Смерть многоликая (рассказы, 18+)

Jenova: 15.01.15 21:55

 » Смерть многоликая (рассказы, 18+)  [ Сборник ]

Это сборник моих рассказов. Некоторые из них были написаны уже очень давно и выкладывались на других сайтах, некоторые - впервые выложены будут здесь, а некоторые - на сегодняшний день еще даже не написаны.
Все рассказы будет объединять одно - смерть. Иногда она будет "главным героем", иногда - о ней упомянут лишь вскользь...
Не все рассказы "заслуживают" рейтинг 18+, но так как будут встречаться и такие, то ставлю предупреждение на весь сборник.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Jenova)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 15.01.2015

...

Jenova: 15.01.15 21:59

 » Жнец

Жнец
Один из самых любимых моих рассказов, посвященных моему главному страху. Написан был давно, в настоящее время еще выложен на Фикбуке.
Аннотация: Мое хобби - убийства. Убийства, которые совершаете вы. А я смотрю и наслаждаюсь, вмешиваюсь лишь в последний миг, добивая вашу жертву. Последний удар всегда за мной. Вы не знали? Это же естественно.



Какие же вы все невнимательные! Я хожу среди вас каждый день, каждую ночь, а вы не замечаете меня. Не хотите замечать, даже когда можете видеть. На улицах ваших городов взгляды ваши удивленно останавливаются на мне лишь на миг, не больше, да и то только из-за моей весьма экстравагантной внешности. И даже если я вызываю ваш интерес, вы не позволяете себе пристально меня рассматривать, считая, что это, по меньшей мере, неприлично. Вам с детства вбили в голову: нельзя разглядывать других, особенно если они имеют какие-то дефекты или просто выделяются из толпы. И вы отводите глаза при моем приближении…

Я уже привык к этому.

Возможно, где-то кому-то вы скажете, что видели молодого симпатичного парня с белыми волосами до талии, заплетенными в два десятка кос, но вы не поймете, кто тогда прошел мимо вас. А могли бы, если бы присмотрелись. Сущность мою не скрыть полностью, хоть я и стараюсь.

Ее можно почувствовать.

Так мы устроены.

Но вы не присматриваетесь.

Может, это и к лучшему. Вы разбежались бы в ужасе, если бы поняли правду. Вы держались бы от меня подальше, не зная, что от таких, как я, не убежать, не спрятаться… Мы все равно достанем вас тогда, когда захотим, и ни минутой позже...

А так только немногочисленные старушки укоризненно качают мне вслед головой, приговаривая, что вот в ИХ время мужчины выглядели, как и полагается мужчинам, и не позволяли себе такое непотребство. Также иногда агрессивные придурки, считающие себя венцом творения, пытаются оскорбить меня различными вариациями на тему гомосексуализма.

На их счастье, меня не так легко задеть.

Впрочем, все, о чем я сейчас говорю, относится только к моим прогулкам по улицам. Вы совсем иначе реагируете, когда видите меня в своих домах, в своих крепостях, окруженные иллюзией защищенности… Мне нравится смотреть, как округляются в испуге ваши глаза и раскрывается в пронзительном крике рот, когда вы понимаете, что не одни в своем жилище.

И я наслаждаюсь этим, если вы не спите и не пьяны, если нет другой причины, которая помешала бы вам меня увидеть.

Вы почти всегда кричите…

Но, что самое интересное, не часто зовете на помощь…

Не успеваете, наверно.

И, несмотря на удовольствие, что вы мне доставляете, я редко вхожу в ваши дома. Пусть это остается уделом моих коллег. Поймите, у нас нет четкого разграничения мест или способов действия, но у каждого есть какие-то предпочтения, согласно которым он и работает. Свой почерк, так сказать.

Я, например, люблю просто ходить по городу и решать, кто из вас умрет сегодня. Чтобы определиться окончательно, я могу подбрасывать монетку или загадывать: скажем, если из-за угла выедет красная машина, то умрет вот эта женщина с тяжелыми сумками, если черная – вон тот пожилой джентльмен с собакой, а если какого другого цвета – вот та девушка в синих идиотских колготках. Вы поняли? Обычно все решает какая-нибудь мелочь. Наверно, вы разозлились бы, узнав, что подобная ерунда определяет конец вашей жизни. Вы сказали бы, что так нельзя.

Но нет, можно. Именно так я и делаю.

Я же решаю и то, как именно вы умрете. Скажу без хвастовства, я настоящий специалист по несчастным случаям, трагическим и нелепым случайностям.

И если на вас летит машина с отказавшими тормозами, или обрывается трос лифта, или медсестра набирает в шприц одно лекарство вместо другого, возможно, я стою рядом. А, может, и нет. Не я один занимаюсь подобными вещами…

Собственно говоря, это вообще не наибольшее мое увлечение, скорее тренировка для ума, ведь выдумать и создать тысячи ситуаций, в которых вы умрете, тяжелый труд. Но не обольщайтесь, на фантазию я не жалуюсь, да и повторяться мне никто не запрещал… Так что вы все равно умрете… Рано или поздно.

Может, и не я приду за вами, но вам-то уже будет все равно…

Мое же истинное хобби – убийства.

Убийства, которые совершаете вы. А я смотрю и наслаждаюсь, вмешиваюсь лишь в последний миг, добивая вашу жертву.

Последний удар всегда за мной.

Вы не знали? Это же естественно. Без моего участия ваша жертва не умрет. При выстреле в упор пуля не заденет ни один жизненно важный орган, нож отклонится в сторону, не достигнув цели. В лучшем случае ваша жертва отделается тяжелыми травмами, в худшем – вообще не получит повреждений. Вот так.

Я вам нужен.

Мы вам нужны.

Потому что вы – люди, и вы должны умирать. Вам не полагается быть бессмертными.

А мы жнецы, и убивать вас – наше призвание. То, для чего мы созданы.

Мы те, кто мы есть, и меня это устраивает.

Думаю, вы все уже поняли, но подведу, так сказать резюме: нет никакого великого плана, по которому вы живете. Нет списков в руках у смерти, где написано, когда придет ваше время. Есть только мы. Все зависит от нас, от наших сиюминутных желаний, от нашего настроения. Я, к примеру, вообще не знаю ваших имен. Вы для меня остаетесь «женщиной в берете», «мужиком в бордовой тачке» и так далее…

Я даже не представляю, как ТВОЕ имя, хотя знаю тебя уже давно.

Первый раз я увидел тебя полгода назад. В тот день, не знаю почему, я забрел на территорию медицинского университета. Вообще-то я не слишком люблю врачей – они пытаются бороться с нами, и хотя это принципиально невозможно, их жалкие потуги раздражают. Но должен признать, за некоторыми из них очень интересно наблюдать после того, как убиваешь их пациентов. Однажды, у одного врача-хирурга я забрал пять или шесть больных во время операции, одного за другим, подряд… Бедолага так страдал, что совершил три попытки самоубийства: первый раз у него порвалась веревка, на которой он хотел повесится, второй – отключили газ в его квартале вскоре после того, как он открыл конфорки, третий – его вовремя обнаружила соседка, когда он наглотался таблеток. Дверь в его квартиру оказалась почему-то приоткрыта, что и вызвало ее интерес.

Я же говорил, без нашего вмешательства вы не умрете.

Но это так, история к случаю, вернусь же к своему рассказу.

В тот день я решил, что убью первого, кто выйдет в белом халате из центрального входа. Учитывая, что студенты зачастую именно так и бегают между корпусами, долго ждать мне бы не пришлось.

Так оно и получилось. Это был именно ты. Да, я мог бы убить тебя еще полгода назад, но не сделал это. И еще ни разу не пожалел о своем решении.

Я шел тогда за тобой, и почему-то мне хотелось воспользоваться чем-нибудь тяжелым. Я подумывал над тем, чтобы обрушить стену какого-нибудь здания, мимо которого ты пройдешь.

Ты же дошел до гаража и сел в свою иномарку. Я устроился рядом, невидимый для твоих глаз. Мне не хотелось отказываться от своих предварительных замыслов, и я решил подождать, пока ты приедешь, куда собирался, и выйдешь из машины.

Нам обоим повезло, что я так решил.

Некоторое время ты катался по городу, казалось бесцельно. Возможно, так оно и было, а может, ты придерживался одному тебе известной схемы... Я не знаю.

Темнело.

Я начал уставать от тебя и подумывал о том, чтобы столкнуть твою машину с каким-нибудь грузовиком, когда твое поведение снова меня заинтересовало. Ты вытащил тряпку из-под сидения и намочил ее жидкостью из пластиковой бутылки, что лежала у тебя в бардачке. Я узнал запах.

Не знаю, как точно называется эта дрянь, но ее используют для усыпления. Это уж точно. Я сталкивался пару раз с подобными вещами…

Ты остановился возле симпатичной молодой девушки и предложил ее подвести.

Она отказалась.

Ты поехал дальше, но я с восторгом понял, что ее отказ не изменит твоих планов. Ты просто найдешь другую.

Я понятия не имел, каковы именно твои замыслы, но они явно стоили того, чтобы подождать с твоей смертью. В конце концов, несчастный случай я всегда устроить успею…

Через пару кварталов в твою машину села девушка. Типичная блондинка, хоть и русая, мини-юбка, топик… Фигурка у нее была, что надо.

Она тоже заметила запах, но не поняла, что это, а ты сказал: так пахнет чистящее для обивки сидений. Я бы на ее месте не поверил.

Но я сидел сзади вас.

Метров через триста ты свернул в какой-то проулок, притормозил и набросился на нее со своей тряпкой. Розовые зайчики на ней смотрелись неуместно, но я оценил твой юмор. Это ведь было сделано сознательно? Девушка сопротивлялась недолго. Вскоре ты уже устраивал ее так, чтобы со стороны казалось, будто она просто придремала. В каком-то смысле так оно и было…

Ты привез ее в свой дом на окраине города. Хороший такой дом, мне понравился.

Кроме нас в нем никого не было. Ты живешь один? Возможно. Где же твои родители? Я не знал, но, честно говоря, это мало меня интересовало.

Ты отнес девушку в подвал. Обстановка в нем понравилась мне еще больше: мощные каменные стены, поросшие слизким мхом, влажный холод, прибирающий до костей… Просто замечательно, правда? В стену уходили массивные поржавевшие цепи, которыми ты и сковал пленницу, а затем опустил ее на груду окровавленного тряпья. Очевидно, она не была твоей первой жертвой…

На моем месте, вы, люди, стали бы размышлять на тему: как нормальный человек, студент, осваивающий столь возвышенную и благородную специальность, мог стать маньяком. Вы копались бы в его прошлом, выясняя отношения между его родителями, выискивая детские обиды и страхи, подростковые комплексы, подробности первой любви и тому подобную чушь. Но я никогда не был человеком. Мне наплевать на факторы, сделавшие тебя тем, кем ты стал. Я подумал только об одном.

Жаль, что я не встретил тебя раньше.

Но лучше поздно, чем никогда.

Ты ушел наверх, а я остался сидеть возле девушки. Ясно было, что ты спустишься, когда пройдет действие снотворного. Я же тоже никуда не торопился.

В дальнем углу я заметил низенький столик с медицинскими инструментами. Обилие скальпелей, пил, ножниц приятно радовали глаз. Я уже говорил, что люблю убийства? Так вот, смотреть, как вы истязаете и мучаете своих жертв, мне тоже нравится.

Очнулась она примерно через час. Ты, очевидно хорошо знавший срок действия препарата, спустился как раз к этому времени. Дождавшись пока пройдет первая волна паники, ты подробно разъяснил ей, что ее ждет. Отсутствием красноречия ты не страдал… Согласно твоему плану, все начиналось с банального изнасилования и заканчивалось не менее банальным расчленением, но все так красочно, в деталях…

Я был в восторге.

Ей же твои идеи не понравились, совсем не понравились.

Но ты ее согласия не спрашивал, так что выбора у нее не было.

Ты ушел куда-то, но вскоре снова вернулся. На тебе был накрахмаленный медицинский халат, одетый на голое тело, и белая шапочка. Ты придвинул поближе столик с инструментами, не торопясь проверил, все ли у тебя есть, принес откуда-то еще два скальпеля взамен затупившихся, разложил их, будто сервировал праздничный стол, а затем извинился перед пленницей за нестерильные условия.

Дождавшись пока схлынет очередная волна истерики, ты приступил к выполнению своего плана и подарил мне восемь часов сплошного удовольствия. Кстати, я тоже приложил к этому руки, вернее, долго не прикладывал. Девушка должна была умереть часу на пятом.

По-моему, ты и сам был удивлен поразительной живучестью своей жертвы. Приятно удивлен. А вот она как-то не очень, но я не виню ее.

В принципе, я удержал бы ее и дольше, но ты начал вырезать ей сердце, а я не хотел, чтобы ты заподозрил мое существование, сверхъестественную подоплеку смерти…

Наконец, ты закончил расчленять ее тело, вымыл получившиеся куски, несколько из них оставил в холодильнике (о, ты еще и каннибал?.. как мило), остальные же расфасовал по пакетам и вывез на своей машине. Я снова поразился твоей самонадеянности – ты совсем не боялся, что тебя могут остановить и взять с поличным. Впрочем, пусть бы только кто попробовал! Я бы обеспечил этому несчастному мгновенную смерть.

Глядя на то, как ты выбрасываешь останки в канализационный люк где-то у черта на куличках, я оставил на тебе свою метку, незримую для человеческих глаз, своеобразный гарант того, что никто из моих коллег не оборвет твою жизнь. Я хотел подстраховаться, а то ведь много нас ходит по улицам ваших городов, мало ли кому попадешься на глаза…

В понедельник ты, как ни в чем ни бывало, пошел в университет.

Я продолжил заниматься своими обычными забавами, но это не мешало отслеживать твои перемещения. Сам понимаешь, моя метка многофункциональна...

Именно так я узнал, почему ты живешь один: родители купили тебе дом, когда ты поступил в университет, чтобы не пришлось жить в общежитии, ведь семья твоя обитала в другом городе…

Следующее убийство произошло примерно через три с половиной недели. Потом еще и еще. Ты стабильно убивал по одной девушке в месяц, и я не мог нарадоваться нашему знакомству. Именно тогда я прозвал тебя «Мой Маньяк», потому что не знал твоего имени. Мне не нравилось только, что ты действовал всегда по одной и той же схеме. Мог бы и фантазию проявить! Ты не подумай, я не жалуюсь, но немного разнообразия тебе бы не повредило.

В этот, последний, раз все началось как обычно: ты сел в машину и до вечера колесил по городу. Я предусмотрительно прихватил с собой несколько журналов, чтобы скоротать время. Кажется, я забыл один из них на заднем сидении, но это не важно. Буду уходить – заберу.

Наконец ты определился с жертвой: молодая девушка в линялых джинсах шла по тротуару в полном одиночестве. Выхваченный светом фар ее силуэт смотрелся очень красиво. Даже не в плане ее форм, хоть я и оценил их по достоинству, а просто сама ситуация располагала к романтике… ночь, огни города, она…

Ты притормозил возле нее и предложил подвести. Она обернулась и по ее лицу скользнула улыбка. Девушка узнала тебя и, кажется, даже назвала твое имя. Извини, я не запомнил.

Твоя же улыбка изменилась: из лучащейся дружелюбием и открытостью стала более напряженной. Я это заметил, а она нет. Люди такие невнимательные… Но я, кажется, это уже говорил…

Тебе не понравилось, что она твоя знакомая, и я испугался, что ты откажешься от своих планов. Но этого не произошло.

Ты по-джентльменски открыл для нее дверцу, и пока она садилась, я хорошо рассмотрел ее лицо и даже вспомнил, где видел. Эта девушка училась с тобой в университете, может даже, на твоем курсе… Во всяком случае, я лицезрел ее на лекциях, которые посещал, пока следил за тобой.

И на той лекции, во время которой преподавателя ударил током микрофон (моя работа – слишком уж занудно вещал он какую-то ерунду о строении почки) она тоже была…

Некоторое время вы обсуждали предстоящие экзамены по анатомии. Мне это было неинтересно, но я все равно слушал, чтобы не пропустить что-то важное, например, момент, когда ты начнешь действовать.

Я надеялся, что ваше знакомство изменит хоть что-нибудь в твоей схеме, но нет: тряпка, лицо, сон… твой дом, цепи…

Я остался ждать ее пробуждения. Она отреагирует так же, как предыдущие? Или нет? Наверно, она не сразу поверит в реальность происходящего… Не сразу поймет, что ты МАНЬЯК…

Я был прав. В какой-то степени.

Она не паниковала.

Да, очнувшись, она была удивлена и испугана, но при этом не потеряла трезвость рассудка. Она методично осмотрела все, к чему могла дотянуться, проверила каждое звено цепей. Но, несмотря на ржавчину, покрывавшую их толстым слоем, прочность оков не подлежала сомнению…

Мне она понравилась.

Люблю, когда в критической ситуации люди сохраняют ясный ум. Таких интереснее ломать…

Потом спустился ты и рассказал ей свой план.

Когда ты снова ушел, предоставляя время до начала истязаний, она с удвоенной силой стала искать выход. Но его не было.

Я посмотрел на пленницу, и почему-то мне захотелось, чтобы она меня увидела. А я не привык себе в чем-то отказывать, тем более что это могло разнообразить ситуацию. Я представил себе, как исчезаю за пару минут до твоего прихода, а она потом говорит тебе что-нибудь вроде: «А куда ушел твой дружок? Я думала, он такой же извращенец, как и ты». Ты же не поймешь ничего и, возможно, решишь, что твоя знакомая сошла с ума от страха.

Подобная картина, пока существующая лишь в моей голове, выглядела весьма привлекательно, и я принялся воплощать ее в жизнь.

Я стал видимым для нее и ожидал, что она сразу же спросит: «Кто вы? Откуда вы здесь?» или же попросит о помощи, но все пошло не так, как я планировал.

― Ты смерть? – спросила пленница.

У меня упала челюсть, хотя меня нелегко удивить. Особенно вам, людям. Я слишком много видел.

― Да, ― ответил я и в каком-то смысле это была правда.

― Я представляла тебя иначе...

― Старухой с косой? – усмехнулся я. Знание этого образа, придуманного себе кем-то из моих коллег, уже давно распространилось среди людей, чуть ли не как единственный облик смерти.

― Да. Ты пришел за мной?

Я кивнул. Она подумала немного, а потом попросила:

― А не мог бы ты забрать меня быстро и безболезненно? До того, как ЭТОТ (она имела в виду тебя, мой маньяк) вернется… Я так боюсь боли…

― Мог бы, но не стану, ― честно ответил я.

― Почему?

И тогда я рассказал ей свою историю: кто я, что люблю, как познакомился с тобой, почему ты мне нравишься…

― Так что мне не выгодно помогать тебе. Я с этого ничего не получу… ― закончил я свое повествование.

Девушка снова задумалась.

― Если поможешь мне остаться живой и невредимой, я сделаю все, что ты захочешь...

Признаюсь, именно в этот момент я заметил, как сексуально смотрятся тяжелые браслеты цепей на ее хрупких запястьях и щиколотках… А я, когда мне захочется, могу быть очень даже материальным…

Но я не успел озвучить свои мысли.

― Я буду убивать для тебя.

Должно быть недоумение, вызванное ее предложением, отразилось у меня на лице, потому что она пояснила:

― Тебе ведь уже надоело, что ОН всегда убивает одинаково? Ты же сам говорил… А я буду делать все так, как ты захочешь… По-разному…

Я рассмеялся. Как же вы, люди, хотите жить! Как же быстро меняются ваши принципы и моральные устои в угоду ситуации! Я смотрел на девушку и видел, что она говорит совершенно серьезно, и был уверен, что еще час назад она бы и помыслить не могла, что сама предложит убить кого-то на потеху смерти. Но именно это она сделала.

По-моему мой смех ее обидел… Во всяком случае она замолчала. А я не мог остановиться.

***


И вот уже неделю я наблюдаю за тем, как она тебя истязает. Я не встречал еще ни одно живое существо с такой извращенной фантазией! Я даже еще ни разу не говорил ей, что именно нужно делать – она просто не нуждается в моих советах. Как же я люблю студентов-медиков! Особенно, состоящих в анатомическом кружке…

А по тебе уже можно изучать этот важный предмет, так сказать, в живую. Мышцы, сосуды, нервы, органы…

Я в восторге! А ты нет. Вот уже неделю ты призываешь смерть, молишь о ней Дьявола и Бога. Раньше молил. Сейчас ты даже толком стонать не можешь. Интересно, боль полностью тебя сломала или глубоко в душе ты спрашиваешь себя, как вышло так, что твоя жертва освободилась? Ты же не знаешь, что для меня снять цепи и открыть замок на двери в подвал – секунда дела. Кстати, то, что ты зацепился за табуретку, упал, ударился головой о стол и потерял сознание, тоже не случайность. Просто моя новая подружка (как же ее зовут-то?) физически слабая и не справилась бы с тобой без моей помощи. А так ты очнулся уже в цепях…

А хочешь ли ты знать, почему все еще не умер? Как медик ты, конечно же, знаешь возможности человеческого организма, предел его выносливости, рубеж выживания. Но ты его перешел, пожалуй, дня два назад.

Ничего, скоро я тебя отпущу. Видишь ли, на меня давят мои коллеги, ведь мы должны наносить последний удар, если уж допустили такие травмы, настоль несовместимые с жизнью. Да и я с трудом представляю, что еще с тобой можно сделать, не испортив всю красоту анатомического препарата.

Так что скоро будет мой последний удар. Взмах серпа и…

Знаешь, что я скажу тебе на прощание? Для утешения, так сказать…

Когда-нибудь я встречу кого-то еще более интересного, чем моя новая подружка и тогда…

...

Ersh: 15.01.15 23:09

Привет!
С открытием собственной темы!
Подпишусь на темку) Рассказ прочту завтра, ибо щас дика.
Еще я бы посоветовала сделать шрифт побольше
Заинтересованных и приятных читателей тебе!

...

Jenova: 15.01.15 23:35

Лена, спасибо.
Советом уже воспользовалась, надеюсь, теперь читать будет удобнее.

...

Meldenbert: 16.01.15 11:57

Добрый день!
Жутковатый рассказ, но такой атмосферный, сюжет интересный, сама идея жнецов и их "помощи" в убийствах - тоже. Затягивает с первых строк. Прямо даже жаль, что рассказ так быстро закончился, но закончился он именно так, как нужно, большего здесь не надо. Раньше очень любила такие истории, сейчас уже нервишки пошаливают, все чаще избегаю, и все-таки не смогла пройти мимо вашей истории. Ваша авторская заслуга.
На тему подписываюсь, остаюсь следить.
Спасибо!

...

Jenova: 16.01.15 13:41

Спасибо. рассказ очень личный для меня, в нем я писала о своем страхе стерти и того, что от человека в жизни ничего не зависит, что он является игрушкой неких сил, которые и решают его судьбу.

Будут еще другие рассказы, надеюсь, тоже не разочаруют.

...

Ersh: 16.01.15 15:03

какой жуткий получился рассказ!
Рассуждения героя о смерти красочны и имеют долю истины, я думаю. Действительно судьба состоит из череды случайностей и мелочей. Встреча с маньяком описана достоверно и страшно. Еще страшнее - то, что маньяк делал с жертвами. Но и на старуху находится проруха. Вот и прменялся с жертвой местами. Девушка оказалась стойкой и с фантазией. Хотя все происходящее заставляет шевелиться волосы. Действительно на что только не пойдут люди...
Даже на сделку со смертью.
Спасибо за рассказ!

...

Jenova: 16.01.15 17:39

Люди они такие. Всегда и везде будут такие как эта девушка-студетка или тот же Касьян с Мироном, готовые принести сколько угодно жертв ради своего выживания.

...

mistriss: 18.01.15 13:57

я тут мимокрокодилила, совершенно случайно начала читать и не заметила как дочитала
Автору мое почтение. Спасибо за жуткую, необычную и пугающую историю. Что-то мне вспомнился Декстер при прочтении, эта расчелененка и манера избавления от тела... брррррр...
Но не об этом. Жнец чертовски интересная личность, и тут в первую очередь я оценила именного его. Ибо люблю такие образы. Харизматичный он очень вышел, со всем его отношением и прочими заморочками.
Спасибо за историю, если будут еще прочитаю с удовольствием

...

Ersh: 18.01.15 14:01

Тады скорее иди читай истории Дженовы пра васпикофф в теме фанфиков! *пинаю*
Ты должна это видеть!

...

Jenova: 18.01.15 17:15

Спасибо. Я очень рада, что рассказ так зацепил.

Так я писала рассказ в первую очередь для того, чтоб показать жнеца, маньяки и их жертвы в сравнении с ним отходят на второй план

...

Jenova: 18.01.15 18:01

 » Я твой ангел-хранитель

Я твой ангел-хранитель
Рассказ был написан давно, в настоящее время больше нигде не выложен.
Аннотация: Я замолкаю, жадно отслеживая твой взгляд. На ком он остановиться? Кто из ранних пташек, появившихся не в том месте и не в то время, понравится тебе настолько, что ты захочешь его убить? Я должна знать. Я должна остановить тебя...


Раннее воскресное утро. Скользкий весенний ветерок лениво ерошит мои длинные волосы, пока я смотрю вниз с крыши девятиэтажного дома. Окрестности видны как на ладони: коробочки домов и гаражей, игрушечные машинки, замершие неподвижно в ожидании своих владельцев…

Тишина.

Квартал пустынен. Я понимаю – выходной, и люди предпочитают понежиться в теплых постельках вместо того, чтобы суетиться на улицах города, но меня это не устраивает. Я люблю шум и непрерывное движение пестрого человеческого муравейника, люблю идти в толпе среди привычного мне потока жизни… Пожалуй, именно поэтому чаще всего меня можно встретить на вокзалах и рынках, праздничных площадях и парках, то есть везде, где людно.

Но сегодня лишь изредка по узеньким потрескавшимся тропкам проскакивают крохотные человеческие фигурки, и это вгоняет меня в тоску.

Наверное, ты специально выбрал столь раннее время для встречи. Ты надеешься повлиять так на эффективность моих действий? Не выйдет! Даже в состоянии глубокой депрессии я спасу твою жертву! Слышишь?

Я оборачиваюсь. Ты стоишь чуть позади меня и тоже смотришь вниз. Тебе нет дела до моих эмоций.

Ты ждешь.

Ты выбираешь.

Я замолкаю, жадно отслеживая твой взгляд. На ком он остановиться? Кто из ранних пташек, появившихся не в том месте и не в то время, понравится тебе настолько, что ты захочешь его убить? Я должна знать. Я должна остановить тебя...

Наконец, ты определяешься, и рука твоя властно указывает на очередную маленькую фигурку, вынырнувшую из подъезда этого же дома.

− Он.

Шагаю вниз с карниза, прежде чем ты успеваешь меня столкнуть. Знаю я твои шуточки…

Я догоняю намеченную тобой жертву, замечая попутно, что это молодой парень лет двадцати. Просто замечательно, я выгляжу его ровесницей... А вот походка его мне не нравится сразу: он шагает так, будто ему на плечи свалили всю тяжесть мира, а в руки к тому же дали пару стокилограммовых чемоданов. Хорошо хоть он высокий – я на своих десятисантиметровых шпильках достану ему примерно до носа. Будь он еще немного помускулистее, а то фигура какая-то хлипкая…

Обойдя его со стороны, я получаю возможность рассмотреть его лицо. Глаза, полускрытые тяжелыми веками, смотрят куда-то под ноги, тонкие губы едва заметно шевелятся, будто он повторяет домашнее задание или репетирует свой разговор с кем-то. Может, хочет с девушкой познакомиться? Если так, то я уже готова…

Наверное, он чувствует мой оценивающий взгляд, потому что отрывается от созерцания пыли под ботинками, поворачивается ко мне и… краснеет?

А я понимаю, что пора брать дело в свои руки.

− Доброе утро, − говорю я и, глядя, как он безуспешно пытается что-то произнести, продолжаю: − Я твой ангел-хранитель... по крайней мере, на ближайшие шесть часов.

На мгновение в его глазах проскальзывает непонятная мне надежда, но тут же исчезает, сменяясь обидой ребенка, обреченного на злые шутки и насмешки со стороны сверстников.

− Тебя Димка прислал? − сердито спрашивает он. − Передай ему, что это не смешно.

Он принял мое появление за розыгрыш? Логично, многие люди именно так бы и отреагировали.

− Никто меня не присылал. – Делаю вид, что немного обиделась. - Я пришла, потому что тебе нужна помощь.

− Какая же? − он мне не верит.

И я обрушиваю на него страшную правду:

− Тебя хотят убить.

Он смотрит на меня, как на сумасшедшую, улыбается и продолжает свой путь быстро, словно хочет убежать от меня, но все же не бегом, сохраняя остатки достоинства. И то хорошо, мне на своих шпильках даже так трудно за ним поспевать по неровной растрескавшейся земле.

− Да постой же ты! Нам нужно поговорить!

− Не о чем нам говорить, − отмахивается он и выскакивает на дорогу. На другой стороне стоишь ты и с улыбкой показываешь на свое запястье. Часы! Время пошло…

Из-за поворота выскакивает машина, но я успеваю схватить парня за куртку и оттолкнуть в сторону. Он потрясенно смотрит то на меня, то вслед уехавшей машине.

− Это случайность, − голос у него такой, будто он пытается убедить сам себя.

− Нет. Это только начало.

Он вздрагивает.

Я замечаю в стороне неоновую вывеску какой-то круглосуточной забегаловки и тяну его туда. Он не сопротивляется, слишком потрясен, но уже начинает мне верить. Прогресс!

В помещении тепло и уютно. Мы садимся за низенький столик и заказываем кофе и булочки, вернее я заказываю, а он неотрывно смотрит на меня.

− Я всегда верил… − еле слышно шепчут его губы.

Дожидаясь, пока нам принесут заказ, начинаю рассказывать ему то, что он должен знать. Мне приходилось делать это так часто, что возникает ощущение, будто я заучила свои слова, как дети учат в школах стихотворения.

− Ты, наверно, слышал о существовании ангелов и демонов, − начинаю издалека. Он кивает. − Так вот это не единственные сверхъестественные существа, которые могут влиять на человеческие жизни. Есть еще и жнецы. Это воплощение смерти. Они не добрые и не злые, они сами по себе, и ни у кого нет власти над ними, но именно от жнецов зависит, когда умрет каждый человек. Только нет никакого великого плана, нет черных списков в руках у смерти. Они просто ходят по улицам городов ваших и решают, чью жизнь им оборвать сегодня.

− Старуха с косой? − он начинает подавать признаки жизни. Это хорошо.

− Не только. Они могут выглядеть как угодно, − продолжаю я пояснения: − Один из них захотел убить тебя.

− Почему?

− Не знаю. − И это правда. Хотя есть одно предположение: ты просто позлить меня хочешь, ведь я не люблю хлюпиков и нытиков, а именно таких ты выбираешь последнее время в качестве жертв, но ему я это не скажу. − Жнец дал мне шесть часов, чтобы я попыталась его остановить.

− А потом?

− Если у меня получится, он оставит тебя в покое. Но есть одно условие, которое осложняет дело: я не могу использовать свои силы. В ответ на все несчастные случаи, что он тебе подстроит, я могу действовать только как обычный человек.

− А почему смерть вообще дает вам возможность меня спасти?

А он, однако, умный мальчик! Понял, что если жнец захочет чьей-то смерти, то его никто не остановит, ни силы Света, ни силы Тьмы.

− Этого сказать не могу.

А вот это уже неправда. Просто не хочу.

Но он кивает, приняв мои слова на веру.

− Знаете, я много читал об ангелах… Всегда надеялся…

Он откусывает кусочек ароматной булочки, а за его спиной ты снова указываешь на часы.

Как и можно было догадаться, он давится.

На счастье я знаю все приемы первой медицинской помощи.

Дождавшись, пока он отдышится, спрашиваю, с кем он живет.

− С мамой, − отвечает он. − Но она уехала на две недели в командировку.

Замечательно! Я предлагаю идти к нему в квартиру и сидеть там. Это не намного безопаснее, чем на улицах, но все же... Не даром у людей есть поговорка, что в родном доме и стены помогают.

Он соглашается.

− А почему, когда я увидела тебя рано утром, ты был такой грустный? − интересуюсь я на ходу.

− Вчера с девушкой поругался, − улыбается он невесело. − Думал, что хуже уже не будет.

Какие же все люди наивные! Всегда бывает еще хуже, чем было…

Уже у подъезда он останавливается:

− А как вас зовут?

− У меня нет имени.

− Как же так? − недоумевает он.

− Человеческое имя − просто слово, − пытаюсь объяснить я. − Оно не способно отразить нашу суть, поэтому мы ими и не пользуемся. Но если тебе будет удобнее, можешь сам придумать, как будешь называть меня.

Он задумывается.

− А можно Ангелина?

Я решаю, что, пожалуй, его перехвалила. С фантазией у него туговато. Назвать ангела Ангелиной? Слишком уж просто… Но вслух соглашаюсь на его предложение. В конце концов, какая разница, ведь это только на шесть часов. Хотя нет, уже меньше…

И мы сидим у него дома. Я спасаю его от черепно-мозговой травмы при мытье рук в ванной, от удара током при попытке заварить мне кофе в электрочайнике, от падающей на голову люстры… от пожара... Но об этом подробнее.

Он пытается расспросить меня об ангельской жизни, но я отвечаю, что мне нельзя разглашать ее подробности, а сама рассматриваю подборку его книг, посвященную высшим силам добра. Неплохая коллекция…

И тут чувствую запах дыма. А потом замечаю тебя, ты тоже смотришь на книги, загадочно улыбаясь. Я выскакиваю из комнаты и вижу стену огня в коридоре, перекрывающую выход. А мы на восьмом этаже.

Ну, конечно, ты же каждый раз даешь мне на спасение твоей жертвы от десяти до тридцати секунд, следовательно, указал бы на часы только тогда, когда пламя подобралось бы совсем близко. Ничего, справлюсь.

Я подхватываю одеяло. Путь в ванну уже перекрыт, так что придется обходиться без воды. Я заматываю парня в одеяло и буквально выталкиваю из квартиры сквозь пламя. О себе не думаю: огонь не может причинить мне вред.

Уже на лестничной площадке замечаю, что у него загорелся рукав. И как он умудрился его вытянуть из ватного кокона? Но времени на раздумья нет. Я тушу огонь, но на его руке остается ожог. Моих медицинских познаний маловато. Ему явно нужно в больницу.

К частью недалеко располагается местный травмпункт. К нему можно дойти пешком и это замечательно: если бы мы поехали на машине, ты обязательно подстроил бы аварию, а я ничего не смогла бы предпринять.

В приемном покое его сразу же забирают на перевязку. Меня не хотят пускать следом, но парень фактически устраивает истерику, и врачи предпочитают с нами не связываться.

Я с тревогой смотрю на часы: остается еще минут пятнадцать. Вот не верю, что ты не совершишь еще одной попытки.

Пока обрабатывают его ожог, внимательно осматриваюсь. Медсестра просит меня не вертеться так, не отвлекать ее, но она же не понимает, что я пытаюсь предугадать твои действия, понять с какой стороны моему подзащитному угрожает опасность.

Ты показываешь мне часы.

Сначала я не могу понять, что именно должно произойти, но потом замечаю ампулу от обезболивающего лекарства, что ему вот-вот введет медсестра.

Вот только это не обезболивающее.

Препарат, который применяется при сердечной недостаточности, при введении его здоровому человеку может вызвать остановку сердца.

Я едва успеваю остановить укол. Медсестра долго извиняется, просит никому об это не рассказывать. Мы милостиво соглашаемся. Она же не виновата, что перепутала лекарства − это все ты подстроил, жнец, мастер несчастных случаев.

Впрочем, твое время прошло.

− Вот и все.

− Шесть часов прошли? − спрашивает он, и губы его мелко вздрагивают, будто сейчас прольются слезы. А может и правда прольются. В конце концов, не каждый день ему приходилось проходить через такое. − Это конец?

− Да, − говорю я, и сердце мое поет от радости, которую приносит только победа над смертью. − Я хочу попросить тебя никогда и никому не рассказывать о том, что произошло.

− Конечно, − он смотрит на меня с обожанием, и я понимаю, что он действительно сохранит нашу тайну.

Поднимаюсь, направляясь к дверям.

− А тебе обязательно уходить? − догоняет меня его вопрос. Щенячья мольба, звучащая в нем, заставляет поморщиться. И только необходимость до конца держать марку заставляет с пафосом провозгласить:

− Да, но я буду присматривать за тобой с небес.

И ухожу. Какое-то мгновение он еще сидит неподвижно, а затем бросается следом, но я уже красиво растворяюсь в воздухе.

В конце концов, теперь-то уже можно использовать свои силы.

Ты ждешь меня у входа в больницу. Глядя на твое хмурое лицо, я смеюсь и подхожу ближе.

− Задумка с уколом была гениальна! − сердишься ты, и трава желтеет вокруг от твоей злости.

− Да, − соглашаюсь я и все же не удерживаюсь от злорадства: − Но я оказалась лучше.

И протягиваю руку.

С таким видом, будто отрываешь от сердца, ты кладешь мне на раскрытую ладонь монету. Одна гривна. Обычная ставка в нашем маленьком пари.

− Я хочу отыграться!

Ну, еще бы! Проигрываешь мне пятый раз подряд… Конечно, до моего рекорда − восемь поражений одно за другим − еще далеко, но ситуация все равно злит тебя.

− Новое пари? Прямо сейчас? − загораюсь я азартом.

− Да.

− Условия те же?

Ты киваешь.

Я осматриваюсь. Три бабульки сидят на покосившейся лавочке и громко обсуждают свои хвори, скейтбордист раз за разом пытается выполнить какой-то трюк, но все неудачно, мальчик выгуливает собаку размером, как он сам... Не то, все не то… Безразмерная женщина покупает хот дог в ларьке…

− Она.

Я почти физически ощущаю, как ты кривишься у меня за спиной. Ты не любишь толстушек... Но это твои проблемы... Или хочешь отказаться от пари?

Ты гордо вскидываешь голову и подходишь к женщине.

− Добрый день, − слышу твой голос. Кажется, ты даже пытаешься дружелюбно улыбнуться. − Я ваш ангел-хранитель… по крайней мере, на ближайшие шесть часов…

...

Ersh: 18.01.15 18:15

Привет!
О, надо же, какой неожиданный финал!
Сначала думаешь, что в игре двое - смерть и ангел. Оказывается, все не так просто. Они умеют меняться местами.
Рассказ динамичный, события нарастают снежной лавиной, но финал, конечно, перекрывает все
Спасибо!

...

Jenova: 19.01.15 22:17

Лена, спасибо.
Рассказ начался с эпизода, что сидят два жнеца и жалуются друг другу, что просто так убивать им скучно, хочется поразвлечься. В итоге этот момент в рассказ не вошел, и получилось, как получилось

...

Jenova: 26.01.15 18:59

 » Голод, 18+

Голод
В настоящее время рассказ выложен еще на Фикбуке.
Аннтотация: О любви и голоде... Нет, все же о голоде.


Если речь заходит о голоде, люди в первую очередь вспоминают тот, который еще называют физиологическим, или алиментарным, по-простому, пищевым. Бывает он двух видов: абсолютный (каждый видел фотографии истощенных скелетообразных детей с огромными животами из какой-либо страны третьего мира) и относительный (о нем могут рассказать обычно только врачи, да и то не все).

На самом же деле понятие голода намного более многогранно. Кроме алиментарного существует еще информационный, эмоциональный и так далее…Алиса настолько всесторонне изучила проблему, что могла бы написать и защитить научную диссертацию, посвященную этому вопросу, но не хочет зря тратить время.

А в ее жизни все началось именно с пищевого голода. Во всяком случае, из-за него девушка познакомилась с НИМ…

Был теплый октябрьский вечер. Она отмечала свое двадцатилетие в ночном клубе «Бразилия» с любимым парнем и двумя самыми близкими, самыми лучшими подругами. Гремела жаркая тропическая музыка, в такт звенели бокалы искристого шампанского, многочисленные тосты искренне прославляли именинницу...

Праздник был в самом разгаре, когда пришел ОН и занял соседний столик.

Алиса и сейчас не может объяснить, что тогда привлекло ее взгляд, возможно, его, по меньшей мере, странный вид… Высокий (метр девяносто как минимум) парень, тощий до синевы, просто скелет, обтянутый кожей, с осунувшимся скуластым лицом, темными запавшими глазами и бледными бескровными линиями губ; он не мог не вызывать недоуменный интерес зала… А может, ее привлекла полная невозмутимость, которой он встретил всеобщее, хоть и недолгое внимание.

Как бы там ни было, один взгляд на него лишил девушку покоя, хотя ей всегда нравились спортивные накачанные мальчики, а не ходячие швабры, непонятно каким чудом держащиеся на ногах.

- Боже, ну и урод! – фыркнула одна из ее подружек, старательно перекрикивая шум и задумчиво положила себе на тарелку еще два кусочка торта. - Его что, из концлагеря выпустили?

- Наверно, наркоман… - глубокомысленно поддержал разговор ее Максим. – Они все такие… Ну, если долго сидят на игле… А ты ж говорила, что сидишь на диете? – только теперь он заметил Ленкины манипуляции со сладким.

- Да ну ее, - отмахнулась она и продолжила рассматривать незнакомца. - А его одежда…

Дальнейший разговор Алиса уже не слушала, смотрела на НЕГО невежливо, пристально, хотя вынуждена была признать, что оделся он действительно неподходяще: в черные джинсы и черную же футболку, подчеркнувшую худобу и нездоровый цвет кожи.

Подошедшая официантка предложила ему меню и едва успела записать все, что он выбрал. Со своего места Алиса не разбирала его слов, но одно лишь звучание его голоса ...

Да что же с ней такое? Она никогда не верила в любовь или страсть с первого взгляда, но ничем другим объяснить свое состояние не смогла бы.

Официантка убежала, а он повернулся к площадке для танцев, нетерпеливый, хищный… голодный?

- Что ты на него так смотришь? – отвлек ее парень. – Отвернись лучше. Наркоманы – они неадекватные, еще лезть начнет… А я не хочу портить твой день дракой, - он презрительно улыбнулся, - вернее, избиением младенцев.

Алиса послушно подчинилась, но надолго ее выдержки не хватило: взгляд то и дело украдкой возвращался к угловатой фигуре за соседним столиком.

Ему тем временем принесли заказ, и то как он ел… Жадно, торопливо, нарушая большинство правил столового этикета: выхватывая руками из тарелок самые аппетитные кусочки, облизывая свои паучьи пальцы, словно не пробовал никогда ничего вкуснее… И зрелище это должно было вызвать у культурной девушки неприятие, даже отвращение, но нет... Она способна была думать только о его руках, о том, что еще он может ими делать и как делать… О том, как он сорвал бы с нее одежду…

Незнакомец поднял голову, встречаясь с ней взглядом. И Алиса вдруг решила, что он слышит ее мысли или видит картинки, мелькающие в ее воспаленном сознании.

А может, ей так показалось в странном дурмане, охватившем сознание. Может, она приписала ему больше, чем следовало? Но он понимающе ухмыльнулся со своего места, и девушка поняла, что пропала. Лаву, текущую по ее венам, остановить было невозможно, оставалось подчиниться желанию, чтоб выйти с наименьшими потерями. Следовало забрать Максима, поехать с ним домой, завалиться в кровать… и до утра. Нет, не спать.

И пусть в какой-то раз она представит, что занимается сексом не со своим любовником, а с незнакомцем, но это, наверно, только раз. Потом наваждение пройдет и все будет как прежде. Правда ж?

- Детка, тебе плохо? – обеспокоено спросил Максим. – Ты покраснела…

- Да она вина перепила, - хихикнула Светка: вот уж кто увлекся спиртным в этот вечер. – Пойдем в туалет выйдем…

- Просто здесь жарко, - успокоила она парня и повернулась к подружке. Выйти – неплохая идея. Нужно умыться холодной водой, остыть немного и ехать домой.

Но ОН не дал ей такой возможности. Незнакомец, как раз покончивший с последним десертом, бросил на стол деньги и подошел к ней. Какое-то мгновение он просто смотрел на нее, голодный хищник, изучающий добычу, перед нападением... Молча протянул руку.

И она пошла с ним.

Пошла, не слыша за спиной ничего. Возмущенный непонимающий голос ее парня, пьяные комментарии ее подруг остались позади, пока ОН прокладывал дорогу сквозь толпу танцующих и целующихся людей. Кажется, не только ее охватило безумие этой ночью: как минимум две парочки, которых они миновали, перешли от прелюдий к более интимным действиям. Странно, но она даже не удивилась, потерявшись в бразильских ритмах, в грохоте собственного сердца, подстраивающегося под музыку и его шаги, готового выпрыгнуть из груди по первому щелчку ЕГО пальцев.

С ней же ничего страшного не случится? Они просто потанцуют?

- Я Алиса, - назвала она свое имя.

Он, на секунду замедлившись, ответил что-то. Она не уверена, но, кажется, он упомянул голод.

А куда это они идут?

Незнакомец вывел ее на улицу. Свежий воздух за пределами клуба не принес облегчения. А ОН не дал ей ни минуты, чтоб передумать или осознать происходящее, впился в рот голодным поцелуем.

Алиса забыла обо всем в его руках: о своем дне рождения, о любимом Максиме, с которым встречалась больше полутора лет и уже тайком присматривала белые платья, о том, что секс с незнакомцем всегда был для нее табу, извращением, наряду с инцестом, некрофилией и прочими гнусностями.

Не вспомнила она об этом, и когда он прижал ее к шершавой каменной кладке «Бразилии», и когда задрал ей юбку, чтоб оттрахать на заднем дворе клуба, наплевав на презервативы и на то, что их могут увидеть в любой момент.

И когда появился Максим, потерявший их в толпе и лишь теперь обнаруживший... Когда он попытался оттащить от девушки любовника, а тот, не отрываясь от процесса, одним взмахом истонченной кисти отшвырнул его на несколько метров, Алиса совсем не побеспокоилась о судьбе потерявшего сознание парня и сверхъестественной силе незнакомца. Все что ей было нужно – ОН.

Алиса не запомнила, сколько продолжалась безумие, она потерялась в яростном наслаждении, пока Он не оставил ее пресыщенной и обессилившей.

И вот тогда она испугалась. Нет, не того, что наделала, поддавшись необъяснимой страсти, а того, что больше ЕГО не увидит. И так захватил ее страх, что девушка схватила его за руку, переплетая с ним пальцы и предложила поехать к ней, продолжить знакомство, хотя не уверена была, что сможет сделать хоть шаг без посторонней помощи.

ОН посмотрел на нее испытующе…

- Ты не выдержишь меня долго, - прошептал на ухо.

- Выдержу…

- Никто не выдерживает.

- Пусть…

И он сдался. То минутное сомнение, может даже сожаление, ушло бесследно. Она сама выбрала.

Он отвел ее к мотоциклу, небрежно припаркованному у клуба.
Черному мотоциклу…

- Куда ехать? – терпеливо выслушал ответ и сорвался с места. Ездил он, как и трахался, стремительно и незаконно.

В квартире она жила одна. Родители уже два года как уехали в село к бабушке. И это было хорошо. Алиса не смогла бы объяснить им события этого вечера. Она и сама их не поняла.

А ОН уложил ее спать…

Когда она проснулась, незнакомец гремел на кухне тарелками. И девушка вздохнула с облегчением: ОН действительно остался, не ушел.

Она пошла к парню. Футболку он снял, и без нее голый торс выглядел еще более удручающе: можно было пересчитать каждое ребро, каждый позвонок.

Он обернулся к ней. На левой руке у локтя синела дорожка – следы от уколов.

- Наркотики? – спросила она и поймала себя на мысли, что ей все равно, что она готова смириться и с этим.

- Да. Но они почти не помогают, - видя ее недоумение, он пояснил: - Голод не уходит.

И столько в его голосе грусти, что Алиса обняла его так крепко, будто могла защитить от всех земных бед.

- У тебя Интернет есть? – внезапно спросил он.

- Да.

- Хорошо. Я новости почитаю, – он усмехнулся. – Без новой информации мне тоже… плохо.

Вот так он остается у нее жить.

Он сидит часами за ее компьютером, но отнюдь не для игр: все, что его интересует – это свежие новости со всего мира, особенно политические и научные. Единственное, что он пролистывает быстро – информацию о голоде в разных странах, о попытках борьбы с ним. На ее вопрос, он отвечает:

- Ничего нового, это все я уже знаю.

Он подчистую съедает все продукты с ее кухни, даже соль и муку, и она уже привыкла носить домой огромные сумки. Во всех близлежащих супермаркетах ее узнают, как родную, и думают, наверно, что в ее квартире живет целая армия. Хорошо, хоть он регулярно приносит деньги. Уходит на два-три часа (она каждый раз боится, что навсегда) и возвращается с полными карманами банкнот.

Они занимаются сексом каждый день, и каждый раз, как первый: как будто он дорвался до женского тела после десятков лет воздержания. А потом Алиса просыпается ночью оттого, что он лежит рядом, опираясь на локоть, смотрит на нее, будто пытаясь запомнить навечно. В такие моменты девушка думает, что любит его. Но она никогда не видит его спящим.

Ему нравится, когда она называет его любимым: он становится похож на кота, обожравшегося хозяйской сметаны. Но иногда она ловит себя на мысли, что так и не знает его настоящего имени. И что ее это не беспокоит.

Она переругивается со всеми подругами, которые становятся на сторону безвинно пострадавшего Максима, чудом оставшегося в живых после черепно-мозговой травмы, но ее это уже не волнует. Алиса даже не пытается узнать, как идут дела ее бывшего парня.

Она живет, как во сне, но рано или поздно приходится просыпаться.

Однажды ее задерживают в деканате. Куратор ее группы обеспокоен снижением ее успеваемости. Но не может же она рассказать, что не успевает готовиться дома к занятиям из-за вечно голодного парня, которого необходимо насыщать едой, сексом, любовью… Она придумывает более-менее логичное объяснение, клятвенно обещает исправиться, и возвращается домой на четыре часа позже обещанного срока.

А в квартире ее ждет ад.

Если, конечно, можно назвать адом залитый кровью коридор, посреди которого ее любимый доедает чье-то тело. Во всяком случае, на то, что это когда-то было именно тело, указывает остаток ноги в мужском ботинке, невнятная кучка внутренностей и рука, пальцы с которой ОН как раз откусывает.

Наверно, она теряет сознание. Приходит в себя у него на руках. Он обеспокоен. Он сожалеет. О том, что так все испачкал и не успел прибраться.

Слово за словом Алиса постепенно восстанавливает картину произошедшего.

Ее любимый сильно проголодался, пока ждал ее и уже хотел поехать куда-нибудь перекусить, когда позвонили в дверь. За порогом стоял Петрович – сосед сверху, который хотел попросить немного денег взаймы до получки, но тут голод стал совсем невыносимым…

- Не сдержался, - шепчет парень, - прости, я не хотел тебя напугать.

Алиса осознает, что его самого не ужасает сотворенное.

- А ты раньше уже ел?..

Слово «людей» остается непроизнесенным, но он прекрасно ее понимает.

- Да, - кивает он с мечтательной улыбкой. – Это вкусно, – и заметив ее ужас, спрашивает. – Я тебе противен? Мне уйти?

- Нет – и это ответ сразу на два вопроса.

А потом они вместе сдирают со стен обои: отмыть их от крови просто нереально, приходится затевать внеплановый ремонт. Вместе сжигают окровавленную бумагу на заднем дворе дома, сжигают, спрятав в куче опавших листьев, благо идет осень.

И несколько дней она живет в страхе, вздрагивает от любого звонка, по телефону или в дверь. Девушка ждет, что появится милиция, разыскивая бедолагу Петровича, но их все нет. Никто его не ищет, и только старушки на скамейках у подъезда обсуждают, куда же он уехал. Одна твердит: на заработки в Россию (он сам ей когда-то говорил, что собирается), вторая уверена: отправился в Закарпатье, мириться с сыном и невесткой, ведь больше никого у него нет.

Алиса радуется, что в тот день к ним зашел именно одинокий Петрович, а не баба Катя с ее лестничной клетки. У той полгорода родни, если б она пропала, так бы дело не оставили.

И ей кажется, что жизнь входит в колею. И она даже перестает видеть во сне кошмары, в которых ее любимый откусывает одну за другой фаланги пальцев чьей-нибудь руки, будто ест виноградины с кисти.

А потом появляется его сестра.

В тот вечер она чувствует неладное еще на подходе к дому. А у самого подъезда видит незнакомую машину-конфетку нежно-розового цвета, будто сошедшую со страниц журнала «Барби». Некоторое время она смотрит на это гламурное чудо: россыпи алых страз на капоте сперва кажутся брызгами крови, и предчувствие чего-то плохого усиливается еще до того, как она видит две милицейские машины. Забытый страх вспыхивает с новой силой. Алиса старается приглушить его немного и надеется, что голос не дрожит, когда она спрашивает у двух бабулек на лавочке:

- Что случилось?

- Так это, Саня из семнадцатой напился…

Ну, в этом нет ничего удивительного: мужик пьет каждый день, все уже давно привыкли к его дебошам. В доме не без урода, если перефразировать поговорку.

- … и с ножом бросился на Машку, - заканчивает предложение баба Катя.

Ее отпускает. Милиция приехала за Саней, не за НИМ. Но дальше происходит что-то странное.

- Какой нож?!! - кричит баба Шура. – Топором он жену убил.

- Нет, ножом!!! Я слыхала, как милиционеры-то говорили, что двадцать ножевых ран…

- Да, топором он ее, по голове тюкнул…

Баба Катя вцепляется в соседку, и вот они уже дерутся, тяжело, по-бабски, царапая друг другу лица, вырывая остатки седых волос. Тарелка с тыквенными семечками, которые они щелкали до драки, падает на асфальт, и шелуха разлетается по всему двору. Алиса убегает, даже не попытавшись их разнять. Было дело, ссорились старухи, но чтоб до драки…

В подъезде ругаются два мента возле открытой семнадцатой квартиры.

- Ты мне не указывай, - орет один и рука его тянется к пистолету.

Алиса тенью проскакивает мимо них. А на ее кухне сидит незнакомая девушка в розовой кожаной курточке и пьет горячий чай. Костяшки пальцев у нее разбиты в кровь, особенно хорошо это видно на руке, которой она держит кружку.

- Ты кто? – спрашивает она.

- Моя сестра, - из-за спины появляется ее любимый.

- Ты не говорил, что у тебя есть сестра…

- Есть. Даже две и брат…

- В подъезде убили человека, - невпопад произносит она. – И все как с ума посходили.

- Это из-за меня, - серьезно поясняет незнакомка. – Когда я рядом… такое постоянно…

И отблески заходящего солнца окрашивают на мгновение ее карие глаза и каштановые волосы в багрянец. А может, Алисе только кажется.

И, пожалуй, она понимает.

- Одно плохо – поговорить не с кем. Все с ума сходят, в драку лезут, - вздыхает красавица. Ее на портят даже два узких тонких шрама тянущихся от виска к уху. – Вот только с семьей, разве что… И с тобой наверно…

- Почему со мной?..

- Ты с ним, - взмах головы указывает на ее любимого, - я не должна на тебя влиять.

Алиса задумывается.

- А почему ты… распространяешь… вокруг себя такое, а твой брат нет?

- Разве? – она смеется. – Ты просто не замечаешь…

И девушка вспоминает. Бабулек на лавочке с постоянно сидящих то с семечками, то с печеньем или еще какой снедью, сильно располневшую соседку, которая жалуется кому-то по телефону, что ест и не может остановиться, мужа этой соседки, не пропускающего последнее время ни одной юбки…

- Вижу, поняла… Но, в принципе, пока ты его кормишь… он не так сильно действует на окружение.

- Почему?

- Сама вселенная пытается нас уравновесить, ищет, когда необходимо, некий стабилизирующий фактор, чтоб мы не развернулись в полную силу. Чаще всего это человек, который сделает для нас все, что нам нужно, например, накормит…

Где-то внизу раздается звук выстрела. Она замирает.

- Что-то я засиделась у вас. Пойду. А то еще война начнется…

И уходит.

Ее любимый опускается на пол у ее ног и кладет голову ей на колени. Когда-нибудь голод в нем пересилит, устроив ей маленький конец света. Но это ведь потом, а пока она будет любить его и надеяться в глубине души, что больше никто из его родственников не заглянет в гости.

Ее дому хватит и одного всадника апокалипсиса.

...