Другие страны мира

- Ананас! Гранат, виноград, нектарин... как же там?
- Она хочет фруктовый коктейль?
- Персик!
- Персик? Роды начались!
© Ледниковый период - 3

Аймут - Эдинбург, Шотландия

Зима сменяется весной, а после и летом. Для меня же каждый день словно очередное открытие. Начиная от Хикари, который сводит с ума своим желанием найти себе самку, и заканчивая ребенком в животе, который играет моими органами в футбол. Сон не идет уже которую ночь, я лежу в кровати и смотрю в потолок. Блики от ночника расходятся бледными огоньками по потолку и стенам спальни. Я снова одна. На этот раз муж улетел в Японию. Новые переговоры и, кажется, открытие филиала “Охман АГ”, потому Фостер уже отсутствует два дня. Каспар тем временем наслаждается природой и погодой, проводя дни с Дугласом Мерриком, а вечера - с нами во дворе.
Внезапно осознаю, что нам катастрофически не хватает беседки на лужайке, а ещё лучше - сделать её всесезонной, чтобы можно было и зимой сидеть и наслаждаться горячим чаем и видом.
"Надо будет Адама спросить, как ему такая идея."
Сегодня необычайно жаркий день предстоит, судя по тому, что в пять утра дышать в спальне почти нечем. И это Шотландия. Понимаю, что уснуть так и не получится, потому что малыш сегодня особенно активен. Поднимаюсь с кровати и, накинув халат, спускаюсь на первый этаж в кухню. А оттуда выхожу на улицу, выпуская пса, который едва не сбивает меня с ног, просясь по нужде.
Опускаюсь на качели, укутав плечи и поясницу пледом из шотландской шерсти. Достаю телефон и прикидываю, сколько сейчас времени в Японии. И понимая, что попадаю там на обед, смело набираю номер любимого.
- Арли? Ты почему не спишь в такой час?
- Твой ребенок, Фостер, не знает ни дня, ни ночи, - вздыхаю, переводя взгляд на лужайку, по которой носится акита ину. - Когда ты возвращаешься?
- Ещё два дня, родная. Нужно всё тщательно проверить и свести риски к минимуму.
- Всё бы тебе проверять, - вздыхаю снова. - Я соскучилась уже и, может быть, твой сын поэтому не дает мне спать, что тебя нет рядом?
- Я люблю тебя, милая, и совсем скоро вернусь к вам.
- Слушай, у меня тут ещё одна проблема. Хикари тоже хочет любви и этим сводит меня с ума.
- О-о.
- Не мог бы ты узнать, что делать с озабоченным кобелем у своих японских коллег, раз уж это японская порода собак?
- Озабоченным кобелем? - смеется Адам, а я же прикрываю глаза, желая воочию видеть любимого рядом.
- Но так и есть, - возражаю искренне, возмущенная поведением пса. - Он домогается до ног всех мимо проходящих людей и ножек мебели.
- Арли! Перестань! - ещё громче веселится муж.
- Я скучаю, любимый, - внезапно выпаливаю признание, понимая, что хочу чаще слышать его смех и не по телефону, а рядом.
- И я. Осталось немного времени, приеду и зацелую тебя, - проговаривает уже спокойнее Адам.
- Очень надеюсь.
- Мне пора, сладкая, - слышу как его зовут и вновь вздыхаю.
- До встречи, любимый.
- Люблю, - проговаривает он и отключает телефон.
Перевожу взгляд и осознаю, что солнце уже поднялось над горизонтом, освещая всё вокруг своим оранжевым светом. Вокруг слышится пение птиц, а неугомонный пес носится по газону, стараясь поймать бабочку. Спина снова ноет, поэтому долго сидеть даже на мягких качелях не могу и возвращаюсь в дом. Зайдя на кухню, застаю там Каспара.
- Доброе утро, - обнимаю старика и целую его в щеку. - Как спалось?
- Уж точно лучше, чем тебе, дорогая, - ухмыляется Охман. - Снова малыш пинался?
- Не то слово. Такое впечатление, что он не знает ни дня, ни ночи, вертясь круглые сутки и пиная мои внутренности.
- Может, чай?
- Да, неплохо бы, - достаю себе чашку и деду, опуская их на стол, и наливаю заварку, а Каспар доливает кипяток.
- Скоро и вовсе не до сна будет. Помню, когда Кейт только родилась, Дороти даже спать не могла нормально. Любой писк, неровное дыхание, и моя любимая бежала к дочери.
- Наверное, это свойственно всем матерям, - улыбаюсь, делая глоток чая.
- Ты тоже уже защищаешь, даже бессознательно. Вот как сейчас, опуская ладонь на живот.
- Да? - и действительно прикрываю, хотя по большей части это, наверное, следствие того, что я забыла надеть бандаж, поэтому и спину тянет.
- Не могу поверить, что дожил до момента, чтобы подержать на руках своего правнука, - его карие глаза, так похожие на глаза моего любимого мужа, наполняются слезами. - Я даже и не надеялся на такой подарок.
- Вы так говорите, словно это святой грааль, а не ребенок.
- Девочка, в мои годы получить шанс увидеть своего правнука это и есть святой грааль.
- Ой! - очередной пинок малыша словно подтверждает слова Каспара. - Кажется, он с вами согласен, - поглаживаю живот, ощущая, что место пинка ещё побаливает.
- Конечно, он настоящий Охман будет.
- Не знаю, не знаю, в нем ещё и шотландские гены Мерри… А-А! - спазм скручивает низ живота.
- Что такое? - веселость на лице старика моментально сменяется тревогой.
- Ничего стр… - обрываю свои слова, понимая, что мои летние брюки намокли, словно я описалась. - Кажется, вы уже совсем скоро станете прадедушкой.
- Сейчас я наберу врача, и будем собираться.
- Каспар, надо позвонить Адаму… А-а-а-а! - боль становится ещё сильнее, охватывая теперь не только низ живота, но и спину.
- Сейчас, девочка, сейчас, а моему внуку мы позвоним в дороге.
- Нет! Сейчас! Он должен прилететь, он должен быть рядом…
- Милая, даже если он прямо сейчас сядет в самолет, перелет из Японии займет от пятнадцати до двадцати часов.
- Каспар, позвоните Адаму! - на меня накатывает паника от осознания, что я остаюсь совершенно одна в такой момент.
- Хорошо, но сперва вызову скорую, - и он выходит из кухни.
- А-м-м-м, твою мать, чего же так больно?! - стискиваю зубы, издавая какой-то мычащий стон.
Хватаюсь за столешницу и переставляю ноги, очень медленно продвигаясь к выходу из комнаты. Схватки ещё не частые, но и ждать частых, оставаясь в доме, не собираюсь. Адаму проще будет добраться в Эдинбург, чем прилететь туда и потом ехать в Аймут.
Каспар возвращается спустя минуту, держа телефон в руке.
- Я позвонил доктору Россу. Он направил уже машину сюда, но будет она в течении получаса, не раньше.
- А Адаму позвонили?
- Нет ещё. Сейчас надо сложить вещи, но я не в силах одолеть лестницу на второй этаж.
- Дуглас посоветовал мне помощницу, её номер должен быть где-то в прихожей на столе, наберите ей, пусть приедет и поможет. А Адаму я наберу сама.
И не раздумывая, возвращаюсь в кухню за мобильным, чтобы спустя полминуты уже слушать гудки. Но, как назло, меня отправляют на голосовую почту раз, второй, третий. Очередная схватка обрывает попытки дозвониться. На глазах выступают слезы от страха и безысходности, но снова и снова набираю мужа.
- Арлин, я не могу сей… - начинает он, но перебиваю:
- Я рожаю! - выпаливаю, чтобы он даже не вздумал положить трубку.
- Что? Как?
- Как все, Фостер! Что за вопросы?!
- Но разве сейчас? Ты же пару часов нормально разговаривала.
- Адам, ты должен приехать, - прерываюсь, когда очередная схватка скручивает тело. - Срочно, и мне всё равно на твои переговоры.
- Постараюсь, милая, - прикрываю глаза, чувствуя, что начинаю дрожать.
- Я жду, - отключаю телефон и как раз вовремя.
Тело скручивает так, словно кто-то сделал меня пружиной, которая вот-вот должна выстрелить. Уже кричу, держась за живот, так что Каспар, насколько ему позволяет возраст и здоровье, вбегает в кухню.
- Потерпи, деточка, неотложка уже скоро будет здесь.
- Не могу! Это очень больно! - закусываю нижнюю губу, когда следующий спазм накрывает, да так, что когда боль отпускает, чувствую привкус крови во рту. - Да ещё и Фостер застрял там на краю света!
- Я говорил тебе, Арлин, что он не успеет, - вздыхает старик и опускается на диванчик. Фиксирую где-то на уровне подсознания, что для пожилого мужчины это тоже стресс, да ещё какой. Но додумать и сформировать в слова свои мысли не успеваю, вместо этого из горла у меня вырывается стон, переходящий в какой-то рычащий звук. Тут телефон у Каспара оживает, заиграв раздражающей мелодией.
- Алло? - дедушка снимает трубку и тут же поднимается. - Сейчас встречу, минутку, - он отключается и продолжает уже мне: - Скорая приехала, милая.
- Не прошло и года! - рычу, потому что схватки становятся всё чаще, так что я только вздохнуть и успеваю.
- Скоро тебе помогут, девочка, - с этими словами старик покидает меня, чтобы минуту спустя вернуться в сопровождении медиков. - Я уже позвонил Келли, она скоро придет и поможет мне собрать вещи твои и отвезти в роддом.
Мне помогают лечь на каталку и загружают в машину неотложки прямо на подъездной дорожке перед домом.
- Телефон! Мне нужен мой телефон, я забыла его на столе! - сажусь на каталке, но в то же мгновение вновь опускаюсь, схватившись за живот и подтягивая ноги насколько могу.
- Я сейчас, девочка, всё принесу, ты, главное, не волнуйся…
- Не волноваться? - смешок с хрипом срывается с губ. - Как я могу не волноваться, когда я рожаю? - но мои последние слова старик не слышит уже, скрывшись за дверью. Спустя минуту или вечность Каспар снова появляется, передавая мне смартфон.
- Я приеду следом, как только Келли соберет вещи, милая. Но ты не переживай. Не думаю, что это займет много времени.
- Спасибо, дедушка-а-а-а-а…
- Пора ехать, - фельдшер выпроваживает Охмана подальше от дверей и, захлопнув их, усаживается рядом, подключая ко мне всевозможные трубочки и мониторы. Измеряет давление, пульс и уровень кислорода в крови, слушает биение сердца плода. И когда машина неотложки останавливается возле частной клиники “Spire Shawfair Park”, я уже теряю ощущение пространства и времени. Лишь отдаленно фиксирую длинный коридор, по которому меня везут в родильную палату, быстрый разговор врача и фельдшера, а после и вовсе теряюсь в боли, которая, кажется, разрывает меня пополам.
Не знаю, сколько проходит времени, сколько раз меня заставляют напрягаться, словно я должна выпихнуть из себя огромную дыню, но вот последний раз слышу “Тужься”. Кажется, сил не остается совсем, лишь где-то из глубоких резервов использую запас. Глубокий вдох и напряжение живота, так что пару секунд спустя ощущаю облегчение от давления между ног. Падаю на кушетку, прикрывая глаза, но тут же открываю их, когда в палате раздается сначала пошлепывание, а после - детский крик. Первый настоящий вдох моего малыша.
В этот момент осознаю, что нет ничего важнее в моей жизни, чем этот кричащий и весь в крови младенец. Это центр моей вселенной, вокруг которой и будет вращаться мой мир. Медики быстро и оперативно обрабатывают ребенка, обрезая пуповину и зажимая её. И тут чувствую ещё движение, испугавшись, что у меня родится второй ребенок, но доктор Росс успокаивает, объяснив, что это “подушка безопасности” малыша покидает мой организм. А затем происходит самый сакральный момент в жизни любой матери, когда ей дают в руки это маленькое, сморщенное, будто старичок, чудо. Мой сыночек. Он уже не кричит, но ощущение его рядом с сердцем стоит всех мук и боли, что я пережила за последние часы. Осознавать, что часть меня теперь рядом и одновременно отдельно, это странно и невероятно.
- Мама любит тебя, - шепчу, трясущейся рукой касаясь его темных волосиков, - Лукас.
_________________

Шотландия
Мотель неподалеку от Глазго

Твои глаза чуть поблескивают в неверном свете, пробивающемся сквозь полупрозрачные занавеси.
Тусклый полумрак безликого номера скрадывает оттенки цветов, растирает очертания окружающих предметов, приглушает идущие снаружи звуки, отрезая нас от внешнего мира.
За густой пеленой плотного сумрака остается все, что я привык считать реальностью.
Есть только ты и я.
Вне времени и пространства, на перехлестье извивов жизненных путей.
Внезапно обретшая плоть греза из далекого прошлого и искалеченный войной призрак человека, едва не лишившийся будущего.
Я слишком долго вслушивался в навязчивые отголоски былого. Настолько долго, что едва не растворился в тенях давно минувших дней.
К черту! Хочу снова почувствовать себя живым!
Здесь и сейчас.
Твои губы доверчиво раскрываются навстречу моему рту.
Твои ногти впиваются в мои лопатки.
Твое тело прижато к моему. Плотно. Так плотно, что каждое твое движение я ощущаю как продолжение моего.
Твой выдох – мой вдох.
Твой вскрик – мой стон.
Твоя дрожь – мой озноб.
И только два сердца колотятся в едином ритме, разгоняя по венам яд желания.
Терпковатый запах твоих духов дурманит сознание, твое избавленное от одежды тело изгибается в ответ на прикосновения моих ладоней, и от возбуждения мне едва не сносит крышу. Чувствую себя почти как мальчишка, впервые дорвавшийся до женщины. Чтобы хоть как-то переключиться, пытаюсь вспомнить определение логарифма. В голове всплывает беспорядочный набор слов, не желающих выстраиваться в осмысленное предложение, но этих усилий хватает, чтобы усадить тебя на кровать и нашарить в куче валяющейся на полу одежды бумажник.
Едва заметно блестит надорванная упаковка, и я привычным жестом растягиваю вдоль члена кругляш презерватива.
Ты все еще сидишь на краешке кровати, и я обхватываю руками твою талию, помогая тебе встать на четвереньки. Мои ладони скользят вдоль твоего тела, пока ни замирают на упругих полушариях твоей груди. Подушечками пальцев сжимаю твои соски и слышу в ответ твой судорожный вдох. Ты отзывчива, и это так заводит! Продолжая ласкать твою грудь, покрываю поцелуями твою спину – около шеи, между лопаток, а затем прикусываю кожу над самым позвоночником, и слышу, как ты захлебываешься воздухом. Больше не хочу сдерживаться!
Ты узкая – восхитительно-узкая и обжигающе-горячая! Твое тело сжимает мою плоть так крепко, что мне хватает пары движений, чтобы перед глазами вспыхнули яркие искры.
- Вот теперь будет долго, с удовольствием и как захочешь, - негромко произношу я, целуя твою шею и плечо. Мои ладони снова путешествуют по твоему телу, изучая каждый изгиб, пока пальцы правой руки ни запутываются во влажных завитках волос. Коленями развожу твои ноги и не позволяю тебе сдвинуть бедра до тех пор, пока из твоего горла ни вырывается гортанный вскрик, а по телу ни пробегает судорога.
Отрываюсь от тебя лишь для того, чтобы надеть новый презерватив. На этот раз ты лежишь на спине, и я могу целовать твои губы, а ты обхватываешь меня руками и ногами, нетерпеливо и жадно вынуждая двигаться быстрее. Твой вскрик разбивается о мои губы и сливается с моим прерывистым стоном.
- Теперь я знаю, как выглядят сладострастные гурии, - я медленно, едва касаясь, провожу кончиками пальцев вдоль твоего бедра.
- И как же?
- Они так же красивы как ты.
- Льстец, - в полумраке твое лицо плохо видно, но голос звучит чуть надтреснуто.
- Ни капли. Ты очень красивая. И поешь хорошо. Кстати, о пении… - до меня, наконец-то, дошло, с чего начался этот вечер. - Ты не голодна? Ресторан уже наверняка закрыт, но я видел мини-маркет около здания администрации. Хочешь чего-нибудь?
- Только пить.
- Сок, газировка, минералка?
- Минералки. Любой, какая будет.
- Сейчас принесу, - я натянул одежду, сунул в карман бумажник и мягко поцеловал тебя перед уходом.

Магазинчик был совсем небольшой и явно рассчитан на постояльцев мотеля и проезжающих автомобилистов – весь ассортимент состоял из того, чем можно быстренько перекусить. Взяв по паре бутылок «Перрье» и «Эвиан», я задумался, чем бы еще порадовать девушку. Выбор здесь был невелик, а о вкусах Джо я не имел ни малейшего представления, поэтому остановился на самом банальном, что только можно придумать: коробка конфет посимпатичнее и пластиковый контейнер с вполне приличной на вид клубникой. Добавил к этому еще упаковку презервативов и вернулся в номер.
На войне мы быстро приучались настороженно вслушиваться в темноту, пытаясь разобрать малейший шорох, сигнализирующий о приближающейся опасности, поэтому, переступив порог темного номера, я первым делом прислушался, стараясь уловить звуки дыхания находящегося здесь человека. Через несколько томительно-долгих секунд я нашарил на стене выключатель. Вспыхнувший свет подтвердил мою догадку – номер был пуст.
_________________

Япония

Мне страшно, как не было еще никогда в жизни. Я перестаю слышать окружающих, хотя вижу шевеление губ своего помощника. Мне стоило огромных сил сдержаться в разговоре с любимой, но только вместо голоса Арли, пусть и смешанного с болью, мои ушные перепонки накрывает тишина, я теряю себя. Отдаленно оцениваю свое состояние, как паническую атаку, и понимаю, что не знаю, как выйти из этого вязкого болота навязчивых мыслей-ужасов.
"А если я никогда ее не услышу… А если никогда не смогу сказать, как сильно ее люблю… А если все мое счастливое существование прекратилось навсегда… Снова одиночество, боль потери и ужас от осознания своего бессилия… Я все потерял..."
Пытаюсь сделать вдох, но не выходит, второй - черт возьми, я словно разучился дышать. Еще раз хватаю ртом воздух, а вместо этого заглатываю не пойми откуда взявшуюся воду, отчего сразу начинается кашель.
Весь мир будто включается в одно мгновение, и я снова слышу разговоры, осознаю суету вокруг себя. Но как агнец за пастырем, просто поддаюсь влиянию извне. Миссис Шульц с легким причитанием "Как же так, мистер Фостер? Вы неосторожны сегодня." и уже более громким извинением "Простите, джентльмены. Продолжайте совещание пока без нашей стороны." выводит меня из зала переговоров, чтоб после сопроводить в мужской туалет.
- Арлин рожает, - хриплю словно с перепоя, вытираясь сухой салфеткой. Мельком бросаю взгляд в зеркало и сам пугаюсь своего безумного вида, потому включаю воду и умываюсь холодной водой, стараясь стереть ужас, застывший маской на моем лице. - Спасибо, что привела в чувство, Урсула. Метод неожиданный, конечно, но действенный.
- Пару минут, и вы снова, как ни в чем не бывало, войдете в зал и продолжите обсуждение деталей сделки. Я взяла вам сменную рубашку, - всегда собранная и всегда знающая, что делать, Урсула Шульц сейчас, как якорь в моем море страхов.
- Не могу. Мне нужно в Эдинбург. Я должен убедиться, что с Арлин все будет в порядке. Найди ближайший рейс, и я сразу же вылетаю.
Будет правдой сказать, что я еще не знаю, чем смогу помочь и помогу ли. Я даже на курсы для беременных так и не попал из-за загруженности на работе. Но план действий не дает мне расслабиться и погрузиться в самобичевание, что именно сейчас я оказался так далеко от семьи, которая во мне нуждается.
- Мистер Фостер, послушайте меня внимательно. Я никогда не позволяла себе давать непрошенные советы, но сейчас чувствую, что вы в них нуждаетесь. Даже если вылет будет в это самое мгновение, со всеми пересадками и непрогнозируемыми задержками, вы не успеете в больницу к супруге на роды. В Эдинбурге прекрасные врачи, я смела убедиться в этом в прошлый свой приезд в Шотландию. Вам не стоит так сильно переживать. Я свяжусь с клиникой напрямую, и как только будут новости, дам вам знать. Тем временем, подготовлю все необходимое для быстрого отъезда. А вам сейчас нужно сконцентрироваться на работе. Обсуждение нового офиса, налаживание связей, привлечение инвестиций - у вас на все про все два-три часа. Не думаю, что вам захочется разлучаться с семьей ради еще одной поездки в Японию.
Не знаю, что именно из длинного монолога моей помощницы действует на меня наиболее эффективно, но к делам я возвращаюсь уверенный в своих силах. Страхи до сих пор таятся где-то на дне сознания, но силой воли давлю их, обещая мысленно всему миру, самой Вселенной, что отплачу за то, что они позаботятся о моей девочке и защитят в эти минуты от любых непредвиденных бед. Хоть физически я за сотни, а то и тысячи, километров от любимой, но душой рядом с ней.
У меня подрагивают пальцы рук, но крепко сжимаю папку с документами, доказывая снова и снова партнерам необходимость начала строительства производственной линии крупноузловой сборки насосных станций уже в этом году. Приходится увертываться от неудобных вопросов, касающихся точной цены проекта, и давить на будущую выгоду, которую все мы сможем получить.
- Скрепим наши договоренности рукопожатием? - натягиваю на лицо улыбку, заканчивая этот долгий, но продуктивный для концерна разговор.
- С вами приятно иметь дело, мистер Фостер, - один из японских инвесторов Таширо Ооне на европейский манер протягивает для пожатия руку, что дает мне неоспоримое доказательство, что не один я рад итогу встречи.
- Адам, у вас дар оратора, - мистер Ямамото с отеческой теплотой во взгляде пожимает мне ладонь, но не отходит, словно хочет что-то еще сказать, однако сомневается. В этот момент входит Урсула, показывая знаками, что с Арлин и малышом все хорошо и что нам пора ехать. А потому не удается скрыть от внимательных глаз японского друга мой облегченный вздох. - Все в порядке?
- Я стал отцом, - мне не нравится, когда смешивается бизнес с семейными делами, но эту короткую фразу уже не сдержать, как и последующую широкую радостную улыбку.
- Молодой маме самые искренние пожелания и здоровья ребенку, - мистер Ямамото отвешивает церемониальный поклон в знак прощания и уходит, загадочно улыбаясь. Мне хочется остановить его и спросить причину такой реакции, но миссис Шульц с неизменной настойчивостью обращает внимание на себя.
- Такси ждет внизу. Ваши вещи доставят позднее, но самое необходимое для поездки и документы в этом портфеле. В аэропорту вас проводят по зеленому коридору для вип-клиентов. Вылет через час. Времени мало, но вы должны успеть, - помощница быстро выводит меня из здания бизнес-центра и уже возле машины, перед тем, как захлопнуть за мной дверь авто, произносит: - У вас родился прекрасный здоровенький малыш весом три килограмма двести грамм. Арлин назвала его Лукас, - и протягивает мне фото, сделанное медсестрой явно второпях и без ведома молодой мамы. На нем моя любимая жена нежно смотрит на маленький сверток в ее руках, бережно к груди прижимая. Но как не стараюсь разглядеть, не вижу лица сына, а потому всем своим существом желаю оказаться там, в больничной палате, вместе со своими драгоценными и родными.

Эдинбург. Шотландия

Никогда я не ждал посадки самолета так сильно и никогда так сильно не стремился быстрее попасть домой. В какой-то момент на высоте одиннадцати тысяч метров над землей осознаю, что ничего не знаю из того, как защищать своих дорогих и любимых сейчас. С опасностью в виде злых людей хорошо справляется охранная фирма, а вот что делать с опасностью в виде обыденных, на первый взгляд, вещей, а по факту острых и тяжелых предметов, источников миллионов бактерий и вирусов не представляю. А потому, вместо сна и отдыха, изучаю доступную в интернете литературу под названием "Я стал папой. Как с этим жить и не сойти с ума от переживаний?"
- Бексеро, превенар-13, инфанрикс гекса… Как все это запомнить? - с ужасом знакомлюсь с непонятными мне названиями вакцин, а после и первыми симптомами младенческих болезней: потницы, атопического дерматита, розеолы и синдрома Маршалла. Затем погружаюсь в мир правильных подгузников и преимуществ грудного вскармливания, ведь это, оказывается, едва ли не самая важная часть защиты здоровья мамы и малыша.
Затем занимаюсь поиском универсальных защитных механизмов от открывания всевозможных дверей, шкафов и выдвижных ящиков, а также самых безопасных моделей детских кресел в автомобиль. Понимаю, что за пару дней до выписки любимой жены и сына из роддома, мне предстоит переоборудовать машину, полностью обезопасить дом, то есть все это подготовить в кратчайшие сроки. Потому на ходу набрасываю списки покупок и скидываю их в магазины. Спорю с консультантами по телефону и кричу, доказывая срочность моих заказов. И успокаиваюсь только тогда, когда бессонные сутки заканчиваются самым радостным моментом в моей жизни.
- Любимая, - шепчу. Почему-то в атмосфере уюта и тепла временного убежища в больнице моих драгоценных не могу повысить голос, боясь помешать, разбудить, разрушить все, как слон в посудной лавке. Арлин вздрагивает, но улыбка тут же расцветает на ее губах:
- Приехал, - облегчение сквозит в усталом голосе супруги.
- Да, сладкая, - становлюсь на колени у кровати, чтоб заглянуть под пеленку, что скрывает от меня ребенка, которого жена держит на руках. - Ты познакомишь меня с нашим сыном? - целую Арли в уголок губ, замирая на мгновение, только сейчас воочию веря, что все обошлось, и прошлое осталось в прошлом, без ужасных повторений.
- Не могу, - с улыбкой отвечает супруга. - Лукас такой же требовательный, как и ты, а потому, пока он не поест, никаких знакомств, - но в противовес своим словам откидывает накидку, и я вижу маленькое личико с закрытыми глазками и причмокивающими губами своего сына.
- Он…, - не могу подобрать слов, - невероятный… - Словно бы поняв, что к нему обращаются, Лукас едва-едва приоткрывает глазки и на мгновение перестает есть. - Наш малыш… - даже дотронуться боюсь, но преодолеваю страх и подношу к маленькому кулачку палец, не ожидая, что младенец обхватит его так крепко. - Уже сильный, - усмехаюсь, гордость рождается в груди.
- Я так испугалась, когда начались схватки, а тебя нет рядом, - Арлин жмется ко мне, а потому бережно обнимаю и жену, и сына одновременно. - Каспар, как мог, помогал мне. Мне кажется, я даже была излишне резка с ним. Никогда еще не испытывала такой боли.
- Девочка моя, я чуть не умер от страха за тебя, пока Урсула не связалась с клиникой, потребовав от них отчета о твоем состоянии и самочувствии ребенка, - кутаю и жму к себе жену в попытке успокоить и успокоиться самому. - Еще и такой долгий перелет, - краем глаза наблюдаю за Лукасом, который поел, но сосок изо рта не выпустил. Меня так зачаровывает эта картина, что забываю рассказать, что нового узнал о правильном и счастливом родительстве. - Но теперь я рядом. И не выпущу вас из своих загребущих лап. Все мое.
_________________

Шотландия

Я снова убегала.
Захлебывалась сбившимся дыханием, в глазах мелькали звездочки, колени дрожали, но ноги сами несли вперед.
За мной никто не гнался, но я бежала через аллею, ни на миг не притормозив, пока не добралась до своей машины, оставленной на парковке возле ресторана. Забралась в салон, как в нору, заблокировала дверь и только тогда перевела дыхание.
Так поступают голодные звери – удирают с места охоты, поняв, что выбрали добычу, которая не по зубам.
Что я опять натворила? Совершила еще одну неосторожную попытку сделать что-то со своей жизнью? Изменить, сломать, наполнить смыслом, а не глупыми, несбыточными фантазиями. Я всегда была уверена, что мной движут исключительно созидательные намерения.
Но не в этот раз.
Он будет мне сниться, я точно знаю. Черты его лица со временем сотрутся из памяти, но я на забуду его глаза, голос и запах чистого мужского тела с тонким ароматом парфюма, название которого я желала бы узнать..
А еще мне хотелось, чтобы и мой запах остался на его одежде, коже. Чтобы он, вот так же как я сейчас, поднес к лицу свою руку и ощутил легкий отзвук меня. Не случайно встреченной безликой блудницы из ресторана, а той, кем я была на самом деле. И пусть его женщина, если она у него есть, ощутит, как что-то вдруг нарушило границы только им двоим принадлежащего мира. Пусть поймет, насколько этот мир хрупок. Он не защитит, в нем не спрячешься.
Я подумала о подобных вещах, не испытывая даже слабого угрызения совести, без грамма сострадания к незнакомке.
Позже, возможно, раскаяние будет немилосердно изводить меня, не знаю. До сих пор я не притворялась кем-то, не выпускала на волю свою темную половину, не творила ничего, что настолько не вписывалось в мои привычные нормы и действия.
Может, я и собой-то не была, а вот теперь только стала?
Я взяла лежащую на пассажирском сиденье бутылку с водой, непослушными пальцами отвинтила крышку и сделала несколько жадных глотков. Захлебнулась и закашлялась, внезапно оказавшись там, откуда сбежала - в темном номере мотеля. Сознание телепортировало меня туда на краткий, как вспышка, миг, и я всем своим существом снова ощутила близость незнакомца.
В его прикосновениях не было грубого напора, только дикое нетерпение и желание, совпавшее с моим и сотворившее из нас какую-то невозможную химеру - единый организм, способный чувствовать нечто запредельное.
Я извивалась под сильным, тяжелым телом, подавалась навстречу ласкам, стремясь приникнуть ближе, вобрать глубже, ощутить острее. Обжечься так, чтобы остались шрамы. Услышав свои вскрики и стоны, не поверила, что их издавала я.
Невозможно, я так не умею, не могу. Это не я.
Он назвал меня гурия.
Кто вообще употребляет это слово? Я знала, что оно означает, но не слышала его ни от кого, кроме как от своего деда. Так он называл свою жену, мою бабушку, которая родилась в Иордании и носила красивое имя Джона, что значит «солнце». Я прекрасно помню, как дед говорил, что его Джона – райская гурия, дарованная ему при жизни. Наши имена созвучны, но во мне нет ничего солнечного.
В моих венах течет столько разной крови – английской, арабской, испанской. Может, поэтому я и веду себя, как вечный странник, потерявший свою родину?

…До замка доехала на автопилоте, и при виде освещенной фонарем синей двери главного входа, поймала себя на мысли, что никогда не думаю об этом месте, как о доме. Для меня это просто замок. Холодный и чужой.
Но в нем жил человек, который стал мне по-своему дорог. Он запер себя в этих стенах и не хотел их покидать. Он назвал меня своей женой, а я чувствовала себя здесь беженцем, нашедшим временный приют и обязанным отрабатывать кров.
Тяжелая дверь скрипнула, пропуская меня внутрь. Дайв всегда оставлял на ночь зажжёнными пару светильников у входа. Их тусклого света едва хватало, чтобы разбавить темноту парадной залы, заставленной старой мебелью. Осторожно прикрыв дверь, я повернулась и натолкнулась на пристальный взгляд двух желтых глаз.
Крупная рыже-черная кошка, похожая на величественную тигрицу, неподвижно сидела на антикварной витрине и неотрывно смотрела на меня с немым укором. Ни разу я не возвращалась с работы так поздно.
- Таби, ты меня ждала, – с благодарностью прошептала я.
Кошка бесшумно спрыгнула на пол и потерлась о мои ноги. Прикосновение гибкого тельца и теплой мягкой шерстки успокоило меня. Я взяла Табити на руки и направилась в свою комнату.
По дороге остановилась у чуть приоткрытых дверей спальни Филиппа. Постояла пару секунд, прислушиваясь к его отрывистому дыханию. Эти хрипловатые звуки пугали, казалось, что каждую ночь Киннер переносится в свои кошмары и блуждает там, не имея возможности выбраться.
Я крепче прижала кошку к себе и, почесывая ее между ушами, пошла по темному коридору.
Принимать душ в замке не самое приятное занятие, но я все равно разделась и полезла под текущие почти без напора струйки холодной воды.
Мне вдруг нестерпимо захотелось смыть чужой запах, оставшийся на моем теле. И все забыть.
А еще немедленно уволиться из ресторана. Хоть и была уверена, что останусь в жизни Дэвида лишь мимолетным эпизодом, и он, даже зная место моей работы, вряд ли станет искать встречи со мной.
Буря в крови улеглась, оставив после себя полное опустошение. Дрожа всем телом, я забралась в кровать, и под уютное урчание Таби, устроившейся рядом со мной, провалилась в сон.

Замок Киннерфилд,
утро следующего дня

- Миссис Ки… Джоанна, завтрак готов, - миссис Руни ловко извлекала из ковшика идеальные яйца-пашот и раскладывала их по тарелкам. – Супом займусь позже, чтобы прям к обеду был готов свежий. Мистер Киннер хочет рыбный, а Дайв как раз принес отличную пикшу. Но сначала приберусь.
- Нет, миссис Руни, лучше сотворите свой волшебный суп, - возразила я. – Так как умеете вы, больше супы никто не варит. И, если вас не затруднит, испеките еще пирог. А уборкой займусь я.
Щеки помощницы по хозяйству зарделись румянцем удовольствия – она обожала, когда нахваливали ее кулинарные таланты. И не без оснований, вообще-то. Миссис Руни умела мастерски приготовить все, от простейших сконов до изысканного торта «Опера».
- Какой пирог испечь? – оживилась женщина, заглядывая в ящики, в которых хранились овощи и фрукты. – Есть свежие яблоки и абрикосы.
- Абрикосовый.
- Отлично. Но с этим я справлюсь быстро и могу приступить к уборке.
- Нет, нет, не нужно. Сегодня уборка на мне, а вы колдуйте на кухне.
Мне хотелось поскорее и надолго затеряться в недрах замка, чтобы как можно меньше встречаться с домочадцами. Особенно с Филиппом.
Но я кое-что чуть не забыла.
Забредавшие к нам любопытные туристы обожали долбить дверным молотком, возвещая о своем прибытии и требуя их впустить. И от разносившегося по всему замку бесцеремонного стука я не так вздрагивала, как от раздавшегося этим утром мелодичного звонка.
Мне так хотелось, чтобы вся эта возня с замком наконец-то сдвинулась с мертвой точки. Пока все мы здесь не поросли паутиной и мхом и не стали частью обстановки. Надеюсь, что приехавший журналист поможет хоть в чем-то.
По дороге из кухни я услышала, как Филипп говорит с кем-то по телефону, и голос его звучит напряженно. Так он говорил только с кем-то из родни. На сердце стало сразу ужасно муторно, и я поспешила к входной двери. Открыла ее и застыла на месте.
Смотрела на гостя, не произнося ни слова, а он смотрел на меня, и мне опять хотелось сбежать и затеряться где-то среди окружавших замок болот.
Позади послышался шорох катившейся по каменному полу коляски Филиппа и его голос:
- Мистер Фейн?
- Да.
Стоявший на пороге мужчина моргнул, будто прогоняя наваждение, и перевел взгляд на Киннера.
- Приветствую вас. – Филипп приблизился и протянул гостю руку. – Проходите, прошу. Вы как раз к завтраку.
Гость шагнул вперед, и пока я закрывала за ним дверь, лихорадочно пыталась осознать, как меня угораздило влипнуть во все это. И что теперь подумает человек, который приехал помочь ветерану-инвалиду, а узнал кое-что любопытное о его жене?
Меня обдало жаром, а сердце заколотилось с бешеной скоростью. Я вздохнула поглубже, стараясь успокоиться. Будь, что будет. В конце концов, журналист ничего не знает обо мне.
- Мистер Фейн, познакомьтесь, - Филипп указал на меня, - это моя супруга, Джоанна.
- Рад познакомиться, миссис Киннер.
Мужчина, которого я узнала вчера как Дэвида, изобразив легкий учтивый поклон, взял мою руку и поднес ее к губам. Горячее прикосновение обожгло мои похолодевшие пальцы.
- Взаимно, мистер Фейн. Спасибо, что откликнулись и нашли время приехать к нам. - Я отвела руку за спину, по-детски пряча большой палец в кулаке. – Надеюсь, дорога вас не сильно утомила и вы добрались без приключений.

»» 25.09.20 23:51 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Гретна-Грин. Шотландия

-В чём разница между феей и ведьмой?
-Один год совместной жизни.

Я — замужняя женщина. Офигеть!
Это было первое, о чём я подумала, едва лишь открыла глаза рано утром. Хотя, если честно, утро было не совсем раннее. И даже уже и не утро. И луч солнца, который упрямо пробивался мне в глаза через неплотно задёрнутые шторы, был уже далеко не рассветным, а, наверное, уже ближе к полуденному. Я расслабленно потянулась, улыбаясь, как объевшаяся сливок кошка, нежась в кольце сильных рук. Маркус, горячий, как печка, прижимал меня к себе даже во сне. И хотя покрывало, которым я вроде бы укрывалась, куда-то исчезло, холодно мне не было. Наоборот. При мысли о прошедшей ночи мне стало жарко. Да и уснули мы только на рассвете. Хотя я не стала бы утверждать что-либо с полной уверенностью. Но мне всё же смутно помнится, что когда я уже совсем без сил отлетала в сон, в щели между занавесок непроглядная чёрная тьма уже сменилась тьмой серой. Мне так кажется.

Итак, я, Сильвия Уайатт — замужняя женщина!
Ой, нет. Не так.
Я, Сильвия Уэстморленд. Так меня ночью называл Маркус — миссис Уэстморленд. А я каждый раз с непривычки вздрагивала — напоминая себе, что это я. Надо привыкать к новому имени.

Правда, при церемонии в кузнице, я, признаться, схитрила, скрестила пальцы за спиной, когда этот молотобоец потребовал от меня пообещать приносить мужу пиво и стирать носки. Ну ещё бы, какая же невеста откажется, видя этот огромный молоток. А вдруг он нечаянно промахнётся. Или совсем не нечаянно. Из мужской солидарности. Если откажешься пиво приносить. Так что я уж лучше испытанным способом, который ни разу меня не подводил. Крестик из пальцев при клятве, и совесть моя чиста. Но даже в этом случае я всё равно зажмурилась, когда он размахнулся. И мысленно перекрестилась, подумав, что сверху лежит рука Маркуса, и он меня, если что, защитит. Потому что мне не верилось, что таким огромным молотом можно ударить прицельно. Тяжеленная наковальня, казалось, даже вздрогнула, когда по ней со всей силы шарахнули молотом. Вот что ни говорите, но я считаю, что он не промахнулся исключительно чудом. Если бы я знала, что это будет так страшно, я бы не согласилась на эту кузницу. Хотя... если так рассудить, и это в самом деле чудо, то наш брак получил благословение свыше, что не может не радовать.

-О чём задумалась, фея? Не жалеешь, что не было твоих родных?

Когда мы вышли из номера, Маркус обнял меня за плечи. Он вообще постоянно обнимал и целовал меня, даже во время завтрака, и когда я одевалась, и... в общем, постоянно. И мне это очень нравилось. Не каждая жена получает такое откровенное обожание со стороны мужа, о Господи, снова пришлось себе напомнить, мужа, я в самом деле замужняя женщина.

-Не жалею.
Я уверенно помотала головой.
-А ты? Ты сам не жалеешь?

Судя по тому, что этот вопрос Маркус задавал уже не в первый раз, его это действительно волновало. Я задумалась. Наша свадьба мне очень понравилась. Но хотела бы я другого? Тётя Эмили обрадуется за меня, я была уверена. Мне кажется, что она выбрала Маркуса для меня ещё до того, как это сделала я. Подруги? Здесь у меня никого нет. А дома, дома только Норма, с которой мы поругались перед моим отъездом. Так что нет, я в самом деле не жалела ни о чём. Вот только Петер. То, что брат был против Маркуса, меня сильно расстраивало. Как и то, что он вообще до сих пор не знал, что я вышла замуж. И как ему об этом рассказать, я не представляла. Правда, Маркус сказал, что говорил с отцом и тот обещал взять Петера на себя, вот только мне не очень верилось, что это хорошая идея. Я очень не хотела, чтобы брат на меня сердился или даже не дай бог, отрёкся. А Петер может, он такой. А если он обнаружил, что я сбежала, то наверное вообще сходит сейчас с ума. Хотя, нет, он же не звонил?
Я заглянула в смартфон, и убедилась, что нет ни одного пропущенного. Значит, всё-таки, не звонил. Наверняка меня, то есть мой побег, прикрыла Мартиша. Или это он злится и поэтому молчит? И что теперь делать?

Я вертела в руках смартфон, раздумывая, звонить или не звонить? А если звонить, то что говорить? И куда пропал Маркус? Вот стоило мне только на мгновение отвлечься, и он уже... Но раздавшийся сигнал отвлёк от размышлений. Маркус, оказывается, уже подогнал машину к дверям и сейчас сигналил мне, улыбаясь, и открывая дверцу. Я слетела с высокого крыльца, и бегом впорхнула в распахнутые объятия мужа, отмахиваясь от всех забот. Теперь у меня есть Маркус, а значит, все проблемы решатся как-нибудь сами собой. Ну, или он их решит, он же мужчина!

-А куда мы сейчас поедем?
-Домой, фея.
-Ээээ...

Я почувствовала, что мои брови сами поднимаются вверх. Не поняла. Куда домой? В Лондон? А как же медовый месяц? Я не хочу в Лондон!
Видимо Маркус всё понял по моему лицу, потому что усмехнулся, заводя машину и наклонившись, поцеловал меня так, что я даже в Лондон уже не возражала бы.

-К нам домой, фея, на остров. - Ответил он, трогаясь с места. - На остров Уайт.

»» 16.10.20 19:05 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Отели, вокзалы и города мелькали непрерывным потоком. Я всё ещё снимала их на камеру, чтобы отослать Даррену, но если дать мне их пересмотреть, то с трудом назову, что и где снято. Я даже свой чемодан не разбирала полностью, вынимая лишь самое необходимое.
Бирмингем, Шеффилд, Манчестер, Ливерпуль, Лидс – масштабные концертные площадки; между ними города поменьше – с небольшими клубами. Организация интервью группы на радио, дважды участие в вечерних эфирах местных каналов телевидения, фотосессия после пресс-конференции, промо-акции в каждом городе. И куча ежедневных неурядиц, от забытых в гостиничном номере барабанных палочек Дея до внезапно сломавшегося гастрольного автобуса. Сумасшедший рабочий режим не давал расслабиться, держал в напряжении, но зато не оставлял времени удариться в тоску. Лишь однажды я сорвалась, на самом старте тура. После первого выступления.

Группа приехала на следующий день, и парни, покидав вещи в номерах, сразу отправились на чек. Джера я видела только мельком в лобби отеля, затем отвлеклась на звонок и потеряла его из виду.
А потом увидела уже на сцене, вечером.
Клуб был огромный. Два этажа дымного полумрака, голых кирпичных стен и стальных балок под потолком. Мягкие диваны вип-зон, два бара и большой танцпол, забитый битком. Я стояла в дальнем углу позади фанзоны с визжащими от восторга девчонками, и мне почти ничего не было видно. Зато слышно. «Pensive» начали с хита, который крутили по радио. От вступительных битов мурашки пошли по коже и сердце сперва ухнуло вниз, а потом, казалось, стало биться в том же ритме.
- Звук шикарный, - сказал Стив над моим ухом и я не оборачиваясь кивнула. И правда, разница после лондонских выступлений чувствуется сильно. У группы теперь отличный техник по звуку. И аппаратура по большей части новая, Элеонора не поскупилась.
- А ты почему здесь стоишь? – снова подал голос Пейдж.
- А где нужно? – я повернула голову.
- Иди снимай, - он сунул мне в руки небольшую камеру. – Заведешь гастрольный блог для поклонниц, потом на сайте выложите нарезку концертную и благодарности публике за теплый прием.
Черт, он прав. Учиться мне еще предстоит многому.
И вот я впереди заградительной сетки, почти под самой сценой. Снимаю, но больше просто смотрю. На Джера. И сердце ёкает и встает в горле комом так, что трудно дышать. Песни сменялись одна за другой. А потом… он начал ту, которую написал в Альпах. Для меня и обо мне, я это точно знаю. Опустил глаза и пел, глядя на меня сверху вниз. А у меня руки дрожали так, кадр прыгал и снимать уже стало невозможно. Давно выученные наизусть строчки били по нервам. И я стояла и просто смотрела на него, кусая губы. Разве можно было так сильно влюбиться?..
А потом Джер спустился со сцены, чтобы расписаться на подставленных ладонях и блокнотах, пройдя так близко, что я почувствовала горьковатый запах парфюма и еле удержалась, чтобы не сделать шаг навстречу.
Всё. Не могу больше. Нервы сдали, и остро захотелось отключиться, насовсем, чтобы не думать и не помнить. Я чувствовала, что не выдерживаю. Маленькая передышка, неужели это так много?

После выступления я не поехала в отель, осталась в клубе.
Несколько шотов текилы – и мир вокруг качнулся и поплыл радужными красками. А может, это вращались стробоскопы в ритм бодро ухающих танцевальных битов. Без привычки к крепкому алкоголю меня повело сразу и быстро. Я с кем-то знакомилась и смеялась. И кажется, танцевала. Да, танцевала. Просто отдавшись музыке, не различая вокруг лиц в разноцветных всполохах, будто в калейдоскопе. И это был такой кайф – впервые за много дней не думать вообще ни о чем.
С танцпола меня выдернул Стив – и довольно бесцеремонно. Просто потащил за собой, схватив за руку и раздвигая плечом толпу.
- Куда ты меня тащишь, ну больно же, - пробормотала я, пытаясь вырваться из твёрдой хватки.
Отпустил он меня только в лифте.
- Что происходит, чёрт подери, - прохныкала я, растирая ноющее запястье.
- Завтра спасибо скажешь, - устало ответил он, откидывая голову на зеркальную стену. Лифт бесшумно потянулся наверх, у меня к горлу подкатила тошнота.
- Голова кружится, - пожаловалась я и покачнулась.
Пейдж выругался, подпер меня плечом и – дальше я не помню. Темнота, будто выключили свет.
Утром меня разбудил мужской голос.
- Джер, - вздохнула я с закрытыми глазами.
- Нет, это не он, - ответил голос, и я открыла глаза. Надо мной склонился встрепанный и сердитый мужчина. – Держи. – Стивен всунул мне в руку стакан воды с шипящим аспирином. Пей и слушай меня.
Он тогда отчитал меня как маленькую девочку. Сказал, что это было крайне безответственно с моей стороны, и если такое повторится ещё раз, он будет вынужден сказать Элеоноре и отослать меня в Лондон. Потому что ему и так хватает головняков с собственной группой, да еще и присматривает за нашей, и если ему придется еще и со мной иметь проблемы, то это уже слишком. Сказал, что понимает мои эмоции, но я должна взять себя в руки, если хочу дальше работать. Либо – поеду домой.
Перспектива уехать и не видеть больше Джереми подействовала гораздо более отрезвляюще, чем что-либо ещё. Я испугалась, на самом деле испугалась. Потому что быть с ним рядом и не иметь возможности его обнять – это больно, но не больнее, чем не видеть вообще.
Я пообещала, что больше такого не повторится.
Обещание сдержала.
Окунувшись в работу, целыми днями я была занята делами, сознательно выматываясь так, чтобы без сил падать глубокой ночью в кровать. Но даже тогда заснуть получалось не сразу. Зачастую номер Джера был где-то по соседству, и это знание, что он совсем рядом… оно убивало просто. Я ненавидела себя за то, что лежу и слушаю, не доносится ли женский смех или голос из коридора. Так и не научилась до конца справляться с ревностью. Хотя никогда не видела, чтобы Джер приводил кого-то к себе.
Мы научились держаться рабочих отношений, лишь иногда сталкиваясь взглядами, от которых заходилось сердце. Господи, как же я скучала, как мне безумно не хватало его прикосновений.

Сегодня ночью идёт дождь. Первый весенний дождь. Барабанит по карнизу густым ливнем, а утром вылет в Эдинбург и надо успеть в аэропорт. Могут задержать рейс. Завернувшись в толстое одеяло, я почти в полусне просчитываю, во сколько нужно выехать и, может, стоит заказать машину пораньше… вдруг будут пробки… а Джер уже, наверное, спит…
Меня будит резкий стук в дверь. Громкий, требовательный. Так не стучат служащие отеля. Моргаю, включаю лампу над изголовьем, пытаясь сфокусировать взгляд на часах возле кровати. Что могло случиться?
Я с трудом выпутываюсь из сбившейся постели и иду открывать.
На пороге Джереми, и это заставляет меня проснуться окончательно. Какого чёрта он не спит? И что такого срочного он хочет мне сказать посреди ночи? Он видел, сколько сейчас времени вообще…
- Я сейчас буду говорить, а ты – будешь слушать.
Мне очень хочется возмутиться такой бесцеремонностью, но я одета лишь в тонкую майку и пижамные шорты, и это совсем не прибавляет мне уверенности под его взглядом, а случайное касание и вовсе будто током бьет. Не хочу ничего слушать, безрассудно хочется, чтобы притянул к себе.
Джер начинает издалека – про отца, про сестру, и я хмурюсь, обхватив себя руками: почему он хочет говорить об этом сейчас? Все мои попытки сосредоточиться рассыпаются, когда он подходит вплотную. Так близко, что я чувствую тепло тела.
- Леони, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Я оторопела.
Замуж?!
На какое-то время у меня отнялся дар речи.
Просто стояла и смотрела во все глаза.
- Лео? – спросил он, когда пауза чертовски долго затянулась.
- Джер… - хрипло сказала я и сглотнула. – Ты не мог бы… меня обнять? У меня стойкое ощущение, что я сплю.
У него дернулся уголок губ. Джер качнулся вперед и обнял, сначала легко, а потом стиснул крепко, до боли. И я всхлипнула, обнимая его за шею, чувствуя, как по щекам побежали тёплые слёзы.
- Маленькая, - выдохнул он, и у меня будто разжалась внутри пружина от того, как он это сказал. Я разревелась уже по-настоящему, спрятав лицо в родное плечо.
Не знаю, сколько мы так простояли, прежде чем у меня иссякли слёзы. Видимо, я накопила их за эти недели слишком много, и мне просто надо было их выплакать. Джер терпеливо ждал. Гладил по спине, по плечам, касался губами виска, шептал что-то.
- Успокоилась? – Я кивнула, вытирая ладонью мокрые глаза. – Ответ будет?
Глаза у него были очень серьёзные.
Я прислонилась лбом к его лбу.
- Тебя убьёт Элеонора, - пробормотала я.
- Я решу этот вопрос.
- И мой папа.
- Вряд ли он оставит дочь вдовой.
- И твои фанатки. Хотя… они убьют меня, скорее.
- Не только же мне быть в опасности, - Джер усмехнулся.
Я прерывисто вздохнула, помолчала. Это ведь всё не шутка, он и правда хочет, чтобы я… чтобы мы… И я его в самом деле люблю.
- А где… где мое кольцо?
- Это «да»? – его улыбка стала шире.
И я тоже тихо улыбаюсь.
- Да.

»» 31.08.20 13:48 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

В городе.

Мы склонны объективно оценивать тех, кого преследуем.
Другое дело, когда мы сами становимся мишенями (с).

Доехав до места, машина остановилась, вышедшие из нее двое мужчин зашли в подъезд дома и поднялись на третий этаж.
Только оказавшись в квартире, Райн смог рассмотреть неизвестного. Хотя мысли кто именно уже были. Взгляд бегал по высокой фигуре и никак не мог остановиться.
− Так много вопросов, что не знаешь с какого начать? − ставя чемодан для винтовки и сумку Дэррока (которую владелец мастерской выкинул из багажника своей машины перед отъездом) на пол, сказал мужчина.
− И, да и нет.
− Почему?
− Вряд ли вы дадите ответы хотя бы на пять вопросов, на большее можно даже не рассчитывать. Да и не думаю, что стоит знать о вас слишком много, и не потому что это опасно. Просто есть вещи, которые не надо рассказывать, − нахмурив брови, закончил Дэррок.
Незнакомец в капюшоне издал хмыкающий звук. Пусть и измененный модулятором.
− Мы с вами, как оказалось, заочно уже знакомы. Вы лицо с составленного портрета человека, которого видели на двух местах преступлений, − агент предварительно сняв бронежилет, достал из кармана сложенный лист и развернул, чтобы показать собеседнику.
− Хороший у вас художник, − отметил визави, посмотрев свой портрет.
− Точного вашего описания не было, − произнес Райн.
− Это и лучшему. Чем меньше знают обо мне обыватели, тем для них же спокойней. Но прежде чем перейдем к делу агент, сначала займусь с вашей травмой. Сядьте, – и собеседник приставил стул к столу.
Затем мужчина отошел и вернулся с емкостью с водой, самофиксирующимся бинтом и мазью. Включил настольную лампу, надел латексные перчатки на свои руки, далее смысл грязь водой с ладони, после ощупал на наличие переломов. Дэррок морщился от острой боли, но терпел.
− Пошевелите пальцами.
Разгибать скрученные пальцы было немного больно, но как мог, выполнил просьбу.
− Как упал? – поинтересовался оппонент.
− Спешил на помощь к партнеру, который был со мной в лесу, нога поехала на влажном участке земли, чтобы не удариться шеей и заодно головой, оперся всем весом на одну руку.
− Ясно. В общем, у тебя ушиб с отеком и растяжение. Не очень страшно, но мало приятно. Сейчас помажу охлаждающей мазью с обезболивающим эффектом (ее действия хватит на несколько часов) и перебинтую руку. Старайся меньше ей пользоваться и напрягать.
Когда процедура была закончена, Райн другой рукой опустил обратно ранее скрученный рукав своей одежды.
− Признателен за помощь.
В ответ был только кивок головой в капюшоне.
− И много выяснили про меня? – спросил агент, после недолгой паузы.
− Для меня достаточно, чтобы обратиться к тебе, раз уж оказался втянут в мои дела.
− И как вы это сделали лучше не буду спрашивать. Хм… − тихо усмехнулся Дэррок.
− Что?
− А ведь видел вас в аэропорту, когда сюда прилетел. Но думал, вдруг ошибся. И как давно вы «пасли» меня?
− Когда про расследование упомянули СМИ. Увидел по ТВ твое лицо.
− Ох, уж эти журналисты, в каждой бочке чуть ли не затычка, − едко заметил Райн.
− Удобно, когда за тебя делают хотя бы часть работы, − добавил мужчина. − В аэропорту был, чтобы подстраховаться на всякий случай. Мало ли незваные гости были бы.
− Предусмотрительно.
− Да. Осторожность, иногда, не помешает. Но к делу.
− Точно. Весь внимание. Новые детали, в какой-то мере могут прояснить ситуацию, − отметил Дэррок.
− Подозревал, что прошлое может аукнуться, но до последнего надеялся, что не таким образом. Лет десять назад или чуть больше, мы с группой были на задании. Наш отряд должен был проверить территорию, в основном на ней жили местные жители, пока их не вынудили покинуть свои дома. Обычное наше занятие. Все шло по плану, однако, мы попали в засаду. Знаем, что противник всегда может где-то скрываться, но их численность оказалась больше. Один сослуживец (он же мой друг) предупреждал об этом, но никто ему не поверил.
− И вы, в том числе?
− Верно. Разведданные были другими и вполне считались достоверными. До этого территорию бомбили и долго. В ответ обвинил его в бегстве из дозора (узнать, как еще мог), написал на него бумагу руководству. Но он оказался прав. В той засаде почти все погибли, кроме меня и еще двух бойцов.
− Как вы спаслись? – спросил агент.
− Не подоспей ранее вызванная одним из наших подмога, мы бы так и сгинули. Боеприпасы закончились, каждый был ранен, и нам оставалось либо самим от ран и жары, либо нас добил бы враг.
− М-да, перспективы те еще, − тяжело вздохнув сказал Райн.
− Такова реальность в этой работе.
− Дерьмовая. Все же к вашему коллеге по службе. Вы сказали, что трое выжило, а получается…
− Да. Он тоже, как теперь ясно. Однако тогда и долгое время после, был уверен (ни я один), что он погиб. Никак не мог остаться в живых. Мы с ним дрались, когда почти рядом с нами разорвалась брошенная противником граната. Нас разметало в стороны. Большего его не видел, пока…
− Пока, − продолжил за мужчиной Райн, − вы не услышали новость о том, что была похищена дочь одного известного политика.
− Верно. Об этом «гудели» все СМИ. Умно привлечь все внимание к одному, пока занят совсем другим.
− Как у фокусника или иллюзиониста, который просит подойти ближе, чем больше думаешь, что видишь, тем проще обмануть. И тем меньше на самом деле увидишь.
− Угу. Сделать «громкую» приманку.
− Вы сразу поняли кто может стоять за этим?
− Нет. Приехал в Бостон, чтобы быть в курсе событий и вмешаться только в крайнем случае. Все стало развиваться по-другому, − шумно вздохнув, сказал оппонент.
− Тоже не думал, что окажусь там, где сейчас, − тихо добавил агент.
Наступило молчание, Дэррок хотел задать еще один вопрос, который напрашивался, но… В общем он перевел взгляд на стену, на которой были наклеены различные заметки, далее на стол, где тоже лежали бумаги, и в том числе несколько снимков. Один из них газетный, другой напечатанный на фотобумаге. Первый был общий, с какого-то мероприятия, на которые приглашают фотографа, чтобы осветить событие. На втором фото, местами уже потертом, были двое: женщина и ребенок.
− Интересно... – Райн пригляделся к ним, сравнил кое-что на портрете, затем перевел удивленный взгляд на собеседника. − Твою же дивергенцию ротера, − сорвалось с его губ. И даже привстал. − Кажется, теперь ясно, о чем говорил владелец мастерской.
Мысленно подумал, что попал в такой переплет из которого выбраться без ущерба очень сложно. А что он будет даже не сомневался.
− Да, − ответил мужчина, зная, о чем его спрашивают. − И будьте дальше осторожны со словами. В противном случае вам не нравятся те последствия, которые могут быть.
− Пугаете?
− Предупреждаю. Чтобы знали.
− У-тю-тю, − едва слышно проговорил Дэррок. Знал, что глупость ляпнул, тем не менее.
− Значит, поняли друг друга, − не вопрос, а утверждение от визави.
Кивок агента головой.
− А это многое, кстати, объясняет в отношении Кейт, − добавил Райн.
− Вот мне другое интересно, − вместо ответа, произнес мужчина. − Как, ты Ромео недоделанный с ней познакомился?
Дэррок замер, а потом отвел взгляд в сторону. Объяснить будет не просто. Про понять лучше не думать.
− Эм…У меня встречный вопрос, а как у вас это случилось?
− На дне города. Был в отпуске, столкнулись в очереди, − кратко сказал оппонент.
− Запоминающейся у вас отдых получился, − хмыкнул агент.
− Не увиливай.
− С чего вы решили, что замешаны какие-то чувства? Расследование проводиться и по долгу…
− Только не начинай про работу, долг и службу. Ты прилетел в другую страну, на месте не стал обращаться к местным органам (во всяком случае пока), а решил найти человека со стороны, потому что сейчас не до правил и бюрократии, и нужен быстрый результат. Он стоит денег, коих ты не пожалел. На того кому деньги некуда девать не похож, как и того, что время тратит напрасно. К тому же у тебя с одной стороны лица синяк, которому всего несколько дней, в лесу не били, а значит получен еще в Бостоне. Мог конечно с коллегой по работе в конфликт вступить, или особо резвый преступник попался, но… Как итог: вывод напрашивается. Рассказывай.
Вроде спокойно было сказано, но собеседник давал понять, что объяснить Райну придется. И второй раз он свой вопрос повторять не будет.
− Выпить у вас что-нибудь есть? – спросил Дэррок, сглотнув комок в горле.


P.s. Благодарна за пожелания и поздравления! Всем игрокам тоже всего наилучшего. Подруга дней моих, подарок твой получен.))

Арлин с пополнением в семействе! Чтобы малыш радовал вас и рос здоровым.

Леони и Джереми счастливой, благополучной, не скучной (в хорошем смысле) вам совместной жизни!

Ночь - личное время мам.
Делай, что хочешь!
Можно утренний чай допить, сходить в туалет и причесаться.

Аймут. Шотландия

Никогда бы не подумала, что могу превратиться в такую ревностную мамку. Каждая ночь и каждый день дома превратились в нескончаемый марафон из памперсов, простынок и кормлений. Даже ночью, едва только раздается писк Лукаса, я уже сажусь на кровати, готовая удовлетворить любое желание сына. Правда, к концу третьего месяца организм начинает давать сбои. Я стала замечать это после того, как уснула, кормя сына, и едва не задушила своего собственного ребенка. С того дня кормлю только сидя в кресле-качалке Каспара, что стоит прямо в беседке возле дома. Радует, что погода в этом году до октября держится теплая, и что для каждодневного променада достаточно накинуть палантин на плечи. Вот и сейчас, не замечаю, как вырубаюсь прямо в процессе, продолжая на автомате раскачиваться и прижимать к себе ребенка.
Просыпаюсь от легкого касания к плечу.
- А? Что? Что-то с Лукасом? - засыпаю вопросами, ещё даже не раскрыв глаза. И вижу, как Фостер улыбается. - Что?
- Тебе нужен отдых, родная. Давай найдем няню для сына, чтобы ты хотя бы вернула себе нормальный режим сна.
- Мы уже говорили об этом. Я не доверю Лукаса никому.
- Но ты спишь на ходу, Арли, - Адам опускается в кресло напротив моего. - От этого никому лучше не будет.
- Ты не переубедишь меня. К тому же, я читала, что после трех месяцев ребенок начинает спать ночью, а значит, и мой режим восстановится. Поэтому не нужны мне чужие люди. И если кого-то и можно позвать, так это Бет.
- Договорились, - муж поднимается и продолжает хитро улыбаться. - Но заметь, ты сама это сказала.
- Что сказала?
- Где моя деточка ненаглядная? - раздается от двери, и я, прищурив глаза, смотрю на мужа.
- Ты уже позвал её? А если бы я уперлась?
- Однако ты согласилась. И сейчас ты можешь позволить себе немного расслабиться.
- А старая Бет присмотрит за птенчиком Лукасом.
- Я так рада тебя видеть здесь, Бет, - укладываю сына в кроватку рядом с креслом и поднимаюсь, обнимая свою собственную няньку.
- А я рада видеть тебя и вырваться из мужского общества, - она вздыхает, но я знаю, что это притворство. Бет хлебом не корми, дай покудахтать над мужчинами. Что над отцом, что над Дугласом. Да что там, она и над Адамом шефствовала, пока была здесь. А теперь ещё один мальчик попал под её опеку.
- Ну тогда должна разочаровать тебя, здесь ты окажешься окружена ещё тремя мужчинами.
- Но всё равно хоть какие-то перемены. А то твой отец меня с ума сведет.
- Чем это? - улыбаюсь, вновь беря Люка на руки, покачивая и готовясь к кормлению.
- Он отказывается есть мою стряпню, ссылаясь на то, что врач ему сказал не переедать на ночь. А так как домой он возвращается после десяти вечера, сама понимаешь, всё, что я приготовлю, остается мне самой.
- Ваши трудности неизменны, Бетти, - сын с упоением сжимает пальчиками грудь, жадно присосавшись и закрыв глаза.
- Вот сыночек твой кушает с аппетитом. Всем бы так.
- Наверное, он весь в отца, - не скрываю улыбку, хотя и не уверена, что Бет не поймет о каком голоде и ненасытности относительно Адама я говорю.
- Сын и должен быть весь в отца, - Адам вновь выходит в беседку, акцентируя моё внимание на том, что я даже не заметила, как он ходил домой.
- Твой сын - точно твоя полная копия, - поднимаю голову и подставляю губы для поцелуя, и любимый тут же прижимает свои губы к моим. - Куда ты ходил?
- Звонил в Дортмунд. Мне напомнили, что необходимо появиться в старом особняке отца, пока его не экспроприировали.
- Но это же твоя собственность, - хмурю брови.
Действительно, я рассуждаю, как истинная американка: всё, что я купила - принадлежит мне. Но видимо, тут другая ситуация. И если квартира по Кроненштрассе ещё сохраняется за Адамом, то отцовский особняк, который “законсервирован” с момента смерти Армана, вполне может привлечь внимание государства и беженцев.
- Моя, но только на бумаге. Я плачу налог на землю, но в свете нынешней ситуации её вполне могут забрать.
- И что же делать? - спрашиваю, не сводя глаз с лица мужа, просто кожей чувствуя, как он напряжен.
Но меня прерывает маленький Фостер. Отодвинув от себя грудь и икнув, он начинает причмокивать. Поэтому прекращаю игру взглядов и, подняв сына повыше, прижимаю к своему плечу, дожидаясь, когда он срыгнет излишки молока. Что и происходит, отвлекая меня от дальнейших расспросов.
Муж оборачивается к Бет, спрашивая, как у неё дела, как она доехала, не устала ли, а я заканчиваю с кормлением сына, вновь укачивая его на руках.
- Адам, что ты собираешься делать? - опять спрашиваю любимого, прерывая поток жалоб на отца из уст домоправительницы.
- Нужно съездить в Германию, возможно, даже пожить… Хотя нет, этого я сделать не могу.
- О дорогой! Может быть, будет достаточно Урсуле съездить туда? Она и дом может осмотреть, и зайти в него.
- Да, но необходимо всё же пообщаться с юристами, сходить к чиновникам на прием, обозначить себя, как собственника. Я не совсем понимаю ещё тонкости.
- Надеюсь, ты не задержишься надолго? - понимаю, что это первый раз с рождения сына, когда Адам покидает Меррик-Мэнор дольше, чем на шесть часов.
- Хотелось бы управиться за пару дней, родная. К тому же, я позаботился, чтобы ты не осталась одна.
- Она и раньше была не одна, - вставляет своё слово медленно шагающий по дорожке в нашу сторону Каспар. - И теперь не будет. Доброе утро, мисс Элизабет, - тут же здоровается дедушка с Бет.
- Доброе утро, Каспар, - улыбаюсь, продолжая качать Лукаса на руках. - Как ваше самочувствие сегодня?
- Я готов ещё дождаться правнуков, - он наклоняется, погладив Люка по голове, и садится рядом с Бет на скамью. - А вы готовы?
- Уже? - смеюсь, смутно припоминая всё, что происходило три месяца назад. - Я ещё точно не готова, а ты, родной?
- Мне пока хватает и Лукаса, - Адам сжимает мое плечо, не рискуя сильно притягивать в объятия.
- И мне, - поднимаю голову, оторвав взгляд от сына, и прижимаю свои губы к губам любимого. - По крайней мере, на ближайшее время. Лукас - довольно активный малыш,чтобы отвлекаться ещё на одного ребенка.
- В любом случае, я хочу подержать на руках ещё ваших детей, - категорично заявляет дедушка. - И не умру, пока не родится ещё минимум двое детей.
- И я тоже, - пряча улыбку, заявляет Бет.
- Да вы сговорились, - поднимаюсь, чтобы отнести уснувшего Люка в детскую. - Бет, вот у тебя дети есть?
- Ты же знаешь, деточка, что ты мне, как дочь.
- Я о другом. Понимаешь ли ты, каково это родить ребенка?
- Если ты говоришь про ощущения, то бог не дал мне такого счастья, - внезапно осознаю, что перегибаю палку в попытке избавиться от наседания стариков по поводу новой беременности.
- Прости, Бет, но я правда ещё не готова даже думать о пополнении нашей семьи. Сейчас мне надо отойти, а после мы с тобой поговорим о доме Фостера, - заканчиваю, уже обращаясь к мужу, а после разворачиваюсь и направляюсь к дому.
Поднявшись по ступенькам на второй этаж, поворачиваю в детскую комнату сына, расположенную рядом с нашей с Адамом спальней. Комната оформлена в коричневых, синих и светло-серых тонах. Опускаю Лукаса в кровать, умиляясь безмятежности сна малыша, когда он, приоткрыв губы, тихо сопит. Провожу руками по его маленькому тельцу, поглаживая живот и ножки, а после, наклонившись, целую в лоб.
Отодвигаюсь, чтобы тут же охнуть от неожиданности. Адам обнимает меня за талию, прижимая к себе, только здесь позволяя ощутить, насколько он соскучился. Да и я тоже, вне сомнений. Доктор просил воздержаться от секса в первые месяцы, пока матка становится на место, пока заживают разрывы. Но вот уже неделю как у меня закончилось кровотечение, однако муж всё равно замирает за шаг до прыжка в омут страсти. Это одновременно умиляет меня и невероятно бесит, поэтому развернувшись лицом, я обнимаю Адама за плечи, прижимаясь как можно теснее.
- Пойдем в комнату, любимый, - всматриваюсь в его глаза, ища в них отблески желания. - Я скучаю по тебе, - почти губы в губы шепот, а после беру Фостера за руку и веду в нашу спальню. И пусть ещё белый день, пусть все на ногах, я хочу своего любимого мужа.
- Сейчас? - Адам хмурится, но позволяет увести себя за руку из комнаты Лукаса. - Но…
- Ты хочешь меня? - замираю на мгновение, а после опускаю ладонь на пах мужа, под пальцами ощущая его эрекцию. - Да-а-а, а я хочу тебя. И Лукас уснул, поэтому нам никто не помешает.
- Арли, ты уверена, что уже можно…
- Ты мне напоминаешь неуверенного девственника, Фостер, - улыбаюсь и вновь тяну его за руку, пока мы не оказываемся в спальне. - Неужели теперь пришла моя очередь учить тебя азам занятий любовью?
- А ты сможешь? - любимый позволяет мне расстегнуть на себе рубашку и стащить её с широких плеч.
- Если что, ты же подхватишь инициативу? - развязываю пояс на платье, скидывая его с себя и оставаясь в одном белье. - Только на тебя вся надежда.
- Сделаю всё, что в моих силах, - муж обнимает за талию и притягивает ближе. Я тут же обнимаю его за шею, прижимаясь всем телом, и отступаю к кровати, пока не падаю на неё, потянув за собой любимого. А после и ногами обхватываю его за талию.
И в этот самый момент радионяня прерывает процесс, сообщив о том, что мистер Фостер-младший проснулся.
- Да чтоб тебя, - ругаюсь сквозь зубы, а Адам утыкается в мою шею. - Мне надо к сыну, любимый…
- Да, конечно, - муж переворачивается на спину, а я ещё с минуту лежу с закрытыми глазами, восстанавливая дыхание, прежде чем подняться с постели и направиться в детскую, на ходу натягивая халат.
_________________

Шотландия
Мотель неподалеку от Глазго

Пристроив пакет с покупками на тумбочке, я растерянно взъерошил пятерней волосы на затылке и уставился на опустевшую кровать, как будто смятое одеяло могло ответить на вопрос: «Что за хрень?» Черт, я сегодня, конечно, не был особо нежным, но и ничего такого, что могло бы напугать девушку и заставить убегать от меня без оглядки, тоже не сделал. Мне даже казалось, что Джо нравится, хотя женщины могут и притворяться так, как голливудским звездам не снилось. Мне ли не знать!
И все равно я никак не мог понять: зачем? Зачем тайком сбегать посреди ночи из мотеля, куда пришла с мужчиной по доброй воле, а не под дулом пистолета? Не побоялась ведь наткнуться на какую-нибудь пьяную компашку. Угу, еще скажи: на обдолбанных наркоманов! Да кто бы ни был: Глазго не так уж далеко, но и не близко, трасса – рядом, твою ж налево, совсем, что ли, инстинкт самосохранения отсутствует? Ну, не хотела продолжения, так бы и сказала. Боялась, что телефончик попрошу? А ничего, что я и без телефона знаю, где тебя найти? И теперь вот точно найду! И сам лично голову откручу! Зар-р-аза!
Пока шагал по той же аллее к ресторану, рядом с которым осталась арендованная машина, успел немного остыть. Сам не мог понять, почему меня так сильно задело исчезновение Джо: то ли потому, что на самом деле мне хотелось продолжения – и очень, то ли из-за гнетущего чувства беспокойства о девушке – сумела она без приключений добраться туда, куда отправилась из мотеля, или нет, то ли из-за ворочающихся в глубине души сомнений, а не умудрился ли я в угаре страсти напугать и оттолкнуть гурию чем-то? Я ведь помнил, какой ужас плескался в глубине широко распахнутых глаз Мелы во время нашей последней встречи. Впрочем, тогда я был под кайфом.
На стоянке обнаружилась всего одна машина. Когда мы с Джо уходили отсюда, автомобилей было существенно больше. Скорее всего, один из них принадлежал Джо: на чем-то же она должна была добираться до ресторана. Я понадеялся, что девушка просто уехала домой, хотя вопрос «почему» остался открытым.
Дорога в объезд занимала гораздо больше времени, но я благополучно отогнал машину на парковку мотеля и вернулся в номер. Не пятизвездочный отель, конечно, но и не дыра – чистенько, безлико, душ работает. Мне и в худших условиях ночевать приходилось. В Киннерфилд поеду утром, вот только посещу по пути одно местечко.

Ресторан The Laird's Table

К столику меня провожала миловидная шатенка. Я не стал скрывать, что ужинал здесь накануне, сделал комплимент местной кухне и особо похвалил ромашковый чай. В ответ шатенка расплылась в улыбке и прочитала мне небольшую лекцию о том, что травы они выращивают сами в небольшой теплице, овощи используют только местные и сезонные, наисвежайшую рыбу и мясо им поставляют окрестные фермеры и все в таком духе. Выслушав весь рекламный спич с вежливой улыбкой, и не забывая кивать в нужных местах, я заказал полный английский завтрак, а затем уточнил, будет ли сегодня выступать певица, которая пела вчера вечером. На всякий случай я не стал упоминать имени Джо, чтобы не создавать девушке лишних проблем. Шатенка заверила меня, что вечером выступление непременно состоится, и я забронировал тот же столик, за которым сидел вчера. Скрываться и подстерегать Джо после выступления я не собирался – пусть видит, что я хочу поговорить. Надо бы по возможности заехать перед ужином в Глазго, купить цветов. Жаль, не знаю, какие ей нравятся.

Замок Киннерфилд

Дорога к Киннерфилду шла через лес, и я даже удивился, как здесь тихо и пустынно, будто и нет поблизости железной дороги, оживленного шоссе и прочих примет цивилизации. Впечатление такое, словно за поворотом к замку время остановилось, и путешественник автоматически переносится на несколько веков назад.
Это ощущение усилилось, когда я вырулил на подъездную аллею: шорох гравия, изумрудная зелень лужаек, пышные кроны деревьев, закрывающие половину небосвода, и серые каменные стены замка, прорезанные узкими окошками-бойницами. Из почерпнутых в открытых источниках сведений я знал, что Киннерфилд изначально представлял собой башню, к которой с течением веков пристраивали дополнительные помещения, но неведомые зодчие сумели создать на удивление органичную постройку: двухэтажное строение выглядело аккуратным, но при этом толщина стен недвусмысленно говорила о том, что перед тобой не парадный дворец-финтифлюшка, а мощное укрепление феодала, способное защитить всех укрывшихся в замке от любого неприятеля. Сила и надежность – именно такое впечатление производил замок.
Портила вид только синяя дверь. Здесь куда уместнее смотрелось бы мореное дерево. Однако никаких ярко выраженных разрушений при беглом осмотре я не заметил.
Веселенькая трель звонка была слышна даже снаружи, хотя и казалось, что звук доносится откуда-то издалека.
Ярко-синяя створка двери неприятно скрипнула, и мне захотелось крепко выругаться, потому что я ощутил одновременно воодушевление и досаду.
На пороге стояла Джо и смотрела на меня так, как будто видела перед собой огнедышащего дракона.
Ситуация, конечно, не очень: с одной стороны, радовало, что беглянка нашлась так быстро и явно добралась сюда целой и невредимой, с другой стороны, все чертовски осложнялось. Как же неудачно, что Джо имеет отношение к Киннеру… Работает она в ресторане, значит, кто-то из семьи, гостья бы двери не открывала. По возрасту – вполне годится ему в дочери, но, вроде, у Киннера нет детей. Есть племянники…
Справиться со шквалом теснящихся в голове мыслей я не успел, потому что меня окликнул мужской голос:
- Мистер Фейн?
- Да.
Я перевел взгляд на мужчину, сидящего в инвалидной коляске, и заставил себя смотреть прямо, не отводя глаз.
Со слов тех парней, с которыми мне приходилось пересекаться за время скитаний по госпиталям, сильнее всего человека, ставшего вдруг инвалидом, задевает не враждебность и не жалость. Сильнее всего бьет по самолюбию, когда каждый встречный старается поскорее отвести глаза, как будто ты уже не человек, а пустое место. Наверное, это что-то инстинктивное, потому что мне тоже каждый раз хотелось отвести взгляд от тех, кому повезло меньше, чем мне. Я испытывал нечто вроде стыда за то, что сумел выжить и даже почти не пострадал. Грэг погиб. Из-за меня. Кто-то стал инвалидом по разным причинам, а я… Я оказался живучей тварью.
Вся правая сторона лица сидящего передо мной человека была исполосована шрамами, но взгляд его левого глаза оставался спокойным и уверенным. Правый глаз Киннера выглядел мутным и застывшим. Хозяин замка протянул мне левую руку в знак приветствия, и я крепко, хотя и не совсем ловко из-за непривычного жеста, пожал его сухощавую ладонь.
– Проходите, прошу. Вы как раз к завтраку.
- Благодарю, мистер Киннер, я успел позавтракать по дороге, но с удовольствием выпью чашку чая.
- Мистер Фейн, познакомьтесь, это моя супруга, Джоанна, - продолжил гостеприимный хозяин.
Ощущение было такое, будто мне крепко двинули под дых.
Вот это называется - засада!
Двигался я, как заводная игрушка: механически развернулся, заученно произнес подходящие по смыслу фразы, автоматически поднес к губам узкую женскую кисть. Пальцы девушки показались мне странно холодными, как будто она за считанные секунды превратилась в Снежную королеву.
Миссис Киннер! Твою ж мать! Миссис Киннер! Бред какой-то!
Пока я пытался переварить услышанное, хозяин дома попросил Джо…анну показать мне приготовленную комнату. Нет, все-таки Джо ей подходит больше. Хотя какая она тебе, к чертовой матери, Джо? Она замужем, идиот!
Все так же заученно извинившись, вернулся к машине. Путешествовать я уже давно привык налегке, так что с собой у меня была только спортивная сумка с самым необходимым. Ах, да, еще пакет.
Извлеченные из пакета конфеты и клубнику я протянул замершей в дверях женщине:
- Небольшое дополнение к чаю, если позволите.
Клубника… К чаю… Сам понял, что сказал? Какого хрена ты вообще это все не выкинул?
Угощение миссис Киннер взяла, но держала как-то странно, словно руки ее плохо слушались, я даже хотел предложить помочь отнести все в столовую или на кухню, но тут женщина встрепенулась и окликнула кого-то за моей спиной:
- Дайв! Дайв, пожалуйста, проводи мистера Фейна в гостевую комнату. Мне нужно на кухню. Это там – в конце коридора.
Видимо, последнее замечание было для меня.
Крупный мужчина провел меня в расположенную на втором этаже небольшую комнату с симпатичными зелеными обоями на стенах. Я поблагодарил и пообещал спуститься через несколько минут. Мой поводырь еще раз пояснил, как найти кухню, и скрылся за дверью.
Только после этого я позволил себе расслабить сведенные от напряжения мимические мышцы.
Швырнув сумку на кровать, я прошел через гостеприимно распахнутую дверь в маленькую ванную комнату. Вода из крана еле текла, но я все равно поплескал в лицо, низко склонившись над миниатюрной раковиной.
Когда разогнулся, в прикрепленном на стене зеркале отразились совершенно безумные глаза на бледном как мел лице. Очередной «Крик» можно без грима снимать.
Даже вообразить себе не мог после истории с Мелой, что когда-нибудь умудрюсь поменяться со Стэном местами. Хотя Стэн выглядел куда достойнее меня: он тогда Мелу послал весьма заковыристо, а мне вообще никто авансов не раздавал – сам инициативу проявил, герой-любовник. Это ж надо было…
А самое поганое, что я и сейчас ее хотел. Зная, что она замужем. Зная, как больно бьет предательство. Хотел так, что в глазах темнело и голова работать отказывалась.
Пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок, я развернулся и вперился взглядом в голубенькую шторку, наполовину скрывающую массивную ванну. И тут же совершенно отчетливо увидел обнаженную женскую фигуру. Змеились по плечам мокрые пряди волос. Струйки воды сбегали вдоль позвоночника и исчезали во впадинке между ягодицами. Женщина игриво качнула бедрами и хрипловато рассмеялась, а я протянул руку, чтобы коснуться пальцами ее нежной гладкой кожи, сжать ладонями упругую грудь, нащупать горячий чувствительный бугорок…
Да чтоб тебя! Крыша поехала от долгого воздержания?
Наваждение пропало, а я снова открыл кран и, не мелочась, сунул голову под вяло текущую струю воды. Дико хотелось садануть по чему-нибудь кулаком со всей дури или хотя бы проораться, но нельзя. Нельзя. Нельзя.
Самым правильным было бы сейчас же уехать отсюда к черту, к дьяволу, да куда угодно! Но опять нельзя. Работать-то можно и в Глазго, там архивы, нужные люди, но… Не объяснить такой поспешный отъезд. Через пару дней еще можно как-то вывернуться, а раньше не получится.
Саднящая боль дернула руку. Это слегка отрезвило. Я обнаружил, что опять стою перед зеркалом, с волос стекают капли, а зубы так сжали костяшку пальца, что сустав побелел.
Разжал челюсти и отстраненно пронаблюдал, как тонкие полоски на коже наливаются краснотой. Сполоснув водой проступившую кровь, вернулся в комнату и выудил из сумки расческу.
Соберись, тряпка! Значит, так: осматриваешь замок, беседуешь с Киннером, а потом стараешься держаться отсюда как можно дальше – архивы, редакция местной газеты, рассеянная информация, в общем, все как всегда. Чем меньше времени будешь проводить в доме, тем лучше.
Кое-как пригладив волосы, я натянул на лицо вежливую улыбку и отправился искать кухню, прекрасно понимая, что этот чертов замок грозит превратиться в мое персональное Чистилище.

»» 02.10.20 16:03 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

В городе на квартире.

Райн держал в руках чашку с горячим чаем и собирался с силами чтобы начать рассказ. Да, вместо ожидаемого алкоголя, оппонент заварил напиток, и на вопрос почему, ответил, что во время работы ни капли спиртного. Выпивает только, если операция это подразумевает и то немного или в медицинских целях.
- Ну, - многозначительно сказал мужчина, имея в виду знакомство Дэррока с Кейт.
- Обещайте, что не станете делать со мной то, что с тем парнем в Бостоне *. Лучше сразу и быстро.
- Решу после рассказа, - был ответ.
Вздохнув, как перед прыжком в воду, агент быстро произнес: - Использовал Картер для повышения по службе. Говоря использовал, имею в виду в негативном смысле этого слова. И еще… об этом позже.
- Т-а-а-к, - измененным модулятором голосом, протянул собеседник. - А немного подробней.
Несколько лет назад мы расследовали самоубийство (так все выглядело) начинающей кинозвезды. Она много снималась, но не в боевиках, комедиях или мелодрамах, а фильмах определенной категории*, - начал говорить Райн. - В том числе жанре пародий на известные сериалы и фильмы.
- Какое начало…
- Известна погибшая стала после роли Смурфетты*. Зрителей впечатлили ее длинные золотистые волосы, хотя скорее весь образ целиком, - продолжил говорить Дэррок.
- Кто это такая?
- Героиня из одного мультсериала и в последствии снятого по нему фильма. Сам про нее не знал до этого дела.
- И причем же была Кейт? - спросил оппонент.
- Они вместе учились, на какое-то время их пути разошлись, но потом пересеклись, - ответил агент.
- То есть стали общаться? - предположил мужчина.
- Верно.
- А дальше?

* Имеется в виду тело мужчины, которого пытали и убили в доме в пригороде Бостона, где временно были Амаль Эль Бахит (дочь известного политика, которая упоминалась в прошлом посте) и Кейт.

* Подразумевается кино для взрослых.

* Смурфетта - героиня мультсериалов, фильмов и комиксов франшизы «Смурфы». Первая девушка смурф в деревне-Смурфидол. Создана Гаргамэлем из волшебной глины с целью найти деревню смурфов. Будучи глиняным человечком, кожа у неё была не голубая, а светлая. Волосы-чёрные (в сериале короткие, в фильме делали длинными). До превращения в смурфа была хитрая и жестокая, но под влиянием других смурфиков (особенно Папы) исправилась. С помощью волшебного заклинания Папы смурфа изменила внешность: кожа стала голубая, а волосы золотистыми. Носит белое платье и туфли на каблуках. Имеет сестру Занозу и брата Крепыша.

*Все герои (Дэррок Райн, таинственный помощник, Кейт и другие участники данного сюжета) находиться в одной стране.
И закончиться тоже в ней же.

Остальное будет позже, больше пока никак.

Уезжаю из поместья в город. Колешу по городу час-другой, пытаясь собрать все мысли в одну кучу и понять, как поступать мне дальше. Итог - нет конкретного плана, но уже есть от чего отталкиваться. Я бы и дальше, продолжил маленькое путешествие по немного забытому городу. Усталость берёт своё.
Первым порывом было найти более-менее приличную гостиницу, но вовремя вспоминаю о жилье, которое имелось у меня.
Я давно не был в квартире и кажется, что не жил здесь вообще. Всё вокруг казалось чуждым и не моим. Словно я в гостях. Помню совет деда, когда только появились первые свободные деньги, что необходимо вложиться куда-нибудь или приобрести недвижимость. Семь лет назад, никуда не планировал уезжать из Барселоны, поэтому купил себе квартиру. Подписал контракт с модным дизайнером интерьеров. Ремонт обошёлся в ещё одну крупную сумму. Дело тут конечно не в деньгах, а чем я думал, когда соглашался на такой дизайн. Сейчас же, я не стал бы делать ремонт в таких пошлых тонах - предпочел бы более умеренные.
Время подходило к ночи, но из-за смены часовых поясов и несмотря на усталость, сон не шёл. Знал, что легко не будет, придётся снова привыкать к жизни здесь. Придётся периодически летать в Лондон. Проверять, что там делается с клубом, к тому же, одно не законченное дело ждало меня там.
Звонок в дверь становится неожиданностью, и я не представляю, кого может принести в столь поздний час. Чувства обеспокоенности не возникает: если пришли устранить, завещание давно лежит у моего адвоката. Усмехаюсь, совершенно не уместный юмор в неподходящее время. Принципиально не смотрю на экран домофона, сразу открыв дверь, отступаю на шаг, разглядывая гостью. Она всегда умела появляться внезапно. Делала из этого представление, называя это “приятным сюрпризом”. У нас вообще не было нормальных отношений, так, имитация. Я обманывался, она с лёгкостью мне потакала. Мне надо было прогнать её давно, а не стать слабаком, стирая слезы с красивого лица, снова и снова прощая. С годами, чувств не осталась, кроме привычки видеть тенью рядом собой. Возможно, всё дело в памяти матери - Клаудия всегда нравилась ей, более того - считала своей будущей невесткой. Правда свадьбы так и не произошло - смерть мамы, а потом и предательство второй не дали довести до конца процесс. Простил Ди, и был дураком, когда позволил остаться. Сейчас, я смотрел на бывшую невесту, которую не видел два года. С годами не стала выглядеть старше, а наоборот, стала красивее и моложе, (не иначе, модные инъекции и грамотная помощь специалистов творили чудеса). Стоя напротив роскошной женщины, я неожиданно прозрел. Нить, которая тянется больше десяти лет, необходимо было разорвать и с прошлым пора прощаться. Хватить обманывать себя и тянуть всю эту грязь. Даже лучше, что Клаудия появилась сейчас, в момент, когда я собираюсь менять свою жизнь.
Закрыл дверь, помог снять пальто, вдохнув запах духов девушки. Она их не меняла на протяжении десяти лет. Заказал их ей, на годовщину отношений.
- Что тебя привело в мою скромную обитель в столь поздний час Ди?
- Ты.
Бесхитростный ответ, шаг ко мне, скромно опускает глаза, так что длинные ресницы ложатся на румяные щеки. Из года в год один и тот же сценарий. Например, вот прямо сейчас, Клаудия поднимет голову, с мягкой улыбкой на прекрасном лице, посмотрит кошачьими глазами в мои. Затем предыстория перейдет в главную сцену сего акта. Раньше бы я повёлся, но сейчас, для меня всё это не так актуально.
- Ты знаешь, где находится гостиная.
Прекрасно понимаю, что это прозвучало грубо. Мне совершенно наплевать, как она узнала, про мой приезд и где я мог остановится - видимо слухи распространяются сродни лесному пожару. Только позже, узнаю, что у Ди, несколькими этажами выше находится квартира, в которой она останавливается, когда бывает в городе. Ей повезло увидеть меня на парковке. Это будет потом, сейчас же, я наливаю в бокалы с длинной ножкой любимое вино Клаудии и подаю ей после того, как она садится на краешек дивана.
Я читаю в зелёных глазах немой вопрос. В уме Ди не отнять, знаю, что понимает, пришёл конец нашей истории. Всегда буду благодарен ей, за редкие минуты иллюзии радости..

»» 21.11.20 19:40 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Аймут. Шотландия

Не думал я, что отцовство это так ответственно. Выбор ушных палочек и пеленок, оказывается, имеет значение, не говоря уже о принимаемых лекарствах. Была надежда, что моего сына обойдут всяческие болезни, и поход к врачу будет лишь обусловлен контрольным взвешиванием или плановой вакцинацией. Но не тут-то было.
Первым испытанием становится коварная розеола. Температура у Лукаса поднимается внезапно, после традиционной вечерней прогулки. Он начинает капризничать и совершенно отказывается ложиться спать. Арли несколько часов пытается его успокоить, но безуспешно.
- Не понимаю, почему он плачет, - жена крепко прижимает к груди малыша, без остановки пританцовывая. - Подгузник пуст, температура и влажность в комнате в норме, нос не забит.
- Может, голоден? - высказываю предположение, не надеясь на успех, ведь быть такого не может, чтоб Арлин не покормила нашего сына.
- Не знаю. Я предлагаю грудь, но Лукас словно не понимает, что я от него хочу. Что-то не так, но не знаю что, - растерянность, нарастающий страх и жуткая усталость отражаются в глазах супруги. Это не первая бессонная ночь от рождения младшего Фостера, но самое страшное - не последняя.
- Я вызываю врача, - прячу переживания за решительностью, сдерживаясь, чтоб не бежать бегом за телефоном и тем самым еще сильнее не напугать любимую. - Если понадобится, то я его из постели достану и сюда притащу.
Нахожу в записях супруги заветный номер телефона и тут же набираю. Каково же мое удивление, когда далеко заполночь доктор Флетчер берет трубку и после моих сбивчивых объяснений обещает приехать в течение часа в Меррик-Мэнор. Возможно, я немного сгущаю краски, но даже если нет, рисковать здоровьем своего шестимесячного ребенка не намерен.
Автомобиль местного неонатолога-педиатра останавливается у входа через сорок пять минут. Мужчина быстро открывает водительскую дверь, покидая салон, но лишь для того, чтобы помочь молоденькой девушке-пассажирке с тяжелым саквояжем. Мне кажется лицо дамочки отдаленно знакомым, но эта мысль быстро теряется в потоке возмущения и непонимания:
- Доктор Флетчер скоро будет? Мой сын не замолкает ни секунду все это время. Его что-то беспокоит и очень сильно. Ему нужна помощь, - забираю из рук предполагаемого ассистента саквояж с медицинскими препаратами и инструментами, внутренне говоря себе, что все не так плохо и ничего из этого арсенала не пригодится.
- Проводите меня к ребенку, не стоит терять время. Какие еще симптомы, кроме повышенной температуры, вами замечены? - дамочка деловито идет вперед, на ходу надевая белый халат и закалывая волосы в пучок.
- Отказ от еды, отсутствие сна, - отвечаю, постепенно осознавая, что передо мной не ассистент, а врач. - Дон Флетчер это вы? - спрашиваю удивленно, но мои подозрения развеивает Арлин, восклицая:
- Донна, как я рада тебя видеть, ты не представляешь, - далее следует разговор, из которого мне становится ясным: слишком долго я пробыл в Германии в попытке отвоевать дом, который мне и даром не нужен был при жизни Армана Фостера. Не знаю, что изменилось сейчас, но я с небывалой настойчивостью объяснял властям, что особняк на Штайнхаммерштрассе не используется как место для жизни по одной-единственной причине - отсутствие капитального ремонта крыши еще со времен "второго пришествия". Так что находиться в том здании пока опасно для жизни. Ремонт мной, конечно, будет произведен, но не в этом году. И если сказать по секрету, даже не в следующем.
- Температура без сопутствующих симптомов может быть следствием вирусной инфекции, - тем временем поясняет педиатр. - Потому мы занимаем выжидательную позицию: никаких лекарств и процедур, только наблюдаем. Если температура будет подниматься выше 39, даем парацетамол из расчета 15 мг на 1 кг веса ребенка. Больше ничего, - повторяет врач, видя мое недоумение. - Проветривайте помещение, предоставьте жене возможность загнездоваться с сыном на пару-тройку дней. Арлин, - Флетчер продолжает, уже обращаясь к любимой, - кормить по первому требованию, а лучше - повесьте на груди. Пусть кто-то о вас позаботится, накормит, напоит, а вы все время старайтесь быть с ребенком. Кожа к коже. Он поймет, что мама рядом и никуда не денется, жаропонижающее снизит неприятные симптомы, и малыш уснет.
- А вы уже уходите? - непроизвольно загораживаю собой дверной проем, словно бросаясь на амбразуру. Намного спокойнее, когда рядом есть кто-то, кто знает, что делать и как реагировать.
- Да. Температуру сбивать вы можете и сами. Главное - помнить дозировку. Максимальная суточная доза - 60 мг/кг, то есть четыре приема по 15 мг. Если температура продержится еще три дня, вызывайте меня снова, но я думаю, что к концу послезавтрашнего вечера температура спадет, и появится мелкая сыпь по всему телу - розеола. А значит, все испытания позади. Держитесь. Звоните в случае чего.
С сожалением во взгляде провожаю мисс Флетчер, но правда в том, что теперь я знаю, что и как делать.
Наша огромная кровать превращается в защитный храм из подушек и одеял, где восседает любимая топлес, держа на руках Лукаса. От усталости Арлин часто отключается, а малыш сам тычется губами в поисках груди, тепла и еды. Я же сплю на кушетке у ног своих драгоценных, каждый час просыпаясь и меряя температуру сыну, а еще и кормя с рук любимую. Я на страже здоровья своей семьи. Кто, если не я? К тому же, от вида полуобнаженной Арлин с нашим сыном на руках я млею. Это безумно эротично, страшно мило и до дрожи в пальцах притягательно. Никому не позволю видеть это. Потому еду и напитки нам оставляют за дверью, а после сам заношу поднос с тарелками в комнату.

Никогда я не радовался так, как появлению красной сыпи по всему тельцу Лукаса. Словно по какому-то волшебству, температура в течении часа возвращается в норму, и вместо требовательного плача теперь слышится радостный смех малыша. Не сразу понимаю, что его так веселит, но после вижу себя в зеркало и осознаю, что причина тому веселью я. Точнее моя прическа, напоминающая ирокез. Невольно начинаю корчить гримасы, желая снова увидеть улыбку сына, и за этим занятием меня застает Арлин.
Любимая открывает глаза и, не найдя Лукаса у своей груди, сначала дергается, но после расслабляется.
- Что делаете? - легкая хрипотца в голосе Арли возбуждает и будоражит кровь. Моя женщина в моей постели и совсем без одежды. Как здесь быть равнодушным?
- Проснулась, сладкая? - подхожу ближе, возвращая сына матери, и тут же прижимаю губы к губам супруги в страстном, но коротком поцелуе. - У меня хорошие новости. Лукас весь, с ног до головы, покрылся красными точками, и температура снизилась до 37,1. А еще, - торжественно замолкаю, выжидая положенную паузу, - он с меня смеется. На сколько я успел понять, нашего сына особенно забавляет мой заросший и слегка неухоженный вид.
- Неужели? - улыбка расцветает на губах супруги, и не отказываю себе в желании коснуться кончиками пальцев ее пухлых губ.
- Смотри, - киваю и начинаю гримасничать, в ответ получая уже смех от двух моих самых дорогих людей одновременно.
- Как же я люблю тебя, - произносит супруга неожиданно серьезно.
- Я тоже люблю тебя, сладкая, - наклоняю голову и целую вначале Арлин в губы, а после и сына в лоб. - Безумно. И очень переживал в эти дни. Только будучи при деле, мне удавалось держать себя в руках. Знаешь, иногда мне казалось, что если я усну, то все потеряю. Но Лукас у нас боец. Никакие розеолы ему не страшны. Выглядит он сейчас, конечно, словно вождь краснокожих, но улыбается-то как, видела? - бодаюсь носом любимой в щеку.
- Весь в отца, - Арли кутается в мои объятия, прикрывая глаза, и некоторое время мы так и лежим, радуясь подаренной безмятежности и спокойствию.

С рождения Лукаса время словно ускоряет свой бег. Кажется, вот только пару дней назад он мог лишь лежать на спине и агукать, а сегодня со всей серьезностью и детской настойчивостью покоряет пол ползком. И нет для него преград и запретов, есть цели, к которым стоит идти. Ну или ползти, пока ходить еще не научился.
Каждый день приносит что-то новое, что-то, к чему можно приставить слово "впервые". Впервые осознанно хватает погремушку и тянет в рот. Впервые подтягивает ножки к туловищу и из положения лежа на животе садится. Впервые пробует микродозы авокадо, вареной цветной капусты, винограда, а затем, после всяческих кривляний, словно лимон или уксус во рту, улыбается. И оказывается, у Лукаса есть любимые продукты и те, которые он на дух не переносит.
Первый шаг, первые успехи, падения - мы все делим на троих, поддерживая и вдохновляя своим примером. В бытовых проблемах часто родители теряются, забывая, что кроме начала чего-то нового происходит и конец. В первые дни жизни Лукас не видел мир, его миром были мама и папа, и только они. Сейчас же бывают моменты, когда сын отказывается от объятий, желая рассмотреть что-то интересное вдали. Ему мало комнаты для изучения, а когда-то станет мало и огромного дома. Знаю, ведь сам таким был. Но боюсь, что это время слишком быстро наступит, и я буду не готов отпустить своего ребенка во взрослую жизнь.
- Лукас сказал "мама"! - Арли счастливая вбегает в кабинет с нашим сыном на руках. - Хороший мой мальчик, повтори для папы "ма-ма", "ма-а-ма-а", - упрашивает жена, проговаривая заветное слово по слогам. - Ну пожалуйста, Лу, мне не могло показаться, - Арлин поджимает губы, и грусть касается ее глаз.
- Милая, он обязательно скажет "мама" еще не раз. Не расстраивайся, - обнимаю любимую и прижимаю к себе, одной рукой Лукаса по голове поглаживая. - Может, не прямо сейчас…
- Мама.
- О! - только и удается выдохнуть мне. Удивление, радость и благоговение от происходящего на моих глазах накатывают в один миг.
- Мама, - сын поворачивает голову и губами прижимается к шее Арлин, словно в попытке найти грудь, а после еще более требовательно восклицает: - Мама!
_________________

Шотландия, замок Киннерфилд

В моем далеком детстве, когда отец начинал орать, а мама заливалась слезами и принималась оправдываться за несуществующую вину, я убегала в свою комнату, хватала любимого плюшевого зайца и залезала с ним на подоконник. Старалась забиться в самый уголок, чтобы не было видно за шторами. Часами сидела, уставившись в окно, и шептала в мягкое розовое ухо игрушки обо всем, что меня тревожило. Мой сбивчивый шепот превращался в жутковатые сказочки, где я была главной героиней и всегда отважно справлялась со всеми трудностями.
Сейчас мне некуда спрятаться, некому выговориться, разве что ночью в подушку или Табити, но кошка, не переносившая чужаков и снисходительно терпевшая постоянных посетителей замка, лишь взглянула на прибывшего гостя, и предпочла демонстративно удалиться с презрительно поднятым хвостом. Она прекрасно поняла мое замешательство, всем своим видом показывая: «Сама заварила кашу, сама расхлебывай. Я в этом участвовать не желаю».
- Небольшое дополнение к чаю, если позволите.
К чаю и ко всем уже имеющимся проблемам, да.
Одеревеневшими руками я машинально взяла протянутое угощение и поблагодарила гостя, беззвучно шевельнув губами. Голос внезапно пропал, и изо рта вырвалось только нечто сипло-невнятное. Догадываюсь, что за презент я держала в руках и какие мысли посетили темноволосую голову мистера Фейна минувшей ночью и сейчас.
И что мне со всем этим делать? Не с клубникой и конфетами, нет. С ними я справлюсь. Люблю ягоды и сладкое, слопаю все за один присест. Уничтожу, как улику моего грехопадения. Что там в коробке? Шоколад с соленой карамелью. Как презент незнакомым людям довольно смело, на любителя. Но я готова отведать нетрадиционное лакомство в качестве наказания.
А вдруг мне понравится? Рискую пристраститься сочетать несочетаемое и буду постоянно хотеть карамель с солью, не представляя иного вкуса.
Наши с гостем глаза встретились, и мне захотелось слиться со стеной, став совсем незаметной.
Как-то глупо получилось, что я не нашла времени поискать в сети фотографии журналиста, с которым переписывалась. Такая мысль у меня возникла, но я лишь обменялась парой кратких электронных писем с мистером Генри Фейном. В остальном доверилась мнению мужа, а потом просто закрутилась.
А ведь найди я хоть одно его изображение, не угодила бы в такую лужу и сразу бы поняла, что незнакомец из ресторана и журналист, которого упоминал Филипп – один и тот же человек. Такие лица не забываются, и этот взгляд…
Лицо мистер Фейн, судя по всему, держать умел превосходно, и выдержкой обладал отменной, но в глазах его за те бесконечные секунды, что он смотрел на меня, вихрем пронеслась череда ярких эмоций. Они вспыхивали холодными искрами, сменяя одна другую: удивление, замешательство, протест, негодование. Даже гнев.
Не то чтобы я хорошо умела читать по глазам чувства других людей, просто прикинула, что испытала бы на его месте. И мне стало совсем нехорошо, даже затошнило.
Человек откликнулся на призыв о помощи, ехал в командировку с благими намерениями, а оказалось, что коварная жена владельца поместья изменяет супругу с первыми встречными. И одним из них оказался сам журналист.
Филиппа считали чуть ли не Синей бородой и называли фаханом, а я тогда кто?
- Дайв! Дайв, пожалуйста, проводи мистера Фейна в гостевую комнату, - выкрикнула я, увидев нашего незаменимого помощника в коридоре. - Мне нужно на кухню. Это там – в конце коридора, - сообщила и поспешила уйти.
Спиной я ощущала устремленные мне вслед взгляды мужчин: слегка озадаченный Филиппа и напряженный мистера Фейна, заставивший меня чувствовать себя пойманным с поличным преступником.
Дожить бы до обеда. Потом уеду на работу. Гость и Филипп наверняка будут заняты долгой беседой, я вернусь поздно, а на следующее утро, глядишь, и мне станет попроще смотреть на сложившиеся обстоятельства.
А, собственно, какие обстоятельства?
Произошла ошибка. Мало ли мы совершаем в жизни необдуманных поступков? На чем же еще учиться, как не на собственных промахах. Теперь я точно знаю, что случайные связи с прекрасными незнакомцами – экстрим не для меня. Повторять подобное приключение не собираюсь и предпочту больше никогда не встречаться с тем, кто заставил меня потерять голову. А журналист сделает (или не сделает) свою работу, уедет и мы больше никогда не увидимся.
От этой мысли у меня вдруг закружилась голова.
Я остановилась возле кухни, зажмурившись и пытаясь выровнять дыхание. Немного продышалась и толкнула дверь.
- Миссис Руни, что мы можем еще приготовить сегодня, кроме супа и пирога? У нас гость, - сказала я, входя на кухню.
- Гость? Кто-то из родственников мистера Киннера?
- Нет. – Я чуть было не добавила «Упаси, Боже!» - Журналист из Лондона.
- Вот как? И что ему здесь понадобилось? – помощница по хозяйству вопросительно вскинула брови.
- Он приехал… - В последнюю секунду я решила не посвящать миссис Руни в подробности визита мистера Фейна. Она неплохая тетка, но чем меньше знает, тем меньше будет ходить по округе преждевременных и ненужных слухов. – Он заинтересовался историей Киннерфилда. Хочет написать статью, наверное.
- Так это же отлично! – воскликнула женщина. – Давно пора привлечь внимание общественности к замку и напомнить людям о заслугах мистера Киннера.
В целом, мы мыслили с ней в одном направлении, но мне все равно не хотелось говорить, что это была моя инициатива.
Я положила на стол коробку конфет, открыла упаковку с клубникой, помыла ягоды, не удержалась и съела одну – сладкая, сочная. Предназначенная для того, чтобы немного утолить голод и жажду после того, как…
Я тряхнула головой, прогоняя наваждение, и сложила остальные ягоды в вазочку. Подумала и добавила к крупным спелым клубничинам несколько веточек свежей мяты. Ее я выращивала в горшках на окне кухни.
Пока заваривала чай, доставала чашки, наливала в молочник свежее молоко, нарезала лимон, открывала коробку конфет, раскладывала на тарелке бисквиты, думала о том, смогу ли вести себя так, чтобы ни у кого, в том числе у меня самой, не возникло лишних вопросов. Что-то подсказывало мне, что задача почти невыполнима. Но я постараюсь.
Как бы цинично ни звучало, я не жалею о том, что произошло ночью. Более всего меня волновало то, что можно подумать о Филиппе, не обо мне. Не хочу, чтобы посторонний человек считал его заурядным рогоносцем, достойным лишь жалости. Это ведь не так, несмотря на всю кажущуюся очевидность.
Мистер Фейн здесь не для того, чтобы судить меня или Филиппа, да и я не обязана кому-то что-то объяснять, но…
Путаясь в мыслях, я кружила по кухне, и вернулась в действительность, поняв, что нарезаю бесцельные круги, а пора накрывать стол.
Все же лучше расположиться в столовой, хотя мы нередко обедали и пили чай на кухне. Это было самое уютное и обжитое помещение замка. Миссис Руни содержала свое рабочее место в идеальном порядке, здесь всегда было тепло, чисто и приятно пахло. Не то что в прочих комнатах поместья.
Филиппу тоже нравилось бывать на кухне, сюда он мог попасть самостоятельно без труда и чувствовал себя здесь заметно свободней. Но сегодня у нас особенный гость и нам следовало бы не давать миссис Руни лишнего повода напрягать слух и воображение.
Я принялась ставить на поднос все приготовленное для чаепития, когда дверь открылась и на пороге возникла высокая фигура.
- Добрый день, - поздоровался журналист. Миссис Руни, развернувшись всем мощным телом от плиты, с жадным интересом уставилась на посетителя. – Меня зовут Генри.
Он взял руку пожилой женщины и запечатлел на ней галантный поцелуй.
Помощница приоткрыла рот от неожиданности, но мгновенно оживилась, назвала свое имя и набрала в грудь воздух, явно собираясь что-то сказать или задать вопрос.
- Рад познакомиться. – Фейн одарил ее обаятельной улыбкой и переключился на меня.
Уже без улыбки.
- У вас прекрасный замок, миссис Киннер.
Он сказал что-то еще, но я не расслышала, вспомнив, что шептал мне этот голос ночью на ушко, и чуть не выронила сахарницу.
- Да, замок прекрасен, мистер Фейн, - ответила я. – Он старый, большой, в нем много… всякого. И он совсем не такой, каким кажется на первый взгляд.
О чем я вообще?
- И каким же он может показаться на первый взгляд? – поинтересовался журналист, с любопытством осматриваясь.
Он остановился на некотором расстоянии от меня, наблюдая, как я зачем-то десятый раз переставляю чашки на подносе, кручу молочник, поправляю вазочку.
- Я отнесу поднос в столовую, Дж… миссис Киннер, и накрою стол, - голос помощницы по хозяйству вывел меня из легкого оцепенения.
- Да. Спасибо, - отозвалась я, и храбро взглянула прямо в лицо мистера Фейна. Впервые с того момента, как он переступил порог замка, и мы узнали друг друга. – Замок вызывает поначалу одни эмоции, но стоит здесь пожить, и все сильно меняется, - ответила я на вопрос журналиста.
- А какие эмоции вызвал замок у вас, когда вы впервые оказались здесь? Миссис Киннер, - добавил с нажимом.
Похоже, у нас уже началось интервью.
- Снаружи он показался мне мрачным и загадочным, а внутри… - Я замялась, подбирая слово. – Запутанным, пожалуй. Холодным и захламленным.
«Прости, что так получилось вчера», - проговорила мысленно.
- Я спросил, какие эмоции вы испытали, а не каким вам показался замок, - Фейн сделал шаг ко мне, а я едва удержалась, чтобы не шарахнуться от него, но осталась стоять на месте.
Волосы журналиста были почему-то влажными, взгляд казался потемневшим и потяжелевшим, лицо бледным. И я уловила уже знакомый запах парфюма, который вдохнула украдкой.
- Эмоции? Мне стало жаль замок. И владельца. Они оба выглядели одинокими. Мне захотелось помочь. – Набор избитых фраз, но в каждой была только правда.
«И прости, что сбежала ночью. Это, конечно, выглядело глупо, но я никак не могла остаться».
- И вы решили помочь, выйдя замуж за владельца?
- Да, - призналась я. – Именно так и было. Сначала я попыталась просто расчистить завалы, навести чистоту и порядок, но когда оказалось, что этих усилий недостаточно, то… Приняла предложение Филиппа стать его женой. Пойдемте пить чай, мистер Фейн. Позже я могу ответить на другие ваши вопросы, показать вам замок и территорию. До работы у меня будет часа полтора свободного времени.

»» 02.10.20 18:30 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Венеция

Я был рад положительному решению Мэри насчет поездки. Кроме того мне легко удалось обменять билеты, ведь мои куплены были уже давно. И места наши с Мэри теперь были рядом. Половину дороги мы проспали, а в оставшееся время я рассказывал Мэри информацию про предстоящие раскопки. Я немного волновался за Вульфа, но и он пережил перелет без проблем. Предупредил Керри о моей командировке, узнав, что в ее жизни появился мужчина, но подробностей пока никаких не получил.
- Так вот, начну я того, что во время раскопок в местах массового захоронения людей, датируемая XVI веком, археолог Флорентийского университета обнаружил череп с камнем во рту. Маттео Боррини, именно так зовут ученого, сделал достаточно смелое предположение, что это останки жившего в то время вампира. «Камень во рту» является символом насильственной смерти, а именно ритуального убийства вампира. Кирпич во рту археолог трактовал, как стремление отгородить вампира от живых людей. Маттео Боррини после долгого анализа предположил, что это останки женского пола. Ориентировочная дата загадочной смерти 1580 год, когда в Италии разгуливала смертоносная чума, забиравшая на тот свет практически каждого третьего жителя.
- И это правда? - скептически поинтересовалась Мэри.
- Это скорее всего связано с нехваткой финансирования археологических раскопок. Скорее это было желанием привлечь к себе журналистов. Что касаемо самого кирпича, то объясняется банальным совпадением и случайностью, поскольку достаточно часто склепы разрушаются, и камни осыпаются вниз. Именно один из них и застрял во рту убитого "вампира". - я улыбнулся. - Но внимание Боррини, действительно, привлек. Финансирование выделили, и сейчас мы едем на раскопки именно поэтому. В 2018 году группа археологов из Италии и США обнаружила на древнем кладбище в итальянском регионе Умбрия останки ребенка, предположительно, скончавшегося от малярии и захороненного с камнем во рту по особому ритуалу "погребения вампиров".
- Раньше всех считали вампирами?
- Ну да, многое пытались объяснить мистикой, но кроме того, по мнению ученых, местные жители верили, что если захоронить скончавшегося от малярии с камнем во рту, то он "не сможет восстать из мертвых и распространить болезнь среди живых".
- Это жутко и странно.
- Я согласен с тобой. Кладбище в Луньяно-ин-Теверина археологи считают уникальным. Там часто находили необычные находки. Мы обязательно его посетим с тобой.
- А что там еще находили, - заинтересовалась девушка.
- Хм, насколько я знаю, там находили необычные захоронения детей и младенцев, погребенных с останками животных, с наполненным пеплом бронзовым котлом или с камнями, привязанными к рукам и ногам усопших.
- Какой ужас! И ты хочешь посетить это место?
- Разумеется! - запальчиво произнес я, привлекая внимание пассажиров самолета. Снизив голос, я продолжил. - Это просто невероятное место!
Мы ненадолго замолчали, задумавшись каждый о своем. Стюардесса принесла нам по чашечке ароматного, на удивление, кофе.
Мои мысли крутились и вокруг раскопок и вокруг знакомства с отцом Мэри. Я и не думал, что наше общение с девушкой будет мимолетным и незначительным, но к настолько быстрой встрече я готов не был. Тем более, что отцу я, наверняка, не понравился.
Однако, он отпустил свою дочь со мной, значит, у меня есть все шансы.

Самолет плавно приземлился, раздались громкие аплодисменты.
- Мы проведем ночь эту в Венеции, а завтра с утра уже поедем на раскопки. Они не очень далеко от города, мы сможем по выходным отдыхать в городе или ездить по окрестностям. - мы быстро покинули аэропорт, один из крупнейших в Италии.
Мэри уже восторженно оглядывалась по сторонам. Поводок Вульфа она крепко держала в своих руках, я же вез чемоданы. Погода нас очень хорошо порадовала, ведь Италия встретила нас теплым солнышком и легким ветерком. Я надеялся, что у нас будет достаточно времени, чтобы насладиться отличной погодой. Решив не брать в Тессере автомобиль, я заказал такси до Венеции. В городе я уже выбрал отель, поэтому четко знал, куда следует ехать. Девушка держала Вульфа на коленях и смотрела по сторонам, а посмотреть было на что. Природа тут была просто великолепна и радовала глаз. Я приобнял ее за плечо и поцеловал в макушку. Хотелось гораздо большего, однако я не привык активно проявлять свои чувства на людях. Это было проявлением радости от того, что девушка отправилась со мной. Все остальное в номере, наедине.
Отель оказался очень красивым и современным, комната чистой и большой. Довольно трудно было найти хороший отель, где нормально относились к постояльцам с собакой.
Приняв душ, который занял гораздо больше времени, чем обычно, ведь я не отпустил туда девушку одну, мы все таки спустились в ресторан на ужин.
- После ужина ты хотела бы прогуляться по городу?
- Да, я мечтаю увидеть как можно больше за эту ночь.
- Гранд канал, площадь Святого Марка, Собор Санта-Мария-Глориоза-деи-Фрари, дворец дожей... Выбирай, куда мы отправимся. А Вульфа я отдам на попечение сотруднику отеля. - мне интересно было, в пользу чего она сделает свой выбор.

»» 02.10.20 19:25 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

Венеция

Слышу сквозь сон

- Привет, Керри… В Венецию… Самолёт утром…Позвоню… Расскажу… До скорого, пока.

Женщина. Не бывшая, другая. Царапает.
Иногда ты видишь, то что ты хочешь видеть! Может симпатия Гая видится мною масштабнее, чем она есть. Может не так и нравлюсь я Гаю? Секс без обязательств. Замена.
Думать так о мужчине, с которым стали близки - гадко, но мысли не покидают голову. Гай рассказывал о находке, вампирах, кладбище в Луньяно-ин-Теверина и я слушала, пыталась проникнуться интересом к его делу жизни, но мысли нет-нет да уносились в другую сторону.
Дорога не запоминается. Рука не лежит спокойно в руке Гая. Такое зудящее чувство, которое исчезает при видах Венеции. Отель оцениваю как профессионал. Вульф счастлив оказаться в месте без движения. Треплю по холке, поглядывая на Гая. Он не окидывает заинтересованным взглядом двух красоток, стоящих у администратора. Становится спокойнее и хочется целовать мужчину, но желание проходит, когда понимаю, что меня взглядом тоже не балуют, как и касаниями. От грустных мыслей спасает понимание, что номер Гай берет один для нас двоих.
И только все мысли, которые я прокрутила в дороге об отношении Гая ко мне оправдывают моё поведение в душе. Видимо я на практике хотела разобраться. Гай страстный, но такой серьезный и это не даёт расслабиться. Возможно так звание профессора влияет на людей.
Господи, совсем сошла с ума! В Венеции страдать не о том всё ли успею увидеть, а о том хочет меня Гай или нет и как хочет и насколько хочет. Блин, нужно поесть!
Словно почувствовав, Гай приглашает в ресторан. Аппетит оправдан энергетическими затратами, вот только румянец смущения держится на щеках весь ужин.
- После ужина ты хотела бы прогуляться по городу? – Спрашивает Гай.
- Да, я мечтаю увидеть как можно больше за эту ночь, - конечно стоит побродить в приятной компании по городу, который за прошлое столетие опустился в воду на 23 сантиметра и который, по некоторым подсчётам, к 2028 г. станет совсем непригодным для жилья. А пока это потрясающее место, богатое на достопримечательности. Возможно фото архитектурных сооружений Венеции всегда можно будет найти в сети, но себя на их фоне хотелось бы запомнить, пережив эти моменты по настоящему.
- Гранд канал, площадь Святого Марка, Собор Санта-Мария-Глориоза-деи-Фрари, дворец дожей... Выбирай, куда мы отправимся. А Вульфа я отдам на попечение сотруднику отеля. – Гай смотря на меня с любопытством словно, позволяет мне выбрать место и этот карт-бланш очень приятен, но понимание что Гай точно знает больше об этих местах и их историях, возможно хотел бы что-то изучить с профессиональным интересом заставляет спросить, что хотел бы посмотреть сам мужчина.
- Мне в твоей компании будет интересно в любом месте, - заявление скорее комплимент, чем правда, но я принимаю его. Пытаюсь вспомнить прочитанное мною в туристическом буклете: очень много дожей, у них дворец… Вообще очень много дворцов, церквей, одних мостов не меньше четырёхсот, 150 каналов, 118 островов. Карнавал с количеством в полмиллиона гуляющих и веселящихся, даже радуюсь, что мы здесь в другое время и можем погулять не в толкотне. Чего-то хочется особенного. Рядом с Гаем мысли об этом появляются слишком часто и слишком быстро, захотелось реабилитироваться и я постаралась выбрать наиболее интересное для обоих.
В первую очередь подумалось о прогулке на гондоле с поющим гондольером, но тучка с каплями дождя стала причиной передумать. А возможно виновата была совсем и не тучка, а воспоминания другого места в этой же компании , лодок, водной стихии и смертей. Трусливо, но мне же Гай позволил выбрать сам. Потом я подумала о Фрари. Собор Святой Марии, в котором, как я запомнила по буклету, можно полюбоваться работами и местом упокоения Тициана, сердцем Кановы, скульптурами и витражами, был отличным вариантом. Но размер церкви не позволил бы увидеть ещё что-то другое. А вот прогулка, начавшаяся с площади Святого Марка, позволит увидеть и Дворец дожей, и Национальную библиотеку Марчиана, считай весь главный архитектурный ансамбль города. Все залы мы не обойдём, конечно, но многое увидим, покормим голубей. Оставим прогулку на речном трамвайчике, которые тут имели своё название – вапоретто, по Гранд-каналу вдоль самых красивых зданий города на день возвращения. И я предложила свой маршрут Гаю:
- Площадь Святого Марка, идём?
- Идём, - беря меня под руку, соглашается мужчина.
Первое о чём я пожалела, когда мы шли по улочкам города, что Вульф остался в отеле. И со стороны работников отеля было не очень профессионально не сказать, что собак в Венеции любят и их тут довольно много. Хотя узость улочек и практически отсутствие на них зелени делают прогулки четвероногих друзей какими-то странными, подумала, что Вульфу бы она понравилась .
Гуляя, мы улыбались и дурачились. Гай безотказно фотографировал меня, несколько раз согласился, чтобы я запечатлела его, и хотя понимала, чтобы делать общие фото нужно кого-то просить почему-то сразу усмотрела нежелание мужчины в таких снимках. И с огромным удовольствием обнимала Гая за талию, когда он кого-то попросил сфотографировать нас у колонн. Быстро поцеловав мужчину в губы, переплела пальцы наших рук, потянула Гая в сторону дальше ощущая себя счастливой.
Моё особое внимание привлёк Мост Вздохов. Я видела Мост Вздохов в Оксфорде и Мост Вздохов в Кембридже и знала об их схожести с венецианским Мостом Вздохов. Как же я удивилась и немного разочаровалась, когда Гай рассказал мне, что здесь Мост Вздохов соединяет здание Дворца дожей, в котором располагался зал суда, и здание тюрьмы. И «вздохи» совсем не вздохи влюблённых, а печальные вздохи осуждённых, которые, проходя под конвоем по этому крытому мосту могли в последний раз полюбоваться Венецией. Моё желание романтики совсем упало духом, хоть Гай был внимательным и заботливым. И с Гаем было очень интересно гулять, он знал так много по архитектуре и истории, удивлял и восхищал меня этим:
- Вот так и получилось, что это Национальный монумент Виктору Эммануилу II – первому королю и объединителю Италии. Второй-первый…, - рассказывал мне Гай, заставляя улыбаться несмотря на серьёзность темы.
Ещё до поездки думала о покупке масок и посещении мастерских венецианских стеклодувов, чтобы привезти сувениры и интересные подарки из цветного стекла тёте, папе, кузену, но отправляться на остров Мурано сейчас не хотелось. И как же я обрадовалась, когда рядом с туристическим маршрутом нам с Гаем попался магазинчик таких вещиц – не могу так их называть, ведь некоторые работы кроме как шедеврами назвать нельзя.
В соседнем магазинчике можно было за отдельную плату купить, примерить и сфотографироваться в венецианских карнавальных масках и платьях. На некоторое время перевоплотиться , поиграть захотелось и мне с Гаем. Отдельные примерочные позволяют выбор сделать сюрпризом друг для друга и это ещё больше привлекает отнестись к делу вдумчиво и с подходом.
Меня привлекла, по словам консультанта, самая загадочная, самая романтичная маска - Моретта. Девушка в маске Коломбины - служанка Влюбленной, рассказывает, что выбранную мною маску делают только на заказ и в магазинчиках, торгующих ими «маску молчания» не сыскать. Я не спрашиваю откуда же она здесь, просто надеваю.
- В народе её называли «Отрада мужей», - продолжает просвещать меня «служанка», - на месте рта у маски изнутри небольшой шпенек(новый, никем до меня не использованный), который нужно зажимать зубами, чтобы маска держалась перед лицом. По словам Казановы, - продолжает рассказ девушка, - такие маски делали женщин загадочными, прекрасными, ведь им приходилось молчать. Посмотрев в зеркало я сама себе кажусь удивительной и немного другой, хотя удобством не пахнет. Мне так хочется пококетничать с Гаем, хотя понимаю что это будет только глазами и в конце я точно рассмеюсь и уроню эту «отраду». Торопливо выбегаю из кабинки к своему кавалеру.
Гая я узнаю сразу. Чёрная мантия, треугольная шляпа и маска белого цвета прикрывает всё лицо. Баута. Друга выдаёт фигура. Его спутать с кем-то другим сложно. Образ прямо скажу зловещий, но строгость образа подходит профессору. Смотрится впечатляюще, прямо Казанова. Мысли немного виляют, но возвращаются в приличное русло, правда под «отрадой» алеет румянец. Не успеваю подойти к Гаю, как изысканная Венецианская Дама, красавица эпохи Тициана, увешанная драгоценностями, притягивающая взгляды, нахально прижимается к Гаю. Моему Гаю!? У меня возникают сомнения, что я правильно определила своего партнёра, но взгляд брошенный на обувь Баута, всё-таки даёт мне надежду в правильности вывода. Подхожу к парочке, пытаясь объясниться, но шпенек рту романтичной Моретты не позволяет сделать это. К нашему трио подходит ещё один Баутт, примерно такого же роста как и Гай и наш квартет замирает, смотря друг на друга. Я молчащая, два Баута с оттопыренными, по задумке мастера, верхними "губами", которые приглушают и изменяет до неузнаваемости голоса мужчин и очень элегантная Дама, которую ситуация явно забавляет. Я бы тоже наверное посмеялась, но шпенек во рту к этому не располагает. Сходимся на том, что маски лучше снять. И уже начинаю улыбаться, когда убеждаюсь, что Гая я угадала правильно, а Дама ошиблась. Но улыбку стирает с лица фраза Дамы:
- Дазендберри…
И окончательно теряюсь, когда Гай признаёт в Даме, которая без маски выглядит не менее шикарно и изысканно, свою знакомую:
- Маргери Колтер…
И столько в этом приветствии эмоций, что понимаю, знакомство Гая с этой дамочкой было очень близким. Ревность шевелится где-то внутри и это требует обдумывания.
Мысль о том что хорошо что Вульф в отеле и я не знаю признает ли он эту женщину радует и вторая параллельная огорчает
"Неужели Гай ходок?!"
_________________