Шеннон Маккена "На грани полуночи"

Я представляю,какой это ТРУД. Я особенно жду Кевина,потому что его история очень интересная и хочется, чтобы все пазлы сошлись. Я Ваша вечная поклонница.

хотела узнать есть ли надежда на то, что вы возьметесь еще что нить переводить из книг Маккены??)))

Ди ведь уже писала:

Если она надумает, то сразу даст знать)).
_________________

Леди, спасибо за новую главу
_________________

 » Глава 21

Перевод Nikitina, Бета-ридинг Euphony.

Глава 21

- Пожалуйста, помедленнее, - в четвертый раз попросила его Лив. Но вместо того чтобы сбросить скорость машины, которую арендовал для него Дэви, Шон демонстрировал замечательную сдержанность, не выжимая больше девяноста миль в час.
- Если не нравится, как я вожу, то тебе не повезло, - сказал он. – Ты должна была остаться с Тэм, где была бы в безопасности.
- Я не хочу сидеть на полке, как фарфоровая кукла, - ответила Лив. - До сих пор я не сделала ровным счетом ничего для решения нашей проблемы. Кроме того, что сексуально тебя обслуживала, конечно же.
Он искоса взглянул на нее, уловив дразнящий блеск в глазах.
- Работенка не то чтобы из тяжелых, - добавила Лив. – Даже отличная. Но все равно я не хочу провести все расследование, задрав ноги. - Шон начал было говорить, но она его перебила: – Да, ты суперталантливый коммандос, знающий кучу языков, но у меня тоже есть кое-какие идеи.
- Я никогда не говорил, что у тебя их нет. – Въехав в Гарнетт, Шон снизил скорость. - Я думаю, что ты гений. Именно поэтому ты должна работать над рисунками Кева. Пятнадцать лет назад я все глаза просмотрел, пялясь на эти чертовы бумажки, пока совсем не спятил. У меня не осталось идей. А ты можешь увидеть что-то новое.
- Я буду изучать их, сколько хочешь. Я бы изучала их всю ночь, если бы ты не отвлекал меня.
- Отвлекал? Это совершенно новый эвфемизм. На самом деле, это ты меня отвлекала. Я помню, как беспомощно лежал на спине, а взмокшая властная богиня скакала на мне верхом.
- Едва ли ты был беспомощным. И это было уже после того, как ты больше часа отвлекал меня, Шон, - возразила Лив. - Но предлагаю сейчас это не обсуждать. Дорога опасная, и мы почти у цели.
- Мы могли бы сделать остановку в лесу, - предложил он с надеждой. - Я бы отвлек тебя, прислонив к дереву. Или мы могли бы испробовать заднее сиденье.
- Я хочу поговорить с Чонгом, и ты тоже, - сказала Лив. - Сосредоточься.
Шон оценил ее попытку поднять ему настроение, но ему казалось неправильным бродить вместе с Лив под необъятным открытым небом без отряда спецназа, который защищал бы ее со всех сторон.
Он не знал, как бороться с этим страхом. Как правило, сталкиваясь с опасностью, он вел себя как человек, которому, в общем-то, плевать на смерть. Но теперь он боялся за Лив. Боялся до смерти.
Шон нервничал, как проститутка на углу улиц, постоянно проверяя зеркало заднего вида. Даже, черт возьми, высматривал в небе вертолеты. Вот, оказывается, как выглядит обратная сторона медали, когда парням вроде него есть до кого-то дело. Затуманенный чувствами мозг превращал Шона в тупое, заторможенное и совершенно бесполезное существо.
- Это небезопасно, - сказал он. - Я не могу сосредоточиться. Из-за меня нас могут убить.
Лив протянула руку, коснувшись его бедра.
- С тобой мне спокойнее.
В горле у Шона тут же встал горячий твердый ком.
- Пожалуйста, не говори так, - с трудом выдавил он. - Не заводи меня.
- Извини, если заставляю тебя нервничать, но мы впутались в это дело вместе, а значит, и выбираться будем вместе.
Шон прервал остаток ее полной вдохновения лекции, бросив Лив на колени распечатанное электронное письмо от Кона.
- Читай вслух, куда ехать.
- Зачем мне это, мистер Фотографическая Память?
- Разве ты не хотела сделать что-то полезное? Так будь полезной, - проворчал он.
Они подъехали к захудалому продуктовому магазину. Шон припарковался, вышел и не спеша осмотрелся по сторонам. Затем схватил Лив и помчался в магазин. Он не хотел, чтобы она находилась снаружи на открытой местности, даже учитывая, что в белокуром парике ее было не узнать.
За прилавком стоял прыщавый подросток. Шон дружелюбно улыбнулся ему.
- Я ищу человека по имени мистер Чонг.
Парнишка замер с широко открытыми глазами, затем выбежал из комнаты.
Это было странно. Приготовившись ждать, Шон обнял Лив за талию. Она была такой мягкой, теплой и полной жизни, что у него захватывало дух и сжималось сердце. От осознания, что она рядом, пульсировало в паху. Несмотря на напряжение, несмотря на то, что он был с ней всю ночь, он не мог насытиться и жаждал снова попасть в тот чувственный сказочный мир, в который они ускользали, когда занимались любовью. Он мог бы вечно жить с ней в этом мире.
Вышел вьетнамец среднего возраста в сопровождении женщины, которой на вид было около сорока. Они взглянули на Шона и Лив, будто те были ядовитыми змеями.
Женщина заговорила так, будто заранее репетировала свою речь:
- Я Хелен Чонг. Это Джон, мой муж. Отца здесь нет. Он уехал во Вьетнам шесть месяцев назад и не вернется.
Шон посмотрел на глухую стену лиц супругов, крепче прижимая к себе Лив, и поддался первому импульсу.
- Насколько я помню, пятнадцать лет назад некие люди угрожали мистеру Чонгу, - сказал он. - Эти же люди убили моего брата и теперь угрожают нам, - он кивнул на Лив. - Я хочу найти их.
Мужчина с женщиной переглянулись. Женщина снова посмотрела на Шона.
- Мой отец уехал и не вернется, - повторила она.
Шон подождал, давая тишине говорить за него.
Женщина стала сердито бормотать на вьетнамском. Шон кое-что помнил о языке, которому их с братьями учил сумасшедший Эймон. Вьетнамский отец выучил за четыре года службы на войне, которая свела его с ума.
- Если вы что-то знаете об этих людях, пожалуйста, помогите нам, - сказал он на ломаном вьетнамском. – Из-за этих людей моя жена в опасности. Мы не подвергнем опасности вашу семью. Даю слово.
У супругов расширились глаза. А сам Шон был поражен тем, что ни с того ни с сего назвал Лив женой.
«Подруга» звучало несерьезно. Да и не знал он вьетнамского слова для подобного понятия. Этим языком он не пользовался с двенадцати лет, когда умер отец, и слово «подруга» не входило в его словарный запас, на любом языке.
Зато «жена» - совсем другое дело. Это слово звучало так, будто благополучие и безопасность Лив зависели от Шона. И ему это нравилось.
Он как раз собирался сдаться и уйти, когда из-за занавески, отделявшей магазин от задней комнаты, раздался хриплый голос, говоривший по-вьетнамски:
- Приведите их ко мне.
Они последовали за женщиной через занавешенную дверь, через тесную комнату в небольшую кухню. Наспех оглядевшись, Шон обнаружил одностороннее зеркало для слежки за магазином снаружи и иссохшего мужчину за шестьдесят, сидящего за кухонным столом с дымящейся сигаретой в руке. Он оценивающе взглянул на Лив, а затем уставился на Шона.
Шон терпеливо ждал, когда пожилой человек заговорит первым.
- Я думал, они тебя убили, - медленно проговорил он.
Шон подавил всплеск волнения.
- Возможно, вы приняли меня за моего брата-близнеца, - сказал он. - Он был убит пятнадцать лет назад. Я хочу найти убийцу и отомстить за брата.
Лицо Чонга дернулось.
- Ты говоришь, как моя старая тетушка с Ханьхуна, - прохрипел он. Его смех превратился в приступ кашля. Чонг отдал приказ дочери, и та поспешно вошла с новой пачкой сигарет, выглядя так, словно тоже сдерживает улыбку.
Лив толкнула Шона:
- Что тут смешного?
- Кажется, я, - с сожалением сказал он. - Мой грубый деревенский акцент.
- Те, кто интересуется смертью, часто находят больше, чем хотели бы знать, - произнес Чонг, чья голова была увенчана дымом.
- Значит, так тому и быть, - спокойно ответил Шон.
Дочь яростно зашептала на ухо отцу. Тот покачал головой.
- Садись, - сказал он Шону, указывая на стол.
Там был только один стул, и Шон жестом предложил Лив сесть. Дочь пожилого человека что-то гневно пробормотала себе под нос, скрылась в другой комнате и вернулась со складными стульями, которые расставила вокруг стола.
- Кофе, - сказал Чонг дочери.
Сгорбившись над столом, старик глядел на дым, закручивающийся между его кривыми пальцами.
- Я никогда тебя не видел, - медленно сказал он.
- Понимаю. - Шон ободряюще взглянул на Лив, жалея, что не может переводить ей, так как нуждался в полной концентрации.
- Я принял тебя за брата, - добавил Чонг. – При встрече он всегда говорил со мной на моем родном языке. Он был хорошим мальчиком, доброжелательным и вежливым. Ради него я расскажу тебе, что видел.
- Спасибо, - сказал Шон, склонив голову.
- Я работал в этом здании три недели, - начал Чонг. - Однажды я зашел в одну из комнат и увидел разбитый стол и валявшиеся на полу стулья. Везде было стекло. Никто не сказал мне, что случилось. Я не спрашивал. Я редко видел людей, которые пользовались зданием. Я не знал, чем они занимались. - Он затушил сигарету. – Как-то утром я пришел рано. - Старик замолчал, глядя куда-то вдаль, пока на ощупь искал сигареты.
Шон подтолкнул их через стол к его руке.
Чонг взял одну и закурил. Его пальцы безостановочно дрожали.
- Я шел по коридору, - продолжил он. – В одной из комнат был включен свет. Я подумал, что забыл его выключить, и открыл дверь. - Он снова помолчал. – Там был мужчина. Большой мужчина. Его руки были красными, а на полу лежало тело. Он засовывал его в полиэтиленовый пакет. К двери вел кровавый след, где до этого протащили другое тело. - Дым просочился между пальцами. - Тогда он сказал: «Раз ты здесь, иди и помоги мне. Этот тяжелый». – На несколько секунд в комнате повисла тишина. Чонг опять заговорил, и на этот раз голос его был бесцветным: - Я помог ему. Там были и другие тела. Затем он направил на меня пистолет и сказал, чтобы я все вымыл. Я едва мог работать, так сильно дрожали руки. - Он поднял руки. - С того дня они не переставали дрожать.
- Мне очень жаль, - сказал Шон. – Что случилось потом?
Старик вздохнул, сморщенные веки дрогнули.
- Он приставил нож к моему глазу и сказал: «Уходи отсюда. Если ты кому-нибудь скажешь, я съем печень самого младшего члена твоей семьи и заставлю тебя на это смотреть. Потом вырежу тебе глаза и язык». Он порезал меня, под глазом. – Чонг указал на шрам, который искажал его нижнее веко. - Моему внуку было два года. В тот день мы уехали.
- Тот человек говорил по-вьетнамски? - спросил Шон.
Рот Чонга дернулся.
- Нет, - ответил он по-английски.
Шон кивнул, испытывая признательность за то, что собеседник переключился с вьетнамского.
- Вы видели других? Знаете их имена?
Улыбка Чонга исчезла.
- Раньше у меня не было причин проявлять любопытство. Потом у меня появилось очень много причин его не проявлять.
- Не могли бы вы опознать мужчину, которого видели? - спросил Шон.
Старик снова разразился кашлем. Хелен Чонг налила ему стакан воды. Он выпил и вытер рот дрожащей рукой.
- Нет, сумасшедший, - ответил он. - Разве ты не слышал, что я сказал?
- Если бы вас попросили дать показания, вам предоставили бы защиту.
Мужчина перегнулся через стол и коснулся толстым желтым пальцем болячки на лбу Шона и указал на синяки на челюсти Лив.
- Если эти люди могут побить такого мужчину, как ты, и его жену, что они сделают с ней? - он махнул рукой в сторону дочери. - Или с ним? – на этот раз он показал на подростка, подглядывающего из-за двери. Парень сбежал. - Ты всего один. Посмотри на свою жену. А теперь уходите, пожалуйста. И не возвращайтесь. Я больше не хочу никого видеть.
Его слова заставили Шона остановиться.
- Подождите. Я не первый человек, который спрашивал вас об этом?
Чонг коротко и раздраженно пожал плечами:
- Вскоре после того, как мы сюда приехали, приходил репортер. Он хотел написать статью о мальчиках, пропавших без вести в том месте. Я ничего ему не сказал.
- Я благодарен за то, что вы нам рассказали, ради моего брата, - сказал Шон. - Но кто был тот репортер?
От упрямства Шона пожилой человек нахмурился.
- Я не помню. Он писал для большой газеты. Может, для «Вашингтониан». Он хотел стать знаменитым. - Чонг фыркнул. - Писать кровью моих внуков. Дурак.
- Когда именно он приходил к вам? - спросила Лив.
Чонг испуганно взглянул на нее:
- Не помню.
- Он купил тыкву, - заговорила Хелен Чонг. - Чтобы вырезать из нее фонарь, для Хэллоуина. - Она вышла вперед и начала мыть кофейные чашки.
Шон поблагодарил мужчину, кивнул его дочери и зятю.
Они с Лив покинули дом, торопясь выйти на свежий воздух. Шон усадил Лив в машину, мысленно представляя широко открытую дверь грузовика и обернутые в полиэтилен тела, сваленные в кучу внутри. Лив что-то говорила, так что он встряхнулся, прогоняя жуткие мысли.
- Что?
Она издала нетерпеливый звук:
- Я сказала, что теперь очевидно, что нам делать дальше.
Ее слова поставили Шона в тупик. С самого рождения в его жизни не было ничего особенно очевидного.
- Правда? И что же?
Ее улыбка была полна удовлетворения.
- Мы идем в библиотеку.

Они остановились у первой найденной ими приличного размера библиотеки. Лив втянулась в профессиональную беседу с библиотекарем, и вскоре они в одиночестве уютно устроились в комнате с микрофильмами. Шон был благодарен Лив за то, что она занималась делом, потому что его мозг ушел в подполье.
Старые издания газет не хранились в цифровом виде, а значит, проводить исследования будет утомительно. Но Лив прокручивала микрофильмы с такой скоростью, что у Шона слезились глаза. Читая, она тихо бормотала, что помогало ему расслабиться и чувствовать себя включенным в работу.
- ...С пятнадцатого октября по пятнадцатое ноября, и если мне не повезет, я продолжу. Не думаю, что кто-то станет вырезать фонарь из тыквы до середины октября.
- Да, конечно, - рассеянно пробормотал Шон.
В комнате работало лишь одно устройство, читающее микрофильмы. Тем лучше. Сейчас его хватало только на то, чтобы признать боль в животе. Похожую и в то же время сильно отличающуюся от боли, которую он обычно испытывал, глядя на женщин, с которыми спал по несколько дней.
Обычно к этому времени он искал мягкий, безвредный способ выпутаться из отношений. Хотя по опыту знал, что такого способа не существует. Это всегда больно.
Но, глядя на изящную спину Лив, которая сидела рядом с устройством для микрофильмов, Шон понял, что сейчас все наоборот. Ему хотелось пристегнуть ее к себе наручниками, потому что его переполняла тревога за ее безопасность. И страх, что он не справится.
До сих пор, его послужной список был хреновым. Он никогда не появлялся вовремя, чтобы кого-нибудь спасти. Он был слишком мал, когда умерла мама, и все еще помнил свою злость. Ему снилось, как он спасает ее, совершив некий славный подвиг, а потом просыпался и плакал, потому что это было не по-настоящему.
Это он нашел отца, лежащего в дробленой бобовой лозе и глядящего пустыми глазами в небо. Тело Эймона было еще теплым.
К тому моменту, как Шон примчался на помощь, Кев уже сгорел дотла. Опоздал Шон и тогда, когда старшие братья попали в беду. Слава Богу, они сами себя вытащили из дерьма почти целыми и невредимыми. Но не благодаря ему.
- Шон, - голос Лив срывался от волнения. - Взгляни на это.
Он вскочил и уставился через ее плечо на экран, отображающий статью Джереми Айверса от второго ноября:
«Утечка мозгов: Исчезновение молодых гениев
Микки Уилер был озадачен. С утра пораньше, в воскресенье, его друг и одноклассник Хит Франкель, докторант в области прикладной физики в Вашингтонском университете, не появился на приеме по случаю их повышения. Сообщения оставались без ответа. Дома Франкеля тоже не было. Когда Микки попытался связаться с единственным близким родственником Хита, дядей из Сан-Диего, он узнал, что дядя уехал в командировку. Через несколько дней, наполненных беспокойством и тревогой, Микки отправился в полицию и подал заявление о без вести пропавшем.
В тот же день он узнал об исчезновении другого знакомого, Крейга Олдена, студента факультета компьютерной инженерии в Вашингтонском университете. По словам девушки Олдена, он исчез в то же время. Так совпало, что у Олдена тоже было слишком мало родственников, которые вовремя забили бы тревогу. Как выразился один его друг, «он гений, но любит тусоваться. Наверное, отсыпается после пьянки в отеле в Рено».
Шон пробежал глазами остальное, достал сотовый и набрал номер Дэви.
- Да? - ответил Дэви. - Что сказал швейцар?
- Он видел тела, кровь и чувака, который угрожал съесть печень его внуков. Он не хочет вмешиваться. Найди мне человека по имени Джереми Айверс. Это репортер. Писал для «Вашингтониан» пятнадцать лет назад. Пусть Ник проверит статус пропавших парней - Хита Франкеля и Крейга Олдена. – Договорив, Шон сразу повесил трубку, чтобы Дэви не успел схватить его за яйца.
Лив моргнула:
- Что теперь?
- Теперь Дэви поколдует и найдет репортера.
Она взглянула на него сквозь ресницы.
- Как думаешь, мы могли бы сейчас заняться чем-нибудь обыденным? Например, пообедать?
Шон открыл рот, чтобы сказать «нет», как вдруг у него заурчало в животе.

Ресторан морской кухни, который выбрала Лив, мог похвастаться отличным видом на прибой. Было что-то сюрреалистическое в том, чтобы заказывать еду, сидя в ресторане с женщиной. Будто они притворялись нормальной парой.
Шон почувствовал себя гораздо лучше, после того как перед ним поставили тарелку с заказом. Омары в топленом масле, плюс меньшие порции креветок, жаренных на гриле, запеченные устрицы, приготовленная на гриле рыба-меч и палтус в панировке, с печеным картофелем и салатом «Цезарь» в качестве аккомпанемента.
После обеда Лив попыталась вытащить его на пляж, где он и подвел черту.
- Ни за что, - сказал ей Шон. - Мы скрываемся.
- Ой, да ладно, - уговаривала она. - Мы просто еще одна пара на пляже. Никто не знает, что мы здесь. Мы даже не знали, что придем сюда.
В этот самый момент Шон увидел то, из-за чего чуть не свернул себе шею, поворачиваясь, чтобы рассмотреть получше. Воздушный змей, один из тех, что могли в ветреный день поднять в воздух неосторожного человека и унести навстречу смерти. У него самого было несколько штук, но от этого экземпляра у него чуть сердце из груди не выскочило. Шон узнал изображенную на нем гипнотическую мандалу (1). Кев нарисовал точно такой же рисунок на потолке в их спальне в тот год, когда умер отец, и часами лежал на кровати, глядя на него.
Шон бросился за змеем, утопая ногами в песке и волоча за собой Лив, тонкое запястье которой сжимал пальцами, будто тисками.
- Шон? Шон! – запротестовала она. - Эй! Блин! Куда ты бежишь?
Он не мог ответить. Ему казалось, сердце вот-вот взорвется. У парня, запускающего воздушного змея, была заостренная эспаньолка, а одет он был в яркую футболку и мешковатые холщовые шорты. Заметив Шона, он выпучил глаза.
- Где ты взял этого змея? – задыхаясь, рявкнул Шон.
У парня отвисла челюсть.
- Я его не крал…
- Я этого не говорил. – Голос Шона больше походил на рычание и никак не поддавался контролю. - Просто скажи мне, где ты его взял.
Парень попятился, удерживая змея в воздухе.
- Э-э... в магазине спорттоваров, в Сан-Франциско. Они специализируются на…
- Кто делал эскиз? - гаркнул Шон.
Змей начал проседать, и парень отбежал назад, чтобы выпрямить хвост.
- Не знаю. Мне, м-м, нужно взглянуть на упаковку. Какая-то фирма, у них офис в районе залива. Слушай, чувак, мне нужно поймать ветер. Не кипятись.
Он бросился прочь, бросая нервные взгляды через плечо.
Шон уставился ему вслед, сердце бешено колотилось. Лив что-то говорила, но он мог уловить лишь успокаивающий тон. Он яростно обнял ее.
- Все в порядке, все хорошо, - бормотала она снова и снова.
Шон покачал головой. Ничего не в порядке. Он сходит с ума.
- ... что все это было? – нежно спросила его Лив.
- Дело в змее, - глубоко вздохнув, объяснил Шон, чувствуя себя опустошенным. - Черно-оранжевое изображение на нем - один из рисунков Кева. Он нарисовал его на потолке в нашей спальне, когда мы были детьми.
- Ох. – Она крепче обняла его и прижалась теплыми мягкими губами к его плечу. - И ты подумал, что…
- Нет, - сердито прервал ее Шон, - не подумал. Кев мертв уже пятнадцать лет, а у меня все та же проблема. Я никогда не думаю.
- Неправда, – в мягком голосе Лив слышалось упрямство. – Нет у тебя никакой проблемы. Ты прекрасно думаешь. Просто ты думаешь… по-другому. Но ты гений.
От смеха у Шона заболело горло:
- Гений. Психанул из-за воздушного змея, когда должен был тебя защищать? Да, детка. Я гений.
Он уставился в эти серые с черной каймой глаза и ощутил, как его охватывает набирающий обороты голод, от которого взмокли ладони. Адреналин превращался в похоть.
Лив почувствовала это и застыла.
- Не смотри на меня так, сексуальный извращенец. Тебе не уломать меня на общественном пляже средь бела дня, так что выкинь это из головы.
Он увидел решение и направился к нему, таща Лив за собой.
- И куда, по-твоему, ты меня ведешь? - спросила она.
Шон кивком указал на здание:
- В тот отель.
Лив вошла в гостиничный номер, пятясь от надвигающегося на нее Шона. Она обошла кровать, чтобы та стала преградой между ними. Резким рывком Шон задернул шторы, и они уставились друг на друга в полумраке.
Под его хищным взглядом Лив чувствовала себя трепетной девственницей, которая едва догадывалась, что с ней произойдет.
Сердце стучало, живот стянуло в узел, а сама она затаила дыхание от возбуждения. Губы, грудь, промежность - все покалывало от предвкушения. Перед ней стоял совсем не тот смеющийся, дразнящийся, игривый Шон, который с помощью лести и уговоров терпеливо и умело соблазнял ее на секс.
Человек, которого она сейчас видела, не станет уговаривать, а просто возьмет все, что захочет.
Глядя на него, Лив глупела и теряла дар речи. Великолепное большое тело, суровая красота избитого лица. А эти глаза... Он мог зажечь в ней отчаянное желание одним лишь горящим взглядом.
Но что действовало гораздо мощнее - это молчание, ожидание.
Шон сорвал с себя рубашку, которую купил этим утром, и Лив поймала себя на том, что никак не привыкнет к стройному, мускулистому совершенству его тела.
- Что у тебя под платьем? То самое сексуальное белье? – Грубый, соблазнительный тон его голоса прошелся по ее нервам, как шелковистый мех.
Лив попыталась ответить, но ее дыхание было слишком неровным. Вышел какой-то невнятный писк, так что она предпочла нервно кивнуть.
- Разденься, - тихо сказал Шон. - Покажи мне.
Лив наклонилась и начала расстегивать тонкие ремешки на лодыжке.
- Нет, - сказал он. – Обувь не снимай.
Она выпрямилась, проводя руками по изгибам своего тела, разглаживая для него обтягивающее фигуру платье. Оно было сексуальным, удобным, цвета ржавчины – оранжево-коричневым. Ценник на девятьсот долларов, свисающий с рукава, был явной провокацией.
- Тебе нравится мое платье? - дрожащим голосом спросила Лив. – Надеюсь, да, потому что оно обошлось тебе недешево.
- Нравится, - прорычал Шон. – Сними его.
Не торопясь, Лив потянула вверх обтягивающую юбку, открывая взору белье, которое надела этим утром. Коричневые чулки длиной до бедра, отделанные коричневым и позолоченным кружевом, благодаря прихоти виртуозного дизайна удерживались на месте. Шифоновые трусики, прозрачная, облегающая сорочка. Прозрачный бюстгальтер-балконет приподнимал ее грудь до неслыханных высот, умудряясь выглядеть изящным.
Лив сняла платье через голову, стараясь не задеть парик, и покачала незнакомыми волнистыми локонами, дав им свободно упасть на плечи.
- Сними парик, - потребовал Шон.
Лив провела пальцами по завиткам.
- Мне он нравится. Знаешь, притворяясь кем-то другим, чувствуешь себя свободнее. Я просто незнакомая блондинка в гостиничном номере. Кто знает, куда меня понесет?
- Я перетрахал уйму незнакомых блондинок в гостиничных номерах, - сказал Шон, – и меня это уже до смерти достало. Я хочу трахать тебя. Сними парик. Сейчас же.
Лив сняла парик, бормоча себе под нос, пока вынимала шпильки, и покачала головой, распуская темную массу волос вниз по спине соблазнительным спутанным облаком.
- Доволен? – задрав нос, дерзко спросила она.
- Почти, - прохрипел Шон. - Скоро. Очень скоро я буду доволен.
Лив прислонилась спиной к комоду. Шон навис над ней, украв весь кислород и заслонив собой свет. Ее задница сильно прижалась к холодному лакированному дереву. Шон раздвинул ей ноги и встал между ними. Прозрачный шифон цеплялся к его огрубевшим ладоням.
Опустившись перед Лив на колени, Шон приподнял ее ногу, лаская большими теплыми руками, и положил себе на плечо.
- Сдвинь ткань на промежности, - приказал он. - Покажи мне свою киску.
Лив вздрогнула от головокружительного волнения, оттягивая в сторону влажный клочок шифона. Она была так возбуждена, что между ног уже припухло, порозовело и увлажнилось.
Шон издал долгий восторженный выдох:
- Ничего себе! Такая яркая и розовая… И блестишь. Войди пальцем внутрь. Покажи мне, какая ты мокрая.
Лив прикусила губу, испытывая неконтролируемую дрожь, когда приоткрыла влагалище и скользнула внутрь пальцем. Она хотела сделать это соблазнительно, как стриптизерша, но была слишком возбуждена, чтобы следить за хореографией.
Она вытащила палец. Шон схватил ее за руку и засунул ее палец себе в рот. От горячего посасывания через тело Лив прошла восхитительная дрожь желания.
- Придерживай трусики, пока я не получу свою дозу, - вытащив изо рта палец, приказал Шон.
Ни говорить, ни дышать Лив больше не могла. Все, что ей оставалось, - наблюдать. Одна ее рука дрожала от усилия, поддерживая тело, а другая не давала вернуться на место отодвинутому в сторону краю трусиков, чтобы Шон мог действовать умелым, жадным языком.
Шон держал ее за бедра, пока его язык сновал и толкался в сочных складках, вращаясь, погружаясь в глубину, сладко вибрируя. Со стороны могло показаться, что он подчиняется ее желаниям, но на самом деле все было наоборот. Он брал то, что принадлежало ему, предъявляя права на ее удовольствие. С каждой секундой требуя от нее большего, вплоть до полной капитуляции.
В крепких руках Шона Лив, которую по-настоящему трясло от желания, отчаянно прижималась к его лицу. Зеркало у нее за спиной было холодным и твердым, угол комода впивался в зад. Она уже даже не знала, в какую сторону ее должна притягивать гравитация, лишь бы быть ближе к его голодному, сосущему рту, ближе к интенсивной разрядке…
Сладкое горячее удовольствие волнами поднималось в ней, охватывая каждый нерв.
Не успела Лив прийти в себя, как Шон поднял ее на подгибающиеся ноги и развернул так, чтобы они оба были лицом к зеркалу. Лив схватилась руками за край комода, хватая раскрасневшимся ртом воздух, пока он снимал джинсы.
Голый, твердый и огромный.
- Мне нравится зеркало, - сказал Шон. - Хочу, чтобы ты видела свое лицо, пока я буду тебя трахать. Хочу, чтобы ты видела, как сексуально ты выглядишь, когда вздыхаешь, стонешь и кончаешь. Спусти трусики, Лив.
- Стоя не могу, - все еще задыхаясь, покачала головой она. - Ни за что. Я... Я как желе. Я растаю. Не могу.
- Еще как сможешь. - Беспощадная улыбка коснулась его губ. - И будешь. Ты сделаешь все, что я захочу. Тебе это нравится. Я тебе таким нравлюсь.
Высокомерный ублюдок. Лив разозлилась, но ничего не могла поделать, когда он так к ней прикасался, уткнувшись в волосы у нее на затылке, пока стягивал трусики до середины ее бедер.
Она попыталась вырваться:
- Ты придурок. Ведешь себя просто нелепо.
- Меня устраивает. - Шон потянул ее за руки, пока они не согнулись. - Обопрись на локти. Люблю смотреть на твою задницу под этим углом. Так мне видно, как губки твоей киски целуют мой член. Мне нравится видеть, как дрожат под тобой ноги. И я хочу трахать тебя, пока ты не зашатаешься на своих каблуках.
Он поцеловал ее в шею. От обжигающего прикосновения его кожи к ее телу Лив вздохнула.
- Люблю, когда ты дрожишь, - пробормотал Шон. - Люблю делать тебя слабой, влажной, - продолжал он, и его голос гипнотизировал Лив. - Люблю, когда ты стонешь и хнычешь. - Он прижался к ней тугой головкой члена, с умопомрачительной медлительностью смазывая ее в скользкой влаге Лив. - Издай какой-нибудь звук, когда я окажусь внутри.
Едва договорив, Шон глубоко вошел в нее, сорвав с ее губ короткий крик, и замер, пока она не почувствовала его пульс глубоко внутри себя, пока сама не начала извиваться, чтобы заставить его продолжить.
Шон тихо вздохнул. Лив поняла, что он задержал дыхание, боясь причинить ей боль. Но строя из себя мачо и пещерного человека, он, конечно, никогда в этом не признается. Лив хотела смахнуть с его красивого лица это высокомерное выражение, но еще больше ей нужны были то тепло и энергия, которые он ей давал. Глубокие толчки заставляли ее чувствовать себя по-настоящему женственной, живой. Их взгляды встретились в отражении. Шон положил руку между ног Лив и стал медленно, умело гладить клитор, продолжая с силой вторгаться в страстный жар.
Снова и снова, пока удовольствие стало почти непереносимым.
Когда Лив подняла голову, он вышел из трепещущего тела и ждал, крепко зажав в кулаке твердый член. Он обнял ее рукой за живот, развернул лицом к себе и прислонился влажным лбом к ее лбу. Внушительная эрекция настойчиво уткнулась ей в бедро.
- Сделай так, чтобы я кончил, - попросил Шон.
Лив опустилась на колени и, стискивая руками бедра Шона, взяла его в рот. Действовала она с открытым натиском, одновременно легко порхая языком по чувствительной головке, кружа, поддразнивая. Понадобилось всего несколько глубоких, восхитительных движений, чтобы суметь принять его даже глубже, чем она когда-либо мечтала.
Шон взорвался, высвобождая солоноватую мужскую сущность ей в рот.
Опустившись на колени, он обнял Лив, чтобы она могла за него ухватиться и не растечься лужей.
Несколько минут спустя Лив почувствовала, как Шон шевельнулся, вцепившись в постельное белье. Он встал и уложил ее тело на кровать поверх своего. Она по-прежнему была в чулках и туфлях. Трусики болтались где-то на бедрах.
Должно быть, она ненадолго уснула и проснулась, совершенно сбитая с толку. Единственной ее опорной точкой в мире было большое и сильное тело Шона, крепко прижимавшего ее к себе. В его объятиях было так безопасно, так тепло. Однако зов природы был чересчур настойчивым.
Шон сонно запротестовал, когда Лив высвободилась, но она все же встала, бормоча что-то успокаивающее. Разувшись, она пробралась в ванную, справилась с насущными делами и долго стояла, глядя на себя в зеркало.
Лив казалось, будто она никогда раньше не видела эту женщину. Макияж размазался, волосы в диком беспорядке. Вместо обычного нижнего белья – развратная роскошь. Между ног все пульсировало, горело и было скользким от жесткого продолжительного секса. Помыться сейчас было делом первой необходимости.
Лив включила воду, чтобы набрать большую ванну, и сняла нижнее белье. Безнадёжно испорченные трусики носить больше было невозможно.
Она вернулась к кровати и потянула Шона за руку:
- Я набрала нам ванну. Идем.
Шон послушно последовал за ней и залез в ванну. Лив закрыла ревущий кран и стала намыливать Шону грудь, мускулистые плечи, великолепные руки. Ей нравилось, что от мыльной воды завитки русых волос на его теле становились гладкими. Так и хотелось прикоснуться. Поцеловать.
Неутомимый член опять пробудился. Лив ошеломленно уставилась на него. Пожав плечами, Шон посмотрел на нее взглядом, говорящим: «А чего ты ждала?», и закрыл глаза. Вот и славненько. Если он может это игнорировать, значит, и она тоже.
Лив залезла в ванну, опустилась в воду и обвила его ногами.
- Ну как, ты перебесился? Полегчало тебе?
Шон открыл один глаз и ласковым тоном ответил:
- Секс с тобой определенно помог. Или ты хочешь знать, не слечу ли я с катушек? Не знаю, Лив. Этот змей меня доконал. Клянусь богом, рисунок был тот самый.
- Я тебе верю. Но, может, Кев увидел изображение где-то в другом месте.
- Отец запрещал нам выходить из дома, кроме поездок в город за продуктами, - сказал Шон. – Быть того не может, чтобы он увидел этот рисунок где-то еще.
- Воздушный змей может не иметь с Кевом ничего общего, - мягко настаивала она. - Ты же понимаешь это?
- Понимаю. - Шон потер пальцами глаза. - Просто хочу, чтобы это прекратилось.
- Что именно?
- Это чувство, - он покачал головой. – Такое бывает у близнецов. Когда один из нас оказывался в беде, другой об этом знал. Похоже на зуд в мозгу. Словно огненные муравьи по нервам ползают.
- Брр, - пробормотала она. - Звучит неприятно.
- Да уж. Короче говоря, если бы он умер, это чувство умерло бы вместе с ним, разве нет?
Лив почувствовала, как покрывается мурашками.
- Хочешь сказать... оно не прошло?
Шон закрыл глаза и снова покачал головой:
- Постоянно его чувствую. Сейчас не так сильно, как в начале. Первые несколько лет это сводило меня с ума. Приходилось отвлекаться на всякое бешеное дерьмо: прыжки с парашютом, взрывы зданий, подвергаться пыткам полевых командиров. Мне это было необходимо. - Шон прислонился спиной к ванной, глядя в потолок. - Говорят, после ампутации люди все еще чувствуют боль и зуд в конечностях. Фантомные боли. Думаю, у меня что-то вроде этого.
- Мне жаль, что тебе больно, но я тебе завидую. У меня есть хорошие друзья, но никогда не было никого настолько близкого, как ты описываешь.
Шон слегка нахмурился:
- Знаешь, что? Теперь есть, детка.
Лив моргнула:
- Как это?
- Как, по-твоему, я узнал, что тебя нужно спасать? Я крепко спал, а потом ни с того ни с сего проснулся от толчка адреналина прямо перед тем, как Ти-Рекс остановил твою машину.
Лив открыла, закрыла и снова открыла рот.
- Э-э… я…
- Привыкай. – В его глазах вспыхнул собственнический блеск. - Ты ничего не можешь от меня скрыть.
- Мне нечего скрывать, - сказала она. – По крайней мере, от тебя. Ты всегда нервничаешь, когда я говорю что-то подобное, но с тобой я чувствую себя... в безопасности.
Как и следовало ожидать, его улыбка испарилась.
- Господи. Не сглазь меня, детка.
- Почему ты так нервничаешь из-за этого? – упрямо спросила она. - Я не могу себе представить более внимательного человека, готового героически защищать своих близких, чем ты.
- Мой отец был таким же, - сказал Шон. - Но маму это не спасло.
- Расскажи мне.
- Он не бил ее. Черт, нет. Он скорее утопился бы, чем ударил женщину. Для него она была всем. Но он облажался. Держал ее взаперти. Беременную, зимой. Дороги замело. И расплачиваться пришлось ей.
Слезы жгли глаза. Лив сморгнула их и осторожно проговорила:
- Это ужасно грустно, но я не понимаю, какое это имеет отношение к нам.
- Посмотри на нас, Лив. Я делаю с тобой то же самое, что мой отец делал с ней. Я увез тебя, спрятал, решил, что я единственный на земле, кто может обеспечить твою безопасность. Где-то я эту песню уже слышал.
- Неправда, - покачала головой Лив. – Все совсем не так.
Шон пожал плечами:
- Я до смерти боюсь, что эти ублюдки схватят тебя, если ты вернешься к своим предкам. Не думаю, что у копов есть ресурсы, чтобы тебя защитить. Их не хватит для поимки такого целеустремленного человека, как Ти-Рекс. Я это чувствую, но не могу доверять интуиции полностью. Особенно после того, что случилось с моим отцом.
- Ты возложил всю ответственность за произошедшее на отца, - заметила Лив. - А как насчет твоей мамы? Разве у нее не было своего мнения?
Шон выразительно уставился на нее.
- Ты не знала моего отца.
- Верно, но я знаю тебя. Кроме того, сейчас я тоже несу за тебя ответственность.
У него расширились глаза.
- Черт бы побрал эту гребаную ответственность. Да хоть братьев моих спроси.
- Ты требуешь слишком много внимания, - поддразнила она. - Как «феррари». Или реактивный истребитель.
- Кстати о внимании... - Шон наклонился вперед и схватил ее за бедра, потянув на себя, пока она не оседлала его. Головка члена уткнулась в складки, и Лив опустилась, обхватывая его изнутри. - Есть у меня кое-что, что нуждается в очень пристальном внимании.
Лив извивалась в его руках, хихикая:
- Но я устала.
- Тогда отдохни. – От ленивой улыбки ямочки на щеках Шона стали заметнее. – Тебе не нужно ничего делать. Но если мы собираемся валяться и делиться секретами, то я бы предпочел заниматься этим, когда мой член внутри тебя.
Лив пошевелилась.
- Тебе удобно так разговаривать?
- Удобнее некуда. Меня обнимает и целует тугая и теплая киска принцессы. Даже описать не могу, как это классно.
- А я не могу связно думать, - ощущая внутренний трепет, призналась Лив.
- Ну, так не думай. - Шон потянул ее вниз, и ее грудь теперь покачивалась у его лица. Ее волосы создали таинственную душистую завесу вокруг них. Шон вытащил прядь волос изо рта. - Сама знаешь, это все твоя вина.
Она рассмеялась от щекочущих прикосновений его горячего рта.
- Неужели? И почему это?
- Ты постоянно говоришь мне всякие соблазнительные вещи. - Он прижал губами ее сосок, повращал вокруг него языком и потянул. – И от этого у меня твердеет член.
- Да ладно тебе. Он у тебя твердеет, даже когда я ору на тебя и пытаюсь поколотить.
Шон задумался.
- И то правда, черт возьми, - насмешливо сказал он, будто только что сделал величайшее открытие. – Ох, будь я проклят… Это потрясающе. Наклонись так, чтобы клитор терся о... да! Вот так. Прекрасно.
Лив сдалась и стала двигаться, разрываясь между двумя полюсами удовольствия, от которого готова была растаять: Шон продолжал жадно посасывать ее грудь, одновременно растягивая ее изнутри, медленно и умело скользя и погружаясь. Ее волосы легли веером в плавающих облаках пены. Слышны были лишь плеск воды, влажные звуки его сосущего рта и срывающиеся вздохи самой Лив.
Кульминация была долгой и бесконечно прекрасной.
Когда Лив открыла глаза, Шон вытащил ее из ванны и подхватил на руки. Она с визгом вцепилась ему плечи – никак не могла привыкнуть, что он носит ее на руках.
Шон отнес ее в комнату и совершенно мокрую положил на смятую постель. Раздвинул ей ноги и убрал с ее лица мокрые волосы.
- Хочу наполнить тебя своей спермой.
Лив пыталась заговорить, но для этого нужно было дышать полной грудью, а прямо сейчас она могла только урывками глотать воздух.
- Покачай головой, если не хочешь, – хрипло предложил он.
Лив погладила его по лицу, Шон издал резкий звук и сорвался с цепи. Господи, она любила, когда он становился диким, когда на шее напрягались сухожилия, когда он забывался, вбиваясь в нее глубокими, жесткими толчками, удовлетворяющими сумасшедшее и дикое первобытное желание.
Взрывная волна живительного восторга слила их вместе.
Когда Лив снова начала осознавать реальность, то увидела, как Шон перекатывает между пальцами что-то маленькое, сияющее и блестящее.
Она посмотрела на вещицу.
- Твоя сережка. Выпала?
Шон протянул ее Лив:
- Она твоя.
Лив отшатнулась:
- О нет. Я никогда тебя без нее не видела.
- Нет, - покачал головой Шон, - она всегда была твоей. Я купил этот камень для тебя пятнадцать лет назад.
Лив ахнула, и все протесты тут же улетучились.
- Я потратил на его покупку каждый заработанный тем летом цент, - продолжал он. - Это был самый большой из тех, что я мог себе позволить. Я остановил свой выбор на этом камне. Все, что я мог бы купить с оправой, было бы размером с булавочную головку. - Шон отвел взгляд. - Знаю, это не булыжник, но он хорошего качества.
Он убрал в сторону ее мокрые волосы и продел сережку ей в мочку.
У Лив появились отчаянные вопросы, которые она боялась задать. Было ли это что-то вроде обручального кольца? Или всего лишь сладкий посткоитальный порыв?
Она открыла рот, чтобы спросить, как вдруг зазвонил его сотовый.
Шон взял трубку и рявкнул:
- Что у тебя? ...Гриссом? Да, знаю. Диктуй адрес... Уже еду. Увидимся.
Он захлопнул телефон. Его взгляд был сосредоточенным, пронзительным и холодным.
- Одевайся, принцесса. Дэви нашел нашего репортера.



(1) Сакральное схематическое изображение либо конструкция, используемая в буддийских и индуистских религиозных практиках.
_________________

Спасибо за перевод!

Спасибо за главу!!!!!!!!!!!!


А может и правда,что-то вроде кольца? Хотелось верить.!5 лет-большой срок!Чтобы помнить и любить!

Спасибо большое.

Nikitina, Euphony, спасибо огромное!!!

_________________

По-моему, рисунок на воздушном змее , так похожий на рисунок Кева, появился в тексте неспроста. Может будет продолжение этого момента? Все-таки рисунок нестандартный.

Ирина, Диана, спасибо! Перевод бесподобный!

Диана, Ирина, спасибо за новую главу!!!
Потихоньку появляются маленькие зацепки в расследовании.
Интересно репортер что-нибудь стоящее скажет. И скажет ли вообще...
Мне тоже кажется, что рисунок на воздушном змее это не просто совпадение.

Спасибо

Удивляет, как Маккена умудряется совмещать порнографию с интересным закрученным детективным сюжетом. И журналист, пытающийся найти пропавших умников и купивший тыкву, и внезапно увиденный рисунок на воздушном змее... какие еще зацепки подкинет Шону судьба?

Спасибо за перевод!
_________________

Девушки,огромное спасибо...за очередную пОзнавательно-вОзбудительную детективно-любовную главу...Мне кажется, с Шоном и Лив автор отпустила свою сексуальную фантазию...совсем отпустила Интересно Это Ти-Рекс разделывал тела и поковал в мешки? Неужели он еще и человеческие органы ел,или это способ запугивания... СтраШный недочеловек.
_________________