Дважды воскресшая (ИЛР, 18+)

Лера, одна ласточка весны не делает, о прежних гражданских добродетелях осталось только одно воспоминание. Был ряд причин, по которым пала Римская империя, я назову только ту часть из них, которая относится к моральному разложению римского общества:

- Безразличная к законам армия, служащая тому военачальнику, которому привыкла доверять (а значит, в каждом регионе, своему), к тому же, готовая убить своего командующего, если тот пытался укрепить армейскую дисциплину (к примеру, убийство императора Пертинакса в 193 году).
- Безразличное к судьбе империи огромное (2% всего населения империи) население города Рима, алчущее празднеств, хлеба, зрелищ.
- Заигрывающий с ненасытной толпой сенат, а вслед за ним и императоры, готовые ради удовольствия тунеядцев Рима обобрать в конец всю империю.
- Сенат, не только обирающий империю ради тунеядцев Рима, но так же, сенат, заботящийся только о своем собственном сиюминутном благе, не способный посмотреть вперед и увидеть, к чему это приведет (к сожалению, до них история не хранила примеров подобного упадка), и не заботящийся судьбой империи. - -Естественно, что такими же, не заботящимися о судьбе империи были и многие императоры.
- «Птичьи права» римских императоров, которых можно свергать по своему усмотрению.

Одним словом, к этому времени в Римской империи царила атмосфера всеобщего наплевательства и коррупции, в которой ловким на руку дельцам удобно было проворачивать свои делишки. Поэтому в середине третьего века императоры менялись по несколько штук в год, а гражданские войны одних сторонников против других разоряли империю окончательно и уничтожали в ней всякую законность

Надеюсь, на этом поток твоих обвинений в моей предвзятости и неправильного взгляда на древнеримскую историю закончится. Дискуссия мешает мне писать роман, а времени у меня кот наплакал.
___________________________________

Гражданские войны и личные армии - классика для Рима. Цезарь? Красс? Помпей? Это люди, обладавшие личными армиями.
Но ничего не распадалось, пособачились и что то там завоевали



Жители окраин империи очень ценили римское гражданство и стрелились его получить, а римляне этим манипулировали. А потом они все подчинялись римскому праву и ощущали себя гражданами рима



Он всегда таким был, что в - 1 веке, что в +4. А еще на пике процветания сенатором избрали коня



Большинство сенатров позднего рима не были собственнотримлянами, поэтому защита их владений и племен была весьма актуальна для них, а защитить могла только римская армия



Нерон вон как заботился, просвещением занимался



Это про династии императоров? Или про галльских, когда все пошло наперекосяк, а нравы выправилмсь?



Середина 3 века - это Диоклетиан как бы, все пучком. А коррупция в Риме изначально была и никогда никуда не девалась (вспоминая Югурту). Законность рима пережила римскую империю на 18 веков, до сих пор пользуемся.



Ну прости, больше не буду ничего писать, это отправляю, тк не видела затыкалку и уже набила, столько времени потратила

 » Глава 5

Клелия радостно вертелась перед бронзовым зеркалом, которое держали перед нею две рабыни-македонянки, отвечающие за её гардероб, и всё не могла налюбоваться своим отражением. Сегодня исполнилась её давняя мечта – она впервые надела длинную тунику оранжевого цвета, носимого знатными римскими девушками на выданье. Её отец Публий Сульпиций посчитал, что скоро ей должно исполниться четырнадцать лет и уже пора для неё сменить детскую одежду на взрослую. На её голове изящно сидел небольшой кокошник с жемчугом; под медальоном от сглаза, который она носила со дня своего рождения, красовалась золотая лунула – пектораль в виде полумесяца, охраняющая свою владелицу от злых духов и дарующую счастье в личной жизни. Маленькие уши девушки украшали аметистовые серьги, руки и ноги – серебряные браслеты; и ей очень нравилось собственное внешнее преображение. Черныш весело лаял у ног, разделяя её радость, и всё время крутился рядом, требуя от неё к себе внимания. К повторному удивлению Галла, слабый щенок, которого он счёл полностью негодным для службы людям, не только не сдох, а под опекой маленькой хозяйки окреп, вырос и стал очень бдительным сторожем её спальни.
Клелия нагнулась и любовно потрепала по макушке своего любимого пёсика, который тут же в порыве восторга облизал ей всё лицо розовым язычком. Девушка рассмеялась, повернулась в сторону рабынь и с признательностью сказала им:
– Олимпия, Эвриноя, я довольна тем, как вы сделали свою работу. Можете прогуляться по городу, сегодня вы мне не нужны. Вот вам несколько ассов, купите себе сладких пирожков у разносчиков.
И Клелия протянула служанками медные монеты, которые достала из шкатулки, стоящей на туалетном столике.
– Мы рады, госпожа, что нам удалось угодить вам, – с улыбкой сказала старшая, Олимпия, принимая деньги.
– Можете идти, – ещё раз разрешила прогулку рабыням Клелия.
Она хотела быстро побежать к родителям показаться им в своём новом наряде, но вспомнила, что больше не является ребёнком и ей, как девушке из благородной семьи, подобает идти неторопливо и с достоинством. Поэтому Клелия чинно прошествовала в главные хозяйские покои дома, лишь кивком головы и лёгкой улыбкой отвечая на приветствия встречных слуг, как это делала её мать.
Родители находились в таблинуме – кабинете Публия Сульпиция – и обговаривали хозяйственные дела. Супруги заметно постарели, в их волосах появилась первая седина, но они по-прежнему преданно любили друг друга, являя собой живой пример покровительства богини брака великой Юноны.
– Папа, мама, я пришла! – весело воскликнула Клелия, направляясь к ним.
Публий Сульпиций и Туллия обернулись на её голос и их лица расцвели добрыми улыбками.
– Доченька, какой замечательной красавицей ты выросла! – растроганно произнёс народный трибун, рассматривая её. – Ты в детстве, будучи прелестным ребёнком, обещала стать девушкой с привлекательной внешностью, но действительность превзошла все мои ожидания. Спасибо тебе, милая, за твои заботы о Клелии. Твоя любовь и внимание взрастили дивный цветок в моем доме, – добавил он, с нежностью глядя на жену.
– Публий, ты не меньше меня заботился о нашей девочке, – ответила ему Туллия, с любовью смотря в его ласковые глаза. – Теперь нужно устроить её судьбу, найти ей хорошего супруга, и тогда я буду полностью довольна нашей жизнью.
– Папа, я хочу, чтобы мой муж был похож на тебя! – заявила Клелия. Насмотревшись на семейное согласие отца и матери, она мечтала о таком же браке для себя. – Другого мужчину я не приму. Он должен быть таким же добрым и красивым, как ты!
Трибун Сульпиций согласно кивнул головой и сказал:
– Я уже думал об этом. Мой друг Гай Аврелий Котта подходит всем нашим требованиям. Он примерно одного возраста со мной, человек верный, надёжный, который пострадал за свою честность и был по несправедливому обвинению выслан сенатом в Иберию(1). Теперь я прикладываю все усилия, чтобы вернуть его из изгнания в Рим. Что скажешь, Клелия, согласишься ли ты выйти за него замуж?!
– Да, папа, – не задумываясь, ответила отцу Клелия.
Его рекомендация была лучшим поводом для неё, чтобы согласиться на супружество. Она обожала не только любимого отца, но также его друзей. В её глазах они были лучшими представителями мужского племени и обладали всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами настоящих римлян. Настоящие небожители, до которых было далеко обычным людям.
– Тогда я напишу письмо в Иберию и обговорю вопрос о браке, – решил Публий Сульпиций. – Гай сообщил мне, что недавно овдовел и ищет себе подходящую жену. Думаю, юный возраст Клелии не станет помехой, и он будет рад породниться со мной.
Несмотря на утешительность этих слов, его лицо сделалось до крайности озабоченным, но это беспокойство не было связано с возможным отказом на брачное предложение. Публий Сульпиций хотел дать в лице далёкого друга ещё одного защитника приёмной дочери и как можно скорее.
Политическая жизнь в Римской республике всё больше становилась похожей на грозный шквал, угрожающий перейти в сокрушительную бурю. Рука наёмного убийцы оборвала жизнь Марка Ливия Друза, который продвигал неугодные богатым сенаторам законопроекты. Публий Сульпиций не устрашился и во второй раз избрался народным трибуном, намереваясь продолжить дело своего единомышленника, желавшего вернуть Риму величие первых десятилетий существования Республики и оздоровить общественные нравы. Но его позиции серьёзно ослабило изгнание Гая Аврелия Котты и разрыв со Страбоном Вописком. Последний претендовал на консулат, а также на командование римской армией в войне с Митридатом(2). Несмотря на дружбу с Вописком, Публий Сульпиций воспрепятствовал осуществлению его честолюбивых притязаний в обход закона Виллия. Нельзя было получить консулат, минуя промежуточную стадию претуры, но Гай Страбон Вописк обиделся и прервал все отношения с Сульпицием. В итоге консулами стали Луций Корнелий Сулла и Гней Помпей, как это предписывалось законом.
Лишившись влиятельных друзей, чья поддержка была ему жизненно необходима в обостряющейся политической борьбе, Сульпиций не пал духом. Широкие народные массы активно поддерживали своего трибуна, и несколько сотен молодых людей готовы были защищать его с оружием в руках. В день, когда Клелия в первый раз надела оранжевую тунику невесты, её приёмный отец намеревался произнести на Форуме обстоятельную речь в защиту законопроектов Друза.
Перед выходом в город вольноотпущенник финикиец Сидон помог хозяину облачиться в белоснежную тогу. Этот мужской плащ длиной в шесть метров надевался с посторонней помощью, и правильное ношение его являлось подлинным искусством. Публий Сульпиций носил его с природным изяществом, в котором ощущалась порода, и это придавало дополнительное обаяние его облику истинного римлянина.
Туллия тоже собралась на форум послушать выступление мужа. Женщинам нельзя было участвовать в народных собраниях, но неподалеку находился дом её подруги Семпронии, и с галереи этого дома можно было издалека наблюдать за происходящим на Форуме.
Клелия попросилась поехать с матерью, упирая на то, что она уже взрослая и ей тоже хочется послушать речи отца. Туллия, как всегда, сдалась перед её уговорами и приказала рабам подать вторые носилки для дочери.

Ясная погода солнечного июньского дня благоприятствовала поездкам, и носильщики быстро доставили хозяек до места назначения.
В доме Семпронии их встретили сама хозяйка и две её дочери. Старшая, двадцатилетняя Камилла, четыре года назад вышла замуж за всадника Децима Руллиана и успела родить от него двух детей, младшая готовилась к свадьбе. Все они открыто восхищались повзрослевшей Клелией и её красотой. Также немало похвал от них удостоилась Туллия и её безупречный наряд, состоящий из изящной столы зелёного цвета и плаща паллы лиловой окраски. Туллия засмущалась как девочка. Она от природы была застенчива, и любая похвала вгоняла её в краску.
Дочери Семпронии остались разбирать приданое Камиллы Младшей, а сама Семпрония проводила гостий на галерею. С неё им был виден Форум как на ладони.
На небольшом холме возвышался новый храм Кастора и Поллукса, дома сенаторов находились у северных склонов Палатина и Велии, и среди них выделялся дом великого понтифика в южной части Священной дороги. Вокруг центральной площади строители возвели три большие базилики, которые служили судебными залами для римских граждан.
С галереи Туллия показала дочери отца. Публий Сульпиций как раз переговорил со своими сторонниками и готовился взойти на трибуну после выступления второго трибуна Антистия, призывавшего собравшихся жителей Рима к порядку. Но едва Сульпиций взошёл на возвышение и начал говорить о необходимости предоставить италикам римское гражданство, как его противники подняли шум и крик, и принялись свистом заглушать его слова.
– Позор тебе, трибун Сульпиций! – громче всех кричал сенатор Квинт Лутаций Катул, потрясая кулаками. – Не стыдясь людей и не боясь богов, ты продвигаешь интересы италиков, восставших против великого Рима! Скажи, сколько они тебе заплатили?! Какую взятку ты принял от врагов, если забыл ради них своё Отечество!
Поведение противников Публия Сульпиция очень не понравилось Клелии.
– Да как они смеют!!! – воскликнула девушка и с возмущением топнула ногой. – Всему Риму известна честность и бескорыстие моего отца. О, если бы я могла, то я хорошенько поколотила их, чтобы они не смели поливать грязью самого достойного гражданина.
– Девочка моя, успокойся, – ласково сказала ей мать. – Благодаря своему уму и отваге отец справится с ними, я не сомневаюсь в этом.
После этих слов Клелия затихла, но продолжала настороженно следить за происходящим на форумной площади, полной людей.
Трибун Сульпиций спокойно стоял на месте, выжидая, пока его политические противники выдохнутся и охрипнут. Тогда приёмный отец Клелии поднял руку, призывая взбудораженный народ к тишине, и снова заговорил, приступая к теме своей речи издалека:
– Квириты, четыреста лет назад на греческом острове Фасос состоялся знаменитый судебный процесс, в ходе которого судили статую атлета Феагена! – звучным и хорошо поставленным голосом начал он заново своё выступление. – Предметом обвинения стал факт того, что статуя послужила причиной смерти одного из местных жителей, упав с постамента и раздавив несчастного! Бронзового гиганта казнили, сбросив в море!
Хочу заметить, что решение суда было не вполне справедливо. Раздавленный житель острова был не просто случайным прохожим, а одним из соперников знаменитого Феагена, проигравшего ему в соревнованиях. Каждую ночь, обозлённый на атлета, он приходил к статуе и хлестал её кнутом. В одну из ночей статуя не выдержала и упала на завистника. Так что в какой-то мере мертвец заслужил свою смерть.
Через год после «казни» остров Фасос захлестнули неурожай и эпидемии. Отчаяние вынудило местных жителей обратиться к дельфийской пифии-прорицательнице, которая велела вернуть на остров всех изгнанников. Однако и после этого смерти не прекратились; и тогда пифия обратила внимание на то, что горожане «забыли великого Феагена». После того, как статую выудили из моря и поставили на место, жизнь вернулась в прежнее русло и справедливость восторжествовала!
Этот случай говорит о том, что опасно проявлять несправедливость даже к неодушевлённым предметам. К живым людям тем более. Да, италики восстали! Но они восстали из-за отчаяния, вызванного непосильными поборами и притеснениями со стороны римских наместников. В мирном договоре с италиками мы обязывались соблюдать их права как членов Латинского союза, но эти права оказались нарушенными. Марк Ливий Друз предлагал безоговорочно дать италикам римское гражданство, чтобы исключить всякого рода злоупотребления в отношении них. И я говорю вам: нужно дать римское гражданство всем людям, которые живут под властью Рима; только таким путём можно избежать волнений и бесконечных восстаний, которые ослабляют наше государство. Отец наш Ромул завещал нам щадить покорных, видеть в них младших братьев, живущих под нашим патронажем и благоденствующих под нашим покровительством. Но некоторые жадные оптиматы не желают проведения закона о предоставлении нашего гражданства другим народам, поскольку они из-за этого закона потеряют источники личного обогащения. Вот так, квириты(3), богатство губит великий Рим, который вознёсся к вершинам славы и могущества благодаря умеренности и добродетелям наших предков. Таковы нынешние нравы! Может нам ещё гаремы с евнухами завести по примеру восточных деспотов?! Ответьте, что нам нужно – стать рабами роскоши и разврата, или величие Рима?!
Цицерон недаром причислял трибуна Публия Сульпиция к числу лучших ораторов своего времени. Его пламенная речь зажгла сердца людей, и никто не остался равнодушным к его словам. Людское море заволновалось, заколыхалось перед возвышением, перед которым выступал приёмный отец Клелии.
– Рим! Рим! Рим! – послышались сначала десятки, затем сотни голосов в разных местах.

Спойлер Публий Сульпиций

Клелия с расширившимися от счастья глазами смотрела, как народ чествует и прославляет её отца. Его противникам не удалось сбить плебеев с толку, никто из них не поверил в продажность и бесчестность Публия Сульпиция. Более того, даже юноши из знатных семей поддались влиянию народного трибуна. Они срывали с себя золотые украшения и с презрением бросали их в дорожную пыль, явно показывая, что богатство для них ничто перед благом Родины. Мать оказалась права, когда уверяла её, что отец справится со своими противниками.
Тут неприятность иного свойства настигла её. Резкий спазм скрутил живот и Клелия согнулась чуть ли не наполовину.
– Ой, мне нужно в уборную, – с несчастным видом проговорила она, проклиная себя за то, что поддалась утренним уговорам няньки съесть молочную кашу, которую не любила. Блюдо явно не пошло ей впрок.
– Я тебя провожу, Клелия, – с готовностью сказала Семпрония и повела девушку в дом.
Туллия озабоченно посмотрела дочери вслед, но её подруга была заботливой хозяйкой, способной позаботиться обо всех нуждах своих гостей, и жена Публия Сульпиция снова обратила взгляд на мужа, желая лишний раз убедиться, что с ним всё в порядке. Улыбаясь, он принимал поздравления своих сторонников с победой в публичных прениях с видом триумфатора и время от времени подшучивал над своим незадачливым оппонентом Квинтом Лутацием Катулом и его единомышленниками. Туллии показалось, что его окружают исключительно доброжелательные к нему люди. Но её зоркие глаза скоро выловили в людском море странного субъекта, державшего руку за пазухой. Туллия насторожилась и постаралась проследить за ним взглядом. Ей всё больше не нравился этот остролицый высокий человек, который явно не разделял приподнятого настроения взбудораженной толпы. Кто-то толкнул его при движении, и край туники сполз вниз, открывая лезвие кинжала. У Туллии больше не осталось сомнений, что это наёмный убийца, угрожающий жизни её мужа.
– Публий, берегись! – воскликнула она и, не помня себя, побежала к мужу. Женщина потеряла способность различать всех других людей, кроме любимого супруга, которому угрожала смертельная опасность и она летела к нему подобно ласточке, не разбирая ничего на своём пути.
Удивлённые присутствием женщины на Форуме, римляне расступались перед нею, давая ей дорогу и смотря ей вслед. Она успела добежать до мужа прежде убийцы и обхватить его руками, защищая от смерти. Тут обжигающий удар поразил её сзади; и из груди Публия Сульпиция вырвался нечеловеческий крик, когда он ощутил на своих руках её кровь. В последнем проблеске сознания Туллия ухватилась за рукава туники мужа, пытаясь удержаться на ногах, и всё же сползла вниз, не сводя своего слабеющего взора с любимого лица.

Примечание:

1. Иберия – древнее название Пиренейского полуострова.

2. Митридат – царь Понта, правивший в 1202–63 годы до н. э.
Понтийские цари уже давно имели претензии к Римской республике, и Евпатор трижды боролся с этим государством, успев столкнуться на полях сражений с величайшими полководцами той эпохи: Суллой, Лукуллом и Гнеем Помпеем. Но в итоге Малая Азия досталась наследникам Ромула и Рема, одолевшим последнего великого царя эллинистического Востока.

3. Квириты – в Древнем Риме эпохи республики название римских граждан, употреблявшееся обычно в официальных обращениях. Считается, что этот этноним произошёл от имени бога Квирина.

___________________________________

Вика, дорогие Леди, всем самого доброго времени суток и благодарю за продолжение!

Неизменно - яркие и живые описания, которые всегда читаю с особенным удовольствием

Вот, каким неожиданным поворотом политика вмешалась у судьбу героини - неужели приемная мать Клелии погибнет, и отцу придется дальше самому строить судьбу дочери. С одной стороны - я прекрасно понимаю стремление отца обеспечить безопасность любимого дитя, но брак с человеком, что годится ей в отцы, вряд ли можно будет назвать счастливым, хотя, кто знает-кто знает... И вообще. наверняка, в те времена четырнадцать лет считались достаточным возрастом для замужества.
___________________________________

Спасибо за продолжение,

Туллия точно погибла? Очень трагично. Мне очень жалко Сульпиция, да и Клелия осталась сиротой. Хорошо, хоть оеа этого не видела.

Милые Леди, благодарю за внимание и первые отзывы!



Риточка, рада, что глава понравилась!

Увы, рука наемного убийцы бьет наверняка.


Клелия сама желает брака с человеком старше ее. Папа для нее идеал, и она хочет такого же мужа.


Верно. Девочки могли быть отданы замуж по достижении совершеннолетия, то есть в возрасте 12 лет (девушка считалась лат. viri potens — «в состоянии принимать мужчин»).




michalchik, добро пожаловать и приятного чтения!


Точно.


Мне тоже. Такая любовь (лебединая) редко встречается среди людей.

Как автор, я уберегла ее от этого потрясения, такое у меня правило смягчать сюжет, где только можно без ущерба для замысла.
___________________________________

Вика, привет! Ну, значит, у Клелии погибла только приёмная мать, отец выжил. Но мне трудно представить брак Клелии с приёмным отцом. Однако другого выхода нет. Не думаю, что Клелия когда-нибудь уже увидит свою настоящую мать. Она уже практически совсем большая, и общего языка им с Марцией не найти. Да и не нужно это, если у Клелии будет муж, защищать и оберегать её - уже его забота. Но как-то мне тяжело принять этот брак Клелии и её приёмного отца, ведь он так любил жену.
_________________

Кейт, здравствуй!


Ты неправильно поняла, планируется брак Клелии с другом приемного отца. В Древнем Риме браки между усыновителями и приемными детьми были запрещены.


Клелия увидится с Марцией в следующей главе. Подробности их встречи при чтении главы.
___________________________________

Вика, если этот брак состоится, значит, это будет именно тот мужчина из аннотации, который попытается убить Клелию, но не сможет. Хотя не факт, там ведь сказано, что этого человека Клелия любила...
_________________

Вика спасибо за продолжение!
Неужели Туллия погибла? Надеюсь, что это не так.
С интересом жду продолжения!
_________________

Виточка, спасибо большое за продолжение, дорогая!
Неужели Туллия умерла спася тем самым любимого мужа?
Клелия выросла настоящей красавицей и думаю её ждёт скорый брак с другом отца... Так наверное будет отцу её спокойнее.
Описания быта очень подробное,помогает погрузиться в историю, Виточка. Глава вышла тревожной, хотя всё начиналось так хорошо...
С нетерпением жду продолжения, дорогая!!!
___________________________________

Всем удачных суток!



Кейт, человек предполагает, а Бог располагает. Для самой Клелии будет немалым сюрпризом встреча с мужчиной, который станет ее мужем.



Лена, спасибо, что читаешь и комментируешь!

Увы, для Клелии закончилось безоблачное детство и начались первые потери.




Машенька, рада, что ты со мной!


Она его очень любила и не задумываясь пожертвовала своей жизнью ради него.


Да, милая. Приемный отец Клелии тоже может погибнуть от руки врагов, и он делает все, чтобы устроить ее судьбу.


Спасибо, что ты отметила описания! Постараюсь не затягивать с продолжением.
___________________________________

Привет!
Вика, большое спасибо за главу и иллюстрацию!
Начало было мирным и чудесным. Девочка выросла, даже о свадьбе уже речь зашла. Щенок вырос в замечательного охранника и верного друга. Но потом... жаль Тулию, если она погибла.
Самоотверженная женщина, жена... Клелия будет сильно горевать.

Понравилась речь Публия. Недаром к нему наемного убийцу подослали, политика вещь опасная и кровавая.
_________________

Нат, спасибо тебе, что ты меня не забываешь и пишешь чудесные отзывы! Меня так порадовало, что ты отметила публичную речь моего трибуна, написанию которой я отдала много времени и сил.

Дети и животные - свет в нашей жизни.



Разделяю твои чувства. Нередко бывает, что такие тихие скромные женщины проявляют себя как настоящие героини в минуту опасности.
___________________________________

 » Глава 6

Изображения предков и умерших родственников римляне помещали в атриуме, но мраморный бюст погибшей Туллии Публий Сульпиций велел поставить в таблинуме, где он проводил большую часть своего времени. Дождавшись ухода носильщиков из комнаты, трибун медленно приблизился к поставленному ими каменному изображению своей жены, глядя на него неотрывным взглядом, полным глубокого отчаяния. Это всё, что осталось ему от любви всей его жизни, и он ни за что не расстанется с этим сокровищем!
Публий надеялся вылечить супругу, закрывшую его своим телом от смертоносного кинжала, и принялся взывать к своим друзьям о помощи. Они откликнулись на его зов и быстро привели несколько лекарей, один из которых был личным врачом выдающегося полководца Гая Мария. Но рана оказалась слишком глубока и Туллия скончалась прямо на Форуме, не приходя в сознание. Трибун Сульпиций тогда окаменел от несчастья, поразившего его сильнее, чем удар внезапной молнии. Он не слышал ни горького плача прибежавшей Клелии, обнимающей окровавленный труп приёмной матери и не видел, как разгневанный убийством добродетельной матроны народ поймал убийцу и растерзал его на месте. Публий Сульпиций сам душой умер в тот момент, когда сердце его любимой женщины перестало биться. Только отчаянные крики дочери, испугавшейся, что она может лишиться ещё отца и беспрестанно дёргавшей его за тогу, постепенно привели его в чувство.
Публий устроил Туллии пышные похороны и, глядя на высокий погребальный костёр, пожирающий тело любимой супруги поклялся самому себе, что сделает всё возможное, чтобы жертва жены не стала напрасной. Враги не сломят его дух, и он проведёт реформы, нужные Римской республике и обуздывающую алчность бесчестных оптиматов. Преисполненный решительности овдовевший трибун пошёл на союз с влиятельным полководцем Гаем Марием. Марий хотел возглавить римскую армию, направленную против царя богатого Понтийского царства Митридата, и Публий Сульпиций, используя своё ораторское искусство влияние на народ, добился того, чтобы римский плебс проголосовал за утверждение Гая Мария главнокомандующим, несмотря на то, что консул Луций Корнелий Сулла законно претендовал на эту завидную должность. А Гай Марий убедил своих сторонников, имеющих подавляющее большинство в Сенате проголосовать за законы Сульпиция.
Трибун мог торжествовать. Ему удалось то, чего не удалось достичь великому понтифику Марку Ливию Друзу и братьям Гракхам – предоставить италикам права римских граждан, узаконить раздел между беднейшими гражданами всей общественной земли, а также ограничить доступ к государственной власти сенаторам, склонным к роскоши и расточительности. Но Публий Сульпиций не ощущал радости. Трибун помнил, какой ценой досталась ему победа, и его честной натуре претило то, что он сам совершил беззаконие, чтобы добиться утверждения более справедливых законов – отстранил консула Суллу от командования восточной армией ради удовлетворения честолюбия своего политического союзника Мария. И потом, что бы он не делал, Туллия больше не будет радостной свидетельницей его успехов и не услышит от него рассказов о его достижениях в суде и в политических выступлениях.
– О, Туллия, зачем ты оставила меня одного?!! – прошептал Публий Сульпиций и на его глазах выступили слёзы. – Не нужно было тебе закрывать меня от кинжала, дорогая. Я мужчина и справился бы с тем негодяем, которого подкупили потерявшие совесть оптиматы. Как мне теперь жить без тебя, любовь моя?!
Он страстно прильнул поцелуем к губам своей мраморной жены и в ответ ощутил холод камня, леденящий его любящее сердце. Но трибуна утешало уже одно только созерцание тонких черт лица Туллии. Скульптор оказался истинным мастером своего дела и безупречно перенёс на мрамор очертания посмертной гипсовой маски, снятой с убитой женщины. В полумраке таблинума прелестное лицо Туллии казалось живым, и создавалось впечатление, что она вот-вот заговорит, чтобы утешить своего скорбящего мужа и дочь.
– Папа, папочка! – послышался крик Клелии.
Публий Сульпиций невольно обернулся на её зов и понял по искажённому милому личику девушки, что стряслась новая беда. Она подбежала к нему и уткнулась лицом в его грудь, сотрясаясь от рыданий.
– Что случилось, девочка моя? – встревоженно спросил у приёмной дочери трибун и бережно усадил её рядом с собой на бизеллиум – широкую скамью, которую он предназначал для посетителей.
– Папа, снова появилась эта странная женщина, – всхлипнула девушка.
– Какая женщина? – непонимающим тоном осведомился Публий Сульпиций.
– Ну, эта незнакомка… – сбивчиво начала объяснять отцу Клелия. – Она время от времени появляется возле нашей усадьбы и следит за мной. Я пару раз пыталась заговорить с нею, желая выяснить, что она хочет от меня. Но женщина отворачивалась, стоило мне приблизиться к ней, и убегала. А сегодня, когда я в одиночестве плакала в саду, она сама приблизилась ко мне и сказала… О, у меня язык не поворачивается повторить её слова!!! Она сказала, что ты не мой отец, и мама – не моя мама, и это она родила меня!
Перед глазами Клелии снова появилось печальное, сильно исхудавшее лицо Марции.
Девушка пошла в сад с первыми лучами солнца, пытаясь развеяться и забыть своё горе. Но гогот гусей, ищущих свою хозяйку, и вид любимых цветов Туллии снова разбередили её душевные раны. Она села на каменную скамейку возле старого лавра и разрыдалась, оплакивая свою дочернюю потерю. По воле случая, в этом месте в тени платанов находилась Марция. Узнав о великом горе, которое постигло Сульпициев, она невольно поспешила к их дому, даже не думая, чем может им помочь. Ей необходимо было увидеть дочь и убедиться, что с нею всё в порядке.
Но Клелия горевала о своей приёмной матери больше, чем она предполагала. Девушка так страшно изменилась лицом от страдания, что Марция её едва узнала. Супруга Терция Домна не выдержала вида плачущей дочери и воскликнула, простирая к ней руки:
– Клелия, не горюй сильно о Туллии! Она тебе не мать!
Услышав эти слова, поразившие её в самое сердце, Клелия вскочила и изумлённо воззрилась на незнакомку, часто преследующую её, словно тень.
– Как не мать?! – прошептала она. – Моя мама всю жизнь была со мной и другой матери я не знаю.
– Это я тебя родила, и от меня ты всосала своё первое молоко, – ударила себя в грудь Марция. – Мне пришлось отдать тебя Сульпициям, девочка моя, чтобы ты обрела дом и любящую семью.
Клелия ощутила, как смертельная бледность покрывает её лицо. После гибели Туллии она думала, что не узнает большего горя, чем смерть горячо любимой матери. А оказалось, что к горю может примешаться настоящее отчаяние при мысли, что безмерно дорогие её сердцу родители на самом деле совершенно чужие для неё люди.
– Нет, я не верю вам, домина! – воскликнула она, отстраняясь от Марции. – Я пойду к отцу, он скажет мне правду!
Прибежав в таблинум, Клелия села на скамью, подчиняясь отцовской руке и с надеждой спрашивала, глядя на Публий Сульпиция:
– Папа, эта женщина сумасшедшая, не так ли?! Не может такого быть, чтобы я не была твоей дочерью!
Трибун некоторое время ничего ей не отвечал и молчал, собираясь с мыслями. Судьба послала ему очередное тяжёлое испытание, и он понимал, что, подтверждая слова Марции, может потерять единственную дочь. И это когда прошёл только месяц после гибели жены! Но Публий Сульпиций не мог солгать в столь важном для Клелии вопросе.
– Дорогая, эта женщина сказала тебе правду, – мягко сказал он девушке после продолжительного молчания. – Скоро исполнится четырнадцать лет после того, как твоя родная мать принесла тебя в мой дом и упросила меня удочерить тебя. Не знаю, по какой причине она рассталась с тобою, но я видел, как тяжело ей давался этот поступок. Твоя родная мать горячо любит тебя, в этом нет сомнений. И тот драгоценный амулет от дурного глаза, который ты постоянно носишь у себя на шее, от неё. Я и Туллия с уважением отнеслись к ней, и оставили тебе имя, которым она назвала тебя.
– Значит, ты не мой отец! – охнула Клелия и горестно повесила голову. – Я чувствую себя так, словно потеряла всё на свете. Самое дорогое для меня было – вы с мамой. Неужели ты больше не будешь относиться ко мне как к дочери, папа?!
– Что ты, дорогая, я, как был, так и останусь твоим отцом, – поспешно произнёс Публий Сульпиций, ласково гладя её по голове. – Ты моё дитя не по крови, а по духу, а это гораздо важнее. Видно, всемогущие боги так рассудили, чтобы у тебя были два отца и две матери. Если бы ты знала, как мы с мамой долго ждали тебя, то не сомневалась в моей горячей привязанности к тебе. Когда тебя принесли в наш дом четырнадцать лет назад, мы полюбили тебя с первого взгляда, раз и навсегда!!!
Клелия просияла от уверений Сульпиция в его отцовских чувствах к ней и возбуждённо заявила:
– Папа, я никогда не расстанусь с тобой! Ты мне дороже всех людей на свете.
– Ну это как сказать, – добродушно усмехнулся трибун и взял со стола небольшой свиток. – Вот, прочитай! Гай Аврелий Котта прислал мне письмо, в котором заявляет о своём согласии вступить в брак с тобой. Как только он вернётся в Рим из изгнания, то женится на тебе, и ты переедешь жить в дом мужа. Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы сократить срок его изгнания.
Клелия взяла папирусный свиток, развернула его и внимательно прочитала письмо. В нём Гай Аврелий в самых восторженных выражениях изъявлял готовность стать её законным супругом и взять её в свой дом. Если бы это письмо пришло три месяца назад, девушка была вне себя от счастья. Но теперь, когда она пережила страх возможной разлуки с любимым отцом, её желания изменились.
– Папа, я больше не хочу выходить замуж. Хочу остаться в твоём доме и никогда не расставаться с тобой! – сказала Клелия, виновато свесив голову.
– Девочка моя, тебя одолел страх перед новой жизнью как многих других невест, – успокаивающе сказал трибун дочери. – Не волнуйся, ты будешь счастлива с Аврелием Коттой. Он очень хороший человек и достойный римский гражданин. А когда прижмёшь к своей груди первого рождённого тобой ребёнка, то поймёшь, что наступила лучшая минута в твоей жизни. Со мной же ты не расстанешься, будешь навещать меня, а я часто буду приезжать к тебе в гости. Ещё надоем тебе, так часто буду приезжать!
Мягкий голос отца, уверяющий, что всё будет хорошо, благотворно подействовал на Клелию. Она успокоилась и с улыбкой произнесла:
– Ну, если так, я с радостью отдам свою руку Гаю Аврелию Котте, когда он придет за мной.
Довольный тем, что ему удалось вернуть душевное спокойствие любимому ребёнку, Публий Сульпиций предложил, желая окончательно закрепить её приподнятое настроение:
– Клелия, мы можем пойти в театр. Сегодня актёры дают «Антигону»!
Трибун знал, что название любимой трагедии Софокла о благородной девушке, бесстрашно выступившей против жестокого решения царя-тирана Креонта и поплатившейся за это жизнью, непременно вызовет живой отклик у его дочери. Он тоже любил эту историю. Каждый раз она поднимала его дух, когда он вспоминал о ней.
Два брата, Этеокл и Полиник пошли войной друг на друга, и оба погибли в бою, но один защищал Фивы, и был с честью похоронен, а второй осаждал родной город, и приказом царя был оставлен мёртвым на съедение диким зверям. Антигона, верная сестринскому долгу и богам, повелевающим хоронить мёртвых, совершает обряд погребения. Её застают на месте преступления стражи и приводят к царю. Креонт велит замуровать её заживо в могильном склепе. Прорицатель же приходит к царю и предвещает ему великие беды, если он не похоронит Полиника и умертвит Антигону. После некоторых раздумий, Креонт решает внять воле богов и исправить ситуацию. Он сжигает тело Полиника и спешит освободить Антигону, но поздно, она повесилась в склепе. А рядом с ней, зарезал себя мечом жених её, сын Креонта. После возвращения домой, царь узнаёт, что и жена его покончила с собой, после того как ей сказали о смерти ещё одного сына, после того как другой принёс себя в жертву Аресу. Властный Креонт остался один, словно в пустыне наедине со своим горем.
Такая масштабная трагедия полюбилась Клелии с первого раза, когда она увидела её представление в десятилетнем возрасте. Однако теперь девушка согласилась пойти на представление, чтобы доставить удовольствие отцу, который хотел отвлечь её от горя и волнений, причинённых словами Марции, выдавшей тайну её рождения.

Трёхэтажное каменное здание театра, вмещающее семнадцать тысяч зрителей, находилось возле Курии – зала заседаний римского Сената. От зноя и дождя зрителей защищал парусиновый купол – веларий, актёры выступали на специальной площадке – просцениуме.
Как знатные зрители, Публий Сульпиций и Клелия заняли места в нижней части зала – полукруглой орхестре. В тот день в театре находилось немало политических врагов смелого трибуна, которые бросали на него недобрые взгляды. Но Клелия обезоруживала даже самые жестокие сердца своей прелестью и девичьей красотой, и никто из них не посмел подойти к Сульпицию, чтобы бросить ему в лицо насмешку или злобный упрёк. Её улыбка защищала его лучше доспехов и телохранителей.
Римский театр, в отличие от греческого, религиозно-обрядового, изначально являлся профессиональным, и публика относилась к представлениям как к развлечению. На первый план выходила зрелищность и мастерская игра актёров, а сами актёры являлись либо греками-рабами, либо вольноотпущенниками. На сцену выводились десятки и сотни статистов в ярких костюмах, украшенных драгоценными камнями, в настоящих доспехах и с настоящим оружием. В представлении роль Креонта исполнял известный трагик Эзоп(1), чья игра отличалась величественностью и высоким драматизмом, а Антигону играла самая талантливая актриса Рима – Лициния Эвхарида(2). Зрители с их подачи сполна прониклись пьесой, повествующей о том, что неписанный нравственный закон гораздо выше законов, писанных людьми, и, когда наступило время исполнении известной песни «Много есть чудес на свете…», хором запели её вместе с актёрами:

Много есть чудес на свете,
Человек – их всех чудесней.
Он зимою через море
Правит путь под бурным ветром
И плывёт, переправляясь
По ревущим вкруг волнам.
Землю, древнюю богиню,
Что в веках неутомима,
Год за годом мучит он.

Звучал настоящий гимн Человеку, воспевающий его ум, старания и умения, но все эти восхваления не давали забыть о том, что человек не просто должен жить, он должен жить достойно. Клелия, вне себя от восхищения талантливым представлением, всем сердцем ощутила героизм Антигоны, воскрешающей благородный дух. И она с воодушевлением запела вместе со всеми:

Хитрость его и во сне не приснится;
Это искусство толкает его
То ко благим, то к позорным деяньям.
Если почтит он законы страны,
Если в суде его будут решенья
Правыми, как он богами клялся, –
Неколебим его город; но если
Путь его гнусен – ни в сердце моё,
Ни к очагу он допущен не будет...

Её личико просияло, и Публий Сульпиций с облегчением откинулся на спинку мраморного кресла. Идея посещения театрального представления себя оправдала – его девочка выглядела сейчас счастливой и спокойной, хотя поначалу не слишком охотно согласилась пойти с ним смотреть любимую пьесу из-за траура по матери. Но Публий знал, что покойная Туллия одобрила бы его поступок. Она всегда старалась, чтобы Клелии было хорошо и уютно в их доме.
Однако девушка скоро перестала улыбаться и снова глубоко задумалась, и он тревожно спросил:
– Что тебя снова беспокоит, дитя мое?!
– Папа, я решаю очень важный для себя вопрос. Что важнее – любовь или честь и достоинство?! Чему нужно отдать предпочтение, ведь Антигона руководствовалась и тем и другим чувством, чтобы похоронить своего побеждённого брата. Она любила Полиника, если сознательно пошла на смерть, лишь бы не дать его тени неприкаянно бродить по загробному царству. Достоинство помогло ей противостоять тирану Креонту. Но если встанет такой нравственный выбор, когда нужно выбирать между любовью и честью, как нужно поступить? – чуть недоумевающим тоном произнесла Клелия.
– Выбирай любовь, Клелия, – не задумываясь, ответил приёмной дочери Публий Сульпиций. – Честь, достоинство, долг – это ветви и листья дерева, корни которого произрастают из любви. Без любви они хиреют и опадают.
Гром аплодисментов огласил театр, и Клелия, понимающе кивнув головой отцу, от всей души присоединилась к зрителям, чествовавшим актёров. Эсопа и Лицинию Эвхариду поклонники, вновь потрясенные силой их таланта, долго не хотели отпускать. Вместе с ними на сцене задержались статисты. Исполнительница роли Исмены – сестры Антигоны – Иокаста, улучив удобный момент, первая покинула своих театральных товарищей и поспешила в свою уборную. Она знала, что её богатый любовник нетерпелив, и не хотела испытывать его выдержку, ведь от его благосклонности к ней зависело благосостояние её семьи.

Актриса-гречанка вошла в свою театральную комнатушку и увидела, что её предположения подтвердились – Терций Клелий Домн уже лежал на её ложе и ждал её.
– Простите, господин, что я задержалась. Спектакль закончился позже, чем обычно, – принялась оправдываться молодая женщина.
– Ничего, зато представление получилось весьма удачным, если судить по аплодисментам, – добродушно отозвался её покровитель, с удовольствием рассматривая её.
Ему нравилась эта пышная двадцатитрёхлетняя молодая женщина, и наряд фиванской царевны придавал ей дополнительную привлекательность. Но Иокаста знала, что именно Терций Домн хочет от неё и быстро избавилась от всей одежды, которая была на ней. Тогда сильные, натренированные руки воина обхватили цветущее тело красавицы-актрисы, а нетерпеливый поцелуй погрузил её в пучину плотской страсти.




Примечания:
1. Кло́дий Эзо́п (лат. Clodius Aesopus; умер после 55 года до н. э.) — древнеримский актёр-трагик.

О дате и месте рождения сведений нет. Вероятно, он был греком по происхождению. Сначала был рабом у кого-то из плебейского рода Клодиев. Впоследствии стал вольноотпущенником. Со временем Клодий Эзоп стал знаменитым трагическим актёром наравне с известным комическим актёром Квинтом Росцием Галлом, с которым дружил. Древние писатели, сравнивая их, отмечают как отличительное качество Клодия Эзопа «gravitas» (букв. — «важность», лат.) (Гораций, Ер., II, 1, 82; Квинтилиан, XI, 1, 111); под этим словом подразумевали обычно способность производить более сильное и глубокое психологическое действие.

Кроме того был друг Цицерона, которого учил ораторской дикции.

2.
Лициния Эвхарида — римская вольноотпущенница и театральная актриса.

Лициния Эвхарида жила в I в. до н. э. Она была греческого происхождения и принадлежала римлянке Лицинии. Она относилась к немногочисленным античным актрисам, завоевавшим благодаря своей профессии известность в Риме.


___________________________________