Ричард Глостер, король английский (ИЛР)

Виновен Ричард Третий в том, что его племянники были лишены короны?
Виновен		11%	[ 1 ]
Не виновен		88%	[ 8 ]

Всего голосов: 9 Опрос завершён. Как создать в теме новый опрос?

Dagmar: 27.09.13 06:27

Виктория, спасибо, примерно такое я и читала, думала что то еще разузнать.
Кстати именно потомки этой сестры, Анны, помогли в установлении личности останков Ричарда. Хотя у нее была всего одна дочь.
А у Элизабет Йорк была куча детей, включая 6 сыновей, и кажется никого из их потомков не осталось, Генрих всех повырезал.( Надо бы впрочем еще уточнить...
У Маргарет вообще не было детей, а жаль.(

...

Виктория В: 27.09.13 23:37

 » Часть первая. Продолжение № 17

Джон Глостер не стал дожидаться, когда принцесса Сесиль вспомнит об правилах приличия. Он вскочил на коня и в сопровождении своей свиты отправился на верховую прогулку.
- Как ты могла не поприветствовать нашего двоюродного брата, Сесиль! - упрекнула сестру Елизавета. - Нехорошо ссориться с ним.
- Он всего лишь бастард моего дяди-узурпатора и какой-то незначительной придворной дамы моей бабушки, тогда как я дочь короля и королевы Англии. Мне вообще не подобает замечать его, - пренебрежительно ответила Сесиль, и Елизавета подумала о том, что вместе с именем их бабушки Сесиль унаследовала ее вызывающую гордыню. Тем не менее, Елизавета постаралась образумить младшую сестру и смягчить ее нрав.
- Сесиль, сейчас Джон всеми признанный сын царствующего короля, наши родные братья не упускают случай засвидетельствовать ему свою дружбу и почтение, - сказала она. - Пойми, от нашего поведения зависит благосостояние нашей семьи, и неразумно ссориться с членами семьи нашего дяди Ричарда. Я подойду к Джону и объясню ему, что твое поведение было недоразумением, а ты, будь добра, извинись перед ним и веди себя с ним любезно.
Сесиль нехотя пообещала старшей сестре выполнить ее требование, но на большом рождественском балу, данным Ричардом Третьим в честь своей сестры герцогини Суффолкской, ее натура не позволила ей принести своему презираемому кузену настоящее извинение. Она говорила так высокомерно, что ее слова походили на новое оскорбление. Но, вместо того, чтобы рассердиться, Джон Глостер решил посмеяться над своей кузиной-гордячкой, - он ничуть не страдал от сословной гордыни, в отличие от нее.
- Конечно, я не должен даже смотреть на вас, высокородная госпожа принцесса, чтобы у вас не возникало необходимости здороваться со мной, - с показным смирением произнес он, и сделал такой низкий поклон, что тщеславие принцессы Сесиль было приятно удовлетворено. Но распрямившись, Джон Глостер насмешливо щелкнул пальцами и произнес: - Однако, по правде говоря, и смотреть не на что, от горшка два вершка! Да и горшок такой маленький, что не поймешь сразу, кто это перед тобой - пигалица, козявка или принцесса.
Принцесса Сесиль замерла от неожиданной насмешки, затем, опомнившись, кинулась под смех Джона Глостера к Ричарду искать у него управу на своего обидчика, не обращая внимания на то, что он был занят важным разговором с герцогиней Суффолкской и архиепископом Кентерберийским. Даже присутствие ее грозной бабушки, герцогини Йоркской, сидевшей рядом с ними, не остановило ее.
- Дядя, ваш сын Джон оскорбил меня, - подбежав, сердито затараторила Сесиль. - Он назвал меня пигалицей, козявкой и сравнил с горшком!
- Джон, это правда? - строго спросил Ричард у сына.
- В общем... да, государь, - настороженно ответил Джон Глостер.
Ричард сокрушенно вздохнул, но принцесса Елизавета заступилась за кузена, к которому испытывала искреннюю симпатию.
- Ваше величество, Сесиль спровоцировала Джона на эти слова, - с поклоном доложила она Ричарду. Старшая принцесса Йоркского дома в отличие от младшей сестры в очередной раз продемонстрировала безупречное владение манерами, и, своим умением держать себя в руках, подчеркнула ее пренебрежение правилами приличия. Тем не менее, Ричард принял сторону Сесиль. Для него она так и осталась той очаровательной пятилетней малышкой, доверчиво хватающейся за рукав его упленда - длинного распашного кафтана, какой он увидел ее в первый раз. Он не мог позволить себе дать в обиду свою крошку-племянницу.
- Как бы ни было, Джон не имел права оскорблять дочь моего брата, и потому он заслуживает наказания, - решил Ричард и приговорил: - Джон, ты на весь вечер поступаешь в распоряжение принцессы Сесиль, и будешь обязан выполнить любое ее приказание.
Джон побледнел, представив себе какие мучения его ожидают, а Сесиль решение дяди-короля привело в восторг. Она запрыгала от радости и с торжеством показала кузену язык.
- Отец, я и часа не смогу выдержать в обществе моей высокочтимой кузины, - растерянно пробормотал Джон Глостер.
- Ничего, Джон, этот вечер, наконец, научит тебя вежливому обхождению с дамами, - непреклонно ответил сыну Ричард Третий, и снова повернулся к своей сестре.
Сесиль уже хотела вцепиться в свою жертву, когда ее за руку решительно схватила королева Елизавета и вытащила из бального зала. Она видела, как была возмущена герцогиня Йоркская дерзким вмешательством своей внучки в беседу первых лиц королевства, как была изумлена герцогиня Суффолкская невоспитанным поведением Сесиль, и поняла, что настала пора положить конец дерзким и глупым выходкам своей второй дочери, и задать ей хорошую взбучку.
- Видно, я уже давно не брала в руки розги, Сесиль, чтобы поучить тебя как следует, - угрожающе произнесла Елизавета Вудвилл, гневно глядя на дочь. - Хорошая порка пойдет тебе на пользу!
- В чем я провинилась, матушка? - оробев, пролепетала Сесиль.
- Как ты посмела так своевольно вести себя перед знатнейшими особами королевства и самим королем? И главное, как ты смела смертельно оскорбить Джона Глостера! - королева от возмущения чуть не задохнулась.
- Матушка, он всего лишь бастард. Ты даже имя его раньше запрещала упоминать, - удивилась Сесиль.
Бог мой, ко всему прочему ты еще и глупа, сокрушенно вздохнула Елизавета Вудвилл, машинально поправляя жемчужное ожерелье - рождественский подарок Ричарда. - Что было раньше, то было раньше. Теперь Джон Глостер сын короля, ему скоро будет предоставлено высокое звание графа Вустера. Он станет могущественным знатным лордом королевской крови Плантагенетов, а ты, если не образумишься, останешься бедной королевской родственницей, недостойной вытирать пыль с его сапог. Запомни, Сесиль, если в течение вечера я замечу, что ты чем-то обидела, оскорбила или задела Джона Глостера, то знай, я собственноручно выпорю тебя так, что ты неделю не сможешь присесть.
Угроза матери подвергнуть ее наказанию ни на шутку напугала Сесиль; она притихла и вернулась в бальный зал, где ее ожидал не менее подавленный Джон Глостер. Он с тоской смотрел на принцессу Елизавету, беззаботно танцующую с другим своим кузеном старшим сыном герцогини Суффолкской Джоном де ла Полем, графом Линкольном, явно желая, чтобы Елизавета оказалась его дамой на этот вечер. Это задело Сесиль, и она в полном расстройстве покинула бал. Джон Глостер, обреченно вздохнув, вскоре отправился искать свою кузину, назначенную ему в качестве наказания.
Он нашел ее на балконе дворца; она совсем окоченела, поскольку вышла в одном платье.
- Благороднейшая принцесса, не угодно ли вам вернуться во дворец, здесь слишком холодно, - преувеличенно учтивым тоном обратился к ней Джон Глостер.
Сесиль ничем не ответила ему, только сильнее прижала свои озябшие руки к груди. Морозный воздух холодил ее щеки, внизу простиралась замерзшая Темза. Необъятный небесный свод с луной и мерцающими звездами отражался в зеркале льда реки. В стороне, на фоне переливающейся холодным сиянием Темзы, где-то вдалеке высилась темная громада Тауэра. Возле реки ярко горел огонь костра городской стражи, несущей караул возле темных крепостных стен. Остальной Лондон спал, слабо поблескивая верхушками крыш, посеребренных лунным светом. Царила полная тишина, какая бывает только глубокой ночью.
- Сесиль, давайте вернемся в зал, не то мой отец подумает, что я бросил вас в Темзу, - резко предложил Джон, устав ждать от кузины ответа. Сесиль, дрожа от холода, посмотрела на него. Судя по его недружелюбному взгляду, брошенному на нее, он вполне мог бы бросить ее в зимнюю реку.
- Я не вернусь на бал, - упрямо заявила Сесиль.
- Это почему же? - спросил Джон.
- Потому что там никто меня не любит, все любят только мою сестру Елизавету, - с досадой проговорила Сесиль, топнув ногой.
Ее слова заставили Джона внимательно посмотреть на нее, затем, сам не зная как, он быстро произнес: - Тогда, Сесиль, я единственный кто любит не вашу старшую сестрицу, а вас!
- Почему? - обрадованно спросила Сесиль.
- Потому что, Сесиль, в твоих глазах сияют звезды, перед которым меркнет весь остальной мир, - прошептал Джон Глостер. Поразительная непосредственность Сесиль удивительным образом гармонировала с его собственной бесшабашностью, и она показалась ему бесконечно очаровательной. Сорвав с себя меховой плащ, Джон укрыл им свою несносную кузину, мечтая провести с нею как можно больше времени.
Они отсутствовали так долго, что встревоженная принцесса Елизавета отправилась их искать. Вспомнив про любимый балкон Сесиль, она пришла туда и застала парочку уже целующейся.
- Сесиль, прекрати немедленно! - в отчаянии проговорила Елизавета, и обратилась с упреком к Джону Глостеру: - Я знаю, что моя сестра безрассудна, но от вас, кузен, я ожидала большей осмотрительности. Разве вы не помните, что Сесиль - невеста вашего брата Эдуарда?
- Да, я совсем забыл об этом, - пробормотал Джон Глостер, приходя в себя словно после сладкого сна.
- Все гости удивляются вашему долгому отсутствию, бабушка уже вас ищет, - торопливо произнесла Елизавета. - Ступайте в зал, танцуйте и делайте вид, будто ничего не случилось.
Влюбленные последовали ее совету, и бал больше не нарушался неожиданностями. Ричард нашел, что праздник удался на славу. Его сестра герцогиня Елизавета была в восторге от его избрания королем, видя в нем залог процветания рода Йорков. Она обещала ему, что ее муж, герцог Суффолк, станет его ближайшим союзником. Все выглядели довольными и счастливыми. Единственное, что омрачало веселье, было нездоровье сына, наследного принца Эдуарда. Королева Анна тоже не присутствовала на балу, предпочитая провести время возле постели своего больного мальчика. Ричарду оставалось надеяться, что его наследник поправится, окрепнет, и тогда он женит его на своей второй племяннице Сесилии Йоркской.

...

tina bairon: 27.09.13 23:53

Привет Виктория! Спасибо за продолжение!

Понравилась стычка между Джоном и Сесиль.
Но все же ее сердечко растаяло, когда она узнала о его любви и это не смотря на то, что он бастард

...

Виктория В: 28.09.13 14:57

Лера, спасибо! Часто так бывает, что глубокая любовь и крепкая дружба возникает после хорошей драки или ссоры. Вот Эмилия влюбилась в Раска - Раскатистого Грома, когда побывала у него в плену, и он в самом начале вызывал у нее не самые приятные чувства. Потом приходит понимание, что твой противник противоположного пола - самый привлекательный человек на свете. Видно, эмоциональная встряска этому способствует. Джон и Сесиль сперва, после ссоры, испытывали сильнейшую неприязнь к другу другу, затем, не без помощи их родителей, на них снизошло это озарение в одно и тоже время. Рита, я тоже люблю изучать историю по историческим романам, в них люди прошлого становятся намного ближе нам и понятнее. В своей повести я постаралась опираться на известные характеристики героев, которые дошли до нашего времени. Так, прозвище матери Ричарда Третьего, герцогини Йоркской, было "Гордячка Сэсс". В романе Джозефины Тэй "Дочь времени" есть упоминание о Джоне Глостере как об веселом мальчике. К сожалению, о характере принцессы Сесилии Йоркской нет сведений, я знаю только, что бедняжку заставили выйти замуж за старого дядюшку Генриха Седьмого, виконта Уэлза. Даже герцогиней ее сделать не сподобились.
Хочу извиниться, что первую часть повести я обильно сдобрила историческими фактами, что сделало ее похожей на учебник, но эти факты сыграли такую важную роль в жизни Ричарда Третьего, что, на мой взгляд, их никак нельзя обойти вниманием.
[/b]

...

Dagmar: 28.09.13 15:11

Виктория, я в полном восторге от сцены на бале.
Джон Глостер и Сесилия - я догадывалась, что у них что то будет.

Я тоже уверена в любви и преданности Ричарда своей семье.

...

Виктория В: 29.09.13 10:24

Dagmar, спасибо за поддержку и понимание.
Хочу еще попросить тебя как знатока эпохи войн Алой и Белой Розы, если заметишь в моей повести какую-то неточность и у тебя есть, что сказать или добавить по этому вопросу, то не стесняйся, говори. Я надеюсь, что критика моих читателей заставит меня задуматься и усовершенствовать произведение. Хочется создать еще лучший вариант книги об Ричарде Третьем.

...

Dagmar: 29.09.13 13:56

Виктория, я обычно стараюсь не вмешиваться в творческий процесс писателей, все таки это не мое дело, как изображать героев, но если ты разрешаешь, то хорошо.

...

Виктория В: 30.09.13 16:27

Спасибо, Dagmar, начинающему писателю критика гораздо полезнее, чем похвалы.
Готовься к рассказу о мятеже Бекингэма. Думаю выложить его конце недели.

...

tina bairon: 30.09.13 22:16

Привет!

С каким бы удовольствием я о нем бы почитала!!!!!!

...

Dagmar: 01.10.13 06:18

Ух ты, будем ждать с нетерпением.

...

Margot Valois: 01.10.13 09:09

Виктория, поздравляю с новым званием!

...

Виктория В: 01.10.13 17:53

Dagmar, Лера, постараюсь сделать свой рассказ как можно интереснее, но снова загруженность историческими фактами будет просто зашкаливать.
Рита, спасибо за поздравление.

...

Dagmar: 02.10.13 06:51

А я не против исторических фактов.)
Я тут начала рыться в генеалогии потомков сестер Ричарда, а также потомков дочери Кларенса Маргарет, так интересно.) Если что понадобится - спрашивай, с удовольствием поделюсь.)


Ой. я и не заметила, тоже поздравляю.

...

Виктория В: 02.10.13 16:42

Охотно воспользуюсь твоим предложением.


Спасибо, дорогая.

...

Виктория В: 04.10.13 20:46

 » Часть первая. Продолжение № 18

Надежде Ричарда не суждено было осуществиться, - в начале весны его единственный законный сын умер. Для Ричарда его смерть стала жесточайшим потрясением: этот мальчик занимал особое место в его сердце, с ним были связаны его главные мечты и планы. Король был безутешен, но он пытался держаться ради своей жены Анны. Для нее горестная потеря оказалась еще большим ударом; со смертью маленького Эдуарда она стала и вовсе бездетной, что сразу сказалось на ее здоровье. Со дня похорон сына королева Анна стала болеть и чахнуть.
Одна беда вела за собой другую, - вскоре поднял мятеж Генрих Стаффорд, герцог Бекингэм, посчитавший себя недостаточно вознагражденным в деле возведения Ричарда Третьего на трон. За помощь в борьбе с Вудвиллами король больше всех остальных своих сподвижников возвысил своего кузена Бекингэма, предоставив ему ряд важных должностей: лорда-камергера Королевского Двора, Главного судьи Юга и Севера Уэльса, констеблем всех королевских замков в пяти графствах. Герцог Бекингэм так горячо ратовал за избрание Ричарда королем, и так охотно поддерживал все его идеи и планы, что Ричард поверил в его искренность. Он думал, этот его родственник станет для него тем, кем он сам был для своего брата Эдуарда Четвертого - преданным и верным помощником, готовым всегда подставить своему сюзерену плечо в трудную минуту. И Ричард дал "своему дорогому родственнику" свою прежнюю должность Великого констебля Англии, сделав его вторым после себя человеком в государстве. При этом он замечал в Бекингэме кое-какую настораживающую его непорядочность, - так, во время борьбы регента и королевы-матери за власть Бекингэм пытался подкупить должностных лиц, которые колебались, не зная на чью сторону им встать, - но относил ее за счет излишнего рвения преданного ему родственника и его личной обиды на Вудвиллов. Генрих Стаффорд не мог простить королеве Елизавете Вудвилл, что она навязала ему нежеланный брак с ее младшей сестрой Екатериной. Но Ричард успокаивал себя утешительной мыслью о своем личном нравственном примере для Бекингэма, и не упускал случая щедро вознаградить его или высказать ему свое благоволение. Когда герцог Бекингэм предъявил свои претензии на богатое наследство Боханов, Ричард охотно пошел ему навстречу и предоставил ему право получать доходы с владений Боханов, пока парламент не утвердит его в статусе полноправного наследника.
Король думал, что навсегда завоевал признательность Бекингэма, и он не поверил гонцу, который сообщил о поднятом Бекингэмом мятеже. Но стоило Ричарду прочесть прокламацию Бекингэма, содержащий обвинение его в убийстве племянников, сыновей Эдуарда Четвертого, он сразу понял какой внушительный "французский след" тянется за его кузеном Стаффордом, и Ричард горько укорил самого себя, что доверил охрану изворотливого епископа Джона Мортона своему ненадежному родственнику.
Его догадка подтвердилась. Истинная причина восстания Бекингэма заключалась в интригах Илийского епископа Мортона, уверившего герцога в том, что он тоже может претендовать на корону как Плантагенет и потомок шестого сына короля Эдуарда Третьего Томаса Вудстока. Герцог Бекингэм расчитывал с разъяснений Джона Мортона, что Англия, уставшая от междоусобной войны, охотно признает его своим королем, и его поддержат не только сторонники враждующих фамилий, но и французский король. За всем этим планом чувствовалась рука Людовика Одиннадцатого, видевшего в Ричарде Третьем опасного врага, отстаивавшего право английских монархов на французскую корону, и защищавшего своих бургундских родственников от его посягательства на их владения. Джон Мортон давно состоял на службе у французского короля, и хитроумному епископу Илийскому не составило особого труда сделать недалекого герцога Бекингэма союзником французов, пообещав ему за это заманчивый блеск английской короны. От Бекингэма Джон Мортон узнал, что Ричард Третий прячет своих племянников от посторонних глаз, опасаясь их похищения его врагами, и тогда у коварного интригана зародился блестящий план обвинить короля в их убийстве с целью возмутить народ против него.
Советники короля предложили ему выставить мальчиков на всеобщее обозрение, чтобы пресечь порочащие слухи, но Ричард, подумав, отказался от этого замысла. На западе страны, где Бекингэм поднял восстание, почти никто не знал принцев в лицо, а рисковать напрасно племянниками Ричард не хотел. В этом намерении его укрепило донесение его тайного осведомителя о том, что заговорщики планируют убить принцев как только у них появится возможность до них добраться, и свалить вину за их гибель опять-таки на короля. Ричард еще более ужесточил изоляцию сыновей своего брата от внешнего мира, рассчитывая ввести их в свет, когда все волнения и тревоги междоусобицы останутся позади.
К счастью, простые англичане оказались не столь легковерными как незадачливый герцог Бекингэм, соблазненный посулами французской помощи. Они не поддержали мятеж, рассудив, что никаких душераздирающих сообщений о детоубийстве из английской столицы, где проживали принцы, не поступало, и сомнительные известия поступают не из Лондона, как этого следовало ожидать, а с противоположной, по отношению к столице, стороны.
И вот, Бекингэм, собирая армию, столкнулся с непредвиденными трудностями. Мало кто желал сражаться против Ричарда Третьего, и люди герцога неохотно шли в его войско. Обещанной армии от французов, с Генрихом Тюдором во главе, тоже не было.
Ричард тяжело переживал предательство Бекингэма, но повел себя мудро и запретил причинять вред людям герцога как гражданским, так и военным. Политика такого расчетливого усмирения оказалась успешной - солдаты Бекингэма открыто отказывались повиноваться ему и дезертировали. К тому времени, когда военачальник Ричарда Третьего Томас Воген окружил со своими отрядами владение Бекингэма Брекнок от войска противника осталось только несколько сот человек.
Мятежный герцог пробовал было бежать в Херефордшир. Он спрятался в доме своего старого друга Ральфа Бэнастера, но через несколько дней шериф Шропшира обнаружил его там и арестовал. Бекингэма препроводили в город Солсбери, где находился король Ричард. Пленник пытался вымолить себе встречу с Ричардом, надеясь на его благородство и великодушие. но в этой просьбе ему было отказано. Ричард больше не доверял Бекингэму и не видел смысла в дальнейшем общении с ним.
Герцога долго и мучительно пытали, стараясь выведать имена его пособников и других заговорщиков. В результате признаний Бекингэма были объявлены изменниками и лишены собственности сэр Уильям Норис - придворный короля Эдуарда Четвертого, и рыцарь Западного графства Англии Роберт Уиллоби. Сам герцог был казнен, а его семья была передана под опеку короля.
Была замешана в заговоре и мать Генриха Тюдора, леди Маргарет Бифорт, увидевшая в мятеже прекрасную возможность содействовать честолюбивым планам своего сына. Но ее муж граф Томас Стэнли, заподозрив провал предприятия с первых неудач Бекингэма, первый явился к королю с повинной на свою жену. Он открыл все ее связи с заговорщиками, передал письма, которыми они обменивались, и при этом так сокрушался тем, что недоглядел за своей супругой, что ему поневоле хотелось верить.
- Ваше величество, простите мою неразумную супругу, - причитал граф Стэнли. - Какая-то зловредная гадалка двадцать лет назад предсказала моему пасынку Тюдору некую корону, и теперь моя бедная, сбитая с толку жена мечется, уверенная в правдивости предсказания.
Для Ричарда как бальзам на рану было это признание, говорящее о том, что и среди Ланкастеров у него есть сторонники. Он поднял графа Стэнли с колен, в порыве благодарности обнял его, и не только не арестовал за измену Маргарет Бифорт, но передал эту даму и все ее владения под надзор ее супруга.
С подавлением мятежа Бекингэма обстановка ненамного стала спокойнее, спустя месяц стала еще более угрожающей. Существовала более широкая сеть заговорщиков, чем проявившая себя во время мятежа: она объединяла сторонников казненного герцога Бекингэма, Бифортов, Стэнли, Вудвиллов и придворных короля Эдуарда. После неудачного восстания против Ричарда Третьего многие его противники бежали через Ла-Манш в Бретань, где затаился Генрих Тюдор, представляющий династию Ланкастеров. Особенно много было придворных короля Эдуарда Четвертого, которых возмутило низложение его сына. Все они - рыцарь сэр Жиль Добени, эсквайр Джон Чийн - сенешаль покойного короля, министр Уильям Брэдон, сэр Найт и родственники королевы Елизаветы, поспешили примкнуть к Генриху Тюдору, который прежде был их врагом. Ричард делал попытки умиротворить слуг своего брата и привлечь их на свою сторону, но они при жизни Эдуарда Четвертого сделали ставку на могущество Вудвиллов, и не могли примириться с тем, что люди нового короля оттеснили их на второй план и устранили от влияния на судьбу королевства.
Генрих Тюдор умело разжигал мстительные чувства мятежных йоркистов, и чтобы еще больше привлечь к себе своих новых союзников, дал торжественную клятву в защите их интересов и публично подтвердил в Реннском соборе свое намерение взять в жены принцессу Елизавету Йоркскую. Придворные Эдуарда Четвертого с готовностью дали ему ответную клятву в верности, и признали его наследником как династии Ланкастеров, так и династии Йорков. С того дня Генрих Тюдор стал называть себя законным королем Англии, и в таком качестве обращался ко всем монархам Европы.
Ричарду последнее обстоятельство несло большую угрозу его власти и самой жизни, чем открытая война. Оно означало, что при удачной комбинации интриг Тюдоров духовные и светские государи Европы могут принять сторону изгнанника Тюдора и объявить его, Ричарда, узурпатором короны. Остро встал вопрос об укреплении династии Йорков, и вопрос о наследнике. У Ричарда было сильное желание восстановить в правах любимого племянника Эдуарда Пятого. План имел много выгод - он по-настоящему восстанавливал единство в стане Йорков, и отторгал бежавших придворных Эдуарда Четвертого от Генриха Тюдора. Но этот шаг ставил под сомнение легитимность пребывания самого Ричарда на троне. Доверенные лица Ричарда Третьего - епископ Джон Линкольский, канцлер Джон Гантроп, герцог Норфолк советовали своему королю узаконить его внебрачного сына Джона Глостера и сделать его принцем Уэльским. Но, несмотря на всю свою любовь к старшему сыну, Ричард Третий так и не удостоил его этого высокого звания. Он в свое время твердо и недвусмысленно сказал: "Не должно быть прав у внебрачных отпрысков, если живы законные наследники". Выход был один - объявить наследником престола юного графа Уорика, сына покойного герцога Кларенса. Так Ричард и сделал, чем немало порадовал свою мать герцогиню Сесилию Йоркскую. И все же решение короля удивило людей. Все помнили, какими натянутыми, даже враждебными были в последние годы жизни герцога Кларенса его отношения с Ричардом, как не желал он отдавать брату наследство Анны Невилл, интриговал, наговаривая против него Эдуарду Четвертому. Не меньше других был удивлен сам Уорик, который никогда не был близок со своим венценосным дядей.

...