С.Э. Филлипс "Потанцуй со мной"

Спасибо за перевод. Очень интересно читать.

Спасибо за продолжение!
Тесс и так переживает из-за смерти Бьянки, а еще узнала о разговорах о ней и Норте.
С отцом Рен явно не все благополучно.
_________________

Добрейшего времени суток, Леди!
Когда сто лет не была на сайте, зашла, а тут Филлипс
Читать осмысленно пока не могу, но обязательно буду!
Карми, Ленуля, спасибо огромное вам за ваш труд
Ане спасибо за красивую графику
___________________________________

Спасибо всем, кто трудится над этим переводом. Это очень очень приятно, прочитать новый роман в таком великолепном переводе да еще с чудесным оформлением Кстати , у СЭФ находятся поклонники даже там, где я и представить себе не могла. Стала смотреть российский сериал "Воспитательница" и знакомые повороты сюжета ! Стырили граждане у СЭФ, из ее романа "Герои моя слабость". И это значительно улучшило сериал.
_________________

новая глава!!! Спасибо!!!

Karmenn, Sig ra Elena, Анна Би, спасибо большое!!!

Как быстро люди их осудили.
_________________

Хизер и правда чудо! Какие там горшки, дети и только дети!
Так, кумушки чешут языками, да какие же они злобные! Убийство - это ж серьезно. За такую клевету привлекать к суду надо!
Вот нечем людям заняться, от скуки уже мозги набекрень.
А тут еще девчонки эти со своими вопросами. Надеюсь Тесс проявит характер и не даст местным идиотам себя сожрать.
А она-то уже ревнует Иена к красоткам.
Интересно, что за проблема с отцом Рен?

Спасибо!
___________________________________

Огромное спасибо за продолжение!!!!

Спасибо за новую главу!

Спасибо за новую главу!
_________________

 » Глава 9 (Часть 1)

перевела Karmenn
отредактировала Sig ra Elena
украсила Анна Би

Иен так долго пребывал в ловушке кризисов Бьянки, что забыл, каково это иметь дело с женщиной, которая твердо стоит на земле. Волосы Тесс собрала в небрежный пучок. На лице ни следа макияжа. Вырез мятой белой блузки слегка покосился - точно в ее духе. Над сверкающими сливово-синими глазами сошлись прямые темные брови - не так уж она и рада его видеть.

- Я хочу услышать все, - прошептала она, - но если вы ее разбудите, я вас убью.

Ему же хотелось разбудить Тесс. Он не мог вспомнить, когда в последний раз переживал такую... необузданную похоть. Обузданную - да. Он чувствовал ее много раз. Но только не это примитивное желание опрокинуть Тесс прямо здесь, у входной двери. Это привело его в ярость. Секс - само собой, но не эта же полная перегрузка. Он ни разу не выдал достойной работы, когда заводил отношения. Женщины тут ни при чем. Это у него хрупкая душевная организация.

Наблюдая, как Тесс несет Рен наверх, Иен думал о Бьянке. Даже без осложнений, связанных с сексом, их связь высосала из него все творческие соки. Ему никогда не вернуть дни, недели, месяцы производительного труда, которые он потерял, когда у нее наступал очередной кризис. И все же, доведись ему пройти все это снова, ничего бы не изменилось. Бьянка была рядом с ним, когда даже больше ничьего духа поблизости не наблюдалось.

Сверху послышались шаги Тесс. Иен вернулся к угрюмости, с которой уже уютно сжился, когда поблизости маячила Тесс, и направился к холодильнику и холодному пиву. Если так и дальше будет продолжаться, он превратится в алкоголика, прежде чем она уедет.

Тесс удалось, не разбудив, перенести маленькое чудовище в спальное гнездышко рядом с ее собственной кроватью. Рен набирала вес и хорошо дышала, поэтому Тесс меньше беспокоилась по поводу этих коротких передышек от ношения ее в слинге. Тесс прихватила радионяню и поспешила обратно вниз, чтобы устроить перекрестный допрос Норту.

Он снял кожаную куртку и закатал рукава джинсовой рубашки до локтей, обнажив длинные мускулистые предплечья.

- Вам стоило бы заниматься физическим трудом, - пробормотала она. - Держу пари, вы вырыли немало канав.

- А также навешивал гипсокартон и водил вилочный погрузчик, но надеюсь, что те дни остались далеко позади. - Он сел на диван. - Почему мы ведем весь этот разговор?

- Просто так.- Если не считать намерения отвлечься от вида этих предплечий плюс трусливое желание отложить разговор об отце Рен. Тесс опустилась на диван напротив Норта, положив рядом радионяню, и подтянула под себя ноги. - Что вы узнали? Как он отреагировал?

- Я с ним не разговаривал. - Он устроил скрещенные лодыжки на журнальном столике. В отличие от ее носков, у его не светились дырки на мыске. - Этот парень фотокорреспондент, и сейчас он в какой-то зоне боевых действий за границей. Но я нашел его родителей. Они живут в Нью-Джерси. В Принстоне. Вот почему я так долго не возвращался.

- Они знали о Бьянке? Что она была беременна?

- Нет. Но он их единственный сын, и как только они отошли от шока, то обрадовались, узнав, что у них есть внучка.

Тесс опустилась ниже на диванные подушки.
- И что теперь будет?

- Они пытаются выйти с сыном на связь, но независимо от того, поговорят с ним или нет, планируют прилететь на следующей неделе, чтобы увидеть Рен.

- Ясно. – Тесс потеребила нитку на подлокотнике. – Вы сказали им, что она недоношенная?

- Сказал. Я также сообщил им, что за ней смотрит медсестра. – Норт глотнул пива и, в упор глядя на Тесс, медленно поставил бутылку на стол. – Рен не ваша, Тесс.

Она ощетинилась от грубоватой нежности, прозвучавшей в его голосе:
- С чего вы так заговорили?

- Потому что вижу вас насквозь.

Да не видел он ничего. Ему невдомек, как долго она пребывала в мертвом оцепенении или как сильно раньше любила смеяться. Не знал, что у нее была карьера, которую она никогда не сможет повторить. А еще Тесс и понятия не имела, что будет делать со своим будущим.

- Я почти не разлучалась с Птичкой с момента ее рождения. Конечно, я привязываюсь. - Тесс встала с дивана. - Знаю, что между нами временная договоренность, но это не значит, что я готова просто так передать ее пожилым бабушкам и дедушкам, которые не знают ничего об уходе за младенцами.

- Им едва исполнилось шестьдесят. Когда я приехал к ним, миссис Деннинг возвращалась с тенниса. Ее муж, кажется, любит кататься на горных велосипедах.

Сдувшись как воздушный шарик, Тесс снова откинулась на диванные подушки.

Норт посмотрел на нее с выражением, которое на любом другом лице выглядело бы состраданием.

- Они кажутся порядочными людьми.

- Отлично.

Он распрямил ноги и, сменив тему, дал ей время подумать.

- В отъезде до меня дошло, что еще вам не заплатил.

Тесс взяла радионяню и приложила к уху, чтобы расслышать дыхание своей Птички.

- Некуда спешить.

- Рен уже три недели.

- Меньше, чем через неделю, у нее был бы официальный день рождения, - сказала Тесс.

Норт перенес вес на правое бедро и вытащил из левого кармана чек. Она безотчетно отпрянула, когда он встал.
- Вы можете отдать его мне позже. Или совсем не надо. Вы платите Хизер.

- Это ваше.

Он стоял перед ней, протягивая чек. Никогда еще Тесс не заслуживала заработанной таким тяжелым трудом зарплаты. Все часы бессонницы, ее ноющие плечи из-за миль, которые она прошагала, пытаясь успокоить плачущего ребенка, испачканная смесью одежда, беспокойство, стресс. Тесс посмотрела на чек и закрыла глаза.

- Я не могу это взять.

- Уверен, можете.

- Поговорим об этом позже.

Тесс вертела в руках радионяню, не желая показать, какое смятение испытывала в душе.
Диван рядом с ней прогнулся.

- Вы устали. Мы утрясем этот вопрос, когда пару ночей прилично выспитесь.

Грубоватая доброта Норта не удивляла ее так, как когда-то. Она почувствовала эту подспудную мягкость, эту чувствительность, которую он упорно продолжал прятать. Тесс совершила ошибку, подняв глаза.

Норт сидел так близко... Ее пальцы непроизвольно вцепились в подлокотник. Их взгляды встретились. Сначала она увидела только его участие, но когда в тяжелой тишине послышалось тиканье школьных настенных часов, что-то вдруг изменилось. У основания его горла забилась жилка, и ее собственное дыхание участилось. Ладонь Норта легла ей на колено, как ласка, и сквозь одежду проникло тепло его тела. Как будто ее отказ от зарплаты изменил ландшафт, построил мост там, где раньше была только пустая долина.

Застонали стропила. Окна сотряс порыв ветра, и Норт полуприкрыл глаза. Дальние углы комнаты начали растворяться в тенях - стены и окна, потолки и двери таяли.

По коже побежали мурашки, когда внутри Тесс ожило пламя, вспыхивая тут и там, подползая к границам того, что когда-то застыло навеки. Тесс не могла отвести взгляд, и, похоже, Норт тоже.

Его губы шевельнулись. Хриплым голосом он обронил всего одно слово.
«Спальня».

Тесс встала. Не думая ни о чем. Кровь забурлила в жилах, и ноги сами понесли ее.
Спальня.

Теперь радионяню держал Иен. Старые школьные часы тикали, и Тесс следовала за ним - не в заднюю спальню, а наверх. Спаль-ня. Спаль-ня.

Ритм часов бил в такт слогам, которые звучали у нее в голове, но не тому, что сказал Иен, потому что слово, которое он произнес так тихо, было «студия».

Как оглушенная, Тесс двинулась дальше.

В комнате было темно, но Иен не стал включать верхний свет. Вместо этого зажег лампу, которая лишь слегка проливала бледное сияние. Тесс стояла у двери студии и наблюдала, как он поставил радионяню и стал вытаскивать толстые белые свечи с деревянных полок. Одну за другой он поставил их на пол полукругом вокруг фиолетового бархатного дивана.

Осталась лишь одна свеча. Он поставил ее на полку над диваном, повернулся к Тесс и сделал жест. Она знала, чего он хотел. Еще бы не знать. Она встала между свечей и села на диван с краю под свечой на полке.

Норт чиркнул спичкой и начал зажигать свечи на полу. Когда спичка догорела почти до конца, он ее задул и зажег другую. По стенам плясали тени, удушливым запахом серы наполнился воздух.

Дыхание Тесс участилось, когда Норт встал перед ней, коснувшись рукой ее волос. Он дернул за шнурок, который их удерживал, и беспорядочный водопад упал ей на плечи. Норт помедлил и погрузился рукой в копну.

Тесс попыталась сострить - как-нибудь - как угодно, - чтобы развеять заряженный воздух, потрескивающий между ними. Рука переместилась с волос на верхнюю пуговицу ее блузки. Когда Норт расстегнул ее, его костяшки задели кожу. Запах серы наполнил ноздри.

Норт расстегнул другую пуговицу, потом следующую. Полы блузки образовали глубокую букву V. Кончиком указательного пальца он стянул букву V через одно плечо, обнажая выпуклую грудь над изношенным кружевом бюстгальтера.

Потом мягко прижал Тесс к подлокотнику дивана, и она машинально вытянула на диване ноги. Норт снял с нее кроссовки и поставил их за пределами свечного круга. Затем стянул носок - только один. Рука нежно обняла голую лодыжку. Большой палец тронул углубление и погладил это маленькое чувствительное место.

Не в правилах Тесс быть пассивной. Не было у нее такого опыта. Всегда соблазнительница. Никогда не соблазняли ее. И все же вот она здесь, позволяет ему все это вытворять.

Норт провел большим пальцем по ее щеке, поправляя прядь волос. Блузка спустилась ниже на плече, но он был недоволен. Зацепил пальцем лямку бюстгальтера и тоже спустил вниз.

Тесс видела себя глазами Иена. Обнаженный изгиб ее плеча, выпуклая грудь. Складки блузки на локте, и тонкая белая лямка бюстгальтера пересекает руку.

Он едва отвел от нее взгляд, пока устанавливал гигантский блокнот на мольберте с H-образной рамой. Толстым карандашом начал рисовать широкими резкими штрихами. Ничего секретного или подспудного. Никаких разорванных и скомканных страниц на полу.
Она лежала, опираясь на подлокотник, наполовину раздетая, согнув ноги на диване. В одном носке, глазея на Норта. Рассматривая его.
Сгорали с шипением свечи. Норт потянулся свободной рукой к собственной рубашке. В студии было прохладно, но он расстегнул верхние пуговицы: на шее блестел пот, когда карандаш касался бумаги.

По мере того как текли минуты, Тесс все больше волновалась. Ей хотелось скинуть блузку, снять бюстгальтер. Избавиться от джинсов и трусиков. Но она не станет этого делать. Если он хочет от нее большего, ему придется взять это на себя. Она не будет облегчать ему задачу. Не так, как поступала с Тревом.

Всегда соблазнительница. Никогда не соблазняли ее.

Свет был тусклым, но не настолько, чтобы Тесс не могла разглядеть, что Норт возбудился. Она все ждала, когда он разрушит то, что создал. Когда выйдет из-за мольберта и подойдет к ней. Но его рука с карандашом продолжала движение. Кривая. Косая черта. Танец. Поппинг и локинг. Квикстеп, брейк-данс. Адажио, аллегро.

Она не сделает шаг первой. Больше не сделает. В сей новой главе ее жизни, какой бы в ней ни царил хаос, Тесс больше никогда не будет сексуальной попрошайкой. Ей необходимо стать желанной - желанной настолько, насколько она желала Норта.

«Вот и постарайся. Придется постараться».

На лоб ему упала прядь, но, поглощенный своим занятием, он даже не заметил, пребывая в идеальном, мучительном союзе с карандашом и бумагой. Тесс наблюдала, как гений борется со своей работой.

И тут она все поняла.

Да, у него был стояк. Стояк на его искусство. На создание шедевра. Не на нее. Она просто средство для достижения цели. Великий художник пытается использовать ее, чтобы прорваться сквозь то, что его сдерживало. Это соблазнение не было плотским. Речь шла только о его работе.

Тесс резко спустила ноги на пол. Пламя свечей затрепетало. Норт поднял на нее взгляд и заморгал невидяще, будто пребывал где-то очень далеко.

Она прошагала между свечами и оставила его в студии одного.

Иен уронил карандаш и потер глаза. Он точно не знал, в чем облажался, только понял, что облажался. Он приложил всю силу воли, чтобы удержать себя в узде, но все равно каким-то образом обидел Тесс.

Тесс Хартсонг не та женщина, которую можно взять у стенки. Однако как же он желал. Все его основные инстинкты подбивали заняться именно этим.

Что сделало бы его полным ублюдком. Он был виноват во многих вещах, но грубое обращение с женщинами не входило в их число. И разве тому не доказательство, что он отстранился от вида растянувшейся на диване Тесс? И отошел к мольберту?

Наконец Иен позволил себе посмотреть на то, что нарисовал. Замысловатая часть ее босой ноги. Тонкий набросок плеча. Изгиб шеи.
Какое дерьмо. Худшая разновидность шаблонной, сентиментальной чуши.

Иен сорвал бумагу с мольберта. Это было не то, что он творил! Он создавал огромные, смелые произведения. Он вырезал гигантские трафареты ножами X-Acto. Формировал свои фрески кислотами и отбеливателем, насадками и валиками. Трудился не покладая рук, не оставляя места старому и утонченному, заплесневелому и земному.

Иен подошел к окну и распахнул его, чтобы остыть. Он приехал сюда в поисках переосмысления – иного пути, который позволил бы ему вдохнуть новую жизнь в свое творчество. Но все, чего достиг, - абсолютное ничто. Сначала это была Бьянка, а теперь - Тесс. Одно отвлекает внимание за другим.

Свечи зашипели на сквозняке из окна. Свирепость и решимость Тесс, этот саркастический рот, сила, которой она, казалось, даже не подозревая, обладает... Все это отвлекало его, и вот он, полюбуйтесь, создает какую-то фигню, достойную поздравительных открыток. Превратился в клише. Художника, которому пришлось вести жизнь себялюбца. Пикассо, может, и был способен создавать шедевры со всеми этими женами и любовницами в своей жизни, но Иена скроили из другой ткани. Если он хотел работать вопреки всему, что ему мешало, нужно было сдерживать свои эмоции и половое влечение. Так было всегда. Так будет всегда.

Ледяная лента одиночества обернулась вокруг него. Он наклонился, чтобы задуть свечи. Одно за другим их пламя замерцало и погасло.

Рен пробудилась в пять утра и не выказывала ни малейшего желания снова уснуть.

- Тебя что, убьет хоть раз поспать, маленькая заднюшка? А? Убьет?

Очевидно да.

За окном светило солнце. Тесс подняла створку. Воздух веял прохладой и свежестью. Как будто в одночасье наступила весна. Прошлая ночь в студии казалась сном. Диван. Свечи. Что, по ее мнению, должно было произойти? А еще обиднее, что она хотела, чтобы произошло?
Слишком рано. Она не готова иметь дело с этой только что пробудившейся частью себя. Кожа зудела. Тело жаждало двигаться. Танцевать. Прошло несколько недель с тех пор, как она отплясывала последний раз.

Вместо того Тесс перепеленала и накормила Рен.
- А теперь, пожалуйста, засыпай.

Малышка высунула маленький розовый язычок.

- Глазам не верю! - Тесс засунула ноги в кроссовки. – Ну, хорошо, юная леди. На улице тепло, и если вам хватает сил доводить меня, значит, хватит, чтобы привыкнуть к свежему воздуху.

Тесс упаковала малышку во флисовый комбинезончик и теплую шапочку, сунула в слинг и вышла.

Птицы праздновали еще один воздушный поцелуй тепла шумной кантатой. Вместо того чтобы отправиться в хижину, Тесс выбрала тропу, ведущую вверх на гору к заброшенной церкви пятидесятников. Парочка белок искала орехи, которые они и их приятели спрятали осенью. Вдали возвышалась старая пожарная каланча. Шапочка Рен сползла на бровь, но она бодрствовала и внимательно посматривала, ее взгляд приковался к движущимся узорам света и тени, когда они проходили под деревьями. Тесс услышала далекий лай собаки. Одна из собак Элдриджей?

Тропа выходила на изрезанную колеями дорогу, которая когда-то вела верующих на богослужение. Остатки церкви осели на фундаменте. На гниющей деревянной обшивке поселился бурьян, а через отверстие в дымоходе проросло дерево. На месте входных дверей зияла дыра. Через нее Тесс разглядела разбитое алтарное окно.

Несмотря на ветхий вид, церковь выглядела дружелюбной, ее оживляли птичье пение и яркий солнечный свет. На востоке последние завитки тумана разворачивались в ложбинках небольшой поляны. Среди этих завихрений в медленной, методичной хореографии двигалась фигура.
Невзирая на утренний холод, Норт был без рубашки, мускулы его груди идеально очертились, когда он вытянул руку, а затем другую со сжатыми кулаками в медленной пантомиме, одновременно размеренной и мощной. Зачарованная, Тесс смотрела, как он повернул руку. Изменил положение кисти. Каждое движение взвешенно.

Поднял колено. На весу отвел ногу в сторону, полностью контролируя тело. Оттянул колено назад и снова выставил его наружу. Дважды, трижды, четырежды... Его торс оставался совершенно вертикальным, а неподвижная ступня такой устойчивой, как если бы корнями уходила глубоко в землю. Норт поднял другое колено. И снова идеальное равновесие.

Движения ускорились в красивом балете боевых искусств, состоящем из медленных приседаний и точных выпадов ногами. Тесс задавалась вопросом, как ему удается остаться таким мускулистым. Теперь она знала.

Норт ее не видел, и она не хотела, чтобы он видел. Это был личный ритуал. Пискнула Рен, но Норт находился слишком далеко, чтобы услышать. Наблюдение этой личной стороны его жизни смущало Тесс. Она с самого начала знала о его физическом состоянии, но увидеть это воочию - совсем другое дело.

Чем больше Тесс узнавала об Иене Норте, тем более сложной виделась его натура.

Большое спасибо за продолжение!

Спасибо за продолжение

Как у Тесс с Нортом пока все сложно ... Еще и Рен могут забрать у Тесс, хотя мне кажется, что она мамочкой Рен и останется. Большое спасибо за новую главу!

Спасибо за продолжение