал руки по локоть в государственную казну… Господи, да он тысячу раз заслужил наказания, если не казни, то долгого, очень долгого заключения! Разве справедливо то, что такой человек живет в роскоши, спит с красивой женщиной, нянчит новорожденную дочь, ездит верхом, наслаждается жизнью?..

С другой стороны, он – отец Вероники и Изабеллы… Человек пусть и подлый, но невероятно деятельный, умный делец, финансовый хищник. Я могу попытаться его погубить, но что скажут мне дочери, если когда-либо узнают об этом? И что, если он в результате какой-то интриги все-таки вывернется, ускользнет от наказания? Не расправится ли он со мной? Его торговый дом имеет, как говорят, щупальца по обе стороны света! И в Англии от него не укроешься, он там себя чувствует, как дома.

Не в силах скрыть нервную дрожь, я порывисто придвинула к себе чашку с чаем. Посуда звякнула от резкого движения, чай разлился, но я все-таки сделала пару глотков. Черт возьми, надо успокоиться. И надо понять, что он там говорит, я совсем перестала к нему прислушиваться…

-- Передайте своему супругу, мадам, что обещаниям корсиканца доверять нельзя. Он не держит слова, и растоптать договоренность для него – пустяк. Среди нас, деловых людей, это не принято. И я уверен, что среди роялистов -- тоже.

-- Какое же обещание, данное вам, он растоптал? – спросила я довольно рассеянно, потому что слишком важная дилемма, более важная, чем ответ на этот вопрос, занимала меня в тот миг. По сути, вероломство Бонапарта было мне и без того известно, хотя бы по истории с гибелью графа де Фротте.

-- Проклятье! Я дважды встречался с ним по поводу государственных финансов. Директория задолжала мне четыре миллиона, а этот коротышка требовал у меня снова внести в казну целых двенадцать! Каждый раз он обещал мне вернуть этот давний долг взамен за мои услуги, вручал приказ о выплате. И всякий раз, едва я услуги оказывал, он этот приказ отменял! Это не говоря уже о том, что товары на моих складах были конфискованы, многие бумаги растащены, и он мне еще ничего из этого не вернул. И, похоже, не собирается возвращать.

Понизив голос, он добавил:

-- Финансовые круги столицы, мягко говоря, весьма обеспокоены. Этот генерал хочет управлять деньгами так же, как управляет своими солдафонами. Но этот номер у него не пройдет, о банкиров он поломает зубы.

Все эти фантастические цифры – четыре миллиона, двенадцать – звучали для меня как нечто невероятное. Я невольно почувствовала, что говорю сейчас с человеком совершенно иного плана, чем мой муж и его друзья. Это был человек неблагородный, без особых привычных мне принципов, но по-своему цепкий и сильный, этого нельзя было отрицать. «И я могу упрятать его за решетку, -- снова пронеслось у меня в голове. – Наверняка Бонапарт понимает, как опасен для него Клавьер… такой решительный… и владеющий вдобавок капиталом в тридцать миллионов франков…»

Не подозревая, какие мысли будоражат мое сознание, банкир вполголоса повторил:

-- Я и мои друзья готовы объединить усилия с вами, роялистами. Передайте это супругу, мадам, и, если возможно, господину Кадудалю. Ходят слухи, что господин Кадудаль намеревается похитить первого консула по дороге в Мальмезон. Так вот, если б это случилось, если б какие-нибудь смелые люди увезли этого корсиканского вымогателя из Парижа куда-нибудь подальше и подольше не отпускали, многие коммерсанты не пожалели бы денег, чтобы помочь этим удальцам.

Я чуть не подпрыгнула, услышав такое. Похитить первого консула! Несмотря на то, что я была супругой одного из самых видных роялистов, ничего подобного мне слышать не приходилось.

-- Это полная ерунда! – заявила я озадаченно. – Об этом совсем нет речи! Как… как только можно выдумать подобное?

Он откинулся за спинку кресла.

-- Вы, мадам, просто передайте своим друзьям то, что я говорю. Из своих источников я знаю, что такие планы есть. Но, вероятно, их не обсуждают с женщинами, и это правильно. – Он улыбнулся: -- Не всякий, подобно мне и Талейрану, признает силу женщин в политике.

От меня не укрылось, как вежливо и учтиво он вел этот разговор. Если не считать словечка «милочка», пару раз по привычке слетевшего у него с языка, в течение всей беседы он уважительно величал меня «мадам», чего я со времен взятия Бастилии у него не наблюдала. В общем, Клавьер был совершенно уверен, что говорит с преданной супругой роялиста, знатной дамой, не помышляющей ни о чем, кроме как о помощи мужу. Он не угрожал, не язвил, не намекал на прошлое, некогда связавшее нас кратковременными любовными узами, -- он вел себя со мной, как с герцогиней, чуть ли не впервые ему представленной. «Надо же, как возжелал союза с роялистами! – подумала я даже с некоторым злорадством. – Быстро же нужда научила его хорошим манерам!»

Однако вслух я не знала, что ему сказать. Ясное дело, что я никогда в жизни не заговорю с Александром о Клавьере и не буду пересказывать ему этот разговор. Нет-нет, это совершенно исключено. Но вот с другой стороны… если мне понадобится отомстить банкиру… то есть если мне очень захочется… я вполне могу использовать эти неожиданно свалившиеся на меня сведения.

-- Мне надо подумать, -- сказала я негромко, и была в тот момент совершенно искренна. Мне действительно очень многе надо было осмыслить. – Да и вообще уже поздно. Сейчас вернется Эме и…

-- Я провожу вас до выхода. На пороге сейчас невероятная толчея, вам не удастся сразу отыскать свою карету.

Я не очень хотела этого, но не стала протестовать, отчасти потому, что голова моя была занята иными мыслями, отчасти и из-за того, что публика у Фраскати действительно внушала мне опасения. Пусть уж поохраняет меня, на него после этого разговора можно положиться… Довольно галантно он довел меня до выхода, предупредительно распахивая передо мной двери. В какой-то миг его рука случайно дотронулась до моей руки, а сам он, подавшись вперед, оказался так близко, что его шляпа коснулась моей.

Я отдернула пальцы. Он остановился на миг, в его серых глазах мелькнуло нечто похожее на огонек интереса.

-- Пройдемте уже, -- сказала я резко. – Вечереет.

Усмехнувшись, он с поклоном пропустил меня вперед.

У входа действительно было людно. Масляные светильники, сделанные в форме греческих факелов, рассеивали темноту весеннего вечера оранжевым сиянием. Их блики отражались в стеклах окон. Ржали лошади. Коляски подъезжали одна за другой, из них выходили пары, стайки молодых девушек с кавалерами. Было шумно и суетно. Клавьер дал поручение своим слугам найти экипаж герцогини дю Шатлэ.

-- Я мог бы и сам доставить вас домой, -- заявил он вдруг, бросив на меня пытливый взгляд. – Моя пара здесь. Однако вы откажетесь, не правда ли?

-- Правда, -- отрезала я. – Откажусь.

«Его пара» -- это были две тонконогие, изящные вороные лошади, нервные, капризные, породистые животные, запряженные в открытую коляску, ожидавшую хозяина на лучшем месте у входа в ресторан Фраскати. Украшенные серебряной сбруей, невероятно ухоженные, они производили впечатление чрезвычайно дорогих – да и, в сущности, таковыми были, я-то разбиралась в лошадях.

-- Они бесподобны, -- вырвалось у меня невольно. – А вы что, сами правите?

-- Это модно сейчас в Париже. Проехаться по Елисейским полям, самому держа вожжи! Черт возьми, я это люблю.

Какая-то странная атмосфера повисла между нами. Я даже не могла бы сказать, что это, -- атмосфера тревоги, что ли, противостояния и какого-то странного, замешанного на тревоге и антагонизме влечения… Краска поневоле стала разливаться у меня по лицу. Клавьер не сводил с меня взгляда, изучая мой наряд: шелковое платье в белую и черную полоску, которые, сливаясь, образовывали прелестный серый фон, мои туфли из мягкой серой кожи с жемчужными пряжками, кашемировую накидку и светлую шляпу из фетра, мои сливочного цвета перчатки… когда я натягивала их, он, казалось, не упускал из виду ни одного моего движения.

Я чувствовала, что происходит что-то неуместное. Вот незадача, где же эта карета и этот Брике? Почему так долго приходится их ждать?.. От волнения жилка забилась у меня на шее, и пересохло в горле. Сейчас этот банкир брякнет что-то не совсем пристойное, я чувствовала это интуитивно… он же откровенно любуется мною как женщиной!

-- Вы приехали в Париж с детьми? – спросил Клавьер вдруг.

Изумленная, я повернула к нему лицо. Меньше всего на свете я ожидала от него такого вопроса!

-- Послушайте, -- сказала я решительно, едва справляясь с удивлением. – Вам лучше думать о своих детях!

-- Да, вы правы. – Он мечтательно улыбнулся. – У меня теперь есть дочь. Клеманс, она родилась в январе. Это такой милый цветок, если б вы знали.

Меня почему-то не на шутку взбесили эти слова. Надо же, какая нежность к какой-то сопливой Клеманс! Сорокалетний мужчина наконец-то поверил, что обзавелся дочерью! Я и не подозревала, что меня могут обуять такие странные чувства: неожиданная, вроде бы беспричинная, неуместная ревность к чужому ребенку и жгучая обида за дочерей собственных.

-- Клеманс, -- повторила я задыхаясь. – Вот как. И что… вы теперь уже твердо уверены, что это -- именно ваша дочь?

Однако никакая моя язвительность не могла стереть этого дурацкого, на мой взгляд, мечтательного и нежного выражения с красивого лица Клавьера.

-- Намекаете на прошлое моей Терезы, мадам? Да, оно не было безупречным. Но в том, что Клеманс – моя дочь, я уверен абсолютно.

Он добавил многозначительно:

-- По природе я недоверчив, вы знаете. Детей мне приписывали и ранее, но только мадам Тальен подарила мне ребенка, которого я стопроцентно считаю своим.

«Я знаю, что он недоверчив!» Вот проклятье! Ему приписывали детей! Какая наглость… И какие гнусные намеки! Черт побери, продолжать этот разговор было невозможно, он всколыхнул во мне слишком тяжелые воспоминания. Еще немного – и я могла бы выдать себя каким-то недостойным жестом или неуместными словами. Я могла бы дать ему пощечину, да, пощечину, в конце-то концов!.. Однако в этот самый миг, к счастью, из-за поворота показались мои лошади, а так же Брике на козлах, и я усилием воли заставила себя сдержаться.

-- Вот и мой экипаж, -- с облегчением выдохнула я, махнув рукой своему извозчику. Этот жест позволил мне отвернуться, кусая губы, и скрыть бешенство.

Отблески фонарей плясали по лицу Клавьера и казалось, будто он улыбается.

-- Так вы подумайте о том, что я говорил, мадам!

-- Непременно, -- резко бросила я на ходу, не протягивая ему руку для прощания. – Даже не сомневайтесь!

Банкир смотрел мне вслед еще долго после того, как мы отъехали.

-- Стоит и наблюдает, будто ему делать нечего! – возмущенно информировал меня Брике, направляя коляску на бурлящие экипажами Елисейские поля.


[1] Сапоги, в которые заправлялись брюки.

[2] Короткая стрижка, модная в те времена. Волосы коротко подстригались на затылке и завивались крупными прядями, направленными чуть вперед, к лицу.
_________________

Что-то в темке зимняя стужа и тишина)).

Автор снова написала у себя на сайте

БЛОГ RSS 2.0

О планах на 2015 год
28.12.2014 13:19:39
Всех читателей и посетителей сайта, которые интересуются моим творчеством, покупают книги и просто следят за новостями, поздравляю с Рождеством Христовым и Новым годом! Надеюсь, что в следующем году нас минуют трудности, которыми изобиловал 2014-й, и Бог благословит Украину и Россию миром и различными приятными сюрпризами, среди которых не последнее место занимают новые интересные романы.

Я планирую к осени будущего года закончить новый том "Сюзанны", в котором большое место будут занимать Клавьер и Наполеон Бонапарт. Подробнее -- чуть позже в аннотации, которую опубликую в феврале-марте.

Кроме того, увидят свет новые издания "Великого страха" и "Дней гнева, дней любви" (соответственно 3 и 4 тома серии). Их выход планируется в рамках общего переиздания сериала, стартовавшего в 2014 году.

Будет пополнена английская серия: выйдет из печати "Сердце розы". По мере появления времени буду знакомить читателей с Анной Говард, одной из моих любимых героинь, детство и юность которой проходят в Шотландии XV века.

Спасибо всем за внимание, нетерпение, добрые слова и отзывы! Счастливого Нового года!
_________________

Фуся,
вряд ли((.
Я, кстати, заказала себе "Лилии над озером" за 18 долларов на сайте Amazon.com.
Что могу сказать - обложка мягкая, но бумага хорошая и печать тоже. Моим близоруким глазам нормально)).
По содержанию: вообще, если бы не юношеская любовь к циклу, вряд ли бы купила, конечно)).
Потому что у меня нет ни "Хозяйки розового замка", ни "Сюзанны и Александра", получается, образовался пробел между "Дыханием земли " и "Лилиями", но тратить еще 40 долларов? По нынешнему курсу, вдобавок...
Я все понимаю, но это американская цена на книги, и то - бестселлеры либо редкие издания...Хотя, мне совершенно незнакома ситуация на полиграфическом рынке.
Да и если честно, переживу. Вдобавок, вот это деление - когда в первом издании "Хозяйка" и "Сюзанна и Александр" были в одном томе, а теперь идут отдельно - выглядит, как желание заработать побольше((.
В "Лилиях" очень мало развития сюжета. Сюзанна перемещается по Бретани между замком мужа и Сент-Элуа, вместе с детьми, то ссорясь с мужем, то снова с ним сходясь. Фоном для всего это служит продолжающийся бунт шуанов против Республики, со всеми вытекающими опасными для жизни Сюзанны и Александра ситуациями.
Если честно, то у меня странный настрой после прочтения этой книги. В свое время, после "Дыхания земли", я была под сильным впечатлением и даже не желала другого будущего для героини, как рядом с дю Шатле. Теперь, хоть я и не читала двух томов, Александр меня скорее отталкивает. Да, он совершает пару подвигов, дабы спасти шкуру беременной Сюзанны.
Да, они любят друг друга, и у них двое общих детей теперь, и Сюзанна была счастлива в жизни только с ним, и в любви он лучший из всех, кто у нее был.
Но...вот она узнает от деверя, что три года из четырех их брака с А. он умудрялся поддерживать связь с молодой англичанкой, даже приезжавшей в Бретань под именем герцогини дю Шатле. И не просто удовлетворения потребностей ради, так сказать, а вполне серьезную связь.
При этом, А. бросает ей в лицо в свое оправдание что-то вроде: "Ачетакова! А у тебя Клавьер!"
Притом, что Клавьер у Сюзанны был в прошлом, а измена - один раз, с Талейраном, и именно потому что А. шлялся в Англии, и там, естественно, ни в чем себе не отказывал.
Более того, Александр предлагает Сюзанне уехать в Англию, рисуя ей картину прекрасного дома на берегу озера с лилиями, где её ждут не дождутся.
Но добрый деверь сообщает Сюзанне, что Блюберри Хаус полностью обставлен по вкусу той самой англичанки, которая и жила там ранее с Александром.
Меня восхищает, конечно, энергия Александра, который так рвется бороться с Революцией, попутно втягивая себя в подобную интригу, успевая на два фланга. Но после этого признания в любви выглядят не как заслуженный хэппи-энд, пусть и промежуточный, а еще одно из ничего не стоящих обещаний...
Я, конечно, понимаю "взрослость" подобной истории, но создается впечатление, что, возможно, Сюзанна сама такова, что у неё брака "пока не разлучит смерть" быть не может. Как бы в общем-то, жизненно...У нее в романе, кстати, мелькает мысль о независимости от мужчины.
Возможно, что замысел серии вообще сильно поменялся на протяжении долгого времени, что она пишется. Ведь начинала автор 15-летней девочкой с романтическим и идеалами, а сейчас пройден долгий путь, сделаны выводы, что, может быть, поменяло и судьбу Сюзанны в книге.
_________________

Марина, спасибо за отзыв, хотя он скорее лично меня наоборот оттолкнул от этой серии еще дальше (((


А есть вероятность, что деверь врет? Иначе... "аллес капут!" Я просто не понимаю автора, что она делает с героями?...

Александр просто уверяет Сюзанну, что "когда речь идет о вас и детях, ни для какой женщины в моем сердце нет места".
И даже хватает горящий уголек из камина, дабы доказать это. Сказал, что действительно виноват в истории с леди Дэйл.
Т.е. правдивость обвинений Поля Алэна он не отрицал. Ну, и драматичность дальнейших событий не оставила Сюзанне времени для обдумывания ситуации. В целом, у неё, по-моему, все мужчины оказывались с двойным дном. Ведь и Клавьер имел в своё время параллельный роман с Флорой де Кризанж.
Не знаю, не читаются мне эти признания в любви уже и воссоединения.
Тут еще под самый конец книги наметилась интрига: она оставляет своего новорожденного сына у дамы, ставшей его кормилицей, которая слишком предъявляет права на ребенка, зовет его "своим" малышом. Вероятно, в следующем томе Сюзанне еще и Реми Кристофа придется разыскивать и возвращать себе)).
_________________

Cappuchina, спасибо за отзыв и рассказ о книге. Хотя бы так соприкоснуться к продолжению истории Сюзанны. Чувствую, что другой возможности у меня не будет. Дороговато эта история выходит. Может со временем...
Еще раз спасибо!

Девочки, если кому что интересно, спрашивайте .
Мне кажется, следующий том поинтереснее будет. Хотя, если честно, история Сюзанны мне уже кажется подзатянутой. В том плане, ну с герцогом она, так и с герцогом - получается, любовной интриги нет, а так, дразнилки типа старых любовей, Талейрана, Клавьера или Гийома Брюна. Клавьер, конечно, будет главной дразнилкой, но он же живет с гражданской женой и творит детей одного за другим.
Из второстепенных персонажей: Аврора, воспитанница С., влюбилась в шуана, графа, который из-за её происхождения все думал думу, а она тем временем четко решила выйти за первого, кто предложит. Предложил все тот же деверь, плохой человек Поль Алэн. И, кажется, Аврора беременна в конце, наверняка от графа, поэтому и стремится под венец.
Близняшки все такие же разговорчивые и хорошенькие, вдобавок, злобная тетка Александра обеспечила их богатым наследством (чтобы не оттяпали часть имущества у "настоящих" дю Шатле).
Филипп, сын А. и С., по-видимому, вырастет художником или иным творческим человеком...) Жанно, старшему сыну Сюзанны, уже 13, и он по-прежнему в Англии с дедом, принцем де Тальмоном, а граф д'Артуа проявляет к нему отцовский интерес.
_________________

Cappuchina Вы героиня)
Я уже для себя решила, что читать не буду точно. По моим ощущениям, серия все больше напоминает Санта-Барбару, с бессмысленными перемещениями персонажей по карте Франции и невнятными отношениями. Но в память об увлечении в юности за новостями слежу.
Короче, повторяет судьбу приемной матери.
А, то есть заимствований из унесенных ветром, анжелики и других лр уже не наблюдается?
_________________

Не без того.
Тут ранее был отзыв на эту книгу от ltsprima, совершенно в другом ключе, чем у меня. Но я не могу назвать Александра "идеалом мужчины". Еще в "Дыхании земли" он клялся, что никого так не любил, а потом бац - заводит любовницу. И это после Италии, где у них была настоящая идиллия. Теперь он тоже клянется, но веры у меня ему нет. Наоборот, именно в этой книге, хотя ему вроде как уделено много внимания, он показался мне описанным поверхностно.


Я имела в виду, что, наверное, первоначально замысел был привести Сюзанну под венец с наиболее благородным и прекрасным мужчиной в её жизни и оставить красивый финал. После долгих жизненных передряг и поисков. Но сюжет в итоге вылился в то, что идеального мужчины как такового просто нет. В книге мелькает мысль, что дети важнее любого мужчины. И что мысль пожить независимо для Сюзанны даже привлекательна. Кстати, они с Александром официально разведены, гражданский брак расторгнут, а церковный более недействителен во Франции.
С "Анжеликой" и "Унесенными" я как-то не сравнивала. Конечно, количеством приключений на одну героиню они схожи, но в "Сюзанне" нет антагонизма главных героев, проходящего нитью через весь сюжет, как у Митчелл, или такой великой любви, как у Анжелики с Жоффреем. Все же, Александр попался ей уже в более позднем возрасте, а Клавьер, хоть и напоминает до боли Ретта, тоже стал "одним из" у Сюзанны.
_________________