Архитектура Страха

Она усмехнулась. Вышло как-то болезненно и жалко. Зверь был сокрыт от неё маской, но не она была преградой тому, чтобы понять, что владеет им сейчас. Раньше всё было просто. Она задавала вопрос, он отвечал. Пусть эти вопросы были глупыми, нелогичными или ненужными - он отвечал всегда. А сейчас всё иначе. И Шиан чувствовала это всей своей душой. Он словно отдалился. На бесконечно долгое расстояние, которое не перекрыть даже сотней шагов, если он всё же позволит их сделать.
Шиан откинула мёртвый цветок, нимало не заботясь о том, куда он приземлится. Пусть он не врёт ей больше, что она ему нужна. Пусть скажет, что он выбрал свою Девону, эту идеальную женщину, в которой и сосредоточены все его желания и потребности. Пусть скажет хоть что-то, а не заставляет молчать, опасаясь, что каждое последующее слово окончательно разрушит их выдуманный мир, который принадлежал лишь им двоим.
- А ты уверен? - неожиданно для самой себя спросила Шиан, шагнув к Зверю. - Может, ты хочешь его показывать со своей мадам Дюпре? Так стоит просто сказать мне об этом и я отойду в сторону.
Она сжала руки в кулачки и поспешно отвернулась, желая сейчас лишь одного - сбежать. И понимая, что если она это сделает, то это будет последний раз, когда Шиан осмелится на подобную беседу. Дальше не будет ничего. Кроме бессонных ночей, во время которых она успеет в очередной раз обругать себя на тысяче всевозможных языков, которые будут понятны лишь ей.
- Нет, ты прав. Это по поводу номера. Я лишь хотела уточнить некоторые детали. Искала единственной возможности это сделать, потому что тебе постоянно не до меня. Но сейчас уже нет смысла обсуждать это. Если ты всё ещё хочешь, я готова.
Последние слова прозвучали почти как мольба. Так бродяжка выпрашивает милостыню у тех, кто может ей подать. Так нищий просит кусок хлеба у тех, кто сыт. И Шиан ненавидела Девону за то, что так унижалась перед Зверем. Но ещё больше она ненавидела себя. За то, что позволила чужой женщине сотворить с тем, кого считала только своим.
_________________

Чем ближе я подходил к девчонке, тем больше меня завораживал ее облик. Точеная фигурка, тонка талия, изгибы округлых бедер и развилка между ними. Намокшая ткань рубашки не скрывала выпуклостей небольших высоких грудей с выступающими сосками. Я шел, разглядывая прелести «нимфы», и кроме них пока ничего другого не замечал. Но, переведя взгляд на лицо незнакомки, увидел, как по нему стекали мутно-белые потеки, а на лбу возле линии волос кожа была неестественно белой.

- Сомневаюсь я, что ты бы превратилась в прозрачную воду, - я теперь пристальней вглядывался в миловидное лицо. – С тебя вон какая-то белесая муть течет. С тобой все в порядке? Или ты инеем покрываешься? Вон, со лба уже белеешь.
Девчонка только вскинула подбородок, вся подобралась и свирепо засверкала глазищами, взгляд которых стал точно ледяным. Того и гляди вода вокруг нее начнет замерзать. Смелая, не завизжала, не бросил бежать, ковыряясь в своих мокрых одежках, которые только быстрее сделают ее легкой добычей.
- Так как тебя зовут, скажешь? – спросил я, продолжая продвигаться по илистому дну. Чувствовал только саму воду, но не то, насколько холодной она была.

- Нимфа, значит. – Я согласно кивнул, и, не обращая внимания на требования остановиться, подошел совсем близко. Остановился в паре шагов от нее, с интересом наблюдая, как девушка, с посиневшими уже губами, потрясает крохотным кулачком и выкрикивает угрозы. – Пусть будет Нимфа. Ну, а будь я келпи, у меня была бы шевелюра побогаче, - я провел рукой по коротко остриженной голове. – И, заприметив такую Нимфу одну-одинешеньку, я бы выскочил из воды неожиданно, схватил бы тебя и сразу утащил под воду.
Девушка выпрямилась в струнку, повыше вскинула руку с «камнем».
- А ты, и впрямь грозная волшебница, - серьезно сказал я. Подбородком указал на «оружие», зажатое в руке незнакомки. – Так сильно камень сжимаешь, что он у тебя пузырями пошел.
Выставив руки вперед ладонями, словно сдаваясь, я сделал шаг назад.
- Все. Не стану искушать судьбу, о воинственная и прекрасная нимфа. Удалюсь, пожалуй, пока ты меня не замылила своим «камнем» до смерти. – Подмигнув девчонке, развернулся и пошел обратно к берегу. – Я тебя там подожду, - бросил на ходу и кивнул в сторону подлеска. – Одежду твою постерегу.
Девчонка что-то прошипела мне вослед возмущенно, а я спокойно дошёл до поросшего травой берега и уселся там – ждать, пока нимфа выберется из воды.

А Кенна возражала. Но милорду не было до этого никакого дела. Он был типичным мужчиной, который привык решать всё за двоих, и баронессе МакКензи осталось лишь согласиться с ним, ибо он не оставил ей выбора.

- Вы со всеми леди так обращаетесь, милорд? Или мне повезло больше остальных? – полюбопытствовала Кенна, ощущая позади себя волнительную близость незнакомца. От него исходил будоражащий её воображение аромат, который заставлял несчастную Кенну чувствовать себя птичкой, попавшей в ловко расставленные силки. – Если со всеми, то я позволю себе немного полюбопытствовать, если не возражаете. Вы ведь не возражаете, не так ли? Как не возражаю я теперь, когда сижу перед вами в седле. – Она поджала губы, стараясь выглядеть строгой, но на них уже сияла улыбка, которую она была не в силах скрыть. И которая была не видна милорду, сидящему так близко от неё. – Так вот. Каким образом вы до сих пор не оказались пойманными в сети брака, милорд?
Она осознавала, насколько дерзко звучит её вопрос, но разве всё их путешествие не было верхом дерзости и вызовом, брошенном высшему обществу?
- Или вы творите подобное, будучи связанными путами брачных уз? – Кенна вздёрнула бровь, словно незнакомец мог видеть это выражение лица. – Тогда мне искренне жаль вашу супругу, милорд. Я бы на её месте подобного не потерпела. – И она гордо вскинула подбородок, всматриваясь в очертания Фалам Кнок.

Замок Макгиллис. Ночь с 31 октября на 1 ноября

- Круарх кхар кереарх хар Самхейн. Вара Самхейн хариаргх*
Произнеся заклинание, я мокнул ритуальный нож в чашу с кровью и брызнул на алтарь. Немного переусердствовал при этом и две капли упали мне на лоб. Быстро вытерев и посчитав случившееся хорошим знаком, надломил буханку хлеба и проговорил конец заклинания. Обмакнул хлеб в молоко и, обернувшись к голове, понял, что её нет.
- Калем!
Никого.
- Калем!!
Тишина
- Кааааалееееем!!!
- Да, милорд! - Слуга возник так внезапно, что последние звуки его имени потонули в моём кашле.
- Где голова?
- Сейчас принесу, милорд!
- Она была здесь.
- Я знаю, милорд, - Калем был абсолютно невозмутим.
- Ты меня сейчас выведешь из себя. И я нашлю на тебя порчу!
Кого угодно можно было этим запугать. Вообще, при моём появлении слуги крестились, а слишком впечатлительные девушки падали в обморок, когда я смотрел им прямо в глаза своим страшным взглядом. Этот взгляд я тренировал каждый день, выпучивая глаза во все предметы, где можно было видеть моё отражение. А порчей я пугал, если сильно становилось скучно. Тогда все убегали в истерике. Все, только не Калем. Казалось, этого человека нельзя было ничем впечатлить. Именно поэтому он один мог прислуживать мне, ибо у других ничего не выходило. То руки сильно тряслись, то обливали меня святой водой, то от приказов грохались без чувств оземь.
- Хорошо, милорд. Но перед этим я хотел бы доложить, что приготовленную мной для милорда голову свиньи, забрала кухарка, думая, что это для праздничного ужина на Самайн. 
- Безмозглая дура!
- Да, милорд. Я хотел ей сказать, что это была ваша ритуальная голова, но подумал, что в таком случае мы бы остались без ужина.
Я мерил от досады шагами комнату.
- У меня ритуал не закончен, Калем!
- Я знаю, милорд. Поэтому приготовил вам другую голову. Правда, баранью.
- Баранью? - сначала закричал я, но потом успокоился, - ладно. Всё равно это должна была быть человеческая голова. Так не всё ли равно - свинья или баран будут исполнять эту роль?
- Да, милорд.
В дверь постучали и слуга пошёл открывать. На пороге стоял мальчишка примерно на пять лет младше меня. Калем спокойно показал ему на кол, что был прибит к столу, то бишь алтарю.
- Насади её туда, Тэд.
Мальчишка замотал головой и протянул мешок Калему. Мой слуга возвёл глаза к небу, забрал ношу и закрыл дверь.
Ритуал был спасён! Завесы между мирами не падут. Хаос не просочится. Я был невероятно горд собой.

Фалам Кнок. Прибытие 

- Калем, я рад, что мы поехали к дядюшке.
- А сначала упрямились.
- Не упрямился, а хотел взвесить всё, провести ритуал, погадать на картах.
- Угу. И услышать от родителей, что они отправят вас на военную службу.
- Калем, не смей мне перечить!
- Да, милорд.
Я оглянул покои, которые мне выделили, как дорогому племяннику.
- Здесь мрачно. Мне нравится.
- Знаю, милорд. Я сам просил лэрда Кэмерона о таких покоях.
- Не зря я тебя взял с собой.
- Да, милорд.
Конечно, оба мы понимали, что без него я пойти не мог. Но вслух этого никто не скажет. 
Я переоделся для прогулки. Хотя моя одежда состояла из сплошного чёрного цвета и отличалась лишь кроем. Это делало меня старше (как мне казалось) и придавало мне мрачности (аналогично).
- Калем, мне нужно будет провести в этом замке ритуал. Чтобы он принял меня, чтобы успокоить всех духов, обитающих здесь. Найди мне петуха.
- Да, милорд.
И, прикрываясь мрачным выражением лица, словно на нем отразилась вселенская скорбь, я пошёл на прогулку. Но не на свежий воздух, естественно, а по замку. Будет неплохо, если здесь есть интересные подвалы. Именно там я проведу ритуал.


* Полная белиберда, не имеющая отношения к заклинаниям

Подъехав к замку. Дал распоряжения заняться моими вещами. А сам отправился в свой номер. Хотелось размять мышцы после длительной дороги. А что может быть лучше отжиманий? Зайдя в номер, посмотрел на роскошное убранство. Снял верхнюю одежду и рубашку. Оставшись только в штанах и принялся отжиматься. В таком виде меня застала служанка.
- Вам что нибудь нужно милорд?
- Нет, я все сам, - сказал поднимаясь с пола.

 Она покраснела и мышью выскочила за дверь. Я же подошел к окну, налил себе воды и посмотрел в окно. Сегодня стояла такая же погода как и в день когда моя сестра, чуть не утонула. Мы купались в озере, недалеко от дома. Стоял густой туман. Но сестрица, тянула за руку, угрожая, что в любом случае пойдет. Поэтому пошел с ней от греха подальше. Мы зашли в воду и казалось если она отойдет чуть подальше, я ее не увижу. Так и случилось. Она поплыла вперед, а я следом. Говорил с ней. Она шутила в ответ. А потом я ее потерял из виду, и она перестала говорить. Я поплыл дальше, зовя ее, но она не отвечала. Не на шутку испугался. Нырнул, надеясь, что хоть так что-то увижу, и увидел, ее под водой. Она уже не барахталась, зацепившись за подводные корни. Вот сколько раз говорил не нырять. Подплыл к ней, кое-как справившись с корягой за которую, она зацепилась ногой. Вынырнул. Не помню как доплыл со своей ношей до берега. Но вытянув из воды, увидел ее бледную кожу. Казалось моя жизнь в тот миг рухнула. Я начал делать искусственное дыхание, вдыхая в нее воздух.

- Дыши, ты не можешь меня оставить, - шептал, кричал я, а она спустя несколько попыток, стала выплевать воду, приходя в себе. Прижал тело сестры к себе. Благодаря Бога за то, что он вернул ее ко мне. Она дрожала. А я в чем был понес ее в дом. После того случая она катастрофически боялась воды. А я думал, что был таким дураком, что вообще пошел у нее на поводу. Стоило закрыть ее на замок в комнате и не выпускать.

Покачал головой, стряхивая дымку воспоминаний того дня и умывшись прилег на кровать. Усталость дала о себе знать и я незаметно уснул.

Проснувшись на рассвете, привел себя в порядок и спустился вниз. Все только подготавливались к завтраку. Слуги копошились, как рой пчел, накрывая на стол. Я же решил придти позже, а пока подышать свежим воздухом. Выйдя из замка, увидел, что солнце только поднималось из-за линии горизонта. Первые лучи простирались над землей, окрашивая небо в оранжевый цвет. Завораживающей красоты зрелище, а я мог смотреть на него вечно.

_________________

"Как естественно у него это получается..." - мелькнула мысль в голове Дестини. "И как хочется верить этому голосу, этому взгляду, этому прикосновению..."
Она нахмурилась и стала задумчиво сосать большой палец, будто напряженно искала ответ на очень важный вопрос. Потом нерешительно кивнула, подтверждая, что замок ей нравится.

Дестини резко замотала головой, когда Харли спросил, не страшно ли Лейтис.
- Нет. - Категорично заявила она. - Лейтис не боится. Она смелая. Как ты. - Сделав это заявление, Дестини устроила куклу на сиденье фургона и, наставив на нее указательный палец, принялась поучать ее строгим тоном гувернантки:
- Лейтис Таггерт, ведите себя хорошо. Помните о том, что вы леди.
Пока она произносила свою маленькую речь, Харли выпустил кроликов на лужайку.

Два пушистых комочка черно-белой шерсти поскакали по траве, двигаясь несколько заторможенно - то ли от неверия своему счастью, то ли просто сказывалась проведенная Харли операция. Дестини рассмеялась и, мелко семеня, тоже побежала на лужайку. Сев рядом с кроликами, она заявила:
- Смотри, как надо! - И принялась скакать, подражая животным. Те бросились от нее прочь по направлению к замку и с выражением разочарования и обиды на лице Дестини уселась на траву, совсем не думая о том, что может испортить свое новое платье. Что взять с ребенка?
Продолжая сосать палец, она уставилась на Харли исподлобья и жалобно простенала:
- Есть хочу-у-у-у-у!
Этого он уже не выдержал и пару минут спустя кролики были пойманы, платье ее приведено в порядок, и они с вместе с неизменной Лейтис направлялись ко входу в замок. Пушистые плоды своих экспериментов Харли при этом нес на руках.
Ей было немного не по себе. Она никогда раньше не бывала в таких домах в качестве гостьи и надеялась, что не ударит в грязь лицом в окружении всех этих аристократов. Харли не должен видеть, насколько она уступает в воспитании и лоске тем, кто являлся леди от рождения. Хотя любой ее странный поступок для всех можно было оправдать перенесенной операцией, но Харли... ей не хотелось выглядеть в его глазах нелепой. Недостойной...
Дверь открыл дворецкий. Не вынимая пальца изо рта, Дестини смотрела на его длинный нос, который тот сморщил при виде кроликов. Казалось, он готов был выставить их, если бы не всегда безупречная одежда Харли, призванная подчеркнуть его статус. А когда он представился, дворецкий изменил выражение лица на более уважительное и отвесив им церемонный поклон, пригласил пройти внутрь.
Холл показался ей довольно мрачным и, оглядев его испуганными глазами, она потянула Харли за рукав и, не понижая голоса, снова закапризничала:
- Мне тут не нравится! Пойдем отсюда!
Если дворецкий и был удивлен ее поведению, то у него хватило выдержки никак этого не показать. В итоге их с Харли препроводили в выделенные им покои, состоявшие из двух смежных комнат и гостиной, но там они не задержались, и после беглого осмотра богато декорированных комнат, спустились на завтрак вместе с кроликами. К огромному смущению Дестини, она поняла, что действительно ужасно проголодалась.

В столовой находился только один человек - совсем юная девушка, в рыжих волосах которой играло утреннее солнышко, рождая в этом танце всполохи огня.
- Харли! У леди волосы горят! - Громко воскликнула Дестини, едва ступив на порог.
_________________

Фургон Донны

Кожа горела огнем. Я вспомнил, как однажды в детстве полез за ежевикой, что густо росла на горных склонах. Увлекшись поеданием ягод, я не заметил, как наступил на змею, и она, шипя, бросилась на меня. Испугавшись, я отпрыгнул в сторону и, не удержав равновесие, упал на спину. Навсегда запомнил это ощущение беспомощности: я умирал от страха, а змея не спускала с меня холодного взгляда, поднявшись в стойке всего в паре футов от лица. Я чувствовал, стоит пошевелить пальцем, и она кинется. Сколько прошло времени, пока змея не успокоилась и не уползла, я не знаю. Мне казалось - вечность. Только когда я поднялся, ощутил сильный ожег там, где задралась при падении рубаха. Оказывается, я лежал на крапиве и совсем не чувствовал ее!
Вот и сейчас повторился ужас из моего детства: я ясно слышал шипение змеи и чувствовал ожог.
И как в детстве я замер и прислушался. Рядом со мной кто-то находился. Я слышал дыхание и чувствовал необычный запах. Так пахли горные травы, которые собирала мама.

С опаской я приоткрыл глаза. Слишком много детских страхов для одного сна.
- Где я? - спросил у той, что стояла спиной к небольшому окну, поэтому я не мог разглядеть ее лица.
Приподнявшись, обнаружил, что лежу в незнакомой комнате, на меня внимательно смотрит молодая женщина, а из-под кровати доносится какая-то странная возня. Я наклонился и заглянул туда, отодвинув свесившуюся простыню.
- А! - закричал я. - Господи Иисусе! Здесь змеи!
Испугавшись за женщину, я схватил ее в охапку, затащил на кровать, а сам присел в ожидании нападения, и зорко следя, как твари все ближе подбираются к нам.
Мне нужно оружие!
Одним ударом ноги я снес спинку кровати, взял в руки перекладину и приготовился обороняться.

Чтобы успокоить трясущуюся за моей спиной от страха незнакомку, я зашептал:
- Хорошо, что я проснулся! Они бы искусали вас за здорово живешь! Смотрите, они устроили под кроватью гнездо, вон, зеленая гадюка обвилась вокруг яйца!
Женщина затряслась еще сильнее. Я скосил глаза налево и увидел нечто, что пялилось на меня своим немигающим взором.
- Святые небеса! - невольно пришло на ум любимое выражение кухарки, когда я вдруг ощутил себя кроликом. Огромный удав медленно оборачивался кольцами на уцелевшей спинке кровати, явно готовясь к атаке. Я навалился всем телом на женщину, одновременно намереваясь пустить дубину в ход. Я даже замахнулся.

Но тут произошло невероятное. То, что я принимал за панический ужас и трясучку от страха, вовсе не было таковым: женщина за моей спиной смеялась!
- Что? - обескураженно произнес я, ничего не понимая. - Почему вы смеетесь?
_________________

Плох тот историк, что не стремится к поискам исторической истины. Безнадежен тот ученый, не умеющий преодолевать сложности на пути к цели. Непогода не смогла помешать мне в итоге добраться до Фалам Кнок. Как и другой мой вечный враг – вечно заложенный нос во время цветения. С этой проблемой встреча будет только по весне. С такой нежданной гостьей я привык бороться иным способом. Обычно уезжаю в высокогорную местность, где живу в небольшом доме и тружусь над главной книгой своей жизни – замки Шотландии. Ради этой исторической эпопии постоянно разъезжаю по региону, собирая материал для очередной главы. Поднимая из недр забвения очередной памятник старины.
Так было и с Фалам Кнок. Мне приходилось проезжать мимо его мрачных руин, чувствуя досаду от того, что такое прекрасное творение становится безжалостной жертвой времени. Это длилось ровно до того дня, пока лэрд Кэмерон не выкупил мрачную твердыню и не затеял ее реставрацию. С того момента Фалам Кнок буквально преобразился. Задышал, ожил. Естественно, я не мог упустить шанс и написать лэрду Камерону просьбу от изучении великолепного замка, дата постройки которого до сегодняшнего дня неизвестна. Не думаю, что новый хозяин средневекового шедевра снизошел до нужд науки, разрешив мне произвести здесь изыскания. Как правило, людьми такого ранга движет человеческое тщеславие, жажда оставить свой след на страницах истории. Так мы нашли общий язык для общения, результатом которого стал мой приезд в Фалам Кнок.
Я вышел из кареты и достал свои карманные часы, унаследованные от отца и подаренные матерью в день моего совершеннолетия. С каждым приездом в очередной замок мое исследование начиналось со своеобразного ритуала – открывания часов и проверки времени. После окончания научных изысканий я также раскрывал свои часы и смотрел на время. Привычка, въевшиеся в меня за эти годы.
Дуглас Кэмерон писал о стариной карте замка, висящей в библиотеке, - бесценный источник для изучения, сохранившийся до наших дней. Исследовав карту, я попробую выделить первичные постройки цитадели. Необходимо переговорить с архитектором, чтобы понять, как выглядела первоначальная планировка замка и определить, как сильно реставрация могла навредить Фалам Кнок. Например, разрушена ли историческая кладка.
Мысленно набрасывая план дальнейших действий, я вошел в Фалам Кнок, где меня встретил радужно дворецкий. Узнав о цели моего визита и приглашении владельца замка, он приказал проводить меня в одну из комнат для гостей. По моей просьбе слуга отправился узнавать на месте ли сеньор Ремо Ди Кьезо, пока я смывал с себя дорожную пыль. К сожалению, архитектор уехал на верховую прогулку. Мне ничего не оставалось, как передать со слугой записку с просьбой о встрече, чтобы уточнить некоторые нюансы реставрации Фалам Кнок. Мне хотелось переговорить с Ремо Ди Кьезо в библиотеке перед картой замка, чтобы он смог сориентировать меня по интересующим вопросам планировки. Заодно я обещал Дугласу Кэмерону провести небольшую инвентаризацию библиотеки на предмет выявление старинных книг и определения по экслибрисам их бывших владельцев.
Решив не терять даром время, я взял с собой небольшую холщовую сумку, бумагу и грифель. Хочу пройтись по округе и ориентируясь на местности определить крепостные валы, рвы. Выделить первично линию обороны и укрепления, присущие каждому средневековому строению.

Выйдя в холл, я увидел юную, рыжеволосую художницу. Скорее всего, молодая леди живет в замке. Хорошее начало рабочего дня. Она непременно должна знать окрестности. Возможно, сможет мне помочь.
- Добрый день. Я Ричард Лоури, историк, - обратился я к девушке. – Не подскажите лучшие места для обозрения здесь.

Ее дерзкие слова вызвали во мне улыбку. Помимо всего прочего, в леди присутствует доля любопытства. Это всегда привлекает, когда льется в приемлемых количествах.
Держа поводья, я почти обнимаю ее. Она смотрит вперед, пытаясь не оборачиваться. И правильно делает, иначе это могло бы отвлечь меня от дороги, а то и спровоцировать то, чего она так опасается. Я себя знаю. Если чего-то захочу, меня сложно остановить, как и навязать то, что чуждо. Но сейчас я думаю лишь о том, как поскорее добраться до замка, пока карамель ее волос то и дело щекочет мое лицо, а ее запах, сочный и волнительный, запах полевых цветов, погружает в странную негу.
- Именно поэтому я до сих пор не опутан узами брака. Нет такой женщины, которая заставила бы меня соблюдать хорошие манеры. И потом, вы, видимо, еще слишком юны, чтобы думать проще. Мы с вами не делаем ничего осуждающего. Даже наоборот – я спасаю вас от опасности. Одна, за пределами замка, в окружении разбойников, и такая привлекательная леди… может случиться все, что угодно. А у вас вся жизнь впереди. Уверен, вы еще не замужем и грезите о принце на белом коне.
Ворон, окрасом чернее ночи, фыркнул, будто на мои слова. Я одобрительно похлопал его по боку, чтоб не расстраивался. Он-то знает, что кроме него никого лучше нет. Устал только, ну ничего, до замка уже подать рукой.
_________________

Повозку изрядно подбросило на ухабе и колесо с натужным скрипом соскользнуло в хлюпающую раскисшей грязью колею. Блэк всхрапнул. Пошарил соскользнувший на пол старый плед и натянул его на плечи. Его до сих пор лихорадило. Хренов трактирщик. Чтоб ему пусто было. Затеял спор, кто больше эля в брюхо вольет и на ногах удержится. Будто знал, что Блейз не устоит перед соблазном в очередной раз доказать свое превосходство. Доказал, да. Да так, что вторые сутки валяется слабый как новорожденный котенок, тычась заросшей физиономией в подушку и опасается лишний раз пошевелиться, лишь бы опять кишки по кустам не развешивать.
Телега замедлила свой ход и за тонкой перегородкой послышался басок Брэди. Где ж ты был, родимый, когда твой друган в три глотки хлестал прокисший эль ради пары монет и сомнительной славы. От одного мысленного упоминания об эле внутренности взбунтовались и Блейз, подтянув колени к груди смачно выругался сквозь зубы, венчая с чертями трактирщика, распутную девицу, которая весь вечер норовила притереться на коленях, пока не стащила в захмелевшего циркача пять фунтов, и самого товарища за компанию.
Недовольный Марк прикрикнул на лошадей и повозка вновь покатила по шотландской грязи, баюкая измученное тело знаменитого силача из цирка Дюпре…

Туго забинтованная ладонь больного соскользнула с прикованного к лежанке тела и вцепилась в простыню, раздосадовано скомкала в кулаке аккуратно подогнутый край. Будто хотела поймать невидимую нить, связующую с чем-то очень важным, но промахнулась и наткнулась на совершенно бесполезную вещь.
Истончившаяся от множества стирок ткань сияла белизной и пахла лавандой. Такой близкий и в то же время далекий запах. Он забивался в ноздри, кружил голову, навевал туманные воспоминания, настолько смутные, что ни событий, ни лиц не различишь. Мужчина приподнял ноющее тело , опираясь согнутой в локте рукой о жесткую узкую лежанку . С наслаждением вдохнул свежий аромат в надежде, что в голове хоть что-то прояснится, но добился лишь нового острого приступа боли в ребрах и зашелся надрывным кашлем.
-Тебе нельзя вставать. – девчушка лет шести впорхнула в комнату, всколыхнув воздух лавандовым ветром, подбежала к кровати и смело уперлась ладошкой в перебинтованную грудь мужчины. Ловко взбив подушку, осторожно уложила больного. Мужчина глухо выругался. Егоза и ухом не повела. Как –то слишком по-взрослому оправила пышную юбку короткого линялого платья и чинно уселась на шаткий скрипучий табурет. Открытая демонстрация того, кто на самом деле хозяин положения, позабавила больного и он притих в ожидании что же будет дальше. Склонив голову набок, кроха какое-то время с интересом разглядывала мужчину, хлопая живыми глазками-пуговками, почти черными в слабом мерцании свечей , прежде чем потянуть простыню наверх и укрыть его едва ли не до подбородка. – Швы разойдутся. Тамаре опять придется тебя штопать.
- Где я? - Света от чадных свечей не хватало, чтобы рассмотреть комнату. А единственное окошко было плотно задернуто пыльной битой молью портьерой. Сквозь мелкие дырки в темно зеленой ткани, тянулись бледные косые полоски света, но и они не спасали. Мужчина вздохнул и вновь закашлялся.
- У нас дома. Где же еще? - Неугомонная девчушка лишь плечами в ответ пожала. Шесть – чудный возраст, когда взрослые кажутся такими наивными и подчас неразумными существами. Задают глупые вопросы, а дети обязаны отвечать. Сами-то , когда расспрашиваешь их о чем-то , ссылаются на неотложные дела и уходят от ответа. А может, они просто не знают правильный ответ. Стул скрипнул, когда девочка взобралась на него и , уперев колени в край лежанки, склонилась над мужчиной. - А тебя как зовут?
Вспомнить имя. Всего-то. Даже такая простая задача оказалась ему не по силам. Ни одно из пришедших на ум имен не подходило. Сжав зубы, чтобы не выругаться, мужчина с трудом повернул голову:
- Не знаю. Нет у меня имени.
- Такой взрослый и не знаешь как тебя зовут. – Искреннее изумление на кукольном личике в иное время изрядно повеселило бы . Сейчас было не до смеха. Кроха не сдавалась. - Быть такого не может. Каждому человеку при рождении дают имя. Ну, чтобы не путать людей между собой. Меня вот Марой назвали в честь бабки.
- Я не помню своего. Извини.
Он попытался немного подтянуться на локтях. Удалось отвоевать три дюйма – уже немало, учитывая, что он бог весть сколько провалялся в тумане, то ощущая себя живым, то вновь впадая в беспамятство.

- Нда. – Мара призадумалась. Комично вздернув кверху щедро украшенный веснушками нос, постучала пальцем по подбородку. – Нет, без имени никак. Вспоминай быстрее. Знаешь, когда я что-то забываю, достаточно трижды подпрыгнуть на левой ноге, подергать себя за правое ухо, закрыть глаза иииииии…дотянуться указательным пальцем правой руки до кончика носа.
- Помогает? – не смотря на нарастающую волнообразную боль во всем теле, разговор с ребенком дарил ощущение покоя и радости. Просто слышать человеческий голос и знать, что ты можешь дышать и воспринимать окружающий мир – уже не мало.
- Нуууу…не всегда. – Мара покоряла прямотой и непосредственностью.
- Может, Ты мне имя придумаешь?
- Я? – Девочка оживилась.
- Ну да. Сама сказала, что без имени никак.
- Придумала! - От радостного вскрика жалобно задребезжали стекла. Мужчине показалось, что девочка вот-вот кинется ему на шею. Но Мара сдержала порыв и предупредительно заложила руки за спину. – Будешь Блейзом? Как мой покойный дедушка?
- Блейз. – повторил по слогам, перекатывая имя на языке, знакомясь, привыкая к новым ощущениям. - А что, мне нравится. – Измученное бледное лицо просияло слабой улыбкой.
Так он стал Блейзом. Блейзом Блэком. Человеком без прошлого.
Он не помнил абсолютно ничего. Ни возраста, ни откуда родом. Вместо воспоминаний о прошлом – огромная черная дыра. В момент, когда пожилая белошвейка Тамара д»Ангори, обнаружив у двери окровавленный мужской полутруп, втащила его в свою крохотную квартирку и начала выхаживать, как слепого котенка, начался новый отрезок пути. Казалось бы, кто откажется прожить жизнь с чистого листа? Когда прошлые прегрешения и неудачи больше не тяготят совесть и не затмевают разум волнами раскаянья. Только тот, кто на собственной шкуре испытал, что значит чувствовать себя пустым местом. Даже во снах он не видел ярких картин, способных подсказать что он есть. Мгновенно впадал в беспамятство и так же быстро возвращался к яви. Будто воспоминания вырубили из головы острым тесаком, били наотмашь со всей силы , пока мозг не превратился в кровавое месиво, свободное от памяти о прошлой жизни.
Почти месяц Блэк валялся в крохотной мрачной комнатушке , где едва умещались узкая скрипучая лежанка, старый стол и пара покосившихся стульев, метаясь между жизнью и смертью, пока окончательно не выбрал жизнь. Еще месяц ушло на то, чтобы подняться на ноги. Блейз не мог вечно сидеть на шее у бедной женщины, едва сводившей концы с концами. Тамара никогда ни словом , ни поведением своим не давала понять, что он лишний и семью тяготит присутствие чужака, но Блэк в намеках не нуждался. Женщина всеми возможными способами уходила от назревшего разговора, потому на исходе десятой недели Блейз просто вышел в открытую дверь.
- Блейз, ты куда намылился? –Материнская тревога в голосе Тамары пронзила до глубины души.
- Работать. – Пожал плечами в ответ.
- Спятил, работничек? Поди свалишься, стоит за порог выйти. – в тот момент оба понимали, что он из шкуры вон выпрыгнет, но докажет себе самому, что способен сломать обстоятельства и заставить искалеченное тело служить не хуже, чем в прошлой жизни.
- Нам нужны деньги и это не обсуждается.
Поздно ночью усталый Блейз, перевалившись через порог квартирки, вложил в натруженную ладонь Тамары два шиллинга и, упав в кресло перед камином, проспал до самого утра.
Серые будни в грязных доках , затянутых непроглядным Лондонским туманом сплетались в удушающую паутину, связавшую по рукам и ногам. Он мог сорваться с места в любой момент и отправиться на поиски своей утраченной жизни. Но не делал этого. Будто ждал чего-то. День за днем, месяц за месяцем Блейз гнул спину на складах Гилборна. Весельчак Гил был обычным дельцом, не щедрым, но и не скрягой. Платил исправно, изредка, когда работы было мало давал выходной и пару шиллингов на развлечения, что было само по себе большой редкостью. Блэка, впрочем, это ничуть не удивляло – где еще найдешь грузчика, готового за скромную плату работать за двоих и не тащить из дока все, что хорошо лежит. Гил , человек далеко не глупый, просто боялся , что Блейза переманит более щедрый хозяин, потому помимо кнута нет-нет , да и бросит пряник.
Все изменилось одним промозглым февральским утром, когда в док явился странно одетый мужчина и сделал Блейзу не менее странное предложение. Какой из него циркач? Право же, смешно. Блэк смотрел на мсье Дюпре, как на умалишенного, потом перевел взгляд на свои руки, грубые мозолистые руки портового трудяги, сплошь испещренные едва поджившими шрамами. Он даже женщину не из продажных подцепить боялся, чтобы не испугать. Как тут перед публикой явиться. Благородных развлекать.
Блейз отказал. Дюпре просил подумать до утра и оставил адрес постоялого двора, где остановился на ночлег.
В ту ночь произошло нечто, заставившее человека без прошлого пересмотреть свое решение и перевернуть еще одну страницу жизни, лишенной воспоминаний.
Оставить за спиной пройденный отрезок пути и свернуть на незнакомую тропу, шагая по которой он надеялся отыскать ответы на мучившие его вопросы.

Блэк проспал еще несколько часов после прибытия на место, где их труппа давала очередное представление. Но никто, включая самого Брэдигана и несравненную Девону не решился потревожить покой угрюмого силача. Слабость слабостью, а выступления никто не отменял. Никто за него не отработает опасный номер, да еще после того, как он усложнил его на прошлом представлении. В последнее время Блейз ощущал невероятный прилив сил. Подчас сам себя боялся. Да что там, с появлением в труппе Девоны, взявшей на себя заботы о кочующих циркачах после смерти мужа, каждый из них достиг невероятных вершин мастерства . Совпадение? Он так и не решился расспросить мадам Дюпре, хотя в последнее время между ними установились ровные, почти дружеские отношения. Всему свое время. Сквозь навязчивую дремоту послышался лязг железа – ассистент воевал с инвентарем. Прорычав что-то нечленораздельное, Блейз сел, едва не столкнув на пол бутылку виски, принесенную накануне Брэди и брезгливо поморщился. Во рту будто коты нагадили. Глоток спиртного – и его опять стошнит прямо в фургоне. Кряктя и потягиваясь, Блейз выровнялся, но не рассчитал и больно стукнулся о потолок макушкой. Не одно, так другое. Сердито толкнув ногой дверцу повозки, высунул голову наружу сделать несколько жадных глотков свежего промытого дождем воздуха…
_________________

От застилавших глаза слез Катрина не видела практически ничего. Она бежала так долго, что силы почти иссякли, дыхание сбилось и больше всего на свете хотелось, чтобы дорога под ногами внезапно оборвалась, а вместе с ней - ее сумасшедшая, невыносимая жизнь.
Чей-то окрик пробился в сознание, прозвучав где-то совсем рядом, резко и громко, так что женщина вздрогнула и остановилась, едва не упал при этом. Сквозь туман в глазах различила мощную, высокую фигуру незнакомца.

Она застыла, всматриваясь в разъяренное лицо. Сердце бешено колотилось, грозя вырваться из груди, слезы бежали по щекам, а хлесткий ветер здесь, на открытом пространстве, щипал влажную кожу.
Катрина сделала вздох и прижала ладони к разгоряченным щекам. Потом осмотрелась по сторонам. Местность была незнакомой, а до замка – слишком далеко. Убегая от унижения, прямиком попала в другую ловушку, и страшно представить, что может случиться теперь. Закричи она сейчас – никто не услышит. Да и вряд ли у нее получится закричать: горло сдавило от рыданий и произнести хоть что-то не получалось. А ноги внезапно сделались ватными, и Катрина не могла больше делать ни шага, лишь с ужасом смотрела, как незнакомец приближается к ней.
Но в его взгляде, хоть и преисполненном раздражения, не было угрозы. И похоти, которую Катрина научилась узнавать мгновенно, тоже не было. Только злость … Но пусть лучше так… Даже злость лучше, чем…
Она отступила на несколько шагов и пробормотала, надеясь, что незнакомец не расслышит и не станет ничего уточнять: весь его вид говорил о том, каким неуместным кажется ему ее присутствие здесь.
– Простите, что потревожила вас… Я… сейчас уйду…
_________________

«О, меня тянуло к вам весь последний год. А год - это так много по меркам людей. Когда ты человек, время тянется бесконечно долго. Хотя, некоторые заверяют, что оно летит и летит. И остановить и замедлить его нет ни единой возможности».
Их тянуло друг к другу. Он бы и сам отправился искать ее, если бы не был прикован к определенному месту. Но связь между представителями расы имихе, находившихся вне своего мира, столь сильна, что они чувствуют друг друга, невзирая на расстояние и обстоятельства.
И связь эта неизбежна, как неизбежен конец всего, что имеет начало.
Такова суть Игры, когда приходится играть по непреложным правилам. Он начнет, она завершит. Только пока неизвестно, чем станет это завершение – его или ее победой.

***

…Гнедой скакун из числа лучших в конюшне Кэмерона легко нес всадников на своей спине. Пустив коня рысью через луг, Ремо свернул в сторону видневшихся неподалеку холмов. Небо низкое и серое нависало над нагорьем, тишина окутала округу. Ранее осеннее утро казалось застывшим. Совсем как в Иволах, где время продвигается медленно, а кое-где и вовсе замирает.
Архитектор думал о себе по-земному. Даже то, что он именовал себя Архитектором стало для него неожиданным открытием, о котором до появления мадам Дюпре он и не задумывался.
Как и не задумывался о многом другом. О людях, например.

- Личности? Как интересно, мадам Дюпре, - задумчиво проговорил Ремо без доли иронии. - Как бесподобно откровенны вы со мной. Я заинтригован. Вы покажете мне этих ваших особенно дорогих личностей?

- Какие прекрасные и какие точные слова, - согласился Ремо. - Я только накануне задумался о том, что остается после разгула огненной стихии – о пепле. В нашем мире он основная составляющая всего. Для людей это, прежде всего, символ смирения и печали. А нас с вами, мадам, чужаков в этом мире, забросали бы пеплом как духовную нечисть.

- Не вижу смысла мечтать о несбыточном, также как горестно вздыхать о неизбежном, - улыбнулся Ди Кьезо, натягивая поводья и замедляя ход коня. Теперь они ехали по подсыхающей после дождя дороге, вдоль пустоши. Ремо чувствовала, как изящное легкое тело мадам Дюпре, касается его тела, тепло проникает в него сквозь все слои одежды, смешивается с его собственным теплом, делая его словно бы сильнее. - Я знал, что вы придете, не знал лишь, что это будете именно вы. И теперь я ни за что не допущу, чтобы вы сбились с пути или отстали. Теперь путь мы проложим вместе. Ведь так?
Ему казалось, что им вместе удивительно… комфортно.
Что являлось еще одним признаком идеального соперника, с которым Игра может стать не просто поединком.

Ее головка с дивно пахнущими шелковыми волосами склонилась на его плечо, и он, не колеблясь ни мгновения, наклонился и прижал губы к виску мадам Дюпре.
Эта ска-имихе либо лицемерна вне всех пределов. Либо только что судьба совершила какой-то странный кульбит, вынуждая Архитектора увидеть то, о чем он не имел никакого представления.
- Мадам назовет мне свое земное имя? – спросил он, приближая губы к ее ушку. - Думаю, оно также прекрасно, как и ваш облик.

- Вы обладатель ужасных манер, милорд? – не удержалась от уточнения Кенна, полуобернувшись к незнакомцу. – Я такая же обладательница того же самого сокровища, - покаянно призналась она, притворно вздыхая. – Нянька и вовсе убеждает меня, что за это лишь одно наказание – монастырь. А вы бы хотели оказаться в монастыре, милорд? Впрочем, не отвечайте. Я уже знаю ответ. – Кенна старалась держать спину прямо, чтобы ничто не выдало состояния, в котором она пребывала, находясь так близко от незнакомца.
– Что же касается масти коня… - Кенна задумчиво провела пальцами по чёрной гриве вороного, который вёз их с мужчиной к Фалам Кнок: - Принцы предпочитают лишь белый цвет? – Она вновь обернулась к мужчине и смело взглянула ему в глаза, опустившись к губам и быстро отвернувшись: - А я всегда верила в то, что настоящие принцы и спасители от страшных разбойников не обременяют себя выбором окраса коня. Для них главное – совсем иное.
Они добрались до Фалам Кнок и их верный конь остановился, опуская голову.
- Ну же, милорд, пока нас не поймали с поличным, вам стоит спешиться и помочь мне оказаться на земле. Иначе, чего доброго, нас увидят, и вам придётся взять меня в жёны. А я, как вы уже успели заметить, не замужем. И грежу о принце на белом коне.

Нет, ей не показалось – это, и в самом деле, был Себастьян: возмужавший, загоревший, почти неузнаваемый. Но главное – живой. Изабелла даже не слышала, что он сказал: просто молча стояла и смотрела, чувствуя, как с души свалилось всё Шотландское нагорье. Боже, тогда она себя не помнила от страха – у отца было достаточно денег и связей, чтобы устроить наглецу, посмевшему просить руки его дочери, смертельный несчастный случай. А уж если бы барон Дарем узнал, что Себ, вышвырнутый днём за ворота, посмел вернуться ночью, и не просто вернуться…
Изабелла вздрогнула – «нельзя, Себу незачем знать, у него, наверняка, уже есть жена и дети» – прислушалась к родному, почти забытому голосу, но слова ударили её наотмашь.



«Зачем ты так?» - бился в глазах женщины отчаянный вопрос, но Изабелла так и не произнесла его вслух. Сказать правду она всё равно не сможет – и пусть Себ считает её расчётливой дрянью, решившей подняться на ступеньку выше, лишь бы остался жив.
Но как же это больно – видеть его таким безжалостным и чужим, а ведь когда-то всё было совсем иначе.
Дверь отчётливо скрипнула: «Надо будет в следующий раз принести немного масла и смазать петли», - и Изабелла опасливо оглянулась, прежде чем переступить порог. Комната, даже не для гостей, а для прислуги – личной горничной и лакея - была совсем невелика и не особенно уютна, но девушку это совсем не волновало.
- Моя Белла, - от жаркого шёпота сердце забилось быстрее, а в чёрные глаза хотелось смотреть, не отрываясь.
- Извини, что задержалась, - шагнув вперёд, Изабелла прижалась к плечу Себастьяна. – Матушка после урока посадила за вышивание.
- Я ждал бы, пока ты не придёшь, хоть весь день, - Себастьян обнял девушку и коснулся губами губ.
Руки Изабеллы, взлетев вверх, словно крылья, обвили его шею.
- «Леди Лайонсвуд» будет вполне достаточно, милорд, - женщина заставила себя вернуться из прошлого в настоящее. - Это всё, что ты хотел мне сказать, Себ?
_________________

Цирк

Натренировавшись вдоволь, я присела на канате, свесив ноги.
Из фургона Блейза до меня дошли звуки, возвещавшие о пробуждении его обитателя. Верная данному слову, я уже успела и для него сделать утро особенным.
Мой подарочек уже бежал к нему со всех лап. А на его шейке наш силач должен был найти мое послание.


С изумлением ожидала его реакции, покачиваясь на веревке, как на качелях.