Мир прекрасной Эры. Магический поединок

За какое-то время до ночи безымянных

- Ты видела предсказание матери, Кая? С этим не шутят.
- Папа, не хочу быть невежливой, но мама несколько раз смотрела на тебя, будто желала свериться, всё ли правильно она говорит. Вы сочиняли это предсказание вместе?
Кая сложила руки на груди, испытывая странное ощущение. Помимо тревоги, которая поселилась в сердце с того самого мгновения, когда Аэдан позволил её родителям забрать её из его рук. Этому ощущению не было объяснения. Кая даже не могла толком его обозначить в своей голове, но сейчас, когда отец заговорил с ней о предсказании матери, Кае захотелось сбежать. Одной. К нему. К своему Тёмному.
Она пыталась всё это время наладить отношения с матерью и отцом, рассказать о том, что чувствует к Аэдану. Надеясь, что они поймут. И примут её выбор. А потом сбежать... Найти Тёмного, где бы он ни находился, чтобы хотя бы потребовать у него ответа: почему он позволил сделать с ней всё это? Почему позволил вырвать её из его жизни? Вот так просто, беспечно, словно присутствие Каи не имело для него никакого значения.
Глупая маленькая эгоистка - она думала только о том, почему это позволил сделать Аэдан. И ни в коей мере не задумывалась о том, что сама покинула его. Разрешила выбрать свою судьбу.
- Кая Стейн... Ты очень многое себе позволяешь в последнее время...
- И что? Впервые за восемнадцать лет ваша дочь позволила себе выбирать сама? И вам не понравился её выбор? Боюсь вас разочаровать, но так теперь будет всегда. Даже если вы против.
- Что ты имеешь ввиду? Отправишься к тому, кто сможет прикончить тебя в любой момент, когда пожелает? Ты видела, что он сделал с тобой? Твои руки до сих пор все в пыли...
К отцу присоединилась тяжёлая артиллерия в виде матери, которая с огромным презрением выкладывала перед Каей козырь за козырем.
Вызывая у дочери лишь кривую усмешку.
- Что бы он ни делал со мной, мне было с ним хорошо. Впервые за всю мою жизнь. Он единственный, кто способен вывести меня из тьмы...
- Кая Стейн, ты очень сильно ошибаешься.
- Не больше, чем мама, когда сочиняла своё дурацкое "предсказание".
- Она его не сочиняла. Это предсказание - правда.
- Значит, в "Свилле" готовят плохих профессионалов, папа... И ты это прекрасно знаешь...

Через время после

Они сводили её с ума. Сны, в которых она была на том галеоне, который казался ей знакомым. В реальности же всё превратилось в вихрь разноцветных размытых пятен. Не было ни имён, ни лиц, ни событий... Всё смешалось в сплошной калейдоскоп, который был сродни безумию. Кае чудилось, что кто-то забрал все её воспоминания, заместив их чем-то суррогатным. И она задыхалась в этом вакууме, из которого не было сил выбраться.
Вся её реальность состояла из снов. Здесь она была королевой, которой были подвластны фантазии и мечты. Здесь она могла быть самой собой, желающей чего-то неуловимого, чего она и сама не могла понять.
Здесь был её Тёмный, встречами с которым она жила всё это время...
Ты же где-то рядом... Я знаю. А мне кажется, будто я на далёком острове, куда ты не можешь добраться. Никогда. Если бы я сумела выстроить к тебе мост... Как когда-то давно... Только я не знаю теперь, нужно ли это кому-то. Нужно ли это тебе? Почему ты не придёшь сам в мой сон, в котором мы могли бы остаться с тобой вдвоём? Почему ускользаешь, словно тебя никогда не было в моей жизни? Может потому, что я придумала тебя? Придумала когда-то давно...
Тонкие пальцы впиваются в металл перил...
Иллюзией - пепел на ладонях...
Маленькая бабочка сражается со стихией...
И солёные капли, падающие на лицо...
Мой Тёмный, неужели тебе не жалко свою маленькую провидицу?
Мой Тёмный...
Тёмный...
И только мой...

Ночь безымянных

Кая замерла, когда мимо прошёл Брейден, и поспешно отвернулась, чтобы он не узнал. Он следовал за нею всюду, порядком ей надоев. Ночь безымянных. Только маски и никаких имён. Ночь, которую она бы хотела провести в своём сне. Рядом с Тёмным. Она не знала ни его имени, ни того, как он выглядит. Но хотела только его. На набережной яблоку было негде упасть. Влажные от воды ступени раз за разом оглашались стуком каблуков, а с причаливающих лодок спускались гости, который прибывали и прибывали.
Ей почудилось, что на неё объявлена охота. Вот только на этот раз Кая ожидала её с предвкушением. В её фантазиях рядом был Тёмный. Иллюзия, которая могла сбыться только в её мечтах... И которой она хотела жить эти мгновения.
Он появился рядом так внезапно, что Кая даже не успела ничего понять. Лишь испуганно выдохнула, когда пальцы Тёмного сомкнулись на её руке.
Всё было не так. Слишком поспешно, слишком необъяснимо. Слишком нужно.
Скажи мне, что ты пришёл за мной... И что заберёшь меня из того мира, где я осталась одна. Без тебя.
Он буквально втолкнул её в небольшой зал, где властвовал бордовый цвет. Он был везде - портьеры, стены, даже пол показался Кае окрашенным в этот цвет. Или это была пелена, возникшая перед её взглядом? Что она вообще ему позволяет? Что этот незнакомец с ней делает? Он не имеет права ни на что подобное. Почему же она стоит и ждёт, что он сделает в следующую секунду? Почему разрешает ему задрать подол платья, касаться её, будто он - хозяин? Почему прикрывает глаза, когда он целует её шею, царапая кожу щетиной? Почему сама вцепляется пальцами в его плечи, притягивая к себе как можно ближе? Почему она чувствует себя испорченной блудницей, которая готова отдаться тому, кого видит впервые?

Хочется ответить "нет" и послать его к чёрту. Отправить его так далеко, что никто никогда не сможет его отыскать ни в одном из миров Священного круга. И в то же время шепнуть короткое "да". Выдохом. Едва слышно. Слово, принадлежащее лишь ему одному.
У Каи в голове - миллион вопросов. Тысячи слов, которые она хочет сказать ему. Тихо, громко, как угодно, но только ему одному. Он целует её, и Кая продолжает прижимать Тёмного к себе. Обнимает за шею, зарываясь пальцами в его волосы... Приоткрывает губы, впуская его язык в тепло своего рта. Слишком знакомый вкус... Алые следы на чёрном пепле, громкие стоны - её. Жадные взгляды - его. Всё это уже было. Когда-то. В другой жизни. В другой?
Она снова превращается в блудницу. Стаскивает с его плеч одежду. Целует, сходя с ума от водоворота ощущений. Пусть в этом вечере будут лишь эти минуты, пусть всё время состоит только из них.
Она отстраняется слишком резко, с губ срывается прерывистое дыхание, а глаза в прорезях маски темнеют.
- Развлекаюсь, - просто отвечает, так и не отнимая рук, так и притягивая его к себе и не желая никогда и никуда отпускать. В ней живёт что-то новое, неизведанное. Какая-то частичка той, которую она видит в своих снах. - Хочешь... поразвлекаться со мной?
_________________

Целуя Конала в каком-то отчаянном порыве, Вителлия со всем своим наивным стремлением надеялась, что бросает вызов, провоцирует, вынуждая Кона ощутить не только силу своей потребности в нем, но и всю глубину своих чувств и готовность стоять за них нерушимой стеной. Хотела, чтобы он утонул в этих чувствах, забыв все остальное. На миг испугалась, что порыв выглядит капризным, отчаянным, но едва коснувшись его губ, сама растаяла от нежности, ощущая, как искренне откликается Конал.

...Он отпрянул от двери, как от края бездны, в которую едва не шагнул по собственной воле. Подхватил Вит на руки, прижимая к себе, словно желал впитать в себя всю ее целиком, и, целуя, зашептал о том, что она хотела услышать даже больше, чем глотнуть воздуха.
Где-то на краю сознания, ослепленного вихрем, смешавшим в себе возбуждение и безграничную любовь, нежную, как рассвет и всепоглощающую, словно буря, мелькнула мысль - а вдруг он пожалеет потом? Вдруг поймет, что поддавшись, сделал роковую ошибку?
Мысль напугала, пронзив сознание молнией, но тут же растворилась в ярком свете самой любви и в проникших сквозь кожу ощущениях блуждавших по телам жадных, торопливых рук и соприкосновении губ, пивших дыхание друг друга.
И не осталось ничего, кроме взаимного желания, унесшего далеко от берега реальности.
Вителлия просто слушала себя и Конала, и тело ее, и душа отзывались на каждое их соприкосновение. Согнув ногу, она оплела ею бедро Кона, и неторопливо, плавно, словно в танце, потерлась животом о его бедра, чувствуя, как отзывается его тело, как с губ срывается хрипловатый вздох.

О чем он говорит?
Она ничего больше не боялась. Не с ним. Она верила ему, каждому его слову, каждому действию. И просто отдалась всему этому, желая, чтобы и он почувствовал то же самое.
...Этой магии она еще не знала. Настолько всемогущей и всепоглощающей, настолько покоряющей сразу и безоглядно.
Знала лишь то, что подобное мог подарить ей только он - Конал. Целитель, не способный причинить вред, даже если ему казалось, что он его причиняет.
Всегда настороженная Вителлия вдруг открыла в себе невообразимую восприимчивость и любопытство, открылась совершенно новым ощущениям, рождавшим в ней руками и губами Конала. Его тихими прерывистыми словами, что он шептал ей на ушко, близостью его обнаженного тела, согревшего ее.
Прикосновения к теплой, будто напоенной солнцем коже сводили с ума. Вдыхать именно его запах, чувствовать прикосновение именно его тела, впитывать это в себя, чувствуя, как он растворяется в ее крови, становится одним целым с ней.
И при этом сознавать, что они всего лишь люди, наделенные всеми человеческими слабостями. И именно эта человечность, а вовсе не магия, более всего делала их всемогущими, способными понимать мир и друг друга, подстраиваться, не боясь разочарований.
Вителлия хотела пройти с Коналом тот путь, когда узнаешь и привыкаешь к человеку, с каждым днем открывая в нем что-то новое. Уже сейчас любила в нем все - его решительность, упрямство, до предела обостренное чувство чести и служения своему делу. Его улыбку и взгляды, мягкость волос и вкус губ, силу рук и нежность объятий.
Даже успела подумать, каким чудесным отцом он мог бы стать...

...Ветер тихонько шевелил шторы на окне, и было непонятно день ли на улице или уже ночь.
Вителлия вздыхала и извивалась под руками и губами Конала, когда он ласкал ее всю с головы до кончиков пальцев. Кожа стала удивительно чувствительной, передавая миллионы оттенков ощущений, вызывая ощущение отрыва от реальности и погружения в мир, где действуют вечные законы, над которыми не властна даже самая сильная магия.
Затуманенным взглядом Вит смотрела на Конала и видела его влажные губы и глаза цвета темного янтаря, светившиеся удивительным сиянием. Тело подавалось навстречу, выгибаясь, принимая, все, что он давал, и не было ни страха, ни волнения, ни сомнений, только потребность всегда чувствовать Конала рядом. Скользить руками по упругим мышцам всего его сильного тела, сначала робко, потом все смелее касаться напряженной, подрагивающей в нетерпении плоти. Дать понять, что верит и не боится ничего.
И по венам бежала уже не кровь, а раскаленная магма, не причинявшая боли, а делавшая сильнее и наполнявшая безграничной любовью.

Эти слова ещё долго звучали в голове Отема. Хотел ли он помочь себе? Нет. Потому что не нуждался в помощи. Возможно, выглядел как тот, кому нужна помощь, но сам себя таковым не считал. Он был благодарен Тесс за то, что она провела с ним эти дни. За то, что была рядом и слушала его, порой такие скучные, сентенции. Она уже ему помогла - произнесённые в разговоре с Тесс, его слова зазвучали для него совсем иначе. Он и взглянул на них совсем иначе. И это было... ново. И к этому ему ещё предстояло привыкнуть...

После церемонии

Август кивнул, едва услышал имя победителя, словно соглашаясь с тем, что в поединке действительно победил сильнейший. Впрочем, так оно и было. Его академия раз за разом доказывала, что "Тенебрис" с её обладателями редчайших талантов - достойна лучшего. Но сейчас Отем в последнюю очередь думал об этом. Он вспомнил, как совсем недавно они с Тесс заключили спор. Теперь казалось, что с того момента прошла целая вечность.
После оглашения результатов кто-то из студентов отправился домой, не задерживаясь возле Сферуса. Кто-то решил покататься на ульсах. Кто-то предпочёл компанию друг друга. Это был один из тех редких поединков, в котором выжили все участники состязания. Но и одним из самых зрелищных.
Отем испытал удивительное, несвойственное ему спокойствие. Неподалёку от помоста была организована небольшая танцевальная площадка и столики для фуршета, чтобы студенты могли поучаствовать в импровизированном празднике. И хоть таковых было немного, Август всё равно удовлетворённо улыбнулся. Площадку в основном облюбовали родители участников поединка, и на лицах их было написано такое же облегчение, которое испытывал и сам Отем. Жизнь снова входила в свою колею, став немного другой после окончившегося состязания. Всё становилось простым и понятным.
Подойдя к Тесс, которая о чём-то беседовала с людьми из министерства, Отем извинился и, когда отвёл в сторону "украденного" у сильных мира сего министра, коротко поклонился и протянул руку, лукаво глядя на женщину перед собой:
- Итак, ректор главной академии прибыл отбывать наказание за проигранный спор. Окажи мне честь своим декольте и шпильками, которыми ты угрожала мне последние несколько дней. Минирек ждёт.

Тесс испытала облегчение, когда Отем отвлек ее от коллег из министерства. К сожалению, как она ни пыталась вникнуть в их разговор, мысли ее были где-то далеко, по причине чего ей оставалось только вежливо улыбаться и поддакивать в нужные моменты. Судя по тому, что на нее никто не смотрел странно, ей вполне успешно удавалось делать умный и внимательный вид.
Министр вложила свою руку в руку Отема и улыбнулась.
- Наказание? - приподняла она бровь. - Вот уж не думала, что мое общество столь ужасно. - шутливо сказала Тесс. - А насчет шпилек - я всего лишь честно предупредила! - ее улыбка угасла, когда она растерянно посмотрела на свои ноги, после чего, закусив губу, снова перевела взгляд на Ректора, глядя на него совершенно беспомощно как кот из Шрека:
- Имей в виду, Август, я на тебя полагаюсь. Мои ноги абсолютно деревянные, так что можешь вертеть меня, как марионетку.
_________________

Он снова попал в эту ловушку. Допустил ту же ошибку, что и несколько месяцев назад. Наверное, он так ничему и не научился. 
Аэдан вдыхал запах Каи, её кожа обжигала... С трудом забытое сумасшествие от её поцелуев вновь вступало в свои права. Аэдан не знал, как этому сопротивляться. Да и не хотел. Наконец, он был там, где хотел - рядом с Каей. Она дарила ему отчаянные поцелуи и касания, заставляя Аэдана гадать, как он смог продержаться без этого так долго? Как вообще смог выдержать?!
И всё же, что-то было не так...

Аэдан отшатнулся от Каи. Его глаза силились разглядеть что-то в слепых глазах Каи. Что-то в её движениях, в её поцелуях, даже в том, как она поднимала голову, глядя на него, что-то в этом было не так. Что-то изменилось. Прежде было иначе. В том лазарете. Даже на арене Сферуса! Было иначе...
Аэдан схватил Каю за руку и потащил с собой.
-Развлечёмся в другом месте. 
Это выглядело так, словно он был одним из сотен, кто оказывался рядом с ней, и кого она одаривала таким предложением. "Хочешь... поразвлекаться со мной?" Проклятье! Он ей покажет, что такое настоящее развлечение.
Аэдан вывел Каю на улицу и почти подтащил неуспевающую за ним провидицу к ладье. Ноги Каи заплетались, путаясь в складках платья, но Аэдан неумолимо вёл её за собой. Он втолкнул её в тёмное нутро ладьи и зашёл следом.
-И со многими ты уже успела развлечься? 
_________________

Ночь безымянных


Испытанное предвкушение было щедро замешано на страхе. Что, если Кая делает что-то не так? Что, если этот незнакомец - не тот, кого она хотела бы видеть рядом? Что, если ощущение болезненного удовольствия от его поцелуев и касаний - всего лишь иллюзия?
Что, если она придумала его себе? Здесь, в реальности. Точно так же, как делала это в своих снах.
Тогда почему эти четыре слова, произнёсенные непререкаемым тоном, поджигают её кровь? Ведь она и мысли не допускала о том, чтобы кто-то прикоснулся к ней. Все эти месяцы, которые Кая провела в каком-то странно-чуждом полусне, она не могла и подумать о том, что позволит кому-то целовать себя, бесцеремонно хватать за руку и вести куда-то. И о том, что она сама будет послушно идти - почти бежать - следом.
Незнакомец втолкнул её в ладью и они оказались одни. Во всём мире они были одни. Взгляд Каи остановился на Тёмном. На его лице, скрытом маской, на губах, вкус которых она уже успела узнать. Она нахмурилась, когда в голове мелькнули картинки, проносящиеся калейдоскопом. Бабочки и галеон, пепел на коже. Капли дождя в лицо... Ты пожалеешь... Кая опускается на колени... Перед своим Тёмным. А потом жаждет увидеть его, чтобы спросить: почему он отпустил?

Кая хмыкнула, вскидывая подбородок. Со многими ли она успела поразвлечься? Он, должно быть, шутит? Он оставил её одну... Просто позволил увести её... И даже сейчас, когда в её голове вихрем проносились воспоминания, она боялась ошибиться. Боялась поверить в то, что он - реальность. Что она не придумала его себе тогда, когда оказалась в этом чёртовом бестиарии, где он едва её не прикончил. Что он не придумала себе ту встречу на озере. Тот проклятый галеон, тот вечер в "Золотых крыльях", когда она вернулась к нему. Она вернулась тогда, теперь была его очередь.
- Со многими! - с вызовом проговорила Кая, складывая руки на груди. - Каждую ночь - новый любовник. Каждую ночь. Во сне. Они выглядели по-разному, но неизменно это был тот Тёмный, которого я любила. И люблю. Всё потому, что я не могла вспомнить. И не могла забыть.
Она не выдержала, подошла к нему ближе, почти вплотную, и, ненавидя себя за то, как жалко и умоляюще звучит её голос, спросила:
- Почему? Почему ты не пришёл за мной раньше, Аэдан? Лишённая возможности помнить, каждую ночь во сне... я так сильно тебя ждала.
_________________

- Я ни слова не сказал о твоём обществе, - запротестовал Отем, ведя Тесс к остальным, кто выделывал па на танцплощадке. - А шпильки всегда можно снять. В отличие от декольте. Нет, конечно, снять можно и его, но боюсь, что тогда это я буду прикрывать тебя своей грудью, а не ты меня.
Ещё несколько дней назад он бы не поверил тому, что может говорить о первом министре Краша о таких вещах. Но прошло совсем немного времени и всё изменилось. Пожалуй, поединок в очередной раз в чём-то лишил его брони, только в этот раз Отем не видел в этом опасности для себя.

- Придётся срочно вспомнить всё, что я умел. Или не умел... Последний раз танцы в моей жизни были так давно, что я даже не могу вспомнить, насколько я сам деревянный на этом поприще.
Он крутанул Тесс на месте и прижал её к себе крепче, начиная двигаться в такт музыке.
- По крайней мере, предлагаю не бросаться в омут танца с головой и просто приятно провести время, покачиваясь из стороны в сторону. Иногда это спасает от позора. Всех, кроме Слуцкого.

Тесс усмехнулась.
- Я бы, конечно, нашлась что ответить при желании поиграть словами, но такого желания у меня нет. А у тебя - выбора. - притворно вздохнула министр. - Так что, придется тебе потерпеть меня, мое декольте и шпильки, ибо спор ты мне и правда проиграл. - она ослепительно улыбнулась.

Министр уже всерьез задумывалась над этим сама. Над снятием шпилек, то бишь. Ей бы не хотелось оставить Отему на память о себе дырки в ногах. Представив же то, как он прикрывает своей грудью ее обнажившиеся прелести, она рассмеялась.
- Сцена снятия декольте, пожалуй, была бы довольно пикантна, но, наверно, я все-таки не буду эпатировать публику. - решила Тесс.

У Тесс вырвался прерывистый вздох и она инстинктивно крепче вцепилась в Ректора, полностью сосредоточившись на том, чтобы не оступиться и не наступить ему на ногу.
- У тебя они хотя бы были... - пробормотала она.

Тесс кивнула и закрыла глаза.
- Как думаешь, если я представлю, что я - волна, а ты - море, это поможет? - Она попыталась расслабиться, вслушиваясь в звуки музыки.
_________________

- В этом вопросе обещаю быть самым терпеливым из всех возможных терпеливых ректоров на свете, - мягко заверил Тесс Отем. Он не особо разбирался в хитросплетениях женского поведения, посему не стал развивать тему насчёт "потерпеть", искренне надеясь, что Тесс просто шутит. Её компания была приятна и желанна. - А спор да... Только сегодня думал, что с того момента, когда мы с тобой поспорили, кажется, прошла целая жизнь.

- А жаль, - притворно вздохнул Отем. - А то я уже начал привыкать к тому, что мы с тобой попадаем в светскую хронику.

Тесс вцепилась в него, и Август ещё крепче прижал министра к себе, чтобы она не упала. Такого бы он точно простить себе не смог.
- И ты будешь волновать меня, а я тебя заморю? - Отем тихо рассмеялся, прикрывая глаза. - Думаю, что поможет. Представь, что ты просто качаешься на волнах. Главное, не усни только, а то моя самооценка окончательно упадёт.
У них, кажется, начало что-то получаться без нанесения телесных повреждений с обеих сторон, и Отем тоже расслабился, так и продолжая прижимать к себе Тесс.
- Уже завтра снова работа, работа и ничего кроме? - то ли спрашивая, то ли утверждая, проговорил Август, глядя в лицо Тесс. - Или думаешь взять отпуск после трудов праведных?

- В свою очередь, обещаю не испытывать твое терпение. - также мягко улыбнулась Тесс.

Она открыла глаза и устремила на него взгляд.
- У меня такое же чувство. Это так... необычно.

Тесс рассмеялась.
- Если тебя это порадует, то я готова на такой подвиг. Представляешь заголовки завтрашних газет? - она с улыбкой подняла взгляд вверх, пытаясь вообразить эти самые заголовки, но стоило ей посмотреть на бесконечный небесный простор с рассыпанными по нему сияющими жемчужинами, как все мысли вылетели из головы. Странно, но раньше она не смогла бы сказать, видны ли над Лацие звезды, а теперь она их увидела. Интересно, сколько еще существует в этом мире того, чего она раньше не замечала, куда-то стремительно несясь?... Хотя к чему оно ей?.. Она политик, а не поэт. Ее цели крайне приземленны. Ей не дотянуться до звезд. Никогда.

Она тоже негромко рассмеялась в ответ на его шутку и невольно понизила голос.
- Да, именно это я и представляю... Знаешь, я ведь родилась у побережья Сендского моря. Оно всегда меня успокаивало. - Тесс не стала добавлять, что зачастую море было ее единственным собеседником, которому она поверяла свои мечты и печали как доброму, верному другу. Она ощутила, что успокаивается и что ноги сами покоряются музыке, и только тут осознала, что вцепилась в Отема как утопающий. Тесс ослабила хватку и, смутившись, пробормотала:
- Извини. - И тут же перевела тему для возвращения себе равновесия:
- Что же касается твоей самооценки... Мы не в той позе, чтобы тебе было стыдно, если рядом с тобой я усну. - она весело хмыкнула.

Тесс немного печально улыбнулась.
- Конечно работа, Август. Если бы Маресс отправил меня в отпуск - я бы сошла с ума. Работа - самый верный товарищ для одинокого министра, ей я нужна всегда. Ну, почти всегда... - поправилась она. - Наверно, я все-таки заведу себе кота. Надеюсь, мне удастся не уморить его голодом. - шутливо вздохнула Тесс.
_________________

- Да, мне тоже поначалу показалось, что это необычно. Но потом... В общем, если не погружаться в дебри философии, то лично для меня поединок - как маленькая жизнь. Он закончился, начинается жизнь новая. Хотя, могу поспорить, все мои вечные россказни обо всём подобном уже навели тебя на мысль о том, что я самый великий из всех великих зануд.

- Даже представить страшно, - притворно округлил глаза Отем, наблюдая за тем, как Тесс любуется на россыпь звёзд над Эрой. Он бросил на небосклон быстрый взгляд и снова перевёл глаза на женщину рядом с собой. Ему часто казалось, что все эти звёзды - какие-то параллельные миры. Возможно, так оно и было. - Например... "Министр разоблачается, чтобы оттянуть внимание от танцевальных кульбитов ректора". А скорее "Министр и ректор заключили пари на раздевание!". И неважно, что этот спор выиграла именно ты.
Он рассмеялся, представляя, как все достопочтенные жители Эры будут завтра жадно вчитываться в листок "Баламута".

- Да-да, я помню о тех самых позах, в которых должна была проявиться та самая страсть. - Отем убрал одну руку с талии Тесс и неопределённо помахал ею в воздухе. - Хотя, признаться, страсть в основном у меня проявляется к работе, и я бы не смог с точностью сказать, не уснул бы вообще кто-либо рядом со мной в тех позах, ибо меня бы и тогда могло пробить на философию.
Он снова мягко рассмеялся, чувствуя себя удивительно спокойно. Даже говоря о таких вещах, о которых ещё несколько дней назад не был готов разговаривать даже с собственным отражением в зеркале.

- Значит, завтра наша новая жизнь начнётся со старой доброй работы. Эти ребята дали нам лишних поводов для того, чтобы хорошо потрудиться в ближайшее время. - Он мотнул головой, в особенности никуда не указывая, но имея ввиду студентов. - А кота... Обязательно заведи. Надеюсь, они подружатся с Тайрой. Иначе кота настигнет более печальная участь, чем голод от твоих рук.
Танец закончился, и Август разжал руки, отпуская Тесс из объятий. Чуть поклонившись ей, он взял её ладонь и почти невесомо прикоснулся к ней губами.
- В любом случае, министр и самая прекрасная женщина, знай: если с котом всё будет печально, у тебя всегда есть друг, с которым ты можешь заключить пари, прогуляться по ночной Эре или же просто пошутить о страсти и позах. Хотя, если кот выживет - у тебя и твоего друга появится новая тема для беседы. И спасибо тебе за всё, Тесс. А теперь... ульсы могут доставить тебя и меня домой. Полетели?

Август Отем стоял на балконе и держался за каменные перила. Рука почти не болела. Он смотрел на россыпь звёзд и впервые за долгое время не чувствовал себя одиноким. Впереди была новая жизнь, состоящая из работы... И ещё раз работы. Но совсем скоро, через десять лет, в Лацие снова прибудут участники состязания. И он снова вспомнит о том, какое обещание дал себе несколько лет назад.
А может, и не вспомнит...

Тесс, спасибо за игру. Играть с тобой - сплошное удовольствие

Всё происходящее было каким-то нереальным. Эта огромная ладья, Кая, которая делала вид, что жила прекрасно без него... Аэдан чувствовал себя запутавшимся и потерянным. Она забыла о нём? Так просто? Так быстро? Он предал своё будущее ради него, а она... Она ведь просто на него обижена. 
Аэдан обнял Каю и прижал к себе. 
-Я не мог тебя найти.
Он поцеловал её в висок, наслаждаясь ароматом её волос. Позабытая нежность кожи обрушилась на него снежной лавиной. Кая была такой тёплой, такой женственной. Как же давно он мечтал прижаться к каждому изгибу её тела, поцеловать.
-Ты принадлежишь мне... Только мне.
Аэдан отстранился и заглянул в её глаза. 
Под золотой маской они влажно блестели. Они заставили Каю забыть его... Но больше он не отпустит её. Даже если однажды она сама попытается убежать. Он не отпустит её, если она захочет вырваться и покинуть её. Он не отпустит...
Аэдан прижал Каю к себе, впиваясь в её мягкие губы. Её вкус пьянил, дурманил голову, лишая разума. Ему хотелось лишь одного: ворваться в её тело, сделать своей. Навсегда оставить на ней свой тёмный угольный след. 
Ладья причалила к берегу, мягко о него ударяясь. 
Управляющий ладьёй заглянул внутрь:
-Я должен вернуться за мистером Шайером. 
Аэдан кивнул и, подхватив Каю под локоть, повёл за собой. 
Они оказались на одной из многочисленных пристаней Небулы. Здесь всегда было мало кораблей. Старые воздушные суда, промышляющие либо перевозкой каких-то товаров, либо немногочисленных пассажиров, которые не могла ждать. Старый капитан курил механическую трубку и вязал замысловатый узел. Аэдан кивнул ему и, пропустив Каю вперёд, поднялся следом за ней на борт. Капитан не заставил себя долго ждать. Спустя пару минут загудели винты, разгоняя предрассветный туман и поднимая корабль в воздух. Серое небо и клочья облаков облепили воздушное судно.

Аэдан старался не смотреть на Каю. Он понимал, что один взгляд, одно дуновение ветра, которое донесёт до него аромат её духов или швырнёт в лицо пригоршню её локонов, и ему не сдержаться. С трудом обретённый самоконтроль таял, как облака. Рядом с Каей он никогда не сможет сдерживаться. Не сможет контролировать ярость и ревность. Желание обладать ею всегда будет сильнее разума. На пальцы опустилась морось. Аэдан взглянул на свои руки. Они вновь были покрыты угольно-чёрной пылью. Вены почернели, струясь под кожей тёмными реками. Пальцы дрожали от желания коснуться кожи Каи. Ему нужна была уверенность, что теперь она с ним навечно. Никто не сможет её отнять. И она сама... Не убежит от него. Аэдан не удержался и взглянул на неё. Он привяжет её к себе. Каким угодно способом... 
Впереди показались горы Даэтир Миркирс. Ущелье возвышалось над водой. Тёмные деревья трепыхали на ветру, словно чёрные одежды. Платье Каи, такое же чёрное, облепило её кожу. Аэдан сделал шаг ей навстречу. Её маска, всё ещё скрывающая лицо, покрылась капельками небесной влаги. Аэдан сделал ещё один шаг. И тут корабль начал снижаться. 
Аэдан быстро расплатился с капитаном и буквально стащил Каю с корабля. Они оказались на берегу холодного моря. Ноги утопали в серебристом, как волосы Каи, песке. Он так долго ждал...
Скалы укрыли их. Аэдан прижал Каю к камням отвесной скалы. Его ладони уже почернели, а мир вокруг стал слишком маленьким. Глаза видели лишь Каю, скрытую маской и платьем.
-Скажи, что ждала меня...
Аэдан рванул в стороны лиф платья, оголяя маленькую грудь. От ветра соски набухли, и Аэдан прижался к одному губами, обхватывая и втягивая в рот. Его язык надавил на вершинку. Вкус кожи сводил с ума.
-Скажи...
Он подтянул Каю вверх, заставляя обхватить ногами его бёдра. Платье задралось, "молния" - вниз. Аэдан приставил член к горячему входу в лоно. Она уже была влажной... Он резко насадил Каю на себя. Узкая и тесная, она обхватила его горячими тисками. Грубо врываясь в тугое лоно, Аэдан сорвал маску с лица Каи.
-Теперь ты моя.
Он вбивался в её маленькое хрупкое тело, наконец, чувствуя, что оказался там, где должен был быть всегда. В ней. С ней. Подле неё...
_________________

Упрямо сведя брови и сосредоточенно сжав губы, Конал сидел за небольшим столиком и старательно орудовал миниатюрным предметом, что странным образом напоминал то ли шуруповерт, то ли отвертку. Или нечто среднее, но гораздо более функциональное. И сейчас эта полезная штуковина поистине оправдывала свое предназначение, помогая неумехе творить что-то полезное. Что-то значимое, пусть и пока совсем маленькое. Твердо зажав в одной руке пинцет с практически микроскопической деталью, Конал еще ниже наклонил голову, вглядываясь орлиным глазом в самое нутро того, что делал. Задержав дыхание, не смел даже выдохнуть, пока пытался приладить деталь на то место, которое, по расчетам Кона, и отвечало за работу всего механизма. Негромкий щелчок прозвучал в тишине покоя усладой для уха, заставляя Конала воровато посмотреть в другой конец комнаты, где из-под тонкой простыни виднелась маленькая ножка Вит. Мерное тихое дыхание, едва слышное в тишине сказало о том, что его любимая девочка все еще пребывает в сладких объятиях Морфея.
Конал вновь повернул лицо к странному механизму, который родился под его неумелыми большими пальцами, нажимая на хрупкую сердцевинку подушечкой указательного. И всего через долю секунды по комнате поплыло едва слышное стрекотание, напоминающее собой звук порхающих крыльев стрекозы. Конал аж замер, глядя широко распахнутыми глазами на то, что сотворил: маленькое механическое сердце с крыльями из тончайших золотистых прожилок, которое трепетало в воздухе. Совершенное и идеальное. Как и та, для которой это сердце предназначалось.
Конал еще раз посмотрел в сторону кровати, где пошевелилась Вит, потягиваясь в золотистых солнечных лучах, что сверкали сияющими пылинками. Протянув вытянутую ладонь, Конал подхватил механическое сокровище, устраивая в уютной горячей колыбели руки, и нажал на сердцевинку, чтобы прекратить тихое стрекотание, снова превращая в обычную, но все же искусно выполненную железяку.
Можно было гордиться собой: он смог сделать что-то отличное от того, что делал всегда, от того, что привык делать, что-то неживое, механическое, которое было полно жизни. А вдохновение его находилось на расстоянии пары метров, блаженно мурлыча что-то под нос. Это самодельное, слегка кривое механическое сердечко - еще один шаг на пути к тому, чтобы еще больше понять Вит, которая так воодушевленно и вдохновенно создавала то, что было дорого ее душе.
Поднявшись со стула, сделал шаг в сторону любимой, пристраиваясь на краю кровати и окидывая восхищенным взглядом контуры ее идеального тела, сейчас прикрытое тончайшей тканью простыни, что лишь подчеркивала каждый плавный изгиб.
- Доброе утро. Или день. Или вечер. - Мягкая улыбка коснулась губ Конала, глаза вновь загорелись, а по телу прошлась жаркая волна желания и обожания, когда он вспомнил, как откликалась Вителлия на каждое прикосновение его трясущихся от нетерпения и страха рук.
Он так боялся, что напугает ее, но каждый поцелуй, каждое движение ему навстречу говорило о том, как безгранично доверяет ему эта хрупкая девчушка, даря несмелые прикосновения в ответ, даря всю себя. А он не оставил без внимания ни одного кусочка на маленьком теле, лаская глазами, пальцами, губами, вдыхая теплый цветочный аромат Вит, от которого шла кругом голова. Которым только и хотелось дышать. И он дышал лишь ею одной, впитывая каждый стон, каждый вздох, выпивая их с поцелуями, пока отчаянно и жадно исследовал каждый сантиметр шелковистой кожи и мягко отводил в стороны тонкие запястья, когда Вителлия делала попытку прикрыться, в стеснении рдея алым румянцем невинной чистоты. И от этого простого и естественного движения Вит где-то внутри, на самом дне души Конала поднималась небывалая волна нежности, которую он вкладывал в каждый свой жест, каждый свой восхищенный взгляд. Чистая, как сама Любовь. Вит и есть сама Любовь, сотканная из мягкого сияющего света. Прекрасная, как Мечта, что стала явью. Слаще меда и пьянящая, словно волшебный напиток. И он пил ее, жадно припадая к пухлым губам, что раскрывались навстречу.
Он так боялся напугать ее тем шквалом эмоций, что обрушились на него, и которым он хотел поделиться с Вит, показывая, насколько бесконечно она дорога ему. Сейчас он смотрел во все еще сонные бездонные глаза, в которых мог рассмотреть свое отражение, спрашивая у себя самого, за что ему досталось это сокровище: нежная, но неимоверно сильная духом девчушка, которая прочно обосновалась в его упрямом сердце.
Придвинувшись еще ближе к Вит, Конал отвел пальцами свободной руки пряди волос, что струились по бархатным щекам, коснулся нежной кожи на шее, проводя по ней пальцами, лаская и наслаждаясь этой легкой лаской. И Вителлия снова сладко потянулась, прикрывая в неге глаза и улыбаясь в ответ. Так что Конал не смог сдержаться, чтобы не припасть к этим губам, которые сводили его с ума, как и их совершенная обладательница, что обвила его за шею тонкими пальчиками, притягивая к себе еще теснее, заменяя собой воздух, становясь им.
- Ты невероятная, Вит, - прошептал Конал, нехотя отрываясь от любимой. Но он должен был сделать то, что нужно было сделать еще тогда, когда так по-глупому хотел сбежать, трусливо поджимая хвост от собственных страхов. Он уткнулся в прохладный лоб Вителлии, пробрался ладонью под простынь, еще ближе прижимая девушку к себе: – Прости, что я едва не оставил тебя одну. Что позволил себе усомниться в том, что смогу стать для тебя кем-то большим. Что позволил себе быть слабым тогда, когда рядом ты – та, что дает силы и питает, заставляет быть лучше, чем я есть, та, что верит в меня больше, чем верю в себя сам.
Конал замолчал, собираясь с мыслями. Так много всего хотелось сказать, но не мог отыскать подходящих слов, зная, что и их будет мало, чтобы выразить все чувства к Вителлии, которые распирают его грудную клетку, сбивая дыхание.
- Я хочу просто жить – с тобой, для тебя. Ради тебя, моя любовь. Потому что ты та, что наполняет мою жизнь смыслом.
Он оторвался от Вит, беря миниатюрную ладонь.
- Не мог уснуть после..., - Конал неторопливо перецеловал каждый пальчик, затем коснувшись губами и центра ладони, пряча смущенную собственническую улыбку. -...после того, как ты стала моей. И сделал для тебя небольшой сюрприз.
Он вложил в раскрытую ладонь Вит свой небольшой подарок и нажал на центр сердечка, отчего оно ожило, вспорхнув в воздух и замирая, пока золотистым сиянием трепетали едва видимые крылья. И пока Вит любовалась на чудо, сотворенное Коналом с такой любовью, он снова придвинулся к своей любимой девочке, впитывая жар ее тела и, уткнувшись губами в ушко, прошептал, зная, что нет ничего важнее ее:
- Я люблю тебя, моя мечта, что стала явью.

Мини-Эпилог

Вдох-выдох, открыть глаза и посмотреть на застывших в предвкушении людей, обернуться на друзей, кивнуть, улыбнуться – всё будто по нотам. Так каждый раз перед концертом, словно настраиваюсь сам и подбадриваю ребят.
- Раз, два. Раз. два, три, четыре, - перкусист кричит в такт ударам.
Медиатор, зажатый в ловких пальцах Вэна, мелькает по струнам. Толпа кричит, взметнув руки, двигаясь в такт музыке. Приближаюсь к микрофону и пою. Выплёскивая все эмоции, накопившиеся за последние дни. В этот раз – совершенно новые, подаренные карими глазами. Взгляд скользит в ту сторону, где стоит Камрин. Её улыбка предназначена мне и от этого хочется взлететь над сценой, устремиться в небо, к звёздам. И я пою только для Неё, вкладывая в песню свою душу.

На последних нотах толпа срывается на крик, а я получаю невероятный кайф. Это всегда приятно, когда людям нравится то, что ты им даёшь. Но мне не терпится покинуть сцену, взять за руку Камрин и убежать с ней. Что я и делаю, оставляя за собой ревущую толпу, группу, всё, чем я жил до этого.
Асис уже ждёт нас. От нетерпения он перебирает огромными лапами и топчет куст арезии, что растёт во дворе Академии. Смеясь, мы взбираемся на широкую спину ульса и успеваем схватиться за роговые отростки. Полёт сначала стремителен, а потом мы мягко парим в небе, затрагивая пушистые облака.
- Смотри, закат, - киваю в ту сторону, где краски разлиты по небу яркой палитрой.
- Красиво, прикрывает блаженно глаза.
- Не так, как ты, - шепчу, заглядывая в глаза и накрываю губы своими.
Поцелуй, как всегда, творит волшебство. Все звуки исчезают, дыхание выбивает из груди, а ощущения ни с чем не сравнить. Никакая магия не способна на это. Я прижимаю к себе Камрин, как сокровище, и ни за что не хочу её отпускать.
- Моя красавица, - шепчу между поцелуями.
- Твоя, - слышу в ответ.

Наша история только начинается. Что будет с нами дальше – покажет время. Но я уверен в одном – мы будем вместе.
_________________

...спустя несколько месяцев...
За окном громыхнуло. Задребезжали стёкла в окнах, и ветер швырнул в комнату белоснежную занавеску. Дождь лениво застучал по крыше, и спальня наполнилась свежим запахом сырости. Коварный сквозняк залетел под потолок и начал играть с пологом, раскачивая тяжёлую ткань в раные стороны. 
Кая вздрогнула и сильнее прижалась к Аэдану. Он взглянул на её маленькую фигурку и повыше натянул на неё одеяло. Тёплое дыхание Каи согревало его шею, и от этого ему совсем не было холодно. 
Аэдан вновь взглянул на Каю. Она только недавно заснула, уставшая и измученная. Её щека прижималась к его плечу, одна рука обнимала его за талию, а второй они держалась за его ладонь. Сквозняк вновь набросился на ткань, и та тихонько зашелестела. Кая вздохнула... 
Аэдан задумался: что ей сейчас снится? Кем наполнены её сны? Есть ли ему и там место? Он так стремился завладеть всей её реальностью, что иногда забывал про сны. Что сейчас происходит в её мире? Иногда Кая впускала туда Аэдана, и тогда он совершенно терял желание просыпаться. 
Вновь громыхнул гром. Помимо воли, Аэдан прижал Каю сильнее. На её обнажённой коже, повсюду, виднелись сероватые следы угольной пыли, как будто кто-то покрыл её нежное тело пеплом. Под этими следами проступали красноватые отметины - завтра, возможно, они превратятся в синяки, и Аэдан вновь будет ненавидеть себя за то, что так сильно сжимал её. Его чёрные руки, как звериные лапы вцепились в Каю, не желая отпускать даже во сне. 
Вдруг, дверь спальни тихонько скрипнула и отворилась. В сумраке метнулись перепуганные тени. Щель стала шире, дверь тихонько открылась. И из темноты коридора в спальню заглянул ещё один Аэдан - напряжённый и измученный. 
Тот Аэдан, что лежал в постели, едва сдержал улыбку. Он претворил в жизнь то, что однажды увидел в иллюзии Оракула, и теперь можно просто спать. Это всего лишь сон...

...спустя несколько лет...
Маленькая рука слегка дрожала. Фиолетовый камень в ладошке переливался синими и чёрным в такт этой дрожи. Аэдан подставил пальцы под ладонь дочери и улыбнулся ей.
-Не переживай...
Он улыбнулся ей. Она была похожа на маленькую детскую куклу. Аэдан до сих пор не мог поверить, что существует кто-то, настолько прекрасный и невероятный. Бледная фарфоровая кожа, огромные глаза, как драгоценные камни, маленький носик, абсолютно чёрные волосы, собранные в два длинных хвоста. Забавные голубые бантики на них и голубое же платьице... Аэдан не мог отвести глаз. Она вся состояла из Каи. И всё же было в ней что-то и от него. Ему было трудно осознать, что такие существа, как она, живут на свете. Дочка казалась ему кем-то фантастическим, совершенно нереальным. 
Её большие глаза сверкнули, а бровки сдвинулись.
-Почему он блестит?
Аэдан спохватился и взглянул на камень в ладони дочери. От его армы мутный кристалл теперь переливался разными цветами.
-Потому что ты всё делаешь правильно.
Аэдан улыбнулся дочери. Она выглядела такой сеньёзной и сосредоточенной, что ему тут же захотелось прервать их развлечение, подхватить её на руки и крепко обнять, чтобы она звонко-звонко рассмеялась.
Но Шайна была твёрдо намерена призвать тени. С тех самых пор, когда она увидела, как это делает Аэдан, Шайна думала лишь об одном. 
-Теперь нужно их позвать.
-Как?
-Я произнесу заговор, а ты повторишь за мной. 
Шайна кивнула, глядя на кристалл. Самому же Аэдану было сложно сосредоточиться на заговоре - он мог просто сидеть и рассматривать ещё одно своё маленькое сокровище...

-Ты так на неё смотришь, словно боишься, что она исчезнет...
Улыбаясь, Кая приблизилась к Аэдану. Он уже несколько часов неподвижно сидел у колыбели и просто рассматривал крошечного человека внутри. Ему было сложно поверить... Из всех магий, существующих во Вселенной, - эта была абсолютной, совершенной. Они с Каей помогли появиться на свет кому-то настолько прекрасному. Аэдан до сих пор не мог осознать, что в Шайне есть часть его. Как он мог быть причастен к такой красоте? У его дочери будет всё только самое лучшее, самое красивое и...
Шайна заворочалась, и Аэдан тут же вопросительно взглянул на Каю.
-Она просто спит, - Кая улыбнулась ему так, будто ребёнком здесь был именно он. - Ты рисукуешь вырастить её капризной и избалованной.
Кая обошла Аэдана, и ему осталось лишь смотреть в её хрупкую прямую спину. Белая ночная рубашка струилась за ней, словно туман. Ещё одно его чудо. Он ощущал себя оглушённым среди такой красоты. Жена и дочь.
-Если я могу ей всё это дать, то почему нет? 
Кая повернулась к нему лицом, улыбнулась и покачала головой. Наверное, он не понимал чего-то важного в воспитании детей. Но его ребёнок никогда и ни в чём не будет нуждаться, если он будет в состоянии это дать. Особенно, в его любви...

-Папа?.. Что надо говорить? - Свободной рукой Шайна потрясла его за рукав, и Аэдан вернулся в настоящее.
Он вынырнул из давнего воспоминания. Дочь выросла... Шесть лет пролетели, как один день. Сложно было поверить. Аэдан прочистил горло и начал диктовать Шайне заговор. Она старательно повторяла за ним, иногда запинаясь на сложных словах и коверкая их. Звучало смешно и забавно. Аэдан пытался сдержать улыбку, но удавалось плохо.
Наконец, тени их услышали. Маленькая тонкая ниточка - хлипкая и дрожащая - несмело пополза к Шайне. Должно быть, тень от ветки или стебля. Она медленно и опасливо пробиралась на зов, скользя по разложенному на огромном валуне пергаменту. Наконец, тень доползла и разлилась на бумаге чёрной кляксой.
-У нас получилось, папа! 
Шайна радостно заулыбалась, рассматривая тень-худышку.
-А как ею рисовать?
Аэдан улыбнулся:
-Представь, что ты хочешь нарисовать, и тень примет форму.
Шайна нахмурилась, изо всех сил пытаясь заставить тень превратиться в то, что было задумано в её воображениее. Но тень лишь слабо трепыхалась. Шайна ещё сильнее нахмурила лоб. Тень барахталась на пергаменте, как капля ртути.
-Что ты хочешь нарисовать? - Аэдан решил помочь дочери.
-Цветок. Для мамы. Как те, что ты ей подарил. Помнишь? Маме они очень понравились.
Аэдан лишь вздёрнул брови. Тот день был особенным. И закончился особенной ночью. 
-Просто представь те цветы.
Аэдан чуть сжал ладошку дочери. Шайна закрыла глаза. Аэдан тоже представил берхатистые лепестки цветов. Его арма потекла в ладонь дочери. Лёгкое покалывание в коже, и вот уже на бумаге появляется тёмный цветок, словно нарисованный углём. Тень дрожит, и кажется, что рисунок живой. Лепестки цветка словно колышатся на ветру. 
-Получилось! Папа, смотри!
Шайна размахивала листком бумаги, и тень-цветок мерцал в солнечных лучах.
Шайна побежала вперёд. Аэдан поднялся с земли и пошёл за дочерью. Он не спеша ступал по мягкой траве, наблюдая за Шайной. Она подбежала к Кае, показывая листок. Кая улыбнулась, заправила прядь волос за ухо и прижала их дочь к себе. Шайна радостно засмеялась. 

...за несколько дней до этого...
Кая прижала к груди букет тёмно-бордовых цветов. Их бархатистые лепестки с капельками росы будто бы переливались. Фиолетовые прожилки пронизывали бутоны. Белоснежная ткань лифа намокла от влаги с цветов. Ткань облепили кожу Каи, и Аэдан даже мог различить очертания её груди. Он смутно помнил, как они преодолели десятки ступеней, пока не оказались в спальне. Внутри стоял лёгкий цветочный аромат. Лепестки покрывали пол, подоконник, комод и широкую кровать. Кая удивлённо рассматривала комнату, а Аэдан сжимал пальцы, гадая, понравился ли ей сюрприз. 
Кая подошла к кровати и коснулась пальцами лепестков. На её губах появилась улыбка, которая заставила Аэдана вздрогнуть от желания...
Платье затрещало по швам под его пальцами, и Кая оказалась перед ним обнажённой. Аэдан едва ли не швырнул её на кровать. Бордовые лепестки с фиолетовыми прожилками взлетели в воздух и медленно опустились на белое тело Каи. На плоском животе, на плече, на ключице... Кая протянула руку и, схватив Аэдана за воротник, притянула к себе. Он взял лепесток и провёл им по её соску. Он тут же отвердел... Розовый, набухший, он выделялся на маленькой груди. Аэдан не смог сдержаться и сжал его пальцами. Сосок покраснел. Аэдан потянул вершинку, и Кая застонала. Ему нужно было попробовать её на вкус... Он наклонился и сомкнул губы на горячем соске. Язык обводил вершинку языком, сходя с ума от бархатистой кожи Каи, её запаха, пьянящего вкуса. Он втянул в рот сосок и начал с силой его втягивать в рот, то посасывая, то надавливая языком... Кая вновь начала стонать, посылая по его телу дикое вожделение. Желание обладать её было на грани инстинктов. Ладонь скользнула по нежному животу, и пальцы вторглись в узкое горячее лоно, растягивая, заставляя поднять бёдра навстречу ему. Сумасшествие началось...

На следующее утро приехали родители Каи.

В огромной столовой был слышен лишь звон приборов о дорогой форфов, да тихое шипение механических светильников. Иногда Аэдан благодарил богов, что они послали ему таких родителей, которые наплевали на него и забыли сразу же, как он уехал. Он бы не выдержал если бы сюда нагрянули ещё и они. И мать, и отец Каи пристально следили за каждым его движением. Аэдан не знал, чего они ожидали - что он весь покроется шерстью? Что вгрызётся зубами в кусок мяса? Что набросится на их дочь прямо за столом? Впрочем, от последнего он был не так уж и далёк. Родители гостили тут уже две недели, и всё это время Кая была с ними. Они даже спали в разных спальнях! 
Одним резким движением Аэдан отрезал кусочек мяса и поднёс вилку к губам. И отец, и мать Каи, как по команде, повернули к нему лица. Аэдан отложил приборы и потянулся к бокалу. Его манерам мог позавидовать любой аристократ. В детстве, если он что-то делал неправильно за столом, то оставался без еды на весь день. Конечно же, родители Каи этого не знали, поэтому, видимо, ожидали, что он возьмёт не ту вилку, или расплескает вино, или... Ещё тысяча возможных вариантов. 
-Вы уже осмотрели окрестности? - Аэдан решил начать вежливую беседу.
Две пары глаз прищурились, лица посуровели. Аэдан ощутил себя жалким слизняком. Дед хмыкнул. Кая тяжело вздохнула. Аэдану уже давно пора было смириться с неизбежным. Но он решил довести эту битву до конца.
-Здесь замечательная природа...

Он уже не мог этого терпеть. Две с лишним недели даже не прикоснуться к Кае. Аэдан поднимался за женой по лестнице. Длинный шлейф платья скользил по ступеням, и Аэдан пристально за ним наблюдал. Они вернулись с торжественного приёма, где Кая была узурпирована отцом и матерью, а ему оставалось лишь подносить им шампанское и молча стоять в стороне. Кажется, они всерьёз подыскивали Кае нового мужа. Это-уже переходило всяческие границы. От взрыва Аэдана удерживала лишь наивная вера Каи в то, что родители готовы примириться с её выбором. Да что бы Аэдан ни сделал, они не примут его! И эти две недели подтвердили это. 
Но сегодняшний вечер... Каю представили всем неженатым мужчинам на приёме. Создавалось такое впечатление, что они ни сегодня-завтра станет вдовой. Чёрта с два! Аэдан и с того света предъявит на неё права. Он будет бороться со всеми демонами за неё. Как бы они не старались, им не забрать её у него. 
В широком вырезе платья Каи была видна её спина, разделённая змейкой позвонков. Эти выступающие позвонки всегда возбуждали Аэдана, доводя до умопомрачения. А сегодня их могли видеть все... Тонкая ткань почти не скрывала округлостей груди, а когда они вышли на улицу, то Аэдан видел, как выделяются соски. И сейчас, пока Кая поднималась по лестнице, чёртова ткань не скрывала маленьких ягодиц. На лбу выступила испарина, член встал, натягивая ткань. Проклятье! 
Аэдан распахнул первую попавшуюся дверь и втолкнул Каю внутрь.
-Что..? - Она едва открыла рот, и Аэдан воспользовался этим, врываясь языком между её губ.
Они оказались в старой пыльной детской. Дубовые панели и тёмные портьеры делали всё вокруг коричневым. В центре просторной комнаты стояла огромная механическая карусель с тремя игрушечными пони и маленькими фонариками. Кая оторвалась от губ Аэдана и улыбнулась, отходя назад.
-Нам нельзя. Родители будут...
-Мне плевать! - Аэдан сделал шаг к Кае. - Мы уже не дети. Мне надоело изображать из себя...
Он замолчал, а Кая отбежала назад и засмеялась. Она щёлкнула маленький выключатель и лампочки карусели зажглись. Заиграла тихая мелодия. Всё вокруг окрасилось золотистым сиянием.
-Мы можем понадобиться им в любой момент, - Кая обошла карусель по кругу, провела пальцем по пыльным пони.
-Чтобы в очередной раз осмотреть библиотеку? Осмотреть сад? Или представить тебя какому-нибудь ублюдку, которого они присмотрели тебе в мужья? 
Кая рассмеялась и села в кресло, обитое бархатом.
-Ты злишься? Или ревнуешь?
-Нет! - Аэдан стоял, как вкопанный, рассматривая оголившуюся ногу Каи в разрезе проклятого платья. - Я спокоен.
Он рванул к ней, поднимая из кресла и поворачивая к себе спиной. Кая вновь тихо засмеялась. За все эти годы он так и не научился сдерживать свои дикие инстинкты, направленные на неё. На обладание ею... 
Он толкнул Каю в кресло, заставляя встать на колени и задрал подол платья. Опустившись на колени, Аэдан нагнулся и лизнул влажные складки, проникая языком в плоть Каи. Больше она не смеялась...
Они вышли, смеясь и оправляя одежду, и тут же столкнулись с родителями Каи. Вряд ли оставались сомнения в том, чем Аэдан и Кая только что занимались. Растрёпанные волосы, порваная одежда, красные следы на коже. Аэдан обнял Каю и прижал к себе, даже не стараясь изображать раскаяние. 

Было прохладно, как и всегда в это время года. Дед учил Шайну готовить какое-то зелье. Они сидели в мастерской, что-то то идело смешивая, и напоминали двух сумасшедших учёных. Каю тошнило от насыщенных ароматов, и она решила подышать свежим воздухом. Уже вечерело, ветер усилился. Аэдан взял тёплый плед и оставил коварных фармацевтов. 
Кая сидела неподалёку, на круглом валуне. Её голова была поднята к небу. Что она видела? О чём думала?..
Аэдан приблизился и накинул ей на плечи плед, укутывая хрупкую фигурку. Кая повернулась и прижалась щекой к его ладони. 
-О чём думаешь?
Всё так же стоя позади, он обнял её, заставляя облокотиться. Ему так хотелось, чтобы она ответила, что думает о нём... Кая улыбнулась и расслабилась. Аэдан поцеловал её в макушку и обнял округлый живот, где рос их сын, а может, и дочь. И приготовился ждать ответа...
_________________