Анна Грейси "Ловушка для невесты"

Спасибо за новую главу!
_________________

Спасибо большое за продолжение!!!
_________________

Спасибо!!!

Na, Whitney, Фройляйн, спасибо за перевод новой главы!

Спасибо за перевод!!!!!
P.S.
Бобунами в медицине называют поражённые при чуме лимфатические узлы, не обязательно нагнаиваются
_________________

Ой, какая Аиша умница!!! Как она отпор дала всем - аж пистолетами угрожала!
И так ухадивала за Рейфом.. да, теперь дорога только под венец...
Спасибо за перевод!!!
___________________________________

Спасибо за перевод!
_________________

codeburger, Иришенька, Whitney, спасибо за варианты, я думаю что уже нашла нужный. На днях всё подправлю.
_________________

Спасибо за продолжение!Ваш перевод радость для меня.Жду с нетерпением продолжение.И еще раз спасибо.

na, Whitney, Фройляйн, спасибо большое за продолжение!
Аиша подкупает своей самоотверженностью.
И да, согласна с многими, что после трех дней (и ночей!) в каюте наедине с мужчиной - одна дорога, к алтарю.

Девочки, спасибо за новую главу!


Согласна полностью, но ооочень сомневаюсь, что у истории будет быстрая развязка. Жду какого-нибудь подвоха извне, да и Аиша может не захотеть следовать условностям чуждого ей общества, захочет брака по любви.
_________________

Спасибо
_________________

Спасибо за новую главу!

 » Глава 13, часть 1

Перевод - Изабелла
Бета-ридинг - Москвичка
Вычитка - Фройляйн


Глава 13, часть 1

Рейф проспал бóльшую часть дня, и когда было далеко за полдень, Аиша, бросив на него взгляд, заметила, что он за ней наблюдает. Теперь его голубые глаза были ясными, как небо, без единого признака лихорадки. И даже слегка... недовольными?
– Что вы здесь делаете? – спросил он.
– Всё хорошо, вы были больны, – она поспешила к кровати и дотронулась до его лба. К счастью, прохладному.
Рейф поднял на неё взгляд и, нахмурившись, поймал за руку:
– Что вы делаете?
– Проверяю, нет ли температуры. Но её нет. Теперь вы пойдёте на поправку.
Он попытался сесть, но упал назад на подушки.
– Боже! Я слаб, как котёнок.
– Да, вам нужен отдых, потребуется какое-то время, чтобы восстановить силы. Вы очень сильно болели. Я... я думала, что вы умрёте, – добавила она печально.
– Вздор! Я здоров как бык, – заявил Рейф и снова попробовал принять сидячее положение, на этот раз преуспев, хотя и с видимым усилием.
– Нет, вы упрямы как бык, – поправила она его. – А теперь оставайтесь-ка, пожалуйста, на месте. Мне необходимо вас вымыть.
– Вымыть меня? – тёмные брови сошлись на переносице. – Вы не сделаете ничего подобного!
– Не будьте глупцом, вам необходимо помыться. В случае если вы не заметили, от вас воняет. Когда лихорадка спáла, вы весь изошли потом, и теперь мне надо вас вымыть, чтобы вам было приятнее выздоравливать.
Насупившись, он заглянул под простыню, и на краткий миг глаза его расширились, когда он увидел, что обнажён. Он взглянул на неё, затем осторожно понюхал себя… и резко отдёрнул голову.
– Фу!
Аиша засмеялась.
– Я же говорила. С пóтом из вас вышла болезнь. Теперь вы позволите выкупать себя?
Он натянул простыню до подбородка.
– Теперь я расположен к этому ещё меньше, после того, что увидел. Чёрт возьми, Аиша, вы не должны даже находиться здесь, со мной, когда я в таком состоянии. – Он подоткнул вокруг себя простыню. – Где Хиггинс?
– Снаружи.
– Тогда позовите его. Он может мне помочь.
– Нет, не может, – тихо ответила она. – И не сможет в течение ещё десяти дней.
– Что вы имеете в виду – ещё десять дней? Мне казалось, вы сказали, что он снаружи? Он отправился куда-то?
– Нет, он всё ещё на судне, – ответила Аиша. – Но есть вероятность, что я заразна, поэтому, чтобы знать наверняка, капитан поместил меня под карантин ещё на десять дней.
– Если вы на карантине, то что вы делаете в моей каюте?
– Это и есть карантин, – ответила она. – Я же сказала, что вы были больны. Мы подумали, что это может быть чума.
– Чума?
– Но это не она, и теперь вы выздоравливаете от своей болезни. Но я могла заразиться от вас, и нам придётся остаться здесь ещё на некоторое время.
– Некоторое... – Рейф откинулся на подушки. – Я не понял и половины из того, что вы сказали. Но... – он остановил её жестом, – не объясняйте ничего снова. Думаю, что сначала я вздремну, и надеюсь, что во всём этом появится смысл, когда я проснусь.
– Что ж, только не спите слишком долго, – сказала Аиша. – Мне надо вас искупать и сменить простыни перед сном.
Он покачал головой.
– Нет, вы до меня не дотронетесь, чёрт побери. Я могу и потерпеть.
– Что ж, а я не могу, – последовал ответ. – Если вы думаете, будто я стану спать на грязных простынях с мужчиной, от которого несёт, как от помойной ямы, то вам предстоит кое-что узнать.
– Никто и не просит вас спать на грязных простынях с таким мужчиной! – резко возразил он. – Ступайте. Спите в своей собственной постели.
Она ничего не ответила.
Рейф сдвинул брови, когда до него дошёл смысл сказанного Аишей, и обвёл взглядом комнату. Никакой другой постели.
– Уж не хотите ли вы сказать, что проклятый капитан запер вас здесь со мной, не предоставив даже кровати? – с возрастающей яростью произнёс он.
– Нет, – устало объяснила она. – Я сама заперлась здесь с вами, и я спала тут... – она указала на его кровать, – последние три ночи.
– Со мной?
Она пожала плечами.
– Вы были больны и без сознания. И здесь полно места, это большая кровать.
Долгую минуту Рейф не сводил с неё взгляда, а затем застонал:
– У меня голова раскалывается. Я не в состоянии мыслить ясно. Позвольте мне полежать немного, пока я всё обдумываю.
Он лёг и закрыл глаза.
Аиша тотчас же подхватила поильник[1] и приложила носик к его губам.
– Чт… что за... – запинался он, отталкивая чашку. – Что это? Мне совсем не надо, чтобы вы надо мной тряслись.
– Это чай из коры ивы, – сердито ответила Аиша. Вот уж воистину трясётся над ним! Да она бы с удовольствием опрокинула этот чай на его большую, глупую голову! – Он поможет вам от головной боли. На вкус он отвратителен, я знаю – так вам и надо. А что до того, что я трясусь, так вы пили его трижды в день за последние три дня, и он вам очень помог.
Рейф застонал и нырнул с головой под простыню. Через несколько секунд оттуда прозвучало:
– От меня ведь и правда пахнет, да?
Аиша кивнула.
– Как от свиньи. И слабительное вам нужно так же, как и ванна.
– Слабительное? Во мне не осталось ничего для слабительного. Я не буду пить никакого чёртова слабительного! – зарычал он, а затем посмотрел на Аишу: – А зачем мне слабительное?
– Если с потом могут выйти ваши болезни, я надеюсь, что слабительное избавит вас от дурного чувства юмора, с котором вы проснулись, – ответила она ему сладчайшим голосом. – Я не собираюсь терпеть его в течение ещё десяти дней!
Такие вещи обычно говорят перед тем, как величественно выйти за дверь, подумала Аиша, но та была заперта, так что всё, что оставалось делать, это повернуться к нему спиной.
Она дрожала от ярости и, может быть, ещё и чуть-чуть из-за слабости от облегчения, что с ним действительно всё в порядке. И, возможно, слёзы подступили к глазам по той же причине, но она не будет перед ним рыдать. Вонючий дурак.
Как можно день и ночь бороться, чтобы спасти жизнь человека, а затем, когда спасёшь его, желать придушить его?
Она устала, в этом всё дело. Она почти не спала последние ночи. Аиша протопала к кровати, не взглянув на него, и подняла два одеяла, которые он в какой-то момент скинул.
Она свернула одно из них в длину втрое, затем пополам и положила на пол как можно дальше от кровати. Оно послужит прекрасным ковриком для сна. Взяв с кровати подушку, Аиша бросила её в конец своего ложа.
– Что вы делаете? – требовательно спросил он.
Не обращая на него внимания, она завернулась в другое одеяло и улеглась на импровизированный коврик.
– Вы не можете спать на полу. Вот, займите кровать, а я буду спать на полу.
– Кровать пропахла потом и болезнью, также как и вы. Я спала на открытом воздухе на булыжниках в течение последних шести лет. Я могу спать где угодно, – и она закрыла глаза.
– Ещё слишком рано, чтобы спать.
Она села и смерила его сердитым взглядом.
– Послушайте, я почти не спала в течение прошедших нескольких ночей, поэтому я собираюсь отоспаться сейчас. Если повезёт, я просплю десять дней, и тогда мне совсем не придётся с вами разговаривать. А вам не придётся терпеть, как я над вами трясусь, – и она снова легла.
После непродолжительной тишины он сказал:
– Извините меня. Я был груб и расстроил вас. Я просто не зн… я немного сбит с толку, в этом всё дело. Кажется, у меня из памяти выпало несколько дней жизни, и я совсем не понимаю, как так получилось.
– Вы были больны, а теперь вам лучше, вы очнулись в плохом настроении, и от вас пахнет, – устало сказала она, добавив: – И я тоже в плохом настроении, но я, по крайней мере, вымылась и сменила одежду, поэтому чувствую себя лучше. Я объясню всё позже, мне надо поспать.
И она закрыла глаза и уснула.


Рейф сидел, откинувшись на подушки, и смотрел на Аишу. Она и вправду тотчас же заснула. В первое мгновение он подумал, будто она просто пытается доказать свою точку зрения. Точку зрения, которую он никак не мог постичь.
Но теперь, когда его мозг начал работать, он понял, что девушка выглядит бледной, уставшей и какой-то хрупкой. Она и в самом деле была изнурена.
Он прикрыл глаза и попытался думать. Последнее, что он смог вспомнить был… крик женщины? Женщины… но не Аиши. Но почему она кричала… Каким бы не было воспоминание, оно ускользало, как часто ускользают сны. Или кошмары.
От него действительно воняло.
Если то, что сказала Аиша, правда, и они были заперты, лучше ему вымыться, пока она спит. Он снова попытался приподняться.
Должно быть он сильно болел. Лишь несколько раз в своей жизни он чувствовал себя настолько же слабым. Рейф ненавидел такое состояние. Ненавидел быть зависимым от других.
Да он бы лучше застрелился, чем позволил ей выкупать его, как беспомощное дитя.
Заставив себя сесть, он спустил ноги на пол. Он сидел на краю кровати, тяжело дыша и обшаривая взглядом каюту. Под самым дальним иллюминатором стоял ряд накрытых вёдер, стопка сложенного белья, пустые чаши и ночной горшок. На комоде, прикрученном к стене, стоял ящичек с лекарствами, чайник и проклятая чашка с носиком. Рядом с ними лежала его бритва. Прекрасно. Он провел рукой по подбородку – бритвой-то воспользоваться он сможет.
Пошатываясь, он встал на ноги, обнажённый, и, качаясь из стороны в сторону, шагнул, и в итоге обнаружил себя цепляющимся за иллюминатор в попытке сохранить равновесие. Голова кружилась. Он постоял немного, повиснув на иллюминаторе и вдыхая морской воздух. Кажется, помогло.
Потом он осмотрел вёдра. Два были пусты, два – с водой. Он погрузил в них палец и осторожно облизал. В одном была пресная вода, в другом – морская.
Он взял мочалку, намылил её пахнущим лекарством мылом, которое обнаружил, затем растёр себя с помощью морской воды. Он скрёб каждый дюйм своего тела, с ног до головы, скрючиваясь, чтобы вымыть спину, безжалостно растираясь мочалкой. Он осторожно встал над одним из пустых вёдер и с помощью своей оловянной чашки для бритья черпал морскую воду, поливая себя.
Вместо того чтобы стекать в ведро, грязная мыльная вода разливалась по полу. Рейф удручённо уставился на образовывающуюся лужу.
Он посмотрел на Аишу, мирно спавшую на другом конце каюты. Её дыхание было ровным и глубоким. Тёмные ресницы изящными полумесяцами лежали на бледных щеках. Завитки волос обрамляли виски и уши, завиваясь, по-видимому, после мытья.
Она вымылась. И каким-то образом оставила всё аккуратным, чистым и сухим, совсем как маленькая кошечка.
Посмотрев вниз на растекающуюся лужу мыльно-пенистой солёной воды, он, пошатываясь, пошёл к кровати, сорвал лежащую сверху простыню и бросил в лужу.
Боже, он снова обессилел. Рейф терпеть не мог чувствовать себя таким слабым. Вцепившись в кромку иллюминатора, он тяжело дышал, переводя дух, пока прохлада, овевавшая его мокрое, обнажённое тело не привела его в чувство.
Собравшись, наконец, побриться, Рейф был глубоко потрясён, увидев себя в зеркале. Под жёсткой щетиной он выглядел… тощим, а под запавшими глазами проступали синяки. О да – побрившись, он будет выглядеть лучше.
Его бритва лежала распакованной и раскрытой. Сумка с остальными туалетными принадлежностями оставалась среди его багажа. Что она собиралась делать с бритвой?
Он побрился с холодной водой. Ему доводилось не однажды делать это и раньше, но сейчас по неведомой причине он порезался, и к тому времени, как закончил, на простыне у его ног появились пятнышки крови.
Он ещё раз потёр своё тело – теперь уже с помощью своего собственного мыла – и на этот раз сполоснулся пресной водой. И опять посмотрел в зеркало. Выглядел он жалко, но чувствовал себя в миллион раз лучше.
Но бог ты мой! Какой же беспорядок он учинил.
Простыня насквозь промокла. Что с ней делать? Ответ напрашивался сам собой. Толкая простыню ногой по полу и собрав таким образом всю воду, Рейф затем связал мокрую ткань и протиснул сквозь иллюминатор. Проблема решена.
Досуха вытерев тело и волосы, он также выбросил и использованное полотенце. Чертовски удобные штуки, эти иллюминаторы.
Аиша пробормотала что-то во сне, и он оглянулся. Лучше бы прикрыться, пока она не проснулась.
Он выхватил панталоны из своего дорожного сундука и попытался их надеть. Проклятье! Надо сесть. Он сел на кровать, натянул панталоны и, обессилев, упал на свою постель. Фу. От неё всё ещё шибало в нос.
Стянув нижнюю простыню, Рейф понюхал её, стянул заодно и одеяло под ней и выпихнул всё через иллюминатор. Подушки отправились туда же. Он понюхал матрас – всё ещё чувствовался слабый кисловатый, неприятный запах.
Матрас был набит шерстью. А, как слышал Рейф, шерсть переносит инфекцию. Он попытался свернуть матрас, но, хотя тот и был тонким, всё же не настолько, чтобы протиснуться через иллюминатор.
Вот чёрт! Рейф сел, чтобы обдумать проблему. И увидел свой чемодан. Он купил арабскую саблю из дамасской стали[2], когда был в Каире. Дамасская сталь была знаменита. Дамасские клинки могли разрезать что угодно – в былые времена они вдребезги дробили мечи крестоносцев, так что матрас из шерсти и тика не представит проблемы.
С возобновившейся решимостью он достал саблю из чемодана и начал методично разрезать матрас на кусочки, кидая каждый из них в иллюминатор. Сабля была такой же острой, как его бритва, – а может, даже и острее, – и проходила сквозь ткань и шерсть без единого звука.
Девушка крепко спала.
«Изумительное оружие», – думал Рейф, вкладывая его в ножны. Жаль, что у него не было подобной сабли, когда он служил в армии. Надо было ему купить четыре таких, по одной на каждого из друзей. Пять – ещё и для Итена. Может, стоит написать Бакстеру.
Он сел на кровать. Теперь, когда поверх сплетённых канатов лежала лишь простыня из брезента, ложе оказалось не очень удобным. Но всё же это лучше, чем кровать, приютившая инфекцию. Он взглянул на спящую девушку. Почему, чёрт возьми, она спала в одной кровати с больным? Если она заболеет из-за него…
Они смогли бы купить новый матрас в следующем порту. Где они, кстати? Он выглянул из иллюминатора, но не увидел ничего, кроме полоски далёкой земли.
Рейф натянул бриджи и рубашку и почувствовал себя снова вполне цивилизованно. В дверь тихо постучали.
– Мисс? С вами всё в порядке, мисс? – это был Хиггинс.
Рейф подошёл к двери. Что за чёрт? Та была заперта изнутри. Но она же сказала, что их заперли. Рейф отпер и распахнул дверь.
Лицо Хиггинса засияло.
– Слава Богу, сэр, так это правда – вы снова здоровы. – Лицо старика сморщилось, и он попытался справиться с охватившими его чувствами. – Я думал… я был уверен… – он прочистил горло. – Мисс Аиша сказала, что вам лучше, но я… я не был уверен… И увидев вас…
Внезапно он резко отвернулся, достал носовой платок, шумно в него высморкался, и спустя мгновение снова повернулся к Рейфу со своим обычным бесстрастным выражением лица.
– Мои извинения, сэр, но я искренне верил, что с вами покончено. Чума – это убийца.
– Чума? – повторил Рейф. И неожиданно он вспомнил, чтó кричала та женщина. Чума. Он нахмурился. – Но это же не чума, так ведь?
– Нет, сэр, но все думали, что чума. Некоторые из пассажиров переполошились.
Рейф кивнул.
– Поэтому-то меня и заперли. Но чего я не понимаю, так это почему они заперли со мной мисс Аишу. Она же не была больна?
Хиггинс наморщил лоб.
– Нет, сэр. Она сама заперлась с вами. Чтобы не дать им вас выгрузить. – Увидев озадаченное выражение лица Рейфа, он добавил: – Неужели она не объяснила, сэр?
Рейф покачал головой.
– Нет. Она сейчас спит. Видишь?
Он отступил назад и жестом пригласил Хиггинса войти, но тот не тронулся с места.
– Прошу прощения, сэр, но согласно приказу капитана никто не может войти или выйти из этой каюты ещё десять дней. – Он неловко взглянул на Рейфа и сказал: – Это был прямой приказ, сэр, но если вы настаи…
Рейф отмахнулся от его объяснений.
– Нет, он – старший по званию в данном случае. Ты всё правильно сделал. Но расскажи-ка мне, что же здесь произошло.
Хиггинс рассказал, и к концу его рассказа Рейф хмуро супил брови.
– Вы все считали, что я болен чумой? И всё-таки никто не попытался остановить её?
– Все пытались, сэр, включая и вас. Остальные хотели избавиться от вас, план был таков – дотащить вас до какой-нибудь богом забытой части африканского побережья и оставить там жить или умирать на усмотрение Господа. И вы, сэр, вы были абсолютно согласны с этим, будучи великодушным храбрецом.
Хиггинс печально усмехнулся.
– Но мисс Аиша не могла этого допустить. Вам надо было видеть её, сэр! Она была словно молодая тигрица, защищающая своего детёныша. Она затащила вас назад в каюту, вошла вслед за вами и заперла замок. Она даже пригрозила выстрелить в первых двух человек, которые войдут – они собирались взломать дверь и вытащить вас. Но она их остановила.
Рейф уставился на тоненькое юное существо, свернувшееся калачиком на полу, и сглотнул.
– Как давно это было?
– Четыре дня и три ночи, сэр. Она ухаживала за вами день и ночь всё это время, обтирая вас, отпаивая чаем из коры хинного дерева и, Бог знает, чем ещё. Настоящая маленькая героиня.
– Чёртова маленькая дурочка, – пробормотал Рейф.
Услышанное потрясло его до глубины души. Одно дело рисковать собой ради друга в пылу сражения, совсем другое – запереть себя с человеком, который, считалось, болен чумой. Отваживаясь на верную смерть. Ради человека, которого едва знаешь.
Он вздохнул.
– Я умираю с голоду, Хиггинс. Можешь принести для меня еды?
– Конечно, сэр, и для мисс Аиши тоже, я полагаю. Она не съела ни крошки с позавчерашнего дня.
– Да, для мисс Аиши тоже. О, и посмотри, не сможешь ли ты раздобыть новый матрас, несколько подушек и одеял. Простыней у меня полно.
Хиггинс выглядел озадаченным.
– Да, мисс Аиша меняла простыни каждый день, но что случилось с остальным…
– Они вышли через иллюминатор, Хиггинс, – сказал ему Рейф. – От них воняло.
– Через… – На лице Хиггинса было написано потрясение. Он выпрямился. – Конечно, сэр. Посмотрю, что можно сделать.
Когда за Хиггинсом захлопнулась дверь, Аиша пошевелилась.

________________

[1] Поильник (поилка) – это специальная чашка с полузакрытым верхом и длинным носиком, похожая на заварочный чайник. Этот предмет имеет очень древнюю историю. Ещё в Месопотамии использовались такие поильники, причём в них имелась решётчатая перегородка для задержания твёрдых взвесей отваров и настоев, которыми поили больных.
Древний сосуд Москвичка, к сожалению, найти вам не смогла, но современный поильник не сильно отличается от древнего предшественника.



[2]
Вообще-то, на этой картинке видно, что оружие – восточное, но то, что клинок дамасский – не видно совсем, потому что клинка за росписью не видно. А главное, чем по внешнему виду отличаются всяческие булаты – это узорчатый металл клинка.
_________________