Шерри Томас "Незыблемые выси"

Спасибо большое за перевод, оформление и редактуру
_________________

Теперь понятно, что видел в своем видении Кашкари! Он и сам это понял. Амара явно шла за ними с такими намерениями. А Тит воспрял духом, появилась надежда, то Иола может выйти живой из этой передряги. Хотя пока даже не представляю как!
Девочки, спасибо за продолжение!
_________________

 » Глава 21

Переводчик: Talita
Редактор: gloomy glory
Оформитель: Архивариус

На лугу перед замком Спящей красавицы царил хаос: твари всех мастей, огнедышащие драконы, мечи и булавы смешались в один обезумевший хоровод. Над холмами вздымалась Небесная башня.
К беглецам кинулся огр, но тут же попрощался с головой, стоило Кашкари взмахнуть палочкой. Циклопа из «Хранителя Башни Быка» постигла та же участь.
Иоланта еще никогда не видела Кашкари в такой ярости.
Предоставив ему разбираться с угрозами, она развернула палатку, что прихватила из лаборатории, и покрыла ткань слоем дерна, дабы защитить от острых предметов и скрыть от бесчинствующих животных. Подготовив укрытие, Иола затащила Кашкари внутрь и с шумом втянула воздух при виде его пропитавшихся кровью шаровар.
Затем поспешно очистила и перевязала его рану.
– Не смей вести себя так небрежно, Мохандас Кашкари. Уяснил?
Кашкари отшвырнул палочку и сжался в комок. Лицо его было мокрым от слез.
Иоланта присела рядом:
– Мне жаль. Очень, очень жаль.
– Я послал ее на смерть. Рассказал свой сон во всех подробностях, даже описал украшение на руке. Наверное, тогда она узнала себя. Вот почему вышла за моего брата и в тот же день отправилась на наши поиски. Не из-за резни в Калахари, а из-за моего сна.
Иоланта вспомнила, что сказала Амара в то утро на маяке, мол, предсказанные события не столько неизбежны, сколько неодолимы. И молитва, что она пела – Амара просила храбрости, чтобы ей хватило духу поступить как дόлжно, когда настанет время.
А ее спокойный, искренний ответ, всего пару часов назад, на том каменном гребне, когда Иоланта спросила, зачем Амара явилась в Атлантиду? «Чтобы помочь вам».
Чтобы помочь.
И она помогла. А по пути спасла Иолу, спасла их всех. Но какой ценой для себя? Какой ценой для того, кто любил ее?
Иоланта обняла Кашкари и тоже заплакала. За него, за Амару, за ее супруга, что остался позади.
Кашкари уронил голову ей на плечо и тихо заговорил, будто сам с собой:
– Я впервые увидел ее во сне, когда мне было одиннадцать. Словно вокруг ночь, повсюду факелы, а она танцует. На ней была изумрудно-зеленая юбка и серебристая шаль с такими тяжелыми бусинами на бахроме, что они звенели точно капли дождя всякий раз, как Амара поворачивалась. Она танцевала в толпе, улыбалась и смеялась. Обнимала всех женщин, целовала всех детей. Я никогда не видел никого столь же счастливого. Оказалось, мне приснилась ее помолвка. Амара танцевала ночь напролет, и мой брат ни на миг не отвел от нее взгляда. – Голос Кашкари сорвался. – А теперь он больше никогда ее не увидит.
В детстве многоликий мог принимать облик другого, а затем с легкостью возвращаться к своему. Но взрослый, изменившись, оставался таким навсегда. В жизни и в смерти Амара отныне будет точной копей Иоланты.
Никто более не увидит ее удивительно красивого лица. Никогда.
Иола закрыла глаза и представила себе помолвку Амары и Васудева. Огни, музыку, притопывание танцоров, витающий в воздухе аромат специй и цветов. И Амару, полную любви и жажды жизни, когда она еще пребывала в блаженном неведении о поджидающем ее смертельном пророчестве.
На плечи обрушилось отчаяние. Судьба – жесточайший из господ. Каждый избранник нес на себе груз проклятия. Даже те, кого просто прибивало к ним волной, чаще всего шли на дно.
Иоланта открыла глаза. Ее приветствовали безликие серые стены палатки, озаренные призванным магическим огнем. Все такое холодное, унылое и сугубо практичное. Никакой радости, музыки или праздника, только рев хаоса снаружи.
Иола подняла палочку, желая… сама не зная чего. И только сейчас заметила: магический предмет изменился. Словно во сне она вспомнила, как Тит забрал у нее простую палочку и вручил взамен свою.
Иоланта никогда не видела подобной – из рога единорога, украшенную символами четырех стихий и словами «Dum spiro, sperо».
Пока дышу – надеюсь.
Впервые она увидела эти слова в день, когда призвала молнию. И вот вновь они, перед самым концом.
Что это, божественный промысел или насмешка судьбы?
Теперь уже неважно. С надеждой или без, у них все равно оставалось незавершенное дело.
– Ну же, – позвала Иола, тряхнув Кашкари за плечо. – Ты ведь не веришь в неизбежность пророчеств. Идем. Если вскоре доберемся до дворца главнокомандующего, может, все еще закончится хорошо.
Пылкие заверения, однако какие же пустые. Возможно, когда Кашкари явилось видение, судьба еще не решилась. Но теперь…
Он поддался на утешения:
– Ты права. Сделаем, что сможем.
Голос его прозвучал столь же измученно, как ее собственный, но глаза вспыхнули огнем последней отчаянной надежды.
Иола взяла его за руки и произнесла пароль, всей душой молясь, что не ошиблась:
– И жили они долго и счастливо.

* * *

Дюжины охотничьих веревок ворвались в пещеру и крепко связали Тита и Амару. Маги с настоящими щитами в руках отобрали у него палочку, что еще несколько минут назад принадлежала Фэрфакс. А затем не только завязали Титу глаза, но еще и заткнули рот кляпом – вероятно, Лиходей не желал, чтобы принц поведал кому-либо о склонности лорда главнокомандующего к жертвенной магии. Тита поместили под временный сдерживающий купол, дабы он уж точно не создал проблем атлантийским солдатам.
Тит опасался, как бы ему и уши не заткнули, однако этим захватчики утруждаться не стали, и он по-прежнему прекрасно слышал, что происходит вокруг.
– Она без сознания, но жизненные показатели сильны, – отчитался кто-то. – Устанавливаем астральный проектор, сэр.
Астральный проектор мог передавать изображение пленницы – и ее слова, будь она способна говорить – на довольно большое расстояние. Эту магию атлантов никому еще не удавалось скопировать.
Похоже, слушателей по ту сторону рапорт удовлетворил, поскольку раздалась команда убрать проектор и доставить «мага стихий» со всей возможной осторожностью.
Кляп выдернули изо рта.
– Где книга?
– В ее сумке, под заклятием маскировки.
Амара носила с собой книгу молитв. Титу оставалось надеяться, что атланты купятся на уловку.
– Сними его.
– Это ее заклятие, я не знаю, как его снять.
– А где остальные, кто пришел с тобой?
– Погибли в Люсидиасе.
Рот снова заткнули. Вокруг торса сомкнулось что-то вроде металлического обода.
– Ладно. Давайте быстрее, – приказал тот же солдат, что допрашивал Тита.
Его оторвали от земли. Похоже, обод был прикреплен к скалоходу. На миг Тит ощутил прохладу открытого воздуха, а в следующую секунду уже снова стоял на ногах. Железная хватка на теле ослабла и пропала. Закрылась дверь. А несколько мгновений спустя скалоход взмыл в воздух.
Тит заметался по клетке – а это определенно была она, – но Амару не нашел. Голова разрывалась от сомнений. Отбросить ли эмоции и вспомнить, что эта девушка, так похожая на Фэрфакс, на самом деле другой человек, или сдаться и позволить инстинктам взять верх?
Пророческий сон Кашкари не касался настоящей Фэрфакс. Что с ней станется до тех пор, пока все они не соберутся вновь? Будет ли она держаться позади индийца, или?..
То, что Кашкари видел Амару, не гарантировало безопасность Фэрфакс. Лишь означало, что ее не используют в жертвенной магии. В целом же участь ее оставалась неизвестной. Возможно все, даже худшие варианты.
Вскоре – слишком скоро – дверь тюрьмы распахнулась, и его рывком поставили на ноги.
Где-то до неприятного близко раздался рев виверны. Однако огонь не опалил кожу, и когти не впились в плоть, лишь ноздри обожгло запахом серы.
Внезапно у Тита разыгралось воображение. Атлантида ведь самое геологически активное место из всех королевств, не так ли? А вдруг неподалеку притаился вулкан? Лиходей мог счесть его потухшим, а тот лишь дремал, ожидая, когда его разбудит сила магии. Какое вышло бы зрелище для Ангелов, утони дворец главнокомандующего в лаве, поглоти его сама земля!
Увы. В пустыне тоже воняло серой, когда над головой кружил батальон виверн. И если где-то рядом и находился вулкан, он никак себя не проявил.
Тит поднялся по длинной лестнице, и слабый запах тухлых яиц вовсе пропал. Воздух стал жестче – в нос ударил резкий соленый аромат моря. Или только показалось? Однако пока Тит шел дальше, а эхо его шагов и грохот сапог стражи отскакивали от высокого потолка и далеких стен, запах становился все сильнее.
Лиходей вырос у воды и, покинув Люсидиас, обосновался на другом побережье. Но дворец находился далеко от моря, и тот, кто не мог покидать эти стены, кому приходилось прятаться в недрах крепости, скучал по любимому аромату, аромату тех дней, когда был целостен и свободен.
Жутковато было думать, что Лиходей по-прежнему человек – это делало его только большим монстром. По словам миссис Хэнкок, впервые он прибегнул к жертвенной магии, чтобы излечиться от ужасной болезни. Значит, должен помнить страх и муки перед лицом неминуемой смерти. И все же Лиходея ничуть не трогало, что этот самый страх он взрастил в промышленных масштабах.
Его человечность ограничивалась лишь собственной личностью.
Звук шагов изменился. До сих пор сапоги Тита стучали по твердому гладкому камню. Но теперь он шел по чему-то другому, вроде… дерева.
Они остановились. С Тита сняли повязку и вынули кляп. Новая камера, на сей раз прозрачная. Пол действительно был из дорогой золотистой древесины, что привозили из Понивиса. Стены вместо картин, фресок или гобеленов закрывали огромные резные панели. Кессонный потолок тоже перекрывала решетка из дорогого дерева.
Как там говорила миссис Хэнкок? «Атлантида никогда не страдала избытком древесины, большую часть изначальных лесов давно вырубили, а привозить дрова для костров со стороны почти никто позволить себе не мог». Для Лиходея символом роскоши был не мрамор, а как раз дерево, что так дорого стоило во времена его юности.
Впрочем, Тит мгновенно обо всем позабыл, когда заметил неподалеку Фэрфакс, скрючившуюся на полу другой клетки.
«Это не…»
Он отбросил рациональность, инстинкты взяли свое. Тит кинулся к стене камеры:
– Фэрфакс. Фэрфакс! Ты в порядке? Ты меня слышишь?
– Могу ли я узнать, что такое приключилось с Фэрфакс?
На долю секунды Титу показалось, что перед ним стоит Уэст, захваченный Лиходеем игрок в крикет из Итона. Но хоть мужчина и безумно на него походил, все же был как минимум вдвое старше.
Итак, Лиходей в нынешнем теле.
– Как-то не в вашем духе лишаться дара речи, ваше высочество. Будьте так любезны, ответьте на мой вопрос.
Тит посмотрел на неподвижную девушку в соседней камере. Лгать придется так или иначе, но надо определиться. Кого изображать: хладнокровного приспособленца или обезумевшего влюбленного?
– Она умоляла убить ее, лишь бы не попасть в твои лапы. Но я… – Голос сорвался. Она лежала там, целиком во власти врага. – Но я что-то напутал.
– Ох уж эта самонадеянность молодых. Решили, будто могут мне помешать и выжить. – Лиходей почти сочувствующе покачал головой. – Кстати говоря, а где остальные?
– Остались в Люсидиасе… все трое вложили силы в «последнее заклинание».
– Дешево же они оценили свои жизни.
– Это лучше, чем цепляться за нее всеми способами.
– Вы, принц, полны юношеского ханжества.
– Надеюсь, когда столь умудренный годами лорд главнокомандующий отправляется на боковую, то видит один лишь сон – свою собственную ужасную смерть, снова и снова.
Тит хотел задеть его за живое. Но судя по тому, как яростно вспыхнули глаза Лиходея, перестарался и попал слишком точно. Впору было дать самому себе по шее. Чем дольше он забалтывал Лиходея, тем дольше тот не вспоминал про Фэрфакс.
Но теперь он шагнул к ее камере. Прозрачные стены защищали стоявшего снаружи, но не наоборот.
– Revivisce forte, – произнес Лиходей.
Пленница не выказала никаких признаков жизни.
– Revivisce omnino.
Это заклинание должно было пробиться сквозь то, что применил Тит, но Фэрфакс оставалась неподвижной – ни шевеления пальцем, ни движения ресниц.
– Как непредусмотрительно с вашей стороны, – заметил Лиходей. – Для того, что я ей уготовил, было бы намного лучше, оставайся она в сознании.
Тит ощутил себя так, будто его заперли в гроб, утыканный изнутри гвоздями.
– Я думал, нужно лишь, чтобы у нее билось сердце.
– Верно, но жертвенная магия намного сильнее, если человек полностью сознает происходящее, вплоть до момента извлечения мозга из черепа. Я знаю превосходное заклинание, чтобы она все это время оставалась жива, пока не останется лишь последний шаг.
От того, как непринужденно Лиходей расписывал эти ужасы, у Тита перехватило горло. Скованные руки сами собой сжались в кулаки и затряслись.
– Вижу, вы неравнодушны к моей гостье. Значит, останетесь здесь, чтобы лицезреть ее последние минуты на земле. Это меньшее, что вы можете для нее сделать. И меньшее, что могу сделать я для пары молодых влюбленных.
– Нет! – Тит врезался плечом в стену клетки. Она поглотила силу удара, но не сдвинулась ни на волосок.– Нет! Ты ее не тронешь.
– И как вы намереваетесь меня остановить без помощи своей волшебной книжки? Вы в моих владениях, Тит Элберон. Здесь меня не застать врасплох.
– Она тебя победит.
– Стены этих камер способны сдержать даже мою магию. Можете считать нашу гостью кем угодно, но ей со мной не тягаться. – Лиходей повернулся к Фэрфакс и направил на нее палочку: – Fulmen doloris.
Тит поморщился. Это заклинание могло поднять даже мертвого и заставить его кричать от боли.
Она не пошевелилась, не издала ни звука. Невероятно. Неужто Тит нечаянно ввел ее в состояние комы?
– Когда вы напутали с заклинанием казни, то по-королевски перестарались, молодой человек, – пробормотал Лиходей.
Затем повернулся к Титу, и его охватила такая боль, будто все тело запылало огнем. Он закричал.
– Хм. А она и правда без сознания. Если через пару минут не очнется, нашлю на нее настоящий огонь. Посмотрим, вдруг поможет.
Тит задрожал. Боль пропала, но эхо ее осталось.
– Итак, пока наша дорогая Фэрфакс отказывается сотрудничать, мы можем поболтать, вы и я, ваше высочество.
Голос Лиходея буквально сочился самодовольством. Мурашки бегали по коже Тита словно тысячи сороконожек.
– Позвольте поинтересоваться: почему Гайа Архимедес меня предала?
Тит не сразу узнал настоящее имя миссис Хэнкок.
– Ты убил ее сестру, чтобы продлить свои годы.
– И откуда она это узнала?
Тит замялся:
– Она и твой прежний оракул встретились и влюбились друг в друга. Они обменялись достаточным количеством информации, чтобы правда всплыла.
Чем больше он выдаст истины, тем выше шансы, что его не станут допрашивать под сывороткой.
– Вы про Икара Халкедона? Но он никогда не помнил, что говорил во время предсказаний.
– Это ты так думал.
Лиходей прищурился и помолчал.
– Ясно. Что еще я про него не знал?
– Что он сымитировал транс, когда потребовал отправить меня в немагическую школу и приставить миссис Хэнкок за мной наблюдать.
– Почему тебя?
– В тот момент мама носила меня под сердцем, а ты всегда видел в Державе потенциальную угрозу.
– Это единственный случай, когда Икар лгал мне во время предсказаний?
– Насколько я знаю. Миссис Хэнкок сказала, он собирался дать еще несколько верных ответов, а затем покончить с собой.
– Какое предательство. Особенно трогательно, что один из его последних ответов привел меня к этому телу, – указал на себя Лиходей. – Прекрасный экземпляр, не так ли? Я захватил его почти восемнадцать лет назад, в Шейха Манат, центре Объединенных Бедуинских Королевств. Там он ждал возможности воспользоваться переместителем, как и предсказывал Икар.
Дурное предчувствие запустило ледяные когти в сердце Тита. Почти восемнадцать лет назад. Молодой путешественник. Исчезновение, которое никто не мог объяснить.
Лиходей улыбнулся:
– Мне не особо нравится процесс захвата нового тела. Это необходимость, но удовольствия не приносит. В случае с Уинтервейлом пришлось на время окружить себя его воспоминаниями, чтобы узнавать его знакомых и правдоподобно реагировать. Но зря я подглядел лишь самый минимум. Этот глупый, пустой мальчишка никогда не задумывался о своей единственной фатальной слабости. Нет, сплошной крикет, мать, ученики миссис Долиш и старый дом в Державе.
Титу захотелось вбить нос Лиходея внутрь черепа.
– Уинтервейл был в сто раз достойнее тебя. В тысячу раз достойнее.
Лиходей покачал головой:
– Вы зеленый глупый мальчик, полный слезливых сантиментов. Поучились бы прагматизму у своего деда. Он убил собственную дочь, лишь бы удержаться на троне. Вам же стоило лишь отдать мне стихийного мага – и мирно правили бы до конца своей естественной жизни.
– Мой дед был инструментом в твоих руках. Ты убил мою мать. А я скорее сожгу Цитадель, чем стану по доброй воле тебе помогать. Лучше буду последним из рода Элберонов, если это приблизит час твоей кончины.
Лиходей снова улыбнулся, но на сей раз жестче:
– Мы отвлеклись. На чем я остановился? Ах да, на моей провальной затее с Уинтервейлом. Когда он умер, мое сознание переместилось обратно, но тело, что я использовал с июня, после того как Фэрфакс поджарила его предшественника, за мое отсутствие умудрилось погибнуть от аневризмы мозга, представляете? Итак, я перешел к этому. После тяжкого опыта с Уинтервейлом, я решил, что благоразумно немного покопаться в памяти носителя. Прежде чем попасть сюда он был студентом в столице вашего королевства, милым парнем, которому нравилось помогать посетителям в книжной лавке его отца. Ездил верхом по Змеистым холмам, ходил под парусом – стандартный набор, если не учитывать его сихарских корней.
Потрясенный Тит сполз по стене своей клетки.
– Вы уже слышали эту историю? Его жизнь была столь обыденной и бесцветной, что я решил не придавать ей большого значения. А потом, примерно сорок восемь часов назад, подумал: «Наверное, я допустил ошибку, отправив на смерть принцессу Ариадну. Не потребуй я казни, ее сын не стал бы мне таким непримиримым врагом». При этой мысли меня вдруг охватили необычайно яростные чувства. Такие не сотрясают мелких крестьян. Вы не представляете, какая скука вечно игнорировать их детские истерики и приступы отчаяния. Однако тот всплеск оказался невероятно сильным. Я должен был узнать причину – тело попыталось выйти из-под контроля. Пришлось нелегко. Я немало потрудился, расчленяя его память. И только пару часов назад добрался до истины. Какой секрет! Страстная интрижка – да не с кем-то, а с самой покойной принцессой Ариадной! Кто бы мог подумать? Даже я временами гадал, кем же был ваш отец и что с ним стало. Думал, всему виной махинации вашего деда, а ответ все это время был у меня под носом. Какая жалость, что я не узнал раньше. Вы бы обменяли Фэрфакс на отца, не правда ли?
Мысли бешено крутились в голове Тита.
– Но теперь слишком поздно. Вы не получите ни того, ни другого. Фэрфакс подарит мне еще век жизни, а вы, к моему удовольствию, покинете берега Атлантиды сломленным человеком. На благо моих здоровья и долголетия пойдет не только она, я еще и вас использую. Дайте-ка подумать… я возьму у вас глаз, да, точно. Правую руку, тут даже и говорить не о чем. Ну а дальше по настроению. Как вам перспектива стать принцем-евнухом?
У Тита едва хватило сил не обхватить колени руками и не начать раскачиваться туда-сюда. Где же Кашкари и настоящая Фэрфакс? Когда закончится этот кошмар?
– На самом деле, прежде чем я применю огонь к нашей дорогой Фэрфакс, я слегка покромсаю вас. Вы же не станете горевать о пальце или двух?
Лиходей неспешно подошел к Титу. Ему хотелось кричать, но удалось лишь всхлипнуть. А потом он вдруг вскочил, и слова потоком полились изо рта, словно прорвало плотину:
– Отец, ты меня слышишь? Мама назвала меня в твою честь. И никогда не прекращала тебя искать. Я всегда гадал, почему она примкнула к восстанию против Атлантиды. А теперь понимаю: ради тебя. Оно провалилось, но перед смертью мама попросила меня дать слово, что я приложу все силы к свержению Лиходея, ибо только так смогу тебя увидеть.
Улыбка Лиходея стала еще надменнее. Почти лучась самодовольством, он взял связанные руки Тита и приставил ледяной клинок к его большому пальцу.
– Она любила ту лозу, что ты подарил! – закричал Тит. – Оплела ею всю беседку. Я знал, что всегда найду маму там, это было ее любимое место!
Клинок поднялся.
– Сын? – раздался осторожный шепот без малейшего намека на глумливое хвастовство Лиходея.
Сердце Тита едва не вырвалось из груди.
– Отец! Пожалуйста, помоги мне! Помоги нам всем!
Лиходей грубо расхохотался:
– Ты что, поверил? О небо, небо. Ты правда поверил, будто эти жалкие сопли могут меня вытеснить?
Слезы покатились по лицу Тита. Он снова превратился в того шестилетнего мальчика, что в бессильном отчаянии смотрел, как его мать пожирает огонь.
– Пожалуйста, отец. Не дай ему это сделать.
Клинок впился в плоть.
– Она любила тебя, – прошептал Тит. – Любила до последнего вздоха.
Клинок пропал. Тит неверяще поднял голову. Неужели наконец получилось или это очередная жестокая игра Лиходея?
Ни то, ни другое.
В соседней камере застонала Фэрфакс. Она медленно села, держась за голову, оглядела незнакомое место.
А потом увидела Лиходея.
И содрогнулась.

_________________

Это какой-то трындец. Я думала, что после вчерашнего матча уже все переживательные силы истратила. Как дождаться следующей главы?

Лиходей еще бесчеловечнее, чем мы его себе представляли. Получается, что он ментально управляет телом, а на самом деле дух человека все еще живет? То, что это отец Тита дает дополнительный шанс, он все-таки сихар.

Мне показалось, что Амара все это время претворялась, чтобы дольше не говорить.

Лиходею не только тело надо, ему еще надо, чтобы оно в сознании было. Совсем.

Тина, а почему он хочет от Тита взять запчасти? Он же в жертвенной магии должен расплачиваться частями своего изначального тела.

Спасибо за продолжение!
_________________

Спасибо огромное за продолжение!
___________________________________

Девочки,Большое Спасибо за продолжение!!!

___________________________________

Девочки, спасибо большое за новые главы!
_________________

Стеллик, я это под матч переводила )) и очень постараюсь не тянуть, ибо понимаю переживания читателей.

Может, как раз компенсировать хочет? Ну как придется еще жизнь продлять, а у себя уже и отрезать нечего?
___________________________________

Ты мегамозг. Я даже на диване ровно усидеть не могла. А когда начались пенальти, выключала, и слушала заорут или нет соседи. Но я вообще фанат футбола, хотя до вчерашнего дня за нашу сборную не приходилось так напряженно болеть, берегли они нервы соотечественников Зато теперь мой немецкий кум больше не смеется над нами
Аленчик, ждем терпеливо, все в порядке, спасибо, что в жизненной загруженности все равно перевод продолжаете


Ну так в том-то и дело, что его изначальное дряхлое тело лежит в крипте и он от него части отрезает, чтобы во время жертвенного ритуала что-то от себя положить, чтобы сила к нему пришла? А так к Титу пойдет, если его палец. Либо я уже что-то путаю из второй книги.
_________________

Полагаю, это связано с родством Тита и тела, в котором сейчас Лиходей. Как прежде жертвовал родными, так и теперь хочет воспользоваться их частями. Мы многого не знаем о жертвенной магии. А возможно, это просто желание изуродовать Тита - Лиходей же не хочет его убивать, хочет, чтоб он вернулся домой сломленным.
_________________

Да ну куда там. Просто это был единственный способ отвлечься и не угрохать нервы окончательно. Я не фанат, но тут очень хотелось нашим победы, старались люди. Матч не смотрела, на пенальти как раз включила (лучше б не включала), а так тоже ориентировалась по ору за окном. Жаль, но что поделать. Все равно молодцы.

Я в логике маньяков не шарю )))))
___________________________________

Ох, как же переживательно. Отец Тита и Лиходей в нем? Вот же, точно маньяк, еще и хочет мучать человека в сознании.
Что ж тут можно поделать, не знаю, должна Иола что-то сообразить...
Спасибо за продолжение, девочки!!
_________________

Ох какая переживательная глава! Амара наверно специально очнулась в критический момент, чтобы спасти Тита от расчленения.
Но как же она выдержала адскую боль? Как бы обойти это пророчество и спасти Амару.
Сколько же народу погибло растворившись в Лиходее!
Но ведь Лиходею нужен именно маг стихий для продления жизни. Амара не маг стихий.
Девочки, спасибо за продолжение!
___________________________________

Вот и открылась тайна исчезновения отца Тита. Очень надеюсь, что его еще можно будет спасти.
Лиходей настоящий маньяк! Даже сразу не поймешь, то ли он все это делает из-за жертвенной магии или ему просто нравится мучить!
Алена, Тина, Ира, спасибо за продолжение!
_________________

Очень интересная глава!
Спасибо большое!