PoDarena:
19.09.11 16:37
» Remix. Глава 13. Верхом на радуге.
Глава 13. Верхом на радуге или зачем Хеймдаллю золотые зубы.
Хеймдалль — страж богов, охраняющий мост-радугу Биврёст на границе Асгарда и Мидгарда от великанов-ётунов. Он видит и днем и ночью на расстоянии ста миль и слышит, как падают листья, как растёт трава в поле и шерсть на овцах. Он надежный стражник, поскольку совсем не нуждается во сне. Также, возможно, он был «прародителем человечества».
Его зубы из чистого золота, а у его пояса висит золотой рог Гьяллархорн, звук которого будет слышен во всех уголках мира. Звук его рога возвестит о начале Рагнарёка.
- Что, это так просто?
- А это кажется простым?
- Ну, ты ничего не сделал и … Ты, правда, за день заработал пятнадцать тысяч?
- Это немного.
Глеб неверяще качает головой и потрясенно смотрит на экран ноутбука.
- Да за что? Как?
- Деньги должны работать – это же азы экономики.
- И много у тебя там работает?
- На РТС? Трешка крутится.
- Три тысячи?
Булат хохочет.
- Чудак-человек. Три миллиона. Российских деревянных.
- Ну, да, конечно… Как всегда…Нужны миллионы…
- Иначе никак, Глебыч. Без старт-апа нельзя. Это ж азы экономики…
- Что все заладил – азы да азы… - морщится Глеб. – Что, простым смертным это недоступно?
- Почему? Доступно. Мы вон семинары проводим регулярно. По обучению игра на бирже.
- Семинары… А мне нельзя… персональных занятий? – смущенно спрашивает Глеб.- Как особо… «одаренному»… лоху?
- Глебыч, да для тебя – все что угодно! Что, попробовать хочешь? Научиться?
- Хочу.
- Да не вопрос. Но старт-ап все равно нужен.
Глеб в задумчивости трет лоб.
- Есть у меня… идея.
____________________
Мать была только рада, что он переехал жить к ней. А вот от идеи продать квартиру Глеба пришла в ужас. Да еще чего ради – в какие-то авантюры ввязаться! Но Глеб уперся и сделал по-своему. Продал квартиру, продал мотоцикл. И засел за компьютер.
Булат стал у них дома частным гостем – уж больно душевные пироги пекла Галина Иванова. Так вот, под пироги и пиво, и проходило обучение доктора Самойлова совсем не медицинской науке – игре на бирже.
____________________
- Глеб, вот скажи мне – почему?
- Ну, мне показалось…
- Перекрестился?
- Сабанаев, чего пристал?!
- Я! Не! Понимаю! Откуда ты знал?!
- Ну… я почитал аналитику… потом по телевизору в новостях услышал… а еще к матери соседка приходила…они там на кухне говорили…
- Ты покупаешь акции, исходя из того, что сказала ваша соседка?!
- Да нет! – Глеб с досады от невозможности объяснить запускает руки в волосы. – Ну, просто… Все как-то вместе сложилось…И я подумал…и купил.
- Что ты подумал?
- Не знаю, блять! Подумал, что нужно купить! Именно эти фьючерсы.
- Ты собака, Самойлов! Натуральная собака! Рыжая! Все понимаешь, а сказать не можешь! Ну, что, поздравляю тебя…
- А что голос такой похоронный?
- Ты, падла, гений! Без всякого образования… Интуит хренов. Я завидую.
- Правда?
- Нет. На самом деле, я за тебя очень рад, Глеб. Если это то, что тебе действительно нужно.
Откуда он знает – нужно ему это или нет? В материальном плане – безусловно. И так – адреналина он хапнул, когда в эту авантюру ввязался… Зато теперь… Увлекательное это дело, нервы щекочет. И получается ненадолго забыть…
_____________________
- Глеб, здравствуй!
Его тошнит уже от одного звука ее голоса. Выдыхает шумно, пытаясь справиться с собой. В конце концов, в первую очередь, виноват он сам. Взрослый мужик, понимал, что делал. Но слышать ее не хочет!
- Что тебе нужно?
- Глеб… - Оксана растеряна. Тот эпизод был, конечно, весьма неприятен, но уж столько времени прошло, пора бы и забыть… - ты сердишься на меня, что ли? До сих пор? Из-за того?..
Он закрывает глаза. Кулаки сжать, разжать, несколько раз. Только бы не сорваться.
- Просто… скажи… что тебе нужно!
- Ну, знаешь ли! - не выдерживает она. – Хамить не надо! Что ты о себе возомнил? Сережка приезжает, собираемся встретиться группой, узким составом. Выпить, пообщаться. Не желаешь?
- Я твоим обществом сыт! По горло! Того раза хватило!
Бросает трубку. Почти сразу становится стыдно. Ну что он, в самом деле. Как ребенок. Разбил свою жизнь он самолично: мог все это тогда прекратить, сразу. А Оксана виновата лишь в том, что присутствовала при крушении его мечты. Но ему остро нужно кого-то еще ненавидеть. На его одного этой ненависти, жалости и презрения слишком много.
______________________
- Глеб Николаевич, за старшего в лавке остаешься. Я уезжаю. Симпозиум костоломов.
- Сергей Ильич, - привычно заныл Глеб, устраиваясь напротив стола заведующего отделением, - ну что сразу я? Вон Алексей Михайлович – он и старше, и опытней.
- Так! Объясни-ка мне, любезный! – Колесников-старший обошел стол и, подойдя к двери кабинета, щелкнул замком. Ничего хорошего такое начало разговора не сулило. – Ты у нас холостой? Холостой! Живешь с матерью, стало быть – накормлен, обстиран. Женской лаской не обделен, я не слепой. Куда тебе энергию девать, коню такому?
Глеб молчит, ошарашенный таким поворотом разговора. Потом собирается с мыслями и пытается снова высказать то, что пришло в голову.
- Ну, Алексей Михайлович во всей этой бюрократии всяко лучше меня разбирается…
- Может, и разбирается. Но не он же будущий заведующий травматологическим отделением.
Смысл сказанного до Глеба доходит не сразу. А потом – поток бессвязного:
- В смысле? Как? Когда? А кто?.. Я не понял…
- Все ты понял, - досадливо морщится Сергей Ильич, - не включай дурачка, все равно не верю.
- Я, правда, не понимаю…
- Глеб, то, что я тебе сейчас скажу, должно остаться между нами. Что-то потом станет известным само собой, а об остальном, надеюсь, ты не станешь распространяться. Верю в твою порядочность.
Самойлов медленно кивает в ответ. Ему категорически не нравится тон заведующего и общее направление беседы.
- У меня диагностировали деформирующий артроз кистей, – неожиданно, как обухом по голове. – Как сам понимаешь, оперировать мне с таким диагнозом нельзя. Да я и не могу уже. Не хочу рисковать. Сам, наверное, заметил, что я в операционной уже несколько месяцев не появляюсь.
Глеб мычит что-то неразборчиво. Занятый своими внебольничными делами, он как-то упустил из виду все, что не касалось его непосредственной работы в отделении. А ведь правда… Раньше он регулярно ассистировал старшему Колесникову – у него стоило учиться, хирург-травматолог от Бога.
Собирается наконец-то с мыслями.
- А это точно деформирующий артроз? Может, ревматоидный артрит?
- Не учи батьку детей делать! – рявкает заведующий. – Мне диагноз поставили специалисты в этом деле, не чета тебе!
- Извините…
- Да, ладно, ты тоже… извини меня. Я … Впрочем, не о том речь. Работать заведующим травмотделением, не будучи при этом оперирующим хирургом – это не по мне. Неправильно. И… так тут обстоятельства сложились… Кадровые перестановки там наверху, слышал, наверное?
- Слышал.
- В общем, ухожу на административную работу. Мне предложили должность зам. главврача по лечебной части.
- Них**себе!! – непроизвольно вырывается у Глеба. Такое развитие событий в отделении не предполагал никто. Все были твердо уверены, что только-только отметивший пятидесятилетие талантливый врач и хороший организатор Сергей Ильич Колесников просуществует в должности заведующего отделением еще с десяток лет. Зачем что-то менять? От добра добра не ищут. И вот вам, пожалуйста…
- Самойлов, за базаром следи, - незло осаживает Глеба заведующий.
- Извините, - в который раз повторяет тот.
-Так что, возвращаясь к нашим баранам - учись принимать дела.
- Да почему я?! – уже взвыл Глеб.
- Я так решил.
- А Алексей Михайлович?..
- Да что ты заладил – Алексей Михайлович, Алексей Михайлович… Он человек… консервативный…и медленно думающий… При нем тут болото будет.
- А при мне – фейерверк!
- Так, Самойлов, не вынуждай меня начинать петь тебе хвалебные оды!
- Я не…
- Глеб Николаевич! Ты врач хороший, сам же тебя всему учил. И человек ответственный. В голове у тебя порядок. А самое главное, знаешь, что?
- Что? – мрачно переспрашивает Глеб.
- Человек ты неравнодушный. За дело болеешь.
- Вот так всегда… Ни одно благое дело не должно остаться безнаказанным.
- Не ной! Раз до сих пор не ушел, значит, не можешь по-другому.
Глеб вздыхает. Колесников знает его как облупленного, не обманешь.
- Не могу.
- В таком разе, прекрати ломаться, как девственница на первом свидании.
- А Макс? – с угасающей надеждой спрашивает Глеб.
- Не смеши меня, - морщится Колесников. – Если он мой сын, это еще не значит… Парень он толковый, но ветер еще в голове.
- А у меня, значит, нету ветра в голове?
- Так, все хвалить тебя больше ну буду. Надоело. Давай уже, Глеб, принимай по-мужски то, что тебе положено.
- А и вправду – не положить ли на это все?..
- Глеб! Не зли меня! Я на тебя рассчитываю. Ты ж не всерьез?
Вздыхает.
- Выбора у меня нет, я так понимаю?
- Нету. Ничего, сдюжишь. Вон какие плечищи себе отрастил - халаты рвутся. Да и не за тридевять земель ухожу – в соседний корпус. Если что – помогу.
_________________________
- Так, Пипеткин, что за дела?!
- Я ж вроде Пилюлькин был?..
- Какая, нахер, разница?! Глебыч, какого черта вчера не приехал? Мои ребята тебя ждали!
- Булат, извини… Дела срочные…
- Какие у тебя, нахрен, дела?!
- Тебе напомнить? Я, между прочим, заведующий отделением! И у меня, между прочим, дел до хера!
- Глеб, ну мы же договаривались…
- Я извинился. Не мог. Никак. И позвонить не мог. Вопрос был срочный.
- Что у тебя там может быть срочного?
- Проверка из Фонда – это раз. Операция. Срочная. Это два. Мои архаровцы парню после аварии ногу попытались спасти. Не получилось. Сепсис. Чуть не потеряли. Пришлось экстренно выправлять ситуацию.
- Удачно хоть?
- Угу. Ногу по самые трусы оттяпал.
- Глеб?!
- Ты сам спросил…
Булат качает головой. Вот сколько лет он уже Глеба знает? Года три, наверное. И за это время он стал ему настоящим другом. И все-таки он никак не мог привыкнуть…Что этот человек, которого он когда-то учил играть на бирже, который теперь сам время от времени консультировал его ребят, с которым он выпил вместе не один десяток литров пива и не только пива… И этот же самый человек запросто отрезает людям ноги. И делает прочие недоступные его пониманию вещи. Хотя… кто-то же должен это делать…
- Я смотрю, ты совсем к нашему непростому делу охладел? Что, после того, как заработал себе на квартиру и BMW – уже не так интересно?
- Интересно заработать первый миллион. Потом – рутина.
- Ах ты, акула империализма! – фыркает Сабанаев.
- От акулы слышу. Ладно, созвонимся. Ко мне пришли.
В дверной проем протискивается сестра-хозяйка.
- Глеб Николаевич! Ну, помогите! Никакой управы на этого ирода нету!
- Ирод – это кто?
- Да, Евгений Геннадьевич, чтоб ему пусто было! Со свету меня сживет со своими требованиями бесконечными!
Глеб вздыхает. Вот они, будни зав. отделением. Ни разу не скучно.
____________________
Вещи бросил прямо на пол в коридоре. Устал смертельно. Прошелся по пустым комнатам. Переехал всего месяц назад, руки так и не доходят заняться покупкой мебели – кровать только вот приобрел, да еще так – по мелочи. Матушка все пилит, действительно – надо выкроить время.
Он бы так и жил с матерью – его все устраивало. До поры до времени. Сначала все было замечательно, да и уходить ему было уже некуда. А потом началось.
- Глебушка, познакомься, это Кристиночка. Пойдемте, чаю попьем с пирогами
…
- Глеб, у Анны Тимофеевны такая дочка симпатичная. И тоже врач, как и ты.
- Да ну? – не отрываясь от компьютера.
- Да. Врач-косметолог. Они к нам на обед придут в субботу.
- Я дежурю.
- Ну, значит, - не сдается мать, - в воскресенье.
…
- Сынок, у нашей соседки, Наташи, кран течет.
- Пусть слесаря из ЖЭКа вызовет.
- Да там, может, ничего серьезного…
- Мам! - взрывается Глеб. – Я врач, а не сантехник!
- Ты мужчина, - вздыхает мать, садится рядом, складывает руки на коленях. – Очень внуков хочется, сынок.
А ему хочется биться головой о стену.
Поток этих матримониальных поползновений матери можно было прекратить одним-единственным способом. И он купил квартиру. На этот раз уже в новом доме, двухкомнатную, с модной планировкой. Только вот обжить ее никак не получалось. Масяня, предательница, осталась с матерью.
И вечерами ему совсем не хотелось возвращаться домой. В пустую гулкую квартиру. Задерживался допоздна на работе, благо новая должность - даром, что полгода уже на ней мается, а все привыкнуть не может – давала для этого кучу поводов. Хлопот и проблем столько, что все никогда и не переделаешь.
Раньше домой его тащило желание побыстрее сесть за компьютер и начать трепать себе нервы, рискованно, ох, как рискованно играя на бирже. Сколько раз его за это Булат пилил! Но Глеб ни разу не прогорел по-крупному. Мелкие просчеты были, но в целом… Он заработал денег. У него собственная вполне приличная квартира в престижном районе. У него дорогая машина. На бирже крутятся деньги, вложенные в надежные «голубые» фишки. Острота ощущений, желание доказать, прежде всего, самому себе, что он может – все это ушло. Что осталось? Ни-че-го. Разве что – он научился как-то существовать, не вспоминая о ней ежедневно, еженощно, ежечасно. За три года – сомнительное достижение. Но уж какое есть.
...