Тишина (антиутопия, 18+)

Света Сорока: 20.04.18 11:54

 » Глава 15

15
Утром я проснулась от того, что кто-то, неласково, тряс меня за плечо, с трудом разлепив глаза, увидела лицо Кати:
- Пошли мыться, нам ещё надо завтрак готовить, - шепотом сказала она и, подождав, когда я возьму сменное бельё, повела меня в соседнюю комнату. Тут стояли душевые кабинки. Вчера удалось только умыться да отмыть руки. С каким удовольствием я вымылась. Горячая вода лилась мне на волосы, стекала по спине, смывая пыль дороги. Только приняв душ, я поняла, какая же была грязная и как от меня неприятно пахло немытым телом. Одевшись, я расчёсывала свои мокрые волосы, сидя на лавке у стены, когда пришли мыться другие девочки, виденные мной накануне на кухне, они застыли у дверей увидев вместо моего вчерашнего пучка длинные, ниже талии, отливающие золотом, распущенные волосы.
- Вот это да! – выдохнула одна из них, остальные только удивлённо продолжали таращить на меня глаза
- Ну что тут за столпотворение? - раздался недовольный голос Кати. Втолкнув девочек в душевую, она вошла следом и тоже принялась рассматривать меня, но уже не с восторгом, а просто с интересом.
- Смотри, они как золото.
- Смотри, какие длинные, - простодушно шушукались девочки, эти слова заставили меня улыбнуться, немного гордо, немного покровительственно, только дети так открыто могли чему-то удивляться.
- Всё, хватит глазеть, - прикрикнула на них Катя, - надеюсь, ты их соберёшь, нечего на кухне волосами тряси, - в её голосе послышались нотки зависти. Я кивнула и, собрав свои пожитки, вышла из душевой.
К тому моменту, когда девочки потянулись на выход из дома, я была одета, а волосы заплетены в тугую косу.
Мечась, как сумасшедшая, между кухней и столами, на которые надо было раздать завтрак, я почувствовала, что моего рукава кто-то коснулся, обернувшись, я увидела Курта уже державшего пустую миску.
- Быстренько позавтракай и подходи к моей комнате. Помнишь где она? Отведу тебя в класс. Мы вчера договорились, что ты будешь учить нас языку жестов, - я кивнула и понесла поднос дальше. Надо же, мы договорились? Да он просто поставил меня перед фактом, когда узнал, что я владею языком жестов, но злиться не было времени, к тому же дети ни в чём не виноваты, возможно, знание языка поможет им.
Наскоро запихнув завтрак в себя, я подошла к клетушке Курта, он уже меня ждал. Мы молча дошли до другой стороны дома. Когда я вошла моему взору предстало небольшое помещение, стены которого были утыканы крючками для одежды, на них висело множество курток. Из раздевалки, как я её окрестила, вёл узкий тёмный коридор с четырьмя дверями. Мы зашли во вторую справа, дойдя почти до конца коридора, и оказались в просторном помещении, заставленном партами, у одной стены был большой стол, а за ним доска. Это напоминало мне довоенные классы, виденные в учебниках истории, в школе. Сидящие за партами, дети разных возрастов, устремили на нас свои взгляды, когда мы вошли.
- Это Ася. Она знает сурдоперевод и согласилась нас ему поучить, пока находится здесь, - отрекомендовал меня Курт и направился к дальней парте, намереваясь там сесть, но я схватила его за рукав.
- Я не педагог, и я не помню с чего начинали учить меня. Напишите мне фразы, которые вы хоте ли бы выучить в первую очередь, - я протянула ему записку и чистый листок, выдрав его из блокнота.
Урок был весьма странный, на мой взгляд. Курт писал, всевозможные бытовые фразы и озвучивал их ребятам, а я, с его помощью, разбирая их на слова или словосочетания показывала, как надо говорить. Дети повторяли и что-то записывали, Курт тоже пристально смотрел на движения моих рук. Примерно через час он сказал, что на сегодня достаточно и отпустил меня обратно на кухню. Весь день до вечера я жарила, варила и тушила с девочками, сегодня они перестали, мня стесняться. Иногда я слышала перешушукивания, часто темой их шепота становилась я.
Сегодняшний вечер тоже принёс мне усталость, но не настолько сильную как накануне. После ужина девочки поварихи разошлись кто куда, одна Катя осталась на кухне, прибирая и готовясь к завтрашнему рабочему дню:
- Тебе помочь? – она окинула меня недовольным взглядом прочтя запись у меня в блокноте, которую я ей показала.
- Как хочешь, - она попыталась независимо повести плечами, но у неё это не очень получилось. Мне показалось, что эта девочка невероятно одинока из-за её жесткого характера. За два дня я лишь несколько раз видела её улыбку. Улыбалась Катя только малышам.
Закончили мы через час, из окна было видно, что во дворе разожгли костёр и некоторые ребята, зябко кутаясь в свои куртки, расселись рядом с ним небольшими группками, кто-то разговаривал, кто-то играл. Я даже увидела одну девочку с гитарой вокруг которой собралось несколько слушателей. Когда последние приготовления были завершены, Катя поставила на плиту небольшой чайник, разительно отличавшийся от тех чанов, в которых мы делали чай, когда кормили всех жителей поселения.
- Чай будешь? – немного грубовато, не поднимая на меня глаза, спросила она. Я коснулась её руки, чтобы она взглянула на меня и утвердительно кивнула. Разлив, вскипевший чай по кружкам мы сели у одного из столов на кухне. Сидели молча, но возникшее чувство, что она хочет поговорить, меня не обмануло:
- Тоже считаешь, что я злая, - скорее не спросила, а констатировала она, я отрицательно качнула головой, - ты права, я не злая, я просто знаю, что, если не держать всех в строгости ничего не получится. Я смотрю, как себя ведёт Курт, и стараюсь вести себя так же. Он в этом месте уже давно. Он выработал свои правила, и они действуют. И я очень благодарна ему, что оказалась здесь. Если бы не он - меня бы не было. Многие живущие здесь не понимают, как всё страшно на самом деле.
Я удивлённо подняла брови и написала:
- А как ты оказалась здесь? И что ты имеешь в виду говоря, что всё страшно?
- Здесь? – Катя потёрла лоб, покрытый подростковой угревой сыпью, - ну что ж. Моя мама родила меня от любимого человека, но они недолго были вместе и прямо перед созданием ячейки он исчез, а мама была уже беременна. Она родила меня и воспитывала, в селе никто не противился, у нас было маленькое село далеко в лесу, но и туда как-то приехал комитет с проверкой. Девять лет меня не трогали, а тут взялись проверять. Нашли агрессию и какие-то болезни, в общем, было решено направить меня в коррекционный Лагерь, - она грустно хмыкнула, - м-да, Лагерь. Там было много детей, и даже взрослых. Знаешь, почему наша медицина так прекрасна? Почему сейчас так мало людей умирает от болезней? Я расскажу тебе. Потому, что на таких, как я, ставят эксперименты, вырабатывая новое лекарство, или используют наши органы для пересадки, ты же знаешь, в Обществе нет нехватки доноров. Всех, кто неизлечимо болен и рождённых детей отправляют в эти грандиозные лаборатории-инкубаторы, - я сидела, боясь пошевелиться или вздохнуть, от её слов у меня волосы вставали дыбом – это не может быть правдой, но я хотела дослушать историю до конца, - в один из дней повстанцы совершили налёт на лагерь, они не планировали кого-то освобождать, потому что многие кто живёт в лагере, уже не смогут без медицинской помощи, но на мне не успели начать проводить серьёзные эксперименты, и я сбежала с ними. Один из молодых ребят был выходцем из этого лагеря, и он рассказал, как сюда идти. На моё счастье было лето, я добралась достаточно легко и без приключений. Я шла четырнадцать дней, стараясь десятой дорогой обходить все сёла и города, потому что, если бы меня поймали, отправили б обратно. А здесь я нужна, я могу жить. Пока я не попала в Лагерь жизнь не казалась мне страшной, но сейчас я не хочу отсюда уходить, возможно, когда я вырасту, Курт разрешит мне остаться. Тут есть одна здоровая, взрослая женщина, она тоже не захотела уходить. Ты её не видела она всё время с малышами. Остальные взрослые здесь словно дети, они больны и, если уйдут отсюда, Общество посадит их под замок и быстренько распотрошит. А они тоже люди, они хорошие, добрые и ласковые! Они никогда и никому не причинят зла! Да они не очень умны, с трудом читают и пишут, но они хорошие! - поток слов иссяк так же неожиданно, как и начался, я сидела и не знала, что сказать. Мне всё равно не верилось, что наше Общество может быть таким.
- Тебе известно, как появилось это поселение? – спросила я.
- Да, мне рассказывали. Курт работал в одном из лагерей несколько лет. Но насмотревшись на ужасы, что там творятся, он сбежал и поселился в лесу. Однажды на охоте он нашел почти замерзшего ребёнка, потом ещё одного, он растил их. Появлялись и другие, пришлось перестроить дом, потом про него узнали люди, теперь сюда частенько приносят рождённых детей. Некоторые даже приходят сюда рожать. Курт всех принимает и берётся растить любых детей. Главное работать, а не жить нахлебником. Когда дети вырастают они уходят, кто-то к повстанцам, кто-то подделывает документы и идёт жить в Общество. Прежде чем уйти они передают знания, тем, кто остаётся вместо них, мне передали рецепты и маленькие хозяйские мелочи. Ладно – она встала и ополоснула чашку, - надо бы на боковую, завтра выходной никто не объявлял.

...

Alenychka: 21.04.18 06:54

Спасибо за продолжение)
Какие страшные факты рассказывают Курт и Катя, вот это комитет видимо их тесты ошибаются и хорошо, что создали такой лагерь иначе детишек жалко

...

Света Сорока: 21.04.18 11:27

Alenychka Человека трудно загнать в шаблон. Но а Общество да, это не пряничный домик((( а сколького ещё Ася не знает!

...

Света Сорока: 21.04.18 11:29

 » Глава 16

16
Дни текли за днём, а я не решалась уйти. Я познакомилась с некоторыми детьми, они льнули ко мне, видя, что могут получить ласку. Я узнала, что в селении есть учебный дом, жилой дом, медицинский дом, столовая и детский дом. Я познакомилась с Анжелой, жившей здесь, о которой говорила Катя упоминая тех немногих кто давно перестал быть детьми, она занималась детским домом. Там жили детишки от рождения до пяти лет, о них заботились старшие девочки, занимались и играли с ними.
Анжела пришла сюда беременной, но её ребёнок погиб при родах, она думала уйти, но не смогла и осталась помогать с малышами, живя здесь уже пять лет.
В один из вечеров я сидела на бревне и смотрела на костёр. Конечно, мне было хорошо здесь, я приносила пользу, но понимание, что это не моё место не оставляло меня. Моя душа рвалась отсюда, ведь глядя на этих детей я видела лишь жестокость Общества.
Ко мне подошел подросток - Ник, он был из тех деток, которых здесь называли взрослыми детьми. Эти ребята были добры и наивны, им тяжело давалась учёба, их действия были менее скоординированы, чем у ровесников, но у меня они вызывали исключительно положительные эмоции:
- Ты скучаешь? - спросил Ник, подсев рядом.
Я отрицательно помотала головой
- Я тебе не буду мешать? – я улыбнулась, погладив его по плечу и снова отрицательно покачала головой, - а почему ты не говоришь? – я пожала плечами и развела руками, показывая, что не знаю, - ты скоро уйдёшь? – я снова пожала плечами удивляясь каким проницательным он оказался, - Курт говорит, что ты потеряла себя, а вот когда найдёшь тогда и заговоришь. Как можно потерять себя, если вот же ты? – я достала из кармана блокнот и ручку, этот вопрос требовал развёрнутого ответа, одними жестами не обойдёшься.
- Уж не знаю про себя, возможно именно поэтому Курт прав. А потерять себя значит не знать какую из жизненных дорог выбрать, чтобы она была правильной. Понимаешь? – он долго читал, шевеля губами.
- Нет, не понимаю. Я понимаю, что ты написала, но не понимаю, причём тут потеря себя.
- Ну, наверное, потерять себя это когда ты из весёлого и активного человека вдруг превращаешься в буку. Может так?
- Но ты не бука!
- Да, но я перестала быть весёлой, я перестала петь, - отдав записку Нику я обвела глазами детей, сидящих у костра, а потом посмотрела на пламя, мне вспомнилось, как такой же огонь сжигал меня изнутри, когда я узнала о смерти родителей. Может действительно Курт угадал как было на самом деле и в этот день я потеряла себя, да так и не нашла?
- А ты красиво пела? Я тоже люблю петь, только когда я пою другие ругаются, говорят шум не красивый.
- Я пела красиво. Меня приходило слушать всё село. А ты не слушай других, когда душа хочет петь - надо петь, - он улыбнулся, читая мои слова. Читал он медленно, вдумчиво, по несколько раз перечитывая слова.
- А почему ты перестала петь?
- Погибли мои мама, папа и сестра
- А у меня никогда не было мамы. Курт нашел меня в лесу у ворот нашего селенья. Моя мама боялась, что меня убьют или что её накажут. Так сказал Курт. Я бы не хотел, чтобы так было. Я на неё не обижен, но грустно, что я её не знаю. Наверное, она похожа на тебя или Анжелу, такая же красивая и добрая. А ещё мне грустно, что твоя мама умерла и ты не поёшь.
Я погладила Ника по голове. Этот большой ребёнок был добр, он был готов дарить любовь каждому, кого видел. Ну как можно было проводить испытания или убивать таких детей. Да, они до конца никогда не вырастут, но их чистая добрая душа заменяет все умения, которым они не смогут научиться. Мы ещё немного посидели в тишине, потом Ник обнял меня, поцеловал в щёку и сказал:
- Спокойной ночи, мне пора спать, - после этих слов он ушел в дом.
Я уже собиралась уходить, когда ко мне подсел Курт:
- Я заметил, ты разговаривала с Ником. Ну что? Вызывают у тебя отвращение такие люди как он?
- Да что ты! Как можно! Он же такой чистый мальчик! – я возмущённо сунула ему записку в руки и демонстративно встала, собираясь уходить.
- Подожди, - поймал меня за рукав Курт, - это была проверка, ведь у многих такие, как он, вызывают отторжение, - я всплеснула руками, но всё же села обратно, - Общество считает, что таким нет место среди нас.
- А почему он такой?
- Да кто ж знает, - Курт смял мою записку с последним вопросом и бросил в костёр, - скорее всего какое-то генетическое изменение, вызванное прививкой, сейчас таких детей становится всё больше, и чаще всего они рождаются у выращенных. Возможно, это сделано специально.
- Прививкой?
- Ну да. Тебе же делали каждый год прививку, для укрепления организма? – задумалась, я, как и все, проходила эту процедуру, до того, как я создала ячейку, но в прошлом году Герман запретил её делать. Он кричал и ругался, я тогда очень испугалась. В итоге он сказал: «Ты не будешь больше никогда делать прививку, я сделаю так, что этого никто не заметит» и ушел. Сейчас я задумалась, а что это тогда была за прививка, если оказалось, что Общество не совсем, такое, как я думала.
- Она не для укрепления организма?
- Нет, она для того, чтобы в ячейке не было рождённых детей. Но природа, как видишь, всегда находит выход, к сожалению, этот выход не всегда самый удачный, - он вздохнул, - получаются вот такие детки. Когда-то давно, до войны за территорию, их называли умственно отсталыми, мы их называем большими детьми. Самое печальное, что, откровенно говоря, они могут жить самостоятельно, обеспечивая себя, и детки у них могут, родиться обычными. У нас сложилось несколько пар. В следующем году я буду строить для них дом. У одной пары родился малыш, замечательный мальчик, ему почти год, и он ничем не отличается от обычных детей его возраста.
- Муж был категорически против, чтобы я прививалась, - я не знала, почему я написала это Курту, но мне захотелось с кем-то поделиться.
- Ты знаешь, почему он ушел? – я помотала головой, - ты хочешь его найти? – я задумалась, хочу ли или я просто бежала от того, что боялась. Я пожала плечами, хотя где-то глубоко, под рёбрами, при мысли о Германе сердце забилось быстрее, - куда ты идёшь? – я снова пожала плечами.
- Вы расскажете, как дойти до ближайшего селения?
- А ты уверена, что хочешь в селенье?
- А куда?
- Мне кажется, твой муж ушел к повстанцам. Может стоит податься туда? Ты девушка заметная, своей особенностью внимание привлекаешь. У тебя есть родные?
- Да, тётушка
- Значит, она заявит о твоей пропаже и тебя будут искать. А кроме внешних у тебя есть одна очень сильно отличающая от остальных примета - ты немая. Ты думаешь подобных тебе много? Все, у кого было такой недуг - в Лагерях. Как ты туда не попала, для меня удивительно.
- Я здорова. Моя немота вызвана чем-то психологическим, так сказал последний врач, который меня осмотрел
- Возможно, это и спасло тебя, а может ты просто удачливая, кто знает. Хотя сейчас ты не дойдёшь до повстанцев, не заходя в сёла – потёр подбородок Курт, - ночи становятся холоднее, и тебе будет нужна еда… ты очень торопишься? – я помотала головой, - дай мне подумать несколько дней.

...

Alenychka: 21.04.18 11:54

Все таки надо было Герману забирать Асю, а так будет она ходить одна по лесам и селам...
Спасибо за продолжение)

...

натаниэлла: 21.04.18 12:04

Привет!
Заинтересовало, прошусь в читатели.
Автору - удачи и вдохновения!

...

Света Сорока: 22.04.18 17:55

Alenychka надо, ну вот недорасчитал((((

натаниэлла милости прошу, к нашему шалашу ;-)

...

Света Сорока: 22.04.18 17:56

 » Глава 17

17
Следующие дни Курт ко мне даже не подходил. Я уж начала подумывать, не забыл ли он своё обещание, когда, во время ужина, он поймал меня за рукав и сказал, чтобы я после трапезы заглянула к нему в комнату.
Когда я пришла, на столе была разложена карта, а на стуле рядом пристроился молодой парень.
- Это Эрик, - без предисловий представил сидящего Курт, - он собирается через неделю выдвигаться к повстанцам, я думаю, вам вдвоём сподручнее будет идти. У тебя есть документы? – обратился он ко мне - я кивнула, - покажи, - я сходила за документами, которые лежали на дне моего рюкзака, пристроенного под кроватью.
Курт долго рассматривал карточку идентификации, вертя её в руках:
- А твои родители были выдумщики, надо же, царица луча солнца, - я удивлённо уставилась на Курта, это был первый человек, кто понял значение моего имени, - да уж с таким именем не спрячешься, убери свою карточку подальше и доставай её только в самом крайнем случае. А пока будешь пользоваться вот этой, - он протянул мне документ, на котором было написано Ася Маккалистер, житель села егерей, - Эрик по документам твой брат, так будет удобнее, мало ли, куда вы попадёте, для всех вы идёте столицу посмотреть. Мне пришлось уменьшить твой возраст до восемнадцати, но это ничего, ты выглядишь на этот возраст. А теперь смотрите сюда, - Курт подошел к карте, - мы находимся здесь. До ближайшего села два дня пути, но туда не стоит заходить - Комиссия знает, что где-то недалеко в лесу есть поселение, они отлавливают таких, как вы и везут Лагеря. Лучше, если вы неделю будете идти в эту сторону, не заходя в селения. Дальше небольшой город по переработке, туда можно зайти, закупить продуктов. Но вы сами понимаете - меняться вам нечем, так что придётся поработать. Потом надо идти в этом направлении, - он провёл пальцем по карте, - Дальше как часто заходить в селения, ваше дело, но всё же, рекомендую, делать это пореже. Повстанцы где-то в двадцати днях пути, но это я не учитываю того времени, когда вы будете работать. Тем более они не сидят на одном месте. За месяц, по идее, вы должны дойти. Всё понятно? Обо всём лучше договариваться Эрику. Чем меньше людей знает, что ты немая - тем лучше. Ася ты меня поняла? - я кивнула, - тебя сейчас ищут и, если найдут, будет плохо. Обратно тебя не отправят, Общество не любит самовольных. Если поймают Эрика, он знает, что его ждёт, а ты выросшая как под стеклянным колпаком, очень удивишься. Обращаться я ни к кому не стал, это может вам только помешать. Всё. Через неделю приходите, все ваши вещи будут собранными лежать у меня. Ася у тебя здесь появились друзья, не забудь с ними попрощаться, прежде чем придёшь ко мне за вещами, - я кивнула и вышла из комнаты. Хотя Курт был хорошим человеком и делал мне только добро, его отношение ко мне как к маленькой девочке раздражало.
Когда я пришла в комнату, многие уже спали, подойдя в сумраке к своей кровати я увидела сидящую на ней Катю.
- Когда ты уходишь?
- Через неделю, - писать было неудобно, а читать и подавно, Катя достала карманный фонарик.
- Куда ты пойдёшь?
- Пока пойду с Эриком к повстанцам, а там не знаю, - пожала плечами в подтверждении своих слов.
Катя молча сидела на моей кровати и не уходила.
- Ты это… ты береги Эрика. Он, конечно сильный и самостоятельный, но… - она запнулась, я вдруг поняла, что он ей не безразличен. Ей жалко, что он уходит, а он, скорее всего, и не знает какие чувства будит в душе этой девушки. Я взяла её руку в свои и погладила. Мы так и сидели молча некоторое время, глядя друг другу в глаза. Казалось, что в эти минуты каждая раскрыла всё, что было спрятано в глубинах наших душ, одним взглядом, - ну ладно, - Катя встала, аккуратно вытянув свою ладонь из моих, - ложись, нам завтра рано вставать, - она пошла к своей кровати, с прямой спиной и высоко поднятой головой, мне это было видно даже в сумраке спальни.

...

Alenychka: 23.04.18 02:19

Тяжело расставаться с друзьями, но ей в подмогу смекалистого парня дали, вдвоем не пропадут...
Спасибо за продолжение)

...

Света Сорока: 23.04.18 11:41

Alenychka да не всё у них так просто. Парень то смекалистый, но уже сильно побитый жизнью, не смотря на юный возраст

...

Света Сорока: 23.04.18 11:44

 » Глава 18

18
Прошла неделя. Вечером я со всеми простилась. Крепко обняла и поцеловала Катю и Ника, которые стали мне близкими людьми за то короткое время, что я провела здесь и пошла в комнату к Курту. Он уже ждал меня. В углу комнаты стояли два больших рюкзака. Пару дней назад я принесла сюда свои пожитки, чтобы их переупаковать и оставить ненужное. И теперь мои сокровища были надёжно упакованы и спрятаны на дне рюкзака. Эрик появился через полчаса, всё это время мы с Куртом молча сидели в комнате. Когда Эрик закинул свой рюкзак за плечи, Курт встал и крепко, по-отечески, его обнял, потом, к моему удивлению, подошел и обнял меня.
- Ладно, ребята, вам предстоит трудный путь, заботьтесь друг о друге, потому что в одиночку вам будет сложнее.
После этих слов он вышел и направился к воротам, мы последовали за ним. Отперев ворота, он пропустил нас и снова закрыл их на засов. Исчез освещенный редкими фонарями двор и нас обступила кромешная тьма, воскрешая в памяти воспоминания о моей первой ночи в лесу. Эрик здесь явно чувствовал себя более комфортно, нежели я тогда, он уверенно направился в чащу, по, ему одному видимой, тропе, я поплелась за ним. Ну почему уходить надо было именно в темноте? Возможно для того, чтобы нас не увидели те, кто жил в селении или для того, чтобы не привлекать к селению внимание. Но уверенности в этом не было. А быть может, у Курта на этот счёт были свои размышления, но легче от этого не становилось.
Ближе к утру, когда ноги начали гудеть, Эрик остановился и кинул мне фонарик:
- Посвети мне, пока я буду ставить палатку. Мы сейчас ляжем спать, а ближе к вечеру двинемся дальше.
После того как он поставил палатку я с радостью рухнула в спальник и провалилась в сон. Уж не знаю, как Эрик, а я, отстояв смену на кухне, а потом, идя всю ночь, была без сил. Проснувшись, я обнаружила, что уже три часа дня. Эрика в палатке не было, но с улицы доносился аппетитный запах. Когда я вылезла, он как раз положил себе порцию омлета с беконом. Нам дали с собой немного яиц на первый завтрак. Взяв свою порцию я, с удовольствием, на неё накинулась, вот ведь не подозревала, как была голодна. Дождавшись пока я доем, Эрик собрал посуду и пошел её куда-то мыть. Эх, как было жаль, что я не могу говорить, я хотела окликнуть его и спросить, нужна ли помощь, но не могла, а бежать за ним я побоялась, мне казалось, что я заблужусь. Он скоро вернулся и принялся собирать палатку и вещи, я помогала, чем могла, но чувство, что я больше мешаю, чем помогаю, не покидало меня.
- Мы будем идти, пока не устанем, потом будет небольшой привал, затем будем идти, сколько есть сил, а когда совсем устанем, тогда уже будем устраиваться на ночёвку. Идти лучше вечером и ночью. Так мы менее заметны.
Наша дорога пролегала через лес. Эрик старался держаться маленькой, еле заметной тропинки и ориентируясь по каким-то, только ему известным, знакам. Шли мы в тишине, я не могла общаться на ходу, а он видимо и не хотел.
На привале я поинтересовалась, как он ориентируется.
- Каждый, кто уходит из селения, оставляет метки. Есть договоренность, какая метка, что значит. Вот эта, - он указал на крест высоко на дереве, - значит к повстанцам, вот эта, - он нарисовал веточкой на земле галочку, - рисуется на уровне глаз и ведёт к городу, вот эта, - он нарисовал прямую линию, - рисуется ближе к земле и показывает, где хорошо охотиться для тех, кто не планирует выходить из леса.
- А мы ставим метки?
- Конечно, я рисую крестики на тех деревьях, на которых их нет каждый час пути. Ведь старые метки исчезают, где-то дятел на ней дупло сделал, где-то кора отвалилась, где-то само дерево упало - всякое бывает.
- Почему ты идёшь к повстанцам?
- А куда мне ещё идти? В сёла, где люди живут искусственной жизнью? Где, если я вдруг не полюблю сам, меня насильно заставят создавать ячейку? Где мой ребёнок будет непонятно чем?
- Но ведь у всего этого есть и хорошая сторона! Жизнь не искусственная, а самая обычная - спокойная. Вот я не влюбилась, но создала ячейку с назначенным человеком, а сейчас я жалею, что он ушел. Мне с ним было хорошо. Ребёнок будет понятно, чем, просто он будет, например, абсолютно здоров.
- Это тебе было хорошо в ячейке, а ему-то было, раз он ушел? – я потупила глаза. Не единожды я задавалась эти вопросом, думая, а что будет, если я его встречу? – тем более мне путь в сёла заказан, если меня найдёт Комитет, я отравлюсь обратно в Лагерь.
- Обратно?
- Да, я оттуда сбежал пять лет назад, не без помощи повстанцев. Попади я на мед. комиссию меня первой же машиной отправят назад, в места не столь отдалённые. У меня нет части парных органов, а те, что есть, не очень-то фурычат, потому что и эксперименты мы тоже видали, - он оголил руку, она была испещрена разными шрамами, а кожа отличалась по цвету и напоминала лоскутное одеяло, - вот здесь они смотрели, как приживается кожа животных, - он указал на лоскутки, - здесь смотрели, что происходит, если в организм вводить разные лекарства, а вот здесь – он указал на огромный рубец, - они исследовали, как заживает большая рана без пересадки кожи, - он опустил рукав куртки, - так что мне не раздеться. Остальное хуже.
Он замолчал, а я пыталась понять, как такое можно делать с ребёнком.
- Жил я в Лагере долго, видел, как умирали мои друзья. Я хочу, чтоб такие места перестали существовать на земле, и чтобы такое Общество, которое допускает это, исчезло. Я помню, к нам привезли одного вояку, не человек, а кусок мяса. Его хотели отправить на исследования, но потом решили, что на донорство. Его дни были сочтены, а ведь могли вылечить. Но он лежал то там, то тут. Ему с каждым днём было хуже. Я таскал ему свои обезболивающие, которые мне давали после очередной операции, потому что знал, как это больно и понимал, что они ему нужнее. А потом пришли повстанцы, среди них оказался врач. Он помог ему, как мог. Солдата наспех зашили, предотвратили заражение крови и отвезли домой. Чтобы он умер хотя бы дома, среди близких. Как-то раз, когда ему полегчало в Лагере повстанцев, он лежал и смотрел в окно, моя кровать в лазарете была рядом с ним, со мной накануне налёта повстанцев проводили эксперименты и мне было плохо. Меня и взяли то только по просьбе этого парня. Среди повстанцев был какой-то его боевой товарищ, что ли. В общем, лежим мы, а мне плохо, внутри всё сворачивается, горит, я скулю тихонько, а обезболивающих почти нет - их на тяжелых расходуют. Мы с ним, как бы, не очень тяжелые и он мне говорит: «Хочешь тебе историю расскажу?», ему, видимо, тоже отвлечься надо было, да и мне не помешало бы. «Давай» - говорю. И он рассказывает: «В одном дальнем селе, где люди жили очень дружно и друг другу помогали. Где не было печали страшнее плохого урожая, жила девочка с ангельским голосом и, золотыми волосами. Её звали Соловушка. Когда она пела, замолкали птицы, а люди ждали вечера, чтобы услышать это пение ангелов. Девочка была очень красивая, добрая и всем всегда помогала. Её голос был настолько прекрасен, что, если б взорвалось и исчезло всё вокруг, её слушатели вряд ли бы заметили это. Но случилось горе в селе. Злая ведьма наслала проклятье на певунью. В один из дней она не смогла петь. Но осталась такой же доброй. Она не могла забыть о том, как пела и как пела её душа. Поэтому в темноте, каждую ночь она выходила во двор и пела одной ей ведомые песни. Потом она выросла и превратилась в принцессу, которая ждёт своего принца, он придёт, снимет с неё злые чары, и она снова запоёт своим волшебным голосом, излечивая все раны одним только пением. Я слышал это пение, сейчас одно воспоминание о нём облегчает мне боль». Он замолчал, а я стал представлять эту девушку, и мечтать, как встречу её и расколдую. Вот так сказка тогда смогла помочь мне пережить те муки, - я слушала его и мороз пробирал меня до костей, я знала о ком эта сказка, и я могла вообразить только одного человека кто мог бы её рассказать.
- Скажи мне, у него были светлые волосы и голубые глаза? – когда я писала свой вопрос у меня тряслись руки, отчего слова выходили совсем корявыми.
- Да, - Эрик поднял на меня глаза, и вдруг они поползли на лоб, расширяясь, - ты его знаешь! Это про тебя!
- Я что, похожа на принцессу? - я попыталась изобразить ехидную ухмылку, но у меня ничего не получилось, из головы не шел вопрос о том, откуда Герман знал, что я «пою» по ночам.
- Ты его знаешь! Скажи, что с ним стало?
Я пожала плечами
- Его привезли домой?
Я кивнула.
- Он умер?
Я отрицательно покачала головой. Глаза Эрика, только принявшие нормальный размер снова начали расширяться от догадки:
- Как он мог от тебя уйти?
- Принцесса оказалась мерзкой жабой, просто неспособной петь, - теперь ухмылка была настоящая, а когда я писала, то так со злостью давила на ручку, что в одном месте прорвала бумагу.
Желания продолжать разговор не было, и я принялась собираться. Эрик последовал моему примеру. Большее в этот день мы не обмолвились ни словом. Мы опять шли до изнеможения. Палатку поставили только когда уже стало светать. Засыпая я услышала, как он сказал:
- Это здорово, когда тебя кто-то любит. Меня любит Катя, а я люблю её. Я знаю, что ничего не могу ей дать, у неё это пройдёт… со временем. Она найдёт того человека, который будет её любить, с которым у неё будут малыши. Знаешь, любовь - это желание, чтобы любимый человек был счастлив пусть даже без тебя. Может всё дело в этом. Возможно, он тоже так решил.
Утром я проснулась первой. Честно говоря, сон мой был нервный и дёрганый, мне снился Герман, рассказ Эрика, неизвестные повстанцы, я несколько раз просыпалась, дрожа от страха, но что точно мне снилось, я не могла сказать. Так что в очередной раз, вскочив в холодном поту, я решила больше не ложиться, какой смысл истязать себя коли сон не идёт?
Встав, я приготовила завтрак, нажарив картошки. От вкусного запаха у меня подвело живот. Как давно я не ела такой простой, домашней пищи. У меня в очередной раз всплыло в памяти наше село. Вспомнилось, как вкусно жарила картошку мама, а Филька бегала и таскала из сковородки полусырые куски. Мама ругалась, как-бы в шутку, несерьёзно, папа смеялся, что у Федьки в животе картошка вырастет, а я путалась под ногами у мамы, думая, что помогаю, на самом деле мешая. Потом пришло на ум, как я сама этой весной готовила сие не хитрое блюдо, кажется это было так давно, что прошло полжизни. Герман тогда вернулся усталый и долго возмущался начальником фермы, из-за того, что тот чего-то не делал в мастерской, потому трактор постоянно ломался. А я сидела, ела картошку, слушала недовольное бурчание Германа и мне казалось, что вот оно, счастье.
Мысли опять переметнулись на обдумывания вопроса: «Почему он ушел?». Нет, всё-таки не было в этом никаких высоких мотивов. Просто ему не по душе была такая жизнь, я часто чувствовала, как он злился, если я к нему прикасалась. Он не смог жить с ненавистным человеком вот и вся недолга. Я подумала и написала записку Эрику.
- Не ищи в людях высоких помыслов. Герман изначально не хотел связывать со мной свою судьбу. А ты дурак! Счастливым можно быть только с человеком которого любишь и если он рядом, то все проблемы мира – ерунда. Рекомендую, когда в твоей голове появится хоть какие-то зачатки мозгов вернуться к Кате. Я знаю, она всегда будет тебя ждать. Именно поэтому она решила остаться у Курта, чтобы если вдруг ты решишь, что она тебе нужна, ты смог легко её найти.
Эрик встал, когда я уже доела свою порцию картошки. Всунув ему в руки тарелку с едой и записку, я ушла недалеко от палатки, чтобы не заблудиться, мне не хотелось говорить и обсуждать всё, что мы с ним думаем.

...

Alenychka: 23.04.18 17:57

Эрик понравился, будет хорошим другом Асе!
Спасибо за продолжение)

...

натаниэлла: 23.04.18 21:45

Привет!
Света, спасибо за историю, мне очень понравилось
Сначала мне казалось вместе с героиней, что это довольно спокойный мир. Да, Большой Брат следит за всеми, лезет в частную жизнь, всех тестирует, но, как говорится, "лишь бы не было войны".
Немного насторожило, что Германа забрали именно в армию, и он вернулся калекой. Значит, где-то имеются горячие точки... да и окровавленный рукав, а потом и бандиты, избившие Асю, подтверждали истину, что в тихом омуте обязательно водятся черти. Но действительность оказалась куда страшней...

Ася и Герман мне очень понравились Обидно, что Герман совсем не понимал свою жену. Ему так повезло! Официально назначили в жены ту, по ком он сох еще со школы. Но комплексы помешали счастью. Вместо того, чтобы поговорить откровенно, он испугался нарождающихся в ней чувств и сбежал. Наверно, все не так просто. Наверно, те бандиты его искали и он узнал об этом. Наверно, он не догадывался, что они способны убить его Соловушку...
Но как бы там ни было, он здорово подставил ту, кого любил. Сделал ей больно, подверг опасности, поставил вне закона...
Ася - везучая. Набрела на поселение в лесу. Ей рассказали правду. И даже в попутчики ей достался единственный человек, который знал Германа и мог поведать ей его историю. Я надеюсь, что Асе и дальше будет везти, и она вновь встретится с Германом, несмотря на то, что мир такой большой и, как оказалось, враждебный.

Спасибо за немногочисленные , но такие живые и меткие иллюстрации.

...

Света Сорока: 25.04.18 11:28

Alenychka да он хороший мальчик
натаниэлла Вы нашли все рояли, что я прятала, Вы очень внимательный читатель))) хочется только отметить, что Эрик оказался знаком с Германом, не потому что я не смогла никак подать видение Аси мужем. скорее хотелось показать причудливость жизни, в моей судьбе вот такие встречи, типа знаком через 6 рукопожатий, как не странно не редки. Отдельное спасибо что отметили иллюстрации, у меня с ними сложно, мне как автору фото ряд не нужен, у меня этот мир в голове, чёткий и яркий , но понимание, что читателю это нужно, но поиск для меня это адова работа)))) спасибо что заметили и оценили!

...

Света Сорока: 25.04.18 11:38

 » Глава 19

19
Следующие дни мы шли молча, разговаривая только по необходимости. После той беседы каждый чувствовал себя обиженным на весь мир за то, что никто не понимал его чаяний и чувств.
На четвёртый день, после разговора, мы вышли на кромку леса, у которой словно из-под земли вырастали каменные здания. Город я видела лишь несколько раз в детстве, когда тётя возила меня к врачам, но все те воспоминания были смазаны горем от потери родителей.
Сейчас я была поражена его обликом. Конечно, я была не в этом городе, а они все были разные. Этот напоминал скопище бетонных коробок. Одни коробки были предназначены для жилья работников, другие для обработки продуктов. Здания были безликие и, казались, почти одинаковыми. День близился к вечеру, но на улицах не было людей. Это производило гнетущее впечатление. Город занимался переработкой продуктов питания, консервируя их или готовя к длительному хранению. Не в каждой области Общества были фермерские сёла. Наша специализировалась на выращивании и производстве пищи, поэтому сёла в основном были только такие, да ещё несколько егерских и лесозаготовительных. А города были сплошь перерабатывающими.
Эрик уверенно направился в центр. Надо было работать, чтобы нам выделили продовольственную пайку. Если экономить, то скоро можно будет двигаться дальше, пополнив запасы еды.
В центре все здания были производственными, выбрав наобум одно из них, мы подошли к проходной. Вокруг, здание было обнесено высоким бетонным забором, с несколькими воротами, у одних мы обнаружили калитку. Решительно войдя, Эрик направился к охраннику, скучающему в будке:
- Мы хотели бы получить работу на фабрике, куда нам обратиться?
Охранник поднялся, но разглядев кто пожаловал и услышав вопрос смерил нас взглядом, сменил его со скучающего на презрительный и бросил:
- После двери, направо, там кабинет с надписью: «Комиссия по кадрам», - потеряв к нам интерес, он плюхнулся на своё место и задумчиво принялся изучать монитор.
В комиссии по кадрам нас встретила женщина, такая же безликая как всё здесь. Я готова была поклясться, что если я встречу её на улице, то ни за что не узнаю. Она без интереса оглядела нас и спросила:
- Что вам угодно?
- Мы бы хотели, устроится разнорабочими.
- Вы откуда? Кто вы?
- Мы из егерского села, - юноша махнул куда-то в сторону окраин города, - я Эрик, а это моя сестра Ася.
- У вас документы есть?
Эрик протянул женщине наши документы. Она засунула их в сканер с отсутствующим видом, как будто мечтала сейчас же отсюда сбежать, но не знала где дверь и поэтому на автомате делает то, что привыкла. Я даже обернулась за спину, чтобы проверить, не исчез ли портун. Нет, он был на месте.
- Для тебя работа есть, а женщины нам не требуются.
Мы с Эриком замерли. Конечно, это хорошо, что его возьмут на службу, но это нарушало все планы. Если бы нас взяли вместе, то я бы могла сойти за молчаливую, сейчас же мне надо будет устраиваться на работу самой, а соответственно то, что я немая, будет известно сразу.
- Спасибо большое, - наконец нарушил молчание Эрик, - скажите, а моя сестра сможет жить со мной.
- Разнорабочим выдаются койки, а не комнаты, - эта женщина видимо задалась целью сегодня разрушить все наши планы
- Тогда мы, наверное, попробуем, устроится на другую фабрику.
- Удачи, - хмыкнула женщина, первый раз на её лице появилась хоть какая-то эмоция.
- Что вы имеете в виду? – поинтересовался Эрик
- Город перенаселён, тебе сейчас просто повезло. Полчаса назад у одного из рабочих случилась производственная травма, поверь, уже через час и этой работы не будет. Слухи разносятся быстро, - я пихнула Эрика под руку и сделала круглые глаза, что означало «соглашайся». Он тяжело вздохнул:
- Оформляйте.
Она долго и муторно писала какие-то документы, потом выдавала Эрику рабочую одежду, график смен, пропуск и адрес общежития. Всё это время мы вынуждены были стоять, потому что в кабинете кроме стола и стула, на котором сидела женщина не было ничего, даже окна. Покидая кабинет, мы столкнулись с толпой людей. Мужчина, стоявший первым, оглядел Эрика с ног до головы:
- Работы больше нет?
- Разнорабочим? – Эрик озадачено посмотрел на спросившего, неужели все эти люди были безработными?
- Понятно. Вакансии нет – крикнул он тем, кто стоял за ним. Похоже, женщина не обманула, в городе была явная нехватка рабочих мест.
Выйдя с проходной, мы остановились в нерешительности. Надо было искать работу для меня, но делать это нагруженным было крайне глупо, ведь у одного из нас появилось, пусть временное, но пристанище.
- Давай-ка ты иди в общежитие и устройся, я пока похожу и ещё поищу работу, через пару часов встретимся здесь, - написала я ему в блокноте.
- Как же ты её будешь искать?
- Молча, - хмыкнула я, у него после прочтения на губах тоже появилась робкая улыбка. Я помахала ему рукой и показала на запястье, где обычно носят часы, а потом показала на землю. Он кивнул в ответ, и мы разошлись в разные стороны. Я записала необходимые фразы на листах в блокноте, сунула свою карточку в карман и двинулась обходить заводы.
После третьего завода я поняла, что специалист по кадрам сказала правду. Безликие люди смотрели на меня пустыми глазами и говорили: «Приходите завтра», за те два часа, что я выделила себе на поиски работы я обошла шесть заводов, осталось примерно столько же, но я боялась, что итог этих поисков мне уже ясен. Подходя к назначенному месту, я решила соврать. Ведь если я скажу, что я ничего не нашла Эрик попытается идти дальше, а наших скудных запасов не хватит дойти до следующего населённого пункта. Здесь поселения располагались достаточно далеко друг от друга, в отличие от центра Общества.
Я ещё издалека увидела поджидающего меня друга. К моменту, когда я дошла до него раздался пронзительный звук чего-то похожего на гонг. В ту же минуту открылись ворота и на улицы высыпала огромная толпа народа, она напоминала мне полноводную реку, которая выходит из берегов. Люди в толпе были изнурённые, с серыми лицами, сливающимися в неразличимую массу. Они обтекали меня, как волны обтекают камень, иногда захлёстывая и относя меня подальше от Эрика. Наконец я схватила его за рукав, и мы двинулись вместе с толпой, противится ей было, по крайней мере, глупо.
Через несколько кварталов толпа поредела, люди расходились по своим домам и общежитиям.
- Ну как, ты нашла работу?
- Да, - я старалась писать так, чтобы почерк был уверенный, а рука не подрагивала от переживаний и голода, - на другом конце города, на консервном заводе, и место мне дали рядом в общежитии. Так что я думаю нам пора разделиться и начать зарабатывать на паёк.
Эрик согласно кивнул, но продолжал стоять рядом. Похоже, его пугало расставание со мной - последним напоминанием о доме. Я решительно прервала его мучительные метания, подняв на прощание руку и двинувшись в противоположную от его общежития сторону.
- Ася, когда мы встретимся? – крикнул он мне в след
Я, повернувшись, указала на место где он стоял, а потом на башню с часами, а затем очертила круг. Давая понять, что встретимся завтра здесь. Он согласно кивнул и спросил:
- Завтра в это же время? - я покивала, он потоптался ещё немного и пошел к себе.
Пока Эрик мог меня видеть, я шла уверенным шагом, но как только он завернул за угол, в растерянности остановилась. Я решительно не знала куда идти. Сегодня трудоустроится возможным не представлялось, рабочий день был закончен, и все разошлись по домам. Я не могла пойти ночевать в лес, потому что палатка осталась у Эрика, но и где ночевать в городе я не могла себе представить. Точнее я знала, что есть постоялые дворы, но на них надо было отдавать продукты за ночёвку, у меня их и так было кот наплакал, а ведь надо ещё их и растянуть на подольше.
Поняв, что стоять на месте всё равно толку никакого, я двинулась дальше. Что я искала? Не знаю. Скорее всего, место, где можно было пристроить спальный мешок, а ещё лучше не замёрзнуть ночью. Но то, что я увидела, пройдя два квартала, меня поразило. Город резко обрывался, ограничивая сам себя высокой бетонной стеной, поверху которой шла эстакада, для транспорта. Под этой импровизированной крышей стояли множество бочек, в которых горели костры. Рядом с ними стояли всякие строения похожие на домики, они были построены из всего, что попалось строителю под руку во время стройки. Вокруг бочек толпились люди, стараясь согреться.
Увиденное настолько поразило меня, что я замерла в нерешительности. Скорее всего, это было самое удачное место для ночёвки, но разрешат ли мне здесь остаться, я не знала. Меня очень быстро заметили, один мужчина, стоявший у ближнего, ко мне, костра пихнул локтем другого:
- Смотри-ка новенькая.
- А она ничего, - ответил его сосед, но уже через секунду они отвернулись, потеряв ко мне интерес, а я всё стояла и смотрела, не зная, что предпринять.
- Чего замерла? Подвинься, - кто-то совсем не ласково толкнул меня в бок. Я отступила на шаг и моему взору предстала худая, темнокожая девушка, тащившая пустую бочку, - нет, ну что ты стоишь? - не поднимая головы, бросила она мне, - помогай давай, или ты не собираешься греться, - я взялась за другой край и потащила бочку, помогая незнакомке.
В одном из углов, понравившимся девушке, мы эту бочку установили. Она оказалась не пустой, а заполненной дровами, кусками бумаги и ткани. Девушка из какого-то картонного строения больше похожего на коробку из-под холодильника, достала бутылку с жидкостью, обильно сдобрив содержимое бочки, бросила туда спичку.
- Ну вот, так-то теплее будет, - она принялась греть озябшие руки над костром, - а ты чего стоишь? Или ты не замёрзла? – спросила она меня, и я нерешительно подошла к огню и протянула руки, - конечно ночью от него не много проку, но хоть сейчас тепло. Что я буду делать, зимой не знаю. Ты есть хочешь? – недожавшись моего ответа она снова полезла в коробку, - не бог весь что, - она протянула пакет, там был обгрызенный кусок хлеба и половина запечённой картошки.
- А ты? – я достала свой блокнот и, непослушными от холода руками, накарябала вопрос.
- Да я как раз поужинала, думала на обед оставить, да что ж бросать тебя что ли? Подожди, ты немая? Из Лагеря сбежала? – слова сыпались из неё как из рога изобилия. Я никогда в жизни не встречала такой болтушки. Я помотала головой, - Ты из поселения в лесу? – я опять помотала головой, - да откуда же ты такая чудная?
- Из села – отдав девушке записку, я принялась рыться в своём рюкзаке, хотя мне надо было экономить еду, на добро надо отвечать добром, и я достала кусок вяленого мяса, поделив его, пополам отдала одну часть девушке, а вторую оставила себе.
- Из села? Из какого села? Таких, как ты, сразу в Лагерь забирают! Тебя наверно хорошо прятали. Мясо! Ммм, давненько я не ела мяса. Как же вкусно, - она набила рот, но не умолкала ни на минуту, и сейчас её слова было очень трудно разобрать.
- Из фермерского села, и нет, меня никто не прятал.
- Как не прятал? А почему же ты ушла или на вас тоже напали повстанцы?
- Так, не прятал. Повстанцы? Почему они должны были нападать? – удивилась я, - Я просто ушла путешествовать.
- Как это не прятал? Общество, подобных тебе, сразу забирает, после первого же теста.
- Нет, я проходила тесты и меня никто не забирал. Я даже ячейку создала.
- Ты просто чудо природы! Как это путешествовать? Тебе было где жить?
- Да. У меня был дом, - я только и успевала отвечать на её вопросы.
- И работа была?
- Да. Я работала разнорабочим на ферме.
- И ты взяла и ушла? – благоговейным шепотом спросила она меня.
- Да.
- Вот точно клиент Лагеря! У тебя ж с головой не в порядке! У тебя всё было, и ты ушла! Да я бы всё отдала за дом или работу, - я слушала её трескотню, но ноги мои подкашивались от усталости, а глаза закрывались, - ладно пошли спать, завтра расскажешь, а то ты сейчас стоя уснёшь, как лошадь, - и она потянула меня в сторону коробки. Когда я заглянула туда, я увидела аккуратно расстеленное спальное место с походной котомкой вместо подушки, - в тесноте, зато теплее.
Она уже собиралась ложиться, но я её остановила. Я понимала, что спать придётся на земле, поэтому отстегнула свой спальный мешок и всунула в её, а подложку положила под импровизированную постель. Потом мы улеглись, тесно прижавшись, друг к другу.
- Уж не обессудь, но так вернее не замёрзнем, - сказала она, потеснее прижимаясь ко мне, - меня, кстати, зовут Кара, - пробормотала она засыпая.
Хотя недавно у меня закрывались глаза, но сейчас дрёму будто рукой сняло. Кара тихо посапывала мне на ухо, от неё исходил запах грязной одежды, а откуда-то из-под котомки пахло испорченной едой, но не это не давало мне заснуть. Вопросы ураганом носились у меня в голове. Откуда столько людей без работы? Почему они живут здесь и не уходят в другие места искать лучшей жизни? Откуда они берут еду и одежду? Что будет с ними зимой? Кто они вообще и как сюда попали? Я понимала, что до утра не получу ответы на эти вопросы. Скоро на меня всё-таки навалился сон больше похожий на пыльный мешок, чем на ласковые объятья морфея.

...