Регистрация   Вход
На главную » Собственное творчество »

Научиться дышать 18+



SvetlovaN: > 18.07.16 21:14


Светлана Родионова писал(а):
Наташенька, не только можно, но и нужно шестую главу! Я вся подпрыгиваю в нетерпении, что там дальше будет? Поможет ли лечение Диминой маме, что за таинственная "подруга" у Оксаны?

Договорились. Завтра с утра выложу)
Интриги начнут открываться с 9 главы, так что приготовьтесь еще немного помучиться Tongue

...

Sladkaia: > 19.07.16 09:17


Наташа, всегда ждем!!!! tender
Ещё спрашиваешь)))
Столько вопросов)))) Тайны)))) Нам нужны ответы))) wo
Приходи и приноси!!!!
В приятном ожидании))))) Poceluy Poceluy Poceluy
Желаю всем удачного дня и отличного настроения!!!!

...

SvetlovaN: > 19.07.16 11:25


Всем привет! Новая главка появится через минуту)))
Sladkaia писал(а):
Желаю всем удачного дня и отличного настроения!!!!

Flowers Flowers
Sladkaia писал(а):
Вопросов много)))

Интрига-интрига))
Sladkaia писал(а):
Дорогой автор, получила огромное удовольствие от чтения)))))

Наточка, я очень рада!)
masabrina писал(а):
Оксану пока не могу понять...
Как-то всё трагически...

Наконец-то высказали и такое мнение. Я тоже испытываю сочувствие к Оксане, но не злость и порицание.
претти писал(а):
Так и думала, что Оксана не та за кого себя выдает.

Я бы не сказала, что она не та, маски она не носит. Просто на самом деле не нужно ничего скрывать от близких людей, иначе какие же они тогда близкие?
Лена Кулёминатор писал(а):
Напрасно Оксана пытается помирить Вересову с Ваней, как бы это ей же не вылезло боком.

Она пойдет еще дальше...
Соечка писал(а):
Хотя лично мне нынешняя Ирина намного симпатичнее Ксюши, тайны которой похоже ни к чему хорошему не приведут.

А для меня они равны. Ничем Ира не лучше Ксюши, и Ксюша ничего преступного не сделала. Ошибиться каждый имеет право, и она этим правом воспользовалась. Так же, как и Вересова.
Соечка писал(а):
И неприятно, что даже в том, что Ксюша начала темнить и врать, Иван обвиняет Ирину , а не свою "белую пушистую" Ксюшеньку.

Тоже ожидаемо. Мы в жизни обычно ищем виновных где угодно, но только не в своем близком круге.
Соечка писал(а):
А на его личное счастье ей похоже глубоко насрать, решает за счет мужика свои проблеммы. Еще хлеще Ирины похоже героиня.

Ваше мнение имеет право на существование, хотя я бы не стала так категорично говорить о Ксюше. Пока.
Лушова писал(а):
жаль Волчару
но он крепкий мужик

Все в этой истории крепкие люди - все переживут.

Очень-очень приятно видеть ваши добрые слова о своей самой первой работе! И большое спасибо даже за короткие отзывы. Рада каждому словечку. wo

...

SvetlovaN: > 19.07.16 11:28


 » Часть 2 Глава 6

Судьи всегда предпочитают осудить десять невинных, лишь бы не помиловать одного виновного.
Мэри Шелли «Франкенштейн, или новый Прометей»



Конец октября выдался на удивление теплым, но дождливым. Улица шелестела всплесками луж и характерным кваканьем ботинок по грязи. То и дело с неба срывались капли, сначала по одной-две, с каждой минутой наращивая темп, – и вот уже льет, точно в последний раз. Дождь шел рывками, словно у него было скверное настроение, и он никак не мог решить, лить ли ему или успокоиться.
В очередной раз закрыв зонт, проклиная этот мечущийся дождь, Ирина шла в направлении частной клиники, где проходила лечение мама Димы. Наверное, ей казалось, но ноги будто бы сами застывали в очередной луже, не желая идти вперед. Но сделать это было нужно. Порой человеку приходится буквально сражаться с самим собой, чтобы не останавливаться на полпути. Ведь так важно сделать шаг вперед, а не два назад
Будут ли ей там рады? Уместно ли вообще ее появление? Она же не родственник и не знакомый. Девушка помотала головой, сбрасывая невидимые капли своих сомнений, точно дождевые росинки с волос. У нее в квартире живет сын этой женщины, как-никак, а отношение к этой семье она теперь имеет самое прямое.
Вересова заблаговременно узнала часы посещения и пришла как раз к самому началу «открытых дверей» в палатах пульмонологии. Больничный запах свербел в носу, напоминая о неизбежных ужасах детства — всем знакомых коридорах стоматолога или кабинета забора крови. Что, интересно, такого в составе этого запаха, раз от него мурашки прячутся под кожу даже в зрелом возрасте?
— Здравствуйте, я бы хотела увидеть Марину Топольскую, — оповестила о цели своего визита медсестру. — Мое имя Ирина Вересова.
Через пару минут ее провели к палате, где лежала женщина. По традиции, это было стерильное помещение в светлых тонах. Ирину оно угнетало, напоминая о скоротечности жизни. Только в больницах мы осознаем, что наше здоровье не вечно, только на кладбище ощущаем себя смертными.
— Ирина, рада вас видеть, — с улыбкой на уже не таких потрескавшихся и сухих губах встретила ее Марина. — Правда, вы стали лучиком света для нас с сыном.
— Думаю, мы можем перейти на «ты».
—Уверена, можем. Мне всего-то тридцать три, хотя выгляжу на все пятьдесят, да?
Ирина с некоторой опаской ступала по полу палаты, думая о том, что однажды доведется и ей тут лежать. А возможно, и нет. Возможно, она умрет в своей даже летом холодной квартире и тоже будет выглядеть на десять лет старше фактического возраста. Каждому из нас доведется дойти до конца жизненного пути, вопрос лишь в том, умрем ли мы в чужой нам квартире, окруженные одиночеством, или нас проводят в последний путь опечаленные глаза людей, которым мы были небезразличны.
— Нет, — Ирина усмехнулась, чувствуя к ней искреннее расположение, — всего-то на тридцать пять. Мы, женщины, даже в такой ситуации волнуемся о красоте. Мне это знакомо.
В памяти начали, точно грибы в поле, выскакивать воспоминания о прошлом. Коляска, безысходность, серые будни при всем великолепии ее бывшего дома и богатства отца. Ваня… И только для него ей снова захотелось быть красивой. А сейчас его рядом нет, по ее вине.
— Не знаю, почему я волнуюсь о своем внешнем виде. — Голос Марины звучал помехами и шумами на общем фоне стерильной тишины палаты. Ее голосок был трещинами на гладком, отполированном полотне. — Мне не для кого быть красивой. Моя женская суть никому больше не нужна.
— Ты зря так говоришь. Женская красота не может быть никому не нужной, даже если мы порой отчаиваемся до такой степени, что маникюр кажется лишь пустой тратой лака и денег, — попыталась разрядить обстановку шуткой Вересова, но она знала, о чем говорит эта женщина.
После ее возвращения из загула, если так можно назвать трусливый и глупый побег от Вани в неизвестность, ложь и лицемерие, маникюр надолго пропал из ее списка неотложных дел. Никаких красных ногтей «а-ля женщина-вамп». Красный стал символизировать только кровь. Причем, в прямом смысле этого слова…
Неосознанно Ирина дотянулась рукой до руки подруги по несчастью и стиснула ее. Люди так не похожи друг на друга, если смотреть поверхностно и оценивать только длину носа и разрез глаз, но, вглядываясь глубже, в душу, можно заметить, как похожи наши боль и печаль, как одинаково мы порой страдаем, даже если причины различаются.
— Спасибо тебе за все, — прошептала Марина. Ее глаза влажно блеснули. — И самое главное — за Диму.
— Вот видишь, а ты говорила, что не для кого быть красивой. Может, твоему сыну и не нужна твоя красота, но ему точно необходимо видеть тебя здоровой. Поэтому когда соберешься окончательно сдаться, вспоминай, что у тебя есть ребенок. И ради него ты просто обязана каждый раз бороться за жизнь заново.
Мы обязаны вставать с колен ради наших детей. Даже если нам плохо, хочется со всем покончить и бросить все на самотек, мы должны. Должны поднимать голову к солнцу каждый раз, когда одолеет сильнейшее желание опустить ее и уставиться в землю. Родители обязаны быть более стойкими, чем любой Бетмэн и Супермен; ведь у них нет суперсилы, чтобы вновь и вновь противостоять судьбе, но тем не менее они это делают. Ради своих детей. Ради тех, кто наполняет смыслом солнечный свет, бьющий по утрам в окно.
— У него только я и осталась, — сказано это было так тихо, но так громко трубила боль, будто со всей мощностью легких музыкант вырывал звуки из тромбона. — Мой муж… он… Его больше нет.
Голос женщины затих, а Ирина не смела пошевелить даже ресничкой, чтобы не спугнуть этот момент откровения. Всхлипывания раздавались со стороны койки Марины, тихие-тихие, но до невозможного горькие. Когда нам поистине плохо, тошно, до смерти надоело жить, слезы не бывают громкими. Громко плачут напоказ, устраивая шоу самобичевания. Настоящая боль всегда только твоя, и ты никому не позволишь на нее пялиться, как на выставочное чучело.
Мысли Вересовой кружили над странным в данном случае вопросом: «А можно ли назвать Марину женщиной?» Ей всего тридцать три года — лучший возраст для женщины. Однако она ощущает себя и выглядит на десяток лет старше. Ее лицо должно быть красивым, по крайней мере глаза и черты лица говорят об этом, но болезнь будто бы измяла его, как непригодную для носки рубашку. Ее тело просто обязано быть здоровым и полным жизненной и материнской энергии (в таком-то возрасте), но заболевание испило тонус этой вполне еще молодой девушки.
Мы можем потерять все так быстро: красоту, молодость, здоровье. Многие путают эти одолженные нам на время дары с данностью, что будет у них вечно. Но это не так. Рано или поздно лицо даже неземной красоты превратится лишь в маску старости и изможденности, двадцатилетняя пора цветения перейдет в старческое увядание, а некогда такое подвижное и гибкое тело закостенеет и очерствеет. Все в этом мире не вечно, но человек — самое недолговечное создание.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — наконец заговорила Ирина. — Поверь. Несколько лет назад умер мой отец, единственный, кто меня любил по-настоящему. А потом по собственной глупости я потеряла и всю остальную семью. — Девушка на миг застыла, ясно осознав, что произнеся слова о семье, она подумала не о матери и Дарине, а о… Волчаре. — Вообще всю.
— Неужели они все умерли? — всхлипнула и затихла Марина.
«Если бы», — на удивление злое и саркастичное замечание залетело сквозняком в ее голову.
— Нет, мать и сестра, а также куча бабушек и дедушек, тетенек и дяденек живы-здоровы. Просто мне не место в стае лебедей.
— Как ты можешь быть гадким утенком, Ира? Ты уже столько сделала для незнакомых тебе людей. Я не верю!
— Иногда не стоит верить даже поступкам. Сейчас я помогла тебе потому, что стала совершенно другим человеком. Нет, даже не так: я просто стала человеком. А раньше я им не была. Раньше я бы плюнула на вас с Димой с высокой колокольни, ведь вы никаким боком ко мне не относитесь.
Правда вылетала из ее уст какими-то клочками. Но как же становится легко на сердце после того, как сам скажешь о себе истину.
— Подойди ко мне, пожалуйста, — попросила ее Марина, — и сядь рядышком. — Вересова так и сделала, и та взяла ее за руку, сжала все еще холодные после улицы пальцы. — Все мы грешники, но не каждый может быть судьей для самого себя. Только действительно смелые и раскаявшиеся могут взвалить это бремя себе на плечи — бремя осознания своей вины и ответственности за нее. И почему-то мне кажется, что ты не просишь для себя помилования, ты не перекладываешь вину на других людей, только бы облегчить свою душу. Это о многом говорит.
Пришел черед Ирины сдерживать слезы. Все так и есть. Она стала своим самым строгим судьей, палачом с самой тяжелой рукой. Каждый день она казнила себя за совершенные ошибки, за прошлый эгоизм и бывшую когда-то ее кредо бесчувственность к другим людям.
— Как проходит лечение? — сменила тему, пока тут не начался потоп.
— Отлично. Температура появляется редко, и то небольшая. Я всем сердцем стремлюсь скорее оказаться рядом с сыном, поэтому думаю, что пойду на поправку быстрее. Только я не знаю, как скоро смогу рассчитаться с тобой за лечение… Дом запущен, Дима тоже, работы нет…
— Прекрати, — Ирина махнула рукой, словно отрезая ненужный разговор. — Что это за помощь такая от чистого сердца, если требуешь взамен грязных денег?
Искренняя благодать не ждет компенсации в ответ. Подлинная доброта не стоит в уголке в ожидании, когда же ей позолотят ручку за то, что она такая хорошая существует. Если уж взялся помогать безвозмездно — так и делай.
— За Диму не переживай. Ест за троих, бегает, прыгает, с котом моим играет, уроки делает. У него всего хорошо.
— Спасибо тебе. Господи, спасибо, — шептала Марина, не веря, что это происходит на самом деле, а не в ее задыхающемся от лихорадки мозгу.
— Думаю, Господь тут сыграл самую ничтожную роль. Не возноси ему молитвы, а сама борись за свое здоровье. Кстати, я принесла тебе гостинцы.
Она достала из сумки классику в виде апельсинов и других фруктов, а также рисунок Димы для мамы. Этот неумелый, детский портрет тронул и ее сердце тоже, ведь любовь не требует искусно выполненных картин, драгоценных камней в золотой оправе, блестящих фантиков и оберток от подарков. Любви требуется только искренность.

***
Дома Ирина оказалась ближе к обеду. Посещение больницы опустошило девушку. Целый рой жужжащих и норовящих укусить побольнее воспоминаний буквально атаковал ее. Больничные стены, эти противные запахи, выворачивающая наизнанку боль, признания, кровь. Вот чем была для нее любая больница, отныне и навсегда.
Скоро придет Дима, и нужно было приготовить ему обед. Хотя бы какое-то разнообразие в этом столпотворении безликих дней. Есть о ком заботиться, есть, в конце концов, чем заполнить пустоту в душе и слишком громкий, ненужный гул в голове.
Накормив Джордана и приступив к приготовлению котлет (что было для нее впервые, а значит, потенциально опасно), девушка отключилась от всех мыслей, оставив только те, что касались напрямую блюда. Но приготовить его ей было не суждено, так как раздался звонок в дверь, принесший нежданного гостя.
— Ваня? — удивилась она, встречая его на пороге.
— Да, я, — кисло ответил Волков и спросил разрешения войти.
Он вошел внутрь, однако весь его вид говорил о том, что делать это ему было неохота. Ирина скривилась в ухмылке. Каков страдалец! Так и гонит его судьба в ее обитель, а ему совсем не хочется быть здесь.
— Знаешь что, Волков? — надоело видеть его скисшую мину. Она знает, что виновата перед ним, но корить себя за это каждый день не станет и терпеть его неприязнь тоже. — Пришел — будь добр улыбнуться хотя бы для галочки. Или нечего заявляться ко мне и вовсе.
— Говоришь прямо как Лиля. — Иван прошел в кухню и подивился витавшему там духу хозяйственности. — Готовишь? Не похоже на тебя.
— А ты меня и не знаешь, чтобы говорить, что похоже на меня, а что нет.
— Я в самом деле тебя никогда не знал. Или же, наоборот, знал очень хорошо, но закрывал на это глаза.
Она стояла к нему спиной, поэтому Волков не мог видеть, с какой скоростью менялись эмоции на ее лице. Незачем напоминать о прошлом, когда она не сует свой нос в его настоящее! Иван и сам не мог себе объяснить, к чему были все эти разговоры, но одно ему было понятно: находиться с ней рядом и делать вид, что он нашел способ стирать память, невозможно.
— Если ты пришел поплакаться, то дверь психолога не на моем этаже, — грубо ответила она, но пальцы, сжимавшие лук, дрожали.
— Я пришел попросить не лезть в наши отношения с Ксюшей. Хочешь, чтобы и она меня оставила?
Сначала Вересова хотела повернуться и надавать ему словесных оплеух, чтобы не городил ерунды, но потом отчаяние, тонкими нитями пронизывающее его голос, ее остановило. Драться с ним ей не по зубам. Да и не хочется.
Ирина отложила овощи, которые все равно просто мусолила в руках, и села рядом с ним на диван. Он ей не враг, и никогда не будет. Может, и не друг, но только не враг.
— Вань, я не лезу в ваши отношения. Клянусь. Оксана решила выступить послом милосердия и примирить нас, она спрашивала моего совета и все. Что такого случилось, что заставило тебя приехать сюда и накинуться на меня?
Лицо ее Волчары было уставшим, но она не могла не улыбнуться, снова видя его. Черная щетина, еще более мужественный взгляд, сталь в глазах. Одно изменилось: ему так шли дорогие костюмы.
— Я не знаю, что с ней, с нами. Она изменилась вскоре после того, как ты объявилась в моей жизни. Такое ощущение, будто между нами выросла стена, и она увеличивается с каждым днем.
— А я-то тут при чем? Чуть что – сразу я виновата? Только потому, что нахожусь поблизости?
— Я подумал, что ты могла с ней поговорить и что-то рассказать…
— Ну да, ты ведь ей соврал. Не парься, я подыграла тебе в этом низкопробном спектакле.
Иван вздохнул, понимая правоту Иры. Он соврал, и вина уже автоматически ложится на него.
— Я не ожидал тебя снова когда-нибудь увидеть, поэтому…
— Поэтому у идеального Вани Волкова не нашлось плана лучше, чем навешать дешевой быстрорастворимой лапши на уши своей невесте?
Такая она, эта «идеальность», — не готова к неожиданностям. Легко быть идеальным, когда играешь по своим правилам. А когда жизнь их меняет слишком непредсказуемо, образ всегда правильного человека растрескивается, как плохо застывшая глина.
— Какого черта ты меня обвиняешь, как будто сама лучше?!
— Я небезразлична тебе, — без всякого самодовольства и гордости произнесла она.
— Бред.
— Не бред, Ваня, не бред. Твоя почти жена терзается чем-то, ищет пути осчастливить тебя в обход самого прямого — стать самой твоим счастьем. С ней что-то творится за твоей спиной, но ты не в курсе, что именно. И самый верный способ решить проблему ты нашел в том, чтобы спустить всех собак на меня. А знаешь почему?
Волков молчал. Противопоставить ей нечего.
— Да потому, что тебе проще обвинить кого угодно в своих личных проблемах: меня, соседей, инопланетян! Только бы не простить… Не простить, что я ушла от тебя! Признайся, Волчара, что это так, покажи, что ты все тот же Волков, а не лгущий трус. Ты не можешь даровать виновному прощение, поэтому точишь топор для невинных!
Ирина выдохнула, словно бы со всеми этими словами вышло все ее сожаление о содеянном. Она не хотела с ним ругаться, а дело уже дошло до кровавой бойни. Но ей было обидно, что он подозревает ее в каких-то гнусных вещах! Нет ей дела до его семьи, его жены и всего прочего. Своих забот столько, что на других, банально, времени нет.
— Да, ты права. Я, наверное, до сих пор где-то глубоко в душе тебя не смог простить. Или отпустить.
— Вот и признай, что я тебе небезразлична. Тогда будет проще от этого избавиться. Пока не диагностируешь болезнь, как можно подобрать лечение?
— Нет, Ира, я не болен тобой. Не льсти себе. У меня есть невеста, которая станет женой в декабре, и дочь. Они мне небезразличны, но не ты.
Зачастую люди не чувствуют меры и продолжают сыпать соль на рану неосторожными словами, лишь усугубляя собственное положение. Вересова уже не смогла выносить его слов.
— Да уж, мечта поэта. Жена, которая невесть что от тебя таит и которая совсем не так счастлива с тобой, как хочет показать. Она выдает за правду фальшивую монету. И дочь, которая тебе не дочь.
— Замолчи, — прошипел Волков, ибо правда уже посыпалась на его раны солью. — Света моя дочь, хоть тебе этот факт и не нравится. Не имеет значения, чья кровь течет в ее венах. Важно лишь то, кого она называет папой, кто в ее сердце значится родным человеком. Скажи мне, где твоя мать, а сестра? Где твоя семья, люди, в чьих жилах протекает такая же точно кровь, как у тебя?
Лицо Ирины осунулось, точно она уже век все это слушала и смертельно устала. Но так и было. Она старалась не вспоминать о матери и сестре, об их гадкой подлости, о предательстве. Теперь вот Волков скальпелем кромсал ее сердце на куски.
— Может, ты скажешь, где твой Сережа, обещавший тебе местечко в раю за красивые глаза? А с ним же и дело всей жизни твоего отца, — все говорил и говорил Иван; его словно заклинило.
Пластинка, которая с назойливой частотой прокручивалась в его голове, убеждая его, что он забыл ее, забыл все мечты, что связывал с ней, забыл, как пусто и холодно было в его жизни после ее ухода, к чертям слетела с проигрывателя и, разломанная на части, валялась на полу. Сил обманывать себя не осталось.
— Сережа где-то в хорошем месте, — только и ответила Ирина.
Он забрал у нее так много. Не только материальные вещи в виде фирмы отца. Господи, он забрал у нее так много! Забрал то, что уже никогда не вернешь. Время в кухне, да и во всей квартире замерло на половине второго дня. Иван перевел дыхание и успокоился. Надоело быть трусом перед самим собой.
Да, она небезразлична ему. Да, он все помнит, и от этого больно. Но нет, он бы не хотел ничего возвращать назад. Люди никогда не могут забыть других людей, даривших им тепло и свет, а потом неожиданно заточивших в ледяной мрак. Ничего нельзя забыть, прошлое живет своей жизнью внутри каждого из нас.
— Ир, прости. Выдались тяжелые деньки, и я не нашел другого способа, кроме как и твой день тоже испортить.
— Все нормально, Вань. Мой день не по силам испортить даже тебе. Лучше, чем я сама все испортила, никто не сможет.
Он пытался найти нужные слова, но они все разом пропали. Избавила Волкова от этой участи открывшаяся дверь.
— Тетя Ира, я дома, — сказал Дима.
Мальчик и мужчина встретились глазами. Такие разные по возрасту, по взглядам на жизнь, разные во всем, но их объединяла хозяйка этой квартиры. У Ивана не было даже догадки, кто этот мальчишка.
— Прощайте, господин Волков, — произнесла Вересова, и он, все поняв, двинулся к двери.
— Мне жаль, что так вышло, — обронил уже на лестничной площадке Волков.
— Ты про сегодня? Забей.
— Я про жизнь в целом.
Дверь закрылась, а Ирина под непонимающие взгляды ребенка убежала в комнату. Там вышла на балкон и расплакалась. Паршивый у нее язык! Сказать такую мерзость про Свету только она могла. У девочки появился весомый шанс на счастливое будущее, а она сказала, что Ваня ей не отец. И он прав, приведя в пример ее мамашу, так легко пнувшую родную дочь куда подальше. Как же родство крови?!
Она не выдержит этого долго. Не сможет. Неужели опять записываться к психологу? Но он вряд ли поможет, так как нельзя решить проблему просто замазав ее сверху тональным кремом. А разговоры с этими мозгоправами и есть душевный тональный крем. Только маскирует, но не убирает боль.
В сознании загорелась нехорошая идея, но неоднократно спасавшая ее на какое-то время. Только Таня поможет ей достать этот ханаанский бальзам.

...

innapavlova: > 19.07.16 11:42


Огромное спасибо за продолжение! Flowers

...

Allanotar: > 19.07.16 12:13


Спасибо за продолжение! Тяжело всем.

...

Соечка: > 19.07.16 13:45


Спасибо за продолжение. Ну и на фига он пришел? Нашел виновную, блин.

...

Sladkaia: > 19.07.16 14:04


Наташа, спасибо за главу!!!! Flowers
Так и знала, что Волчара обвинит Иру))) Он то не знает про её изменения))))
Немного несправедливо))))
Марина поправляется, как хорошо))) Рада, что Ира смогла им помочь)))
И Димка под присмотром)))
Но внутренние терзания не дают покоя)))
Жду дальнейшего продолжения)))) tender Невтерпёж узнать прошлое Оксаны и как жила Ира все эти годы))))
Вдохновения, дорогой автор!!! Pester

...

Абрамзон: > 19.07.16 14:47


Спасибо за продолжение tender
ооох.....тяжело им обоим....одна чувствует вину, второй таит обиду....еще и окружение не радует!!!
Ире нужен какой-то положительный всплеск, хорошо то, что забота о Диме и Марине ее как-то заставляет ее задуматься, что она НУЖНА!!!!!сама....не ради фирмы и денег!!!
а Ваня....понятное дело злится....не смог Иришку забыть....проще на нее все перекинуть! Что же там Оксана скрывает?!

...

Annet: > 19.07.16 14:57


Наташа, спасибо за продолжение!

...

kanifolka: > 19.07.16 16:09


спасибо за главу! пока интрига сохраняется. Smile

...

Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме
Полная версия · Регистрация · Вход · Пользователи · VIP · Новости · Карта сайта · Контакты · Настроить это меню


Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение