Викинг:
21.11.16 16:19
» Глава 11
Глава 11
Той ночью ее разбудил звонок.
Таня уснула совсем недавно, но казалось, что проспала на самом деле достаточно долго и это навязчивое жужжание мобильного приняла за будильник, а не за входящий вызов.
Но стоило взять в руки телефон, как стало понятно в чем дело, и на нее накатила паника.
Так складывались обстоятельства ее жизни, что большинство таких ночных звонков, тем более от скрытых абонентов, заканчивались довольно трагично.
Вот и рука задрожала, когда нажимала на зеленую панельку, а голос хрипел:
- Слушаю.
- Можешь больше не волноваться о безопасности своего сына и бывшего мужа, - голос был знаком, но спросонья она едва смогла узнать в равнодушном тоне голос Димитрии.
- Димитрия? Это Вы? Что случилось?
- Уже ничего не случится, Вам больше не о чём беспокоиться.
- В каком смысле?
- Считайте это прощальным подарком, мы снимаемся с места и решили, что Вы не должны из-за нас страдать. Устранили Вашу проблему.
- У-устранили мою проблему? – холодок пробежал по позвоночнику от мыслей о том, о чем эта женщина могла говорить.
- Да не переживайте Вы так, Таня, - собеседница рассмеялась, - Все живы, но слегка покалечены. Доброй ночи, надеюсь больше мы с Вами не встретимся.
- А я думаю, что, если Вам понадобится помощь, Вы можете смело звонить мне, - она сама не знала почему так ответила, но чувствовала, что так правильно и нужно.
- Хм, ладно, буду иметь в виду.
Женщина, которая ласково назвала себя «убийцей», уже давно повесила трубку, а Таня все так же и сидела на смятой постели, задумчиво вертя в руках телефон.
Сон как рукой сняло, не было желания снова ложиться в остывшую постель, пытаться уснуть.
И так это дается с трудом, а сейчас, когда кровь немного взбудоражена непонятным звонком и разговором, так уж и подавно.
Медленно встала, нащупала в темноте на банкетке халат, накинула тот на плечи и, стараясь тихо ступать, побрела в сторону кухни. Лучше она кофе выпьет, хоть прогонит это ощущение зябкости, что так и не отпускало после разговора.
Свет так и не включила, хватало освещения фонарей на улице.
Турка, вода, молотый кофе, плита.
Все на автомате, а мысли так и вертятся…вертятся.
Вроде и страшно было от осознания, что ж эта таинственная парочка могла сделать, и за такие короткие сроки, но при этом, Таня даже не сомневалась в правдивости слов Димитрии. Не из того она числа людей, которые слова на ветер бросают. Было в ней что-то такое, что не позволяло усомниться, -то ли взгляд серьезный и слишком спокойный, а может такое доверие внушало наличие оружия и явных навыков в обращении с ним. Тане было невдомек откуда, вдруг ,появилось такое ощущение доверия и желания помочь, но сопротивляться таким своим порывам не стала. Зачем?
Вряд ли сама Димитрия или тот же Роман обратятся к ней за помощью, но даже если и вдруг, то не было ничего плохого в том, чтобы им помочь.
Пусть она сама недавно взбеленилась на Саныча за своеобразную «помощь» этим двум господам, но свою точку зрения за прошедший вечер успела в корне изменить.
Пусть Саныч и не рассказал всего, но того, что поведал, вполне достаточно для проявления сочувствия этим двоим, и желания помочь…
Еще при Союзе, трое молодых парней служили в армии,- спецвойска. Танин отец, Саныч и загадочный Влад, который им обоим спас жизнь. Что и как там произошло Саныч, понятное дело, в подробности не вдавался. Но объяснил, что помочь Димитрии был обязан.
С ней произошла скверная история и, вообще ,эту закаленную сталью, женщину, жизнь изрядно потрепала.
Мать умерла при родах, и осталась она на попечении старшего брата и отца. Оба были военные: разведка и спецназ. И понятно, что росла она как в казарме, с детства знакома с оружием, умеет с ним обращаться,плюс боевые искусства. Короче, она как Рембо, только в юбке.
Но, вопреки воле отца и брата, не пошла по стезе военной карьеры, а ударилась в частники. Охранный эскорт и весьма успешный, заработала себе имя и репутацию.
Правда, некоторое время назад, на ее нанимателя было совершено нападение,- что и как было на самом деле, знает только она сама и Роман, известно, что после года реабилитации, десятка операций, она не сбежала, но взяла тайм-аут. Обратилась за помощью к единственному человеку, который смог бы ей помочь. И жила какое-то время спокойно, а теперь снова поменяла место жительства.
Саныч беспокоился об этой женщине, именно о ней, а вот о Романе знал очень мало, обмолвился только, что не понимает, как они двое собираются жить дальше, если учесть из какой семьи этот Ромашка.
Любопытство Таню так и грызло, но сочла за лучшее никуда не лезть и никого не просить что-то узнавать. Во-первых, не хотела навредить беглецам, а во-вторых, не желала накликать беду на свою семью.
Так что, молча варила кофе и просто думала о чем-то другом, стараясь не зацикливать внимание на нервной дрожи пальцев.
Ей и так было над чем подумать.
Неделя- крайний срок для принятия решения и уговоров, если таковые потребуются.
Она вроде не сомневалась в результатах экзамена Кирилла, но ощутимо нервничала. А результат оказался даже выше, чем ожидал сам Кирилл.
Они втроем отпраздновали это маленькое, но очень радостное событие и Таня даже налила сыну бокал вина.
Оставалось теперь только отгулять выпускной и все, -он волен выбирать куда ему поступать и где ему учиться.
Таня пока не решалась заговорить с ним о переезде. Не потому, что сама была не готова или против, хотя ,чего скрывать, у нее дыхание сбивалось и сердце тревожно сжималось, стоило только представить, что она снова вернется в столицу и будет так близко к Диме. Будет жить с ним в одном городе, ходить с ним по одним улицам и, возможно, они даже пересекутся,-этого она боялась больше всего…что они встретятся и окажутся уже абсолютно чужими друг другу.
Эта мысль пугала, да так, что в горле вставал ком, дыхание сбивалось, а колени слабли и ноги ватными становились.
Но, с другой стороны, на весах стояло будущее Кирилла, ее сына.
И она убеждала себя, что главное именно это. Дать ему возможность выбора, и может даже настоять, чтобы он поступал в Москве.
Там больше юридических вузов - это раз, больше вариантов специализаций – это два, бесконечное число возможностей заняться той отраслью, которая ему будет действительно интересна – это три, и международная практика – это четыре.
Аргументов куча, а слов чтобы поговорить с ним так и не нашла.
Думала и гадала, как правильно донести, чтобы он истолковал ее мотивы правильно.
Оказывается, это трудно- верно подобрать слова, когда речь заходит о детях. Такое она испытывала впервые. Точнее, раньше , все равно большинство таких решений принимала Лиля, как-то с ним говорила, но сейчас, когда Тане предстоит нечто подобное,- снова нервная дрожь, и даже голова болеть начинает.
В уме все уже давно сложено, сказано. Она прокрутила, мысленно, все возможные и ,кажется ,даже невозможные реакции на свои слова, но ощущения того, что готова начать важный разговор не было точно…
- Чего не спишь? – она вздрогнула от неожиданного голоса Саныча, прозвучавшего совсем рядом с ней.
- Кофе захотелось, будешь?
Она не стала ему говорить о звонке, о своих тревогах, не хотела нарушать тот хрупкий мир, что установился между ними совсем недавно.
Саныч мотнул головой и тяжело опустился на стул возле барной стойки, щурил глаза в темноте, пытаясь отчетливей разглядеть ее выражение лица, наверное, пытался гадать отчего она в такую пору вздумала кофе пить.
А Таня решила, что это лучшее время для нового серьезного разговора: ну если уж так удачно сложились обстоятельства, то почему бы им не поговорить, если и этот разговор она прекрасно прокрутила в своей голове как по нотам, с разными тональностями и инструментами?
- Давай уедем в Москву. – спокойно произнесла и поставила свою чашку с горячим кофе рядом с ним, чтоб остыл.
- Что, прости? – ошарашенный мужчина смотрел на нее во все глаза.
- Давай уедем в Москву. – повторила и так же спокойно присела напротив. – И пока ты не начал отнекиваться, я подкину тебе контраргументы, хорошо?
Мужчина насупил брови, помолчал несколько секунд обдумывая, но все же кивнул, и Таня немного зачастила, пытаясь успеть высказаться, пока слегка благодушное настроение не слетело с него окончательно.
- Кириллу будет лучше в Москве, и я это четко понимаю, думаю и ты со мной будешь согласен, - дождалась неуверенного кивка от него и продолжила, - Я намерена уговорить его перебраться туда, и хочу, чтобы ты поехал с нами. Подумай сам: что тебя тут держит, кроме «Меридиана»? И это даже не проблема, если захотеть ее решить. Я не прошу тебя продавать свой бизнес и бросать все, уезжать в неизвестность.
- А мне кажется, именно это ты просишь сделать.
- Я не закончила. Так сейчас сложилась ситуация, что Олег работать с тобой не хочет, по известным тебе причинам, ну так пусть и не работает с тобой, пусть работает без тебя.
- Хочешь оставить его исполняющим директором?
- Почему нет? Он справится. Я бы не стала тебе этого предлагать, как следует, не обдумав все. Мы уедем,- этот вопрос почти решенный, -и что будет с тобой? Ты хочешь провести оставшиеся годы в одиночестве? Мы все, что у тебя есть, так же, как и ты у нас. И я очень не хочу оставлять тебя одного, и предлагаю уехать на таких условиях: номинально ты будешь руководителем фирмы, все важные решения можно принимать и по скайпу, или быть тут наездами. Олег не даст парням продыху и расслабухи, на счета будут капать деньги. Откроешь свой ресторан.
На последнем предложении она выдохлась, и с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться.
Не зря она упомянула ресторан. Это старая семейная шутка. Еще когда Саныч жил вместе с тетей Нелей, та все причитала зачем он так много работает, а Саныч ей в ответ: «на старости лет открою свой ресторан». Все со смеху падали, не могли представить себе Саныча и владельца ресторана в одном лице. У него ж все повара и поварешки будут по струнке ходить и отжиматься за каждое подгоревшее блюдо.
Вот и сейчас у нее губы старательно прятали улыбку, что не укрылось от внимательного взгляда мужчины.
- А если серьезно, там твой внук, и скоро будет второй старший внук. Там живет твоя дочь, и скоро перееду я. Не знаю, достаточно ли тебе причин, но про ресторан я не шутила. Ты активный мужчина, привык работать, и я предлагаю тебе совершенно новое интересное направление, -активов у тебя хватает, с разными инстанциями ты общаться умеешь, и у тебя буду я.
- Маришка будет против, Таня, – может ей показалось, но у старого вояки блеснули слезы на глазах.
- Маришке нужна я, пока не знаю зачем, но нужна рядом и на постоянку, а значит она смирится. – накрыла его руку своей, стараясь передать свою уверенность и убежденность, - И, если бы она и в самом деле хотела, чтобы ты не общался с внуком, запретила бы и ваши шифрованные беседы по телефону и смс-ки.
Вскинул на меня очередной прищуренный взгляд, но промолчал. Перестукивал пальцами по стойке, отбивал какой-то, только ему известный ритм, думал, анализировал.
Таня знала, что такое решение не может даться ему просто, и размышления займут не один день, но очень надеялась, что в неделю он уложится.
И что сама она тоже успеет за неделю поговорить с Кириллом.
Они так и просидели еще полчаса в молчании: Таня пила мелкими глотками кофе, думала, как и что говорить Кириллу, Саныч тарабанил пальцами по столу и, смотря в никуда, тоже размышлял над услышанным, кивал каким-то своим мыслям, но не делал попытки поговорить или как-то, по-другому, выразить свое отношение к произошедшему разговору.
И в самом деле,все уже сказано, обдумано,- осталось либо согласиться, либо отказаться.
Она знала, что выбила почву у Саныча из-под ног, но взамен предлагала нечто большее.
По своей собственной глупости, чуть не потеряла доверие и любовь такого человека, близкого и родного. Усвоила урок, запомнила гадские и отвратительные ощущения, морозной болью совсем недавно ощутимые ею от мнимого предательства. И ему так больно делать не собиралась, и нашла оптимальный вариант для всех них.
Они разошлись спать по своим комнатам, но почему-то была уверена, что Саныч не спал. Думал, тихо бурчал себе под нос ,пытаясь принять или уговорить себя на такую авантюру.
Таня тоже не спала, ворочалась, а сон не шел. И тоже думала-гадала.
****
Следующие дни не принесли успокоения, не дали верных решений и правильных слов.
Но с Кириллом она все ж поговорила. Сказать, что результат и сам разговор ее удивил, это ничего не сказать.
Парень ее выслушал, уточнил пару вопросов, а именно: почему она вдруг решила переехать, имеет ли это отношение к Диме и так далее.
Безусловно, Кириллу понравилась идея о Москве, у него буквально глаза загорелись, как только она предложила ему подавать документы в столичные ВУЗы, еще больше у него глаза загорелись, когда Таня пояснила, что переезжать она будет исключительно из-за него, потому что будущее сына многое для нее значит.
Она не ожидала от него быстрого решения, но он согласился. Спокойно сказал, что согласен, привстал с дивана, обнял ее, поцеловал, и сказал, что он ценит и любит ее.
Ну как тут можно было остаться спокойной и равнодушной?
Таня вцепилась в него руками как за спасательный круг, прижалась и старалась сморгнуть набежавшие вдруг ни с того, ни с сего, слезы радости.
Она то думала, что придется мучительно подбирать слова, объяснять, уговаривать. А этот шалопай согласился, еще побыл немного дома и умотал с друзьями играть в футбол.
Ей определенно стало легче дышать.
Один есть, теперь осталось уговорить второго, и ждать решение третьего.
Олег еще не уволился, но ходил хмурнее тучи. Саныч с ним пообщался, донес свое видение ситуации и вроде конфликт был исчерпан, но напряжение летало в воздухе. Все чувствовали приближение перемен, но не знали, что именно и кого ждет.
Таня спокойно планировала доработать до конца месяца, закрыть дело с судебной тяжбой и передать все дела Степану. У него опыт управления отделом есть, он толковый, да и она не собирается на северный полюс и, если нужна будет помощь, совет или еще что-то, отказывать не планировала.
В принципе, они так уже работали: она консультировала, помогала, но при этом как такового главы отдела не было, теперь же он будет. Они за этот год с Степаном отлично потрудились. Работа упорядочена, контракты немного переделали, типовой документ изменили. Все должно работать как часы, и будет. Здесь останутся надежные люди и труды стольких лет не пойдут на смарку.
Так что, ждала Таня только решение Саныча.
Она понимала почему он медлит, почему ходит недовольный и, время от времени, порыкивает на подчиненных. Кому понравится, когда его припирают к стенке, хоть и достаточно вежливо, и предлагают эту самую стенку разнести, пообещав за грудой камней обнаружить диво дивное, или чудо чудное?
Никому такое не понравится. Но, по-другому, уже не сделаешь. И если Саныч откажется, Таня поймет, но все равно уедет, потому что одно дело, когда этого хочет только она сама, другое, когда этого хочет уже и Кирилл.
Она вышла из офиса и собиралась пообедать в компании Кирилла, и у них еще время оставалось для похода по магазинам. Костюм к выпускному они купили, обувь тоже, теперь нужно найти галстук-бабочку и шелковый платок для нагрудного кармана в тон. Тут какая штука вышла:она, без понятия, чья эта идея, но дети всем классом решили, что гульки будут парные. И у ее Кирилла одноклассница, как поняла Таня, будет в красном кружевном платье в пол, а ее сын хочет быть в одной цветовой гамме, или они так надеются выиграть конкурс короля и королевы выпускного бала.
Что за дурацкая американская традиция, ей было невдомек, но раз дети захотели, значит будет так. Девчушка Лиза прислала Тане фотографии платья, чтобы она с Кириллом смогла подобрать костюм и все остальное.
Какие дети предупредительные стали. Главное, Лиза эта, прислала фото именно ей, а не сыну. Сюрприз. И что-то подсказывало Тане, что для нее тоже на этом выпускном, будет сюрприз в виде исчезнувшей парочки в середине ночи.
Не сказать, чтобы Таня была сильно против,- девчушка вроде хорошая, умная и не глупая.
Но, если у Кирилла будет какая-то душевная привязанность здесь, то он может и не поехать. Первая любовь… она такая. Хотя, Таня и не была уверена, что там вообще эта самая любовь есть.
Не слишком то Кирилл походил на влюбленного юношу. Ну да ладно, потом разберется.
Не успела она выйти на душную улицу, как ее окликнул знакомый противный голос:
- Таня, подожди!
Кто бы знал, как она не хотела останавливаться и поворачиваться к Лиле, но та ведь без царя в голове,- могла и броситься ее догонять, а с таким пузом совершать подвиги достаточно трудно и опасно.
Таня повернулась и ждала пока к ней подойдет Лиля. Она подмечала детали, видела, что живот бывшей подруги стал еще больше, что поправилась, перестала следить за собой, макияж не скрывает серого лица, блондинистые волосы хоть и коротко пострижены, очень безалаберно расчёсаны. А еще в руке женщины тлела недокуренная сигарета.
Пусть Таня сама не святая, но от такого ее покоробило. Она и раньше знала, что Лиля курит, но все же думала, что беременность и здоровье дочки что-то да значат для нее.
- Что тебе надо, Лиля?
- Ты не увезешь его никуда, поняла? Он мой сын! – женщина зашипела и, сделав последнюю затяжку, бросила окурок на землю и спокойно затушила ногой, - Никакой Москвы.
- Это не тебе решать, Кириллу уже шестнадцать, у него есть паспорт. Он живет не с тобой, ты его не обеспечиваешь материально уже давно. Так что, он может ехать куда хочет, без твоего разрешения, это подтвердит любой судья.
- Как ты сразу заговорила, судья! Зачем он тебе там?
- Господи, ты говоришь о своем ребенке как об игрушке какой-то.
- А кто он для тебя, не игрушка? Наиграешься и выбросишь, а я о сыне своем беспокоюсь! Ты ему никто.
Она чуть ли не орала, и плевать ей было что они стояли посреди улицы, под окнами Таниной конторы.
- Раньше надо было о нем беспокоиться. Раньше, Лиля! Он мой сын! Мой! – у нее руки зачесались,- так хотелось дать ей леща или оттаскать за патлы, как следует, и пофиг, что беременных не бьют.
- Ты ему не мать!
- Я, как раз-таки, и есть его мать. Это я его растила, я была рядом, когда он болел, это мне он рассказывал свои секреты, плакал мне в плечо, радовался вместе со мной. Я дула на разбитые коленки, делала с ним домашние задания, и оставляла в его комнате включенный ночник на ночь, чтобы «монстров» отпугивал. Это все делала я, а ты что делала? Ты только и могла, что: «Таня поговори с ним!», «Таня посиди с ним». Ты его пилила, шпыняла, и уматывала в койку к очередному мужику, а теперь пытаешься доказать, что ты его мать? Да пошла ты на хрен, мамаша. Рожай дочку и постарайся не повторять прошлых ошибок, может хотя бы дочка будет тебя любить.
- Ты совсем охренела что ли, думаешь святая такая ,да? Вся из себя, значит, правильная мать, жена и так далее? – она саркастично расхохоталась, привлекая еще больше внимания прохожих, а от нашего офиса уже спешила охрана, - А чего ж тогда от тебя мужик сбежал? Чего ты своего собственного ребенка не завела, а? Потому что ты чокнутая, тебе все чужое нужно, тварь неблагодарная. Да если б я не дала тебе работу, где бы ты была? Сдохла бы вместе с мамашей своей придурковатой…
Звонкий хлопок огласил улицу.
У Тани горела рука, у Лили на щеке расползался красный след.
- Если ты ,хотя бы ,еще раз попробуешь открыть рот на меня или на мою семью и сына, я тебя закопаю собственными руками, поняла меня? – она приблизилась к Липовой настолько, чтобы их не слышали другие, и сквозь зубы цедила слова, - Я лишу тебя всего: прав на Кирилла, на твою дочку, и упрячу тебя в психушку, да так, что выйти оттуда ты сможешь только вперед ногами, ясно? Ты меня знаешь, я шутить не стану. Увижу тебя рядом с собой или Кириллом и пеняй на себя.
- Сука ты! – выплюнула эти слова Тане в лицо и отшатнулась.
- Сука. А ты дрянь, так и живем! – Таня мило улыбнулась Лиле, и спокойно отошла на пару шагов, кивнув охране, - Все в порядке, Коля, Лилия Сергеевна уже уходит.
Она ушла, не обернувшись.
Шла медленно, чеканя каждый шаг. Дышала размеренно, и молилась чтобы щеки не начали гореть, а ладонь перестала мелко дрожать.
Ее всю ,внутри, будто помоями окатили.
Но и сама хороша. Не сдержалась, и теперь рука так горела, будто Таня, ладонью ,не по коже ударила, а по раскаленным углям.
Как же мерзко стало ей. Хотелось умыться и руки вымыть с мылом, а лучше вообще стать под горячий душ и смыть с себя все слова и ощущения грязи на собственном теле.
О словах Лили она предпочитала не думать, но они отголосками, пока еще не застаревшей боли,отдавались во всем теле.
Сама ведь и, вправду, не святая. Мужа удержать не смогла, от собственного ребенка избавилась, зато…нет , не чужого, а скорей нашла родного и забрала его к себе.
Кирилл ей всегда был родным, всегда.
А сама не родила…потому что не хотела, не могла.
И с такой собой уже смирилась. Да, совершила то, что совершила. Но и расплатилась за это уже,сполна. Мужчина, которого она любит, с ней не будет. А другие ей не нужны.
Бессонные ночи стали нормой, тоска и пустота в сердце тоже уже стали привычными. Она по-прежнему спала только на левой половине кровати, будто ждала, что вот-вот в спальню тихо войдёт Димка, нырнет под одеяло и, прижавшись к ней, мгновенно уснет.
Никто не знает насколько это больно, -переживать подобные разговоры.
И она не собиралась показывать свою боль никому, а уж тем более Кириллу.
И когда поднималась на второй этаж торгового центра, на ее губах была радостная улыбка, а голос звенел от счастья.
Они вместе пообедали и докупили недостающие вещи. Зашли в книжный, покопались в стеллажах.
Но отпустило ее только тогда, когда, расплачиваясь на кассе, она заметила, что Кирилл взял для себя путеводитель по Москве.
И все сковавшее ее напряжение, все эмоции, бурлившие в глубине, обжигающие и доводящие до судорожно сжатых кулаков ,в попытке сдержать рвущийся наружу из глотки крик, схлынули. Как волной ее накрыло спокойствие и уверенность в том, что она все делает правильно.
В офисе, на проходной ,на нее охранники кинули внимательный взгляд, многозначительный такой.
А в кабинете уже поджидал Саныч:
- Я согласен.
- Спасибо! – она облегченно выдохнула и подойдя к нему обняла сильно и крепко, как делала в детстве, - Спасибо!
...