Дарья Лисицына:
20.04.15 20:36
» Ледяное сердце [ 
Завершено ]
Здравствуйте уважаемые читатели!
Я - начинающий автор, которому всегда очень важны ваши советы, мнение и комментарии.
Представляю Вам свою работу. Комментируйте, мне очень важно ваше мнение!
Аннотация
Что для вас жизнь? Любовь, радость, веселье и друзья? А, если у кого-то в жизни этого нет? Если полжизни вам талдычили, что вы урод, недостойный любви, что вы просто недостойны жить. Что делать тогда? Существовать. Именно этим я и занимаюсь, существую. Я не умею жить, такой функции как любовь во мне нет, наверное, забыли при рождении в меня её положить. Почему, спросите вы? Ответ прост, я не знаю, что такое любовь, забота и поддержка близких людей.
Шесть лет я жила с женщиной, по совместительству родной матерью, которая просто меня ненавидела, меня для неё не существовало, ей было плевать на меня, да и сейчас тоже плевать. Единственный лучик света, который был в моей жизни это папа. Он забрал меня из дома, где я существовала, был добр ко мне, его жена приняла меня, как родную, я только начала по-настоящему жить, но счастье было недолгим, судьба распорядилась иначе. Через год они погибли, ДТП, все до боли банально. Сейчас, как и десять лет назад, я просто существую, я не хочу жить, но продолжаю это делать, ведь папа этого бы хотел.
Я давно поставила на себе крест, ведь я давно поняла, что люди, которые находятся рядом, либо умирают, либо страдают. Существование для меня единственный выход. Бред, скажите вы, а меня это устраивает, моё обычное существование нравится мне больше жизни.
Содержание:
Профиль автора
Показать сообщения только автора темы (Дарья Лисицына)
Подписаться на автора
Открыть в онлайн-читалке
Добавить тему в подборкиМодераторы: yafor; Дарья Лисицына; Дата последней модерации: 20.04.2015
Дарья Лисицына:
20.04.15 20:44
» Глава 1
– Поднимай свою задницу с кровати! Проснись и по-о-ой. Утро уже пришло!Кажется, мой брат стал самоубийцей, ведь поднимать меня с утра по раньше, да ещё и таким извращенным методом (петь он совершенно не умел). Вставать, конечно же, я не собиралась, не видела в этом никакого смысла, а просто укрылась одеялом с головой. Наверное, это странно спать под тёплым одеялом, когда на дворе лето, но для меня это норма. Его песнопения длились ещё минут пятнадцать, а после я услышала, как дверь закрылась. Вздохнув с облегчение, я вылезла из-под одеяла. Зная, что он ещё вернётся, я переборола себя и всё- таки оторвала голову от любимой подушки, встала и пошла в ванную, благо у меня была отдельная. По пути прихватив свой телефон с тумбочки.
Ванная у меня была довольно большая, с левой стороны на крючках висели полотенце и халат, сразу за ними шёл душ, который я терпеть не могла, мне больше нравится ванная, в которой можно расслабиться и отдохнуть. Справа стояла раковина с тумбочкой и зеркалом. Если честно, я не имею ни малейшего понятия, зачем было устанавливать зеркало во весь рост прямо напротив душа, ну и, конечно же, между раковиной и зеркалом стоял "трон", то есть унитаз, как без него можно обойтись?
Принимать душ, если честно совершенно не хотелось. Искупалась и помыла голову я вчера перед сном, поэтому, положив телефон на тумбочку рядом с раковиной, пошла умываться и чистить зубы. Сделав свои дела, я подняла голову и увидела своё отражение. Из зеркала на меня смотрела шестнадцатилетняя девушка с голубыми глазами, рыжими волосами, можно сказать с правильными чертами лица, наверное, многие бы сказали или подумали, что я симпатичная, но это не так. Я так не считаю.
Я редко так делаю, но всё-таки подошла к большому зеркалу. Я была низкого роста, всего метр пятьдесят пять, из-за него все считают, что мне четырнадцать или даже тринадцать, груди почти и нет, талия у меня была, но я её, скажем так, прятала. Единственная моя гордость это длинные, до самой попы, рыжие волосы. Хотя я их испортила краской. Только вчера они были ярко красного цвета, а до этого ядовито зелёные, а ещё до того синие. Так как завтра будет первый день в школе, а иду я в десятый класс, и хоть все привыкли к моим выходкам, и просто не обращают на них никакого внимания, я решила вернуть натуральный свой цвет или похожий хотя бы. Хотя я больше чем уверена, что как только он мне надоест, я вновь перекрашусь. В школе я не общаюсь ни с кем и не только в школе, даже с братом, хоть он и учится в одиннадцатом классе в той же школе, что и я, наверное, никто и не знает, что мы родственники. Сказать честно, я не люблю людей, они все когда-нибудь уходят и оставляют после себя пустоту. Да и многие из-за моих выходок меня шугаются.
После сна я была одета в короткие шорты и майку. Только это зеркало меня и видело в таком виде, даже брат не видел, так как в школу я хожу в чёрных джинсах и белой рубашке – такая уж у нас форма. На улицу, а я выхожу очень редко, одеваю голубенькие или белые джинсы, летом, осенью и весной рубашку в клетку, рубашек у меня уйма, а зимой любимые толстовки. Гардероб у меня богат на "пацанские" вещи. Просто я не люблю короткие шорты, майки, юбки и платья. Во-первых, они неудобные, а, во-вторых, ну, просто я их не люблю. Конечно, где-то в шкафу у меня лежали джинсовые шорты и яркая майка, в общем, девчачьи вещи, которые покупала бабушка в надежде, что я изменюсь, но я никогда их не одевала.
Выйдя из ванной, я подошла к шкафу и достала белые джинсы и рубашку в синюю клетку, после подошла к зеркалу и взяла расчёску. С моими волосами можно делать очень много красивых причёсок, но я останавливаюсь на высоком хвосте. Я очень люблю свои волосы, но когда-нибудь я их просто отстригу ко всем чертям.
Оставив на расчёске сотню другую своих волос, я решила выйти из комнаты, предварительно зачеркнув тридцать первое число на календаре, который висит возле двери, и взяв наушники и телефон. Без них я никуда не выхожу.
Живу я в двухэтажном доме с братом, дедушкой и бабушкой. Моя комната находится на втором этаже вместе с комнатой брата и комнатой для гостей. Комната бабушки и дедушки находится на первом этаже вместе со второй ванной, в которую они стоят в очередь, так же на первом этаже находится кухня. Единственное, что мне не нравится, так это то что, чтобы выйти из дома, приходится проходить через кухню, а там постоянно сидит братец со своими пассиями, у которых грудь третьего размера, штукатурка на лице и идиотский смех. В отличие от меня у него полно друзей, девушек, и он достаточно популярен.
Мой брат, Антон, эгоистичный тип, но люди считают иначе. Его избаловали в своё время, а сейчас мучаюсь с ним я, он как большой ребёнок.
Не успела я спуститься, как услышала знакомый голос:
– Ка-а-атя, давая быстрее, шевели поршнями, мы есть хотим.
И так каждое утро, но, стоп, мы? Кто мы? Бабушка и дедушка целыми днями на работе, сейчас в доме только я и он.
«И кого он притащил на этот раз?» – подумала я и, набрав в лёгкие побольше воздуха, вошла в кухню.
– Ты... ты... что ты сделал с кухней?! Мне же это убирать!
Было такое впечатление, что тут пришёлся ураган, цунами, стадо слонов и прошла очередная война. Все было вверх дном, посуда валялась повсюду, легче было сказать, где её не было, чем где была. Пара стульев была перевернута.
– Я не умею готовить.
– Не умеешь готовить... ты не... – договорить мне не дал его жест рукой, показывающий перед ним.
Прекрасно зная, что там сидит какая-нибудь очередная его шлюшка, перед которой я не должна его позорить, лениво поворачиваю голову и вместо шлюхи вижу парня. Довольно-таки обычный, ничего сверхъестественного, ничего примечательного: волосы тёмные, коротко подстриженные, глаза карие, так как он сидел, про рост судить было трудно, одет он в белую футболку и, кажется, в джинсы. Он смотрел на меня так же, как и я на него, изучающе, с интересом, а это плохо. Мне не нужны новые знакомые. А людей я отваживаю примерно так:
– Ух ты, парень, а как же шлюхи? За этим столом я видела только их. Ну, или на нём.
– Разнообразие. Если бы ты одевалась нормально и была похожа на девушку, а не на парня-недоростка, то, возможно, ты бы тоже была с кем-нибудь...
В этот момент до него дошло, о чём он говорит и поэтому прикусил язык. За шестнадцать лет я привыкла выслушивать от него гадости и колкости, хоть он был старше меня всего на год, но это было самое обидное из того, что он говорил до этого. Я не собиралась это выслушивать вновь.
– Лучше быть похожей на парня-недоростка, чем на одну из твоих пассий, то есть шлюх, язык не поворачивает назвать их по другому. Хотя знаешь, наверное, ты прав, пора мне начинать. Пить, курить, трахаться с первым встречным по углам. Надо попробовать всё в этой жизни. Знаешь, надоел ты мне и этот недоразговор. Вы, кажется, есть хотели, так что пошли вон, я вас позову, когда закончу.
– Кать, я не...
– Пошли вон!
Я отошла от двери, чтобы они смогли пройти на второй этаж, как только незнакомый парень пересек порог, я вошла в кухню, не оборачиваясь. Антон мог выбесить одним только словом, случайно сказанной фразой, но я никогда не обижалась или держала на него зла. Просто он слишком избалован, всегда сначала делает, потом думает, наверное, так происходит со всеми, но он делал это слишком хорошо, потом, конечно, он извиняется и говорит, что не хотел обидеть или, что хотел сказать не то. Поэтому я никогда не обращала на него внимания, но сейчас это был перебор даже для него.
Через час вся кухня блестела, а на столе стояли две порции омлета с колбасой. Можно было приготовить что-нибудь по оригинальнее и сложнее, но мне было лень делать это после уборки. Хотя я очень любила готовить.
Моя комната была раньше комнаты Антона, поэтому пришлось идти дальше, чтобы их позвать, так как я бы до них не докричалась. Заглянув в его комнату, я увидела, что они играют в какую-то игру, не обращая ни на что внимания, конечно, можно было стоять так вечно, но мне такая перспектива не нравилась, поэтому я сказала:
– Спускайтесь, завтрак на столе.
Вот чёрт, им завтрак приготовила, оставила, а сама так и не поела. Живот предательски заурчал.
– Господи, подожди чуть-чуть.
Разговаривать с неживыми объектами для меня обычное дело. Кто-то считает, что крыша моя уехала далеко и надолго, но для меня это наоборот единственный способ не сойти с ума. Кто-то заводит кучу кошек и радуется жизни, но не я. Я лучше поговорю с неодушевленными объектами, чем с кем-то. От сумасшествия еще меня спасает рисование. Вот это мне действительно нравится. Вся моя комната обклеена моими рисунками, просто у меня слишком много свободного времени. А когда рисовать нет вдохновения, я читаю.
Книги для меня – это самое настоящие чудо. В них я нахожу свое спасение, прячусь от жестокой реальности. Зачем жить самой, если можно прожить сотни, нет, тысячи жизней в книгах. Я всегда удивлялась авторам шикарных произведений. Никогда не понимала, как можно придумать целый мир, описать его, вложить в произведение всю душу, полюбить своих персонажей, но при этом с легкостью взять их и убить. Лучше влюбиться в книжного, несуществующего персонажа, чем в какого-нибудь мудака, который, наигравшись, выбросит тебя как ненужную вещь. Многие скажут, что я просто еще «не встретила своего единственного». А оно мне надо? Нет, я привыкла к своему одиночеству, я привыкла существовать в реальности, а жить в книгах.
Организм требовал еды, поэтому мне пришлось выйти из комнаты и пойти на кухню. Когда я почти подошла к заветному проему, то услышала голоса брата и незнакомца:
– Дрон, нет. Я не позволю. Она моя сестра, в конце концов!
Дрон? Вроде, Андрей. На меня опять спорят? Братец любит это дело.
– Да, ладно, Тох, будет весело. Ты сам её назвал парнем-недоростком. А так хоть может в девушку превратиться.
– Андрей, ты мне друг, лучший, и да я много косячил, но я не позволю тебе так с ней обойтись. Ты не знаешь, почему она такая, да и я тоже. Она существует где-то в своем мирке, не впуская никого.
– Ну, вот. Самое то. Тох, давай.
– Нет, еще раз скажешь что-то подобное, и я не посмотрю, что мы друзья, проломлю твой жбан, клянусь.
– Ладно-ладно. Ничего не буду делать.
Вот и скажите мне после этого, что на свете существует «мой единственный». Все мудаки. Нет исключений. Они замолчали, я, набрав в лёгкие побольше воздуха, всё-таки зашла на кухню.
Если им я приготовила завтрак, то се6е я сделала всего пару бутербродов и включила чайник, чтобы заварить чай. Пока я ждала кипятка, они болтали о всякой чепухе, поэтому я даже не вникала в смысл их слов. И вот, когда я уже собиралась уйти из этой злополучной кухни, как Антон спросил:
– Кать, пойдешь завтра с нами в клуб?
– Нет.
– Мне завтра восемнадцать. Ты можешь хоть раз провести мой день рождения со мной, а не сидя дома одна. Тем более, завтра суббота и в школу придётся идти только в понедельник.
– Что не ясно в простом слове «нет»? Не пойду. Не люблю я ваши клубы. Я лучше дома посижу в одиночестве.
Он негромко выругался, а я пошла к себе. Позавтракав, я поняла, что мне нужно идти в магазин за подарком Антону. Я обожаю рисовать, поэтому я купила специальные краски, карандаши, холст и нарисовала его портрет. Возможно, это бред и ему не понравится, но, как говорится, главное внимание, а не подарок. А в магазин мне нужно, чтобы забрать его портрет только уже в рамке. Денег пришлось отдать уйму и из моих личных запасов, но я не жалела об этом. А не собиралась я идти с ними в клуб, во-первых, из-за того, что там будет полно его друзей и народу, во-вторых, в клуб нужно напяливать короткое платье, а оно мне совсем не надо и, в-третьих, я действительно не любитель таких заведений.
Я всунула в уши наушники, не включая музыки, закинула на плечо рюкзак и пошла вниз. Подойдя к входной двери, я начала надевать кроссовки и шнуровать их. Я, уже надеясь спокойно уйти, но сегодня явно не мой день:
– И куда это мы собрались?
– Тебя это никоем образом не касается. Андрей, да?
Я подняла глаза и поняла, что этот шкаф выше меня минимум на две головы. Вот чёрт, как я ненавижу свой рост.
– Как ты со старшими разговариваешь, а?
Мажор чертов, хочет поставить себя выше меня. Да я старше всех в моем «любимом» классе.
– Тебе сколько лет? – спросила я буквально ледяным голосом. Просто это бесит, когда всякие имбецилы ставят себя выше кого-то.
– Шестнадцать, ну, а тебе деточка?
– Дата, год и месяц.
– Чего? Может тебе еще паспорт показать?
– Либо говоришь, либо я ухожу, и ты не удовлетворишь свое любопытство.
– 5 февраля 1998 года.
Я усмехнулась. Я старше его на целый месяц.
– Я старше тебя, имбецил.
– Чего? Ты? Не смеши меня.
– Слушай, вы деградируете как динозавры? – он не понял смысла, поэтому я пояснила ему ход своих мыслей. – Растёте вверх, а мозги уменьшаются. И чем выше, тем мозгов меньше. Я старше тебя на месяц. Паспорт показать? Всё? Разговор окончен, если да, то я пойду из этого дурдома.
Не дождавшись ответа, я ушла. Сам городок, в котором мы жили, был небольшим, где каждый друг друга знал, но занимал он достаточно много места, поэтому до магазина, если ехать на машине, то доедешь за десять минут, а, если пешком, то можно идти все тридцать минут. Сами по себе я любила машины, могла назвать марки, рассказать о них, но ехать в них я не могла. Мои родители разбились на машине десять лет назад, после этого я, если можно так сказать, боюсь машин, боюсь, что однажды произойдет всё вновь.
Я шла мимо частных домов, в которых жили молодые, старые, дети. Вот, когда частные дома закончились и начали идти многоэтажки, я думала, что ничего не произойдет, но сегодня явно совершенно не мой день. Я остановилась, так как впереди стоял мой физрук со своей девушкой, уж не знаю, что они обсуждали, а Тёме я дам по морде. Вообще его звали Артём Борисович, но для меня он стал Тёмой после того, как спас меня что ли. Я сняла наушники, положила их на одно плечо и подошла к ругающимся.
– Что случилось на этот раз?
– Что случилось?! Да этот придурок детей не хочет.
– Какие дети, Ань?! Ты сдурела? Нам по двадцать пять. Что ты несёшь?!
Я же говорю, деградация динозавров. Артём был высоким, красивым, накаченным, темноволосым, кареглазым парнем. Девки ходили на физру только для того, чтобы щеголять перед ним чуть ли не в трусах, особенно десятые и одиннадцатые классы, но Тёмке это было не интересно. Да, он ворчит, да, ведет себе порой как ребёнок, но Аньку он любит. По нему это видно. Я не знаю, что такое любовь, наверное, в меня забыли заложить эту функцию, но я читала, что она прекрасна.
– Брейк! Из вашего ора я нихера не могу ничего понять. По порядку и раздельно!
– Артём Борисович не хочет детей, молодой он, видите ли.
Плохо дело, если Аня начала говорить о детях, значит, она беременна и хотела сказать Тёме, а это динозавр нихера не понял.
– Ань, я тебя правильно поняла? – она посмотрела на меня и кивнула. Говорите, что хотите про женскую логику, но она поняла меня, а я ее.
– Тёмка, ты динозавр.
– Кать, ты совсем с ума сошла? Крыша как и у неё поехала?!
– Потом объясню тебе свою теорию, а может, не объясню, но ты дибил и это факт.
– Вот, Катька тоже так считает. Так что можно создавать целый клуб под название «Артём Борисович – идиот»!
– Ань, скажи ему прямо, до него не дойдёт. Он туп в таких вещах как пробка.
Не знаю, что было дальше, так как я включила музыку, надела наушники и пошла туда, куда и направлялась. До магазина и после него происшествий не было. Надо будет потом позвонить Ане. Я не люблю людей, потому что они часто лицемерят и притворяются кем-то другим. Свои вкусы они запихивают подальше и пытаются под кого-то прогнуться, а это бесит и раздражает. Но Артём и Аня, они никогда этого не делали, они слишком прямолинейны, чтобы под кого-то прогибаться.
Дальше всё было по старому сценарию: я пришла, Тоха с Андреем играли в приставку, не замечая меня. Я приготовила обед с ужином, пошла наверх, взяла книгу и начала читать. Книги всегда меня завлекали, поэтому я даже не заметила, как за окном потемнело, а на часах было уже десять часов.
– Чёрт, только я так могу.
Есть не хотелось, я пошла в душ, помылась, переоделась, вернулась в кровать, поставила телефон на зарядку и завела будильник на 6:30. Теперь моё утро будет начинаться именно в это время.
Утро началось слишком быстро, слишком стремительно, с непривычки, я еле-еле выползла из теплой кровати, поковыляла в ванную, умылась, почистила зубы, расчесалась, сделала хвост. Жутко хотелось спать, но я взяла картину с Антом, осторожно прошла в его комнату, поставила ее возле шкафа и вышла. Когда походила мимо гостевой комнаты, услышала тихое сопение, но в ней никого не может быть. Я осторожно приоткрыла дверь и замерла. На двуспальной кровати по-хозяйски развалился Андрей и спал, пуская слюни, но это ладно, остался с ночёвкой, хорошо, но вот всегда есть это «но» – возле шкафа стоял чемодан, на зеркале лежали какие-то его принадлежности. Из этого всего можно сделать один вывод: он теперь здесь живёт, но какого чёрта мне никто ничего не сказал?! Как всегда. Я закрыла дверь, спустилась на кухню, приготовила на всех завтрак, поднялась обратно, надела форму и пошла в школу. Антон и Андрей доберутся за десять минут, а мне идти только тридцать.
Вот и он, мой трёхэтажный ад. Дальше все было стандартно. Линейка, речи директора, приветствие первоклашек. И классный час. Все было бы хорошо, но мой класс это тихий дурдом, хотя нет, не тихий, а очень громкий дурдом. Представьте вручение аттестатов, речи, награждение отличников, красивые платья, и тут вваливаются мальчики из 9 «Б» в шортах, майках и в тёмных очках. При этом крича: «Всё! Конец! Счастье существует». Получили не только мальчики, но и весь класс. После этого их хотели всех выгнать, но, списав всё на невинную шутку, замяли. И вот все те же придурки сидят на прежних местах. Были совсем новенькие, были те, кто перешёл из параллельных классов, но компашки собрались ещё те. Я же в этом классе как бы есть, но меня как бы нет. Когда им что-то нужно я есть, когда нет, то меня не существует.
– Так! 10 «Б» по местам! Ваша выходка во время вручения аттестатов не прошла мимо ушей директора, поэтому ещё один проказ, и вы вылетите из школы.
– Было же весело, Мария Ивановна.
– Было, но это слишком. Вас всех предупредили. Теперь новенькие и не очень, выйдите к доске.
Все послушно встали и пошли к доске, так как я сидела за первой партой среднего ряда, я видела всё. Они начали представляться. Я почувствовала на себе чей-то взгляд, немного повернула голову вправо и моя челюсть поцеловалась с партой. Тот, кто на меня смотрел, оказался Андреем. Неужели меня мало наказывает судьба? За что мне это? Я отвела взгляд и начала слушать новеньких. Тут прозвучало имя Лилит.
Кого вы представляете, когда слышите имя Лилит? Высокую девушку с тёмными, длинными волосами, практически тёмными глазами и злым лицом? Демона воплоти, если так можно выразиться? Сейчас возле доски стояла миниатюрная девушка с зелёными глазами, короткими, практически белыми волосами, сейчас её рассматривали все, и это её очень смущало, ведь на милом личике появился румянец, и глаза были устремлены в пол. От созерцания девушки меня отвлёк голос классного руководителя:
– Так, у нас впервые близняшки, так что не обижайте их. А-то сама вас убью, всех, поголовно.
Рядом с ней стояла того же роста, того же цвета глазами девушка, но они были двумя противоположностями. Если у Лилит были короткие белые волосы, то у неё длинные чёрные, если на первой совершенно не было макияжа, то на второй его было слишком много, чёрная тушь, чёрные тени. Вот её нужно было назвать Лилит, а не Ева. Господи, что у них за родители такие? Лилит, Ева, они бы еще Адамом кого-нибудь назвали.
– Садитесь по местам. Кроме первой парты среднего ряда. Туда нельзя.
Я лишь хмыкнула. Конечно, Катя опасна, а подходить к ней так вообще равносильно атомной войне. Н, и пусть, плевать, нужно отучиться два года и забыть всё, как страшный сон. Все расселись, классуха начала что-то болтать, но её перебил громкий голос директора:
– Серебрякова!
Моя фамилия, чёрт, я начала перебирать в голове, что же я успела сделать, но в голову ничего не шло. Я ничего не сделала, совершенно.
– Вау, учебный год не начался, а за Серебряковой уже пришли, – послышалось с задней парты и дикий смех.
– Замолчали все, – хоть иногда директор поступал разумно.
– Я ничего не сделала. Волосы в порядке, в носу и губе пирсинга нет, серёжки с ушей не сниму, хоть убейте.
– Я не поэтому поводу, но это тоже хорошо, что ты на человека начала походить и будешь заглядывать ко мне не каждый месяц.
– А? А что тогда я успела сделать?
– Плакат нужен.
– А я тут причем?!
– Так, напомню, ты пришла с ярко-зелёными волосами, тебя отправили ко мне, и у нас был договор, что, если ты хочешь «выделяться», то будешь помогать школе.
Был у меня такой косяк. Захотелось тогда мне зелёных волос, чёрт, где находились мои мозги? Нет, просто перекраситься так мне повыёживаться нужно.
– Когда?
– Завтра утром.
– Издеваетесь?! Когда я, по-вашему, его рисовать буду?!
– Можешь начинать сейчас, в учительской. Там всё готово. Краски, карандаши, ватман. В общем, это не осуждается.
– Но Павел Петрович!
– Серебрякова, всё, встала и пошла.
Чёрт, как бывшего военного можно было сделать директором?! Ну и что, что у него педагогическое образование?
В итоге, в учительской было все готово, я включила музыку, и пофиг мне на то, что кто-то начал стучать в стену, сами виноваты, и начала рисовать плакат к 50-летию школы. Чёрт, вот почему я?!
Вылезла я из школы только в 20:30. Просто я привыкла, если делать, то качественно и красиво. Даже, если все считают иначе. Дорога домой ночью – это дурдом. Я стояла на светофоре и ждала зелёного света, как услышала смех Тохи. Они шли огромной компанией, а я не успела включить музыку. Я отвлеклась всего на минуту, но эта минута оказалась вечностью. Я увидела яркий свет, скрежет тормозов и чей-то крик, был ли он мой, не знаю. Дальше все было, как в тумане, а после тумана наступила темнота.
Дарья Лисицына:
20.04.15 20:50
» Глава 2
Я была в сознании, кажется. Нет, я точно была в сознании. Слышала вой сирен, скрежет тормозов, чувствовала, как меня резко рванули на себя, чувствовала чьи-то руки на своей талии и чувствовала, что кто-то прижимает меня к себе. Но веки отказывались подниматься, а тьма не хотела отпускать. Тело не слушалось, я не могли ничем пошевелить, но я всё слышала и чувствовала. Я слышала голоса, которые звали меня, но они были слишком далеки.– Серебрякова, твою мать, если ты не очнёшься сейчас же, я тебя сам убью.
Я почувствовала знакомый, противный одеколон, услышала привычный голос, который всё время на меня кричит. И, если остальные голоса были где-то далеко, то этот я слышала отчётливо, возле самого уха.
– Стас, не обязательно орать мне в ухо. Я и так всё слышу.
Я это почти прошептала, но меня услышали. С сотой попытки веки поднялись, и я увидела, что мы стоим на том же месте. Постепенно я вернула контроль над телом и, как только смогла пошевелиться и отчетливо говорить, освободилась от цепких ручонок и сказала:
– Я сто раз просила тебя перестать брызгаться этой гадостью. Задохнуться можно. Как тебя только люди терпят с таким ароматом? – ответом мне был смех, немного нервный, немного веселый, в нём было смешано многое.
– Значит с тобой все нормально. Раз ты сразу начала язвить и издеваться.
– Придурок. Что произошло? – парень умолк и серьёзно на меня посмотрел. Я даже немного испугалась такого гневного и укоризненного взгляда. Он очень редко так смотрел на меня, а, когда смотрел, это означало, что сейчас меня ждёт очень долгая лекция по поводу моего поведения.
– Ты где была? В это время ты уже дома книги читаешь.
– Может я погулять решила, в твою тупую голову это не пришло?!
Он посмотрел на меня насмешливым взглядов. Как бы говоря: "Серьёзно? Ты?".
– Вот не надо на меня так смотреть. Не всю же мне жизнь сидеть дома, в четырёх стенах. Или ты на это и надеешься? – он не ответил, только стоял и смотрел на меня. Неужели они действительно думают, что я всю жизнь буду сидеть дома? Хотя это очень даже возможно.
– Плакат она рисовала. Директор заставил. Давайте быстрее, а то я напиться хочу в честь дня рождения друга, – голос Андрея донесся откуда-то сбоку. Я повернула голову и увидела его с Антоном.
– Сволочь ты, Андрюшка, сдал меня.
– Ой-ой. Что, обиделась.
Я проигнорировала его ответ. А Стас был прав, ведь действительно в это время я уже дома смотрю сериалы, делаю уроки или читаю. Чего я вообще начала нести какую-то фигню? Надо признать, что я всю жизнь буду жить с бабушкой и дедушкой в четырех стенах. За весь день я очень устала, и очень хотелось домой, поэтому я развернулась и хотела уйти меня, но меня, грубо схватив за воротник рубашки, остановили.
– Эй, порвешь ведь рубашку. Она новая вообще-то.
– С нами пойдешь в клуб.
Чего?! Стас совсем обнаглел там что ли?
– Я не хожу в клубы. Особенно, если ты владелец. Отцепись от меня!
Я попыталась высвободиться от железной хватки, но с моим ростом и силами это были лишь жалкие попытки. Особенно со Стасом. Из-за моего роста все, кто выше 165, для меня "шкафы", а, если они ещё и накаченные, то можно даже не стараться что-либо сделать, а Стасик был именно таким двадцати шести летним накаченным "шкафом".
– Кать, ты опять приключений на свою задницу нашла?
Я посмотрела вперёд, и прямо передо мной стоял Артём. Он был младше Стаса, но немного выше и шире в плечах. Было уже, наверное, девять часов, а он ещё не дома, значит, Анька ему всё рассказала, а эта свинья решила нажраться.
– Вроде того. А ты чего еще не дома?
– Просто...
– Напиться решил от "счастья" - закончила за него я. Он промолчал, но по взгляду все сразу стало понятно.
– Артем Борисович, здрасте...
– Здрасте, ребятки, – передразнил Тёмка брата и его дружка.
Вот теперь у меня возникла идея. Пить ему нельзя, иначе плохо ему будет от Ани-то. У неё и так характер не сахар, а сейчас и подавно. Разругаются, и оба придут плакаться ко мне. Не знаю, когда началось это общение, но началось. Когда они ругаются, то сначала мне звонит Анька и рассказывает, какой Артём козёл и кабель, а потом и Тёма звонит, чтобы спросить, что нужно делать. Всё бы хорошо, но была проблема в том, что опыта у меня ноль, а советы я ему давать должна. Пока всё шло хорошо, мои советы помогали, ну, более или менее. А вот Анька даже не подозревает, что я помогаю этому чудику. Вот и сейчас та же ситуация. Телефон в кармане Джинс завибрировал, я достала телефона, отключила наушники и, даже не посмотрев, кто звонит, ответила:
– Да? – на другом конце послышали всхлипы. Только не это. Я посмотрела на Артёма убийственным взглядом.
– Кать...
– Ань, подожди секундочку, – я убрала телефон от уха и обратилась уже к Стасу. – Отцепись, потом договорим, – Стас убрал руку, а я отошла от него и ответила Ане:
– Что случилось?
– Артем – сволочь. Я ему рассказала, а он... а он, – сейчас она уже рыдала.
– Так, хватит разводить сырость. А ну успокоилась. Я тебя не узнаю. Сейчас прочищу твоему любимому мозги и домой приведу.
– А он с тобой? – ну, вот и как ей ответить?
– Да, нет, не совсем. Тут дебильная история, я тебе потом расскажу, наверное.
– Не наверное, а точно! – вот он, властный голос, такой мне нравится больше, чем когда она плачет и всхлипывает носом.
– Ладно-ладно, я отключаюсь, – я убрала телефон в карман и обратилась к виновнику этой ситуации. – Ты своей тыквой когда думать начнешь?! Я вот не пойму, вроде взрослый человек, а мозгов, как у ребёнка.
– Не начинай вот только, прошу.
– Стас, этот идиот, отведет меня домой, а вы идите, празднуйте. Только пусть они придут завтра домой.
– Почему ты так с учителем разговариваешь?
– А почему до тебя всё туго доходит? Пошли, я устала и хочу домой, – я обошла Артёма, точно зная, что он пойдет следом. А, если не пойдет, то ему же хуже будет.
– Кать, чего ты от меня хочешь? У меня нет желания разговаривать.
– Я и не собиралась. Только скажи, почему решил нажраться?
Мы шли, а он не спешил отвечать. Он должен был высказаться, чтобы для себя самого понять, что ему нужно. От школы он жил всего в десяти минутах, поэтому, если сейчас он не начнет говорить, то все закончится плохо.
– Какой из меня отец? Вот скажи мне.
– Вот в чем проблема. Не волнуйся ты так, хороший из тебя отец получится. Капать на мозг и читать нотации ты умеешь.
– Сравнила, блин. Ты и ребёнок. Ты адекватно все воспринимаешь и тебе шестнадцать. Я не знаю, что нужно делать с детьми.
– И это мне говорит учитель? Зачем ты пошёл на физрука?
– Да, это тебе говорит учитель. Оно само как-то получилось...
– Из-за Ани. Она же медсестрой у нас работает в школе.
– Хватит заканчивать мои мысли и предложения!
– Ну, а, что я сделаю, если все просто и очевидно? И вообще поговори с Аней. Это лучше, что напиться.
– Ладно.
До его дома мы больше не проронили ни слова. Меня это устраивало, а он шёл и, кажется, о чём-то думал. Ему было не до разговоров.
– Ты идёшь к себе домой, а я к себе. Тебе надо поговорить с Нютой, а мне выспаться. Пока.
Не дождавшись его ответа, я пошла в направлении своего дома. До него идти ещё долго, поэтому, всунув в уши наушники и включив музыку, я шла, не обращая внимания на окружающий мир. Да и зачем, если многие сейчас либо в клубе Стаса, отмечают начало учебного года, либо по домам. Клуб Стасу достался от отца, когда тот уже не мог вести дела, но об этом я мало знаю.
До дома оставалось совсем чуть-чуть, как на дороге я увидела свет от фар. Нормальная машина бы давно уехала вперёд, но не эта. Она будто кралась за мной. Черт. Возможно, это лишь паранойя или мания преследования, но у меня было впечатление, что она едет именно за мной. Я боялась не людей в машине или того, что они могут сделать. Точнее, конечно, боялась, но этот страх всегда уходит на второй план, если в моем "приключении" участвует машина. Кто-то до паники боится собак или летать, а я машин.Страх скручивает желудок в узел каждый раз, как кто-то просто предлагает сесть в машину. Про мой страх знали только члены семьи, так как знать больше и некому.
Конечно, нужно было рассказать Ане и Артёму, но, если они считают меня своим другом, то для меня они знакомые, просто хорошие знакомые. Я не могу объяснить почему. Просто я не воспринимаю людей, как что-то ценное, должное или, в крайнем случае, нужное. Мне всегда хорошо одной, я привыкла полагаться на себя, привыкла, что я могу справиться сама в любом случае и ситуации, мне никто не нужен. Так было всегда и будет. Пока не нашёлся человек, который смог бы меня переубедить, что дружба и люди это хорошо и замечательно.
Знаете, что такое закон подлости? Со мной он всегда срабатывает. Либо аварии нужно случиться там, где нахожусь я, либо, вот как сейчас, чёртов шнурок, на чёртовых кедах развязался, и идти было невозможно. Вот именно сейчас, когда нужно быстрее добраться до дома ему приспичило развязаться. Кому я так нагадила в своей короткой жизни? За что мне это? Из-за шнурка пришлось остановиться, вытащить наушники из ушей, присесть на корточки и завязать чёртов бантик.
Пока я занималась своим увлекательным делом, машина остановилась, и из неё кто-то вышел. Сейчас будет плохо. Душа была в районе пяток, желудок давно был связан в узел, а я была, как удав с каменным лицом. Это моя защитная реакция на страх, внутри будет все разрываться и пульсировать, но я этого никогда не покажу. Когда шнурок был завязан, я встала и хотела идти вперёд, но второй раз за вечер меня останавливают:
– Далеко собралась? – голос был ледяным. У меня была хорошая память на лица и голоса людей, но этот я слышала впервые. Чёрт, вот только я так могу попасть. Что же моей заднице не сидится спокойно дома, на месте? Что я могу? Ничего. Роста нет, силы нет, рядом никого, и темно. Я попыталась сделать шаг вперёд, но у меня это сделать не получилось.
– Слушай, давай по-хорошему, ты сядешь в машину, – я отрицательно закачала головой, прикусив нижнюю губу почти до крови. Вот когда нужен брат, то нет, а, когда он нахрен не сдался, так по пятам за мной таскается. Чёртов идиотизм.
– Хорошо, значит по-плохому, – надо было бежать со всех ног, сверкая пятками, но чёртов страх приковал меня к земле, не давая сделать даже миллиметра вперёд. Я стояла, как столб, дыша через раз, ждала продолжение, просто стояла, ничего не делая. Нужно меняться, нужно преодолевать страхи, нужно вырасти, в конце концов, и перестать жить прошлым, каждый раз, возвращаясь в тот чёртов день.
Внезапно к моему лицу прижали тряпку с чем-то. Тьма вновь начала меня забирать. Нужно было что-то сделать. Я понимала это разумом, я всё это понимала, но тело отказывалось слушаться, внезапно я провалилась во тьму, которая так и ждала меня.
***
Как должен чувствовать себя человек, которого вырубили какой-то непонятной штуковиной? Вот и я не знала, до этого момента. Была огромная слабость, голова болела, сил, чтобы пошевелить даже пальцем ноги, не было. Я с трудом открыла глаза и поняла, что нахожусь в каком-то тёмном, кажется, не очень большом помещении. Из-за темноты не было видно ничего, но был слабо ощутимый ветерок откуда-то сбоку. Я попыталась пошевелить рукой, но поняла, что сделать этого не могу, так как обе мои руки были привязаны к чему-то. Чёрт, как можно было так вляпаться? Не знаю, сколько я просидела на холодном полу, пока голова не начала соображать, а тело более или менее начало слушаться. Глаза привыкли к темноте, и я заметила открытое окно, из которого дул ветерок. Я попыталась оглядеться и понять, где вообще нахожусь, но ничего не вышло, кроме окна я заметила дверь, которая, кажется, была заперта, но судить я не могла. Через какое-то время я услышала, как повернулся ключ в замке и через неё вошёл человек. Неяркий свет начал попадать в помещение, и я разглядела ещё и диван с правой стороны.
– Очнулась? Хорошо, а то уж дождаться не мог, – опять этот холодный голос, от которого по спине начинают бежать мурашки.
– Кто вы? Чего от меня хотите?
– Я? Ничего, мне сказали тебя привести любыми способами. И всё. Просто ты знаешь неправильных людей.
Неправильных людей? Да, я вообще никого не знаю. Господи, да что я такого плохого тебе сделала?
– Я никого не знаю. Ни правильных, не ни привальных людей.
– Ты просто об этом не подозреваешь. Только я не пойму, почему именно ты. У Стасян много друзей и близких людей, а нужна, оказалась именно ты.
– Стас? Причем тут он?
– Отвали, мелкая, я ничего не знаю. Мне приказали, я сделал.
– А кто приказал? – я не собиралась сдаваться. Не важно, что они сделают, главное добыть как можно больше информации.
– А это уже не важно. Не твоего маленького ума дела.
– Ну, ясно. Это не у меня маленький ум, а у тебя...
– Слушай, за языком следи, а то хуже будет.
– Правда? Чего приперся, если говорить отказываешься?
– Проверить, не померла ещё.
– Не померла. Вали уже тогда, – конечно, я доиграюсь, но, если ему приказали привести меня сюда живой, значит даже, если он и грозит, то сделать ничего не сможет.
– Язык прикуси.
– Щаз.
Он хотел подойти, но, как и предполагалось не смог этого сделать. Рыкнул и вышел из помещения ещё и дверью хлопнул. Психанул. Я ухмыльнулась, а ведь ничего такого не сказала и тем более сделала.
В очередной раз попыталась пошевелить руками, но не получилось: веревка слишком сильно впивалась в кожу, когда я хотя бы пробовала немного отодвинуть кисти друг от друга.
И что теперь делать? Тоха с остальными празднует, черт, надо было остаться с ними. Надо было просто потерпеть их общество. Кого винить в этой ситуации? Директора, который заставил рисовать плакат? Водителя машины, который не справился с управлением и въехал в столб? Стаса, который не дал сразу уйти домой? Артёма, который боится отцовства? Только вот никто из них не виноват, виновата только я. Если бы не мои выходки и дрянной характер, возможно, всё было бы иначе.
Так, стоп, сейчас нужно думать, как выбраться отсюда, а не о том, кто виноват. И в сотый раз за этот вечер в голову пришёл вопрос: А, что я могу сделать? Кое-что я могу. Сидеть и ждать или надеяться на чудо, но чудес не бывает, ведь это не сказка, не фильм и не книга со счастливым концом, это чертова, несправедливая жизнь.
Пока я сидела и думала, что могу сделать, дверь вновь открылась, уродец в ярости забыл запереть её. Я приготовилась сказать что-то язвительное, но не тут-то было. В комнату вошла девушка, вновь запуская слабый свет в комнату. Я молчала, говорить не хотелось, всё равно от неё я точно ничего не добьюсь. Но она медленными шагами подошла ко мне и села на корточки. Взгляда я так и не подняла.
– Привет… - произнесла она очень тихо.
«Не может быть…» – только и пронеслось в голове. Этого просто не может быть. Как? Нет, невозможно.
– Не может быть…
– Ты меня помнишь? – её голос был пропитан удивлением.
– Помню твой голос, а не тебя.
– Конечно, как я могла забыть.
– Как ты могла? Ты понимаешь, что вообще сделала с ним?
– Это не я. Когда-то я была в таком же положение, что и ты.
Нет, не может быть, она врёт.
– Почему я? Этот дебил прав. У Стаса много и близких, и друзей, но почему я?!
– Знаешь, что он мне говорил после аварии? Скорее всего, не знаешь. Он бы никогда не признался в этом. Стас видел, что с тобой происходит, видел, как ты с каждым днем угасаешь, поэтому он был рядом с тобой, отчитывал, ругал, хвалил, вёл себя, как родитель. Как сейчас помню его слова: «Отца я ей не заменю, никто не заменит, никогда, но я могу просто быть рядом».
Это правда, он все время был рядом, помогал, ругал, хвалил, но после того, как исчезла она, ещё и беременная, все изменилось. Он стал замкнутым, никто не мог его расшевелить, так я и потеряла еще одного самого близкого человека.
– Зачем ты мне это говоришь? Смысл? Он давно другой человек. Он давно со мной не возится. Я тоже уже не тот ребёнок. Мы изменились.
– Вы замкнулись, а не изменились. Оба выстроили преграды возле себя. Ни ты, ни он не подпускаете к себе никого. Только, если Стас старается продолжать жить, ты поставила на себе крест.
– Да, кто ты такая, чтобы меня отчитывать?! Как хочу, так и живу. Это не твоё дело! Сеанса психотерапии я не заказывала!
– Кать, успокойся. Я не отчитываю…
– Чего ты от меня хочешь? Конкретно, – слишком грубо я её перебила, но мои нервы начали сдавать.
– Просто хотела посмотреть на тебя. Увидеть в кого ты превратилась. Знаешь, твоей маме это бы не понравилось.
«Твоей маме это бы не понравилось…» – эхом отозвалось в голове. Да, скорее всего, но черт, как можно после того, что я пережила жить дальше и спокойно?! Не думайте, что я себя жалею. Нет, никогда этого не делала, никогда не жалела себя и не жалела других, так как знаю как это противно, когда на тебя смотрят с жалостью, когда начинают говорить, что всё будет хорошо, что всё обойдется. Ненавижу этого. Никогда уже ничего не будет хорошо, уже ничего не обойдётся, если это случилось.
– Отстань от меня. Просто отстань. Я устала.
– Ты хочешь остаться одна, хочешь опять зарыться в своем горе. Одна. Всё одна. Невозможно быть всю жизнь одной.
– Возможно. Мне никто не нужен. Ясно?! Никто. Я не хочу опять чувствовать эту чертову боль от ухода людей, не хочу. Лучше быть одной, никто не предаст.
– Это глупо, и ты это поймёшь. Не сейчас, может чуть позже, но поймёшь.
– Откуда ты это знаешь?
– Не важно. Скоро за тобой приедут.
– Что?
– Я позвонила Стасу, точнее написала СМС. Умоляю, не говори, что я здесь. Он не должен знать. Пожалуйста.
– Хорошо, когда ты исчезла, ты была…
– У Стаса прекрасная дочь. Когда-нибудь он узнает праву, но не сейчас. И ещё передай ему, что он работает с крысой и доверяет ей больше всего на свете.
После этих слов она вышла. В окно ударил яркий свет, и послышался скрежет тормозов. Неужели она сказала правду. Но как ей можно доверять?
Дверь с грохотом выбили. А вот проверить, не заперта ли она слабо. Яркий свет ударил прямо в лицо. Я зажмурилась, кто-то быстро подошёл ко мне и начал развязывать руки, когда это случилось. Я начала растирать затёкшие конечности, которых почти не чувствовала, но это ничего, пройдет, обычные мелочи поганой жизни. Я встала, но из-за того, что и ноги затекли, пошатнулась, но кто-то подхватил меня за талию и удержал.
– Ты кто?
– Дракон в кожаном пальто.
– Ой-ой, ты был в первых рядах напиться, что-то не замечаю даже капли алкоголя.
Чёртов Андрей. Вот, почему именно он приперся?! Там никого больше нет, что ли?
– Вы меня достали, и я сказал первое, что пришло в голову, а так я не пью.
Он сказал это так, что по спине побежали мурашки. Голос был настолько безразличным, что я не выдержала, вырвалась из его хватки и вышла из своей «тюрьмы». Вот только посреди какой-то комнаты до меня дошло, что мне нужен мой рюкзак и телефон. Мимо проходили какие-то люди некоторые были знакомыми Стаса, некоторых я не знала. Я бы так и стояла, но гневное выражение на лице Тёмы заставило меня поёжиться.
– Сама, значит, до дома дойдёшь, да?!
– Тём, ну, не ори ты так. Я же не глухая. И вообще, что ты тут забыл?
– Ой, знаешь, когда почти в двенадцать часов к тебе заваливаются не очень трезвые ученики и какие-то мужики – это не очень круто.
– В стельку или просто не очень трезвые?
– Не очень… причем тут это?! Ты мне объясни, каким Макаром ты уселась в машину?!
Шило в мешке не утаишь? Чёрт, как я не хотела рассказывать правду, как не хотела кому-то доверять.
– Потом расскажу, – буркнула я, а потом добавила, – эти обормоты рюкзак мой не нашли?
– А я откуда знаю?
– Стас где? Он пьяный?
– Где-то там, – он показал в противоположное направление, то бишь за мою спину, а значит плохо дело, – нет, если только один бокал.
Я повернулась на сто восемьдесят градусов и увидела его. Он что-то обсуждал с Андреем и братом. Ох, чувствую, надают мне по голове сегодня, достанется мне.
– Рюкзак мой нашли? – подойдя к ним, спросила я.
– Какие люди! Невероятно. Не могу, прям, – Стас бесился, сейчас его вообще лучше было не трогать. Он и так не стабилен, эмоционально. Я обратилась к остальным с тем же вопросом. Антон указал на стул возле себя. Я вздохнула с облегчением, подошла, открыла свой рюкзак, нашла в нем телефон, который отправился в карман чёрных джинс, потом заглянула в потайной карман и нашла там очень важную для меня вещь. Вы храните старые подарки родителей? Неважно игрушки, кольца, подвески. Я хранила. Я достала из кармашка золотую цепочку с буквой «К». Последний подарок отца мне. Вот, что было мне нужно, ни рюкзак, ни телефон, а подвеска.
Сейчас для меня будет страшная пытка. Не знаю, сколько ехать до дома, но в машину они меня запихнуть, а к этому я не готова даже морально. Я не могла сесть в машину, страх всегда будет преследовать меня. Не знаю, как они запихают меня в неё, узнавать, если честно не хочется, но придётся. Придется сесть в чёртову машину, а я на них не ездила уже десять лет. С момента той аварии.
NinaVeter:
21.04.15 06:10
Даша доброго времени) Поздравляю с новой темкой
Начало очень понравилось и заинтриговало. Принимайте в печеньки, с нетерпением жду дальнейшего развития событий.
НадяКороткова:
21.04.15 09:05
Даша, привет! Напрашиваюсь в читатели. Слог хороший у вас, читается легко, и тема интересная, так что буду ждать выкладок.
А теперь маленько дегтя:
В последнем абзаце путаница со временем повествования и много тавтологии
Цитата:
Сейчас для меня будет страшная пытка. Не знаю, сколько ехать до дома, но в машину они меня запихнуть, а к этому я не готова даже морально. Я не могла сесть в машину, страх всегда будет преследовать меня. Не знаю, как они запихают меня в неё, узнавать, если честно не хочется, но придётся. Придется сесть в чёртову машину, а я на них не ездила уже десять лет. С момента той аварии..
Дарья Лисицына:
22.04.15 19:38
NinaVeter писал(а):
Даша доброго времени) Поздравляю с новой темкой
Начало очень понравилось и заинтриговало. Принимайте в печеньки, с нетерпением жду дальнейшего развития событий.
Начало очень понравилось и заинтриговало. Принимайте в печеньки, с нетерпением жду дальнейшего развития событий.
И тебе доброго времени) Спасибо, я тоже рада, что наконец создала ее
Я рада, что нравится, продолжение уже в процессе
Дарья Лисицына:
22.04.15 19:43
НадяКороткова писал(а):
Даша, привет! Напрашиваюсь в читатели. Слог хороший у вас, читается легко, и тема интересная, так что буду ждать выкладок.
А теперь маленько дегтя:
В последнем абзаце путаница со временем повествования и много тавтологии
А теперь маленько дегтя:
В последнем абзаце путаница со временем повествования и много тавтологии
Цитата:
Сейчас для меня будет страшная пытка. Не знаю, сколько ехать до дома, но в машину они меня запихнуть, а к этому я не готова даже морально. Я не могла сесть в машину, страх всегда будет преследовать меня. Не знаю, как они запихают меня в неё, узнавать, если честно не хочется, но придётся. Придется сесть в чёртову машину, а я на них не ездила уже десять лет. С момента той аварии..
Привет) Спасибо за теплые слова.
Как без дегтя? Да, путаница имеется, просто этот абзац переписывался несколько раз и нужно эффекта у меня просто не получилось написать
Но в начале следующей главы все будет объяснено и написано намного понятнее
Дарья Лисицына:
22.04.15 19:51
IriskaKiska писал(а):
Называть кого-то "накаченным дибилом"... весьма показательно 
Да, согласна это весьма показательно, но мне кажется, что с характером моей героини это нормально)))
IriskaKiska:
23.04.15 08:15
Дарья Лисицына писал(а):
Да, согласна это весьма показательно, но мне кажется, что с характером моей героини это нормально)))
IriskaKiska писал(а):
Называть кого-то "накаченным дибилом"... весьма показательно
Да, согласна это весьма показательно, но мне кажется, что с характером моей героини это нормально)))
Эммм... Чтобы понять мою тупую, как валенок, иронию, возьмите толковый и орфографический словари
Дарья Лисицына:
29.04.15 18:41
» Глава 3
Даже, когда мы вышли из дома, я не понимала, где мы находимся. Спросить я не осмелилась, так как со мной никто не разговаривал. Был полный игнор. Будто меня нет. Это, наверное, даже хорошо. Подойдя к дороге, я увидела три машины: нашу, Стаса и ещё чью-то, а ещё там стоял мотоцикл Артёма. Он пошёл к мотоциклу, Антон с Андреем к нашей, а это значило, что я должна ехать со Стасом.– Стас, я не хочу.
Он остановился, посмотрел на меня, на него взгляд я поднять не смогла. От стыда, страха, не знаю из-за чего.
– Можешь идти пешком, пару километров всего. Ко вторнику дойдёшь, думаю. Навигатор дать?
А чего можно было ещё ожидать? Он направился к машине, а я стояла и смотрела на неё. Что делать? Я поплелась за ним. Стас открыл переднюю, пассажирскую, дверь, я опять остановилась.
– Я не могу, правда.
Стас закатил глаза и что-то начал бубнить.
– Кать, сядь в машину, все устали и хотят домой, а ты время только тянешь.
Я попыталась сделать шаг, но привычный страх не дал этого сделать. Я непроизвольно опустила голову и закусила нижнюю губу, зажмурилась, втянула воздух и произнесла:
– Не могу.
– Почему?
Да, что он заладил, как попугай-то. Недалеко стояла скамейка, на которую я села, показывая, что я не собираюсь никуда ехать. Не знаю, сколько времени прошло, но все уже разъехались, а Стас сел рядом.
– Из меня не такой плохой водитель, как ты думаешь, - по его голосу было слышно, что он устал, а тут ещё и я со своими психами.
– Причем тут ты? Я просто не езжу в ваших драндулетах, они мне не нравятся.
– И это говорит мне человек, который фанатеет от «Формулы 1» и вообще от гонок. С каких это пор?
Да, вот такой я странный и ненормальный человек. У меня фобия на машины, но от гонок и скорости я тащусь.
– Последние лет десять, – он немного помолчал, подумал и ответил.
– Никто не знает, что там произошло, из нас там никого не было.
Никто не знает? Все так просто думают, а я знаю, что произошло, помню всё, что произошло.
– Знает.
– Кто же? Кать, там никого не было. Только твои родители.
Время пришло или ещё нет? Я десять лет держала всё в себе. Копила, просыпалась каждую ночь от кошмаров.
– Я там была, – прошептала я, не узнавая собственный голос.
– Что?
– Я была в машине с родителями во время аварии. Об этом никто не знает, кроме бабушки и дедушки. Они никому не рассказывали и я тоже. По сути, я тоже должна была погибнуть в той аварии, но нет, не судьба.
– Что?! – он вскочил со скамейки и начал ходить взад-вперед, опять же бубня что-то себе под нос.
– Что-что? Как попугай, что слышал, – всю правду я говорить не собиралась, поэтому сказала тоже, что и бабушке с дедушкой когда-то, – я ничего не помню. Но страх остался. Так что лучше выруби меня и запихни в машину, сама я в неё не сяду.
Перевести все в шутку не удалось, Стас и так был зол на меня, а тут ещё и это.
– То есть ты хочешь сказать, что тогда была в машине со своими родителями?
Господи, ну, что он за тормоз?
– Да.
– Как, мать твою, как, я не пойму?!
– Чего ты орёшь? Я тебя прекрасно слышу, глухотой не страдаю, всего шестнадцать.
– Твой сарказм сейчас вообще не уместен! А Антон знает?
Антон? Смешно, его психику не стали травмировать подробностями.
– Знает только, что машины я не люблю, а вот почему не в курсе. Ну, так, что? Вернёмся к нашим баранам. Ты меня вырубишь или навигатор дашь, ко вторнику приду. Выбор за тобой.
– Я уже сказал, что твой сарказм тут не уместен! И почему ты не рассказывала про это?
Да, ё-моё, надоел, теперь допросы одни будут.
– Вы не спрашивали. Все считают, что в машине были только родители, пусть так и остается. Мне и так нормально.
– Тебе надо домой, – внезапно произнес он, в этом он прав, я уже хотела повторить варианты, но он меня перебил, – и ты поедешь в машине.
Неужели он такой невменяемый? Может головой ударился или ещё что.
– Выруби меня для начала, а потом я поеду.
– Не буду я тебя вырубать.
– Тогда навигатор и до вторника.
– Да, хватит уже! Ты сама сядешь в машину, и мы поедем.
Точно невменяемый, так ещё и тупой.
– Ты тупой или глухой?
Он мне не ответил, но в следующую секунду, я была закинута на его плечо. Естественно, я начала что-то орать и бить его по широкой спине, но все мои попытки увенчались неудачей. Для него мои удары были, как укус комара. Вот ведь зараза высокорослая.
Момент, когда он засунул меня в машину, пристегнул ремень безопасности, сел за руль и завёл машину, я просто пропустила. Было впечатление, что на несколько минут, после того как я услышала открывающуюся дверь, просто выпала из реальности, а, когда вернулась, начала вопить:
– Ты сказал, что я сама сяду в машину!
– Немного соврал.
– Я тебя ненавижу. Выпусти меня из этого драндулета. Сейчас же. И дай лучше навигатор!
– Первый раз вижу и слышу, чтобы ты истерила и кричала. Всё время, как удав. Надо запомнить.
– Станислав, я тебя терпеть не могу, выпусти меня.
Я не понимала, что говорю, просто было желание выбраться любыми способами, даже начала дергать ручку, но этот козёл заблокировал все двери. Я была в ловушке. Я резко замолчала, и в машине стало тихо. Меня накрыло всем, чем возможно. Паника, страх, скрученный живот, рука, которая и так ужасно болела, почти побелела, так как я схватилась за ручку двери, губа, которая была закусана уже до крови.
– Кать, успокойся и отпусти ручку, пожалуйста.
Я отрицательно покачала головой. Не знаю, сколько мы ехали, но для меня это была целая вечность. И когда Стас разблокировал двери и отстегнул ремень, я буквально вылетела из машины и очень быстрыми шагами пошла в дом, чуть ли не бегом. Не знаю, сколько сейчас времени, видимо очень поздно, часа три, не меньше, раз на улице полнейшая темнота. В двери дома я тоже влетела, промчалась мимо всех, кто, видимо до сих пор ждал нас. Мне просто хотелось побыть одной, запереться в комнате и сидеть, надеть наушники и слушать песни на полную громкость, чтобы никто не трогал и чтобы никого не видеть. Хочу одиночества и громкой музыки.
Я захлопнула дверь, заперла её на ключ, скинула рюкзак и спустилась по двери вниз. Я чувствовала, что меня бьет дрожь и не просто бьёт, меня трясло, очень сильно. Когда меня перестало трясти, и я смогла подняться на ноги, пошла в ванную. Мне нужен был душ, не просто душ, желательно ледяной.
Долго под ледяной водой не постоишь, выйдя из душа и надев халат на голое тело, не смотря в зеркало, я вышла из ванной и села на кровать. Конечно, это было ошибкой, но мне было плевать. Я устала, просто устала ото всего, глаза начали закрываться сами собой, а голова сама опустилась на подушку. Я заснула, морфей всё-таки забрал меня.
***
Мне не снилось ничего, совсем, было впечатление, что я просто закрыла глаза и открыла их через секунду. Была только темнота. Открыла глаза, рефлекторно встала и пошла в ванную, как робот. Подошла к раковине, умылась, подняла голову, и воспоминания накрыли меня с головой. Мокрые после душа волосы высохли, но были все спутаны, как я была голая в халате, так и осталась только в нём. Голубые глаза были больше похожи на стекляшки. От усталости или от пережитого стресса вчера, не знаю, да и какая разница.
Выйдя из ванной и одевшись в футболку Антона, которая была мне почти до колен, и бриджи, я начала расчесывать волосы. Если до конца груди я смогла их расчесать и распутать, то, что было ниже, было невозможно расчесать.
– Чёрт, надоело.
Даже не понимая, что творю, я достала ножницы, скрутила волосы и положила их на левое плечо, взяв ножницы, я отрезала все, что было ниже линии груди. Они упали, а я поняла, что сделала. Вместе с волосами упали и ножницы, выпавшие у меня из рук.
Я прислонилась спиной к стене, а на глаза навернулись слёзы. Я всегда гордилась волосами, даже, когда они меня очень сильно бесили и когда красила их во все цвета радуги. И что теперь от них осталось? Практически ничего.
2 сентября, воскресение, чёрный день в моем календаре. Я могла беситься, злиться, кричать, срываться, но смысл? От этого волосы отрастут или Стас забудет, то, что я ему рассказала, или повернется время вспять, когда Стас не засунул меня в машину? Ответ: нет. Значит, в этом нет никакого смысла. Успокоившись, я поняла, что мне нужно поесть. Отперев дверь, я направилась на кухню.
В доме было тихо, либо сейчас слишком рано и все спят, либо слишком поздно и все гуляют. Зайдя в кухню, я сделала себе бутерброды и заварила чай. Сидела и завтракала, было тихо, первые десять минут. После этих минут, вошли Антон и Андрея, о чем-то споря. Но они замолчали, когда увидели меня, после ещё пяти минут созерцания меня, Антон выдал:
– А что у тебя на голове?
– На голове у людей обычно волосы, Антон, если ты не знал.
– Где твои волосы?
Хороший вопрос, спросил бы ты об этом полчаса назад, когда я психовала.
– Психанула, надоели. Проблемы?
– Никаких.
– Отлично.
Я встала, поставила кружку в раковину, почти подошла к лестнице, ведущей на второй этаж, как услышала:
– Это моя футбола! Какого хрена, Кать?
– Она тебе не понравилась, и ты хотел её выбросить, а я использую её.
– Не вижу связи. Даже, если она мне не понравилась, я бы все равно в ней ходил.
А то, что забрала я её еще в начале лета это ничего.
– Антон, тебе жалко?
– Иди уже, – отлично. Я ушла, заперлась в комнате и, как и хотела, надела наушники и включила на полную музыку.
Наверное, песня «Мы не ангелы, парень» играла у меня уже по сотому разу, но надоесть она не могла. Это была одна из любимых моих песен. Надоело слушать музыку, ни рисовать, ни читать желания не было. Что делать, я не знала. Выключив музыку и убрав плеер, я вышла из комнаты и пошла в гостиную, которая находилась на первом этаже, хотя, это было больше похоже на небольшую пристройку к дому, чем на гостиную, но там был диван и телевизор.
Смотрела телевизор, а точнее щелкала по каналам я почти до одиннадцати часов вечера. Время летит очень быстро, вроде только открыла глаза, а вот уже одиннадцать.
– Кать, иди ужинать с нами, – услышала я крик бабушки. Я готовила, но никогда с ними не ела, просто вместе собираться не получалось. Стоп, какой ужин в одиннадцать часов? Чует моя задница, что не к добру это. Войдя в кухню, я увидела накрытый стол, то, что приготовила я сама, все уже сидели, но есть не начинали. Ну, ладно. Я села за стол, и мы начали есть.
Первые пару минут мы кушали в тишине, а потом бабушка сказала:
– Кать, это Андрей, – она показала на самого Андрея.
– Знаю, мы в одном классе теперь учимся.
– А ещё теперь он будет жить с нами. Его родители уехали за границу, а он остался здесь.
– А узнали вы об этом уже давно. У меня один вопрос, почему я об этом узнаю последняя?
– Это было общее решение.
– Конечно, общее, такое впечатление, будто я здесь и не живу вовсе.
Свое слово вставил и Антон:
– Слушай, Екатерина, ты живешь здесь только потому, что так хотели мама и папа. Если бы не они, ты бы так и жила… там, где жила. Я никогда не был рад, что ты здесь появилась, что начала здесь жить. Ты была не нужна в этом доме, никогда.
Доигралась. Опять. Опять эти слова «Никогда не была рада, что ты появилась, что вообще начала жить. Ты не нужна в этом доме». Именно так говорила моя мать, биологическая. Она родила меня только из-за отца, чтобы удержать его, но он все равно ушел, даже не узнав, что она беременна. Она меня буквально ненавидела, а я? Дети всегда любят родителей, пока не приходит определенное время. Это время приходит, когда ребенок начинает все понимать.
– Антон! Прекрати сейчас же! – из мыслей вырвал меня голос бабушки.
– Что?! Да, ты того же мнения была всегда.
– Антон!
Чёрт. Самое обидное, что я знаю это. Знаю, что в этом доме по большей части никому не нужна, что здесь я, как домработница, но… я не знаю, что но. На этот раз «но» нет. Плевать. Я привыкла.
– Хватит! Я могу уйти в любой момент и больше, Антошка, ты меня не увидишь, и больше не буду мозолить тебе глаза и действовать на нервы.
Я посмотрела ему в глаза, там было множество эмоций, но не было одного – отрицания. Отлично. Пусть будет так. Я развернулась и пошла к входной двери. Быстро обув кроссовки, я вышла из дома. Пусть будет так.
В лицо дул ветер, я поежилась от холода, конечно, была-то одета я только в бриджи и футболку, а почти в двенадцать часов, даже в начале сентября прохладно.
Куда идти? Что делать? Много вопросов, ни одного ответа.
Идти мне некуда, если только… Интересно, как там, у Тёмы, дела? Я дошла до его дома, подошла к калитке и вошла, просто они никогда не запирают её. Подошла к двери, набрала побольше кислорода в легкие и постучала. За дверью послышались шаги и через секунду дверь открылась.
– Нет, знаете, второй день подряд это уже… – увидев меня, он замолчал, а потом спросил, – Катя? А что ты тут делаешь и в таком виде?
– Войти можно? А то тут прохладненько.
– А? Да, входи.
Я вошла и сразу услышала голос Ани:
– Кто там, Артём?
– Неждан, – просто ответил он.
– Катя? Что случилось? Ты никогда не приходила к нам.
Аня схватила меня в охапку и куда-то потащила. Она затащила меня в какую-то комнату, усадила на диван и укрыла одеялом.
– А это зачем?
– Надо. Так, что случилось?
В это время в комнату вошел ещё и Артём, тоже внимательно меня слушая. Я шла сюда, зная, что придется рассказать, и я это сделала. Рассказала. Сначала они молчали, потом Тёма начал что-то бубнит про дибилов, а Анька просто сидела и смотрела на меня. Внимательно смотрела, я не выдержала и спросила:
– Что?
– Волосы, что с ними?
Хвост я так и не сделала, поэтому волосы лежали у меня на плечах.
– Отрезала, а что? Настолько ужасно?
– Наоборот, вот только кривовато. А, ну ка, сядь на стул.
– Ты что задумала?
– Сиди и молчи. Сравняю тебе кончики.
Теперь её не переубедить, я просто подчинилась. Я редко кого слушаюсь, но с ней не вариант дерзить или препираться, девушку с таким характером можно только слушаться. Хотя Артём её не слушает, с ним она ведет себя иначе, она сама его слушается. Через какое-то время Аня сказала:
– Всё, смотри.
Я ещё не смотрела на себя в зеркало с кроткими волосами, но то, что я увидела, мне понравилось, первый раз мне хоть что-то в себе нравилось. Конечно, волосы стали еще немного короче, но короткие волосы мне шли, спорить с этим я не стану.
– Ух ты.
– Ух ты? Серебрякова, если ты будешь делать хвосты, я сама тебя придушу, ясно?
Я кивнула. Ладно, пусть будет так, как она хочет.
– Тебе завтра в школу, ты, надеюсь в курсе?
– А тебе на работу.
– Тебя выгонят, если не придешь. Директор и так тебя не очень любит.
– Смягчил.
– Я могу подвести тебя до дома.
– На своем драндулете? Нет, спасибо.
– Ты сама на этом драндулете ездишь.
Ещё одна моя странность, машины ненавижу, а вот на мотоцикле меня ездить научили, по городу я ездила один раз, после этого я сказала, что больше на него не сяду. Конечно, мне понравилось, чувствовала свободу, скорость, но это страшно, очень.
– Это было один раз, и я сказала, что больше не сяду.
Он закатил глаза и куда-то ушёл.
– Ладно, Ань, я и правда пойду, ведь завтра в школу.
– Хорошо, приходи еще, ладно?
Голос был наполнен такой надеждой, что я не смогла отказать, когда я отошла от их дома. Телефон в кармане завибрировал. Странно. Я достала его и посмотрела на экран. На нем было написано: «Игорь».
«Что ему нужно в такое время?» – пронеслось в голове, я ответила и сразу услышала голос брата.
– Кать, Машка у тебя?
– Нет, а должна?
– Я просто не знаю, где она.
Что? Он совсем двинулся?
– Что это значит, твою мать?! Ей четыре года, переросток!
– Я не знаю, как это получилось…
– Значит так, придурок, слушай сюда. Когда я найду Машку, то ни ты, ни твоя мамашка не увидите её больше, уяснил?
– Кать, зачем ты…
– Уяснил?!
– Да.
– Вот и отлично.
Я сбросила вызов и побежала к многоэтажным домам. Кроме Антона, по отцовской линии, у меня был еще один брат Игорь, двенадцати лет и сестра Маша, ей было четыре года, по материнской линии. Игоря мать боготворит, а вот Машу, как и меня, она ненавидит. Ей плевать, что с ней, главное, чтобы Игорь был во всем счастлив. Я никогда не понимала, зачем рожать, если ты знаешь, что никогда не полюбишь своего ребенка, если он тебе не нужен.
Я прибежала в свой старый двор, когда я уходила из дома, практически в том же возрасте, я старалась спрятаться там, где меня никто не найдёт, где спокойно и никто не кричит. Хотя сейчас не многое поменялось, только возраст. На площадке был старый ещё деревянный дом, я всегда пряталась в него. Я подошла к нему и тихо позвала:
– Маш? Ты тут?
Через секунду ко мне прижался ребенок. Я вздохнула с облегчением, села на корточки и обняла её в ответ.
– Машка, и чего ты так пугаешь меня?
Она покачала головой. Если на нас сейчас посмотреть, то нельзя сказать, что она моя сестра. Мы с ней были слишком похожи, те же голубые глаза, те же рыжие волосы, только у нее они вились, а у меня была на голове «солома».
– Пойдём домой?
Он сразу же вжалась в меня и отрицательно покачала головой. Господи, вот ладно я, я уже повзрослела, а она, что тебе сделала?
– Ко мне домой, – уточнила я. Она сразу закивала.
Не знаю, как отреагируют остальные, но оставить её я не могла. Однажды отец забрал меня, а я её. Наверное, Антон будет недоволен, бабушка что-то скажет язвительное, а дедушка просто промолчит. Плевать. Идти было далеко, на улице темно, а Машке нужно давно спать, поэтому я взяла её на руки. Она была не очень тяжелой. Подходя к дому, я заметила знакомую машину Стаса. Что-то он зачастил к нам. Неужели родня решила меня поискать? Удивительно.
Все стояли во дворе, Стас курил, Андрей качал головой, а Антон ходил взад-вперед, бабушка и дедушка сидели на качелях и тоже что-то обсуждали. Подойдя к калитке, через которую всё было видно, я сказала Маше:
– Маш, видишь вот они, идиоты, и ты сейчас с ними познакомишься.
– А они холосые? – она выговаривала ещё не все буквы, поэтому иногда я совсем не понимала, что она говорит.
– Хорошие, но иногда идиоты.
Я зашла во двор, поставила мелкую на землю, напротив себя, и сказала:
– Значит так, один бросает сигарету, второй перестает мельтешить, а третий прекращает бубнить, как бабка старая. И еще знакомимся – это Маша, – я показала на ребенка. – А вот это, Маш, как я сказала идиоты.
Минут пять стояла мертвая тишина, а потом кто-то из гениев сказал:
– Ты, когда ребенка сделать успела? Правильно говорят в тихом омуте, черти самые шумные.
Я посмотрела на ребенка, ребенок на меня.
– Идиот, – сказали мы одновременно. Маша произнесла, как ни в чем не бывало. Ребёнок у меня меньше часа, а я её ругать учу. Фиговый из меня воспитатель.
– Уста младенца глаголют истину, – просто произнесла я. Посмотрела на бабушку, она то сразу всё поняла. Что будет дальше, я не знаю, знаю только, что предстоит очень серьезный разговор, а Машка тем временем подошла к Тохе и начала дергать его за штанину джинс, как бы говоря: «Возьми меня на руки». Антон смотрел на меня растерянно, не зная, чего она хочет.
– На руки её возьми. Она не отстанет, ты ей понравился.
Всё, конец моей спокойной и размеренной жизни, а завтра или сегодня еще в школу идти. Просто прелесть.
Дарья Лисицына:
08.05.15 21:57
» Глава 4
– Я вас ненавижу, – в который раз я повторяла эти слова соседней камере. – Как я могла связаться с идиотами? Выйдем, больше не подходите ко мне, никогда!– Кать, никто же не пострадал…
– Арсений, мы сидим в обезьяннике. И ты утверждаешь, что никто не пострадал?! Ладно, вы трое придурков, вам всё до фонаря, а мне вот не всё равно.
– Зато весело…
– Заткнись, смертник! – оказывается, что в тихом омуте действительно черти водятся, и Лилит только подтвердила эту теорию.
Вот мне интересно, как я, которая выходит из дома только в школу и магазин, могла загреметь в обезьянник за дебоширство? Я всегда считала, что однажды это я приду сюда за Антоном и буду злорадствовать, а все оказалось наоборот. Как я могла докатиться до обезьянника с обезьянами, в лице своих одноклассников и одиннадцатого класса? Этим вопросом я задаюсь последний час.
Я подошла к Лилит и села на какое-то жалкое подобие скамейки рядом с ней, откинула голову назад, закрыла глаза и начала вспоминать этот чёртов день, который начался, как обычно.
***
После похищения прошло шесть дней. Жизнь пошла своим обычным ходом. Утро, школа, дом, готовка, уборка, уроки, сон. Машка осталась жить с нами, бабушка сказала, что она совсем разберется, я ей очень за это благодарна. Было только два вопроса: «Где она будет спать?» и «Кто будет с ней сидеть?» Ответы нашлись быстро. Раз её привела я, то и спать первое время она будет со мной, а сидеть с ней будет Анька, так как ей нужна «практика», конечно, ей я ничего не сказала, просто привела ребенка.
«- Ань, можно?» – я постучала в дверь медкабинета и заглянула.
– Кать? Заходи. Ты просто или с чем-то? – я зашла с Машей в кабинет, а Анька стояла к нам спиной, надевая белый халат.
– Ань, у меня просьба.
– У тебя?! Кто ты и что ты сделала с моей любимой Катей? – вопрос был очень уместен, ведь я вообще редко с кем разговаривала, а тут и домой к ним пришла, и просьба у меня. У меня бы была такая же реакция.
– С ребенком посидишь? Я заберу её после уроков. Просто все либо учатся, либо на работе, а ты говорила, что тут скучно, вот я и подумала, что ты будешь не против, – в тот момент, когда я спросила про ребёнка, она делала себе хвост и остановилась, осторожно повернулась и начала смотреть то на меня, то на Машу. Она очень любила детей, поэтому её реакция не заставила долго ждать.
– Господи, Кать, что это за маленькое чудо? – Аня подлетела к нам и подхватила Машу, беря её на руки. Машка такого напора испугалась и начала сползать на твёрдую землю, но Аня её не пустила.
– Маша, моя младшая сестра, посидишь?
– Спрашиваешь ещё, посижу и не отдам потом. Стоп. Сестра? Я думала у тебя только брат.
– Антон сводный, а она и ещё один индивид родные.
– Я чего-то не знаю? – она подозрительно на меня посмотрела. Я ничего не рассказывала про свою семью.
– Много чего, я потом расскажу.
– Ладно. А давай мы сейчас Артёма до сердечного приступа доведём? – она обращалась уже не ко мне, а к Маше. Прости меня, Артём.
Аня вышла вместе с сестрой и пошла в сторону спортзала. Я поспешила за ней, неужели я бы пропустила такое шоу? Да не в жизни.
– Тёмочка, это твоё ближайшее будущее. Да, Машенька?
Я зашла как раз в тот момент, когда Тёма белый, как стена, начал сползать по стене, на скамейку, дышал он, кажется, через раз, а глаза были на выкате.
– Довели? Молодцы. У меня урок скоро начнётся. Маш, иди сюда, – было видно, что Аня выпустила её из рук не хотя, мелкая подошла ко мне, а я села на корточки.
– Маш, смотри тетю, зовут Аня, а дядю Артём, они за тобой будут присматривать, хорошо?
– Они не идиоты? – я не смогла скрыть улыбку, а Артём и Аня посмотрели на меня, как на умственно отсталую.
– Нет, Маш, они не идиоты. Они хорошие и добрые. Веди себя хорошо, ладно?
– Ладно, – она подошла к Артёму, внимательно на него посмотрела и выдала. – Ты стланный, но это ничего, исплавим.
Мы с Аней начали не просто смеяться, а ржать, до слёз. Анька от Маши не отставала:
– Мы тебя перевоспитаем, странный ты мой, – бедный Артём, точно до сердечного приступа доведут его. Я покачала головой, встала и пошла на первый урок в новом учебном году»
Из воспоминаний вывел меня мой же будильник, который я быстро выключила, чтобы не разбудить мирно спящего ребенка. Утро субботы ничем не отличалось от какого-то другого утра. Умылась, приготовила всем завтрак, переоделась в школьную форму и пошла в школу. На моё удивление я спокойно дошла до школы и сидела спокойно, ждала английского языка. В ушах играла какая-то песня, она была чисто для фона, чтобы не слышать, как приходят дети и начинают беситься, вставая чуть ли не на уши.
– Здарова, Серебрякова, – нагло вырвав из моего же уха наушник, сказал Шестаковский, мой любимый одноклассник.
– Чего тебе, Шестаковский? Не из хорошей же жизни с утра пораньше ты ко мне лезешь. Домашки на сегодня не было, так что свали.
– Чего ты такая злая?
– Значит так, гопота местного разлива, чего тебе надо?
– Ух ты. Так ты меня ещё не называла.
– Господи, ближе к делу.
– Может к телу? – он нагло придвинулся ко мне и дышал мне в макушку.
– Не дождёшься. Либо говори, чего хотел, либо катись ко всем чертям.
– Зачем так грубо? Ладно, мы поспорили…
– Кто бы сомневался, – пробубнила я, перебивая его.
– Не на тебя, на этот раз, не парься. Короче, есть девка, которая нравится многим. Ну, вот, мы решили: я, Петька и Денис, что пригласим её сегодня в клуб и тот, кто понравится ей больше и будет с ней встречаться. Но нам нужен человек, которому вообще пофигу на нас и на всю эту ситуацию, и, чтобы он следил, чтобы мы не дебоширили и не приставали к девушке.
Им нужен посредник в моем лице? Кажется, им в голову не только моча ударила, а ещё и горшок. Шестаковский сам по себе не красавец, конечно, но довольно таки симпатичный. Среднего роста, не сильно накаченный, с немного кривоватым носом, пухлыми губами, с карими глазами и тёмными, коротко-стрижеными волосами.
– Почему я?
– Потому что тебе на всех и вся пофиг. Кать, один вечер и я больше к тебе не подойду, никто из нас, пожалуйста. Даже домашку просить не буду.
Он знает моё имя, прогресс, за десять лет он его узнал.
– Арсений, что мне с этого будет? – нет, ну, а что? Нужно хоть узнать, что я получу, если вдруг соглашусь.
– Будет? К тебе никто лесть не будет.
– Попробуй еще раз.
– Эм… я не знаю, Кать, пожалуйста, просто потерпи и последи за нами один вечер.
Преимущество этого парня было в его щенячьем взгляде. Он использовал его, когда ему что-то очень нужно.
– Что за девка-то?
– Лилит.
И тут я понимаю, что все его надежды умерли. Я бы поняла ещё, если бы они выбрали кого-нибудь из первых «красавиц» школы, но не Лилит же. Подставлять девку я не собиралась, только не её.
– Нет, на что ты вообще рассчитываешь? Ты её видел? Во-первых, она вам не по зубам, во-вторых, я не буду подставлять её из-за вашей прихоти. Вы наиграетесь и выбросите. Нет, Арсений, это не ко мне.
– Нихрена себе. От тебя ни слова добиться нельзя было, а тут целая лекция. Я в шоке.
– Иди ты в… – договорить я не смогла, прозвенел звонок, и я пошла на урок. Благо мы учились в разных группах.
Я села за парту, достала учебник и стала ждать обычного приветствия Ларисы Ивановны, точнее думала про спор Арсения с теми парнями. Что делать? Согласиться или отказаться? Он прав, мне вообще должно быть пофиг, но после общения с Машей я поняла, что мне не всегда начхать на всех и вся. Я была настолько поглощена своими мыслями, что не заметила подсевшего ко мне Андрея, зато заметила Лариса Ивановна.
– Волков, к Серебряковой никто не садится. Иди на парту вперёд.
– Нет желания. Я хочу здесь.
– Волков, быстро пересел! Хватит мне урок срывать.
– Я ничего не срываю. Я вот не пойму, она взорвется, если с ней сидеть, – в подтверждение своих слов он взял и ткнул меня пальцем, – видите, никто не пострадал. Так что я буду сидеть здесь.
Я не могла вымолвить ни слова, это был шок. Такой же, как и у остальных. Он мне жизнь поганит дома, теперь решил на школу перекинуться.
– Катя, ты не против? – кажется, обращаются ко мне. Надо, наверное, что-то сказать?
– Пусть сидит. Если что выкину его, – всё-таки ответила я.
Урок начался, Лариса Ивановна стала спрашивать домашку, перевод достаточно большого текста. Не знаю, как остальные, а я просто нашла решебник и распечатала нужный перевод. Иногда моя лень переходит все границы. Если меня спросят, просто перефразирую пару фраз и всё. Меня не спросили, зато Волкова спросили, а у него не то, что домашки, даже учебника не имелось.
«Что-то сегодня я слишком добрая» – пронеслось у меня в голове, прежде чем, я пододвинула этому придурку свой учебник. Он сначала растерялся, удивленно глазел, а потом собрался и все-таки прочитал. Потом так же молча вернул учебник. Дальше все было спокойно и обычно.
Закончился урок, я шла по коридору на русский, но меня окликнули сразу два голоса.
– Кать, ты согласна или нет? – согласна я или нет? Хороший вопрос. Что я теряю?
– Согласна, только один вечер и всё. Больше ты ко мне не обращаешься, ясно?
– Есть, мэм! – он сделал вид, что отдает мне честь, я лишь закатила глаза.
– А на что ты согласилась?
– В клуб с ним сходить, а ты чего хотел? – Волков как-то странно на меня посмотрел, а потом и на угол, за которым скрылся Арсений, – Волков?
– За учебник сказать спасибо. Спасибо.
– Ага, – но этого он уже не слышал, так как умчался вниз по лестнице. Странный он какой-то сегодня. Ладно, мне ещё в клуб идти. Как это грубо звучит. Я и в клуб. Ну, ладно.
– Ты посредник, да? – голос Лилит раздался откуда-то сбоку.
– Угу, а ты все-таки согласилась? Я думала отмазаться.
– Да, ладно. Весело будет. Нежданчик, – на этом слове она и ушла.
«Нежданчик? Какой?» – чует моя задница, что плохо это все закончится. Зря я согласилась. Остаток учебного дня прошел спокойно, без каких-либо приключений. Дома я немного прибралась, приготовила обед и ужин сразу, так как вечером меня не будет. С Арсением мы договорились, что я сама к шести часам подойду к клубу, а они там уже будут.
Платье я надевать не собиралась, поэтому я остановила свой выбор на белых немного рваных джинсах и футболки с длинным рукавом. Длинными не из-за моих каких-либо бзиков, а из-за красных следов на кистях, после веревки. Как бы я ни старалась, следы были видны, а на паре мест так и осталась запекшаяся кровь.
Ушла я без происшествий, как шпион, чтобы меня не заметили. Сейчас все возились с Машей, и это было мне на руку. Дошла я вовремя, конечно, как идти назад я не знала, но меня это мало волновало. Недалеко от входа стояли Арсений, Петя, Денис и Лилит. Двоих я знала, двоих нет, рассматривать я их не стала. Зачем? Это только на один вечер, подойдя к ним, я спросила:
– Чего стоим? Кого ждём?
– Тебя, а, если серьезно, то не пускают нас. «Маленькие» мы.
Я закатила глаза, время было раннее, народу маловато пока. Всех сотрудников я знала из-за Стаса, подошла к одному из охранников и сказала:
– Привет. Ты чего их не пускаешь?
– О, какие люди, решила всё-таки посетить клуб?
– Ага, а ты не пропустил моих знакомых.
– Мелкие они. Директор убьет.
– Обещаю, с директором я разберусь. Мы не будем дебоширить.
– Ладно, только если мне по голове не настучат.
– Не бойся.
Я повернулась к компании и помахала рукой, что заходить можно. Они удивлённо переглянулись, но всё-таки пошли за мной.
– Как ты это сделала? Не понимаю.
– Каком к верху. Отстань уже и развлекайся, – он спрашивал это уже в сотый раз, а я в сотый раз отвечала одно и то же. На самом деле они действительно культурно отдыхали, почти не пили, только о чем-то разговаривали. По мне так было слишком скучно, Лилит, кажется, была того же мнения. Так бы и прошел весь вечер, если бы не мой любимый Стасик.
– Катя, я чего-то не понял. Ты чего тут забыла? Мне уже весь телефон Антон оборвал.
– Пусть дальше рвёт, все нормально. Отдыхаю после трудовой недели.
– Серебрякова, ты совсем ахринела? Тебе прошлого раза мало было?! Повторить решила?
Нет, ну это ни в какие ворота. Оступилась один раз и всё – клеймо на всю жизнь. Чёртово похищение.
– Стас, успокойся и иди, руководи, а то вон, вроде, бутылочку вина разбил твой любимый бармен.
Стас удалился, но обещал вернуться. А мы сидели, они ушли танцевать, а я осталась «сторожить» вещи. Ну, я так выразилась, просто танцевать – это не моё, совершенно.
Музыка била со всех сторон, все веселились, танцевали, пели, угорали, вот это я понимаю субботний вечер.
– Кать, спасай.
– От чего тебя, Лилит, спасти?
– Не меня, Арсения. Он решил, что драться умеет.
Чего он там решил? Совсем что ли с головой не дружит? Связалась с идиотами. Господи, избавь этот мир от них. И что делать, когда на троих не очень атлетических парней нападают шестеро таких же парней? Бежать сломя голову, вот, что нужно было сделать, но нет. Мы же чертовы «герои». Не знаю, откуда Лилит достала арматуру, но она её достала и с боевым кличем, несмотря на своё платье, рванула всех избивать и не важно наши это или нет. Хорошо, что все действие происходило на улице, а то Стасик меня бы убил за свой клуб. Стояла я в стороне минут пять, наблюдала и рассчитывала силы. Результаты были не в нашу сторону, но, если помирать, то красиво. Последнее, что помню, как схватила какую-то железную трубу и побежала. Не стоять же в стороне, когда все дерутся, не пропускать же такое шоу.
Очнулась я только, когда нас вели в наручниках, в обезьянник. Благо участок был недалеко, и до него можно было дойти пешком, а не ехать на машине. Угораздило же вляпаться так. Больше никому, никогда помогать не буду. Хватит с меня.
***
Я вышла из «транса» от голоса Лилит:
– Кать, потери есть? У меня три ногтя и платье, – я открыла глаза и начала себя осматривать. Дырки на джинсах стали сильнее, рукава были порваны, а внизу футболка вообще была порвана.
– Одежда только.
– А руки? – я посмотрела на кисти и увидела на них кровь, кажется, кто-то схватил меня именно в тех местах, где были кровоподтёки, и старые раны открылись. Класс, лучше не бывает.
– Я вас ненавижу! – вновь крикнула на всё отделение я, и мне ответили хором, и не только три дебила.
– Знаем!
– Старые раны, ничего страшного, – уже ответила я Лилит.
– Уверена?
Я лишь кивнула, а, что еще оставалось? На самом деле руки ужасно болели, а в некоторых местах до сих пор шла кровь.
– Серебрякова, встать! – я подчинилась, даже подошла к решетке и увидела мужчину лет сорока, с бородой и строгим взглядом. Класс, ещё и его смена, жизнь прекрасна.
– Здрасте, дядь Петь.
– Здрасте, дядь Петь?! И это всё, что ты можешь сказать?! Катя, я ожидал когда-нибудь увидеть за решеткой Антона, но никак не тебя. Что ты творишь?!
Хороший вопрос. Мне вот самой интересно, что же я творю? В принципе-то ничего, просто решила помочь однокласснику.
– Сижу за решеткой. Не видно, что ли?
– Видел бы тебя сейчас отец. Не думаю, что ему это понравилось бы…
Что?! Сколько можно? Второй день подряд. Нет, я, конечно, редко использую эмоции, но это перебор даже для меня. У человека есть определенный период, когда он терпит, молчит, ничего не делает, а есть, когда все надоедает, когда чаша терпения переворачивается, когда нервы сдают, и хочется высказаться.
– Да сколько можно?! Отцу бы не понравилось, матери бы не понравилось. Надоело! Значит, когда я волосы крашу во все цвета радуги, никто мне слова не говорит, и это всем нравится и всех всё устраивает, а, когда в обезьянник загремела, нет. Нет, я понимаю, что это сравнение не очень, но, чёрт, это так. Надо было оставаться связанной в подвале.
– Ты это о чем? – дядю я уже не слышала. Меня понесло и далеко не в то русло.
– И вообще, всем было лучше, если бы про меня вообще не узнавали. Все были бы счастливы и рады. Родители бы были до сих пор живы. Чего ты замолчал-то?! Выскажись, какая я плохая. Антон вон высказал всеобщее мнение. Твоя очередь. Чего молчать-то? И так одиннадцать лет молчали все!
Я замолчала из-за того, что воздух в легких закончился. Во время тирады я непроизвольно начала ходить туда-сюда и сжимать руки в кулаки. В итоге я опять сидела рядом с Лилит и разглядывала свои руки, который уже были практически все в крови.
– У тебя кровь, – осторожно произнесла Лилит.
– Спасибо, за наблюдательность, – как-то слишком резко и грубо произнесла я. Она-то ни в чем не виновата.
– Эй, а я-то тут причем?
– Прости, я не хотела, нервы, – сбивчиво, но уже нормальным голосом произнесла я.
– Кать, иди за мной, – опять этот властный голос, который хочет, чтобы ему подчинялись.
– Не хочу. Мне и тут хорошо, – если сейчас пойти за ним, то будут допросы, а я этого хочу меньше всего. Нельзя же язык держать за зубами. Чёрт. Дура.
– Не будь ребёнком, Екатерина!
– Когда я им была? – прошептала я, но в полной тишине и маленькой камере все было прекрасно слышно.
– Кать, пошли, – уже более мягким голосом произнёс он.
Не отстанет. Плевать. Просто буду молчать и всё. Пусть хоть свои навыки применяет. Я встала и пошла за ним. Какая теперь разница? Мы зашли в его кабинет. Я села на стул, не обращая никакого внимания на интерьер, мне просто хотелось домой, хотелось запереться в комнате. Последнюю неделю у меня только это чувство и осталось.
– Ну, и, что наговорил Антон, выражая всеобщее мнение?
Я молчала. Просто смотрела на кровавые руки.
– Хорошо, что произошло? Что у тебя с руками? Не думаю, что в той драке ты смогла получить такие «ранения».
Результат тот же. Не хочу думать, не хочу делиться, не хочу доверять. Мое правило трех «Д».
– Кать, скажи хоть что-то.
– Хочу домой. Просто хочу домой. Отпусти нас, пожалуйста. И не звони в школу и родителям. А то директор мечтает меня вышвырнуть из школы при любом удобном случае, а ребята не такие плохие.
– Хорошо, – я удивленно на него посмотрела. Вот так просто. Заметив моё удивление, он пояснил, – Ты первый раз просишь за кого-то. Да, и вообще просишь хоть что-то. Я отпущу вас, и не буду обзванивать родителей и школу. Только скажи, кому звонить не надо.
– Я фамилии не знаю, только имена. Лилит, Петр, Арсений и Денис.
– Ладно, всё равно из тебя я большего не добьюсь, иди, вымой руки и домой дуй.
– Спасибо.
– Удивительно, что происходит? Какая популяция бабочек вымерла?
Я закатила глаза и пошла в туалет, отмывать кровь. Дядь Петя – старший брат папы. Работает в полиции, какая-то шишка, я никогда не вдавалась в эти подробности. Сам по себе он добрый и милый, но не женат и детей у него нет. Все шутили раньше, что он женат на собственной работе. Просто иногда он забывается и начинает вести себя, будто допрашивает какого-нибудь преступника или рявкнет так, что хочется забиться в угол и сидеть там. Только из-за него никто не знает, что произошло в той аварии, десять лет назад.
Руки я более или менее отмыла, забрала телефон с наушниками, которые очень мило у нас всех забрали, и вышла из здания. Прохладный воздух ударил в лицо. Начала осматриваться и на мо` удивление вся наша «компашка» стояла возле ступенек и что-то бурно обсуждала.
– Вы чего домой не пошли?
– Тебя ждём. Все вместе влипли, все вместе и будет объяснять это директору в понедельник.
– Никому, ничего не нужно объяснять. Дядь Петя никому не будет звонить ни родителям, ни директору. Так что успокойтесь и идите домой со спокойной совестью, – они удивлённо переглянулись, но было видно, что счастливы.
– Серьёзно? Катька, ты чудо, – Арсений подлетел ко мне и заключил в «медвежьи» объятья.
– Сеня, отпусти, задушишь, – Арсений я просто выговорить не смогла, вот и получился Сеня.
– Щас начнётся. Затыкаем уши, – произнес кто-то, но я ничего не поняла. Только хотела спросить, что происходит, Арсений меня опередил.
– Пофиг. Ей можно, она спасла нас.
– Ага, спасла, а ты меня убить хочешь. Отцепись! – я вырвалась из его объятий и подошла к Лилит.
– А, что значит твоя тирада?
Чёрт. Так и знала, что спросят. Ничего не длиться вечно. Как и договаривались, это всего на один вечер.
– Мы договаривались, что это только на один вечер, поэтому просто забудьте, то, что я там сказала. И всё. У каждого своя жизнь, ладно?
– Ладно, как я и обещал. Один вечер и мы больше к тебе не подойдём.
Я кивнула и направилась домой. Времени, было полдвенадцатого, когда я осторожно прокралась к себе в комнату. Уже вздохнув спокойно и включив свет, меня ждал сюрприз в виде Волкова.
– Что ты тут делаешь?!
– Живу.
– В моей комнате.
– Ну, твои тебя обыскались. Стас сказал, что ты у него в клубе сидишь с какими-то чуваками и домой не собираешься. Они и уехали на дачу без тебя, ну, и без меня. Тебя оставили сторожить. И, что ты думаешь? Сижу я, никого не трогаю и тут звонок, что ты в обезьянники из-за драки и дебоширства. Вот мне интересно, что будет, когда все об этом узнают? Твои будут «очень рады», а директор вышибет из школы. Ты мне должна. Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.
– Ты двинулся?! Может я ослышалась?! – я действительно была в шоке, не просто в шоке, а в каком-то непонятном вакууме.
– Я не двинулся. Теперь ты мне должна и я хочу, что ты стала моей девушкой, на неопределенный срок. До того момента пока мне это не надоест. Надоест, брошу, и все станет, как обычно. Проболтаешься и все, включая директора, узнают, что ты побывала за решеткой и тебя вышибут из школы.
Чёртов, поганый шантажист. Что мне теперь делать? Согласиться и не известно, что он делать будет, откажусь, вылечу из школы, а по головке за это меня не погладят. Что делать? За что мне это? Сколько можно меня шантажировать?!
– Хорошо, твоя взяла.
Он победно улыбнулся и вышел из комнаты. И что теперь будет? Убить бы Сеню за всё это. Чёртов Сеня, чёртов спор. Ну, и ладно. Я ему ещё устрою весёлую жизнь. Раз он захотел меня в виде своей «девушки».
Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме
Полная версия ·
Регистрация
· Вход
· Пользователи
· VIP
· Новости
· Карта сайта
· Контакты
· Настроить это меню
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение