Опаленные бесконечностью

 » Опаленные бесконечностью  [ Завершено ]

О П А Л Ё Н Н Ы Е Б Е С К О Н Е Ч Н О С Т Ь Ю .
Или
Евангелие от Нсв. Сергея.
Предисловие от автора. Автор - Голованов Сергей Петрович.

Я хотел отыскать эти места на картах Европы и окрестностей - но не смог раздобыть вообще никаких карт. Так получилось.
Я хотел выудить хоть что-то об этих событиях в библиотеке - сумел только получить билет читателя, и не мог им воспользоваться. Так уж получилось.
Я пытался найти в Интернете хоть что-то похожее на эти события - и телефонная станция поменяла номера, и Интернет исчез. Так опять получилось.
Я пытался раздобыть новые номера телефонной станции - и добывал - но дозвониться по ним ни разу не удалось. Так всегда получалось.
С меня хватит. Пусть читатель решает сам, в конце концов - вымысел ли этот невероятно закрученный боевик, грянувший тысячу лет назад с такой силой, что осколки его уродуют реальность и сейчас, тысячу лет спустя. Или это та реальность, в которой нам приходится жить.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Голованов Сергей Петрович)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: Дата последней модерации: 08.08.2016

 » Глава 1 книга Сэма

КНИГА СЭМА.

- Красивый зверушка...- прошептал толстый Сэм, прячась за тёплую скалу. И прикусил язык, ибо этот " зверушка" имел всё же размеры хорошего бычка и грацию пантеры. Как человек мастеровитый, Сэм умел разглядеть красоту даже и в этом ужасном драконе, который, правда, сверкал на солнце ,как золотой монетой крытый. Сэм отличался также осторожностью , которая только что в очередной раз спасла ему жизнь. Осторожный, мастеровитый и ещё мечтательный- при таких качествах трудно было предположить , что даже матёрые наёмники считают Сэма неплохим воином. Возможно, из- за его дружка Вейна, долговязого и сильного. В последней заварушке Сэм прикрывал его щитом и коротким копьём , пока тот не прорубил , наконец, фалангу герцога Бордо, тем самым спасая себя и дружка от петли за дезертирство, ну, и битву заодно вытаскивал. Пока соратники довершали разгром Бордо, дружки снова дезертировали, бежав с поля боя, хотя Сэм и отговаривал, из-за возможной награды, но Вейн возразил- зачем награждать, если нас дешевле повесить? Но это Сэма не убедило. Убедило указание на знаки Божьи, которые Вэйн постоянно видел в таких огромных количествах, что даже путался, и теперь вот валялся шагах десяти от Сэма. Золотистый дракончик уж очень ловко разделался с их небольшим отрядиком. Он выскочил из пещеры у дороги, пригнул безобразную клыкастую башку- и все шестеро просто рухнули, как куклы, под взглядом его мерцающих глазищ. Вчера вечером на сеновале Сэм слушал от Элианы такие искренние уверения в том, что дракон может убить взглядом, что поверил. И схитрил вовремя - захромал, отставая от группы перед этой круглой площадкой с чёрными зевами пещер, очень удобном, для засады, месте. Сэм цеплялся, при этом , за дружка, и пока тот сообразил, что Сэм просто " темнит" от страха, , те пятеро купцов отошли шагов на сто. Засмеявшись, Вэйн бросил ему - "Догонишь, хитрец!" - и стряхнул его руку с плеча, и, через несколько шагов, шатаясь, мягко осел в дорожную пыль. И сейчас Сэм , кроме любования " зверюшкой" , размышлял о том , что Вэйн, скорее всего, жив. Его ноги изредка и слабо, но дёргались. Смертоносный взгляд смёл сначала тех пятерых, а уж потом зацепил и Вэйна. Теперь Сэм выжидал, глядя на дракончика, чтобы выбрать момент и утащить дружка в более безопасное место. Что это не взрослый дракон, можно было догадаться по новенькой чешуе, а также по нападению на арьергард колонны. Взрослый дракон, который хочет есть, не станет ждать и облизываться, пока пройдёт колонна, а потом откусывать её хвостик. Взрослый дракон нападает , едва увидя добычу, поэтому, как обычно, во главе колонны гнали несколько коров. Арьергард - самое разлюбезное место для Сэма. Надо же - ошибся. Однако не мудрено - ведь зверь этот редкий, из преданий. Драконов вообще осталось мало. За всю жизнь Сэм видел только два раза , и то следы. А уж тех драконов, что взглядом убивают, вроде совсем не осталось, разве что в легендах. Сэм рассудил, что такой дракон, конечно, не всегда убивает взглядом. Этого ещё не хватало, чтоб всегда убивал. Эдак он бы всех до горизонта перебил. И потому Сэм без особой опаски смотрел и не дёргался, когда зверь поворачивал гибкую шею в его сторону. Сэм выглядывал из - за скалы , удобно развалясь на тёплом камне, и видел, как дракончик рвал клыками и когтями уже второго купца - только клочья летели, да кости хрустели, словно валежник под тележным колесом. Оголодал зверюшка. Второго жрал потише, чем первого, да и солнышко припекало - и Сэм дождался. Дракон ухватил обкусанное тело за ногу и поволок в прохладную пещеру, оставляя в пыли чёрную дорожку. Едва скрылся его толстый хвост, Сэм выкатился на четвереньках из- за своего каменного укрытия и уволок свою добычу ещё побыстрее дракончика. Только ноги Вейна с сухим шорохом исчезли за камнями , как дракончик снова выскочил из пещеры. Сэм похвалил себя за осторожность. Дракончик и впрямь попался молодой и нервный. Не стал отъедаться в пещере , а решил сначала всю добычу прибрать. Зато теперь у Сэма появилось время , пока вражина перетаскивает всех покойников и вспомнит про шестого. Если он до шести , конечно , умеет считать. Когда зверюга уволок третьего , Сэм взвалил тяжёлое тело дружка на плечо , после чего запыхтел вверх , в скалы , пробираясь между круглых валунов и хватаясь за ветви кустарника. Мокрый от пота , он добрался , наконец, до более - менее ровной каменистой терраски на склоне горы. Посмотрев вниз , понял , что забрался не очень высоко, но решил , что и этого хватит. Дракончик молодой , если и полезет сюда , то камней кругом навалом , их можно и на звук швырять , не высовываясь под убийственный взгляд. Сэм развалился рядом с дружком, отдышался, закрыв глаза и остывая от жары на ветерке. Было тихо, солнце припекало, птички свиристели. Затем снизу донеслись шорохи и повизгивания. Сэм осторожно посмотрел вниз - так и есть. Какой шустрый зверек.! Уже крутиться в камнях, сверкая чешуёй - или в запахах никак не разберётся , или до шести никак не сосчитает. Сэм залюбовался красавчиком - так и сверкает! Обиженный. Улыбаясь , Сэм подобрал камешек - " небольшой злодей " - и метнул вниз. С металлическим щелчком "злодейчик" отскочил от дракошкиной спины , а её обладатель тявкнул от неожиданности , присел и завертел башкой во все стороны. Сверху он казался смешным. Посмотрев наверх и принюхавшись , дракончик всё- таки кое- чего понял в запахах , потому что решительно полез карабкаться по следу. Ему было сподручнее , чем Сэму - без ноши , на четырёх лапах , да с когтями - и Сэм , покачав неодобрительно головой , решил уравнять трудности , ибо его прибитый дружок очень это равенство уважал , да и Сэма научил. Выбрав булыжник "толстый злыдень" , Сэм метнул его с терраски , целя много выше дракончика. Смотреть не стал - послушал , как внизу защёлкало , зашуршало и загремело - и только потом выглянул. Дракончик больше ничего не разнюхивал . Понурив голову, уходил в свою сторону, к берлоге. И впрямь, совсем щенок. Отступил при первой неудаче. Сэм осмотрел своего товарища - вроде дышит , и сердце бьётся , хотя и неровно. Сэм прикрыл его лицо от солнца полотняной сумкой, вытряхнув из неё всё , что напихала в дорогу Элиана - милая девчонка! Постаралась - круг сыра, хлебный каравай, бутыль красного вина, вяленая баранина, сало, яблоки. Сэму хотелось пить , да и есть, и он выбрал яблоки. Как бывалый солдат, Сэм относился к желаниям так - их много, я один. Терпите, гады. Пить хочешь - ну и что? Хоти себе дальше, на здоровье. Воды всё равно мало, а вино в такую жару не питьё. Вечером можно и поужинать, и воды напиться, и вина, а пока яблоки. Сэм слопал их все, блаженно жмурясь, и вот тут снизу услышал перестук камешков. Он приподнялся на локте, испытывая досаду. Вот же неймётся дракончику! Вроде "договорились" - а он опять лезет. Сэм нащупал "Большого парламентёра" для переговоров, но выкатывать его не пришлось. Внизу по тропинке, меж валунов, спешила знакомая девичья фигурка в тёмной накидке. - Элиана! Я здесь! - Сэм привстал, помахал рукой. - Эй, Элиана! - Сэм! Что ты там делаешь?!- девушка радостно улыбалась. - Лезь сюда , Элиана! Быстрее - тут дракон рядом! - - Дракон?! А где...- но в середине вопроса до неё всё же дошёл смысл. И с пронзительным визгом девушка рванулась вверх по склону. Вскоре Сэм втащил её на терраску. Элиана дрожала, имея глаза размером с блюдце. Дракончик на шум так и не заявился- может , не слышно было в пещере. Или уже спал, объевшись. Элиана , успокоясь и всё больше краснея , рассказала , что отец слышал их ночные шептания на сеновале , и вздумал поучить её скромности с помощью , на удивление боков , деревянной дубины , так что она еле вырвалась и еле- еле убежала , и деваться ей теперь некуда , вот и пошла за Сэмом в город , по горной тропе мимо страшного дракона. Сэм посокрушался злодейством отца за компанию , хотя и понимал , что дело , скорей всего , обстояло немного иначе. Деревня в долине , женихами бедна как обычно , а те , что есть - голь перекатная. Он - же , Сэм, не чета деревенщине , а солдат , впереди служба у короля Алана , жалованье , жизнь в городе. Навряд ли отец за дубину хватался. Не дурак- пустил дочку вслед колонне , и не ошибся , надеясь , что проскочит в любом случае. Дракон своё ухватил , и теперь бока отлёживает , сытый.. Конечно , встреться Сэм с Элианой в городе , тот не клюнул бы на такую наживку. В городе хватает девок . На каждой деревенской ночёвке жениться - он же не султан. Но тут клюнуть пришлось , с раненым на руках - хотя как он раненый - колдовство сплошное и загадка. И потому Сэм , не особо кривя душой , шумно выразил свою радость , после чего нежно поцеловал подружку в знак своей искренности. Элиана расцвела майским цветком , достала из объёмистой сумки припасы и вино , которые успела собрать ,"уворачиваясь от отцовской дубины" , и они славно поужинали. Сэм рассказал о печальном конце их бывших попутчиков , не особо печалясь , потому что на своём служивом пути о покойников спотыкался достаточно долго , чтобы понять - покойники частенько приносят ощутимый доход для кармана. Сэм не стал уточнять - кого именно завалил дракончик . Сказал , что пятерых незнакомцев с каравана . Сэм ещё в деревне углядел в распахнутой поле у одного два кожаных мешочка ,в каких возят золото королевские сборщики налогов . И четверо его спутников , вооружённые мечами , явно его охрана . Осторожный сборщик , опытный . Через перевал пошли пешком , отдав коней с их цоканьем и приманчивым ржанием в середину колонны . Не впервой , видать , хаживал через перевал собирать деньги с мелких дворян в долине , знал , что к чему , однако в этот раз не повезло. Сэм прикидывал , что в его мешочках - сколько их ? - золота столько , что за несколько лет службы набежит , и его , и Вейна. Сборщик к обеду пошёл третьим блюдом . Дракончик уже сытенький , может и выплюнуть мешочки . Конечно , достать их сейчас невозможно . Надо подождать , спокойно подумать. Понаблюдать , да прикинуть . И потому на все уговоры Элианы утащить Вейна в деревню , Сэм возражал . Мол , дружку повредить может . А лучше бы ты , подружка , любезная , шла в деревню за одеялами и прочим , что необходимо от дождя и ночных холодов , да и припасов побольше , да вина . Сколько тут сидеть придётся - неизвестно . Не бросишь же дружка . Элиана сделала вид , что забыла про злого отца с дубиной , и согласилась , что ничего не остаётся . Ближе к вечеру упылила в деревню . Сэм принялся за вино с сыром , и за размышления . Конечно , королю дронов Алану солдаты требуются , и за платой он не скупиться . Это деньги верные . Стоило бы наняться . Всё вернее , чем пытаться отнять золото у дракона . С другой стороны , служба предстоит беспокойная . Это не крестьян усмирять , да порядок в стране держать во время мира . Тут светит война с "желтяками" , что стоят под городом . Вроде , говорят , мир заключили . , но это - для наивных . Война вот - вот , и явно проигрышная . "Желтяков", говорят , тучи. Конечно , всегда можно дезертировать , если запахнет палёным , однако , как угадать - когда именно? В прошлый раз они с Вэйном малость поторопились , и едва в петлю не угодили . Сэм вспомнил , как Вэйн в таких случаях высматривал знаки Божьи , и тоже посмотрел по сторонам . Тепло , сытно , девчонка утром прибежит с едой . . Какая ещё служба у короля? Обождёт . К тому же дружок раненый . И деньги рядом , в пещере. Вейн бы сразу завопил , что все знаки означают сидеть здесь и глазеть по сторонам в поисках новых подсказок от Господа . Словом , Сэм допил бутыль , поблагодарил Господа за совет , и лёг спать , совершенно довольный . На другой день Элиана прикатила целую тележку , на которой , кажется , уместилось всё её приданное . Пока Сэм таскал его наверх верная подруга стояла на часах , выглядывая из - за скалы на пещеру дракончика . Для долгой стоянки терраска мало подходила , и Сэм к полудню разыскал другую , получше и пошире , под нависающей скалой , так что и дождь не был страшен . К вечеру Сэм перетащил имущество туда , и день завершился пылкими объятиями . После девушки Сэм приласкал бутылку с вином , и окончательно решил , что все знаки Божьи призывают остаться в столь приятном месте . На следующий день с утра пораньше Сэм отправился ещё знаки искать , прочитав перед своей разведкой небольшое нравоучение Элиане , об уходе за ранеными , потому как солдатская жена - всё уметь должна . И ушёл скакать по козьим тропам , цепляясь за траву и кустарники , а Элиана , наморщив носик , принялась приводить в порядок Вейна , который обгадился с обеих сторон . Сэм счёл это хорошим признаком . Значит , у дружка внутри всё работает . Надо ждать . Отлежится . Другого средства от драконьего взгляда Сэм не представлял . К полудню Сэм облазил все окрестности поверх драконьей пещеры . Это был очень покатый склон горы , где кое - где росла трава , кустики разные , но всё больше камни , камни и ещё раз камни . Самые разные , круглые., квадратные , мелкие и все прочие , какие только можно себе вообразить . Вейн бы сразу сообразил насчёт знаков Божьих, потому что постоянно их искал , но камней на склоне горы было так много , что и Сэм к концу дня сообразил считать их знаками , после чего окончательно решил попробовать завалить драконью пещеру , вызвав каменный обвал . Тем более , что Элиана сказала всего о трёх выходах из пещеры . Эту пещеру она помнила , поскольку в детстве всё тут облазила . Все три выхода рядом, их можно завалить одним обвалом . Три следующих дня Сэм только кидал камни по склону . Иногда ему помогала Элиана , каждый раз убеждаясь, что камни по прежнему тяжёлые , а Вейн наверняка обгадился , и потому ей надо возвращаться . Камни весело скакали вниз по спинам своих спящих братцев , увлекая их за собой и скапливаясь постепенно на уступах и террасках . К исходу третьего дня Сэм забрался так высоко , что и камни кончились , остались одни голые скалы , омытые дождями и иззубренные ветром . Уже почти в темноте он добрался до булыжника размером с конскую голову , как раз на линии своих рукотворных осыпей . Уже почти ничего не соображая от усталости , Сэм очумело принялся подкапывать его ножом , то и дело роняя нож из дрожащих пальцев .К тому времени он сильно вымотался . Ладони горели , коленки ныли , все мышцы болели. Он не ел весь день , а фляжка с водой опустела ещё к полудню . Однако ему настолько надоело за три дня бросать проклятые камни , что он осатанел , и даже не думал , как будет возвращаться в темноте . К тому же дракон вполне мог уже слопать всех покойников к завтрашнему утру , если уже не слопал , да и уйти куда в другое место . Звёзды , казалось , высыпали раньше срока , лишь бы посмотреть , как мышь рожает гору . Когда булыжник ,наконец , с глухим ворчаньем пополз в свой славный путь , он и Сэма чуть не прихватил с собой . Чудом удержав равновесие , Сэм припал к скале , и та задрожала .Пыльное облако потекло вниз , всё ускоряясь и разбухая , сметя по пути все каменные осыпи , накиданные раньше . Спустя пару минут славный молодец "конская голова" и его огромное войско прочно оседлали всю дорогу , да так , что не проехать , а уж о пещере и говорить нечего . Но Сэм увидел всю картину только утром , а вечером , едва добравшись до лагеря , рухнул на одеяла , напился вина и сразу уснул . Утром Элиана рассказала , что Вейн , наконец , очнулся вчера , выпил много вина , немного поел , и снова отрубился , ничего не соображая , потому что вместо благодарности обозвал её нехорошим словом ,а потом опять обгадился . Осмотрев завал , Сэм только в затылке почесал , не обращая внимания на божьих птах , что летали кругом и приветствовали чириканьем победителя дракона . Его посланец "конская голова" явно перестарался . Чтобы растащить камни для входа в пещеру нужно было очень много сил и времени. Однако это было не к спеху , пока дракон не подох с голоду . Но Сэм всё - таки послал Элиану в деревню за помощью , чтобы пришли хотя бы дорогу расчистить . И чтобы деньги собрали за такое хорошее дело , как завал дракона . Иначе на что продукты покупать? Правда Элиана долго отказывалась , причём с таким видом , словно он предлагал ей перекидать камни обратно в гору, а не привести людей . Элиана всё же ушла в деревню , но только после напоминания , что продукты всё равно кончаются . Скрип колеса тележки постепенно затих в густом зное солнечного дня , чтобы снова вернуться только под вечер . Элиана привезла вина , сыра и жаренного мяса . - Это последнее, что дал отец .- Элиана не поднимала глаз....- Он сказал , что тебе пора бросить бездельничать . Их там целая толпа собралась , и никто не дал ни гроша . Смеялись . Не верят . Только Лейн наверное , поверил...И он сказал ,что таких дураков , которые драконов за бесплатно ловят , надо в клетки запирать и за деньги показывать . Они все за животы схватились . Чуть не лопнули от смеха . Кричали - поймал , ну и дурак . Мы его не просили .-
- Интересные люди, . - озадачился Сэм .
- Обычные. Как все . Это ты интересный.- обиделась почему-то Элиана.
- Пусть так . Но я тоже обычный ...Жаль , ты Вейна ещё не знаешь . Вот он интересный . Он бы меня понял . Но что теперь делать?-
- Как что? - удивилась Элиана . - В город пойдём . А твоего интересного засранца погрузим на тележку .-
- А дорогу надо расчищать или нет? -
- Кому надо , тот и расчистит . У нас всегда так ,потому что обвалов хватает. А сюда никто не придёт , милый , .Не верят что дракон завален . Я тоже не верю . Вот он вылезет в другом месте - тогда поздно будет . -
- Пошли спать, бедное создание, - вздохнул Сэм . - Утро вечера мудренее . - Говорить про заваленное золото он не хотел . Пусть лучше Элиана считает его дураком. Им с Вейном не привыкать .
Элиана повеселела и козочкой взлетела на терраску . А Сэм наелся баранины , вдосталь запил её вином , после чего долго убеждал Элиану , и отнюдь не словами , что жизнь прекрасна , а завтра будет ещё прекраснее ...- но немножко обманул - завтра пришлось таскать камни от пещеры .
С утра долго кормили Вейна . Усадив спиной к скале запихивали в рот по кусочку . Вейн пытался жевать , но мог только двигать языком . Сэм , ухватив двумя пальцами за щетину на его подбородке , двигал его нижней челюстью . Вейн изредка глотал . Пил гораздо охотнее , особенно вино . Наконец , замычал , выплюнул кусочек , и Сэм довольно сказал :- Наелся ,обжора -
Его уложили на спину , прикрыли от солнца , после чего Элиана с надеждой сказала : - Сэм , сейчас он обгадится - .
- Вот уж нет , - убеждённо сказал Сэм .- Он уже всё понимает , и потерпит до вечера .Пошли камни таскать . Не переживай , тебе только мелкие .-
- Мелкие ,- с горечью сказала Элиана , идя вслед за Сэмом ,- Зато их много ...-
Во время кормёжки Сэм объяснил ей своё идиотское желание раскопать пещеру ,поэтому она смирилась . Сэм придумал ,что дракон обсыпан золотой чешуёй . Пока докопаются , он сдохнет с голода ,можно будет обковырять его чешую и разбогатеть .
Вначале Элиана сомневалась , говоря , что рыба вон тоже блестит , а не серебро . На это Сэм ответил : - Так рыба не звякает . А дракон аж звенит - я сам слышал . - Сэму помогло соврать то , что в ушах и впрямь малость звенело тогда , и Элиана поверила . А вдруг золотой ?
Верхний край пещеры , в которой , предположительно , находился запертый дракон . , оказался погребён глубоко внизу под холмом из пыли и камней . Чтобы проникнуть внутрь , предстояло выбрать глубоченную яму в камнях . Их , проклятых , полдня выкидывали и выкатывали , а потом Элиана убедила - таки Сэма , что Вейн обгадился , и исчезла менять ему штаны до самого вечера . Вернувшись в темноте в лагерь , Сэм выслушал немного виноватое описание стирки штанов , которые в рассказе выходили огромных размеров . Сэм подумал , что завтра камни будут такими же тяжёлыми , и ничего не сказал . Копать там одному можно было месяц . Но наутро Элиана засобиралась в деревню за продуктами , впервые потребовав денег .
- Отец меня уже чужой считает . - сказала она . - С какой стати ему нас кормить ? И твоего засранца ? -
Возразить было нечего и Сэм полез в мешок , где лежали их с Вейном заработки . И обнаружил , что их там нет .
- А за вчерашние продукты ему ты платила ? - спросил он , ещё на что - то надеясь.
- Нет? - Сэм понурился. - Куда же тогда делось моё золото ...
- Пятнадцать золотых монет , за полгода службы ...
Элиана обиделась , покраснела , и заявила , что она не воровка , и в этот раз даже купит продукты на свои деньги , что дал ей отец на дорогу . А деньги могли украсть только злые тролли , которые живут в этих горах , а Сэм дурак , если оставляет деньги без охраны в таких местах .
Ссориться с Элианой с раненым на руках Сэм не мог ,и потому сделал вид , что поверил в троллей , для чего немножко поругал их , после чего принялся расспрашивать Элиану об этих воришках .
Однако девушка рассказывала с такой искренностью , и так подробно этих троллей описала , что Сэм не знал что и думать .
Может быть и впрямь тут обитает этот маленький волшебный народец . Элиана утверждала , что видела их , и не раз , вечером или утром , потому что дневной свет тролли не переносят , а ночью видят хорошо .
Конечно , сказки про троллей Сэм слышал и раньше , но это сказки . Однако теперь , когда и дракона увидел вблизи , можно было и в троллей поверить . Сэм отличался доверчивостью .
Ему легче было поверить , чем ссорится , и он сказал : - Ну , раз их украли злые тролли , то покупай продукты на свои , милая Элиана , а то с голоду помрём . Я просто подумал , что ты заплатила моими в прошлый раз .-
Элиана успокоилась и даже повеселела . Ссора не состоялась . , В троллей Сэм и верил и не верил , однако ночью долго не мог уснуть , а при каждом шорохе зло бурчал в темноту : - Эй ! Ворюга - тролль! Ты ещё пожалеешь ! Лучше верни золото - тогда прощу подлецов , как христианин . Идёт ? - В ответ изредка чудилось то ли хихиканье , то ли камушки скатывались .
Весь следующий день Сэм катал и кидал камни , и на другой день кидал и катал , и на третий . А на четвёртый прошёл сильный ливень , и пришлось для разнообразия черпать кашу из грязи и камней , что натекла в воронку со всего склона .
Весь в грязи , голодный , но не преклонный , Сэм неторопливо выкидывал мокрые камни , а верная подружка Элиана , потеряв терпение и усевшись на край воронки , осыпала его бранью и насмешками .
Сэм бормотал себе под нос и в утешение , что погоди , вот Вейн оживеет , тогда и посмотришь на настоящего - то дурака , а я - то что . При Вейне и деньги невесть откуда появятся , и ты , милая Элиана , примешься камни ворочать , причём рыдая от счастья , и ещё меня подгонять будешь .
Но это про себя , а въяве Сэм тяжело вздыхал и вытирал влажный лоб рукавом , после чего говорил что-нибудь миролюбивое , типа : - Какая ты красавица , или : - Вот раскопаю и мы разбогатеем .-
Такая христианская политика привела к успеху , и к вечеру Элиана снова ушла в деревню за продуктами , поклявшись , что это уже последние деньги , а потом они умрут с голоду . И Сэм и его засранец , если Сэм не бросит свои глупые раскопки и не пойдёт в город . Насчёт Вейна её обзывательство звучало уже несправедливо , ибо тот второй день по нужде ходил в кустики , хотя и с трудом .
Почти весь день спал , ел за троих , жаловался на слабость , и опять спал . На жалобы Сэма , что вот , денег нет , да Элиана вот .., хотя знаки все хорошие , Вейн пробурчал , что Господь знает что делает , с голоду не помрём , но ты , Сэм , поклянчь у Господа денег , а то ему , Вейну , лень . И уснул .
Сэм только головой покачал , - ну и лентяй , - и ничего просить не стал , считая , что беспокоить Господа по пустякам не к лицу .
Вейн , тот постоянно что - то клянчил , и выклянчивал , а Сэм так не мог , считая , что Господь и сам вознаградит , когда сочтёт нужным , труды Сэма .
Может быть , Господь и впрямь выбрал время для Сэма , или просто повезло , но на следующий день труды его и впрямь вознаградились ,хотя и не так , как он рассчитывал .
В полдень к обвалу подошёл воинский отряд со стороны королевства дронов . Сэма без долгих разговоров притащили под светлые очи Магистра Ордена Святого Креста , который командовал отрядом . Сэм знал , что тот возглавляет тайную службу короля Алана . В деревне о магистре говорили , понизив голос и оглядываясь .
- Кто такой ? - хмуро спросил магистр , опёршись на луку седла .
Лошадь его насмешливо фыркнула в лицо Сэма , и тот вежливо доложил , кто он , откуда , куда и почему роет дурацкую яму в каменном завале . Сэм выложил ту же сказочку о золотой драконьей чешуе , которую ему хочется обковырять .
Конечно , не хотелось походить на наивного человека перед магистром , но и про сборщика налогов с его золотоносными мешочками рассказывать было нельзя . Золото , в конце концов , королевское .
Сухощавое лицо магистра по мере рассказа явно теряло суровость . Магистр даже наклонился с коня и тихо спросил : - Так ты уверен , что дракон завален ? -
- Да .- твёрдо ответил Сэм , не понимая волнения магистра .
- Я тут уже вторую неделю , а он всё не показывается .Значит завален .-
Магистр ловко соскочил с коня и со вздохом сказал : - Это ничего не значит , Сэм . Возможно дракон отсыпается , а потом вылезет выше или ниже . -
Магистр знал , что говорил . Прошлая стычка с драконом обошлась ему в четыреста трупов , про которые он не вспоминал , и в трёх послушников его Ордена Святого Креста , про которых магистр сожалел едва ли не ежедневно. Приходилось быть осторожным в своих надеждах .
Магистр приказал начать расчистку дороги , и дружный грохот камней , отлетавших от десятков рук , зазвучал для Сэма нежной музыкой . Магистр отвёл Сэма в сторону , где расторопные послушники уже разбили место для короткого привала . Походный обед состоял из тёплого вина и холодной телятины .
Поскольку подружка до сих пор ещё не пришла , Сэм не заставил себя упрашивать , когда его пригласили . Мало того , временами чавканье и треск за ушами просто мешали расслышать Сэму слова магистра , который деликатно отвернулся , отщипывая свой обед от большой виноградной кисти .
Магистр смотрел на жующего голодного парня , грязного , толстого , с глупыми глазами - пуговицами , и говорил , что король дронов , разумеется , берёт на службу и Сэма , и его дружка Вейна , прямо с этой минуты берёт - ибо опытных воинов не хватает . Служить они будут во дворце , обучать крестьян и горожан воинскому делу .
Хотя сейчас с желтяками установился добрый мир , магистр уверен , что этот мир будет ещё добрее с каждым новым воином в их рядах . Магистр говорил , разглядывая нового наёмника , и вспоминал ночь , освещённую факелами и стогами горящего сена . Их спускали сверху на телегах , но дракон уворачивался , уходил в пещеры , и снова появлялся , убивая всех , кто попадался на глаза .
Стрелы отскакивали от драконьих боков , копья только шкуру пробивали , . Дракона не победили - он просто ушёл из этих беспокойных мест , где всякая вредная мелкота не давала спать .
Появлялся он и позже , но вскоре уходил .
Теперь магистру пришло в голову ,что лучшее средство против дракона не огонь , а то самое , что применил этот толстый паренёк .Обвал . Заваливать и заваливать его пещеры.
Пусть долго , но безопасно и действенно . Магистр всё никак не мог прийти в себя от подарка этого бродяги , но надеялся , что тот ничего не заметил . Загордиться ещё . А гордыня - грех .
Поэтому магистр во время обеда говорил о будущем , в основном .
Эта дорога через горы - единственная прямая и короткая , ведущая в обширные страны желтяков . Только по ней идёт торговля и снабжение столицы дронов , что находится по ту сторону гор . Желтяки были бы счастливы перерезать эту дорогу , и дракон наверняка подброшен ими .Пусть этот не тот, прошлый дракон - тот был взрослым , а этот ещё маленький , но он вырастет .Конечно , тут желтякам помогли их союзники - тролли .
Как христианин , магистр в них , конечно , не верит , но надо же с реальностью иногда считаться . Как мог выжить и вырасти в этих горах маленький дракончик , наверняка сынок того , большого дракона , если бы его не кормили тролли ?
Теперь он достаточно подрос , и вот уже изредка нападает на отдельных купцов . Если бы Сэм не завалил его , в будущем , он мог бы причинить немало хлопот . Конечно , выкопать дохлого дракончика было бы неплохо . Обсыпана его шкура золотом - это неизвестно , однако магистр в любом случае заплатит за эти раскопки . Чучело этого дракона , выставленное у деревни , сразу положит конец всем купеческим страхам , а оживление торговли - дело нужное .
Поэтому пусть Сэм считает себя на службе короля , и копает свою яму , с божьей помощью . Сэм воспользовался моментом , и рассказал , что тролли , в которых он тоже не верит , украли его плату за год , и денег нет , хоть помирай с голода .
Если б не подружка , что тратит свои деньги , так бы и померли , поэтому неплохо бы плату за службу получить вперёд , сколько магистр сочтёт нужным . Магистр кивнул послушнику , и тот отвязал от седла резной ларец .
Сэму понравилось , как магистр заплатил - не считая , доставал горсть за горстью золотые монеты с равнодушным выражением лица . Сэм насчитал потом сто двадцать три монетки , и долго не мог в это поверить - всё пересчитывал и пересчитывал . Ну и магистр . Так щедро на памяти Сэма не платил никто , и Сэм отнёс эту щедрость на счёт Божьей помощи . Наверное , её Вейн попросил , когда проспался .
Когда к вечеру дорогу для проезда прочистили , магистр с отрядом уехал обратно в город, пожелав Сэму успехов в раскопках и оставив вина и телятины . Сытый и довольный , Сэм добрался до терраски уже в темноте . После чего обкормил и напоил дружка Вейна , который уже чуть не плакал от голода . Засыпая , Сэм помечтал , что его верная подружка решила больше не возвращаться , а бросить его , Сэма , дурака нищего .
Но утром скрип тележного колеса разрушил все мечты толстого Сэма . Просто Элиана решила таким запозданием сделать из Сэма овечку , дрожащую от голода , согласную на что угодно за кусок хлеба . Дорога в город ждёт их , и пора гнать жениха на воинскую службу , в город . Дружок Вейн почти выздоровел , а чешуя у дракона всё равно не золотая - все так говорят .
Всё это она выложила Сэму вместе с бутылью вина и прочими припасами , когда он спустился её встречать . Сэм ответил , что утро вечера мудренее , всё перетащил и принялся отдыхать целый день , то пробуя вино , то Элиану . Насчёт вина неизвестно , но Элиане понравилось , и она невесть что придумала .
Она сказала Сэму ,что её давно зовёт к себе жить тот самый Лейн , который про дракона поверил , и что теперь она надумала согласится .Сэм только позавидовал этому пройдохе и мысленно пожелал счастья обоим .
Но дальнейший план хитрой подружки заставил его очнуться от дрёмы и даже сесть . Элиана , гордая своей хитростью , обещала тайком таскать продукты у этого Лейна , а потом , когда Сэм раскопает драконью могилку , бежать с Сэмом в город .
В этом плане всё Сэму не понравилось , и он так и сказал .
- Тогда придумай что другое . - сказала Элиана .
- Я уже придумал - начал врать Сэм , вспоминая для вдохновения Вейна , который врать умел как никто .
- Я велел троллям вернуть моё золото .Конечно , они не хотят .. Но я знаю такие заклинания , что тролли всё вернут. И нечего по всяким ухажёрам шастать . Ишь , обрадовалась !
- Так ты колдун , да ? - с сомнением спросила Элиана , - И не похож вовсе . Они старые . -
- А откуда они берутся , старые ? - зарычал Сэм , в очередной раз опрокидывая бедную наивную девушку . - Сразу так с бородами рождаются ? -
Элиане на это ответить было нечего ,тем более , что Сэм всё равно не давал ответить , и к вечеру они вдвоём , хоть немного , но покидали камней из ямы , для отдыха от безделья .
Грязь , которая после дождя скатилась со склона , уже подсохла , и стенки ямы как бы затвердели . Глубиной в полтора роста человека , эта яма раньше постоянно пополнялась осыпью со своих стенок , но теперь можно было спуститься или подняться , не отправляя в яму ни камешка . Работа пошла быстрее . Мелкие камни швыряла Элиана , покрупнее - Сэм .С очень крупными камнями приходилось подниматься , а потом уже перекидывать через край . Лентяйка Элиана , хотя и работала до темноты всего ничего , на обратном пути хныкала и жалела себя , бедную , которую злой Сэм не весть за какие грехи устроил на каторгу , и впереди грозит голодная смерть .
- Тролли принесут золото .Завтра же утром .- не вытерпел Сэм её нытья .
Накормив Вейна , он быстренько уговорил Элиану , что жизнь хотя бы ночью прекрасна , а вовсе не каторга . Она с этим не спорила , и вскоре дрыхла , вполне счастливая . А Сэму пришлось отваливать камень над золотом магистра . Он достал ровно десять монет и положил их на одеяло , которым укрывалась Элиана .
Разбуженный горячими лучами солнца , Сэм сладко потянулся, всё вспомнил и поднял голову . Чудо случилось .Притихшая Элиана нежно ему улыбнулась ,нарезая баранину к утренней трапезе .
Сэм кисло поинтересовался , чего это девица светится , как будто ей тролли денег невесть сколько натащили ? Элиана ответила , что натащили ,но всего пять монеток , вот они , а она и впрямь ошарашена таким великим колдовством Сэма .Ведь с троллями невозможно договориться .
- Но почему пять ? - возмутился Сэм . - А остальные где ? -
- Сколько было столько и принесли -ответила подружка рассудительно . - Ты ещё колдуй , они ещё принесут . -
Сэм открыл было рот , чтобы разоблачить коварство подружки , но тут посмотрел на спящего Вейна , и сказал , что Элиана хорошая хозяйка и молодец.
И нежно поцеловал хорошую хозяюшку , нащупывая бутыль с вином .Почти весь день работали вдвоём , и изрядно углубили яму .
Около полудня со стороны деревни прошёл караван ,небольшой , с десятком солдат для охраны .К вечеру прошёл ещё один , из города , большой и настороженный . Всё расспрашивали Сэма - точно ли дракон завален , соглашались , что завален ,называли молодцом , и тут же улепётывали , со страхом поглядывая на склоны горы . Вейн к вечеру совсем ожил . Он сидел рядом с бутылью , свесив ноги с терраски и швырял камешки вниз .
- Что мы тут делаем , Сэм ? - с любопытством спросил он .
Сэм обрадовался и принялся рассказывать про яму , которую копает . Поскольку рядом была Элиана ,Сэм попытался увести Вейна для осмотра этой ямы ,чтобы сказать правду о золоте сборщика , однако Элиана тоже потащилась , и пришлось Сэму выкладывать свою сказку о золотой шкуре , которую надо обковырять .
Конечно , Вейн тут же , при поддакивании Элианы , заявил , что это чушь .Шкура не может быть золотой .Нет , во первых , таких дураков , чтобы наклеивать на дракона золотые монетки ,а во - вторых , где это видано , чтобы золото само вырастало - хоть на дереве , хоть на шкуре . Хотя , вообще говоря , обклеить дракона монетками - это очень неплохая мысль . Во - первых , никто не отнимет , во - вторых , никто шкуру не пробьёт , но кому это нужно....
- Троллям !!!- заорал Сэм , - Это они его обклеили.!
- Они жадные . - возразила Элиана . - Они бы скорей его ободрали до монетки , подлецы .-
Сэм её не слушал ,твердил про троллей и тащил Вейна к яме , невзирая на сумерки . Вейн часто начинал за здравие , кончал за упокой , всегда со всем соглашался , никогда ни с чем не соглашаясь ,поэтому Сэм был уверен в поддержке товарища . По дороге Вейн рассказал , что и не помнит почти ничего ,даже дракона . Всё тело , как чужое , ни руки , ни ноги не шевелятся - тоска . И так болтать увлёкся , что чуть в яму не свалился , когда пришли на место .Яма ему понравилась .
- Вот это яма , - сказал , - Сэм - ты молодец ! Надо копать дальше .Не до конца докопанная яма - это знак Божий , что её надо докопать до конца .-
Элиана так была ошарашена этим заявлением ,что ничего не возразила . Сэму стало её немножко жаль , и ночью он выложил на её одеяло снова десять монет , хотя собирался сначала пять .
Утром оказалось , что тролли вконец ожаднели - Элиана нашла только три монетки . Как Сэм ни возмущался жадностью маленьких негодяев , Элиана стояла на своём , почему - то кивая в оправдании на Вейна , который жрёт за троих ,после чего опять ушла в деревню за продуктами .
Когда она ушла , Сэм рассказал Вейну , что они уже приняты магистром на службу , уже получили сто с лишним золотых , и что в пещере золото сборщика налогов , а вовсе не шкура , за которую уже заплачено магистром .
- Я сразу понял , что это знак Божий . - довольно сказал Вейн , и они пошли копать яму . Впрочем , Вейн часто отдыхал , а к полудню и вовсе ушёл , еле переставляя ноги .
Вечером вернулась Элиана , усталая и хмурая . Довольные рожи приятелей , которые сразу принялись наперегонки обжираться , веселья ей не прибавили , хотя Сэм и пытался поднять настроение своими домыслами , что тролли ,раз уж принялись обклеивать дракона деньгами , наверняка обклеили его в несколько слоёв . Это ведь умнее , чем в один слой - дракона тогда и копьё не возьмёт . Вот раскопаем , и всё золото наше .
Ведь гораздо разумнее копать эти монеты здесь , а не идти за такими же монетками в город и делать там за них всякие дурацкие вещи , которые придут в голову королю и прочим командирам .
Элиана не знала , что возразить , и на следующий день работали почти весь день втроём , что сильно сказалось на глубине ямы .
Правда , в конце дня камни ворочал один только Сэм , а Вейн с Элианой отдыхали , сидя рядышком . Вейн , видать , совсем выздоровел , потому что пытался любезничать , и даже назвал девушку прекрасной феей .
Элиана плохо воспринимала эти любезности , невольно вспоминая стирку его штанов , и только что не рычала . Вид имела такой , будто вот - вот зарычит , поэтому никто сначала не понял , что это рычит не Элиана , когда Сэм откатил очередной камень .
Но когда камни зашевелились , а рычание превратилось в глухой рёв , прекрасная фея взлетела вверх с таким ведьминым воплем , что два дружка только рты пораскрывали , а потом молча и споро принялись заваливать яму .
Это было легче , и вскоре камни перестали шевелиться . Накидав их ещё на два дня работы ,дружки остановились , сопя , как загнанные лошади . Наконец , Сэм довольно сказал , что золото почти в кармане . Надо подождать ещё несколько дней . Зверёк от голода уже еле дышит .
Повеселевшие дружки вернулись на терраску , где принялись чавкать хлебом , сыром и вином .
Между тем Элиана тряслась рядом , забившись под скалу так глубоко , что её потом еле выдернули , когда она перестала трястись и захотела вылезти . Полночи она так боялась и так прижималась к Сэму , что он просыпался и снова на свой лад принимался успокаивать подружку . Вейн при этих успокоениях ворчал из темноты , что ему спать не дают , и намекал Сэму , что с друзьями положено делиться добычей поровну , согласно неписанному воинскому закону , на что Сэм бурчал , что Элиана вовсе не добыча .
А сама девушка , нашарив бутыль , запустила её в темноту в сторону противного голоса . Вейн завопил , а потом долго возмущался из темноты таким разбрасыванием продуктов .
Хорошо что Элиана в него попала , а если б в скалу ? Прерывая свои возмущения бульканьем , он решил в конце бутылки , что завтра же пойдёт в деревню за продуктами и подружкой , которая в деревне осталась , а то спать просто невозможно . Так он и сделал , захватив тележку и деньги на провиант . Сэм с подружкой отдыхали до полудня . Сэм чистил от ржавчины оружие , потом стал вострить меч о точильный камень , а Элиана вслух мечтала о жизни в городе . Чем больше слушал Сэм , тем дальше отодвигался от подружки , сам того не замечая .
В планах Элианы появился дом чуть позже венчания , сначала глинобитный , потом каменный , дети , штук шесть или семь , потом слуги , что бы готовили обеды и прочее по дому , потом карета , лошади - и всё это хозяйство будет содержать её милый Сэм службой у короля . Ну и колдовскими заклинаниями , раз колдун .
Сэм привык к болтовне своего дружка Вейна , и потому по привычке только кивал головой . Но после болтовни дружка Сэм обычно начинал спорить, а тут вдруг ему захотелось вырубить всё живое вокруг себя . Он отослал девчонку к ручью , сказав, что жена должна всё всегда стирать . Отдал всю свою одежду , а сам завернулся в одеяло , выпил вина и задремал на ярком солнышке .
Когда проснулся солнце уже клонилось к закату, а подружки всё не было . Пришлось спускаться к ручью в смутной надежде , что она утонула . Однако мечты редко сбываются .
Элиана у ручья ругалась с каким то мужчиной . Подойдя ближе , Сэм узнал Лейна , того самого нищего ухажёра из деревни , что поверил в пойманного дракона . Впрочем , он был готов поверить во что угодно , если это скажет Элиана . По привычке передвигаться бесшумно Сэму удалось подойти достаточно близко , скрываясь за кустарником , и он услышал их разговор .
Точнее ссору . Как стало ясно из первых же слов , Лейн считал свою собеседницу шлюхой , что не мешало ему уговаривать девушку выйти за него замуж .Сэм мысленно пожелал ему удачи ., но Элиана обзывала соискателя своей руки нищетой , голью перекатной , жадюгой и ещё по всякому . Сэм увидел , что его одежда , разложенная на горячих камнях , уже высохла , и вышел из - за кустов на песочек , мирно намереваясь одеться и скидывая для этого своё одеяло , однако Лейн вдруг разъярился при виде его голой фигуры . Нагнувшись , он поднял дубинку , незамеченной лежавшую на песке .Сэм сразу понял, что дубинка серьёзная . Самодельная, сделанная с любовью . Конец окован железом, а внутри наверняка свинец . Если Лейн очень обозлился, он и голову может разбить . Меч Сэма остался наверху , и потому , когда Лейн кинулся с поднятой дубинкой , Сэм применил главный солдатский приём - повернулся и побежал побыстрее , но тут Элиана с визгом упала , ухватясь за ногу Лейна , и тот с разбега грохнулся рожей в песок , выпустив из рук свою страшную дубинку . Сэм тут же забросил её в ручей , и они вдвоём с Элианой славно отколотили негодяя , да так , что он еле шевелился .
После этого Сэм оделся , собрал выстиранные вещи , нагрузил их на Элиану , потом подумал , глядя , как Лейн с трудом поднялся на четвереньки , подошёл и дал ему пинка в заднюю часть . Лейн ткнулся носом в песок , а довольные победители пошли в свой лагерь .По дороге Элиана рассказала , что Лейн так разволновался из - за неё . Услышав, что вчера чуть не раскопали дракона , он решил, что Сэм хотел столкнуть её к дракону .
Сэм искренне возмутился , ругая себя за недогадливость . Элиана передала и новость от Лейна - оказалось , что крестьяне собираются всё-таки прийти и раскопать дракона , если он там завален . Не сейчас , попозже. Не потому что все вдруг напились и расхрабрились , а потому , что магистр давно обещал за шкуру сто золотых , а это хорошие деньги , даже если на всех желающих разделить . Впрочем Элиана заверила что крестьяне все трусы , и долго ещё прособираются , так что Сэм с её помощью вполне успеет обковырять всю шкуру , и продать её магистру . Но лучше поторопится . Как сдохнет, так сразу и раскопать .
На следующий день вернулся Вейн . Он пригнал несколько баранов. Точнее пригнал их один крестьянин по имени Пьер ,отец Гельды , той самой подружки , за которой вчера и ушёл Вейн . Сам Вейн вёз тележку с вином , а весёлая Гельда вела ослика , нагруженного провизией .
Когда Сэм узнал , что за всё это хозяйство нужно выложить сорок золотых монет , он схватился за меч , а Элиана так и шлёпнулась на камень с открытым ртом . За один золотой любой крестьянин пригнал бы не меньше трёх баранов , да ещё бы кланялся . К тому же - как она знала - денег не было . Но рот открывала зря - просто ещё не знала Вейна . Сэм его знал и потому только усмехнулся .
- Успокойтесь.- сказал Вейн примирительно , - Я уже отдал те несколько монет ,что взял вчера . Так что платить придётся меньше. -
- За что ?- удивился Сэм , - Да я лучше зарублю этого типа , дешевле выйдет .-
- Я вам глотки перегрызу, - завопила Элиана , - Тут по монетке откладываешь, каждый день на каторге, а им...., Сэм ! Дай я сама зарублю и этого Пьера , и твоего дружка .-
Гельда засмеялась и с интересом поглядела на Сэма . Элиана вконец обозлилась : - Дай мне меч, Сэм ! Я и Гельду зарублю !
Пьер невозмутимо повернулся к Вейну : - С ними я и говорить не собираюсь . Ты покупатель .-
Вейн недовольно повысил голос : - В чём дело , Сэм ? Деньги у нас общие .-
- Мне денег не жалко .- с удовольствием сказал Сэм . - Просто их нет .-
- Ах , нет ...- Вейн пожал плечами, - Бывает . Потом отдам , Пьер .Непременно .- Он смотрел на Гельду , улыбаясь и держа её за мизинчик .
- Ну уж нет ! - завопил разозлённый крестьянин .- Сделка расторгается !-
-Очень жаль.- Вейн , улыбаясь , всё смотрел на Гельду , которая вдруг заулыбалась в ответ ещё шире и даже покраснела слегка .
- Пойдём домой , дочка ! - вопил Пьер, бестолково размахивая длинной лозой , но Гельда вдруг отступила , спрятавшись за широкую спину Вейна .
- Я отдам - сказал Вейн - Непременно .-
Пьер попытался схватить сначала Гельду за платье , потом осла под уздцы , но как-то ничего не вышло . И Гельда увернулась , и Сэм помешал . Даже баранов не удалось развернуть , потому что Элиана, мигом всё сообразив , живо отогнала их подальше .
- А - а ! - заорал Пьер - Вы все мерзавцы ! Вы об этом пожалеете !-
- В чём дело ? - огорчился Вейн - Неужели ты мне не веришь ? -
Пьер плюнул в него , развернулся и чуть ли не бегом поспешил восвояси .
- Ишь, улепетывает.- весело сказал Сэм - Боится ,что передумаем.-
- Мы не передумаем -ответил Вейн - Вот ещё. Это он в дураках остался . За какие-то жёлтые кругляшки отдал такую красавицу . Он же сумасшедший .Верно, Гельда ? -
- Я не знаю .- засмеялась та .
- А что ему с ней делать, с красоткой ?- рассудительно сказал Сэм
- Корми её , корми , а потом сбежит с кем - нибудь . А золото есть золото . Нет , на твоём бы месте , Вейн , я бы с него самого содрал сорок монет в придачу . Ему ещё повезло , что на тебя нарвался . -
Остаток дня Сэм и Элиана огораживали камнями загончик для баранов внизу горы , в укромном месте . Вейн и Гельда поднялись на терраску . Они должны были к вечеру поджарить барана , но что-то долго Вейн не возвращался набрать сучьев для костра .
Но к вечеру баран всё же малость закоптился , и , приправленный голодом , даже оказался очень вкусным . Парочки мирно разбрелись по разным концам террасы и в конце концов заснули пол крупными тихими звёздами , укрываясь честно поделенными одеялами .
На другой день решили чуть раскопать яму , и послушать - будет рычать или нет . Сэму рычание мерещилось всё время , но он так и не понял - кто рычит , то ли дракон , то ли Элиана . Вейн ничего не услышал , а Гельда , едва прилегла ухом к тёплым камням , сразу и уснула .
- Вот девчонку загонял , - с завистью сказала Элиана , на что Вейн ответил , что вовсе нет , просто Гельда такая же лентяйка , как и Элиана , где сядет , там и спит . Тут Гельда подняла голову и сонно сказала , что там кто-то стучит .
Элиана тут же вскарабкалась из ямы , едва не завалив всех внизу .
После споров решено было вернуться завтра . Дракончик уже не рычит - сил нет . Может, завтра сдохнет . Лучше бы обождать пару-тройку дней , но все понимали , что и Пьер , и Лейн явно поторопятся вернуться с другими охотниками до их шкур , включая и дракончикову .
На следующий день Сэм сидел над входом в пещеру , приготовив копьё и меч , упираясь к тому же в небрежно вкопанный большой булыжник , что бы скатить его немедля на голову дракона . Внизу Вейн убирал камни , то и дело успокаивая Сэма , чтобы тот не скатил булыжник на него . Дружки основательно приготовились к осаде , запаслись сыром , мясом , хлебом и бурдюками с вином . Опасаясь , как бы самим не стать обедом , они не торопились , и когда совершенно неожиданно открылся чёрный лаз , в который не пролезет и собачонка , Вейн перебрался к Сэму в позицию над пещерой , вооружился и они открыли бурдюк вина .
Ждали , ждали , и , чем больше тощал бурдюк , тем меньше оставалось осторожности .То и дело поочерёдно спускались в яму , слушали тишину из отверстия , убирали ещё по камню , пока размер лаза не оказался вполне подходящим для человека . Увидев , что сможет пролезть , Сэм решил остановиться , и они долго вдвоём над пещерой трескали баранину , пили вино и ждали , когда дракончик высунет башку . Потом принялись покрикивать , бросать камешки и всячески подбадривать трусливого дракончика , но всё без толку .
Им стало обидно - так настроились на драку , а драки нет . Или помер , или ушёл куда . А допив бурдюк , дружки потеряли остаток терпения .
Спустившись , они стали без всякой опаски разбрасывать камни .
- Выходи, мерзавец , - бурчал Сэм. .Вейн вторил ему : - Ну что за бестолковый дракон попался . Когда зовут , не идёт , а когда не надо - так выскакивает . -
Раскопав завал до того , что можно было спуститься в пещеру на четвереньках , не особо нагибаясь , они услышали ясный шум из темноты - и замерли . Переглянувшись , они поняли , что на этот раз никаких сомнений не было - звук шёл из глубины пещеры , а вовсе не почудился . Подняв мечи , они встали по бокам от лаза и стали прислушиваться . Наконец , снова донёсся звук - слабый шорох и повизгивание , скорее , звук напоминал собачье поскуливание . Вейн опустил меч первым , за ним и Сэм . Грозный дракончик и правда еле живой . Совсем обессилел от голода .
Дружки обсудили , не завалить ли вход , но обоим было лень , и потому ещё решили обождать . Сэм сказал ,что дракончик боится вылезать , надо его приманить , подлеца , и они бросили внутрь кусок баранины .
Было видно всего только стены узкой пещеры - только вдвоём пройти , пологий спуск из камней от самого пола , а кусок баранины сразу потерялся . Сидя на корточках и пялясь в темноту , Сэм закрывал глаза от солнца , а Вейн смотрел в трубочки из собственных ладоней . Потом Вейн сказал, что запах у баранины слабый, тогда Сэм бросил вниз кусок душистого сыра - кстати , сыр не потерялся , смутно белея в темноте , - и вскоре до них снова донеслись визги и скрябания .Они слышались всё ближе и ближе . Сэм в нетерпении отпихнул Вейна , и наполовину влез в пещеру , сложив тоже ладонь трубочкой и приставив её к правому глазу . Скулёж и шорохи звучали теперь постоянно , всё ближе . Наконец , в темноте Сэм уловил блеск - то ли глаз, то ли чешуи - и как-то сразу различил дракончика . Тот еле полз .То и дело ронял непомерно большую голову на пол . Лапы подтягивал поочерёдно , а после безуспешных попыток подняться - скулил , и снова полз , всё ближе к дразнящему запаху сыра .Совсем доходяга - шкура отливала зеленью и морщинилась складками .Сэм понял , что таким манером он только к вечеру к сыру доползёт , а уж наверх , к лазу , и вовсе не сможет подняться .
Сэм выпрямился , с удовольствием потянулся , подёргав затёкшими ногами ,и сказал Вейну , который уставился в пещеру : - Это уже не боец. Надо камнем по башке дать , чтобы шкуру не портить .-
Однако Вейн .разглядев дракончика , запротестовал : - С какой стати ? Он и так еле живой .-
Сэм не понял , и Вейн пояснил - в Библии сказано, что "не убий" . Пусть сам помрёт -
Сэм легко согласился -с Вейном спорить было бесполезно, - но спросил , как же искать золото возле дракончика , если он тебя может куснуть на пол ноги за раз .
- Не куснёт ,- сказал Вейн , - Смотри , какой симпатичный ,- и , взяв свечку , запалил её от кремня и мигом пролез внутрь . Сэм спустился за ним , держа обнажённый меч , но дракончик не обратил на них внимания . Поход за сыром , видимо , отнял последние силы , потому что дракончик даже глаз не открыл - дышал часто и скрёбся .
Сэм запалил вторую свечку . Хихикая и возбуждённо мечтая о золоте, дружки двинулись вперёд . Они ползли по полу на корточках, внимательно всё рассматривая и трогая , чтобы не перепутать пыльный кожаный мешочек с булыжником . Освещали все щели и тёмные места, особенно у стенок . Вскоре Сэм наткнулся на кусок баранины , про который совершенно забыл , и кинул его поближе к голодающему . Больше ничего найдено не было , дружки продвигались по проходу вперёд , всё ближе к дракончику , но тот , казалось, совсем умер . Глаза прикрыты , только впалые бока слегка колыхались .
Каменный коридор вёл дальше , в полную темноту . Золото могло быть только там . Дружки прошли мимо умирающего на цыпочках и по стеночке - уж очень толстенный хвостище вблизи показался .
Сэм держался за рукоять меча , а Вейн льстиво бормотал дракончику , что он красавчик .
Пройдя мимо красавчика , они увидели спереди слабый свет справа . Там оказалась довольно большая пещера, треугольная, достаточная для ночёвки двух десятков солдат . Свет шёл сверху , из узкой трещины . В центре пещеры чернело озерцо воды . Во время дождя это озерцо и наполнялось, видимо, из трещины сверху . Вокруг озерца , точнее, большой этой лужи, и лежали изгрызенные черепа и крупные кости .
Дружки принялись бродить вокруг лужи, переворачивая каждый клочок одежды , обрывки сапогов и всякий хлам, но мешочков с золотом так и не нашли . Оружие, найденное в этой влажной пещере , даже не вынималось из ножен , кроме одного, богато изукрашенного меча с золотыми насечками . И только когда возвращались, на повороте, из пещеры в проход Сэм сумел разглядеть кожаный мешочек в гаснущем и чадящем свете своего огарка . Он был присыпан пылью и грязен так , что от булыжника его отличил только мгновенный жёлтый проблеск в рваном боку .
Сэм схватил его ,оценил на вес и захрипел радостно :- Вейн! Какой тяжёлый! Монет сто , не меньше .-
- Пошли наверх,- обрадовался Вейн.- Хватит на сегодня .Я уже замёрз . И свечка гаснет . -
Вейн был лентяем и к деньгам был совершенно равнодушен . Поэтому он проскочил дракончика , не дожидаясь дружка, и выбрался наружу . Сэму пришлось делиться радостью с драконом , который уже и лапки задние вытянул , и поскуливал еле слышно .
- Нашёл один мешочек ! - сказал ему Сэм радостно. - И как ты его не проглотил ? Завтра остальные найдём . Сыр-то слопал ? А чего баранину не съел? Вот же у носа лежит ..., нет , это камень .
И баранину слопал . Дополз , как герой . -
Переполненный благодарностью Сэм тут же пообещал вытряхнуть в пещеру все остатки, что найдёт, чтобы дракончик хотя бы перед смертью покушал . Вейн согласился , что тот всё равно не жилец, и даже отдал хлеб с ломтём сыра, которым уже принялся было закусывать .
Завалив вход в пещеру, они пересчитали жирно блестевшее золото . Ровно сто монет . Сэм перестал радоваться, и даже забеспокоился, увидев задумчивость дружка.. Знал он эту задумчивость. Вейн был еретик самый отчаянный - до веры, что с ним говорит лично Господь Бог. Сэм поторопился рассказать, что дракончик зачавкал подозрительно быстро, когда перед его носом было вывалено всякое съестное. Может, не такой он и умирающий. Да и бок не золотой . Сэм решился, пока дракончик чавкал, ковырнуть его за бок - и что же? И впрямь пластина костяная оказалась...

 » ЧАСТЬ 2

Но Сэм опоздал - Вейн тут же заверил, что это ерунда . И этот дракон, возможно, знак Божий. Если не помрёт, когда обожрётся.
А пока что Знак Божий - это сто золотых монет. Это уж точно Знак - остановиться и задуматься о воле Божьей, ибо Вейн решил понимать её через деньги, о чём отлично знает Сэм и о чём прекрасно осведомлён Господь.
Сэм подумал, но не сообразил - что сказать. И ничего не сказал. Знак так Знак. Посмотрим, чего ещё Знаки скажут.
По дороге к лагерю нашли подходящий противотролличий камень, под который и спрятали золотые монеты . На терраске в одном конце царила темнота и тишина - там дрыхла Гельда, а на другом светил костерок и булькала жирная баранья похлёбка в медном котелке . Вейн сразу нырнул в свою темноту, а Сэм, увидя дремавшую у костерка Элиану, умилился : - Умаялась ,бедняжка,-
и, схватив старательную подружку в охапку, принялся её целовать.
- Ты что такой радостный?- сонно спросила Элиана :- Дракона убил? -
- Нет ещё,- ответил Сэм : - Он всё рычит - живучий гад .-
Сэм наелся похлёбки и лёг спать , но сон отлетал под напором планов и мыслей . Сэм никак не мог сообразить - как извлечь золотые монеты из засохшего драконьего дерьма . Золото в нём - это ясно . Дракончик мог проглотить такой здоровой глоткой хоть с десяток мешочков и не заметить . Они теперь в деьрме . Промывать в этой пещерной луже? Мало света ....Да и не хочется. Это дерьмо всё-таки , а не мясная каша. Так ничего не придумав , Сэм вспомнил, что Вейн ожил. И успокоился.- Вейн придумает.
Проснулся Сэм рано- не терпелось . Разбудил Вейна, и после подготовки они снова отправились "бить дракона", как сказали девушкам , оставив на их хрупкие плечи обеды и уход за баранами.
По дороге Вейн сказал, что драконье дерьмо ему мыть неохота - и ради чего, ради жёлтых кругляшек ? А девчонки на что? Пусть моют, а он - ладно - согласен таскать это дерьмо в какой - нибудь корзине . Возражений у Сэма сразу появилось очень много, но высказать их он не успел, потому что подошли к пещере
Дракончик встретил их жалостливым повизгиванием . Задёргался, даже голову ухитрился поднять .
-Ты ещё не помер? -удивился Сэм, - Ну и чего надо? -
Дракончик заскулил и пополз к Сэму . Со вчерашнего дня он так и не сдвинулся с места - разве что лежал теперь наискось, загораживая проход .
- Покорми его, - сказал Вейн - И в Библии сказано -"просящему дай" .
- Так это дракон, - возразил Сэм .
- А там не сказано, в Библии, кого кормить . Корми и всё тут .. -
Сэм вздохнул : - Слушай, а это не слишком? Он так и не подох . Ещё больше оживёт . -
- Знак Божий,...- сказал Вейн, отступая подальше, пока Сэм развязывал мешок с едой .
- Ладно, жратвы сегодня много, - Сэм развязал узелок , бросил несколько кусков хлеба у стенки, чтобы дракон освободил проход .
Потом они прошли в пещеру . Присев на краю лужи, они вытащили кинжалы и принялись, как и решили, рубить и ковырять кучки драконьего дерьма, однако вскоре Вейн не выдержал поднявшейся вони, и стал рассказывать Сэму, какой он ещё больной и слабый. Уговорив сам себя, что он и впрямь больной, Вейн со спокойной совестью убежал на волю .
Сэм увлечённо продолжал работать, продвигаясь вокруг воды по спирали . Он ползал в полутьме, экономя свечку, и зажигая её только тогда, когда кинжал натыкался на что-то твёрдое .Но это были осколки камней . Сэм совершил уже несколько кругов вокруг лужи, каждый раз всё дальше, когда шорох и повизгивание заставили его очнуться от столь увлекательного занятия и поднять голову .
Дракончик, конечно. Ползёт к озеру . Наверное, пить захотел .
- Ты мне всё перепутаешь тут своим брюхом, - недовольно сказал Сэм и снова принялся за работу .
Дракончик и ухом не повёл на такое справедливое замечание . С трудом добравшись до лужи, он плюхнул туда свою башку, словно решил утопиться, после чего стал громко и неряшливо лакать, фыркая, захлёбываясь и кашляя. Наконец, напившись, отполз - и снова воцарилась тишина .
Однако вскоре дракончик снова заскулил, мало того - пополз вслед за Сэмом . Хотя Сэм продвигался медленно, доходяга никак не мог его догнать, хоть и очень старался .
- Ну, чего привязался? - бурчал на него Сэм, которого начал донимать этот скулёж, - Напился, и лежи себе. Экий ты неугомонный . Нет бы умер, а он всё ползёт и ползёт . Ползёт и ползёт . Как таракан . А это что? - на мгновение в дерьмовой кучке блеснуло жёлтым . Сэм привычно стукнул камнями, раздул фитиль и запалил свечку . В кучке оказалось пять монет . Может, и больше, но после промывки . Сэм отнёс кучку в угол и вернулся к золотоносному месту .Дракон тоже подполз, и так близко, что мог цапнуть . Поэтому Сэм развязал узелок, кинул кусок сыра почти в лужу, и дракон потянулся туда .Есть самому Сэму в этом дерьме как-то не хотелось, и он весь день только вино пил . Свет из щели сверху стал уже меркнуть, а милая парочка всё ползала друг за другом . Один скулил, а другой ругался, и кидал куски к луже .
К вечеру было найдено около двадцати монет, а в углу выросла здоровенная куча для промывания .
Выбравшись в тёплые сумерки, на вольный воздух, Сэм бросил в пролаз все остатки еды, завалил вход камнями, и поспешил к ручью мыться, ибо запах дракона вызывал тошноту .
На терраске его ждала тёплая похлёбка, нежная Элиана, которой он наплёл, что дракон рычит, собака такая, а он лазил по горам .
Почти в темноте вернулись Вейн и Гельда, которые ходили в деревню, пригнали двух осликов с продуктами, пять баранов . В деревню ходила Гельда - за покупками и на разведку, а Вейн болтался возле околицы, и тоже разведывал у всех встречных .
Оказалось, уже составляется небольшой отрядик смельчаков для добычи драконьей шкуры . Уже набралось больше дюжины и все спорят, когда умрёт дракон .Долго выспрашивали Гельду - как именно рычит дракон из-под камней, и даже изображали сами - рычали и спрашивали - похоже? Нет? Всё пытались понять - сколько ещё ждать? А когда Гельда напомнила им, что дракона завалили не они, и потому без них есть, кому с него шкуру драть, то они запереглядывались, запересмеивались, а Лейн и отчим Гельды, тот самый Пьер, даже заржали, как злобные лошади . Они подначивают больше всех, хоть сейчас готовы идти, если не за драконом, то бока намять и Сэму и Вейну. Её отчим ещё больше стал мечтать, как всех исколотит, и её заодно . Сэм, чавкая, лениво возмутился, что крестьяне люди неблагодарные - им тут драконов заваливают, а они тебе бока намнут и ограбят .
Вейн, тоже чавкая, пробубнил с завистью: - Счастливые люди. Умные, как кирпичи . Конечно, выгодней намять бока и всё отнять, чем делиться . Как им просто жить . Так бы и остался в этой деревне . А, Гельда? Останемся? И будем жить как все..-
- Ну уж нет,- сказала Гельда ,- Я в город хочу . Ты шутишь, да? Если нет, я сейчас тебя поленом огрею за обман, понял? - и Гельда всерьёз взялась за здоровый сучок возле костра .
- Шучу, шучу, Гельда,- поспешно сказал Вейн, - Только в город . -
На этом ссора моментально затихла .Довольные девчонки стали вслух мечтать наперегонки о городской замужней жизни .
Наутро Сэм велел подругам сплести быстренько две корзины, до обеда . На вопрос -"зачем"? - убежал, и всё, а Вейн поспешил за ним, и девушки пошли срезать лозу для корзины .
По дороге к пещере Вейн спросил :- Как там вчера дракончик? Не пытался укусит? -
Сэм ответил, что пока нет .Еле живой. Плачет. Зелёный от голода, хотя Сэм всё ему скормил по кусочкам. Куда деваться, если работать не давал, ползал и клянчил .
- Может, удастся его приручить?- спросил Вейн.
- Навряд ли, - ответил Сэм,- Сейчас он смирный, а вот как на ноги встанет? Он же перебьёт всех .-
- Он же не человек, - сказал Вейн, - Он умный. С такой-то башкой.
Ты его кормишь, зачем ему тебя бить? - Вейн мечтательно вздохнул: - Дракон - это вещь. Раз не помер и жрать просит - так надо кормить. Разве ты не видишь в этом знак Божий? -
Сэм ничего такого не видел, но понадеялся, что дракон уже помер, обожравшись.
Но дракончик не помер, и встретил Сэма радостным повизгиванием. Всем туловищем он взобрался на каменную осыпь у входа - только хвост лежал на полу и усердно вилял. Голову дракончик держал ещё не очень высоко, но уже держал. Ползал чуть живее, но на ноги ещё никак не мог подняться - не держали лапы и всё тут.
- Смотри, какой стал красавчик,- с гордостью отца похвалился Сэм. Он спустился вниз и стоял, дразня дракончика куском баранины.
Вейн сидел на корточках и заглядывал в лаз: - Ну и страшила. Сэм, ты его не раскармливай. Он тебя не съест? -
- Силёнок не хватит,- ответил Сэм, кидая кусок в раскрытую пасть,
- А ведь недавно взглядом мог свалить.-
-Пожалуй, пойду я к девчонкам, помогу с корзинами, - сказал Вейн, - Уж очень рожу наел твой красавчик. Магистру продадим.
За живого ещё больше заплатит. -
Когда Вейн пришёл на терраску, Элиана встретила его хмурым взглядом. Она сидела на камушке и плела корзину, а Гельда поодаль на склоне срезала подходящие ветки.
- Зачем вам корзины?- спросила Элиана, - Только без шуточек. -
- Мы решили золото мыть, - доверительно сказал Вейн.
- Золото? - поразилась девушка, - В этих местах сроду про золото никто не слышал. Вы что, дураки? -
- Ты очень догадливая, Элиана,- с уважением сказал Вейн, - Но Сэм не дурак. Он вчера наткнулся на вторую пещеру, с краю. Когда солдаты магистра расчищали дорогу, они почти освободили проход. Вчера сверху скатился камень, и показался вход. Мы пролезли внутрь - совсем небольшая пещерка. Пустая, но на полу - ты представляешь? - просто кучи высохшего дерьма! Откуда оно взялось? Дракон в другой пещере живёт, да и вход для него маленький. Мы долго думали, и поняли, что это тролли натаскали.-
- Зачем? - поразилась Элиана.
- Чтобы прятать там золото.-
- Зачем? - ещё больше поразилась Элиана.
- Чтобы ни один умный не догадался. Но я дурак, я сразу понял.-
- Дерьмо тебе мыть, а не золото! - Элиана в сердцах бросила корзину.- Брось свои шуточки! Вот-вот из деревни кодла придёт нам морды бить, а он всё шутит. Когда вы в город соберётесь - отвечай!
- Если золота нет, - примирительно сказал Вейн, - завтра же двинем в город. клянусь. Можешь сама промывать, чтобы убедиться. А я корзины буду к ручью таскать. -
- А ты Сэма уговоришь идти завтра в город? - хитро прищурила Элиана свои красивые глазки.
- Обязательно, - сказал Вейн и ушёл.
Девушка запрыгала по склону к ручью, по дороге прихватив Гельду.
Элиана сказала ей: - Знаешь, Гельда, твой длинный - полный дурень. Он невесть что говорит, не повезло тебе.-
- Может он просто болтун? -
- Нет, он дурак. Вот сейчас он принесёт к ручью корзину дерьма, из которого хочет намыть золото. Так он мне сказал, представляешь?-
- Золото? - Гельда от неожиданности расхохоталась, - Это бы неплохо. -
- Пусть потешатся, - сказала Элиана, - Зато завтра в город пойдём.-
Они спустились к ручью, присели на камушки и принялись болтать, и так замечтались о городской жизни, что не заметили, как подошёл Вейн с корзиной на плече.
Он скинул сапоги, и взяв корзину, зашёл в воду по колено. Опустив корзину в ручей, он поболтал её там, потом приподнял, и сквозь щели зажурчала чёрная вода. Снова опустил, и снова поднял, но вскоре ему надоело, и он попросил Гельду сменить его. Гельда завязала юбку выше коленей, зашла в ручей, и в скором времени дерьма в корзине явно поубавилось.
- Элиана, твоя очередь. Тут немного осталось. Одно золото,- Гельда хихикнула. Вейн тоже хихикнул, нежась на песочке под солнечными лучами.
- Дурачатся, как маленькие, - лениво сказала Элиана, подходя к воде. Некоторое время она промывала дерьмо, яростно бултыхая корзину, с таким видом, словно вот-вот её опрокинет, но вдруг движения рук странно замедлились. Элиана замерла, уставясь в переливчатую глубину воды.
-Что, золото нашла? - давилась от смеха Гельда.
- Брось прикидываться, Элиана, - с укоризной сказал Вейн.
- Тут...Тут золотые м-монеты...- пробормотала потрясённая девушка. Гельда от смеха свалилась на песок, а Вейн захохотал во всю глотку.
- Смотрите! - в руке Элианы сверкнул жёлтый кружочек. Гельда поперхнулась. Живо вскочив на ноги, она подбежала к подруге.
Заглянув в корзину, она икнула, прошептала: - Ой, мамочки...- и ухватилась за плетёный край.
- Отдай! Элиана! Это моё. Это мой дерьмо принёс! -
- Это я намыла, - вцепилась Элиана, - Вали отсюда, дрянь! -
- Не ссорьтесь, девчонки, я ещё дерьма принесу, - сказал Вейн, но было уже поздно.
Гельда, не говоря худого слова, вцепилась в волосы Элианы, и обе подружки, визжа повалились в воду. Вейн, глядя на свалку в воде , заплакал от смеха. Потасовка кончилась ничьей. Перевернув корзину, мокрые, дрожащие подружки стали вытаскивать монеты со дна ручья, просеивая пальчиками даже песок. Выбравшись же на берег, девчонки так дрожали от холода, что тут же скинули мокрые платья, ничуть не стесняясь Вейна, и принялись делить монеты.
Конечно, путём визга, взаимных оскорблений и таскания за волосы.
Вейн уже не мог смеяться, только всхлипывал. Каждая обвиняла соперницу в том, что та захапала больше монет, и требовала показать, а свои монеты держала в крепко сжатом кулачке.
Когда у Гельды под глазом стал расцветать синяк, а у Элианы - ещё и на скуле, обе решили смириться с обманом и несправедливостью.
Сколько ухватили - столько и ухватили. И обе фурии, весьма разгорячённые после битвы, подступили к Вейну, который так и валялся на песке.
- Закрой рот, - сказала Гельда, - Меня обделили, а ты зубы скалишь- - Чего уставился? - Элиана подбоченилась, и так выгнула бедро, что у Вейна снова распахнулась нижняя челюсть.
- Твоя шлюха меня обделила. -
Вейн зажмурился, словно кот на сметану. И промурлыкал: - Доверьте мне эту делёжку, и я всех помирю. -
- Я тебе, дылде такой глазастой, и тарелку разбитую не доверю, - заявила Элиана.
- Вот уставился, - разгневалась Гельда, - Прямо ест глазами. Я тебя
сейчас тресну. На меня смотри, слышишь! -
- Красавицы, - сказал Вейн, - Вы можете меня исколотить, но Сэм сказал, что делить на четверых. Не жадничайте - дерьма там много.
Я ещё принесу. Такого сочного, вкусного дерьма. -
Девчонки чуть было не облизнулись - так он заманчиво сказал.
Они ещё поругались, но уже вяло. На четверых делить не хотелось, но каждая подумала, что всё равно выманит у своего его долю, и потому, в конце концов, подруги отдали с несчастным видом свои стиснутые в кулачках монеты, и Вейн честно их поделил. Одиннадцать на четверых. Себе взял две - не хотелось быть затоптанным. Это справедливо - одобрили девушки, вручили ему корзину и заторопили за очередной порцией дерьма. Но когда он скрылся за кустарником, они принялись трудить свои очаровательные головки. Тролли не могли прятать тут своё золото. Оно хранится в Моховой Горе, где они и живут, это всем известно. И тут вспомнили, что в дерьме белели осколки костей.
Это уже что-то. В бараньем дерьме костей не найти. Это хищник какой-то нагадил. А хищник тут один...
- Они влезли в драконью пещеру! - завопила Гельда.
- Мерзавцы, - с чувством сказала Элиана, - Дракон сдох ещё вчера.
И они всё золото с него обковыряли. А теперь его дерьмо просеивают, какие-то жалкие остатки, объедки золотые, да и те поделил на четверых жадный Вейн. Я же знала, что нас обманывают. А ведь это я почти всю яму выкопала, да ещё штаны за твоим хахалем стирала, когда мой бездельник только вино пил, на мои денежки. -
- Все мужчины негодяи, - сделала вывод Гельда, - А солдаты - вдесятеро большие негодяи. Как спать - так вместе, а как денежки делить - так сами всего дракона обковыряли. -
Так, слово за словом, девчонки разобиделись на весь мир и едва ли не заплакали. Но платья ещё не высохли, и оставалось только ждать Вейна. Тот, между тем, сильно запаздывал, а когда заявился, уже под вечер, с корзиной на плече, то вид имел очень бледный и больной. И вовсе не из-за того, что подрался с Сэмом при дележе обковырянного золота, как подумала Элиана .
На самом деле Вейн спустился в лаз и стал звать Сэма, да таким громким и дурным голосом, что бедный дракон, который лежал в темноте, у самого поворота к пещере с лужей, перепугался, собрал последние силы - и пещера наполнилась низким, вибрирующим, невыносимым звоном.
Сэм, который увлечённо расковыривал очередную кучку, успел увидеть в зыбком свете свечи чёрный силуэт дракона и раздувшийся зоб на его шее, прежде чем, зажав уши ладонями, припал к земле в стремлении хоть в песок зарыться, от невыносимого, убийственного звука.
А Вейн получил сполна всё, на что напросился, и рухнул на пол как подрубленный.
Когда звон затих, Сэм с трудом поднял голову. Она раскалывалась от боли. А верный сторож, исполнив свой долг, совсем распластался по полу и только обессилено скулил. Сэм, шатаясь, побрёл к выходу, поглядеть.
Вейн лежал у самого входа и дёргал ногами. Сэм с трудом вытащил его на солнышко, дал глотнуть вина. Дружок шумно дышал, его трясло, как в лихорадке, но после усиленного винолечения он успокоился, с трудом сел на камни, очень бледный.
Запинаясь, произнёс: - Вот влепил, зараза. Нет, Сэм, ты его перекармливаешь. -
- Зачем было орать? Напугал зверёнка. - сварливо сказал Сэм,- он и так еле живой...-
- Что же будет, когда в силу войдёт? - нахмурился Вейн, - Надо что-то придумать. -
- Он звуком бьёт, оказывается. - сказал Сэм, - А я думал - взглядом. На воздухе не слышно, а в пещере аж стены задрожали.-
- Это я понял, - сказал кисло Вейн.
- У него на глотке аж мешок от натуги раздулся,- сказал Сэм.
- Так перетяни ему глотку, хоть ремнём, чтоб ничего там не раздувалось. - простонал Вейн, - Мне уже надоело каждый раз брякаться. Я ему рожу разобью, дождётся, выдра противная. -
Пока Вейн приходил в себя, Сэм вынес ему корзину дерьма. Потом взял ремень у Вейна - тот был шире и прочнее, прихватил кусок баранины и спустился в пещеру.
Дракон сам голову засунул в ремень, потянувшись за душистым куском мяса. Пока он чавкал, Сэм осторожно поместил ремень под его челюстью, там, где видел раздутый зоб, и затянул слегка, чтоб не сполз вниз по шее. Сэм даже рискнул погладить дракона, едва не оцарапав свою ладонь. Чтобы такая шкура что-то чувствовала, её нужно было гладить дубиной.
Вейн перед уходом отдал Сэму пять золотых монет, и насмешил описанием битвы подружек. Судя по рассказу, после боя даже ручей русло поменял - вот как бились. После чего потащился с корзиной к "избитому" ручью.
Подружки уже успели сговориться, как влезть в долю на золотую драконью чешую, поэтому больше не ссорились. Корзину промывали вместе, держась с двух сторон, и намыли ещё с десяток монет. К этому времени стало темнеть, и за третьей корзиной идти не пришлось. Вечер у костра начался удивительно мирно. Девушки так хлопотали вокруг своих мужчин, что Сэм примирился с делёжкой намытых монет. Все напились, наелись, и за этим делом Сэму пришлось - таки признать, что дерьмо наскребли не просто из пещеры, а из драконьей пещеры.
Но золото в дерьме вовсе не со шкуры дохлого дракона отшелушилось, как заикнулась было Гельда, и вообще шкура костяная, а вовсе не золотая. Девушки в это не поверили и деликатно выразили своё желание на эту костяную шкуру поглядеть, и лицемер сразу засмущался, закряхтел и стал юлить.
Как-то потом, в будущем, а завтра шкуру смотреть нельзя. Мол, не понравится шкура. А Вейн добавил, что они будут ругаться, а зачем это нужно, когда вот так мирно и ласково, как сейчас, гораздо лучше. Элиана постаралась вежливо заверить обоих, что ругани будет ровно столько, на сколько они, обманщики, успели обковырять шкуру, а Гельда ласково добавила, что так поступать, как они, не совсем честно, а вовсе по негодяйски.
Сэм заверил, что ему и в голову не приходило обковыривать шкуру, а Вейн сказал, что девчонкам тоже не захочется этого делать, но Элиана ответила, что обковыряют как миленькую, и Гельда добавила, что частями продавать и кусочками, а также монетками получится дороже, чем целиком.
Но вечер всё равно закончился шумом и ссорой, потому что дружки никак не желали показать шкуру.
Тролли, что наверняка подслушивали все обзывательные словечки
девушек, долго, наверное, удивлялись долготерпению земли, что ещё носит таких дружков.. На все законные требования показать спрятанную шкуру эти жадины только - или вздыхали, или смеялись, или огрызались.
На другой день девушки разбудили молодцев ни свет ни заря - чтоб побольше золота намыть. До полудня Вейн еле успевал таскать на ручей корзину за корзиной. Казалось, девушки успокоились намытыми монетами - про шкуру больше не вспоминали, Вейна не обзывали. На самом деле они затеяли подвох. Усыпив бдительность, ближе к полудню, подруги бросили очередную принесённую корзину на песок, а сами тихо и быстро зашуршали мышками по камешкам вслед Вейну. Когда тот поднялся на осыпь камней, девчонки прятались уже за кустиками возле дороги. Когда Вейн прошёл обратно с полной корзиной дерьма на плече, подруги кинулись к осыпи. Шкура должна быть там.
Они попали в точку - шкура лежала на камнях, рядом с чёрной дырой лаза, сверкая золотом в солнечных лучах. Девушки замерли на краю ямы, словно заворожённые.
- Вот она!- выдохнула Элиана.
- Сушат,- сказала Гельда. - Какая красивая! А морда - как живая.-
- Так они уже и чучело сделали, - сказала Элиана, - Но шкура вроде необковыренная. -
Девушки спустились в яму, к дракону, который мирно, никого не трогая, спал на солнышке. Утром бедняга еле-еле выбрался из норы, и Сэму пришлось его даже сзади подталкивать, пока Вейн выманивал спереди куском баранины. Вейн осмотрел его на свету и только головой покачал. Дракон - хоть куда. Лапы, хвостище и башка. Ужас берёт , а не дракон. На солнце он засверкал, и Вейн признал, что красавчик, а раскормить - так и вообще будет невесть что.
- Теперь кормить можно и побольше, - согласился Сэм, - На глотке у него ремень, и крепкий. А зубами драться, у него и сил нет, и храбрости. Он маленький ещё. Видел, как мне радуется? -
- Пусть на солнышке лежит, и к нам привыкает, - сказал Вейн.
Дракона неплохо покормили, и он сразу осоловел на солнышке, да и заснул. Когда к нему подошли девушки, то Элиана ухватилась за его бок, пытаясь отодрать пластину, а Гельда присела у хвоста, где пластины были поменьше, и тоже попыталась отодрать одну чешуйку. Но хвост в её руках дёрнулся, и она сердито сказала: - Не тряси чучело, Элиана! -
Её подружка уже смотрела в удивительно красивые, но обиженные глаза драконьей башки, которая вдруг ожила, распахнула глаза и крутнулась прямо нос к носу девушки .
От такого сюрприза на корыстолюбивую девицу напала как бы каменная болезнь, то есть, она и дышать перестала. Словом, одна девица превратилась в статую, а вторая, едва поняв свою ошибку, затряслась и плюхнулась на мягкое место. Драконья голова с шумом втянула воздух. От девушек пахло вкусно, однако дракон не успел сообразить - нападать или клянчить, потому что из норы на голоса вылез хмурый Сэм.
Он сварливо сказал: - Нет, я так и знал. Экие вы, девчонки, недоверчивые. Говорил же, что шкура костяная, так нет...
Маленький, иди ко мне, вот кусочек тебе припас. На! Злые девчонки и тебя замучают, они такие, не связывайся . -
Дракон, радостно повизгивая, пополз к Сэму, при развороте повалив своим хвостом Элиану, а Гельда так и валялась на спине,
трясясь, как в лихорадке.
Сэм заманил зверя в пещеру, а потом снова вылез. Он сердито посоветовал девам вернуться к работе, но глаза прятал, и убедившись, что его всё равно никто не слышит, с облегчением нырнул обратно в пещеру, к ласковому зверюшке, который так радуется Сэму, и подальше от злых воплей и скандалов.
Вскоре снаружи донеслось шуршание камней, дружный визг. Всё стихло. Сэм понадеялся, что дружок всё уладит, и пошёл себе работать.
Вейн и впрямь всё отлично уладил. Когда по дороге на него набросились две рыдающие красотки, он их так прижал в своих объятиях, что они запищали, прекратив все рыдания. Потом он рассказал им, что на самом-то деле дракон - дохлый, только Сэм заколдовал его чучело, да так, что оно ходит, и всё прочее делает, даже ест, и потому лучше его не трогать. Элиана поверила, только спросила - чем же чучело отличается от живого дракона, если тоже может слопать кого-нибудь? Гельда, которая лучше изучила этого болтуна, поверила только в то, что Сэм колдун. Впрочем, она и раньше поверила, когда узнала, что Сэм уговорил троллей вернуть деньги. Но Гельда ничуть не поверила, что дракон - ходячее чучело, оживлённое просто для удобства, чтоб не тащить, самоходное такое, и безобидное.
Гельда вопила, чтобы дракона немедленно убили, изрубили, искромсали. И снова убили, закололи, зарезали.
Вейн миролюбиво заметил, что за дырявую шкуру и заплатят меньше, и даже укорил нежную деву в кровожадности, но ему
пришлось в конце концов пообещать, что убьют, обязательно, и так он каждый раз и докладывал, когда притаскивал очередную корзину - убили, и опять убили, а в этот раз точно зарезали, и пикой ещё истыкали, потому что ему всё равно не верили и каждый раз только и твердили - разорвать, разрезать и прочие страсти.
Вейн говорил Сэму, что девчонки спокойны, и пусть тот тоже спокойно приучает дракона ходить на поводке. Вейн советовал не дёргать бедное животное и не тащить на верёвке, а ласково приманивать кусочком. Сэм возмущался, что бедное животное сначала надо накормить, а потом приучать к верёвке, а то еле ноги таскает, так что тащить приходится . Но мелкие разногласия не мешали дружкам в каждый приход Вейна немножко потаскать, поприманивать дракона, так что к вечеру он и верёвку на шее перестал замечать.
Что они с драконом делать будут - этого Вейн не знал, в чём честно и признался. И добавил, что в любом случае дракона необходимо приучить к поводку, чтобы сам шёл туда, куда они придумают его вести.
Вейн мог болтать и тут, и там, и никто его не торопил. Девчонки так были ошарашены, что и пообедать забыли, так и оставив узелок с пропитанием в кустиках, где его до вечера расклевали вороны.
И монетки для делёжки отдавали безропотно. А день выдался добычливым. Намыли около сотни золотых, кроме того, Сэм наткнулся в самом уголку пещеры на мешочек с ещё одной сотней, чем изрядно поднял своё упавшее настроение.
Весь вечер на терраске девушек усиленно потчевали всем самым вкусным, от костра, щедро отпаивали вином, а дракона расписывали таким безобидным и ласковым телёнком, что выходило, он и вовсе травой питается. Так что если их послушать то это дракон не дракон, а одна видимость. Недоразумение какое-то, обычная зверушка вроде енота, ну, разве покрупнее малость.
Если бы тролли их подслушивали, как они любят это делать, они бы заплакали от злости, потому что этот "енот" съел троих троллей и раздавил четверых, когда они попытались подкормить его в заваленной пещере.
Несмотря на выпитое вино, оставить в живых эту полудохлую "выдру" девицы решительно не соглашались. Убедил их Сэм, напомнив раз пять, что в пещере очень много золота, если сегодня намыли целую сотню, и дракон отлично стережёт эту пещеру.
Ведь в деревне собирается целая толпа крестьян, чтобы побить их и ограбить. Как же такого защитника можно изничтожить? Он, хоть и травоядный, но страшненький настолько, что крестьяне от ужаса умрут, а вовсе не от этого безобидного зверька. Когда Вейн подсчитал, что за десять дней они намоют тысячу золотых, а за три месяца намоют десять тысяч, а за два года - сто тысяч, девушки перестали трястись, злиться и согласились, наконец, отложить казнь. Сэм и Вейн вздохнули с облегчением, развели пьяных подружек по разным концам терраски для сна и уговоров, что жизнь всё равно прекрасна, хотя и драконов приходится кормить.
На другой день Вейн с подружками до полудня коптили мясо на костре, заколов двух баранов. Остальные припасы тоже подходили к концу, но теперь, с открытием золотодобычи, девушки уже не ворчали на прожорливость двух солдатских и теперь ещё драконьей глоток. Сэм скрёбся в пещере, и после обеда стали промывать. Девушки старались, но в тот день не фартило - всего двадцать три монеты. Правда, тут отчасти виноват Вейн - ленился, таская вдвое реже, как вечером сказала ему Гельда. Он оправдался, что таскать приходится из глубины пещеры, но на самом деле они с Сэмом то и дело учили дракона.
Они заставляли беднягу таскаться от одного к другому за каждым кусочком, призывая его ласковыми прозвищами, как телят подзывают хозяйки: - Теля, теля, теля, ко мне, сволочь хвостатая...-
И так продолжалось каждый раз, пока дракончик не сваливался на полпути от усталости.
После этого его заманивали в яму, от глаз подальше, и Вейн утаскивал очередную корзину. Хотя было намыто немного, девчонки выглядели довольными, заразившись золотой лихорадкой. Их глаза задорно поблёскивали в свете звёзд, когда они разбрелись по своим местам ночевать. Понравилось вытягивать из мутной воды блестящие кружочки, просто так вытягивать, забесплатно, вспоминая, что в деревне за такой кружочек нужно было спину гнуть неделями. Девчонкам ухмыльнулось счастье, и их затрясло, раззадорило так, что и мужчины их это ой как хорошо ощутили ночью. Вейн так ощутил, что принялся на другой день уговаривать Сэма малость поделиться с подружками, подбрасывая в каждую корзину по несколько монеток из тех кожаных мешочков, что нашли. Сэм тоже за ночь преисполнился сочувствием к девам, но тут просто остолбенел, и встал посреди дороги, разинув рот. Вейну пришлось долбить его до полудня разными доводами, что ссоры пойдут, что золото уже не в каждой корзине находят, и дракона ещё учить и учить.
Сэм огрызался, что девчонки и так ожаднели, но после полудня он сломался на один кожан, после того как дракон напал на Вейна.
Тот, любопытный от природы, наступил ему на хвост, на самый костяной кончик, а задохлик, видимо, немного отъелся, и решил потому обидеться. Он обнаглел до того, что заурчал, хвостом подёргал, а потом окрысился и загудел, но ошейник сработал, и гудок вышел настолько слабым, что у парня только голова заболела, как с похмелья. Изумившись такому нахальству, Вейн пнул животное под брюхо, но разъевшийся, неблагодарный дракончик вдруг развернулся всем корпусом, повалив при этом Сэма, что держал его за верёвку. И сходу царапнул Вейна лапой.
Достал всего один коготь, и его хватило, чтобы разорвать кожаную куртку на боку. Вейн обрадовался и отходил зверёнка дубиной, которую давно таскал с собой на этот самый случай нежданного отъедания. Он жестоко треснул дракончика по башке, по лапе, по хребту, а потом вдогон, по хвосту поджатому.
Дракончик заойкал, завизжал и спрятался за Сэма, который успел подняться на ноги. Тот защитил бедную зверушку от злого Вейна, и даже больше - махая руками, заставил отступить. Много криков было, воплей и рычания, пока головная боль от гудения настырного дракончика, помогающего Сэму в битве со злодеем, не заставила Вейна сдаться. Он отступил и принялся за винолечение.
Несмотря на поражение, он имел довольную рожу, и хвалил всех - и Сэма и дракончика - но последний держал ухо востро, и всякий раз прятался за Сэма, едва Вейн приближался. Пока не бросил, наконец, столь памятную драконьим бокам дубинку. Вейн сказал, что теперь они обладают настоящим сокровищем. Самоходным, дальнобойным и массово поражающим орудием. Остаётся наладить управление, а уж деньги заколотить на таком орудии вообще дело плёвое. Стоит Сэму ослабить ошейник этому хвостатому подлецу, и тот уложит целый десяток разного народу. А то и больше. Осталось втолковать ему, как стрелять по команде и в нужную сторону, но это пустяки. Дракон умный и всё понимает.
И попросил Сэма ещё потуже ремень подтянуть, а то голова здорово болит. На это довольный Сэм возразил, что зверушке будет трудно дышать, лучше пусть Вейн подкладывает золото девчонкам, из одного мешочка.
Мысль поступить на службу с орудием, которое стоит десятков солдат, так понравилась Сэму, что он обсуждал её целый день и весь вечер. Точнее, его занимала плата, и он домечтался до того, что магистр обязан платить ему одному как целой сотне солдат.
И Вейну тоже как сотне. Девчонки его поддержали, потому что для этого требовалось идти в город.
Один Вейн не понимал, зачем идти в город, если и здесь хорошо.
Он сказал Сэму, что лучше знака подождать. Господь подскажет.
А пока никаких знаков не видать. А Гельда придумала грабить с драконом караваны. Она даже попеняла дракону с края осыпи, что так мало людей съел, всего на двести золотых.
Дракончик виновато молчал, принюхиваясь к новым знакомым, но Элиана его ободрила. Высунув нос с края осыпи, она подхалимски заметила, что"наш красавчик" ещё маленький, у него всё впереди.
Это случилось уже на четвёртый день золотодобычи, когда девчонки настолько осмелели, что принялись кидать в дракончика мелкими камешками издали. Золотых монет больше не находили, и не мудрено - пол под метёлку выскребли.
Всё подходило к концу - и припасы, и терпение, только свободное время всё увеличивалось. А когда девушки убедились в послушании заколдованного дракона ,то вопрос о походе в город решился сам собой, без всяких знаков.
На другой день с утра девушки упылили в последний раз в сторону деревни, чтобы закупить провизию в дорогу, и наказали дружкам собираться и готовиться, всё сворачивать и связывать - всё, в город! Парни на службу, а им - тратить весело денежки на платья и прочие приятности городской жизни. Даже Вейн, вздохнув, сказал, что надо собираться, чем дружки и стали заниматься.
Однако девушки вернулись быстро, не доехав и полпути. Со склона горы они увидели караван, что направлялся из деревни, тот самый, который давно ждали, и под прикрытием которого планировали свою вылазку крестьяне за драконьей и прочими шкурами.
Сэм, услышав это, предложил испытать дракончика Телю, как его стали называть девчонки, но Вейн усомнился, что зверёк достаточно управляем.
- Он ещё плохой солдат, - сказал Вейн, - Как бы нам не досталось в сутолоке. Неужели мы сами не справимся? -
Осторожный Сэм сказал, что лучше лишний раз не рисковать, пусть лучше дракончик рискует, но Вейн таки убедил, что дракончик от одних запахов каравана, стука копыт, голосов - попросту ошалеет, и распускать ремень на его глотке очень опасно.
Он всех уложит, и своих, и чужих, некогда разбираться, а он умница. Лучше оставить его как последний резерв, в пещере, возле озерка, и встретить врага на своих условиях.
- На каких? - спросил Сэм.
- Их человек десять в лучшем случае, - Вейн объяснил свой план компании, где хоть двадцать равны двоим, и Сэм вздохнул, соглашаясь, что другого выхода нет.
Времени для подготовки было достаточно, ибо караван есть караван, он еле тащится. Друзья вооружились, привязали дракончика в пещере у большого камня, после всего все четверо уселись в воронке перед лазом, полные вином, оптимизмом и нахальством. Ждать пришлось недолго. Вскоре послышался шум сотен стуков копыт и шелеста шагов - мимо проходил караван.
Девицы, словно серые мышки, юркнули в лаз, а их дружки так и сидели, как дураки, у входа, мирно допивая едва ли не последнюю бутылку вина. Поскольку воронка в каменном завале раскопалась весьма глубокая, бойцы ничего, кроме неба и камней не видели.
И потому с десяток радостных рож по краям воронки явились для них - ну полным сюрпризом. Допив бутылку Сэм даже её уронил, а Вейн так глаза вытаращил, что крестьяне загоготали весьма злорадно.
- Здорово, Сэм, - зловеще сказал Лейн, поднимаясь в полный рост на краю воронки.- Вот и настал час расплаты. Где шкура? Отдадите - меньше бить будем. -
- Шкура, она денег стоит. - справедливо заметил Сэм, - Как это так - отдайте? Это грабёж получается...-
- Ишь, какой разговорчивый, - удивился Лейн, - С такими рожами как у вас, хороших людей не бывает. Вы бродяги и воры, а с ними у нас разговор короткий. Бей их, ребятушки! -
Вся ватага с криком ссыпалась вниз, но бродяги и воры ужами скользнули в чёрную дыру и оттуда стали насмехаться и называть обидные прозвища - крысы, вонючие крестьяне, червяки, и предлагали залезать в дыру по одному, и получать, кому что выпадет на голову из темноты.
Крестьяне - люди основательные, и в дыру сходу не полезли. Они, посовещавшись, решили её расширить, чтобы видно было - куда лезть, а уж потом разобраться с обидчиками. Застучали камни, и в тоннеле, где засели бродяги со своими девчонками, становилось всё светлее. Крестьяне работали молча и споро,. пока не отрыли лаза в рост человека, да ещё с запасом, чтобы смело входить вдвоём, а если потесниться, то и втроём. Что и сделали, предварительно запалив несколько смоляных факелов.
Сэм и Вейн встретили их, сидя у стенок и насмехаясь, но из темноты позади них завизжали девичьи голоса и полетели камни.
Конечно, будь крестьяне поопытнее в ратных делах, они могли бы сообразить, что их явно заманивают в ловушку.
Но никому из крестьян и в голову не пришло, что в этой каменной кишке силы практически уравнялись, потому что сражаться могли только двое передних, и что обидные обзывательства тем не менее правдивы. Ну, действительно - крестьяне...
Единственное, что им пришло в голову, когда они услышали женские голоса - это ещё попользоваться девчонками, как заблагорассудится, поскольку они трофеи и добыча.
Впереди шли Лейн и Кирик, здоровяк, который держал в деревне кузню - оба с копьями, колотушками, за поясом - длинные ножи.
Кирик уже поднял колотушку, а Лейн уже нацелил копьё в ненавистного Сэма. Но бродяги вскочили, укрывшись за широким плетёным щитом, который стоял до этого прислонённым к стене.
Прикрытые таким образом, с копьём и дубиной, кроме того - с воинской выучкой, они превратились для крестьян всё равно что в каменную стенку. Но крестьяне только заорали от такой неблагодарности ещё громче.
Лейн решительно воткнул копьё в щит, и оно там законно завязло, а Кирик ударил по щиту колотушкой, но щит мягко спружинил, и всё, а вот справа из-за щита ужалило копьё Сэма - тык, тык, обоих в ляжки, а слева из-за щита упала дубина, и прямо на голову кузнеца - бум. Кузнец упал, и пошло - тык, тык, бум, тык, бум, бум, еле слышные в рёве и ругани, которая поднялась от камней, что метали через головы дружков их девчонки.
Крестьяне ломились вперёд, повинуясь боевому инстинкту - смять, раздавить, разорвать, и не обращая внимания, что наступают по телам своих упавших товарищей. Они ломились вперёд, и бродяги отступали, выбивая из атакующей колонны её передних бойцов.
Эта живая гусеница, естественно, становилась всё короче, но в таком жарком и полном радужных надежд бою это заметили только в самом конце, когда осталось совершенно неожиданно трое факельщиков и один с колотушкой. Факельщики стояли позади всех, но вот и их очередь подошла славно повоевать. Это случилось уже у самого входа в треугольную пещеру, и даже камни уже бесславно перелетали через головы бойцов. Бум - и один факел угас. Тык-тык - и с воплем упал второй факел. Двое героев, наконец, сообразили, что злая пещера перемолола всего двумя зубами их крестьянскую колбасу, и этот её последний кусочек развернулся, чтобы спастись, но было уже поздно. Очередной - бум - свалил предпоследнего, а последний, получив - тык - тык! - в обе ягодицы, бросил факел и побежал по живому ковру из поверженных тел, который плакал и стонал, побежал к последнему светлому пятну в окружавшей его чёрной и подлой действительности, побежал под визг и хохот нехороших девчонок, но прозвучал ещё один - бум! - по его голове, который он уже не услышал - и славный воин, словно щенок к матери, ткнулся носом в чей-то тёплый живот.
Закончив своё злодейское избиение бородатых младенцев, бродяги со смехом прислонили к стене щит, весь побитый и истыканный вместо них, и принялись вязать пленных и таскать их в зал, к озерку. Девчонки тоже таскали, но вдвоём одного, и такими невоспитанными были девчонки, что колотили каждого пленного, и щедро, от души...Когда им в руки попал храбрый Лейн, ещё сонный от удара, он нежно промямлил: - Элиана, я очень...- но девушка так и не узнала, что он хотел - потому что весёлая Гельда засветила крепким кулачком по его скуле, а потом добавила коленкой по рёбрам так, что у бедняги дыхание спёрло. Добрая Элиана, чтобы храбрец не мучился, треснула его по макушке его же собственной дубинкой, после чего руки ему стянули его же собственным ремешком, и потащили, пиная и щипая, в большую пещеру, к остальным пленным.
Перетащив всех, победители с довольными рожами и счастливыми личиками направились к выходу, чтобы захватить имущество пленных, которое те привезли на четырёх ослах.
Поскольку караван уже прошёл, дорога опустела, и приятели спокойно и без помех смогли разгрузить свои трофеи. Тут оказались вино и провизия для полторы дюжины человек, и вскоре проголодавшиеся победители основательно нагрузили животы и животики сочными кусками мяса, фруктами, пирогами, залив всё это вином - славным, из того, что делают для себя, а не на продажу.
Во время пира задорные девчонки хвастались, что это они перебили почти всех своими меткими камнями, а трудолюбивый Сэм всё сожалел, что так быстро кончились крестьяне. Вейн, показывая на ослов, сказал, что животные умнее людей, они не полезли в эту молотилку, а остались травку щипать. Потом он с некоторой завистью заметил, что в пещере всё же валяются счастливые люди, которым, в отличие от него, всё ясно и понятно в этой жизни.
Всё они знают, и еды взяли, если прикинуть, на два дня - как раз на дорогу в город и обратно. И сейчас они, в отличие от него, вовсе не мучаются сомнениями, как потратить в городе свои сбережения - на подарки жене и детям, или пропить, потому что это теперь заботы Сэма. Тот при этих словах едва не подавился. Он вскочил было на ноги, но легконогие девчонки соображали быстрее, и ушмыгнули в подземелье, словно две пылинки. Раньше им и в голову не пришло обыскать пленных, потому что крестьянин с деньгами - это уже дворянин. Но болтовня Вейна про двухдневный запас еды открыла им глаза. Конечно, в город собрались, шкуру продавать магистру.
А в город без денег никто не поедет. Так что, если крестьяне иные и собирались побаловать детишек сластями и обновками, то зря. На этот раз ничего детишкам не досталось - всё выгребли жадные девчонки и довольный Сэм. Как ни странно девушки согласились поделиться добычей. Сэм подумал, что девчонки на радостях ещё в себя не пришли, и оставил им по монетке наградных, что остались лишними от сорока двух найденных монетах.
Он надеялся, что у девушек имеется совесть, и они отдадут в делёжку и остальные, припрятанные мимоходом, но девушки попались совершенно нормальные, и только обрадовались двум наградным монеткам. Они их заслужили.
Они долго стращали после обыска несчастных раненых, обещая скормить их дракону, если не отдадут все запрятанные монетки, но раненые были скроены из того же материала, что и они, вскормленные в тех же краях, что и мучительницы, и потому ничего не отдали. Они не вполне и слышали, кстати, эти угрозы, потому что жались по углам и тряслись от ужаса, глядя на мирного, напуганного дракончика, который скулил возле лужи, не в силах убежать от всего этого людского беспредела.
Пленных из пещеры пришлось выгонять пинками, чтобы на свету обыскать ещё раз. Девушки перетряхнули все их лохмотья, даже в башмаках искали, и, поскольку лучше знали своих земляков, чем Сэм и Вейн, получили ещё двадцать две монетки наградных, и уже их поделили только между собой, раз, уж Сэм и Вейн оказались такими тупыми.
Но Вейн был ещё глупее, чем думали, потому что предложил послать в деревню за выкупом. Девчонки сказали, что хозяйки этих разбойников, которые напали на них, безвинных овечек, могут заплатить, но никогда этого не сделают. Будут выть, и всё. Они всегда воют, по любому поводу, но никогда не платят. Они, девчонки, знают, что говорят. Сами такие.
Но если и найдётся такая дура, которая заплатит, то сделает это только из рук в руки за мужа, и никаким гонцам денег не доверит, потому что нет таких людей в их деревне, да и вообще на свете, которым можно доверить свои кровные деньги - всё украдут, и скажут, что ограбили. Все люди умные, дураков тут нет.
Тогда Вейн сказал, что вот он, знак Божий - куда идти. В деревню, подлецов продавать из рук в руки. Услышав это, девушки просто потеряли дар речи. Так и сели на камни.
- Ну и знак, - фыркнула Гельда, - Их в деревне растащат, а нам рожи набьют. А то и поубивают. Ты дурак. -
Но Вейн сказал, что Знак - разве вы не видите? Чтобы не убили, надо взять с собой дракона. Тогда никого не растащат, и заплатят, как миленькие. Девчонки задумались. Выкуп получить, конечно заманчиво, но его не дадут, сказали они. Будут выть, тянуть время до самой смерти, но платить не будут.
- Как это - не будут? - удивился Вейн, - Заплатят, бегом и с радостью, потому что эти разбойники напали на государевых людей, какими являемся мы с Сэмом, и на государево имущество - на дракона. Сэм состоит на службе у Магистра, разве вы забыли?
И за такое разбойное нападение полагается петля на высоком дереве. Так что заплатят, пока мы не успели нажаловаться Магистру. -
Тут девушки снова пораскрывали рты от изумления, и Сэм, который во всём поддерживал дружка, подтвердил, что уже принят на службу, и девчонкам как-то говорил, но они в то время делили монеты, и потому не обратили внимания. Это меняло дело.
Получение выкупа стало реальным, а для этого и впрямь надо было вести пленных в деревню. Только Элиана усомнилась, чью сторону примет Магистр - их, которые защищали дракона, или этих разбойников, которые хотели его шкуру. Вейн согласился, что в голову Магистра не залезешь. Он может оказаться из тех осторожных, которым мёртвые драконы нравятся больше, чем живые, и это можно понять. От живых одна головная боль - Вейн и сам это знает, - а с мёртвыми никаких хлопот. И если дракончика притащить в город, Магистр неизвестно как рассудит. Он может и погорячится. Но если они уведут дракона в деревню, то Магистру спешить будет некуда, он всё хорошенько обдумает и примет правильное решение, а именно - принять на службу боевое орудие, каковым является дракон, мало того, он примет на службу и девчонок, потому что кому-то надо убирать за драконом, чистить его шкуру и готовить кормёжку.
Словом, если вести пленных под охраной дракона, в сторону деревни, то всё там блестит от золота, а если в сторону города - ничего не блестит. Разве не Знак? Смотрящий - да увидит, как где-то в Библии написано.
Выслушав эти слова, девчонки долго ругали Вейна проклятым болтуном, потому что в город уже настроились, а возразить не находили что. Даже пленные принялись ворчать, что Вейн злодей, каких поискать. Нет бы рожи набил, да и отпустил забесплатно.
На все эти недовольства Вейн ответил, что не настаивает, а просто болтает, заботясь, чтобы девчонки и Сэм заработали немножко денег. Будь он один, он бы тут же отпустил всех пленных, мало того, пошёл бы с ними в деревню и остался там жить на веки вечные, потому что завидует крестьянам, которые живут просто и честно, и знают всё на свете - и что будет завтра, и что в море плавает, и кто виноват, и что дальше делать. Ему хочется тоже стать крестьянином, пахать землю, собирать урожай и тихо радоваться на закате своим игривым детишкам, сидя с женой на крылечке после трудового дня.
Но домечтать ему не дала Гельда. С визгом: - Так вот ты какой, обманщик! Я так и знала! - она попыталась вцепиться ему в лохмы, но Вейн успел перехватить её за ручки. Элиана хотела по дружески помочь побить верзилу, для чего встала, тоже донельзя возмущённая гнусными мечтами Вейна, и даже замахнулась по его голове, но Гельда, возмущённая таким попранием своих прав бить Вейна, тут же вцепилась в волосы подружки, и обе покатились по камням, визжа и кусаясь. Сэм еле-еле их растащил.
Отдышавшись, Гельда хмуро заявила, что будет прислугой боевого орудия не меньше, чем за сто золотых в месяц, и если грязный старикашка - магистр заупрямится, то она разнесёт своим любимым дракончиком и магистра, и ненавистную деревню, и выродков крестьян, если попробуют не заплатить выкуп.
Гельда так расхрабрилась, что запретила Сэму кормить её дракончика, она сама будет кормить, чтобы слушался.

 » ЧАСТЬ3

На это Элиана возразила, чтобы мерзкая Гельда не смела прикасаться даже мизинчиком к её любимчику, и кормить милягу будет только она, чтоб только её слушался, и уж с магистра, как прислуга орудия, Элиана потребует, не как дешёвка Гельда, а целых двести золотых в месяц...- но тут Гельда вдруг заехала ей кулачком по челюсти, да так ловко, что корыстолюбивая девица без чувств, как принцесса какая, шлёпнулась оземь, а пленные восхищённо загудели.
После этого молодецкого удара новоявленная кормилица дракона, подбоченясь, ласково спросила своего мужчину, не передумал ли он идти в крестьяне, на что трусливый верзила подхалимски ответил, что она права, и он вынужден согласиться вести дракона в деревню и там богатеть изо всех сил, хотя ему лично больше по душе взять соху...- но тут он заткнулся, подняв глаза на личико своей прелестной подружки.
Таким образом, вопрос - куда идти, был наконец решён.
Хлопоты по отъезду оказались недолгими. Самое большое время съели пленные разбойники. Их пришлось связывать парами, чтоб не разбежались. А чтобы они двинулись в дорогу, не хватило ни пинков ,ни затрещин, потому что пленные плакались, что Сэм истыкал все ноги своим копьём, а Вейн все головы загрузил звоном и треском, и пусть головы-то работают, крепкие, но работать не им, а ногам истыканным. Подлецов пришлось перевязывать, а потом и кормить, и поить вином, и лишь после этого процессия двинулась к деревне. Впереди Элиана гнала осликов, с продуктами и другой поклажей, за ней тащился дракончик на поводу у Сэма, а ещё поодаль плелась пленная колонна, которую подгоняла весёлая Гельда и охранял мрачный Вейн. Гельда щёлкала длинным пастушьим кнутом, который достался как трофей, и хохотала, как ненормальная, припоминая со злорадством то одному, то другому пленному, как они её зажимали - кто в амбаре, кто в стогу, а кто и в дом заманивал, после чего меткий кнут удивительным образом щёлкал над ухом этого сластолюбивого типа, отчего тот вздрагивал, втягивал голову в плечи и начинал протестовать, что это как раз Гельда затащила его в поле, в амбар или просто в канаву. Гельда говорила: - Да? - и тут же удар бича приходился уже по телу, только клочья летели от одежды.
Причём хитрая Гельда шла с наветренной стороны, и дышала чистым горным воздухом, а вся вонь от крестьян шла на Вейна, который шёл с другой стороны и естественно, выглядел мрачно.
Дело в том, что бедные крестьяне, если приспичивало, не могли сделать это по людски из-за верёвок, кнута и весёлости девицы, и потому обгаживались на ходу, в свои штаны. К тому же утром перед походом, по крестьянской привычке, каждый набил живот до отказа доброй домашней едой, да и теперь их накормили и напоили вдосталь, и потому всякие излишки так и потекли по ногам и спереди и сзади. Вейн попробовал идти за ними, подальше от вони, но тут же вляпался в чьё- то дерьмо, которое какой-то подлый крестьянин ухитрился выложить на дороге, не снимая штанов, да и милая Гельда так рьяно махала кнутом, что Вейну доставалось больше прочих . Потому Вейн шёл мрачный сбоку, морщил нос и вредничал, то и дело командуя крестьянам петь весёлую песню.
Но весёлых пленные почему-то не пели, а всё тягучие и плаксивые, обгаживаясь при этом ещё обильней. Если пленные начинали роптать от такого зверского обращения, Гельда грозилась отдать кнут Элиане, которая на целый год её старше, и потому она и припомнит больше.
И пусть ещё спасибо скажут, за то, что у Гельды память просто девичья какая-то.
Вейн в конце концов не выдержал стенаний пленных, и отобрал у злой девицы безжалостный кнут, и отдал его на остановке для отдыха своему дружку Сэму, для изучения, ибо тот вблизи кнута не видел, и очень удивлялся, почему тот так громко щёлкает.
Сэм принялся показывать кнут и Вейну, и дракончику, и говорить, что он состоит из мягкой кожи, и просто не может щёлкать так громко, что вздрагиваешь. Камень с высоты так не щёлкнет. Разве что жердина пересушенная лопнет так же громко - так она твёрдая.
Разве не удивительно? Как это может быть?
И Элиана, и Гельда только ругали Сэма и говорили, что вода мокрая, камень твёрдый, небо голубое, а кнут щёлкает, и потому Сэм дурак, что этого не понимает.
Но Вейн, которого уже давно причислили к дуракам, тоже заинтересовался загадкой кнута, и сказал дружку, что вначале, у самой рукоятки, кнут толстый и тяжёлый, а в конце так утончается, что похож на мышиный хвостик. Наверное в этом всё дело. Когда по кнуту пробегает волна , то она бежит к концу всё быстрее, а уж на самом конце, тонком и лёгком, просто мелькает - вот как разгоняется этот изгиб, пущенный по кнуту умелой рукой. Скорость на самом кончике просто дикая, вот кнут и щёлкает.
- Но что там может щёлкать?! - завопил Сэм.
- Только воздух. - сказал Вейн. - Больше там нечему щёлкать. Не кнут же щёлкает - он мягкий. -
- А воздух - он что? - не отставал Сэм. - Он твёрдый разве? -
- Но больше там просто нечему щёлкать, - стоял на своём Вейн.
- Только воздух. Просто он не успевает расступиться перед кончиком кнута, и тот его рвёт, или ломает, или пробивает.-
После такого умозаключения и девицы, и пленные рты пораскрывали - настолько дурацким оно показалось. А Гельда, видя серьёзность дружка, даже принялась объяснять ему, словно ребёнку, что воздух сломать нельзя, ну никак, потому что он - вот он, даже не ощущается, если ветра нет. Что тут пробивать?
Но Вейн стоял на своём - кончику кнута просто нечего больше пробивать, кроме воздуха. Он же в воздухе щёлкает, не так ли Гельда?
Та молча отошла подальше, чтобы не треснуть дружка чем-то тяжёлым за тупость и упрямство. Но Вейн увидел её настроение, и стал оправдывать свою дурость, говоря, что вода, к примеру, тоже расступается, но посильнее ударишь - и появляется звук, и чем быстрее стукнешь, тем громче шлепок. А на кончике кнута такая дикая скорость, что и воздух трескается, хотя он и этакий воздушный.
На этом разговор угас, и возобновился только через несколько часов, во время следующей остановки на отдых. Начал его опять Сэм, который по дороге всё время учился щёлкать злосчастным кнутом. Он сказал, что Вейн прав.
Воздух, хоть и воздушный, но сгущается при сильной скорости.
Пращу длинную, скажем, и раскрутить не выйдет, если слишком длинная. А Элиана вспомнила, что во время пастьбы скота ей случалось попасть по коровьему боку самым кончиком кнута.
Удар так силён, что кожа лопается. Да хоть на пленных посмотреть - всю одежку Гельда метко расклочковала этим крысиным хвостиком. А один меткий пастух, если волки нападали, привязывал гирьку на конец кнута -только мозги волчьи брызгали.
Тогда Сэм вытаращил глаза. Они даже засияли, и он сказал: - Вейн, а если на кончик кнута посадить такой вот железный шарик, то его зашвырнуть можно, я думаю, невесть куда. Никакой пращой не зашвырнёшь. -
Вейн, боевой дружок, отлично его понял, и сразу поинтересовался - сможет ли такой шарик пробить человека?
Это может оказаться очень ценным новым оружием, куда дальнобойнее лука или пращи. Сэм размечтался, что такой кнут магистр обязательно купит, раз у него война на носу. И награду выдаст. И дружки стали вслух мечтать, например, о сотнях метальщиков с кнутами позади боевой фаланги. Они могли бы запросто расстроить на подходе ряды врага.
Потом заспорили, как бы прикрепить шарик, чтобы отрывался, когда надо, и столько всего наговорили, что Гельда и Элиана только вздыхали, стыдясь своих дружков перед земляками.
За их явную придурь. Но пленные только просили вина для подкрепления сил, не опасаясь, что в руках у Сэма кнут.
Они-то мигом поняли, что Сэм не так умён, как они сами, или вот Элиана с Гельдой , которые мигом сообразят - дешевле хлестнуть, чем вином поить, и они не ошиблись - Сэм не выдержал их нытья, и Вейн не выдержал, и - и получили бурдюк с вином, полный, после чего следующий переход крестьяне пели, наконец, более весёлые песни. Когда стемнело, движение не прекратилось.
Вышла луна, неполная, правда, но ведь полного счастья никогда не бывает. Правда, пленные спотыкались и часто падали, но ведь на то они и пленные, чтобы спотыкаться и падать. Так отвечали девчонки на все стенания и мольбы.
Благодаря этому, уже к раннему утру колонна добралась до околицы деревни. Их встретила тишина, прошитая редкими петушиными воплями. В своё время Сэм удивился, почему эти крестьяне не держат собак, как в других местах, но Элиана объяснила, что собаки тут не приживаются.
Пропадают, и всё, а у соседа обязательно новая меховая шапка появляется. Сэм озадачился - собаки и соседей охраняют своим лаем по ночам, но Элиана ответила: - Обворуют или нет, это ещё неизвестно, а собака - вот она, толстая и мохнатая, шкуру на шапку, а мясо в котёл. Крестьяне люди умные, потому собак и нет.
Достигнув туманной околицы, свернули влево, обходя огороды, потому что ещё на стоянках выбрали - чей дом занять. Всем приглянулся дом кузнеца Кирика, того самого, что первый пал в каменной кишке пещеры. Хотя и небольшой по размерам, он имел то преимущество, что стоял поодаль от других домов, на самой околице, причём выше всех, благодаря небольшому холму.
Был и колодец, имелась мыльня, амбар, и - главное для Сэма - кузня с запасом всякого угля и прочего нужного для кузнечного ремесла. А кузнец - вот он, связанный и виноватый в разбое на государева дракона. Словом, хорошее место.
Ночью все добрые люди спят, и потому подобрались без шума. И ранним утром два бродяги и их злые девчонки в весёлом настроении живо разбудили бедную жену кузнеца по имени Алина, и их двух детишек - и безжалостно выгнали на улицу. При таком разбое Алина было завыла, грозя разбудить всю деревню, но Гельда влепила по её толстой заднице такого пинка, что бедная женщина брякнулась на локти, и увидела, как из рассветного тумана проступила башка дракона, которая внимательно её разглядывала. Что там случилось с Алиной - никого не интересовало. Молчит - и ладно. Пленных загнали в амбар, Телю - в загон для баранов, но тут малость ошиблись. Выгнали из загона шестерых, но один баранчик умный попался, и спрятался в углу загороди. Теля нашёл его, подлец, почти сразу мгновенно разодрал и сожрал, чавкая и трясясь всем телом. Пленные, те, что успели увидеть эту картину, тоже затряслись и вперегонки полезли в амбар. Сэм немножко поругал дракончика, но тот и хвостом не шевельнул.
Весь следующий день поочерёдно спали и обустраивались на новом месте. И говорили с разведчиками из деревни, попросту - с мальчишками. Крестьяне, как умные люди, всегда посылали вперёд детей или женщин. Мальчишки глазели на дракончика, сверкающего золотом, и разбегались всякий раз, когда он глядел в их сторону.
К вечеру пришли, наконец, жёны пленных и , ничего не слушая, принялись выть. Они голосили всю ночь, а наутро Сэм не выдержал, расслабил ремень на глотке дракона на одну дырочку и велел гудеть, показывая на толпу женщин, облепивших забор.
К утру там собрались ко вчерашней толпе ещё дюжины две новых, которые пришли просто для развлечения.
Теля долго пытался понять, чего хочет его кормилец. Он повизгивал и умильно вилял хвостом, но вопли плакальщиц его не раздражали, он и сам умел гудеть. Видя мучения Сэма, Вейн решил напомнить дракончику прежние уроки, и подойдя к женщинам с дубиной, повернулся к дракончику и шагнул вперёд.
Поднимая дубину, он радостно сказал: - Ну, гад хвостатый, сейчас я тебя...- Теля мигом всё вспомнил, мигом пригнул голову и влепил Вейну ровно на одну дырочку - тот зашатался, выронил дубину и сел на землю, схватившись за голову.
Вой за его спиной сразу стих - все крестьянки повалились, как подкошенные. Гудения хватило на всех, но те, кто лежал ближе к центральной линии залпа, очнулись позже, а те, что по краям - почти сразу же - и тут же стали расползаться, как тараканы, подняв толстые зады и повизгивая от ужаса.
И только после того, как все наохались - настонались, и начались настоящие переговоры. Девчонки требовали по двадцать золотых за каждого пленного, и каждая хозяйка непременно хлопалась в обморок, рыдала и клялась, что и серебряной монетки за душой не имеет. На что жестокая Гельда коротко сулила повесить страдальца, а добрая Элиана - повесить заодно и саму хозяйку, как подстрекательницу к бунту, мятежу, заговору и нападению на государева дракона. Под конец дня девчонкам и грозить надоело, и они отвечали на все уговоры одно и тоже: - Гони монету, дрянь такая...-
Но жёны были достойны своих мужей, и в ответ навешивали на девчонок такие обзывания, что несколько чертополохов, торчавших у забора, завяли и усохли.
Но девчонкам эти нехорошие названия даже насморка не приклеили - это были весёлые и здоровые девчонки, и всё, что бедные хозяйки притаскивали для кормления мужей, они отбирали и самое вкусное сжирали на глазах бедных хозяек, откладывали своим наглым дружкам, и наперебой скармливали злому дракончику. Мужьям в сарай кидали только жалкие остатки и объедки, а принесённое вино пили сами, упивались, спаивали дружкам и только что дракончику не давали лакать, но только не мужьям. Вот какие это были здоровые девчонки, приятно посмотреть, так что многие хозяйки плакали от злости, глядя на их весёлые личики. Жена пленного Вила пыталась воззвать к благодарности, напомнив Гельде, что она же не убила маленькую Гельду, когда поймала как-то за воровством огурцов, на что неблагодарная девица ответила, что просто у хозяйки палка обломилась, и пока она ходила искать что потяжелее, Гельда пришла в память и сумела уползти. Элиане тоже напомнили, что могли повесить за то, что залезла в чужой сад, но пожалели, на что кроткая Элиана согласилась, что очнулась в канаве с обрывком верёвки на шее, но уверена что её пожалела гнилая верёвка, когда хозяева решили, что повесили девчонку, и ушли праздновать такое справедливое дело.
Лучше бы не вспоминали крестьяне про одолжения, потому что Элиана тут же вспомнила сама, как её года три назад, три дня держал в подполе муж Миринды, крестьянин Пит. Он заманил её в дом пряником, и потом что только с ней не выделывал вместе со своим сыном и двумя племянниками, в то время, пока хозяйка гостила где-то в соседней деревне. Элиана сказала, что весьма справедливо с её стороны будет колотить её муженька три дня по тому самому месту, которое тот тогда использовал, а потом оторвать и скормить дракончику, потому что этот орган после трёхдневного колочения, только для дракончика и сгодиться.
И эта угроза неожиданно помогла пробить брешь в хозяйкиных рядах. Через час с воем и проклятиями эта Миринда принесла-таки двадцать золотых, и бедного страдальца Пита, обгаженного и вонючего, отдали на руки счастливой хозяйке. Гельда так и не решилась дать ему прощального пинка из боязни испачкать башмачок, а Элиана всё удивлялась - за что там платить двадцать монет? Пять, от силы.
Эти двадцать монеток пробили дырки в плотине бережливости, и деньги потекли. То одна, то другая хозяйка, призывая небо обрушиться на бедовые головёнки неблагодарных девиц, притаскивала узелок с кровными золотыми, и в калитку выпихивали с помощью пинков и затрещин очередного страдальца со связанными руками, к которому из-за вони даже родные детишки не могли подойти, и жалели папу на расстоянии.
Торговля заложниками растянулась на три дня и принесла четыреста золотых, причём основная часть была продана на третий день, после того, как Вейн послал магистру известие о происшедших событиях с очередным караваном. Хозяйкам стало ясно, что теперь мужьёв уж точно повесят, и деньги принесли, кроме четверых хозяек, которые продолжали плакаться, что денег нет. Тогда ушлая Элиана предложила им заплатить по тридцать золотых, чтобы оставить пленных у себя, а потом сдать магистру для повешения, и на это хозяйки с радостью согласились.
Но после уплаты вероломная Гельда выпустила этих подлецов из вредности характера, и рассказала им ещё, за что заплатили их хозяйки, и потом весь вечер хохотала, представляя, как досталось бокам бедных женщин, и как летают по двору под тумаками безвинные детишки, что подвернуться под горячую руку.
И все эти дни, пока трудолюбивые подружки в поте лица, как пчёлки, выкачивали из своих односельчан золотой нектар, получая в симпатичные личики всякие названия, их дружки, как и положено мужчинам, бездельничали и развлекались. Сэм с утра до вечера хлопал своим бичом. В первый же вечер он освободил кузнеца и велел развести огонь в кузне и мастерить ему, Сэму, с помощью молота и огня разные штучки и приспособления для кнута.
Кузнец, который пока получил от Сэма только два тычка копьём, стал напрашиваться на затрещины, нагло заявляя, что такая работа требует оплаты. Надо было видеть эту хитрую рожу, закопчённую навек всякой дымной дрянью, когда он объяснял Сэму, что за куски железа и меди тролли, в которых он тоже не верит, берут с него одно только серебро, а вовсе не навоз, а привозное железо с караванов ещё дороже, а чтобы молотом махать, сила нужна, а баранина для этой силы тоже денег стоит, да и за вино, которым глотку смачивать, тоже все деньги дерут, да и дерево на уголь никто бесплатно не привезёт. Сэм огляделся в поисках девчонок, чтобы вразумили подлеца, но девчонки, к его несчастью, уже таскали за волосы какого-то строптивца.
- Повешу, - угрюмо сказал Сэм, - Как разбойника..-
Кузнец только плечами пожал: - Это уж воля твоя, а только работа всегда денег стоит, хоть ты весь свет перевешай, так уж это устроено. -
Видя твёрдость кузнеца, Сэм дал ему золотой, и работа сразу пошла. Сначала кузнец ему изготовил разные шарики - и побольше, и поменьше - и все их Сэм запулил неизвестно куда, с помощью своего кнута.
Потом кузнец изготовил шарики с дырками, всякие колечки, толстые и тонкие, для метания этих шариков, и ещё приспособления для кнута в виде крючков и ложечек, а потом пошли диски, заточенные и зазубренные,, затем стрелки, длинные и короткие, лёгкие и потяжелее, и всё это Сэм зашвыривал в сторону соседнего дома под холмом.
Частенько Сэм звал Вейна, чтобы вдвоём сообразить, например, что лучше сделать - вилку или кольцо - для метания стрелок, но Вейн, поболтав всласть, обычно говорил, что лучше попробовать и то и другое, и уходил, наплевав на лишние затраты, и тогда к Сему подступал довольный кузнец, говоря, что за вилку, гнутую особым образом, маленькую, которую надо гнуть из стержней, которые нужно расковать из кусочков, которые... - он так перечислял до того, пока приученный Сэм не вытаскивал золотой, но получив его, кузнец принимался описывать изготовление кольца, и уже по тону кузнеца Сэм видел, что кольцо обойдётся в два золотых.
Конечно, Сэм сильно экономил на мальчишках, которые таскали ему со всей округи мелкие камешки, но и им иногда надо было платить, пусть серебро, но для серебра золото приходилось разменивать, и потому Сэм предпочитал не заглядывать в свой кошелёк, чтобы не расстраиваться. Почти все изделия кузнеца летели в сторону соседнего дома или в кустарник на околице, на противоположной стороне. Сначала, при испытании нового предмета, Сэм проверял дальность броска на зелёном пятне кустарника довольно далеко под холмом, и если диск или что там ещё из ложки, вилки или ещё из чего до кустов не долетали, то мальчишки легко находили этот предмет на вытоптанном скотиной склоне. Если же кустарник начинал трястись и звенеть от взлетевших пичужек, то из-за попадания в кусты предмет искать было бесполезно, и из экономии Сэм отрабатывал новый предмет уже на соседнем доме. Тот стоял ближе вдвое, имел широкий, пыльный двор, на котором хорошо смотрелись пыльные фонтанчики от упавших снарядов.
Правда Сэму пришлось купить с десяток подбитых кур, что гуляли по двору до испытаний, но это была мелочь по сравнению с тем, что требовала хозяйка за возврат предметов - чуть ли не вторую стоимость. А испытания на пробой по её черепичной крыше Сэм проводил, мысленно скорбя, потому что обожжённая глина на крыше лопалась от ударов чего угодно - хоть шаров, хоть дисков, хоть стрелок, и только камешки, которые Сэм метал целыми горстями, весело скатывались по черепице, ничего не сломав.
Хозяйка вопила про разбой, про корову, что перестала доиться, про кошку, что стала заикаться, и грозилась жаловаться магистру, королю и господу Богу , если Сэм сейчас же не заплатит.
Получив же деньги за ущерб и выкуп за возврат снарядов, мигом умолкала, и охотно разрешала обследовать хоть крышу, хоть двор, хоть её саму, тем более, что женщина ещё молодая. Сэм обследовал и крышу, и хозяйку, но это не принесло экономии.
Вейн сказал, что он плохо обследовал эту хозяйку, и Сэм ничего не ответил, только выругался, потому что хозяйка содрала с него лишний золотой именно за это её обследование. Сам Вейн отказался гоняться за этой старухой, и ради чего? - ради экономии, когда мир кругом велик и прекрасен, и Господь щедро даёт деньги, если попросить. А потом присмотреться - где их припас для него Господь. Пусть Сэм экономиться сам с этой ведьмой, а Вейн пойдёт клянчить.
И действительно, каждый день Вейн уходил в деревню, где болтал языком, угощался вином и навлекал на себя гнев порядочных людей. Вот чем занимались эти бездельники, пока их бедные подружки в поте лица выколачивали монетки из злых крестьян. Когда же девицы узнали, что кузнец получил от Сэма чуть ли не пятьдесят золотых монет, то потрясённая Элиана долго силилась что-то выговорить, а Гельда, по своему обыкновению, свалилась от хохота на землю. Кузнец от греха, потихоньку двинулся к своей кузне, вытирая свои корыстные руки грязной тряпкой. Элиана, отлепясь, наконец, от забора, доходчиво объяснила Гельде, что смех её вполне дурацкий, потому что её дурак Вейн все деньги отдаёт Сэму, и у кузнеца, таким образом, деньги общие - Гельда от злости чуть смехом не подавилась. Через мгновение две разъярённые пантеры кинулись к кузне, дверь в которую кузнец едва успел закрыть на железный засов. Кузня затряслась, но выстояла. Злобствуя, девицы принялись ходить вокруг неё кругами и никак не могли прийти к единому плану - Элиана предлагала сжечь кузню с кузнецом, а Гельда вначале вынуть его из кузни, изрубить, отнять деньги, а уж потом сжечь его вместе с кузней.
- Это нехорошо, - робко протестовал кузнец на такие злодейские планы, и справедливые девицы навесили ещё два основания для казни кузнеца - конечно, он развратничал и с тою и с другою.
Они, правда, не помнят этого, но это не значит, что он не приставал, потому что он мужчина, а значит, виновен и достоин казни. Девы тряслись от обиды и рычали в окошечко, что такому бунтовщику и негодяю просто не могут подарить лишний день жизни, и магистр их ещё наградит за скорую расправу, тем более, что своей кузней всю природу почти задушил, даже мух стало меньше от его копоти. Потом Гельда сказала, что они девчонки работящие, золото промоют потом, из золы от кузни, и после такого соглашения кузнец завопил, увидя вдохновенное лицо Элианы, когда она потащила к кузне охапку соломы. То, что девицы перестали торговаться, показалось кузнецу плохим признаком - и впрямь рассердились.
Сэм крутился рядом, не вмешиваясь, но и не уходя, и это давало кузнецу надежду, и он держался, словно древний герой, до самого последнего момента, когда уже принесённая головня ткнулась в солому?
Кузнец с истошным рыданием бросил из оконца под ноги злых девиц мешочек с золотыми, которые тут же были схвачены, пересчитаны и поделены. Солому вовремя потушили, после чего принялись за подошедшую на помощь Алину, раскатав губы на ещё двадцать золотых выкупа, так и не уплаченные ею за кузнеца. Но Алина давно пришла в себя и легко перескандалила обеих злодеек, поминая всех съеденных баранов и прочие припасы из погреба.
Сэм удивился ещё, как легко она убедила таких драконистых девиц отпустить её кузнеца за съеденных баранов. Забесплатно, можно сказать. Сэм доверчивый был, и каждый раз надеялся, что в подругах совесть проснулась. И в этот раз доверчивый Сэм, видя, как мирно отпускают кузнеца, воспрял духом и сказал девицам, что кстати Алина подошла, поэтому дайте ей пять золотых на пропитание, а то с утра пристаёт и плачет, что всё съели и всё такое. А? Дракончик тоже ест. А? А у Сэма деньги куда-то кончились. А? Сэм ещё мысленно Господа попросил, что...это самое, Господь, на дело ведь прошу...-
Но говорил и думал без особого напора - уж очень девицы разъярёнными ходили в последнее время. Но девы, остановясь, странно переглянулись, потом поспорили между собой, но тихо и немножко, после чего без звука скинулись по три золотых, которые и отдали Алине. А Сэму даже худого слова не сказали. Только Элиана посмотрела, как взрослые смотрят на карапузов, и вздохнула, что куда, мол, деваться, раз такой дурень ей достался. Сэм же удивился, что девчонки на себя не похожи, и правильно засомневался, потому что не знал ещё, как они вероломно обставили его сотни на полторы золотых. Но девицы помнили, потому и расщедрились на толстую Алину. Всё помнили - как мимо, как раз перед скандалом с кузнецом, нёс в мешочке эти золотые простодушный Вейн. Нёс дружку Сэму, чтобы тот и дальше щёлкал кнутом золотые железки. Потому что с утра обычно ленивый Вейн трудолюбиво ободрал торговый караван, как липку, с каждой лошади с вьюком - по золотому, и ещё послание отправил с начальником каравана, для магистра.
Но ободрать вооружённый торговый караван - с Божьей-то помощью - куда легче оказалось, чем пронести эти золотые через двор.
Хитрые девчонки, увидя столь аппетитный и увесистый мешочек в руках доверчивого дылды, конечно, тут же защебетали пташками, какой он красавец, а уж Гельда так и вцепилась в мешочек, и согласно пообещала отдать его Сэму, конечно, вот только он занят сейчас, а для тебя, милый, в погребе стынет вино в высокой бутыли, и обед стынет, горячий, а пока из горячего только нежный поцелуй, вот такой. Спровадив длинного балбеса в избу, девы немного пошипели друг на друга, - мой принёс-с-, для моего принес-с-, но драка выгоды не сулила, и девы быстренько всё поделили - тебе - мне, тебе - мне...- как раз перед возвращением Сэма из кузни, когда он, не подумав, брякнул про жадного кузнеца.
Может, и подумав. Но всё равно брякнул, вызвав тем самым целую осаду кузницы, и вероломство подружек открылось только поздно вечером, когда на прохладном воздухе дружки-бродяжки распивали молодое вино, кушали свежий сыр, и неторопливо обсуждали прошедший день.
Вейн рассказал, как пришёл в гостиницу в дальнем конце деревни, где в больших и длинных сараях, кто в стойлах, кто в комнатах, и люди, и лошади ожидали, когда прибудет охрана, и когда накопится достаточно купцов и товаров, чтобы без страха двинуться через перевал. Оказалось - купцы до сих пор не знали, что дракон пойман. Вейн ушам своим не поверил, но это было так, ибо крестьяне ни словечка не сказали купцам. Конечно, мальчишки болтали, что дракона поймали и даже привели в эту самую деревню, вон туда - на тот конец, - но в такую ерунду от мальчишек никто не верил, конечно.
Только смеялись и благодарили подзатыльниками.
Вейн поговорил с начальником каравана, убедил, и они съездили верхами, посмотрели на дракона и на толпу женщин у изгороди, после чего, оправясь от удивления и радости, начальник каравана отказался платить Вейну по золотому с лошади.
Он отнекивался и кивал на купцов, которых сам же и собрал в гостиничном дворе в свою поддержку. Письмо магистру отвезти согласился, и бесплатно, из уважения, а платить за поимку дракона...- ответили за него из толпы, под хохот и одобрительный гул: - Поймали, ну и дураки. Нам то зачем платить? -
Тогда Вейн пожаловался, что зверюшка больно прожорливый попался, им не прокормить, и дружок вон жаловался, что деньги кончились. Купцы улыбки поубавили, и посоветовали дураку Вейну убить дракона, да и вся недолга. Вейн огорчился такой бессердечности, и сказал, что человек он верующий, хоть и солдат, и убивать хоть кого просто потому, что так удобнее, он не сможет, не хочет, и не будет. Видно, в этом Знак Божий, что зря он поймал дракончика, и надо его отпустить. На то же самое место, где поймали, на дорогу, где он легко прокормится всякими прохожими купцами.
Купцы заугрюмились, люди бывалые, тёртые, но никто не высказал мысль самим пришибить этого дракона. И Вейна заодно, если мешать будет. Но эту мысль и необязательно было произносить - она настолько в воздухе витала, что даже без вопроса Вейн ответил, что попробовать можно, однако тогда лучше всех жителей из деревни убрать, и слабых, и малых, и старых, и весь скот, и лошадей, и слуг, потому что в случае заварушки разъярённый и раскормленный дракон разнесёт всех и вся, тут курицы живой не останется, одни трупы.

 » ЧАСТЬ4

Он искренне пожалел тех купцов-храбрецов, которые ради экономии золотого готовы отдать жизнь, и посоветовал им сразу распродать своё имущество, а то после смерти в бою с драконом всё равно растащат те, кто поумнее, и в бой не пошёл.
Но ему, Вейну, кажется дешевле прокормить дракона, и спокойно ехать через перевал, и туда, и обратно, и опять туда, и обратно, экономя на охране и на скорости - ведь никого ждать не надо теперь, чем быстрей обернёшься взад - вперёд, тем больше денег заработаешь.
Войны пока нет, самое золотое время для торговли, а сейчас и путь освободился - крутись и богатей вдвое от каждой поездки. Но лучше для надёжности сначала убить дракона - тогда каждый на золотой сразу разбогатеет. А потом крутиться, со спасенным от Вейна золотым. Но напасть надо всем сразу, с рёвом и воплем, тогда есть шанс, что хоть один добежит, чтобы ткнуть дракона копьём. Навряд ли пробьёт его шкуру, но тот может напугаться, и убежать. Но убить его необходимо - вдруг от голода он убежит от хозяев, и вернётся на горную дорогу.
Вейн так часами мог болтать, но слушать его - тут дураков не было. И напрасно он призывал набраться храбрости, напрасно отказывался от золотых, которые мигом собрали, причём иные кидали по два золотых за лошадь, требуя заверений, что дракона ты, рожа, будешь кормить от пуза, понял?
Вейн не успел оглянуться, как гостиничный двор опустел, причём последний, начальник каравана, увидев, как его опередили другие купцы, обозвал Вейна сволочью, и хотел стукнуть этим мешком с золотыми монетами прямо по голове, но дылда увернулся.
Кинув ему мешок, начальник тоже ускакал. Войско желтяков было огромным, при нём множество купцов-желтяков, и первый, доскакавший до войска днём или ночью, мог ломить за свой товар любую цену. Пока не подъедут другие купцы.
Когда Сэм услышал, что эти деньги Вейн отдал Гельде для передачи ему, то вначале онемел, потом захрипел, при этом глаза его помутились, а плечи затряслись. Имей Сэм преклонные года за плечами, он бы тут и скончался от столь жестокого обмана. Обеспокоенный Вейн похлопал друга по плечу и заверил, что это же наши девчонки, и неужели они не поймут нужность и ценность боевого кнута? На это Сэм приглушённо и горестно завыл, эдак по мужски, с достоинством, не как там всякие женщины. Вейн даже бутылку в сторону отставил, и принялся заверять Сэма, что любому дураку ясно, насколько важно трепать задние ряды вражеской фаланги стрелками, шариками и дисками, и потому девчонки золото непременно отдадут.
- Вейн, - всхлипнул в ответ Сэм, - ты забыл, что они-то не дуры. Они умные.-
На это Вейн не нашёл, что ответить, и только вздохнул, что Гельда всё ещё очень ему нравится. Сэм безнадёжным голосом сказал, что Элиана тоже никак вот не надоест, но что делать, если они так ловко раскусили дружков. Пора с ними расставаться. Дальше будет ещё хуже. Вейн возмутился каменному упорству друга, и сказал, что не понимает, почему нужно расставаться с милой Гельдой, если она взяла какие-то жалкие деньги. Может, ей нужнее. Может, это знак Божий, чтобы польза какая вышла, и что о деньгах бы дружки не беспокоились - Господь ясно дал понять, что денег будет так много, что и девчонкам, жадным и ненасытным, словно капканы, этих денег хватит. Ну точно - ясный Знак.
И незачем прогонять красоток. Но разобиженный Сэм стоял на своём, что девчонки плохие, что вместе плохие - что по отдельности. Это уже прямое наглое воровство и грабёж, и если их не прогнать, или не отобрать деньги, то воровство и грабёж так и будут расти до неба.
Поскольку уже темнело, и пора было спать, Вейн решил не спорить с дружком, надеясь, что завтра он одумается злобствовать из-за ерунды. И Сэм без возражений назначил на завтра битву с девицами, потому что один скандалить уже боялся, а вдвоём, глядишь, что и выйдет - девчонки кремни, и считают их за дураков.
Из-за этого военного положения, объявленного Сэмом, пришлось ночевать на воздухе. Вейн принёс из дома одеяла, и они спали на траве, по походному порядку, поочерёдно неся караул.
Девчонки, конечно, мигом заметили эти военные приготовления, всё сообразили и полночи шушукались, обсуждая своих дураков, готовясь к завтрашнему скандалу или драке. Вывод, который они сделали, был прост и ясен - денег не отдавать. Тут же девчонки пересчитали свои денежки, каждая в уголке, сколько - не сказали, но и так ясно, что по целому состоянию хапнули, не меньше монет за триста. Никогда в жизни нищие девицы не держали больше двух-трёх монет, даже за ласки мужчины платили только серебром, а украсть в деревне, кроме яблок, нечего.
Девушки долго судачили, и согласились, что их дураки, вообще-то, неплохие. Даже не бьют их. И везучие, как все дураки. Эвон какой золотой водопад обнаружили, озолотивший девчонок в несколько дней. Но к добру это не приведёт, и потому надо бросать этих, и пристраиваться к другим. Конечно, сказала Элиана, мне Сэм даже немножко нравится. Но такой простодыр, что даже жалко бросать - пропадёт ведь без присмотра с этим длинным придурком.
Гельда сказала, что Вейн полный дурак, раз заплатил за неё двадцать золотых, и потому симпатичней толстого Сэма. Когда её отчима отпускали из заложников, Вейн сунул двадцать золотых ему в руку. Отчим чуть-чуть не рехнулся от удивления, а потом, дома, наверное, заикой стал от хохота. Это от него Гельда такая смешливая. Каждую ночь лез к ней под одеяло, со своими хихоньками, надоел до невозможности.
Девушки согласились, что дураки у них всё-таки удобные, невредные, и бросать их немножко жаль, но что делать - не деньги же отдавать?
Почти всю ночь в тесной комнатёнке шелестели слова и сожалельные вздохи, только под утро стихло.
А утро выдалось славное, тёплое и солнечное. Алина вытащила на улицу котёл, развела костёр и принялась варить кашу на всю компанию. В печи, что стояла в избе, упревал целый баран, обложенный курами. На шесть золотых Алина, золотой припрятав, пригнала целое стадо, и сказала своему кузнецу, что бродяжки люди не плохие, раз платят деньги, но зря связались с нашими пиявками - съедят. Кузнец согласился, всё злобствуя на отобранные пятьдесят золотых.
Всё утро он смотрел в мутное окошко, как Сэм и Вейн обучают дракона, и размышлял, как из Сэма деньги вытянуть, да чтоб подлые девчонки не узнали.
Сэм водил Телю кругами по загону, дёргая за цепь, заставляя то садиться, то вставать, то идти, а когда на пути попадался Вейн, то Сэм командовал: - Стреляй! - , а Вейн лениво поднимал дубину.
Дракончик вздыхал и пригибал голову. Получив по ушам невидимую оплеуху, Вейн тут же бросал дубину, а потом плёлся за ними, доставая из мешка одну за другой пёстрых куриц, которые кудахтали и били его крыльями по морде. Он привязывал их к изгороди по углам загона. Теля начинал волноваться, влюблено поглядывая на пернатых скандалисток, но злой Сэм не позволял сожрать ни одной, дёргая беднягу за шею. Потом начинался завтрак.
Сегодня у дракончика получилось лучше, чем обычно - он стрелял только по отдельной курице, и уже не трясся, хватая зубами тушку, не глотал, а хрустел костями и разжёвывал. Наконец Вейн, как обычно, привёл барана. Тот принялся бегать кругами и блеять, а дракончик, сидя рядом с Сэмом, страдал, глядя на это бесстыдство.
Он то и дело поднимал к Сэму свою башку, и получил от мучителя
. только хмурую отповедь: - Чего косишься? Сидишь и сиди. Солдат без приказа и мухи не обидит. -
Дракончик едва не всхлипывал, наблюдая издевательство барана, однако впервые сидел, как и положено стойкому солдату, и терпеливо сносил все бараньи оскорбления.
Наконец, довольный Сэм расстегнул ремень ещё на одну дырочку, и сказал: - Теля! Нас обижают. Вот он, негодяй, баран такой.., стреляй! -
Спустя мгновение баран так и брякнулся на всём скаку, и даже затрещал от невидимого удара. Но Сэм тут же одёрнул героя за цепь, едва тот приподнял в вожделении свой толстый зад.
Сэм погладил дракончика по безобразной башке, и принялся нахваливать, и отпустил беднягу на промысел к тёплому барану только тогда, когда даже кузнец издали разглядел в мученических гляделках дракона ясное желание слопать самого благодетеля.
Всякий раз при пожирании барана кузнеца пробирала дрожь.
Невольно представлялось, что это его, кузнецовы рёбра могут так же когда-то захрустеть.
Сегодня после обучения Сэм и Вейн не пошли, как обычно, в кузню обсуждать заказы, и кузнец забеспокоился. Вейн уселся с бутылкой вина у изгороди, грустный и нахмуренный. А Сэм, покрутив кнут, с тяжёлым вздохом бросил его на землю, после чего присоединился к бутылке возле Вейна. И где же их подружки, прежде ранние пташки? Сегодня, похоже, дрыхнут, словно кошки. Или Вспомнив вчерашние события, кузнец всё понял. И похолодел. Кузнец зашептал Алине, которая крутилась у печи, что назревает, можно сказать, настоящая битва титанов, если вспомнить, про кремневый характер мерзавок, злыдня дракончика и полную дурость приятелей. Могут, слово за слово, весь дом разнести, их поубивать, да и деревне не поздоровится. Алина затряслась, и открыла подпол, чтобы нырнуть туда, если что, загнала туда детей, и заняла пост у окошка вместе с мужем.
Пока в доме происходили эти приготовления, Вейн подошёл к котлу с кашей и выловил на закуску кусок курицы. Сэм тоже подошёл, и тоже выловил курячью ногу. Они подули на дымящее мясо, после чего принялись чавкать, блаженно прищуриваясь на восходящее солнце, словно два кота. Каша пыхнула паром, и Сэм сказал, что каша вот запыхтела. Надо или перемешать, или снять с огня, а то подгорит.
Но Вейн, уставясь в кашу, изрёк: - Сильная какая каша. А? -
Сэм тоже уставился в кашу, которая медленно и ровно приподнималась, потом пыхнула с краю струёй пара, опала, и снова поползла вверх по стенке котла.
- Да, - согласился Сэм, - Тут, наверное, с полпуда этой каши. И кто это её поднимает? Я бы уже устал...-
- Я думаю - это пар, - сказал Вейн, - Вон его струйки. Больше некому. -
- Ясно, что пар, - задумчиво сказал Сэм. - А интересно - насколько он сильный? Если на кашу положить крышку, а на крышку камни - то сколько пудов надо, чтобы крышка не плясала? -
- Невесть сколько, - подумав, сказал Вейн. - Ведь пар появляется от костра, а его я могу жечь сколько угодно. А если кашу из котла выкинуть, а налить воды, то пара там будет - во сколько! - и Вейн широко развёл ручищи, - И камней можно навалить сколько угодно. Значит, котёл раздуется, как пузырь, и лопнет. -
- Ну, это ты загнул, - усомнился Сэм.
- А куда он денется? - удивился Вейн.
- Вроде некуда. - согласился Сэм, - Но что-то не верится, котёл крепкий, медный. Но проверить это легко. Можно заказать кузнецу котёл... -
- Я у купцов вчера кувшин медный видел, - перебил его Вейн, - с узким горлышком. Лучше на нём проверить. Дешевле и быстрее.
Зальём воды, расплющим горло молотком, кинем в костёр и посмотрим - разорвёт или нет. -
- А зачем горло расплющивать? - спросил бережливый Сэм, - Такой кувшин дорогой. Лучше забить горло деревянной пробкой. -
- Её вышибет. -
- Так ещё крепче забить. -
- Всё равно вышибет. В кувшин много воды уберётся. Сколько же там пара будет зажато? Если его выпустить, он раздуется в невесть какое облако. - Вейн опять показал руками, - Вот какое. -
Сэм в ответ промолчал. Человек практический, он решил проверить, сожмётся ли пар, для чего надул щёки, сжал губы изо всех сил, и надавил пальцами на щёки. Воздух удержать не удалось - он проскрипел между губами. Сэм даже ладонью запечатал губы, но и это не помогло, только глаза чуть не вылезли.
- Вейн, - сказал он решительно, - Воздух-то, оказывается, невесть какой упрямый. Не сжимается. И точно - кувшин лопнет. -
- А я что говорю. - ответил Вейн, - Горло надо закатать. Любую пробку вышибет так далеко, что и не увидишь. Подальше твоего кнута. -
Глаза Сэма опустели, и он мечтательно сказал : - Может, и человека прошибёт. Это же какое оружие замечательное..., сегодня же попробуем! -
Но тут ему пришлось отшатнуться от котла, от тычка разъярённой Алины, которая долго наблюдала беседу дружков у котла, страдая за свою кашу, но каша уже принялась пускать чёрные струйки дыма, а дураки всё беседовали, уставясь в эту кашу.
Не выдержав такого злодейства, Алина сама убрала котёл с огня, при этом указывая в нехороших выражениях, что каша пригорела, и для них, дураков, варится, и за их деньги - так неужели они такие тупые, что убрать не догадались?
Не слушая упрёков, дружки отошли к забору, продолжая увлечённо чесать языками. За этой сценой с сеновала из сарая наблюдали и две подружки, которые проснулись совсем недавно, однако успели увидеть весь разговор над кашей. По отдельным словам, которые долетали до их чутких на ругань ушей, они поняли, что дружки обсуждают вовсе не то, каким концом запихивать в горячую кашу бедных подружек - головой или ногами - , для выколачивания денег, а обсуждают вовсе очередную дурость вроде дракона или кнута. Успокоясь, даже стали толкаться локтями - иди, мол, растащи их, а то ещё чего дурацкого придумают - не расплатишься потом, от дурости одни убытки.
Элиана сказала, что это Гельда должна выйти, потому что это её Вейн разводит руками и подбивает бедного глупого Сэма на очередную глупость, но Гельда возразила, что это её Сэм подбивает глупого дылду, ишь, щёки надувает, как будто лопнуть хочет, дурак дураком, а каша уже подгорает невесть сколько.
Но выйти из укрытия они так и не решились, зато поуспокоились и даже повеселели. Только когда из дома вышел кузнец, и дружки принялись ему что-то втолковывать, они окончательно уверились, что бить их вроде не думают. Наконец, пихаясь локтями и заряжая друг друга наглостью и нахальством по самые макушки, они решили высунуть носы из-за скрипучей амбарной двери.
В это время Сэм злобствовал на кузнеца Кирика, который стоял с очень обиженной рожей и отказывался работать любую работу - ни котлов, ни кувшинов, ни цепей, ни шариков - ничего, одни убытки, делаешь-делаешь, а потом всё заработанное отбирают и ещё морду бьют. Всё это высказав, Кирик заметил подружек и тут же юркнул в дом, заперев дверь на засов. Дружки тоже увидели подружек - и помрачнели разом. Девицы подбоченились в разные стороны, так что напомнили Вейну виденный вчера кувшин с двумя ручками, про что он и сказал Сэму. Тот вздохнул, нахмурился и замогильным голосом спросил: - Гельда, передавал ли вчера Вейн для меня деньги? -
- Конечно, мой милый Вейн передал мне деньги, - радостно сказала Гельда, глядя на Вейна, - и я ровно половину, по-честному, отдала Элиане. Разве это не справедливо? И разве я не молодец, оставив себе половину? Видишь, как я забочусь о нашем кармане, милый. Похвали меня, а? -
Вейн заулыбался, и чуть было и впрямь не похвалил красотку, но несчастный вид дружка заставил его прикусить язык.
- Гельда, - сказал он, - но Сэму нужны деньги. Для кузнеца. -
- А деньги всем нужны. -ответила Гельда, - Так я же не дура, чтобы всем их раздавать. Я у тебя умница. Половина денег нам с тобой, а половина - Сэму и Элиане. Разве это несправедливо? И почему вы такие хмурые, словно кто деньги у вас спроворил ? -
- А где наша доля от выкупа заложников, а? - Сбитый с толку таким непонятным выпадом, Сэм сгоряча выпустил в пылу спора запасную стрелу, но нахальные девицы тут же её вернули, наперебой вспоминая, как они выколачивали выкуп, все руки-ноги отмолотили.
Слушая их, кузнец, и тот уверился, что именно сердобольные девицы выходили, выкормили и спасли от пьяных дружков - злодеев - недоумков их бедное хвостатое чудище, которое Вейн хотел отдать крестьянам на растерзание, а злодей Сэм - угнать в город на погибель.
Даже чертополохи, недоверчивые от природы, уверились, что дружки невесть сколько задолжали девицам, а теперь ещё денег требуют, видно, что хотят бросить, как всегда делают обманщики-мужчины с бедными девушками. Тут Вейн не выдержал, и заверил Гельду, что вовсе не имел в мыслях бросить бедную девушку. И тут же заверил Сэма, что Господь пришлёт денег, и сегодня же, едва Вейн разглядит, где они лежат. И вообще взял вину на себя, обещав отдавать деньги только Сэму. Тот поглядел на кашу, на нахальных девчонок, и только кивнул хмуро на такое предательство друга. Битва не состоялась. Дураки сдались. Умные всегда побеждают.
Вейн ушёл гулять по деревне, вертя головой и болтая с каждым встречным, но в деревне если и были деньги, взять их мог только воинский отряд после массовой казни половины жителей, и потому Вейн вскоре пришёл на постоялый двор, пустой и тихий. На ступеньках гостиницы сидели трое мальчишек из прислуги типа"отведи коня", глядя на Вейна круглыми, как пуговицы, глазами .Вейн, усевшись рядом, послал крайнего за хозяином, и тот, вскоре явившись, с некоторой горечью сказал :- А - а, это ты...- и даже не поздоровался.
Хозяина постоялого двора звали Герберт. Издали он походил на бочонок вина, однако глаза смотрели настолько трезво, что купцы и не пытались увильнуть от оплаты.
Вейн вежливо спросил - как идут дела, на что Герберт, оглядев пустой двор, не счёл нужным отвечать. Тогда Вейн пожаловался, что и у него, Вейна, дела идут плохо. Денег нет, а очень нужно.
Тут Герберт открыл рот, сказав, что Вейну с его проклятым драконом денег найти - раз плюнуть, пошёл на дорогу - и ограбил,
А вот ему, Герберту, гораздо труднее поправить дела, потому что из-за всяких мерзавцев, которые навострились ловить всяких драконов, купцы прекратили жить тут неделями, ожидая охраны, а останавливаются только ночевать за жалкий золотой.
А налог королю Алану остался прежним, и платить ему чем - непонятно. Вейн недоумённо посоветовал Герберту взять, да увеличить плату за ночлег раз эдак в десять - это же просто.
- В десять раз? - переспросил Герберт, глядя с некоторым любопытством. Вейн сказал, что можно и в двадцать - Герберту виднее, как быстрее возвратить прежний доход. Или даже увеличить его. Это несправедливо, что купцы так обижают Герберта, ни за что, ни про что, лишают его дохода, злостно экономят на жилье, хотя должны бы платить по прежнему, тем более, что сейчас они и зарабатывать будут больше из-за того, что не ночуют неделями у Герберта, а ездят и зарабатывают.
Герберт был явно озадачен таким рассуждением, и осторожно заверил Вейна, что вздуть плату он не прочь, но купцы вообще тогда перестанут у него ночевать, а уйдут ночевать тогда по крестьянским дворам. Конечно, там есть риск быть убитым и ограбленным, но втроём - вчетвером , если спать по очереди, купцы вполне безопасно переночуют у самого разбойного крестьянина.
Подумав, Вейн доверительно сказал, что Герберт тут кой чего недопонимает. Если купец ушёл на ночёвку к крестьянину, то чья это заслуга? Герберта, который вздул цены, и поэтому крестьянин по справедливости обязан поделиться платой с Гербертом.
Хозяин, подумав, присел рядом и тихо спросил, сможет ли Вейн выколотить из этих проклятых крестьян хоть какую благодарность?
Вейн ответил, что с Божьей помощью уверен в этом.
Хозяин, ещё подумав, возразил, что крестьяне назовут Вейна, и справедливо, попросту грабителем, а потом пойдут жаловаться королю и ещё хуже - магистру. Разве нет?
Вздохнув, Вейн сказал, что не видит разницы между грабежом и зарабатыванием денег , а также между справедливостью и беззаконием, такой вот он дурак, и попытался объяснить это Герберту. Тот вначале раскрыл рот , но потом с негодованием согласился, что Вейн, конечно прав, и это будет не грабёж, а дикая справедливость, и никаким грабежом тут и не пахнет.
После чего, для просветления запудренных Вейном мозгов и обсуждения неясных мелочей, послал мальчишку в подвал за вином и сыром.
Через час Герберт с надеждой вручил Вейну увесистый мешочек с монетами, и далеко не серебряными, и ещё удивился, почему это верзила такой доверчивый, даже не развязал, не проверил.
Просто Вейн не любил заниматься бессмысленным делом - зачем считать, если и без него пересчитают?
Тут он не ошибся. Подходя к дому кузнеца, Вейн был замечен шустрыми подружками. Он захромал, сбился с шага, даже сделал этакий нерешительный зигзаг, и подружки, бросив тут же все свои дела, кинулись встречать его с умильными рожицами.
- Вейн, красавчик, я по тебе соскучилась. -с этими доверительными словами Гельда прыгнула на дылду, и он зашатался. Проворная Элиана быстренько подставила ножку, и глупый дылда брякнулся на спину. Оседланный Гельдой, сидящей на его груди, он открыл рот и сказал: - Гельда, я ...- Но та с урчанием впилась в его губы, ёрзая и шаря по Вейну руками и всем телом. Нащупав коленкой на его груди характерную переливчатую твёрдость, она мигом выдернула из Вейна этот мешочек, нежно приговаривая всякие глупости, и отдав его Элиане, сопя, снова жарко его поцеловала.
Вейн сказал: - Бу-бу-бу..- и затих.
- Вот как я тебя ждала, - гордо сказала Гельда и снова уселась ему на грудь. Вейн поискал гербертов мешочек, но бестолку.. Огорчённая рука , чтобы утешиться, ухватилась за круглую коленку девушки, и коленка её утешила.
- Гельда, - грустно сказал Вейн, - это не мои деньги. Это для Сэма.
- Я знаю, - насмешливо отвечала жадная девица, - Мы отдадим ему немножко, по справедливости. А теперь отпусти мои коленки, милый Вейн, а то жадная Элиана обделит нас с тобой -
Скандал помог - Сэму и впрямь досталось несколько монеток. Вейн удивился спокойствию Сэма, и на это удивление Сэм ответил, что вовсе не смирился с грабежом, но как-то перед Элианой совестно - уж очень она радостно улыбалась, когда час назад вручала ему медный кувшинчик, просто как золотой монетке улыбалась. И за прошедший час с помощью этого негодяя кузнеца уже успел коварно расплющить горлышко тяжёлым молотом, что Элиане, наверное, не очень понравится. Он чувствует это, тем более, что не просто расплющил, а ещё и скатал расплющенное горлышко в рулончик, до самой пузатой части кувшинчика с залитой водой. Элиана подумает - нарочно сделал, назовёт дураком, и не захочет мириться.
А он так хотел помириться, утешить бедняжку, утащив её для этого на сеновал, потому что два дня уже не утешал.
Может, Вейн чего придумает, чтобы без скандалов провести испытания прямо сейчас, уж очень любопытно - лопнет кувшинчик или нет?
Вейн сказал, что это запросто, он же дурак и не видит разницы между плохим и хорошим, для него любое дело не поймёт какое, и потому пусть Сэм с лёгкой душой разжигает костёр.
И весёлые бродяги, забыв про ужин, принялись за дело. Костёр был собран в середине двора, и Вейн заботливо уложил на дрова искалеченный кувшинчик. Горлышко кувшина напоминало рулет, и когда поджигали костёр, этот рулет углядела любопытная Гельда, но, к счастью, она онемела, а на любопытную Элиану, которая подскочила чуть позже, напала икота.
Пока Сэм торопливо разжигал костёр, участливый Вейн отвёл подружек в сторону, смахнул горькую слезинку со щёчки Элианы, и по секрету сообщил, что это вовсе не дурость и измывательство над ними и кувшином, как они подумали, а напротив - улучшение кувшина с помощью колдовства. Сэм счастлив, что Элиана - за свой счёт - подарила кувшинчик, но ведь он маленький, и Сэм, как смелый колдун, решил его увеличить, на радость Элиане. Ведь она рада? Элиана потрясённо прошептала что-то о рулете, на что подлый Вейн, заботливо смахнув вторую слезинку с её бледной щёчки, объяснил, что Сэм, как заботливый колдун, предоставил Элиане возможность исправить этот рулет и даже удлинить его.
Сэм хочет совсем оторвать горло у кувшинчика - оно узкое и мешает наливать вино, однако если Элиана пожелает, то она может оставить горлышко и развернуть его, и даже удлинить, словом, всё - как она только пожелает. Для этого ничего и делать не надо, только сидеть, смотреть в огонь на кувшинчик, и мысленно приказывать горлышку развернуться и вытянуться, как только хочется. Можно и на словах желать, потому что Сэм уже всё подготовительное колдовство наколдовал.
Можно приказать оторваться горлышку, но ведь Элиана этого не хочет?
Вейн усадил девушек на траву, рядом с собой, обнимая за плечи, ибо опасался, как бы они чего не натворили, но обе девицы были просто раздавлены глупостью Сэма.
Весело затрещал костёр, и Сэм, остановясь поодаль от подружек, неубедительно заверил, что кувшинчику будет только лучше от огня. Ответом было грозное молчание.
Подошли кузнец со своей женой Алиной, их двое ребятишек, и все уставились на кувшинчик, который блестел в пламени.
На вопрос Алины Вейн с готовностью объяснил, что происходит исправление кувшинчика с помощью нового колдовства. Элиана хочет удлинить горлышко или оторвать - ему неизвестно - и прямо сейчас колдует - видите, как уставилась в костёр? Но она сначала развернёт горлышко. И кувшин увеличит.
Алина выразила сомнение, что горло медного кувшина, закатанное в трубку тяжёлым молотом, возможно развернуть взглядом, после чего подозрительно уставилась на Вейна - не смеётся ли он?
Однако тот немножко нервно заверил Алину, что с помощью колдовства это очень легко - развернуть горлышко взглядом - пусть оно даже и медное. Трудность не в том даже, чтобы увеличить кувшинчик, а в том, чтобы вовремя остановиться, ибо, если человек очень сильно обозлится, как вот Элиана обозлилась непонятно почему, то с кувшином невесть что может случиться - вот такое это сильное колдовство.
- Да ну? - спросила насмешливо Алина, садясь рядом на свою толстую задницу, - Вы только расплавите кувшин, и всё. -
Кузнец хотел что-то возразить, но посмотрел на Вейна и закрыл рот. Некоторое время вся честна компания уставилась в костёр.
Между тем начинало темнеть. Трещали дрова, взлетали искры, огонь с тихим гулом жрал поленья.
- Мы отдали за кувшинчик десять золотых.- вдруг заявила Гельда.
- Это удачная покупка, - одобрил Вейн, нежно погладив её по головке. - И будет стоить ещё дороже после колдовства, если не мешать Элиане. -
Алина засмеялась, Вейн сказал Элиане, чтобы она перестала хлюпать носом, и укорил, что она плохо колдует.
- Ты старайся, а не хнычь, - сказал он. - Костёр прогорит и колдовство кончится. Тогда кувшинчик - тю-тю, пропадёт. -
- Я стараюсь, - злобно отвечала дева, вперив тяжёлый взор в жёлтый кругляш. Алина захихикала. Гельда разгневанно сказала, что такое злодейство с кувшинчиком не умещается у неё в голове, и она рехнётся, как рехнулись уже эти два дурня. Но тут снопом взлетели искры, и предмет в костре шевельнулся.
- Это угли просели, - сказала Алина, а Вейн одобрительно похлопал Элиану по плечу. Но тут Алина пригляделась и сказала: - Ой. - указывая в сторону колдовства. Кувшинчик и впрямь чуть удлинился.
- Что это он? - озадачилась Гельда, - Тоже с ума сошёл? -
Алина завизжала противным голосом и прижалась к кузнецу, заверяя всех и каждого, что верует в святого бога Иисуса Христа, и он защитит её от чёрного злого колдовства. Но горлышко у кувшина, не слушая заверения Алины, разворачивалось нагло и неторопливо, и при этом ещё раздувалось.
Вейн забеспокоился: - Хватит, Элиана! -
- Вот ещё! - вдохновенно прорычала девушка. - А ну, живей разворачивайся! Кому говорю!? - И даже ручкой с растопыренными пальчиками погрозила кувшину.
И тот послушно, просто на глазах, принялся вытягивать горло, покорно раздуваясь при этом. Хотя он вырос вдвое, по злой воле Элианы бедный кувшинчик всё продолжал раздуваться. Ему что - велят, он и пожалуйста.
Видя, что горлышко уже подходит к концу, Вейн запаниковал, осознав, какая дикая сила сейчас вырвется наружу.
- Элиана, прекрати! - завопил перетрусивший верзила, и опрокинулся на спину, увлекая и подружек.
В тот же миг всем так шарахнуло по ушам, как и дубиной не шарахнуть, а потом невидимый удар повалил и Сэма, и ребятишек, и Алину с кузнецом, а над носами Вейна и подружек только просвистело. Костёр мгновенно погас и упала темнота. Поленья и головешки разметало по всему склону холма, где они и затлели чадными светляками, всё окуталось белёсым дымом и паром, так что все закашлялись, оглохшие на миг, сами себя не слыша.
Когда прочистили слух , Сэм тупо сказал: - Вот это да ...-
- Что это было? - глупо спросил кузнец, трогая уши и невольно повышая голос.
- Спаси меня, Господи, - перекрестилась Алина.
Вейн весело укорил: - Ты очень обозлилась, Элиана. Ну разве так можно? -
Гельда, всхлипнув, прижалась к Вейну, и дрожа, высказала своё изумление, насколько же Элиана злая девица. Она, Гельда, и не подозревала, что так можно обозлится из-за какого-то паршивого кувшинчика.
Чад быстро рассеялся. Поскольку не совсем ещё стемнело, стало видно чёрное кострище, слабо парящее, а в глиняной стене дома - чёрный пролом возле оконца
- Ну, что я тебе сделала!? - завыла Алина, - Я ли обедов не варю? -
- Я ли перины не постилаю? Или слово поперёк сказала когда? За что ты мне стенку пробила, Элиана? Чем не угодила я тебе? -
Пролом, в самом деле, выглядел не по заслугам. Человек мог влезть запросто, не особенно нагибаясь.
- Я не пробивала твоей стены. - тупо сказала Элиана, - Я только разворачивала горлышко у кувшина. -
- А кто же её пробил? - резонно завопила Алина, - Это ты колдовала! -
Вскочив на ноги, она побежала в дом, посмотреть разрушение при свечах. Вейн поинтересовался у бедной колдуньи, куда она подевала кувшинчик, на что Элиана, подползая на коленках к Сэму и обняв его, принялась вяло оправдывать свой нехороший поступок. Но тут из дома выкатилась сердитая Алина, уличая лживую колдунью закопченной железкой, в которой с трудом смогли опознать злосчастный кувшин, сплющенный могучим ударом. Отпираться было бесполезно, и подавленная Элиана молчала. Сэм даже счёл полезным обидеться, и спросить - за что так обозлилась его подружка, и почему так сильно его возненавидела, что чуть не поубивала тут всех?
Элиана, затюканная всеобщим презрением за скверный характер, возопила со слезами, что она сердилась совсем немножко, а на самом деле к Сэму очень нежная, очень ласковая, и после некоторых сомнений, высказанных Сэмом, тут же потащила его на сеновал - убеждать, как она вовсе не зла, а совсем наоборот.
Но заслуженная радость всегда тащит за собой незаслуженное огорчение.. Так и Алина опечалила Сэма на целых пять золотых за вчерашний погром.
Как Сэм ни рычал, вконец обнаглевшая Алина в ответ визжала.
Сэм заплатил, хотя и не сразу. Попытался было поднять на бой Гельду, но её грабёж не касался, и она только морду пообещала набить вздорной вымогательнице, издалека, подойти даже поленилась. А Элиана, утешенная до отказа, дрыхла на сеновале, и даже не проснулась, чтобы отбить кровные золотые. Проводив взглядом довольную толстую задницу Сэм с горечью пожаловался подошедшему другу, что девчонки совсем мух не ловят - за пять золотых морду уже не бьют. Противная рожа товарища радовала Сэма - один он не денег не просил, ещё и притаскивал, сколько Господь пошлёт. Глядя, как Вейн сонно моргает глазами, Сэм разбудил его верным средством - очередной дурацкой идеей, а именно - испытать ещё кувшинчик, но с тяжёлой свинцовой затычкой, причём для всеобщего счастья нацелить затычку на Алину.
Стрелять кувшинами - дорого выходит. Лучше его упереть в камень, и стрельнуть затычкой. Вейн возразил, что Алину-то не закрепить, она по подлости натуры обязательно пересядет с прицеленного места. Лучше пробку опять испытать на её доме.
Если пробьёт его, то уж человека то и подавно. Сэм заскрежетал зубами, пеняя на отсутствие средств для очередной починки дома и всеобщее падение нравов, когда все только деньги дерут.
Вейн опять возразил, что нравы всегда низкие, даже если и высокие, а деньги дерут потому, что больше не с кого драть. В Господа, видимо, никто не верует. Почему у Него не просят, как Вейн? Пусть Сэм покупает кувшин за кувшином, уповая на Господа, а он, Вейн, немедленно скажет в высь, что, Господи, подкинь деньжат, ведь на дело явно богоугодное. Да и нам немножко, а то жизнь дорогая, все деньги дерут, как Сэм жаловался. После такой просьбы ввысь Вейн попросил и Сэма встретить его вечером, а то девчонки уж очень умные попались. За пять золотых и ручку не потрудят, рожу побить жадную. Зачем, если можно отнять у своего дружка?
Тут его болтовню прервал мальчишка с подбитым глазом, который подбежал к изгороди и сказал: - Вейн, а, Вейн. -
- Что тебе, отрок Божий? - недовольно обернулся Вейн.
- Меня зовут Гнида, а не отрок божий, - обиделся мальчишка.- Вейн, гони монету. -
- Сэм, дай ему монету, - сказал Вейн.
- Это ещё почему? - удивился Сэм.
- Монету гони, - насупился пацан, - А то не скажу. -
- Дай ему монету, Сэм, - сказал Вейн, - А то не скажет. -
- Да пусть он хоть язык проглотит, всё равно монету не дам, - сказал Сэм, - Все поумнели до невозможности. Куда мы катимся, Вейн? Видать, конец света завтра. -
- Сэм, - сказал Вейн, - разве не написано в Библии - "просящему -дай"? Господь воздаст сторицей. Тем более - нам, верующим, за помощь божьему отроку. -
- Воздаст, - сварливо сказал Сэм, - За эту Гниду? -
- Все гниды - божьи дети, - сказал Вейн, - Вернёт. Господь не жадный. Ты прислушайся - на самом деле этот Гнида сказал: - Сэм, возьми сто золотых. -
- Да? - удивился Сэм. - Я слышал совсем другое.-
- Монету гоните, рожи. А то не скажу. - стоял на своём Гнида.
- Ну, теперь-то? - спросил Вейн. - Имеющий уши да услышит. Дай монетку маленькому негодяю. -
- Не могу, - сказал Сэм, - я ещё плохой верующий. Рука не разгибается. Я тебе отдам. -
- Даже хорошие - и те плохие, - сказал Вейн, отгибая пальцы на ладони у Сэма. - Золотая ? Впрочем, какая разница... - и отдал монетку мальчишке, после чего тот отпрыгнул локтей на десять.
- Разница есть, - насупился Сэм. - Надо было предупредить, что хватит серебряной. -
Мальчишка же спрятав золотой за щеку, пробурчал: - Это длинный. Длинный Белан. -
- А что - есть ещё и короткий Белан? - Удивился Вейн.
Пацан кивнул, развернулся - и только пятки засверкали.
- Ну, и что за длинный Белан? - спросил Сэм.
- Он напал ночью на нашего Телю. - вздохнул Вейн.
- Да? - удивился Сэм. - Это как это понять? -
- Нечего понимать, - сердито сказал Вейн. - Нападение на королевского дракона. Да мы с негодяя за это кучу денег сдерём.-
- В самом деле? - спросил Сэм, - Мне тут многое непонятно. -
- Ну, может быть, кучи у него и нет. Сколько сдерём - столько сдерём, - рассудительно сказал Вейн. - Я потом всё объясню. Бери Телю, и пойдём разбираться с этим Беланом. -
- С длинным или с коротким? -
- С обоими. На всякий случай. Ишь, Беланы какие выискались - наших драконов бить! -
- Да, если им спуску давать, этим Беланам, то никаких драконов не напасёшься, - одобрительно сказал Сэм и побрёл за Телей.
Спустя короткое время к деревне по склону холма направились Сэм с драконом, Вейн, а за ними подружки. Девушки горячо похвалили Вейна за такое нападение, а Гельда сподхалимничала, что он иногда соображает. Мол, не такой уж дурак. Однако даже дракончик так посмотрел после этих слов на льстивую деву, что она от неудобности в него плюнула. Поодаль чернела вороной, чуя поживу, и Алина.
Девушки показали дорогу к его дому, Длинный Белан, к его несчастью, жил ближе к кузнице, чем короткий. У дома этого, чуть поодаль, скучал хозяин постоялого двора, Герберт. Он совершенно не заметил никого, даже дракона - только на приветствие Вейна нехотя кивнул.
Двор у дома Белана, широкий, огороженный хлипким забором, был пуст и тих. Дракона в калитку пришлось тянуть и проталкивать, повалив оба калитковых столба, после чего компания мстителей подошла к дому.
- Эй, Белан! - крикнул Вейн. Дом молчал. Сэм расстегнул ошейник на одну дырку и вовремя - дверь распахнулась, и на пороге во всей красе предстал Белан, с дубиной в руке, заросший до глаз, здоровенный крестьянин.
- Чего надо? - приветливо прорычал он, приподнимая для приветствия, обычного для незваных гостей, свою дубину.
- Ты напал сегодня ночью на нашего дракона, - сказал Вейн, - Ты что, дурак? -
Белан открыл рот, захлопал глазами, и даже приветственную дубину опустил. После чего заревел, что это клевета, а дураком он никогда не был. Его выслушали внимательно - только девчонки невоспитанно хихикали, - и жену его выслушали, которая с подвывом вторила мужу, нагло утверждая, что дракона бить не могли по причине сидения дома, ибо тут ночевали три купца.
- А почему это они ночевали здесь? - удивился Вейн, - это подозрительно. Купцы должны в гостинице ночевать. Значит, они и побили нашего зверёнка, жестокие люди, когда вы спали. Где эти негодяи? - спросил Вейн, зная, что те уезжают из деревни, едва только рассветает.
- Вы их спрятали, да? Это, наверное, заговор. Мятеж. Сэм, да тут просто осиное гнездо измены. Но мы не вредные. Если заплатите за ущерб и порчу, вместо купцов, которых вы так легковерно приютили. По десять золотых. Не дорого? Я уверен, что они заплатили за молчание ещё дороже. -
Но злодеи заупрямились, принялись уверять, что всего по золотому, и за постой, а не сговор и мятеж, и купцы тоже не дураки, на дракона нападать, он бы их слопал.
- А вот эти шишки откуда? - спросил Вейн, тыкая в шишковатую башку дракончика, - Сами, что ли, выросли? Какой был красавчик, а как его изуродовали, испугаться можно... -
Вейн бы так и болтал, болтун проклятый, но Сэму надоело, и он наклонился к побитому дракончику: - Теля, если это они, злодеи - стреляй! - и показал рукой - куда именно.
Теля влепил, и скандалисты скатились с крыльца. Девчонки тут же шмыгнули в дом. Вначале выволокли за ноги двух детишек, которых гудение достало и за стеной, и бросили посередь двора, потому что детишки попались голосистые, и вопили так, что мешали серьёзным взрослым разговорам, что ценного взять, да что тащить, хотя сами, пришибленные, еле шевелились.
Подруги вытащили из дома посуду, подушки, одеяла, инструменты, копчёный окорок, и другие припасы, словом, столько, сколько могли нагрузить на дружков и на себя. Если и сплоховали, то самую малость - дракончик схватил окорок, что тащила Гельда, и даже зарычал, когда дева, обзывая его уродом, попыталась отнять.
Так и слопал весь окорок, наверняка вспоминая, как его купцы ночью колотили. Алина, глядя на такое торжество справедливости, когда все весело всё хватают, тоже шмыгнула в дом, а за ней потянулись другие крестьяне, из тех, что собрались вокруг и всё мигом поняли.
Когда весёлая компания, нагруженная барахлом, уходила от дома, оттуда выносили мебель, выламывали рамы, и даже печь разносили, в поисках замурованного клада.
Довольные крестьяне сожалели, что дочка этого мерзавца Белана с утра угнала скотину, пасти, а то бы и коз с овцами разобрали, так что злодей ещё легко отделался.
Но многим соседям ничего ценного не досталось, и они пристали с вопросами к Вейну. Тот назвал короткого Белана, и ещё хромого Вейрда - про него сообщил прибежавший снова Гнида, за серебряную монетку и оловянную тарелку.
Как честный человек, Вейн пытался уговорить Сэма и с ними идти разбираться, но девчонки завопили, что у них нет ничего, а груза и так хватает.
Вейн всё же пошёл, бросив всё, чем его грузили, и выслушав все гневные слова Гельды.
И только убедился в её правоте, что он дурак. Вейрд уже валялся посреди двора с окровавленной головой и громко стонал, а его дом щерился пустыми окнами. По двору носились пух и перья, а у калитки стоял Герберт-трактирщик, с удовольствием наблюдая, как растаскивают скудное имущество.
Вздохнув, Герберт сказал, что с ночёвкой всё уладилось. Крестьяне люди умные, и теперь меньше, чем за двадцать золотых никто купца ночевать не пустит, раз они такие рьяные нападальщики на дракона. Но его, Герберта, заботит, что подлые купцы для экономии могут просто ночевать на улице. В эту ночь четверо наглецов так и заночевали у костра за околицей. Вейн согласился, что это безобразие, когда люди в чистом поле ночуют. Эдак все гостиницы разорятся, и жизнь вовсе остановится. Конечно, Вейн может прогуливать дракона и ночью по околицам, но тот может нашкодить. Укусит не того, но это бы ничего. Крестьяне люди умные, и если узнают, что ночью дозором гуляет дракон, то вся деревня через неделю вымрет. Под дракона все обиды все соседи, тем более ночью, припомнят и придумают. Ему, Вейну, деревню жалко. Люди тут хорошие. Да и вообще, этими ночёвщиками в поле должны бы разбойники заниматься, разве не так?
Так уж Господь установил, чтобы разбойники грабили всех умников, которые на гостиницах экономят.
- Где тут у вас разбойники? - возмутился в конце концов Вейн.
- Это же такое дело выгодное - напал и ограбил, и сиди посвистывай с денежкой. Люди у вас умные - так в чём дело? -
Герберту пришлось объяснить - в чём. Раньше вся деревня разбойничала. Горы рядом, и бывало, деревня вымирала - все ушли на промысел. Ведь всегда кто-то от каравана отстанет. То лошадь охромела, то груз неприподъемный. Но потом на дороге завёлся Большой дракон, и он, гад, не разбирал - кто честный разбойник, а кто - подлый купец, дракон всех бил. Но это бы ничего, научились избегать дракона, и дело пошло.
Однако появилась новая напасть - этот проклятый магистр - честь ему и хвала! Прогнав дракона, ввёл охрану караванов, и обязал подбирать всех отстававших. К тому же магистр попался бесчувственный, он не разбирался - плачут у разбойников дома дети голодные или не плачут - и вешал всех разбойников, ну просто всех на сук, у кого меч или лук. Очень обидно бывало человеку, когда шёл просто по дороге, домой уже шёл, запрятав поживу, но попадал в засаду патруля, и его тут же вешали, даже без разговоров.
При таком несправедливом отношении разбойники и повывелись, не дураки же. Землю теперь пашут и скотину пасут, подлецы.
Тут Вейн сказал, что у него в сарае, специально для Герберта, Господь оставил одного разбойника, Лейна, за которого некому выкупа платить, и в этом Вейн видит Знак Божий, чтобы Лейна выпустить забесплатно, ради помощи Герберту. При условии, что Герберт исполнит Божью волю, и даст Вейну сто золотых, на богоугодное дело, как Вейн и клянчил с утра.
Герберт заюлил глазёнками, но в божьем промысле сомневаться не стал. Он засомневался, что этот Лейн так сразу и побежит разбойничать, даже не пообедав, да ещё в одиночку.
Вейн заверил, что побежит, и с компанией бандитов, имена которых Герберт может попробовать хоть сейчас угадать. Вейн уверен, что завтра же они, как миленькие, даже явятся к Герберту за приказаниями - кого грабить, когда, где и сколько.
Герберту это очень понравилось, но он, как скромный человек, этого не показал, и предоставил угадывать будущих разбойников Вейну. Ему безразлично, кого Вейн угадает. Герберту лишь бы люди в поле не ночевали, такой он человек жалостливый, ведь кругом же разбойники в полях шныряют, не правда ли?
Вейн согласился, и руку протянул за золотом, но Герберт покачал головой, сказав, что в Бога не очень верит, и потому в Знак не очень, и вначале дело давай, а пока получаются одни слова, а не разбойники.
Вейн это одобрил, сказав, что только дурак отдаёт деньги вперёд, ведь разбойники пока не существуют, да и будут ли разбойничать - неизвестно, тем более, что Сэм жалуется, что у Алины жить тесновато, и давно подбивает перебраться с драконом на постоялый двор, тем более, что и деньги кончились, и... Но тут Гербер прекратил улыбаться, и заверещал, что это разбой, и от Вейна такого никак не ожидал, и ещё много чего кричал Герберт, но потом успокоился и выложил очередные сто монет, проклиная Вейна и желая ему удачи в богоугодном деле милосердия к путешествующим.
Это случилось в гостинице, куда пришли радетели о купеческом ночлеге, и тут же во дворе длинный радетель пересыпал деньги в карман, а мешочек набил мелкими камешками.
- Знак Божий? - спросил Герберт.
- А как ты догадался? - удивился верзила.
Герберт сплюнул и ушёл.
При подходе к дому кузнеца, Вейна, конечно заметили, и очень обрадовались. Настолько, что не слышали воплей Сэма из окошечка кузни, где он мастерил очередную дурость. Сэм вопил чтобы подлые девицы выпустили его, и ругал их нехорошими словечками за то, что его перехитрили, подперев колышком дверь в кузне, так что Сэм напрасно каждые несколько минут выглядывал в окошко, чтобы встретить дружка.
Его встретили без него, радостно прижав к забору, да так крепко, что Вейн смирился и просто поднял мешочек в руке, так, что и не достать, и разомлел от горячих поцелуев Гельды, которая вскарабкалась по нему, как по дереву, но всё равно бы не достала мешочек, если б Элиана не подсадила её немножко.
Потом они убежали, обещав всё по честному поделить, пополам, а Вейн отдал огорчённому Сэму сто золотых, сказав, что это Знак Божий. Даже Герберт заметил, что дело Сэма очень Господа интересует...ой, кто-то камешками кидается из тёмного сарая.
Вечер начался хорошо, хотя Гельда почему-то рычала, а Элиана недовольно сопела, хотя колдовать ей понравилось, и второй кувшинчик она купила на свои деньги, и не сказала ничего, когда вечером Сэм водрузил на дрова эту покупку, со свинцовой затычкой. Но это случилось вечером, когда девы поутихли, а до вечера обе обзывали Вейна невесть как. Синичка, что залетела, бедная, во двор, послушав их, так и шлёпнулась замертво - вот как ругали верзилу, но ему ничего не сделалось. Он выволок из сарая последнего пленника Лейна, удивляясь на его круглую рожу, которую и петля не выдержит, - так раскормила его Элиана, - и предложил негодяю последний шанс перед приездом магистра толстеть и дальше.
Деваться Лейну было некуда, и он согласился сколотить банду, обращаясь за подмогой к Вейну, если кто честного из себя надумает корчить. Но гоняться в полях за купцами ему не понравилось - хлопотно и ненадёжно, да и опасно, и Вейну пришлось пойти лентяю на уступку, обещав сделать обирание купцов приятным и безопасным занятием, чтобы купцы сами ехали к разбойникам для обирания, и чтобы это вообще не разбой был, за который вешают, а работа, и почётная, потому что Вейн из-за дурости не видел между ними разницы, понятной любому умному человеку.
Лейн выторговал по два золотых в неделю каждому разбойнику - очень щедрая плата - и ушёл вприпрыжку, посвистывая песенку.
Но радовался не свободе, а тому, что Элиана так и не треснула его поварёшкой, у котла с кашей, когда этот наглец и висельник перед уходом снова признался ей в нежных чувствах и позвал замуж.
А Вейн после его ухода вместе с Сэмом долго спорили - из чего изготавливать для разбойников волшебные амулеты. Вейн предлагал плющить серебряные монетки, а экономный Сэм предлагал напилить кружочков из стволов молодых берёзок, но спор решил кузнец, которому нужна была работа, и который взял сторону Вейна. Сэм в отчаянии предложил плющить медные деньги, но кузнец наотрез отказался из-за лишних трудов, и тут же доказал, расплющив с одного удара серебряную монетку, и отказавшись колотить медную.
В это время как раз заглянула в кузню Алина, и едва не рехнулась, увидев, как её разумный кузнец обидел серебряную монетку.
От греха Алина поспешила уйти, не поверив своим глазам, и сказала Элиане, что из-за её колдовства всюду монетки мерещатся, и заодно попросила, чтобы вечером, если будет колдовать, не швыряла бы больше кувшин в её стенку. Шесть золотых за ущерб ей понравились, но починка стены - нет.
Элиана пообещала, но не очень твёрдо. Она ещё не вполне уверена в колдовстве. Не слушается. Весь день Элиана то и дело останавливалась и вперивала свой взор в какую-нибудь деревяшку, шепча что-то, и зазря мучила бедную деревяшку, но только раз заставила скукожиться зелёный листик с клёна. И к Сэму приставала, чтобы вначале он поколдовал, а уж потом она добьёт любую деревяшку, но Сэм обещал только вечером найти время, и тогда Вейн посоветовал колдунье учиться колдовству на людях.
Люди все умные, в колдовство верят, значит, оно есть и действует, а деревяшки ещё умнее - они ни во что не верят, и потому заколдовать их могут только сильные колдуны. А Элиана ещё слабенькая колдунья, только людей колдовать сможет.
И к вечеру Элиана ловко заколдовала Гниду. Тот подбежал было к забору заработать ещё монетку, но Элиана, уставясь ему в глаза, страшным голосом рявкнула: - Замри! -
Гнида так перепугался, что замер, вцепившись в забор с приподнятым коленом, и дышать вроде перестал. Элиана обшарила его карманы, но ничего не нашла. Всё же довольная, велела ожить, и мальчишка часто задышал, как собака в жару.
Детишки Алины уже рассказали ему, какая сильная колдунья Элиана, и пролом в стене показывали, поэтому он счёл за лучшее не рисковать, и заколдоваться, тем более, что в карманах ничего не было.
Вечернее колдовство Элианы собрало несколько дюжин недоверчивых крестьян. Из полутьмы доносились их насмешки и хихиканье, а также показывались их пальцы в сторону Элианы, которая одна сидела поодаль от костра, уставясь в кувшинчик.
Вейн и остальные, верящие в колдовство, спрятались - кто за амбар, кто за кузню. Ну её, эту Элиану, лучше от греха подальше.
Сэм с кузнецом закатали свинцовую пробку на конус, основательно, но, как понял потом Сэм - надо было медную.
Свинец чересчур мягкий, и долго выдержать напор злой девы не смог. Пробку вышибло, когда и кувшинчик ещё не раздулся. Внизу дома выбило два кирпича, но по ушам всем вдарило гораздо сильнее. Кувшинчик с тоскливым воем улетел в сторону деревни, ошпарив и обварив рожи четверым крестьянам и одной хозяйке, которая выла за всех пятерых. Элиана и костёр разметала одним ударом, и туманом всё заволокла.
Все разбежались кто куда, в страхе и соплях. Сэм укорил Элиану, что зря кувшинчик зашвырнула в тёмную даль, он же денег стоит, а с другой стороны насела Алина, обижаясь за продырявленный дом.
Но гордая своим колдовством Элиана в горячке засветила ей синяк под глазом, потом потаскала за волосы, и пообещала оторвать голову без всякого колдовства, если ещё голос посмеет повысить, а с колдовством - и ноги ещё выдрать.
Потом Элиана пристала к Сэму - почему кувшинчик не раздулся, как она велела, а улетел невесть куда?
И Сэму пришлось каяться в своей ошибке, что забыл пробку заколдовать, и она всё испортила. К тому же сегодня луна не там, ветер не тот, и звёзды не на месте. Если б не Элиана, вообще бы ничего не случилось. Такое объяснение деве понравилось, и она, уже на сеновале, потребовала, чтобы следующий кувшин Сэм купил на свои деньги, раз виноват.

 » ЧАСТЬ5

Однако Сэму нравилось, что его дурости оплачивали девушки, и он усиленно захрапел в ответ. На другой день он успешно увиливал от покупки до полудня, то сам по себе, то занятый с кузнецом, надеясь, что Элиана сама потратится. Но дева только злилась, и грозила заколдовать Сэма, но тот, отворотя рожу, только посмеивался. Элиана, хотя и грозилась, но и побаивалась колдовать против Сэма, который и сам колдун. Какой-то дурацкий, но всё же..., и Элиана набиралась храбрости на деревяшках, да на кленовых листиках. Деревяшки все крепкие попадались, а листики - те послабее, скукоживались и желтели на глазах. За неимением лучшего, Элиана принесла Сэму два больших листа от лопуха, и уставилась на один, мысленно представляя, как он скорчивается в костре, и лист в её правой руке аж запарил, почернел и рассыпался.
Сэм оторопел, и усмешка усохла с его круглой рожи.
- Видал? - задорно сказала Элиана, - Иди покупай кувшинчик, а не то.... -
Но Сэма листиком не напугаешь. Он только рот открыл да в затылке почесал. Но тут, к его несчастью, прибежал отрок Гнида с какой-то ябедой, и Элиана с ходу его заколдовала. Да так, что он упал с поднятой ногой и согнутой рукой, как бежал, так и упал, когда Элиана повелела ему замереть. Сэм малость побледнел, а Элиана, расхрабрившись, повертела ручкой перед глазами и сказала замогильным голосом, что Сэм заколдован и будет стоять, не в силах сделать и шагу, а также рукой не шевельнёт.
И Сэм вдруг ощутил, что и впрямь ноги двинуть не может. Он аж запыхтел от натуги, но колдовство случилось - ноги как к земле приросли. Элиана ловко вытащила у него из кармана золотые монеты, приговаривая медовым голосом, что кувшин выберет сама, так и быть, потом в наказание за упрямство велела стоять Сэму, пока не вернётся, - и ушла, расколдовав Гниду и взяв его с собой, чтобы этот шустрик не обворовал Сэма до конца. А Сэм так и стоял, тупо пытаясь шагнуть, пока не пришёл Вейн, который всё утро сколачивал банду и делал прочие мелкие пакости для купечества.
Он удивился, с чего это Сэм стоит посреди двора с несчастным видом, и тот тихим голосом пожаловался на Элиану и её колдовство, укорив Вейна, что его шутка с кувшином оказалась не такой хорошей, как думали вначале. Вейн, усмехаясь, сказал, что в колдовстве Элианы ничего удивительного нет, ведь людей заколдовать легче лёгкого, ибо любая болтовня, если подумать - колдовство, но и расколдовать легче лёгкого, вот - и он сильно толкнул Сэма в грудь. Тот забыл на миг, что заколдован стоять на месте, и шагнул назад, чтобы не брякнуться. И зашагал вокруг Вейна, радостный, что расколдовался.
- В следующий раз, - сказал Вейн, - если тебя заколдуют, тресни себя по уху, или по носу, чтобы вернуться в нормальный мир.
Но лучше треснуть колдуна, это старое испытанное средство против колдунов - кулак, меч, дубина, кол осиновый, петля и костёр. Поскольку Сэм не будет бить Элиану, придётся себя стукнуть. А если себя колотить не хочется, то вот самый верный способ борьбы с колдовством - вспомнить Иисуса Христа, и попросить Его защиты. Бог сильнее любого колдуна, ибо и колдун в Его власти. Вспомни это, и старайся не смеяться над бедной Элианой, которая пытается заколдовать тебя. Поскольку Сэм такой подверженный колдовству человек, то это ему обязательно поможет.
Сэм сообщил, что Элиана листик зелёный сожгла взглядом, однако Вейн возразил, зевая, что Сэм тот же листик спалит в костре, да и спалит дерево, и железо спалит, только стукнув по кремню огнивом. Вот это колдовство, а у Элианы какое-то устарелое.
Наверное, все люди так могли бы колдовать, но что толку, если костёр и железо всех желающих извели.
- Вот, наш Теля, - сказал Вейн, - на расстоянии убивает, но и на Телю просто катапульту ещё не выкатили, а есть такие, что метают копья дальше, чем дракончик достанет. Мне жаль колдунов. Все их бьют и вешают. Чтобы колдовать, нужно охрану иметь здоровенную, так что твоей Элиане повезло. Пусть девчонка поиграет, порезвится и позлодействует, а уж мы с тобой и драконом всегда её, бедняжку доверчивую, защитим от мерзавцев крестьян, которые уж очень, до восхищения умные, и потому убивают любого колдуна. -
Сэм пожал плечами, жалея только деньги, что вытащила из кармана его доверчивая колдунья, однако тут Вейн радостно вытащил из кармана очередные сто золотых, вытрясенные с Герберта, и сказал, что надо думать о том, как достать деньги, а вовсе не об экономии на своих колдуньях.
Так уж у человека голова устроена, что думать может только об одной вещи. И если ты думаешь, как сэкономить, то уж никак не сможешь думать о том, как заработать. Надо думать как заработать, и тратить, не думая, и всё пойдёт нормально. После этого заключения весёлые бродяжки пошли отметить победу над злой колдуньей в тёмный погреб Алины, где стояло вино в бочонках.
Там Вейн и рассказал Сэму, как открылся золотой неиссякаемый источник, и как Господь надоумил его так исхитриться, чтобы все купцы платили, как им и положено, за кувшины и прочие его дурости, и чтоб девчонкам ещё хватило.
Сейчас, пока они здесь сидят и распивают вино, неподалёку от деревни, на дороге, сидят десять бандитских морд во главе с Лейном, и вежливо предупреждают всех купцов, что без волшебных амулетов их ограбят, и после предлагают купить эти амулеты по хорошему, пока дают, всего за десять золотых, и у всех дубины, и дорогу невзначай всегда загородят, и - подумав, купцы покупают и цепляют на грудь. И никто не ругается, все довольны, потому что могут сэкономить, возвратившись на постоялый двор и купив волшебный амулет у Герберта всего за восемь золотых. Правда, они его всегда очень ругают, но тот только плечами пожимает. Он же их по честному предупредил, что бандиты на дороге завелись, и что этот волшебный серебряный амулет от бандитов как раз и помогает, а они не поверили. Но, если какой доверчивый купец с амулетом едет мимо Лейна, тот его даже в упор не видит, хотя и бандит с ног до головы, вот какой силы этот амулет. Только косится, и всё. Конечно, тут есть недостатки - надо в горах посадить парочку стрелков из лука, чтобы стреляли просто так, для веселья, в без амулетных купцов, но в деревне не нашлось ни одного лука, да и купцы понятливые, покупают волшебные амулеты безотказно, если не у Герберта, то у Лейна обязательно, всего-то за полдня только троих дубиной и вразумили. Так что Сэм может тратить сколько надо - Господь дал полную свободу его дурости.
Сэм обрадовался и сразу предложил купить большой кувшин, а в его горло забить маленький кувшин горлом внутрь, причём со свинцовой затычкой. Вейн изумился, не поняв, зачем городить такой огород. Сэм объяснил тупице, что вначале в обоих кувшинах вся вода испарится, заклокочет и напружинится, а потом большой кувшин плюнет маленький, и тот полетит невесть куда, и в полёте вышибет свою свинцовую пробку, и воду перегретую, и полетит ещё дальше и быстрее. Если ему крылышки приделать, то он вообще за горизонт улетит, сволочь, а ? -Здорово? - спросил Сэм.
Глаза его при этом светились таким нехорошим блеском, что Вейн сразу согласился, что здорово, и только потом добавил, что с крыльями не знает, как затолкать маленький кувшин в большой.
Сэм объяснил как это сделать, потом ещё новые дурости принялся объяснять, так что Вейн от восторга заплакал пьяными слезами, и только успевал в своих мечтаниях пробивать этими дуростями то фалангу, то крепостную стену , то Луну с неба сбить - может, она из серебра? В этот счастливый для дураков час столько было придумано, что у бродяг ум за разум зашёл, хотя ни того, ни другого не было. И мерзавец Вейн всё это возложил на волю Божью, нагло эдак, и когда эти два подлые и жалкие бродяги вышли на волю из подвала, Господь, видимо, просто поленился их пристукнуть, и потому так сразу и наступили для двух этих негодяев счастливые времена, прямо сразу деньги и посыпались. И всё получалось, а точнее, всё не получалось, что Сэм напридумывал, но в главном дело двигалось, как и Вейну, и Сэму хотелось. Потому что главное - чтобы дело двигалось, как утешал Вейн своего подлого дружка. А куда оно двигается - про то Господь один знает, не наше это дело.
Даже магистр был вынужден с этим согласиться, когда вскоре приехал для наведения порядка, хотя поначалу и обеспокоил дружков этим приездом
Вейн, Сэм, да и все, кого это касалось, сначала встревожились, мягко говоря, или изрядно обгадились, говоря грубо Когда Магистр прибыл в деревню с отрядом в пятьдесят воинов, Гельда сразу зарылась в сеновал, а Элиана уползла огородами в лес, да и Сэм расстегнул у Тели ошейник на все четыре дырки, но Магистр не такой дурак оказался, как подумал Сэм. Вначале Магистр расспросил разбойников у деревни, почему это они амулеты продают. Не успели убежать только трое, и Лейн не успел. Тоскливо оглядывая окрестные деревья, на которых Лейн рассчитывал висеть в самом скором времени, он всё свалил на Вейна, что это он заставил их продавать амулеты, а грабить они никого, только торгуют, ни-ни, а если кого дубиной огреют, то это полное враньё, не было такого, а дубины нужны, чтобы амулеты кто не отнял, ведь купцы такие разбойники, а амулеты дорогие, по десять золотых, но Магистру бесплатно, и за что же Лейна вешать, если это всё Вейн приказал.
Магистр всё выслушал, рожа кислая, но сказал, что вешать Лейна не собирается, а просто так остановился , поболтать, и дальше поехал, а за ним - мордатые крепыши в щитах, доспехах, с копьями и мечами. На рослых боевых конях, отборные ребята, и никто Лейну слова худого не сказал, только посмеивались. Как всегда, Магистр остановился на постоялом дворе, и его сразу осадили жалобщики, да так, что весь двор запрудили.
Жалобщиков выслушивали четыре сотника, а Магистр выслушал только Герберта, который состоял у него на тайной службе, как и положено любому хозяину постоялого двора. Всё, что могли сказать жалобщики, магистр знал уже в городе, от купцов и своих шпионов. Все эти беззаконие Вейна и его компании мало интересовали магистра. Дракон, да ещё управляемый, перевешивал их невесть с каким запасом, так что оставалось удивляться скромности этих бродяг.
Предстояла битва с желтяками, и представляя дракона на своей стороне, Магистр по христиански всё прощал негодяям.
По отзывам, дракон вполне подчиняется Сэму - тому самому толстому пареньку, что завалил дракона в пещере. И упрашивать дракона не приходится, с полуслова бьёт, судя по рассказам. Это искупало всё колдовство и с драконом, и с летающими кувшинами, хотя с колдовством Магистр всегда боролся, и в городе за него спрашивал строго. Конечно, дракон - зверь тот ещё, и всякие мысли крутились в голове Магистра, вплоть до неожиданной атаки холма, однако кроме кучи трупов, это ничего не обещало. Разве что спокойствие, но уж никак не победу над желтяками. Нет, атака исключалась. Магистр не забыл, что Сэм уже состоял на королевской службе, и надеялся, что и Сэм про это не забыл.
Немного отдохнув за бокалом красного вина в удобной полутёмной комнате, Магистр чуть не задремал под гул доносов со двора. Вся деревня плакалась законной власти, а бедные её представители - сотники, трудились с усердием, впуская жалобу в одно ухо, а выпуская в другое. Магистр уже носом заклевал, но заснуть помешал сотник Крон, который вернулся из разведки драконьего логова. Он радостно доложил, что у дома полный бардак, ни часового, ни дозорного, так что пришлось орать во всю глотку, пока не прибежали две наглые красотки. Услышав о приезде магистра, они так обрадовались, что одна поползла в огород, а вторая закопалась в стог сена. Потом выскочила толстая женщина, и тут же принялась жаловаться на обиды, и сейчас стоит во дворе и жалуется, не впустить ли? Магистр едва не поперхнулся глотком вина , и Крон продолжал рассказывать, как вышел, наконец, из кузницы толстый парень с закопченным лицом, в котором Крон узнал того самого Сэма, встреченного на дороге за раскопками.
Крон передал ему, как и было велено, очень вежливое приглашение посетить магистра в гостинице, но проходимец испугался, сказал, что очень занят, и тогда Крон пустил в ход запасной вариант - сказал, что в таком случае Магистр сам его посетит, едва освободится от дел. На вопрос о драконе Сэм ответил, что тот спит в такую жару в своей яме, но будет разбужен для знакомства с Магистром. Причём это было сказано с такой искренней радостью, что Крон советовал бы атаковать, пока ещё можно. Магистр согласился, что атака вполне оправдала бы эту радость, но он прибыл сюда не за этим. Потому поедет один. Ну, разве возьмёт с собой ту толстую женщину, чтоб жаловалась по дороге. Так он и сделал. Магистра ждали.
У подножия холма его конь захрипел, учуяв запах зверя, и Магистр решил спешиться. У распахнутой калитки стояли крепыш и дылда, а между ними - красавец дракон.
Магистр сцепил зубы при виде столь знакомой морды с кривыми клыками в разинутой пасти. Магистр приближался, стараясь не глядеть в круглые драконьи глаза, отмечая с досадой давно забытый холодок в груди. Толстая женщина опередила его у самой калитки, оттолкнув с дороги длинного парня. Она плюнула в страшную морду дракона и завопила, как её разорили - господин Магистр должен наказать обоих злодеев, однако, увидев, как Сэм что-то делает с ошейником, толстуха замолкла на полуслове и со страшной быстротой исчезла в доме.
После взаимных приветствий господина Магистра тоже пригласили в дом, с извинениями, что стол небогатый, но от души, хотя все женщины куда-то подевались. Но вина и сыра полно. И окорок.
И ещё чего-то. Магистр остановил болтовню длинного коротким жестом, и прошёл в дом, совершенно не обращая внимания на дракона, который подхалимски его обнюхал. Магистр так внимательно смотрел под ноги, что споткнулся всего два раза. В доме за накрытым столом Магистр держался по-свойски, и после кувшина вина полностью развеял все невысказанные опаски и недомолвки. Он сказал, что ценит заботы Сэма на службе королю Алану, и весьма доволен таким приобретением, как дракон.
Ценит и хлопоты Вейна о пропитании дракона и его заботы о купечестве и его удобствах, что бы там не клеветали крестьяне и скаредные купчишки. После чего выразил уверенность, что дракон стреляет ещё сильнее, чем рассказывают, хотя король Алан, что послал его сюда разобраться, не верит, что дракон вообще умеет стрелять по команде.
Сэм вскочил из-за стола, раздуваясь от гордости за дракона, и заверил, что может показать зверюшку в действии хоть сейчас, хоть вон на Алине, чей толстый зад торчит из-за печи. Но Вейн напомнил о вкусной каше, что варит Алина, а сама Алина завыла, да так приятно, что все схватились за уши, а Магистр вспомнил о лошади, что осталась под холмом. Лучше с ней поссориться, чем с этой кашеваркой
Когда они вышли во двор, лошадь ушла, щипая травку, за два полёта стрелы, и Сэм поставил дракона сразу на две расстёгнутых дырки, объясняя Магистру хитрости гудения и как его усилить, или уменьшить. По закону подлости, при начальстве дракон заартачился, только башкой вертел, пока Сэм не сообразил, что из-за расстояния тот просто не поймёт - в кого гудеть. Сэм объяснил заминку Магистру, и тот коротко свистнул. Знал по опыту - подлец конь только заржёт в ответ от радости, что не пойдёт на свист хозяина. Так и вышло. Конь заржал, и Сэм пнул тупого дракончика под брюхо, рыча: - Стреляй его! - и показывая в сторону ржания. Тот пригнул голову, и забор вдруг задрожал и повалился. Не весь, а одно звено, как раз напротив коня, который упал на колени, опустил задумчиво голову, и рухнул навзничь.
Рядом по дороге шли двое ребятишек - они кувыркнулись в пыль ещё раньше. За ними ехал купец на лошади, которая продержалась дольше всех. Купец уже сполз с её спины, а она всё танцевала странные танцы, словно пьяная в дым, пока не споткнулась.
В соседних, через дорогу домах завыли женщины дурными голосами, как будто кто деньги у них требовал, и Сэм извинился за дракона, сказав, что женщины за стенами, потому их и не достало, да и дракон ещё подрастёт, сил наберёт. Магистр перевёл дыхание и что-то невразумительно одобрил. Вроде того, что пехоты под рукой нет, а то бы послал добить. Великое дело - посмотреть своими глазами. Магистр вдруг понял, что город можно отстоять от желтяков.
Вернувшись в дом, он сходу выпил кувшин вина, чтобы привести свои чувства в секретный вид, но это не получилось.
Магистр понял это из поведения двух девиц, что вдруг завертелись вокруг стола, вынырнув невесть откуда, и принялись обхаживать Магистра, заверяя наперебой, что без их забот бедного дракончика давно бы замучили и голодом заморили эти вот два мерзавца, Сэм и Вейн, и эта негодяйка Алина, по толстой заднице которой они то и дело, проходя мимо, давали пинка, пока вся Алина не затолкалась под печь. Хотя два мерзавца скромно отмолчались, Магистр не купился. Так потом сказала Элиана, когда мужчины вышли во двор, где Сэм попробовал продать Магистру свой кнут.
Гельда, прилипнув носиком к окошку, не согласилась с Элианой,
и возразила, что купился, если не враньём об их заслугах, то на её небесную красоту клюнул, это точно, так в неё глазками и стрелял.
Она даже вслух немножко помечтала, что магистр возьмёт её в город любовницей, и в городе она будет лопаться от счастья и довольствия, всем на зависть, а то с Вейном пропадёшь - не сегодня, так завтра. Элиана не поверила, что Магистра, тёртого волка, можно ещё взять женскими чарами, и потому зря Гельда вертит задом и строит глазки. Слово за слово, и девы встали в боевые позиции, тем более, что изрядно поволновались - одна в скирде, другая в крапиве. К счастью для их небесной красоты из-под печи завыла Алина, подсказав, кто виноват и что делать.
Девы её мигом выдернули, шипя по змеиному насчёт ябед, жалоб и доносов, изрядно оттаскали за волосы и наколотили крепкими кулачками по мягким бокам и глупой толстой роже, после чего помирились, отобрав у ябедницы два золотых, которые она с утра припасла для взятки магистру, но не решилась вручить.
Алина понимала, что за два золотых магистр этих бродяг не прогонит, но если больше посулить, то может и прогнать. Что тогда - опять нищета? А не жаловаться на бродяг тоже было боязно - вдруг Магистр решит, что Алина заодно со злодеями, и повесит на сук вместе с ними. Вот как всё умно рассчитала Алина, однако только по роже и получила, потому что слабая женщина, всякий обидит, кроме своих ребятишек, которых Алина била сама.
А в это время Сэм вдохновенно швырял во дворе всякие свои железки в сторону коня, который так и валялся. С помощью кнута, конечно, и даже попал медным шариком, правда, не в того, а в купеческого, и тот, благодарно дрыгнув ногой, поднял голову и заёрзал в пыли, пытаясь встать.
Усердие Сэма так фальшивило, что Вейн принялся расхваливать новое оружие, хотя обоим было понятно, что боевого лука этот кнут не превзойдёт.
Магистр с интересом выслушал все его фантазии, где на вражье войско падал ливень всякой колющей дряни, а потом возразил, что оружие весьма несовершенно. Кроме дальности ничего хорошего нет. Где скорострельность? Где точность?. Неудобен. Да и вес снарядов слишком мал.
Сэм отчаялся, и вытащил коронный снаряд - диск с насечками.
Затраты на этот дурацкий кнут его просто разорили. Магистр тоже малость отчаялся найти хоть что-то в этом дурацком кнуте, за что можно заплатить. Но диск всех выручил, улетев на самый край деревни. Магистр сказал: - Ого! - и с облегчением в голосе обещал выдать награду за труды на благо короля Алана. Хотя Сэма это обрадовало, он всё продолжал бубнить, что кнут не тот, а нужен другой, особый, да не один, а десяток, причём разных по длине и толщине, чтобы увеличить точность попаданий. А ведь у него всего только кузнец под рукой, а человека для плетения кнутов ещё не нашёл, потому что денег мало, и всё дорого - и шкуры, и дубильщик, и плетение, а тут ещё каша отвлекла, а то бы...
- Какая каша? - с детской улыбкой спросил Магистр, чувствуя слабое головокружение. Сэм такому вопросу обрадовался, всё про кашу рассказал, нехорошо блестя глазами, и обещал завтра же показать Магистру это будущее средство для пробития фаланги и даже крепостной стены.
- Это не кнут! - увлечённо орал Сэм, размахивая руками перед носом Магистра, - Там такая сила, что лошадь прошибёт, как кегли, все повалятся! - и он принялся вываливать на голову бедного Магистра одну дурацкую задумку за другой, да так, что у того глаза замутились. Хорошо что Вейн вовремя остановил дружка. Он обратил внимание, что уже вечереет, и все устали, и господин Магистр тоже, вероятно, устал. Магистр очнулся, тепло со всеми попрощался, и вышел нетвёрдой походкой со двора, отказавшись от любезного предложения проводить его до постоялого двора, ибо опасался за свой рассудок.
Магистр шёл в блаженной тёплой тишине, и устало улыбался звёздам, проступающим в тёмном небе. И думал о том, что Господь услышал, наконец, его молитвы о спасении города. Последние сомнения Магистра рассеялись как дым. Опасаться этих двух слабоумных не приходилось. Оставалось удивляться, как Господь ухитрился сохранить их до этих лет. Таких Он обычно в детстве прибирает, чтобы себя и других не мучили.
За ближайшим от дороги домом он увидел сотника Крона с десятком солдат, которые держались за забор. Вся земля вокруг них издавала резкий запах блевотины. Крон слегка заикался, а голова его двигалась рывками, как у петуха. Хотя от линии удара они находились в стороне, их всё же зацепило драконьим выстрелом, и потому встретить Магистра они не смогли. Только в гостинице Крон пришёл в себя, и спросил - что за люди эти проходимцы, и можно ли доверять им?
Магистр ответил, что ещё из города не выехав, можно было догадаться, что за люди - Сэм и Вейн. Разве нормальному человеку придёт в голову поймать дракона? Крон заверил, что лично ему ничего в голову подобного не пришло бы. До такого мог додуматься только дурак вроде Сэма Да и длинный дружок его навряд ли умнее.
-Да, Крон, - подытожил Магистр, - эти двое явно промысел Божий.-
- Тогда - Слава Господу. - сказал Крон с сомнением.
На другой день утром у калитки Магистра встретил один Вейн , потому что Сэм с кузнецом колотили в кузнице кувшины, и им некогда было тут всяких магистров приветствовать, а Вейн болтун - ему и болтать.
Они обсудили с Магистром дальнейшие планы насчёт дракона. Было ясно, что дракон ещё далеко не готов к боевым действиям, и потому бродягам придётся оставаться здесь, учить его и откармливать. В городе для этого нет условий, да и опасно.
Единственное, что не понравилось Магистру - это почему Вейн никак оплатой не интересовался. Когда Магистр заикнулся о деньгах, Вейн поскучнел, и деньги свалил на Сэма. Его, мол, это дело, он разбирается. Можно подумать, будто и не Вейн обдирал купцов, бандитов, крестьян и Герберта, да и со всякой, наверное, живой твари, что ему попадалась, старался содрать золотой.
Это насторожило Магистра, но сразу поверить Вейну он был не готов.
Не хотел поверить, потому что и самому Магистру деньги тоже были совершенно не нужны. Поэтому Магистр предпочёл поверить в обычную измену. Видимо, шпионы желтяков уже наобещали этому болтуну горы золота.. Но это не особенно волновало. На то он и магистр, чтобы шпионов ловить, да измену пресекать. Он вслух пообещал оставить в деревне часть солдат для охраны дракона, а про себя решил науськать на эту охрану шпионов, и пошёл следом смотреть на очередную дурость - летающий кувшин.
На этот раз всё было гораздо больше- и костёр, и кувшинище, дно которого упиралось в камень. Вместо пробки в горло был забит обычный кувшин с узким горлом, заполненный маслом просто из любопытства. И тоже с пробкой, туго забитой. Элиане было велено вообще в костёр не смотреть, от греха, и это помогло - всё получилось на редкость удачно, даже лучше, чем было задумано негодяями. Правда, шарахнуло всем по ушам гораздо сильнее, но костёр не разметало головешками, дом уцелел, да и большой кувшин уцелел, даже на месте остался, задушив всех облаком пара и плюнув малым кувшином, который вознёсся через деревню с жутким воем, выбросив назад огневой хвост и чёрный шлейф дыма.
Перегретое масло вышибло в воздухе пробку и вспыхнуло, вылетая наружу. Только по этой чёрной полосе в небе, что протянулась за виноградники, кувшинчик и нашли позднее, а пока ошарашенный Магистр тупо спросил: - Что это было? -
Радостный Сэм заскакал вокруг него, восклицая: - Пробьёт фалангу, верно?!! -
- Он и стену пробьёт, - ответил Вейн, потому что Магистр всё равно ничего не слышал - уши не зажал.
Сэм хотел такое посоветовать, но Вейн , подлец, отговорил, сказав, что через уши быстрее проймёт. И проняло.
Магистр все мысли об экономии отбросил, если они имелись, и заявил, что всё покупает - и кувшины, и кнут, и всё прочее, что есть и будет, скопом. При этом он смотрел то и дело на тающий в небе чёрный след, словно не веря своим глазам. Уже конная дюжина ускакала искать кувшинчик, а Магистр всё не мог глаз от неба отвести. Потом начал торговлю, спросив Сэма, сколько бы тот хотел получать за службу вместе с драконом?
- И с прислугой, - пискнула, напоминая, Гельда, что крутилась в пределах слышимости, но в её сторону гордый Сэм даже не глянул.
- Чем больше, тем лучше, - искренне сказал он, - Даже сказать боязно - вот сколько надо. -
И тут же оправдал свою жадность непомерной жадностью всех, кто хотя бы смотрит в его сторону, от девчонок, купцов, продавцов, Алины и кузнеца, которому одному платит не жалко, он хоть полезные кувшины и прочие шарики тюкает. Магистр заверил Сэма, что отныне все кувшины будет оплачивать он лично, потому что Сэм будет занят только его заказом. По знаку подошёл сотник Крон, и принёс тот самый знакомый ларец, и снова Магистр без звука и споров выложил чуть ли не половину ларца в приятных тяжёлых мешочках - и за дракона, и на заказ, и даже на оплату прислуги, которая запищала ,казалось, со всех сторон о своей ценности. Потом Магистр, не мешкая, вытащил из ларца крест серебряный, с ладонь величиной, и сказал, что этот крест вывезен из самого Иерусалима, и внутри его вплавлен кусочек гвоздя, что пробил правую ладонь самого Христа во время распятия. Словом, крест такой, что святей не придумать. Как люди верующие, Сэм и Вейн преклонили колена, поцеловали крест и повторили за Магистром слова присяги на верность королю дронов Алану.
Суть её, как и всех присяг во все времена, состояла в том, чтобы исполнять беспрекословно приказы начальства. Ну, и кары всякие, само собой, только нарушь эту присягу. И петля от короля, и геенна огненная от господа. Сэм и Вейн бодро и весело отбарабанили все клятвы - дело привычное для бывалых наёмников и дезертиров - привычное лобызание святого креста, - и охрана Магистра приветственно заколотила в щиты рукоятями мечей. Элиана на радостях тут же обняла и поцеловала Сэма, однако пройдоха при сем целовании так и не вытащил рук из карманов, где лежали заветные мешочки.
А Гельда к Вейну и не подошла - у того всё равно денег не было.
Магистр радостно улыбался, но глаза деловито работали, разглядывая и лживые рожи дружков, и честные личики их подружек. Магистр знал цену клятвам, и потому не случайно, и вовсе не по доброте и щедрости душевной вдруг вспомнил о прислуге для дракона. Мол, если Сэму и Вейну это нужно, то и подружки могут быть зачислены на королевскую службу.
Вейн сам упал, едва это услышал, а Сэма сразу же сбили с ног, пока он рот зачем-то раскрывал, когда обе подружки ринулись к магистру, плюхаясь на коленки для присяги, пока крест не спрятал.
- Двести золотых! - хором, скромно лязгая зубками, прощебетали красавицы - Магистр от неожиданности чуть ларец не уронил.
Такое рвение и жажда служить королю ему очень понравилось.
Даже глазёнки этих симпатичных девиц имели форму монеток, только цветом другие - карие и чёрные. Магистр предложил сто пятьдесят - и тут же жадные девицы бухнулись лбами в землю с воплем радости, что они согласны, а Гельда и задом покрутила, придавая согласию определённую окраску.
Хотя Магистр и стрельнул взглядом по этому круглому намёку, всё равно зря вертела этим намёком доверчивая бедняжка, ибо плохо знала коварство Магистра, которому и мысль такая - взять её в город любовницей - в голову не могла прийти. Как он мог позволить ей лопаться в городе от довольства и счастья, если тут за дружками надо присматривать? Но искренняя, от души, жадность девиц так по сердцу пришлась Магистру, что и им было позволено поцеловать серебряный священный крест. Опасаясь за него, Сэм даже закрыл глаза, однако не зря там святой кусочек находился - сохранил, хотя Гельда так его расцеловала, что едва не проглотила, и обе совершили обряд так страстно, что Вейн, развратный тип, даже позавидовал кресту. По случаю того, что счастье улыбнулось, наконец, этим жалким бродягам и их жалким подружкам, они все по честному скинулись - по пять золотых, и по двадцать золотых, и устроили вечером пир с вином, мясом и прочими разносолами, пригласив и Алину с кузнецом, и ребятишек, и разбойников Лейна.,и ещё кого ни попадя. Магистр на пиру только бокал выпил, и уехал, оставив вместо себя солдат, которые дозором ходили вокруг забора всю ночь, да так рьяно, что вскоре зашатались, забредая во двор время от времени, а к утру упали в траву, вывесив густое облако храпа.
Этим же вечером магистр тщательно осмотрел закопчённый кувшинчик, ничего не понял, и спросил сотника Крона - а этот ли кувшинчик улетел?
Крон обиженно ответил, что нашли в поле, один там лежал, а другие там не растут, но на месте магистра он зарубил бы всех, чтоб голова не болела, как до сих пор болит у сотника.
- Это умно, - обрадовался Магистр, - Как я сразу не догадался. А ты мне город защитишь, ты ловкий, а пока иди отсюда, мне выспаться надо. -
На другой день Магистр уехал. В город, с пустым ларцом, нищий, но весёлый, на доклад королю дронов Алану. Для охраны дракона он оставил почти всех своих солдат, взяв в город только сотника Крона с двумя бойцами, и серебряный амулет от разбойников, который вручил ему Лейн, и за который Лейну потом пришлось выложить свои денежки, когда бессердечный Вейн потребовал отчёта.
Добравшись до города к вечеру, магистр отправился спать, предоставив Крону время для доноса королю.
С королём Аланом он встретился, как обычно, утром, в башне над крепостными воротами, после обхода крепостной стены, который они совершали один с правой стороны крепостной стены, другой - с левой, по очереди, каждое утро. Король дронов Алан был молод, холост, храбр и прям в общении. Он сразу сказал, сверкая прозрачными, как вода в ручье, глазами, что на те деньги, что выложил Магистр, на невесть что, можно было нанять, закупить, подкупить и построить. Чего именно, король не сказал - оба знали нужды обороны.
- Можете считать, что я закупил стрелы без промаха. На всех этих желтяков. - весело ответил Магистр, поведя рукой в сторону бывшего неприятельского лагеря, похожего с крепостных стен на разворошенный муравейник. Теперь это был не стан врага, а обычное торжище, или базар, но для наглядности и король, и магистр всегда указывали на базар, хотя ставка желтяков переехала уже давно подальше от городских стен и из пределов видимости.
Потоптавшись под стенами города с месяц, желтяки отошли, убедившись, что крепостные стены пока не по зубам. Они даже на штурм не решились. Тем более, что город этот никак не окружался, потому как расположен был на огромном разломе в горной цепи. Много веков назад после землетрясения в горах образовалась брешь - эта вот долина, на которой теперь стоял город. И слева, и справа такие высились склоны, что ой-ой, а поперёк долины встала крепостная стена, вот и всё, попробуй окружи. Крепостные стены строят не для того , чтобы их брали, а совсем наоборот. Не всегда так получается, но эти стены действительно были неприступны. Может быть, пока.
Желтяки так и решили, после чего отступили на подготовку.
И чтобы торговле не мешать. И Магистр и король Алан знали, что торговля желтякам нужнее, чем дронам. Король дронов Алан собирал с купцов пошлину, и приличную, а желтяки эту пошлину брали чисто символически, серебром, Вейн бы умер со смеха.
Желтяки рады были, что купец товар везёт, и медь, и оружие, и железо, и упряжь ременную, и оси колёсные, и сыры, и вино, и прочее питание. Всё это доставлялось из Европы со стороны дронов, и потому стоило вдесятеро дешевле, чем выходило, если доставлялось из Азии, через долгие-долгие переходы по лесам и прочим буеракам. Желтяки потому и откатились от города, опасаясь, как бы король Алан не закрыл городские ворота и всякую с этим торговлю. За месяц стояния под городом купцов выпускали из ворот такими редкими каплями, что вожди желтяков едва не взбунтовались.
Было заключено перемирие - это сделал Магистр, потому что король Алан и говорить не мог с желтяками, его трясло от ненависти, и на редкие переговоры в чисто поле ездила принцесса, его сестра Кристи, напялив доспехи брата и опустив забрало. Теперь от желтяков регулярно приезжали послы - обговорить с магистром текущие мелочи и уладить разногласия, ну, и с заверениями, что воевать не собираются.
Магистр отдавал все подарки от послов по купцам, какие бы на вид не золотые, дорогие и приятные, потому что Кий очень привечал всяких магов и колдунов, и мало ли что в этих подарках может быть понатыкано. Вспомнить хоть Розовый меч, при упоминании которого король Алан наливался злобой. Этим и ограничивалась вся видимая дипломатия, которая, однако, позволила широко развернуть торговлю, выгодную обоим сторонам. Так что городские ворота только на ночь и закрывались. Подготовка к войне - дело дорогое, а каждый проходящий через городские ворота купец исправно выкладывал золотые монеты. Конечно, запасы золота у дронов благодаря старому королю имелись, но без доходов от купцов все запасы будут иссякать, тем более, что всё государство дронов, все деревни и земли по ту сторону горной цепи оказались захваченными желтяками. По эту сторону, европейскую, оставалась лишь одна крупная деревня, та, где злодействовали два дружка, и несколько таких мелких, что про них и не вспоминали.
Не только из-за доходов король Алан держал ворота открытыми.
Ещё из-за опасения, что иначе желтяки будут вынуждены идти на немедленный штурм. Отобьют его, не отобьют, а не зря говорят, что худой мир лучше доброй ссоры. Король Алан понимал, что желтяки получают и оружие, и прочее для штурма через купцов и торговлю, что они крепчают, но и на него время работало, пусть в меньшей степени, и потому обе стороны оттягивали неизбежный штурм, как только могли. Король Алан просто надеялся на чудо, а желтяки просто готовились к штурму и битвам. Когда они подошли к королевству дронов, щиты их были из кожи, наконечники стрел - в основном костяные и каменные, а кони даже не имели стремян, да и сёдел. Но их было много, около ста тысяч, и это решило исход войны за страну. Теперь в руках дронов только город, только ключи в Европу, только надежда, а желтяковская орда перевооружается и переучивается. Шпионы доносили что их кузни дымят , молоты куют, а войска маневрируют уже в сёдлах. Поэтому известие о спасительном чуде - управляемом, дальнобойным и массово-поражающем драконе заставило короля Алана сунуть нос в дела Магистра, что обычно он не делал. Король высказал магистру очень ясное пожелание видеть дракона здесь, в городе, на крепостной стене, а вовсе не в деревне за горной цепью, где его могут продать, убить и перекупить.
Желтяки сто раз подумают, если по стене дозором будет шляться такой убойщик. Магистру пришлось объяснять королю свой план военной кампании. Если обучить дракона действовать против боевых порядков противника в чистом поле, да при поддержке своих войск, то можно уверенно атаковать желтяков, громить и изгнать из страны. Причём в самое ближайшее время. А его появление на стенах только отдалит невесть на сколько победу.
Желтяки примутся изводить его колдунами, ядами, шпионами и заклятиями. Будут рыть окопы, мастерить дальнобойные катапульты, рыть ямы-ловушки. Гораздо лучше, соблюдая полную секретность, обучить его в горной деревне, чем и заняты сейчас эти два наёмника, а потом неожиданно применить в бою. Так все победители только и делают, не так ли?
Этот план убедил короля Алана, что магистр не раззява - уже в который раз - но он просто из хорошего настроения возразил, что оставлять дракона в деревне тоже опасно. Наверняка желтяки уже знают, что дракон продался. Те же тролли, в которых магистр не верит, давно им доложили. Сейчас вокруг дракона шпионы кишмя кишат, разве нет?
Да, согласился магистр, кишат, но это ваши шпионы, и их будет ещё больше, магистр будет засылать их в деревню просто пачками, так что простых жителей вскоре там не останется - всех перекупят в шпионы. Так что вражеские будут находить там только одно - крепкую верёвку, да высокий сук.
Но тут король вспомнил донос Крона и сказал - эти наёмники, которых так неслыханно дорого купил магистр, вообще - кто такие? А ведь им дракон подчиняется. Что за люди?
Магистр подумал, прежде чем ответить. Поглядел в полевые просторы, где шумел базар, в небо, где кружил коршун, и вздохнул.
Тут король угадал - было слабое место. Сэм, тот простая душа, глаза-пуговицы, дурак дураком, словом, неплохой парень, и насквозь видный, всем понятный. Ему нужны деньги, он их любит, и магистр их дал. Сэм пока не продаст. Просто некогда об этом подумать будет. А вот Вейн... Но магистр, помня о доносе сотника, и Вейна изобразил вполне нормальным человеком, который, хотя и не очень жаден, но вполне управляем. В нужных пределах. К тому же Вейн полезен Сэму. Хотя бы своей болтовнёй.
Эти дураки, в отличие от умных, никак не могут понять - как устроен мир, и болтовня им помогает, тупицам. Если убрать Вейна,
Сэм может поумнеть и продаться желтякам. Вейн смирный. Говоря это, магистр сожалел, что позволил довольно долго беседовать этому Вейну и сотнику Крону. Тот, разумеется, мог сделать один вывод из этой беседы, как ответственный шпион и опытный вояка. И потому магистр обещал пристукнуть Вейна позже. Повесить, конечно, нельзя, из-за дружка, но уж пьяную драку и удар ножом организовать не проблема. Но чуть позже...Эти мелочи тайной службы настолько для короля мелочи, что магистр только вздохнул, и добавил, что оставил у Вейна шпиона, конечно.
Причём самого ценного, потому что ближе к Вейну никто не подберётся. Она прямо в постель к нему залезла. Это его подружка, жадная и смазливая девица. Не дура, соображает, что её дружок плохо кончит, поэтому продалась с радостью и благодарностью даже. Король потребовал подробности, даже сказал, что Вейн мог её специально подослать к магистру. Пришлось рассказывать, как было дело. Что верно, то верно - девица сама из платья рвалась.
И глазками стреляла, и всякими круглыми местами вертела. В гостинице магистр беседовал со всей шайкой по отдельности.
Вначале Сэм, потом Вейн, потом их подружки. С каждым что-то обсуждал, всякие мелочи, что-то поручал, просто беседовал - как же иначе. Будущую шпионку пригласил последней, начал было вопросы задавать - кто, откуда, как с дружками связалась, но какие там вопросы - девица так дышала, что магистр сбился со всех мыслей на одну только. Твердила одно - в город, к хорошему человеку пристроится только и хочет, а эти все дураки и драконы - так, никто больше в город не берёт. Конечно, магистр мигом заговорил по свойски, для пользы дела приобнял девицу, но та выскользнула, и давай торговаться. Заявила, что хотя и нанялась к магистру, но пока только прислугой при орудии, а вовсе не любовницей, но при этом так соблазнительно надувала губки и торговалась коленками, глазками и всем прочим, что любой другой на месте закалённого магистра отдал бы вчетверо дороже.
А так шпионка обошлась всего в сорок монет в год. Магистру пришлось их выплатить и согрешить вдобавок, что его очень огорчило, потому как в Библии сказано - не прелюбодействуй.
Однако чувство долга преобладало, и магистр заставил себя согрешить. Пришлось. Ему, Магистру Ордена Святого Креста, которому и по уставу запрещено жениться, не говоря уж о баловстве. Магистр не знает, простит ли Господь этот грех, но будет об этом молить. Услышав это, король прекратил свои шпильки, даже скорчил сочувственную рожу, и ничего не сказал.
Но подумал, что эту историю можно выгодно и смешно рассказать, разукрасив её всякими пикантными подробностями, сестре Кристи и отцу, старому королю, намекая на то, что на деньги короля магистр просто купил себе любовницу. Но это в смысле обеденной трепотни. И магистр, и король Алан ценили уже не деньги. Они ценили власть. А она стоит не дёшево, не дорого, а сколько надо. Орден Святого Креста уже заплатил за определённую власть в королевстве дронов, и король знал, что магистр мог бы, не моргнув взглядом, и вдесятеро заплатить этой шлюхе королевскими деньгами.
. Но немножко поиздеваться над магистром король никак не мог упустить случай. Потому что давно понял, что искренне, до тошноты верующий в Бога магистр мог нарушить все заповеди Его, если это нужно для блага Ордена Святого Креста. Искренне при этом раскаиваясь. Поскольку Орден работал сейчас на пользу короля Алана, тот только изредка позволял себе такие шуточки, но эта, про любовницу на королевские деньги, показалась нужной, из-за принцессы Кристи. И старый король, и король Алан, его сын, недавно пришли к мысли, что принцесса Кристи и магистр..., а что? Обет безбрачия магистра - это мелочь. Если для блага ордена.
Любой договор желательно скрепить чем-то более надёжным, чем подписи и рукопожатия. Впрочем, для срочной свадьбы были причины посущественней. Свою часть договора Орден исполнял истово и рьяно. В ней было спасение Ордена. Потерявший все свои земли и замки в бесчисленных тягучих войнах между королями, дворянами и прочей нечестивой сволочью, Орден захирел, рассеялся по всей Европе - по монастырям, по свитам дворян, по городам и дорогам.
Давшие клятву на верность Ордену, послушники при каждой оказии и возможности посылали магистру разные интересные сведения, новости и прочее, но с каждым месяцем ручеёк вестей мелел. Он вновь зажурчал после заключения договора, когда магистр стал отвечать на вести золотом дронов, заботясь, чтобы его мордатые послушники не похудели. К дронам магистр прибыл как раз вовремя. Большой дракон перекрыл дорогу, и поток купцов через городские ворота едва не иссяк. А если город удастся отстоять, король обещал выделить Ордену земли и селения, часть доходов от торговли, ну - и полную свободу в освоении новых территорий в сторону желтяков.
В случае победы над желтяками Орден Святого Креста должен был зацвести пышным цветом во славу Господа. Магистр привёл с собой тридцать восемь послушников, самых откормленных и злых за обиды Господа. Трое сложили головы в бою с драконом. Ну, и четыреста солдат короля, что делать. После боя королю донесли, что магистр прятался за камни дальше всех от дракона, трус подлый, и послушники такие же - гнали вперёд солдат, а сами пятились, чуть что. Всего трое погибло, убежать не успели. Король Алан понял, что магистр опытен и хладнокровен, а его послушники - просто клад. Он даже предложил поставить их во главе сотен, чтобы укрепить своё расхлябанное войско, но магистр отказался от этого дикого предложения. Это были его пальцы, образно говоря, и король предложил прищемить их дверью. Вскоре король и сам это понял.
Конечно, он не верил в победу над желтяками, но, по крайней мере, ощутил себя гораздо спокойнее, потому что все заботы, которые мог забрать себе магистр, он забрал. И руководство обороной, и войска, и торговлю, и охрану, и выколачивание денег, оставив королю только казну. Король оплачивал расходы магистра без звука, возражая только в случае хорошего настроения, как вот сегодня.
- Но дракон - это ещё не всё. - сказал магистр, - Господь послал ещё надежду для спасения города. За триста золотых. - с этими словами он достал из сумки закопченный медный кувшин с узким горлышком. Король хмыкнул, повертел кувшин в руках, заглянул внутрь, и сказал, что этот кувшин, хотя и улетел невесть куда невесть каким способом, стоит всего пару золотых. И то , если начистить до блеска песком. Магистр согласился. Сказал, что заплатил Сэму именно два золотых, а остальные 298 - задаток за убийство короля желтяков Кия . Но пока Сэм этого не знает.
- За убийство? - король Алан возбуждённо потёр руки. - Не дёшево? -
- Доплатить придётся, - опять согласился магистр. - И невесть сколько. Этот кувшин способен долететь до шатра Кия , но в будущем. За подготовку этого полёта придётся платить. Но, я думаю, это реально - установить в крепостной башне дурацкое устройство Сэма, и запустить кувшин в сторону желтяков. Конечно, это будет уже не кувшин. Скорее стрела. С длинным остриём. С крыльями, как у птицы. Сэм уверен, что справится с заказом. Вейн сказал, что это Знак Божий. Может быть. -
Король задумался. Несомненно, после смерти Кия война бы прекратилась. Всё войско желтяков держалось только на Кие.
Оно представляло собой около пятидесяти разных по количеству отрядов, каждый под командованием своего племенного вождя.
Они бы сразу увели своих людей, в этом король не сомневался.
Каждый сам по себе, каждый считает себя пупом земли, вождь есть вождь - что тут говорить.
Шпионы постоянно дополняли историю этого похода и его короля. Кий получил это войско под свою руку в награду от китайского императора, или Большого Желтяка, как называли его в просторечии из-за непроизносимого имени. Кий разоблачил заговор какого-то колдуна, когда тот готовил покушение на Большого Желтяка. И жестоко подавил, перебив всех причастных, да и себя не пожалел - получил рану.
А на вопрос императора - Чего Ты хочешь? - рассказал о купцах, что повадились таскаться в их страну напрямую, наплевав на истоптанные обходные пути. Кий уверен, что существует самый короткий путь в Европу, через горы, и хочет пойти навстречу купцам. Конечно, придётся прокладывать дорогу, обустраивать её, покорять мелкие племена, однако прямой выход в Европу стоит этих затрат.
Кий попросил у Большого Желтяка войско и деньги, а также все земли, которые захватит, поклявшись, что останется верным подданным Большого Желтяка, хотя и королём нового королевства.
Видно, говорил убедительно, иначе бы это треклятое войско не пришло в королевство дронов через леса и реки. Тут он разгулялся. Обжитые и богатые места. Предгорья. Люди, поля, скот, - было , кого покорять. Занял все селения и прочие деревни, навёл свой порядок, и подступился к городу в горном проходе.
Кий заинтересован идти дальше, в Европу. Все земли ему отходят. Он своё королевство хочет создать. А его вожди ничего, кроме доли в добыче, не имеют. Уйдут сразу после гибели Кия.
Наперегонки.
Король ещё раз оглядел закопченный кувшин, и со вздохом сказал, что не верит в попадание на таком расстоянии, когда и цели не видно.
- Согласен, - сказал магистр, - Но шансы резко возрастут, если внутрь, для наведения на цель посадить эльфа. Сэм обещал сделать кувшин управляемым. Как известно от шпионов, каждое утро Кий, восседая на троне в белых священных одеждах, проводит советы с вождями и командирами возле своего шатра. Отличная мишень. -
- Магистр, такого эльфа найти невозможно. - нахмурился король. Он хотел что-то добавить, но только усмехнулся.
- Если Ваше Величество поговорит с королём эльфов... -
- Почему бы вам самим не поговорить с королём эльфов? - возмутился король. Эльфов он не любил. - Я знаю, что вы не верите в эту нечисть, - король Алан прищурился насмешливо, глядя в глаза магистру, - но позвольте напомнить, что это вы разговариваете каждую ночь с эльфами. К тому же король эльфов раза три назвал вас подонком. -
Магистр скромно опустил глаза, - Всего два раза. Но разговаривать со мной не желает, как я ни просил о встрече. Кстати, о нечисти. Чего не сделаешь ради славы Господа. И если нечисть согласна работать связниками на Его благо, я не могу позволить своему неверию мешать ей. -
Каждую почти ночь эльфы залетали в распахнутое окно замка, где постоянно дежурил послушник, и частенько - магистр. Эльфы сходу бросали на стол записки от шпионов, или пищали их вслух.
- С вами он встретится, Ваше Величество. А говорить, как всегда, буду я. -
Король Алан не ответил. Встреча могла состоятся только ночью, когда настроение короля всегда было хуже некуда. Только по этой причине он и манкировал частенько просьбы короля эльфов о встрече, хотя эти мелкие союзники приносили несомненную пользу.
- Как вы получите эльфа? - спросил, наконец, король.- С помощью угроз мухобойкой? -
-. Помните, с неделю назад принцесса рассказывала об одном эльфе, которому грозит изгнание из племени? Король эльфов хотел бы заменить его на бой с кошкой. Я предложу заменить это на полёт в железной стреле.-
Король нахмурился. План магистра был вполне реален. Принцесса упорно отказывалась рисковать своей кошкой, хотя и начала мастерить ей доспехи.
Король вздохнул: - Ну хорошо. Передайте связным эльфам моё предложение о встрече. -
С этими словами раздасованный король принялся спускаться по лестнице из башни. Настроение упало, как это было почти всегда после встреч с магистром.
Ночью в огромном тронном зале, освещённом всего двумя свечами, состоялась встреча. Король Алан в парадной мантии скучал на троне, борясь со сном и зевая во весь рот. Магистр, стоя рядом, тихо беседовал с принцессой Кристи, то и дело поглядывая в сторону открытого окна. Принцесса подтвердила, что кошку не отдаст. Конечно, король эльфов об этом мечтает, но королева Ри мечтает совсем наоборот. Тут донёсся знакомый тихий звон, и магистр тронул короля за локоть. Принцесса встала с другой стороны трона.
В окно торжественно влетела целая орава эльфов, похожая на стайку воробьёв, только разноцветных и сверкающих. Впереди летел король эльфов Ри , а длинную ленту его мантии из паутинной ткани позади несли ещё с десяток эльфов. Десятка два эльфов по краям этого облачка сверкали, словно серебряные - почётный эскорт в новеньких кольчугах из рыбьей чешуи. Её насобирала для эльфов принцесса Кристи на королевской кухне. Что поделать, если такие щёголи. Раньше они набирали чешую на дворцовой помойке, рискуя попасть кошке в лапы.
Эльфы жили во дворцовом саду, огромном, примыкающем к склону горы. Им сколотили домики на деревьях для жилья, которые они и заселили, за неимением лучшего. Предлагали охрану - от кошек и других врагов, но король эльфов отказался. Если вдвоём, эльфы всегда обращали кошку в бегство, истыкав её новыми пиками из спиц. Одиночка тоже мог обратить её в бегство, если имел с собой лук со стрелами, и если успевал увернуться от первого броска кошки и взлететь в воздух. Не раз кошка прибегала к принцессе Кристи, жалобно плача, вся похожая на подушку для иголок.
- Дура ты, кошка... - выговаривала принцесса Кристи своей кошке, выдёргивая из её шкурки острые иголки, - вот выбьют глаз, будешь кривая. -
Но кошка её не слушала, и при каждом удобном случае убегала в сад на охоту. В первые дни после заселения эльфами домиков на деревьях, она, высоко подпрыгнув, поймала одного эльфа, и сожрала, и он такой вкусный ей показался, что и осетрины уже не надо - такая кошка разборчивая.
Эльфы давно бы ей все гляделки пробили или спицей с разгону пригвоздили к земле, но считали кошку частью принцессы Кристи. Из королевской семьи только Кристи и признавали по настоящему. Всех прочих людей с незапамятных времён презирали и ненавидели.
Так что кошку принцессы тоже приходилось признавать, пусть даже тыкая её в заднюю филейную часть. Но её троих котят, едва те как-то выбрались в сад, тут же беспощадно изрубили, решив, что и одной кошки с них достаточно. Только из-за хвостатой мерзавки два эльфа всю ночь стояли на страже, сменяя друг друга, и это вместо отдыха после полётов. А они разные, бывает, что против ветра, да с грузом, до лагеря желтяков и обратно. Устанет эльф, как летающая собака, а тут вместо отдыха стой на часах, кошку высматривай. И котят ещё завела, мерзавка, чтоб и их к охоте приучать. Этого эльфы не стерпели, и на рассвете, как мясники, изрубили чудовищ кривыми мечами, кованными из толстых спиц на лунном свете. Хотя на рассвете эльфы, существа ночные, видели уже плохо, но куда деваться, если котята выбрались на охоту утром, а не ночью? Изрубили в такие мелкие клочья, что принцесса Кристи до сих пор не знала, куда девались котята.
Влетев со звоном в распахнутое окно, процессия выписала в воздухе плавный приветственный вензель, после чего опустилась на большой стол перед королевским троном. Принцесса поставила там игрушечный трон, а магистр - большую чашу с мёдом со щепочками - вместо ложек - на краях чаши. Король эльфов плюхнулся на трон, и свита выстроилась позади него широким клином. Король Алан вспомнил спросонья, что из-за высокомерия эльф никогда не приветствовал его первым, и зевая, сказал, что рад видеть, желает здоровья, и как самочувствие? Король эльфов пропищал свои длинные и цветистые приветствия. Магистр едва дослушал его до конца, и сразу, как обычно, влез в разговор.
Он извинился за малую свиту короля, сославшись на секретность предстоящей беседы. Король эльфов пропищал с презрением, что у эльфов таких проблем с секретностью нет.
Они народ куда более древний и благородный, чем люди - все сплошь мерзавцы и предатели, исключая, конечно, присутствующих здесь принцессу Кристи и короля Алана.
Магистр, не моргнув глазом, проглотил оскорбление, и попросил разрешения у короля Алана изложить суть дела. Тот кивнул, устраиваясь на троне удобнее. Принцесса Кристи упорно смотрела в мозаичный пол. Магистр изложил свой план, меняя для лучшего понимания эльфа некоторые подробности.
Так, вместо кувшина в его рассказе полетела пустотелая стрела, которую изготавливает добрый колдун Сэм. Когда эта заколдованная стрела пробьёт короля желтяков Кия, война закончится, и король Алан сможет, наконец, помочь эльфам, и освободить от троллей Моховую Гору, бросив все войска на её штурм.. Или выкуривание. Или затопление. Или ещё что, пока неясное, кроме одного - народу потребуется много. Честь и слава от победы над троллями, конечно, вся останется эльфам. В веках будут прославлять и помнить великого короля Ри. Но эльф в железной стреле наверняка погибнет.
. Выслушав, король Ри кивнул. Он сообразил, куда толкал его магистр.
И громко пропищал: - Это мне нравится. Но я не имею власти послать эльфа на смерть. Мы не люди. Жизнь эльфа принадлежит только ему, и только он может ею распорядиться.
Самое большое наказание в моей власти -изгнать эльфа из нашего племени. Велеть своим подданным видеть пустое место. Пусть летит куда хочет, ищет другие племена эльфов, пусть боится совы и летучих мышей - вот всё, что в моей власти.
Это наказание выносится за очень тяжёлый проступок. За личное оскорбление. - Эльф подпрыгнул от злости.
И помолчал некоторое время. Магистр замер, чувствуя, что эльф на что-то решается.
- Эльф недавно оскорбил меня. - еле слышно пропищал король, - И королеву Ри. Он объяснился ей в любви. Я мог бы изгнать его, однако королева, как настоящий эльф, просила заменить наказание. Я согласился. Поскольку эльф сказал, что лучше умрёт возле королевы Ри,.я заменил ему изгнание на бой с кошкой принцессы Кристи. - Эльф снова замолчал. Магистр вздохнул, и едва в раздражении не сплюнул. Король Ри впервые сказал прилично о кошке принцессы. Плохой поворот. Он не ошибся.
Эльф торжественно провизжал: - Пользуясь случаем, я прошу принцессу Кристи выпустить завтра ночью в сад её чудище.
Эльф будет биться с кошкой в пешем порядке, со связанными крыльями, вооружённый только мечом. Исполнит ли принцесса Кристи мою просьбу? -
Магистр чуть не выругался. Эльф не поверил ему. Он решился на просьбу, хотя. эльф никогда не попросит человека. Он может попросить только равного себе эльфа.
Принцесса подняла голову, но на короля Ри не посмотрела - на стены. Еле слышный ропот донёсся со стороны свиты, состоящей из эльфов, но ведь король эльфов - это испорченный эльф, и ропот быстро стих. Принцесса Кристи посмотрела на магистра, словно в поиске помощи, но тот сделал вид, что не понимает. Только получив толчок по ноге, решил кивнуть, уповая на помощь Господа.
- Разумеется, король Ри, я исполню вашу просьбу.- ровным голоском сказала принцесса, -Завтра ночью кошка выйдет на поединок с эльфом. -

 » ЧАСТЬ6

Магистру хотелось скрежетать зубами. Вместо этого бесполезного занятия он решил сделать ещё попытку, тем более, что не рисковал потерять уважение эльфов: - Ваше величество, пусть о наказании кошкой вы договорились. Но ничто не мешает Вашему величеству заменить его другим. Следует подумать и о здоровье кошки, которому может повредить поединок. Я уверен, эльф согласится обменять жалкую смерть в её зубах на геройскую гибель в кувшине. -
- Он-то согласится! - завизжал король Ри. - Но я не согласен. Кошка его точно сожрёт, а вот из этой стрелы эльф, чего доброго, в последний момент выпрыгнет, и останется живой. -
- Если это заботит Ваше величество настолько сильно, - сказал магистр, - то я могу поручить колдуну Сэму сделать так, чтобы эльф остался в стреле. -
- Это подлость! - возмутился король Ри. -Пусть вы, люди, и привыкли обманывать друг друга , и пусть я испорченный эльф, но вы не заставите меня опуститься до обмана. Эльф будет честно биться с кошкой. -
Магистр понял, что проиграл. Слегка поклонившись, он отступил на шаг. А король эльфов, устроившись в креслице поудобнее, как обычно, заговорил о своих, уже надоевших магистру претензиях.
Обращался он к принцессе Кристи, потому что король Алан уже спал, а магистр - и вовсе пустое место, пусть и говорящее. Король эльфов скорбно сказал, что гибель эльфа в бою с кошкой будет уже невесть какой за последнее время. Таких гигантских жертв не было со времён штурма Моховой горы. Ночами эльфы носятся, как сумасшедшие, исполняя приказы магистра. Невзирая на потери, они исполняют союзнический долг. А что делают люди для освобождения Моховой горы от троллей? Ничего. Я слышу одни обещания...
Эльф замолчал и уставился на магистра. Тот принялся разглядывать потолок, готовясь пропустить мимо ушей надоевшие упрёки. Известно, что лазы в Моховой горе, исконном жилище эльфов, вырыты ими, и человек туда не пролезет. Даже ребёнок не пролезет. Из этих нор троллей можно выкурить дымом, или залить водой, но это работы такого размаха, что необходимых людей и средств сейчас нет. Только после войны можно выделить силы и для рубки леса, подвозке его, замуровыванию бесчисленных дырок в этой горе. Эльф отлично знал, что сейчас у короля Алана людей не хватало, на стороне вербовал, рассылая глашатаев по Европе, но при каждой встрече упорно пищал своё. Но в этот раз сказал нечто новенькое. Напомнил, что тролли захватили Моховую гору с помощью желтяковских колдунов и предсказателей, без единой потери, одной подлостью. Нельзя ли попросить доброго колдуна Сэма помочь эльфам? Может быть, войска короля Алана и не понадобятся, чтобы освободить Моховую?
Магистр, подумав, сказал, что это хорошая мысль, но Сэм будет слишком занят железной стрелой, которая без эльфа внутри потребует вдесятеро большей работы. Так что, к сожалению магистра, тролли в Моховой Горе могут спать спокойно А пока, если дела закончены, магистр предложил приступить к дружескому пиру.
Возражений не последовало. Миска с мёдом мигом исчезла под мерцающим облаком эльфов. Они похватали щепочки и принялись, толкаясь в воздухе и треща крыльями, набивать животы и ореховые скорлупки, которые носили с собой. Один король эльфов остался на месте. Мёда у него лично хватало - это была одна из королевских подлостей, которые люди называли привилегией. Он с грустью вспоминал прежние недавние времена, когда добыча мёда была его основной заботой. Эльфы всё лето искали бродячие ульи диких пчёл, осенью король выбирал объекты нападения и командовал. В каждом случае он выбирал способ - или прямое истребление пчёл, если улей слишком ослаблен, или постепенное выбивание пчёл во время лета, или поджёг, или снадобья колдовские из вонючих трав.
В Моховой горе располагались только ульи с особыми боевыми пчёлами, которых тролли боялись, как и самих эльфов.
С помощью особых пируэтов и звуков король мог объяснить им, где враг, и кто враг, и ни одного тролля на полёт пчелы не было в окрестностях Моховой горы. Боевые пчёлы и мёд приносили, но мало, и их кормить приходилось долгими зимами. Все они погибли, задушенные дымом огромного лесного пожара перед захватом троллями Моховой горы. После заключения союза с королём Аланом добыча мёда сильно упала, потому что эльфы - разведчики на службе у магистра мёд не собирали, а жрать им давай.
Просить мёд у короля Алана гордость не позволяла, а тот сам не догадывался, вернее, забывал, и одно время пришлось ввести ограничения, и потому все эльфы летали голодные, кроме разведчиков, которых кормил магистр. Причём давал две ложки в день вместо одной, и это позволили шпионам даже внешне выделяться - и весёлые, и толстые, и в новеньких одёжках.
Магистр и королю Ри иногда присылал миску мёда, но не просто так, а как взятку, чтобы ещё эльфов выпросить, и король отдавал эльфов, а мёд отсылал обратно. Когда о трудностях с пропитанием узнала принцесса Кристи, она принялась таскать эльфам по бочонку мёда в неделю. Прикатывала бочонок в сад, и уходила. Эльфы никогда её не благодарили. Магистру говорили спасибо за каждую ложку.
Этот мёд в миске считался королевским, а не от магистра, и потому эльфы не стеснялись - вскоре миска опустела. Потом последовало невнятное прощание и прочие реверансы - и эльфы улетели.
Король Алан ушёл почивать, зевая, спросил без интереса: - Ну как?
Вы договорились? - Магистр неопределённо пожал плечами, но когда они остались в зале одни с принцессой, он спросил её шутливо - зачем принцесса так по невоспитанному толкнула его за троном своей ногой? Уж не признание ли это в тайной симпатии?
- Нет, - сердито сказала принцесса.- Вы должны мне помочь. Я не могу не выполнить просьбу короля Ри. Но если эльф погибнет, королева Ри может умереть. Я не знаю, что делать. Я придумала накормить кошку до отвала, чтобы еле ноги таскала. Но тогда эльф её изрубит. У них мечи - знаете, какие острые. -
- Знаю. - сказал магистр. Эльфы из-за своей малости так хорошо затачивали свои мечи , копья и стрелы, что остриё входило в человеческую кожу, например, совершенно безболезненно.
- Придумайте что-нибудь. - сердито потребовала принцесса.- Ни кошка, ни эльф не должны пострадать.-
- Если королеве Ри эльф настолько дорог, - вкрадчиво сказал магистр, - то я сделаю всё для его спасения. При условии, что королева Ри попросит спасённого эльфа полетать немного в железной стреле.-
Принцесса задумалась. Королева Ри и говорить не станет с магистром. Значит, просить королеву придётся ей.
- Я могу обещать это. - решилась принцесса. - Но и вы должны обещать, что эльф вернётся из полёта живым и невредимым. Королева Ри не пошлёт его на смерть.-
Магистр заверил, что приложит для этого все усилия. А потом несколько легкомысленно спросил, не пожелает ли юная союзница
поцеловать его, для скрепления договора? Он бы не возражал - для поднятия настроения, а то все ненавидят, аж утомило.
В ответ принцесса только рот раскрыла и нахмурилась, пытаясь понять - не шутка ли это? Она шуток не понимала. Магистр это вспомнил, усмехнулся, и заверил, что это шутка. Потом извинился, заверив ещё раз, что это шутка. Но уже не усмехался. Потом извинился ещё раз, и ушёл торопливо по своим шпионским делам, забыв попрощаться. Связываться с принцессой Кристи нельзя было ни под каким видом. Не потому, что магистр не понимал принцессу - это само собой. Он боялся её.
На другой день во время завтрака в дворцовом зале, принцесса, не удержав любопытства, рассказала старому королю и королю Алану про шутку магистра. Тут и король Алан не удержался и живописал вербовку шпиона в юбке. Старый король заревел от смеха и грохнулся вместе с креслом на спину. Слуги поспешили поднять его, давясь от хихиканья. Хотя старый король имел парализованные ноги, и сам встать не мог , это не убавило ему жизнерадостности, разве злости немного прибавило. Он даже не заметил, как упал, и как его подняли - так развеселился.
Он сделал вслух вывод, что магистр, который нарушил свой обед Господу о целомудрии, решил, что семь бед - один ответ, решил и за принцессой приударить, такая рыбина, ой, дочка, берегись. Так разошёлся старый король, что до конца завтрака никто не мог и слова вставить. Перебрав все косточки бедному магистру, старый король принялся за короля Алана, который раньше таскал к себе в постель знатных красавиц, но теперь, когда все богатые дворянки из-за предстоящего штурма уехали, принялся за крестьянок, чуть ли не за нищих с помойки. Старого короля это очень веселило, но король Алан только грустно посмеивался.
Из-за Розового меча, про который не знал старый король, всё было не так просто. Принцесса Кристи заторопилась, приказала подать грушу на десерт, но не успела укусить эту грушу, как отец принялся за неё. Старый король совсем разошёлся, хохоча во всю глотку. Он принялся вспоминать, что его покойная жена, мать принцессы Кристи и короля Алана, в этом возрасте переспала со всей дворней, а через год - со всей знатью, а вот принцесса Кристи до сих пор спит со своей кошкой. - Ладно бы - с котом, - гоготал старый король. Принцесса сидела, сжав в зубах бедную грушу, очень заинтересованная. Но, когда и король Алан засмеялся, она выплюнула грушу, посмотрела во след понятливым слугам, прикрывшим дверь в зал, и поднялась на ноги.
Раз смеялись, она решила обидеться, и потому сдёрнула скатерть со стола вместе с загремевшими кушаньями. Потом внимательно всмотрелась в лица старого короля и своего брата, но они вовремя перестали смеяться, и потому принцесса, не зная, что ещё сделать, решила опрокинуть стол вслед за скатертью, но тот, подлец, оказался на редкость дубовым, и не опрокинулся. Тут король опять упал от смеха на спину вместе с креслом, поглядев, как пыжится принцесса, и она, пнув ножкой стол, быстро ушла.
Король Алан в этот раз не засмеялся, потому что помнил, что никогда, ни разу эту слабосильную дурочку не удалось достать деревянным мечом в тренировочном зале. Ещё он помнил удары этого меча по своей кольчуге, ибо принцесса Кристи заменяла недостаток силы невероятной ловкостью и быстротой. Она всерьёз намеревалась рубить желтяков на стенах, когда они пойдут на штурм, и король Алан просто не находил, что возразить. Старый король, отсмеявшись, лёжа на спине в опрокинутом кресле, потребовал его поднять, а потом, убедившись, что всё вино отбулькало из кувшинов на каменном полу, впал в злобу и снова принялся обзывать принцессу, говоря, что если Алан не отошлёт её к дяде, королю Францу, то её непременно изрубят на кусочки во время штурма. Даже по рукам солдаты-желтяки её не пустят, потому что такую злую и глупую дуру даже и в плен никто не захватит - так её испортили эльфы - просто зарубят, и всё.
И на кой чёрт он, старый козёл, растил её, такую дубину стоеросовую, столько лет, спрашивается - чтобы желтяки изрубили?
На это король Алан, подав знак вернувшимся после скандала слугам поставить новое вино, скучно ответил, что упрямство Кристи можно сломить только замужеством, сам старый король это не раз говорил. Но эта дура до сих пор играет с эльфами и со своей глупой кошкой, а между играми рубит мечом в учебном зале. Когда магистр предложил ей поцеловаться, то она, наверное, и рот раскрыла шире варежки. Нет бы на шею броситься - магистр надёжный человек и уж помог бы добраться до этого чёртова дяди.
Во время штурма только магистр и уцелеет, рыбина такая, а все дворяне, что остались в городе, полягут на стенах, потому что дураки, если вовремя не сбежали А пытаться выдать замуж принцессу за подобного дурака просто не хочется.
Старый король задумался. Он не удивился словам Алана о неизбежности захвата города. Вдвоём они говорили вполне откровенно и не строили иллюзий. Город обречён, как бы не старался магистр его спасти, хватаясь за всякие соломинки вроде дракона, кувшина или эльфов. Вчера, кстати, старый король долго орал, услышав про дракона и расходы, что на эти деньги лучше бы нанять сотню солдат, а всех этих деревенских дураков вместе с их драконом -повесить, чтоб не соблазняли, сволочи.
Повесить - это вообще был конёк старого короля, его основной способ управления, который он теперь выпустил из рук, отказавшись от королевской короны в пользу сына, короля Алана, после того, как сломал низ позвоночника, упав с лошади. Постоянно советовал и сыну перевешать полгорода, и вообще всех, у кого кривая рожа - и сразу будет порядок, и король отвечал равнодушно: - Конечно, конечно, успокойся. -
Старый король и магистра учил управлению государством, и как-то допёк его, и тот невозмутимо ответил: - Обязательно. Как только, так сразу. Вот, и верёвку уже припас. - После этого магистр действительно показал верёвку, вытащив её из кармана, увернулся от бутылки, брошенной старым королём, откланялся и удалился с обеда. А старый король долго орал потом на Алана и принцессу, что над бедным, несчастным, больным увечным стариком, конечно, все могут издеваться, и магистры всякие паршивые, но вы-то, дети мои и кровиночки, должны согласиться, что, если не вешать всех подряд, не пропалывать свой огород от сорняков, так и зарастёт всё хаосом и репьями, и огорода не будет, а дикое поле, и вместо королевства дронов - дикая вольница, неразбериха и прочая крапива. Но кровиночкам быстро надоело слушать вредного старикашку, и они тогда ушмыгнули вслед за магистром.
Подумав, старый король согласился, что магистр - единственный подходящий жених, потому что дочка рассказывала о магистровой шутке с гордостью. Его, по крайней мере не зарубят. Алан усомнился, что с гордостью - когда он рассказывал о магистровой любовнице, никакой ревности у Кристи не заметил. Один интерес. Старый король вскричал, что сынишка ещё лопух насчёт женщин, только и разбирается, что в их анатомии. Принцесса гордилась, сама не догадываясь, что гордится, и ревновала, сама не зная - ведь интерес - это всё, что нужно для начала. Это семечко, из которого можно вырастить огромный дуб. При подходящих условиях, конечно, и такие условия представляются именно сегодня ночью, когда магистр будет мухлевать с кошкой в покоях принцессы Кристи. И старый король изложил свой хитрый план, который понравился королю Алану своей простотой. Запереть их, а утром посмотрим. Вот и всё - как просто. Договорившись, они выпили за успех по стакану вина, ругая упрямство глупой девчонки, после чего король Алан ушёл крепить оборону города, а старый король выпил весь кувшин, и захрапел в своём кресле.
Проспавшись к вечеру, он приказал слугам вынести его в сад, чтобы не пропустить начало страшного поединка. Если эльф зарубит мохнатую принцессову подружку - это хорошо, если же победит кошка - ещё лучше, потому что на неё было поставлено пять золотых против двадцати, которые поставил на спор его верный слуга Базиль, друг и ровесник. Базиль не разбирался в дворцовых интригах, и потому поставил на эльфа. Король лучше знал магистра, а его подлые планы просто нюхом чуял. Кошка не могла проиграть. Впрочем, это было ясно всем, и Базилю тоже, но он всегда ставил против, задолжав уже пять тысяч с лишним. А пока Базиль наливал подогретое вино в стакан короля, вдыхая свежий воздух темнеющего сада, в покои принцессы вошёл магистр. Принцесса Кристи весь день шила для кошки кольчужку и мастерила шлем из всякой дряни, что притаскивали слуги. В ход шли щепочки, чешуя, лоскуты кожи и даже перья. Всё это склеивалось рыбным клеем в куски разной формы, которые и сшивала принцесса, то и дело примеряя защиту на кошке. Та брыкалась, срывала наколенники, сдирала шлем, но к концу дня принцесса так её заморочила, что кошка смирилась и лежала на кровати спокойно - в шлеме, из которого торчали уши и морда, и в панцире, который уже никак не сдирался когтями. Но это были ещё цветочки, а когда кошка увидела магистра с деловой рожей, то и глазки в ужасе закрыла, сообразив, что этот подлец притащил ягодки. Она не ошиблась - магистр высыпал на поднос перед принцессой горсть тёмных шариков, и объяснил, что это колдовское зелье достал один его шпион из купцов. Это заговоренная пыльца конопли. Её вдыхают желтяки, для счастья и отдыха. Надышавшись дымом этих шариков, желтяки от счастья еле ползают, глупо улыбаются и совсем лишаются сил.
Уточнять действие конопли магистр пока не стал, из своих соображений. Он умолчал, что весь день два послушника душили дымом десять кошек и котов, и о чём они доложили, исцарапанные во славу Ордена. Принцесса, естественно, возмутилась, сказала, что эльф зарубит кошку, если та будет еле ползать. Это неподходящее средство. Магистр удивился - зачем принцесса вообще рискует кошкой, если она такая алмазная. Пусть откажется выставлять её на бой, и всё. Разве она обязана, всякий раз, как король эльфов попросит, выставлять кошку на погибель?
В конце концов, кошке шесть лет, её принцесса с детства знает, а эльфы только недавно прилетели.
- Вы ошибаетесь. - мрачно ответила Кристи. - Эльфы всегда тут были.. - Помолчав, принцесса продолжила хмуро: - Если б я могла отказать в просьбе эльфа, он не попросил бы. Я выставлю кошку на бой.-
- Хорошо, - сказал магистр, - Раз уж сам король эльфов попросил, отказать невозможно. Я понял. Хотя не понимаю, почему. Но в таком случае, боюсь, интересы государства дронов требуют жизни вашей кошки, как не жаль мне её, такую красотку. -
- Как же! - лицо принцессы нахмурилось, - Вам её не жаль. Вы бы её за обедом съели, если больше нечего.-
Тот пожал плечами , и охотно согласился, что ему на кошку наплевать. Есть её за обедом - это чересчур, но если бы хоть на минуту в день он взял привычку думать о кошке, он бы немедленно отказался от поста Великого Магистра Ордена святого креста. Ввиду надвигающегося сумасшествия. Нет, все его помыслы занимают интересы государства. Это, кстати, и интересы принцессы. Лучше спасти эльфа, пожертвовав кошкой - и магистр, делая вид, что не замечает нахмуренного чела юной принцессы, живописал страшную стрелу, которую поведёт зарубивший кошку эльф.
Это означает гибель короля желтяков и конец войны, всеобщее счастье и ликование народа. После чего магистр сладким голосом посулил принцессе возвращение в город дворян и прочей аристократии, и непременно красивого жениха, за которого принцесса выйдет замуж и будет купаться в довольстве и счастье. Ради такой великой цели можно перебить вообще всех кошек в городе, разве нет? -
На это принцесса обиженным голосом ответила, что магистр напрасно тратит своё красноречие. Магистру наплевать на кошку - это она понимает. Родная, что ли, в самом деле, кошка для магистра? Нет. Но пусть и магистр поймёт, что ей, принцессе, наплевать на желтяков, а также на народ, и его счастье и ликование.
Ей наплевать также на родных и близких, включая будущего мерзавца жениха. Они для неё значат, как и кошка для магистра. Она их просто немного знает, а кошка её единственная родная подружка. Она любит кошку, а кошка любит её, и если магистр думает уговорить её, принцессу, обменять всё то барахло, что он нарисовал, на бесценную кошку, то ему самое время уйти и повеситься, пока он, магистр, окончательно не рехнулся и не стал писать под себя. Пусть только предупредит их с кошкой, тогда они придут полюбоваться, как магистр будет забавно дёргать ножками, повиснув в петле.
Пока она это говорила, магистр вспомнил историю, что ему рассказал король Алан, о принцессе и кошке. Это случилось с год назад, когда желтяки начали захватывать королевство дронов, и чуткая знать потянулась бежать из города. И старый король, и король Алан, рассудив мудро и заботливо, попытались пристроить вздорную девчонку замуж за одного барона, богатенького и не такого уж старого, лет под пятьдесят. И родни у того много , и верный, и вообще с ним девчонка, как сыр в масле, будет кататься.
Под венец силой тащить её даже не пытались - уже поняли, что будет кусаться, вопить и драться, всем, что под руку попадётся.
Стыдно перед знатью в церкви такую бучу устраивать. Девчонка росла донельзя заброшенная, сама по себе, как ей хочется. Но так не должно быть. Жаль, что мать - королева рано умерла. И разобиженные брат и отец, устав уговаривать будущую невесту, обсудили с женихом этот вопрос, и старый король сказал, что ему лично эта тягомотина надоела, и потому пусть жених берёт дело в свои руки. Пусть эдак по мужски объездит принцессу, а потом она сама под венец побежит - куда деваться. Король Алан, поколебавшись, согласился, что делать с этой своевольницей больше нечего, и жених тем же вечером, напросившись с визитом к принцессе Кристи, её изнасиловал.
Всех слуг заранее убрали, и только про злую кошку никто не вспомнил. Она же, мерзавка, разбуженная воплями своей подружки, тут же вцепилась в заголённое заднее место жениха, так что тот, не закончив своего благого дела, заорал, и скатился с кровати на пол.
Шмякнув мохнатую защитницу об стенку , он с окровавленной рукой и задницей, всё же вознамерился стойко продолжить порученное дело, но неблагодарная девчонка ужом выскользнула из его рук, подскочила к стене и выхватила из ножен висевший там меч - подарок эльфов. Эти злыдни его точили года два.
Или растили. Или всё вместе. Словом, тюкали и тюкали камешками и железками, втюкивая алмазную пыль, железную пыль и другую гадость. Они сделали меч острым до своих понятий, причём, он всегда оставался острым, сколько ни руби - только чуть, невидимо для глаз уменьшался. Эльфы будто предвидели, что жених в порыве благородных чувств забудет снять кольчугу перед падением на принцессу. А она вытянула этот меч и с диким воплем развалила бедного жениха от плеча до пояса - и кольчуга ему не помогла. Старый король потом долго удивлялся, разглядывая ровно разрезанные медные пластины у этой кольчуги.
Конечно, принцесса сообразила - кто виноват, и потом целый месяц не разговаривала, выхаживая свою злую кошку. Она только издали рычала на объяснения старого короля и брата - что принцесса не права, а все родственники убитого обиделись, и подались к желтякам на службу - вот что натворила. Она и в замке не появлялась, ошиваясь в безмерном саду с эльфами и кошкой на руках, и только, когда её и укорять надоело, поселилась опять в своих покоях.
Услышав эту историю, магистр сказал королю Алану, что во всём виновата кошка. Чего ей не спалось? Чего не в своё дело полезла, дура? Магистр по опыту знал, что любое самое продуманное дело срывается чаще всего от чьей-то дурости. Так и здесь. Кому могло прийти в голову, что кошка окажется такой дурой?
Вспомнив эту историю, магистр сказал, что у него и в мыслях не было всерьёз уговаривать принцессу на кошкину смерть. Он просто подшучивал. Принцесса не дала ему договорить о действии конопляных шариков. Оно зависит от густоты дыма, от времени и прочих мелочей. Кошке вовсе не обязательно, по примеру желтяков, нюхать дым до полного счастья. Она будет по прежнему проворная. И останется в живых. Как и эльф.
И ему вовсе не плевать на кошку, как думает принцесса.
Кошка настолько ему дорога, что ради неё замучено шестьдесят кошек и котов, и десять послушников изуродованы этими злыми животными.
- Вы шутите? - принцесса так изумилась, что магистр поспешил заверить, что нисколько не шутит. Потому что ему нужен эльф в железной стреле. Эльфу наплевать на принцессу, но королеву Ри он послушает.
- Я уже попросила об этом королеву Ри. - сказала принцесса.
Подождав, магистр спросил, согласна ли королева, на что Кристи удивилась - конечно, ведь Кристи попросила.
Внимательно посмотрев в круглые глупые глаза кошки, а потом в прозрачные пустые глаза принцессы, магистр вздохнул, и сказал, что хватило и пятьдесят девять кошек, чтобы появилась уверенность. Чтоб и кошка и эльф остались живы, а король эльфов ни о чём не догадался. Этот волшебный порошок в разных дозах действует по разному. Это, как вино. Если споить кошке ложку вина, то она будет боец хоть куда. Если затолкать две ложки, то будет промахиваться мимо эльфа, а если три - то ласкаться к нему пойдёт. А с четырёх эльф её за хвост будет таскать - она не проснётся. И это зелье по-разному действует - похоже, но со своими тонкостями. Это снадобье эльф уж никак не учует, это не вино. Словом, всё получится.
Принцесса повеселела. И похвасталась, что королева Ри подарила ей секретное, очень нужное зелье.
Магистр кивнул, и скучно сказал, что это для кошки оно секретное.
А для любого, кто взглянет на принцессу, уже нет. Это любовное зелье. Приворотное, для жениха, чтоб влюбился - не так ли? Чтобы подсыпать ему в еду.
- Не так. - нахмурилась принцесса Кристи, - Это для меня. Когда я его выпью, то могу посмотреть в глаза любого человека, и он мой. Так сказала королева Ри . -
- Она ошиблась. - возразил магистр. - Таких снадобий нет. Я вам лучше зелья достану. -
И магистр сослался на полтора десятка колдунов, что сидят в его подвалах, и уж ему дадут самое верное, а не то, которое обычно продают доверчивым дуракам. И после испытаний на самих колдунах, можно и жениха угостить. Эти любовные снадобья - штука неясная. И магистр рассказал про несчастного купца, который угостил жену. Когда он сбежал отдохнуть от её ласк, то она по рукам побежала, и теперь шлюхой работает, в трактире, в западной части города. И ещё сообщил про одну девицу, которая подсыпала кое-что жениху перед свадьбой. Через трое суток чудом выползла из кустарника, и спаслась, пока жених заснул на минутку. Постриглась в монахини. Поэтому средство от королевы эльфов лучше забыть - он подберёт настоящее.
Однако принцесса, переглянувшись с кошкой, посоветовала испытать своё средство на своей любовнице - той деревенской шпионке при двух дураках, а она, принцесса, верит королеве Ри, потому что эльфы не умеют врать. Принцесса рассказала королеве Ри про шутку магистра, и та подарила зелье. Но принцесса ещё подумает, стоит ли пить его и глядеть в глаза магистра.
При такой новости магистр аж шарики выронил, которые взвешивал на весах, и попросил принцессу больше так не шутить. А то чуть ошибётся в весе - и прощай, кошка. Принцесса прикусила язычок, и больше не отвлекала магистра своей болтовнёй от важной работы. Он трижды взвесил шарики, трижды измерил ящик для кошки, взвесил саму кошку - без шлема и кольчужки - чтоб уж точно не ошибиться. Пока болтали да взвешивали, в саду возле замка совсем стемнело, и эльфы принялись выстригать в траве место для боя. Кошке трава бы не помешала, они рубили траву мечами, чтобы эльф не запутался - по приказу королевы Ри. Вскоре чистая площадка была готова. Взошла, наконец, луна, осветив сад, стрекочущих эльфов и старого короля в кресле, который пил своё вино, ожидая представления. С эльфами он не разговаривал, после того, как один из них, не выдержав насмешек старого короля, выстрелил из лука и попал ему в нос, да так, что только кончик стрелы наружу торчал - и пальцами не ухватишь. Нос у старого короля и так большой и мясистый, а тут раздулся в пол-лица. Принцесса еле-еле вытащила эту иглу, хваля отца за выдержку по сравнению с кошкой, что вечно скулит, и за ум, по сравнению с кошкой, потому что не пытался, как она, руками ловить, а всего лишь рюмками кидался, не зная, что эльф и от стрелы увернётся, не то что от рюмки, такие они вёрткие.
Протрезвев, старый король, конечно, обозлился на эльфов, но что он мог сделать?
Наконец, прилетел король эльфов со свитой, и послал одного из слуг старого короля к принцессе. Вскоре тот вернулся и доложил, что Её Высочество сейчас идут. Шло время. Король Ри посылал за принцессой снова и снова, и каждый раз получал ответ - то кольчужка порвалась, то шлем треснул, то кошку одевают, то кошку раздевают - и король начал терять терпение.
Всё это время магистр и принцесса воевали со злой кошкой. Вначале её посадили в ящик, где дымилось колдовское зелье, и магистр накрыл ящик плотной шкуркой. Кошка закашляла, потом принялась жалобно мяукать. Принцесса кусала губки, но терпела.
Когда же кошка перестала мяукать, она забеспокоилась. Магистр уверял, что воздуха в ящике достаточно, кошка не задохнётся, а ящик открывать нельзя, чтобы дым не уходил. Но принцесса всё же приподняла чуть-чуть край шкуры над ящиком, чтобы одним глазком поглядеть на кошку. Внутри было темновато.
Пока разглядит принцесса, что кошка сидит и головой качает, вся в дыму, и сама дыма хватанёт. А если вспомнить, что перед посадкой кошки в дымовую камеру принцесса подышала этим дымом, не вполне доверяя магистру, то ничего удивительного, что вскоре она принялась посмеиваться и глупо улыбаться. А потом спросила, сколько лет магистровой шпионке, и красивая ли она.

 » ЧАСТЬ7

Магистр удивлённо посмотрев на принцессу, ответил сухо, что шпионка чуть постарше её, а насчёт красоты - чёрт её знает, это дело вкуса. Нос на месте, рот на месте, остальное тоже - чего ещё надо? Принцесса Кристи глупо захихикала. Магистр, поймав себя на желании глупо ухмыльнутся, понял, что и его зацепило конопляным дымом, и поторопился проверить кошку. Он вытащил её из ящика. Кошка, закрыв глаза, тоже улыбалась. Магистр потряс её, позвал "кис-кис", и кошка, очнувшись, вдруг выгнулась дугой, вытаращила на магистра безумные глаза и с воем кинулась прочь. Обежав всю комнату раз десять, и ускользнув от рук принцессы и магистра, кошка забилась под диван и там затихла, исцарапав всем руки.
Тут и явилась в покои одна из служанок с известием, что король эльфов прислал поторопить кошку. Посмотрев на весёлую принцессу, и выслушав ответ, она ушла, и проводив слугу с ответом королю эльфов, побежала в покои короля Алана, доложить, что принцесса Кристи весёленькая, да и магистр не хмурый. Не ссорятся, словом.
Наконец, кошку поймали, отодвинув диван и накрыв скатертью.
Магистр сказал, что кошке в бой ещё рано, и снова посадил в ящик.
Принцесса принялась дурачиться - она толкалась, щипалась, а потом, подойдя сзади, обняла за шею и повисла, тихо смеясь и бормоча что-то невразумительное. Тут из ящика, чихнув, с деловой рожей вылезла кошка, и принялась гадить прямо на столе, мечтательно глядя куда - то сквозь стену. Пока магистр запихивал кошку обратно в ящик, принцесса совсем его оседлала, и тихо дышала в ухо. Так и пришлось магистру ходить осёдланным за кошкой, которая немедленно вылезла из ящика и куда-то пошла.
Магистр, наконец, запихнул её обратно. Он тяжело дышал, таская на себе принцессу, но упорно продолжал уговаривать и её, и кошку
опомнится и вести себя хорошо. Однако его никто не слушал, поэтому магистру так и приходилось с принцессой на спине отсылать свои послания о порванной кольчужке. Когда служанка расписала королю Алану мурлыканье принцессы и её мечтательно закрытые глаза, и как уютно оседлана ею широкая спина магистра, тот немедленно прибежал.
Он довольно сказал магистру, который пытался отлепиться от принцессы, что он давно подозревал их в симпатиях и всяких шурах-мурах, а вообще-то рад, что это оказалось правдой.
Магистр в отчаянии зарычал, чтобы король перестал нести бред, а лучше бы помог запихать кошку в ящик, она опять убежала, а тут принцесса на спине сидит ещё, но это просто кажется, что он таскает на себе принцессу, а на самом деле он делает очень важное государственное дело.
-Да ну? - с сомнением сказал король Алан, глядя на блаженное лицо сестрёнки, но тут она открыла пустые глаза, и показав на брата пальцем, залилась таким дурацким смехом, что король плюнул с досады, и тут же помог магистру поймать кошку,
которая совсем присмирела и уже не царапалась.
- Ещё немного, - бурчал магистр, - и кошка дозреет. -
С помощью короля Алана он, наконец, освободился от своей наездницы. Принцессу толкнули на кровать, и она брякнулась, раскинув руки-ноги. Про себя король пожалел, что магистр не приехал в их город чуть раньше, уж он бы выдал негодяйку замуж без всяких убийств, и кошка бы не помогла.
Когда, наконец, в саду показались король Алан и магистр с кошкой на руках, король эльфов окончательно потерял терпение и собирался лететь в покои принцессы вне всякого этикета. Магистр слегка покачивался, глаза осоловели, словно от вина, однако объяснился внятно - что принцесса Кристи не желает видеть, как рискует её любимая кошка, которую попросил король эльфов.
Тот смутился, но кошку всё же облетел, и осмотрел, и обнюхал.
Нормальная кошка, не обкормленная. Тощая и злая, как всегда - ишь, глаза выпучила. И он радостно заверещал, что поединок начинается!
Эльф, сидящий на камушке с краю маленькой арены, с понурым видом встал, и сверкнул в лунном свете длинным клинком.
Магистр опустил кошку на другой край. Кошка заозиралась кругом, тараща глаза и ничего не понимая.
- Выходи на бой, подлая убийца! - вдруг завопил обречённый эльф, и снова сверкнул мечом. Кошка услышала знакомый заманчивый писк, облизнулась, и пошла посмотреть - кто это там пищит. Весь мир вокруг кошки приятно покачивался, кругом были - она чуяла это всем сердцем - одни только принцессы Кристи, которые её нежно любили, но вот только кто-то верещит так знакомо и вкусно, что надо обязательно посмотреть. Дойдя до середины арены, кошка вдруг замерла, и припала к земле, пожирая глазами эльфа, который тоже пошёл её навстречу, чтобы за спиной осталось место для отступления и манёвра, хотя какой там мог быть манёвр от броска кошки!
Он шёл, злобно вереща оскорбления, подняв меч, на огромную, с него самого ростом, тигрицу, которая ещё и в кольчуге, и в шлеме, и глазищи так и вперила, желтые, огромные, беспощадные глаза убийцы.
Король эльфов так и запрыгал от радости на ветке дерева при виде этой картины. Кошка готовилась к прыжку. Его обидчик обречён.
Но, попрыгав от радости, король почувствовал неясное беспокойство. Кошка всё не прыгала, всё готовилась, хотя наглец эльф, дрожа от страха и злобы, крутился уже возле её носа - чуть-чуть лапой не достать - и кричал, и звал на бой, но первым нападать, конечно, не пробовал - он же не дурак был. Эльф и сбоку пытался зайти, но кошка, прижимаясь к земле, крутилась вслед за ним, всё так же вперив свои страшные гляделки в несчастного храбреца. Откуда ему было знать, что, когда он вышел навстречу кошке, то показался ей огромным - куда больше не только кошки, но даже человека, с дерево показался. И этот огромный эльф пошёл в её сторону, размахивая сверкающей дубиной и крича так громко и страшно, что у несчастной кошки волоски под шлемом и кольчужкой встали дыбом. Конечно, кошка прижалась к земле в надежде, что громила не заметит её, такую маленькую, и мимо пройдёт. Но этот великан размером с сосну, вопя дурным голосом, всё ходил вокруг кошки со страшным скрежетом камней под ногами, и смотрел прямо на неё.
Сердечко у кошки замирало от ужаса. Издали грохотали голоса принцесс, наподобие отдалённого грома, но кошка боялась, что не успеет добежать под их защиту, и потому пыталась спрятаться, вжавшись в землю.
Всего этого эльф не знал. Условие ему было поставлено жёсткое и простое - биться с кошкой. Раз кошка почему-то не хочет биться, придётся начинать ему. Не ходить же до утра вокруг неё, в самом деле. И эльф, вопя от страха, сделал, наконец, выпад - и тут же отскочил. Дотянуться он рискнул только до носа - в него и кольнул мечом, не подозревая, что у кошки чуть сердце не лопнуло, когда великан с невероятной быстротой скакнул к ней и ткнул дубиной прямо в её голову. Кошка зажмурилась, от боли в носу совсем ошалела, и злобно зашипела на великана. Тот снова приблизился, вереща так, что кошка глохла. Шипя, она попятилась, прижимаясь к земле, а когда страшила снова скакнул к ней, сверкая дубиной, кошка опрометью кинулась спасаться. Чудом преодолела она огромное поле, каждый миг ожидая, что её раздавит великан. Но ей повезло, и кошка вкатилась в ноги магистра.
Она мигом вскарабкалась как по дереву, по его ноге, по спине, и спряталась за его голову, держась когтями за щёку магистра и за ухо, а задними лапами терзая плечо.
Оглядевшись, в поисках великана, она ничего, кроме луны, не заметила, и перевела дух, счастливая, что спаслась от смерти.
После бегства кошки с поля боя долго стояла тишина, если не считать сдавленного рычания магистра. Радостный визг эльфа: - Победа! - заставил вздрогнуть короля Ри. От возбуждения он запыхтел, и стремглав подлетел к магистру. Стрекоча крыльями, он летал зигзагами перед его лицом, и только спрашивал: - Это что такое? Это что такое, а? -
Магистр не отвечал, он был всецело занят отдиранием кошки от себя. Наконец, это удалось. Сунув её за пазуху, он шатнулся, и хмуро сказал, что такого злого эльфа он вовек не видывал. Чуть кошку не убил, а разве об этом договаривались? Королю следовало предупредить, какого героя он выставляет против кошки, она до сих пор трясётся. Страшно подумать, что он мог наделать, если бы кошка не догадалась вовремя убежать. А ведь король твёрдо обещал, что кошка съест эльфа, её принцесса и ужином не кормила. Нехорошо. Таких буянов, как этот эльф, надо в клетке держать. Король в нём ошибся, надо было собакой травить - у той ещё имелся шанс.
Король эльфов так растерялся, что в ответ только пыхтел да крыльями трещал. Он смутно догадывался, что его как-то ловко провели, но доказательств найти не мог. Кошка тощая и злая, и на эльфа так весело побежала, и к прыжку изготовилась - любо-дорого посмотреть. Только прыгать отчего-то передумала. Ясно, что кошка заколдована неизвестным колдовством, но уронить своё достоинство громкими воплями и обвинениями король эльфов, конечно не мог.
И король был вынужден, проглотив обвинения магистра, проскрипеть, что извиняется перед принцессой за кошкину рану.
Такого исхода поединка он не ожидал. Ибо это самый обычный эльф, и вовсе не злодей, а хитрый негодяй, потому что воспользовался каким-то колдовством.
И король эльфов улетел, злой, как чёрт, а магистр, шатаясь, побрёл зигзагом в покои принцессы. Девчонка по прежнему валялась на постели с закрытыми глазами, и смотрела во сне что-то явно приятное. Жениха, наверное.
Магистр положил на принцессу кошку, и пошёл к двери. Толкнул, но та не поддалась.
- Что за чёрт. - тупо бормотал магистр, толкая массивную дверь, через которую вошёл минуту назад.
- Прости меня, Господи, но это чёрт те что. - Скорый на интриги и всякие ловушки, магистр, хотя и с задымлённой головой, быстро понял, что король Алан приготовил эту ловушку. Но не ломать же дверь. Её не сломаешь. К тому же магистр слишком устал.
Чертыхаясь раздражённо, магистр закружил по зале. Многие свечи уже погасли, и потому становилось темновато. Магистр злился ещё и потому, что очень хотел в туалет, а где он тут находится, и есть ли вообще - не мог понять, ибо стены скрывались под драпировкой из ткани - шторы, портьеры, и чёрт те что. Не вытерпев, магистр подошёл к комнатному дереву и принялся писать в кадку, оглянувшись разок на принцессу с таким видом, словно хотел что-то спросить об этом интересном дереве. И зря сделал, ибо принцесса что-то забормотала. Магистру даже показалось, что она его укоряет, и закончив своё мокрое дело, магистр ополоснул руки из кувшина, а затем подошёл, раздасованный, чтобы оправдать свою невоспитанность.
Но принцесса снова забормотала, едва он присел на краешек кровати, и стало ясно - она спит. Магистр с тоской огляделся, в поисках, где бы прилечь, но постель была одна, хотя и широкая.
Помаявшись- не лечь ли на стол, или на пол, магистр вспомнил, что они очень жёсткие, воскликнул: - Какого дьявола! Надоели эти дурацкие игрушки.- Решительно отпихнув принцессу - она едва не шлёпнулась на пол - он улёгся рядом с довольной рожей, в одежде и сапогах.
За это, ранним утром король Алан радостно попенял ему вместо приветствия - ай-ай, магистр, так разгорячился, что и сапог не снял.
Теперь про обеты там всякие о безбрачии придётся забыть. Как честный человек, пойманный в постели, магистр просто обязан жениться на бедной, несчастной, обманутой принцессе Кристи. Магистр, бедняга, проспал-то всего пару часов, он тупо моргал спросонья, и слышал только треск в собственной голове, а видел клочья конопляного дыма. Он ничего не мог сообразить, и потому молчал. Тут и принцесса Кристи продрала глаза, и спросила братца - чего это он рожи корчит, а король Алан в ответ захохотал так, что согнулся аж пополам, и всё повторял, что..."даже сапог не снял" Сцена получилась настолько удачная, что он оставил двери открытыми - все слуги увидели, и часовые, и прочие, словом, чтоб все пути к отступлению отрезать.
Принцесса посмотрела на магистра и нахмурилась. Потом - на себя. Платье - как корова жевала.
Она живенько вскочила и исчезла за портьерой, хлопнув невидимой дверью. То ли мелкие утренние делишки сделать, то ли сообразить - что с ней за ночь магистр навытворял.
Вышла умытая, чистенькая, нахмуренная на всякий случай, раз король Алан смеётся почему-то, и спросила, по какой причине господин магистр развалился на её постели? И главное - где её кошка? Жива? Кто победил? Она совершенно ничего не помнит, и где была и что делала.
Магистр только что осознал слова короля, и потому хмуро попросил его прекратить балаган, ведь сам вчера и запер дверь, так что пришлось ночевать. Тут до него дошли слова принцессы, и он ответил, что кошка жива, вот она, за пазухой дрыхнет. Столько страху вчера натерпелась, что сама залезла.
Принцесса тут же отняла кошку у магистра, и та повисла на руках, как мокрое полотенце. Глаза мутные, нос раздулся и в засохшей крови. Магистр описал вчерашнюю битву, не обращая внимания на короля Алана, который решил, наконец, закрыть дверь от любопытных рож.
На ехидное замечание о расцарапанной физиономии и о сапогах, магистр попросил короля Алана не валять больше дурака,
раз зрители кончились - тут дураков нет, тут все умные.
Король Алан кивнул. С фальшивым сочувствием сказал, что верит магистру. Можно не объяснять. Тут дело и впрямь в зрителях. Которые видели их вдвоём на одной постели. Языки у всех длинные, мысли только пакостные, и к вечеру весь город будет знать, что магистр с принцессой Кристи устраивают пьяные оргии.
Разве не так? Какой более-менее путный человек возьмёт замуж такую развратницу? Честь принцессы безнадёжно потеряна. Магистру придётся женится.
Магистр слушал с таким изумлением на роже, что королю было неудобно нести этот бред. Говорил он для сестрёнки. Она дура, клюнет.
И он продолжил, напустив в голос немножко тревожности, и посоветовал магистру призадуматься. Что скажет народ?
Если магистр открыто держит принцессу в любовницах, а король молча терпит, значит - это магистр всем командует. Разве нет? Король потеряет всякую власть. Магистра ненавидят все.
И все разбегутся, вот и всё.
Магистр пробурчал, что народу плевать, кто там с кем спит, и разбежаться народу просто некуда, он живёт здесь, но пробурчал на ходу, по привычке направляясь к комнатному растению с целью орошения, но одумался на полпути, и унырнул за портьеру, где побывала принцесса.
Король тут же принялся увещевать сестру.
- Если свадьба не состоится. - сказал он, - ему придётся казнить магистра. Пусть магистр невиновен, но политика вещь такая, что виноват - не виноват, а если повесить надо - то куда деваться? А у магистра уже кошка за пазухой спит. Хороший человек, кошку не обманешь. Неужели в сестрёнке никакой жалости нет, что из-за её упрямства повесят такого достойного человека?
Король говорил достаточно громко, чтобы и магистр слышал, потому что говорил для него, и магистр слышал. Вышел хмурый, злой и с обиженной рожей.
Принцесса не стала спрашивать, как боялся король - что такое жалость? Сказала, что подумает. И потом ответит, а пока голова трещит от желтяковского зелья. Даже деревце за ночь от этого дыма все листья сбросило. И ушла в сад, с кошкой.
Король Алан сразу извинился за то, что так подставил магистра.
И свалил всё на старого короля. Мол, его идея. Сразу сообразил, едва служанка вчера донесла о странном поведении принцессы.
Всё ведь это ради неё, поганки. Магистр понимает, что и король Алан, и старый король погибнут. Принцесса должна жить. Потому что из их рода больше нет никого, только брат старого короля, и тот бездетный. Дядя Алана и Кристи, в Европе мелким королём.. Принцесса Кристи - дура, это всем известно. Сейчас она может сколько угодно выкаблучиваться, а после разгрома, если уцелеет, пропадёт ни за грош. Магистр знает жизнь. Не выживет она одна, ну никак. Вся надежда на магистра, пусть замуж берёт. Ну, как?
Магистр обиделся - почему король так уверен, что после штурма магистр останется живым? Это оскорбление, в конце концов! Для него крепостная стена - тоже последний рубеж.
Король ответил уклончиво, что это не оскорбление. Это факт. Никто никогда не поверит в гибель магистра, даже если он и впрямь погибнет. Но он уцелеет. И сестрёнку спасёт. Если, конечно, повенчаются перед Господом, клятву дадут в верности, и всё такое. Он знает, что магистру, кроме Господа, на всё наплевать.
За простое честное слово он, магистру, откровенно говоря, и гроша бы не доверил. Так что венчание обязательно. Драконы, железные стрелы - это всё хорошо, но он , король, должен рассчитывать только на худшее. Их королевский род должен продолжится - так что магистр должен понять короля. И извинить, в конце концов.
Принцесса дура, ничего не понимает, и на её помощь рассчитывать нечего. Она считает себя человеком, а на деле она приспособление для рожания младенцев, и только.
В таком духе король Алан говорил, пока слуга не доложил о поданном завтраке. С угрюмым магистром они прошли в залу, где старый король уже чавкал бараньей ногой, капая жиром на скатерть. Выслушивая шуточки старого короля, магистр имел вид побеждённого, но это никого не обманывало. Король Алан и старый король в два голоса твердили, что магистру придётся жениться, деваться некуда.
Магистр тихо злобствовал, и пил вино стаканами. В его договоре с королём Аланом пункта о женитьбе не было, но он ясно понимал всю бесполезность споров. Сам виноват, что показался стоящим человеком, для пристройства девчонки. Магистр привык к нарушению договоров, считал это нормой, и привычно прикидывал про себя - как выбраться из ловушки.
Когда старый король обсуждал с королём Аланом свой план, они решили, что магистр уступит. Нет причин упираться с женитьбой, кроме дурацкого католического обета о безбрачии. Так он магистр - замолит нарушенный обет, и вся недолга.
Каким-то боком угадали - магистру и впрямь было плевать и на женитьбу, и на принцессу. Однако на Господа магистр наплевать не мог. Обет безбрачия оставался единственным, который магистр не нарушил. Все прочие обеты, клятвы и заповеди улетели псу под хвост - жизнь, собака такая, заставляла. Если жениться - чем он будет отличаться для Господа от прочих людей, которые грешат, как дышат.
Весь завтрак магистр искал выход, вспоминая, что выведал о королевском семействе. А знал он многое.
Ни старый, ни молодой короли не догадывались, сколько всего известно о них магистру, причём за их же деньги. Когда в голове составился план, магистр, не откладывая, приступил к действию.
Для вида стал вяло возражать, что принцесса не согласится, она такая разборчивая - а лицом изображал, что другое заботит, и куда серьёзнее.
Принцессу обещали убедить, что она уже беременна от магистра, и свидетелей подобрать, видевших ненароком, что магистр вытворял с принцессой. Кристи дура, она поверит. Магистр согласился, - да, могут убедить, но опять - с таким видом, что старый король прямиком спросил - чего таит магистр?
Тот вздохнул, изобразил колебания, сомнения, смущения, и пробормотал, что может закавыка нехорошая получиться с этой женитьбой. И он с подобающими сожалельными картинками на лице рассказал, что семнадцать лет назад был проездом в городишке одном, и название сказал, и тогда ещё впервые увидел там старого короля. И даже маленького тогда Алана, кажется, видел. Они магистра не помнят, конечно. Там гостей много было, и познатнее, на балу в замке у барона Д,Аршерака. И старый король, и король Алан насторожились, зная, что за рыбина скользкая их магистр. А тот продолжал, что помнит и жену старого короля, королеву-покойницу - причём произнёс это с таким вздохом, что стало ясно - её вовек не забудешь. Король старый принялся расспрашивать подозрительно о всяких мелочах, не понимая, куда клонит магистр - тот выкладывал мелочи, и юлил, и крутил, якобы смущён страшно, хотя его можно было смутить только дубиной по голове, негодяя. Весёлый и общительный нрав королевы был всем известен. С кем она путалась семнадцать лет назад король, естественно, не помнил, как не помнил и своих бесчисленных любовниц, и быстро сообразил, к чему клонит магистр. И допёк магистра вопросами до того, что тот и сам признался - вполне возможно, что принцесса может быть его, магистра, дочерью, а вовсе не дочерью короля, и в доказательство рассказал про родинку на левой ягодице покойной королевы, про её скверные словечки во время любви. Старый король офонарел - так убедительно расписывал магистр. Напомнил и цвет платья и имена гостей, и что за подарок получил старый король, и что сам подарил - ну, как будто за плечом стоял, ну и память. Для случайного гостя, пожалуй, чересчур много запомнил магистр о незнакомом семействе, но этот факт ошеломлённые короли не заметили. Переглядываясь, они чуяли, что магистр врёт, как сивый мерин, но как иначе узнать мог? Откуда? Ведь с такими подробностями. Поневоле верилось, и старый король сказал, что может быть, королева-покойница - да, чересчур порой неразборчивой была, мир праху её, но сколько любовников, кроме магистра, у неё было? Пусть по срокам и подходит. Пусть могла быть принцесса его дочерью. Но и другого кого могла - там много гостей было, и праздничный пир с полмесяца тянулся.
- Но вы ведь род хотите продолжить, - невозмутимо возразил магистр, - А какой это род получится у него, магистра, с родной дочерью? Вот урод получится, это уж точно. Может ли так рисковать старый король? Ведь род может прекратиться. -
На это возражений не нашлось. Старый король поискал вдохновения в полном кубке вина - уж очень хотелось дочку пристроить - и сообразил. Он сердито сказал, что это всё дерьмо - кто чей сын, да кто чья дочь - на роже не написано. Вот, например, король Алан - и не похож на него. Может, и не его сын - но кто это докажет, и вообще - кому это интересно? Его сын - и всё. Чтобы не рисковать, магистр может после свадьбы заняться делами - их всегда невпроворот, а для продолжения рода подсунуть принцессе любовника, хотя бы вот - Мюррея, - и он сделает , что надо, без уродов. А сын всё равно будет принцессы, и род королевский продолжится. И магистров сын - ибо кто это оспорит?
Магистр улыбнулся, и ответил, что принцесса Кристи дура настолько редкая, что верит во всё это дерьмо о супружеской верности, она дура настолько, что сохраняет верность даже своему слову, и если выйдет замуж за магистра, так и будет таскаться за ним до гроба, да и после его смерти - хоть ты тресни - будет хранить ему верность. Ну, и какой тут может быть род?
Этого козыря побить было уже нечем. Конечно, может, потом принцесса поумнеет, но надежд на это мало. Какой уж тут любовник, если жениха зарубила, не моргнув, всю комнату кровью залила. И напрасно вглядывался старый король в рожу магистра - его рожу ничем не пробьёшь, да и на принцессу вроде похож, как и всякий другой человек. Нос на месте, рот на месте - разве не похож? Король Алан мрачно сказал, что теперь они сами попали в ловушку. С такой репутацией принцессу в Европе встретят неласково.
- После разгрома, - уточнил магистр, - её с любой репутацией встретят неласково. И наоборот - после победы всем будет наплевать на сплетни, женихи толпой прискачут. -
Но король Алан всё ещё хмурился. Понятие о королевской чести изрядно поистёрлось, но осталась привычка защищать её. Конечно, повесить магистра за разврат невозможно -сразу можно город сдавать. Только и надежда, что на его шпионов. Заговор вождей в стане желтяков почти готов, шпионы пачками каждый день засылаются, перекупаются - золота одного ушло невесть сколько на проклятых шпионов, и всё это в руках Ордена - в голове магистра и его послушников. Имена, пароли, тайники, связники и чёрт те что ещё. Но как тогда смыть позор с этой королевской чести? Хотя никому это не интересно, всё таки...
Магистр отлично понял эти невысказанные мысли, и предложил, чтобы поскорее закончить эту бодягу, отличный выход.
Он сообразил объявить о помолвке. В самом деле - какая свадьба перед штурмом? Свадьба после победы, а пока отпраздновать помолвку, чтобы народ не чесал языками. Ну, шалит магистр с невестой до свадьбы - так женихов за это не вешают.
Потом можно всё расторгнуть, после победы, под каким-то предлогом, ну, там ранили магистра в самое причинное место, ха-ха.-
Завтрак закончился вполне дружелюбно. Когда магистр убежал к своим шпионам, король Алан посожалел, что магистр не записался в сыновья старому королю. Наверняка и своё зачатие описал бы так, словно подглядывал, он такой, рыбина.
- Не жалко, - сказал старый король, - пусть пишется. -
У него этих сыновей невесть сколько по свету, одним больше, меньше - все незаконные, все не в счёт. Всё равно бы магистр не понравился. Всё крутит, хитрит, врёт, чёрт те что делает, а надо вешать, вешать и вешать, и сразу порядок будет, а желтяков такое устрашённое войско живьём съест. Подлец магистр, так и тянет порой пристрелить из лука, чтоб больше воду не мутил. Когда желтяки город возьмут, король так и сделает, лишь бы магистр вовремя подвернулся.
Глубокой ночью, когда магистр отправил последнего связного эльфа, ему доложили о визите принцессы Кристи. Магистр помянул нечистого, извинился перед Богом, и минут пять, валяясь на постели, мечтал, чтобы мерзавку не пустить. Магистр устал, но принцессы, как стихийного бедствия, избежать было невозможно.
Весь день после завтрака он шпионил, строил козни, а также пакости и заговоры, спасая город от желтяков.
Сегодня, наконец, он сумел заслать к желтякам колдуна Жана, местного самородка, крепко зацепленного двумя детьми и женой, что остались в руках магистра. Пришлось разыграть побег из тюрьмы. Напоследок, сидя в подвале с колдуном Жаном, магистр не удержался, спросил о своём будущем и о будущем города, заранее не веря ни на грош, просто из любопытства.
Колдун ответил, что всё в тумане, и так может быть, и эдак - для города, а вот будущее магистра видится, к огорчению колдуна, светлым, но - к радости колдуна, на этом светлом фоне очень много тёмных пятен, и больших, и поменьше, и потому есть надежда, что магистр всё же сломает себе шею.
Магистр одобрительно похлопал колдуна по плечу, и заверил, что Господь такого разора не допустит - себе дороже - и ушёл из подвала, посвистывая, чтобы деньги случайно в кармане не завелись.
Мечтая не пустить принцессу, он едва не заснул, но она прошмыгнула мимо часового без приглашения. И спросила - что за бред насчёт его отцовства, как Алан сказал?
- Конечно, бред. - сказал, зевая, магистр.- Но это между нами. Иначе женят без разговоров. -

 » чАСТЬ8

Принцесса огорчилась, и призналась, что тогда ей придётся решить - выходить за него замуж или нет. Услышав это, магистр прикусил язык и уставился на гостью, мигом проснувшись. Принцесса вздохнула, что замуж очень не хочется. Магистр хороший человек, но старый и некрасивый. Правда, кошке он понравился, а если присмотреться, то и не очень старый, а красота - он сам говорил - это бред, и поэтому он, наверное, красавец, только она ещё не заметила.
Магистр обеспокоено заверил принцессу, что он очень старый, ещё старее, чем выглядит. Просто он хитрый, и за кожей ухаживает каждый день по несколько часов, втирает всякие колдовские мази, стыдно сказать, но уж такой он правдивый. А насчёт красоты он погорячился. Если в зеркало сравнить её личико и его рожу, то сразу ясно - есть красота на свете или это бред. Короче говоря, жених он неподходящий, и лучше выкинуть эти расчёты из прелестной головки принцессы. Будет фальшивая помолвка, для спасения её репутации, и всё.
Принцесса фыркнула, и снисходительно сказала, что её не интересует мнение магистра. У неё есть волшебное зелье, перед которым никто не устоит. Всё зависит только от неё, понятно? И если она согласится на помолвку, то только всерьёз, собираясь в будущем замуж.
Магистр шлёпнулся обратно на постель и закрыл глаза, чтоб не догадалась, насколько захотелось её придушить, дуру такую. Тут город гибнет, люди гибнут, кругом предатели, кругом зло, Орден распадается и даже святой крест из Иерусалима, чистого серебра, и тот спёрли, а она с замужеством носится.
Магистр валялся, упорный, как железо, и молчал, слушая мерзавку, которая потребовала, чтобы магистр перестал изображать усталого и по другому притворяться, а прямо ответил, согласен всерьёз на ней жениться, или нет? Если нет, то и помолвки не будет, и король Алан его повесит, а она обещает приходить магистру на могилку , и они с кошкой будут учиться плакать, потому что обе не умеют. А если согласен всерьёз жениться, то это для неё ничего не значит - она ещё подумает.
Магистр состроил очень грустную рожу, и с удовольствием, любуясь лицемерными переливами голоса, сказал, что очарован принцессой Кристи, её милыми манерами, её независимостью, её неописуемой красотой, а также прочими достоинствами, на перечисление которых просто нет времени, потому что его поведут к виселице гораздо раньше, чем он сможет перечислить хотя бы малую часть всех достоинств принцессы Кристи, рыдая в душе о ней, несравненной, а также горько сожалея о своей поспешности с обетом безбрачия, из-за которого он никогда не женится на принцессе.
Высказав это, утомлённый магистр тут же уснул.
Утром, перед обходом крепостной стены Кристи сказала брату, что магистр наотрез отказался жениться. Можешь его вешать, а лично ей магистра жаль - такой твёрдый оказался кремень и молодец, и её напоследок так нахвалил, что приятно послушать.
Между тем с самого утра королю Алану пришлось расхлёбывать последствия скандала. Так уж установилось, что во время утреннего обхода стены к королю Алану обращались с прошениями горожане, мелкое начальство, жалобщики и прочие, кому надо, попадаясь по пути на стене и успевая изложить своё дело в пять-шесть десятков шагов. В этот день жалобщики исчезли - навстречу свите короля попадались только мелкие дворяне, служившие наёмниками, из остатков бывшего высшего общества. Все здоровались и начинали одно и тоже, что, мол, слышал от кого-то, не верит, ха-ха, смешно такое подумать, но вроде принцесса Кристи неравнодушна к магистру Ордена Святого Креста.
Король Алан отвечал, что да, вроде встречаются, и вроде хотят помолвку устроить в скором времени. Король Алан против этого брака, но что сделаешь против своевольной девчонки. Если решила - иди под венец, хотя магистр и упирается. Другим он говорил иначе, для разнообразия - мол, такой союз полезен, магистр это понимает, но девчонка такая своевольница, упёрлась, и всё тут..
Король Алан быстро заметил, что в первом случае на лицо дворянчика падала мерзлота, и он бормотал поздравления.. .
Во втором же случае объяснения собеседник начинал радостно ухмыляться, заявляя, что магистру ничего не обломится. Принцесса Кристи его быстрей обломает.
Такую разную рожу у собеседников король Алан объяснил вначале ненавистью к магистру. Сказать - что горожане магистра недолюбливали, значило сказать вежливо. Горожане его ненавидели изо всех сил. Но терпели.
Те, кто терпеть не мог, висели на городской площади или служили желтякам. Сначала магистр повесил колдунов, человек тридцать, а потом и их приспешников, и вообще любого мог записать в колдуны, помахивая многозначительно своей вечной верёвкой, что таскал в кармане вместо денег. Хотя старый король настаивал, что вешать надо даже за болтовню, за неё магистр не спрашивал, потому что больше всех болтали шпионы магистра. Он их столько развёл, что в каждом кабаке в открытую кричали, что магистр сволочь, а желтяки хорошие, и все только усмехались, и спрашивали ехидно - сколько тебе магистр платит?
Невзлюбили магистра. через пару месяцев после приезда , в одну ночь, известную в просторечье как "ночь синих колдунов". Тогда арестовали около сотни городских ведьм и колдунов, после чего два дня королевская гвардия и наёмники заливали кровью городской квартал неподалёку от замка, где жили в основном эти колдуны, и где немедленно вслед за арестами вспыхнул бунт. Магистр уверял потом короля Алана, что спустя немного времени взбунтовался бы весь город, но он успел вовремя - конной королевской стражи оказалось достаточно, чтобы все прочие недовольные и носа из домов не высовывали. Те, кто высовывал, рисковали остаться без носов, если повезёт, или вовсе без головы. Горожане колдунов любили и уважали. Они делали только хорошее - кто находил краденные вещи, кто изгонял порчу, кто предсказывал счастливое будущее под управлением добрых желтяков, но главное - все колдуны лечили от болезней, которые вдруг так и посыпались на город. Счастье магистра, что после "ночи синих колдунов" по воле Божьей все болезни прекратились, а то бы весь город взбунтовался.
Магистр запретил колдовать, а не повешенных колдунов посадил в тесные подвалы, и принялся обрабатывать, после чего кто-то из них бежал к желтякам, кто-то, выпущенный на волю, продолжал колдовать, предсказывая светлое будущее под управлением короля Алана. Все колдуны, повешенные и не повешенные, по нескольку раз в день желали ему смерти и кликали на него самые страшные болезни, но, кроме насморка, у мерзавца так ничего и не было. Магистр, сонно выслушав на очередном допросе яркое и красочное сообщение от очередного колдуна, как именно и с какими муками он скончается, а так же сонно выдержав все их пламенные, жгучие, колдовские взгляды, меланхолично замечал, когда колдун успокаивался, что все мы смертны, но кому и как помереть - это Господь решает, это же всем известно, и ему даже скучно слушать от такого хорошего колдуна глупости, из которых следует, что колдун сильнее самого Господа, чего быть не может, ну никак. И неужели такой умный колдун не видит в будущем, как они вместе с магистром колдуют во славу Господа, по Его воле и всё против желтяков, которых Господь не любит, и кстати, как вы связь держали с желтяками, мне просто любопытно, да и сотник Крон устал, спать хочет, а ему опять работа, на дыбу да иглами под ногти, да плетьми, да углями, пожалейте усталого человека, вы же такой разумный колдун, что даже восхищаюсь.
Одним словом, магистра было за что не любить, но короля Алана всё же зацепили замороженные лица тех, кому было сообщено о пылких симпатиях к магистру принцессы Кристи. Против этого никто не спорил. Королю Алану даже казалось, что ледяной ветер дышит в лицо собеседника. Нет, ветра не было никакого, просто мерещилось. И странным виделось, почему против девчонки никто слова не скажет, Пока не вспомнил, что принцесса Кристи уже давно командует вместо него учениями и манёврами войск под крепостными стенами. Конечно, она одевала его доспехи, команды отдавала его голосом, и вообще всячески изображала короля Алана, однако это обманывало разве новичков. Даже издали можно было понять, что это принцесса, потому что она всегда ездила на своём любимом, наглым и здоровенным, рыжим жеребце Кассии.
И вообще на этих учениях у неё была дурацкая привычка на любую заминку или пререкание наотмашь молча бить человека яблоневой дубинкой, которую она таскала вместо меча.
. Последнее время войско - большое или малое, возвращалось с учений такими плотными колоннами и квадратами, как будто и не живое, аж глаз радовался. Естественно, выучка тут сказывалась - кому в голову придёт хоть что-то оспаривать, чтобы там не пожелала вздорная девчонка. Другой бы на месте короля Алана при таком соображении мог забеспокоиться - власть уходит, интриги, заговоры - так, кстати, иногда шептали приближённые, потирая синяки от яблоневой дубинки на своих рожах - но ему было известно, насколько дура принцесса Кристи, и он только посмеивался, считая синяки.. Но дело вовсе не в том было, что принцесса не сможет понять, зачем нужно сговариваться с магистром и свергать с престола короля Алана.
Дело было в слабеющих пальцах короля Алана, которые держали королевскую власть. И в проклятом Розовом мече, так неожиданно подкосившим силы короля . Только самому себе король Алан мог признаться, что испытывает досаду, что принцесса нипочём не сообразит сговориться с магистром и свергнуть его с престола.
Все, кто приставал сегодня на стене с вопросами, были из королевской стражи и королевской гвардии, из дворян, то есть из постоянного войска короля Алана. Поскольку у них уже не было в собственности ни деревень, ни крестьян, то и доходов не было, и теперь они получали жалованье, как и прочие наёмники, превратиться окончательно в которых мешали надежды всё же вернуть деревни. До приезда магистра эта королевская рать постепенно таяла - дворяне перебегали к желтякам, в надежде выслужить свою собственность обратно. Они и теперь бы перебегали, если б король не запретил магистру вербовать из дворян шпионов. Королевская стража и гвардия - единственное, что король оставил в своих руках. Во все остальные силы и сферы, от наёмников до городской стражи, магистр плотно запустил щупальца своих шпионов. Но этого ему казалось мало. Магистр упорно хотел вооружить горожан.
Разбить их на сотни, обучить - и почти бесплатно получится отличное войско. Для обороны города нет войска лучше, чем из горожан. Звери просто. Наступать с ним, правда, далеко нельзя - разбегутся, но ведь о наступлении речи пока нет. Но король предпочитал платить наёмникам и дворянам, всякий раз возражая против почти бесплатных горожан. Конечно, если вооружить и обучить, то войско получится из кого угодно, даже из мирных граждан, но это опасно для королевской власти. Если горожанам не понравится король и его законы, кто сумеет, интересно, убедить их, что их король и законы просто прекрасные? Стража королевская в сотню конных? Или гвардия - ещё в две сотни? Или наёмники, которых всего несколько тысяч? А боеспособных горожан около 60-ти тысяч, по самым скромным подсчётам. Вот когда подступит желтяк на приступ - тогда король Алан охотно раздаст горожанам оружие, и пусть стены обороняют - тут обучения не надо. Кидай вниз камни, лей кипяток, руби головы и приставленные к стене лестницы. Такое отношение магистру не нравилось. Он мечтал выйти с войском в чисто поле, а стены оставить на случай разгрома.
Без войска в поле не выйдешь. И сегодня, когда он встретил короля Алана , как обычно, в центральной башне, магистр снова завёл речь о вооружении горожан. И сказал, что если воинская выучка надоумит горожан бунтовать и идти к замку, их встретит дракон, и уложит вместе с их выучкой.
Король нахмурился, но продолжал молчать, и тогда магистр выложил последний аргумент - зреет дворянский заговор.
Ну, не нравится им магистр. Если принцесса Кристи выйдет замуж за треклятого ехидну, как его называют, из терпимой на время войны, временной вредности магистр превращается чуть ли не в нового короля дронов.
Короче, против магистра составляется заговор. Не сегодня. И не завтра. Но на днях наверняка поднимутся, требуя голову магистра, и королевская стража и гвардия - самые верные королю - из верности и взбунтуются. И успешно взбунтуются, потому что охраняют королевский замок и все подходы.
Конечно, можно заранее повесить магистра, хотя он, естественно, против такого решения. Можно заменить всю охрану наёмниками, которым наплевать, хоть магистр целый гарем из принцесс заведёт. Но королю вряд ли понравится такая замена. Всё же дворяне - его опора в будущем и настоящем. Но если сегодня же раздать оружие горожанам - тогда на заговоры - зреют они или уже колосятся - можно наплевать с большой колокольни, все лопнут сами по себе, король и не заметит. Народ в тонкостях престолонаследия не разбирается, он просто сомнёт и вырежет всех, кто против. Дворяне сразу увянут, потому что их уничтожат и после удачного заговора,
и во время его, и вообще в любое время.
Король выругался, подумал, выругался ещё раз, а потом велел магистру записать указ, огласив его сегодня же в церквях, на базарной площади и перед замком, Указ об учреждении воинской повинности для горожан, бес бы их побрал, сволочей и бунтовщиков. Формирование Резервного Корпуса король Алан возложил на Орден Святого Креста. Командование Корпусом - на принцессу Кристи, её заместителем назначается - барон Леклерк, наёмник.
Уже к полудню хмурый дворцовый оружейник отпер королевские подвалы, и послушник Ордена принялись выдавать оружие. Все эти ткачи, кузнецы и прочие горшечники, кроме гордости за себя, испытали и удивление, ибо вдруг поняли, что давно все переписаны, приписаны к улицам и кварталам и даже разбиты не только на сотни, но даже на десятки, так что все соседи оказались в одной части, во славу короля и на пользу обороне, потому что по тревожному набату каждый квартал даже ночью теперь мог выплюнуть через полчаса злобную от недосыпа, но боеспособную сотню или две-три.
А магистр, едва началась раздача оружия, всех этих копий, щитов и мечей, тут же ускакал подальше от греха и смуты, потому что стража и впрямь заволновалась, да и гвардия опешила, а уж старого короля чуть удар не хватил от изумления. Отвечать на все их натиски магистр предоставил королю Алану, который то и дело поминал его недобрым словом, говоря принцессе: - Как же! Дракона проверить ему надо! С любовницей своей тешится, а тут расхлёбывай, дворяне чуть не взбунтовались, хорошо, хоть оружие подлец успел раздать, дворянам теперь бунтовать не светит. Одна ты, сестрёнка, молодец - и слова не сказала, Резерв так Резерв, тебе наплевать. -
А злой магистр первым делом по прибытии в деревню и впрямь вызвал добрую Гельду к себе в гостиницу, где хорошенько её побил, оттаскав за её прекрасные волосы и так обработав небесную красоту, что личико стало на рожу походить. После чего попользовался ею по мужски, утешая бедняжку, что в будущем, когда замуж выйдет, муж каждый день так будет с ней обращаться, и всё будет у них идти хорошо и правильно, по умному и по людски, и никто крестов серебряных из Иерусалима воровать не будет. Гельда ревела белугой, выла, словно грешница в аду, каялась и клялась, что креста не брала, но немедленно вернёт его, и как он к ней в карман запрыгнул - она и сама не ведает, не иначе - Божье чудо. Магистр отпустил её, наконец, приказав явиться вечером с крестом, всякими сплетнями и ябедами, что нашпионила, а сам верхом поскакал с постоялого двора проверить - на месте ли дракон и все прочие, и нет ли какой измены. Охрана была на месте, слоняясь вокруг кузнецова забора, но дракона в загончике не было - на манёврах, с другой стороны холма, стражники показали дорогу. Магистр посмотрел с холма на вытоптанный луг и лишний раз убедился, что измены нет, а все трудятся на благо королевства.
Сэм приучал дракона атаковать с хода под прикрытием конницы.
Дракон рысцой бежал между лошадьми, на которых тряслись Сэм и Вейн, то впереди бежал, натягивая цепи, то отставал, чихая от клубов пыли, которую поднимали два десятка конников, скачущих впереди. Бегун из дракона никакой, он извивался от хвоста до ушей, и чаще отставал, но стоило Вейну покрутить над головой дубиной, сразу вырывался вперёд. Все скакали по лугу к столбу, где был привязан баран. По команде конница брызнула в стороны, оставив барана с разбойной троицей наедине. Правда, за клубами пыли вряд ли дракончик хоть кого-то видел. Ему что - сказали - он и вдарил в пыль. Магистр видел, как баран подпрыгнул и упал замертво, а отпущенный на свободу дракончик поплёлся к нему, чихая от пыли. Прежде дракон вылакал полбадейки воды, что стояла рядом с бараном, отдышался, свесив язык до земли, а потом от барана клочья пустил. Красавец дракон, любо-дорого смотреть.
Магистр был доволен, и даже заулыбался навстречу Сэму и Вейну, чувствуя, как отходит душа при виде их честных трудящихся рож с простыми глазками мелких жуликов. Никакого сравнения с городскими интригами и проклятой политикой, где не знаешь, кому верить и кто предатель. Никакой измены не увидел магистр в тупых глазёнках честных дураков. Им заплатили, они стараются, и никому в голову не придёт к желтякам перебежать, или уйти разбойничать с драконом в горы. Разве что Вейну, да и то его сейчас же Гельда продаст.
Полдня магистр провёл в обществе своих бродяг, обсуждая их нужды и задачи. Сэм одобрил привезённый из города лист меди, но потребовал раздобыть ещё лист, и толще, а пока потребовал олово, свинец, серебро и кучу всякого добра. И денег, конечно. Вейн ничего не требовал, только болтал, и магистр отправил его после обеда осматривать Моховую гору и придумать, как очистить её от троллей. Не то, чтобы магистру очень мечталось освободить Моховую - просто он рассудил, что излишне крепко проучил Вейнову подружку, и потому решил отослать его на денёк от обид и ссор, чтобы у Гельды рожица поправилась, хотя тут магистр был кругом прав. За дело получила, за воровство - за него вообще вешают, и не только в королевстве дронов.
Ближе к вечеру магистр отправился в гостиницу, принимать доклады шпионов. В темноте в гостиницу их впускал сотник Крон, а после доклада магистр выпускал с заднего хода.
Когда явилась Гельда, вся грустная и побитая, он был так занят, что запихнул её в свою спальню, и продолжал шушукаться со шпионами, совершенно забыв взять у неё серебряный крест. Правда, он всё равно бы его не получил, потому что Гельда пожадничала и не принесла его, решив, что авось обойдётся, тем более, что и магистр побил чуть-чуть, даже не табуреткой, она просто из приличия ревела белугой. Если сильнее побьёт, тогда принесёт - рассудила Гельда, и мигом нырнула в постель магистра. Когда тот, проводив последнего шпиона, вошёл в спальню, чтобы выслушать её доклад, он был так задумчив, что поначалу даже удивился - с чего это шпионка развалилась в его постели, да ещё в голом виде - чуть не рехнулся от изумления.
Но Гельда мигом убедила его, что докладывать в постели гораздо удобнее, и магистр так увлёкся этим докладом, что про крест и не вспомнил. Но всё кончается, и доклад тоже. Выбравшись из сонных объятий наглой шпионки, магистр с сожалением ушёл в свою гостиную, где у открытого окошка, смотрящего в сторону гор, зажёг две сигнальные свечи. Гордый эльф отказался ехать в его кармане или в ларце, через перевал, сказал, что сам прилетит, хотя и далеко, после чего долго клял магистра и желал ему всяческих напастей за то, что своими подлыми интригами заставил милую его сердцу королеву Ри послать своего возлюбленного на смерть. Выслушав от эльфа пожелание подавиться куском тролличьего дерьма, магистр поморщился, и попенял эльфу, что без его, магистрова колдовства, тот бы кричал уже у кошки в животе, но эльф только завопил на магистра, чтобы тот убирался с его глаз, клеветник и врун, ибо это его любимая - королева Ри, заколдовала кошку, а вообще это он, храбрый эльф, победил кошку, её счастье, что ноги унесла. До чего наглый эльф, явно испорченный. Нормальный, впрочем, с магистром и говорить бы не стал.
Магистр ждал маленького негодяя до самого утра, сонно клюя носом. Тот всё же прилетел - от усталости и говорить не мог, а просто плюхнулся в ларец, который магистр заботливо устлал изнутри мягкой тряпочкой, слопал мёду, сколько смог, и тут же заснул. Магистр, закрыв ларец, пошёл в спальню, где так и уснул одетый, и в сапогах, так что Гельде пришлось спящего раздевать, и напрасно бурчал он сонно, что всё равно утро, и вскоре опять одеваться. Злая девчонка, оказалось, раздевала его для своих низменных потребностей, а не для спокойного сна, так что магистр, если и спал, то пусть желтяки столько спят, сколько он.
Утром было назначено испытание нового пробного орудия. Выстрел должен был посмотреть эльф, чтобы сказать потом, что ему нужно для управления сделать, ведь ему стрелу вести.
Работал Сэм всю ночь, и трое подмастерьев из солдат, и кузнец., и успели к сроку без кривляний и клянчания денег, потому что магистр мог заплатить вовсе не золотом. Так что всё было готово, когда прибыл магистр, который опять спросонья забыл спросить у Гельды свой крест, но взять шкатулку с эльфом не забыл.
Орудие упиралось одним концом в огромный булыжник, а другим смотрело в поле. Магистр не узнал тот медный лист, который привёз вчера. Он был скатан в трубу, прошит заклёпками, а изнутри обработан серебряным припоем, как объяснил Сэм, для плавности выхода железной стрелы, и для её сохранности, чтобы стрелять ей не один раз, и чтобы орудие не раздуло. Внутри орудия находится трубка, или толстая стрела из меди, а в неё залито масло - объяснял Сэм - как и в прошлый раз, для красоты смотрения.
Как они с Вейном успели выяснить, кувшин толкает горящее масло, вылетающее наружу. Они придумали приделать сзади камеру, в которую будет поступать воздух. В этой камере и будет сгорать масло, чтобы кувшин улетел невесть как далеко, за горизонт. Только масло плохо горит, но они подыщут другое горючее. Может, скипидар или дёготь -проверить не успели.
Магистр оборвал его глупые рассуждения, ничего спросонья не поняв.
Он буркнул: - Зажигай. - и вошёл в дом. Приказав Алине занавесить все окна, он позвал с улицы Сэма, закрыл дверь и, затеплив свечку, сказал, что хотя в нечисть он не верит - ни в троллей, ни в эльфов, как и подобает настоящему христианину, и Сэма за это же хвалит, но куда деваться - придётся Сэму работать с этим эльфом, не веря глазам своим, и сохраняя его в целости от обид, потому что эльф маленький, нежный и очень, очень дорогой. Настолько, что за ущерб с виновника магистр взыщет петлёй на первом же дереве без всяких оправданий.
С этими словами магистр открыл ларец и потыкал пальцем в дрыхнущего эльфа. Тот продрал глазёнки, потёр их кулачками, и пропищал очень лениво: - Ну, чего тебе? А это что за противная рожа сзади? -
Магистр с лёгкой укоризной ответил, что эта рожа принадлежит великому колдуну Сэму, который только что развёл огонь перед заколдованной стрелой, там - во дворе, и эльфу не мешает посмотреть на неё, родную, и высказать свои пожелания.
- А, колдун. - сказал эльф и сел в шкатулке. Колдунов эльфы уважали, или точнее - чуть меньше ненавидели, чем прочих людей, потому что и сами умели колдовать. Эльф спросил - день на дворе или ночь, и услышав, что утро, сказал, что будет смотреть на стрелу из этой тёмной избы, из самого тёмного уголка, пусть только чуть приподнимут мешок, закрывающий окошко.
Так и сделав, магистр и Сэм вышли на улицу, и спрятались за дальний угол дома, ждать и смотреть. Когда с гулом лопнул воздух, а из жерла вырвался длинный столб пара, орудие, почему-то подпрыгнув, опрокинулось, но чёрная дымная полоска далеко за деревней показала, что стрела молодец, так и рвётся за горизонт. Магистр похлопал Сэма по плечу, послал конную десятку вдогон стреле, а потом они прошли в тёмную избу. Там магистр позвал эльфа. В ответ - ни звука, если не считать тихого треска догорающей свечки. Магистр заглянул в шкатулку. Эльф лежал, закрыв глаза. Магистр потрогал его и недовольно спросил - неужели эльф заснул и ничего не видел? Тот молчал. Магистр снова потыкал его пальцем, на что эльф открыл глаза и что-то пропищал так тихо, что магистр попросил говорить громче, и даже ухо придвинул, которое и услышало отчётливо и безжизненно: - Убийца! -
Магистр обрадовался, что стрела так понравилась эльфу, и он подозвал Сэма для выслушивания советов эльфа, но на все тормошения тот угрюмо твердил, что оба они - мерзкие убийцы, и лучше бы его загрызла кошка принцессы, чем сначала долго поджаривать на огне, потом ошпарить горячим паром, да и зашвырнуть его невесть куда, отчего все его косточки переломаются.
Ничего от эльфа не добившись, магистр вывел Сэма на волю и попросил не обращать внимания на капризы. Эльф вскоре придёт в себя и гордо сядет в стрелу - ведь его попросила королева Ри.
Сможет ли Сэм сделать что-то для сохранности эльфа и даже удобства во время полёта? Сэм обиженно ответил, что эльф дурак.
Он не понимает, что жарить на костре его никто не будет, потому что в настоящей стреле он смастерит эльфу комнатку на самом конце стрелы, да и паром его не достанет - стрела уже улетит. Ещё наложит внутрь кожи или сена, так что и кости целы останутся. Магистр послал его в дом, повторить всё это эльфу и начинать работать, а не болтать всякую глупость, а сам ускакал ловить шпионов, ибо согласно вчерашним доносам, в деревне их появилось самое малое - двое.
Первый - купец один - сразу раскрылся, когда один магистров шпион из крестьян стал ругать магистра и короля - что кровопийцы и тому подобное. Пришлый купец сразу записался в друзья, напоил вином, и долго расспрашивал о драконе, а потом и денег взаймы без отдачи дал, как и положено между друзьями.
Этот не очень заинтересовал магистра. Вот второй - тот штучка.
Желтяк - и на рожу, и по речи, и очень хорошо хвори у людей лечит. Ясно, что колдун. Должен знать, что у магистра с колдунами разговор короткий, а так явно подставился, лечит в открытую, кто не попроси. Шпион так не сдурит. Но если не шпион, то зачем сюда через горы притащился? У желтяков колдуны в почёте, зачем от них уходить?
Из доноса Лейна магистр узнал, что колдун и лечит почти бесплатно, только на прокорм и хозяевам, где ночует, отдать за жильё, да и хозяев бесплатно лечит, так что его все наперебой зовут. И никого из больных и хозяев колдун не смущал рассказами о хорошей жизни при желтяках. Напротив, отшил и Лейна, и его помощника, когда они начали ругать магистра, даже сказал, что нельзя людей за глаза клясть, и нагло отозвался о магистре, как о хорошем человеке. Мол, в городе видел, и магистр на злодея не похож. Такой отзыв окончательно убедил магистра, что желтяк что-то затаил за пазухой. Так не скажет самый глупый из шпионов, потому что все , абсолютно все говорят вслед за шпионами магистра, что рожа у мерзавца как у Иуды или Каина. Назвать магистра хорошим человеком - это значит во всеуслышанье заявить, что я шпион.
Словом, интересный желтяк, и с десятком конных магистр вскоре прибыл к дому, где тот жил. Войдя в дом, где колдун выслушивал жалобы какой-то местной женщины на боли в пояснице, магистр вежливо поздоровался с колдуном и всеми хозяевами, сказал, что подождёт, у него минутное дело, и пусть колдун продолжает своё благое занятие.
И уселся у окна с умильной рожей, внимательно наблюдая за колдуном. Обычный желтяк-азиат, глаза узкие, скулы широкие, нос приплюснут, кожа тёмная. И явно пожилой, хотя у желтяков сразу трудно понять - кому сколько лет. Колдун между тем быстро провёл пальцами вдоль позвоночника женщины, потом быстро и привычно ткнул где-то кулаком, и ещё раз, так что женщина охнула, схватил её сзади подмышки, приподнял, дёрнул, поставил на ноги и потребовал согнуться. Та медленно, держась за поясницу, попробовала - и получилось. Согнулась ещё раз, и ещё, сама себе не веря, и закудахтала от радости, всякие благодарности.
Колдун сказал, чтоб жрала поменьше мяса, да хоть раз в неделю денёк голодала, а то прострел вернётся. Но если мясо сильнее, как всегда бывает, то, когда прострел в спине вернётся, пусть висит на руках ли, на локтях ли, и дрыгает ногами, чтобы позвонки распрямлялись и вставали на место - тогда боли утихнут.
Затем колдун обратился к магистру, не мучают ли и его поясные боли, на что магистр отвечал, что нет, Бог миловал, может, потому, что посты соблюдает, и когда ел в последний раз, и вовсе забыл, а уж висеть - это его любимое дело. Кроме шуток, когда делать нечего, он так и висит на руках часами, однако сейчас его другая закавыка мучает, о которой неудобно говорить в присутствии хозяев и других любопытных, и потому он попросил бы оставить их наедине. Сотник Крон распахнул дверь, и все лишние уши исчезли. Магистр задумчиво сказал колдуну, что висеть - это лекарство очень сильное, даже от лжи помогает, и не мешает попробовать это средство на самом колдуне, потому что закавыка, что мучает магистра, как раз колдуна и касается. Сотник Крон тут же подскочил, привычно завёл руки за спину тщедушному желтяку, связал их, а верёвку перекинул через крюк в потолке, что имеется в каждом доме, для подвешивания детской колыбели. Хотя крюк был не ахти какой крепкий, но и колдун попался не толстый, потому сотник Крон уверенно потянул за верёвку.

 » чАСТЬ9

Колдун согнулся, руки за спиной полезли вверх. Сотник знал своё дело, натянул верёвку так, что и больно было, и руки из суставов не вывернулись. Колдун закряхтел. Магистр спросил, какой приказ получил колдун, и как связь держит - через купцов на базаре, или ещё как? Колдун промычал, что он лечит людей, на что магистр, усмехнувшись печально, посоветовал не валять дурака, и рассказать, что велел нашкодить король Кий. Крон потянул верёвку, колдун заскрипел зубами. Лоб его вспотел крупными каплями, и он жалобно сказал, что знать не знает шпионских дел, он простой лекарь, даже не колдун, ему просто людей жалко, он их лечит, и денег не берёт, потому что все бедные. Вот с магистра он бы содрал невесть сколько за лечение, с него можно драть - он богатый.
Магистр ответил, что желтяки драть любят, особенно кожу с живых людей, что за дурацкая привычка, и кстати, ничего, кроме своей шкуры, у магистра нет. Он самый нищий во всей округе, но это государственная тайна, между нами. Впрочем, всё равно никто не верит, что магистр не ворует. Вот, даже сотник Крон заухмылялся.
Со вздохом магистр достал из кармана коробочку. Сотник заулыбался ещё шире, увидев связку серебристых иголочек, вынутых оттуда. Сквозь гримасы на узкоглазой морде колдуна проступило выражение любопытства. У него тоже имелись такие, для лечения иглоукалыванием в особые точки на теле, но если он подумал, что магистр раскаялся в своём напрасном злодействе и решил унять боль в суставах с помощью игл, то такая мысль позволяла от души посочувствовать бедняге колдуну.
Злой магистр решил испытать новое пыточное средство на безвинном страдальце.
Как-то с неделю назад, принцесса Кристи, расшалившись, кольнула его такой иглой в ладонь, после чего магистр минут пять крутился от невыносимой боли, такой бесконечной, что ум за разум заходил.
Когда боль как-то сразу утихла, магистр не поверил, что хотел только что руку сам себе оттяпать. Магистр пристал было к принцессе с вопросами, но она только фыркнула, что это секрет эльфов, и извинилась за неудачную шутку. Она не ожидала, что магистр попытается залезть на стенку, и поинтересовалась - зачем он так крутился и выл? Тоже шутил, да?
- Да. - проскрипел магистр, тряся головой, после чего принялся выпрашивать про эти иголки. И на жалость пытался взять, что колдунов приходиться калечить верёвками и прочими средствами, а как бы хорошо мучить их этим средством. Следов никаких не останется, все живы да здоровы, и всё рассказали, всю правду, как по Библии, которая всем советует правду говорить, и ближним помогать. Принцесса только спросила в ответ - что такое мучить? И почему колдуны будут всё рассказывать, если ткнуть иглой? Потому что больно? А что такое больно? Вот это? - Увидев, как принцесса воткнула себе в руку серебристую иглу, магистр промычал, что да, это и есть больно.
- Я запомню. - обрадовалась принцесса. - Но почему они признаваться будут? И всё рассказывать? -
- Потому что больно. - тупо повторил магистр, тупо глядя на улыбку принцессы.
- Ну и что?- не поверила принцесса. - Вы шутите?.-
Магистр молча развернулся и невежливо ушёл, чтобы не рехнуться, лучше понимая теперь и старого короля, и короля Алана, которые старались не связываться с дурочкой. Конечно, на жалость принцесса не купилась. Не знала, что это такое - жалость, но после того, как магистр выручил её с кошкой и эльфом, вручила эту коробочку с иглами, объяснив, что это стрелы эльфов.
На их кончике - и глазом не видно - есть дупло, а в нём - крупинка порошка, который эльфы получают, соскабливая и высушивая слизь с острых плавников рыбы ёрш. Её полно по берегам речек, потому что рыбаки выкидывают эту мелкую вздорную рыбёшку, которая ещё и больно колется острыми спинными плавниками.
Если такой заряженной стрелой попасть в тролля, он столбенеет, замирает и трясётся, пока его не зарубят.
Одну иглу из этой пачки магистр хотел проверить на себе, но так и не решился, потом хотел проверить на кошке, что пришла к нему помурлыкать, но только погладил, потому что кстати вошёл сотник Крон. Он и получил иглу в ягодицу, за прошлые и будущие доносы королю. Иголка сработала. Сотник выл и крутился так, словно там раскаленную сковородку держат. И на стенку хотел залезть, и на потолок забраться. Хорошие иглы. Поэтому Крон и заулыбался, увидя их в руках жестокосердного магистра.
Тот, недолго думая, воткнул парочку в живот колдуна, и того сразу начало трясти. Колдун захрипел, пытаясь и согнуться, и руки не вывихнуть. Взгляд его быстро терял осмысленность, стекленел, и магистр добавил в плечи по иголке. Колдун так заизвивался, что Крон отпустил верёвку, а то бы руки вывихнул из плеч, и не заметил. Пока он зрел в мучениях, магистр послал Крона в соседнюю комнату, обыскать вещи колдуна.
Пока его не было, магистр присел перед лежащим колдуном и тихо задал вопрос, который всегда задавал всем колдунам: - Мне сказали, что это ты послал Розовый Меч королю Алану. Это правда? -
До этого все колдуны тупо спрашивали: - Какой меч? - Но этот вдруг дёрнулся и с ужасом зашипел: - Нет, нет, это...это, я не ...- и замолк, сообразив, что с треском провалился, совершенно потеряв голову от боли. Магистр вместо благодарности воткнул иголку в шею, и колдун, открыв мутные глаза, прохрипел, что будет говорить, но только наедине, без лишних свидетелей. Потом он забормотал - завизжал - завыл что-то невразумительное, извиваясь по полу весьма причудливым образом. Тем временем сотник Крон вернулся из другой комнаты с одной холщёвой сумкой, где были все колдовские причиндалы - мази, травы и тайные пароли, которые могли выглядеть как угодно. Магистр велел всё это хозяйство сжечь, как всегда, и сказал Крону, что этот тип, может, и лекарь, но домучить его надо до последней иглы. Интересно просто, может человек от этих игл умом тронуться - или средство безопасное. И послал сотника из дома, на крыльцо, чтобы отгонять всех любопытных, что будут сбегаться на вопли колдуна.
Едва Крон вышел, магистр спрятал иголки и усадил колдуна возле стены.
- Поговорим. - сказал он равнодушною - Боль сейчас пройдёт. -
Колдун и впрямь скоро ожил, задышал и даже заулыбался. Собрав с него разряженные иглы, магистр сказал, что про Розовый Меч знают только особо приближённые к Кию люди. Крупная рыбина, выходит, этот обычный колдун. Не так ли? На этой стороне гор про Меч даже король Алан не всё знает. Магистр знает больше - ну, ему по службе положено знать больше короля. И что за подлое колдовство вложено в Розовый Меч - тоже знает, и лучше желтяков. Так что колдун может зазря время не тратить, и не пытаться кормить магистра всякими мелкими байками о мелком колдовстве, пусть даже это Розовый Меч. Пусть колдун сразу и без виляний выкладывает главное - с какой шкодой и против кого прибыл сюда. А для проверки правдивости пусть расскажет о Я-Мо всё, что знает. Будет врать - в ход пойдут иглы. Начинай.
Именно это интересовало магистра больше всего. Всё остальное было ясно. А вот Я-Мо до сих пор оставался тёмным пятном. Уж очень хитёр и скрытен. При Кие он исполнял те же обязанности, что и сам магистр при короле Алане, и был главным его противником в тайной войне, что никогда не утихает между соседями, мир на дворе или война. До сих пор магистр не мог узнать о Я-Мо ничего стоящего, потому что и никто не знал, кроме Кия. Этот Я-Мо даже лицо скрывал, обматывая голову чалмой, по их желтяковскому обычаю, и проследить его было трудно, такого же, как все. От простого воина его отличала золотая брошь, которую он носил за пазухой. Стоило показать её любому желтяку, как тот начинал трястись и всё исполнять, что скажет Я-Мо.
Колдун перестал улыбаться . И горячо заверил, что Я-Мо очень хитёр и скрытен, и пусть потому магистр погодит с этой неприятной верёвкой и прочими иголками. Что колдун знает, то он и продаст. Только лицо Я-Мо мог бы продать, если б рисовать умел - видел Я-Мо в лицо, и не раз. Но это всё, и не надо верёвку мучить и иголки надо пожалеть - очень это колдун советует.
.Ничего больше про Я-Мо колдун сказать не может. И про шкоду ничего не знает, ибо нет за душой ни шкоды, ни другой пакости, а имеется простое и честное предложение от Кия, лично. С этим он послан, на том он стоит, как доверенное лицо Кия.
И колдун изложил послание своего короля. Узнав о будущей помолвке с принцессой Кристи, и о недовольстве короля Алана, Кий сочувствует магистру и выражает всяческую поддержку.
Кий всегда стоял за любовь. И потому предлагает магистру Ордена Святого Креста должность наместника королевства дронов.
После победы. А пока - любую помощь для захвата власти. Как магистр предполагает управлять - с королём Аланом, без него - это дело магистра. Кий согласен на символическую дань от союзного государства дронов, признает все права магистра на престол, и единственное условие всех и всяческих поблажек магистру - свободный проход войск через горный перевал в Европу.
Колдун перечислил гарантии, условия и ещё что-то говорил, юля глазами, но магистр уже вытащил коробочку, скучно заверил, что всё это обдумает, а пока надо делом заняться. И, не слушая мольбы несчастного лекаря, воткнул ему пару иголок, спрашивая про связь колдуна, и тот, действительно, вспомнил про связь, через купца одного, и даже вспомнил - где и когда встречаться. Видя, что лекарь явно страдает провалами памяти, магистр подлечил его иглой в нижнюю губу, и сказал, что у такого доверенного лица наверняка ещё связь есть, колдовская, мгновенная, про которую магистр давно слышал. Если такой связи нет, то не такое доверенное лицо этот колдун, и все иголки за враньё соберет. Взглянув на очередную иглу, посинелые губы колдуна сами собой забормотали, что связь есть, конечно, он позабыл просто потому, что уж очень неудобная. Нет, всё правильно - если колдун в определённое время будет думать об определённом предмете, то другой колдун в лагере желтяков тут же воспримет эту мысль. Но запиской и на словах можно передать сколько угодно, а тут - всего слово или понятие. Ну, два. Ну, три, если очень сильно думать.
Неудобно же. Вот и забыл.
Магистр воткнул иглу в верхнюю губу, спросив нетерпеливо - когда же колдун про дракона вспомнит? Тут дураков нет, лекарь. Единственное, что может решить исход войны - это дракон, что появился недавно в деревне. И колдун появился, бесплатный, святой и с посланием от Кия, которое вспомнил только невесть когда. - Шкоду какую привёз? - И ласковой рукой магистр ободряюще воткнул иглу в нос лекарю.
Вскоре остатки самообладания покинули колдуна, и он в перерывах между иглами и пронзительным визгом - рёвом - воем заговорил со скоростью лошади в галопе. Стоили ему снизить скорость признаний, магистр начинал целить иглой в свободное место, колдун покрывался новым потом, визжал, брызгая слезами, и переходил в карьер своей словесной скачки, глотая концы слов, бедняга.
Только услышав, что главным шпионом и исполнителем шкоды является сам колдун, и что он хотел задушить дракона голыми руками, магистр прекратил допрос. Колдун сказал всё, что знал.
Он был связником. С хорошим прикрытием, ценный, но исполнителем быть не мог. Я-Мо уж конечно понимал, что всех новеньких в деревне магистр под метёлку подметёт. И что порядки наведёт такие, при которых приезжий даже издали не сможет на дракона глянуть. Главный шкодник мог быть только из деревни, из тех шпионов, что щедро запустил в Европу этот Я-Мо ещё до приезда магистра в эти места. Ведь любое вторжение, любая война всегда начинается со сбора шпионских сведений.
Ещё задолго до войны купцы с раскосыми глазами свободно шмыгали взад-вперёд через перевал, и кого они тут накупили себе в помощь, так просто не узнать. Затаились помощнички. Многие были раскрыты, когда магистр провалил голубиную почту желтяков, но резервных, или "спящих" в ожидании приказа магистр никак не мог вычислить. Но теперь приказ отдан - и спящий проснулся. Может и не один.
Когда колдун пришёл в себя, магистр сказал, что за такую честную продажу всех секретов желтяки отблагодарят колдуна острым колом. Единственный друг колдуна теперь - это магистр, не правда ли? Тот, косясь на коробочку с иглами, заверил, что друг, конечно, куда деваться, и магистр, обговорив всякие шпионские мелочи, позвал сотника Крона, чтобы тот верёвку забрал.
Крон, узнав, что этот милый лекарь решил работать на благо короля, недовольно буркнул, что на вопли колдуна сбежалась вся улица. Всем ясно, что лекарь продался после таких пыток, и желтяки об этом узнают, может, лучше его повесить, чем платить королевским золотом? Магистр раздражённо ответил, что у лекаря и синяка нет, весь целенький и здоровенький, и даже улыбается, так что остановить нельзя, а любопытным он, конечно, по секрету разболтает, что это вопил неженка-магистр, когда его иголками лечили. Желтяк, он такой - правды не утаит. А то ведь и впрямь за магистрова шпиона посчитают, люди здесь клеветники.
Пожелав лекарю успехов, магистр вышел вслед за Кроном, и ещё более хмурый, чем он. Когда вскочили на коней, магистр сказал, что дракон висит на ниточке. Пусть Крон сегодня же порядок в деревне наведёт, как договорились. Сейчас же. Чтобы достать дракона наверняка, желтякам колдовство требуется не слабое. Даже баранов для него приказано мыть, чтобы ядом кто не обсыпал.
И близко не подберёшься к зубастому. Бесовским, слабым и неверным желтяковским колдовством дракончику не повредить.
Только верным, сильным колдовством можно его уничтожить, типа того, каким колдует Сэм. Хотя какое это уже колдовство! Это что-то Божеское, что Ему угодно и приятно. Что Он всегда одобряет, надёжное, как все Его творения. Как булыжник, надёжное. И это колдовство нужно вычислить и выкорчевать. Лекаришка признался, что послал сообщение по колдовской связи. Картинку - разбитый кувшин в луже белой сметаны на зелёной траве. Это означает, что всё в порядке. Этот кувшин лекарь видел сегодня утром возле своего дома, когда вышел по малой нужде. Кто этот кувшин разбил, и что именно в порядке - лекарь не знает. Он связник, ему это знать не положено. Колдовство это могут доставить только купцы.
А пока надо проверить второго шпиона, того, общительного из купцов. Он мог кувшин разбить перед домом лекаря.
Магистр оказался прав. Допросить купца не удалось. Едва узнав о приезде магистра, шпион скрылся, бросив и товар и слуг. Лейн виновато шмыгал носом и проклинал шустряка, что так подло удрал. Магистр Лейна успокоил, выложил три золотых, как и обещано, за выявленного шпиона, и лениво заявил, что Лейн ещё пять получит, если, кроме слов, ещё и покажет, где они с купцом шлялись по деревне, и вспомнит, что ещё делали. И весь вечер магистр с Лейном гарцевали по тихим улочкам деревни, где Лейн показывал любопытному купцу деревню. Тот присматривал место, где поставить дом. И сарай для товара. Всю деревню изъездили, но место купец нашёл. И Лейн привёл магистра к небольшому пустырю между двумя огородами, заросшему лебедой и крапивой.
Там стояла какая-то тренога высотой с человека, сколоченная из толстых жердей. Лейн пояснил, что это купец попросил сколотить, и он сколотил за два золотых. Для рытья колодца, чтобы вёдра с землёй поднимать через крюк сверху.
Для крепости треноги купец самолично приколотил поперечную жердину. Услышав это, магистр слез с коня. Шурша травой, в сумеречном свете заката, облазил всё вокруг треноги, а поперечную жердину, приколоченную купцом, чуть ли не обнюхал. Подозрительная жердина. Ни сучка, все срезаны. Магистр опустился на колени даже, пытаясь постичь тайну треноги. И вдруг увидел огонёк костра вдали, случайно посмотрев вдоль поперечины. Оказалось, что проклятая жердина указывает точно в сторону холма, мало того, целит чуть левее кузнецова дома, прямо в загон дракончика. Это уже никак не могло быть случайностью.
Магистр воспрянул духом, хотя никак не мог сообразить, каким колдовством отсюда возможно достать хвостатика. Впрочем, на то оно и колдовство. Засада разберётся, что за колдовство.
Притащившись, наконец, глубокой ночью в гостиницу, магистр выслушал сотника Крона, и застонал. Оказалось - в постели, для доклада, опять ждал шпион. И нахальный какой шпион - невозмутимо жаловался сотник - потребовал подать в постель сладкого вина и пирожных, а юбку и рубашку велел гостиничной прислуге к утру выстирать и высушить, а плату пусть просят у магистра.
- Не умничай. И вообще - меня нет. - прошипел магистр. Он осторожно вошёл в гостиную, косясь на дверь спальни, взял одеяло, и заполз вместе с ним под кровать, сразу же уснув. И хорошо, злодей, выспался, хотя и разбудил его под утро скандал, когда Гельда кричала на сотника Крона, требуя сказать, где магистр спит.
И нечего врать, она же видит, что одеяло исчезло. В ответе Крона были и такие игривые нотки, но и солдафонские тоже звучали, в расчёте на уши магистра под кроватью. Он приказывал заткнуться, а не то получишь, и, когда Гельда для этого получения потащила сотника в спальню, магистр снова уснул, впервые подумав о сотнике с признательностью.
Утром магистр выполз из-под кровати, отряхнулся, и убежал по своим делам, свежий и розовый, как помидор, и опять забыл про священный крест. Весь день он раздавал задания, явные и тайные, проверял порядок, и наводил страх. В частности на бандитов, что продолжали торговать амулетами - теперь они сопровождали купцов через деревню, до гостиницы и от неё. В деревне теперь ни одного купца не было. Для местной торговли оставили только площадь перед гостиницей. У дракона копали вообще невесть какую пещеру с накатами из брёвен. Для усиления шпионских дел оставил послушника, самого лучшего.
Вечером ускакал в город, даже не дослушав болтуна Вейна. Просто сунул ему сто золотых, и ускакал - охрана еле догнала. Слушать Вейна магистр уже не мог, испытывая глухую ненависть - и к Вейну за его болтовню, и к себе, за желание многое возразить, так много, что и выбрать нечего для возражений. За эту болтовню о Господе, Знаках Божьих, Библии и вообще о смысле жизни магистру хотелось или повесить Вейна, или самому повеситься.
Магистр пожалел, что в первую встречу с Вейном позволил себе поговорить с ним по душам, хотя всегда стремился к этому при новом знакомстве. Нужно же понять человека.
Тот обрадовался, решил, что встретил родную душу, и теперь выкладывал всю свою дурость.
И прошлую, и новую, что успел придумать. И сейчас Вейн успел таки навесить на мозги магистра очередную дурость, которую человеку верующему так просто не сбросить - на всю дорогу хватило размышлений. Жаль, не успел магистр вовремя отсчитать золото на штурм Моховой горы.
Пытался успеть, едва услышав, что Вейн нашёл способ, но ларец не притаскивали слишком долго. И Вейн успел нагрузить, что Господь нас вовсе не испытывает, посылая трудности и препятствия в делах. Делать больше нечего Господу, чем испытывать на крепость человеков. Нет там никакой крепости. Нет, препятствия в делах - это скорее совет Господа, чтобы не лезть в это дело. Так и поступают люди, тем более умные, что даже и в Бога не верят. Все они стараются плыть по течению, и не плевать против ветра. И всегда выигрывают, не споря с волей Господа. И только дураки идут наперекор, за что и получают весьма больно по бестолковке.
Тут магистр сунул ему мешочек с золотом, и хлестнул неповинную лошадь - ускакал, рыча от злости и глотая вместе с пылью свой ответ дураку. Поставить бы болтуна на его место.
Если последовать его логике, надо принять предложение Кия.
Заключить почётный мир с желтяками. Жениться на принцессе.
Если так рассуждать, то Господь этого очень желает, эвон как надавил, чуть ли не виселицей грозит. Ну и Вейн. Пол дороги магистр ничего не видел, выискивая в словах Вейна подставу желтяков, но этот придурок ну никак в шпионы не проходил.
Ни один в здравом уме человек и мысли бы не допустил покупать этого дурака в шпионы - себе дороже. Предатель - это да, он просто разницы не видит между верностью и предательством, сволочь. От таких, умные командиры перед боем ещё избавляются.
Подъезжая к городу, магистр успокоился, и решил при случае устроить встречу придурка с Господом, на том свете. Пусть Он ему мозги вправляет, у магистра времени нет.
А огорчённый Вейн, проводив глазами магистра, отправился к Сэму в кузню, чтобы выплеснуть на безропотного дружка всю невысказанную дурь, но забыл тут же при виде радостной его рожи.
Тот командовал каменщиками, что возводили стены новой кузни, на которую Сэм выклянчил деньги у магистра. Это напомнило Вейну о полученном задании, и он сказал, что вот ещё деньги, на постройку заодно домиков для кошек, и прочей разной мелочи.
На удивления Сэма пришлось напомнить о приказе взять Моховую гору. Вчера Вейн всю её окрестность облазил, и нашёл способ.
Дырки там и впрямь маленькие, человек только руку и затолкает.
Конечно, можно раскопки начать, как солдаты подсказывали, в надежде, что внутри ходы расширяться, но копать почему-то не хочется. Хоть, говорят, веками внутри эльфы жили, и могли пошире накопать, но это сомнительно. Дырки маленькие, но их много, и это Знак Божий, чтобы штурмовали гору те, кто в них пролезет. Можно штурмовать собаками, но собак тут нет, всех съели умные. Можно штурмовать кошками, но их не так уж много, штук сорок на всю деревню.
Можно ещё крысами, их вообще сколько угодно. Прежде чем выбрать, надо эльфа расспросить - какого размера эти тролли, после чего и подобрать подходящих наёмников. Может, даже мыши сгодятся. Сэм удивлённо спросил, с чего это кошки или крысы полезут бить троллей, они же глупые, слов не понимают. А заколдовать их ни Сэм, ни Вейн не сумеют, потому что вообще не умеют колдовать, хотя магистр и выставил их колдунами перед эльфом.
- Колдовство и простую жизнь я никак не могу различить, - с сожалением сказал Вейн, - но что крысы глупые - это явная ложь.
Они очень умные, и уж умней любого самого умного человека. Настолько, что даже слов не понимает, и потому ей всё можно легко и просто объяснить. Если Сэм думает, что крыса глупая, пусть попробует уговорить ту, что живёт под их амбаром и кормится воровством, идти в наёмники за корку хлеба и отдать свою молодую жизнь на штурме Моховой горы, или даже ещё более справедливого дела. Не выйдет, она же не дура. Придётся её поймать, немножко поморить голодом, а потом запустить в канал, где будет стоять деревянный тролль, с куском мяса вместо лица.
Конечно, она прыгнет троллю на грудь и вцепится в нос, разве нет?
Тут глаза Сэма засверкали, и дураки принялись придумывать, как изничтожить бедных, мирных троллей, которые всего-то украли у Сэма несколько золотых монеток, и ничем больше не заслужили этакой подлости. Сэм сходил в избу, выяснив у эльфа размеры противника. Оказалось, что очень редкие тролли могут дотянуться до колена человека. Кошка для тролля, конечно, противник очень серьёзный, примерно как тигр против человека. Кто кого - зависит от ловкости и оружия. Но крысы - это для тролля несерьёзно. Отгонит пинком, как человек отгоняет собак. Тролли за ними охотятся, потому что очень любят крысиное мясо.
Рассказав об этом, Сэм огорчённо сделал вывод, что придётся ждать, пока магистр не наловит в городе кошек, потому что тигр - это боец, а собака - так себе.
Однако Вейн возразил, что обученная собака и кабана дерёт, и человека загрызёт. Попробуй пнуть откормленного волкодава, что держит знать для охоты и собачьих боёв - без ноги, пожалуй, останешься. Конечно, это какие-то сумасшедшие собаки, ненормальные, но ведь сначала они были умными, пока не подружились с людьми. Немудрено рехнуться до того, что бедные собаки и на меч кидаются. Почему бы и крысам не рехнуться, тем более, что Вейн и Сэм гораздо дурнее, чем какой-то знатный барон? Крысы дешевле обойдутся, чем прожорливые кошки, крысы под рукой, точнее, под амбаром, и это Знак Божий. Услышав это, Сэм перестал сомневаться в крысах, согласился, что они умнее человека, и уже без споров грязные бродяги принялись исполнять свой злодейский план, благо буквально вся деревня просилась на работу, хоть что делать - хоть лабиринты копать, хоть крыс ловить, хоть куклы мастерить - лишь бы золотом платили.
На другой день друзья с довольными рожами стояли возле дома, наблюдая за работами, где копали, таскали, месили, сновали несколько десятков работников под присмотром солдат, так что весь холм издали походил на муравейник. Сэм, озирая всеобщее усердие, довольно сказал Вейну, что Господь и впрямь уважает дурость, прав был дружок, и Знаки видит, как орёл.
Как теперь на душе хорошо - и словами не описать. Ведь сколько дуростей можно сделать на деньги магистра, просто голова кругом идёт, слава Господу. Заплатил денежку, железку какую-то, и умные люди всё тебе делают, и трубы клепают, и медь возят, и камни, и строят кузню, и лабиринты, и всё прочее - только скажи.
Так, благодушно беседуя, и оскорбляя своими дурацкими домыслами чуткий слух Господа - если только Он соизволил их слышать - они зашли в дом, вспомнив, что надо уточнить с эльфом разные мелкие пакости. Эльф был ещё немного не в себе, как бывают немного не в себе приговорённые к виселице. Он отвечал вяло и сонно, тихо полёживая на полу в углу, занавешенном плотными шторами из мешков. Вейн укорил его, что тому даже про крыс неинтересно, а ведь Моховая гора - его родной дом. Эльф пропищал, что это его не касается - когда освободят Моховую гору, он будет уже трупом.
Сэм заверил, что для спасения и дверку в железной стреле сделает, и креслице мягкое, и всё прочее - и всё бестолку. Эльф такой недоверчивый попался, что просто удивительно. Но так искренне говорил Сэм, что в конце концов пробрал даже такого полудохлого от тоски эльфа. Тот завопил, что Сэм выродок, и его лживый рот недостоин жрать даже дерьмо тролля, что эльфы днём ничего не видят, и что магистр просто хочет убить его по просьбе короля Ри.
Вейн возразил, что магистр ничего про гибель эльфа не приказывал, совсем наоборот - велел, чтоб эльф уцелел. И они двое стоят тут, как столбы, стараются, ждут - чего эльфу надо, а он всё помирает и помирает. А что дневной свет слишком яркий для эльфа, так его уменьшить можно, закопчённым стеклом - и на железной стреле, и на эльфе, надев колпак из крашенной рюмки.
Тогда и днём будет летать по двору, и подсказывать, что надо. Сэм добавил, что рюмка тяжёлая, и он для эльфа закоптит сушёный бычий пузырь - он лёгкий, и летать не мешает.
Эльф неуверенно сказал, что ему не верится, но даже если проклятые колдуны и сделают возможным дневные полёты, то ему это не поможет.
Он всё равно труп, потому что врежется в землю, так и не долетев до цели. До лагеря желтяков очень далеко, куда дальше, чем швыряют они стрелу. Поскольку его попросила королева Ри, он так и останется в стреле до конца. На это Вейн сказал, что эльфу умирать понравилось, лежи себе и плачь, мёду вдоволь, тепло и тихо и можно наплевать на них, что стоят как два столба, и заверяют, что долетит он, куда надо. Потому что полетит на железных крыльях, мало того, в задницу его стрелу будет толкать всю дорогу та камера, что недавно придумали, и долго, пока не кончится горючее, которое Сэм пока не нашёл, но непременно найдёт, потому что масло слишком масляное, и нужно просто чего-то полегче. Кстати, когда вино в костёр плеснёшь, оно ведь вспыхивает. Может, если нагреть, то загорится, и получше масла.
Сэм возразил, что навряд ли, вино уж очень водянистое, но если бы воду убрать из вина, то там останется как раз то, что вспыхивает.
Разделить бы их как-то, может, и получится горючее для толкателя.
Вейн сказал, что не знает, как разделить воду и вино, однако вспоминает, что на солнце кувшин с вином быстро выдыхается.
Может быть, вино легче воды, и первым испаряется. Но вот как его поймать, неизвестно. Сэм ответил, что это долго, на солнце греть, ведь огонь греет гораздо быстрее. А пар собрать - это вообще плёвое дело, , если вспомнить, на холодной крышке котла всегда вода каплями собирается. Так что весь пар из вина можно пустить по трубке, на которую лить холодную воду.

 » ЧАСТЬ10

Сначала из трубки закапает горючее для толкателя, а потом вода.
Вейн с упрёком сказал эльфу, что они уже и горючее нашли, стоя, как столбы, а эльф всё помирает, и тогда эльф угрюмо согласился, что ладно, пусть он и увидит всё светло, как ночью, и долетит.., и прицелится, но выпрыгнуть всё равно не сможет, потому что королева Ри просила, и он пробьёт желтяка, наверняка, в упор, и до дверцы не коснётся - а потом от удара он уже труп, хоть вы сколько тут столбами не стойте.
Сэм обиженно сказал, что выкинуть эльфа из железной стрелы - и вовсе пустяк. Пусть целит до конца, и тщательно, и ни о чём не заботится. Сэм приделает на нос стрелы длинную пику. Когда она ударит в грудь желтяка, то её конец стукнет в рычаг, на котором будет кресло эльфа, и его в тот же момент выбросит вверх вместе с креслом. С какой силой вылетит, и на какую высоту - это всё можно сделать, как эльф пожелает, это только от длинны рычага зависит.
Эльф злобно и потерянно ответил, что два обормота его не поняли - точнее, не до конца поняли, потому что эльфу убить такую грязь, как человека, это самому стать грязью, и потому он там в стреле, и умрёт эльфом, потому что обещал королеве Ри. Это вы, люди, убиваете между делом, мимоходом, даже этого не замечая, но он - эльф.
Дружки переглянулись, и Сэм пожал плечами. Вейн выступил вперёд. И сказал, что эльф никого не будет убивать. Ведь магистр приказал продырявить белый халат, не так ли? Если в этом халате находится желтяк - так это личное дело желтяка, а у эльфа совесть чиста. Ему велели продырявить белый халат - он продырявил, и остался эльфом. Желтяки ведь хитрые, чучело оденут в белый халат, и со смеху потом помрут, когда эльф промахнётся, а уж королева Ри и за эльфа тогда его считать не будет. Грязь, даже в халат промахнулся, чучело пожалел, дерьмо, магистру поверил, что в халат желтяк завёрнут, экий доверчивый эльф. , и чего с ним возятся, стоя, как два столба, когда ему помирать гораздо приятней.
Тут мешковина, что занавешивала угол, шевельнулась, и Вейн замолк. Потом они услышали урчание, или шипение, словом, как котёнок в углу на собаку возмущается - такие звуки, вроде воя.
И тут же оба дурака присели, зажав уши, потому что эльф что-то завизжал, да так быстро и пронзительно, что ничего не понять - пришлось переспрашивать. Эльф не поленился, и снова завопил, требуя сей же миг принести ему копчёный бычий пузырь, и сажу, и масло, чтоб он сам всё измазал, как надо, и просто у него злости не хватает, что два мерзавца стоят уже тут битый час, как два столба, и болтают подонки, когда надо пузырь искать, а!? Где, где пузырь?
Эльф так вопил и ругался, что бродяги попятились и убежали искать пузырь, а вослед им эльф обзывался лентяями, негодяями, бездельниками, и грозился вообще всё тут по щепкам разнести, если ему сей же момент не притащат вожделенный пузырь.
С этого дня спокойная и беззаботная жизнь дураков и их подружек закончилась. Эльф оказался самым последним, отпетым негодяем, злым и безжалостным, дураки и не рады были, что он ожил. Сделав себе из бычьего пузыря чёрную повязку на голову, эльф занял весь дом, хотя сам был с крысу размером, и то некормленою. Если над деревней кружил ястреб, он летал по комнатам и по кухне, вымещая злобу на бедной Алине, которой убегать было нельзя, потому что обед надо стряпать для всех незваных гостей. Вот девчонки - те убегали, едва эльф влетал в окно, потому что битву с эльфом проиграли в первый же день после его оживления. Гельда промахивалась по нему мухобойкой, уверяя, что магистр её за такое убийство простит, потому что она его любовница, но эльф верещал, что она шлюха, дрянь, что он ей глаз выбьет, летал вокруг головы, как птичка, размахивая клинком, ужас просто. Людей он ненавидел так сильно что скандалы первый затевал, чуть что не по его. Раз уж королева Ри приказала ему работать с этими мерзкими живыми уродами, то он работал, но почему он ещё и уважать их должен? И эльф сразу же после оживления завопил на Гельду, куда это она идёт, дрянь, по его личному жилищу, и даже хозяина не спросила? Гельда пробурчала, чтобы малявка заткнулся, сидел в своём углу - а не то пришибёт - и началось.
Спустя пять минут она уже пятилась к двери, одной рукой зажимая проколотое ухо, а другой размахивая мухобойкой, но шустрому эльфу плевать было на мухобойку, он вёрткий.
Элиану эльф сломал ещё быстрее, заставил плюхнуться на колени, просить прощения, величать "чистейшим среди грязи" и пообещал ей, успокоясь, шлюхе чёртовой, вспахать клинком все её толстые щёки, если ещё хоть раз будет тут по его дому шляться без спросу, дрянь такая, вон отсюда!
Девицы потом долго плакались в укромном уголке от злости и строили планы убийства вредного летающего негодяя, однако пришлось смириться с наглецом - из страха перед магистром - как оправдались они друг перед другом - а вовсе не из-за маленького злыдня.
На бедной Алине эльф буквально ездил, всячески издеваясь. В первый же день буйства, застращав бедную женщину, он плюхнулся ей на плечо, кольнул больно в шею и прошипел в ухо: -
Ты будешь моей лошадью, дрянь. Молчать, зарежу! Ты толстая и мягкая, тебе повезло! Вперёд! -
Так они и ходили по двору часа два - заплаканная Алина и наглый эльф на её плече, который с удовольствием то и дело командовал: -
Стой. Налево. Теперь вперёд, лошадь противная. Молчать, зарежу!
Ладно бы к делу командовал, а то всё больше по нахальству и настроению. На Алине он подъезжал и к Сэму в кузню, где вопил, что тот лентяй, и требовал быстрее шевелиться. И к Вейну подъезжал, и орал на него уже просто так, от нечего делать, потому что толку от болтуна никакого. И он эльфа переболтал от нечего делать, убедив, что от катания на их кухарке, которой надо обеды варить, работа над стрелой только стопорится, потому что все голодные и злые, и выходит, эльф сам же себе и мешает, а что ястреб в небе летает - так это не причина, чтобы на Алине кататься, мог бы и в доме переждать. Вечером Алина, всхлипывая от благодарности, выложила Вейну на тарелку такой сочный кусок мяса, что Гельда его тут же в свою тарелку перетащила.
Однако после первых же пробных полётов эльф приутих, и уж тогда злые бродяги всласть поиздевались над ним, называя раззявой, неумехой, тупицей и другими очень обидными прозвищами, а эльф что-то бурчал себе под нос, и всё.
Сем смастерил ему стрелу с кабинкой, где боковые крылья соединялись между собой прямо под сидящим эльфом, и тот мог наклонять их рукояткой, прикреплённой к ним. Вейн показывал эльфу на ладонях, каким образом крылья наклонять, чтобы стрела летела вверх, или вниз, но всё попусту. Для поворота вправо-влево Сэм поставил пластинку на самом хвосте, и тоже соединил с другой рукояткой, но эльф не успевал и с первой рукоятью сладить, как уже плюхался о землю, а если успевал, то кувыркал стрелу в воздухе или заваливал вбок, после чего всё равно плюхался на землю. Если бы Сэм не пристегнул его к креслицу мягкой кожей, он бы весь побился за день. Для запусков стрелы Сэм изготовил катапульту в виде огромного лука, который натягивали четверо солдат или одна лошадь, получив возможность безнаказанно швырять эльфа целыми днями. Мишень стояла внизу, под холмом, и каждый раз стрела брякалась далеко от неё. Мальчишки притаскивали стрелу наверх, Сэм ругал эльфа тупицей, и снова запускал его в полёт, и каждый раз стрела то ныряла вниз, то чертила петлю и снова ныряла вниз.
Однако с каждым полётом эльф всё же чему-то учился, и постепенно начал огрызаться, и ставить в ответ свои упрёки.
То жаловался, что ручки болят эти дубины здоровые ворочать, а после переделки опять визгливо кричал, что не успевает обоими сразу ворочать. То крылья надо шире, то на хвосте слишком велики, то, сё - и во всех падениях винил Сэма, который еле успевал переделывать управление, крылья и всё прочее. В одной стреле летал эльф, а вторую переделывал Сэм, потом они менялись - эльф летал, а Сэм переделывал, и опять менялись стрелами, и опять, и опять. Всё управление было выведено жилками и рычажками на одну рукоять, и постепенно дело пошло на лад.
С переделками, крупными и мелкими подработками, но с каждым разом стрела летала всё лучше и лучше. Эльф начал орать из кабинки на пыхтящих мальчишек, чтобы быстрее тащили в гору, лентяи, а то зарежет. Так что мальчишки несколько раз брякали его, валясь от хохота, наземь.
Наконец, настал тот день, когда стрела поразила мишень под горой - пышную белую подушку, что изображала желтяка - только пух полетел. Эльф раздулся от гордости, и даже слова похвальбы никому не сказал - сидел в стреле и презирал всех молча.
И дело пошло - раз за разом стрела, словно заколдованная, дырявила подушку. Сэм велел относить её всё дальше, потом принялся вообще стрелять в сторону, но ничего не помогало - стрела, изящно вычертив дугу, словно привязанная, втыкалась в подушку, так что вскоре подушка вся в клочья ушла, и пришлось покупать другую, за три золотых у вконец ожадневшей Алины.
Когда же с проверкой приехал магистр, эльф так разлетался, что все зрители рты разинули, кроме магистра, который ничего не понял, потому что стрела сделала петлю, потом сделала горку, повиснув в вышине на несколько мгновений: после чего коршуном спикировала на мишень, пробив её из крутого левого разворота и успев покачать крыльями перед самым ударом. Даже Гельда покачала головой и восхитилась,- ну и сволочь...
Магистра такой полёт, конечно, огорчил, и он упрекнул Сэма, чего он эльфа так летать и не выучил. Вихлялся, вихлялся - и чудом каким-то в подушку попал. Вы его за нитку тянули, через подушку, да? Сэму насилу удалось убедить магистра, что вредный эльф просто с мёду бесится, кривляется просто, от скуки. Он уже толкатель требует к стреле приделать, хотя его только начали испытывать. Хочет ястреба на толкателе сбить. А подушку требует ставить на скаковую лошадь - надоело по неподвижной подушке дубасить. Но желтяка эльф продырявит без вывертов, по прямой. Если магистр добавит денег на толкатель. А то куда-то кончились.
Магистр подозрительно посмотрел на Сэма, и тот сделал честную рожу, пытаясь вспомнить - куда ушли прошлые деньги, которые и в самом деле куда-то ушли, хотя он и скаредничал. Магистр же, не увидев на его круглой роже признаков разума, а значит - измены, машинально пошарил в пустых карманах, вспомнив, что ларец остался в гостинице, и пошёл любоваться на дракона, который дрыхнул в глубокой ямище, под брёвнами в пять накатов.
По дороге магистр нудно повторял просто по памяти слова короля Алана, что деньги надо беречь, они потом заработаны простых крестьян и слезами этих..., как их, вдов и сирот..., словом, вечером сотник Крон притащит сколько надо.
После чего, одобрительно хлопнув Сэма по плечу, магистр пошёл с ним смотреть крысиное войско. В яме, накрытой деревянным щитом, развалилась всего одна крыса, но крыса необычайно жирная. Начальник крыс Вейн тут же стал её нахваливать - какая она умная, ценная и красивая, но делал это неуверенно, явно понимая, что тролли одну крысу просто затопчут. Выяснилось, что денег, данных на войско, хватило только на лабиринты, которыми вскопали весь южный склон холма. Вейн успел заплатить несколько золотых землекопам из крестьян, и они мигом нарыли мелких длинных канав, изображающих лабиринты, перекрытых сверху сучьями и присыпанных землёй. Они выкопали и несколько учебных ям, изображающих пещеры, и в одной такой стояла кукла, вся изгрызенная, и всё - деньги куда-то кончились. Это даже магистра достало. Он с тоской посмотрел на крысу, что обошлась казне в сто золотых, и сказал, что даже такая толстая крыса никак не могла бы нажрать за неделю больше серебряной монетки, хоть ты её телятиной корми. Вейн молчал, вычёсывая безуспешно ответ в своём затылке. Он скромно умолчал, что и крысу он лично поймал, и куклу сам сделал, а деньги у него Гельда взяла, всучив взамен серебряный крест, уворованный у магистра. Но Вейн оправдался по другому. Он сноровисто привязал кусок мяса к шее куклы, затем одел её в изодранный плащик и поставил в яму, после чего заверил магистра, что это тролль в Моховой горе. Отойдя на несколько саженей, он запустил крысу в тоннель, который вёл в эту яму, и крыса, выскочив из него, привычно и сноровисто, мгновенным броском вцепилась кукле в горло, повалила и зачавкала, сверкая глазёнками на магистра. Вот это магистру понравилось, а когда Вейн заверил его, что к следующему приезду, магистра приветствует крысиное войско, обученное и бесстрашное, магистр и вовсе повеселел. Он и сам удивлялся хорошему настроению, когда возвращался в гостиницу за деньгами, облапошенный и обманутый - по мнению сотника Крона - двумя дураками. Магистр пожав плечами, сказал, что кому то всё равно оставаться облапошенным, и почему не ему в этот раз, а пока, без разговоров, сотник, оттащи им денег побольше.
Даже Гельду магистр на этот раз не побил, когда она, войдя следом в комнату и увидев его благодушие, прыгнула на колени, и мурлыкая, повинилась, что крест у неё взял Вейн. Он же дурак, и не знает, что воровать нехорошо. Для него что своё, что чужое - он разницы не видит. Она в другой раз крест принесёт, обязательно, если этот дурак, конечно, его не потеряет, ладно? Чего там хотел ответить магистр, он и сам забыл, занятый вознёй с нахальной девицей. Но её слова про Вейна открыли ему, наконец, причину той тягомотины в душе, из-за которой даже Гельду не побил, и деньги королевские вообще считать перестал. Магистр ясно понял причину той неуверенности, что, словно зараза, незаметно вползла в душу в последние дни. Проклятый колдун Вейн вонзил её в голову одной фразой, про Божьи знаки, по которым препятствие в жизни считается не испытанием духа и решимости, а подсказкой, что сюда ходить не надо. Начать с того, что магистр усомнился даже в предательском предложении о мире от Кия. Он так и сказал королю Алану утром на крепостной стене - мол, неплохое, может, подумаете, король? Оба они смотрели на торжище вдали, где сновали фигурки людей, и где вдруг одно за другим развернулись три ярко алые линии - подтверждение от Кия.
Одновременно это была проверка - обладает ли колдун-желтяк из горной деревни мгновенной связью. Вчера магистр уговорился об этом знаке- подтверждении с желтяком, а сегодня - вот они, три развёрнутых рулона шёлковой ткани, чтобы со стены увидеть.
Нет, велик и чуден мир Божий, каких только диковин нет, говорил магистр в восхищении, ведь как успел подлец, быстрей меня передать, а? С таким ухо надо востро держать, а по виду - обычная желтяковская рожа, плюнуть противно...
Но тут король Алан грубо перебил восторги магистра, что и раньше подобные предложения о мире Кий присылал, но ему, королю Алану. Обращение к магистру говорит о многом. Кию явно не хочется штурмовать город. Может быть, все шпионы магистра перекуплены и нагло врут - что войско желтяков больше ста тысяч? Такая шуточка магистру не понравилась, и он ответил, что сто тысяч человек на пустом месте не сможет изобразить никто.
Дешевле нанять эти сто тысяч наёмников, чем изображать их.
Король Алан подозрительно прищурился и спросил неласково, что же ответит магистр на предложение желтяка?
- Ничего, - пожал плечами магистр, - так для дела полезнее. -
Король уже откровенно нахмурился, и велел сквозь зубы, чтобы магистр Кию сегодня же передал твёрдое - нет.
Это будет полезнее для самого магистра. Доверие короля Алана достаточно велико, но испытывать его магистру не следует.
Такие испытания могут плохо закончится, на виселице, за измену.
И теперь, осознав изъян в душе, магистр решил вернуться к Вейну, что бы припереть к стенке, и выяснить - чего там в голове у дурака, и почему Вейн считает препятствие за подсказку.
Он пригласил его прогуляться вдоль забора, подальше от любопытных ушей, и принялся выспрашивать. Вейн обрадовался, что кто-то его дуростью заинтересовался, и стал объяснять, что Господу сверху виднее, куда человек идёт, и поскольку Он всемогущ, а человек невероятно туп, глух и слеп, то Господу остаётся только стенки ставить перед человеком, чтоб свернул с неверного пути - это единственный способ общения с Господом умных людей.
Мало того, уткнувшись лбом в стенку, человек пытается и её лбом прошибить, уж такой он фрукт. Но Бог видит, что человек идёт к погибели, и потому ставит новую преграду. И этот способ действует, всегда и постоянно, магистр и сам это поймёт, когда вспомнит, что люди, если у них дело не спорится,- если не дураки, конечно - бросают это дело, плюнув в сердцах, и начинают заниматься чем-то другим. Но если дело спорится, денежки капают, богатство растёт - будь то война, грабёж, воровство, или постройка дома - то человек им и дальше занимается - разве нет? Если получается, он так всю жизнь и ворует, или дома строит, или дурь какую-то делает, лишь бы дело шло. Вейн увлёкся и продолжал рассуждать в таком же духе, не замечая, как интерес на лице магистра уже какой-то усохший.
Дикая эта ересь мигом выбила, как дубиной, все колебания магистра. Он услышал в словах Вейна одну сплошную, махровую измену. Это хорошо, что для службы Вейна королю Алану сейчас нет препятствий, а одни только добрые знаки - и оплата, и защита, и девки, и все прочие смотрения сквозь пальцы на все дурости.
Но рано -поздно всё равно появятся и трудности, и ссоры, и споры, и наказания - жизнь есть жизнь - и шпионы от желтяков обязательно подкатят к этому Вейну, с посулами да обещаниями, и Вейн тут же сочтёт, что это Господь ему указывает продать дронов и перебежать к желтякам вместе с Сэмом и драконом. В этом неверном мире всем нужна уверенность, за это деньги платят, и бешеные, а этот дурак прямо так и заявляет, что разницы не видит между верностью и изменой.
У Вейна до измены нет никаких преград,- и этот факт решил дело. Как человек верующий, магистр мог бы с интересом поспорить, прояснить всякие мелочи в этой дикой ереси, но как начальник тайной службы короля Алана, магистр быстро свернул разговор, велел заниматься своим делом, решив про себя окончательно судьбу Вейна. Правильно говорят, что дураки могут быть какими угодно. Это умные все на одно лицо, все похожи чем-то, а дурость, она безмерна и бесконечно разнообразна. Дурак всяким может быть, умному и в голову не придёт этакой дурости.
Изредка дурак может быть даже старым. Но Вейну это не грозит - об этом позаботится магистр.
Тепло улыбнувшись Вейну, он выбросил из головы и его и бредни эти, и ускакал ловить шпионов. Надо было спешить. Шпионы из лагеря желтяков сообщили о непонятном мельтешении и приготовлениях -Я-Мо что-то затеял. Послушник Крой, оставленный в деревне в прошлый приезд, уже наметил несколько местных, которые могли оказаться "спящим" шпионом. Колдовство против дракона могли привезти только купцы, а местом общения купцов с местными жителями теперь была только площадка перед гостиницей, поэтому Крой легко вычислил пятерых местных жителей, которые приходили на базарчик чуть ли не каждый день, чаще других, даже не с целью купить-продать, а просто поболтать.
Крой через Лейна и других своих шпионов выяснил всё, что мог, о них, о родне, о прошлом, кто, откуда, и всё прочее. Но ничего подозрительного вроде не было. Ещё Крой записал крестьянина Жерара, у которого сын уехал с купцами из желтяков, хотя этот Жерар на рынок не частил. У троих ещё дочери уехали, тоже с купцами - их Крой записал до кучи, в возможные шпионы. Каждую ночь возле треноги дежурили в засаде, но никто так и не подошёл. Днём наблюдали издали - но и днём было тихо. С приездом магистра Крой надеялся выспаться, потому что шпионы, по его глубокому убеждению, мигом затихнут и отложат свои злодейские замыслы, но магистр шпионов знал лучше, и потому безжалостно велел дежурить и в эту ночь, и отругал ещё за плохое устройство засады.
- Колдовство против дракона неизвестно какое, - шипел магистр, - а все колдуны такие сволочи, что не знаешь - чего и ждать. -
Тренога с поперечиной - с чем это можно съесть, поди догадайся.
Поэтому нечего отсиживаться в бурьяне, наблюдая издали. При малейшем шевелении пресечь колдовство. Ночью брать в засаду луки, и дырявить всё, что не понравится. Собака - то-топ-топ- ночью пробежит - и ту на звук продырявить, потому что нет тут никаких собак. Магистр настращал послушника не просто так, знал, что как раз сегодня в деревню прибыли самые подозрительные из купцов, такие, что их не поймали до сих пор на шпионстве, вроде корчили из себя, что за деньги только работают, ради наживы, а от желтяков - ни-ни, никаких шпионств.
Почти каждому магистр морду бил, и все вот так отвечали, смеясь буквально в лицо, если кто понимает. Магистр понимал. Он считал, что все люди шпионы, хотя бы сами для себя. На тайном гербе Ордена святого креста стояли слова девиза, которым руководствовался Орден и его магистр: " ХОЧУ ВСЁ ЗНАТЬ!".
Вечером в гостинице магистр недолго, но упорно помолился, прося Господа дать силы и хитрости, чтобы выловить проклятого "спящего шпиона", после чего стал выслушивать доклады от шпионов с рынка.
Сегодня они так и кишели, и магистр был уверен, что ни одна покупка, ни один разговор не остались в тени. Из списка подозрительных крестьян на рынке сегодня побывало шестеро и жена седьмого. Двое сделали покупки, один - огниво и кинжал (это подозрительно), второй - тележную ось (бежать надумал?).
Жена седьмого подозрительного купила рулон беленького полотна
(зачем? Малых детей нет, кому одёжку шить? Подозрительно).
Выслушав всех шпионов, магистр так ничего не решил.
Глядя в темнеющее окно, метался по комнате, отгоняя мысль, что всё спокойно, сегодня ночью ничего не случится. Наконец, для очистки совести приказал принести все списки всех посетителей рынка за все дни после наведения драконьего режима для купцов и местных. Долго корпел перед свечкой, шурша, как мышь, листами тонкого пергамента, и вдруг сообразил, что этот седьмой, по имени Жерар, ежедневно посещал рынок последние дни, и ничего не покупал, а сегодня рынок посетила впервые его жена, и сразу купила рулон белёного полотна.
Магистр долго думал, как можно этим рулоном прибить дракона, но ничего так и не придумал. Но у других подозреваемых и вовсе не за что было зацепиться, и магистр, стоически посмотрев на дверь спальни, где спала шпионка Гельда, решил всё же проверить этого Жерара. Взяв с собой двух солдат и местного шпиона, он дошёл в ночной тьме по тихим улочкам до самого его дома. Окна были темны, все спали, и магистр чуть успокоился, раздумав вламываться в дом и учинять допрос - почему на рынок не пошёл сегодня, Жерар? Это показалось магистру излишним, он отпустил шпиона домой, а сам с солдатами разлегся на траве поодаль от калитки, и тут же заснул, велев разбудить его, если что не так. Ночь тихая, густо-тёмная из-за туч, спать бы да спать, но злодеи-солдаты вскоре его разбудили. Одному показалось, что калитка вроде скрипнула, а потом прошёл кто-то вверх по улице.
Магистр тут же вскочил на ноги и они пустились вдогон за ночным прохожим, но так никого и не догнали. Было тихо и темно, и вскоре магистру стало ясно, что прохиндей улизнул. Сообразив же, что всё это время они спешили по направлению к загадочной треноге, магистр окончательно проснулся, и даже вспотел.
Он вдруг ясно почувствовал, что "спящий" проснулся, всплыл тихо и грозно, как щука со дна омута. Ох, эти тихие ночи, эти тихие шпионы..., магистра затрясло от злобы - слишком много видел он утром перерезанных глоток, пожаров и убитых растяп, которые верили, что весь мир так же хорош, как и они сами. К счастью, на пути этой щуки вовремя выставлена сеть. Вспомнив о своей засаде, магистр решил подойти по тихому, чтобы не помешать послушнику Крою. В нём магистр был уверен - тот был его приемником на пост магистра Ордена. Иногда магистр даже шутливо называл его другом, ибо они знали, что друзей не существует. Они тихо крались во мраке, слабо шурша травой, и чем ближе подходили к треноге, тем медленнее крался магистр, боясь получить стрелу в грудь от ретивого послушника, и потому все аж подпрыгнули, когда неподалёку хлестнул оборванный вскрик. Тут же что-то заорал знакомый голос послушника Кроя, сверкнули искры из-под огнива,
и вспыхнул смоляной факел. Прежде, чем подойти, магистр велел тоже запалить огонь - и подбежали к треноге. Неровный свет двух факелов выхватил из темноты скорченную фигуру в тёмной одежде возле самой треноги. Из плеча торчала стрела. Послушник Крой перевернул человека на спину - глаза человека мёртво заблестели, из горла торчала вторая стрела, перебившая шейные позвонки.
Местный шпион, который был в засаде с послушником, опознал, как и думал магистр, крестьянина Жерара. Назвав послушника молодцом, магистр всё же пожалел, что тот такой рьяный и меткий, и допросить о колдовстве некого. Послушник с тупой рожей довольно ответил, что знать ничего не знает, огонь этот тип запалил, приказ от магистра был - и стрелу в глотку без разговоров.
Труп обыскали, но ничего не нашли. Пошарили в траве - тоже ничего. В чём же состояло колдовство? Вспомнив про загадочную перекладину, магистр поднёс к ней факел и увидел, что на перекладине лежит непонятный длинный, похожий на полено, цилиндр серого цвета. Заострённый конец смотрел в сторону драконьего логова, а на другом конце полена блестели четыре пластины вроде крылышек. Вот оно, колдовство желтяковское!
Успел его совершить покойник - или нет? Магистра снова охватила злоба при виде этого предмета. Проклятые колдуны, верёвок на них не хватает... Он вспомнил о Розовом мече, который Я-Мо подсунул королю Алану. Тот убивал медленно и неслышно, просто вися на бедре. Так сказала принцесса Кристи, так сказали эльфы - а они не врут, этого у негодяев не отнять, хотя магистр и не очень верил, что висящий сбоку меч может убить хозяина.
Магистр, отойдя подальше на всякий случай от колдовского брёвнышка, велел взять его одному из солдат, осторожно, и отнести в гостиницу, в подвал, мало ли что. Магистру стало ясно - что именно купила сегодня жена покойного. Хитро, на глазах у шпионов. Оставив солдата охранять треногу до утра, магистр с послушником поспешили к дому покойного. Вдова не спала, потому что на осторожный стук сразу распахнула дверь и спросила злым шёпотом в темноту: - Ты что, испугался?! -
Схваченная за руки послушником, она вскрикнула и обмякла.
Магистр засветил плошку с маслом, занавесил окно в доме, единственное не занавешенное, и запер дверь. Злодейку привязали к спинке кровати, послушник надавал ей пощёчин, и женщина тут же разревелась, а потом и раскололась, не слушая вопросов магистра, громко каясь, что бес попутал. Вскоре из сбивчивого рассказа стало ясно, как именно попутал бес семью Жерара.
Один из купцов - желтяков нанял их сына для охраны и услуг, когда ехал вглубь Европы из Азии, и сыну так приглянулась оплата, что он и на обратном пути остался его сопровождать, через перевал, да так и не вернулся из желтяковских стран, присылая только весточки с купцами, да понемногу денег. Когда же началась война, и к городу подошло войско желтяков, заночевавший купец рассказал, что их сын служит теперь Кию, и приехать сюда сможет только после победы желтяков, с женой и ребёнком.
Тогда он перевезёт родителей в город, где они будут купаться в богатстве и лопаться от счастья, а пока следует молчать и помогать, если попросят. Этот купец был ещё раза два-три, приветы передавал, и денег, а когда дракон в деревне появился, то снова появился, всё объяснил, и всё прочее.
Свой рассказ женщина то и дело перебивала плачем и причитаниями, и долго ещё терзала бы слух магистра тем, что и так было понятно, но ещё несколько пощёчин заставили её прервать занудливые потоки слов, и она назвала имя и приметы купца, пароль, опознавательные слова и жесты для связи на рынке, время встреч и много чего полезного, но про главное колдовство, про серый цилиндр, клялась, что не знает, как и что действует, это всё муж велел ей - и на рынок сходить, и всё прочее.

 » ЧАСТЬ11

Магистр весело заверил её, что она всё знает, родная, но забыла спросонья, но от забывчивости у него имеются волшебные иглы, вот эти - и магистр, не церемонясь, всю бедняжку истыкал иголками, так спешил, что она чуть не рехнулась, но, действительно, быстро всё вспомнила и рассказала, от спешки чуть не проглотив собственный язык. Послушник Крой, добрый малый, и тот засовестился за магистра - уж очень вдова мучилась, а такая на лицо и фигуру, что ой-ой, жалко такую фигуру иголкой тыкать, а уж вешать тем более жалко, пусть она и злодейка. И послушник эдак нерешительно прошептал про себя, что, мол, Отец небесный, не для корысти какой прошу, ибо ты мои помыслы знаешь, чисты они, почти как у нашего магистра, а прошу из сострадания, простить ей эту измену, как простил уже послушник Крой, и в знак прощения спасти ей душу для Царствия Небесного, а для послушника Кроя - тело заодно, от магистровой петли. Аминь.
Господь, видать, был в хорошем настроении, потому что, едва дослушав просьбу, тут же отдал заблудшую овечку в руки заступника. Не сам лично, Господь, а через посредничество магистра, конечно. Выслушав признания злодейки, тот вдруг спрятал верёвку в карман, и пробурчал, что попробует обмануть желтяков. Вдова описала несостоявшееся колдовство - сильную вспышку огня и звук, резкий, как удар грома, - и глаза магистра засверкали нехорошим блеском от внезапной мысли. Если купец, передавший вдове цилиндр, увидит из окна гостиницы нечто похожее ( а он смотрит, злыдень, кусая костяшки пальцев, от волнения), то от других попыток извести дракончика можно избавиться надолго.
Поглядев в жалостную рожу послушника Кроя, магистр сказал, что уходит, но Крой пусть останется. Шпионка наверняка что-то утаила, и потому надо её помучить, но не просто там волосья рвать, а похитрее. Поскольку ясно, что женщина очень верная своему мужу, то самой страшной пыткой для неё будет измена мужу, горячо любимому, родному, сахарному и всё такое. Вот пусть послушник и старается, и за блуд не считает, и за грех тем более, всё потому, что это обычная служебная работа по приказу магистра, а если мысли об обете воздержания в голову полезут, то пусть честный послушник гонит их, они от беса.
И, едва за магистром хлопнула дверь, послушник торопливо задул плошку, бормоча, что раз надо исполнить долг, он исполнит, скорее для вдовы бормоча, потому что она уж очень размурлыкалась несерьёзно, заулыбалась, захихикала, что готова открыться перед палачом так, как только он ни спросит.
А жестокосердный магистр помчался в темноте на холм, к кузнице, и жаль, что вдова не видела, как он брякнулся с разбегу и фонарь на лбу поставил, вот бы порадовалась, бедняжка.
Когда магистр доплёлся до логова дракона, охрана чуть второй фонарь ему не засветила, не узнав по голосу. Сэм и Вейн не спали, работали в кузне. Вернее, один молотком, а второй языком.
Сэм, узнав от магистра, что требуется изобразить, упёрся поначалу - уж очень жалко было винного горючего. Только-только пару кувшинов напарили, и не попробовали даже, а тут - жги его, душистое. Может, магистр рехнулся?
Обозлясь на такое предположение, не сдержался. Да и фонарь на лбу доставал его, но магистр не только рявкнул на Сэма, но и такой оплеухой наградил, что тот, хоть и дурак, а мигом сообразил, что спорить лучше в другой раз. С дураками иначе нельзя. Они мигом прониклись важностью задачи и приступили к работе. Выкопали подходящую ямку, и углей насыпали из тлеющего горна, и горючее из кувшинов разлили по плошкам.
Конечно, охрана помогала, то и дело стукаясь с руганью крепкими лбами в темноте, вот как рьяно помогали.
Наконец, всё было готово для обмана желтяка, который в гостинице уже все пальцы, наверное, изгрыз. Магистр убежал с холма, чтобы посмотреть со стороны и оценить впечатление, а Сэм, подождав и послушав - не треснется ли магистр в темноте о какой-нибудь камень, с сожалением подал команду.
Тут же четверо солдат сунули в яму, под кучу тлеющих углей, широкие концы четырёх длинных досок, потом разом высоко подпрыгнули и с силой брякнули сапожищами по другим концам досок, торчащим наискось из ямы, взметнув всю кучу в виде фонтана раскалённых брызг высоко вверх.
Мало того, Сэм и Вейн с двумя помощниками в тот же миг плеснули вдогон фонтану четыре плошки с винным горючим, после чего все участники кинулись спасаться кто куда от дурости магистра. А она и смотрелась сильно - снопом красно-синего огня, пропитанным раскалёнными искрами, и таким жаром всё это полыхнуло, что волосья на затылках затрещали. И на закуску ещё Элиана щёлкнула кнутом, да не простым пастушьим, а новеньким - боевым, который оказался чересчур тяжёл, обоими руками его приходилось ворочать - но уж удар получился - мёртвый вздрогнет, в ушах зазвенело.
Но слушать малиновые звоны было некогда, пожар кинулись гасить, потому что угли, как прозорливо предсказывал Сэм, везде попадают, и на крышу - так они и впрямь попадали, и затлели ещё, и каждый надо найти и затоптать. Эту ночь все запомнили, всех достала эта хлопотная ночь. Кроме Гельды, которая проснулась в широкой кровати от шума и топота. И магистр, что притащился пыльный и усталый, ничего не пожелал объяснить - где был и что делал, изменщик - а просто залез почему-то под кровать, и уснул.
Гельда подумала было, чисто из своей доброты, вытащить его оттуда и раздеть, но коварный магистр предупредил сотника Крона, и тот сказал, что магистру под кроватью привычней спать, у него работа такая, а вот он, Крон, очень любит спать на кровати, как честный человек, ну-ка, подвинься, красотка. Так Гельда и не узнала, как магистр, полюбовавшись на огненное зрелище, вернулся к замученной до изнеможения вдове, которая разнежено пролепетала, что на всё согласна, только пусть послушник Крой хоть изредка её пытает - вдруг она забыла какую-то измену.
Послушник, замученный ещё больше вдовы, дрыхнул у неё под боком, и даже не проснулся, злодей.
Магистр научил свою новую шпионку, что говорить утром тому купцу-желтяку, а потом, скрепя сердце, малость побил её, чтоб хоть рожа была заплаканной, а то улыбалась уж больно счастливо, когда повторяла за магистром урок, как она мужа послала в темень, и вскоре он вернулся весь изжаренный, и вот-вот умрёт, и что ей, бедняге, теперь делать, и пусть желтяк денег даст - ведь дракон от пожара не то сгорел, не то перебил всех, не то убежал - по разному говорят.
Утром Гельда, кстати, увидела на базаре, как заплаканная жена Жерара о чём-то с купцом торговалась, и тот очень улыбался, и очень утешал. А довольный желтяк, едва в полдень разрешили купцам уезжать - рванул, настёгивая коня, обратно через горы, вместе с товарищами, не замечая, как заботливо его опекают два рослых купца, чтоб не обидел кто, не задержал - желтяков не любили, и хотя заставляли покупать уже по два амулета, иногда и поколачивали, за то, что косо смотрят. Желтяк благополучно увёз радостную весть своему королю, не заметив скромных и неприметных ангелов-хранителей.
Магистр, прибыл обратно в город. Доклад королю Алану происходил в Дубовой зале замка, после обеда. Пол и стены залы были полностью обиты дубовыми дощечками, и всё - ни драпировок, ни украшений. Принцессе нравилось тут читать, а потом и король Алан заметил, что ему тоже нравится эта дикая зала, устроенная по приказу принцессы. Своей простотой и глупостью, наверное. И король всё чаще работал здесь, за большим дубовым столом, сидя в жёстком дубовом кресле. Принцесса Кристи сидела рядом с королём. Она сказала, что у магистра усталый вид, наверное, любовница замучила, и шпионов из-за неё наловил не воз, а всего маленькую тележку.
Магистр ответил вежливо, что у принцессы цветущий вид, как у чертополоха, и такой же колючий, но она права - всего двух шпионов поймал, одного убил, а четвёртого отпустил, потому что тот увёз обманные сведения для Кия. И рассказал, как вдова описала огненный фонтан с искрами и грохотом, и пришлось ухитриться за пару часов без всякого колдовства, а с Божьей помощью и своих дураков, устроить такой же колдовской фонтан без малейшего вреда для миляги-дракона, которого заперли в яме, чтоб не напугался, и который наверняка передал бы привет принцессе Кристи, если б был с ней знаком.
Желтяковское колдовство в виде серого полена, покоится в подвалах замка, и было бы хорошо, если бы принцесса Кристи его осмотрела - не опасное ли, и вообще, может эльфы такое припомнят.
Не так уж мало поймано, если вспомнить и про пятого, который пока на свободе. Правда, он не шпион, а то магистр бы живо с ним договорился. Он гораздо хуже, этот Вейн. От таких целые страны выгорают Когда магистр завёл разговор с Вейном о путях Господних, о их неисповедимости, то Вейн ответил, что постоянно пытается угадать Его волю, судя по знакам. Так вот, все знаки говорят о ясном желании Господа захватить Европу желтяками.
Эти знаки долго перечислять - столько их. Но Господь явно возжелал покарать Европу желтяковским потопом.
И самый яркий Знак - на дворе тысячелетие от Рождества Христова. Да вся Европа видит этот Знак, опасаясь и нового потопа, и пришествия Сатаны, и второго пришествие Христа, и вообще конца света.
Магистр думал об этом дорогой в город. Кию нужен лишь контроль над горным проходом. И не глупо ли со стороны короля Алана воевать? Может, плевать на эту Европу?
Ни один её король не прислал ни солдата. Европейские короли заняты междоусобицей. Сидят в городах и крепостях, совершая набеги на соседские владения. Одни войны - мелкие, и ещё мельче. Пока нет в Европе единого сильного государства, самый удобный момент захватить всех. Может, для Европы это и лучше - Господу виднее, недаром он знаки эти рассыпал.
У желтяков есть и знания и умение создать такое сильное государство. Это не гунны, желтяки народ древний, их культура по сложности превосходит римскую, и очень разнообразна. В Индии система каст, и сложнейшая религия. В Китае ухитряются держать в железном кулаке всю свою разноплеменную сволочь, которую в Европе и держать некому, пока друг дружку не перебьют.
Вейн говорит, что умнее пойти по Божьей воле, чем поперёк. Видимо, неправильно Христа поняла Европа. Переврала и по своему переиначила. Господу виднее. Глупо противиться Потопу.
Не лучше ли королю Алану заключить мир с желтяками, пристроится к нему в союзники и вместе со славой громить эту самую Европу? Вейн на месте короля и магистра так бы и сделал.
Хорошо, его никто не спросил, кроме магистра, но тому по службе надо приставать с вопросами.
Тут король Алан не выдержал и подал голос - насколько сам магистр разделяет такую точку зрения? И пусть прояснит - откуда этот Вейн знает о системе каст в Индии, и вообще так рассуждает, словно стоял за плечами магистра, читая все шпионские доносы.
Магистр с сожалением ответил, что Вейн знает действительно много. Он подкинут был в младенчестве к стенам одного монастыря, и так и вырос, змеёныш, пригретый Святой церковью на её доверчивой груди. В монастыре имелась большая библиотека, и мерзавец всю её прочитал. Негодяй прочитал и Платона, и Аристотеля, и многих прочих, на греческом и латыни. Мало гонял настоятель монастыря своих монахов на служение Господу, раз они нашли время обучать этого выродка чтению, письму и прочим наукам. Неудивительно, что от такого количества книг Вейн рехнулся. Ведь всё хорошо в меру. Но что особенно бесит магистра, так это его любопытство - болтая с купцами и крестьянами, собирая сплетни и слухи, он пришёл к тем же выводам, что и магистр, о нашествии желтяков в Европу.
Но если король Алан думает, что магистр прикрывается Вейном, чтобы высказать свою точку зрения, то король ошибается. Он считает как раз наоборот. Никогда магистр не поверит, что Бог принял сторону желтяков. Господь не отдаст христиан в руки нехристей, которые не верят в Господа, а верят кто во что горазд, кто в Будду, кто в пророка Мохаммеда, кто - в Кришну, кто в Небо, да ещё колдуют напропалую.
Магистр сказал, что самое время подумать о военной компании в поле. Если покушение на Кия окончится неудачей, могут начаться военные действия. Не передумает ли король насчёт мира с желтяками?
Король Алан опустил злобный взгляд, которым давил всё время доклада, и сказал, что такого быть не может. Единственное желание, что осталось у него - это вырезать всю эту желтяковскую сволочь, будь она из Индии, Китая и прочих диких стран, а особенно этого Кия. Пусть магистр не сомневается - король никогда не заключит мир с желтяками.
Сказав это, король Алан встал из-за стола. Но перед уходом всё же буркнул, что такое колдовство, с огнём и грохотом, да на расстоянии, кажется ему невероятным. Не обманул ли магистр самого себя, поверив россказням шпионской вдовы?
Принцесса сказала, что такое колдовство есть - ей эльфы говорили.
Оно было в одной древней погибшей стране, под названием Атлантида, и могло сохраниться у желтяков. Магистр молодец и проныра, и лучше бы король Алан наградил чем-нибудь за усердие, чем шпильки ставить. Но король ушёл не за наградой, а по своим делам.
Принцесса тут же спросила - как поживает эльф? Королева Ри очень о нём беспокоится.
Магистр ответил, что эльф весёлый и толстый, уже научился летать на железной стреле, но в этот момент его брякают о землю, привязав к кирпичу, вначале с крыльца, потом с крыши, а потом и с обрыва сбросят, как и собирались. Видя, что принцесса остолбенела и глазами в округлости даже кошку перещеголяла, магистр напустил на лицо озабоченность.
- Дело в том, что есть сомнения - расплющит эльфа при выстреле или нет. И дураки придумали брякнуть эльфа с такой же высоты, на которую взлетит стрела. Но постепенно брякать, с каждой новой высотой спрашивая о самочувствии. Здорово придумали, правда? -
- А...а...а...- сказала принцесса Кристи.
- А к кирпичу привязали для разгона, - любезно пояснил магистр.
- О...о...о... - сказала принцесса, делая рукой странные вращательные движения.
-О сохранности эльфа не стоит беспокоиться. Мои дураки привязали к кирпичу четыре веточки ивы, и он падает только одной стороной. Без них, конечно, эльфа прихлопнуло бы рано или поздно, как муху. -
Принцесса закрыла рот и принялась внимательно разглядывать магистра. Тот состроил любезную рожу, и принцесса сказала, что ей расхотелось расспрашивать про эльфа. И так ясно, что бедному эльфу не раз придётся вспомнить о её кошке с теплотой и нежностью. Но пусть магистр не спешит убегать за своими шпионами, пусть задержится. За время его отсутствия она, принцесса Кристи надумала, что замуж всё равно выходить надо, и потому следует выпить зелье королевы Ри и посмотреть магистру в глаза.
- В чём дело? - забеспокоился магистр. - Вроде мы договорились, что я старый и противный. И негодяй. И лжец. И в глаза поэтому смотреть бесполезно -
Однако принцесса снисходительно сказала, что средство королевы Ри делает глаза настолько зоркими и прозрачными, что можно разглядеть даже Бесконечность в глазах другого человека. Или - Бога, чтоб магистру понятнее. Или магистр думает увидеть нечто другое?
- Разумеется. -ответил магистр.- Что мы оба негодяи, принцесса. Как, впрочем, и все люди. -
Принцесса прижмурилась, как рассерженная кошка.- А если ещё посмотреть, глубже? -
- Мы боимся друг друга. - ответил недовольно магистр. - Как и все люди.-
- Ещё глубже. - сказала принцесса.
- Мы ненавидим друг друга. - раздражённо сказал магистр.
- Ну и что? Это ясно. - обиженно сказала принцесса. - Не валяйте дурака, магистр. Ещё глубже. -
Магистр подумал, отвёл взгляд, и понял, что бледнеет быстро и безнадёжно. В самой глубине его души была только любовь к Господу. Нечто непереносимое в больших дозах -восторг, радость, и прочие разлюбезные обозначения этого чувства.
- Испугались. - насмешливо сказала принцесса.
Магистр тяжело вздохнул и ответил бесцветным голосом, что конечно испугался. У него хлопот полон рот, даже спать некогда.. Ему город спасать надо. Не пейте эту гадость, Кристи. Сейчас он старый, мерзкий, подлый, и любовниц у него даже две, а после зелья превратится просто в восторг - и старый, и мерзкий, и подлый, и даже целых две любовницы, словом, одно восхищение.
Любовь - это сумасшествие. И кто город спасать будет? Больной король и двое влюблённых сумасшедших?
Пусть принцесса представит, что её захватят в плен желтяки. Сейчас магистр спокойно выслушал бы их угрозы изрезать принцессу на кусочки и пожелал бы ей, как добрый христианин, достаточно острого ножа, чтоб бедняжка. не мучилась
Но сейчас он нормальный. А если рехнётся? Принцесса будет для него дороже и города, и Ордена, и всех жителей. Тогда магистр ради её спасения сдаст город, и желтяки от хохота, наверное, все обгадятся, и повесят их, чтоб не мучились такие дурни на этой благословенной земле. Из жалости повесят, по доброте душевной.
Не пейте зелье, Кристи.
Магистр говорил, старательно отводя глаза и ломая свои пальцы.
Принцесса ответила, что она пошутила, наверное, сказав, что решила выпить зелье.
Она ещё не решила. Иначе бы выпила. Она ещё подумает. Если магистр пообещает освободить Моховую гору.
Магистр с облегчением вытер мокрый лоб, после чего горячо заверил, что расстарался на Моховую уже на триста золотых. Один воин-освободитель уже есть, и готов к бою. Толстый, храбрый и весёлый. Едва завидит тролля, рвётся в бой, как бешеный. Через неделю таких солдат будет сотня, через две - тысяча, через три - тьма.
Конечно, принцесса при таком известии мигом забыла свои глупости, навострила ушки, и прямо вцепилась в магистра, прося рассказать, что это за такие толстые воины, которые смогут воевать в лабиринтах Моховой горы. Но магистр, если и рехнулся, то на секретности точно, и потому упрашивать пришлось долго.
За такой страшно секретный секрет про толстых бойцов магистр попросил рассказать, как принцессе удалось узнать, что Розовый меч заколдован?
Магистр и раньше спрашивал, но получал в ответ только пустой взгляд, но теперь принцесса, эльфова подружка, ответила, принявшись сразу смотреть исподлобья, что чувствует колдовство Розового меча, и всё. Она сразу брату сказала, что этот меч, который ему преподнесли в подарок желтяки, и который он с такой гордостью таскает, пусть он и красивенький, с рукояткой в розовых каменьях, но очень уж трясучий. Стоишь рядом, и всю трясёт. От рукоятки так и лихорадит. И почему рукоять всегда тёплая?
Но король Алан дал ей подзатыльник, и назвал дурой, потому что и рукоятка не теплая, и ничего не лихорадит, всё это бредни.
Тогда она попросила эльфов посмотреть - почему это бредни, если ей кажется, что не бредни, и эльфы завопили, что эти невидимые лучи очень вредные, даже для эльфов, а человека могут изрешетить так мелко и незаметно, что тот сгниёт заживо, не поняв причины.
Принцесса Кристи подумала, а потом потихоньку отнесла этот меч подальше и закопала поглубже. Король Алан покричал, обижаясь на неё за воровство, однако на все требования вернуть Розовый меч, принцесса отвечала, что не вернёт, ей так вот хочется, и плевать на всех, кто против - и король успокоился.
За прояснения с Розовым мечом пришлось рассказать про обученных крыс. Ужас, а не крысы. Принцесса Кристи пришла в такой восторг, что запрыгала на месте, визжа от счастья за своих дружков эльфов - уж очень убедительно расписал магистр зловещие оскаленные морды крыс и красные кровожадные глазки. Принцесса мигом поверила в освобождение Моховой горы. Она даже хотела поцеловать магистра, но тот отшатнулся, стукнулся об угол стола и свалил на пол бокал с вином. Магистру плевать было на дурацкие поцелуи. Пока он в глазах принцессы такой заботливый об эльфах, следовало вытянуть из девчонки всё, что можно, полезного. И магистр перевёл разговор, воспользовавшись разлитым вином, на тему ядов и отравлений.
Когда он прибыл а Орденом в этот город, первым его делом было отвадить отравителей, которые буквально осаждали королевскую семью. Желтяки хитры и опытны. Ещё и войск желтяковских в помине не было, а к королевскому столу пытались подавать отраву во всех видах - и в рыбе и в мясе, и в варёных яйцах. Даже во фруктах и овощах, не говоря о напитках или похлёбках. Шпионы кишели на кухне. Стоило отвернуться охранному солдату, как тут же какой-нибудь подкупленный поварёнок начинал сыпать отраву в котлы. Причём и яды хитрые в дело шли, травили не сразу, а через несколько дней, когда гости и думать забыли о королевском обеде в замке. Аристократы из приближённых дохли, как мухи, но королевская семья даже не поперхнулась ни разу. Король Алан устал ходить полуголодным, может быть, поэтому и поспешил нанять без раздумий Орден Святого Креста, сразу увидев в лице магистра достойного соперника этим подонкам желтякам. И не ошибся. Магистр мигом навёл порядок. Первые дни сразу после несостоявшегося обеда приходилось проводить быстрое следствие, после чего виновного тут же вешали на городской площади.
Постепенно магистр перевешал всех поваров, всех купцов поставщиков, завёл новых, и порядок завёл, при котором все продавцы принудительно ели свой товар, и все купцы, и повара, и эльфов приспособил для проверки на яды, проверка на проверке, шпион на шпионе, так что теперь-то все сытенькие и весёлые, а желтяки и яды перестали присылать, потому что бестолку.
Однако последняя проверка всегда оставалась за принцессой Кристи, которая, как и прежде, пробовала все блюда на отраву.
Король Алан не раз вспоминал со смехом, как до приезда магистра как-то три дня ходили голодными, потому что принцесса всё на столе обкусает, всё выплюнет - и все злые и голодные. Король Алан поначалу не верил, что буквально всё отравлено, даже яйца в скорлупе, и вся королевская псарня поплатилась за это недоверие, мигом отбрасывая лапы даже от яиц в скорлупе, куда яд затолкать вроде невозможно.
И вспомнив всё это, магистр поднял бокал с пола и спросил принцессу, как она яды замечает, и нельзя ли его научить, жениха, быть может, чтоб не отравил кто из врагов, имя которым - легион.
Принцесса продолжала глядеть исподлобья, и ещё нахмурилась, как обычно смотрела на шуточки и ругань о её дурости, но ответила, что она не эльф, который что угодно определит просто по запаху, любой яд, но тоже по запаху кое-что различает, а уж на вкус сразу яд узнаёт, даже такой долгий, на десятилетия, который содержится в любом мясе. Но магистру учиться уже поздно. Эльфы с детства, сколько себя помнит, учили её, что можно есть, а что нельзя. Бывало, напичкают её за столом всякой дрянью вроде телятины или чёрной икры, матушка покойная чуть ли не силком набьёт ей животик до отказа и отправит в сад вечером прогуляться, и забудет про неё, гуляя с кавалерами невесть где, а маленькая принцесса так и останется всю ночь с эльфами в тёмном саду. Тогда родителям было на принцессу наплевать, родители тогда гуляли напропалую, веселились и подолгу путешествовали, забирая с собой принца Алана и оставляя в замке ещё совсем маленькую принцессу Кристи.
Едва она приближалась к эльфам, они начинали вопить, что она мерзкая тухлятина, опять от неё мясом воняет - и отгоняли, безжалостно колотя по лбу, по спинке и по набитому мясом животику. Долго приходилось колотить и отгонять, потому что маленькая принцесса чаще хихикала только от таких колотушек, но в другой раз за обеденным столом, если мясом пичкали, с неожиданной злобностью старалась лучше укусить за руку, чем за мясо, так что королева-покойница ещё тогда стала ругать её дурой.
Если от принцессы пахло молоком или морковкой с яблоками, чуткие эльфы её попросту не замечали, когда подходила.
А если была голодная, то кормили мёдом, всякими листьями, орешками, яблоки срубали с деревьев, инжир, и прочие фрукты.
При таком питании принцесса быстро научилась даже в мясе яд различать, довольно слабый, что уж тут говорить о желтяковских, которые просто язык жгут. Такой грубостью принцессу Кристи не проведёшь. Желтяки вначале такого яду насыпали в суп, что за дверями всё носом было слышно, по запаху. Потом-то они стали хитрее травить. Яды ведь разные, их очень много, и желтяки стали применять слабые и малыми дозами.
Эти яды постепенно накапливаются в теле, их только на вкус и различишь. Чтобы отравить фрукты, желтяки наверняка поливают деревья водой с ядом. Чтобы яйца отравить в скорлупе - кормят кур немножко с ядом. Но всё это легко различить, если с детства знаешь вкус необходимого. Он такой лёгкий, сладкий и приятный.
Всё остальное - яды, и зря король Алан обижался, что принцесса Кристи чуть ли не месяц кормила их со старым королём хлебом и фруктами, пока он не догадался спросить - что за яд в мясе, ведь магистр вроде всех отравителей перевешал?
Потом он долго орал, обзывался дурой, и так нажрался свинины, что два дня из туалета не выходил. Как же мясо не яд, если за весь месяц без мяса король Алан только раз к служанке пристал, и то мимоходом, а только крепил оборону. А после объедания опять стал за юбками гоняться, как безумный. Сидит король Алан после обеда, мяса нажравшись, над важным государственным вопросом, и ни одной женщины нет в пределах видимости - только солдаты с алебардами, и вдруг у него - ни с того, ни с сего - встаёт интерес к женщинам, да так встаёт, что государственный вопрос и вовсе забывается.
Это ли не отравление?
И бегом искать любовницу, или кто попадётся. Жаль, что теперь уже отбегался. Розовый меч своим свечением так издырявил рабочий инструмент короля Алана, что тот и работать перестал, и детей делать не может, но это страшная тайна, и принцесса очень жалеет, как её выболтала.
Магистр поспешил сказать, что знает эту страшную тайну уже давно, и потому, кстати, не обижается на упорные козни двух королей с целью продолжения рода с последней его представительницей в лице принцессы Кристи. Да и весь город эту тайну знает, потому что горожанки, из тех, с кем король испытывает иногда свой инструмент размножения - они же языкастые, и хотя на людях говорят, что король Алан - мужчина хоть куда, - правду не утаишь, хотя это тайна, разумеется, магистр уважает тайны. Любые, и свои, и особенно чужие. Например, принцессову - о детстве несчастной девочки, которую всё детство мучили злые эльфы.
Сказал это магистр вполне искренне, хотя и с провокаторской задачей узнать поближе эту тайну Он действительно считал, что это именно эльфы вдолбили ей весь свой страх, всю свою ненависть, и весь ужас перед людьми. И этот взгляд исподлобья - даже на родного батюшку - результат их подлого воспитания, когда и отцу родному дочка на грош не верит.
Принцесса ответила что это никакая не тайна. Смотря исподлобья, она стала рассказывать, что сад при замке во времена её детства, не так уж давно, был запущен также, как и сейчас. Сад примыкал к горному склону, вдоль которого ночами летали эльфы от Моховой горы. В склоне было много трещин, где они прятались от света, в саду жили дикие пчёлы, рос инжир и виноград, и они частенько разбойничали в саду. Эльфы живут в этих местах невесть сколько тысяч лет, в отличии от людей, которые появились здесь всего несколько столетий назад, когда землетрясение открыло проход через горы, образовав эту живописную долину из намытых дождями склонов гор.
Замок в детстве, без поздних пристроек, выглядел так себе, как большой дом с прислугой, а город был большой деревней без всяких крепостных стен и сторожевых башен, и только с увеличением потока купцов через перевал, особенно в последние годы, и замок, и город резко выросли вместе с крепостными стенами, и королевство дронов стало называться королевством и в Европе.

Здравствуйте, Сергей Петрович!
с удовольствием читаю. Хорошие описание. Прикольный маленький дракончик. Интересные персонажи. Пока на третьей главе.
_________________

 » ЧАСТЬ12

Так уж вышло, что в детстве маленькая принцесса никому из взрослых не была нужна. Изредка бывая в замке, родители отделывались шлепками и подарками, спихивая малышку друг другу, и снова уезжая через перевал в Европу, стремясь использовать плоды нежданно хлынувшего богатства от купцов.
Особенно любила погулять, погостевать у новых друзей из Европы королева-мать. Ей нравились пиры, балы, и молодые люди. Король-отец от неё не отставал. Ему нравились пиры, охота и молодые девицы. Дела, правда, старый король не забывал - успевал всё, и за девками ухлёстывать, и невесту королю Алану заранее приглядывать, и стены городские возводить, и даже деньги откладывать, в свои королевские подвалы. Но разбуди каждого родителя среди ночи вопросом про дочку, они бы искренне спросили - какая дочка? Король бы наверняка удивился спросонья, что у него дочка есть, но королева частенько посылала-таки письма с нарочными и попутными, подарки и подарочки, даже пирожные ухитрялась послать, европейские, сладкие, которые глупая принцесса раздавала поварятам и всем, кто под пирожное попадётся. За принцессой присматривала старая нянька, вечно пьяненькая. У ней под боком маленькая Кристи отсыпалась днём, а вечером шла в сад, радостно улыбаясь, к друзьям эльфам, и получала в лоб вместо привета, после чего плюхалась в траву со счастливым визгом. Эльфы настолько презирали людей, что просто заметить человека считали ниже себя, и колотя принцессу в лоб с разлёту восковой колотушкой, приветливый эльф просто выражал своё более-менее хорошее отношение к девчонке.
Вначале знакомства её, конечно, и впрямь не замечали. Вообще и в упор не замечали. Маленькая Кристи ползала в тёмном саду, ревела, звала пьяную няньку, но в ответ только страшно шумели деревья и ухал где-то вдали горный филин.
Эльфам надоело слушать нытьё маленькой паршивки, из ночи в ночь, они пытались загнать её обратно в замок, чтоб дорогу показать, с целью чего они принимались пугать её и стращать, но девчонке эти маленькие летающие человечки, пусть они и верещали, казались родней всех других, больших и взрослых.
Эти маленькие хоть стращали её, а те большие и вовсе отпихивали, а нянька спала всё время. А когда эльфы , обнаглев, стали поколачивать её с разлёту восковыми дубинками, то глупая принцесса и вовсе обрадовалась такому вниманию и просто плакала от счастья, не понимая, что злые эльфы дурачились от скуки, шкодничали и издевались над ней, сколько хотелось, и пытались прогнать из сада.
Но в конце концов им самим понравилось такое развлечение - гонять девчонку - и они принялись кататься на ней, усаживаясь на спину целой толпой, и погоняя, и маленькая принцесса охотно ползала, изображая лошадку для новых, как она считала, друзей.
К тому же маленькая принцесса - этого не отнять - храбро кричала и махала ручонками на горного филина, который прилетал поохотиться на эльфов. Филин был умный и людей боялся, даже таких маленьких, он только ухал, пугал, но так ни разу и не напал, и вообще - сделав круг над вопящей девчонкой, облеплённой эльфами, он всегда улетал. Хотя эльфы, спрятав мечи и стрелы, которыми всегда щетинились при его появлении, тут же начинали хвастать, что это они напугали филина, они предпочитали пугать его с принцессовой макушки и плеч - так оно спокойней. В общем, эльфы и сами не заметили, как перестали считать принцессу Кристи человеком, и тогда король эльфов, посовещавшись с королевой Ри, сказал как-то, что маленькая Кристи , конечно паршивка, мерзавка и негодяйка, но всё же её нельзя сравнивать с тролличьим дерьмом, а тем более с прочими остальными людьми, которые ещё хуже этого дерьма.
Она вовсе и не человек, хотя и похожа, ибо все прочие люди гонят её от себя и обижают, и не считают человеком, так почему эльфам считать её за человека?
- Конечно. - сказал король Ри, - когда она вырастет, она тоже превратится, как и все люди, в зловонный кусок дерьма с тупыми глазками убийцы, но пока до этого далеко. Поэтому он, король эльфов - нет, не отменяет тот давний Указ, который запрещает говорить с людьми - но, поскольку принцесса теперь не считается человеком, её Указ не касается. С принцессой можно говорить, а не просто пугать или обзывать, тем более, что она только радуется, дура дурой, ну разве человек может радоваться, если его обзывать всю ночь невесть как?
Таким образом, эльфы принялись с ней болтать, и своими поучениями совершенно девчонку испортили, и без того донельзя испорченную, так и выросла дурой, ни в мать, ни в отца, а эльф знает в кого. Эльфы такого навизжали в уши своими визгливыми голосёнками, что принцесса целыми днями, если не отсыпалась под боком пьяной няньки, ходила, смотрела на Божий мир и молчала. Да, воспитали эльфы девчонку, до того, что родная мать не узнала, увидев тощую оборванку, которая выскользнула из материнских объятий, и спросила неприветливо, глядя исподлобья: - Вы зачем руками размахиваете? -
Счастье королевы, что тогда злые эльфы не успели отковать свой меч для принцессы Кристи, а то бы королева без рук осталась, вот, и расти после этого детей.
Отцу на его все призывы она с любопытством сказала - а ты кто такой? Хотя знала, что отец, и всё такое, но ей-то наплевать. Брату Алану , едва он сцапал её за руку, мигом разбила нос, вырвала руку и отскочила на удивительно длинное расстояние, глядя по прежнему с любопытством. Неделю девчонку пытались поймать сотня солдат, но сад большой, горы рядом, и девчонку поймать невозможно. Так оправдывались солдаты, иные из которых просто плакали от злости, потому что девчонка попалась вёрткая до изумления, причём самое обидное было чувствовать, что она вообще-то ленится уворачиваться от солдат.
Принцесса так хорошо разговорилась, как и под пыткой на допросах мало кто так откровенничал с магистром, и он, заслушавшись, сделал ошибку. Когда принцесса Кристи, словно в подтверждении его мысли об испорченности, показала пример плохого воспитания и поймала рукой пролетавшую муху. Кстати, эта её привычка хватать мух раздражала не только его. Старый король всегда начинал орать - потому что сам поймать муху не мог, сколько не размахивал руками. И магистр сказал, что принцессы мух руками не ловят, для этого существуют слуги с мухобойками. Принцесса тут же опомнилась, замолчала, и метко кинула муху в бокал, куда магистр как раз налил вина.
Магистр, выловив муху из бокала, хотел шуткой поправить дело, и сказал с напускной досадой, что зря король Алан волнуется за её будущее. С такими ловкими руками она с голоду не помрёт, обшаривая где-нибудь в базарный день чужие карманы, но принцесса шуток не понимала и явно обиделась. Настолько сильно, что мигом очистила карманы магистра, когда он прошёл мимо, чтобы выплеснуть бокал за окно. Один карман, когда шёл туда, второй - когда обратно, так что он - спустя полчаса -аж побледнел, обнаружив, что пропали пароли для связных эльфов - половинки разломанных щепочек и разорванных бумажек в одном кармане, и печать магистра Ордена, ключи и прочая мелочь в другом.
Это случилось уже в коридоре замка, когда магистр решил уйти ловить шпионов.
Магистр похолодел, вспомнив один разговор со связным эльфом.
Тот всё никак не мог понять, чего хочет магистр, и всё переспрашивал с тупым видом - что значит стащить серебряную брошь у какого-нибудь желтяка, а когда до него дошло, что это значит украсть, он вдруг молча улетел, и принцессе Кристи пришлось долго пенять магистру, объясняя, что эльф скорее сдохнет, чем возьмёт тайно хоть что от такой грязи, как человек, хоть он желтяк, хоть кто. Украсть у человека. Такой чести эта грязь от эльфа никогда не дождётся. Эльф берёт в открытую, у равных себе. От такого дикого оскорбления эльф вообще отказался работать с магистром, и вернулся у пчёл мёд воровать.
Вспомнив всё это, магистр совсем закостенел, осознав всю глубину оскорбления своей шуточкой, но, пока бежал обратно по длинным коридорам, его изворотливый ум придумал обернуть ошибку успехом.
Прибежав назад в Дубовую залу, магистр рассыпался в извинениях, стараясь не замечать ледяного молчания, которое за компанию поддерживала и кошка, что проснулась и молча из угла презирала его всем своим видом. Извиняясь, магистр чего только не наплёл - насколько эти щепочки и бумажки важные, но это не помогло.
Тогда он свойским тоном заявил, что рассматривает очищение своих карманов как признание в нежной страсти, мало того - как приглашение, настолько нескромное, что он вынужден напомнить принцессе Кристи о девичьей чести, целомудрии, и всём таком прочем. Это так, раз он настолько свой, что можно без спроса обчищать его карманы.
Говоря это, магистр прохаживался мимо принцессы к окошку туда и обратно, и болтал до тех пор, пока не ощутил в карманах, когда шёл туда - кучу паролей, а обратно - печать и ключи, так ничего и не заметив.. Магистр без лишних слов убежал ловить шпионов, довольно ощупывая в кармане печать Ордена. Правда, принцессу явно обидели его слова, но это не огорчало Он достаточно нашпионил, чтобы понять - если принцесса обижается - это неплохо. На всех прочих принцесса не обижалась - она, как и эльфы, не обращала внимания на всякую грязь..
Магистру пришлось убежать - торопила хорошая весть. Тот колдун, которого заслал недавно к желтякам, сумел подцепить на крючок одного тролля, о чём и сообщил через связного эльфа.
Причём ценного тролля, одного из посланников короля троллей.
Передача послания колдуном происходила при порывистом ветре, ночью. Естественно, стенка шатра колыхалась, билась, и уцепившийся за неё связной эльф не всё разобрал из бормотаний колдуна внутри шатра, хотя слух у эльфов исключительный - муху чуть ли не за милю может услышать. К тому же колдуновский шёпот перемежался проклятиями в адрес магистра, пожеланиями сдохнуть в муках, прочими заклятиями, заклинаниями и прочей чепухой. Затрудняло послание колдуна и разбивка полезных слов на части, когда между слогами вставлялись другие, заранее определённые, чтобы постороннему это слышалось как бессмысленное колдовское заклинание. Хотя такая сложность затрудняла и получение, и передачу, но секретность магистр ценил гораздо выше. Из сообщения эльфа, который передал просто всё подряд, что слышал, вместе с мусором, после раздумий и расшифровки магистр понял следующее - завтра ночью из лагеря желтяков уйдёт один из троллей, который до утра будет в драконьей пещере, чтобы найти золотой клад.
А дело было так - этот тролль, прослышав про нового колдуна, попросил его заглянуть в будущую ночь - найдёт ли тролль золото в пещере дракона? Если нет - то ладно, а если найдёт - где именно, на какой глубине и в каком углу?
Такое сообщение давало магистру возможность устроить засаду - он давно мечтал перекупить тролля - но времени, как обычно, почти не было. К тому же принцесса украла почти час своим глупым воровством. Но попробовать стоило, и магистр поспешил в тёмную комнату, где спал связной эльф.
Разбуженный, он долго за это обзывал тролличьим дерьмом, и говорить поначалу не хотел, как и положено эльфу, раз магистр обращался не по связному делу, а из любопытства и вредности. Но узнав, что требуется изготовить ловушку для тролля, всё же замолк и задумался. Кого эльфы ненавидели больше людей, так это троллей. Магистр ныл, что тролля упускать обидно. Шпионы донесли, что этой ночью в драконьей пещере появится тролль. И как засаду смастерить, если магистр толком не знает, что это за тролли, только слухи собирает, а эльф - союзник! - не говорит ничего, хотя это общий враг.
Эльф, наконец, сломался и неуверенно пропищал, что людям ничего и никого нельзя продавать. Даже троллей, но раз так нужно, то почему бы и не продать.
И эльф рассказал, что к троллю в темноте невозможно подкрасться и невозможно подкараулить. Тролль видит в темноте, как люди - днём, он слышит дальше людей в несколько раз, он вёрткий и шустрый, как ящерица. Он учует, услышит, увидит любую засаду- в снег, туман и метель, и всегда увернётся от человека. И ещё много в таком безнадёжном духе рассказывал эльф. Чем больше слушал магистр, тем больше хмурился.
Пропустив мимо ушей вывод эльфа, что тупой магистр быстрее лопнет, чем поймает тролля, тупой магистр вернулся к себе в покои, где зашифровал записку своему колдуну, после чего собрался было резво ускакать в деревню к своим дуракам за помощью, но тут его перехватила прямо у лошади хмурая принцесса Кристи. Она промямлила, что очень хорошо подумала над словами магистра, и решила, что тот прав. Обворовав его, она отнеслась к нему, как будто он родной муж. И магистр вправе разглядеть в её неудачной шутке нескромное предложение.
Эльфы перестанут её замечать, если она, в пример людям, будет врать и нарушать слово. Раз магистр так её понял, и раз она такая развратная, ей придётся теперь стать второй любовницей магистра.
Магистр выпучил глаза, и сказал, что сейчас рехнётся, у него есть вторая любовница, и вообще торопится, и даже ногу в стремя поторопился поставить. Но принцесса Кристи, дёрнув его за ногу из стремени, занервничала, покраснела, и сказала, что пусть магистр не врёт, у него всего одна любовница, она по запаху её всегда чувствует. Пусть ей магистр скажет, грязнуле, чтобы мылась почаще, а то ей, принцессе, приходится тут нюхать всяких грязнуль. Это оскорбительно.
Хоть она и сожалеет, но своё нескромное предложение сделала, и магистр может ответить такой же нескромностью сегодня же ночью.
- А завтра нельзя? - затравленно осведомился магистр.
- Нет. - зло отрезала принцесса, и возмутилась, что магистр слишком рано принимает её за свою шлюху, которая всегда может подождать. Ну как, идёт?
- Нет, не идёт. - отрезал магистр, опять пытаясь поставить ногу в стремя, и просительно сказал, что ему тролля ловить надо, тролль ждать не будет.
Принцесса вытаращила глаза и рот раскрыла, что ловить троллей для магистра предпочтительней. Это оскорбительно. Она важнее, чем тролль.
- Да, это так. - сказал магистр, - Но не всегда. Иногда важнее гадкий тролль. - И со скорбной, сожалельной рожей магистр заверил принцессу, что когда она будет постарше, то поймёт всю необходимость ловли гадких троллей в этой жизни, а сейчас пусть на слово поверит. И напомнил принцессе её же слова, сказанные недавно за обедом в споре со старым королём, что любовь - это точно такое же бессмысленное дерьмо, как и всё прочее на свете. Так считают эльфы, не так ли? И здоровые люди, вроде принцессы - или она заболела?
- Нет. - хмуро сказала принцесса.: - Впрочем, это легко проверить.-
- Как это? - подозрительно спросил магистр.
Принцесса решительно сказала, что сейчас покрепче его обнимет, и нежно поцелует, и тогда сразу поймёт - больна она или нет. Если по прежнему на магистра будет наплевать, то она полностью здорова и рассуждает правильно. Тогда она важнее тролля, и магистру придётся остаться. -
С этими словами принцесса закрыла глаза и прыгнула на магистра, но тот был наготове и ловко увернулся.
Конечно, если бы Кристи не закрыла глаза, он бы нипочём не ушёл от ловкой и прыгучей принцессы, которой даже собственная кошка завидовала, но принцесса дура, застеснялась, и потому так и брякнулась оземь, а хитрый магистр шустро вскочил на коня и стрелой вылетел со двора мимо часовых, которые усиленно изучали кто небеса, кто - собственный нос.
Магистр думал уже невесть о каких своих очередных подлостях, выбросив происшествие из головы, и потому даже удивился открытым ртам двух послушников, промелькнувших мимо. А им потом долго пришлось настёгивать лошадей, чтобы догнать магистра.
К вечеру они были уже в деревне. Такая необыкновенная быстрота передвижения готовилась весь день, едва магистр получил шифровку о тролле. Немедленно по дороге была отправлена конная сотня, и теперь через каждые две мили бешеной скачки магистра и послушников ожидали три свежие лошади.
Сэм и эльф бросили все дела, и занялись новым. Эльф заверил магистра, что тот тупой, раз надумал поймать в ловушку тролля, но магистру всё же хватило ума пообещать Сэму сто золотых за поимку, после чего он со спокойной душой тут же уснул за печкой.
А Сэм тут же побежал искать Вейна, который как всегда болтался по деревне, болтая языком. Вдвоём они насели на эльфа, и успешно - тот всё про троллей выложил, потому что уже испортился от общения с такими негодяями, как Сэм и Вейн.
Все трое час ругались, больше всех - эльф, но потом он перестал ругаться, и сказал нехотя, что тролля всё равно поймать невозможно, хотя вроде и не видно причин, почему бы и не поймать. Конечно, если жаровня хорошая, если ловчий кувшин сработает, и ещё много всяких если, и все сомнительные, кроме одного - если тролль достаточно жадный. Только в этом эльф и уверен. Все тролли невероятно жадные, а золото любят больше всего, испортясь от общения с людьми невесть сколько веков назад. Сами они колдунишки слабые, и потому вынуждены покупать у людей-колдунов всякую колдовскую всячину вроде заговоренной воды или железных спиц, переплачивая вдесятеро.
Сэм с эльфом выбрали в кузнице из кучи хлама подходящий по размерам, помятый кувшин, и Сэм принялся над ним орудовать.
Вейн же, объяснив кузнецу, что надо делать, уселся рядом с ним и принялся объяснять, как он неправильно работает, и кузнец испытывал большое искушение промахнуться молотком по наковальне, и как-то попасть по Вейну.
Когда же всё нужное смастерили, эльф с удовольствием разбудил магистра - так, как ему понравилось будить Алину и кузнеца, то есть провизжал в ухо с такой силой, что магистр, вскочив на ноги, треснулся головой о притолоку, ухватясь за короткий меч на поясе. И вскоре угрюмая банда негодяев мрачно пропылила по деревенской улице, спеша поймать бедного тролля.
В пещеру пошли Сэм и Вейн, оставив магистра даже не у входа, а далеко за поворотом дороги, потому что эльф уж очень настращал всех, что тролль учует. Всё учует - и то, что в пещере кто-то был совсем недавно. Для этого Вейн и раздул закрытую жаровню, полную углей, наставил трубу, и устроил таким образом замену воздуха с запахом. С улицы воздух по входу шёл в пещёру, и нагретый, вылетал в отверстие наверху, унося все запахи, и не оставляя ни сажи, ни угля для подозрительного тролля. Вейн стоял с жаровней на руках, болтал и глядел на Сэма, который, закопав ловчий кувшин в правом ближнем углу пещеры, собирал пыль и всякое дерьмо, присыпая вскопанную землю. Было около полуночи, когда они решили закончить своё вероломное дело, но прилетевший для проверки эльф заорал, что всё, всё воняет свежими Сэмом и Вейном, так что негодяям пришлось ещё два часа вытягивать воздух дурацкой жаровней.
Хорошо, что послушники, чуть не падая с сёдел от сонливости, вовремя привезли угля для жаровни. Закончили поздно, так что магистр усомнился - не видел ли тролль их копошения вокруг пещеры, однако когда этот тролль прибудет - к утру или сейчас - это только тролль мог знать, поэтому мерзавцы отошли к деревне на пару миль, и стали ждать, не разжигая костра и даже Вейну запретив болтать. Про себя магистр был уверен, что тролль успел их увидеть, но он ошибся. Тролль не мог их заметить, потому что нырнул в пещеру уже под самое утро. В записке, что доставил связной эльф к колдуну в лагерь желтяков, едва стемнело, магистр велел задержать тролля как можно дольше, и колдун так и сделал. Связной эльф, подлетев к шатру колдуна, сунул шифровку в прорезь на стенке шатра, и шифровка скользнула на ритуальное блюдо, всегда закрытое занавесью.
Такую срочную и рисковую связь магистр применял только в крайних случаях, в остальных предпочитая передавать приказы и получать донесения через купцов. Но тролль даже читать не умел, поэтому колдун, сидящий с закрытыми глазами, и изображая связь с будущим, решил рискнуть.
Он открыл глаза и сказал, что видит, но ему надо уточнить видение будущего другим способом.
- Хорошо. Я буду ждать. - пропищал тролль, который сидел на скамеечке, ёрзая и в нетерпении подпрыгивая. Колдун откинул занавесь, взял ритуальное гадательное блюдо и якобы наугад взял магистрову шифровку - она всегда отличалась цветом от прочих предсказательных записок. Тролль нетерпеливо напомнил, что ему обязательно нужно уйти сегодня ночью, чтобы переждать день в пещере дракона и быть в следующую ночь в Моховой горе. Он и ветки омелы уже к палочке прикрутил, и вообще всячески торопил колдуна, однако тот, хотя и видел будущее тролля, высказать его не рискнул, сверяясь с запиской магистра. Бормоча и кивая с глубокомысленным видом, колдун про себя расшифровал абракадабру, и с огорчённой рожей посмотрел на тролля. И мрачно сказал, что да - теперь всё стало ясно. На фоне тёмного круга ему хотелось идти направо, в угол пещеры, где мелькали жёлтые вспышки - это колдуну понятно. Если сегодня тролль доберётся до пещеры, то он обязательно найдёт золотой клад в правом ближнем углу пещеры. Это совершенно точное предсказание.
Тролль запрыгал от радости, противно вереща, и всё переспрашивал - ясно ли увидел это колдун? Тот заверил, что увидел это вполне отчётливо, но его беспокоит тёмный фон.
Что этот фон означает, он пока разглядеть не в силах, но может сказать, что это золото счастья троллю не принесёт. Если бы фон был совсем чёрный - тут понятно, но серый фон означает какие-то сложности, неприятности, а также трудности и несчастья, которые проясняются только с течением времени.
Колдун так сказал не по хитрости, а по совести, из ненависти к магистру, потому что и впрямь видел серый фон в ближайшем будущем у тролля, к тому же мучился магистру хоть как напакостить, эдак незаметно, в то же время вроде исполняя его приказ. Да и тролля пожалел. Они немного подружились, и хотя тролль постоянно что- нибудь тащил у колдуна, от медной монетки до золотой, тот зла на него не держал - всё это виделось мелочью по сравнению с женой и детьми, что остались у магистра в городе, в заложниках.
Но тролль от природной жадности попросту отмахнулся от серого предупреждающего фона, сказав, что колдун так видит потому, что в пещере темно, и золото приносит только счастье. Особенно ему, троллю, и пусть лучше колдун посмотрит - много ли будет найдено золота, и брать ли мешок? Мешком тролль называл кисет для шифровок -заклинаний, который сам же и украл у колдуна, вывернул наизнанку и заверил, что это вовсе не его кисет, вывернутый наизнанку, а его личный, тролля, мешок для золота.. Колдун подремал ещё с пол часа с закрытыми глазами, потом ещё время потянул, долго выбирая записку с блюда, потом ещё дольше бормотал, и наконец, сказал, что ясно увидел - золота в кувшине столько, что и в три мешка не уберётся.
Тролль снова запрыгал от радости, дал колдуну за работу серебряную монетку, и пообещал дать золотую, когда золото найдёт, а потом на радостях, пока колдун выглядывал в будущем всякие дорожные мелочи, тролль проболтался, что и в Моховой горе его ожидает награда за хорошую весть.
Колдун мрачно возразил, что в лагере вроде ничего не произошло такого, что можно назвать хорошими, и опять уставился в будущее.
Тролль поёрзал, поёрзал, но пока сдержался, выслушивая предупреждение, что по пути в пещеру возможно нападение эльфа.
Ещё колдун советует не торопиться, а то заденет о камень и нос разобьёт, а с разбитым носом весть уже и не такая радостная покажется, чтобы за неё гонца награждать.
Тут тролль не выдержал и сказал, что с любым носом получит награду. Это радостное событие произошло не в лагере желтяков, а в горной деревне, где сбежал молодой дракон, которого так опасался Кий. Его захватил в плен один мерзавец по имени Сэм, и продал магистру. Теперь этого дракончика можно не опасаться. Война выиграна. Слава Я-Мо!
Колдун искренне усомнился, что у подонка магистра хоть что-то можно увести из-под носа, если он сам не захочет.
Но тролль возразил, что сомнений нет. Я-Мо хитрее, и потому запросил ещё одно подтверждения от засланного колдуна, который сообщил по мгновенной колдовской связи, как видел пожар и грохот, и что дракон сбежал, весь израненный, чтобы бесславно помереть.
Колдун искренне сказал, что магистр и колдуна наверняка купил, такая уж эта сволочь неугомонная - другие деньги всю жизнь копят, а этот всю жизнь людей копит, покупая их и не торгуясь. Колдун хотел внушить троллю хоть малость недоверчивости, но тролль ужасно обиделся и заявил, что любой тролль обхитрит хоть дюжину магистров, и вообще ему в дорогу пора. Он подскочил в угол шатра, достал оттуда ездовую палочку, фыркая на колдуна, и велел не мешаться со своими бормотаниями. Ездовая палочка снизу густо была обвязана ветками омелы. Тролль зажал её между ног, присел на корточки, закрыл глаза и сосредоточился на колдовстве. Колдун с любопытством за ним наблюдал. Он никогда не видел, как передвигаются тролли на ездовой палочке, хотя рассказов слышал предостаточно. Ветки омелы распушились, раздвинулись наподобие павлиньего хвоста, и заискрились. Тролль задрожал и медленно приподнялся на вершок от земли, опираясь, казалось, только на веник из омелы, плавно скользнул вперёд, в щель шатра, и исчез в темноте.
Поддерживая в себе особое колдовское состояние, тролль понёсся над самой землёй по ночному лагерю, огибая костры, спящих солдат и часовых. Вскоре он понёсся над полем, изредка касаясь земли ветками омелы, которые сразу начинали искрить. Тролль поднимал голову и тревожно глядел в ночное небо. Из-за искр эльфы могли заметить его издали, и могли успеть перехватить, хотя он нёсся быстрее. Так уже случалось.
Трудно следить за набегающими пригорками и за ночным небом, но светила луна, и тролль издали заметил металлический блеск на крыльях эльфа. Он резко свернул вправо и понёсся изо всех сил. Совсем рядом блеснула стрела, выпущенная эльфом, но не достала, воткнулась в землю. Тролль знал, что эльфы союзники дронов, но так далеко от города, да над ничейным полем, вовсе не рассчитывал их встретить. Эльфы совсем недавно повадились охотиться за троллями по приказу магистра, который давно хотел такого пленного. Он то и дело давал знать через колдунов о своём желании вступить в союз хоть с одним троллем. Конечно, тролли не дураки. Тролли продадут и предадут, хоть своих, хоть чужих, только денежки плати, и в другое время к магистру бы очередь из троллей выстроилась, но теперь, когда Моховая гора захвачена, ни один тролль не продаст своего короля.
Раньше, ютясь по горным щелям, трещинам и пещеркам, каждый тролль жил сам по себе, встречаясь с другими на тайных шабашах в полнолуние, когда они колдовали все вместе - так лучше получалось. Раньше троллю было наплевать на волю своего короля, который тоже ютился с десятком приближённых в какой-нибудь пещерке, и никого не интересовал. Но теперь всё по другому.
Теперь тролли получили Моховую гору, тёплую и безопасную, в чьей глубине тролли начали добывать рудное золото и серебро, медь и даже самоцветные камешки. Это заставило даже самых хитрых и независимых троллей принести клятву верности королю Барру. Моховая гора могла кормить и защищать троллей тысячи лет, и предавать короля Барра даже за очень дорого никто не рисковал - Моховая гора стоила дороже.
Конечно, теперь приходилось терпеть королевскую волю, если не успеешь от неё увернуться. Чтоб её всем поровну доставалось - за этим следили шесть дюжих самых крупных троллей, которые составляли свиту короля Барра. Они охраняли входы и выходы, и следили, чтобы тролли при добыче золота и всего прочего воровали по справедливости, сколько положено по воле короля, и отбирали, что оставалось. Король Барр нагло заявил, что это отобранное золото на самом деле не его личное, а общее, для всех троллей, и он даёт в этом слово, но ему никто не верил.
Нет ещё на свете тролля, который не врёт. Зато все старались заработать награду из этого общего золота. Тролль был уверен, что получит не меньше двух золотых. Может, и три - за такую радостную весть о смерти дракона.
Когда в лунном свете заблестели верхушки сторожевых башен, тролль резко свернул влево, и у конца городской стены прочертил искристый след по склону горы. Он петлял меж корней деревьев, треща искрами и шурша травой, изо всех сил напрягая волю - и быстро поднялся выше крепостных стен, что примыкали к скалам.
Преодолев их много выше по склону горы, тролль запрыгал вниз, рассыпая снопы искр, и вскоре петлял по лощинкам и впадинкам, огибая городские окраины и стараясь выбраться на горную дорогу как можно дальше от городской заставы.

Здравствуйте, Сергей Петрович!
Сэм и Вейн, конечно, пройдохи, но такие трогательные.
Понравилось, как они обучали малыша дракончика стрелять "по мишеням" пока у него не получилось. Надеюсь, что с малышом ничего плохого не случится и весть о его смерти неправда. Все-то хотят его прибить, уничтожить.
Понравилась принцесса Кристи и как она издевалась над магистром.
Теперь и тролли недовольны тем, что им приходится работать на короля.
Спасибо
_________________