Волшебный туман (фэнтези, сборник рассказов)

Струи воды сбегали по лицу и шее за шиворот. Ледяной, отвратительно пахнущей воды. Воистину, степняк представлял себе загробный мир несколько иначе. И для начала у него тут не должно быть столь физически осязаемого тела. С вывороченными кишками, знаете ли, долго не живут, теперь он это уже понимал. Тем не менее… Воин подумал и разрешил себе открыть глаза. Он стоял под струями водопада рыже-серой воды, где-то впереди чуть проглядывал дневной свет.
- Да будет… Сан-ай-тел, - пробормотал он и неуклюже, по-новой обучаясь ходить, двинулся туда. Загробный мир – не загробный, а дышать под водой легче не стало.
Вынырнув наружу, Кайрат обнаружил себя в невысоком ущелье, водопад низвергался со стенки всего в несколько метров высотой и запах… что же за запах? Он был человеку неприятен, но мыслей о трупах и разложении, чего он ожидал, не появлялось. Дальше вода лилась по равнине, едва доходя глубиной воину до пояса, а где-то почти на краю видимости с шумом срывалась в черную корявую дыру. На берегу почти не было растительности, если не считать трёх-четырёх чахлых кустиков малинового цвета. Пространство между ними усеивали самые обыкновенные, отполированные ржавой водой до блеска булыжники. Рядом с водопадом наверх вела грубо выбитая в скале лестница.
К ней и направился воин. И – о чудо! – камни при его приближении зашевелились, выстраиваясь двумя ровными линиями, отмечающими путь Кайрата. Ему даже показалось, что один из них поклонился. Мужчина остановился и потёр глаза: в одной из освободившихся лунок что-то торчало. Присев на корточки, он протянул ладонь и быстрым движением пальцев вытащил из сухой земли блеклое серое перышко, заляпанное кровью.
- Сан-ай-тел… Сан-ай-тел… Сдается мне, мы уже встречались, - буркнул он под нос и, не обращая более внимания на странное поведение камней, отправился наверх.

Словно крылом ударило по лицу, мерзкий запах на миг стал нестерпим, но это заняло лишь мгновение. Кайрат оказался на ровном как жертвенный стол каменном плато точной квадратной формы. Две линии соединяли противоположные углы, а на их пересечении стоял треножник, источающий рыже-серый дым. Рядом с треножником угадывалась седовласая худая старуха, то и дело исчезающая в клубах дыма.
- Давай, что при-ринёёс, - прошипела она страшным прищелкивающим голосом, разом отбившим у воина всякое желание с ней разговаривать. Рука машинально скользнула к поясу, но в загробном мире оружия, видимо, не полагалось. Оставалось надеяться лишь на себя. Он попятился, однако лестницы сзади уже не было. Собственно, вокруг не было ничего, кроме идеально ровного квадрата с треножником. Все края плато обрывались в рыже-серый сумрак. Точь-в-точь как дым, курившийся перед старухой.
- Сан-ай-тел! Изыди, и дай честному воину упокоиться с миром. Может, и заслужил я ад, но не в твоем обществе! – гневно воскликнул Кайрат, заставив старуху гнусаво ухмыльнуться.
- Отдай перо, отдай, не дури! Всего лишь мусор, мусор для тебя, отдай, мы сожжем его тут, отдааааааааааааа-ай-ай-ай!
Женщина надвигалась, с каждым шагом меняя очертания и становясь всё менее похожей на человека.
- Твой вождь прогнал тебя. Твои враги затравили тебя. Твой меч предал тебя. Твой солнечный бог не слышит отсюда. Зачем тебе вещь, принесенная с пеплом другой жизни? Отдай перо!
- Прочь! – Кайрат захрипел, словно невидимые пальцы сжимали его горло. Иллюзии, тени, сумрак, ненависть и боль предательства обступали его, сталкивая к краю, туманя взгляд и лишая сил. Человек отступил, шаг, ещё шаг… а затем прыгнул вперед, сквозь ставший непомерно огромным морок-тень и с криком сунул пустую левую руку в жаровню. Боль и вонь паленого мяса привели его в чувство… или лишили чувств…

- Падай… падай… падай… - теплые, тихие, мягкие, вкрадчивые голоса вились вокруг Кайрата в абсолютной темноте. – Падай… падай… падай… лети…

А впереди были цепи. Пять толстых, в руку человека, цепей, удерживающих на весу существо с широкими серыми крыльями. Весь свет, сколь бы ни было его в этом месте, исходил лишь от существа. Тонкие как паутина белесые волосы закрывали его упавшее на грудь лицо, руки были скрещены за спиной и стянуты цепями, ноги заканчивались каждая четырьмя птичьими когтями. Ну а крылья… каждое крыло было пробито тонким колышком, исчезающим позади во мгле. И раз в несколько минут с них срывалось одно-два пера.
Кайрат разжал правую ладонь. Принесенное им перо было таким же, если не считать засохшей на нем крови.
- Пришел… - существо скорее молчало, чем говорило, но воин его слышал. – Я заставил вождя изгнать тебя, чтобы ты смог попасть сюда. Я показал твоим врагам твой след, чтобы они дали докричаться до полумертвого. Я позволил тебе упасть в мой мир, младший мир, бывший моим…
- Чего ты хочешь? – мужчина стоял, широко расставив для уверенности ноги, хотя стоять в пустоте…
- Догадайся! – существо рассмеялось страшным в своем бессилии свистящим смехом.
- Сан-ай-тел! Кто я, чтоб снимать такие цепи?!
- Повтори…
- Что?!
- Имя… отца… Са… - крылатое существо задохнулось, словно не было в силах продолжать.
- Сан-ай-тел! Сан!..
И сиянье поглотило мрак.

- Дяденька, дяденька! О чем вы задумались? – Кайрат вздрогнул и моргнул, обнаружив себя сидящим на большом придорожном камне, щедро делившимся с ним накопленным за день теплом. Над его головой шумели кронами высокие ели, а стоящий на дороге мальчишка, весело дергал его за рукав. – Дяденька, да идёмте же, просыпайтесь, перья больше не падают с неба! Идем, в деревне праздник!
- А они падали? – воин с изумлением обнаружил под ладонью теплую рукоять невесть откуда взявшегося оружия.
- Конечно! Говорили, это солнышко плачет из-за смерти своего любимого сына. Идём же!
- Погоди, малец… - мужчина вытянул из темных ножен оставленный ему меч. На рукояти было выгравировано перо. Он задумчиво покрутил оружие в руках, прикидывая балансировку, и усмехнулся, убедившись, что меч ему по руке. – Ну что ж… идём, пожалуй.
29.04.2009

Нексур прошел вдоль рядов тяжелых красивых саркофагов. Теперь, когда все крышки открылись, он мог рассмотреть их лица. Испуганные и улыбающиеся, задумчивые и бессмысленные… Он иногда спускался сюда, и неизменно эти прогулки успокаивали его нервы.
- Убереги!..
Нексур остановился около очередного саркофага. Сорок девятый. Девушка была старше большинства своих товарок, слегка за двадцать, однако хорошо сложена. Тонкий нос её ещё больше заострился в смертном сне, светлые волосы разметались по бледно-салатовой подушечке, глаза были закрыты… Он сам своей рукой закрыл их. Единственный случай, когда жертва смотрела на него, пока он погружал её в вечный сон. Нексур помнил выражение этих фиалковых, все понимающих глаз, но девушка так ничего и не сказала. А веки он ей опустил, закончив обряд.
- Убереги! – просила её мать. – Убереги!..
Он клялся уберечь так, как никто, кроме него не убережет. Ясна стояла на крыльце своего старенького бедного домика и не сводила с него грустного светлого взгляда. Впоследствии Нексуру казалось, что она уже тогда обо всем догадалась. Но почему-то все равно пошла за него…
Сегодня у Нексура была назначена очередная, семьдесят пятая свадьба. Может, сегодня?..
- Убереги!
- Вы живы! – внезапно прошептал он. – Все вы живы. Просто… многоженство не то, что мне нужно. Мне нужна она. Единственная. И мне было предсказано, что встретить я смогу её лишь женившись. Может, та, что войдет в мой дом сегодня?.. Я найду её и разбужу вас. Но сначала – найду.
Он в раздражении ударил по незаметному выступу, и крышки хором упали на свои места, подняв облако пыли. Нексур закашлялся и поспешил наверх.
Убереги…

Он нёс её на руках, совершенно не чуя веса. Княжна Добринка казалась своему новоиспеченному мужу легче перышка. Она то бледнела, то краснела и судорожно цеплялась за его шею, предчувствуя, верно, брачную ночь. Совсем девчонка. Пятнадцать лет. Красива, невинна, огромные влажные очи… Нексуру казалось, что он уже знает: опять не та. Опять… опять… Сколько ещё их будет?.. Только так он встретит свою Единственную… Он знал. Девушка, которую он не сможет убить, ведь смертный сон ничем не лучше смерти, и есть та…
Нексур опустил молодую жену, успокаивающе провел рукой по её плечу, наклонился... вот тогда-то она и ударила.
- Мразь!
Отплевываясь кровью, он стоял на четвереньках и оглушено мотал головой. В такт моталась тяжелая золотая цепь с герцогской короной. Следующий удар Нексур успел принять на колдовской щит.
- Кто… ты? – прошептал он, пытаясь отразить невероятную в своей силе атаку. Юная княжна уже не казалась ни невинной, ни хрупкой. Она сидела, подобрав под себя правую ногу, и руки девушки лихорадочно выводили в воздухе ведьмовские знаки, однако голос прозвучал спокойно, почти без напряжения.
- Сколько моих сестер уже покоится в твоем подвале? Ты знаешь?
- Сестёр? Ведьм, что ли? – он удивился.
- Именно. Многие семьи из тех, кого ты лишил дочери, не сумев найти управы в мирском суде, обращались к нам. Одна за другой, четыре сестры отправились вывести тебя на чистую воду, и никто из них не вернулся. Тогда ушла Сильнейшая, повелев больше никому не повторять её пути. Прошло сорок лет. Теперь Сильнейшая я. Своей волей я сняла бессмысленный запрет и явилась, чтобы отомстить тебе.
- Вот как, - Нексур уже поднялся на ноги и теперь медленно, словно против сильного ветра, приближался к кровати. – Ну мсти. Только не сможешь.
- Одна не смогу, - покладисто согласилась она за миг до того, как жесткие пальцы синебородого колдуна сомкнулись на запястьях Добринки. В ту же секунду заклинание сорвалось с кончиков её пальцев.
Замок содрогнулся. Нексур кожей почуял, как проснулись пять ведьм в подземельях его замка. А ведь он усыпил их так быстро, что даже не заметил ведьмовской натуры… Шестая, которую он держал, судорожно вздохнула: подруги начали передавать ей силу. От следующего удара Нексур вновь упал. Они все вместе убивали его.
- Что… будет… с ними?.. – прошептал он, пытаясь удержаться в сознании.
- Мы всех разбудим и выведем, - Добринка легко соскочила с кровати на пол.
Нексуру отчего-то снова померещился сорок девятый гроб. Убереги…
- Спасибо, - шепнул он, чувствуя, как собственная кровь заливает лицо.

Кровь… кровь… слишком много крови… он ничего уже не видел, давно потеряв сознание, когда в комнату, где были они с княжной, вошла та, кого он недавно поминал.
- Хватит, сестра… Он повержен, - Ясна в запрещающем жесте вскинула правую руку, Добринка, которая и сама уже изрядно выдохлась, шумно вздохнула. – Помоги выбраться остальным, я закончу тут.
- Давай, - едва заметная недобрая гримаса искривила лицо той, что назвалась княжной. Если Ясна когда-то и была Сильнейшей, то теперь так не будет. Однако спорить сейчас, когда она была почти обессилена, Добринка не собиралась, поэтому ведьма быстро выскользнула за дверь, оставив сестру по колдовскому дару наедине с умирающим чародеем.
Девушка заправила за ухо светлую прядь, тонкая рука отчего-то дрожала, потом опустилась рядом с распростертым на полу синебородым на колени.
Черные волосы, лицо, грудь… кровь… сколько же крови… Она беззвучно заплакала, словно и не было всех этих лет проведенных там, внизу, в гробу… Ясна не смогла тогда сразиться, хотя и знала об уготованной для неё участи. Не смогла, смирилась…
- Муж… муж мой… - её голос был полон невыразимой нежности. – Я была для тебя одной из… я… гордая ведьма… А ты – единственным. Я не хочу твоей смерти.
Нексур был слишком далеко от собственного тела и сознания и не чувствовал, как теплые пальцы платком стирают с его лица кровь, не видел её слез, не ощущал поцелуев. Колдуну не дано было стать свидетелем того, как рушится любовно выстроенный им замок, как бредут по полузаросшей дороге разбуженные ведьмами его жёны, и как Ясна заклинанием переносит его далеко отсюда, в лес, где никто из её сестёр не обнаружит своего врага.

- Убереги… - прохрипел колдун, с трудом приходя в себя и медленно садясь. Все тело болело, не желало подчиняться, словно чужое, но он был почему-то жив. Сверившись со своими последними воспоминаниями, чародей этому удивился. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив ничего, кроме тоненького ручейка и множества деревьев, он удивился ещё больше.
- Так… и где это я? – похоже, что говорить с самим собой начало входить у него в привычку. – Для начала не мешало бы привести себя в порядок… ну и выяснить, что же произошло…
Однако сказать было много легче, чем сделать. Нексур едва сумел добраться до ручейка и как следует напиться. Через какое-то время ему удалось ещё и умыться. Однако между двумя этими действиями прошло около часа времени, когда колдун лежал на спине, не в силах приподняться. Трепку ему задали неплохую…
Прошло несколько дней, прежде чем Нексур оправился достаточно, чтобы более-менее ходить и хоть немного колдовать. Первым делом он заставил воду показать ему его замок… точнее то, что от него осталось. Потом он очень долго сидел не шевелясь, подставляя лицо внезапно начавшемуся мелкому моросящему дождю. Он думал… наверное впервые в жизни он задумался так серьёзно. А потом, осознав одну несложную истину, чародей машинально провёл рукой по бороде и разрыдался, увидев на пальцах волшебную ничем не смываемую синюю краску… Он вытащил из-за пояса кинжал, в лезвии отразился обычный чернобородый человек с изможденным лицом. Синей бороды у него больше не было. Нексур побрился, несколько раз оцарапавшись, ибо руки ещё плохо его слушались, вырезал себе из подходящего деревца посох и отправился в путь. Впервые он точно знал, куда идти…

Январь 2011 г.

- Красный! – шепчет его почти трезвый спутник, по самые брови укутанный в серое. – Ах, какой красный! Цвет крови. Кровь Раулы на её красном платье… Но нет, не смотрится красное на красном.
- Подать девчонку! – кричит толстый маркиз, не различая тихого шёпота рядом.
Апартаменты. Роскошное убранство. Золото и пурпур. Белый камзол маркиза, серые тряпки его гостя. И вызывающе яркое огненное пятно на ковре перед ними.
- Спой, девка!
- Пляши, танцовщица!
Разлёт бровей, порывом ветра отрицательный наклон головы.
Багровая морда хозяина, серые глаза его друга. Железо кинжала на шее Раулы.
- Пляши, дрянь!
Дерзкий ответ:
- Отойди, обожгу!
Низкий рёв маркиза. Блеск кинжала. Блеск кинжала. Красное на белом.
Шёпот непонимания:
- П-почему?
Серый ответ:
- Нельзя быть такой яркой. Нельзя, но… Я же сказал – не смотрится красное на красном.
Спокойные серые шаги к двери. Сполох огня мимо, на улицу. В последний момент поворот, красные рукава – вверх, серая ткань – на пол. Серые брови, ресницы, сероватая кожа и ослепительная горькая улыбка:
- Прощай.

Серый всадник на серой лошади. Прочь из города! Прочь от ядовито-жгучего недоступного пламени! Прочь от красного солнца!
Огромный дом с кремовыми колоннами. Зелёная аллея, чёрный тяжёлый замок на воротах, а вот теперь и на двери. Алое пятно на высоких ступенях. Хозяин застывает серой статуей.
Серый голос:
- Спой, Раула! Спляши!
Звонкий смех, полёт рук, ног, быстрое кружение. Танец восхода и заката, танец огня и солнечных брызг на воде. Рука в серой перчатке сама тянется к лицу и убирает серую ткань.
- Что ты здесь делаешь, огонёк?
Лукавая улыбка:
- Даже самому яркому огню, чтобы жить, нужен серый фитиль.
Голова в сером капюшоне склоняется к плечу. Ветер колышет складки серой ткани на плечах и руках, но в облике человека серости нет:
- Тогда спляши ещё.

10. 09. 2005

Высокий человек в старомодных расшитых серебром сапогах, осторожно ступая, пробирался по полю битвы. Как видно, сражение закончилось сравнительно недавно: раненых уже кого унесли, кого добили, но мертвые ещё не были похоронены. Мундиры павших и с той, и с другой стороны были ему незнакомы. Мужчина поудобнее запахнул плащ. Сейчас его не интересовали ни причины схватки, ни её исход. Всем этим он займется позже, а пока у него есть вполне конкретная цель.
Дракон заметил его шагов с десяти. Он был еще жив. А’Ссст покопался в памяти и пришел к выводу, что все-таки этого человека не знает. На вид врагу было чуть за тридцать, но это ничего не значило, особенно если учесть, что сам А’Ссст выглядел на столько же, имея за плечами более чем тысячелетнюю автобиографию. Плечи коленопреклоненного мужчины покрывал тяжелый княжеский плащ, изрядно потрепанный ветрами и сражениями, в руках он держал окровавленный кинжал, которым, судя по всему, и нанес себе рану в грудь. Когда дракон приблизился, он поднял на него изможденное лицо и заплакал.
- Могу ли я вам помочь? – А’Ссст склонился к врагу. Было очевидно, что тот его не узнаёт и, значит, можно было действовать хитростью.
- Все кончено! Я убил его! Убил! – умирающий, раскачиваясь, закрыл голову руками, словно в приступе тяжелого горя. Дракон подхватил его, за секунду до того, как человек растянулся на земле среди остальных мертвецов, и тот начал свою предсмертную исповедь случайному прохожему.
- Мое имя Аррат Д’Тро. Когда-то давно я состоял в Братстве Освободителей. Мы поклялись извести всех драконов, которые были так сильны и непредсказуемы, что человечество не могло спокойно существовать, пока существовали они! Я взял на себя одного из драконов и сумел его усыпить. Заклинание было составлено так, что проснуться он мог бы, только когда я умру…
Человек помолчал, собираясь с силами. А’Ссст всё также спокойно поддерживал его голову, ни одним жестом не выдавая своего интереса. Он мог убить врага тысячью способов, но дракон был справедлив, а значит, признавал право жертвы на последнее слово.
- Я прожил восхитительную жизнь. Я был неприкосновенен: убить меня – значило разбудить дракона. Я стал князем, но... – Аррат захрипел, и А’Ссст был вынужден незаметно поддержать человека магией: его снедало любопытство.
- Лет двадцать назад появилась новая сила. Она называет себя Госпожой Смертью, и ей нужен дракон. Испить его крови – значит прикоснуться к самой магии, впитать её в себя. Она думает, если убить меня – появится дракон, с которым она сумеет справиться, пока он ещё слаб после сна…
- Но зачем же ты резал себя? – удивился А’Ссст. – Облегчить ей работу?
- Я надеялся… что дракон успеет… застать меня в живых, и я… предупрежу… попрошу…
- О чём?!
- Она убивает тысячи невинных жертв… она убивает мою дочь… Только дракон мог бы её остановить, но моё заклинание убило его…
- Ложь! – А’Ссст не поменял позы и не изменил выражения лица. – Она не убивает твою дочь. Она и есть твоя дочь.
- Нет! – князь закашлялся. Жизнь стремительно покидала его тело, и дракон отлично это понимал. Он был справедлив. Старый мудрый А’Ссст был справедлив.
- Я – дракон.

Молодая женщина в кожаном костюме с высоты своего седла рассматривала человека с глазами цвета огненной стали, который поддерживал её отца. Она привыкла к тому, что люди немели при взгляде на её свиту, чьи лица были закрыты масками-черепами. Но этот просто стоял и смотрел, презрительно поджав губы. Тара бросила взгляд на измученного Аррата. Как видно, очередная попытка вызова наивного дракона, который поделится с ним своей силой, провалилась. Не важно. Она пришла убить колдуна Д’Тро, и убьет. Женщина давно устала от навязанной ей когда-то отцом роли Госпожи Смерти, но дороги назад не было уже давно. Слишком много смертей, слишком много… Что ж, её последнее убийство будет не простым убийством, а справедливой казнью.
- Ты попался, отец, - бесцветным голосом произнесла она. – Ты умрешь. Отойдите, господин Хороший, с вами я разберусь чуть позже.
- Да? – усмехнулся А’Ссст. Он был справедлив, старый дракон, и очень, очень умен. И он не собирался прятаться, как советовал ему вылеченный Аррат. Он знал, что лучшая защита – нападение, а теперь ещё знал и на кого нападать…

Когда Тара открыла глаза, всё уже закончилось: её свита была растерзана, Госпожа Смерть валялась на земле, куда её сбросила понёсшая при виде дракона лошадь, а сам дракон стоял прямо над ней. Снова в человеческом обличье. Её отец был мёртв.
А’Ссст внимательно и чуть насмешливо разглядывал свою последнюю жертву. Девчонка, в отличие от отца, опасности не представляла. Да, Госпожа Смерть. Да, перебила кучу народа. Да, убила бы и отца, не опереди её дракон. Но А’Ссст читал не только мысли и воспоминания – он читал сердца, что и подвело Аррата Д’Тро. Чёрную душу не спрячешь.
Тара мысленно сжалась, предвидя смертельный удар, дракон хмыкнул, отвернулся и пошёл своей дорогой. Женщина села. Через несколько шагов он остановился и, не оборачиваясь, рявкнул:
- Так ты идёшь или как, Госпожа Смерть?
Женщина, не в силах противиться приказу, встала и, догнав его, вцепилась в темный плащ. Старый мудрый А’Ссст начинал новую жизнь, и он знал, кого полезно иметь в союзниках.

Дракон расправляет крылья,
Дракон летит на рассвет –
Для создания света и тени
Ничего невозможного нет.
Он чужд ожиданью и лени,
Для него не существен запрет.
Дракон расправляет крылья,
Дракон вылетает в свет.
28.06.2004

- А если я не желаю слушать?
- Это твое право, как мое право говорить или молчать. Кричать или утешать, или равнодушно идти мимо. Или швырять твои ножи в стенку.
- Без толку. Я вытащу его, как только ты переступишь порог, если не раньше. И мы оба это знаем.
- Но я не могу не попытаться, - человек в плаще со звоном захлопнул окно. - Воспаление легких ты тоже был бы рад получить, я вижу.
- И на сколько тебя хватит? - лицо мужчины скривила саркастичная усмешка.
- Вряд ли я буду вести себя так вечно, не волнуйся, но пока я за тебя в ответе - так будет. Конечно, однажды наступит предел, тогда сможешь устроить праздник с шампанским и ананасами.
Хозяин комнаты расхохотался в голос.
- Кто же это возложил на тебя такую странную ответственность? Вот уж не я, поверь!
- Я сам, - из-под капюшона блеснули глаза, полные плохо сдерживаемой ярости. - Пока мы здесь, в этом месте, пока мы учим друг друга и учимся друг у друга, пока мы живы и не сломлены, пока мы не сдались серой вечности... Пока ты не прогнал меня.
Он вышел, захлопнув за собой дверь с той же силой, что и окно до этого. Мужчина, с треском снова распахнул окно, подошел к стене, взялся рукой за торчащий кинжал, потом его пальцы соскользнули с рукояти, он опустился на кровать и сгорбился, закрыв лицо ладонями.
На улице бушевала метель и Замок Потерянных Душ стоял в самом её центре, посреди бескрайней снежной равнины. Тысячи окон, одни из которых были освещены, другие темны... и за каждым проходила своя история и своя жизнь.
Фигура в сером плаще остановилась в коридоре, сползла по стенке на пол и застыла, положив руку на согнутое колено. Капюшон скрыл лицо, но даже он не защищал от звуков воющей метели, как не могли защитить от неё каменные стены...

19.06.2008

Они стояли на обочине и наблюдали. Они. Не-люди. Нéлюди. Их было шестеро. Мальчик с редким именем Дарий был с ними. Он тоже не понимал, зачем сопротивляться тому, что хорошо и необходимо. Но ребёнок отчего-то боялся предстоящего конца. Немножко. Совсем чуть-чуть, но боялся. Это было глупо и стыдно: другие дети в их группе не боялись. Они ждали вторника со спокойной надеждой и даже радостью. Только Тонечка сначала немного плакала, но после нескольких бесед с начальником Общества Герленом затихла и успокоилась. Визиты Тониной мамы тоже вскоре сошли на нет. А потом стали реже появляться и Сашины родители, и Костины, и Дианины, и остальных. Только его папа до сих пор иногда приходил. Может, поэтому Дар всё ещё и боялся? Чуть-чуть. Самую малость.
Герлен в очередной раз проводил взглядом фигурку этого безумного папаши. Он знал, что у Игоря нет шансов. В забеге участвовало около полусотни матёрых зеков. Некоторые из них даже не были людьми, хотя и до не-людей не дотягивали. Выигравшему была обещана свобода. Это притом, что у большинства накопилось несколько пожизненных сроков. Игорю их не обойти. Да, если и обойдёт… Бега предназначались для другого. Когда человек вымотан до предела, его мозг легче подчинить. Сейчас. Ещё немного. Игорь дойдёт до нужной кондиции, и Стэн с Владом убедят его принять происходящее, как должное. Не-людь совершенно по-людски окинул взглядом тех, кто сегодня был с ним: Викент, Стэн, Ромка, Влад – все в одинаковых пиджаках, брюках и шляпах котелком. Немного отличается покрой одежды, но заметить это мог только тот, кто хорошо их знал. Так, как Герлен. Элоиза укуталась в какую-то новомодную шаль. Первый, Предводитель Общества, шеф, босс и просто “Единственный Незаменимый” читал в их душах без всякой игры с силами. Коллеги были недовольны. Чего уж проще: заодно с мальчишкой приговорить и папашу? Герлен знал: “нельзя”.
Если они и убивали человеческих младенцев, которые могли в будущем нанести им вред, то, по крайней мере, придерживались при этом определённых правил. Ребёнок должен умирать осознанно и хотя бы относительно добровольно – меньше вероятность, что снизошедшая на него мощь вновь вернётся в мир людей. Родители должны не возражать – люди обычно радовались, избавляясь от того, чего инстинктивно боялись. Родительская привязанность и чувство вины искусно подавлялись подручными Герлена. Сбоев в их многолетней практике почти не было. А с этой партией – целых два. Первый – Тонечка и её мать, дородная женщина с ласковыми коровьими глазами. Вот и у Тонечки такие же. Нéлюди послабее Герлена ничего не смогли с ними сделать. Первый мог бы девочку и отпустить – её будущая миссия была не так уж важна. Всего лишь убийство одного Странного. Таких “будущих карателей” можно было отпускать. Но этим Странным оказалась Элоиза, одна из ближайших подручных Герлена, и он сам обработал девочку, которая теперь уже не вырастет и не станет карательницей.
Босс лучше всех знал судьбу каждого ребёнка, предначертанное ему. Он выбирал детей для казни. Искали другие, приводили другие, он выносил конечный вердикт. И никогда не ошибался. А если и ошибался, проверить это было невозможно. Нельзя отмахнуться: “Будущее покажет!” Будущего у маленьких карателей нет. Хватит. Со взрослыми еле расправились.
Игорь бежал. Он не почувствовал, когда его мозгом завладели члены Общества. Не мог заметить – он же человек…
Всё, что они делают, продиктовано жесточайшей необходимостью. Они всего лишь пытаются предотвратить новую войну. Остановиться, встать. Нет, упасть. А потом, отдышавшись, идти домой и продолжать привычную жизнь. Давно же обещал сыну на комп новую игрушку поставить… Сыну!
Он был третьим. Он проиграл. Высокий худой румын Влад и изящный француз Стэн переглянулись. Они тоже проиграли.

Понедельник. Казнь завтра. Сегодня – прощальный концерт. Герлен одобрительно кивнул Элоизе и толстяку-Ромке: репетиции с детьми проводили они. На самом деле концерт никому не нужен – ни малышам, ни родителям. Последний сеанс гипноза. Хотя это и гипнозом-то не назовёшь. Странные вытягивали на поверхность сознания самые потаённые инстинкты, желания и капризы. Дети, ничего не понимавшие, но заранее тяготившиеся своей силой. Родители, подсознательно тяготившиеся своими необычными детьми. С ними было легко справиться. Тонечка смотрела ровно вперёд, зачитывая кусок какого-то не по-детски серьёзного стишка. Что-то из Шекспира, кажется. Сама выбрала. Её мать стояла также прямо и смотрела вдаль такими же пустыми глазами. Герлен отвернулся. Ему не было стыдно. Он просто предвидел проблемы с девочкой на завтрашней экзекуции. Последней в её жизни. Всё произойдёт очень быстро, но она, наверное, будет кричать. В тот последний миг между бытием и не-бытием, когда Первый уже не сможет подгонять её разум. Соприкосновение с умирающим может оказаться фатальным даже для него.
Дети и родители стояли двумя отдельными группами. Только Игорь застыл где-то посередине, отчаянно сжимая в руке ладошку сына. Когда концерт кончился, он единственный попросил Странных дать им с сыном побыть вместе. Надменный Викент только кивнул, приглашая человека с ними во двор какой-то забегаловки. Элоиза увела малышей. Те шли охотно. Прощания с родителями толком и не было – они уже принадлежали разным мирам, и цели у них были разные. Взрослые оставались доживать свою жизнь, дети стремились к новому воплощению, когда их душам будут принадлежать другие маленькие человеческие тельца, но уже без груза силы и необходимости выполнить предначертание. Все были счастливы. Относительно, конечно.
Сопротивлялся только Игорь и немного Дарий.

Герлен и Кº ждали спецлимузина. Стояла жара, за водой в забегаловку тянулся длинный хвост. Дарик возился на дорожке с каким-то камнем, Игорь молча за ним наблюдал. В себя он пришёл неожиданно, от зрелища алюминиевой банки с холодным пивом, которую протягивал ему Герлен. (Странным, понятное дело, всё доставалось без очереди.) Человек машинально принял банку и поставил её на стол. Он чувствовал, что от того, откроет он её или нет, зависит очень многое, но, не зная ответа, просто отодвинул банку подальше. Первый, без всякой игры сил угадавший его мысли, уже с другого конца дворика пожал плечами. Ничего здесь не зависело. Он просто дал человеку пиво.

Дарик поднял голову и внимательно посмотрел на отца. Тот был чем-то взволнован и сильно возбужден.
- Сынок, послушай, мне привезли новую модель компьютера. Ты обязательно должен с ним поработать. Там такие игры идут! – осторожно заговорил Игорь. У него был план, но он не хотел давать ребёнку ложной надежды. – Завтра утром ты выйдешь из Интерната. Я буду тебя ждать, и мы поедем смотреть компьютер.
Дар чуть не возразил, мол, какая теперь разница, увидит ли он новую машину или нет, но что-то почувствовал и просто кивнул.
- Во сколько, па?
- Пораньше, малыш. Часов в семь. Сможешь встать?
- Да, - мальчик был в этом уверен.
Отъезжающую машину Игорь провожал с лихорадочным блеском в глазах. У него есть надёжные друзья, знающие, что такое потерять сына.

Мальчик настороженно замер на кровати. Он уже был одет, но папа сказал выйти в семь, а сейчас только половина. В коридоре раздавались шаги. Дарик шестым чувством знал, что идут к нему. В отличие от остальных он хотел жить. В отличие от остальных он знал, что у него в жизни есть какая-то задача. Он принял её как данность и знал, что выполнит. В отличие от остальных.
Дверь открылась. На пороге стоял Герлен. Он бросил на забившегося в угол ребёнка короткий взгляд и протянул ему ладонь:
- Пошли.
Дарик не сдвинулся с места.
- Идём, идём! Папа же предупредил тебя о компьютере?
Мальчик неуверенно приблизился к Первому, позволил взять себя за руку.
Когда они подошли к выходу, охранники почему-то отвернулись.
На удивлённый взгляд Дара Герлен пояснил…
- Они нас не видят.
… и вывел ребёнка наружу.

Игорь как раз доставал из багажника ружьё, когда увидел сына. Он бросился вперёд и подхватил бегущего мальчишку на руки. Привалившийся к косяку Герлен скрестил на груди руки и усмехнулся. Казнили Тонечку. Одной проблемой меньше. Она не кричала, а улыбалась. Уже знала, что родится у той же мамы, только теперь – нормальным ребёнком.
Заметив Странного, Игорь, не опуская сына, неудобно вскинул винтовку и начал отступать к машине. Дарик повернулся и помахал Первому рукой, тот лениво махнул в ответ. Человек даже не знал, насколько им повезло: Дарий был единственным ребёнком, которого Незаменимый имел моральное право отпустить. Предназначением Дара было убить самого Герлена.

Ну же! Уезжай подальше, забудь обо всём, откажись от Задачи, и я проживу лишнюю сотню лет… Или нет… подрастай скорее, возвращайся, и покончим с этим… Если победителем выйду я – смогу и дальше спокойно существовать… Если ты – в вашем человеческом мире станет одной сволочью меньше.

Он усилием воли выбросил из головы лишние мысли и вошёл в здание Интерната, на ходу расколдовывая охрану. Одной из его непосредственных обязанностей было присутствие на казни, но сегодня Герлен заперся в кабинете наедине с ящиком обычной человеческой водки. Если глупый людь сумел ответить на вопрос “зачем?”, неужели это не получится у всесильного нéлюдя?!
13.10.2014