Последний танец телохранителя (СЛР 18+)

Optimistka: 24.06.16 12:32

Первые 2е части прочитаны, приступаем к 3ей.
Надеюсь, продолжение скоро будет
В читателях

...

Gulia: 03.07.16 17:04

Здраствуйте будет ли прода?

...

Yusia: 05.07.16 12:30

Да, думаю недели со следующей начну уже

...

Angel-k: 10.07.16 05:05

Вся серия просто супер!!! Авторы, просим продолжение!!!!!

...

Yusia: 06.08.16 21:18

 » Глава 7

Вот долгожданное продолжение этой истории! Она снова в процессе
Lara Fabian – You're Not From Here
Аманда
После разговора с Верноном не хотелось никого видеть. Не слышать извне ничего. Хотелось запереться в своей раковине, никого туда не впускать и просто побыть одной. Мне больно, очень больно. Но боль не от того, что я осталась одна. Больно от того, что Питеру я не безразлична, но он отвергает чувства, которые возникли между нами.
Возможно, я действительно многого не понимаю, не осознаю, как будет тяжело жить с человеком, прикованным к инвалидному креслу, но разве чувство не перекроет этих трудностей? Неужели это невозможно преодолеть? Многие же люди так живут, в частности семьи военных, пострадавших от различных заданий и миссий. Их жёны смирились и любят своих мужей и дальше. Просто любят, гордятся и живут. Это его гложет? Но сейчас столько нововведений и технологий в медицине для помощи людям с ограниченными способностями, и я… Я сама иду на это. Я хочу ему помочь, и я хочу быть с ним.
В номере отеля было так тихо, что хотелось выть. Я забилась в самый дальний уголок комнаты,чувствуя себя абсолютно опустошенной и разбитой, и долго просто смотрела в окно, не обращая внимания на входящие сообщения в телефоне. Хотелось привести мысли в порядок, потому что я была всё-ещё под впечатлением от нового Пита. Казалось, это был всё тот же Питер, лучший друг Макса, весёлый парень с фермерских угодий, отложившийся в моих воспоминаниях, но… в кафе меня встретил совсем другой мужчина. И дело даже не в отсутствии бороды и новой прическе. Он изменился. В его поведении просматривалась уверенность, серьёзность и проскользнуло что-то новое, еле уловимая, но всё же заметная нотка жёсткости.
Может я ненормальная? Я уже сама не понимаю. Меня парень отталкивает, а я тянусь к нему ещё сильнее. Точно странная.
Меня всё не покидала мысль о проведенной ночи с Питером. Мог ли он просто воспользоваться случаем, зная, что мне нравится, или это был охвативший обоих порыв чувств? Я понимала, что сама в этом не разберусь. И хотелось хоть каких-то объяснений от него самого. Пусть внесёт хоть немногоясности в то, что же теперь происходит между нами.
Я несколько раз набрала номер Питера,но звонки так и остались без ответа. Было ясно, что говорить он не хочет, но всё оставить, как есть я не могла. В глубине души меня не оставляло чувство, что между нами осталась недосказанность, нам есть что сказать друг другу.
Набирая Хезер, я понимала, что отчасти поступаю безрассудно, что услышу несогласие, а может и осуждение, но для меня было важным одно – найти его и поговорить. Сказать то, что таится в моём сердце.
Хез – моя лучшая подруга. Так сложилось, что моей болезнью, что сопровождала меня в детстве, с моими занятиями танцами и постоянными разъездами друзей у меня особо не было, и появились они уже во взрослой жизни.По сути их всего несколько: Хезер и Найджел. Остальные – просто знакомые. Конечно у меня есть и родня, но мои кузены все младше меня. Поэтому нашей дружбой с Хезер Аддерли: взбалмошной, чудной, озорной и даже местами дикой я очень дорожу.
Подруга не заставила себя долго ждать и после третьего гудка взяла трубку.
–Хез! – я как обычно, непринуждённо, но на пару октав выше и звонче позвала подругу. У меня в голове был сформирован полный текст того, что я собиралась сказать, но услышав на фоне голос Макса, я немного растерялась. – Эм… Как у вас дела? – решила я пока не спрашивать сразу то, что меня интересовало, а просто поболтать с подругой, хотя нужен мне был именно Макс.
– Отлично. Вот собираюсь по магазинам пройтись. Сделать детскую комнату оказалось намного труднее, чем я ожидала. Эта мебель, цвета и текстуры – начала увлечённо озабоченным тоном рассказывать Хез, – всё уже в голове перемешалось. От Макса толку в этом мало. Приехала бы ты ко мне. Аманда, я скучаю, ты же обещала. Когда же ты посетишь нас? – жалостливо посетовала Хез.
– Не знаю Хез… Скоро… – всё, что я могла ответить подруге, стараясь как можно четче говорить слова, скрывая свою неуверенность. Зачем я ей, в положении, явлюсь со своими проблемами. Нет, однозначно не сейчас. – Понимаешь, сейчас гастроли, новый хозяин у нашей труппы, у меня новый партнёр. Я, как только освобожусь, так обязательно и приеду к своим любимым, ты только не обижайся, ладно? – я попыталась произнести это немного виноватым голосом. Понимая, что тянуть больше не надо, я спросила то, зачем и сделала звонок. – Хез, я сейчас в Вашингтоне. Ты не могла бы мне помочь? Я где-то затеряла новый адрес Пита, – решила я соврать, чтоб не волновать её случившимся, понимая, что если ей всё расскажу, то подруга начнёт сильно беспокоиться за меня, что для неё сейчас очень вредно в её положении, – а дозвониться не смогла, видимо, он занят. У вас случайно нет его адреса в Вашингтоне? ¬– как можно спокойнее спросила, я, скрывая внезапно нахлынувшее волнение. Во рту пересохло. Черт. Только бы не попасться на лжи.
Я накрыла динамик телефона пальцами, пытаясь привести в порядок сбившееся дыхание, и закрыла глаза, считая про себя. Несколько глубоких вдохов и дыхание стало привычно размеренным.
– Сейчас гляну, – не заметив мою перемену в голосе, привычно ответила подруга, и в трубке послышался шорох и шум. От облегчения я шумно выдохнула, но радоваться было рано, она могла пойти к Максу, а тот бы позвонил Питеру, и всё бы раскрылось, чего мне совсем не хотелось. И в ожидании сердце начинало снова учащенно биться в груди, выбивая барабанную дробь. Но вновь после шороха послышался голос Хез: ¬– Не могла найти органайзер Макса. Я продиктую. Готова записывать?
– Да, конечно! – я спохватилась со своего угла, глазами шаря по комнате в поисках ручки или чего-то, чем и на чём могла записать заветный адрес. Не найдя ничего такого, что бы могло подойти, я включила динамик на громкую связь и открыв заметки на телефоне, стала прямо в нём писать.
– А сколько ты пробудешь в Вашингтоне? Хочешь встретиться с Питом?
– Завтра утром улетаю в Майами. Да, думала увидеться с ним.
– Он классный, правда? – смеется в трубке Хезер, – правда Макс считает это не лучшей идеей, - вдруг запинается подруга и прочищает горло после смеха.
– Макс? Он рядом? – снова уровень тревоги подскакивает в моей крови и приливом адреналина заставляет меня нервничать. – Хез, дай ему трубку, пожалуйста.
– Да Аманда, – слышу в трубке его серьёзный и слегка недовольный голос.
– Макс, прошу тебя, не осуждай меня. И ничего не говори Хезер… пока… – произношу уже тише, – но разве он не заслуживает жить полноценно?
– Послушай, не стремись… – начинает Макс, но я прерываю его: – я не буду пытаться его поменять, но Макс, я полюбила человека таким, какой он есть, и я хочу вернуть его к жизни.
– Мы все этого хотим.
– Прошу Макс, – из горла вырывается отчаянный шёпот, – один шанс, всего один. Много ли людей его любило?
– Бл*ть… – приглушённо в трубке ругается Макс, – я не буду тебе мешать, но ты же понимаешь, что он всё держит в себе. Его предала его же семья.
– Да. Я всё понимаю.
– Я передаю трубку Хез. И… Бл*ть, – слышу тяжёлый выдох Макса, – нет… ничего …
– Угу…– только и могу выдавить из себя. Макс меня не поддерживает, но и не протестует. Он дал мне шанс, а значит и он не хочет видеть своего друга, проживающим свою жизнь в одиночестве.
Попрощавшись с Хез, негромко включаю музыку на мобильном.

Christina Aguilera and Blake Shelton – Just A Fool
Танец – это разговор. Это исповедь танцующего. Танцем можно описать всё, что мы чувствуем: радость, боль, счастье и горечь, злость, страх, неуверенность и даже беспечность. Каждое движение, каждый шаг и прыжок –отражение эмоций, которыми мы живём, чувств, которые нами движут. И здесь ты не сыграешь, не спрячешь того, что тебя мучает. Танец искренне и правдиво покажет всё, что наболело, что терзает тебя изнутри.
Мои движения и выпады резкие, без изысканности и грации. Взмах головой – и перед глазами снова его лицо. Прыжок – вспоминаются касания его рук и мурашки пробегают по телу. Разворот – и его губы находят мои, сливаясь в поцелуе. Нет, это не было просто сексом, это совсем не похоже на обычную физическую близость, это что-то другое.
И до вечера я уже отсчитываю каждый час, всё больше начиная нервничать с приближающимся временем встречи.
К семи вечера заказываю такси по адресу, который дали Хез с Максом.
Выхожу из машины и поднимаю голову вверх. Таксист остановил перед большим современным квартирным домом в тихом дворике. Остались считанные минуты, и я увижу его, если он дома.
Поднявшись по лестнице в подъезд, я замираю в просторном холле перед его дверью. Пальцы начинают дрожать, а дыхание сбилось. В голове начинает пульсировать, и я теряю в себе уверенность. Но пока в страхе не передумала, и еще имея хоть долю решимости, я нажимаю на дверной звонок.
За дверью слышится шорох, а затем тишина. Я поднимаю голову и смотрю в камеру. Конечно, он меня увидел, только вот каким будет его следующий шаг? На что я могу надеяться?
Молча стою, не решаясь что-либо делать дальше. Просто жду. Спустя какое-то время слышится щелчок, поворачиваемого замка и дверь открывается. На пороге меня встречает Питер в черных брюках и белой футболке. При нём кобура. Возможно это для самозащиты, а может он ещё не успел переодеться.
– Ты не отвечал на звонки, – неуверенно начинаю говорить себе под нос, опуская глаза. Боже, почему я себя так странно чувствую рядом с ним?
– Аманда, – он тяжело выдыхает и качает головой, – нам не следует видеться. Хотя бы первое время. Мы перешли черту дружбы, понимаешь?
– И что? – моя неуверенность от его слов перерастает в злость. – И это тебе не нравится? Страх нормальных полноценных отношений? Ты что, боишься женщин?
– Ты не понимаешь… – он начинает, и, развернув кресло в сторону комнаты, уезжает прочь.
– Так объясни! – бегу следом за креслом с комнату, которая оказывается спальней. –Я не понимаю, от чего ты убегаешь! Если бы я тебе не нравилась, то всё бы было понятно…
– Мы просто тр*хнулись , пойми ... И это все, – отчеканивает он, не глядя на меня. Всё, что я вижу, это его затылок и рельефные плечи.
Его слова ранят в самое сердце. Словно ножом. Нет! Я не верю.
– Не верю. Ты не мог. Ты не такой. Не со мной, – шепчу, грубо вытирая скатывающиеся по щекам слёзы. – Слышишь?! Скажи мне это в лицо! – не спеша обхожу кресло и сажусь напротив него на кровать, ощущая дрожь в подкосившихся ногах. – Повтори это.
– Аманда… отпусти меня, – говорит он уже мягче, голосом, пропитанным болью.
– Нет… – сдавленно хриплю, мотая головой.
– Отпусти… – он непреклонен в своём решении.
– Я тебя не отпущу! –срываюсь почти на крик. По щекам катятся слезы, я знаю, что он сейчас выедет из комнаты, и это будет означать конец нашего разговора. Мои попытки тщетны, и в этой битве я проиграла.
– Не смей мне указывать, Аманда, – он грозно смотрит на меня, – тебе не понять, как это жить, ощущая себя куском д*рьма! Я калека и нахрен никому не нужен и тебе подавно!
– Нет, не смей так говорить! Ты не калека. И не смей решать вместо меня! Мне плевать, что ты на инвалидном кресле! Если тебя бросила твоя семья, это не значит, что так поступят все. Ты нужен мне, – мой крик переходит на хрип, а потом и вовсе на шепот, – я люблю тебя Питер Дэвис…
–Нет, детка, ты не можешь. Не должна, – он упрямо качает головой и подъезжает ко мне на инвалидном кресле. Он пристально смотрит мне в глаза, а пальцы несмело тянутся к моей щеке. На пару секунд в миллиметрах от моей щеки его рука замирает и, сжимая в кулак, он одёргивает её. Питер опускает голову и зажмуривает глаза, издавая тяжёлый вздох, больше похожий на приглушённое рычание. Подняв свой взгляд снова, и все же прикоснувшись ко мне рукой, он вытирает мои слёзы. – Послушай, я сделаю для тебя всё, что угодно, только прошу, не влюбляйся в меня. С женщинами я только тр*хаюсь, не завожу отношений , пойми.
– Пит! А что сделать, если я уже? Уже влюбилась. А ты не хочешь этого.
– Ты сама устанешь от меня, от такой жизни со мной. Мы разные с тобой, из разных слоев общества. Ты привыкла к другой жизни, где нет нужды, и все решают деньги. И ты, девочка – талант, у тебя большое будущее, в котором нет для меня места. У такой девушки, как ты, всегда будет много поклонников, не зацикливайся на мне. У меня же не жизнь, а гребанное существование калеки.
Я не смогу с тобой быть. Даже еще уверенно стоя на ногах у меня не было каких-то серьёзных отношений с женщинами, ни свиданий, ни романтики. У меня не было на это ни времени, ни желания, девчонки сами запрыгивали в мою постель и быстро испарялись оттуда. А теперь, я больше не уверен в себе, чем в тебе, детка. Тем более новая работа, новые задания. Я не могу подвергать риску близких мне людей, пойми меня.
И это его вердикт, последнее слово. Всё, что мне остаётся – молча глотать слёзы. Согласиться и уйти. И уйду я отсюда с разбитым сердцем, опустошённой душой, оставив себя здесь, с ним.
Так, со своим отчаянием наедине, я и вышла от Питера. Делать в Вашингтоне мне было больше нечего.
Ближе к 10 вечера позвонил Тристан Корс, сказав, что в аэропорту меня встретит машина. Не приняв все мои отговорки и отказы, он сообщил, что вечером ждёт меня в казино и завершил разговор.
Я отказываюсь от поступающих ухаживаний. А может это знак, что мне следует остановиться? Может не стоит гнаться за беззаветным и строить несуществующий замок тех отношений, которым не быть?
Собрав свои вещи и забравшись в постель, я крепко прижимаю к груди фотографию и тихонько плачу, уткнувшись в подушку. Завтра мне нужно блистать, покорять и быть дивой в роскоши и пафосе, напустив на себя безразличие присутствия в жизни богатых и влиятельных. Но всё это будет завтра, а сейчас я просто Аманда. Просто брошенная девушка и только слёзы отчаяния помогут мне забыться и унять боль неразделённого чувства.
Но и на следующий день облегчение не приходит. Сев в самолёт, я снова всё прокручиваю с самого начала, от нашего знакомства и до вчерашнего прощания. Он не уверен в себе, но боится за мою безопасность. Всё же Вернон обещал помочь – это сейчас моя единственная надежда, что Питер ещё изменится, но тогда появятся и другие женщины в его жизни. А может, они были и сейчас, просто я слепо зациклилась на себе и нём? Ох нет, совсем не хочу об этом думать. Я буду ждать, пока он пройдёт реабилитацию. А вдруг Питер меня позовёт?
Через несколько часов после рейса, я отправляюсь в школу танцев к родителям. Это место моего детства, здесь я выросла. И в этом месте мне комфортно, я чувствую себя защищенной.
Увидев меня, мама объявляет перерыв и отпускает на время учеников.
– Зачем? – недоумевает мама, – детка, зачем ты туда поехала?
– Я хотела с ним поговорить.
– Поговорила? – печальный мамин взгляд даёт понять, что она меня жалеет.
– Поговорила. Только не осуждай меня, хорошо?
– Детка, – она, шумно выдыхая, обнимает и крепко прижимает меня к себе, поглаживая по голове, – с мужчинами всегда трудно. А он… – тут мама замолкает, видимо, подбирая слова, – он особенный парень. Он же боится раскрываться перед людьми. Ты же вспомни его – военная выправка, всегда собранный.Их же вышкаливают на базах.
– Отношений он не создаёт, они ему ни к чему. Он сказал, что боится за безопасность близких ему людей.
– Тоже верно. Он же в ФБР работает, да?
– Да. Ещё мне звонил Тристан Корс, он прислал за мной машину в аэропорт. А еще он ждёт меня сегодня вечером в его казино.
– Тогда может, примешь его приглашение? Милая, может тебе стоит переключиться. Если мужчина не принимает тебя, то… это жизнь, так бывает, мы ни от чего не застрахованы. Просто в этом случае нужно это пережить и идти дальше своей дорогой.
– Возможно, ты права. Тем более отказаться от его приглашения я не смогла, он не принял моих отказов.
– Живи дальше детка. Кто знает, что нас ждёт в будущем. Ты просто живи сегодняшним днём и надейся. Твои ожидания не будут напрасными, если очень верить, и если ты ему не безразлична, но сейчас оставь его и успокой своё сердечко. Просто может ещё не время. А нет, так со временем боль утихнет.
С мамиными словами в голове и зашитым нитями последних душевных сил сердцем, надев вечернее платье до пят и собрав волосы в высокую прическу, я наношу вечерний макияж. Сделав выразительными глаза, выделив губы и скулы, я надеваю браслеты и массивные серьги. Образ завершён. Скрыв косметикой измученный вид, я готова ехать. Чего я не смогу сейчас сделать, так это придать блеска в глазах. Они тусклые и помутневшие от слёз. Сошлюсь на то, что не высыпалась, и вымотал перелёт.
А ещё, я буду жить дальше, зная, что не совсем отвергнута. Он отверг потому, что не хочет отношений, чувствуя себя неполноценно и неуверенно, но не потому, что ничего не чувствует ко мне.
Для него важна безопасность близких, а значит, он меня охраняет. Охранник моей души и моего сердца.

...

Allanotar: 06.08.16 22:19

Спасибо! С нетерпением жду продолжение.

...

Yusia: 07.08.16 16:38

Всем доброго времени суток! Всех жду в новой темке с новым романом Присоединяйтесь https://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?p=4905120#4905120

...

Пушкарик: 07.08.16 20:42

Спасибо за продолжение!

...

Gulia: 08.08.16 08:47

Спасибо за продолжение!!!

...

Lileumliz: 08.08.16 16:50

Примите, пожалуйста, в читатели.

...

llana: 09.08.16 22:43

Юля, Рита, большое спасибо за долгожданное продолжение!
Рада, что роман снова в процессе!
И спасибо автору за замечательный коллаж!

...

Mantta: 17.08.16 20:12

добрый вечер, хочу в читалели

...

Yusia: 20.09.16 11:56

 » Глава 8

Питер
Просыпаюсь от трели будильника ...Смотрю на часы, 6 утра. Чёрт. Глубокий вдох и выдох. Ещё один рабочий день, такой же, как и остальные. Безысходность. Череда однообразных будней, называемых моей жизнью.
День за днём теперь я на службе и уже втянулся в рабочий ритм, хоть она и не приносит мне удовлетворения. Я просто не могу подвести Дженса и Макса, вытянувших меня из моей скорлупы, полной изоляции, где я скрывался от внешнего мира в своем фермерском доме.
Сборы занимают немало времени, но я уже привык. Всё в этой квартире приспособлено для инвалида, кем я и являюсь. Усмехаюсь. Хорошо хоть сиделку мне не приставили.
И всё как обычно. Комплекс упражнений для поддержания тонуса мышц, чтобы не атрофировались к чертовой матери. Привычка физической нагрузки утром, как чертова программа в твоих мозгах, она будто бы вмонтирована еще со срочной службы в тело.
Рубашка, галстук, костюм. Кобура со Спрингфилдом. 45 калибр - старье нешуточное. Нож в правом кармане кресла. Только выгляжу как пижон. Муляж. На собраниях замыливают ребятам глаза новыми разработками, технологиями, а оружие выдают на руки - явное д*рьмо. Хотя на хрена даже такое выдавать архивщику, да ещё калеке с перебитыми ногами?
Осмотрев себя в зеркале и поправив галстук, покидаю квартиру.
– Клоун.
Возле крыльца дома уже ждёт машина. Не могу к этому привыкнуть, к грёбанным барским почестям. И от этого чувствуешь себя еще более д*рьмово и беспомощнее.
В офисе настроение не улучшается. Опять эта рутина . Работа с базой данных, проверки, поиск, запросы.. Все одно и тоже, каждый день, иногда хочется просто выть... Надо брать себя в руки... Нажимаю пуск... и работа началась.
– Дэвис? – распахивается входная дверь и на пороге появляется Скотт, один из инструкторов по учениям. – Как настрой?
Поднимаю на него взгляд исподлобья. Настрой хреновый. По-моему на моем лице это чётко видно, нет?
– Ооо, я всё понял, – он поднимает руки и пятится назад, – не буду отвлекать, но к тебе приставлен инструктор по реабилитации. С тобой будут проводить специальные занятия.
– Да, и я встану и побегу, вприпрыжку. – Опускаю глаза в монитор, всем своим видом показывая ему, что у меня нет желания обсуждать с ним мою физическую форму, и тем более свои искалеченные ноги. – Я работаю, Скотт. Когда смогу, тогда и явлюсь на ваши занятия.
– Тебя включили в график. И Дэнджел утвердил его приказом. Явка обязательна. Сам понимаешь, приказ есть приказ... Так что ты давай... вливайся в график...
Скотт уходит, а во мне вскипает ярость. Во вспышке гнева отшвыриваю клавиатуру и в отчаянии опускаю голову на руки. Как же надоело это всё. Год за годом очередная обманчивая надежда стать на ноги, и каждый раз несбыточные надежды , лопающиеся в конце, как мыльный пузырь. Пшик.
– Чёртовы бумаги! – в кабинет врывается Ривз. Его лицо покрыто испариной и искажено паническим страхом. – Где? Где же она?! – Он рыщет по всем ящикам дрожащими пальцами. – Чёрт, – тихо ругается.
Молча анализирую его поведение. Нервозность первой бросается в глаза. Он не спал. Резкость в движениях, бегающий взгляд. Что-то произошло.
– Ривз! – окликаю парня. – Что ты ищешь?
– Спиннера, местного торговца оружием сегодня нашли мёртвым. Я думал, дожму его. А теперь всё дело летит к чертям. Они знали, что за ним слежка. Пытались убрать следы, но помимо этого… Дэвис, они угрожают мне. Это люди, о которых я даже не подозревал. Я просчитался и конкретно. Спиннер был чересчур осторожен, его связи выходят на более серьёзных людей, чем я представлял и на которых вышел в своём расследовании. Он был всего лишь курьером, очень мелким связным, но видать всё же что-то важное знал. И главное… – его беспокойные глаза расширяются, и зрачки от бессонной ночи кажутся еще больше,– Питер, они знают обо мне. За мной кажется, следят.

Чёрт. Это наше дело. Я уже был уверен, что мы его закроем. По словам Ривза, сам Спиннер, был не опасен.
Уолтер наконец то находит нужную бумагу, выуживая её из ящика стола, и плотно сжимает в кулаке.
– Вот она, эта чертова запись. Здесь досье, на те связи и поставки, которые я смог отследить, но теперь это – моя жизнь, Дэвис. Это нужно уничтожить, пока никто другой сюда не добрался. Я и сам толком не знаю, во что я ввязался и кому могу доверять, но это очень мутное и опасное дело. ФБР - огромная организация, тут работают и свои ребята , а могут быть и продажные крысы ,работающие на своих хозяев из мафии.
Меня тяжело задеть, но его тревога моментально инстинктивно передалась. Я чувствую напряжение в руках и жуткое желание схватиться за кобуру. Когда я в последний раз хотел это сделать? Скорее всего, еще на задании. Тогда я мог многое. Тогда я был полноценным. Я жил. Сейчас – осталась лишь оболочка, слабое представление того, кем я был когда-то.
Только мой порыв никак делу не поможет. На счету у парня могут быть часы. И мне кажется, я могу ему помочь. Самое важное сейчас – это его скрыть и понять, кому можно доверять. Это будет опасно, ввязываться в такое, но это мой шанс почувствовать себя не куском д*рьма, почувствовать, что я хоть на что-то еще сгожусь, даже если и погибну. Погибнуть на задании для моего существования будет лучшим концом. Это лучше, чем доживать свои дни, в этом грёбанном инвалидном кресле. С полной решимостью и понимая, чем мне это светит, я достаю свой мобильный. Я хочу быть в этом деле.
– В ком из парней ты уверен, что это проверенные люди?
– Не знаю. Я думаю, что Файнс, Брукс, может быть, но… – Ривз нервно сглатывает. - Дэвис, кто-то меня сдал. Как я могу сейчас быть в ком-то уверен?
– Какого рода угрозы тебе поступают? – внимательно просматривая список контактов в мобильном, начинаю искать номера ребят, которые смогли бы помочь. Макс? Нет, его девчонка беременна, Макса это не должно коснуться. Дженс? Возможно… Я вспоминаю боевого друга, выжившего после бойни, когда полегло много наших ребят. Когда мы потеряли Ронни, Джона и Бэка. Тогда мы с Максом еле выжили. С тех пор у нас всё закрыто татуировками, пытаясь скрыть от внешнего мира то, что не способен вырвать из собственной души и с тех же самых пор находясь в кресле. В этом чертовом инвалидном кресле.
– Что ты делаешь? – Ривз недоверчиво переводит взгляд на трубку в моей руке.
– Пытаюсь вытащить твою задницу из д*рьма, в которое ты вляпался. У меня есть знакомые, благодаря которым я здесь. Этим людям я могу довериться полностью.
– Дэвис, – Ривз тяжело вздыхает и еще сильнее сжимает бумагу в кулаке, – я не могу тебя просить о таком, это слишком... Ты мой напарник, но это дело приняло опасный поворот. Я не могу тебя так подставлять.
– Ты считаешь меня ни на что не годным? – прямо смотрю в глаза Ривза, – Я уже калека. Мне нечего терять. А для тебя я хоть что-то сделаю полезное. Ну прикончат меня, может, перестану мучиться от этого существования.
Умру на задании, как солдат, а не буду вести жалкий и скучный образ жизни в инвалидном кресле.
– Это мое решение, я тебе помогу, и не спорь, возражений я не приму.
И в полной тишине я просто жду его ответа.
Уолтер молча смотрит. Ни протестует, ни уговаривает меня отказаться. Скорее всего, он оценивает свои шансы и думает о моём решении. Накал напряжения от тревоги усиливается теперь ещё и ожиданием. Всё зависит только от Ривза. Моя судьба зависит от Ривза.
– Ладно, - кивает Уолтер, – будь по-твоему. У меня всё равно нет вариантов. Никаких. И… – тяжело выдохнув, Ривз закрывает тяжёлые уставшие глаза от бессонной ночи, – спасибо Питер.
Я молча киваю. Не привык к проявлению чувств. Но впервые за последние годы хочется кричать. Меня переполняет волнение и победное чувство. Я на задании, настоящем. Я смогу почувствовать себя на службе. Пусть не так, каким я был тогда в разведке, пусть лишь отдалённо, но будучи калекой, я стану офицером вновь, не отставным и на жалкой пенсии, а настоящим боевым солдатом.
– А твои друзья? Мы не подставим твоих ребят? – нервно теребит скомканную бумагу в руках. Перевожу взгляд на неё.
– Ты же говорил её надо уничтожить, – указываю кивком головы в сторону бумаги.
– Да, – Ривз, спохватившись, достает из ящика зажигалку и подпаливает документ в руке. – Только дело это не решит. Мне нужна защита, и убежище спрятаться.
Заметив, наконец, номер своего друга, нажимаю кнопку вызова. В трубке слышны гудки и за несколько секунд на том конце провода слышится тяжёлое дыхание.
– Дженс? – спокойный ровный тон. Мои прошлые задания натренировали выдержку. Я знаю, как это оставаться спокойным, когда твоя собственная жизнь на волоске или еще хуже – от тебя зависит чья-то жизнь.
– Пит? Что-то случилось?
– Нужна помощь! Мне и моему напарнику нужна информация в расследовании одного дела. Моему напарнику угрожают. Больше ничего не могу пока рассказать, это слишком опасно. Мы пока не знаем, кому можно доверять даже здесь, среди своих. Ты понимаешь насколько это серьёзно, в другом случае я бы тебе не звонил.
– Я понял, Пит. Тогда жду вас у себя на базе. Безопаснее всего вам будет сейчас именно у нас.
– Вылетим сегодня. Остальное расскажем по месту. – С экрана компьютера перевожу взгляд на напарника. Он, сжигая бумагу, переводит взгляд на меня и кивает. Я завершаю разговор с Дженсом. Обсуждать дело здесь в подробностях очень опрометчиво, не зная на каких людей мы выйдем в нашем расследовании.
– Теперь идём дальше. По данным, что у нас были по делу оружейников нужно поменять пароли и лишнюю информацию лучше забрать с собой. На моём компьютере информации минимум о твоём деле, что у тебя?
– Я тоже перестраховывался. У меня здесь практически ничего нет. Но на домашнем ноутбуке информации побольше будет. Но это всё равно не тот объем информации, чтобы получать угрозы. Я не могу еще понять, до чего я докопался.
– Хорошо. Если мы сейчас теряем твой ноутбук, ты по памяти воспроизведёшь свои находки, чтоб мы отследили эту связь заново.
– Я не могу сказать с уверенностью, что вспомню всё. Но можно попробовать подойти к моей квартире, хотя думаю, что если мне целенаправленно оставили угрозу, то в моей квартире они могли уже побывать и всё забрать.
– Хорошо. Тогда соберём всё, что у нас здесь имеется. Удалять это нет смысла, кто захочет – сможет всё восстановить.
Ещё просидев в кабинете около 20 минут, мы собрали всю информацию на флешку и проверив ящики столов, поспешили покинуть офис. Ехать к Ривзу не было никакого смысла – мы не знали, какого удара ждать следующим. За дверью его квартиры нас могла ждать засада. Но то, что я решил помочь напарнику не знал никто, если в нашем кабинете не успели поставить жучки на прослушку. Выход существовал только один – заехать ко мне за самыми необходимыми вещами и сразу в аэропорт. На базе в Сан-Диего, на данный момент, Ривзу будет находиться безопаснее всего. Там свои ребята, и там можно спокойно продолжить расследование. Думаю и Дженс сможет помочь информацией. Вопрос в том, во что ввязался Ривз, кому перешел дорогу своим расследованием, и насколько все серьезно. Почему он не отказался от него. Это мне ещё предстояло узнать, а первостепенным было – спасти жизнь напарнику.
Поездка ко мне и перелёт в Сан-Диего оказались безопасными, но всё время мы были на чеку, не теряя бдительность. То, что мы смогли беспрепятственно подняться в воздух, ещё не означало благополучной поездки. Напряжение Ривза чувствовалось в каждом движении, он был на пределе и держался из последних сил. Его выдержка давала слабину. Я знал, что везу его к проверенному годами и совместной службой человеку, но прекрасно понимал, что ему я смогу что-то доказать только на деле. Поэтому заранее успокаивать его не стал.
– Твоя выдержка, – горько усмехнулся Уолтер, – заставляет уважать. Скажи, а ты тогда… на том задании… ты боялся тогда умереть?
Уолтер спрашивал о запретном. О том, что я зарыл глубоко в себе и старался никогда не выпускать наружу. В прошлом я был другим. Прошлое осталось в прошлом и я смирился с этим.
И перед глазами снова возникли болезненные воспоминания. Картинки сменялись одна другой, напоминая о тех днях, когда я ходил, свободно и беззаботно бегал, чувствуя твёрдую землю под ногами, стаптывая подошву солдатских сапог в километрах дорог. Покорять высоты, пустыни, горные местности и искать неприметное место для разведки и меткой стрельбы было моим призванием. Моя снайперская винтовка так и осталась при мне, её я не смог отдать даже когда покинул госпиталь.
– Я тогда верил в честь, доблесть и прочую ерунду, которой нас пичкали. Мы служили государству. На задание ты шёл, как герой, чувствуя, что ты – справедливость, что ты делаешь что-то нужное и правильное, искореняя зло. Но… у каждого своя правда, каждый выживает по собственным законам существования и иногда защита этих постулатов может обернуться жестокой игрой на выживание.
В аэропорту по нашем прибытии уже ждал внедорожник. Дженс обо всём позаботился, и машина была с порогом для кресла. Я мог без особых усилий забраться в машину. Да и я в новом кресле уже не чувствовал себя так беспомощно, в нём столько «наворотов», в задумке и сборке этого агрегата чувствуется высокотехнологичная рука профессионала.
Но всю дорогу мы обменивались репликами только по необходимости. И только оказавшись в кабинете Дженса мы были готовы к серьезному разговору. Это сейчас было единственным местом, где нас не потревожат и можно в спокойной обстановке подумать, не опасаясь за жизнь напарника.
– А теперь рассказывай, – я вставил флешку в привод и развернул экран к Дженсу.
Дженс молча, без лишних вопросов пристально рассматривал Ривза, явно изучая. Это первое правило морпеха – изучить, кто стоит перед тобой, друг или враг. Понять его подноготную и составить своё собственное досье на него. Я хорошо знал этот взгляд и выражение лица. Он именно это и делал.
– Всё началось с обычного звонка в полицию по убийству мальчишки в уличной драке. Но когда полиция докопалась до того, что здесь идёт торговля оружием и это не просто уличные разборки, а делёжка территории по интересам, дело передали в ФБР для дальнейшего расследования. Я взялся за него. По опросам местных вышел на торговцев оружием в округе. Их всего-то трое по Вашингтону было, точнее двое – дилеры поменьше, а вот Спиннер был покрупнее. Он арендовал за городом склад, о котором мне удалось узнать. Я смог кое-что заснять и потом выяснить, что за оружие они там хранят. Это и различное огнестрельное оружие, но так же там было несколько рефрижераторов, что меня насторожило.
– И что там в них? – впервые подал голос Дженс, заинтересованный и в то же время встревоженный.
– Кейсы. Сыворотка. – Ривз быстрыми и точными щелчками переключал просмотр фотографий. Фото местами были немного размыты, но достаточно чётко были видны очертания холодильников. Дело принимало новый оборот. Безусловно, Ривз расследовал что-то опасное, с совсем не понятными границами и масштабами. Биологическое оружие, это не просто пушки различного калибра с патронами, это намного серьёзнее. И обычно за этим стоят серьёзные люди, втихомолку затевающие войну, эпидемию или подстроить мир под себя, указав на имеющееся у них средство управления, в частности - на эту сыворотку.
«Спасти государство», «спасти свой народ» - не раз под этим лозунгом начиналась утренняя разминка или ночная тревога на учениях. Миссия всегда была с одной целью. Но теперь эти слова принимали новую окраску и более чёткие грани. Теперь я чётко понимал их смысл. Интересно, с какой целью это хранили за Вашингтоном, и в какой из своих теорий я окажусь прав. Хотя мысль моей правоты откровенно ужасает. Лучше бы это были только мои догадки и предположения. Но наивно полагать, что таким видом оружия будет интересоваться человек неосведомлённый, какой властью может обладать. Если это попадёт в руки психу, то нация может быть обречена. Такое допустить мы не можем, будучи в лице ФБР, морпехов, или другой структуры по охране государства, ценой своей жизни мы должны предотвратить опасность – дав присягу, мы сделали это своим долгом.
Мы с Дженсом вникали в дело с мельчайшими подробностями, которые могли заметить. Ривз рассказал немало информации, но всё равно зацепок в дальнейшем расследовании было мало. Его находки были связаны с оружием, дилерами, путями реализации, но нынешние следы и улики заводили в тупик. Это настораживало.
– Дилеров и связных особо не расколешь, – разочарованно развёл руками Уолтер. – Но есть и другая ветка, к которой я ещё не подобрался. За эти холодильники я не знаю ничего. Может если копнуть в этом направлении, то что-то разъяснится?
– Сегодня мы уже точно ничего нового не узнаем. – Дженс глянул на часы и, покрутив их на запястье, отошёл от стола. – Отоспитесь в казарме, а завтра будем думать, и искать новые зацепки. Главное сейчас оставаться в тени, не оставляя следов и не выдавая лишней информации о себе.
Расположившись в длинной казарме на неудобной и неприспособленной под мои потребности кровати, и смотря на тусклое свечение фонаря на плацдарме и тень, отбрасываемую от веток дерева, стоявшего чуть поодаль от яркого блика света, я размышлял о том, что меня может ожидать. Это расследование не будет простым. Мысленно я возвращаюсь в Вашингтон, вспоминая, что помнил сам по этому делу. Но вспоминается не только работа. Внезапно передо мной возникает образ ... девушки с рыжей копной и горящим взглядом, милой улыбкой… Я поневоле улыбаюсь. Как она танцевала...ее изящные движения... Как я ни старался выбросить ее головы и из сердца, я так и не смог этого сделать. Для меня это оказалось непосильной задачей, ее образ глубоко засел во мне. Аманда была для меня чем-то… запретным и недосягаемым. Я не мог впустить её в свою жизнь для ее же блага, а она это так и не поняла. Вспоминаю нашу последнюю встречу… ее слезы... Я видел слезы женщин, но они у меня никогда не вызывали особых чувств, а те ее слезы, они вывернули меня на изнанку, въелись, проросли где то глубоко во мне. Я сам еще не разобрался в своих эмоциях, для меня это ново, и моя броня тогда дала трещину, вызывая тупое чувство тоски и безнадеги.
В сон я просто провалился и не помню, сколько проспал. В казарме было еще темно, когда громогласно раздался такой знакомый и одновременно забытый звук тревоги.
– Вставай. – Протянутая рука Дженса застыла в ожидании. Я не стал медлить и, открыв глаза, схватившись за неё, подтянул кресло и сел в него.
– Учения? – вопросительно уставился на Дженса. Ночные тревоги не были для меня в новинку, прошедший обучение именно на таких тренировках, я знал своё дело очень хорошо.
– Для всех да. Но для тебя и твоего напарника есть новости. Через час жду вас у себя в кабинете, кажется, мы напали на след ваших ребят.
То, что дело двигалось с такой скоростью, было отличной новостью. Я помнил, что Дженс по ночам не спит, но что за… Посмотрев на часы, я отметил, что спустя наш разговор прошло всего 4 часа. Но с Дженсом без всяких лишних подписей и бюрократической бумажной волокиты можно было получить данные разведки намного быстрее. В этом и были все преимущества.
– Что о них известно? – Ривз за 4 часа сна выглядел немного посвежее и уже не таким подавленным и встревоженным, каким я его увидел прошлым утром.
– Я отследил покупку холодильников по номерам на эмблемах, которые удалось считать с фото. Они не принадлежат убитому. Эти модели числятся как имущество одного подпольного игорного заведения с сомнительной репутацией.
– Игорного? – переспросив, я сам усмехнулся своему вопросу. Конечно, там где идёт торговля оружием, запросто может быть и другой подпольный бизнес. А нелегальная игра – зачастую это так и есть.
– Покупка производилась из игрового дома. Но я не могу пока залезть дальше, не затронув их сервер и не считывая внутренних ID. Обычно такие ребята хорошо защищены, на компьютерную поддержку и защиту они денег не жалеют. Здесь нужен другой подход, более осторожный. – Дженс с минуту молчит, угрюмо уставившись в монитор и скрестив руки на груди, затем перемещает свой взгляд на меня и внимательно изучает. – Можно отправить туда наших ребят, но что если?.. Пит, ты отставник, твоё дело давно засекречено и лежит в архиве. Тебя точно не рассекретят. В отличие от твоего напарника твоих документов в Вашингтонской квартире ФБР нет, всё осталось здесь, у нас. И ты, в тебе заподозрить лазутчика сложно. Мы тебя замаскируем под предпринимателя-фермера, кем ты и был, желающего попробовать себя в покере. А ты может, и сможешь собрать немного информации непосредственно там, на месте. Дело конечно рискованное, решать тебе.
Я – разведчик. Вопрос Дженса повисает в воздухе, а я от внезапно нахлынувшего волнения прячу лицо в руки и шумно выдыхаю. Твою ж мать. В разведке я был, еще работая в группе с ним и Максом. А справлюсь ли я сейчас, когда мои возможности сводятся к минимуму? Бл*ть. Я не уверен, что смогу выполнить это задание и не подвести парней. – Дженс, я не могу. Это слишком рискованно для всех. Что я могу сделать в этом чертовом кресле?
– В том-то и дело, что много. В тебе меньше всего заподозрят человека из разведки.
– Я справлюсь с ролью совсем отчаявшегося в жизни мудака, способного зарабатывать копейки и проматывать их на азартные игры, но вопрос, что я смогу полезного добыть?
– Ты не мудак Пит. Ты отличный друг и напарник. Разве что с бабами когда-то был мудаком, – посмеивается надо мной друг. Ривз с интересом косится на Дженса. – И ты вызвался помочь напарнику. Ты сейчас бросишь это дело, когда у нас в руках эта зацепка? Ну же, Дэвис?
Чёрт. Он знает, на что надавить. Я всегда доводил до конца начатые дела. И Дженс отлично понимает, что от начатого я не отказываюсь. Я сейчас на хрен готов разорвать все свои принципы и правила, но это вшито под кожей, с чертовой присягой морпеха.
– Б*ять, – тихо выругавшись, от злости на самого себя плотно, до побеления костяшек, сжимаю подлокотники кресла. Сейчас я подпишу приговор себе и им, и дороги назад уже не будет. – Хорошо. Твоя взяла.
Дженс что-то печатает на клавиатуре, ритмично стуча пальцами по клавишам, затем поворачивает экран в мою сторону и яркий свет монитора поначалу слегка ослепляет. Прищурившись, смотрю на данные в мониторе.
– Твой рейс послезавтра. Снова Вашингтон. Но домой к себе не заезжай, для тебя снимем номер.
– Хорошо.
В кабинет стучатся и заходят морпехи и мы с Ривзом уходим. Выезжаю на плацдарм. Не могу толком разобраться с нахлынувшими эмоциями, задираю голову и смотрю на ночное звездное небо, делая глубокий вдох.
– Не знаю, Уолтер… может и не выйдет ни хрена.
– Питер, твой друг в тебе уверен. Уверен и я. – Он кладёт руку мне на плечо. – У тебя всё получится. И имея такую поддержку, мы раскроем это дело.
Возможно, я смогу. До конца уверенности у меня нет. Я калека и дело может сорваться. Но я сделаю все, что от меня зависит. Я – морпех и моё призвание защищать.

...

SvetaP: 20.09.16 14:17

Добрый день! В читателях.

...

Лушова: 20.09.16 16:47

примите в читатели
спасибо

...