натаниэлла:
23.09.15 14:52
» 1.01. Встреча с Амандой
.
ЧАСТЬ 1. НАЧАЛО.
1. 01. Встреча с Амандой.
– Тема сегодняшней лекции «Пионеры Млечной Конкисты»,– объявил Иван, обращаясь к притихшему амфитеатру. – Звучит банально, но мы не станем останавливаться на внешней канве событий, а попробуем нырнуть вглубь и заняться психологией первопроходцев. Что заставляло их шагнуть в неизвестность? Почему таких безумцев было много, и что думали о них остальные? Для затравки я покажу вам нарезку из кинохроник тех лет: новости, репортажи, ток-шоу. Вглядитесь в лица, подумайте: эти люди счастливы, увлечены или просто бегут прочь от реальных проблем, прикрываясь высокими словами о героизме? Что такое вообще героизм?
Пока шел ролик, Иван Щербин мог перевести дух. Волосы его были еще мокрыми от снега, лицо горело, но апатия отступила. Не ушла - затаилась, дав ему пока возможность дышать.
Вечером, в пустой квартире она еще возьмет меня за горло, если я не придумаю, чем ее заглушить.
Цветные пятна с экрана причудливо шевелились на лицах курсантов. Иван вдохнул, готовясь продолжить рассказ – и вдруг заметил
ее.
Незнакомая женщина с аккуратными прямыми волосами, чуть прикрывающими шею, в темной форме «Внеземной инквизиции» сидела справа в первом ряду. В ее строгом облике не было ничего лишнего, и только три красные кометы на лацкане куртки светились в полумраке подобно мишеням.
Представитель «инквизиции» на моей лекции! Иван был так поражен, что, когда зажегся свет, не успел отвести взгляд. Агент БОТех, поняв, что ее наконец заметили, чуть усмехнулась, впрочем, довольно доброжелательно, и кивнула в знак приветствия.
Щербину пришлось сделать усилие, чтобы вернуться к теме. Он говорил, что-то объяснял, отвечая на вопросы, спрашивал сам, но нет-нет, да и посматривал на обладательницу трех комет. Ее присутствие одновременно раздражало и волновало. Как визит из другого мира, с которым он решительно распрощался навсегда. При этом он чувствовал себя древним замшелым камнем, который неопознанная сила вдруг столкнула с привычного места.
Навстречу чему?
Когда часы под потолком показали благословенные 18.00, это было облегчением.
Вот только сбежать не получится. Иван с сожалением смотрел, как закрывается дверь за спиной последнего курсанта.
– Мое имя Аманда Фонбаум, − агент «Внеземной инквизиции» первая протянула руку, – я представляю БОТех – Бюро по ограничению внеземных технологий.
Они специально прислали женщину в надежде, что я постесняюсь вытолкать ее вон? Однако руку после секундной заминки Иван все же пожал.
Она лично пока не сделала мне ничего плохого.
– Я догадался, откуда вы, – он кивнул на ее кровавые кометы. – Мое имя вам, полагаю, известно. Однако чем обязан?
– Бюро необходим консультант, – она говорила по-русски идеально и почти без акцента, – мне рекомендовали вас как лучшего специалиста по эпохе Млечной Конкисты.
Глаза у Фонбаум были светло-карими, приятного медового оттенка. А еще в них светился живой ум, что Ивану понравилось. Женщин-солдафонов, с мужицкими манерами и стальными голосами, он на дух не переносил. Стоящая перед ним шатенка к тому же обладала изяществом и располагающей улыбкой, и если бы не род занятий, ее общество вполне могло бы оказаться приятным.
– Польщен столь лестной характеристикой, госпожа Фонбаум, но, простите, не вижу связи между историей и внеземными технологиями.
– Только не спешите мне отказывать, у меня очень важное и деликатное дело, которое вас наверняка заинтересует.
Важное и деликатное? Ну-ну…
– Я вас слушаю.
– Мы можем куда-нибудь отойти, чтобы никому не мешать?
– А чем плоха аудитория? – Иван сделал широкий жест. – На сегодня лекций здесь больше не предвидится, и нас никто не потревожит.
Предложение явно пришлось агенту не по душе, но она кивнула. Они сели друг против друга, Аманда, как примерная ученица, за парту, а Иван – верхом на стул, оперев локти на спинку.
Ему было интересно за ней наблюдать, составляя образ из ничего не значащих на первый взгляд деталей: как она садится, как кладет перед собой руки, как смотрит прямо ему в лицо. В ней не чувствовалось жесткости, которой славились «инквизиторы». Но высокие чины в Бюро вряд ли раздавали за красивые глазки, а значит, эта женщина совсем не так проста.
Да и в дерзости ей не откажешь. Наверняка ей доложили о моей стойкой нелюбви к темно-синей форме – но нет, явилась сюда при полном параде.
– Перед встречей, я ознакомилась с вашей книгой «Радуга девяти миров», которую мне любезно ссудили ваши коллеги, − начала Аманда, − книга любопытная, но у меня осталось ощущение, будто вы что-то не договорили. Сегодня я пришла к вам в надежде, что вы восполните лакуны и расскажете мне все, что знаете о первопроходце Владе Потемкине. То есть абсолютно все.
Каперанг Потемкин, командир «Радуги»? Неожиданно.
Иван натянуто рассмеялся:
– Вы шутите? Если вы читали книгу, как утверждаете, то знаете о Потемкине столько же, сколько и я.
– Я так не думаю. Последние годы вы плотно занимались данной темой. Вы восстанавливали полетные карты коскора «Радуга», работали с архивными документами, изучали мотивации. Объем большой, что-то наверняка не публиковалось.
– Вы ошибаетесь, госпожа Фонбаум.
– Я уверена, что права, господин Щербин.
Она смотрела ему в глаза без нажима, но и без уступчивости. Уверенная в себе, уверенная в нем. Иван хотел было возмутиться, но захлопнул рот прежде, чем успел сказать что-то едкое.
Поссориться с ней всегда успею. К тому же ему нравились прямодушные люди.
Даже если общение с ними обещает потенциальные неприятности.
– Мне действительно необходимо ваше содействие, господин Щербин, – сказала Фонбаум, мягкими интонациями разбивая напряжение повисшее между ними напряжение. – Возможно, сами того не подозревая, вы упустили нечто важное.
Иван попытался понять, что за человек перед ним: бюрократ, талантливый сыскарь, карьеристка или чья-то протеже?
Сам бы я дослужился к своим тридцати пяти годам до аналога трех комет? На первый взгляд Фонбаум выглядела твердым орешком. Не красавица и не уродина, не старая и не молодая. Слабый пол обычно культивирует индивидуальность, подчеркивая достоинства и ретушируя недостатки. Аманда же, судя по всему, привыкла прятать все личное где-то очень глубоко, оставляя на поверхности только вежливость и прямоту.
Но если ее единственные украшения – знаки высокого отличия, то из этого вовсе не следует, будто в жизни у нее нет ничего кроме карьеры, не так ли?
–… именно Рагнарок – вот что для нас важно.
Иван смущенно потер нос: начало фразы он пропустил. Аманда терпеливо ждала.
– Рагнарок – это из скандинавской мифологии. Означает «время гибели богов», – начал он. Посланница Бюро явно ожидала услышать нечто иное, потому что брови ее сосредоточенно сошлись к переносице. – В то же время Рагнарок оказался роковой планетой для корабля Потемкина. Последней планетой, после которой его звезда закатилась. В этом есть что-то мистическое, и это единственная тема, которую я не стал развивать.
Взгляд Аманды прояснился:
– Да, мистика, – согласилась она неожиданно легко, – вполне подходящее слово. К сожалению, оно бы удовлетворило какого-нибудь журналиста, но вот Бюро требуется иное.
– Охотно верю, но все другие предположения я скрупулезно изложил в книге.
– И все же я на вас надеюсь. Ваш образ мыслей, опыт и знаменитая способность интуитивно брать след – все это нам пригодилось бы.
Что значит «пригодилось бы»?
– Я историк, а не суперагент.
– Историки ничем не уступают суперагентам, если речь идет об исторических расследованиях. И я не думаю, будто в Академии в последние годы вы окончательно потеряли себя.
– Потерял себя?! – Иван был потрясен. – Да с чего вы взяли?
– Простите, если я чересчур прямолинейна, – Аманда, извиняясь, развела руками, – однако я уверена, что люди вашего склада не могут провести лучшую часть жизни, копаясь в пыли. В глубине души, Иван Семенович, вы наверняка соскучились по настоящему делу.
Иван прикинул, не стоит ли ему притвориться оскорбленным. Но вспомнил, что не далее как несколько часов назад, сам называл сегодняшнюю жизнь тупиком. Другое дело, что небеса слишком быстро откликнулись на его молчаливые жалобы. Словно только и ждали, когда же он начнет сомневаться.
Но «Инквизиция»!
– Вы всерьез предлагаете мне поработать на Бюро?! Вы в курсе, что мой предыдущий контакт с БОТех окончился весьма печально?
– Меня предупреждали, что вы откажетесь. Никто не верил, что вы станете со мной разговаривать дольше пяти минут. У Бюро нет рычагов влияния на вас, и если вы категорически не желаете заключать долгосрочный контракт, я пойму, это ваше право. Однако я прошу вас хотя бы выслушать меня до конца, не перебивая. То, с чем я к вам пришла, для меня очень важно.
– Я плохо себе представляю, зачем Бюро понадобилось копаться в делах давно минувших дней.
– У нас появились факты, которые надо объяснить, – твердо произнесла Фонбаум. – Со своей стороны я полностью открыта для сотрудничества, но все будет зависеть от вас, Иван Семенович. От того, как далеко вы сами пожелаете зайти в своем любопытстве. Если я не смогу вас заинтересовать, настаивать не стану.
«Нет рычагов влияния»? Ну-ну…
– Это дьявольская сделка. Если речь о любопытстве, любой исследователь готов зайти очень далеко. И вы это знаете
.
Аманда не стала развивать опасную тему.
− Так вы согласны меня выслушать? − спросила она.
Ну, если дело и впрямь связано с каперангом Владом…
− Я дам вам шанс, − сказал Иван, − во имя любимой мною темы. Какие именно факты вам потребовалось объяснить?
Фонбаум открыла свой портфельчик и достала миниатюрный кубнот – самый обычный, из тех, где хранят семейные снимки. Иван взял его в руки и нажатием большого пальца стал прогонять через экран заложенный в нем видеоряд.
– Вам доставили эти снимки с Рагнарока?
– Да, – подтвердила Аманда, – с Рагнарока системы Лаэтоса.
– Судя по маркеру в нижнем углу, снимали портативной полевой камерой «Меркурий-проф». У военных другие игрушки, значит, изображения пришли в Бюро не от Звездной Ойкумены. Однако, если не космические войска, то кто забрался так далеко от накатанных трасс?
– В системе Лаэтоса у Земли две экспериментальные базы со смешанным контингентом и орбитальный комплекс. Вы в курсе?
– Никогда не слышал.
– Всемирный институт ксенобиологии совместно с Центром Экософии Александрова и Звездной Ойкуменой занимались там изысканиями вплоть до вчерашнего дня.
– И что случилось вчера? – поинтересовался Иван, не отрывая глаз от экрана.
– БОТех объявил Рагнарок зоной карантина.
– Даже так? – Иван мельком взглянул на свою визави и вернул на экран самое первое изображение: причудливые развалины, отдаленно напоминающие старорусский сруб в амазонской сельве.
– Что скажете? – Аманда кивнула на кубнот.
– Сначала я решил, будто вы обнаружили на планете следы иного разума. Или подумали, будто обнаружили. Но теперь я уверен, вы знаете, что эта «избушка на курьих ножках» сработана землянами.
– Почему?
Иван пожал плечами:
– Все слишком очевидно.
Еще пара нажатий пальцем, и на экране появилось внутреннее убранство. Съемка велась уже другой камерой, изображения стали четче. Остатки мебели, смахивающие на столы и лавки. Не опознаваемый хлам в углах.
А это что? Щербин увеличил картинку до предела.
– Да, нейрокомпьютер, – подтвердила Аманда, – правда первого поколения и кустарной сборки. Все детали напечатаны на трехмерном принтере, и в их основе лежат местные материалы.
– Как насчет розыгрыша?
– Мы отрабатываем любые версии. Но если это розыгрыш, то очень дорогой и бессмысленный.
Иван рассмотрел изображения нейрокомпа под разными углами, а потом задействовал сенсоры.
– По-моему, на клавиатуре русские буквы. Очень любопытно, – произнес он, осторожно ведя пальцем по клавишам. На ощупь они напоминали старый крошащийся пластик. Между ними жила синяя плесень.
– Каким годом вы это датируете?
– Невозможно судить по картинке! – возмутился Иван. – Нужны лабораторные исследования.
– Да, но ориентировочно?
– Вы просите невозможного. Строить предположения по внешнему виду нельзя. Это не стиль, характеризующий эпоху. К тому же, при наличии репликатора, повторить любой синтетик пара пустяков. Сам же принцип работы нейрокомпа был запатентован еще в первой половине 21 века.
– По-моему, к началу Эпохи Млечной Конкисты данная технология была куда совершенней. Во всяком случае, от жесткой клавиатуры точно отказались.
– Некоторые модели долго сохраняли возможность механического ввода, – заметил Иван, – но вы правы в одном: в данном конкретном случае все выглядит как дурная самодеятельность.
Тут его палец соскользнул прямо в липкую плесень, и Щербина передернуло. Он выключил кубнот и вернул Фонбаум.
– Я понял так: вы считаете, что это артефакты времен первооткрывателей планеты. Но лучше забудьте об этом. Каперанг Потемкин не имеет к ним отношения. Перед вами фальшивка.
Фонбаум улыбнулась:
– Вас смущает, что вещи слишком хорошо сохранились в агрессивной среде планеты?
– И это тоже. Картина выглядит слишком нарочитой, искусственной что ли…. Вам достаточно взять пробы, чтобы установить реальный возраст.
– В этом и проблема. Пробы были взяты и дали иной результат. Вы же знаете, что, скажем, киберсрезы невозможно подделать, их датировка невероятно точна.
– Значит, нужно повторить анализ. Возможно, лаборант что-то напутал.
− Поверьте, Иван Семенович, вопрос не в конкретных датах. В конце концов, мошенники могут совершенствоваться, а эксперты ошибаться. В деле хватает и других странностей.
Ага. Неужели мы наконец-то переходим к сути дела?
– Например?
– Сама планета таит в себе немало загадок. Официально Рагнарок разрабатывают шесть лет, но первые краткосрочные визиты на планету начались раньше, лет двенадцать назад. Это были редкие отряды Звездной Ойкумены, которые пополняли запасы и попутно исследовали белые пятна на карте. В одно из таких посещений кто-то из капитанов обратил внимание на аномальные зоны, о чем подал рапорт вышестоящему начальству. Вы знаете о существовании так называемых «чернильных пятен» Рагнарока?
– Нет.
– Это спонтанно возникающие пространственно-временные инверсии. Некоторые из них совсем небольшие – до нескольких сантиметров в диаметре, но есть и покрупнее. Загадочные пятна живут в среднем несколько дней, после чего исчезают. Но имеются исключения, например аномалия, расположенная на Чернильных островах и прозванная «Чернильницей», она держится в неизменном виде весь период наблюдений, а это уже десять лет. К тому же она простирается на добрый километр, и пока никто из ученых не смог объяснить механизмы ее поведения. Это очень интересное физическое явление.
А мне интересно, почему сугубо теоретическими проблемами занимается «Внеземная инквизиция». В чем тут подвох?
– И что из этого следует? – недоуменно поинтересовался Иван.
– Терпение, Иван Семенович. Все эти отвлеченные на первый взгляд факты имеют непосредственное отношение к предмету нашей беседы. Я очерчиваю вам расстановку сил в системе Лаэтоса.
– Хорошо, продолжайте. Я весь внимание.
– Звездная Ойкумена не сразу, но все-таки оценила изучение «чернильных пятен» как перспективное. На Рагнарок прибыли первые ученые, разумеется, все с погонами и под подпиской о неразглашении. Но позже информация об открытии все же утекла на сторону. Планета попала в зону интересов крупных корпораций, а одна из них даже выделила специальный грант на исследование. Сегодня на Рагнароке есть две постоянные базы – на континенте Желтых Сов и на Чернильных Островах.
– Как понимаю, на современной карте сохраняются топонимы Потемкина?
– Конечно. В вашей книге вы упоминаете, что «Радуга-9» совершила аварийную посадку на континенте, получившем позже название Земля Желтых Сов. Там же месяц назад были обнаружены и артефакты. Поначалу в нашем ведомстве им не придали значения, подобные вещи время от времени обнаруживаются в самых разных местах и, как правило, они не представляют угрозы. Поэтому ребята не особо напрягались, когда помогали отчищать от грязи осколки по просьбе Марсианского Музея. Но вот когда они добрались до нейрокомпа, то поставили на уши все Бюро.
– Вам удалось прочитать записи на срезах, – догадался Иван.
Аманда кивнула:
– Информация обрывочная, много плавающих данных, но ее оказалось вполне достаточно, чтобы объявить Рагнарок зоной карантина.
– Но что же в них такого угрожающего? – не удержался Щербин. – Если исходить из предположения, что это действительно записи Потемкина, в чем вы желаете меня убедить, то они архаика. За минувшие полсотни лет любые упомянутые на нейтосрезах технологии наверняка безнадежно устарели.
– Вы перебили меня, и я не успела сказать, что записи были сделаны около 30 лет назад. То есть через 130 лет после того, как Потемкин покинул планету и за 18 лет до того, как земляне на нее вернулись. Представьте: на официально необитаемой планете кто-то построил дом, воссоздал устаревшую земную технику и вел дневник наблюдений.
Иван хмыкнул.
Какой-нибудь богатенький робинзон-мизантроп устал от цивилизации и захотел пожить в одиночестве. Но это не повод для карантина.
– Нейросрезы могли попасть с Земли?
– Не могли. Повторяю: они были напечатаны из местных материалов, что достоверно указывает на их внеземное происхождение.
Иван покачал головой.
Ну и что?
– Естественно первым делом мы обратились к архивам, – продолжала Аманда. – Нас интересовал Потемкин, его экипаж и их последнее путешествие в систему Лаэтоса. К нашему удивлению, мы практически ничего не нашли. Биография героя Конкисты состоит сплошь из белых пятен. Несколько документов докосмического периода, пара любительских снимков да скупые строчки новостных лент. Вас не настораживает такая скудность?
– Бывает и хуже, – ответил Щербин, – за истекшие полтора века способ записи и хранения информации кардинально менялся несколько раз. Нет ничего странного, что человечество исхитрилось в подобном хаосе потерять массу интересного. Вполне типичное разгильдяйство. Другое дело – достойное сожаления.
– И все же, – упрямо гнула свое Аманда, – Влад Потемкин очень известная фигура. Но при этом не осталось ни образцов его ДНК, ни голоса, ни почерка, ни отпечатков пальцев. Мы не знаем точных дат его рождения и смерти, чем он увлекался, кого любил… Абсолютно мифическая личность.
– Когда реальные люди становятся частью легенды, логично, что они превращаются в миф, – ответил Иван. – И, кстати, нам известна дата его смерти. Есть запись траурной церемонии в Москве, на Новодевичьем кладбище…
– Ах, да, Новодевичье! – Аманда опять полезла в свой портфельчик. – БОТех получило у московских властей разрешение на эксгумацию…
– Бог мой зачем?!
– Как зачем? Нам требовались образцы ДНК, чтобы сравнить их с ДНК на нейросрезах. Это позволило бы подтвердить или опровергнуть авторство дневников. Согласно официальной информации Потемкин был похоронен по православному обряду, то есть никакой кремации, исключающей сбор генетических данных. Однако его могила оказалась пуста. Нет ни гроба, ни тела, - Аманда вставила, наконец, чип в предназначенное гнездо, и Иван уставился на документ, отобразившийся на столешнице. – Это поставило нас в тупик. Конечно, мы продолжили поиски, добрались до захоронений других членов экипажа «Радуги» в Новгороде, Пскове и Новосибирске. Результат везде тот же. Остается пока нетронутой могила Симона Реутова в Петропавловске-Камчатском, но, я боюсь, тенденция сохранится. Вот поэтому я и пришла к вам, господин Щербин, и задаю нелепые на первый взгляд вопросы. Мне важно понять, существовали ли в действительности все эти люди? И сколько в истории «Радуги-9» правды, а сколько мистификаций?
– Невероятно, – сказал Иван, – вы хотите заново переписать прошлое.
– Если понадобится, – Фонбаум как фокусник поменяла файлы, и перед Иваном возникло экспертное заключение с эмблемой Земного Орбитального Музея. – Коскор, что выдается за корабль Потемкина, который он якобы с нуля воссоздавал на Рагнароке, чтобы вернуться домой, не что иное, как макет. Он никогда не летал, а добрая половина деталей выпущена на Лунном заводе Крамера через 13 лет после предполагаемой смерти Потемкина. Актов, подтверждавших их, к примеру, замену при реставрации, не найдено.
– Это ничего не доказывает.
– Увы, нет. Но в свете остального…
– Однако почему именно БОТех этим занимается? При чем тут внеземные технологии и их ограничение?
Аманда аккуратно убрала чип в портфельчик:
– Мы подозреваем, что каперанг Влад Потемкин вступил в тесный контакт с неизвестной цивилизацией в системе Лаэтоса, присвоил ее технологии и вывез на Землю. А скрыть данный факт и, допускаю, использовать технологии в личных целях, ему помогли как раз в БОТех. В самые первые годы существования Бюро.
– Иными словами, вы реанимировали старые обвинения, – вздохнул Щербин. – Потемкина еще при жизни обвиняли в чем-то подобном, но не нашли доказательств и полностью оправдали.
– Сегодня доказательства появились.
– Но отчего именно Потемкин? Это может быть кто угодно.
– Эту версию мы тоже пока не исключаем, – кивнула Фонбаум, – хотя отрезок в 130 лет и информация на нейросрезах вызывают вопросы сами по себе. Итак, Иван Семенович, что вы скажете? Вы согласны ознакомиться с деталями?
Вы меня все-таки заинтриговали. Иван кивнул.
Тотчас из портфельчика появилась миниатюрная разновидность квантового компьютера (или, как его называли в просторечии, «записная книжка», поскольку по виду кибертонные безнес-модели больше всего напоминали небольшой блокнотик для срочных пометок). Мини-комп был незамедлительно вручен историку. В его руках оранжевый глаз индикатора сменился на зеленый: симбионт узнал хозяина.
– Здесь я собрала для вас все: отчеты, схемы, карты, координаты, уцелевшие фрагменты записей с нейрокомпа, но советую начать с «Дневников Потемкина».
– Потемкин никогда не вел дневников, – сказал Иван, взвешивая «книжку» на ладони. Ее корпус был теплым.
– Просто мы об этом не знали.
– Вы не понимаете. Влад был не из тех людей, что ведут дневники. Ему не были присущи ни рефлексия, ни самолюбование. Это был человек действия.
– Семь лет робинзонады на враждебной планете могут изменить любого, – сказала Аманда, – хотя должна признаться, стопроцентной уверенности, что именно Потемкин настоящий автор «дневников», у меня нет.
– Вы проводили общую лингвистическую экспертизу?
– Конечно, это тоже есть в «записной книжке». А вот автороведческую экспертизу в состоянии провести только вы. Вы согласны это сделать для меня?
– Я посмотрю, что будет в моих силах.
– Спасибо, Иван Семенович. Ваше участие просто неоценимо. Тем не менее, в «записной книжке» есть стандартный бланк контракта. Вам надо будет лишь подписать его. В графе «особые условия» можете вписать любое предложение, я гарантирую, что вам ни в чем не откажут. Если мы хотим поймать загадочного каперанга, ваше присутствие…
– Поймать? – насмешливо перебил Иван. – Вы поймаете разве что его тень. Каперанг умер задолго до нашего рождения, пусть даже его тело не было похоронено на Новодевичьем.
– Разумеется, – Фонбаум встала. Иван поднялся следом, справедливо расценив это как сигнал к окончанию беседы. – К сожалению, время нас поджимает, поэтому я прошу вас выполнить экспертизу как можно скорее. Если вам потребуется побывать на месте событий, я имею в виду Рагнарок, только намекните. В Академии вам оформят командировку.
– Вы смеетесь, сейчас середина учебного семестра.
– Только намекните, – повторила она. – Через три дня я лечу к Лаэтосу. Постарайтесь определиться с приоритетами к этому сроку.
– Как мне связаться с вами?
Аманда кивнула на комп в его руке:
– Ваш персональный секретарь из «записной книжки» имеет все необходимые координаты.
Иван с явным неудовольствием перевел взгляд на квантовое суперустройство. Фонбаум, видя его колебания, поторопилась уточнить:
– Мне известна ваша нелюбовь к кибертонным симбионтам. Но этой моделью можно пользоваться и без постоянного нейроконтакта. Ее можно подключать как через разъемы, так и через сенсорный контроллер, который вы вольны надеть или снять в любое время, – она продемонстрировала миниатюрный пульт, встроенный в широкое кольцо, которое сама носила на правой руке. – Вы же носите обручальное кольцо? Одним больше, одним меньше. И я гарантирую, что от пульта на пальце у вас не будет никаких вредных последствий.
Значит, у тебя тоже нет импланта в мозгу – это хорошо, терпеть не могу киборгов.
– Успокаивать меня – это лишнее, – произнес Щербин, убирая «книжку» в карман джинсов. –Я знаю, что живу в современном мире, где трудно найти укромный уголок, чтобы остаться одному. С этим обстоятельством я успел примириться.
Но вот смогу ли я примириться с тем, что связался с БОТех? Этого Иван пока не знал. Однако прощался он с Амандой гораздо теплее, чем здоровался, и это явилось для него очевидным, хотя и удивительным фактом.
...