У моста через Небесную Реку. Четвертая история

Ленни: 25.06.09 20:54

Как всё у всех хорошо! Никита молодец, действовать начал Очень красиво об их отношениях написано 
Ми-ми, спасибо 

...

Ми-ми: 26.06.09 23:14

 » 15,16

*
Ну вот вам за терпение - все до самого конца. Плачьте! У меня даже муж, когда читал, засопел, значит проняло.

- 15 -

До вечера я рисовала Никиту, мы занимались любовью и вообще не вставали с постели. Наконец, совершенно голодные, мы вынуждены были одеться и пойти поесть. Вечером, взяв краски, мы поехали в казино, где Никита выступал, и там я его разрисовала иероглифами. Я сидела в зале до конца выступления, а потом мы опять вернулись ко мне. Этой ночью я часто просыпалась, прислушиваясь к его дыханию. Мне казалось, что все это нереально, не могло его быть в моей постели. Но я уже поняла, что его толкнуло ко мне - его невероятное одиночество. Он взвалил на себя ношу, которую умному и тонкому человеку трудно выдержать. Я видела парней, которые с ним выступали, это было совсем другое дело. Никита как-то не вписывался в их компанию, хотя когда они все собрались перед выступлением, его жаргон, шуточки, манеры стали такими же. Мне же казалось, что он все равно остается сказочным принцем среди них, хотя я, конечно же, смотрела влюбленными глазами и оценивала их предвзято. Когда он был со мной, он мог расслабиться и стать опять мальчиком, умеющим играть на скрипке и любящим конфеты, потому что отец редко их ему покупал. Он вырывался из той сумасшедшей жизни, где человек, любовь, красота и жизнь ценились на доллары и после оценки приобретали искаженные, уродливые формы. Со мной ему было спокойно и комфортно. Мы никогда не говорили о деньгах, о его клиентках, об опасностях, связанных с этим бизнесом. В том, что это опасно, я уже убедилась, но существовали еще скрытые от меня тайные криминальные отношения, вся грязь, что налипает на продажную любовь и о которой я много читала в связи с женской проституцией. Мы никогда об этом не говорили, но я ужасно этого боялась.
Когда нужно было рисовать иероглифы, я приезжала в клуб. В гримерной ко мне относились дружески, но с некоторой дистанцией. Зашедший как-то менеджер долго наблюдал, как я рисую на спине у Никиты, а потом спросил, не могла бы я помочь придумать какие-то костюмы и эффекты, чтобы оживить выступление. Я засмеялась над перспективой консультировать стриптиз, но потом мне пришло в голову, что есть масса разных вариантов. Сначала я предложила расписать всех татуировкой, и это было встречено с энтузиазмом. Почти месяц за час до выступления Никита привозил меня в клуб и я рисовала на мужских телах прыгающих тигров, змеиные тела, обвивающие туловища… Вспомнив новеллу Акутагава, я нарисовала молодому мальчику с гибким телом огромного паука на спине. Это произвело фурор, посетители Акутагава не читали. Деньги, которые мне за это заплатили, ошеломили меня. За гравюры к изданию комедий Шекспира я получила гораздо меньше. Следующей была идея сольного номера для Никиты. Множество зеркал должно стоять на подиуме и он, как Нарцисс, будет любоваться собой и цветком. Когда я увидела несчетное количество его тел в зеркалах, я поняла те чувства, что возникают у женщин, смотрящих на него. Во мне самой вдруг загорелось дикое желание обладать этим телом прямо здесь, немедленно, чтобы все знали, кому оно на самом деле принадлежит... Я не сказала об этом Никите, я знаю, его это шокировало бы, это была область, в которую я не должна вторгаться.
Никита всегда отвозил меня домой, когда я была с ним в клубах, но часто сразу после этого уходил. Это тоже не было предметом обсуждения. Мы никогда не говорили о втором способе зарабатывать деньги, хотя однажды все же разговорились о женщинах и Никита рассказал мне, правда без особой охоты, как делит женщин на две категории. Одни агрессивны и сразу подавляют мужчину, навязывая свои, почерпнутые из американских фильмов, сексуальные желания. Как правило, им не хватает вкуса и умения, когда они начинают играть “Основной инстинкт”. Женщина второй категории старается создать видимость приличия. Такая всегда отдает ключи от машины и предпочитает, чтобы он сел за руль, словно сам похищает ее на ночь. В постели она пассивна, но всегда ожидает большего, чем может сама. Расплачивается поспешно и высокомерно, словно это ей суют деньги за любовь. Лицемерие всегда оскорбительно и я поняла, что испытывает мужчина, получая деньги от такой женщины. В женщинах Никита отлично разбирался. Но я никогда не спрашивала его, что он чувствует, ложась с ними в постель. И еще мне хотелось бы узнать, не смотрит ли он теперь на всех женщин, как на сексуальных хищниц, посягающих на мужчину. Но я понимала, почему Никита не хочет обсуждать это со мной. Приходя ко мне, он оставлял все за дверями, становясь обычным молодым мужчиной, знающим, что он пришел в дом, где его ценят совсем по-другому.
Иногда по нескольку дней Никита жил у себя дома, хотя днем мы по-прежнему часто обедали втроем с Еленой, так же ездили на тренировки, иногда ходили в театр. Днем я, как всегда, много работала и старалась, чтобы жизнь моя не сильно отличалась от прежней, одинокой и размеренной. Когда у Никиты бывали свободные дни, мы уезжали куда-нибудь за город, на Вуоксу, на озера, где никого не было, и там купались, бродили по берегу голышом, разводили костер и жарили мне - бананы, а Никите сардельки, нанизав их на прутики, и ели с помидорами и зеленью, запивая минеральной водой. Лето было замечательным, очень теплым и солнечным, мы загорели и были счастливы. Осенью мы часто ездили в Петергоф бродить по парку, золотому от кленовых листьев. Мы целовались на аллеях и у меня так же замирало сердце от страха, что кто-то увидит нас, как когда-то в молодости. Я ощущала себя совершенно юной, я убеждена теперь, что душа наша не стареет и мы сами виноваты, если не даем ей жить так, как она хочет. Наконец-то все уравновесилось, и мое страстное восхищение Никитой, которое не покидало меня с первого дня, когда я его увидела, стало равнозначным тому нежному, трепетному любовному чувству, которое привязало его ко мне.
Однажды я сидела за столиком, ожидая Никиту, который уже кончил выступать, и заметила у стойки бара того самого парня, что принес деньги и которому дала тогда по физиономии туфлей. Он скользнул по мне взглядом, потом вгляделся повнимательней и вдруг подошел и спросил, можно ли сесть. Я кивнула, понимая, что тому есть своя причина.
- Послушай, - сказал он и улыбнулся вполне доброжелательно, - Я ведь предупреждал, чтобы этот твой держался подальше от Лизки. Вчера его спасло только то, что я был один и увидел его на улице у дома. Застанем еще раз в квартире - получишь покойника. Шеф второй раз не простит. Так и передай. Приятно было повидаться, я тебя не забыл! - он снова засмеялся и дотронулся до скулы, - Слушай, а он кто тебе?
- Всё, - сказала я рассеянно, думая об услышанном, - Он мне всё.
Тогда впервые я вышла из себя и позволила заговорить о том, что мы тщательно избегали обсуждать. Неужели мало баб в городе, что он так рискует, и за что!?
- Она очень хорошо платит, - сухо сказал Никита
- А если с тобой что-нибудь случиться? Ведь тебя могут убить! - против воли у меня полились слезы.
Никита остановил машину и прижал меня к себе.
- Ну что ты, ничего со мной не случиться. Клянусь, что я теперь буду обходить ее стороной. За километр!
Никита остался со мной на ночь и, обнимая в постели, сказал, что настанет когда-нибудь момент, когда он просто останется без работы и если тогда еще будет мне нужен, я получу его целиком.
- Дурачок, - сказала я печально, - Когда придет это время, меня уже не взволнует такая перспектива, я буду седой старушкой и буду рассказывать внукам о любви.
- О нашей? Ты соври им немного и скажи, что тоже меня любила.
- Ну, вообще-то наша история не для детских ушей. Никита, неужели ты такой слепой и никогда не замечал, как я тебя люблю? Как безумно, по сумасшедшему, еще тогда, когда мы были едва знакомы? Ты не понял этого? Ты думаешь, из одного восхищения можно вытерпеть все, что я терплю, наплевав на свою гордость?
- Я идиот, что поделаешь! Ты меня любишь? Я никогда бы не поверил. А это правда?
- Нет, я дразню тебя! - сказала я, целуя его в глаза и получив ответный поцелуй в губы.
- Маргарита, а ты помнишь, что скоро год, как мы впервые провели с тобой ночь? В твой день рождения! Мы отметим это? Давай поедем куда-нибудь, может за границу? Давай съездим в Париж дня на три?
- На деньги твоих клиенток?! Извини. Но я не хочу ничего такого. Давай поедем в Репино. Помнишь, ты как-то давно спросил меня, как я представляю себе многодневную оргию? Я представляла ее с тобой в Репино еще тогда, когда между нами ничего не было и по логике не должно было быть.
- Все, что хочешь! Но деньги я заработал в клубе, это сравнительно чистые деньги, так что Париж мы тоже оставим как альтернативу.


- 16 -

Через три дня ночью у меня случился страшный приступ боли. Никита помчался в больницу и уже через два часа меня привезли в палату отходить от наркоза, с удаленным аппендиксом. Никита приехал утром с горой фруктов, Елена привезла быстро собранные необходимые вещи, и я лежала, как королева, в отдельной палате, устроенной Никитой, в окружении подруг и молодежи, потому что Елена все время приходила ко мне не одна. У меня перебывали все ее поклонники, о каждом из которых я должна была потом сказать ей свое мнение. Никита сидел у меня целыми днями, приносил книги, притащил маленький телевизор и плеер, и три дня, что я там лежала были самыми развеселыми больничными днями в моей жизни. На четвертый день он не пришел, забежавшая из университета Елена не знала, где он, и мы посидели с ней, разговаривая о планах на следующее лето. Она ушла, а на другой день, накануне выписки, ко мне пришел один из парней стриптизеров из клуба, имя которого я безуспешно пыталась вспомнить, пока он не подсказал: Виталик. Он принес букет гвоздик, которые я терпеть не могу, но тут приняла почти с удовольствием, приятно удивленная вниманием. Виталик рассказал мне, глядя в сторону и запинаясь, что произошло два дня назад.
Никита выступал соло с зеркалами, одна из посетительниц проявила повышенный интерес. (Тут парень посмотрел на меня вопросительно и я кивнула, что знаю, в чем дело.) Видимо они сговорились. Никита, одевшись, вышел в бар и видели, как они пили вместе. Потом уже никто не обращал на них внимания. Через какое-то время, когда остальные уже собирались домой, к ним вошел менеджер и сказал, что опять рядом с клубом разборки и рвануло машину. Поговорили и разошлись, к такому быстро привыкаешь, не впервой. Он, Виталик, как всегда, когда Никита был занят, отогнал его машину к дому, ключи ему Никита оставил. На следующий день в новостях передали, что у клуба была взорвана машина с главным бухгалтером крупного предприятия, в котором началась аудиторская проверка. Заказное убийство. Женщина была в машине не одна, личность второго погибшего не установлена. Перед открытием к ним в клуб пришел следователь и показал фотографию жертвы, пытаясь что-нибудь выяснить. Это была та самая дамочка, с которой пил в баре Никита. Они следователю ничего не сказали, теперь мы с Еленой сами должны решать, что делать.
На мое счастье я уже лежала, так что падать мне не пришлось. Просто потемнело в глазах. Виталик терпеливо ждал, пока я, держась за бок, где побаливал еще операционный шов, сползла с кровати и, шатаясь, поплелась в кабинет врача. Отпустили меня, на удивление, без возражений. Я попросила Виталика отвезти меня домой. Он загрузил в машину телевизор и все вещи, создающие домашний комфорт, который старательно устраивал мне Никита... Вот тут, уже в машине, я заревела, больше не сдерживаясь, захлебываясь и кажется даже подвывая. Виталик подал платок, потому что я размазывала слезы по лицу ладонью, вытирая рукавом нос.
- А кто у него еще есть, только сестра? - спросил он осторожно и я встрепенулась:
- А вы ей сказали?
- Нет. Мы решили, что он с тобой.
Мысли мои метались в страдании и боли, но возраст и опыт пришли на выручку. Я попросила Виталика в клубе ничего не говорить: просто работал у них такой Никита, больше ничего не видели и не знают. Мне предстояло все самое сложное. Избавив Елену от всех подробностей и формальностей, я должна была сама переговорить со следователем и внушить ему самую мягкую версию о случайно оказавшемся в машине Никите. До этого я с Еленой решила не говорить. Еще теплилась надежда, что это все неправда и он где-то находится живой и здоровый. А может, и избитый теми лихими охранниками, но живой. Живой! Живой ! Я попросила Виталика в первую очередь отвезти меня к следователю. Следователь оказался с унылым некрасивым лицом, он тут же пригласил еще одного сотрудника, похожего на омоновца спортивной крепкой фигурой и жестким выражением лица. Им я рассказала свою версию происшедшего: она просто предложила его подвезти. А может и не его, а кого-то другого? Чем они располагают? Может, я просто посмотрю и сразу скажу, он это или не он? Следователи переглянулись и один из них принес полиэтиленовый мешочек, в котором лежало несколько мелочей. Не дав мне рассмотреть все, они спросили, не знакомо ли мне это. Передо мной положили на стол сначала кольцо, очень изящное, скорее женское, потом золотой крестик на порванной цепочке и, наконец, два брелка без ключей, сцепленные одним колечком. Я сразу их узнала. Один Никите подарила Елена, написав на коробочке: “Котика - Котику!”, он изображал бронзового кота с выгнутой горбиком спинкой. Второй был выполненный на заказ герб на белой эмали.
- Вот это его, - сказала я упавшим голосом, громко сглотнув, все становилось реальным.
- А почему буква “М”? - спросил мягко “омоновец”.
- Это герб Маргариты Наваррской. Этот брелок подарила Никите я. Эти брелки были на ключах от машины. А ключи должны быть в машине.
- Судя по всему, цепочка порвалась, поэтому он положил их в карман, чтобы не потерять. Машину мы проверим. Спасибо, вы нам очень помогли, хотя это все и не имеет никакого отношения к убийству. Он был случайной жертвой.
- Я хотела бы его увидеть. Как это сделать?
- Я не советую вам!- мягко сказал “омоновец”, а унылый следователь добавил:
- Вы представляете, что может остаться при взрыве в замкнутом пространстве? Обгорелое мясо.
Я дико на него посмотрела, а “омоновец” неожиданно взял меня под руку и ведя к двери, говорил что-то, похожее на “Все в руках Божьих”, я уже ничего не слышала и не понимала. Вдруг я резко остановилась и, повернувшись к столу и протянув, как слепая, руку, попросила отдать мне брелки, на память. “Омоновец” махнул рукой, протянул мне брелки и спросил:
- Вы доберетесь домой? - тогда как унылый следователь уже писал что-то, опустив голову.
Я вошла в свою квартиру и повалилась на диван в полной прострации. Мозг отказывался верить случившемуся, и это было спасением. То, что я не видела мертвое тело - О, Господи! Тело Никиты! - давало простор для фантазии, куда сознание и нырнуло, ища избавления от реальности. Мне очень хотелось выпить что-нибудь покрепче, но не было сил идти на кухню. Так и пролежала всю ночь не расстелив постель и не раздеваясь. Я не плакала той ночью, я еще не была готова к облегчению, которое приносят слезы. Боль разрывала меня изнутри, хотя еще не до конца было понято, что никогда больше я не увижу его улыбку. К утру я задремала, а потом вдруг вскочила, словно кто-то громко крикнул рядом. Я села за мольберт и лихорадочно стала наносить линию за линией, пока он стоял рядом, словно живой, пока помнила каждый изгиб тела, гладкость кожи, ее нежную шелковистость, ее тепло, и стремясь передать все это на картон. Пока я рисовала, мне не было так больно. Правду сказал Никита: для меня важнее было восхищаться его красотой, я всегда чувствовала себя рядом с ним художницей. Я бросила карандаш и, почувствовав себя простой бабой, потерявшей мужа, заревела в голос. Так меня и застала Елена. Мы плакали вместе, потом я опомнилась и начала утешать Елену. Во мне словно включилась программа пятидесятилетней женщины, которая должна выполнить все положенное, потому что она одна и не на кого теперь положиться.

Я все устроила. Похороны в закрытом гробу, крематорий... Отодвигала друзей, примчавшихся мне помочь, и все делала сама. После этого я пошла в университет и добилась почти невозможного. Елену перевели на бесплатное обучение и взяли на полставки лаборантом там же на кафедре.
Теперь мы живем вместе, но скорее всего - ненадолго, со дня на день она выйдет замуж за своего Сережу. Вышла книга, которую я начинала оформлять еще при Никите. Я не могу спокойно ее видеть. С каждой страницы на меня смотрит его лицо, сияет его улыбка. Амур, Тристан, Ромео...
Первые полгода мне часто снилось, как все происходило. Как он шел за ней, как набросил пальто на плечи, как открыл перед ней дверцу машины, обошел с другой стороны, сел, улыбнулся. Увидев его улыбку, она чуть помедлила, улыбаясь в ответ, потом повернула ключ зажигания. Мгновенная вспышка боли и огня всегда будила меня.
Больше всего я терзаюсь от проклятой гордости, которая не позволила мне все время говорить Никите о своей любви. Он так нуждался в ней, так тянулся ко мне в поисках сердечности и нежности. А я любила его до потери сознания и молчала, боясь показаться смешной, глупая! Ах, как бы все можно было изменить, все начать сначала...
Я по-прежнему хожу на тренировки и в косметический салон. Мне кажется, что махнуть рукой на внешность теперь - это кощунство, ведь даже сейчас, мертвый, он моложе меня и нужно прилагать все силы, чтобы не казаться рядом с ним старухой. Говорят, что лицо мое под седыми волосами выглядит необыкновенно молодо.
Если бы я верила, что душа живет после смерти в другом теле, я бросалась бы от мужчины к мужчине, разыскивая его. Когда смотрю на его портрет с иероглифами танабата на спине, я безумно завидую древним японцам, которые по-детски наивно верили, что раз в году можно получить невозможное и соединиться с любимым, который находится по ту сторону Небесной Реки. Для этого всего-то нужно большое количество птиц, желающих из милосердия подставить крылья. Но как об этом написал Рёкан?

Если спросят меня,
где обитель моя в этом мире,
я отвечу одно:
“Мой приют к востоку от моста
через воды Реки Небесной…”

Выходит, не я одна живу в ожидании невозможного.
Моя дочь родила мне внука. Я ни словом не обмолвилась, как хотела бы его назвать. Васька ужасно смешной малыш и я его очень люблю. Живет он, конечно, больше у меня, чем у своих занятых родителей. Он любит залезать ко мне на колени и рассматривать картинки в книжках.

Придет когда-нибудь время и я расскажу ему о любви.


Вот и вся история. Не бейте меня тапочками, так получилось. Логика. Кто хочет хеппи энд - читайте первые две истории, там все в мармеладе! И первой героине 30 лет, а последней - 47. Счастье уже не такое радужное и перспективы не так оптимистичны. Ведь "пока смерть не разлучит нас" - значит надолго, - только у молодых, а в 47 смерть недолго уже ждать. Чтото меня на философию понесло, в самый раз тапочки нашарить!

...

CMETAHKA: 26.06.09 23:50

ты мне сердце разорвала.... я читала и плакала... великолепно написано! так описать всё... плачу....

...

ANTONINA: 26.06.09 23:59

мне очень понравилось !!!!!!! даже это печальное окончание хотя я плакала когда читала !!!!!!!!!!!!!! СПАСИБО

...

Ми-ми: 27.06.09 01:43

Спасибо, девочки! Не плачьте! Скоро я повеселю вас супер-любовным романом "Спляшем, Бетси, спляшем". Героиня молодая и любви навалом. Только он длинный и я не знаю, здесь или в блог лучше. Как вам?

...

ANTONINA: 27.06.09 02:41

ЗДЕСЬ !!!!!!!!!!!!! ЗДЕСЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! ЗДЕСЬ !!!!!!!!!!!!!!!!! С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДУ !!!!!!!!!!!!!!!!!!

...

Ми-ми: 27.06.09 02:47

А до блога разве дальше идти? Зато там можно больше куски делать и иллюстрации вставлять .

...

CMETAHKA: 27.06.09 14:22

лучше здесь! привычнее))

...

Spate: 27.06.09 18:30

Ми-ми, очень понравился роман! Правда, читала бегло, времени совсем нет, но в конце июля собираюсь еще раз перечитать, вдумчиво, неторопливо. Но уже сейчас могу сказать, что мне финал понравился. Да, это не классический хэппи-энд, но он какой-то правильный, этот финал, не знаю, как выразить точнее. Трагичный, но не мрачный. Жизненный.
А язык просто великолепен - невозможно оторваться, пока не закончишь чтение... Спасибо!

...

Ленни: 29.06.09 21:57

Дочитала, слезки глотаю, но догадывалась ведь чем закончится. И все правильно, по-другому здесь и быть не могло, и нет ни мрачности, ни безысходности. Встреча с Никитой разбудила Марго - она встрепенулась, открылась и почувствовала жизнь и желания - это никуда от нее не уйдет, и есть внук и Елена, и есть любовь и вера. Замечательная история! Ми-ми, спасибо большое за неё!


Ух ты! (скажи это моему 85-летнему деду, который в прошлом году на роликах кататься научился, вот он бы тебя тапком ) А смерти ждать недолго тому кто ее ждет - сие от возраста не зависит (ой, ну ее эту философию). Тут скорее ощущение скоротечности времени... в каждом возрасте это время по-разному чувствуешь. Как говорят, сначала годы ползут, потом тянутся, потом идут, потом бегут, потом мчатся...

...

Jane Alex: 12.09.09 15:16

Ми-ми, очень красивая история. Интересная. И необычная. Давно я не читала такого. Наткнулась на роман случайно, но ни капельки не пожалела. Ты такая умничка! Спасибо тебе!

...

бяка: 28.02.10 08:54

Блеск. Я вся уревелась. Давненько со мной такого не было. Потому как цинизма в нашей жизни хоть ведрами хлебай.

Естественно, глупо ожидать, что нормальные современные люди будут разговаривать примерно так:
- Любимая, люби меня вечной любовью!
- Да, любимый! И наша любовь будет вечной!

И бешеные поцелуи. Хи-хи. Да, мы такие , мудры не по годам, полны цинизма и легкой иронии, с небрежно наброшенным на плечо шарфиком. Затянувшись сигаретой, рассуждаем с задумчивым видом: "Любовь? Ну, есть такой зверь. А мы его туда... в качелю....". Потому как сами не встречали.

...

Partizanka: 14.08.10 13:30

Ми-ми, спасибо тебе за такой замечательный роман. Читала не отрываясь, на одном дыхании.
Так нежно, так трогательно...
Мне очень понравилось.

...

Беата-София: 28.10.11 17:11

Я уже писала, что очень жаль что в этом рассказе нет хеппи-энда!
Ми-Ми в корне не согласна! И в 30 и в 47 могут быть и счастье радужным и перспективы оптимистичными. Все зависит от внутреннего настроя и отношения к жизни. Некоторые в 35 хуже старух, а другие и в 70 своим настроем фору дадут (мне такие известны).

...