сольвейг:
04.06.10 11:19
» Часть вторая. Глава 11
Хыыы, как и обещала к выходным ))) Я же не уточнала к каким именно
Мисс МкФлафф, твои иллюстрации к пятнице, как всегда выше всяких похвал ))))
Так, глава не до конца, потму что пока набираю, приходится переодически пить валерианку
Сегодня будет продолжение... ну или завтра...
Глава 11
Джей
Океан…
Он прекрасен, особенно в южных широтах: сплошь синь и бирюза. Его величие и мощь давят, заставляют чувствовать себя песчинкой на дне его, вызывают священный трепет, от которого по телу проносится изморозь и тело покрывается мурашками.
Океан…
Величественный…
Он не дает мне сойти с ума, уже несколько недель приковав мое внимание к себе. Или, может, наоборот я все-таки болен? Ведь смотреть по несколько часов к ряду на воду – это разве не признак сумасшествия? Я словно в анабиоз впал: почти не реагирую на внешние раздражители, меня хватает только на то, чтобы приветствовать кивком головы встречающихся на палубе пассажиров. И то ненадолго. Я ухожу в нос парохода и перестаю воспринимать окружающих. Есть только я, изменчивые берега и ОН – океан.
Северная прохлада сменилась жарой, серое небо – лазурью, легкими облаками и ярким солнцем. Особенно тяжело было пересекать экватор, когда стояла такая немыслимая жара и высокая влажность, что одежду можно было выжимать. Марта уговаривала меня сменить на время черные костюмы на белые одежды, или хотя бы блузку одевать светлую.
Но я не могу. Внутренние рамки держат меня крепко.
Я в трауре и точка.
Торнфильд не трогает меня пока. Неужели он столь благороден и уважает мое горе?
Не знаю…
Мне страшно даже подумать, что будет, когда его благородство исчерпает себя… Меня совсем не привлекают другие мужчины, только один...
Нет, я не думаю о нем! Не думаю…
Берега. Подумаю о них, об их изумрудной зелени и песчаных пляжах. Пусть жарко, зато глаз не отвести, а мне это и нужно, чтобы не вспоминать.
Чем ближе к Порт-Ноллоту, тем легче дышать, не так невыносимо жарко.
Я почувствовал, как к моим ногам прислонилось что-то. Это Вик прижался почти всем телом, вывалив розовый язык. Душно ему с такой-то шерстью, но что поделаешь, оставить его в Англии я не смог. Забрал.
Мое внимание привлекли стальные дуги с острыми плавниками взрезавшие волны. Дельфины эскортом сопровождали нас, показывая дорогу в новый мир. Да именно – новый мир, не дом. Мое новое пристанище – Йоханнесбург в Южной Африке.
***
Суета порта и чернокожие аборигены, вот что бросилось мне в первую очередь в глаза по прибытию. Хотя чернокожие – это преувеличение, скорей кожа у них цвета молочного шоколада. По пути сюда я видел людей с действительно черной кожей.
Мы окунулись в водоворот тел и запахов, причем не все они были приятными. Марта не могла согнать чувства гадливости с лица, а уж при виде слонов и верблюдов выглядела как эпилептик перед припадком: глаза навыкате и рот свело судорогой. Мне же видеть слонов приходилось в Индии, поэтому я не был столь удивлен, но вот верблюды вызвали неподдельный интерес. Как я понял, их использовали не только, как вьючных животных, но и как ездовых.
Мы отправились вглубь континента обозом и, к великому облегчению Марты, не на слонах, а в фургонах запряженных лошадьми. Викинг заливался лаем, прыгая вокруг местных тварей, выделенных нам для перевозки багажа, но пес так и не удостоился вниманием ни от слонов, ни от верблюдов. Угомонившись, он запрыгнул в повозку и лег у меня в ногах, тяжело дыша и поглядывая одним видимым мне глазом.
- Жарко, дружище? – он поднял лобастую голову, взглянул на меня осуждающе, мол, куда меня притащил? – А кому сейчас легко, Вик, терпи?
Путешествие было не из легких. Было жарко, но терпимо за счет прохладных ночей. Для меня отдушиной было разнообразие ландшафта: то рыжая равнина и пустыня, то горы и водопады в окружении зелени. Невообразимое количество живности, которая приводила Марту в невменяемое состояние. Наши темнокожие провожатые предупредили нас, чтобы мы не выходили по ночам за пределы разбиваемого лагеря, так как тварей, способных причинить вред человеку тут пруд пруди. Марта это расценила, как повод не слезать ночью с повозки вообще, хоть её и уверяли, что где костры и копыта - змей, скорпионов и других ползающих гадов не будет.
Ближе к Йоханнесбургу слоны и верблюды отстали и к месту мы подъезжали, имея в обозах только фургоны. Что я могу сказать о месте, где расположился Йоханнесбург? Оно прекрасно, я влюбился с первого взгляда: широченная река, рыжие горы, водопады на «любой цвет и вкус», ненавязчивая, но сочная возле воды растительность и плюс колоритные зулусы – местное племя.
Что я могу сказать о самом Йоханнесбурге? Нууу, с «бургом» это они пока погорячились. С десяток миниатюрных английских особнячков и странные домишки, собранные из камня – вот, собственно говоря, и весь «бург».
- Это временно, - я вздрогнул, обнаружив рядом с собой Торнфильда, за время путешествия я привык думать, что его нет. – Здесь обнаружена крупная золотая жила.
Я бросил на него взгляд и внутренне сжался. Взгляд у него… голодный.
- Прошу, - он указал на один из особнячков, - наш временный дом, жена моя.
Господи, сколько сарказма было в этом голосе. Что-то мне не хочется заходить внутрь. Ощущение, что за мной захлопнулась клетка.
***
Теплая, наполненная звуками ночь окутала меня, когда я открыл окно. Плотный густой запах нагретой за день земли и растений проник в нос, мне захотелось втянуть его ноздрями, впитать, завернуться в него, как в одеяло зимней ночью. Я обнял себя за плечи, чувствуя прохладу ткани под пальцами, и удовлетворенно вздохнул, продолжая вглядываться в темноту и слушать «серенады» местных полуночников. Слабый свет от свечи мешал хоть что-то рассмотреть вдали, и я хотел уже затушить маленькое пламя, когда в комнату вошел Торнфильд. Я так и замер с протянутой к подсвечнику рукой.
- Добрый вечер, - поздоровался, и непроизвольно напрягся, выпрямляясь.
- Добрый, - последовал ответ.
- Вы что-то хотели? – я «смутно» догадывался, но спросить, не помешает.
- Хотел, - спартанец, черт возьми! А более содержательно он выражаться умеет?
Барон стал двигаться от двери ко мне, а я попятился к окну, не сводя с него взгляда затравленного животного. Мужчина был одет в брюки и белую сорочку, расстегнутую почти на все пуговицы. Если этот слон захочет взять меня силой, то я не смогу дать достойный отпор. Но биться буду до последнего!
- Я Вас слушаю, - мой голос был все еще спокоен, но паника стала подниматься во мне приливной волной.
Он приблизился слишком близко, и я почувствовал струйку алкоголя в его дыхании.
Выпил для храбрости?
Черт…
- Сэр, я уже собрался спать…
Лицо барона перекосило от кривой ухмылки, серые глаза медленно скользнули по моему телу, и я ощутил себя обнаженным, а не одетым в ночную рубашку, закрывающую меня от шеи до пяток.
- Прекрасно, ляжем вместе.
Вот и конец благородству.
Я взглянул на него из-подо лба, давая понять, что не разделяю его энтузиазма.
- Ты, по закону и перед Богом, моя жена, и я хочу взять то, что мне причитается – твое тело.
- Вы же понимаете, что это абсурд? Я – мужчина, и то, что Вы собираетесь сделать – тяжкий грех! – а что мне еще оставалось делать? Только изображать праведника и взывать к его рассудку.
- И это ты мне говоришь? – он хмыкнул, а потом резко схватил меня за шею сзади и притянул к себе. Его настроение резко ухудшилось. – Ты, который лег под этого беспородного ублюдка?! Что смотришь так?! Думал, никто не узнает о вашей «маленькой» тайне?!
Я упирался кулаками ему в грудь, стараясь, чтобы наши тела не соприкасались.
- Вы чушь несете! Отпустите немедленно!
- Я не слепой, дорогой мой супруг, давно все понял! – он тряхнул меня, удерживая за шею.
- Говорю же Вам, что Вы ошибаетесь!
- Гадина, не ври мне! – рявкнул он, отрывая одну руку от себя и сталкивая наши тела. – Мне плевать, что ты думаешь по этому поводу, я просто возьму свое! Сейчас!
Дальнейшие мои действия были скорей инстинктивны, чем обдуманы: я со всей силой выбросил колено, попав четко в пах Торнфильду, а когда он потерял хватку от боли, я с размаху впечатал ему кулаком в челюсть. Его отбросило на спину, но, на мой взгляд, барон слишком быстро пришел в себя. Торнфильд вскочил на ноги и, с видом быка узревшего красную тряпку, двинулся ко мне. Я встал в стойку, закрывая лицо, но просчитался.
Удара ногой в живот я не ожидал.
Меня впечатало в стену, и я со стоном свалился на пол. Затылок обожгло миллионами раскаленных игл, когда это животное вздернуло меня на колени за волосы.
- Не хочешь по-хорошему, - сказал он давясь, злостью, - будет по-плохому!
Я плюнул ему в морду. Удар кулаком по лицу заставил свет перед глазами померкнуть на какое-то время. Я остался в той же коленопреклоненной позе, когда пришел в себя.
- Открыл глазки? Быстро, - и Торнфильд дернул руку вверх, поднимая меня на ноги.
Будучи оглушенным ударом, мне удалось только схватиться за удерживающую меня руку. Отвлеченный болью, я пропустил момент, когда барон впился мне в рот своими губами, больно раня зубами кожу. От неожиданности я вцепился ногтями ему в лицо, расцарапав кожу от глаз до подбородка.
- Ах ты, звереныш! – зашипел мой ночной кошмар, отпуская меня и вытирая кровь с лица.
Я упал, сжался в комок, пытаясь успокоить боль в животе и отдышаться. Но жесткие руки схватили меня поперек талии, причиняя острую боль, и бросили на кровать. Я сорвал прозрачный легкий балдахин, и он погреб меня под своими складками. Торнфильд быстро исправил это обстоятельство, отрыв меня из-под слоя материи и разорвав на мне рубашку. Он замешкался на мгновение, впервые увидев меня обнаженным. Взгляд барона стал абсолютно диким и невменяемым.
- Нравится? – спросил я, прекрасно зная ответ.
- Да, - он сглотнул, и между тонких губ мелькнул язык.
И меня понесло:
- Так знай, тварь, - прохрипел я, глядя ему в глаза, - этим телом владел другой, имел так, как ему хотелось. И я ни разу не был против его ласк! А тебя, мразь, я никогда не приму! Слышишь, ублюдок?! НИКОГДА!
Его глаза потемнели, и взгляд стал настолько тяжелым, что я уже не сомневался: этот ненормальный дошел до точки, откуда нет возврата.
- Не примешь, говоришь? – он спросил это настолько спокойно и обыденно, будто на него снизошла внезапная вменяемость. Я бы поверил, если бы не взгляд.
А потом был удар. Рот наполнился кровью из разбитой щеки, когда внутренняя сторона разбилась о зубы.
И снова удар. И не было им конца, по крайней мере, последнего я не помню. После того, как треснули ребра, мир превратился в размытую сюрреалистичную картину в красных тонах. Я не мог дышать, потому что каждый вздох был агонией, глотки воздуха - рефлекторными, поверхностными и отчаянными.
В моей голове четко отложилось только одно воспоминание о нашей «первой брачной ночи»: окровавленная ткань белого балдахина перед моими глазами, рвущая боль, заглушившая ту, что пылала во мне огнем Ада и рык над ухом «вот и принял!»
***
Кто я?
Не человек… Оболочка… Люди чувствуют свое тело. Я не чувствую… Ничего не чувствую…
Где я?
Разве люди существуют во мраке? Вокруг первозданная тьма…
Чистилище? Я умер? А может ли умереть пустая оболочка?
Страшно!...
Дерек!..
Нет, нельзя звать… не придет.
Если страшно, значит я не пуст. Но страха недостаточно, чтобы заполнить меня.. чтобы ощутить себя человеком.
Так кто я?
Острая игла пронзает тело. Господи! Это Ад! Гореть мне вечно! Я бьюсь в агонии, заполняясь пламенем, от которого обугливается кожа и плавятся внутренности.
Я знаю кто я.
Я – оголенные нервы…
Я - Боль.
...