Тайны крови: Одержимый местью (вампиры, жесткий, 18+)

suncity: 20.10.13 11:18

Таня, здравствуй)))
Ничего себе поворот событий! Так получается, когда-то Лайонел использовал кровь Джейсона, потому как она как вакцина для других вампиров и помогает им находится на солнце. И он, Джейсон, решил ему отомстить за то, что он так с ним обращался и украл его ребенка. И этим ребенком оказался Вилли. Но никто кроме Джейсона об этом и не знает. Вилли так близко находится к своей семье, находится в одном университете со своей семьей и даже не догадывается об этом.
Но теперь в лице Вилли он видит только соперника, полукровку который перешел ему дорогу! И он не намерен отступать теперь когда нашел Грейс, сделает все возможное, чтоб снова её заполучить!
И на Джареда столько проблем сразу свалилось! Надо помочь Эмбер, так еще и на него жалоба поступила, и еще эта Иоанна появилась. Он и так был уверен, что Эмбер не могла совершить эти убийства, так Грейс ему помогла! И после этого появилась еще одна проблема в виде Хьюго! Да и он понимает что и Грейс ему всей правды не говорит!
А Иоанна и Джейсон знакомы и теперь объединится решили против Джареда!
Происходит сразу столько событий, постепенно открываются все события прошлого! На самом деле очень захватывающая история! Но думаю впереди еще очень много интересного)))
Спасибо и жду продолжения)))

...

Тайрина: 20.10.13 13:33

Привет, Танюша! Прочла главу на одном дыхании - правду говорят "мир тесен", как все закручено, интрига на интриге - да и герои каждый в чем то видеть свою выгоду - столько событий сразу - как крутые повороты на американских горках - и это так захватывает, ты еще с первого поворота не выдохнул как новый поворот не менее крутой - и хочется еще и еще - книга начинает набирать обороты)!! С огромнейшим нетерпением жду продолжение!))

...

Тэсси: 20.10.13 16:18

suncity, привет!

Ну это только на первый взгляд так, на самом деле все глубже и сложнее.

На самом деле Джаред уже очень близок к истине. Все его догадки правильны. Он вообще мужик очень умный, что касается расследований.

Я на это надеюсь!

Оля, привет! Спасибо за картинки!

Конечно, все так устроены, что ищут выгоду себе, любимому!

Отношение к Джейсону еще не раз поменяется. Его поступки будут вызывать противоречивые эмоции - от сочувствия до ненависти. Потому как он весь соткан из противоречий.

...

Тэсси: 20.10.13 18:03

 » Бонус. Часть 1. Сорванная роза

Этот эпизод из прошлого Джейсона можно было бы передать в виде кратких воспоминаний, но мне очень захотелось раскрыть ситуацию более полно глазами девушки, которая его любила. В результате получился бонус в двух частях, который можно воспринимать отдельно от основного сюжета Тайн, как трагическую историю любви. Надеюсь, читателям будет интересно погрузиться в прошлое Джейсона и увидеть его немного другим, еще способным на чувства.
Итак, знакомьтесь – Шарлотта.

Канада, Тофино, 1922 год
День выдался на редкость пасмурным для середины лета, но тем не менее мощеная брусчаткой главная площадь небольшого канадского городка буквально раскалилась от полуденного июльского зноя. Стройная рыжеволосая девушка выпорхнула из распахнутых дверей церкви и нетерпеливо оглянулась по сторонам в поисках ожидающей ее машины. Кремовое батистовое платьице, отделанное искусным шитьем, придавало ее изящной фигурке непорочную хрупкость, обнажая тонкие, словно точеные ручки и, насколько это позволяли приличия, ровные стройные ножки. Обтягивающий лиф подчеркивал небольшую, но привлекательной формы грудь. Соломенная шляпка с завязанными в причудливый узелок ленточками бросала тень на тонкое, выразительное личико, практически скрывая от любопытных глубокие светло-карие глаза, прикрытые длинными густыми ресницами. Роскошные, отливающие золотом локоны игриво разбросаны по плечам, она качнула своей прелестной головкой, откидывая их назад. Девушка была просто очаровательна в своей невинности, легкость и грациозность ее движений так и притягивали взгляды снующих по площади людей.
Не заметив автомобиля, девушка недовольно поджала губки и стремительно спустилась со ступенек. Попадающиеся ей навстречу прохожие почтительно приветствовали ее. Шарлотта Райт была единственной дочкой банкира, самого богатого и влиятельного человека в этом городке. И девушка щедро одаривала каждого приветливой улыбкой.
Оказавшись за церковной оградой, она остановилась, снова оглядываясь, нервно теребя в руках маленькую сумочку. И только сейчас обратила внимание на стоящего невдалеке в тени деревьев и уже давно наблюдающего за ней парня.
С виду он был совсем не ее круга, да и вообще не местный, скорей всего, один из рыбаков, промышляющих в окрестностях городка. Но, тем не менее, он был высок и статен, и даже просторные штаны и кое-как заправленная в них широкая ковбойская рубашка не могли скрыть его крепкой, мускулистой фигуры. И он был красив. Красив той дьявольской, непристойной красотой, свойственной людям, погрязшим в грехах. И хоть лицо затемняли полы широкой шляпы, было в нем что-то холодное и властное. Может быть, такое впечатление производила неестественно бледная, словно мраморная кожа?
Небрежная поза, сосредоточено прищуренные глаза – он походил на затаившегося хищника, выслеживающего свою добычу. Уверенного в себе и в том, что жертва никуда не денется. Взгляд скользил по ее фигуре, словно срывая одежду, и был неприличным до безобразия. Мужчина так откровенно глазеет на молодую девушку, только если хочет оскорбить. Так смотрят на падших женщин, оценивая их, словно породистых лошадей.
Шарлотта нервно облизнула враз пересохшие губы, ей очень захотелось пить. Щечки зарделись от праведного негодования. Да как он посмел так на нее пялиться, да еще и средь бела дня, при таком-то скоплении людей? А парень усмехнулся ее смущению и приподнял ковбойскую шляпу. Но все это выглядело отнюдь не вежливым приветствием, а скорей как насмешка. Или даже как откровенное издевательство.
Всего на мгновение мелькнули темные волосы, но Шарлотту больше поразили его глаза. Черные. Жгучие. Безумные. Вся его напускная холодность и невозмутимость вступала в противоречие с плескающейся в этих глазах животной страстью. Шарлотте даже показалось, что он сейчас кинется на нее прямо на заполненной людьми площади и сделает что-то… она даже не представляла, что именно, но явно неприличное. И ей стало жутко. Паника захватила ее целиком, она ощутила невыносимую потребность бежать прочь, как можно дальше от этого опасного незнакомца, но ноги не слушались, будто бы приросли к земле.
Стояла и смотрела на него, словно завороженная, не в силах отвести глаз, и даже не заметила, как возле нее затормозил автомобиль, из которого тут же выскочил водитель, услужливо распахивая перед ней дверцу.
– Прошу вас, мисс Райт, – почтительно проговорил он. – Простите, что заставил вас ждать.
Опомнившись, она с трудом оторвала взгляд от незнакомца, одарила водителя рассеянной улыбкой и опустилась на заднее сидение. И когда автомобиль сорвался с места, не удержалась, оглянулась в надежде еще раз увидеть загадочного парня. Но его уже не было, он словно растворился в полуденном зное. Может, все это ей показалось, привиделось? Она закрыла глаза и откинулась на спинку сидения, наслаждаясь быстрой ездой.

Они с отцом жили в просторном особняке у самого побережья океана. Хозяйством занималась экономка, пожилая и очень добрая женщина, а за огромным парком, в зелени которого буквально утопал дом, ухаживал садовник, который жил тут же в небольшом флигеле.
Мать Шарлотты умерла во время родов, и отец с тех пор так и не женился, хотя от желающих окольцевать самого состоятельного мужчину в их маленьком городке просто отбоя не было. Но мистер Райт души не чаял в своей дочери, готов был выполнять любые ее прихоти и очень боялся, что мачеха не найдет общий язык с ребенком. Хотя на самом деле Шарлотта видела отца крайне редко, он постоянно был в делах и разъездах.
Так что большей частью девочка была предоставлена самой себе. Она росла тихим, задумчивым ребенком, очень любила чтение, прогулки по огромному парку, увлекалась рисованием, особенно морских пейзажей. И в отдаленной части парка у нее был любимый уголок, где она выращивала цветы и сама за ними ухаживала. Розы и хризантемы, примулы и гортензии, ей доставляло огромное удовольствие вдыхать их неповторимый аромат и часами наблюдать за тем, как постепенно невинный бутон распускается и превращается в прекрасный цветок.
В раннем детстве у нее была гувернантка, обучающая ее азам наук и хорошим манерам, а последние пять лет Шарлотта провела в закрытом пансионе для девушек в Ванкувере и приезжала домой только на каникулы. Но теперь учеба закончилась, в феврале ей исполнится восемнадцать, и отец уже подыскал ей перспективного жениха, Майкла Прайса, вполне успешного молодого банкира из соседнего городка. Сразу после дня рождения будет сыграна пышная свадьба.
Майкл был высок, обаятелен и хорошо образован. Любила ли она его, хотела ли прожить с ним жизнь? Шарлотта не знала ответа на этот вопрос, ведь общалась со своим женихом всего пару раз, и то под бдительным надзором отца. Но если отец решил, что дочь должна выйти замуж, она не смела противиться отцовской воле.

Вечером она долго не могла заснуть. Мысли каждый раз возвращались к этой странной встрече. Кроме страха Шарлотта испытывала какое-то необъяснимое волнение. Что хотел от нее незнакомец?
Отношения между мужчиной и женщиной были для нее запретной темой. Во время учебы в пансионе она старалась не прислушиваться к крайне неприличной, с ее точки зрения, болтовне своих сверстниц об особенностях плотской любви. Но чем ближе к свадьбе, тем чаще она начинала об этом задумываться. Как это, полностью отдать себя во власть мужчине? А если будет больно? Ведь она ничего не умеет, ничего не знает, и ей даже не с кем об этом поговорить. Понравится ли мужу, сможет ли удовлетворить его потребности?
Тихо скрипнувшая рама заставила вздрогнуть. Показалось, что серая тень скользнула от окна и скрылась за занавеской. Преодолевая охватившую тело дрожь, она протянула руку и включила стоящий на прикроватной тумбочке ночник. Мягкий свет залил комнату, выхватывая из темноты хорошо знакомые детали интерьера. Шарлотта вздохнула с облегчением: здесь никого нет, это всего лишь ночные страхи, плод ее не в меру разыгравшегося воображения.
Окно было распахнуто настежь, хотя ей и казалось, что она прикрыла его перед тем, как лечь спать. А за занавеской было слишком мало места, чтобы там мог спрятаться человек. Да и ее комната находилось достаточно высоко над землей, на втором этаже, и вряд ли кто-то мог забраться сюда по отвесной стене. Обозвав себя трусихой, Шарлотта поднялась с кровати и сделала несколько шагов к туалетному столику, на котором стоял графин с водой.
Но в душе не было спокойствия. И виной тому была сегодняшняя случайная встреча, один невзначай брошенный взгляд. Этот незнакомец своим интересом разбудил в ней какие-то странные, не ведомые ранее желания. Чем же она так привлекла внимание чужого мужчины? Может, на этот вопрос ей ответит огромное трюмо?
Из глубин зеркала на нее смотрела бледная девушка в длинной, почти до пола, ночной рубашке. И очень неприличное для благовоспитанной девицы желание мелькнуло в прелестной головке. Но ведь никто ее сейчас не увидит, никто не узнает, чем она собирается заняться.
Зажмурившись, Шарлотта медленно спустила плечики, и шелковая ночная рубашка приятно заскользила по телу, спадая к ногам. А она так и стояла, не решаясь взглянуть на свое отражение. И все-таки, сделав над собой неимоверное усилие, приоткрыла глаза.
Длинные ровные ноги. Округлые бедра, плавно перетекающие в тонкую, почти осиную талию. Небольшая, но тугая, словно налитая грудь с темными горошинами сосков. По-женски покатые плечи, окутанные облаком роскошных рыжих волос. И глаза, огромные, круглые, мерцающие неприличным любопытством.
Она впервые видела себя обнаженной. Щечки вспыхнули, покрываясь пунцовыми пятнами: Шарлотта прекрасно осознавала, насколько это неприлично, вот так себя разглядывать. Но раз начала, нужно идти до конца, вряд ли когда-нибудь у нее еще хватит смелости так себя рассматривать.
Вновь зажмурившись, медленно оттянула резинку на трусиках, и более решительно дернула вниз, спуская их с бедер. Переступив босыми ножками, избавилась от последней детали своей одежды, и какое-то время так и стояла, не решаясь взглянуть.
И когда все-таки подняла глаза, увиденное в зеркале заставило нервно вздрогнуть. Прямо за спиной стоял тот самый незнакомец, столь бесцеремонно разглядывавший Шарлотту сегодня у церкви. И так же жадно, как и днем, пожирал прищуренными глазами ее отражение. Густые брови хищно сведены к переносице, губы сжаты в тонкую полоску, ноздри вздрагивают, как у породистого скакуна, осторожно втягивая воздух, он словно наслаждался ее запахом. И тот же взгляд, пугающий, алчный, безумный.
Сердце пропустило удар, целый рой мыслей буквально за долю секунды пролетел у нее в голове. Как он сюда попал? Почему она не слышала его шагов? Она же совсем голая, и он видел, как она себя рассматривает! Какой стыд! Что ему нужно? И самое главное, что он собирается с ней делать?
Инстинктивно обхватив себя руками в попытке прикрыть наготу, она сделала шаг назад, стремясь оказаться подальше от зеркала, и уткнулась спиной прямо в твердую мужскую грудь. И сразу же ощутила на бедрах холодные ладони, крепко ее удерживающие. И Попытка дернуться вперед ничего не дала, только дьявольская улыбка заиграла на его бледном лице.
– Тшш, не надо кричать, – голос незнакомца был тих, но вкрадчив, она отчетливо слышала каждое слово. – Не заставляй меня убивать тех, кто прибежит на твой крик.
Угроза, сквозившая в низком хриплом голосе, заставляла поверить, что именно так и будет. И глаза, темные, мутные, страшные, красноречиво говорили о том, что для него легко и привычно – убивать.
– Умница, – похвалил незнакомец, и холодные ладони плавно заскользили вверх, вдоль обнаженных бедер. – Тебе лучше не делать резких движений, рядом с тобой я плохо себя контролирую. И могу причинить тебе лишнюю боль. А нам ведь этого не надо, верно?
Она машинально кивнула, не очень понимая прозвучавшего вопроса. Но здравый смысл подсказывал, что лучше ему не перечить, а делать то, что он скажет.
– Что ты хочешь? – нашла в себе силы прошептать она, сама не узнавая своего вдруг охрипшего, словно надломившегося голоса.
– Тебя, – коротко ответил незнакомец.
Скрытый в словах потаенный смысл вызывал дрожь, заставляя конечности неметь от ужаса. Он хочет сделать с ней что-то куда более страшное, чем просто убить. Не в силах отвести взгляд, она наблюдала в зеркале, как незнакомец неторопливо убирает волосы с ее плеча, медленно наклоняется и проводит губами по коже, обжигая приятным холодком. И замирает, все так же неотрывно глядя ей в глаза, гипнотизируя, подчиняя волю. А тоненькая жилка ее пульса отчаянно бьется под его губами.
– Кто ты? – решилась спросить, опуская глаза, потому что не было сил смотреть на это дьявольски прекрасное лицо в обрамлении темных волос.
– А вот этого тебе лучше не знать, милая, – недобро усмехнулся незнакомец.
Она хотела спросить что-то еще, но он недовольно шикнул, давая понять, что лучше замолчать. Его руки заскользили по телу, осторожно, но настойчиво, касаясь живота, грудей, снова опускаясь на бедра, трогая, ощупывая и несильно сжимая исходящую мурашками кожу. Горящие глаза гуляли по отражению в зеркале, жадно разглядывая ее, губы покрывали жаркими поцелуями плечо и шею, подымаясь вверх, выводя языком немыслимые узоры на скуле. Она пыталась сжаться в страшных объятиях, закрыться от него руками, отстраниться, но он только тихо посмеивался над ее робкими попытками сопротивления и аккуратно, но настойчиво убирал ее дрожащие ладошки, пытающиеся стыдливо прикрыть хоть что-нибудь.
– Ты красивая, – хриплый шепот раздался над ухом, и тут же холодный язык проник внутрь маленького ушка, дразня и играя.
Она вся дрожала, и от страха, и от стыда, ведь чужой мужчина беззастенчиво рассматривает ее наготу, трогает, как считает нужным. Но кроме этого было что-то еще, непонятное ей, какое-то сладкое томление, совершенно не соответствующее ужасному положению, в котором оказалась.
Незнакомец опустился на софу перед зеркалом, увлекая ее за собой, и устроил на своих коленях, заставляя опереться спиной на его грудь. Холод чужого тела ощущался даже через его одежду, вызывая болезненное напряжение. Его тяжелое дыхание за спиной щекотало нервы, прикосновения рук лишали воли, подчиняли разум.
Широко разведя ее ноги, не прекращая покрывать поцелуями спину и плечи, он стал трогать своими тонкими пальцами внутреннюю сторону ее бедер, начав от коленок, и постепенно поднимаясь вверх. И странное чувство охватило ее. С одной стороны, она боялась того, что будет, когда он доберется до самого верха. А с другой, внизу живота нарастало необычное, ранее не знакомое ей напряжение и интерес, что же ощутит, когда он коснется ее там, где не решалась прикоснуться даже сама, потому что это было крайне неприлично.
Но, почти добравшись до запретного места, руки снова скользнули вниз, и вздох облегчения, или сожаления, она не могла бы внятно объяснить, сорвался с губ. А чужие руки тем временем опять поползли вверх, лаская нежнейшую кожу, и она безуспешно пыталась сориентироваться в водовороте своих ощущений. И на этот раз одна рука таки добралась до цели, заползая во влажные складочки, а вторая тут же переместилась на грудь, играя и перекатывая вдруг набухшие горошины сосков. Ее словно пронзило насквозь от остроты ощущений, она попыталась дернуться, но ее уверенно придержали, пальцы с силой, уже причиняя боль, сжали сосок, давая понять, что лучше не делать таких резких движений.
– Открой глаза, – услышала она повелительный шепот.
Нет, только не это, да что же он еще от нее хочет, она и так полностью в его власти.
– Смотри, – он приподнял пальцами ее подбородок, и чуть сжал, причиняя небольшую боль.
Глаза уперлись в зеркало, которое показывало ей совершенно неприличную картинку. Она, совершенно обнаженная, извивалась под руками уверенно ласкающего ее мужчины. Выглядело все настолько порочно и бесстыдно, и в тоже время захватывающе, и не было никаких сил отвести глаза. И там же, в зеркале, она видела, как надменно улыбается ее мучитель. Словно змей-искуситель, он заставляет ее не отрываясь смотреть на то, что он с ней делает.
Мысли путались, она не могла сосредоточиться на том, что с ней происходит, сознание взбунтовалась, не в силах осмыслить увиденное и справиться с новыми ощущениями. А тем временем его пальцы выводили круги по сосредоточению ее женственности, сначала осторожно и ласково, но с каждым разом надавливая все сильнее и настойчивее. И от этих провокационных действий напряжение накатывалось до невыносимого предела, с губ слетали совершенно неприличные стоны, но она ничего не могла с собой поделать. Казалось, что вся ее кровь приливает туда, где неприлично двигаются чужие пальцы. Боже, что же это он с ней делает?
И словно взрыв разорвал ее изнутри, принося облегчение, освобождение, отдаваясь приятной дрожью в каждом участке тела, рассыпая перед глазами целый фейерверк разноцветных искр.
Обессиленная, она уронила голову назад, ему на плечо. И пока восстанавливала дыхание после невиданного, непонятного ей наслаждения, сильные руки подхватили ее, и меньше чем через секунду она уже лежала на кровати.
А незнакомец стоял рядом, и по-прежнему скользил жадным взглядом по ее обнаженному телу, словно лаская и трогая разгоряченную после безумных ласк кожу. А его руки мучительно медленно расстегивали пуговицы на рубашке, одну за другой.
Когда рубашка соскользнула с его плеч, она стыдливо прикрыла глаза. И снова тело забила новая волна дрожи. Это только начало, и теперь произойдет самое страшное. Бесполезно молить о пощаде, потому что незнакомец будет глух к ее просьбам.
– Смотри на меня, – снова услышала она повелительный шепот, и не посмела ослушаться, тут же распахнула глаза.
Незнакомец тем временем расстегнул штаны, и они свободно упали к его ногам. Перед ее взором предстало полностью обнаженное мужское тело, и надо сказать, прекрасное во всех отношениях тело. Теперь уже вовсе не страх она испытывала, а скорей пока робкое, но любопытство. Глаза словно магнитом прикованы в районе паха, где выделялся параллельно полу большой напряженный отросток. Именно об этой интимной части мужского организма заговорчески шептались девушки в пансионе.
– Нравится? – последовал насмешливый вопрос, и незнакомец опустился с ней рядом.
Матрас прогнулся, принимая его тяжесть. Он придвинулся совсем близко, и это самое большое и твердое уперлось ей в бок. Шарлотта испуганно отдернула руку, на что незнакомец тихо рассмеялся. Его на удивление мягкий, словно ласкающий слух смех произвел несколько успокаивающее действие.
– Глупенькая, – жарко зашептал он в районе ее уха, и она почувствовала там же его холодный язык. – Расслабься, я постараюсь быть нежным.
Словно опомнившись, она попробовала отодвинуться, но крепкая рука придержала ее, притягивая к обнаженному мужскому телу. От соприкосновения с гладкой, но леденящей кожей ее словно пробило электрическим разрядом, и снова стало страшно, от осознания безысходности тихие слезы полились из глаз. Но мужские губы тут же осушили плачущие глазки, собрали все целиком, до последней слезинки, покрывая почти невесомыми, волнительными поцелуями щеки, лоб, нос, иногда касаясь губ.
Незнакомец лег на нее сверху, давая почувствовать тяжесть своего тела, уверенным движением раздвинул ей бедра. Снова провел рукой, лаская и поглаживая запретное место, вызывая уже знакомую приятную дрожь. А потом на месте рук оказалось что-то большое и очень твердое, сначала это что-то прижалось к ее лону, даря приятную, сладкую истому, а потом резким толчком ворвалось в нее. Боль была настолько неожиданной и острой, что она дернулась, стараясь избавиться от холодной, гранитной твердости, пронзающей ее насквозь, но свинцовая тяжесть чужого тела не позволила ей освободиться. Рука накрыла рот, приглушая рвущийся протяжный стон, и она зубами вцепилась в холодные пальцы, чтобы хоть как-то отвлечься от столь остро неприятных ощущений.
И только Шарлотта привыкла к инородному телу внутри себя, незнакомец задвигался, то покидая ее, то снова заполняя собой, постепенно увеличивая темп. И с каждым новым толчком боль возвращалась, отвоевывая все новые пространства, становясь настолько невыносимой и страшной, что сознание не выдержало, отключилось, и она провалилась в спасительную тьму забытья.

Очнулась Шарлотта, когда лучи солнца уже пробивались через прозрачный тюль занавесок. Все тело ломило, особенно мышцы на внутренней стороне бедер, и пошевелиться было практически невозможно, любое неосторожное движение причиняло новую боль. Приподняв одеяло, она испуганно осмотрела свое истерзанное, покрытое багровыми пятнами синяков тело. Простыня под ней хранила следы крови, подтверждение ее девственности.
А рядом на подушке лежала прекрасная алая роза, на нежных лепестках которой сохранились капельки утренней росы. Шарлотта сразу узнала ее, ведь эта роза была с ее любимого куста, еще вчера она вдыхала аромат этого самого крупного и красивого цветка. И вот сегодня он все еще прекрасен, но уже мертв, а завтра завянет, не получая больше из земли питательной влаги. Он преподнес ей розу? И это после того, что он с ней делал этой ночью?
И слезы полились рекой. Ее сорвали так же, как эту розу, уничтожили, растоптали ради мимолетной прихоти. Как ей теперь жить дальше с этим позором, как она посмотрит в глаза отцу? Что скажет будущему мужу?
Шарлотта отчаянно крепко сжала в руках стебель цветка, и острые шипы вонзились в нежные ладошки, причиняя боль. Но эта боль была ничем по сравнению с давящей, невыносимой пустотой, рвущей грудную клетку, мешающей дышать. Что же дальше? Придет ли он снова, или она его никогда не увидит? И с удивлением осознала, что не знает, чего хочет больше: чтобы загадочный незнакомец оставил ее в покое, или чтобы еще крепче сжимал в своих холодных, но таких приятных объятиях.

После той страшной ночи жизнь Шарлотты словно раскололась на две части: до и после. И если физически она восстановилась довольно быстро, синяки с тела сошли за несколько дней, то душевное состояние было на грани отчаяния. Неуверенность и страх стали ее постоянными спутниками, она боялась каждого звука, вздрагивала от каждого шороха. По ночам ее мучила бессонница, она не выключала свет, страшась, что стоит ей забыться, прикрыть глаза, и незнакомец вновь проникнет в комнату. Для нее так и оставалось загадкой, как он сюда попал и как выбрался.
Тут еще по городку прокатилась ужасная новость: обескровленные тела двух местных жителей были найдены невдалеке от извилистой горной дороги, ведущей к соседнему Нанаймо. Тела были тщательно спрятаны под завалами обломанных бурей деревьев, их совершенно случайно обнаружили охотничьи собаки. Причем собаки повели себя странно: вместо того, чтобы взять след убийцы, они испугано прижались к земле и стали жалобно скулить.
Среди местных жителей поползли слухи о страшном звере, разгуливающем в окрестностях Тофино. Выдвигались совершенно разные, порой даже фантастические предположения. Одни говорили, что это оборотень, выходящий на охоту в полнолуние, другие предполагали, что огромный медведь, питающийся человечиной. Но облавы, организованные местным шерифом, ничего не дали, никаких следов зверя обнаружить не удалось.
Вскоре вернулся отец и сразу отметил разительную перемену, произошедшую с дочерью. Но к ее счастью, он списал угнетенность Шарлотты на чрезмерную впечатлительность девушки. Волнуясь за ее безопасность, запретил ей одной выходить из дома, даже гулять в парке. Она только обрадовалась такому запрету, сидела целыми сутками в своей комнате, наедине со своим горем, и думала о том, что же с ней произошло.
Перед глазами постоянно стоял образ загадочного незнакомца. Она украдкой вспоминала странные ощущения от касаний его рук, смущалась, старалась переключиться на что-нибудь другое, но сердечко сладко томилось в груди от таких порочных воспоминаний.

Через неделю, когда она уже успокоилась и даже поверила, что он больше не вернется, ее сон прервало холодное прикосновение. Открыв глаза, Шарлотта увидела перед собой лицо своего мучителя. Струящийся через неплотно прикрытые занавески лунный свет подчеркивал неестественную бледность его кожи, придавая ему какой-то нереальной, демонической загадочности. Но выражение лица не было устрашающим, скорей усталым, даже немного расстроенным.
Тихонько охнув от неожиданности, Шарлотта инстинктивно постаралась отодвинуться, отползти подальше, пока не уперлась в спинку кровати. Поняв, что дальше отступать некуда, испугано натянула на себя одеяло. Как будто оно могло ее защитить.
Незнакомец пристроился на самом краешке кровати, словно ему было неудобно находиться в ее спальне, и вся его поза выражала нерешительность. Казалось, что он смущен не меньше ее, но это всего лишь на миг. Недобро усмехнувшись, он придвинулся поближе. Под испытующим взглядом она вся сжалась, не в силах сдержать охватившую тело дрожь. Даже страшно представить, насколько жалко она сейчас выглядела. А незнакомец, заметив ее страх, только недовольно нахмурился и отвернулся, запуская пальцы в волосы.
Он сидел молча, повернувшись к ней боком, и выглядел сейчас вовсе не как демон-искуситель, а очень потерянно. И даже уязвимо. Казалось, он боролся с собой, со своими низменными инстинктами, пытаясь их укротить. Вот только справится ли он, получится ли у него?
Шарлотта все еще испугано жалась, закутываясь в одеяло, но исподтишка рассматривала незнакомца. Что ему нужно? И вдруг до нее дошло, что ее ночной гость совершенно неподвижен, как расставленные вдоль аллей парка каменные статуи, и самое странное, он не дышит. Это открытие было настолько шокирующим, что она даже перестала дрожать. Сколько человек может обходиться без воздуха?
– Прогуляемся, – глухой голос вовсе не предлагал, а приказывал, не оставляя ей выбора.
Ее слабая попытка отодвинуться еще дальше была совершенно бесполезна, незнакомец потянулся к ней, обхватил за лодыжку и потянул на себя. Поднял на руки, легко, словно перышко, не забыв прихватить одеяло. От быстроты передвижений закружилась голова. Казалось, прошел всего миг, и он уже опускает ее на землю перед окном, все еще так и завернутую в одеяло. И не разжимает объятий, потому что если бы не его поддержка, она бы просто рухнула к его ногам. Что же это было? Она с ужасом оценила расстояние до окна ее комнаты. Он спрыгнул вместе с ней со второго этажа?
А июльская ночь была теплой и тихой, полная луна хорошо освещала дом и окрестный парк. Все так же находясь в объятиях незнакомца, Шарлотта решилась заглянуть в его глаза, и не увидела там знакомого ей дьявольского блеска. Они были совершенно спокойны, взгляд открыт и приветлив. Вот только зрачки черны и ужасающи, как опасная бездна, в которую так страшно и так мучительно сладко падать. Руки деликатно поддерживают ее за талию, не позволяя себе ничего лишнего, как раз настолько, чтобы она не упала. И необъяснимый трепет снова охватывает тело, это не страх, нет, это что-то другое, томительное, приятное, заставляющее сердечко биться в ускоренном ритме.
– Не бойся, – в словах не было прошлой властности, скорей мягкие, успокаивающие нотки. – Я тебя не обижу.
Не обидит? А как назвать то, что он с ней делал? Он стоял невыносимо близко, и голова кружилась от его близости, от терпкого приятного запаха. Почему она так странно реагирует на него? Почему, кроме вполне уместных страха и отвращения, испытывает какие-то другие, пока непонятные ей чувства? Почему ей хочется протянуть руку, притронуться к его лицу, почувствовать на ощупь идеальную мраморность бледной кожи? Что в нем такого, что она не может отвести глаз?
– Кто ты? – через силу задала она вопрос, на который один раз уже не получила ответа.
– Меня зовут Уильям, – улыбка была приятной, даже искренней. – Я просто хочу пригласить тебя прогуляться по парку.
Шарлотта знала, что девушек такими неприличными способами гулять не приглашают, но выбора у нее не было. Да она уже и не девушка. Ей было нечего, хуже уже просто не могло быть.
Видя ее замешательство, он берет ее за руку, подносит к лицу маленькую ладошку, осторожно прикасается губами к тыльной стороне, трогает кожу прохладным приятным поцелуем.
– Я не сделаю ничего, что тебе не понравится, – шепчет он, и теперь голос его хриплый, многообещающий, сулящий что-то абсолютно недозволенное, глубоко порочное, но очень заманчивое.
Он и сам такой, ночной демон-соблазнитель, только от его взгляда подкашиваются ноги, и она готова падать в его объятия. Кстати, почему у него такая холодная кожа?
Тяжелая ладонь ложиться на ее талию, увлекая за собой, и они движутся по главной аллее парка, в сторону океана. Его шаги широки и размерены, она быстро семенит рядом, стараясь не отстать, нервно переступая босыми ножками по мелкому гравию. Ей не очень приятно, камешки царапают нежную кожу ступней, но она не решается что-либо сказать. Шарлотта страшится неизвестности, и в тоже время ее раздирает странное любопытство, зачем она ему понадобилась, ведь он уже получил от нее все, что хотел. Или не все? И тут же вспомнилось отражение в зеркале, как он водил руками по ее телу, вызывая странные, но вовсе не противные ощущения.
Они шествуют молча, минуя пустые скамейки и садовые скульптуры, он как будто забыл о ней, погрузился в какие-то свои мысли. Интересно, о чем он сейчас думает?
В конце главной аллеи, где уже слышен мерный плеск волн, бьющихся о прибрежные скалы, он сворачивает в кусты, и она теперь чувствует под ногами траву и все неровности почвы. В ногу впивается что-то острое, мгновенно пронзая ступню тупой болью. Шарлотта вскрикивает, но Уильям не дает ей упасть, подхватывает на руки, и опять подозрительно быстро вокруг мелькают кусты. Они снова на аллее, и она уже сидит на скамейке, а он опустился перед ней на колени, аккуратно сжимает ее лодыжку в своих руках.
В его глазах плещется беспокойство, холодные пальцы заботливо ощупывают стопу и быстро освобождают от въевшейся колючки. А дальше… дальше она видит, что его взгляд снова обезумел, он смотрит на ее ступню, да с такой жадностью, как будто хочет съесть. Страх словно сковывает ее, когда он медленно наклоняется к ее ноге. Попытка выдернуть ступню из мертвой хватки была совершенно нелепой, он только сильнее сжимает лодыжку, наверняка оставляя синяки. Немеющие пальцы намертво вцепляются в скамейку, она чувствует, как его прохладный шершавый язык старательно собирает с поврежденной ступни липкую струйку крови. Его холодные ласковые прикосновения действуют лучше любого обезболивающего, растворяя и изгоняя острую боль.
Вот уже язык мужчины бегло скользит по ступне вверх, губы щекочут кожу, и теперь покрывают приятными легкими поцелуями пальчики, постепенно, по очереди, уделяя внимание каждому. Каждое касание разливается волной тепла по телу, сердечко убыстряет свой ритм, а он удовлетворенно наблюдает за ее реакцией из-под приспущенных ресниц. Его рука скользит вверх, по икре, задирая ночную рубашку, дополняя ощущения легким покалыванием, голова кружится, и она уже ничего не может поделать со вдруг сбившимся дыханием, закрывает глаза, отдаваясь во власть его нежных, но таких волнительных прикосновений.
И вдруг он отпускает ее ногу, разом прекращая все свои провокационные действия. И одергивает полу ночной рубашки, прикрывая конфузливую наготу изящной ножки, оставляя Шарлотту в полном недоумении.
– Еще больно? – заботливо спрашивает, пытливо заглядывая в глаза.
Она не сразу вспоминает, о чем это он, ведь уже забыла о досадливой колючке, и недоуменно качает головой.
– Тогда пойдем, – он быстрым движением подхватывает ее на руки.
Уильям несет ее бережно, словно самую драгоценную ношу, а она прячет лицо у него на плече. Его запах бодрящ и свеж, приятно отдает ночной прохладой, и в то же время словно кричит об опасности, напоминая ей, насколько неуместно находиться с ним в такой близости. Он хищник, он зверь, она помнит, она уже читала в глазах его страшную сущность, но сейчас он нежен и заботлив. И эти странные перемены пугают, и одновременно интригуют.
Он шагает широко и уверенно, и скоро они оказываются в самом отдаленном уголке парка, где благоухающие кусты жасмина сходятся, образуя в своем кольце естественную небольшую полянку. Белоснежные цветы густым ковром усыпают ветки разросшегося кустарника, и дивный нежный аромат наполняет влажный воздух, забивая даже запах океанской свежести. И тишину волшебной ночи нарушает только треск цикад да размеренный шум прибоя.
Уильям осторожно опускает ее на ноги, предварительно убедившись, что никакая колючка на этот раз не причинит ей вреда. И расстилает на мокрой от росы траве одеяло, надо же, она даже не заметила, что он все это время нес его от самого дома. Да она вообще, похоже, ничего не замечает рядом с ним, он одним своим присутствием путает все ее мысли.
Жестом пригласив ее располагаться на импровизированной постилке, устраивается рядом, прямо на траве, ложится на спину и заводит руки за голову. Она какое-то время втайне любуется им, его небрежной вольготной позой, точеным профилем, бледной гладкой кожей, словно мерцающей под воздействием яркого лунного света. И все-таки опускается на самый краешек одеяла, поджимая под себя босые ноги, стыдливо натягивая ночную рубашку в запоздалой попытке прикрыть их наготу.
Ей не по себе, она не одета, как подобает, и не понимает, что ему от нее нужно, зачем он ее привел сюда, и что собирается делать дальше. А он молчит, словно нарочно изводя ее неизвестностью, его затуманенный взгляд устремлен в ночное небо, усеянное целой россыпью ярких звезд.
– Уильям, – решается окликнуть она. – Зачем я тебе?
– Зачем? – он переводит полный удивления взгляд на нее, и горько усмехается: – Хороший вопрос. Я сам бы хотел знать на него ответ.
И снова его внимание сосредоточено на звездном небе.
– Видишь ковш Большой медведицы? – и он протянул руку вверх, указывая на знакомое ей скопление звезд. – А рядом его маленькая копия, Малая медведица? Говорят, что мать богов Рея, родив Зевса, спрятала его от злого отца, бога Кроноса, который пожирал младенцев, в пещере. И его вскармливали коза и две медведицы, Мелисса и Гелика, впоследствии помещенные за это на небо. А рядом Дракон, сам Зевс.
Он рассказывал долго, про созвездия и связанные с ними мифы, она слушала, затаив дыхание, наслаждаясь его тихим мелодичным голосом, словно ласкающим слух. И сама не заметила, как придвинулась к нему поближе, и вдруг поймала себя на мысли, что совсем не боится. Ей хорошо вот так просто сидеть с ним рядом, вдыхать дивный аромат, наслаждаться пением цикад и любоваться звездами.
А может, это именно аромат жасмина, покоряющий своей нежностью и необычайной свежестью, вскружил ей голову, заставляя забыть, кто с ней рядом?
– Замерзла? – его вопрос заставил вздрогнуть, она словно очнулась от волшебного сна, и снова испуганно отодвинулась.
Но Уильяму не пришлась по вкусу ее отстраненность, он приподнялся на локте, потянулся за ней. Ладонь мягко обхватила ее лицо, большой палец, поглаживая, очертил линию скулы. Она тщетно пыталась скрыть свое беспокойство, уже зная, что за этим последует. Рука поползла по шее, успокаивающе массируя нежную кожу легкими круговыми движениями пальцев, и обхватила затылок, слегка сжимая.
– Иди ко мне, – тихо прошептал, и она утонула в его глазах, вмиг потемневших, манящих и соблазняющих.
И словно загипнотизированная, придвинулась ближе, подчиняясь взгляду и слабому давлению руки на затылок. А он сел, сокращая расстояние между их лицами, и потянулся навстречу. Его взгляд скользнул вниз, сосредотачиваясь на губах, ясно выдавая его дальнейшие намерения, заставляя нервничать в предвкушении и нервно облизнуть пересохшие губки.
Казалось, время остановилось, и она все-таки успела набрать в легкие воздуха, прежде чем он осторожно прикоснулся к ее нижней губе, пробуя на вкус. Они оба замерли, еще сохраняя приличное расстояние, соприкасаясь лишь устами.
Но долго такое отстранение продолжаться не могло, губы пылали от пока еще невинного касания, ощущалась приятная свежесть его дыхания, и вся ее сущность, вопреки разуму, тянулась ему навстречу. Губы предательски дрогнули, он расценил это как приглашение пойти дальше, и прижался уже настойчивее, трогая и прикасаясь с каждым разом все более страстно.
Шарлотта застонала и открылась навстречу, робко отвечая на поцелуй, отдаваясь во власть захвативших ее эмоций. Уильям жадно вздохнул и, не разрывая поцелуй, перетянул ее к себе на колени, усаживая лицом к лицу. Руки заскользили по бедрам, задирая шелковую рубашку до самой талии.
Она успела упереться в его грудь ладошками, прежде чем он прижал ее к себе, но это не возымело должного эффекта. Он продолжал сладко терзать ее губы, язык скользнул в рот, встречаясь с ее, ладони, лаская, поползли по спине, вызывая целый вихрь новых ощущений. Его запах, смешанный со сладким ароматом жасмина, кружил голову, его руки, задирающие ночную рубашку уже до самой шеи, лишали воли, все мало-мальски разумные мысли покинули ее. Она просто тихо постанывала, не в силах совладать со своим телом, когда его губы стали спускаться, лаская шею, и послушно подняла руки, помогая ему избавиться от одежды.
Теперь она была перед ним обнажена и уязвима, и запоздалая попытка прикрыть грудь ладошками заставила его отстраниться и недовольно нахмурить брови.
– Не надо закрываться, – тихо, но вкрадчиво прошептал он. – Я хочу тебя видеть.
Но она словно не услышала его слов, продолжая испугано прижимать к груди дрожащие ладошки. Ей было стыдно и неуютно под столь откровенным взглядом, и когда он аккуратно отстранил ее руки и отвел за спину, удерживая одной своей, она закрыла глаза, только бы не видеть его горящего, восхищенного взгляда. Он был терпелив с ней, он не хотел брать силой, но и не намеривался останавливаться, потакая ее мольбам.
Наверное, Уильям какое-то время ее рассматривал, она не знала, и жмурилась, боясь снова увидеть в его глазах дьявольский блеск. И ощутила на своих губах новый, уже страстный поцелуй, от которого по телу разбежалось волнительное тепло. А губы поползли вниз, прокладывая влажную дорожку, лаская шею, и дальше к груди.
Когда он втянул губами сосок, и чуть прикусил зубами, она выгнулась дугой от пронзившего ее напряжения, и застонала от тянущей, но такой сладкой боли. Он творил с ее грудью что-то невообразимое, ласкал рукой, трогал губами, терзал, мучил набухшие от наслаждения соски, дыхание совершенно сбилось от фейерверка захвативших ее эмоций.
Как только он отпустил руки, пальцы тут же утонули в его волосах. Он зарычал, сдирая с себя рубашку, уложил ее набок прижался обнаженной грудью. Поцелуи и ласки стали беспорядочны, казалось, что его руки везде, она даже не успевала следить за тем, что происходит. Шарлотта доверилась ему, доверилась его нежности, так странно граничившей с грубостью.
Быстро избавившись от оставшейся одежды, он снова прижал ее к себе, закидывая согнутую в коленке ногу себе на бедро. И когда она почувствовала его твердость у своего лона, ее снова охватила паника, память тут же услужливо предоставила воспоминания о крайне неудачном первом разе.
Но он скользнул в нее осторожно, продвигался по миллиметру, боясь причинить боль. И боли не было, только безотчетное желание втянуть его в себя, принять поглубже, и она не выдержала, нетерпеливо задвигала бедрами навстречу.
Ощущение наполненности не принесло облегчения, нужно было что-то еще, ощущать его движения. И он дал ей то, что она хотела. Двигался в ней медленно, но ритмично, нежно целовал губы, шептал ее имя, и еще что-то очень приятное. И теплые волны наслаждения разлились по всему телу, отдаваясь мелкой дрожью в конечностях.

На следующее утро она проснулась с ощущением странной легкости во всем теле. И запах жасмина, ассоциирующийся у нее с этой ночью, по-прежнему ласкал обоняние. Открыв глаза, Шарлотта увидела, что вся ее постель усыпана веточками жасмина, белые цветы уже увядали, но продолжали сладко благоухать, наполняя воздух комнаты божественным ароматом.
Она поднесла одну веточку к лицу, блаженно втянула запах и зажмурилась, с замиранием сердца вспоминая каждый поцелуй, каждое касание, каждую секунду наслаждения, которые так щедро дарил ей этой ночью Уильям. Несмотря на то, что почти не спала, усталость совсем не чувствовалась, наоборот, хотелось взлететь, петь, танцевать, рассказать всем о своем счастье.
Счастье? Неужели она счастлива?

Уильям стал приходить к ней почти каждую ночь. Они гуляли по парку, разговаривали и, конечно, занимались любовью. Он не был откровенным с ней, легко уходил от робких вопросов. Единственное, что знала Шарлотта – этот мужчина живет в Нанаймо у своего дяди, помогает ему в рыболовецком промысле.
Дорога до Нанаймо была недалекой, но полной опасностей, петляла по горам, то тут, то там проходя мимо каменных обвалов, и казалось очень подозрительным, что он может вот так добираться к ней на ночь глядя и возвращаться утром. Но уличить во лжи не решалась, опасаясь его гнева.
Настроение Уильяма было уж слишком переменчивым, он мог взорваться по любому поводу, стоило только ей в чем-то не согласиться с ним. Она боялась его в такие моменты, и старалась не перечить, чтобы не будить в нем зверя, и во всем ему подчинялась. Да ей нравилось подчиняться мужчине, она готова была на все ради него, но природная скромность заставляла сдерживать свои порывы. И она по-прежнему стеснялась своих плотских потребностей, и в присутствии Уильяма очень часто смущалась и краснела, когда он над ней подшучивал. И во время близости никогда не проявляла инициативы, позволяла себя любить, покорялась его желаниями, но не показывала свои.

Он не говорил ей, когда придет в следующий раз. А тут вдруг пропал на неделю, Шарлотта чуть не сошла с ума от беспокойства. Ведь в их городке продолжали пропадать люди, страшный зверь свирепствовал в окрестностях, и даже трупы не всегда удавалось обнаружить.
Когда он появился в окне ее спальни, она уже сама, не отдавая отчета, что делает, метнулась навстречу, обвила руками, прижалась лбом к его подбородку и оцепенела, только сейчас осознав свой поступок. И Уильям замер, а потом медленно поднял руку и провел по ее волосам, заправляя за ушко выбившуюся прядь. А второй аккуратно приподнял подбородок, принуждая взглянуть ему в глаза.
– Скучала? – в его голосе звучал робкий вопрос, скорей даже недоумение.
– Да, – слово вроде как само слетело с губ, она даже удивилась своей смелости.
Шарлотта действительно по нему скучала. Потому что он все, что у нее есть. И больше у нее ничего не будет. А его темные, с бордовой окантовкой радужки словно ожили, потеплели, заиграли радостными искорками от ее такого робкого признания.
– Ты знаешь, что в окрестностях Тофино гуляет зверь? – тихо спросила она, пряча глаза.
– Я не боюсь зверей, – только усмехнулся Уильям, но в его голосе явно сквозило некоторое напряжение.
– За месяц пропало порядка десятка людей, – возразила она, и с мольбой добавила: – Пожалуйста, будь осторожен.
Он чуть откинул голову назад и рассмеялся тихо, искренне, но зловеще, так, что мурашки страха побежали по позвоночнику. Но смех быстро затих, лицо стало серьезным, он наклонился к ней, пытливо заглядывая в глаза, словно хотел увидеть там ответ.
– Неужели ты заботишься обо мне? – тихо спросил он.
Прямой вопрос смутил, она не готова была признать свои чувства к нему, это было неправильно, грешно, любить того, кто не являлся мужем. И никогда им не будет.
– Со мной не может ничего случиться, – ей показалось, что в его тоне сквозила горечь. – Я заколдован, и никто не причинит мне вреда. Но мне приятно, что кто-то в этом мире за меня переживает.
Она робко улыбнулась ему, а он медленно наклонился, срывая поцелуй с губ, и язык плавно заскользил по скуле, к ушку.
– Раздень меня, – прошептал хрипло, соблазняюще.
И, поймав ее ладошки, прижал к застежке своей рубашки. Дрожащими от волнения пальчиками она стала расстегивать плохо подчиняющиеся пуговицы. Провела ладонями по обнажившейся груди, очертила соски, с удовлетворением отмечая, как напрягаются мышцы от ее прикосновений. Спустила рубашку с плеч, и, осмелев, прижалась губами к груди, целуя и играя языком по коже, наслаждаясь ее свежестью. Сладкий стон, сорвавшийся с губ Уильяма, стал для нее лучшей наградой, она спустилась ниже, нащупывая бугорки пресса, лаская легкими прикосновениями живот.
И замерла в нерешительности, не зная, что делать дальше. Заметив ее замешательство, он наклонился, одарил ее глубоким поцелуем, и направил руки на застежку штанов. Ей с трудом удалось справиться с крючками, ноги были словно ватными от волнения, чтобы не упасть, пришлось опуститься на колени. Потянула штаны с бедер, и напряженное мужское достоинство предстало прямо перед ее лицом во всей своей красе. Она вздрогнула от неожиданности, ведь еще никогда не видела его так близко, не рассматривала. Хотела отстраниться, но Уильям придержал ей голову.
И она, преодолевая свою стеснительность, провела ладонью по всей длине, и почувствовала, как пальцы Уильяма сильнее вцепились в ее волосы, притягивая ее еще ближе. Он хочет, чтобы она… а почему бы и нет, он ведь целовал ее там. Пусть это крайне неприлично и порочно, ей уже нечего терять, все равно придется гореть в аду за все ее прегрешения. И наклонилась, осторожно поцеловала краешек, ощущая, как задрожал Уильям от ее такого простого прикосновения.
А ведь она тоже имеет власть над ним, над его телом, она может доставлять ему удовольствие. Осознание этого факта придало ей сил и уверенности в себе, и она осмелела, обхватила губами, стала ласкать и посасывать, словно леденец.
И ничего страшного не случилось, небеса не обрушились на землю, почва не разверзлась у нее под ногами. Шарлотта доставила наслаждение своему мужчине, и он не остался в долгу, подарив ей долгую и томительную ночь, полную ласки и нежности.

Визит жениха стал для нее полной неожиданностью. Она скромно сидела в гостиной, пока отец беседовал с мистером Прайсом о делах, и ловила на себе заинтересованные взгляды гостя. Он смотрел на нее украдкой, но с обожанием, хотя вовсе не так откровенно, как это делал Уильям. Ей стало стыдно за то, что не сможет оправдать ожидания будущего мужа.
Впервые за время общения со своим возлюбленным она ясно осознала, что ее судьба предрешена, что ей придется выйти замуж за нелюбимого. От мысли о том, что муж будет проделывать с ней все то, что делал Уильям, щечки румянились от смущения, и она стыдливо опускала глазки. Шарлотта не могла представить, как чужие руки будут касаться ее в самых интимных местах, как чужие губы будут целовать ее, уже на законных основаниях требуя полного подчинения.
В общем разговоре она почти не участвовала, на вопросы отвечала невпопад, и вскоре поспешила откланяться, сославшись на плохое самочувствие. Мистер Прайс встал и на прощанье приложился к ее ручке, многозначительно заглядывая в глаза. Она слишком откровенно вздрогнула от его прикосновения, ей было неприятно, что ее касался чужой мужчина, и под недоуменным взглядом отца слишком поспешно покинула гостиную.
Когда же поднялась в свою комнату, то с удивлением обнаружила там Уильяма. Он стоял возле окна, ноги широко расставлены, руки скрещены на груди, а в глазах сверкали яростные молнии.
– Кто это был? – раздраженно спросил он, даже не удосужившись поздороваться.
– Мой жених, – робко прошептала она, потупив глаза.
Уильям слишком быстро оказался рядом, резко развернул ее, кидая спиной в стену, и приподнял подбородок, больно сжимая пальцами, заставляя смотреть в его потемневшие от гнева глаза.
– Ты моя, – голос напоминал звериный рык. – Ты будешь принадлежать только мне. Я убью тебя, если узнаю об измене.
Она испуганно отшатнулась, его перепады настроения пугали ее. И сжалась в комочек, ожидая самого страшного. Но черты лица смягчились, он взял себя в руки, успокоил неизвестно откуда накатившуюся ярость. И притянул девушку к себе, отчаянно прижал, стал гладить волосы.
– Прости, что напугал, – глухим голосом извинился он. – Я теряю рассудок, когда представляю тебя в объятиях другого.
Сердечко радостно забилось от его слов, неужели это признание в любви? И хоть он больше ничего не сказал, а стал осыпать ее жадными поцелуями, ей пока было достаточно и этого, она в полной мере ощутила себя желанной.

Их тайные встречи продолжались несколько месяцев. Уильям развращал ее постепенно и уверено, погружая в сладкую пучину греха. Он открывал перед ней все новые грани плотского удовольствия, учил находить удовлетворение для себя и ублажать его желания бесчисленным множеством способов. Шарлотта жила только им и ожиданием встреч, все остальное перестало ее интересовать. Она чувствовала себя падшей женщиной, а ведь раньше относилась к таким с презрением, и никогда бы не поверила, что ей придется стать одной из них.
И она знала, что за свое падение придется заплатить непомерную цену, и готова была гореть в аду, ведь рядом будет плавиться он, ее искуситель, ее мучитель. Но это потом, а пока она упивалась своим запретным счастьем, каждым мгновением близости, каждым взглядом, каждой лаской своего возлюбленного, и старалась не замечать его странностей, и не думать о том, что будет дальше.
Шарлотта не слышала от него слов любви, столь желанное признание ни разу не слетало с его губ даже в моменты близости, когда он горячо шептал ее имя и всякие ласковые прозвища. Она была уверена в себе, в своих чувствах, готова была отдать ему всю себя без остатка, но не знала, как он относится к ней, и боялась спросить. Уильям никогда не говорил о будущем и делал вид, что не понимает ее намеки, когда она пыталась осторожно прощупать почву относительно его дальнейших намерений. И для нее было огромным счастьем, когда он подарил ей кольцо.
Украшение было массивным, из золота, с маленькими брильянтами и выгравированным спиральным узором. Он сказал, что это обручальное кольцо его матери, единственная вещь, оставшаяся у него на память о семье. Уильям надел его на ее безымянный палец, причем оно идеально подошло по размеру.
И уже потом, когда Шарлотта внимательно рассмотрела кольцо, обнаружила внутри переплетенные инициалы Е и D.

А люди в Тофино и его окрестностях пропадали все чаще, паника среди жителей нарастала, словно снежный ком, и шли разговоры о том, чтобы привлечь для поимки зверя части регулярной армии.
Как-то раз, гуляя пасмурным январским утром в парке, Шарлотта услышала тихий шорох за своей спиной. Сердечко сжалось от страха, говорил же отец, чтобы она никуда сама не ходила. Поворачиваясь, краешком глаза заметила мужскую фигуру, стоящую невдалеке от нее.
– Уильям? – радостно позвала она.
Но это был вовсе не он. Шарлотта сначала испугано попятилась, но потом выдохнула с облегчением. Перед ней стоял мистер Вудворд, им приходилось встречаться пару раз на благотворительных вечерах. Этот мужчина жил в Нанаймо, и насколько она помнила, был попечителем психиатрической клиники.
Темные чуть прищуренные глаза смотрели настороженно, словно в чем-то подозревали. Первая мысль была о том, что он услышал имя ее возлюбленного, которое так невольно слетело с губ.
– Шарлотта, простите, я вас напугал, – почтительно заговорил мужчина. – Но вы же знаете, обстановка сейчас не спокойная, нельзя молодой девушке гулять одной. Позвольте проводить вас до дома.
Она слегка кивнула, и мистер Вудворд предложил свою руку. Но вместо того, чтобы вести ее к дому, мужчина замер и с нескрываемым удивлением уставился на подаренное Уильямом кольцо.
Шарлотта слишком поздно поняла свою оплошность, ведь обычно носила дорогое сердцу украшение на цепочке, пряча на груди под одеждой, чтобы не вызывать лишних вопросов и подозрений у отца. Но тут она собиралась побыть в одиночестве и не предполагала, что кого-то встретит.
Быстро отдернув руку, спрятала ладонь под накидку, но было уже поздно.
– Шарлотта, скажите, это ведь он подарил вам кольцо? – голос мистера Вудворда задрожал от волнения.
– Не знаю, о ком вы говорите, – слишком быстро отвечала она, тщетно стараясь скрыть охватившую ее панику. – Я нашла это кольцо в парке.
– Можно, я посмотрю? – вежливо, но настойчиво поинтересовался он.
И, не дожидаясь ответа, осторожно вытащил ее руку из укрытия. Глядя прямо ей в глаза, неспешными вращательными движениями стянул с безымянного пальца кольцо. И она про себя отметила, насколько холодны его прикосновения.
А мистер Вудворд повернул кольцо в своих руках так, чтобы видеть его внутреннюю сторону, на которой были выгравированы инициалы. И озабочено сдвинул брови, когда рассмотрел надпись.
– Это действительно он, – тихо и, как ей показалось, немного расстроено пробормотал мужчина, подтверждая ее догадку.
И был в этих словах какой-то потаенный смысл, как будто он говорил не только о кольце, но и имел в виду что-то еще, крайне для него неприятное.
– Пойдемте, – он взял ее под локоть и увлек за собой.
До дома они шли быстро и молча, она все время переживала о кольце, вдруг мистер Вудворд его не отдаст. Тогда Уильям будет в бешенстве. Но, на счастье, перед крыльцом мужчина отпустил ее, предварительно вложив кольцо в ладонь, и отвесил вежливый поклон.
– Шарлотта, – окликнул он ее, когда она уже открывала парадную дверь. – Передайте Уильяму, что нам нужно поговорить. Я по-прежнему надеюсь, что он вернется. И, Шарлотта… будьте осторожны. Он еще молодой, и плохо себя контролирует. В любом случае, вы можете на меня рассчитывать.
После последних слов мистер Вудворд резко повернулся и пошел прочь. А она какое-то время стояла, сжимая кольцо в руке, и смотрела ему вслед, завороженная легкой, грациозной походкой мужчины. И пыталась понять, кого же он ей так напоминает.

...

Dizel: 20.10.13 20:27

Вечер добрый Танечка
Ульям никогда не был ангелам,но при этом и жестоким манипулятором испытывающим наслаждения подчиняя и причиняя боль он тоже не был,стал таким в последствии.
И в отношении к этой девушки видны здоровые сильные чувства,любовь ,страсть ,да она более выражена, но и он не просто человек.А к Грейс у него одержимая зависимость,разительное отличие и в двойне тревожно становится от понимания что с ним произошло ,что то действительно страшное.
Рискну предположить ,что Дженнифер дочь Шарлоты ,только вот кто отец, неужели Джейсон тогда становится понятно почему он не смог причинить ей вред,но думаю даже если отец не он ,ему было бы сложно издеваться над той кто так напоминает ему его Шарлоту.
Всё ещё много тайн и загадок.
Девушка интересная и несмотря на то что она такая тихая и покорная,но не кажется серой или безликой,понимаю почему Уильям влюбился в неё,жаль только что у этой истории не было счастливого конца.
Спасибо за продолжение,очень интересный бонус.

...

Meldenbert: 20.10.13 20:38

Танюша, привет!
Очень порадовала предыстория про Уильяма... Интересно, чувственно и здесь в нем ещё виден Человек. Будет интересно узнать его как раз с этой стороны!
Шарлотта тоже очень понравилась: милая, светлая, такая искренняя и женственная...
Спасибо тебе за новую увлекательную историю, буду ждать продолжения не меньше, чем продолжения основного романа!

...

Алуся: 20.10.13 23:05

Есть такие продки, после которых еще минут пятнадцать сидишь с дурацкой улыбкой на лице. Очень классно описаны отношения героев. Их отношению друг к другу.ВАУ. Плюс гармонично вписанные сцены секса. И хотя тема весьма деликатная, я получила большое удовольствие от прочтения.

...

Evgesha: 21.10.13 03:59

спасибо за бонус!!! пока непонятно короче почему Джейсон стал таким каким стал, но дальше надеюсь мы все узнаем!

...

CandLe: 21.10.13 07:52

Здравствуй, Тэсси!

Я все ходила мимо этой темы, но решила заглянуть, прочитала.
Очень. ну очень понравилось!!
Вообще люблю плохих парней)))
А уж прочитав бонус поняла, что, наверное, есть объяснение поведению Джейсона.
С нетерпением жду продолжения!
И спасибо большое тебе за твое творчество!!!

А это для вдохновения

...

Тэсси: 21.10.13 09:47

Ева, привет!

Вначале он вообще был обычным человеком. И не самым плохим человеком. Но жизнь заставила его измениться.

Если сравнивать чувства Уильяма к Шарлотте и к Грейс - то почти век назад в нем еще было много человеческого. Не было еще желания подчинять, унижать и издеваться.

У этой истории конец очень трагичный. Если бы тогда все сложилось по-другому, то и Уильям был совсем другим.

Марина, привет!

Еще мало времени прошло с тех пор, как он стал вампиром, так что осталось в нем много человеческого. В отличие от Джейсона сейчас.

Спасибо, приятно, что эта героиня вызвала такие чувства.

Алуся, спасибо за лестный отзыв!

Женя, привет!

Конечно, постепенно разберемся. До развязки еще долго, так что успеем.

Танюшка, добро пожаловать!

Объяснение, конечно, есть, а вот оправдание...
И спасибо за шоколад для вдохновения!

...

Тантьема: 21.10.13 13:59

Ух ты!!! Очень интересно было читать про молодого Джейсона и его первую настоящую любовь.

...

Lerochka: 21.10.13 15:07

Тэсси очень понравилась история про молодого Джейсона))))С нетерпением жду продолжения!

...

Тэсси: 21.10.13 16:36

Таня, привет!

К сожалению, концовка у этой истории трагичная, сегодня выложу вторую часть бонуса.

Lerochka, спасибо за комментарий!

Kory, спасибо за рекламку, постараюсь заглянуть.

...

Тэсси: 21.10.13 17:41

 » Бонус. Часть 2. Искупление

Канада, Тофино, зима 1923 года
После слов мистера Вудворда Шарлотту раздирали сомнения. Уильям молодой и плохо себя контролирует? Может, ее возлюбленный психически нездоров? И ему необходимо продолжить лечение?
Она всегда знала, чувствовала, что с Уильямом что-то не так. Казалось, что в нем таилась какая-то скрытая, темная сторона, которую он так тщательно от нее прятал. И болезнь рассудка вполне логично объясняла странные перепады в поведении, его чрезмерную скрытность, мрачность и порой беспричинную ярость, которую он с таким трудом подавлял. Возможно, и чересчур холодное тело, и даже слишком развитые физические способности тоже свидетельствовали о душевном расстройстве.
Она не верила, не хотела верить, что возлюбленный может причинить ей вред, пусть даже неумышленно. Но что, если мистер Вудворд прав, и Уильяму действительно необходимо лечение?
В последние дни она ощущала легкое недомогание, тошноту по утрам, постоянно хотелось спать. Шарлотта часами лежала на своей кровати и предавалась вовсе невеселым размышлениям.
Уильяма не было почти неделю, и она очень волновалась. Время бежало, и до назначенной свадьбы оставалось меньше месяца. Приготовления шли полным ходом, было заказано платье в самом модном ателье Ванкувера. Но, на ее счастье, видеться с женихом ей почти не приходилось. Мистер Прайс – человек крайне занятый и редко находил время, чтобы навестить свою невесту. Его визиты были коротки и ненавязчивы, мужчина вел себя с ней корректно, не позволял ничего лишнего, разве что с каждым разом она ловила его все более нетерпеливые взгляды.
Чем ближе назначенная дата, тем страшнее становилось. Ведь придется переехать к мужу, она даже представить не могла, что будет принадлежать другому, полностью подчиняться чужой воле. И не знала, как предотвратить неизбежное. Противиться воле отца она не смела, а Уильям, хоть и знал про предстоящую свадьбу, ничего не говорил про будущее. Это мучило ее, а спросить она боялась. И еще больше боялась услышать такой очевидный ответ, что не нужна ему, что всего лишь игрушка в его руках, которую он выбросит, когда надоест.

Уильям появился через три дня после ее разговора с доктором Вудвордом. За это время она успела извести себя сомнениями, ей мерещилось самое страшное, что он больше не придет. И когда, проснувшись ночью, рассмотрела в полумраке комнаты склонившийся над кроватью темный силуэт возлюбленного, не стала сдерживать своих эмоций, первой бросилась ему на шею.
– Девочка моя, – хрипло прошептал он, с готовностью принимая в свои объятия, и от его таких простых слов как будто рухнул давящий на душу тяжелый камень, и сразу стало спокойно и легко.
Он целовал жадно, страстно, неистово. Жарко, прерывисто шептал, как соскучился по ней. Шарлотта отвечала ему не менее пылко, таяла в его объятиях, она так истосковалась по нему. И не было сил, да и желания, останавливать его нежный напор, все ее сомнения меркли, растворялись в нем, в его запахе, в приятной прохладе дыхания, в твердых руках, алчно блуждающих по спине.
Ей хотелось забыться, отдаться ему полностью, без остатка, утонуть в его шальных поцелуях и блаженных касаниях, медленно сгорать в жгучем пламени его страсти. Был только он, его низкий хриплый шепот и прерывистое дыхание, ощущение приятной тяжести его тела, размеренные толчки в ней, уносящие на заоблачные вершины блаженства, и протяжный, такой желанный для ушка стон его удовольствия…

Она сладко растянулась на измятых шелковых простынях, тело еще горело отголосками наслаждения, каждая клеточка помнила столь щедро дарованные ощущения. Уильям лежал рядом, на боку, подперев рукой голову, его бледная кожа в тусклом свете ночника казалась идеально-мраморной, словно у статуи. Его пальцы, слегка касаясь кожи, скорей дразня, чем трогая, вычерчивали на ее животе причудливые рисунки. Он откровенно любовался ею, нежный, полный восхищения взгляд скользил по телу, вызывая новую волну приятного волнения. Временами наклонялся, чтобы запечатлеть легкий поцелуй в ямочке над ключицей, шепнуть что-то необычайно нежное или игривое. Он давал ей передышку, но Шарлотта знала, что уже скоро вновь будет любить ее, долго и томительно, доводя до сладкого изнеможения. Ее возлюбленный был неутомим, и сердечко замирало в предвкушении дальнейших наслаждений, которые он так щедро ей дарил.
Но настырное чувство тревоги возвращалось, напоминая о неопределенности ее положения. Кто она для него? Может быть, сейчас, когда он расслаблен и умиротворен, наиболее подходящее время для серьезного разговора?
– Уильям, ты знаешь мистера Вудворда? – набравшись смелости, осторожно поинтересовалась она.
Рука над ее животом замерла, и теперь не ласкала, а давила тяжелым грузом. Шарлотта физически ощутила, как напряглось его тело. Брови нахмурились, сходясь к переносице, он чуть наклонил голову, пристально глядя на нее исподлобья. Глаза вспыхнули в полутьме дьявольским огоньком, и она невольно задрожала, как осиновый листок на ветру, уже втайне проклиная себя за то, что осмелилась начать этот разговор. Но пути назад не было.
– Он… он просил тебе передать… – испуганно продолжила она, инстинктивно отодвигаясь подальше на кровати, – что хочет с тобой поговорить…
Рука тут же повелительно сжала бок, не позволяя ей отстраниться, возвращая на место.
– Ты рассказывала ему обо мне? – обвинительно прошипел Уильям, пальцами сдавливая кожу.
Он не контролировал силу, причиняя боль, и Шарлотта вскрикнула, дернулась, забилась, как пойманная в силки птичка, не зная, как вырваться, как укрыться от этого требовательного, уничижительного взгляда.
– Неет… он сам… сам догадался… по кольцу… – уже глотая предательские слезы, пыталась оправдаться она. – Я все отрицала… я говорила, что нашла кольцо…
Видимо, ее паника привела его в чувства, постепенно захват пальцев на боку ослабевал, гнев сходил, да и взгляд менялся, становился более осознанным и мягким. Да и радужка посветлела, ее цвет изменился с черного как ночь на темно карий.
Уильям убрал руку и стал нарочито медленно вставать с кровати. Он сейчас уйдет, испуганно забилось сердце, и накатилось ощущение неизбежной потери. Хотелось кричать, умолять его остаться, но слова застревали в горле, вырываясь наружу только невразумительными всхлипами.
Сделав несколько шагов к окну, он замер. И так и стоял, обнаженный, чуть наклонившись вперед. Поза напряженная, выжидающая, словно у готового к прыжку зверя.
Соскользнув с кровати, она тихонечко подошла сзади и осторожно притиснулась нагим телом к его спине. Он не сопротивлялся, даже чуть откинулся назад, к ней поближе, и этот искренний жест придал смелости. Мягко примостив ладошки на его плечи, прижалась щекой к основанию шеи. Прижалась отчаянно, в попытке поддержать, успокоить, разделить его сомнения.
– Уильям, – прошептала она. – Ты болен? Эти твои припадки ярости… мистер Вудворд сможет тебе помочь…
Он дернулся, словно получил разряд электрического тока, но она лишь на секунду отстранилась, и тут же снова прижалась к его спине. И хоть было страшно, ей сейчас просто необходим физический контакт. Она верила, что и Уильям не меньше нуждается в соприкосновении их тел.
– Болен? – в его голосе явственно звучала горечь. – Благодаря Вудворду у меня теперь отменное здоровье.
– Он вылечил тебя? – осторожно поинтересовалась Шарлотта, проводя ладошками по его напряженным плечам, поглаживая в надежде усмирить его ярость.
– Вылечил, – тихо процедил Уильям. – Не дай бог кому такое лечение. Лучше смерть.
О чем он говорит? Мистер Вудворд сделал ему больно? Не может быть, ведь он такой добрый, отзывчивый, у него безупречная репутация.
– Расскажи мне, – робко попросила она.
– Нет, – решительно возразил Уильям, резко разворачиваясь.
Шарлотта испуганно отпрянула, снова опасаясь его гнева, но глаза уже были спокойны. Хотя нет, теперь в них плескалось желание, и тело тут же отозвалось сладким томлением внизу живота. Его рука скользнула вверх, мягко разглаживая печальную морщинку, прорезавшую ее лоб, пальцы очертили овал лица, заправили за ушко выбившуюся прядь волос. И сердечко ускорило свой ритм, когда он наклонился, притягивая ее к себе за талию.
– Тебе незачем это знать, – его голос был тих, но вкрадчив. – Я не хочу, чтобы прошлое омрачало наши встречи. Я здесь не для этого.
– А для чего? – прошептала она уже машинально, потянувшись к нему за поцелуем.
Уильям тронул ее уста сначала осторожно, очертил языком контур, губы закололо от напряжения, и она сама не выдержала, выдохнула навстречу, жадно припадая к его губам. Грезя о более страстных, пылких прикосновениях.
– Ты нужна мне, – шепнул ей в губы. – Я люблю тебя…
Последние слова были так тихи, что Шарлотта не знала, были ли они сказаны на самом деле, или это плод ее воображения, ведь так хотелось их услышать.
– Я люблю тебя, – вторила она, сгорая от переполняющего ее счастья.
Он ответил жарким поцелуем, сильные руки подхватили ее, перенося на кровать. И вновь его ладони, губы и движения заставили забыть обо всем на свете. Она снова погружалась в сладкий, затягивающий омут его любви, растворяясь в нем, мечтая только об одном, чтобы эта восхитительная ночь никогда не заканчивалась.

Они ласкались до первых лучей рассвета, и она впервые еще не спала, когда он уходил. Лежа на боку, с интересом наблюдала за его неторопливыми сборами, и удивлялась собственному бесстыдству, ведь без всякого стеснения рассматривает обнаженного мужчину.
Вот он натягивает штаны, небрежно накидывает рубашку, скрывая от ее любопытного взгляда мускулистый торс и крепкие плечи, тонкие длинные пальцы не спеша застегивают пуговицы на планках полочек, потом на манжетах, заправляет рубашку в штаны, тут же аккуратно расправляя образовавшиеся неровные складочки, грациозно нагибается, обувая ботинки. Она втайне любуется им, плавной вкрадчивостью движений, каждый жест точный и выверенный, ничего лишнего, и в то же время легкий и естественный. Он распрямляется во весь рост, бросает взгляд на зеркало, небрежно проводит рукой по растрепавшимся волосам, нахлобучивает ковбойскую шляпу, франтовато сдвигает ее чуть на бок. Поворачивается к ней, и, заметив ее внимание, одаривает ободряющей улыбкой.
Шарлотта запоздало смущается под его откровенным взглядом, и с трудом верится, что этот прекрасный мужчина совсем недавно шептал ей слова любви. Словно почувствовав охватившие ее сомнения, Уильям приближается. Наклонившись, запечатлевает на ее лбу едва ощутимый поцелуй.
– Спи, – нежно шепчет, осторожно повторяя пальцами контуры ее все еще обнаженного тела, вызывая новую волну томительного трепета, и тут же заботливо укрывая ее одеялом. – Тебе необходимо отдохнуть.
Она сладко поерзала под теплым одеялом, ощущая приятную усталость во всем теле, зевнула и зажмурилась, готовясь погрузиться в сон.
Но безотчетное беспокойство мешает окунуться в успокаивающие объятия Морфея. Несмотря на полную откровений ночь и на прозвучавшие признания, он ни словом не обмолвился о том, что же дальше. И опять собирался исчезнуть, даже не намекнув, когда появится в следующий раз. Она больше так не может, не выдержит этой нестерпимой неизвестности, ей необходимо пусть страшное, но знание.
Распахнув глаза, Шарлотта увидела, что он сидит на краешке кровати и смотрит на нее с нежностью. Тоска в его взгляде только обостряет собственное беспокойство. И решимость узнать правду, какой бы неприятной она ни была.
– Уильям, – прошептала она, ловя его ладонь, переплетая их пальцы, словно так могла его удержать, не отпустить от себя ни на шаг. – Забери меня с собой.
Он замер от неожиданности, напряженное лицо отразило целый калейдоскоп эмоций: полное недоумение, сомнение, боль, недовольство. Пальцы слегка сжали ее ладонь, и она нервно прикусила губу, испугавшись собственной смелости.
– Забрать? – наконец, удивленно приподнял брови он. – Куда? У меня нет дома, а ты привыкла к роскоши.
Это были вовсе не те слова, которые она втайне мечтала услышать. Роскошь? О чем он говорит? Разве в этом дело? Ей не нужна даже самая красивая клетка, если рядом не будет его.
– Это не важно, – мотнула головой Шарлотта, все еще обманывая себя в отчаянной надежде, что он внемлет ее просьбе. – Мне ничего этого не нужно, только бы быть с тобой.
Голос плохо повиновался ей, с каждым новым словом переходя на глухой крик, как будто бы пытаясь так удержать ту невесомую ниточку, протянувшуюся между ними, которая должна вот-вот оборваться. Но в сердце уже приходило осознание того, что сейчас придется услышать правду.
Он без труда извлек свою руку из ее ослабевших пальчиков. Отвернулся, прячась от ее пытливого взгляда. Плечи сгорбились, голова понуро опустилась.
– Я не тот парень, с которым ты проживешь долгую и счастливую жизнь, нарожав кучу детей! – обреченность в голосе пугала, она впервые видела его таким опустошенным, уязвимым.
Шарлотта резко села на кровати. Одеяло упало, открывая наготу, но она быстро прикрылась, ей не хотелось, чтобы он сейчас отвлекался на ее тело.
– Почему? – вырвалось почти не слышно, но он услышал.
Медленно, нестерпимо медленно Уильям развернулся, наклоняясь к ней, и теперь расстояние между их лицами было незначительным, стоит еще немного потянуться – и можно ощутить вкус его губ. Но она не пошевелилась, с замиранием сердца ожидая его ответа.
– Шарлотта! – он смотрел ей прямо в глаза, а голос срывался от волнения. – Ты должна кое-что знать обо мне. Я вампир.
Вампир? Она ждала чего угодно, но только не этого. Он издевается? Или… или у него действительно проблемы с психикой? И Уильям возомнил себя вампиром?
Шарлотта протянула руку, провела пальцами по холодной щеке, с удивлением отмечая, как он отчаянно прижался к ее ладони, заглянула в полные надежды и непонятной тоски глаза. Его лицо сосредоточилось, ожидая реакции на такую страшную откровенность. А ведь он переживает, как она отнесется к его признанию…
– Уильям, – Шарлотта осторожно подбирала слова, боясь вызвать очередной приступ гнева. – Давай обратимся к мистеру Вудворду. Он сможет тебе помочь, я уверена.
Быстрое движение воздуха – и ее рука провалилась в пустоту. Он уже стоял возле окна, спиной к ней, широко расставив ноги, неистово сжимая кулаки на опущенных руках. Поза, свидетельствующая о клокочущей в нем ярости.
– Ты ничего не знаешь! – в голосе звучали металлические нотки. – Именно Лайонел сделал из меня кровожадного монстра!
– Ты не монстр, – поспешила заверить она, поднимаясь вслед за ним с кровати. – Просто тебе нужна помощь.
Он слишком быстро оказался рядом, и крепко обхватил пальцами ее подбородок, заставляя смотреть в глаза. Страшные. Холодные. Нечеловеческие. И в мутной глубине зрачков словно разверзлась страшная бездна, затягивающая ее, порабощая сознание, высасывая последние силы.
– Мне ничто уже не сможет помочь, – зло прорычал он ей в лицо, не обращая внимания, что ее тело мелко сотрясается от страха. – Алчность, жажда крови – вот те чувства, которые я постоянно испытываю! И больше всего на свете монстр внутри меня хочет сломать тебя, осушить до последней капли крови! А потом не будет предаваться страданиям, перешагнет через твой бездыханный труп и пойдет дальше в поиске новых жертв!
Шарлотта в ужасе смотрела на него, смысл слов доходил с трудом. Самое страшное, она знала, что это правда. Уильям – не человек. И хочет ее убить. Она закрывала глаза на очевидные вещи, как страус, зарывала голову в песок, не замечая его странностей. Его холодность. Его сила. Скорость перемещений. Как он жадно слизывал кровь с ее стопы. Он – вампир. И питается человеческой кровью.
Но сознание тут же искало оправданий для него. Ведь Уильям не тронул ее, он сдерживался, не поддался искушению, не пил ее кровь. Значит, есть надежда, они смогут быть вместе.
– Я не верю, – прошептала она. – Ты не сможешь со мной так поступить. Ты врешь.
– Вру? – уже недобро усмехнулся он. – Я убийца. На моем счету сотни жертв. Думаешь, мне легко даются встречи с тобой? Твой запах сводит меня с ума, твоя кровь для меня самое желанное лакомство. А ты знаешь, что каждая наша ночь стоит жизни одному или даже двум людям, потому что я не могу приходить к тебе голодным, чтобы не убить тебя? Ты готова с этим жить?
Обрывки чужих слов с неимоверной скоростью замелькали в сознании. Зверь, выпивший кровь… обескровленные тела со следами укусов… вампир… сотни жертв… каждая наша ночь стоит жизни… убить… осушить до последней капли крови…
Действительность оказалась гораздо страшнее, чем она могла себе представить. От ужасной догадки сердце замедлило свой ритм, и она чувствовала, как кровь стынет в венах. Уильям появился как раз перед тем, как начали пропадать люди. Это он – виновник этих убийств. И он убивал из-за нее.
Память услужливо подсунула лицо мистера Питерсона, владельца местной кондитерской, весельчака и балагура, который всегда припасал для нее самые вкусные лакомства. Этот человек пропал пару недель назад, и его семья до сих пор сходит с ума от страха и неизвестности. Неужели в его исчезновении повинен ее возлюбленный?
– Так это ты…– обескуражено выдохнула она.
И почувствовала, как комок тошноты подступил к горлу. Пол стал уходить из-под ног, рассудок отказывался переваривать полученное знание. Комната поплыла перед глазами, и она сползла в расставленные объятия.
Но сознание не отключилось полностью, только невыносимая тяжесть в голове притупила все мысли и чувства. Словно организм находился под наркозом, когда осознаешь происходящее вокруг, но тело отказывается подчиняться рассудку.
– Шарлотта, – полный отчаяния голос мешал ей до конца погрузиться в спасительную тьму. – Посмотри на меня. Пожалуйста.
Но не было сил разлепить отяжелевшие веки, она не могла больше смотреть в его глаза. В беспощадные глаза убийцы. Его объятия теперь воспринимались как смертельные кольца огромного питона, и больше не приносили успокоения. Хотелось вырваться, оттолкнуться от холодного камня, но для борьбы не хватало жизненных сил.
– Нет, – она закрыла лицо руками в бесполезной попытке спрятаться от страшной правды. – Уходи… уходи, пожалуйста... – взахлеб шептала она, не соображая, что говорит.
Объятия медленно отпускали ее, тело приняло горизонтальное положение. Одеяло прикрыло наготу. Тяжелый выдох. Невесомое прикосновение к щеке, обдающее леденящим холодом, всегда такое желанное, а сейчас заставляющее нервно вздрогнуть.
– Я сожалею, – его тихий шепот донесся словно издалека.
Быстрое движение воздуха, словно ветерок прогулялся по комнате. Едва различимый скрип оконной рамы, словно острым лезвием резанувший по слуху. Утренняя морозная свежесть, вытесняющая спертый воздух. И тишина. Страшная, звенящая, невыносимо давящая на сознание, вызывающая почти непереносимое желание выть, кричать, рвать на себе волосы. Словно выжженная пустыня в душе, зияющая дыра в груди.
Все закончилось. Он не вернется. Она никогда его больше не увидит. Эти мысли бесконечно повторялись в мозгу, набатам отдаваясь в висках. Шарлотта застонала, отчаянно сдавила руками голову, пытаясь их остановить, заглушить, унять.
– Нееет, – ей казалось, что она кричит, но скорей всего с уст слетел только тяжелый хрип.
Одеяло невыносимо давило, перекрывая спасительный воздух. Она откинула его, подскочила с кровати, собираясь бежать за возлюбленным, на коленях умолять вернуться, цепляясь дрожащими пальцами за ноги. Но тут же, не удержав равновесия, рухнула на ковер и свернулась клубочком, подтягивая коленки к подбородку.
Она не сможет быть с ним, только не после таких признаний. И уже не сможет жить без него. Почему он не убил ее? Почему оставил в живых, не выпил ее кровь в первую же ночь их знакомства? Почему принудил ее чувствовать, заставил полюбить? Зачем ему нужна ее любовь? Почему все-таки сказал те слова, которые она так ждала, и тут же разрушил все окончательно? Зачем обрушил на нее страшную правду?
Ее бил озноб. Холод пробирал до костей, заставляя трястись внутренности. Она не сопротивлялась, ведь он вызывал ассоциации с ним, с его прикосновениями, а у нее никогда не было сил ему противостоять. Пересохшие губы отчаянно шептали его имя, пальцы зудели и сжимались, не ощущая под собой его кожи, тело ныло, требуя его объятий. Но этого больше не будет. Никогда.

Она очнулась от холода, ведь так и заснула, свернувшись на ковре клубочком. Голова гудела, спазм скрутил желудок, комок тошноты подступил к горлу, вынуждая ее скорей бежать в ванную комнату. Ее выворачивало наизнанку, но рвота не принесла облегчения. Голова по-прежнему кружилась, тупая боль кольцом сжимала низ живота, и Шарлотта с трудом добралась до кровати.
Но боль душевная не шла ни в какое сравнение с болью физической. Ей казалось, что вокруг все померкло, стало тусклым и безжизненным, как и она сама. То, что вчера еще приносило радость, сегодня уже не интересовало ее. И если на рассвете она готова была бежать за своим возлюбленным и умолять его не уходить, то сейчас пришло понимание, что не может это принять, что не сможет жить с таким грузом.
Она хотела правды и ясности, и вот теперь все знает. Только это знание оказалось непосильным. Она больше не сможет забыться в его объятиях, зная, что кто-то, может быть, даже ее знакомый, расплатится за ее грех своей жизнью.

Следующие десять дней прошли для нее как в тумане. Шарлотта почти не ела, потому что еда тут же возвращалась обратно, и редко выходила из своей комнаты. Она не предавала значения столь неожиданно скрутившему ее недугу, считая его последствиями пережитого стресса.
А однажды вечером, выйдя из ванной, застала в своей спальне гостя. Сердечко радостно забилось, но тут же ухнуло в пропасть: это был вовсе не Уильям.
Возле окна стоял мистер Вудворд. Озабоченный взгляд скользнул по ее лицу, да она, наверное, сейчас ужасно выглядит. А ведь именно он стал невольной причиной их ссоры с Уильямом. И мелькнула малодушная мысль, что если бы не вмешательство этого человека, она до сих пор оставалась бы в счастливом неведении и наслаждалась своим запретным счастьем. Но разве можно винить его в том, что он открыл ей глаза на страшную правду, помог разрубить узел сомнений?
– Шарлотта, простите меня за столь бесцеремонное вторжение, – мягко заговорил мистер Вудворд. – Я не причиню вам вреда. Я пришел помочь.
Шарлотта стыдливо опустила глаза, у нее просто не было сил выгонять незваного гостя. Да и она чувствовала невольную симпатию к этому мужчине, а ей так нужно было кому-то довериться, поделиться своими страхами и сомнениями. Тем более что он Знал Уильяма.
– Как ты себя чувствуешь? – пальцы мистера Вудворда бережно обхватили ее запястье, нащупывая тоненькую жилку пульса.
Она вздрогнула от холодного прикосновения. И мозг тут же выстроил очевидную логическую цепочку. Низкая температура тела. Холодная, аристократическая красота. Почти животная вкрадчивость движений. И слова Уильяма о том, что вампиром его сделал доктор Вудворд.
– Вы тоже вампир? – безучастно спросила она.
Как ни странно, совершенно не пугало, что в ее спальне кровопийца. Ей было все равно, и даже если бы сейчас он накинулся на нее и выпил кровь, Шарлотта была бы даже рада, что избавится от мучений.
– Ты знаешь, – с прискорбием констатировал мужчина. – Надеюсь, Уильям тебя предупредил, насколько опасно об этом кому-либо говорить?
– Нет, – чисто машинально отвечала она.
Да она и не собиралась. Кто бы ей поверил? Ее сразу бы заперли в сумасшедшем доме. Мистер Вудворд тяжело вздохнул и безнадежно покачал головой.
– Шарлотта, я опасаюсь за твое здоровье, – заботливо заметил он. – Одно время я имел врачебную практику. Ты позволишь мне себя осмотреть?
Она безразлично кивнула. Ведь действительно чувствовала себя плохо.
– Тошнота? Рвота? Слабость? – его вопросы были по-деловому собранными, и в то же время не лишенными сочувствия. – Когда начались первые симптомы?
Она отвечала невпопад, здоровье не имело для нее ни малейшего значения. Послушно позволила мистеру Вудворду прослушать легкие, показала горло, равнодушно, не испытывая ни малейшего смущения, оголила живот, давая возможность прощупать.
– Я так и думал…. Шарлотта, у тебя будет ребенок, – диагноз прозвучал для нее словно гром среди ясного неба.
Ребенок… ребенок… ребенок… эхом повторяло сознание, ее накрыл целый вихрь чувств и эмоций. Первой реакцией была робкая радость, ведь ребенок – это новая жизнь, искупление за грехи родителей.
Тут же представился маленький смешной карапуз с темными, как у Уильяма, кудрями. Или это будет девочка? Красивая, темненькая, непременно похожая на своего отца. Да неважно, кто, главное, что это ЕГО ребенок. Им не суждено быть вместе, он ушел, но оставил ей частичку себя. И эта частичка уже растет в ней, заполняя образовавшуюся зияющую пустоту, возвращая смысл жизни. Что может быть лучше, чем ребенок от любимого?
И тут же робкие ростки надежды сменились тревогой. Что же с ней будет? Ведь нагулянный вне брака ребенок – это несмываемое пятно позора на репутации семьи. Отец, конечно, не выгонит ее, но будет очень расстроен. Она его предала, не оправдала ожиданий. Ни о какой свадьбе теперь не может быть и речи. Хотя это к лучшему, она не сможет притворяться перед мужем, да и мистер Прайс – достойный мужчина, и заслуживает невинной, преданной жены, а вовсе не такой грешницы, как она.
– Шарлотта, ты меня слышишь? – голос мистера Вудворда отвлек ее от невеселых размышлений. – Тебе предстоит принять важное решение. Твой ребенок – не человек. Он наполовину вампир, или полукровка. Твоя беременность будет протекать очень тяжело.
Не человек? Действительно, как же она об этом не подумала! И снова ужас сковал разум, а что, если ребенок будет монстром? Убивать, пить кровь? Нет, не может быть, изначально дитя невинно, все зависит от воспитания, она сможет, она просто обязана привить ребенку нужные качества. Только самой ей не справиться.
– Вы поможете мне? – она с робкой надеждой заглянула в темные глаза мужчины.
Но то, что там увидела, не прибавило уверенности. Во взгляде явно чувствовались тревога и сожаление, заставляя напрячься в ожидании ответа. Неужели он презирает ее за распутство?
– Конечно, ты можешь на меня рассчитывать, – мистер Вудворд мягко сжал ее руку. – Но я буду предельно откровенным. Видишь ли, дети от вампиров убивают своих матерей. Боюсь, тебе придется заплатить за этого ребенка своей жизнью.
От этих слов действительно стало страшно. Осторожно вытянув свою ладонь из прохладной руки мужчины, Шарлотта в отчаянии прижала ее к груди. Она умрет? Так и не вкусив радостей материнства, не увидев, как ее малыш делает первые робкие шажки, не услышав его первый наивный лепет? Слишком высокая цена за те несколько месяцев призрачного счастья, которые ей выпали.
– Мы можем попробовать избавиться от плода, – осторожно заметил мистер Вудворд. – Но я не могу гарантировать успех и твою безопасность.
Да что он такое говорит? Убить еще не рожденное дите? Она не позволит это сделать!
– Нет, – отчаянно вскрикнула Шарлотта. – Никогда!
– Есть еще один выход, – терпеливо продолжал мужчина. – Я могу сразу после родов обратить тебя. Но ты будешь молодым вампиром, а они находятся во власти кровожадных инстинктов. Твое нахождение рядом с ребенком будет представлять для него опасность, так что до того времени, пока не научишься себя контролировать, тебе придется держаться от него подальше.
Стать вампиром? Как Уильям? Нет, ведь из-за нее и так уже столько людей погибло. Она не имеет права забирать чужие жизни ради своего пропитания.
– Видишь ли, именно я обратил Уильяма, – красивое лицо мистера Вудворда исказилось гримасой скорби, было видно, что воспоминания для него не из приятных. – Был 1916 год, время Великой войны. Люди гибли тысячами. Уильям был солдатом, храбрым и бесстрашным воином. Я же тогда работал при военном госпитале и проводил первые эксперименты по переливанию крови. Редко когда удавалось достичь положительного результата, многие после таких процедур умирали. Именно тогда мы и познакомились – Уильям согласился стать донором для своего раненного товарища. И все получилось, его друг выздоровел, хотя случай был практически безнадежным. Потом кровь Уильяма перелили еще двум пациентам – и снова положительный результат. Как исследователь, я не мог не заинтересоваться таким совпадением. И попросил его время от времени сдавать свою кровь.
Мужчина на мгновение замолчал, собираясь с мыслями.
– А дальше? – нетерпеливо спросила Шарлотта, которая, затаив дыхание, с трепетом ловила каждое его слово.
– А потом самого Уильяма привезли в мой госпиталь со смертельным ранением. Такие повреждения ведут к мгновенному летальному исходу, однако он еще жил. Но шансов не было, и я решил дать ему возможность жить вечно. Но ошибся. Он в штыки принял свою новую сущность и возненавидел меня за вмешательство в его судьбу. У него была особенность, не свойственная другим вампирам – Уильям легко мог находиться на солнце, и его кровь оказалась пригодной для создания вакцины. Это было великим открытием, ведь теперь все мы могли не бояться дневного света. Я неосторожно поделился своими наблюдениями со своим давним знакомым и коллегой. А тот оказался не чист на руку, и обманным путем переманил Уильяма от меня. Я только недавно узнал, что он проводил над ним эксперименты.
Над ее возлюбленным проводили какие-то эксперименты? Шарлотта с ужасом прижала ладошки к груди.
– Уильяму удалось сбежать от моего коллеги, – тихо продолжил гость. – С тех пор он отпустил на волю свои животные инстинкты, питается свежей кровью, убивая людей ради утоления жажды. И винит во всем, что с ним произошло, меня. Два дня назад я ждал его, чтобы все объяснить, но Уильям не пожелал со мной разговаривать. Я так понимаю, был под впечатлением беседы с тобой. Вы поссорились?
– Уильям признался, кто он, – тихо прошептала Шарлотта. – А я не смогла это принять, и прогнала его.
– Он вернется? – осторожно спросил мистер Вудворд.
С трудом сдерживая слезы, она отчаянно замотала головой. Хоть уже и смирилось с тем, что больше его не увидит, но одно дело знать, а совсем другое – признать вслух.
– Знаешь, это и к лучшему. Полукровки очень аппетитны для вампиров, а Уильям молод и не сдержан, и может представлять опасность для ребенка.
В памяти всплыла рассказанная возлюбленным легенда, как богиня Гея прятала своего новорожденного сына от мужа, злого бога Кроноса, пожирающего младенцев. Может быть, Уильям рассказывал ей эту историю не просто так? Неужели и ей придется скрыть ребенка, чтобы спасти от кровожадного отца?
– В любом случае, тебе необходимо уехать из этого городка, – продолжал мистер Вудворд. – Я собираюсь переселиться на Аляску. Предлагаю поехать со мной. А для твоего отца и всего городка будет лучше, если они посчитают тебя умершей. Мы инсценируем твое самоубийство. Я думаю, что прыжок со скалы – наилучший вариант, это объяснит отсутствие тела.
Да, доктор прав, так будет лучше для всех. Отец не узнает о ее позоре, поскорбит и со временем забудет о ней. Может быть, даже женится и обретет счастье в новой семье. А Уильям… ему действительно лучше не знать о ребенке.
– Я дам тебе время подумать над моим предложением, – деликатно заметил мужчина. – Завтра вечером наведаюсь к тебе, и если ты согласишься, мы уточним детали.
– А вдруг он вернется? – в изнеможении прошептала она.
– Мы не можем ждать, – мягко возразил мистер Вудворд. – Твое состояние в любой момент может ухудшиться, и тогда не удастся все скрыть от твоего отца.
Шарлотта снова машинально кивнула, и даже не заметила, как доктор бесшумно покинул комнату. Ребенок. Этот ребенок станет ее спасением, искуплением всех ее грехов. И грехов Уильяма. Она умрет сама, умрет в муках, но оставит после себя живое существо, пусть не совсем человека, но ведь тоже божье создание, и мистер Вудворд позаботится о малыше.
Блуждающий взгляд скользнул по руке, останавливаясь на кольце. Единственная вещь, оставшаяся от возлюбленного. Нужно вернуть украшение законному владельцу. С сожалением стянув кольцо, крепко сжала его в ладошке, в последний раз прижала к губам, прокручивая в голове момент, когда Уильям подарил его.
Как же она была счастлива тогда… А ведь ее вина в том, что оттолкнула Уильяма, он ведь признался, открылся ей, а Шарлотта причинила ему боль своим отвращением. Возможно, он надеялся, что его поймут и простят. Что их любовь сможет преодолеть любые преграды. Она же собственными руками задушила свое счастье. Пришло время искупить вину.
Быстро черкнув на клочке бумаги короткое «прости», Шарлотта завернула в него кольцо и спрятала в ящик под зеркалом. Если Уильям все-таки вернется, он сможет найти прощальную записку и кольцо.
Решение принято, и так будет лучше для всех. Когда-нибудь, узнав правду, он простит ее за этот обман.

Уильям вернулся через три недели. Хоть и обещал себе, что оставит Шарлотту в покое, даст возможность жить нормальной, человеческой жизнью, больше не будет причинять ей боли. Но не смог сдержать своего обещания. Вернулся, потому что слишком прочной оказалась та незримая ниточка, связавшая воедино их судьбы. Вернулся, потому что не мог допустить даже мысли, что она будет принадлежать другому, и этот другой будет владеть ее телом. И ее душой.
Их встреча была случайной, он забрел в эти места, выслеживая Вудворда. Когда впервые увидел Шарлотту, то был абсолютно сыт. Вроде ничего особенного, стройная рыжеволосая девушка, каких много, но она поразила его в самое уже мертвое сердце. И вовсе не жажда крови двигала им, когда он не сводил с нее голодных глаз. Хотя надо отметить, что и запах у девушки был очень притягательный.
Узнать, кто она, не составило труда, и той же ночью Уильям забрался в окно ее спальни. Конкретных планов не было, просто хотелось посмотреть, как она спит, снова вдохнуть сладостный аромат. И надо же такому случиться, девушка вдруг начала раздеваться перед зеркалом, совершенно не подозревая, что находится под пристальным вниманием хищника. Конечно, он не смог сдержать свое мужское желание и овладел ею. Но все-таки справился со зверем внутри себя, оставил девушку в живых.
Потом возвращался к ней вновь и вновь. Убивал много и без разбору, лишь бы только не причинить вреда ей. Из интересной игрушки она постепенно превращалась для него в нечто большее, Уильям уже не мыслил без нее своего существования.
Ее целомудрие, робость, хрупкая женственность сводили с ума. Именно он разбудил в этом невинном ребенке дремлющую женщину. И женщину страстную, любящую, готовую на все ради него. Так приятно было наблюдать за этим процессом. Рядом с ней он забывал свою ненавистную сущность, снова ощущал себя человеком. Если бы шесть лет назад остался жив, то не мог бы желать себе другой женщины, кроме Шарлотты.
Больше всего ему в новой ипостаси не хватало сна, возможности забыться, дать отдохнуть разуму. Люди не умеют ценить сон, это самое настоящее счастье. И он бы отдал все, чтобы каждым утром, пробуждаясь, ощущать в своих объятиях ее, заспанную, со спутанными волосами, но от этого не менее милую и желанную.
Было так приятно знать, что его ждут и всегда будут рады, без всяких упреков и вопросов. Он упивался своим неожиданным счастьем, ее покорностью и покладистостью, хотя прекрасно осознавал, что все закончится, стоит только раскрыться страшной правде.
И снова Лайонел, именно его вмешательство разрушило шаткую идиллию. Почему он считает возможным совать нос в чужую жизнь? Вернее, в не-жизнь, на которую его, Уильяма, обрек?
Ее тихое «уходи» ударило наотмашь, и все его робкие надежды разбились вдребезги. О чем он только думал, на что надеялся. Шарлотта никогда не примет его сущность, он, конечно, может взять ее силой, но разве теперь, когда познал ошеломительные глубины настоящей, бескорыстной любви женщины, его удовлетворят какие-то крохотные подачки? Разве нужно ему ее тело, если в глазах будет страх, если она больше не будет отвечать на его ласки?
Он не решил, что с ней сделает. Знал только одно – эта женщина должна быть рядом. Он заберет ее с собой. А вот что дальше? Если оставит человеком, то придется постоянно сдерживаться в ее присутствии. Обратить? Конечно, заманчиво сделать ее равной себе. Но может ли он желать любимой такого существования, от которого сам бежал, словно от огня?

Его ждал неприятный сюрприз. Он опоздал. Шарлотты не было в комнате, и ее запах почти не ощущался, как будто она отсутствовала уже значительный промежуток времени. Плохое предчувствие охватило его, когда понял, что в комнате очень слабо, но чувствуется запах Вудворда. Что он тут делал? Как посмел приблизиться к его женщине?
В поисках хоть каких-то следов Уильям выдвинул ящик под зеркалом, и острое зрение тут же выхватило смятый обрывок бумаги. Он медленно дотронулся до него пальцами, прощупал и сразу понял, что там, внутри. Кольцо. Дрожащими от волнения руками он развернул бумагу. Это действительно было то самое кольцо, с инициалами его матери.
Почему Шарлотта оставила кольцо? Не хочет его больше видеть? Скудная надпись «прости» на обрывке бумаги окончательно выбила из колеи. Она просит прощения? За что? Это он должен ползать перед ней на коленях, вымаливая прощение.
Он сунул кольцо в карман, и еще раз окинул взглядом комнату, где каждый уголок напоминал о рыжеволосой возлюбленной и о тех счастливых моментах, которые она ему тут подарила. Где же ее искать?

Штормовой ветер сбивал с ног, но он не обращал на него внимания. Уильям стоял на краю обрыва, подставляя лицо разбушевавшейся стихии. Правда оказалась страшной. Шарлотта покончила с собой, бросившись с обрыва в океан. Именно на этом месте. И хоть здесь не осталось ее запаха, но в этом не было ничего подозрительного, ведь последние две недели шли непрекращающиеся дожди, буквально погребая небольшой городок под слоем воды. А вода, как известно, смывает все следы.
Ее больше нет. Она никогда не обовьет его шею своими теплыми ладошками, не прижмется доверчиво к груди, не ответит на жаркие поцелуи. Он больше не увидит радостный огонек в карих глазах, не услышит тихий серебристый смех.
Звериный рык сотряс окрестности, заглушая грохот волн, эхом отдаваясь в прибрежных скалах. Боль. Тяжелая, страшная, рвущая грудную клетку. Но вампир не может испытывать боли, это фантом, оставшийся после прошлой жизни, как обманчивое ощущение ампутированной конечности. Он не человек. И человеческие чувства не имеют власти над его разумом. Он бездушный холодный камень. И больше не позволит себе любить. Он монстр, беспощадный зверь. И стирать нерушимую грань между хищником и жертвой – непозволительная роскошь.
А Лайонел никуда не денется. Рано или поздно их пути пересекутся, и тогда мистеру Вудворду придется заплатить не только за его обращение, но и за смерть возлюбленной. Он будет мстить.
Один из врагов уже мертв. Уильям не сдержался, в порыве ярости убил Скотта Берча слишком быстро, не успев насладиться сладостным моментом мести. Ничего, зато в следующий раз будет более хладнокровен, и подготовит для дочки этого ублюдка много интересных сюрпризов. Прежде чем отправить на тот свет, где самое место для маленькой лживой сучки, устроит ей настоящий ад на земле.
Что касается Лайонела, он пока не знал, как именно отомстит главному виновнику своих бед. Но впереди целая вечность, чтобы продумать свою месть до мельчайших подробностей.

Аляска, Кордова, осень 1923 года
Боль. Она может быть разной, ноющей, пульсирующей, давящей, жгущей, пронзающей множеством иголок, рвущей на части. Странно, но каждый участок, каждая клеточка тела воспринимает ее по-своему, посылая полные тревоги сигналы в мозг. За последнее несколько месяцев Шарлотта сроднилась с болью, познала множество ее граней. Казалось бы, что пора уже и смириться, но привыкнуть к ней невозможно.
Все ее тело превратилось в пульсирующий сгусток боли. Ребенок разрывал изнутри, ему уже мало было пространства в утробе, он рвался на волю, разрушая при этом организм своей матери. И чем ближе к развязке, тем невыносимей становилась боль.
– Шарлотта, – окликнул ее мистер Вудворд. – Я еще раз тебя спрашиваю, ты не передумала?
Он все это время был рядом, заботился о ней, всеми силами старался облегчить ее страдания. Лучшую кандидатуру, кому можно доверить своего ребенка, трудно и представить. Но хочет ли Шарлотта стать вампиром? Нет, она слаба, у нее не хватит выдержки, как у Лайонела, постоянно бороться с жаждой. Вдруг все-таки не выдержит, сорвется, начнет убивать людей, как Уильям? Она себе потом не простит. Лучше умереть.
– Лайонел, – пересохшие губы не слушались ее, голос надламывался, слова застревали в горле, но ей просто необходимо было сказать это. – Пообещай мне, что когда ребенок вырастит, ты все расскажешь Уильяму.
– Ребенок будет знать правду о своих родителях, – она почувствовала прохладное успокаивающее пожатие на горящем запястье. – А со временем и Уильям узнает. Я уверен, он полюбит своего ребенка.
Очередной толчок внутри отозвался подозрительным хрустом. Что на этот раз? Тазовые кости? За первым ударом тут же последовал второй, третий, четвертый, а дальше она сбилась со счета, сознание помутилось от новой волны нестерпимой боли. Ребенок с каждым разом рвался на волю все активнее, приближая ее смерть.
Ей осталось совсем мало, что же ждет там, за гранью? Но она готова была пойти до конца, гореть в аду, если так будет нужно, лишь бы ребенок родился сильным и здоровым.
– Пора, – сквозь прикрытые веки она видела, как доктор склонился над ее животом со скальпелем.
И тут же почувствовала, как он делает быстрый надрез. Пальцы вцепились в простыни, Шарлотта из последних сил зажмурила глаза. Как же она устала... еще немного, нужно потерпеть, и будет освобождение… еще чуть-чуть…
– У тебя дочь, – далекий голос Лайонела словно прорывался сквозь пелену забытья. – Как бы ты хотела ее назвать?
Она с трудом осмыслила услышанное. У нее девочка. Втайне Шарлотта всегда мечтала о семье, любящем муже и прекрасных детках, даже придумывала им имена. И хотела назвать дочку Дженнифер, в честь своей матери.
Ей надо собраться с силами и открыть глаза. Она должна увидеть ребенка. ЕГО ребенка. Дочка. Она обязательно будет счастливой, ведь именно ради этого Шарлотта отдает свою жизнь.
Маленький окровавленный комочек на руках у Лайонела извивался, разрываясь требовательным криком. Превозмогая боль, она протянула руки к своему ребенку, и Лайонел положил девочку ей на грудь, продолжая придерживать малышку, ведь сама Шарлотта была уже не в состоянии.
Девочка еще немного побарахталась и затихла в ослабевающих объятиях матери, маленькие карие глазенки смотрели с интересом и надеждой, словно чего-то ждали. Ребенок смешно потянул носиком, и тут же требовательно задвигал пухлыми губками, требуя пищи. Какая же она красавица, короткие рыжие волосики обрамляли бледное личико с ровным, как и у отца, носиком. Дочка действительно была похожа на Уильяма, сходство сразу бросалось в глаза. Как бы она хотела, чтобы он сейчас был рядом, разделил вместе с ней это последнее счастливое мгновение.
Новый всплеск боли заставил вскрикнуть: дочь укусила ее за сосок и стала жадно, взахлеб глотать материнское молоко вперемешку с кровью, сопя и причмокивая от удовольствия.
Но боль была уже далекой, где-то за гранью сознания, всего лишь слабое напоминание о пережитых мучениях. На душе стало легко и спокойно, грудь сделала последний глубокий вздох, наполняя легкие уже не нужным воздухом, посветлели затянутые мутной пеленой глаза. И на потрескавшихся губах заиграла блаженная улыбка, ясно освещая изнеможенное страданиями лицо, разглаживая прорезавшиеся раньше срока скорбные морщинки.
– Доченька, – успела прошептать Шарлотта, прежде чем навсегда погрузиться в небытие. – Джен…

...

МартаК: 21.10.13 18:58

Ох, Тэсси, как же здорово было узнать о прошлом Уильяма! Большое спасибо тебя за это! Прочитала на одном дыхании. Очень много проясняется. Теперь понятно, что Вилли, вероятно, внук Джейсона, а Дженифер -дочь Шарлотты и Уильяма.
И Лайонелл уже не кажется таким чудовищем, все же это не он мучил Джейсона. Тогда кто-же? Тот, кого он уже убил? Этот Скотт Берч?
С нетерпением жду продолжения основной истории и очень надеюсь еще на небольшие экскурсы в прошлое Джейсона или других героев!

...