Карен Мари Монинг - Эльфийская лихорадка - Faefever

Постараюсь сегодня все выложить - все последние три главы ;)

(перевод - Euphony)

Глава 17
Я проехала двенадцать кварталов.

Окраина города сразу за Темной Зоной была пустынной, как после войны. Теперь я знала, почему.

Улицы в двухстах метрах к западу от «Книг и сувениров Бэрронса» были наводнены людьми и Невидимыми, так что проехать просто не представлялось возможным. Большинство Эльфов было в полном человеческом «прикиде», они занимались тем, что успешно провоцировали беспорядки.
Гардовцы пробирались сквозь толпу с поднятыми дубинками, призывая к порядку. В Дублине хватает проблемной молодежи, – как, собственно, и в любом другом городе – которые способны даже маленькое агрессивное настроенное сборище превратить в бушующую ярость, распространяющуюся со скоростью лесного пожара. Особенно в Хэллоуин, когда всевозможные уроды выходят на улицы прикрывшись масками.
Пока я наблюдала за происходящим, несколько представителей Гарды (которые, кстати говоря, были Невидимыми, скрытыми иллюзией) начали молотить дубинками группу молодых людей, тем самым еще больше распаляя толпу. Другие Невидимые принялись разбивать витрины магазинов, мародерствуя и вдохновляя других брать все, что душе угодно. Я окликнула парочку мальчишек, спешащих присоединиться к всеобщему гвалту. Оказалось, никто из них не понимает, что вообще там твориться, впрочем, всем им было наплевать. Я боялась подъехать ближе, чтобы не повредили машину. Или меня.
Желчь кипела в моем желудке от огромного количества Невидимых. По крайней мере, “Синсар Даб” была достаточно далеко, чтобы совсем вывести меня из строя. Толпа разрасталась, проталкиваясь вперед, и мне пришло в голову, что сидеть в машине в самом центре этого месива было плохой идеей. И сдала назад, быстро развернулась и поехала оттуда, радуясь, что смогла выбраться за несколько минут до того, как толпа разъяренного народа окружила бы меня.
Я достала карту из рюкзака и уткнулась в нее. Мне пришлось включить свет в машине, поскольку огромная туча, безнадежно обещавшая грозу, превратила день в ночь на целый час раньше, чем я ожидала.
В десяти кварталах на север от магазина я обнаружила еще одну толпу. Сдала назад, развернулась и поехала на запад. То же самое. Проехать там у меня было столько же шансов, сколько и до этого. Я въехала на стоянку, чтобы изучить карту, затем направилась на юго-запад в надежде обогнуть Темную Зону по краю или, если придется, надеть МакНимб и проехать прямо через нее, чтобы выехать из города. Но добравшись до периметра заброшенного района, я ударила по тормозам, и мои глаза едва не вылезли из орбит.
Вся граница Зоны представляла собой плотную черную стену из Теней, сдавливающую островки света от фонарей Дорси-стрит. Эта стена тянулась вправо и влево настолько далеко, насколько я могла видеть. Громадная баррикада смерти.
Я включила заднюю передачу и поехала назад. Я проеду через эту стену, только если не будет другого выхода. А прямо сейчас я не была готова признать поражение.
Я потратила следующие пятнадцать минут, объезжая все уменьшающуюся окружность моего мира, сдавливаемую опасностью со всех сторон. Границы Темной Зоны встретились и соединились с толпами людей, и я в ужасе смотрела, как Невидимые, скрытые иллюзией, ведут людей прямо в объятия этих вечно голодных смертоносных Теней.
Наконец до меня дошло, что нужно избавиться от ярко-красной машины, которая уже начала привлекать опасное количество внимания. Поэтому я порулила обратно в магазин, где собиралась сменить машину на что-то менее заметное и придумать, как выбраться из города.
Я повернула вниз по улице и, как только добралась до магазина, так резко ударила по тормозам, что ремень безопасности врезался мне в грудь.
Магазин «Книги и сувениры Бэрронса» был окружен мраком!
Полностью. Со всех сторон к нему подступала ночь.
Все внешние освещение магазина было выключено.
Я беспомощно смотрела на здание. Уходя, все лампы и прожектора я оставила включенными. Я подъехала чуть ближе. В отблесках дальнего света на булыжной мостовой засверкало стекло. Лампы не были выключены. Кто-то разбил их все или – учитывая, как высоко они находились, – стрелял по ним. Или… кто-то послал летающих Эльфов, может быть, даже Охотников, сделать это. А если они сейчас сидят на карнизах здания прямо надо мной? В городе было так много Эльфов, что мои ши-видящие чувства были атакованы со всех сторон, ошеломлены огромным их количеством до такой степени, что ни сосчитать, ни различить их было невозможно. Я выпрямилась и посмотрела вверх, но крыша магазина терялась в темноте.
Внутри магазина горел свет, но он был приглушен в режиме работы после закрытия магазина, поэтому ромбовидные стекла входной двери и окна пропускали на тротуар недостаточно света, чтобы удержать моих врагов. Еще один городской квартал пал - мой.
Магазин «Книги и сувениры Бэрронса» стал частью Темной зоны.
Собирались ли более материальные собратья Теней ворваться этим вечером в магазин и перевернуть его вверх дном в отместку за то, что он так долго был непроницаем для них? Могли ли они сделать это? Я знала, что Бэрронс не защитил магазин полностью. Его защита просто давала возможность чувствовать себя в немного большей безопасности, чем на улице.
Мои глаза сузились. Я не собиралась мириться с этим! Эльфы не смогут отобрать мое убежище! Они не выгонят меня на улицу. Они заберут свои мерзкие темные петунии с моей территории, причем прямо сейчас. Я резко развернулась – колеса завизжали – и поехала в другом направлении.
Через четыре квартала от нового периметра Темной Зоны толпа заставила меня ехать назад. Я вдавила педаль газа в пол на задней передаче, едва минуя припаркованные машины, и остановилась в островке яркого света уличного фонаря. Я слышала злые крики, звон бьющегося стекла и грохот приближающейся толпы. Не позволю этому сборищу поглотить себя. Но действовать нужно немедленно.
Я вылезла из машины, запустила руку под куртку и сжала Копье. На этот раз я его не потеряю.

Холодный, усиленный ветром туман тысячами иголок колол мои руки и лицо. Началась гроза. Однако не только грозу я чувствовала в воздухе. Что-то было не так, до жути неправильно, что-то, кроме злых толп и легионов Невидимых, и даже Теней, пытавшихся захватить мой дом. Ветер был странным, он дул со всех сторон сразу, распространяя серное зловоние. Беспорядочная, разрушительная орда хлынула из-за угла в двух квартала от места, где я стояла.
- В’лэйн, ты мне нужен! – Прокричала я, выпуская ее имя.
Оно отсоединилось от моего языка и набухло, едва не задушив, затем ударило по обратной стороне зубов, вынуждая открыть рот шире.
Но вместо того, чтобы взлететь в ночное небо, оно ударилось о невидимую стену и упало на тротуар, где и осталось лежать, слабо подрагивая, как упавшая темная птица.
Я поддела его носком ботинка.
Оно исчезло.
Я повернула лицо к ветру, на восток и запад, на север и юг. Он клубился вокруг меня, ударял со всех сторон, шлепал меня сотнями тонких рук, и вдруг я почувствовала БэГэ, который творил свою черную магию, чтобы разрушить стены. Вот, что все меняло.

Я нашла ши-видящее местечко в своем мозге, сфокусировалась на нем, на поисках, охоте и через мгновение мельком увидела его. Он стоял на краю абсолютно черной пропасти, на покрытом льдом месте, в бордовой мантии, с поднятыми руками – неужели это сердце, истекающее кровью, поднято так высоко? – призывающее искусство, магия, могущественная настолько, что способна разрушить тюрьму, созданную с вкраплениями нитей Песни Созидания. Эта магия делал что-то ужасное со всем магическим, даже с Эльфами.

Я заставила свое внутренне зрение закрыться, чтобы меня не убили. Я стояла посреди улицы в бесчинствующем Дублине, пойманная в ловушку, совершенно одна.

В'лэйн не появится, чтобы спасти этот день.

Толпа была меньше, чем в квартале от меня. Мародеры из первых рядов только что заметили мою машину и заревели, словно взбесившиеся звери. Одни были вооружены бейсбольными битами, другие размахивали дубинками, отобранными у побежденной Гарды.

Они собирались сделать из моего Феррари винегрет.

У меня не было времени искать мобильный, чтобы позвонить Бэрронсу. Они набросятся на меня в считанные секунды. Я прекрасно знала, что происходит с богатыми людьми во время мятежей. А еще знала, что переубедить их по поводу своего богатства у меня не получиться. И мне не нравилась перспектива лишиться головы вместе с богатеями только потому, что я водила красивую машину, которая даже не была моей.

Я вытащила из машины рюкзак и побежала.

Из другого квартала приближалась еще одна толпа.

Я нырнула в толпу и смешалась с нею. Это была кошмарная, вонючая, разгоряченная, волнующаяся человеческая масса неуправляемой ярости, освобожденного бешенства, не подавляемой злости. Они грабили, разбивали, разрушали и победно орали.

Я не могла дышать. Еще чуть-чуть, и я бы упала. Слишком много людей, слишком много Эльфов, слишком много враждебности и насилия. Я плыла в море лиц – диких, возбужденных и даже испуганных, как, должно быть, и мое собственное. Эльфы – чудовища. Но и мы, люди, не лучше. Эльфы спровоцировали этот беспредел, но поддерживали его люди.

Булыжники мостовой были скользкими от тумана и дождя. Я в ужасе увидела, как с криком упала девушка. Ее тут же растоптала сметающая все на своем пути толпа. Пожилой мужчина – что, ради всего святого, он вообще тут делал? – упал следом за ней. Мальчика-подростка толкнули на фонарь, он отскочил и исчез из вида.

Через какое-то время у меня в голове осталась только одна мысль: удержать на ногах. Выжить.

Толпа, словно обезумевшая лошадь всадника у которого запутались ноги в стременах, несла меня от одного квартала к другому. Дважды я пыталась освободиться, пробивая путь к внешним краям толпы, только чтобы вновь утонуть в этом стаде, движимым вперед своей стихийной массовостью.

Я боялась двух вещей: того, что они могли вот так вот вынести меня прямиком в Темную Зону, и того, что внезапно может появиться Синсар Даб, сжать тисками мою голову и я упаду на колени. Мне как-то трудно было решить, какая из смертей хуже.

Мобильный был в рюкзаке, но в такой давке и никак не смогла бы добраться до него. Я переживала, что, если стяну рюкзак с плеч, его просто вырвут из моих рук и утащат. Копье было холодным и тяжелым под моей рукой, но, вытащив его, я сама рисковала быть проколотой им.

Невидимые.

У меня в карманах было несколько баночек из-под детского питания с их мясом.

С их темной жизнью в венах я смогу выбраться из толпы.

Мы приближались к границе района Темпл Бар. Темная Зона была совсем близко. Специально ли нас вели туда? Если бы я сейчас вынырнула над этим хаосом, увидела бы я Невидимых, погоняющих нас сзади, как стадо скота на массовую бойню?

- Пардон, - бормотала я, - ой, я не специально.

Стараясь не очень сильно толкать остальных, чтобы в пылу меня саму не избили, я ухитрилась извлечь баночку из кармана. Но крышка оказалась затянутой слишком туго, чтобы открыть банку одной рукой. Я толкалась, стараясь отвоевать себе хоть капельку пространства, и потянула крышку. Кто-то налетел на меня, я потеряла равновесие, и банка выпала из моих рук. Я почувствовала, как она ударилась о мой ботинок и исчезла.
Стискивая зубы, я полезла за второй банкой. Всего у меня в карманах их было три. Остальное было рассовано по пластиковым пакетикам, которые я засунула в ботинки. В толпе я бы никогда не добралась до них. Извлекая из кармана вторую баночку, я была очень осторожна, крепко сжимая ее, как последний шанс выжить. Я очень надеялась, что так оно и было. Я должна была выбраться из толпы. Я хорошо знала, где находилась – в двух кварталах от Темной Зоны. Я опять изловчилась открыть банку, но никак не могла наклонить голову, чтобы съесть содержимое, опасаясь получить локтем в глаз, остановиться от боли и упасть.
Я подняла банку поближе, закинула голову назад, глотнула и стала жевать. Я давилась все время, пока жевала. И не имело значения, что мне все время жутко хотелось это сделать, – это было не так просто. Хрустящее, как хрящ, и в то же время похожее на какую-то скользкую опухоль, мясо постоянно шевелилось во рту и скреблось в желудке, как пауки в банке. Опустив пустую банку, я посмотрела прямо в глаза Носорога, стоявшего между двумя людьми, и, судя по выражению его пронизывающих глаз и шишковатого лица, он прекрасно знал, что я только что сделала. Он наверняка видел серую плоть в банке, которую я только что выбросила.

Слова так и просились на язык, ведь Мэллис, БэГэ, О'Баннион и даже Джейни ели мясо Носорогов. Носорог заревел и осуждающе наклонил голову в мою сторону. Я развернулась на месте и принялась с остервенением прокладывать путь сквозь толпу. Поскольку сейчас я боролась за свою свободу, я вытащила третью банку и проглотила ее содержимое.

Единственный раз, когда я ела Невидимого до того, я находилась на волосок от смерти, потому сейчас я не знала, чего ожидать. В прошлый раз мне пришлось съесть несколько огромных кусков, чтобы начался процесс исцеления, и прошло десять минут, чтобы завершился путь от опасной близости смерти до самого что ни на есть торжества жизни. Сегодня вечером я была цела и невредима. Сила и мощь взорвались во мне, как будто я получила дозу адреналина прямо в сердце. На меня накатил холодный жар, как только эльфийская мощь пронзила мою кровь.

Беспощадная Мак подняла голову и смотрела вокруг моими глазами, думала моим мозгом, передвигалась на моих конечностях по-другому, грациозно, мощно, как хищник на мягких лапах.

Через несколько мгновений я уже выбралась из толпы, однако невдалеке я слышала приближение следующей. Город сошел с ума. Позже я узнала, что Эльфы в человеческом обличье вламывались в дома и магазины по всему городу, нападали на владельцев и жителей, выводили их на улицу, провоцируя мятежи.

Я оглянулась. Носорог потерялся в хаосе. А может, он решил, что лучше крушить целую толпу, чем одну меня. Прямо за мной была Темная Зона. Впереди – еще одна толпа, которую вели в первых рядах Носороги, разбивая фонари бейсбольными битами. Слева слышались звуки насилия. Справа находилась угольно-темная аллея. Я стянула рюкзак, вытащила МакНимб, водрузила его на голову и застегнула под подбородком, потом щелчком включила все свои лампочки и засияла, как маленький маяк. Я хлопнула запястьями и щиколотками, зажигая лампы на руках и ногах.

Толпа волной нахлынула на меня.

Я побежала в сторону темной аллеи.

Я потеряла счет времени, пока носилась взад и вперед по улицам и аллеям, избегая сборищ и ускользая от войск Носорогов, которых теперь не могла чувствовать, поскольку мои ши-видящие чувства были подавлены отвратительным ужином.

Они воинственно шагали, выискивая отдельных людей, чтобы загнать и их в толпу. Я пересекала одни и те же кварталы десятки раз, прячась в подъездах и мусорных баках. Был ужасный момент, когда меня зажали две группы, и я была вынуждена протискиваться за картонными коробками в тени мусорного контейнера, выключив все свои лампочки, чтобы не быть пойманной Невидимыми. Я почувствовала вкус смерти, сидя в темноте, желая узнать, были ли там темные «Пятна» – очень маленькие пространства, где жили одна или две Тени – и могла ли какая-нибудь Тень выскочить из «Пятна» и наброситься на меня, и мысль эта была почти такой же ужасной, как если бы меня швырнули в самый центр проходившей мимо толпы Невидимых. Сидя с согнутыми коленями в темноте за металлическим контейнером, я, кстати говоря, раскрыла несколько пакетиков, которые были спрятаны в ботинки, и съела и их содержимое тоже. Возможно, как я однажды подшутила над Бэрронсом, Теням не нравится темное мясо и они оставят меня в покое.

Когда войска прошли, я с трудом выбралась из своего временного убежища и взглянула на толпу.

Да, людей вели. Их собирали и загоняли.

Ягнята на бойню. Мои люди.

И я ничегошеньки не могла с этим поделать. Ужин из Невидимого должен был превратить меня из перочинного ножика в автомат «УЗИ», ходячие оружие. Но я все еще имела только одно оружие и теперь очень боялась его. Я была в обороне, но никак не в нападении. Никакого нападения сегодня не могла совершить даже Беспощадная Мак, нахальнейшая из нахальных, даже она чувствовала себя в опасности. Она хотела найти пещеру и спрятаться в ней до тех пор, пока у нее не будет больше шансов. Я была склонна согласиться. Выживание – наша первостепенная задача.

Когда я впервые отведала Невидимого, ничто не могло напугать меня. Но в ту ночь я должна была беспокоиться только об одном гниющем вампире, к тому же Бэрронс был рядом. Сегодня я была в ловушке города, в котором творили беспредел сотни тысяч людей, и это был Хэллоуин, Невидимых было огромное количество, и они были пугающе организованы. В'лэйн был вне досягаемости, а Бэрронса не было в городе.

В конце концов, я оказалась в полуосвещенном переулке, в котором не было слышно воинствующего топота и звуков беспорядка. Я нырнула в дверной проем, освещенный единственной голой лампочкой, чтобы сделать кое-то, что должна была сделать как можно быстрее. Я осторожно сняла рюкзак, бросила его к ногам, сорвала жакет, самым осторожным образом сняла кобуру с Копьем и положила на землю.

Все время, пока я бегала и пряталась, ощущение его тяжести жгло огнем мое тело. Что, если бы я упала? Что, если бы я снова оказалась в толпе и кто-нибудь толкнул бы меня? Что, если бы Копье поцарапало меня? Привет, Мэллис. Прощай, разум. Я могла быть сильнее, чем обычно, но у меня не было сомнений относительно моей способности справиться с разложением до самой смерти.

Я сняла свитер и футболку, затем снова надела свитер, жакет и МакНимб и, стараясь прикасаться только к кожаным ремням, прикрепила Копье сверху на жакете. Я повязала снятую футболку на нижнюю часть кобуру, чтобы создаст дополнительный защитный слой между мной и Копьем.

Ирония судьбы: вещь, которую я любила больше всего, которая заставляла меня чувствовать себя такой сильной в обычных обстоятельствах, обременяет меня, заставляет до ужаса бояться ее, когда я краду темную силу. Я могу иметь только одно, и никогда – то и другое сразу.

Теперь я больше не ощущала Копье, а значит, могла нечаянно им пораниться. В то же время я больше не чувствовала “Синсар Даб”, следовательно, она не могла навредить мне, повергнув меня, беспомощную, на колени в опасной ситуации.

И тут… я стояла в дверном проеме, удивляясь собственной глупости. Если я перестаю чувствовать “Синсар Даб”, съев Невидимого, то все, что мне нужно будет сделать, когда она вновь появится на моем радаре, – это подобраться к ней настолько близко, насколько смогу, съесть Невидимого и подойти еще ближе. Достаточно близко, чтобы поднять ее.

Образ Зверя, которого я видела в последний раз, нарисовался в моем мозге.

Ну да, разумеется. Поднять ее. Конечно. И что потом? Положить в карман? Ни в один из моих карманов она бы не влезла.
Итак, я знала, как подобраться к ней поближе, чтобы при этом боль не вывела бы меня из строя, но по-прежнему не имела понятия, что делать дальше. Стану ли я психом, если прикоснусь к ней? Или то, что я была ши-видящей, Нулем и ОС-детектором, как-то предотвратит это? Спорный вопрос, особенно сейчас, когда я так старалась выжить в эту ужасную ночь.
Я вытащила мобильный, чтобы позвонить Дани и рассказать ей о том, что творится в Дублине. Добраться до аббатства было невозможно. Я взглянула на часы и остолбенела – было почти семь часов. Я бегала и пряталась несколько часов! Ритуал, возможно, уже завершен, и, если это так, то ши-видящие могли бы приехать в город и помочь мне спасти хотя бы некоторых из тех людей, которых вели сейчас прямо в лапы Теней. Одна я ничего не могла изменить, но семи сотням ши-видящих это было под силу. Если они не смогут – или не захотят – приехать, потому что Ровена запретит им по какой-нибудь идиотской причине, я позвоню Бэрронсу, если он не ответит, позвоню Риодану, если и он не ответит, то, думаю, самое время позвонить ЕТУ – «если ты умираешь». Смерть кружила над Дублином, как печаль над похоронами. Я чувствовала ее в воздухе. Если ши-видящие не присоединятся ко мне, я должна буду выбраться отсюда любым способом.
Дани ответила со второго раза. Ее голос звучал истерически.
- Бля, Мак! – Крикнула она. – Что же ты с нами сделала?
Я поправляла ремни на рюкзаке, чтобы приспособить кобуру с внешней стороны, и в тревоге бросила это занятие.
- Что случилось? – Спросила я.
- Тени, Мак! Гребаные Тени вышли из гребаной Сферы, когда мы открыли ее! Аббатство просто кишит ими!
Я была в таком шоке, что чуть не выронила телефон. Когда я вернула его к уху, Дани говорила:
- Ровена говорит, что ты – предательница. Говорит, ты подставила нас!
Мое сердце сжалось.
- Нет, Дани, нет, клянусь! Кто-то подставил меня!
От этой мысли моя кровь застыла в венах. Был только один человек, который мог сделать это, только он ходил среди этих темных вампиров без страха. Как быстро он расстался с реликвией! Как легко согласился отдать ее мне! И все же он сделал этого той же ночью. Тридцать часов прошло с того момента, как я попросила его дать мне реликвию, до того, как он дал мне ее. Чем он занимался все это время?
- Насколько все плохо? – Крикнула я в трубку.
- Мы потеряли десятки людей! Когда мы открыли Сферу, они повыскакивали оттуда, а мы думали, что ритуальный свет убьет их, но эти гребаные Тени попрятались по темным местам. Они везде! В кладовках, туфлях, везде, где темно!
- Дани, я не виновата! Клянусь тебе. Клянусь своей сестрой. Ты знаешь, как много она значит для меня. Ты должна мне верить. Я бы никогда так не поступила. Никогда!
- Ты говорила, что придешь, – прошипела она, – и не пришла. Где ты?
- Я застряла в городе, в ловушке между Йорком и Мессером. Дублин превратился в кошмар, и я не могла выбраться. Люди бунтуют уже несколько часов. А Невидимые ведут их прямо в Темные Зоны!
Дани затаила дыхание.
- Насколько все плохо? – Повторила она вопрос.
- Тысячи, Дани! Не сосчитать. Если так будет продолжаться, – я замолчала не в силах закончить фразу. – Если вы приедете сюда, мы хоть кого-то сможем спасти. Одна я ничего не могу сделать. Здесь слишком много Невидимых. – Но если там полно Теней, она не смогут приехать. Мы не можем позволить себе потерять аббатство. Там были библиотеки и бог знает что еще.
Лампочка надо мной замерцала и издала шипящий звук, как при скачке напряжения.
Трудно сказать, что заставляет мозг вдруг собрать воедино все кусочки мозаики, но у меня сейчас был как раз один из таких моментов. Я был шокирована простой и очевидностью того, что не замечала раньше: Носороги, собирающие мусор, ремонтирующие уличные фонари, сидящие за рулем городского транспорта, заменяющие разбитые тротуарные плитки целыми.
- О нет, Дани, – испуганно вздохнула. – Забудь то, что я только что сказала. Не приезжай в город и не пускай других. Не сейчас. Ни под каким предлогом. Пока не наступит рассвет.
- Почему?
- Потому что они все это спланировали. Я видела, как Невидимые выполняли городские работы, и не понимала, почему, до сих пор. Они не просто убирали улицы и вывозили мусор. – Что может дать больше информации о врагах, чем то, что они выбрасывают, то есть мусор? ФБР всегда скрупулезно следило за жизнью подозреваемых, прослушивало их жилища, копалось в их мусоре. – Они готовились. – Как только ГМ дирижировал своей ужасной симфонией? Достаточно долго, чтобы изучать каждый аспект нашей жизни, и за это время человечество преподнесло ему свои слабости на блюдечке. – У них практически все под контролем, Дани. Они собираются превратить весь… - Я посмотрела на телефон.
Полная батарея.
Нет сети. Башни сетевого покрытия только что пали. Я понятия не имела, сколько Дани успела услышать.
- … город в Темную Зону, - прошептала я.
Лампочка надо мной снова замигала. Она зашипела, лопнула и стало темно.



(перевод - Black SuNRise)
Глава 18

Мир рушился вокруг меня.
Я была отрезана от В’лэйна, Бэрронс казался законченным предателем, аббатство кишело тенями, здание книжного магазина превратилось в Темную Зону, город пал перед бунтовщиками и Невидимыми – похоже, все катилось в пропасть.
И как только это произойдет, ничто живое там, на улицах, не будет больше в безопасности. Ничто. Даже трава и деревья. Ну, хорошо, возможно я буду, освещенная своим МакНимбом, вооруженная копьем (которое с таким же успехом может убить меня в данной ситуации), но что если мятежники или Невидимые нападут на меня скопом и разоружат? Чего я надеюсь достигнуть блуждая по городу? Смогу ли я спасти кому-нибудь жизнь? И если спасу, что мне делать со спасенными дальше? Как я обеспечу им безопасность, когда погаснет свет? Будут ли они, как утопающие, когтями и зубами драться со мной до смерти, чтобы украсть мои фонари. Если я умру, кто будет отслеживать Книгу? Я не трусиха. Но и не дура. Я знаю, когда бороться, а когда выжить, чтобы ввязаться в драку на следующий день.
Каждая клеточка в моем теле хотела подняться наверх, убраться с земли, подальше от улиц, аллей и переулков, которые вскоре могут потемнеть от потоков теней, ближе к закату, видневшемуся на горизонте, казавшемся таким нереально далеким.
Двенадцать часов. Плюс-минус еще немного. Я обыскивала улицы, выбирая место для своего Аламо, отказываясь думать об исходе того сражения. У меня получится лучше.
Наконец, я остановилась на старой церкви с высокой колокольней, открытой звонницей и каменными арками, где я могла бы окопаться и следить за своими флангами. Высокие двойные парадные двери были заперты. И такими они мне нравились. Окон, выходящих на улицу, не было. Это мне тоже пришлось по душе. Здесь была моя крепость, в любом случае лучше мне сейчас не найти.
Я обошла здание вокруг, толкнула дверь в трапезную и проскользнула внутрь. Забаррикадировав дверь тяжелым посудным шкафом, я стащила яблоко и пару апельсинов из корзинки на обеденном столе, и быстро прошла через тускло освещенную хозяйственную зону церкви.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы обнаружить вход в звонницу позади большого придела над хорами, в центре между массивными органными трубами. Узкая дверь была почти полностью скрыта книжным шкафом, подозреваю, что его впихнули перед дверью, пытаясь предотвратить «восхождения» любопытных детишек. Я отодвинула шкаф в сторону – незначительное усилие для таких, как я, накачанных Невидимыми – и открыла дверь. По ту сторону стояла угольно-черная темнота. Собравшись с духом, я ступила внутрь, освещая колокольню. Никаких отпрянувших теней, никакой скользящей чернильной тьмы. Я облегченно выдохнула.
Узкая, шаткая деревянная лестница, скорее даже трап, а не лестница, огибала 150 футов каменной стены и вела на звонницу. Фактически, она была приколочена в нескольких местах прямо к строительному раствору, не было ни поддерживающих балок, ни подпорок для них, и выглядела она такой же надежной как карточный домик. Разве колокола не надо обслуживать? Или, что вероятнее, последний раз по этим ступеням взбирались лет 50 назад?
Не важно. Зато я не стою на земле.
В двух местах ступени все же не выдержали. И оба раза меня спасли только увеличенная сила и рефлексы. Без грохота Невидимых в венах, я бы проскользнула между ступеньками, пролетела 50 футов и сломала что-нибудь важное при падении. В обоих случаях я мучительно осознавала холодный вес копья на теле. Мне было ненавистно то, что я вынуждена нести его в таком состоянии. Я была как наполненный водой воздушный шарик, с приклеенной сбоку иголкой, который катится по полу, искушая судьбу.
Ненадежно примостившись на последней ступеньке, я дотянулась до люка, толкнула его, пролезла наверх и огляделась вокруг. Я оказалась в комнате, расположенной точно под шпилем. Наверху была площадка, похожая на ту, на которой я сейчас стояла, а над ней висели два огромных медных колокола. Комната, где я находилась, похоже, была подсобкой с ящиками для инструментов и чуланом для хозяйственного инвентаря, который был приоткрыт. Я подвинулась к чулану, проверила, нет ли там теней, и закрыла его. Двери чулана тихо скрипнули, и меня бросило в дрожь.
Я вскарабкалась по последнему лестничному пролету, ведущему к колоколам.
К моему удивлению, гроза успела отойти гораздо севернее города, тучи разошлись и лунный свет, хотя и слабо, освещал звонницу. Я отключила свою «иллюминацию», чтобы не быть светящимся крестиком, отмечающим местонахождение сексапильной-молодой-ши-видящей. Четыре высокие, в два раза выше моего роста, каменные арки обрамляли шпиль с востока, запада, севера и юга. Я вступила под ту, что выходила на восток, и поежилась от прохладного бриза, уставившись вниз на Дублин.
Пожары полыхали во многих местах, перевернутые машины лежали на улицах, тысячи и тысячи мятежников бушевали, грабили и разрушали. Я наблюдала за их отливами и приливами вверх и вниз по городским кварталам. Я следила за группой из нескольких тысяч, направляемой прямо в Темную Зону, гонимой в затаившуюся стену из теней, где из них высасывали жизнь досуха, до пустых оболочек человеческих останков. Я слышала их крики ужаса. До самой своей смерти буду слышать.
Я стояла, наблюдая, как тьма поглощает Дублин, квартал за кварталом, район за районом, будто где-то под Дублином методично отключали рубильники.
Я вспомнила ту ночь, когда я сидела скрючившись на окне BB&B, и мои глаза на мгновение сыграли со мной дурную шутку.
Теперь без шуток. Или точнее, это самая масштабная хэллоуинская шутка. Этой ночью в Дублине не будут раздавать угощения. Вот об этом говорил Дерек О’Бэньон.
В 20.29 тьма получила абсолютную власть.
Даже пожары потухли.
Звуки, плывущие по воздуху, изменились, голосов стало меньше, и уже не злых, а испуганных. Подо мной регулярно проносились звуки шагов вооруженных отрядов. На этом фоне Невидимые были бесшумны, собирая нас, убивая нас. Эта картина по капле отнимала у меня самоконтроль, удерживающий меня от самоубийственной попытки ринуться вниз, чтобы охотиться в темноте, пытаясь спасти оставшихся людей.
Там, оставив позади некий книжный магазин, неудержимо расползалась Темная Зона, захватывая город.
До 7.25 у Дублина не было надежды. Рассвело.
Я гадала, что случилось с МакКелтарами. Бэрронс саботировал и этот ритуал? Я не видела в этом смысла. Зачем Бэрронсу желать падения стен? Да и желал ли Бэрронс их падения? Могла ли Сфера Джай попасть к нему уже поврежденной, активированной гранатой, ожидающей любой мелочи, чтобы рвануть? Где он ее взял? Была ли я безнадежной дурой, потому что все еще пыталась его оправдать?
В каком месте стены уже пали? Были ли те, что разрушили город, потоком Невидимых, освобожденных из тюрьмы. Или это только предвестники, и худшее еще впереди?
Я стекла на холодный каменный пол проема, подтянула колени к груди, обняла себя руками, оперлась на них подбородком и стала смотреть на город. Мое тело, переполненное темной энергией плоти Невидимых, и защитные рефлексы ши-видящей, усиленные фэйри-стероидами, требовали от меня сделать что-нибудь, что угодно.
Я содрогнулась в тисках своей внутренней борьбы. Я чувствовала будто плачу без слез. Я еще не знала, что слезы невозможны для фэйри, или для тех, кто находится под их воздействием.
Видеть BB&B, окруженный тенями, поглощенный Темной зоной, уже достаточно тяжело. Видеть тьму над всем Дублином было невыносимо. Сколько людей останется к рассвету, чтобы попытаться исправить ситуацию? Хоть сколько-нибудь? Охраняют ли сейчас Невидимые инфраструктуры города, взятые ими под контроль? Придется ли нам формировать отряды, чтобы отобрать у них управление? Этой ночью мой мир изменился. Я понятия не имела насколько, но знала, что дела плохи.
Я сидела на холодном камне исследуя, наблюдая, ожидая.
Три с половиной часа позже первый из моих вопросов разрешился.
В 23.59 с меня начала сползать кожа. Буквально. Я лихорадочно раздирала себя ногтями. Даже с моими оглушенными темной пищей чувствами ши-видящей, я все еще могла ощущать наступление этого. Нет, стены пока не рухнули. Они рушились сейчас.
Мир менялся, преобразовывался.
На меня нахлынуло сокрушительное чувство пространственного искажения, растягивающего меня, выкручивающего, давящего. Я была огромной и тонкой как бумага. Я была маленькой и круглой как ягода. Меня вывернули наизнанку и взорвали кости. Я снова была мешком из кожи.
Затем мир вдруг стал восприниматься чрезмерно огромным и чудовищно перекошенным. Здания внизу вырастали под рваными, невозможными углами, уменьшались до размеров булавочной головки и увеличивались снова. Я смотрела, как переписывались законы физики, как измерения, не предназначенные для сосуществования, сталкивались друг с другом в борьбе за доминирование, сражались за пространство. Я наблюдала за тем, как ткань бытия была разорвана в клочья и сшита снова, соединенная в соответствии с диаметрально противоположными принципами.
Вселенная протестующее скрипела, когда рушились барьеры и сталкивались сферы, потом ночь наполнилась другого рода звуком, и я отползла назад, сливаясь с тенями, страшась теней, но больше опасаясь включить свет, потому что получила ответ на свой второй вопрос: нет, Невидимые еще не освободились из тюрьмы. Они выходили сейчас, галопом неслись вниз в потоке темного ветра, дующего от горизонта, имеющего сущность, материю ночных кошмаров. Ведомые Смертью, Чумой, Голодом и Войной?
Они пришли.
Я смотрела, как они идут.
Те, у которых нет имени, отвратительные, те, кто искорежен, но все еще жив, те, чей голод невозможно утолить, те, чья ненависть вечна, те, чья нужда за пределами возможностей их искривленных конечностей и психопатических желаний, те, кто знает только одну радость: охоту, убийство, нектар из пыли и пепла.
Они летели над моей головой, высоко над городом безбрежной, темной волной, растянувшейся от горизонта до горизонта, заполонив небо, визжа, завывая, трубя победу, свободные, свободные, свободные впервые почти за миллион лет! Свободные в мире, согретом солнцем, заселенном миллиардами сильных бьющихся сердец, вспыхивающем жизнью, переполненном сексом, музыкой и невыразимым блаженством, которые были запрещены для них целую вечность.
Они пришли, Дикая Охота: крылатые, несущие своих собратьев в клыках и когтях, и другие, неподдающиеся описанию, вытекающие из своего ледяного ада, покрывая мир в кильватере своего движения скользким, сияющим серебряным инеем.
Я отступила в звонницу, мое дыхание замерзало в мучительно холодном воздухе.
Затем я убралась еще дальше, соскальзывая на нижнюю площадку, там я заползла в чулан для инвентаря, протиснулась между швабрами и ведрами и закрыла дверь.
Пальцы онемели на холоде, при слабом свете одного из фонарей я раскромсала свою футболку, заткнула ее кусками все потенциально опасные углы и щели, потом щелкнула выключателями всех своих лампочек с ног до головы, пока не заполнила светом маленькую комнату.
Сердце колотилось, глаза были в ужасе распахнуты, я забилась в угол, подтянула колени к подбородку, положила ножны с копьем возле себя и начала долгую вахту до рассвета.

Sinner спасибо!

Я, действительно, хочу присоединится и собственно присоединяюсь к "общей лихорадке" по "ЛИХОРАДКЕ" .
Много мыслей по поводу ГГ и книгах, их продолжения и вообще... одним словом "ПРЕТ МЕНЯ". Вот хочу некоторыми мыслями поделиться.

По идентификации ИБ.
По началу, у меня, тоже складывалось мнение, что ИБ это "Король Невидимых" возможно его сын (такие мысли уже звучали), но чем дальше по тексту, тем данная мысль таяла, как мороженное в 40- градусную жару.
Во первых:- он может прикасаться к реликвиям видимых (копье), во вторых : - точно не помню в какой по счету книге он целовался с Мак (кажется вторая книга), через поцелуй он можно сказать поделился с ней частью своего прошлого (.... маленький мальчик, ... кровь, ...боль; цитата:" ... пустыня, горячий смертоносный сирокко, одинокий мальчик, бесконечная война")
у Эльфов, я так поняла, но я могу и ошибаться таких эмоций (таких пережитых событий, точнее) быть не может, в третьих:- у него есть татуировки на теле - не эльф точно, нигде у К. Монинг нет упоминания о тату у эльфов (я могу и ошибаться).
Татуировки - друид? тоже не вяжется и меня лично эта мысль не греет.

А вот мальчик, которого похитили эльфы и держали у себя в плену энное количество лет или даже столетий, заставляя наблюдать все их бесчинства - возможно, это есть в одной из книг "Лихорадки". Опять же они могли дать выпить или заставить его выпить эликсир бессмертия. Это может объяснить его "вечные 30 или 31", его "не любовь" мягко говоря, к эльфам, его сторонятся тени, он видит эльфов, хотя не ши видящий, он свободно передвигается по темной зоне - он не эльф, он не относится ни к одному двору (Видимый, Не Видимый двор) он нечто, что даже они не могут классифицировать - если так можно сказать. И в это нечто его и превратили сами эльфы.
Входит и выходит через портал (зеркало), ну тут я не сильна с доводами, возможно за столько лет, столетий, что-то произошло, не знаю, возможно, следующая книга прольет больше света на некоторые события из жизни загадочного ИБ. Хотя, возможно именно татуировки имеют к этому отношение.
Желает во чтобы то ни слало заполучить все реликвии видимых (ОС, как называет их Мак) и главное КНИГУ Синсар Дабх, возможно, изначально, что бы отомстить, возможно, жажда абсолютной власти для того, что бы "поставить на колени" мир эльфов во главе с королевой и т.д., хотя очень мало вероятно, возможно человеческий фактор (все таки Армагеддон, даже бессмертному не на руку).
Но, все таки мне кажется, в нем есть много человечного и автор ненавязчиво нас к этому подводит, хотя сам ИБ постоянно твердит Мак, что бы она не искала в нем данные качества, в нем они есть и это ярко показано, когда он ее спасает, как он называет ее по имени, что и как он говорит. Хотя как только ситуация стабилизируется, он сразу же превращается в глыбу льда, которую ничем не проймешь. Можно предположить, что боится потерять свой личный детектор ОС, но тут уже пойдет другая тема и эта тема взаимоотношений Мак и Бэрронса.

Девочки у кого еще возникают сомнения по поводу чувств Бєрронса к Мак. И наоборот. А?
Да это же ясно как Божий День. Он хочет ее. И хочет сильно, но что-то его останавливает. Возможно, не желание снова испытать боль, разлуки или потери. Ведь он говорил Мак, что любил. А мужчины все боятся боли (в прямом и переносном смысле), не зависимо от возраста, а наш дорогой ГГ, уж не юноша (в некотором смысле, хотя ему 30 – 31). А не его "бесчеловечность" или его постоянное утверждение, что он маленькими девочками не интересуется. Интересуется еще и как интересуется. Это видно с первой книги и подтверждается и во второй а в третьей и подавно. Его придирчивость, его ревность и хотя он утверждал, что это не ревность, когда Мак целовал Влейн, а желание выяснить, не приайа ли она, но тогда почему столько злости и подробного выяснения процесса поцелуя или применение ГЛАСА, выяснения спала ли она с Влейном когда-либо, если он прекрасно знал какие женщины после секса с эльфами, а уж с Влейном и подавно и т.п. .Если углублюсь в эту тему, то не закончу до вечера. И мои ваяния, явно читать не станут из-за "бешенного" объема.
Но мне уже кажется по прочтению всех трех книг, что уже не только хочет, но и что-то чувствует большее чем просто желание или если хотите похоть. Я еще не говорю о БОЛЬШОЙ ВСЕПОГЛОЩАЮЩЕЙ ЛЮБВИ, но мне кажется, что к этому все идет….. И Мак уже сама призналась себе, что хочет Бэрронса, но думаю и у нее не просто желание, но и нечто, что они оба отрицают в себе… Яркий пример торт – банально, но пусть она тысячу раз будет утверждать, что это чисто "дружеский" жест (но ожидание, желание сделать приятное, переживание по поводу его непонятного отсутствия), но когда тортик оказался на потолке, она разошлась как мегера и это была не просто обида на "друга".
Ну думаю, для данного сообщения достаточно.
Я частично высказалась, старалась, чтобы было аргументировано. Что получилось судите сами. Возможно и эти мои мысли по поводу личности ГГ уже звучали, но я на подобное не натыкалась