Когда птицы молчат (СЛР, 18+)

Малинка: 21.10.14 17:28

Красивая обложка! !!

...

kinder: 21.10.14 22:50

здравствуйте. темка понравилась. принимайте в чит. очень много эмоций. даже не знаю с чего начать комментировать. вы очень глубоко и четко описываите эмоций, постуки и состояние героев. я была рада за иру и сергея за то что они смогли дать себе шанс быть счастливой. но её поступок в последней главе меня очень разачаровало. да это хорошо что она думает о жене , но почему она не поговорила с сергем. он доверился ей а она предала его. хотя это можно было ожидать она не такая сильная как хотелось бы. влада с одной стороны осуждаю, а с другой стороны нет. я думаю что он тоже не очень любит иру ,если бы любил то знал бы ее настоящую а не маску счастливой жизни которую она ему показывала. у влада в их семейной жизни было очень много шансов снять с неё эту маску . я ни вкоем случае не обвиняю одного влада. в их неудавшейся семеной жизни они оба виноваты. ира за то что носила эту маска и не показывала свое свое истинное лицо, влад за то что видел но не пытался что-то поменять в их жизни за столько лет брака, за то что они не были откровены друг с другом. и если он отпустит ее то думаю это будет лучше для них обоих. да и я хочу чтобы влад встретил другую девушку и был с ней счастлив. так как я считаю что ира недостойна влада за то что она все эти годы просто принимала его любовь , а влад недостоин её за то что не пытался пробить ту стену которая воздвигла ира хотя он все понимал и видел. ситуация с ребенком не очень хорошая, но я думаю что если родители сели бы вместе и погоровили с женей то бы не так плохо. я не говорю что она сразу бы все приняла, но со временем она бы привыкла к тому родители живут раздельно. по мне лучше чтобы ребенок жил в семье где есть тепло понимание и любовь между супругами. а не там где есть только видимость всего этого.

...

Птичка певчая: 21.10.14 23:26

kinder Добро пожаловать Буду рада видеть ваши отзывы. Как я уже писала ,моя позиция - в том ,что семейная жизнь не удалась, виноваты всегда оба. Думаю ,что нас есть где-то идеальная половинка, но не всем удается ее найти сразу, или вообще никогда. Мы и сами зажаты, не можем быть честными с собой, отсюда и все наши беды. Спасибо за комментарий))

...

LiLinochka: 22.10.14 08:10

Аня, Малинка, Марина, девочки, спасибо за добрые слова
Ната, я очень очень рада что тебе понравилось

...

Lady Victoria: 25.10.14 14:24

Приветик, НАТАШЕНЬКА! )))
Ната, отдельное спасибо за Музыку!


Наташенька, соглашусь полностью! В любви участвуют двое и хорошо, когда половинка нашлась! Очень-очень это надо ценить и беречь! И, безусловно, искренность и открытость в обоюдных отношениях! ))


Да, Ната, великолепное исполнение! Просто невероятно хорошА, восхитительна обложка!
Наташенька, Линочка! Спасибо, вам, девочки, за такую Красоту и Талант!

...

Птичка певчая: 26.10.14 20:18

 » Глава 24

Глава 24

Я очнулась в больнице. Так как у меня не было при себе ни сумочки, ни телефона, ни документов, когда я открыла глаза, поняла, что нахожусь в палате, в абсолютном одиночестве. Это не испугало меня, я просто снова закрыла глаза и попыталась отключиться. Не было ни желаний, ни эмоций. Ничего. Абсолютная пустота. Словно из дома, в котором прожила много лет, вынесли все – мебель, технику, цветочные горшки, полки с вазочками и статуэтками, даже забытую на подоконнике книгу. От стен отдавалось бы гулкое эхо, если бы я решилась заговорить. Но именно поэтому я и молчала. Я не хотела слышать страшный звук пустоты, разлетающийся в пустых комнатах, глухо затихающий где-то в дальнем углу. Я хотела тишины и забвения.
Назойливая медсестра не позволила мне забыться, пока не выяснила, кто я, кому следует сообщить о том, что я попала в больницу.
Уже через сорок минут у моей постели сидел Влад. Дочку он завез к своей маме, моим родителям ничего говорить не стал.
Сказал, что испугался, когда привезли мои вещи, в том числе и сумочку, а меня все не было.
Доктор – моложавый мужчина лет сорока с седыми висками – сказал, что у меня случился гипертонический криз, что это могло привести к инсульту, почти привело, хорошо, что мне вызвали скорую, и медики вкололи мне что-то от давления. Заметил, что жара часто так действует, но, в основном, с подобными жалобами за помощью обращаются люди постарше.
- Ничего, полежите у нас пару дней, капельницы вам покапаем, выйдете, как новая копейка.
- Инсульт?
- Не удивляйтесь, сейчас и у молодых это случается. Скажите, вы принимаете какие-нибудь препараты?
- Противозачаточные таблетки.
- Отказывайтесь. По новым исследованиям есть риск ишемического инсульта. Тем более, если вы нервничали, были какие-то сильные физические нагрузки. Так что забываем о таблетках.
- Хорошо.
- Сколько ей здесь нужно будет лежать?
- Три дня, а там посмотрим. Можно будет лечиться и амбулаторно.
Чтобы не пугать Женю, о моем состоянии ей ничего не сказали. Она просто провела у бабушки три дня, а потом я вернулась домой.
Наша старая квартира казалась мне чужой. Я лежала на диване, рассматривая фотографии на стене, казавшиеся отзвуками из какой-то другой жизни, смотрела на шторы кремового цвета, которые я когда-то хотела заменить. Сейчас мне просто не было до них никакого дела.
Мы не разговаривали с Владом на щекотливые темы. Не обсуждали мою измену, не говорили о будущем, просто жили, как могли, стараясь не задеть друг друга неуместным вопросом. Но между нами пролегла трещина, и теперь это видели оба.
И однажды, осторожно передвигаясь по квартире, я поняла, что не хочу жить с человеком, с которым мне комфортно только молчать. Я думала о том, что могу готовить ему еду, стирать его одежду, но все это я бы делала точно так же и для дальнего родственника, вынужденного жить с нами. Я не хотела видеть его лицо, глаза, цепляющие мой взгляд с какой-то тихой надеждой, с жаждой ответа. Меня это раздражало. Я хотела швырнуть об стенку любимую декоративную фарфоровую тарелку, которую он подарил мне на юбилей нашей свадьбы. Если у меня не поворачивались губы сказать ему о своих чувствах еще раз, то я хотя бы разломала бы все, что свидетельствовало о его непонятной, неприятной любви.
Женя опять стала тихой, незаметной. Это состояние пришло на смену бурной, почти нервной радости практически через неделю после нашего возвращения. Если раньше она была несчастной, а поэтому замкнутой, то теперь я не могла понять причину перемен в ней. Возможно, моя девочка повзрослела? Испытания делают нас старше. Я не хотела, чтобы это случилось так рано. Я не знала, как реабилитироваться в ее глазах. Но самое страшное было то, что она-то меня ни в чем и не обвиняла.
Сделать видимость влюбленности во Влада для нее, самого чуткого наблюдателя, я бы никогда не смогла. Пусть меня назовут жестокой, пусть скажут, что я должна была постараться, но я слишком много раз обманывала, не договаривая, не показывая то, что на самом деле думала и чувствовала. А теперь это претило мне, вызывало отвращение.
Я снова была на ногах, пошла на работу, забирала Женю из садика, принимала у нас родителей, пытавшихся скрыть беспокойство под наигранной веселостью. Я готовила пироги по воскресеньям, поливала увянувшие цветы, вытирала пыль с фотографий на стене, делала все, что обычно, но действовала, как робот, а не как живой человек.
По вечерам, лежа в своей постели, я разминала онемевшие руки, которые кололи иголочками. И всеми силами пыталась не думать о нем. О запахе его дыхания, густых волосах, которые я любила пропускать через пальцы, о его близости, дарившей мне покой, тепло, счастье. И, обняв себя руками, я пыталась представить, что лежу в его объятиях.
Мы спали с Владом в разных комнатах. Он не пытался заявить о своих правах супруга вновь. И я вздыхала с облегчением. Но каждого вечера я боялась, как огня. И всегда ложилась спать рано, сразу после того, как уложу в постель Женю. Закутавшись в одеяло до глаз, я опасалась, что он однажды попытается раскутать мой кокон. И у меня были причины так думать.
Влад изменился. Спешил с работы домой, пытался взять на себя часть моих обязанностей, я впервые за несколько лет увидела его с половой тряпкой в руках. Но сейчас все это уже было неважно. Он хотел восстановить семью, а я понимала, что восстанавливать нечего. И даже не пыталась ему помочь. Но и не сказала, что все напрасно.
Не знаю, что со мной было. Словно вся заледенела. Уколись я иголкой, обожгись о сковороду – ничего не вызывало реакцию. Казалось, даже боль стала безразлична моему телу.
Прошло еще две недели. Наша семья напоминала кукольный театр, где каждый играл свою роль, но никто не был счастлив.
Однажды, перебирая свои вещи, я наткнулась на засохшую оливковую веточку, сорванную когда-то в саду на Крите, выросшую под жарким солнцем на засушливой, бурой земле, зацелованную соленым ветром. Запах еще улавливался, тонкий, немного терпкий. Я сжала ее в пальцах, провела по щекам, по губам. Мне показалось, что я слышу звук прибоя, что свежий бриз приносит отзвуки мужского смеха и тихих женских вздохов.
Я беззвучно плакала в ванной до тех пор, пока меня не застала Женя. Она молча села, обняла меня, и мы просидели так, пока мои слезы не высохли. Впервые не я утешала моего ребенка, а она меня.

Этот день начался также, как и обычно. Я на работе, просматриваю утренние газеты и сайты новостей. Это входит в мои обязанности. Составляю обзор прессы и несу Людмиле Владимировне. Если городские новости каким-то образом касаются ее управления, она должна отчитаться перед мэром.
Невыполнение социальных обязательств, задержка выплат льготным категориям населения, вечные ссоры с транспортниками из-за бесплатных перевозок. Однообразно, неинтересно.
Печатных СМИ становится все меньше, они уступают лидерство интернет-изданиям. Но именно в газеты обращаются старички за помощью и с требованием справедливости.
И я люблю листать шуршащие страницы. Запах свежей типографской краски и бумаги всегда наталкивает меня на мысль о том, почему еще новости принято называть свежими.
Отложив небольшую стопку в сторону, я берусь за клавиатуру. Городские сайты не изобилуют по-настоящему интересной, важной информацией. В основном, перечисление коммунальных проблем, спорных земельных вопросов и статистика ДТП, убийств и краж. Из новостей культуры выставки местных художников, редко – знаменитостей, отчетные концерты детских домов творчества и всяких кружков. Делаю пометки в блокноте с кратким изложением проблем, клацая мышкой по заголовкам, практически заканчиваю и уже решаю закрыть очередной сайт, как вдруг мой взгляд падает на колонку светских сплетен. Обычно я не захожу туда – слухи о местных знаменитостях меня не интересуют и не касаются работы. Но в этот раз меня привлекает фотография красивой темноволосой девушки, стоящей под руку с улыбающимся мужчиной. Я клацаю на заголовок и резко склоняюсь к монитору.
«У компании «ИнтерАктив» вскоре может смениться руководитель». На снимке Вронский смотрит куда-то в сторону, а Настя¬ – прямо на него. Я помню ее наряд – шикарное темное платье, подчеркивающее молодые формы. Она была в нем в тот самый вечер, когда я познакомилась с Вронским.
«Анастасия Хомутова, один из менеджеров компании «ИнтерАктив», а так же единственная дочь ее владельца и основателя Валентина Петровича Хомутова, на светской вечеринке намекнула, что, возможно, скоро перестанет быть одной из самых завидных невест города и наденет на свой безымянные палец золотое кольцо. Ее жених, креативный директор компании отца, успешный молодой человек, по определению самого господина Хомутова, будет его достойной сменой. Настя не назвала конкретной даты, однако намекнула, что встречается с Сергеем Вронским уже довольно давно. А потому затягивать со свадьбой они не будут. Что ж, можно только пожелать…»
Строчки поплыли перед глазами. Голова стала тяжелой, грудь сдавило, дышать стало невозможно.
Я вскакиваю со своего места и несусь в туалет. Дрожащими руками поворачиваю кран, набираю в ладони холодную воду и выплескиваю на лицо. Косметика течет, под глазами образуются темные круги. Я снова обдаю лицо, пытаясь справиться с трудным, частым дыханием, с головокружением, с бешенным пульсом, гудящим в ушах.
Он женится. Он решил оборвать все одним махом. Теперь я знаю, что он сделал с моей душой, которую я оставила ему, уходя. Он выбросил ее в мусорное ведро. Как и воспоминания о глупой женщине, опрометчиво в него влюбившейся.
Отираю шею холодными руками. Что ж, я сама его бросила. Мне не в чем обвинить его. Я вернулась к мужу. Отчего бы и ему не устроить свою жизнь? Тем более, стать главой компании.
Минут сорок торчу в туалете, пытаясь смыть остатки косметики и не допустить повторной госпитализации. Меня трясет так, что я серьезно думаю о том, чтобы позвонить в скорую. Но потом впиваюсь ногтями в свой живот, стараясь сделать как можно больнее. Красные капли выступают на коже, но боль отрезвляет. Я думаю о Жене, думаю о своем главном сокровище, о том, чтобы быть сильной ради нее, чтобы побороть все свои недуги. Постепенно дыхание приходит в норму. Лицо бледное, но уже не мертвенно-голубое. Вытираю кровь салфеткой. Потом открываю дверь и иду по коридору в свой кабинет.
Серые стены, холодный свет люминесцентных ламп, одинаковые деревянные двери. Это последние годы моей жизни? И будущие?
Захожу в свой кабинет, замечаю, как потрепано мое кресло, как оббит по углам мой стол. Пока в голове еще не прояснилось после приступа, гляжу на свою повседневную жизнь глазами незнакомки.
Здесь нет ничего, что дает удовлетворение: ни радости от работы, ни денег, ни перспективы. Нет ни одной счастливой семейной фотографии на столе, даже живых цветов нет. Будто я вовсе здесь не работаю. Ничто не говорит о моем присутствии, кроме сумочки в углу.
В окне видна дорога и стоянка. И лишь неясный, размытый силуэт мужчины возле красивого автомобиля - непрошенное воспоминание -возрождает в душе движение, эмоциональный проблеск.
Это не мое место.
Все будто обрубило одним махом.
Я больше не хочу заниматься тем, что не находит отклик в сердце, я больше не хочу видеть места, которые напоминают мне о том, о ком я не хочу вспоминать.
Жизнь встряхнула меня, она не надавала пощечин, она била ногами. Но от этой боли в голове у меня прояснилось. Я увидела свое прошлое, мои похожие один на другой дни, и ужаснулась.
Работа не для души и не ради прибыли, муж, которого не люблю, но почему-то живу с ним. Все будто специально подобрано так, чтобы не иметь возможности развиваться, меняться, приходить к чему-то новому. И я сама в этом виновата. Слишком снизила планку, боялась что-то потерять, желала зафиксировать момент, который хотя бы как-то держит в рамках, на плаву.
Я поставила галочку напротив каждого пункта в своей анкете. «Работа» - есть, «семья» - есть, «дети»- есть. Как в школе, когда каждый пытался составить свой жизненный план, четко зафиксировать предпочтения, достижения, даже мечты, и потом выставлял это другим напоказ.
Все, что положено, у меня, оказывается, есть. Я, как большинство, статистически считаюсь вполне счастливой женщиной. Даже интрижку успела завести. Но за всеми формальностями, которых я так жаждала, за этими достижениями, которые мне казались обязательными, я так и не успела пожить. Свидетельство стабильности еще на означают, что жизнь такая, какой тебе хотелось ее видеть. Очередной самообман, за которым прячутся миллионы. Мы настолько трусливы, что не просто делаем видимость счастья, но и не смотрим самим себе в душу. Потому что нам страшно понять, что все, чего мы достигли, на самом деле нисколько не соответствует нашим мечтам.
У меня в голове нет плана. Пока нет. Но одно я знаю – здесь больше работать не буду.
И еще - разведусь с Владом.
Мы не явились после испытательного срока в РАГС для подтверждения развода, но ничего, это можно повторить.
А потом … Я не знаю, что потом. Но мне нужна будет хорошая работа.
Еду за Женей. Сегодня отвезу ее к моим родителям. А когда буду забирать, поговорю и с ними.
Дочка ждет меня уже одетая, она очень сосредоточеная.
- Что случилось, солнышко?
- Ты знаешь, мама. Я подумала.
- О чем?
Я беру ее за руку, и мы прощаемся с воспитателем. Выходим на улицу. Жара уже спала, солнце клонится к горизонту, прячась в листве. Наконец-то настоящий август.
- Я подумала, мама, что ты можешь вернуться к Сергею, если хочешь.
Я останавливаюсь, как вкопанная. Смотрю на Женю, встречаю совершенно серьезный взгляд.
- Зачем мне это делать?
- Ты плачешь.
- Я иногда плачу, как и все люди.
- Но ты плачешь потому, что не хочешь быть с папой.
- Почему ты так решила?
- Ты больше не смеешься. С тех пор, как мы вернулись, ты не разговариваешь с ним совсем или очень мало. И никогда не смотришь на него.
- Женя, солнышко, я не смогу больше вернуться к Сергею.
- Почему, мамочка?
- Потому что я сделала ему очень-очень больно. И он не простит этого мне.
- Значит, ты будешь продолжать плакать?
- Нет. Женя, я хочу сделать кое-что.
- Что?
- Я хочу, чтобы мы с тобой жили отдельно от папы. Нам больше нельзя быть вместе. Мы только делаем друг другу больно. А если мы станем жить отдельно, будет легче. Мы обязательно будем видеться, он будет забирать тебя на выходные или праздники, мы станем счастливее.
- Я не знаю, - Женя смотрит а меня решительно и совсем по-взрослому. – Но если ты не будешь больше плакать, мы уедем от папы.
- Мое ты солнышко.
Я наклоняюсь к ней и обнимаю. Быть матерью – сложно. Я делала ошибки и, наверное, сделаю еще не раз. Но как же легко их прощают нам дети. Это и наша радость, и вечный укор.


- Нам нужно поговорить, Влад.
- Давай поговорим.
Он устраивается в кресле, я присаживаюсь на диван. Челюсти больше не сводит от волнения, я четко формулирую свои мысли, потому что я больше не сомневаюсь.
- Я хочу развода.
- Ира, мы же только что начали все налаживать. Что за истерика?
- Это не истерика, это обдуманное решение.
- Я больше не хочу видеть тебя на больничной койке, я больше не хочу получать от Жени телефонные звонки, когда она рыдает в трубку.
- Надеюсь, что ничего этого больше не повторится. Я хочу развода.
- Очередные глупости, - он встает и начинает мерить комнату шагами.
- Я поговорила с Женей. Она все понимает. Ей тяжело, но она готова к переменам на этот раз.
- Не знаю, к чему все эти поступки, если мы уже определились – всем нам лучше в семье. Или ты опять переезжаешь к своему любовнику?
- Не начинай злиться. Я хочу уйти от тебя, но жить мы с ней будем вдвоем.
- Значит, любовь прошла?
Я оставила это едкое замечание без ответа.
- Поедем заново подадим заявление.
- Совсем с ума сошла?! Думаешь, я буду терпеть эти качели?
- Я думаю, что нам нужно попытаться жить отдельно. Нам будет так легче. Неужели ты не видишь, что сейчас происходит?
- Мы начинаем налаживать нашу жизнь! Я изменился, как ты и хотела. Я помогаю, больше времени провожу с вами, несмотря на то, что на работе полный завал.
- Ты несчастлив, как и я, как и Женя. И это уже не исправить.
- Ты просто не хочешь постараться. Ты могла бы сделать меня очень счастливым, как раньше.
- Влад, несчастный человек не может сделать счастливым другого.
Мой муж смотрит на меня долгим, тяжелым взглядом. Он тоже изменился. Переживания истончили черты его лица, сделали их более нервными и подвижными. Выражение глаз утратило безмятежность и веселость, стало более проницательным, настороженным. Все мы изменились.
- Я не хочу, чтобы так все закончилось, Ира.
- Неужели ты и сам не понимаешь, что иначе нам не пройти через это. Влад, я виновата перед тобой, если хочешь, я буду молить о прощении на коленях, но я знаю, что для тебя это неважно сейчас.
- Я просто хотел, чтобы у нас все было ровно и гладко, так, как было всегда.
- Нет, Влад. Это тебе так казалось. Я была буферной зоной, которая сдерживала любые колебания, будь их причиной ты или я. Неужели тебе хотя бы однажды не стало неудобно во время нашего затяжного молчания? Или ты всегда чувствовал, что я открыта, счастлива? Что нет недомолвок?
- Нет, не чувствовал.
- Так что же ты молчал?
- А что мне нужно было спросить?
- Ира, ты счастлива? Ира, может быть, нашим отношениям чего- то не хватает?
- Это прозвучало бы так, будто я чем-то недоволен.
- Почему это?
- Да потому что такие разговоры заводят как раз те, кому чего-то не хватает. Это ты должна была начать.
- Ты прав. Даже не так. Я не должна была все это начинать. Мне не следовало выходить за тебя.
- Молчи. Не говори этого.
- Я не была уверена, Влад. А такие шаги не стоит делать, если боишься, что оступишься и полетишь в бездну.
- Я был счастлив все эти годы. У нас родилась Женя.
- После ее рождения все вдруг изменилось. Я стала уставать, мы больше ссорились из-за каких-то мелочей, которые в итоге, словно ком, превратились в ледяную глыбу между нами.
- Это всего лишь усталость, ты была вымотана, вот и все.
- Нас отдаляли друг от друга те вещи, которые обычно делают семью крепче. Я не знаю, как ты этого не заметил.
- Ира, у всех страсть проходит, остаются ровные, крепкие чувства.
- Прости, но я не могу сказать этого о себе. Давай разведемся.
- Ты … ты меня торопишь…
- Куда уж дальше тянуть.
- Мне нужно время.
- Хорошо. Но знай – так или иначе, я разведусь с тобой. Лучше было бы, чтобы обошлось без суда.
- Мне нужно поговорить с Женей.
- Хочешь – поезжай за ней, но она сейчас у моих, скорее всего, готовится спать.
- Тогда завтра … или послезавтра.
- Послезавтра суббота.
- Возьму ее с собой на работу, мне нужно будет подписать кое-какие документы и сделать пару звонков. А потом пойдем с ней погуляем.
- Может быть, заберешь ее после работы?
- Ей будет интересно. Это же не производство.
- Все-равно…
- Ира. Это обычный офис. Она посидит за компьютером, посмотрит на рыбок в приемной и прокатится на кресле по коридору.
- Ладно.
Я не хочу, чтобы Женя ехала в их офис. Я боюсь того, что может произойти, если она встретится с Сергеем. Но как объяснить Владу мое нежелание? Остается только надеяться, что эта встреча не состоится.



- Женя, хочешь посмотреть на рыбок?
- Нет.
- Останешься здесь, за компьютером?
- Да.
- Ну, я не знаю, а если кто-то войдет?
- Кто?
- Кто-то чужой.
- Тогда я лучше с тобой пойду.
- Хорошо.
Хотя в выходной офис практически пуст, все же молодежь частенько приходит сюда, чтобы доработать что-то, или просто спасаются от домашней скуки. Им нравится писать программы, создавать софт, что-то выдумывать.
Человек пять или шесть сейчас тусуются этажом ниже, но вполне могут заскочить и ко мне, чтобы показать свою идею или посоветоваться. Неугомонный народ – вместо того, чтобы воспользоваться телефоном, носятся туда-сюда. Или я действительно старею?
- Женя, мама говорила с тобой?
- О чем?
- О том, чтобы нам жить отдельно друг от друга.
- Да.
- И что ты думаешь?
- Мама плачет иногда.
- Да?
- Я видела. Она спряталась в ванной, но я ее нашла. Она несчастна.
- А ты счастлива?
- Если она перестанет плакать, если вы с ней не будете больше ругаться, то мне будет лучше.
- А мы и не ругаемся.
- Но если вы не ругаетесь, то почему не разговариваете друг с другом? Наверное, вы ругаетесь, когда я не слышу. Но если ты не будешь жить с нами, вы перестанете ругаться. Я когда ухожу в садик, то я не ругаюсь с вами. И вы меня не наказываете. Вас там нет.
- Значит, ты хочешь, чтобы я ушел?
- Нет. Но …
- Ладно, я все понял, зайка. Но даже если я от вас перееду, я буду очень часто тебя навещать. Буду дарить игрушки, забирать тебя на выходные, и ты сможешь в любой момент позвонить мне, чтобы рассказать обо всем, о чем захочешь.
- Хорошо, папа.
Мы заходим в приемную. Секретарь плечом держит трубку, одной рукой что-то клацает на клавиатуре, второй принимает факс.
- Мне нужно поставить печать, Инночка. Шефа нет?
- Нет. И мне кажется, что в ближайшем будущем и не предвидится. Поэтому меня срочно вызвали.
- Почему?
- По-моему, у него что-то произошло с Валентином Петровичем, - произносит она, прикрыв трубку рукой. - Какой-то конфликт.
Женя, наблюдавшая до этого за рыбками в огромном аквариуме, поворачивается и подходит ко мне.
- Привет, - она очень воспитанная девочка, не тушуется даже перед незнакомыми людьми.
- Здравствуй, Женя.
- Как Максим?
- Хорошо.
Я начинаю удивленно поглядывать на этих двоих. До этого я никогда не брал дочку на работу. Думал, что она станет мне мешать. Поэтому она с Инной не могла встречаться раньше.
- А кто такой Максим?
- Мой сын, - Инна улыбается, кладет, наконец, трубку, и внимательно смотрит на меня. Ее улыбка вдруг медленно гаснет. Она переводит растерянный взгляд на Женю, словно ее посетило некое озарение.
- Он вместе с Женей ходит в садик?
- Нет.
Инна замолкает, и мне почему-то кажется, что из нее сейчас и слова не вытянешь. Только глаза круглые, какие-то испуганные.
- Поставь мне печать. Договор отправлю сам, все-равно еще с заказчиком переговорить нужно.
Она только кивает в ответ, достает печать, быстро шлепает на нужных страницах и хватается за зазвонивший телефон, как за спасательный круг.
Ничего не понимаю. Возвращаемся ко мне в кабинет. Женя идет рядом и, как ни в чем не бывало, держит меня за руку с таким отстраненным видом, будто она экстрасенс и знает все и обо всех.
- Женя, ты знаешь Инну?
- Да.
- Откуда?
- Она однажды сидела со мной, когда маме нужно было работать, а я еще не могла пойти в садик.
- Да?
- Да. Она еще привела с собой Максима, чтобы мне не было скучно. Мы ходили в кафе, долго прыгали на батуте в игровой комнате. Было здорово.
- Но откуда она там взялась?
- Сергей ей позвонил.
- Сергей?
- Ну да. Он приходил к нам по вечерам. Они долго сидели с мамой, когда я уже спала.
Я остановился. Долго сидел с Ирой? Какого?..
Это было похоже на сокрушительный удар. Все тело словно расщепилось на атомы, разлетелось, вновь собралось в единое целое где-то на другом конце галактики.
Ира спала с Вронским. Вот к кому она ушла. Вот с кем изменяла мне.
Дышать становилось тяжело, я оттянул галстук.
А он все это время ходил рядом, смотрел на меня, как на придурка, и втайне посмеивался. В глазах помутилось.
Я забыл о документах, о том, зачем я вообще сюда приехал. Схватив со стола кожаную сумку, я мчусь к выходу.
- Папа, ты куда?
- О Господи, Женя.
Закрываю глаза. Я чуть не забыл о дочери.
- Мы едем домой.
- Ты уже закончил?
- Да.
- А погулять? Ты обещал, что мы сможем немного погулять.
- Позже.
Она не спорит, хотя я не знаю, что бы я сделал, если бы она начала хныкать. Во мне плещется злость, нет, ярость.
Я веду машину, как сумасшедший. Женя пристегнута на заднем сидении. Заставляю себя не жать на педаль газа и немного сбросить скорость.
Как она могла? Неужели не понимает, что выставила меня идиотом? Спала с моим боссом, как последняя потаскуха. Ради денег? Или хотела меня унизить? Жила с ним? Любила его?
Когда мы выходим из машины у подъезда, я машинально оглядываюсь вокруг.
На детской площадке полно ребятни. Мамаши о чем-то мирно беседуют, пока их отпрыски штурмуют горки, качели, перекладины.
- Там Алина. Пап, можно я пойду к ней?
Алина – девочка из нашего подъезда. Взглядом отыскиваю ее маму – полную хохотушку, которую я всегда считал недалекой, но доброй женщиной.
- Таня, здравствуйте. Не присмотрите пока за Женей?
- Хорошо, - она мило улыбается дочери.
- Я буквально на пятнадцать минут, потом мы с ней уедем. Не хочу заводить домой.
- Конечно, Влад. Без проблем.
Я поднимаюсь в квартиру, сжимая кулаки до тех пор, пока не чувствую, что кровь в них застывает.
Открываю дверь своим ключом. Ира пылесосит. Поворачивает спокойное лицо ко мне и громко спрашивает, где Женя.
- Как ты могла?
- Что?
- Как ты могла? С ним! И ничего мне не сказала.
- Что? Ничего не слышу, - она выключает пылесос.
Я подхожу к ней и бью по лицу изо всей силы. Она отлетает к стене и медленно соскальзывает вниз. Держится за щеку, глазища огромные, но я не вижу в них страха, непонимания, гнева. Она знает, почему я ее ударил.
- Сука! За что? Ты что, не могла тр*хаться с кем-то другим? Тебе нужно было унизить меня, раздвинув ноги перед моим боссом? Тебе мало было сделать мне больно своей изменой, ты решила еще и карьеру мне уничтожить, потаскуха?
Она медленно начинает растягивать дрожащие губы. Потом заливается нервным смехом, сквозь него пытаясь говорить.
- Карьеру? Т-так вот, что тебя ударило б-больнее всего? Карьера…
- Ты знала о последствиях. Ну почему именно он?! Других охотников не было?
- Любила я его! Вот почему! И когда тр*халась с ним, не о твоей карьере думала!
- Я знаю, о чем ты думала.
- Ни хрена ты не знаешь.
Она поднимается и убирает руку от лица. Скула на глазах распухает, краснеет.
Никогда не бил жену, да и вообще ни одну женщину. Но сейчас, глядя на нее, не сожалею о своем поступке. Во мне бурлят самые низкие, самые отвратительные чувства. И это она их вызвала, вытянула на поверхность, как вонючий ил со дна чистого озера.
Ну почему она не плачет? Не молит о прощении, униженно ползая на коленях? Почему она снова берется за пылесос, держа одной рукой лед в полотенце у скулы?
Вылетаю из квартиры. Холодными пальцами прикрываю глаза. Все кончено. Да, все кончено. И моя семейная жизнь, и моя карьера. Ее предательство действительно делает невозможными наши дальнейшие отношения.
Еще немного стою, прислонившись к холодной облупленной стене. Мысли вертятся, но ни одну я не могу поймать.
На смену злости приходит опустошенность и усталость.
В понедельник подам заявление об уходе. Моя гордость растоптана. Она уничтожена. Все, что у меня было, разлетелось пеплом.
Едва шевеля ногами, выхожу из подъезда. Сейчас мы с Женей поедем в «Фунтуру». И я буду надеяться, что она не заметит моего состояния.

...

Шайна: 26.10.14 20:35

Жалко Влада, не жалко Иру. Жалко Женю, которой пришлось резко повзрослеть из-за того, что у мамы там что-то зачесалось. Да уж... Любовь же, она такая, чешется и чешется, и пофигу на жизнь маленького ребенка, главное Я и МОИ чувства.

Влад потом себя презирать будет за то, что он ударил Иру. Но я его чувства понимаю (не одобряю, нет). Бить женщину нельзя. Но у него было состояние аффекта. некоторые в такие моменты и убить могут. Вот что блин, "любовь" с судьбами людей делает.

...

Калипсо: 26.10.14 21:22

...

рыжая изюминка: 26.10.14 21:31

Спасибо за такое продолжение.

...

Annet: 26.10.14 21:55

Наташа,привет! Очень тяжелая и эмоциональная глава! Отзыв оставлю позже. Нужно переварить. Спасибо за главу!

...

Bisounours: 26.10.14 22:05

Наташа, спасибо!!
Очень сильно, аж дыхание перехватило, пока главу читала!
Бедная Ира, когда же кончатся ее страдания? Но, кажется, она уже на правильном пути. Мазохизм заканчивается, так как для нее это прямая дорога на кладбище, и она это поняла.

Девочки, читательницы, как же можно быть такими жестокими, такими мизогинами?
Неудивительно, что мы живем в сексистском обществе, где женщина воспринимается как сексуальный объект и домашне-бытовое приложение, если сами женщины так относятся к себе подобным! Неужели вам так нравится самим страдать?
Извините, никого не хочу обидеть, но когда читаешь комментарии к романам, просто иногда хочется плакать.
Все готовы восхищаться какими-то еб*нутыми козлами, которые очень часто выступают в роли ГГ-ев, а когда показана нормальная женщина с жизненной историей, которая пытается бороться (очень достойно) за свое счастье, ее осуждают.
За что? У человека прединсультное состояние, а кому-то кажется, что у нее там просто чего-то чешется.
Невозможно контролировать свои эмоции, выбирать, что нам приносит радость, а что неприятие. И если человека от вида какого-нибудь Пети тошнит, а от вида Вани - хорошо, хорошо, так какакого хрена насиловать себя Петей. Кому от этого лучше???
У человека только один долг перед собой - быть счастливым. Если бы мы направляли всю нашу энергию на выполнение этого долго к самому себе, то мир стал бы намного лучше. Вместо этого, мы используем свою энергию в (само)разрушительных целях, сами себе мозг еб*м, и другим спокойно жить не даем.

Ире - хочется посочувствовать, но она сильная, у нее есть внутреннее знание, как надо, как должно быть, что такое счастье. Она любит (себя, дочь, родителей, мужчину) и она знает, что ее любят. Она уже начала бороться за себя, и она справится.
Женечку не жалко (то есть таких переживаний ребенку не пожелаешь), но ей повезло, что у нее такая мама, которая ее по-настоящему любит. Надо было, конечно, Ире сходить к психологу и Женечку отвести, когда у них не складывались отношения с Вронским, но так тоже ничего: ребенок убедился насколько она значима для мамы, но в тоже время, что маме быть вместе с папой- плохо, поэтому она сама поняла и приехала, что вместе им уже не жить. (Для сторонников жертвенности ради ребенка - самое ужасное для ребенка - это видеть как страдают его родители (а от детей это не спрячешь), ребенок не может быть счастлив при таком раскладе, у него собственное счастье будет вызывать чувство вины, что в детстве, что во взрослом возрасте, потом сценарий повторяется в следующем поколения и т.д.)
Влад - жалкий персонаж, каждый может бороться за собственное счастье, поэтому его "прилипчивость" еще можно понять, но рукоприкладство- это уже ни в какие ворота. Другой человек - не твоя собственность, пусть ты и прожил с ним 10 лет, и пусть ты чувствуешь, что тебя предали, это не повод применять насилие, тем более к тому над кем у тебя физическое превосходство.
В топку!
Сергей - пока не понятно, чего он там себе думает. В любом случае, он Иру столько времени держал в подвешенном состоянии, что теперь его очередь проявить понимание. Если он теперь разобиделся, и его тонкая душевная организация будет мешать ему дать новый шанс из отношениям, пусть сначала укрепит свою душевную организую, прежде чем заводить серьезные отношения.

Еще раз спасибо! С нетерпением жду продолжения!

...

Епистинья: 26.10.14 22:15

Наташа, привет!!!
Очень эмоциональная (для меня) глава!!!
Прочитала, ушла, вернулась и еще раз прочитала)
До этой главы сочувствовала Владу, а теперь что-то сломалось. И даже не потому, что он ударил Ирину(хотя это самое последнее
дело - бить женщину да еще со всей дури). Вот ведь даже ребенок понял - маме плохо, не могут они жить втроем! А он все цепляется и ничего не хочет понимать. И не надо рассказывать, что это от большой любви...Эгоист!!! Только о себе и для себя. Мне казалось он не слышал Иру совсем....Разочаровал меня Влад((((
А Ирину мне жалко((( Хотела , как лучше для ребенка, а стало еще хуже...Хотя нет худа без добра. Теперь Влад точно даст развод.
Наташ, спасибо за продолжение!

...

эвелина франк: 26.10.14 22:16

Ната, спасибо за продолжение!!! Нельзя сделать человека счастливым насильно, как не пытайся и почему то в поступках Влада я увидела только неумелые попытки склеить разбитую чашку, которые ни к чему не привели. Не уверена, что можно сделать ребенка счастливым в семье, где родители ненавидят друг друга и Женя поняла это. Очень надеюсь, Ира обретет свое счастье!!!

...

Птичка певчая: 26.10.14 22:44

Доброго вечера, дорогие мои читательницы! У меня сегодня маленький праздник - сейчас, наверное, благодаря последней главе, число моих читателей стало трехзначным! Спасибо вам за ваши эмоции, за интерес, за душевность, и даже за споры - это говорит о том, что произведение вызывает неоднозначный отклик.
Шайна Наташ, любовь делает разные вещи с людьми. Иногда чудесные, волшебные, а иногда и ужасные. Сильная эмоция может вытащить наружу как самые благородные черты характера, так и самые низкие. Любовь всегда субъективна, ее не вызвать усилием воли, не прогнать, просто решив откреститься. Ира выходила замуж без любви - плохое решение. Поздно поняла, что это плохо для всех - тоже минус. Но изменилось бы твое отношение к ней, если бы между Сергеем и Ирой не было интимной близости? Если бы она просто любила его, не изменив мужу? Дело в сексе? Или вообще в том, что она позволила себе отдать сердце другому?
Калипсо Пожалуйста, читайте в удовольствие)
рыжая изюминка Рада новым лицам
Annet Аня, буду ждать отзыва! Очень интересно, тем более, я почему-то волнуюсь все больше, пока пишу...
Bisounours Огромное спасибо за пост. Спасибо за заступничество - Ира всего лишь женщина. Она не всегда уверена в себе, ей приходилось ошибаться, но она искренна в том, что чувствует. Делает больно другим? Да! Но и ей тоже делали больно. Ошиблась - расплачивается, но ведь все хотят быть счастливыми. какой ценой -каждый решает сам.
Епистинья Оля, не буду защищать Влада, но и не скажу, что не жалею. Еще как жалею. Любовь всегда отпускать сложно. Как я уже писала, она может вызвать разные чувства, вот сейчас в нем умирающая любовь пустила яд. И Ира тонко это поняла. Они прост запутались. Это черная полоса их жизни.
эвелина франк Я думаю, люди наивны тогда, когда дело касается их надежд. Даже когда все летит в тартарары, они хватаются за соломинки, ниточки, былинки. Но хочу сказать, что в этой главе Ира и Влад поставили точки над i. Поворота назад не будет.
Анечка, прочитала твою благодарность, спасибо тебе, дорогая. Я очень старалась и вижу ,что не напрасно.

...

ma ri na: 26.10.14 23:01

Привет, Ната!
Спасибо за продолжение!
Да, любить - это больно( Правда - в яблочко? Кому Ира сделала лучше тем, что ушла от Сергея?
Ответ очевиден. Но сделанного не воротишь. Думаю, самое время вспомнить о предложении Лаврова М.П.
И что произошло у Сергея с Хомутовым, уж не из-за статьи ли?
Знаешь, Ната,судить кто прав, кто виноват не буду. Жалеть... Жалею только о том, что Ира и Сергей встретились так поздно(
Очень понравилась глава! То, как Ира описала свою жизнь, просто реально заставило посмотреть на всю эту ситуацию по иному. И она права, жизнь проходит, а она оказывается и не жила!!! Буду ждать продолжения!
Что ждет героев, как они выбирутся из этого абсолютного тупика? Разве Сергей сможет простить Иру? Говорят, когда любишь,можно простить многое, но Ира его предала, думаю Сергей считает именно так, вот и получается тупик.
Посмотрим что будет дальше. Всего хорошего тебе, Ната!

...