Стекло (СЛР)

1 … 5 … 32

Навигатор по разделу • Справка для авторов • Справка для читателей • Оргвопросы и объявления • Заказ графики • Реклама • Конкурсы • VIP

Птичка певчая: 19.12.13 20:28

» Глава 7

Глава 7.

Отец Даши вышел вечером от любовницы за бутылкой вина. В тот день у них был какой-то маленький юбилей, - рассказала милиционерам его подруга, - и он об этом забыл. А когда это выяснилось, сразу побежал в магазин.
Там-то его и приметила группа отморозков. Он не дошел до квартиры всего 50 метров.
4 колотых раны, одна- несовместима с жизнью. Его обнаружила любовница. Стала названивать на мобильный, а когда он не ответил, вышла навстречу. Эта встреча оказалась последней. Можно сказать, что он умер у нее на руках. Последние его слова были адресованы именно этой чужой женщине. До приезда скорой он потерял сознание и больше не приходил в себя.
Даша слушала эту информацию, словно застывшая в тысячах кубометров льда. Теперь она жила в леднике. Вечный холод, отчуждение, и видно ,будто сквозь грязное стекло. Ее мир утратил краски.
Слезы почти все время молча катились по щекам, глаза жутко резало.
Состояние мамы могло бы испугать ее сейчас, но способность чувствовать она тоже потеряла.
Мама периодически впадала в забытье, несколько раз теряла сознание, под домом почти все время стояла скорая.
Даше стало плохо только однажды. Она провожала маму в морг. Женщина отключилась, когда увидела тело мужа. Врачи приводили ее в чувство. Девушка оглядывалась по сторонам ,пытаясь понять, что она делает в этом мрачном коридоре, тусклый свет, лившийся с потолка, начал постепенно меркнуть, воздуха не хватало и она сползла по стене. Всего в нескольких метрах, за этой обшарпанной дверью, лежало тело ее отца. Тело. Так о нем теперь говорили.
Как приходила в себя, как попала домой – все, словно в тумане.
Ей пришлось самой обзвонить родных и знакомых. Мама этого делать не могла.
И каждый раз, когда ей приходилось говорить, что папа умер, боль пронзала все ее существо, и она рыдала в трубку, тщетно пытаясь взять себя в руки. И это приходилось повторять и повторять до тех пор, пока ее крестная, поняв , как приходится сейчас бедной девочке, сказала, что дальше все заботы возьмет на себя.
Сразу же к ним домой приехала сестра отца – тетя Мила. С ней практически не поддерживали отношений. Причину Даша не знала, но эта еще молодая женщина ей нравилась.
И когда Даша открыла ей дверь, она обняла ее тепло, как должны была бы обнять мать. И плакала вместе с ней, пока слезы, наконец, не иссякли.
Тетя Мила взяла на себя все организационные моменты.
Она так напоминала Даше отца и внешностью, и поведением. Высокая, стройная, с каштановыми волосами и синими глазами, она говорила твердо и решительно, хотя иногда ее голос срывался и она делала видимые попытки взять себя в руки.
То, что мать Даши абсолютно забыла о дочери и погрузилась в свое горе, не укрылось от ее внимания.
- Лариса, опомнись, у тебя же дочь осталась! О ней нужно заботиться, ты нужна ей. Не ставь крест на жизни. Хотя бы ради нее попытайся…
Но женщина оставалась безучастной. Несколько фраз она сказала лишь тогда, когда отпевать усопшего пришел батюшка. Он успокаивал вдову какими-то странными фразами с религиозными словечками. Даша не понимала, что в них такого ,что дает матери сил хоть немного возвращаться в реальность., тогда как ее мольбы и увещевания не возымели ни малейшего эффекта.
Все похороны она была рядом, держала маму под руку, с другой стороны стоял ее крестный. Помощь мужчины была кстати- у женщины то и дело подкашивались ноги.
Иногда самообладание покидала Дашу, и тогда она выла во весь голос, некрасиво, по-животному. Ее успокаивала тетя Мила, хотя и сама постоянно утирала лицо платком.
Почему живые цветы, которые приносят на похороны, никак не пахнут? - машинально думала девушка, укладывая пеструю массу в гроб. Словно они тоже умерли по-настоящему. И от них не осталось ни запаха, ни удовольствия, только пустая оболочка.
На кладбище пришлось тяжелее всего. Народу собралось много. Попрощаться с Анатолием Семеновым приехали не только родные и друзья, но и его сотрудники, люди, с которыми он проработал не один год.
Многие подходили к вдове и дочери покойного и высказывали соболезнования, говорили о том, каким замечательным человеком он был.
Даша ненавидела это слово – был. Для нее ее папа до сих пор есть. Она не могла, не хотела его отпускать, даже несмотря на то, что руки его стали ледяными, а лицо напоминало восковую маску.
Как может человек так быстро перейти в категорию «ничто»? Этого девушка не понимала. Она по-прежнему любила с той же силой, по-прежнему мысленно искала признаки жизни, ей чудился его голос в толпе.
Она еще раз осмотрелась и застыла.
В стороне ото всех, но достаточно близко, чтобы видеть гроб с телом, стояла она. Одетая во все черное, с вызывающе блестевшим на солнце светлыми волосами.
Как она посмела прийти сюда? Она виновата во всем! Гнев и ярость душили Дашу, словно бечёвка, которая так сильно стягивала горло, что не давала ни дышать, ни крикнуть.
Если бы их отец жил с ними, он был бы до сих пор жив! Ему не пришлось бы, как влюбленному пацану, бежать за куда-то ночью, чтобы искупить вину перед капризной женщиной!
Если бы ненависть могла бы убивать, то мерзавка бы упала замертво прямо здесь. Но она с видом мученицы сжала в руке две красные розы и, судя по всему, решила подойти к гробу.
Что тогда случилось с нею, что заставило, словно ураган, сорваться с мета, Даша не знала. Но она подбежала к любовнице отца и влепила ей звонку пощечину на виду у всех.
- Ты не только украла его у нас, ты украла его у жизни, дрянь!
Резко развернувшись, она подошла к гробу прямо перед тем, как стали закрывать крышку. Склонилась над отцом, обняла за такие знакомые широкие плечи, положила голову на грудь и стала шептать, что никогда его не забудет, что он жив для нее и будет жить вечно, что она любит его сильнее, чем солнце, чем день своего рождения, чем свою жизнь.

Наутро Милан едва смог открыть глаза. Голова раскалывалась, во рту пересохло и кололо при малейшем движении языка.
Как же он надрался вчера вечером! А как он, собственно говоря, вернулся домой? И почему на душе так гадко?
Восстановить хронологию событий удалось не сразу. В ванной, старательно чистя зубы, Милан вдруг вспомнил, что произошло. Дашу с Пашкой, ее испуганное лицо, когда поняла, что он видел их поцелуй, и ее умирающие глаза, из которых солеными каплями утекала жизнь, когда он выходил из туалета. Теперь гнева не было, осталась только горечь.
Что бы ни произошло в клубе между Дашей и Пашкой, он поступил еще подлее. Он практически переспал с ее подругой, хотя эта ведьма и не подруга Даше вовсе.
Он поплелся на кухню. Желудок словно свернулся в комок и решил больше никогда не принимать в себя пищу. Крепкий чай не исправил положение.
В холодильнике парень нашел свое спасение – домашняя солянка. Сейчас именно то, что нужно.
Хорошенько разогрев порцию, он набросился на нее, словно голодный волк, постепенно чувствуя, как организм приходит в норму.
И если физически ему становилось лучше, то морально - наоборот.
Никогда Милан так не поддавался эмоция, чтобы утратить контроль, чтобы потерять ясность ума. Даже когда он понял, что Даша позволяет кому-то себя касаться, даже когда увидел, как ее руки легли на грудь его друга, все-равно не должен был позволять себе того, что он совершил.
Ей было больно, он видел это. Перегнул через край в своей мести.
Что-то тянуло его наружу. Дома пришедшее вдруг чувство вины рикошетом ударяло по нему вновь и вновь, словно отражаясь от стен. Ощущая необходимость вырваться на открытое пространство ,Милан захватил куртку и вышел из дома.
Он ходил по улицам до тех пор, пока не настало время идти на работу. На мобильном – ни звонка ,ни сообщения. А чего он хотел? Чтобы после вчерашнего она бросилась к нему в объятия?
Хотя бы просто написала ему, какой он урод и что больше видеть его не желает. Теперь Даша обдавала его холодным презрением.
Это давило на него всю смену. Из головы не уходил образ дедушки возле друга детства. Было непохоже, что они пара. Он еще тогда это подметил. Но она целовала его.
Милан поморщился от головной боли, которая все никак не проходила, и потер лоб. От грязной руки остался след.
Или не она целовала? Или это Паша целовал? Зачем же потом она протянула к нему свои руки.
Да нет же, черт побери, он прав! Она заигрывала с другим. Она предала его, и нечего ее сейчас жалеть.
Дома мама заметила его настроение.
- Сынок, что случилось? Ты словно в воду опущенный.
- Ничего, устал на работе.
- Ты вчера поздно вернулся.
- Да, гулял с друзьями. Как там твой визит к доктору? – сменил тему Милан.
- Все хорошо, через полторы недели у меня операция.
- Какие прогнозы.
- Мой врач уверен, что все будет отлично. Он говорит, что этот случай далеко не первый в его практике, что буквально месяц назад он оперировал женщину с еще более тяжелой формой. С ней все хорошо, после операции она прошла курс лечения и опухоль не вернулась, анализы замечательные. Так что и у меня все будет хорошо.
- Это славно, очень славно.
Кошки все так же продолжали скрести на душе, когда на следующий день ему позвонил Паша.
- Здоров, - голос товарища был глухим и невеселым.
- И тебе не болеть.
- Я должен с тобой поговорить.
- Я слушаю.
- Понимаешь, я был пьян тогда в клубе. Ты же помнишь, у меня день рождения. Надрался от радости ,что теперь смогу делать это беспрепятственно и на вполне законных основаниях.
- Рад за тебя, но при чем здесь я?
- Я встретил Дашу, она была одна, мы разговорились. Она ждала твоего прихода.
- Так ждала, что аж стала тебя целовать?
- Это я ее целовал, чувак. Прости. Был пьян, а она такая горячая штучка.
- Она могла бы сопротивляться.
- Как тут удержишься, когда я парень, хоть куда? – попытался пошутить парень. Вообще события того вечера были немного смазаны в его памяти и он не помнил, как девушка остановила его. Но точно знал ,что инициативу проявил он, потому перед другом было неловко.
- Ладно, забыли.
- Я рад, что не собираешься меня убивать. Я и так последние сутки расплачивался за случившееся. Голова просто как колокол.
- Не ты один такой.
После разговора стало еще немного легче, но тут же совесть больно кольнула. Не нужно было горячиться, стоило дождаться ее и все прояснить.
Милан решил, что ему обязательно необходимо поговорить со своей девушкой и выяснить, бывший ли он парень или пока еще не разжалован в отставники.

Возле ее дома было много машин, и когда он подошел поближе ,понял почему. Двери были открыты, к стене у входа была прислонена крышка гроба. У Милана сжалось все внутри. Случилось несчастье? Только не с Дашей, Господи, только не с ней!
И тут он увидел фотографию мужчины, перехваченную наискось черной лентой. Что-то знакомое было в его чертах. Неужели ее отец?
И буквально через несколько минут из дома вышла похоронная процессия, вынесли тело для прощания. Его маленькая девочка ,вся в черном, с красными от слез глазами и ужасно осунувшимся лицом поддерживала под руку мать.
Какой маленькой она сейчас казалась, какими худыми были ее руки. Но этот взгляд он видел и раньше. Безжизненный, неживой.
Все их размолвки показались ему мелочью, по сравнению с ее горем.
Она еле держалась на ногах. Милану захотелось подойти и обнять ее, но он подавил это желание. Сейчас его помощь, да и присутствие здесь казались неуместными.
Какие-то бабки запричитали над покойным и Даша пошатнулась, закрыв глаза.
Милан помнил, какой ужас он испытывал ,когда слышал, как с его отцом почему-то все прощались навсегда. Тот день он помнил четко, несмотря на возраст. И свой ужас, и сплошную черную волну из людей. Он отчетливо представлял, каково ей сейчас.
Ее мать осела ,тут же к ней подскочили мужчины ,пытаясь помочь Даше удержать женщину. Она опять переносит горе в одиночестве, с болью подумал Милан и ему стало стыдно за себя, за свое поведение накануне.
Если бы он не был таким болваном, то смог бы сейчас обнимать свою девушку, подставить свое плечо тогда, когда она на своих хрупких плечах несет все бремя мира.
Процессия прошествовала до угла. Девушка не видела ничего вокруг, из глаз лились слезы. Она шла одна, чуть позади матери, которая производила жуткое впечатление. Она была положа на живой труп. Глаза не фокусировались на окружающем, движения такие , будто все части тела на шарнирах.
И тут к Даше подошла высокая женщина, обняла за плечи и что-то сказала на ухо. Девушка закрыла глаза и разрыдалась.
Милан е мог смотреть. Тяжесть навалилась на грудь. Он мысленно был с нею, но только мысленно и вряд ли она заметила это.

Да как же так можно? Предаться своему горю и ничего не видеть вокруг. Мила была жутко зла на свою невестку. Да, потерять мужа - это тяжело. Но и ее дочь понесла не меньшую утрату. Даже большую. Лариса еще могла выйти замуж, могла другого назвать супругом и быть с ним счастливой, а у Даши не будет другого отца. И тем не менее девочка брошена на произвол судьбы.
Ее мать молилась все время, иногда выходила в церковь. Ни с кем не разговаривала. Неужели его смерть так тяжело потрясла ее? Он ведь бросил ее с дочерью ради другой?
Мила тяжело вздохнула. Она попросту оставила свои вещи в доме невестки и без чьего-то разрешения заночевала. Первая, ночь, вторая… Уже 9 дней прошло, а ничего не изменилось.
Лариса ходит, как сомнамбула, на Даше лица нет. На днях пришел какой-то парень, она хлопнула дверью перед его лицом прежде ,чем он успел сказать хоть слово.
Значит, у девочки в довершение ко всем этим трагическим событиям еще и несчастная любовь? Бедная, как она только держится?
Мила не была дружна с братом и его семьей. Много лет назад у нее расстроились отношения со всей родней.
Но теперь она чувствовала, что в силах отдать нерастраченное тепло и любовь тому родному человечку, который нуждается в этом больше всего.
Эта мысль созрела у нее после того, как она пыталась поговорить с Ларисой.
- Ты понимаешь, что губишь не только свою жизнь? У тебя дочь-подросток. Она предоставлена сама себе и своему горю. Неизвестно, во что это выльется, если не поддержать ее сейчас , не помочь пройти сложный период. Лариса, да очнись же ты! Не ты первая, не ты последняя , кто теряет мужа. Возьми себя в руки! Ты можешь потерять еще и дочь, если не придешь в себя.
- Я не могу, - едва шевеля губами произнесла женщина.
Горе забирало у нее последние силы. Мила подумала, что ей совершенно все-равно, каким будет ее будущее, да и в будет ли вообще. И тогда Мила Семенова приняла решение. А когда она это делала, никто не смог бы ей помешать – жизнь это показала.
- Лариса, я заберу Дашу с собой. Город соседний, всего пару часов езды, но это уже областной центр. Она там сможет поступить куда-то, выучиться. Будет приезжать к тебе на выходные. Я присмотрю за ней. Жить будет у меня – места достаточно.
Ожидая ответа от матери, Мила думала, что Даша – это кровь и плоть ее брата. Жаль, что отношения у них не сложились, хотя в детстве они были очень дружны. Оценивая ситуацию трезво, Мила видела, что Даше сейчас будет лучше с нею, чем здесь, с матерью.
Можно было бы предположить, что девочка даст ей силы выкарабкаться из этой ямы отчаяния, но женщина видела, что скорее Лариса утянет дочь за собой. Да и возлагать на подростка такую ответственность, оставлять ее наблюдать, как мама тщетно борется с горем, как отдаляется день за днем, и чувствовать вину за то, что ничего не может с этим поделать? Этого Мила допустить не могла.
В конце концов, ей удалось добиться согласия матери. Осталось только поговорить с Дашей.

Серые дни, наполненные одиночеством и болью утраты, тянулись медленно и монотонно. Даше казалось, что даже звуки стали какими-то глухими. Не так резко звонил телефон, не так звонко щебетали птицы. И ее голос … Она забыла, как раньше звучал ее голос.
В школе она как-то написала последний диктант. И умудрилась не провалиться. Она предполагала, что каким-то образом ей помогли учителя, узнавшие о беде в ее семье.
Она полностью отреклась от всех своих знакомых, от друзей и недругов. Она даже не взглянула на Ксюшу, когда пришла сдавать тест.
С ней попытались было заговорить близняшки, но она молча отошла, качая головой. Больше ее не трогали.
Дома был настоящий ад. Мама перестала общаться с ней, да и вообще с кем бы то ни было. Сначала ее друзья приезжали каждый день, стараясь не оставлять женщину в одиночестве, заставить ее говорить, делать хоть какие-то мелочи по дому, но все было безрезультатно. Тетя Мила немного скрашивала существование девушки, однако Даша понимала, что скоро и она уедет. Что будет потом – не известно.
Но одно для себя она твердо решила. Свои документы из школы в любом случае заберет. Никогда больше не захочет видеть никого из ее одноклассников. Особенно тех, кто напоминал о ее личной трагедии.

Однажды в ее дверь постучал Милан.
Когда она открыла, то не испытала ровным счетом ничего. Все внутри умерло.
- Уходи, - только и сказала она, не желая даже слышать звук его голоса, который так любила раньше.
И когда к ней как-то подошла тетя и спросила, не хочет ли Даша поехать с ней, поживет пока в ее квартирке, поступит учиться в школу или колледж, то девушка задумалась. Она решила, что взвесит все за и против, а потом примет решение.

Ярким, солнечным утром, едва проснувшись, Милан стал собираться. Сегодня у него был выходной. Игорь сказал ему вчера, что Дашин класс получил аттестаты. Милан не смог бы присутствовать в любом случае. Отработал 10 часов на стройке, домой едва хватило сил добраться.
Но сегодня весь день в его распоряжении. Он хотел еще раз увидеть Дашу.
В первый раз, когда он пришел к ней домой, она даже не выслушала его. Вид ее худенького бледного личика ножом резанул по сердцу.
Но отступать он не намерен. Держаться за былые обиды, когда ей так тяжело сейчас, было просто верхом глупости. Какими незначительными ему сейчас казались все его подозрения, он готов был забыть о ее глупом поведении, он хотел вымолить прощения за свою ошибку.
Купив по дороге самый большой и дорогой букет цветов, он направился к дому девушки.
Обдумывая про себя возможные варианты развития событий, он старался определить линию поведения.
Главное - заставить ее хотя бы минуту послушать. Он сможет отыскать тот уголок в ее сердце, который все-таки принадлежал ему когда-то.
В надежде, что это до сих пор так, Милан нажал на кнопку звонка.
Никто долго не открывал, за дверью не слышно ни звука.
Парень позвонил еще раз, испытывая тревогу и разочарование. Если ее нет, он не знал, где сейчас можно найти Дашу.
Наконец, послышались медленный шаги.
Двери открыла мать девушки. Глаза пустые, даже смотреть страшно. Лицо одутловатое, фигурка замотана в потрепанный халат, который явно нуждался в стирке, ноги босые.
- Здравствуйте. Я Милан, друг Даши. Я соболезную вашей утрате.
Женщина молча смотрела на него, словно и не видела вовсе. Ее взгляд был расфокусированным, пересохшие губы не дрогнули.
- Я хотел бы увидеть Дашу. Она дома? Можно мне поговорить с ней?
В ответ опять молчание. Милан не знал, как поступить. Может быть, спросить, куда девушка ушла? Но вряд ли он дождется ответа.
- Я приду попозже, - сказал он, и уже отворачиваясь от женщины, вдруг услышат ее сиплый, надтреснутый голос:
- Она больше не живет здесь. Она уехала.
- Куда?
Но ответ ему так и не удалось получить. Даша исчезла из его жизни. Никто из ее друзей и знакомых не мог сказать, куда она переехала. Маша лишь сообщила ему, что девушка забрала документы из школы.
Милан понял, что потерял ее. Потерял навсегда, так и не искупив свой унизительный, недостойный поступок любовью и теплом, словами раскаяния, которыми было переполнено его сердце.