Жаклин Рединг "Белая магия"

Нюрочек, Москвичка, Фройляйн, спасибо за новую главу.
Примечания невероятно интересные.

Что-то с Этертоном не так. Почему он не настаивает на немедленной публикации (или как тогда устанавливалось право первооткрывателя)? На небо-то много людей смотрят. И астрономов. Заметит кто заветный огонек, и кукарекнет первым.

Большое спасибо за новую главу!!!
_________________

Вопрос о том, чем же занимается Августа снят, теперь возник другой вопрос


Девочки, спасибо за продолжение. Как всегда - великолепно.
_________________

Нюрочек, Москвичка, Фройляйн, спасибо за отличный перевод!

Девочкам спасибо за замечательное продолжение!

А вам не показалось странным схожесть фамилий Этертон и Эвертон? Неужели у Рединг случайно это вышло?

_________________
Заглянула в английский вариант написания этих имен. Видимо, и правда случайно на русском совпадает. Я уж думала, тут интрига...
_________________

Попалась звездочка наша и че дальше? Страсть поглотит их или все-таки они признаются друг другу хоть в чем-то? А то слишком долго они друг за дружкой кругами бегают. А Тони почему то мне не однократно кажется спутался с Шарлоттой.

Спасибо, девочки, за продолжение, все как всегда великолепно.
_________________

 » Глава 20

Ноа не подвел

***
Глава 20 (перевод - Нюрочек, бета-ридинг - Москвичка, вычитка - Фройляйн)

– Забавно, – взирая на Августу сверху вниз, заметил Ноа. Сейчас он неожиданно показался ей выше, чем она помнила. – Уверен, в вашей записке говорилось, что я должен встретиться с вами в саду на балу лорда и леди Денби, а не здесь. Подумать только, в моём кабинете! Но мне следовало понять, что что-то не так. Ведь когда я пришёл в сад, то наткнулся там совершенно на другого человека, поджидающего, однако, именно меня.

Глядя на него, Августа по-прежнему молчала. Ноа был одет в безупречный чёрный костюм, вокруг шеи повязан накрахмаленный белый галстук. В свете свечи блестели его тёмные волосы и отчётливо прорисовывалась напряжённая линия подбородка. От него исходил приятный лёгкий запах бергамота, взъерошенные волосы слегка закрывали лоб, и Августе с нестерпимой силой захотелось протянуть руку и потрогать их. Ну почему, почему он должен выглядеть таким чертовски привлекательным?!

Ноа опёрся рукой о стену позади неё. Он находился так близко, что, когда говорил, Августа чувствовала у себя на виске его дыхание. Его голос смягчился:
– Вы не очень вежливо со мной поступили, миледи. Ещё несколько мгновений наедине в саду, и я мог бы оказаться вынужденным жениться на милейшей Вивиане.
Пытаясь не обращать внимания на его близость (совершенно бессмысленная попытка), Августа вздёрнула подбородок:
– Да, милорд, определённо это была бы весьма неловкая для вас ситуация, учитывая, что вы уже помолвлены с другой.
Ноа в недоумении уставился на неё:
– Прошу прощения?
Августа нахмурилась в ответ. Улыбнувшись, он продолжил:
– Молю, миледи, просветите меня, о чём вы, чёрт возьми, говорите.
– Думаю, она представилась как мисс Сара Прескотт.
– Сара? Какое отношение она имеет ко всему этому?
Его замешательство выглядело таким искренним, что Августа заколебалась.
– Кажется, она верит, что вы поженитесь.
Ноа покачал головой.
– Она ошибается. Я никогда не делал ей предложения и не собираюсь делать этого в будущем.

Было очевидно, что он говорил правду. И Августа поразилась тому чувству облегчения, которое охватило её после этих слов. Но ей нельзя забывать о цели своего прихода сюда. Она должна забрать свои записи и покинуть этот дом, прежде чем вновь забудется. Как тогда, в кабинете его брата.

– Разумеется, это ваше дело, милорд. А теперь, если вы просто вернёте принадлежащие мне по праву вещи, я оставлю вас.

Но Ноа не сделал ни одного движения, чтобы достать её бумаги. Вместо этого он отступил и направился к серванту.

– Прежде чем вы уйдёте, позвольте мне, по крайней мере, предложить вам бокал кларета (1). Решительно, взламывание домов должно неизбежно вызывать жажду.

Пока он шёл к серванту и наполнял для них бокалы, единственное, на что была способна Августа, это просто стоять и ждать. Ноа вернулся с двумя бокалами – один с кларетом, другой с виски. Он протянул ей тот, где было вино, но вместо того, чтобы принять его, Августа подняла руку и взяла другой, вызвав на лице Иденхолла лёгкую улыбку. Прижав бокал к губам, она сделала небольшой глоток, пытаясь не обращать внимания на тот пожар, который вспыхнул у неё внутри. И когда Ноа потянулся к её бокалу, она не пошевелилась. Но он не стал забирать его у неё. Вместо этого он обхватил рукой бокал поверх её пальцев, поднял его к своим губам и сделал глоток. Интимность этого жеста заставила её странным образом задрожать. Закончив пить, Ноа не убрал руку с её руки. И так ни разу и не отвёл глаза.

– Вы совсем не боитесь пить из того же стакана, что и ведьма? – спросила Августа поддразнивающим ехидным голосом. Она пыталась подавить те странные чувства, которые вызывала в ней его близость, но ощущение его рядом было почти непреодолимым.

– Не знаю, – ответил Ноа. – Возможно, мне следует попробовать и выпить ещё. Мне действительно нравится жить, подвергая себя опасности, – сделав новый глоток, он взял у неё бокал и поставил его на столик. Затем медленно шагнул вперёд и, обхватив подбородок Августы большим и указательным пальцами, начал нежно его поглаживать. У неё участился пульс, перехватило дыхание, и она стояла как вкопанная, пока он неторопливо склонялся к её губам.

Его губы источали вкус бренди, а весь он само желание. Стоило Ноа прикоснуться к ней, как Августа стала совершенно беспомощной, способной только отдаться его обжигающей ласке. Чувства, испытанные ею той ночью, когда она оказалась наедине с ним в кабинете его брата, тотчас же вспыхнули с новой силой. И неважно, что она пыталась убедить себя, мол, необходимо остановиться, необходимо бежать отсюда так быстро, как только могут её унести ноги. Августа знала, что не могла сделать этого, так же как не могла расправить крылья и улететь. Она хотела быть с этим мужчиной. Так или иначе, она должна была узнать его. Ни один другой мужчина не заставлял её чувствовать себя так – такой соблазнительной, такой желанной, такой невероятно женственной. В тот самый миг, когда в саду на балу Ламли она обернулась и увидела его, когда он обнял её и впервые поцеловал так, как мужчина целует женщину, Ноа разбудил в ней нечто новое. Разбудил чувства, о существовании которых она не смела даже мечтать.

И сейчас Августа хотела, чтобы он — только он, и никто другой – утолил её желания.

Неуверенная, чтó должна делать женщина, Августа подняла руки к его плечам и провела пальцами по шее, пока они не запутались в его волосах, притягивая Ноа ближе. Ближе. Пока, наконец, она инстинктивно не прильнула к нему всем телом и, уловив губами исторгнутый им стон, поняла: она сделала что-то, что доставило ему удовольствие, и ей захотелось порадовать его ещё больше, хотелось понять его желания так же, как она начала понимать свои. Медленно её пальцы скользнули вниз по его шее, ощущая там пульс, отбивающий яростное стаккато (2), а затем проследовали по груди к животу.

Опустив руку ниже, она почувствовала его возбуждение и начала гладить напряжённую плоть по всей длине через ткань брюк. В ответ на эту ласку Ноа на секунду покачнулся, а затем одним быстрым движением обхватил Августу ещё крепче и опустился вместе с ней на ковёр, где начал исступленно бороться с застёжками её платья, пытаясь расстегнуть их. Пока он трудился над крошечными пуговичками, Августа быстро расстегнула его рубашку, развязала галстук и неторопливым тянущим движением сняла его. Через несколько секунд они оба преуспели в своих действиях.

Чуть отпрянув, Ноа начал распускать ленту, которая стягивала ворот её сорочки, шепча одновременно:
– Я бы предпочёл, чтобы мы переместились на кровать, моя сладкая колдунья, но боюсь, что если пошевелюсь, даже если просто вздохну, то вы исчезнете в облаке серы.
– Тогда вы не должны рисковать и разрушать заклятие, милорд.

Ноа дёрнул ленту, и от его поспешности та разорвалась. Он снял сорочку с Августы, отбросил её в сторону, оставляя девушку сидящей перед ним полностью обнажённой. Их губы слились в очередном жарком поцелуе, и в это же время Ноа принялся вынимать скрепляющие её волосы шпильки, освобождая тяжёлые пряди, позволяя им разметаться великолепными тёмными волнами по её плечам. Оторвавшись на мгновение от Августы, он сел на пятки и уставил на неё:
– Господи, какое же вы красивое создание!

Никогда прежде никто не говорил ей таких слов, и, услышав их сейчас, она испытала чувство, не похожее ни на какое другое. Протянув руки, Августа прижала его к себе. Она наслаждалась тем, как его кожа прижималась к её груди, как тёмные волоски на его теле дразнили её соски и заставляли их твердеть. Жадно целуя её, Ноа провел рукой по её щеке и шее, пока не спустился к груди. Мужская ладонь сжалась вокруг нежной округлости, а большой палец начал поглаживать напряжённую вершинку.

Августа задохнулась от тех неконтролируемых ощущений, которые он в ней вызвал. Покрывая поцелуями её шею, Ноа начал медленно спускаться к груди, которую ласкал пальцами. И когда Августа, выгнувшись и прижавшись к его ласкающим губам, откинулась назад, он подхватил её. Он дразнил её, играл с ней, вызывая несдерживаемое возбуждение, а в это время его рука опустилась вниз, развела её ноги и скользнула между. Она почувствовала, как его палец, толкаясь, проникает в неё, погружается в её влажность, а затем отступает, чтобы приласкать припухшие складки плоти. Ноа прекрасно знал, где коснуться, и ласкал её до тех пор, пока, наконец, Августе не начало казаться, что она умрёт от этой сладкой пытки. Затем она почувствовала, что он отодвинулся, и, шепча его имя, осела на ковёр.

Буквально в мгновение ока на смену руке пришёл его рот, вызвав взрыв удовольствия, сотрясший её тело. «О, Боже, – подумала Августа, – я в раю». Это было почти слишком, но она не осмелилась остановить его, потому что ощущения росли, ширились, становились сильнее и ярче. Потерявшись в волнах приближающегося экстаза, она закрыла глаза и, когда это, наконец, случилось, закричала. Её тело содрогалось каждый раз, когда удовольствие гребнем накрывало её, унося за пределы реального мира, за пределы всего, что она когда-либо представляла себе, к самым вершинам наслаждения.

Сквозь лёгкую дымку, окутавшую её сознание, Августа увидела, как Ноа, приподнявшись на руках и вытянувшись на ней, устраивается меж её разведённых бёдер.
Опустив голову, пристально глядя Августе в глаза, он начал медленно входить в неё. Она всё ещё была погружена в собственное удовольствие, её глаза были слегка прикрыты, а тело продолжало беспомощно содрогаться. Ощутив девственную преграду, Ноа остановился, решив, что ему не следует продолжать. Почему-то ему никогда и в голову не приходило, что она может быть невинной, и сейчас он задумался, осознаёт ли она сама окончательность того, что он готов был сделать с ней. Что он почти с ней сделал.

– Августа, я…

Протянув руку, она нежно прикоснулась к его щеке и прошептала:
– Пожалуйста, покажите мне, что значит быть женщиной. Я хочу, чтобы именно вы показали мне это.

Это были те подтверждающие слова, в которых он нуждался. Прижав её к себе, Ноа одним толчком прорвался сквозь преграду её невинности и оказался глубоко внутри. Августа не заплакала. Не стала отталкивать. Только сильнее вцепилась в него и начала покрывать лёгкими поцелуями его шею и плечи.

– Спасибо, – выдохнула она ему в плечо и инстинктивно сжала ноги вокруг его бёдер, когда он начал выходить из неё. Опасаясь причинить ей боль, Ноа медленно задвигался вместе с ней, пока его призрачное самообладание не ослабло и он не стал с каждым толчком проникать в неё всё глубже и глубже. Августа впивалась в его руки ногтями, принимала всего его в себя, вызывала в нём совершенно невероятные ощущения, когда дарила ему самое драгоценное, что у неё было – саму себя.

Зажмурившись, Ноа пытался сохранить те крохи выдержки, которые всё ещё у него оставались, когда собственное утонченное наслаждение поглотило его. Оно нахлынуло на него с последним глубоким толчком. Извергая семя, он выкрикнул свой экстаз, не отрывая губ от её шеи:
– О, Господи, Августа!

Когда Ноа опустил голову ей на грудь и закрыл глаза, она прижала его к себе и начала легонько перебирать его волосы и поглаживать виски и спину.

Через мгновение её глаза также удовлетворённо закрылись.

В следующий раз она зашевелилась, когда Ноа, встав рядом на колени, укутывал её в толстое мягкое стёганое одеяло. Августа не знала, как долго они лежали, погружённые в удивительные ощущения после их любви. Молча она смотрела, как он, поднявшись и подойдя к камину, начал ворошить угли. Он был восхитительно обнажён, каждая линия его тела была отчётливо видна. Когда дрова в камине занялись, в свете золотого разгорающегося пламени его кожа засияла, гладкая, как мрамор.

Не думая, Августа встала и подошла к нему. Провела ладонями по мускулистой спине, скользнула руками по бокам и обняла, прижавшись всем своим телом к гостеприимному жару его тела. Она начала покрывать лёгкими поцелуями его спину, а пальцами ласкать его грудь, постепенно спускаясь вниз к животу.

Ноа повернул голову:
– Миледи, я не отвечаю за свои действия, если вы продолжите…

Он резко вздохнул, когда её пальцы сомкнулись на его тяжёлом члене. Прижимаясь грудью к его спине, Августа целовала его ухо, адамово яблоко, одновременно легко лаская пальцами свою драгоценную добычу. Ноа застыл. Когда она поцеловала его в плечо, то заметила, что одной рукой он с такой силой вцепился в каминную полку, что побелели костяшки пальцев. Августа пришла в совершеннейший восторг, поняв, что может так сильно на него влиять.
– Прошу прощения, милорд. Возможно, мне стоит вас покинуть и…

Она так и не смогла завершить свою мысль, потому что Ноа, резко обернувшись, схватил её в объятия, приподнял, захватил губы жадным поцелуем и опустил на расстеленное перед камином одеяло, где возобновил своё волшебное ухаживание. Он поклонялся ей руками и ртом, пока она в горячечном возбуждении не перестала замечать что-либо вокруг. Когда Ноа наконец овладел ею во второй раз, его потребность в Августе была такой же яростной и отчаянной.

Позже она лежала, прижавшись щекой к его груди, вслушиваясь в замедляющийся ритм его сердцебиения. Сплетясь руками и ногами, завернувшись в тёплое одеяло, наслаждаясь теплом друг друга, они лежали и смотрели на затухающий огонь в камине.

– Вы, должно быть, ведьма, миледи, потому что вы определённо околдовали меня.
Августа улыбнулась.
– Означает ли это, что вы считаете меня похожей на изображения в вашей книге?
Ноа перевернулся, и теперь она лежала на спине, глядя ему в глаза. Он поцеловал её.
– Совершенно точно нет. Я только пытался найти простое решение загадки, которая в вас таится. Но в вас нет ничего простого.
– И вам это нравится?
– Больше, чем вы можете себе представить.
Августа улыбнулась.
– Полагаю, мне следует всерьёз рассмотреть возможность продолжать взламывать дома. Последствия достаточно приятны.
– Если только взламываемый дом – это мой дом.

Вот так вот, обнявшись, ведя любовные речи, они могли бы лежать часами, но эти благословенные минуты были вскоре нарушены пронзительным мяуканьем. Повернувшись, Августа увидела рядом с ними пушистую урчащую чёрную мордочку. Она потянулась и взяла двумя руками крошечное существо.

– У вас есть кошка, – почесывая котёнка меж миниатюрных ушек, сказала она.
– Да, это недавно приобретённое дополнение к домашнему хозяйству, – ответил Ноа. Молча он смотрел, как Августа прижала котёнка к груди. А когда тот, громко мурлыча, потёрся головой о её лицо, по-девчоночьи захихикала. – На самом деле я нашёл его брошенным на пороге.
– О, нет. Кто-то просто оставил его там?
Ноа кивнул.
– Я так думаю. Он был таким тощим, что жалко было смотреть. И, кажется, его пытались утопить. – Он рассмеялся, когда котёнок ударил лапой по локону Августы, который лежал у неё на плече. – Как видите, он полностью оправился. И успел уже запустить свои когти фактически в каждое кресло и стул в доме.
– Моя кошка Цирцея полюбила бы его, – заметила Августа.
– Когда я впервые увидел его, то подумал, что он выглядит почти совсем как она.

Августа подняла на него глаза.
– Вы видели Цирцею?
– Да, когда приносил вам шляпку взамен погибшей. Пока я там стоял, кошка хотела выскользнуть за дверь, и ей это почти удалось. Ваша мачеха сказала, что она принадлежит вам.
– Я удивлена, что Шарлотта не позволила ей удрать. Она не очень-то любит Цирцею.
– Я так и понял, когда она обозвала её блохастой.

Опустив котёнка на пол, Августа смотрела, как он перевернулся на спину и начал ловить между задних лапок свой собственный хвост.
– Как его зовут?
– Я ещё не решил, что ему подходит. Мне пришло в голову имя Генри, чтобы оно соответствовало Хамфри, моей лошади… – увидев, как она сморщила носик, Ноа замолчал. – Вам не нравится Генри?
– Почему вы даёте своим животным такие ужасные имена? Разве вы их не любите?
Ноа ухмыльнулся.
– А что бы предложила миледи?

Разглядывая котёнка, Августа задумалась на мгновение. Подперев подбородок рукой, она склонила голову чуть на бок жестом, который вышел чрезвычайно соблазнительным, учитывая, что она была полностью обнажена. Ему потребовалась вся его сила воли, дабы удержаться и не уложить её на спину, чтоб вновь любить.

– Если бы он принадлежал мне, думаю, я бы назвала его Паном (3). Скорее всего, даже когда он вырастет, то останется достаточно маленьким. И он чрезвычайно игривый, – Августа почесала котёнка между остроконечными ушками. – А его мяуканье звучит так же устрашающе, как и звук легендарной раковины Пана.

Ноа был поражён тем, насколько серьёзно она отнеслась к такому вопросу, как выбор имени, и даже больше – её знанием мифологии, одного из его самых любимых предметов.

– Тогда пусть Паном он и будет, – сказал Ноа. – Готов поспорить, наш маленький друг не отказался бы от тарелочки молока, да я и сам немного проголодался. Не хотите пойти со мной на кухню и посмотреть, что там можно раздобыть?

Августа кивнула. Поднявшись, она быстро скользнула в рубашку. Ноа надел брюки. Натянув чулки и платье, она повернулась спиной и стояла тихонько, пока он застёгивал пуговицы. Когда Августа приподняла свои тёмные, безнадёжно спутанные волосы, он не смог воспротивиться порыву поцеловать её шею. Улыбаясь, она быстро шагнула в сторону:
– На кухню, милорд.

Вместе они направились в заднюю часть дома и спустились по лестнице ещё ниже той двери, через которую она проникла в дом. Ноа зажёг несколько свечей и пошёл в кладовую, а Августа налила Пану в тарелочку молока. Она как раз поглаживала спинку котёнка, который с жадностью пил молоко, когда Ноа вернулся с буханкой хлеба, головкой сыра и яблоком – золотым.

И Августе вспомнился тот день, когда она поехала в Гайд-парк в надежде встретить там графа Белгрейса. Ей вспомнилось, что было раннее утро и что накануне ночью она почти совсем не спала. Потому что мысли о загадочном незнакомце, который подошёл к ней на ночной садовой дорожке и поцеловал её более страстно, чем она когда-либо представляла себе возможным, вторгались в её сны. Когда тем утром она услышала его крик и, повернувшись, увидела его верхом на лошади, ругающим её за попытку перепрыгнуть то упавшее дерево, она подумала, что каким-то образом сама вызвала его. Точно так же, как накануне ночью. Ей вспомнились его замечания об её лошади, его насмешливое упоминание о знаменитой древнегреческой охотнице (в честь которой Августа и назвала свою лошадь), которая была вынуждена выйти замуж из-за того, что проиграла состязание в ходьбе, остановившись, чтобы поднять три золотых яблока (4).

Ноа передал ей первое яблоко вместе со шляпкой, второе — когда вернул платье, которое она оставила в «Уайтсе». Сейчас он предлагает ей третье золотое яблоко. Точно так же, как говорится в легенде.

Августа посмотрела на него. Но если Ноа и считал третье яблоко важным, он не сказал ни слова. Вместо этого он начал резать хлеб и сыр на маленькие, как раз на один укус, треугольнички. Глядя на него, Августа задумалась над тем, откуда взялся небольшой шрам на его руке, который она заметила. Она подумала, что волосы, упорно пытающиеся упасть ему на глаза, придают лицу Ноа ребяческий вид. Она перевела взгляд на губы, и все мысли о ребячливости испарились. Лорд Ноа Иденхолл был мужчиной. Мужчиной, непохожим ни на кого другого. Но осмелится ли она довериться ему?

Он поставил на стол небольшую фарфоровую тарелку, и Августа, взяв маленькую яблочную дольку, начала тихонько жевать её. Они сидели за огромным столом, расположенным в центре кухни, и смотрели, как Пан слизывал последние капли молока с тарелки. Оба они молчали о том, что произошло между ними, словно боялись, что слова могут заставить волшебство проведённых вместе минут исчезнуть, могут навсегда уничтожить красоту, сотворённую их разделённой страстью. Августа только подумала, что исчезни её мир завтра, она будет знать, что прикоснулась к самому настоящему волшебству.

– Миледи?
Она повернулась к Ноа.
– Я и правда думаю, что, учитывая обстоятельства, вы без сомнения можете обращаться ко мне по имени.
– Августа, вы извините меня? Мне надо кое-что сделать.
– Разумеется.

Поднявшись по лестнице, он покинул кухню. И сразу же после того, как он ушёл, Августа услышала на улице звук подъехавшего кэба. Она подошла к подвальной двери, через которую проникла в дом и которая была всё ещё немного приоткрыта, и поднялась по небольшой лесенке на улицу. Наёмный экипаж, который привёз её сюда несколько часов назад, вернулся и ждал её. Как в сказке про Золушку, пробили часы, и её волшебная история, случающаяся один-единственный раз в жизни, подошла к концу. Августа развернулась и спустилась вниз на кухню.

Ноа уже вернулся, в руке у него было что-то зажато. Лист бумаги. Он протянул его ей.
– Полагаю, это принадлежит вам.
Взяв свой лист с цифрами, она спокойно убрала его в ридикюль.
– Благодарю вас.
Мгновение он молчал, а затем спросил то, что она знала, он спросит. Но надеялась, что всё-таки не станет.
– Что это такое, Августа? Что означают эти цифры?

Она посмотрела на него. После того, как Ноа сделал ей наиболее ценный для женщины дар, ей не хотелось ничего другого, только разделить с ним всю себя. Ей хотелось рассказать о своём детстве и узнать о его. Он никому не показал её записи, сохранил их в тайне. Ради неё. Он не отнёс их к лорду Белгрейсу, как она боялась. Безусловно, она может довериться ему, разве нет?

Но даже думая так, Августа слышала, как у неё в голове звучит осуждающий голос лорда Эвертона:
«Вы можете стать первой женщиной, Августа… но только если они не узнают об этом… не доверяйте никому…»

– Я не могу вам сказать. Мне жаль.
Ноа нахмурился, тень разочарования легла на его лицо.
– Разве то, что мы только что разделили, ничего для вас не значит?
– Разумеется, значит. Значит очень многое. Но то, что было между нами, не даёт вам права вмешиваться в мою жизнь.
Ноа уставился на неё, его разочарование превратилось в гнев.
– Всё это прекрасно, миледи, но, молю, скажите мне, что вы станете делать, если в результате разделённого нами будет ребёнок?
Эта мысль заставила Августу остановиться. Она даже и не думала о возможности появления ребёнка.
– Я не допущу, чтобы моего сына или дочь заклеймили как бастарда, Августа.
– Я тоже не допущу этого.
– По крайней мере, в этом вопросе вы ведёте себя разумно. Когда у вас было последнее месячное недомогание?
Августа была поражена тем, что он откровенно обсуждал с ней такой вопрос. В доме Брайрли, хотя в основном там жили женщины, никогда не упоминали об этом.
– Когда придёт время, милорд, я сообщу, есть ли у вас причины для беспокойства. А сейчас я бы хотела покинуть вас. На улице меня ожидает экипаж.
Схватив её за руку, Ноа резко повернул Августу лицом к себе. Его глаза сверкали ледяным непрощением.
– У меня есть все основания не доверять вам, Августа. Я надеюсь, то, что вы стремитесь спрятать от меня, стоит того, что вы теряете в результате этого.

Отшатнувшись от него, Августа резко повернулась и выбежала из кухни, прежде чем Ноа увидел слёзы сожаления, наполнившие её глаза.

***
Примечания:
1. кларет (фр. clairet) — общее название для красных вин бордо в Европе. Кроме того, так называют вина типа бордо, которые производятся в других странах (например, австралийский кларет, немецкий кларет и др.).
2. стаккато — короткое, отрывистое исполнение звуков, четко отделяющее их друг от друга.
3. Пан — в древнегреческой мифологии бог лесов и пастбищ, покровитель пастухов и охотников. Согласно мифам Пан — весёлый бог, сопровождаемый нимфами, бродивший по горам и лесам, плясавший, игравший на свирели. Представлялся древним грекам внешне безобразным, покрытым волосами, с рогами, козлиными копытами, бородой и хвостом; вызывал ужас (отсюда выражение "панический страх").
4. Аталанта — в греческой мифологии аркадская охотница, участница похода аргонавтов. Соглашалась выйти замуж только за героя, который обгонит ее в беге, не догнавшего убивала копьем. Проиграла состязание Меланиппу, который, наученный Афродитой, во время бега разбрасывал золотые яблоки; поднимая их, охотница отстала. Впоследствии Меланипп и Аталанта были превращены разгневанной на них Афродитой в льва и львицу.

Нюрочек, Москвичка, Фройляйн, спасибо за столь страстное продолжение!!!
_________________

Какая горячая глава! А Ноа опять забыл спросить о броши и Тони. Да, другие дела под руку подвернулсь. Теперь еще и о ребенке беспокоиться...

Спасибо, девочки!
_________________

Ух ты! Нюрочек, Москвичка, Фройляйн - огромное спасибо

Нюрочек, Москвичка, Фройляйн спасибо за прекрасный перевод!!!!!!!!
___________________________________

Нюрочек, Москвичка, Фройляйн, спасибо за новую главу.
Наконец-то.
Наконец-то в Августе проклюнулось хоть что-то общее с остальными женщинами.
А то какая-то она перпендикулярная.

Нюрочек, Москвичка, Фро - большое спасибо!
_________________

Большое спасибо за новую главу!!!
_________________

Ну, наконец-то ... Аня, Москвичка, Фро, спасибо за отличный перевод!