Жена моего врага (СЛР,приключения,18+)

Бирюза: 19.01.22 11:20

 » Жена моего врага (СЛР,приключения,18+)  [ Завершено ]

Автор: Бирюза
Название: Жена моего врага
Главные герои: Алексей Егоров/Варвара Колыванова
Рейтинг: 18+
Жанр: СЛР, военная драма

Аннотация: Лёха – офицер спецназа. По роду деятельности часто находится в горячих точках. В одной из таких командировок, в которой будет серьёзно ранен, он встречает бывшего сокурсника по военному училищу – Тимура. У Лёхи с ним связаны свои, очень личные воспоминания. Он влюбился в его девушку, а потом и жену. Новая встреча с соперником даёт Лёхе шанс найти любимую и узнать, как она жила все эти десять с лишним лет. Так началась эта история, полная страданий, потерь и любви.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Anonymous)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 17.02.2022

...

Бирюза: 19.01.22 11:27

 » Глава 1.Бой,Леха

Глава 1. Бой. Лёха

Старый двухэтажный дом с каменной кладкой стоял на окраине аула. С одной стороны защитой ему служило глубокое ущелье, а с другой – открытая площадь. Тот, кто строил его ещё в царские времена, был уверен, что его дом – его крепость, и её не взять штурмом.
Но время и войны оставили дом без хозяев, и он зиял пустыми окнами, а крышей ему служило огромное синее небо.
Если раньше дом слышал детский смех и шёпот молитв, то теперь его покой нарушал шум боя.
Снайпер, засевший в доме, не давал поднять головы́ отряду «федералов».
– Что, будем ждать подкрепление? Если до вечера не снимем его, то по темноте уйдёт, – командир устало вытер потный лоб.
– Да я его сейчас сделаю! Вот миномётом дырку просверлим и под прикрытием начнём штурм! – откликнулся Лёха Егоров, на войне – просто «Берц». – Живьём бы взять…
– Да нет, там профи засел, по почерку видно, – откликнулся Лёхин напарник – Костя Емельянов, с позывным «Кот».
Он выглянул из-за угла чайханы, где скрывались «федералы», и тут же отпрянул – пуля снайпера совсем рядом чиркнула по кирпичам, и осколок отскочил от бронированного шлема.
– Тут уж как получится, – покачал головой командир. – Там матёрый зверь засел, по почерку видно. Такой живьём не дастся, а если и сдохнет, то перед этим много крови переведёт.
Далеко после полудня, когда солнце спряталось за горными вершинами, а душная жара спала, уступая место прохладе, начал гулко ухать миномёт. Снаряды ложились то ближе к дому, то дальше, их основной задачей было прикрыть наступление штурмовой группы. Натянув маску, чтобы защитить глаза и лёгкие от пыли, Егоров кивнул напарнику: «Пошли».
Сквозь дым и огонь, через рухнувшую стену они успели добежать до мёртвой зоны. Непрерывный обстрел заставил снайпера затаиться. И пока он молчал, спецназовцы, прикрывая друг другу спины, стали осторожно подниматься по лестнице на второй этаж.
Всё произошло очень быстро. Им оставалось преодолеть всего несколько ступенек, когда в них полетела граната. Костя рванул в сторону, пытаясь прикрыть напарника, и нажал на гашетку автомата. Очередь веером ударила в потолок, оставив паутину трещин. Сверху посыпались куски кирпича и штукатурки.
В этот момент Алексей успел увидеть лицо врага, а главное – его взгляд с удивительно знакомым наглым прищуром.
Снайпер был без балаклавы, специальной шапки-маски, что было удивительно, но через мгновение Лёхе было уже не до удивления. В ноги вонзились горящие угли, а потом темнота и ощущение, как кто-то, расстегнув ворот куртки, снимает с него цепочку с номерным жетоном. Он попытался было открыть глаза, но снова провалился в омут беспамятства.

***
Он очнулся в госпитале. Молоденькая медсестра ставила ему капельницу, а Лёха задал самый главный для него вопрос:
– Напарник мой выжил?..
Медсестра поправила повязанную по-горски косынку и что-то ответила, но парень её уже не услышал, снова провалился в глубокое забытье.
Ответ уже на утреннем обходе дал военврач:
– Жив ваш напарник, весь в крови, но ни одной царапины. Осмотрен. Хоть и просился у вашей постели подежурить, мы его выписали. Скоро навестит, ждите.
Алексей обрадовался. Он мечтал на свадьбы к друзьям ездить, а не сопровождать груз «200». И к тому же, если Лёха вырос в интернате или просто детдоме, то у друга была мама. Слава богу, что он выжил. А ранения… Что ж, бывало и хуже, но оказалось, что хуже ещё не было – раны гноились и не заживали. Поэтому Егорову дали отпуск на три месяца.
Костя не приходил к нему в госпиталь и не звонил, что было на него совсем не похоже, но понятно и не обидно. Видно, не дождавшись, он поехал к матери, а там и завертелась карусель. Может, и встретил ту самую, единственную, о которой мечтает каждый, и которая будет ждать его возвращения. Вот и не звонит «Кот», чтобы лишний раз не беспокоить, а как всё заживёт, они и встретятся. Да и с чего он взял, что они всего лишь просто друзья. Надпись на стене учебки – «Для солдата нет уз более святых, чем воинское братство» – глубоко врезалась в память, и он в неё верил.
Летними ночами, когда боль не давала уснуть, Лёха снова и снова вспоминал бой, взрыв и лицо вражеского снайпера, и вспомнил – Тимур Колыванов, вот кто это был.
Алексей ещё только поступил в училище ВДВ, а Тимур его уже заканчивал. В ту весну Лёха, как и всякий салага, в промежутках между отупляющей муштрой и нарядами, часто дежурил на КПП и был вынужденным свидетелем жарких свиданий и девичьих слёз. Но больше всего ему запомнилась она. Не похожая ни на одну из вульгарных девчонок его фабричной окраины, словно сошедшая с киноэкрана, с копной светлых кудрей и зелёными русалочьими глазами, девушка со сказочным именем Варвара.
Весь тот день Тимур был занят, дежурил на «тумбочке»*, а Варя, стоя под майским дождём в лёгком сарафане, всё равно его ждала. Заприметив симпатичную блондинку, начальник училища предложил подвезти девушку в город, но та решительно отказалась. Тогда Лёха, преодолевая робость, так ему не свойственную, заговорил с ней, вынес плащ-палатку и укрыл от ливня. Позже, так и не признавшись себе, что влюбился с первого взгляда в семнадцатилетнюю первокурсницу пединститута, он искал похожую, но так и не нашёл.
Через два часа, не дождавшись, она отдала Егорову плащ и ушла, а Алексей, глядя на её хрупкую фигуру, подумал, если и женится, то только на такой – чистой и преданной. Начал вспоминать и сравнивать с ней знакомых девчонок и немногих женщин, с которыми довелось провести ночи до армии.
Он не был наивным девственником, Лёха Егоров. Девчонкам-пэтэушницам нравилась его спортивная фигура, незлобивый характер. Он легко забывал жаркие ночи, когда девчонки дарили себя без остатка, часто просто на лавке в сквере. И презрения он к ним не испытывал, скорее жалел, ведь он их не любил, да и они, наверное, сами не знали, что это такое – любить.
К Варе у него было что-то такое, невозможно воздушное, похожее на облака, или на сны о матери, которую он никогда не видел, неосуществимые и прекрасные.
И к Тимуру он не ревновал. Бывало, глупо, по-мальчишески злился на себя, но, стиснув зубы, понимал, если она выбрала не его – значит, выбрала лучшего из всех. Слушал грязные комментарии курсантов, завистливо мусоливших тему отношений в увольнении, а засыпая, видел сны, где всё было по-другому, прекрасно и без пошлости.
Для Тимура последний год учёбы закончился глупо: из-за свидания ушёл в самоволку, кто-то из сокурсников его сдал отцам-командирам. И вместо лейтенантских погон – солдатский хлеб, правда, всё-таки в родных ВДВ, и войны хлебнул. Все считали его заговорённым. При всей его бешеной храбрости, звериное чутьё на опасность у недоучившегося курсанта было такое, что пережил многих.
Лёха снова вспомнил наглый взгляд. Вот, значит, как жизнь повернулась у парня, в наёмники подался.
Память о той, первой юношеской любви вдруг ожила, и конечно, если бы не отпуск по ранению, он бы снова отправился в командировку, и всё бы сложилось по-другому.

В телефонном справочнике Колывановых в Москве оказалось немало, но в сочетании с именем Тимур – редкое. И поэтому, легко определившись с адресом, Алексей с волнением позвонил в дверь новостройки в престижном районе.

* Дежурить «на тумбочке» – заступить в наряд дневальным. Тумба дневального – это небольшое (10 см) возвышение напротив входа, на котором постоянно должен находиться один из дневальных.

...

мышка норушка: 19.01.22 23:04

примите в читатели

...

Бирюза: 20.01.22 09:58

Мне очень приятно ваше внимание, буду рада вас развлечь.

...

Бирюза: 21.01.22 09:42

 » Глава 2. Встреча. Варя

Глава 2. Встреча. Варя

Варя почти не изменилась. Всё так же стройна, ухожена и красива, только усталые «гусиные лапки» в уголках глаз и чёрный шёлковый шарф делали её старше, как и любое горе. Девушка его мечты, и не только.
– Проходите, – старясь казаться спокойной, произнесла женщина, поправляя рукой шарф – знамя своей скорби.
Человек в штатском, заслоняя собой узкий коридор, прошёл в зал и сел на стул. Был он высок, накачан, под широкими тёмными бровями очень детские голубые глаза.
В комнату робко вошли дети: девочка лет десяти и мальчик-дошкольник. Лёха глядел в пол, на вязанные шерстяные носки мальчика. Мужчина боялся поднять глаза и увидеть в детских лицах черты недавнего врага.
Он сразу и бесповоротно решил не говорить женщине правду. Пусть кто-то другой, но не он.
– Вот, – гость привстал и, вынув из заднего кармана брюк портмоне, положил на стол небольшую пачку денег.
– Довольствие за два месяца, – пояснил он растерянной женщине.
Женщина махнула отрешённо рукой, и девочка, взяв малыша за руку, увела в детскую.
– Я ничего не понимаю. Я думала, придут из военкомата, но вот так же пришёл какой-то сослуживец мужа и принёс справку о смерти и тоже деньги. А где же «похоронка»? – она вспомнила давнее, слышанное в кино слово.
– А справку можно посмотреть?
Официальное заключение о смерти, дата, печать. В тот день его, Алексея, вывезли на лечение в Москву.
Варя не рыдая смотрела на вестника беды. Её глаза спрашивали: «А где же могила? Ничего, кроме справки. Что детям сказать, когда вырастут?»
– Там такая рубка шла, многих в братской могиле оставил, но мы ещё вернёмся, – уверенно закончил он.
– Ну как же так? Где это? Хоть горсть земли, чтобы в церкви отпеть.
Он растерянно молчал. Лёжа по госпиталям, он меньше всего думал, что состоится эта встреча с женой врага – самой прекрасной женщиной на земле.
– В следующий раз, как только попаду туда опять, – угрюмо сказал Алексей.
Ему вспоминалась яма на окраине аула, где хоронили боевиков, тех, за чьими телами не приехали родственники.
– Чай, кофе? – вдруг предложила хозяйка, а потом мягко осела на пол.
Варя очнулась от холода, мужчина уже перенёс её в кухню и умывал ей лицо шершавой ладонью.
Увидела участливое лицо гостя и глубоко вздохнула.
– Кому позвонить?
– Зачем?
– Ну пусть придут, поддержат.
– У нас никого нет. Здесь, в Москве, нет. Тимур сиротой рос при живых родителях. Вы не беспокойтесь, мне уже лучше.

...

Бирюза: 22.01.22 16:25

Мне кажется эта моя работа не в формате форума. Но тем не менее ,вношу новую главу

...

Бирюза: 22.01.22 16:27

 » Глава 3.О чужих женах

Глава 3. О чужих жёнах

Алексей, попрощавшись, ушёл. Во дворе зашумел дождь, торопиться было некуда. Он сел на ступеньки и сжал голову руками. Если бы она сказала «останься», он остался бы в этом доме навсегда.
Тогда, в училище, и потом, воюя и отлёживаясь в госпиталях, он всегда представляя её – ту, которая его ждёт. И всегда она была похожа на Варю.
Вот уже и виски поседели, а так вот пришлось встретиться. Жена врага, пусть убитого, но врага. И дети врага, не его. Зачем он пошёл? Что хотел узнать? И радости от того, что враг всё-таки убит, нет.
Он теперь часто сидел в её дворе, незаметно провожал её с детьми до школы. Стоял за их спинами в церкви, Варя даже в церкви не плакала и его не замечала.
Конечно, он не был монахом… Правда, опровергая все анекдоты, никогда не спал с жёнами друзей. А вот с вдовами…
Была у него в жизни история, скорее печальная, чем пошлая.
Боевой друг его умирал не от ран и не в бою. Скосил молодого тридцатилетнего мужчину рак. Сделали операцию и выписали домой – умирать. Валера, так звали боевого друга, последний год был инструктором в спецподразделении, и виделись они редко. Высокий, под два метра мужик, гнувший подковы, теперь лежал, высохший, жёлтый, похожий на мумию.
Лёха старался смотреть другу прямо в глаза и хотел запомнить его тем Валеркой, сильным и ловким зубоскалом, у которого на все случаи жизни была готова шутка.
Перед смертью Валера попросил у Лёхи в долг и потом, счастливо улыбаясь и плача от боли, рассказывал, как любовался женой в новой норковой шубе.
Алексей встретился с Мариной, женой друга, после его смерти в день годовщины. Проводить Валеру в последний путь не успел, был на задании, а она позвонила после поминок, захотела отдать деньги.
Они встретились у неё на квартире, просидели до утра, пили вино, вспоминали Валеру, а потом она постелила ему на диване. Он остался. И ещё раз. Потом перевёз вещи.
Похожая на цыганку Марина, ярко красилась, ярко одевалась. И вся была такая, словно огонь: обжигающая, умелая в ласках, хозяйственная, – повезло, одним словом.
Он верил, жена офицера – это женщина-судьба: не предаст и дождётся, каким бы ты не пришёл с войны.
Было с Мариной и сытно, и сладко. Алексей почти поверил в присказку «стерпится – слюбится», но она его предала, как, наверное, и Валерку предавала, когда он болел.
Он не смог вылететь на задание: в Москве был шквальный ветер, проливной дождь. Он вернулся домой, чтобы своими глазами увидеть Марину с другим мужчиной. Ничего так бычок, но слабоват против Алексея.
Наверное, другой бы набил сопернику морду, а он просто выставил того на площадку в чём мать родила. Запах крови и смерти у многих вызывал тошноту, а Лёху тошнило от гадливости, с воображением у него было туговато, а вот с понятием чести он был знаком не понаслышке.
Собрал вещи и ушёл, не слушая обвинения в частом отсутствии, и что-то там о проходящей молодости. Марина звонила не раз и не два, потом перестала. Он не испытывал боли от этой измены, наверное, оттого, что знал, есть другие – верные.
Такие, как жена их «Бати», уже двадцать лет вместе, или жена Савушкина Андрея. Того еле собрали после боя в полевом госпитале, инвалидное кресло, почти ослеп, а жена и даже тёща на него чуть ли не молятся.
Андрей Савушкин, пацан был неказистый, и уши слишком большие, да ещё беда – лысеть начал рано. С девчонками тоже не очень ладилось: те, кто нравился парню, над ним смеялись. Так что невесту ему выбирала мама, пусть и задержавшуюся в старых девах дочь старой знакомой, но квартира у неё была трёхкомнатная, а у Андрюшки ещё пять сестёр замуж отдавать.
Как водится, сойтись помогла водка, шашлыки и идеальная чистота в квартире. После скудной жизни с безалаберными сёстрами Андрюша стал кататься как сыр в масле.
После срочной службы Савушкин остался служить по контракту. В своём решении он был твёрд, и жене с тёщей пришлось смириться.
В армии у Савушкина, неожиданно для него самого, открылся талант – прекрасная память на цифры. Это было удивительно, но он, еле-еле окончивший школу и имевший тройки по математике, прекрасно запоминал шифровальные таблицы любой сложности. И на рации работал, как «бог», так считали в учебном центре и в разведгруппе.
Так впервые, парень, обсмеянный одноклассниками двоечник, осознал свою нужность.
В глубинную разведку Андрея теперь посылали часто, и в одном из таких рейдов на обратном пути вся их группа попала в засаду. Их отряд спасло то, что на помощь им успел выдвинуться взвод бойцов спецназа ГРУ, и Савушкина, хоть и контуженного миной, истекающего кровью, успели вынести на плащ-палатке и доставить в госпиталь.
Савушкин проснулся от боли – выкручивало ноги; и он открыл глаза.
– Маша, сделай что-нибудь, сил нет терпеть, ноги ломит, – и увидел, как его Маша, такая всегда витающая в облаках и ни разу при нём не плакавшая, теперь вот плачет, не скрывая слёз от лежащих в палате раненых.
Он зацепился здоровой рукой за край простыни и приподнял затекшее тело. Ног ниже колен не было, и руки одной – тоже, остался обрубок, даже протез не надеть.
Боли вначале были такие, что обезболивающее действовало на краткое время, а потом он мычал, кусая край подушки.
Мама Андрея зашла раз, зашла два, поняла, что не ошиблась с выбором снохи и перестала бывать в госпитале. Сёстры Андрея, здоровые кобылищи, заглядывали к оказавшейся в беде семье редко.
Маша словно очнулась, поняла свою нужность и незаменимость и вдруг оказалась очень сильной. Раньше всё за неё делала то мама, то Андрей, а теперь она, стиснув зубы, поднимала мужа, мыла, переодевала, даже в кресло инвалидное могла перенести.
Она пошла в свой Дом пионеров, где когда-то перечитала все книги в библиотеке, и обратилась за помощью. Пришли подростки и собрали у них в комнате радиостанцию.
В доме запахло горячей канифолью. Андрей с помощью руководителя радиокружка Сан Саныча что-то там паял и скоро смог выходить в эфир.
Он, обречённый войной на будущее в четырёх стенах, теперь мог слышать и говорить с целым миром.
Быть нужным – мало это или много? Кого-то это ломает, а кому-то даёт силы жить полноценно и радостно.
Конечно, слёзы были и край отчаяния наступал, но им Бог дал силы это пережить, не озлобиться и стать счастливыми.
Лёха навестил Андрея в его в день рождения. Прошло уже пять лет с того памятного боя. В доме словно и не было больного человека, ни плача, ни потухших глаз.
Жена и тёща всё делали радостно, и гостей кормили сытно и от души, а Андрей, сидевший в инвалидном кресле, был весел и опрятен. Ему на здоровую руку положили сына – первенца. Он попросил снять с младенца шапочку, чтобы все увидели смешные большие уши.
– Папины уши! – счастливо засмеялся Андрей.
Лёха тоже ушёл радостным за друга, с надеждой, что вот и у него будут жена, дети. Его обязательно будут ждать, какой бы он ни вернулся.

...

Бирюза: 25.01.22 10:56

 » Глава 4.Семья.

Глава 4. Семья

Дежуря на своём посту в Варином дворе, Алексей проголодался и пошёл на ближний рынок – перекусить в столовой. Там они с Варей и встретились. Она несла большие пакеты с продуктами. Алексей решительно подошёл и взял у неё тяжёлые сумки.
– Вот, сорок дней уже, поминки хочу сделать. – Она словно продолжала прерванный разговор. – Соседей позову. Я ведь так и не работала после института.
Алексей донёс сумки до квартиры и был счастлив её приглашением зайти выпить чай.
За чаем Варя сидела и записывала количество гостей, сокрушалась, что никого, кроме Алексея, не знает из сослуживцев погибшего мужа.
– А ведь я и больше чем на троих и не готовила никогда, а тут вот соседок двенадцать человек набирается. Это сколько же картошки чистить надо.
– А я в детдоме чемпионом был по чистке картошки. Справимся, – уверенно закончил Егоров чаепитие.
Картошку чистили втроём: девочка Настя, Лёха и малыш Жорик. Мальчику нож не доверили, зато он усердно намывал чищеную картошку, устраивая морской бой. На полу образовались лужи, и сам «адмирал» был в мокрой одежде.
Варя, поставив вариться щи, увела сына переодеваться.
Настя всё делала основательно и спокойно, и, на удивление, очень умело. Когда Алексей похвалил девочку, её лицо зарделось от смущения.
Наконец этот день наступил, пришли какие-то тётки-соседки, все немолодые, равнодушно посочувствовали и, выпив, разошлись. Потом пришла молодая девица, отчего-то с чёрной лентой на голове. Лёха видел, как закаменело Варино лицо, и понял, что новой гостье здесь вроде и не место.
Девчонка лихо выпила три стопки водки, закусив всё кутьёй, и ушла. Правда, при уходе взяла со столика портрет Тимура, поцеловала, оставив на стекле следы яркой помады.
Варя после её ухода как-то сразу устала, пожаловалась Алексею на головную боль и ушла в спальню. Дети были в садике и школе. Лёха, ожесточенно намывая на кухне посуду, подумал, что не всё так счастливо было в Вариной жизни с Тимуром.
Потом он отпросился у Вари забрать детей и ушёл, когда они вернулись. Гостей уже больше не было, и, наконец-то, Лёха сел на кухне и поел от души, и водки выпил. И за Костю, и за предателя Тимура.
Мальчика звали Жора. Если Настя была копия мама, то Жорик был похож сам на себя, и это Лёхе нравилось. Если бы девочке он мог ещё простить ненавистные черты, то мальчику – вряд ли, такое вот в нём жило глубокое убеждение.
Дети как дети: часто сорились, иногда даже дрались. Он жалел девочку Настю, утирал ей слёзы, Жорику просто говорил, что девочек обижать нельзя: «Не по-мужски это, понимаешь?»
Жоре всегда надо было делать то, что делает сестра. Стоило Насте сесть делать уроки, он тут же пытался выпихнуть сестру из-за стола. Планшет был постоянно предметом ссор, пока Алексей не купил ещё один. Иногда вечерами они все напоминали счастливую дружную семью: Настя на диване между Лёхой и мамой, Жора у мамы на коленях.
Всё бы ничего, но быть счастливым Лёхе было трудно, со стены за ним следили глаза Тимура с портрета в траурной рамке.
– А у тебя много наград? – как-то спросила его Настя. – А у моего папы много-много.
Девочка взяла с полки шкатулку и высыпала на стол «богатство»: тут были медали, просто солдатские значки и медальоны с личными номерами.
При виде этих свидетельств смерти у Лехи свело судорогой лицо от ненависти. С кого и в каком бою «солдат удачи»* их снял? Знают ли матери, где и как погибли их дети, их мальчики. Жёны ждут. Ведь если пропал без вести, может, ещё вернётся. И сколько лет будет длиться эта боль ожидания?
И тут он увидел среди медальонов свой: с ботинком, раздавившим змею; и группа крови, и дата рождения – всё совпадало. У Лёхи перехватывало горло: «Значит, он жив? Или тот, кто принёс справку о смерти, его подельник?»
Он молча согласился с детским утверждением «Мой папа – герой». Как забрать у девочки шкатулку, Лёха пока не решил, а просто сел и переписал личные номера с медальонов.

Вот только в военкомате с этими бумажками его встретили недоверчиво.
– Что ты плетёшь, лейтенант, какой наёмник? Не зря тебя ещё не выписывают. Лечись, лейтенант, всё обойдётся.
«Батя» был на очередном задании, идти одному в «контору» к вежливым людям Лёхе не хотелось, и он решил подождать возвращение командира.
Нога плохо заживала, особенно беспокоили две раны. Врачи чистили их от гноя, раз за разом всё больше отрезая мёртвой плоти, грозили ампутацией.
Иногда во сне ему виделось, как он снимает с Тимура-снайпера протез и примеряет на себя. Он просыпался от собственного крика, радуясь, что ночует сегодня дома, а не в госпитале.
Он пытался не надоедать Варе с детьми, но его так неудержимо к ним тянуло, что он искал и часто находил повод, чтобы прийти в ставший уже почти родным дом.

В один из октябрьских выходных, когда по утрам уже подмораживало, они все вместе отправились в парк.
Народу было немного. Старый парк одарил их запахом прелой листвы, оседавшим туманом и редкими посетителями. Потом заморосил дождик, и народу ещё поубавилось. Варя, жалуясь на боль в спине, запросилась домой, в тепло, но дети запротестовали. Её оставили отдыхать на лавочке, а сами поехали «далеко-далеко за приключениями», как сказал сын.
Раскрыв свой старенький зонт, Варя пожалела, что не взяла книжку, но ей повезло: на аллейке появилась молодая пара с малышом лет двух и собакой мопсом. Малыш смешно переваливался на толстых ножках, собака пыталась сорваться с поводка и догнать его. Светло-фисташковый комбинезон не давал возможности определить, кто малыш – мальчик или девочка. Молодые родители прятались под зонтом, видимо, целовались, когда тишину парка нарушила компания подвыпивших девчонок.
Три девочки-подростка с бутылочками коктейля в руках слишком громко разговаривали. Они тоже, как и Варя, взяли напрокат велосипед и теперь, подсаживая самую толстенькую из подруг в седло, безудержно смеялись. Женщине когда-то было тоже интересно попробовать, что же за напиток такого красивого оттенка: розового, голубого. Однажды купила, тайком от Тимура, попробовала и выплюнула. Такая была гадость, словно крашеная водка.
Ей куда интереснее было наблюдать за смело шагающим малышом, и тем более он уже почти дошёл до Вариной скамейки.
Девица на велосипеде закричала: «Смотрите, я без рук могу», и Варя, словно в замедленной киносъёмке увидела, как, размахивая руками (в одной была бутылочка с коктейлем), девица едет прямо на малыша.
Родители его ничего не видят, так и прячась под зонтом. Варя бросилась под колёса и, схватив малютку, перекатилась на бок. Светлая куртка стала вмиг грязной, боли она не почувствовала. Потом послышался шелест шин и громкие ругательства – пьяная девчонка грохнулась с велосипеда. Ей навстречу бежал отец малыша. Он, не церемонясь, стал пинать подростка. Тут уже её подружки подскочили. Мопс, сорвавшись с поводка, вцепился одной из обидчиц в ногу. Завертелась такая карусель! А потом появился Алексей, и все сразу успокоились, правда, уже сидя, а кто и лёжа на газоне. Собака спряталась под лавочкой. Молодая мама забрала у Вари малыша и, не поблагодарив, поспешила с ним к мужу. Девчонки тихонько плакали, размазывая по лицу потекшую тушь.
А Алексей огорчился только видом Вариной куртки и с тревогой спросил: «Где болит?» И сам себе ответил:
– Завтра заболит, мало не покажется.
Но всё обошлось: рёбра были целы. Правда, куртку пришлось выбросить – на ней оказались бензиновые разводы.

Однажды, когда уже детям были прочитаны сказки, и они уснули, Алексей пил вдвоём с Варей чай на кухне. Извинившись, он попросил у любимой рассказать о том страшном дне, когда ей сообщили о смерти мужа.
Варя собрала посуду, поставила её в мойку и отвернулась от мужчины. Но после недолгого молчания всё же сказала:
– Я открыла дверь, не спрашивая, все знали Тимура и боялись. Хотя никогда он никому не угрожал, просто такой вид у него был – серьёзный.
– Ты раньше знала этого человека?
– Нет, совершенно незнакомый, похож на священника, довольно пожилой. Торопился очень, но меня это не удивило, – кому приятно быть вестником смерти?
– Что он сказал?
– Ваш муж погиб, вот деньги. Что справки достаточно для оформления пенсии на детей. И всё… Он даже в комнаты не зашёл, положил всё на зеркало в прихожей и ушёл.
Так и не стало ничего ясно с гибелью Тимура – плохой был из Алексея следователь.

* «Солдат удачи» – наёмник, лицо, вступающее в вооружённый конфликт ради личной выгоды.

...

Кейт Уолкер: 27.01.22 21:42

Приветствую! Поздравляю с новой темой! Желаю удачной выкладки.
Сложно сказать, что сейчас "в формате" данного форума Леди. Вкусы читателей что здесь, что на других ресурсах никогда нельзя предугадать. Но ведь мы, авторы, пишем не для того, чтобы следовать какой-то моде, верно?

...

Бирюза: 30.01.22 20:23

 » Глава 5 ОНИ ТАКИЕ РАЗНЫЕ

Глава 5. Они такие разные

Варя наконец стала работать. Дала объявление в газету о подготовке детей к школе. Работала дома. Услуга оказалась очень востребованной. Особенно нравилось родителям учеников, что у самой учительницы двое детей и «серьёзный муж».
Лёха с радостью забирал из школы Настю и делал с ней уроки. За обедом стеснялся попросить добавки, но Варя понимала: её пельмени и супы – единственная домашняя еда в его длинных днях. Он давал ей деньги на продукты, и женщина сначала честно пыталась их откладывать, чтобы потом отдать назад Алексею, но не получалось.
Иногда он звонил и сообщал, что не приедет. Она не сразу узнала, что в эти дни он ложится в госпиталь на очередную операцию, изматывающую его так, что он приходил похудевшим, словно из его огромного тела кто-то выпивал все силы.
К зиме он стал так необходим их семье, что Варя с ужасом ждала, что вот сегодня он придёт такой весь спокойный, уверенный и скажет: «Мне завтра в командировку».
Ей вспомнилась последняя командировка мужа, когда Тимур, как-то недобро усмехнувшись, заявил, что это в последний раз. Они поссорились. Они очень часто ругались после рождения детей. Денег не хватало. А ещё муж заставил родителей через суд выделить ему долю из причитавшейся ему квартиры, и дети перестали интересовать бабушку и дедушку. Потом Тимур взял ипотеку, и они переехали в эту новую, слишком шикарную квартиру.
Что произошло с ними, с их любовью?
Тимур, приезжая из командировок отсыпался, скачивал в интернете американские боевики и целыми днями ел в кровати и смотрел сериалы.
Варе иногда казалось, что она живёт с чужим человеком, настолько настоящий Тимур был непохож на того молодого курсанта, которого она полюбила, словно кто-то стирал его память о той нежности, с которой он к ней раньше относился.
Отцовство его не радовало, детей он не замечал, и только требуя от жены отчёт о покупках, узнавал, что Насте скоро в школу а Жорик уже стал ходить. В поликлинику Варя ездила на такси, в женскую консультацию одна. Весь уклад был подчинён графику командировок Тимура. Папа приехал – в доме наступала боязливая тишина, папа уехал – праздник для всех.
Ей иногда чудился даже звериный оскал, когда небритый, полупьяный он набрасывался на неё. И сама она сравнивала себя то ли с волчицей, то ли с собакой. Всё заканчивалось очень быстро, без ласки и нежности. Муж, чувствуя её холодность и разочарование, стал наведываться к молоденькой соседке. Потом возвращался, грязно рассказывая подробности. Варя зажимала уши ладонями, тогда он бил её под одеялом, чтобы не слышали дети и соседи.
Она занимала у соседей деньги и уезжала к матери. Мать, злобясь от Вариной «гордости», обрушивала на дочь и внуков попрёки. Дети становились нервными, Жора плохо говорил для своего возраста.
Потом она возвращалась, стирала грязное бельё после «мужниных утех», мыла посуду, и всё начиналось сначала.
У неё фактически не было мужа, у детей не было отца. Но, когда ей принесли справку о смерти, она забыла всё плохое. И хотя Настя помнила синяки на мамином лице и их внезапные переезды к бабушке, папа стал для них самым храбрым, самым сильным и умным.
И вот встреча с Алексеем. Они были такие разные, как день и ночь – Тимур и Алексей – и внешне, и по отношению к ней и детям.
Но Алёша не мог быть другом бесконечно. Варе стали сниться стыдные жаркие сны. В них из командировки возвращался Тимур. Но, когда они уединялись в спальне, она видела во сне руки Алексея, гладила рыжий ёжик волос и любила… любила его, такого застенчивого и терпеливого.
Конечно, рано или поздно это должно было случиться. В тот день Варя попросила его остаться, чтобы поговорить. Они уложили детей спать и сели на кухне.
Варя выключила свет, открыла шторы и в полумраке шёпотом начала нелёгкий для обоих разговор.
– В Военкомате мне отказали в начислении пенсии, сказали, что Тимур ушёл в отставку семь лет назад. В соцзащите могут назначить пенсию, но просто по потере кормильца. Это, конечно, копейки, но не это главное. Ведь он куда-то уезжал. Я видела шрамы на его теле от ранений. Может, мне надо было идти в другое ведомство. В какое-то секретное, да? Лёша, вы ведь должны знать.
– Варя я ничего не могу сказать определённого, но, как узнаю, сразу сообщу.
– Но ведь ты регулярно отдаёшь мне какие-то деньги. Ты говоришь от товарищей. Значит, ты всё знаешь! Я не хочу ждать, ты должен сказать мне всю правду. Самую тяжёлую, но правду, слышишь!
– Правда одна, Варя: Тимур погиб. Я там был.
– Это ты его убил?
Он поразился её интуиции и с горечью подумал: «Значит, любит».
– Это был честный бой. Он просто выбрал другой путь. Может, если бы мы встретились раньше, что-то можно было исправить, но случилось то, что случилось. Каждый делает свой выбор.
– Уходи! Ты должен был сразу сказать. На его электронную почту до сих пор приходят письма с предложением для наёмников. Его ещё не похоронили, ждут в Африке и Ираке.

Он ушёл. Русский офицер Лёха Егоров. У него есть одна жизнь, и её он отдал бы за них: за женщину с копной светлых кудрей, за мальчика с её зелёными глазами и девочку с маминой улыбкой. Он победил врага на войне, но не мог победить преданность в верном Варином сердце.
Алексей перестал приходить. Варя оглядывалась на улице, надеясь, что он где-то рядом. В магазине специально набирала полные сумки, всё ждала: вот сейчас он подойдёт, поможет. Потом приходил страх: он на войне, и больше они не увидятся! Как глупо, за столько дней не узнать номер его телефона.
Он пришёл через неделю, и Варя не могла заставить себя прогнать его. Привязывалась всё больше. Ей нравилось в нём всё: и как он ест, вдумчиво, тщательно пережёвывая пищу; как спокойно делает с дочерью уроки, когда Варе не хватало терпения, несмотря на педагогическое образование. С Жорой они, расположившись на ковре в зале, увлечённо собирали конструктор и серьёзно обсуждали преимущество одних моделей танков перед другими. Жора взрослел, перестал драться с сестрой. И хоть иногда Настя сама его провоцировала, мальчик только сопел и говорил: «Солдат детей не обижает».
Время шло. Алексей выздоровел и снова был в командировке. Она ждала, и дети ждали: и Настя, вытянувшаяся за зиму, и Жора Они бежали впереди неё на любой звонок в дверь.
Надо было что-то с этим делать. Он стал ей слишком дорог, чтобы вешать ему на шею обузу из двух детей и своё прошлое. Иногда ей казалось, что ему просто одиноко в этом большом городе, и что она ему, как женщина, совсем не интересна. Но то, как он брал её под локоть, усаживая в машину, как боялся прижаться плечом, сидя на диване, волновало её. И становилось стыдно за своё ожидание и его надежду.
Соседская девчонка Катя – любовница Тимура – тоже ждала. Теперь уже Алексея. Она звонила Вере по телефону и обзывала её старухой и «собакой на сене». Потом около двери написала чёрной краской: «Уступи лыжню!»
Соседки охали, ахали, но скорее язвительно, чем сочувствуя. Варя закрашивала надпись снова и снова, радуясь, что Алексей в командировке.

...

Бирюза: 04.02.22 13:44

 » Глава 6.Тяжелый разговор.

Глава 6. Тяжёлый разговор

Алексей возвращался с очередного задания, прямо с поезда, небритый, в полевой форме, которая ему шла неимоверно, постучался в знакомую дверь.
Вари дома не было, дети повисли на плечах. Он целовал их, они визжали, так как щетина кололась. И тут из комнаты вышла пожилая женщина, с Варей её делали похожей пушистые светлые волосы.
– Галина Михайловна. – Она оторвала детей от мужчины и прикрикнула на них привычно властно. – Я мама Вари, а вы Алексей. Я наслышана о вас. Хочу вам сказать, что мы больше не нуждаемся в вашей помощи. Я вышла на пенсию и приехала, чтобы помочь дочери управляться с детьми и домом.
Женщина не предложила ни чаю, ни обеда, а есть хотелось до спазмов в желудке.
Настя вышла из подъезда, чтобы идти в школу.
– А мама где, Настя?
– Мама ушла в налоговую, мы теперь ИП, предприниматели, – девочка смогла выговорить только вторую часть слова. – Бабушка говорит, что это соседи, гады, заложили маму, что она на дому работает.
– Настён, бабушке, конечно, виднее, но «гады» – плохое слово.
– Ну фашисты, – убеждённая в свой правоте поправилась девочка, и Лёха не нашёлся, чем ей возразить.
Он пошёл провожать Настю в школу. С ними увязалась Катя-соседка. Юбка на девчонке была короче короткого, красивые стройные ноги, высокие каблуки. Она почти была одного роста с Алексеем.
– Ну, теперь куда? – ухмылялась, спросила она, когда за школьницей закрылась дверь школы. – Может, ко мне? Я пельмени налепила. Водка в холодильнике.
И он почувствовал, что всё – если сейчас не выпьет и не поест – просто умрёт, так он устал.
Он сначала позвонил в Варину дверь, услышал за дверью шаги. Кто-то внимательно рассматривал его в дверной глазок, но дверь не открыли.
Тогда он развернулся и шагнул в распахнутую дверь Катькиной квартиры.
Пельмени были магазинные, водка, правда, холодная и сметана домашняя.
Он поел, выпил. Катька успела переодеться в атласный халатик и села напротив, демонстрируя все свои прелести – белья она, видимо, не носила.
Алексей не спал двое суток, ему стало сытно и спокойно. Он дал девушке отвести себя в спальню, как примерный мальчик, лёг на правый бок и, подложив ладонь под колючую щёку, уснул.
Проснулся он от Катькиного смеха. Девчонка стояла, завернувшись в простыню, а рядом с ней – Варина мама. Галина Михайловна, презрительно поджав губы, пожелала Катьке счастья и ушла.
Лёха знал одно, ничего у них не было, усталость так свалила с ног, что даже думать было лень. Он снова закрыл глаза и погрузился в здоровый, крепкий сон. Проснулся к вечеру, голова была ясной, тело отдохнувшим. Пошёл, принял душ, надел выстиранную Катькой рубашку и на прощанье сказал:
– Дура ты, Катька. Хоть молчи об этом случае, а то никто замуж не возьмёт.
Девушка обиженно поджала губы и произнесла такие слова, что Лёха, понял: сильнее, чем он её обидел, не было у неё в жизни горя, вот и бесится, всё норовит отобрать чужое, думая, что оно слаще, счастье ворованное.
Он, конечно, не знал, как был прав. Квартира эта девчонке-провинциалке досталась от престарелого преподавателя колледжа. В виде отступных за «связь с несовершеннолетней». Сам преподаватель переехал с женой в Ухабино, в коммуналку. Так и порхала Катька, не брезгуя и не заморачиваясь, что хорошо, что плохо.
Он вышел на лестничную площадку и позвонил в соседнюю дверь. Ему открыла Варя. Она была спокойна.
– Поедем в детский мир? – спросил он.
– В таком виде и поедем? – спросила его женщина.
– Понял! Побриться, переодеться, и к вам! – Он, счастливый, заторопился вниз по лестнице.
Он любил ходить с ней и детьми по магазинам, не считая денег, покупал всё, что просят дети, правда потом перед кассой Варя решительно оставляла только треть покупок – сразу становилось ясно, кто в доме хозяин.
Лёха гордился тем, что научил обоих детей ездить на велосипеде. Жорка, держась за его плечо, научился плавать. Они так и плыли в бассейне: с одной стороны Настя, с другой – Жорка.
Когда вечером он уезжал к себе, в свою сиротскую квартиру, Варя давала себе слово, что всё – завтра она порвёт с ним навсегда.
Алексей уже перестал ездить в командировки, ушёл из-за ранения в запас, нашёл работу в солидном банке, жизнь налаживалась
Мама Варина решилась всё-таки переехать. Сделала она это в одночасье, причём визит её принёс много слёз и обид.

Вот и в тот день он никак не ожидал застать своих любимых в слезах. Настя билась в истерике, а Жора, ничего не понимая, бил бабушку Галю кулачками по ноге. Варя, рыдая, кричала что-то ужасно бессвязное.
– Мама, мама, как ты можешь?! Такие ужасы, не смей говорить такие слова, не смей!
Он оторвал от бабкиной ноги Жорку, взял его на руки, Настю отвёл в ванную умываться, потом обоих закрыл в детской.
– Вот, смотри, смотри, как он детей твоих лапает! Кошка ты, а не мать!
Он сначала даже не понял, отчего Варя кошка, но тут такие пояснения полились из уст ее матери, что, как говориться, «хоть святых выноси».
«Он оказался извращенцем, Варя – тоже, и все они отморозки и педофилы!»
Лёха открыл дверь на площадку и, схватив бабу Галю в охапку, понёс к своей машине. Он терпел за время дороги в загородный мотель и оскорбления, и физическую боль – кулачки у стареющей дамы были не слабые.
Мотель держал один из старых знакомых по интернату – Вадим. Алексей оплатил комнату и питание и попросил Вадима присмотреть за старушкой:
– Хоть часа на три её задержи, очень надо, дети в истерике.
– У тебя дети? Когда ты успел?
– Да долго объяснять, да и непросто.
Мужчина оставил Галину Михайловну за городом и поехал домой.
Дверь открыла заплаканная Настя. Он хотел погладить девочку по голове, но отдёрнул руку, словно обжёгся. Варя лежала на диване, свернувшись калачиком. Он отнёс её в спальню. Лёха спал с ней рядом одетый, вернее, не спал, а охранял её сон.
Она иногда всхлипывал во сне, и он шептал ей, как ребёнку: «Тише, тише. У Мишки боли, у зайца боли, а у Вари заживи».
За ссорой с мамой и её отъездом в дом «пришёл» грипп, дом превратился в лазарет. Единственным здоровым в нём был он – Алексей, Лёха.
Это были самые счастливые дни. Варя шла на поправку медленно: её мучил утренний кашель и изматывала температура.
Лёха взял отпуск за свой счёт, развозил детей: кого в садик, кого в школу. И летел домой готовить обед, мыть с хлоркой полы, сидеть и просто смотреть, как любимая женщина читает книгу. Не брезгуя, выносил грязные салфетки и засыпал не на диване, а около Вари.
Но чудеса когда-нибудь кончаются. Так было и в тот вечер.
Варя, отложив книжку, подвинулась к нему близко-близко. В зелёных глаза её затаилась грусть. Сердце Алексея сжалось от жалости и любви, и он не выдержал. Сначала он поцеловал её в лоб, потом в висок. А когда Варя сама просто дотронулась до его губ своими горячими и нежными губами, он дрогнул. Они целовались долго и страстно, а потом его любимая женщина откинулась на подушки и равнодушно сказала: «Прости, я не хочу тебя и никогда не захочу. Уходи». Он склонился над ней и попытался увидеть улыбку на губах и смешинки в глазах. Ничего подобного, взгляд Вари был спокоен и холоден, хотя дышала она прерывисто и возбуждённо. Алексей попытался снова её поцеловать.
– Уходи, убирайся, убийца! – неподдельный гнев исказил её прекрасное лицо.

Он ушёл. Прошёл месяц, другой… Она не звонила, он – тоже.
Он не знал, как она плачет ночами, уговаривая себя: «Так надо, пусть он будет счастлив. Так надо». Она не видела, как седина побелила его виски, как бессонница мучает его до рассвета.

...

gallina: 06.02.22 04:05

В читателях!
Очень понравился рассказ о воине Андрее Савушкине и его преданной жене.
В конце 90-х - начале 2000-х таких много было. Я сама тогда ходила с сыном-подростком в главный военный госпиталь Бурденко в Москве с благотворителями, помогала чем могла, видела раненых ребят из Чечни. Такая печаль, просто сердце разрывалось от боли за них. Ведь это на всю оставшуюся жизнь они останутся калеками, многие рано уйдут из жизни... Таких, как жена Андрея - Маша, немного найдётся. Они все совершают подвиг. Нет слов...

...

Бирюза: 09.02.22 10:50

Спасибо,gallina,подвиг каждый день, это трудно, но мне кажется таких женщин больше чем мужчин. но дело конечно не в статистике ,а в любви, если даже она иногда бывает, просто материнской.
извините ,что не сразу ответила, были проблемы.

...

Бирюза: 09.02.22 11:16

 » Глава 7.Если это судьба

прошу прощения у читателе ,но картинок не будет ,в чем проблема не могу разобраться, а и не имею пока физической возможности.
Глава 7. Если это судьба

Листочки с переписанными «личными номерами» наконец-то дождались своего часа – Алексей встретился с «Батей».
Батя, отдавший армии почти двадцать лет службы, был спортивен и подтянут, как лейтенант, седина его нисколько не старила, и только глаза выдавали возраст, очень уж пронзительный был у отца-командира взгляд.
Для Алексея командир действительно был почти отцом. Часть ВДВ, в которой служил Батя, взяла на поруки пацанов из интерната. Алексей и ещё трое ребят стали «сыновьями полка», и школу будущий лейтенант Алексей Егоров закончил благодаря Бате.
У командира было две дочери, они жили отдельно, своими семьями, и мужей выбрали штатских. Конечно, после училища Алексей просился в «свою» часть, и его рапорт удовлетворили. Алексей отзванивается хотя бы раз в месяц, а если командира не было, то отчитывался его жене о своей «мирной» жизни. И это не унижало, а скорее дисциплинировало. Про то, что у Алексея появилась женщина, командир догадался сам, уж очень ярко блестели у лейтенанта глаза, и улыбка не сходила с губ.
Зима была в столице тёплой, но снежной, и в горах – судя по метеосводкам – тоже. Алексей представлял себе, как ребятам трудно. С одной стороны, в засаду не попадёшь, лес без листьев, с другой – снайперу раздолье, хорошая оптика даёт преимущество: на белом снегу трудно спрятаться.
С командиром они встретились весной. Батя выслушал его очень внимательно, аккуратно переписал числа из жетонов в блокнотик.
– Будь на связи. Приеду с Кавказа, займусь этим делом вплотную.
Но так и не позвонил, то ли дело было слишком серьёзным, то ли не было времени.
А потом они встретились, но уже командир лежал в алом гробу. Погиб он, прикрывая отход своих ребят. Боевики занимали высотку и били наверняка, а их группа просто завязла в зарослях кустарников. Разыгрался буран, видимость была никакая, и соседние отряды тоже ничем не могли помочь.
Так и оборвалась эта ниточка, но Алексей решил просить помощи в ветеранской организации, люди там были серьёзные и неравнодушные.
Пришли майские праздники, весна вступала в свои права дождями и горячим солнцем.
По ночам ныли шрамы, не давая уснуть до утра, под утро он всё-таки пил обезболивающее и проваливался в беспамятство, словно в пропасть. Сны были такие же изматывающие, как и боль, только боль ломала тело, а сны – душу.
Во сне он то убивал Тимура, то брал в плен и помогал сбежать. И снилась Варя, какой он её никогда не видел: со счастливым лицом умиротворённой женщины, но сладостно ей было не с ним, а с Тимуром.
Не хотелось ничего. Он звонил на работу и брал отпуск за свой счёт. Он не пил, но тоска была такая, что один раз даже достал трофейный пистолет.
Потом «отпускало», начинал снова бегать по утрам в сквере рядом с домом, приходил на работу, и все восхищались: «Вот мужик настоящий, пьёт, а выглядит, словно огурчик».
Спасала надежда: а вдруг Варя позвонит, вдруг ждёт?
Проходили дни, он пытался жить, ездить на работу, держать спортивную форму, но работа была в другом конце города, и без машины было не обойтись. Он не был автофанатом, и «Volkswagen», купленный ещё в начале века, был надёжен. Привыкнув всё делать лучше чем хорошо, он водил на уровне инструктора-профессионала.

Этот день начался с тумана, дождя и, конечно, с пробок на дорогах.
Алексей ехал на работу. Сквозь работавшие дворники он рассматривал людей, поднимающихся из подземки: слишком много мамаш с детьми, школьницы в белах фартуках и бантиках. Движение возобновилось, и он увидел рекламу-растяжку: «Последний звонок – лучшие платья на выпускной!»
«Насте бы купить что-нибудь такое… бальное, и Жорке в школу… Жорке уже семь в августе…» – подумал он.
Он припарковал машину и, спустившись в метро, поехал, туда, где не был уже полгода.
Двери открыла молодая женщина, по виду армянка или грузинка.
– Мне бы Варю.
– А он здесь больше не живёт.
Алексей не сразу понял, что женщина путает местоимения.
– А не подскажете, где она сейчас живёт, или телефон риэлтора?
– Арсен, иди сюда.
К женщине подошёл пожилой мужчина, и Алексей увидел испуг на его лице.
– Мы ничего не знаем, мы просто сняли квартиру. Женщина уехала, кажется, к маме, то ли в Липецк, то ли в Воронеж.
Кажется, Варина мама приезжала из Елецка, но девичью фамилию Вари он не знал, да и её мамы тоже. Стало невыносимо обидно, что так мало знал о любимой женщине, но, в конце концов, городок маленький – не Москва и не Питер – человека найти можно. Ведь Варя непременно должна вернуться осенью – детям в школу идти.
Елецк был родиной Кости Емельянова, того самого, которого он прикрывал в последнем бою. Лёха его не судил за молчание и равнодушие к своей судьбе – все взрослые люди, да и разница в семь лет хоть и не пропасть, но всё же другое поколение, другие интересы. Он поехал на рейсовом автобусе. Машине нужна была профилактика, а деньги он хотел потратить на подарки Насте и Жоре, ну и Варе, конечно.
Елецк был городом районного значения, купеческий в прошлом, в настоящем – поставляющим рабочую силу в Москву. Маленький, уютный с деревянными тротуарами, с церквями (купцы люди верующие были).
Тихая размерная жизнь, но и здесь шла борьба добра со злом. Выйдя из автобуса и разминая затекшие ноги, Алексей огляделся. Площадь была будто вымершая, даже семечки никто не продавал. Из всех пассажиров он один вышел, а автобус поехал дальше. Мужчина попал, как говорится, «с корабля на бал». Местные силы правопорядка проводили операцию «перехват». Он молча подчинился ребятам в боевой экипировке и безропотно сел в автозак, почти счастливый от запаха оружия и амуниции спецназовцев.
По опыту Лёха знал: нечего выпячивать грудь в орденах и кичиться своим военным прошлым, здесь тоже ребята порох нюхали и товарищей теряли.
Но сидеть всю ночь в «обезьяннике» не пришлось, глаз оперативника вычислил его мгновенно. У Алексея проверили документы и начальник отделения, майор, пригласил его к себе.
– Здесь у нас тихо, но форму ребятам держать надо, молодых натаскивать, вот и учимся.
– Ну, спасибо, что приёмы ближнего боя на мне не отработали.
– Так что зря дубинками махать? Ты же с уважением к ребятам.
Майор Гладышев оказался Костиным одноклассником и сам на Кавказ не раз летал. Он пообещал помочь найти Варю с детьми, и это было здорово.
Пили на тесной кухоньке. Жена майора сначала вышла к ним в ночной сорочке, принесла из кладовки банку солёных помидор, ойкнула, увидев с мужем незнакомого мужчину, и больше так и не заглядывала. Пили всерьёз, да так, что очухался Лёха на третий день.
Холодный душ, острое лезвие бритвы, и после полудня он с майором уже стучался в нужную дверь.
Мама у Кости была немолода, родила она Костика в тридцать три, для себя. Презрев все пересуды маленького городка, пережив тяжёлые девяностые, подняла и выучила сына.
Гладышев, сославшись на дела, ушёл, и Алексей остался пить чай.
Чай Костина мама, Анна Викторовна, подала в праздничном сервизе. Смотреть вокруг было не на что: старая, как сама мама, мебель, кое-как побеленные потолки и выцветшие обои. Алексею казалось странным, что Костя даже в отпуск к матери не приезжает, правда деньги шлёт аккуратно. Мама копила деньги сыну на свадьбу. Квартира была двухкомнатная, в спальню Костина мама его не пустила, комната была закрыта на ключ.
– Сдаю, – пояснила она. – Всё лишняя копейка. Женщина хорошая, дети тихие. Вот уехали в Москву на ярмарку, у нас дорого, да и выбора нет.
Спать друга сына она уложила на кухне, на старенькой продавленной раскладушке.
Пока майор искал Варю, Алексей затеял в Костиной квартире ремонт. Анна Викторовна, очень обрадовалась, да так, что сняла деньги с книжки; и работа закипела.
– Вот Костя приедет и обрадуется. Он всегда стеснялся нашей квартиры, а там, может, и свадьба, внуки…
Помощи от неё было немного, но борщи она варила вкусные, и самое главное не давала «ценных» указаний, чего Лёха терпеть не мог.
Уже сияли белизной потолки, в зале Лёха расстелил полотно обоев. Костина мама ушла на рынок за зеленью. Она словно помолодела за эти дни, постриглась, линялый халат сменила на смешное длинное платье.
Позвонили в дверь. Леха, оторвавшись от работы, поспешил в коридор.

...

Бирюза: 12.02.22 20:17

 » Глава 8.Давай за нас

Глава 8. Давай за нас

Он узнал его сразу, хотя Тимур сильно похудел. И вот так, глаза в глаза, они не виделись лет восемь, не считая последнего боя. Что будет удар, Лёха почувствовал инстинктивно, и от этого кулак пролетел по касательной, но в ушах всё равно зазвенело. На ногах он устоял, но Тимур уже убегал по лестнице вниз, и, когда Лёха выбежал во двор, успел услышать только шум мотора уехавшей машины. Если бы не машина, конечно, он бы догнал его.
Пришлось срочно звонить майору, но пока суд да дело, и майор – это не генерал, поэтому план «перехват» ничего не дал. Машину так и не нашли, видно, где-то в гараже её оставил и выбирался из города на попутке.
Потом вместе с майором милиции Алексей пошёл в старинное здание в центре городка, располагавшимся рядом с мэрией. Внутри здания время словно остановилось: массивная дубовая мебель, обтянутый зелёным сукном стол. Но люди в кабинете были молодыми, немногим старше самого Алексея. Им, офицерам ФСБ, Алексей и рассказал о своём последнем бое, медальонах в шкатулке и неожиданной встрече.
Его слушали трое, все в штатском, у одного красные от бессонницы глаза (именно от недосыпа, а не от пьянки). Лёха знал эту степень усталости, когда открывается второе, а может, даже третье дыхание. Описывая запомнившиеся подробности, он в основном обращался к этому усталому офицеру.
Когда по факсу из Москвы прислали личное дело Тимура Колыванова, вызвали Костину маму. Она признала по фото Костиного сослуживца «Алексея Егорова»:
– Приходил пару раз, даже оставался ночевать, гостиницы дороги и как же Костиному другу не помочь.
Алёша вспомнил, что майор, Костин однокашник, просто назвал его Лёха, представляя Костиной маме. Зачем Тимуру было ехать в Елец? Что ему нужно было от Костиной мамы?
Но в старой советской стенке, где хранились все документы, не оказалось Костиного паспорта и водительских прав. Пожилая женщина припомнила, что сама отдала их сослуживцу сына, тот обещал предать их Косте в Москве.
Костя уволился из армии сразу после последней командировки, и документы забирал в Москве, а не по месту прописки.
Теперь уже машина сыска искала Константина. За пределы России напарник Егорова не выезжал. Страна большая, пойди, найди человека, живущего тихо и прописанного у мамы.
К делу подключились такие профи, что появилась зацепка. Костя покупал машину, причём недешёвую. Покупал в автосалоне в Москве, но по фото опознан не был. Сотрудник ФСБ показал фото Тимура, и был вознаграждён за дотошность.
– Да, этот человек оформлял документы, паспорт чистый, настоящий. На фото вот этот спортивный мужик, и я ещё подумал, как его жизнь помотала, и не дашь двадцать пять лет.
Ах, если бы Лёха снова встретил Варю, он бы мог поискать Костин медальон в шкатулке Насти. Лейтенант с горечью осознал: напарника нет, погиб от гранаты, или был убит иначе. А вот как – это теперь мог рассказать только сам Тимур.

А пока Егоров, так и не найдя Варю с детьми, возвратился в Москву и ходил, как на работу, в ФСБ. Его проверяли на ДНК, на детекторе лжи. И им, вместе с ребятами из отряда, даже устроили очную ставку. Один из них прежде всего обнял Алексея, ясно давая понять, что это свой. У Лёхи защипало в глазах, так он был рад встрече.
– Да, Костя вышел из того боя, нёс вот его, Лёху, на плече, а потом и в госпиталь повёз. После двух взрывов гранаты выжить – это чудо, а они выжили.
– Вы видели в лицо Константина Емельянова с позывным «Кот» после того боя?
– А зачем мне его лицо? На нём камуфляж был, а по росту и по фигуре – это был Костян.
– Вы сами лично видели труп снайпера?
– Нет. Когда Костя вынес из дома Лёху, командир дал приказ разбомбить этот чёртов дом. Бате бойцы были дороже, пусть и профи, снайпера.
Потом Алексея попросили рассказать о Варе и её детях. Он понял, что соседей Вариных уже опросили, но что самое главное, они нашли саму Варю.
И как бы ни было такое невероятным, Варя – его Варя – снимала комнату именно у Костиной мамы, и пришёл Тимур, видимо, к ней.

«Неужели Варя знала, что муж жив?..» – вот что мучило Алексея, пока он возвращался в Елецк.
Они снова сидели с майором на кухне и теперь уже поминали Костю. Лёха рассказал о Варе и детях, и о том, что Тимур шёл к детям и жене.
– Не думаю, что к ним… – размышлял майор. – Он бы в Москве к ним вернулся. Здесь что-то другое… – И тут он вдруг вскинулся: – Я понял, убивать он шёл. Костину мать. В первый приезд у него что-то сорвалось или приказа не было на ликвидацию.
– Как матери-то сказать? Ведь не поверит в смерть сына.
– Надо сказать, пусть пенсию получает за сына-героя.
– Да она только им и жила. Памятник военкомат поставит, а ей что делать?
– Давай за матерей, Лёх.
– Я детдомовский.
– Ничего, тебя тоже мать рожала. Так что прости её и пей.
Но пока, без официально оформленных бумаг о гибели Кости, решили ничего Анне Викторовне не говорить.

...