Обложка от dianazhuravleva
Спасибо ей большое за это!)
Доброго времени суток тем, кто заглянул на эту страничку! Первый раз решила выложить где-то свое творчество и потому просто ужасно нервничаю! Буду благодарна как хорошим словам, так и критике, которая улучшит написанное.
Надеюсь, вам понравится!
Аннотация: "Я сижу за столиком напротив, наблюдая за ними.
Шаг, еще один, дальше поворот, вот Он Её закружил, прижал к себе на долю секунды и отпустил на год…"
Кет была учителем танцев. Ее строгая походка, величественный взгляд и умелые движения ничем не выдавали девушку 22ух лет от роду. Кем она была? Мечтательницей. Как и все грезила о принце на белом коне, думала, как понравится именно принцу, а не его «средству передвижения». Училась на юриста, искреннее любя свою будущую профессию, но эмоции выплескивала в танце. Как было описано мною ранее, Она учила танцевать. Учила танцем верить в чудеса, надеяться на лучшее и просто радоваться. Ее маленькие ученики просто обожали свою строгую и в то же время солнечную учительницу. Ту, которая часто ругала, но и не скупилась на похвалу, много улыбалась, любила что-то напевать в такт мелодии.
О Ней я могу рассказать еще очень многое, но не будем отклоняться от основной темы.
Он встретил Ее случайно.
В городе дождей шёл очередной ливень. Кет возвращалась из занятий. Несмотря на погоду, у девушки было прекрасное настроение. Вдруг, из какого-то кафе, зазвучала ее любимая мелодия. Бархатный баритон пел «I’ve got you under my skin».
Я и парень на другой стороне улицы смотрели, как девушка танцевала с дождем. На ее прекрасные движения. Она не обращала внимания на людей, просто двигалась в ритм песни. Взмах, поворот, вот подлетает зонтик, но девушка сразу же его ловит, еще один поворот, движения рукой. Улыбка все время освещала это прелестное личико, а невидимый партнер завладел всем вниманием.
И вдруг танец оборвался. Магия распалась. Она встрепенулась, огляделась и…. удрала, пылая на щеках маковым цветом.
Он прошептал – «Мы еще встретимся, мой ангел. Еще встретимся».
Она любит осень нежной девичьей любовью. Этот шорох листвы, рокот грозы, стук дождя... До сих пор не может понять людей, которые не любят эту пору. Осень ведь такая изысканная, родная. Тогда было бабье лето, и маленькие паутинки, блестя серебром, летали по всему парку, цепляясь за кустарники, ветви деревьев, людей, солнце светило, даря последние лучи тепла. Она всегда мечтала жить возле парка, вдыхать по утрам жизнь леса, а не выхлопы авто, слушать пение птиц, а не музыку соседа по лестничной клетке.
Закинутая, облюбованная ею лавочка, приветственно поблескивала лаковым покрытием. Там было ее место, где она была собой. После пар девушка могла прийти сюда и читать, слушать музыку, просто думать и конечно – танцевать.
Рик жил за парком, но ему не нравилось ходить среди деревьев. Слишком уж мрачными те были, особенно в осеннюю пору. Но средь «мира дождя» выглянуло солнце, и парень решил-таки пройтись там. В старой части парка, где еще стояли старые лавочки и рука садовника не добралась до подстригания кустов, разрешая им расти как они того хотят, сидела Она и читала книгу.
Я шел к ней, прогуливаясь по тому парку. Ее появления там были волшебными - это выглядело так, будто сама осень материализовалась на том месте. Рыжеватые волосы девушки на солнце казались золотыми, сами кудри играли роль солнечных лучей. Девушка была увлечена, как я знал, очередной книгой о приключениях рыцарей и любовью их прекрасных дам.
Она не услышала, как Рик подошел.
Все было банально, от парня, настолько увлеченного девушкой, я ожидал большего, но судите сами.
- Привет!
- Ну, привет.
- Ты очень красивая, давай познакомимся!
- Кетрин, для друзей Кет.
- Кошка? Ну что же, очень приятно. А я – Ричард, можно просто Рик.
- Какое гордое имя, как хорошо, что ты его сократил!
- Почему?
- Да не дорос еще!
И мы засмеялись, она звонко и весело, я… пускай будет ехидно.
- Давай не будем обижать друг друга?
- Ты зашел на мою территорию, отвлек от интересной книги и хочешь, чтобы я упала тебе на грудь с криком «мой принц, я нашла тебя!»?
- Нахалка!
Девушка убрала книгу в сумку и быстро скрылась между деревьев, пока Рик шокировано смотрел ей в след.
Следующая их встреча произошла в библиотеке. Да, банально. Но что же было делать парню, которого отшила девушка, зацепившая по самое небалуй? Конечно же, искать ее. Наш умный «принц» методом хоть какой-то логики додумался поискать Кошку здесь. Думал он всего лишь месяц.
Кет стояла между книжных шкафов, ее темно-коричневое платье обтягивало стройный стан, а маленькие кудряшки, выбивались из прически и падали на лоб девушке. В руках у нее была забавная книженция, именуемая уголовным кодексом.
Забавно, я ведь попадал сразу под несколько ее статей... Если б жил в этом мире.
У девушки должна была вот-вот начаться практика, и надо было подготовить документы к началу написания роботы, составить содержание. Она не любила все откладывать на сам конец и в спешке что-то постоянно забывать, потому решила позаботиться обо всем заранее. Да и чего скрывать – мечтала, чтобы тот бесцеремонный тип нашел ее, и, находясь в библиотеке, хотела облегчить ему поиски, благо читать она любила, и одно из ее любимых мест обитания обладало большими уютными креслами, из которых ее иногда сгоняли перед самым закрытием.
Отвлекшись на минутку, девушка заметила какое-то мельтешение, вот из-за угла показались волосы коричневатого отлива, которым давно уже нужна была расческа. Сам их обладатель быстро рассматривал всех и вся вокруг, будто искал кого-то. Кет воткнулась в книгу, на минуту растеряв весь свой пыл и, граничащий с охотничьим, азарт. Дальше услышала шорох быстрых, но осторожных шагов. Быстро перевернула страницы, ища глазами нужное и…:
- «Незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица… карается…»
- Как ты услышала, что я подошел?
- Сам же назвал меня Кошкой. А у кошки хорошие ушки.
И ехидная такая улыбочка. Мне почему-то стало очень приятно, чес слово, не знаю из-за чего!
- Извини меня, у нас не получилось нормально поговорить в прошлый раз, я тогда даже и не думал обидеть тебя чем-то.
- Ладно, я уже не…. И тут внезапная трель телефона перебила ее...
- Здравствуйте! Да, это я. Да, хорошо, скоро буду. До свидания!
Дальше наша героиня быстро поставила книгу на полку, и со словами «страница 25» быстро ушла прочь, легко проведя по его щеке ладошкой. Он загипнотизировано смотрел ей в след, потом, словно стряхнув из себя манну, быстро вытащил книгу, и, найдя нужную страницу, увидел клочок бумаги. На ней изящным почерком были странные слова:
«Ты догадался найти меня здесь,
Но дальше все не будет так гладко,
Если я все еще тебе нравлюсь,
Ответь вот на эту загадку:
Где обитают умные кошки,
Которые гуляют сами по себе?
Там рыбы много, и солнце везде,
Светит ярко, и мне, и тебе».
Он выглядел пришибленным. Хотя, чего скрывать, таким он и был. Даже я не сразу догадался о Солнечном пирсе, хотя уже не раз следовал туда за ней, а что уже говорить о парне, который девушку месяц по клубам и барам искал, а только на второй додумался прийти сюда?
7 дней, столько моего терпения хватило на то, чтобы смотреть на его судорожные поиски и ее грустный взгляд. Неделя, именно такой промежуток времени понадобился Ричарду Гемсворту, чтобы довести меня до помощи этому жалкому мальчишке в поисках королевы наших грёз.
Солнечный день, он сидит на той знаменательной скамье их второй встречи и смотрит на уже изрядно затертый лист бумаги.
Я стою за ним, злой как демон с Преисподней. Он, дурак, не может разгадать ее шараду, а девчушка наша на том пирсе, далеко не теплом и уютном, 7 дней по 3 часа минимум проводит – его ждет. Помочь что ли? А то Кетрин еще заболеет из-за тугодумья некоторых. Как раз удачно, он практически уснул.
Когда парень прикрыл глаза, уже начиная засыпать, ему на мгновенье почудилось, что дорога к скамье стала деревянной, а трава резко изменила свой цвет из тускло зеленого на цвет морской волны. - Все, дожил. Пирс мерещится морской. И не пью же, наркотой не балуюсь, и кажется, головою нигде не бился. Ладно, чего только померещится, не может, не выспался просто, наверное.
Во дурак... Хорошо, еще раз. Только еще немного «солнца» добавлю. Снова глаза прикрывает.
- Еще лучше, пирс на солнце… - и тут я ветром поднял листок с загадкой, кружа его прямо перед носом этого … Гемсворта. Помогло. – Стоооп… Пирс… Солнце… Точно! Солнечный пирс, как же я сразу не догадался!
Ха! И как бы ты додумался, если бы не я?
А Ричард уже мчался туда, по пути перепрыгивая через кусты, ломая заборы. Сбивал людей, пугал их своим бешеным взглядом, он мчал на пирс к ней.
***
Я переместился к ней. Он опять стал мне неинтересен, помог и хватит. Вот посудите сами, для чего нормальному мужику смотреть за каким-то пацаном, когда есть мое маленькое совершенство? Она стояла на краю, всматриваясь в бушующие волны, обняв себя руками и кутаясь в большой клетчатый шарф. Ветер играл с ее волосами – зарывался в них, вдыхал запах меда – ее любимый шампунь пах именно им, запутывал в немыслимые прически, и просто перебирал эти забавные кудряшки. Меня почему-то насторожил ее взгляд, всегда искренний, даже немного инфантильный, сейчас он был необыкновенно задумчивым, с большой толикой грусти. Но, вдруг, в ее глазах засветилась решимость. Тогда я понял, что это последний день ее ожидания. Дальше в свою жизнь она его не пустит, пускай даже это звучало немного жестоко. Но вот он появился - красный, запыхавшийся, в футболке перекрученной шиворот навыворот, подбежал к ней, резко развернул к себе, и, не дав даже пискнуть, поцеловал. Со всей накопившейся страстью, восторгом.
А мне стало больно. И я, резко развернувшись, ушел назад, в родное никуда, где живут мне подобные. Ее Величество Грань – мое измерение. Но Грань живая, она дышит, кормит и любит нас как собственных детей, она стала нам матерью, воспитывая нас от нескольких дней до нескольких веков. У Нее нет времени, там все так же, как и на «белом свете» но немного тусклее, тише, спокойнее. И там я решил забыться. Но люди, чтобы забыться пьют алкоголь, а спиртное нашего мира на нас не действует, вкус и запах здесь больше воспоминания. Но мы все равно любим Грань, ибо здесь не чувствуем эмоций. Все время флегматичные, воспринимаем как должное каждое происшествие, нас невозможно чем-то удивить, здесь мы не понимаем, живы ли.
Я не знаю, сколько пробыл все ее мира, не понимая, кто я, что я и как «жить» дальше. Но вот поборов спокойствие нашей матушки, я поднялся и прошел сквозь Зеркало Миров. У нас их миллионы, у каждого свое, которые подчиняется особой команде духа. Попал в солнечный день. Кажется, в Кардиффе уже весна. Шел, никуда не торопясь, просто ощущая все, что забыл за почти шестимесячный строк. Я сновал без цели, никуда не торопясь, не переносясь за секунду, давая команду своему Зеркалу. Ноги сами занесли меня в парк.
А она сидела там одна, такая привычная, родная, ласковая, подобрав под себя ноги, читала книгу. Ее любимую, уже разваливающуюся, перечитанную не один десяток раз. На руке часики, которые мерно отсчитывали то, о чем я успел позабыть, простые джинсы и голубая рубашка, подчеркивающая некоторый аристократизм ее хозяйки. Она читала, улыбаясь любимым моментам, хотя давно изучила их наизусть. А я просто сидел и смотрел на нее, растворяясь в этом покое.
Я сидел и пытался вспомнить тот момент, когда Кетрин Стоун стала моей любовью. Когда начал следовать за ней, как преданный пес за хозяйкой, сидел возле нее и наблюдал за разнообразием ее эмоций, когда она смотрела свой любимый сериал, любовался ею, когда она спала. В моей голове роилось множество вопросов…. Я не помнил, когда встретил ее, как начал проводить с ней свое время, и самое главное – когда я влюбился в девочку не своего измерения?
Все свое время я оставался с ней, уходил только когда возле нее крутился этот Гемсворт. Ну не мог я смотреть, как он ее привлекает к себе, обнимает, ибо больше всего я хотел быть на его месте….
В ТУ ночь я все время был рядом – смотрел, как она подложила ладошки под голову, сладко причмокнула своими нежными устами и отошла в страну сновидений. Она, то улыбалась, то хмурила свой чудесный лоб. А мне так хотелось разгладить морщинку ее беспокойства. Потом мое солнышко закинуло ножку на одеяло, и предо мной промелькнула картина, где на месте этого одеяла был я, чтобы Кет так удобно расположилась на мне.
Но, вдруг, словно что-то почувствовав сквозь сон, она сказала «привет». Я сразу начал злиться – она часто называла имя Рика во сне, мурлыча, беседовала с ним. Но слова «Ей, я к тебе обращаюсь» неслабо так меня напугали. Я стал, нервно оглянулся, потом еще раз.
-Ей, мужик, ты чего?!
- ТЫ. МЕНЯ. ВИДИШЬ?
- Нет, придумала, или еще лучше – у меня глюки, или ты мое собственное «приведенье с мотором»?! Да, вижу, конечно!
- Но как?
- Ты странный, но мне это нравиться. – Я промолчал. – Ей, мне не нужна экстравагантная статуя, скажи что-нибудь! – Я все еще молчу. – Ну ладно, если надумаешь молвить моей скромной персоне хоть какие-то слова – споешь мне колыбельную.
Я, совершенно растерянный, с колотящим сердцем – ведь и не подозревал, что оно еще работает, хрипло начал:- «Ты у меня под кожей…»
А Кетрин, словно зная все, только усмехнулась, мурлыкнув на прощание «спасибо». В тот момент я, дух, с многовековым стажем поверил в чудеса.
***
Зеркало, впервые за века, начало вибрировать. Всем естеством чувствовалось, что это неспроста и надо было срочно возвращаться. А как мне не хотелось делать это именно сейчас, когда она увидела меня, не испугалась, хотя моя малышка и так не из пугливых. Интересно, как она воспримет наше приключение? Может, подумает, что это был сон, или вообще о нем не вспомнит? С такими мыслями я вызывал проход. А на той стороне крик, хотя скорее – ор, безудержный плач. Подхватив первого же ребенка, совсем маленькую девчушку лет 4-5, я начал с ней возиться. Как давно я не играл с детьми, настоящими детьми по возрасту, ведь те «детки» что есть у нас могут иметь и тысячелетнюю историю. Сюсюкал с ней, пел, и малышка вдруг вздрогнула, прижалась ко мне, опустив голову на мое плече, и затихла. С этой приятной тяжестью я и пошел выяснять, что же случилось в этой «тихой гавани». Все оказалось банальным – в том мире, в какой-то стране произошло несчастье и большое количество «новичков» попало к нам. Испуганные, они бегали, кричали, рыдали, ища своих родственников. В то же время маленькая леди, прошептав «Merci» грациозно спрыгнула, и затерялась в толпе, крича «Mère! Père! » .
Не делайте из меня бездушного – я понимал, как страшно этим людям, сколько им придется узнать, разобраться как жить в нашем переходном мире. Но матушка уже усмиряла их чувства, успокаивала, обволакивая туманом понимания. Вот плачь постепенно сходит на нет, все кто мог – нашлись. Каждый «наш» выбрал себе новичка, и начал все тому объяснять. А я, увидев, малышку со своим хорошим знакомым вернулся домой, в уютную квартирку Кет.
***
Оказывается, я провозился с малышкой до вечера. Придя в квартирку, я услышал музыку, значит, моя Кет танцует. Во всем доме было темно, и это почему-то настораживало. Я направился в ее комнату. И чем ближе я подходил, тем более мною овладевала тревога. Подойдя к двери, я услышал то, от чего мое сердце стало, а к горлу подкатил ком – ее смех, стоны удовольствия, нежные слова, обращенные к ней.
Я чувствовал себя преданным, мною потихоньку овладевала злоба. Не понимая, что делаю, я разбрасывал ее вещи, бил вазы, сбрасывал со стен картины. Но самым мстительным я был с их общим фото – оно полетело в стену, но и этого мне оказалось мало – на стекло мною кидались тяжелые вещи. После первой же моей проделки они затихли, и вот сейчас прибежал Ричард с битой, за ним Кет, в своем любимом халатике. Ничего не понимая, они рассматривали все эти бесчинства. Злость прошла, осталось горькое понимание произошедшего – «а на что собственно я надеялся?» и пришла боль.
Я сидел на одной из самых высоких в мире скал, мои ноги свисали над пропастью, а туман, живший вокруг Эльбруса, окутывал коконом мою полупрозрачную амфору. Я сидел и все пытался вспомнить, когда впервые увидел ее. Воспоминания крутились урывками, все проносилось перед глазами, как будто бы было вчера.
… «- Кетрин Джейн Стоун, а ну слезь с дерева, пока не свалилась! – Мы с ее мамой стояли под тем дубом и переживали за маленькую мартышку, которая показывала нам язык. – Кет, слезь, кому я сказала! – малышка начала потихоньку слезать, но вот одна ветвь переломилась и это маленькое… чудо летит вниз с воплями «Ааааа, я так и знала!»
А мы с ее мамой срываемся и несемся ловить наше солнышко. Я немного убавляю скорость падения, и Кетрин оказывается в надежных маминых руках.
Миссис Стоун прижимает дочь со всех сил. Каждая выходка Кет стоила ей года жизни, а мне многих сил, но мы все равно ее любим и о ней заботимся. Я тогда неслабо испугался. Но это значило, что уже 17 лет назад она присутствовала в моей жизни?
Помню, как мы с ее мамой привели ее в танцевальную студию. Как несмело малышка рассматривала зеркала, нервно прикасалась к поручням и все мяла маленькую детскую пачку. Но услышав первые ноты вальса, твердо встала, вздернула свой маленький подбородок и загорелась. И мы поняли – она не отступит. Я был горд за нее как никто другой.
Самым знаменательным днем был ее приход в библиотеку. Она оглядывала все так, будто попавшая на бал Золушка. Проходя, подпрыгивая, она касалась корок книг, вдыхала их запах и мечтательно улыбалась.
Дальше мы вместе переживали ее первую влюбленность. Тогда с разряда деток она перешла в разряд любимых сестренок. Она выписывала свое имя с его фамилией вензелями и цветочками, заглядывалась на него из-за шкафчиков, чувствуя себя выдающейся шпионкой.
А как она вязать училась. Взяв в руки спицы, через пять минут перед нею был связан огромный узел, который был нераспутываемым.
Она всегда хорошо училась, что вызывало повышенное внимание недругов. Грызней с ними она закаляла свой характер, и, со временем, та маленькая солнечная девчушка надела на себя стальные латы. Со временем в ней не оставалось места для резких вспышек гнева, не было и нецензурного слова, но один ее взгляд мог передать все обуревавшие эмоции. И поверьте, он иногда был страшнее удара.
Она училась отвечать за свои поступки на ошибках. Многие бы сочли ее снежной королевой, холодной и заносчивой перфекционисткой, в чем-то даже стервой. В принципе, так и было, но только для незнакомцев или людей, к которым она чувствовала неприязнь. В этом была еще одна ее сходная черта с кошкой.
Я считал себя ее ангелом-хранителем. Оберегал ее от травм, успокаивал, поддерживал морально и физически. Она считала себя удачливой. Я считал себя счастливым. Теперь ко мне пришло осознание – не был я никаким хранителем. Но не видел этого, ибо не было еще ситуаций это подтверждающих. Ее общение с парнями ограничивалось дружескими подначками, хихиканьем, детским шалом, но сейчас пришла реальная угроза – живой парень, к которому у нее были серьезные чувства. Понял, что, будучи с ней, требовал быть только со мной.
Я хотел уйти, оставить ее с Риком и пожелать им счастья, но не смог - это было выше моих сил. Потому я вернулся и помогал им. Убирал грязные носки, чтобы она на него не кричала, складывал ее книги, разбросанные повсюду, после их прочтения. Зачищал следы помады на его рубашках и прятал колюще-режущее предметы, когда она все же их замечала.
Я не знаю, сколько прожил с ними в таком ритме. Наверное, больше года. И я все же решился уйти, тем более был подходящий момент - он в, который раз, не пришел домой. Сел, обвел контур ее лица – Кет приняла ласку, как кошка, мурлыкая и сказала сквозь сон «Привет!». Первое проявление такого вызвало у меня восторг, сейчас же – ранило сильнее ударов кочерги, которые, судя по ее любимым Винчестерам, должны меня дематериализовать.
Я встал, обвел ее взглядом, поцеловал ее в щеку и ушел. Может она даже услышала, как зазвенели осколки разбитого Зеркала Миров.
А потом меня поглотила темнота.
Она ушла, от Ричарда, как умеют уходить только кошки – осознанно, неслышно, оставляя за собою шлейф из теплоты и грусти. Прошло много лет. У него прелестная жена и двое детей – мальчишки близнецы, лет семи, у нас, да, Вы правильно прочли, мне даровали жизнь, и солнечная девочка стала моей женой. У нас замечательная девчушка, ей уже гордых пять лет. Лиззи замечательная, очень похожая на маму, и я только рад этому, вот только цвет глаз мой. Две моих маленьких леди просто невероятные, но что-то я опять ушел от темы. Ричард и Кетрин не сожалеют, что расстались. Ее уход подарил счастье семерым людям, но раз в год, в тот день, когда он заметил ее танцующую, они встречаются на том самом месте. Встречаются, чтобы вспомнить, как все было. Не молвят друг другу и слова, только станцуют один единственный танец. Танец любви и сожаления, нежности и грусти. Она становится в стойку, он берет ее за стройный стан и кружится по паркету идеальная пара. На 3 минуты они становятся единым целым, но с окончанием музыки все возвращается на свои места.
Вот и сейчас я сижу за столиком напротив, и пишу этот дневник, параллельно наблюдая за ними. Шаг, еще один, дальше поворот, вот Он Её закружил, прижал к себе на долю секунды и отпустил на год…
Послесловие автора.
Я знаю несколько вещей. Мое имя никогда не будет сокращено как Рик, я Алл, Алля, Аллик. Но это его и ее история, я там посторонний, только наблюдатель. Они встречаются, танцуют и большинство из вас сразу сделали неправильные выводы. Люди, она меня действительно любит. Назовите это наивностью, чутьем духов или еще чем-то, но я в это верю. Да и знакомые Загранники показывали красную розу любви.
Я не ревную к нему, ведь жил возле них, помогал им, любил ее, даже не надеясь вернуться в этот мир. Поверьте, это было невероятным – попасть в тело парня, живого мужчины, очень похожего на меня. Он был немного младше возраста моей смерти, высоким, состоятельным, добрым, но слишком одиноким. Его подставили, потом отравили. Можно было даже сказать, что мы поменялись местами, я знал - Грань даст ему шанс – он его заслужил уже сейчас. Со мной остались его рабочие навыки, и никто не заметил, что вместо одиночки Ендрю там дух Алларик. Проехав тысячи километров, я нашел Кет. Был просто другом, старшим братом. Ее смущала наша разница в возрасте, я просто радовался мурлыкающему «Алларик». Потом мы начали встречаться, поженились и воспроизвели маленькое чудо. Так что сейчас я просто живу и радуюсь каждому дню, проведенному возле них – Кетрин и Элизабет Фельдман. Наша Лиззи чудная – живая, смышленая, напоминает меня в первой жизни, но иногда, в тех глазах цвета стали, я вижу что-то понятное только нам, духам. И понимаю, что Кет спасла две души, сама того не подозревая.
Мне даровано помнить все – и Ее Величество Грань, и то, что было до нее, а Лиззи маленький ребенок без того векового багажа, наша с ней Мать предоставила девочке щедрый подарок, и я вечно буду ей за это благодарен. Как Вы поняли, я не рассказал Кошке, что раньше знал ее, ибо ситуация больного на всю голову вуайериста меня не прельщала.
Мы живем возле парка. Небольшой, но уютный домик, из которого слышен смех моих маленьких девочек. Возле дома я сам смастерил нам лавочки – большую, для нас с Кет, и чуть помельче – для нашего солнышка.
Не буду утомлять Вас больше. Спасибо, что прочли мой дневник и наши истории.
Ну и ответ на один из вопросов, который не был сильно описан мною в тексте – меня зовут Алларик Фельдман и мне 420 лет: 35 лет было мне тогда, и вернули на Землю меня в том же возрасте, 10 лет я уже вместе с моими девчонками. А 375 лет Грани за такое счастье - это малая цена за то, о чем скромный дух мог только мечтать.
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию,
отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение