Жаклин Рединг "Белый рыцарь"

Спасибо большое! Ваша команда как всегда на высоте!
_________________

Две главы, супер! девочки спасибо!!!!

Rusena, Мока, Фро, спасибо огромное за новую главу в чудесном переводе!!!!

_________________

Сама улыбалась, как слон в конце главы. Держу кулачки за Грейс. Спасибо огромное за перевод, он как всегда удивительно точно передает атмосферу в тот или иной момент.
_________________

Ужасно короткие главы... Спасибо, девочки, перевод выше всяких похвал!

 » Глава 25

Перевод - LuSt
Бета-ридинг - Москвичка, Marigold
Вычитка - Фройляйн


Глава 25

Замок Скайнигэл, Шотландское высокогорье

Грейс стояла в одной ночной сорочке у окна своей спальни, хмуро глядя на тёмное облако дыма, которое мрачной тенью ползло на восток по утреннему небу.
Неужели поджоги никогда не прекратятся?
С какой же ненавистью думала она о том, что в то время как сама она стояла здесь, надёжно защищённая каменными стенами замка, ещё одну семью горцев в соседнем поместье несправедливо выселяли из их собственного дома! В последнее время это происходило так часто, что горизонт на востоке казался постоянно затянутым пеленой дыма.
Это начиналось с неожиданного стука в дверь. Люди открывали для того, чтобы обнаружить, что на пороге их ожидает команда солдат. Они вручали обитателям дома предписание о выселении, выданное управляющим имением, и приказывали освободить жилище, отказываясь при этом дать хоть немного времени на сборы или раздумья. Хаос заявлял о своих притязаниях там, где когда-то царил покой. Пришедшие выселять давали арендаторам время лишь на то, чтобы успеть схватить то малое, что можно унести в руках, пока факел не поднесён к хлипкой крыше и огонь не охватил беззащитный дом, пожирая всё, что было создано трудом тех, кто жил в нём, уничтожая абсолютно всё, чем семья владела в этом мире.
Пока пламя разгоралось, арендаторы отчаянно боролись за самое важное, что ещё можно было уберечь: стропила, на которых держалась крыша. Без них погорельцы остались бы без древесины, необходимой для постройки нового жилища где-нибудь в другом месте. И могли бы закончить, как многие из их прежних соседей: ютиться в пещерах, или и того хуже, быть вынужденными жить под открытым небом.
Если выселенным из своих жилищ горцам повезло со здоровьем, они могли отправиться на побережье и попытать счастья, начав жизнь заново. Старикам же и тяжелобольным приходилось гораздо хуже, потому что если они были столь беспомощны, что не могли покинуть дом самостоятельно, их просто вытаскивали оттуда, ничуть не заботясь об их хрупких телах, бросали на землю и оставляли выживать без крыши над головой – если несчастные переживали само выселение.
Вздрогнув от внезапного озноба, Грейс потянулась к своей шали, лежавшей рядом на стуле, и плотно завернулась в неё. Облако вдалеке увеличивалось, его очертания менялись. Неожиданно Грейс почувствовала на руке щекотку и опустила глаза. У её ног сидел Дабхар, облизывая пальцы хозяйки и терпеливо ожидая, когда его почешут за ухом. Грейс погладила пса.
Пожалуй, столько, сколько себя здесь каждый помнил, тощая и длинная шотландская борзая[1] бродила от дома к дому в поисках, чего бы поесть, и тёплого местечка у камина, где бы поспать. Все знали эту собаку, но никто не захотел взять её к себе. Пёс седовато-серого, наподобие бороды Макги, окраса, когда вставал на задние лапы, становился на голову выше Грейс. Он впервые появился в замке одним дождливым утром, вскоре после приезда Грейс. Ослабевший от лихорадки, он часто и тяжело дышал. Ему дали воды, чтобы сбить лихорадку, но вода не помогала. Под слоем грязи, покрывавшей его свалявшуюся шерсть, от бедняги, казалось, ничего не осталось, просто кожа да кости, да и передвигался он медленно, и сильно хромал.
Аластер предположил, что собаку могла укусить гадюка, и они на самом деле нашли след от укуса на левой передней лапе. Шотландец предсказал, что животное, скорее всего, умрёт, но Грейс решила бороться за жизнь борзой. Она взяла пса к себе и вместе с Дейдре, с помощью приготовленной той припарки из коры рябины, выхаживала страдальца всю ночь, и на следующий день лихорадка прошла.
Увидев Дабхара сейчас, никто бы не поверил, что это тот же самый пёс. Он заметно поправился и теперь мог бегать быстрее ветра. Они назвали его Дабхаром, гэльским словом, означающим «тень», ибо он стал тенью подле своей хозяйки, следуя за Грейс хвостом из комнаты в комнату, когда она бродила по замку. Она спасла ему жизнь, и теперь пёс полностью посвятил себя служению ей.
Перебирая пальцами жёсткую шерсть Дабхара, Грейс взглянула из окна вниз, во двор замка, на людей, топтавшихся у ворот. Совсем как Дабхар, эти люди пришли в Скайнигэл в надежде на спасение.
Большинство из них были арендаторами из других поместий, они пришли к древним каменным башням Скайнигэла, узнав о госпоже, которую в окру́ге прозвали Aingeal na Gaidhealthachd, Ангелом шотландского Севера. Быстро разнеслась молва, что хозяйка Скайнигэла поклялась никогда не допустить ни единого выселения на своих землях. Люди приходили большими группами в поисках крова, еды, одежды и толики сочувствия. Некоторые из них уже готовились к отъезду в Новую Шотландию или Америку и просто искали безопасного места для ночлега на те дни, что оставались до отплытия из Аллапула[2] корабля, который перевезёт их через океан. Другие собирались отправиться дальше на юг – в Глазго или к самым границам Шотландии. Грейс не могла отказать ни одному из них, и поэтому посвящала всё своё время подготовке вынужденных переселенцев к новой жизни.
После восстания шотландцев в 1745 году был издан указ под названием «Акт о разоружении» погрузивший горцев в «серое время», как говорили тогда. Под угрозой изгнания были запрещены разноцветная шотландская клетка, которую горцы с гордостью носили на протяжении веков, преподавание гэльского языка, и даже игра на волынке. Хотя этот указ сорок лет спустя был отменён, но он успел причинить немало вреда целому поколению шотландцев. Как только Грейс узнала об этом указе и его окончательной отмене, то сразу же, с помощью Аластера, Лизы и Дейдре, принялась изготавливать клетчатую материю. Цветную краску создавали с помощью соков различных растений, которые можно было найти в Скайнигэле: чудный тёмно-зелёный цвет получался из вереска, срезанного в тенистом местечке буквально перед цветением, насыщенный красный – из кротала, серого лишайника, который соскребали с холмов, покрытых зарослями вереска, а чёрный – из старой коры и желудей растущих в горах дубов. Из этой ткани шилась одежда для горцев-беженцев, чтобы у них всегда оставалась память о Скайнигэле и их шотландском наследии, где бы они ни находились: в других краях Шотландии ли, в Новом ли свете.
Так как большинство горцев говорили только на гэльском, Грейс вместе с Лизой, Аластером и Дейдре начала учить их английскому языку и немного чтению, письму и арифметике. В большом зале разложили тюфяки, набитые вереском и утёсником, для тех, у кого не было дома и родных, которые могли бы приютить их, и когда эта комната была полностью заселена, принялись точно так же оборудовать и другие помещения. Многие местные арендаторы тоже стали селить беженцев в своих домах, подражая доброй воле своей госпожи.
В свою очередь те, кто просил пристанища, по мере сил вносили свой вклад в дела поместья. В то время как женщины ткали и шили новую одежду для нуждающихся в ней, мужчины пасли коров и овец в полях и помогали в ремонте замка или домиков арендаторов по всему поместью. За несколько недель, что Грейс жила в Скайнигэле, покинутое имение, запущенное и обветшалое, превратилось в маленькую, толково управляющуюся общину.
Но Грейс понимала, что общине нужны постоянные источники для роста и процветания, а запасы пополнялись недостаточно быстро. Грейс до сих пор ещё не получила ответа на послание, отправленное мистеру Дженнеру, в котором она просила дополнительные средства. По её расчётам Дженнер должен был получить письмо почти месяц назад, что давало ему достаточно времени на ответ. По прошествии пары недель она написала снова, а затем отправила и третье письмо, беспокоясь, что первые два не дошли до адресата. Средства быстро кончались. Пытаясь держать в замке достаточное количество еды и самых необходимых вещей, они уже потратили бóльшую часть денег, которые когда-то дала внучке Нонни.
Всего неделю назад Грейс перебирала драгоценности в своей маленькой шкатулке, пытаясь решить, какие из них она сможет продать, когда в следующий раз Макфи или Макги отправится за припасами в Аллапул. В конечном счёте она рассудила, что может расстаться почти со всеми украшениями, кроме двух: часов с выгравированной надписью, которые она нашла в свой первый день в Скайнигэле, и ещё одной вещи – её обручального кольца.


Внезапно услышав шорох за спиной, Грейс отвернулась от окна и увидела Лизу, которая входила в спальню хозяйки с охапкой свежевыстиранного белья.
– Я уж было начала думать, что вы будете спать целый день, – сказала горничная, доставая из кипы белья чистое платье, сорочку и чулки для Грейс.
Грейс покачала головой.
– Не знаю, что со мной, Лиза, но я постоянно чувствую усталость. Я просто не могу встать с кровати так же рано, как обычно.
Лиза приподняла бровь:
– Вы очень много работаете, миледи. Для дамы вашего положения негоже выполнять такую тяжелую работу.
– И чем ты прикажешь мне заниматься? Стоять и смотреться в зеркало, когда дел вокруг непочатый край?
Грейс взяла гребень и принялась расчёсывать свои спутанные локоны.
– Я думаю, что ваша усталость каким-то образом связана со всей этой работой, которую вы на себя взвалили, – заметила горничная. – Но возможно, свою лепту вносит и то, что вы в тягости.
Гребень с громким стуком упал на пол. Дабхар резко сел, не понимая причины, по которой его потревожили. Грейс повернулась к Лизе и уставилась на неё в потрясенном молчании.
– О, миледи, а вы не знали? – И сразу же продолжила: – Ну, конечно же, нет. Никто вам никогда не говорил про женщин, детишек и всё такое. Но, само собой, вы заметили, что у вас не было месячных с тех пор, как мы приехали в Шотландию.
Грейс покачала головой и прошептала так тихо, что сама едва себя услышала:
– У меня уже было такое, что кровь не шла, и я не была…не была…
Грейс почувствовала, что её сознание затуманивается, как если бы она собралась лишиться чувств. Она ни разу в жизни не теряла сознания, но подумала, что если для обморока можно было бы подобрать подходящий момент, то он настал. Она оперлась на туалетный столик и стала ждать, пока головокружение отступит.
Лиза немедленно оставила одежду и бросилась к хозяйке, чтобы помочь ей присесть на край кровати. Она взяла руку Грейс в свою ладонь:
– О, простите меня, миледи, я думала, что вам всё известно, и вы просто не хотели никому говорить из-за всех этих неприятностей между вами и его светлостью…
Кристиан. Боже милостивый! Грейс закрыла глаза, стараясь справиться с новой волной дурноты, от которой теперь уж она точно лишится чувств. Лиза сжала её руку и похлопала по ней:
– Миледи, я могу и ошибаться. Просто я решила так, потому что месячные у вас больше не приходят, и корсет стал облегать слишком туго… Я же горничная, как никак, и поэтому всегда замечаю такие вещи…
Грейс взглянула на свои груди, внезапно заметив под тонкой тканью ночной сорочки, какими полными они стали.
– У вас иногда болят…они? – спросила Лиза.
Грейс прикусила губу, глядя на горничную, и кивнула.
– И я заметила, что вам сейчас куда чаще, чем обычно требуется облегчиться. Мама мне однажды сказала, что это потому, что ребёнок растёт и давит изнутри.
Однако Грейс затрясла головой, отрицая эту мысль.
– Но ведь мы покинули Лондон уже достаточно давно. Разве живот уже не должен был бы быть виден?
Грейс окинула себя взглядом и положила руку на живот. Она заметила, что немного раздалась в талии, но списала это на овсяное печенье, которым её усердно потчевала Дейдре. Только подумать, овсяное печенье тут ни при чём, а всё дело в маленьком человечке, возможно, растущем внутри неё…
– По некоторым женщинам и не скажешь, что они уже давно носят дитя. С вами всё хорошо, миледи? Вы расстроены? Вас растревожили эти новости о малыше?
Грейс посмотрела на Лизу. Сперва мысль о младенце совершенно точно напугала её, потому что она не знала ничего о воспитании детей, кроме тех скудных обрывков сведений, которые вынесла из жизни в Ледисторпе. Но теперь, немного поразмыслив и придя в себя после первого потрясения, Грейс вдруг поняла, что её наполняет странное тепло, и улыбнулась.
– Нет, Лиза, новость о ребёнке меня ни в коем случае не расстраивает. На самом деле, она делает меня очень и очень счастливой.
Лиза расплылась в улыбке:
– О, мне так полегчало от ваших слов! С малюткой здесь будет очень весело, в Скайнигэле будет расти следующее поколение!
– Ты полюбила эту груду камней, да, Лиза? – поддела Грейс, вспомнив о плохом настроении своей горничной по приезде в замок.
– Это такое место, к которому прикипаешь, – вздохнула Лиза, покачивая головой. – Но только из-за того, сколько сил вы вложили в него, миледи. Я не была знакома с вашей бабушкой, но знаю, что если бы она была здесь и видела, сколько вы тут всего сделали, то очень бы вами гордилась.
– Спасибо, Лиза.
Девушка широко улыбнулась:
– А когда малютка подрастёт, можно мне научить её отличному удару в челюсть?
– Лиза! Девочки не должны учиться драться!
– Вы бы думали по-другому, если бы родились в моей семье. Там можно было выжить, только зная все эти премудрости.
– Ладно, думаю, ей не навредит научиться правильно драться. – Грейс посмотрела на горничную: – А что, если родится мальчик?
Лиза на минуту задумалась, склонив голову набок:
– Тогда я научу его штопать его собственные чулки.
Грейс крепко обняла Лизу, и они рассмеялись, сидя бок о бок на краю кровати, и в этот момент сияющий луч утреннего солнца внезапно прорезал облако дыма вдали.


До самого заката солнца в этот день Грейс не смогла и на минуту остаться одна. Это был долгий и необыкновенно суматошный день, полный мелкой рутинной работы и неожиданных заминок.
Незадолго до полудня прибыла ещё одна семья арендаторов, у которой за душой не осталось ничего, кроме той одежды, которая была на них надета. Они принесли с собой жуткие истории о выселении из родного дома. Мужчина, женщина и четверо детей шли без остановки почти три дня, и чтобы хоть немного умерить муки голода в дороге, питались ягодами и земляными орехами.
Выслушав рассказ этих людей и увидев их покрытые копотью несчастные лица, Грейс тут же пригласила их в дом и предложила горячей каши и свежего молока, а после нашла для них тюфяки, чтобы им было на чём поспать. Остаток утра она корпела над счётными книгами, дополняя всё растущий список тех, кто прибыл в Скайнигэл и кто покинул его, чтобы продолжить свой путь.
Во время скромного обеда, состоявшего из пресных лепёшек с сыром, Грейс, прислушиваясь к голосам детей, занимавшихся английским языком, немного подправила свои эскизы по восстановлению замка. Позже между двумя работниками вспыхнула ссора. Когда Грейс случайно оказалась на месте действия, один из дебоширов уже готов был ударить другого увесистым камнем, что предназначался для ремонта защитной стены замка. Но стоило драчуну заметить Грейс, в ужасе уставившуюся на него, как он сразу же отпрянул назад и успел остановить удар буквально в паре дюймов от головы своего противника. Судя по кровившему носу, буян явно пытался дать другому сдачи. После того, как каждый из противников дал ей объяснение своему поведению, Грейс ни на йоту не приблизилась к пониманию причины их раздора, но смогла охладить пыл драчунов до того, что они пожали друг другу руки и отправились на разные участки стены, чтобы возобновить работу.
И вот теперь, проследив за тем, чтобы каждый в замке получил свой ужин, Грейс скользнула в свои любимые ботильоны[3] и вытащила шпильки из волос: пусть развеваются на лёгком ветерке, дующем с озера, пока она будет идти вдоль крутого берега реки, протекающей с северной стороны замка.
Перед тем, как выйти на прогулку, Грейс переоделась в новое шерстяное платье и чулки, которые сегодня днём подарили ей несколько женщин. Платье было сшито из шотландки цветов Скайнигэла, и хотя его покрой был простым, оно согревало в вечернюю прохладу, а широкие юбки позволят Грейс спокойно носить его почти всю беременность.
Всю дорогу, пока Грейс шагала сквозь высокую густую траву, Дабхар трусил рядом, справа от неё, не обгоняя и не отставая, держась у ноги, время от времени принюхиваясь к запаху, исходившему от зарослей песчаного тростника. Он не отходил от хозяйки ни на шаг, даже не припускал за палкой, что Грейс бросала ему. Арендаторы, которые в это время ещё остались в поле, сажая овёс, картофель и ячмень, махали ей руками, выкрикивая приветствия и на английском, которому они учились, и на родном гэльском, которому, в свою очередь, учили её. В ответ на вопрос одного из них, Хью Дарси, как прошёл её день, она прокричала:
"Gle mhath, Hugh. An danns thu leamsa?"
Глядя на недоумённое выражение его лица, Грейс быстро подумала о том, что сказала, и поняла, что только что спросила его, не потанцует ли он с ней вместо того, чтобы узнать, как у него дела. Она быстро исправилась и пожала плечами – с кем не бывает? – а он рассмеялся, аплодируя ей за смелую, пусть и ошибочную, попытку.


Поодаль от замка над каменистым берегом озера Лох-Скайнигэл возвышался небольшой утёс. Грейс любила наблюдать оттуда за ловцами устриц, добывающими себе среди скал нехитрый ужин из блюдечек[4] и морских ежей. В это время суток, когда солнце только начинало садиться, гладь озера казалась россыпью мерцающих бриллиантов. Ковёр из ромашек и золотарника всколыхнулся, когда Грейс присела, опершись спиной на заросли маквиса[5]. Спустя несколько минут Дабхар отбежал, чтобы как следует обнюхать прибрежные заросли тростника.
Грейс прикрыла глаза и откинулась назад, опираясь на руки, подставляя лицо лёгкому ветерку и растворяясь в мягком плеске прибоя. Она сидела и думала, как же изменилась её жизнь за последние несколько месяцев. Она больше не проводила целые дни, беспокоясь о том, безупречно ли её бальное платье или о том, как лежат её кудри. Вместо этого она научилась получать удовольствие от самых простых вещей: толстых шерстяных чулок холодной шотландской ночью, запаха овсяного печенья, которое пекла на кухне Дейдре, прикосновения горного ветерка к лицу.
Она задумалась, а что бы сказали леди из высшего общества, порхающие по Бонд-стрит из одного магазина в другой за «самым необходимым», о маркизе Найтон, которая вместо бриллиантов и жемчугов носит теперь подаренные детишками из поместья ожерелья, сделанные из ракушек и разноцветных камешков.
Ахнули бы они, узнав, что маркиза пьёт чай, заваренный из листьев голубики? Что она отвергла свои платья из шёлка и муслина ради более практичного шотландского наряда?
Как странно сознавать, подумала она, что в эту самую минуту в другом мире, мире Лондона, члены высшего света были заняты тем, что вертелись перед зеркалами, проверяя, все ли оборки на месте, ведь иначе они будут опозорены и осмеяны. В те дни, когда она сама вращалась в светском обществе – даже на тех задворках высшего света, на которых она обреталась – Грейс никогда не чувствовала себя в своей тарелке, не так, как здесь, в Скайнигэле, где она впервые в жизни почувствовала себя нужной.
Даже больше – ей не хотелось, чтобы её ребенок родился в кругу всей этой ветреной знати и рос холодным и бесчувственным, совсем как…
Внезапно раздавшийся надрывный вой вырвал Грейс из состояния задумчивости, и она резко выпрямилась, оглядываясь в поисках Дабхара и того, что заставило его издать такой жуткий звук. Когда она заметила пса, тот не издавал вообще никаких звуков, а просто спокойно сидел в нескольких метрах от неё, наклонив голову набок и пристально разглядывая истинный источник шума – что-то, спрятанное в высокой траве.
Что, ради Христа?..
Над травой показалась чья-то нога.
Господи, кто-то ранен!
Грейс поднялась на ноги и бросилась туда, где в траве какой-то человек, скрючившись, держал свою босую ступню, проткнутую шипастой головкой довольно большого и выглядевшего очень колючим чертополоха. Грейс действовала быстро. Она прикрыла подолом своей шерстяной юбки руку, чтобы не пораниться о колючки, и осторожно взяла им головку растения, высвобождая её из ноги пострадавшего. Мужчина снова взвыл, а затем быстро замолчал. Грейс отошла и отцепила чертополох от юбки, а затем раздавила его острые шипы подошвой своего ботинка, прежде чем повернуться и посмотреть, не нуждается ли мужчина в ещё какой-то помощи.
– С вами всё хорошо? Эти колючки могут быть очень остры, и я…
Грейс потеряла дар речи, очутившись лицом к лицу с последним человеком, которого могла бы ожидать здесь встретить.
Кристиан.
Здесь, в Шотландии.
На нём не было ни ботинок, ни чулок.
И он делал нечто очень странное.
Он улыбался.
Грейс поймала себя на мысли, что, возможно, он ударился головой при падении на землю, и чуть было не произнесла это вслух.
Но до того как она успела что-то сказать, он уже двинулся в её сторону. Грейс замерла, совершенно не зная, как себя вести.

___________________

[1] Дирхаунд — крупная жесткошёрстная шотландская борзая. Эта порода, название которой "собака на оленя", утвердилась только к началу XIX столетия. Дирхаунд — большая, но при этом весьма элегантная собака, которая, как считается, может в одиночку взять оленя. Нрав мягкий и дружелюбный. Собака послушна и легко поддаётся воспитанию, поскольку стремится нравиться. Покладиста и уравновешенна, никогда не бывает недоверчивой, агрессивной или пугливой. Держится со спокойным достоинством. Окрас: тёмный серо-голубой, темный или светлый серый или пятнистый, а также жёлтый, песчаный или тёмно-рыжий с чёрной "маской" и чёрными ушами, ногами и хвостом. Вес и рост: у кобелей желательная минимальная высота в загривке 76 см, вес около 45, 5 кг; у сук желательная минимальная высота в загривке 71 см, вес около 36, 5 кг.


[2] Аллапул – небольшой город на севере Шотландии в области Росс-энд-Кромарти, Хайленд. Население 1300 человек (2001). Несмотря на свои небольшие размеры, город является самым крупным поселением в окру́ге и одним из главных центров туризма Шотландии.

[3] В эпоху Регенства ботильоны были вовсе непохожи на привычные нам.
Лёгкие уличные дамские туфельки из атласа и бархата вышли из моды, сменившись ботильонами на шнурках. Их шили из кожи или нанкина (прочного натурального хлопка из Китая выраженного жёлтого цвета), и поэтому ботильоны были более удобной обувью для долгих прогулок, чем их предшественники. Но кажущаяся плотность была обманчива, так как кожа была довольно тонкой и легко рвалась или портилась под воздействием погоды. Обычно плотная толстая кожа и грубые деревянные подошвы были востребованы у рабочего класса и крестьян, а высшее общество не нуждалось в особо прочной обуви.


[4] Морское блюдечко, морские брюхоногие моллюски, имеющие колпачковидную раковину и способные присасываться при помощи ноги к твердому субстрату, что объединяет их в особую жизненную форму. К морским блюдечкам относят представителей семейства Patellidae, Tecturidae (подкласс переднежаберных, точнее кругложаберных), Siphonariidae (подкласс легочных) и др.

[5] Маквис, маккия (франц. maquis, корсиканск. macchia), заросли вечнозелёных жестколистных и колючих кустарников и невысоких деревьев (дикая фисташка, мирт, земляничное дерево, можжевельники, дикая маслина, ладанники и другие). Маквис — наиболее типичен в нижнем поясе гор до высоты 700 м, где он образует густые, часто труднопроходимые заросли или реже подлесок в вечнозелёных жестколистных лесах. В состав маквиса входит большое число видов, преобладают колючие кустарники (средняя высота 3—4 м, реже встречаются деревья высотой 8—10 м). Маквис возникает большей частью на месте вырубленных жестколистных лесов, но имеются коренные типы Маквиса. В травяном покрове преобладают однолетники. Многие растения содержат эфирные масла и имеют сильный запах.

_________________

Спасибо огромное за новую главу!!!

_________________

Ум-м-м-мр главочка!
Девочки, огромное спасибо за продолжение!
Побежала читать!

Восхищаюсь Грейс, какой она прекрасный человек!

Явление Кристиана . Почему же он оказался в таком виде? Наверное, по дороге на него напали и обокрали.

LuSt, Москвичка, Marigold, Фройляйн спасибо за главу!

Очень занятно. Что же дальше?

LuSt, Москвичка, Marigold, Фройляйн, спасибо за новую главу!

Спасибо за новую главу
Интересно, как встретит Грейс Кристиана, он то, наверно, надеется на тёплый приём. И надо же, что всё в один день: о ребёнке узнала и муженёк подоспел!

LuSt, Москвичка, Marigold, Фройляйн спасибо! Глава и интересная и информативная и интригующая.
А сама Грейс наконец-то узнала, то что мы сразу поняли ещё в предыдущей главе
Не служанка, а золото!
_________________

Какая занятная глава! А бедняжке Грейс столько потрясений за раз...

Спасибо за чудесный перевод, девочки.

Большое спасибо за перевод новой главы!!!
Уволокла к себе на склад...
_________________

LuSt, Москвичка, Marigold, Фройляйн, спасибо за великолепный перевод!!!!!!!!!
а может он все пожертвовал переселенцам!!!!!!!!!
___________________________________