Сказка - ложь... или две Феи и палочка

Во дворце.

Кики стояла в углу и тихо зверела. Ну а что?
Хвала богам, добрались они до нужного места, сиганули в выкопанную Кащеем яму и благополучно вернулись в родное Эгегейское королевство. А тут еще Бриошь устроила аттракцион неслыханной щедрости и расколдовала всех оптом и в розницу. Она раньше почему строгая была? Потому что у нее мужика под боком не было. А сейчас, аж с двумя, она резко добреть начала.
На этом благополучие закончилось. Черномор, обалдевший от возвращения и вести, что проклятие снято, совершенно наглым образом умотал квасить со своей дружиной.
"А ты что, надеялась, что он тебя к Енисейскому потащит? Прям с разбега, спотыкаясь от счастья? Губу закатай, а то наступишь", - мрачно ругала себя Кики. Постояла-постояла, искренне порадовалась за всех, у кого кавалеры оказались посерьезнее, да и ушла тихо обратно к себе на болото.

На болоте.

Кастрюли, склянки и горшки с грохотом летали по лаборатории. Дом пребывал в полном хаосе, отражая раздрай в душе хозяйки.

- Слышь, мать, ты полегче-то! - ухнул сыч Петрович, перелетая со спинки стула на насест. - Ну облом вышел с мужиком, чего с ума сходить? Говорят же знающие люди: не женятся богатыри. Обсчастливят разок мечом волшебным - и усе. На что надеялась-то, голова зеленая?
Яростно шуровавшая в котелке поварешкой Кики замерла. И правда, на что надеялась? Что замуж позовет? Богатырь? Ну покувыркались разок, порадовались жизни... он же и не обещал ничего. "Дура ты наивная", - вздохнула Кики.
- Прав ты, Петрович. Размечталась я. Ну и ладно. Было - и прошло. Зато в краях заморских побывала и от проклятия избавилась.

Кажется недалеко в кустах что-то хрустнуло...
_________________

Эпилог

Я лежу на широченной кровати, пялюсь в темноту и улыбаюсь.

Нет, я не сошел с ума. Я просто счастлив.
До дрожи в пальцах, до невероятного ощущения полета, хотя большей частью я - на земле, а не в небе, до перехватывания дыхания. Счастлив. Безумно.

Лежу и улыбаюсь, нежно обнимая свою жену, которая сладко спит после бурной близости.
Еще одной. Их было много, тех безумных минут и часов близости, когда мы вдвоем сладко умирали от крышесносных по силе и яркости оргазмов, умирали, выкрикивая в космос имена друг друга и слова любви.

Она сейчас спит, моя возлюбленная, моя девочка, наполнившая мою бестолковую, до встречи с ней, жизнь смыслом и радостью. И любовью. Мужчины не любят кричать о своей любви. Они показывают её всеми возможными и невозможными способами.
Охапки цветов, неожиданные подарки, внезапные жаркие объятья и поцелуи, взрывы желания и спонтанность страсти, когда еще не ночь, а только полдень. А ты уже не можешь скрыть свою страсть, не можешь загнать её внутрь.
Она рвется наружу, выплескиваясь в неистовые ласки и бешеные танцы наших жадных друг до друга тел.

Она спит, а я опять счастливо улыбаюсь, стоит мне подумать о наших детях. Я был бы рад и сыну, и дочке, но моя жена подарила мне двойню. Я помню свой восторг и бешеную радость, когда увидел этих комочков – плоды нашей любви. Я был рядом, держа руку своей жены, чтобы поддержать хоть как-то в нелегкие часы её женских трудов. Если бы я мог, я бы принял всю боль, которая выпала Яне, на себя. Не сомневаясь ни секунды.

Моя золотая теща сквозь зубы пригрозила мне, что если я еще хоть раз подвергну её девочку такому испытанию, она, не задумываясь, кастрирует меня. Не стал уточнять, все ли будет отрезать-отсекать-вырывать, или что-то оставит. Зачем я тогда буду нужен её дочке? Кастрированный. Спорить не стал, дал высказаться, излить душу. Но и заверять в том, что ей так хотелось услышать, не спешил.
Отошла. Больше про кастрацию не говорит.
Потому что без ума от внуков. Хотя время от времени не упускает возможность припомнить, чьи гены виноваты в том, что дети набедокурили. И чья благородная кровь течет в них, когда они ведут себя, словно ангелочки.
А я не спорю. Пусть себе тешит самолюбие. Я-то знаю, что мамуля Яны относится ко мне хорошо.
И иногда даже позволяет себе похвалиться перед своими подружками «золотым зятем».

Моя жена спит. А я не могу налюбоваться на неё. В свете луны она еще прекрасней. Хотя, куда уж больше? Я не против еще парочки ребятишек. Но это как уж жена захочет – ей носить, рожать, кормить. А я потяну всех, сил и средств хватит, чтобы жене купить бриллианты или устроить сказочное путешествие. Или построить еще один дом. Легко.

Моя жена спит, а я вспомнил наш первый с Яной полет. Она как-то на заре наших отношений изъявила желание полетать на драконе.
Мечта моей супруги была исполнена сразу же после нашего обручения.
Это было рано утром. В предрассветный час. Я взял свою возлюбленную на руки и взмыл в небо, под облака.
Помню, как мне заложило уши от её испуганного визга. Оно и понятно – то она сама на метле, управляя свои летательным аппаратом, а тут – только мои руки. Я ничего не сказал своей девочке. Накрыл её губы своими и взмыл еще выше – за облака. Там нас встречало солнце, которое только что встало из-за горизонта. Когда дыхание в легких закончилось, я отстранился, позволил в своей любимой видеть эту красоту. Вряд ли она когда-нибудь взлетала выше, чем я сейчас. Это было чудо. Нет, не солнце, а глаза моей Яны, полные восторга и такой чистой радости, что я готов был покорить космос, чтобы увидеть это счастье в её глазах.

За стеной спят наши малыши. Проказники, затейники, милые существа, глядя на которых перехватывает горло и наворачиваются слезы. Мои дети: сын и дочь, ради которых я все сделаю, все преодолею. Защищу от всех бурь и ветров. Потому что люблю их - продолжение мое и моей Яны. Плоть от плоти нашей, кровь от крови. Наша любовь, нашедшая свое воплощение.

Но самое главное – моя жена любит меня и бережно относится к моему сердцу, которое я ей отдал раз и навсегда.

Ты спишь сейчас, любимая до боли.
Одна лишь ты как воздух мне нужна.
К тебе лечу с надеждой и любовью,
Судьба моя, любимая жена.
Одна лишь ты. И наши дети тоже -
Плод наших жарких сладостных ночей.
Лишь ты одна счастливым сделать можешь.
Я только твой, и больше я ничей.
Я только твой от крыльев и до сердца,
Что для тебя стучит в моей груди.
Мне на тебя вовек не насмотреться.
Ах, сколько дней счастливых впереди!
Любовь моя, тебе одной все мысли
И чувства, что живут, бурлят во мне.
И лишь с тобой я покоряю выси,
Сгорая в страсти и любви огне.
Я до тебя пройду сквозь все преграды.
И никого дороже в мире нет.
Мне будет самой лучшею наградой -
В твоих глазах увидеть счастья свет.

_________________

Да, он был прав, с удивлением поняла Эбби. Это было не важно. Гораздо важнее, что он вернулся и больше не собирался от неё убегать.

Рейнард шагнул к ней и, вновь заключая в объятья, поцеловал. И она снова ощутила уже знакомое волнение и радостное узнавание, и что-то ещё, чему пока Эбби не могла дать определения.
Почему всё так быстро меняется в этом странно сказочном мире? Сколько прошло времени с момента, когда они познакомились? Три часа? Пять? Почему же сейчас она чувствует, будто знала его всю свою жизнь? Более того - если его в её жизни не станет, кажется теперь её миру и жизни станет ужасно чего-то не хватать.


И, судя по его словам, он чувствовал то же самое.
Эбби слушала, затаив дыхание, и каждое слово казалось таким уместным и правильным. Как такое возможно?


- Но как же... - вот тут на миг она растерялась.
Как же они будут жить? Ведь не разделишься на половинки, оставив одну часть в одном мире, а другую - в другом.
Хотя с другой стороны..
Она подняла на него глаза. Любовь и уверенность, светящаяся в них, вымела из души сомнения. Если он считает, что это возможно, значит это возможно. И она этого хочет - с удивлением поняла Эбби, заглянув внутрь себя. А если это возможно и они оба этого хотят, то...
- Да, - сказала она, подавая ему руки. - Я согласна.
В голове разом стало легко и безумно. Словно всё это происходило не с ней.

Священник в зале дворца венчал всех желающих, и Рейнард с Эбби, крепко взявшись за руки, подошли к сказочному алтарю, с удивлением увидев здесь многих своих знакомых. Аббат Енисейский трудился не покладая рук, соединяя судьбы и сердца. Эбби с Рейнардом присоединились сперва к поздравляющим, искренне радуясь за каждую пару, которая нашла сегодня друг друга, а после и сами заняли место у алтаря. На головы им опустились цветочные венки, священник произнес нужные слова и они поклялись любить и оберегать друг друга до тех пор, пока смерть не разлучит их. Такие простые слова, но для каждого новобрачного они имеют особенный смысл. И Эбби с Рейнардом не стали исключением.

Эпилог.

Снятое проклятие освободило и жителей замка Рейнарда, потому, когда молодожены туда добрались, встретили там их с размахом. Поздравлениям, песням и пляскам, угощениям и вину, казалось, не будет конца. И проблема с возвращением в реальный мир решилась на удивление легко - экономка поведала Рейнарду о кольце, которое оставил ему в наследство отец. С его помощью можно было перемещаться между мирами, и если раньше такой необходимости у него не было, то сейчас оно оказалось как нельзя кстати. И, отпраздновав свадьбу, молодожены отправились навестить родителей Эбби.

Которые, ожидаемо, ей не поверили.
- Что это ещё за страна чудес? - сердито проворчал отец, а мать всплеснула руками:
- Бедная моя девочка! Куда заведет тебя твоя больная фантазия?
Но знакомство с Рейнардом, подготовкой котрого ради такого случая верные слуги занимались целых полдня, подействовало на них благотворно. Эбби сама удивлялась, каким обходительным и представительным может быть её новоиспеченный супруг. Быстро разобравшись в ситуации, Рейнард не стал говорить, что жить они будут в Стране Чудес, сказал лишь, что страна его располагается далеко, за морями, и что он очень богат и сумеет обеспечить их дочь не только всем необходимым, но даже и всем желаемым. Это сыграло не последнюю роль в решении матери и отца относительно судьбы дочери.
И правда, ну подумаешь какое-то дальнее королевство! Люди и дальше живут и не тужат. Тем более Рейнард пообещал, что они с Эбби часто будут их навещать, и родители дали своё благословение. Мать даже приданое собрала, не взирая на возражения.

Рейнард слово сдержал и в гости к тестю и теще выбирался с женой достаточно часто. А те, видя, как счастлива дочка, нарадоваться не могли на зятя. А уж когда внучка родилась, и подавно. Души в малышке не чаяла вся родня. Подрастая она становилась всё краше, унаследовав всё самое лучшее у своих матери и отца.

- Я принцесса, - сообщала очаровательная малышка всем желающим слушать, забираясь на табуретку с надетой на голову короной из подручных вещей.
- Ну конечно принцесса, - соглашались бабушка с дедушкой, кидаясь ее обнимать и целовать. Даже тетя Матильда тайком улыбалась, стесняясь сама своих чувств.
И только Эбби с Рейнардом, обмениваясь за их спинами тайными взглядами, знали, что малышка говорит чистую правду. Но это был их секрет, который они ещё научат хранить свою дочь.
_________________

- Возложим обязательно, - пообещала я, вспоминая про себя экскурсию к Кешиным казематам, что я совершила в прошлый раз. Волнительная была экскурсия, что ни говори.

Слушала я эту клятву и ушам своим не верила. Нет, в том, что Кеша был предвкушён омлетом и тем, как окружит меня заботой и цепями - я не сомневалась. А вот в том, что наша с Люсею эскапада привела нас к замужеству - очень даже.
Ведь так бывает порой, что начиная самое, казалось бы, прозаическое дело, навроде кражи волшебной палочки, и не думаешь, как круто оно изменит твою жизнь. Ещё вчера ты просто замышлял шалость, а сегодня стоишь возле алтаря, готовый шалить и ныне, и присно, и пока не закончится Сказка. И всё так серьёзно, словно именно к этому ты и шёл всю свою сознательную жизнь. А главное, что существование твоё до этого уже не кажется тебе таким верным и наполненным смыслом, как оно было раньше. И вот уже ты счастлив, что останешься в Летописях Сказки вписанным в раздел "Счастливый конец". Летописи вообще штука интересная. И Сказку приведут в правильное русло, и вообще штука занятная. Но самое главное, ощущаешь ты себя на том месте, где и должен был быть всё это время. И кругом все счастливы и благодарны судьбе (и тому, что ты украл палочку, но об этом необязательно) за то, что соединились сердца и судьбы. Повсюду царят любовь и истинное волшебство, коих так мало в наших жизнях. И сменятся времена года, и небо станет вместо серо-весеннего летне-голубым, а все так и останутся счастливыми и дышащими друг другом. Ну, вот прямо как мы с Кешей. И будет перевёрнута ещё одна страница летописей наших жизней, но лишь для того, чтобы в памяти остались воспоминания о том, как всё было чудесно. А впереди - новый шаг. Ещё более насыщенный приключениями и желанием пошалить. А пока...
Пока все кругом не могут насмотреться друг на друга. Строят планы на будущее, которое обязательно будет безоблачным, и мы с Кешей присоединяемся к ним. Отправляемся в его Царство, где правит мой Кащей, на простыни шёлковые, да в казематы с цепями.
Да... Совсем забыла сказать. Я же теперь нежданно-негаданно царицей заделалась, а это значит, что стоит мне немного отойти от казематных дел, как я мигом организую какой-нибудь шикарный приём. Так что ждём с Кешей в гости! А сейчас просто будьте счастливы...
Ведь мы, когда собирались с Люсей на дело, задумывали для вас всех Счастливый конец. И ведь исполнили задуманное, правда же?
_________________

После приключений в чудном граде Нюорке

- Слышь, чего это с нашим воеводой, - спрашивал Калистрат, своего побратима по ратному богатырскому делу Тимона, который подрабатывал у Черномора писарем, и потому имел доступ в высокие покои, - который день смурной ходит да какую-то тарабарщину под нос бубнит? Мы то с парнями сначала как думали? Что это он на радостях, от того, что, наконец, проклятие с себя скинул - ошалел. А чуть в себя придет, тут же пир закатит, как в тот раз, когда мы тысячу отборных боевых пингвинов самой Снежной Королевы на шашлык пустили. Ундин с речными нимфами пригласит, увольнительные подпишет. Эх. - От огорчения комкая шлем в руках, вздохнул Калистрат. - Завместо этого, бродит, злючий да падлючий. Всю дружину в штрафники записал. В дозор один ходит. Девок как класс не замечает. То орет так что рыбы дохнут, то выйдет на бережок, сядет на обрыв и сидит, вдаль печально взирает.
На сей эмоциональный спич, Тимон только громко да горестно вздохнул, ему от Черномора тоже не раз и не два по шее прилетало. Утешало богатыря лишь одно, что ему -то в отличие от остальных побратимов, причина странного поведения своего предводителя была известна.

Батюшка Черномор, оплот военной стабильности всего Эгегейска и окружающих королевство вод, грозный и непобедимый, изволил совершить то, о чем сам столько раз грозно и доходчиво упреждал своих подопечных – он влюбился.
И хотя, подобная напасть сулила волшебному воинству не малые потрясения, рецепт лекарства от данной хворобы был прост: пара недель на одном небезызвестном болоте в компании, примеченной на балу многими бравыми вояками зеленоволосой кикиморки, как всякое томление облетит с души предводителя быстрее, чем пух с одуванчиков. Ведь знает всякий богатырь, что запретный плод сладок. Вот и дабы почем зря не мучится, надобно этот самый плод, раз цать как следует вкусить, а далее можно снова жить себе припеваючи, жизнью благородной да вольной.
Но вкушать запретный плод, батюшка воевода отчего-то не спешил. Он даже пить бросил, отчего у него образовалась целая прорва свободного времени, которое Черномор не скупясь, тратил на модернизацию отлаженного веками процесса воспитания безупречных вояк. Спору нет, такими мускулистыми и целомудренными богатыри еще ни когда не были. Вот только сие обстоятельство их совсем не радовало. Следовало срочно что-то предпринять. По сему, на тайном совете было решено воеводу напоить и к задушевной беседе принудить…

В прибрежном трактире.

- Я подлец! – Утирая скупую богатырскую слезу, вылакав не початый бочонок гремлинского вина, признался я своим сослуживцам.
- Но почто же подлец? – Удивился Тимон, куда более пьяный, чем я (сказывался опыт обильных возлияний за минувший год). – Барышня же была весьма довольна и очень согласна…
- Подлец!!! Я сказал. – Едва ворочая языком, зычно утвердил я вновь и отчего-то затянул.

Волосы ее как мох болотный,
А глаза как омут злой бездонный
Стан ее стройнее тростника,
Грудь ее пышна и велика…
Ноги длинные, а между ними, рай...

- Не стучись, а сразу отворяй! - Видимо проникнувшись моим поэтическим дарованием, вдруг зарифмовал Калистрат, третий участник нашей грандиозной пьянки.
Я уже и не помнил, как этим пройдохам удалось уговорить меня посетить самый злачный в Эгегейском королевстве трактир. Но первая чарка хмельного взвара вдруг превратилась в опустошенную бочку гремлинского вина – самого дешевого и забористого поила не только в нашем государстве, но и во всех прилегающих царствах.
- Молчи, глупец! – Вскричал я, возмущенные тем, что кто-то кроме меня, смеет рассуждать о том, о чем я непрестанно думал, ровно с того момента, как познал этот самый рай, в объятиях несравненной Кики. – Сто отжиманий! – Приказал по давней привычке, а в дупель пьяные богатыри, по той же самой привычке послушно брякнулись на пол да там и остались.
- Вы бы к ней сходили. Попросили прощения. – Пуская слюни на грязные доски, пробубнил Тимон. – Глядишь, она бы вас и простила… приголубила…
- Бабы прощать любят… - глубокомысленно изрек Калистрат, пытаясь встать на карачки, от чего все время бодал башкой тяжелый дубовый стул.
- Вы главное про свадьбу не заикайтесь. Но про любовь скажите. – Все так же напутствовал Тимон.
- Бабы они про любовь любят… - Вторил ему Калистрат.
- А ежели она меня погонит? – Ощущая, как безнадегу сменяет слабый бриз робкой надежды, озвучил я свой самый главный страх.
- Так обязательно погонит. – Повернувшись на спину, и почесав оголившийся пресс «обрадовал» писарь на полставки. – А вы проявите упорство. Потрясите ее, каким ни будь, романтичным жестом.
- Да, ваше высокоблагородие, потрясите ее. Бабы тряску любяяяят….- Мечтательно жмурясь протянул Калистрат, уже не бодая стул, а нежно его обнимая.
Идея мне понравилась. Я тут же во всех красочных подробностях представил, как буду потрясать свою Кики, и сколько приятностей нам обоим, это самое трясение принесет. А что самое главное, я наконец-то изгоню из своего сердца ту безмерную лютую тоску, которая поселилась во мне, в то самый миг, когда я, сжав зубы, решил, что любви в моей служивой судьбе не место.


На болоте

Кастрюли, склянки и горшки с грохотом летали по лаборатории. Дом пребывал в полном хаосе, отражая раздрай в душе хозяйки.



- Глаза твои как два пожара, меня сжигают и манят
Уста твои под цвет коралла меня как сети полонят
Хочу с тобою быть до гроба, одну тебя вовек любить
И в океяне-море штормом о своих чувствах говорит.

Калистрат бренчал на гуслях, а Тимон дул в свирель. Игре ни первый, ни второй обучены не были, но петь серенаду своей Кики на холостом ходу, я посчитал делом недопустимым. Так что, учитывая свой не малый рост, согнувшиеся в три погибели богатыри вероятно уже ни один раз пожалели о том, что натолкнули меня на мысль штурмовать кикиморочку неким романтическим поступком. А учитывая, что в результате затянувшихся страданий, я вдруг стал крапать любовные стишки, выбор этого самого поступка, был очевиден.

- О воспрости меня Кики!
О не гони меня родная,
Я точно сдохну от тоски
Твои персты не целовая…

- Ну как? – Переведя дыхание (петь я старался как можно громче), спросил я у парней шепотом.
- Мы бы лучше не сумели, ваше благородие. – Прошептали музыканты поневоле.
Тут, кажется, моя обручальная песнь проняла Кикочку, дверь ее домишка скрипнула, и до кустов долетел легкий перестук женских каблучков…
_________________

- Эти жабы что, совсем двинулись? Побудка теперь с типа музыкальным сопровождением? Алё, болезные, мы ж теперь по распоряжению монаршьих персон часы не переводим, че приперлись в такую рань? - заорала Кики в сторону окна. А потом уже тише спросила сыча: - Петрович, у меня крыша поехала, да? Я что-то в болото пролила? К нам по обмену прислали Илону Давыдову? Почему жабы орут басом и по-человечьи?

- Лечиться тебе пора, мать, - сочувственно просипел сыч. - То ж богатырь твой серенады тебе петь пришел. Вон в кустах ховается вместе со своим джаз-бэндом.
- Ах ты гад! - взорвалась Кики. - Карузо подводного разлива! Да чтоб тебе!
- Эй-эй, мать, ты не психуй! - крикнул хозяйке вслед Петрович. - Он же вроде как в любви признается.

- Щас прощу! - рявкнула Кики, распахивая дверь и выскакивая наружу с арбалетом наперевес. - Догоню и еще раз прощу! Явился он! Экспериментатор несчастный! Я, может, проклинать не обучена, зато работаю наверняка! Вот отстрелю тебе нафиг твой волшебный меч, будешь знать, как порядочной кикиморе голову морочить. Про любовь он вспомнил. Таблетки от склероза подействовали? Где ж ты раньше был? А теперь уже сильно поздно. Я, может, замуж выхожу. За... - Кики лихорадочно перебрала в голове кандидатуры тех немногих, кто в результате Басиных-Люсиных шалостей остался без гименеевых уз. - За Лешего, вот! А что, нормальный мужик, хозяйственный. Неперечливый. И неча ржать аки конь, просто ты кое-чего про него не знаешь, - многозначительно прибавила Кики.
Собственно, она тоже не особо верила, что тихий лесной мужичок втайне маленький гигант большого секса, но надо ж позлить ветреного ухажера, чтоб неповадно было.
_________________

Эпилог

Удобное кресло перед горящим камином. В руке - пузатый бокал с превосходным коньяком. В зубах - первосортная сигара. Что еще нужно мужчине?....

Время спустя.

Вот так вот оно и бывает в нашем Эгегейском королевстве - решишь прошвырнуться на бал, а вернешься оттуда основательно женатым.
На столике возле кресла стоит бокал с нетронутым коньяком, рядом с ним на маленьком серебряном подносе лежит сигара. А напротив меня в кресле-качалке, освещенные пламенем камина, расположились те, кто нужен мне больше всего на свете - любимые и ненаглядные жена и дочка. Обе безмятежно спят. В тишине библиотеки слышно как, тихонько раскачиваясь, чуть поскрипывает кресло, как потрескивают дрова в камине, и мои девочки сладко посапывают под эти мирные уютные звуки. Но Бася спит чутко, стоит дочке чуть шевельнуться в ее руках, как жена моя тут же встрепенется.
Смотрю на своих красавиц и думаю, что ушло безвозвратно то время, когда я чах в свое удовольствие в блаженном уединении холостяцкой норы.
Еще недавно неприступные каменные стены Кащеевых чертогов покрывал черный мох, а теперь по ним вьются плетистые розы. И внутри этих стен не тишина мрачная звенит, а женские голоса, которые не смолкают с утра до вечера, и, конечно, по ночам.
Басенька ведь еще в свадебной клятве честно предупредила, что поговорить любит:

И точно - так и щебечет, птичка моя. Но я не жалуюсь, не подумайте. Да и на что жаловаться, если всегда есть повод использовать действенное средство от лишней болтливости - кляп в рот и казематы. Только наказания супруга моя ненаглядная всегда ждет с нетерпением, а потому щебечет и щебечет, не замолкая. Дай ей волю, из казематов бы не вылезала. Не избаловать бы.
Вот подрастет немного наша принцесса, Рада Иннокентьевна Лихопей, задумаемся глубоко о сыновьях. Чтобы было мне с кем на рыбалку сходить. Посидеть на природе, помолчать созерцательно. Но вот сижу я сейчас, наслаждаюсь коротким затишьем, созерцая своих ненаглядных (до чего ж хороши, когда спят!) и понимаю, как мне опостылели тишина и покой за века одиночества. Ни за какие сокровища мира не променяю то, что сейчас имею на прежнее свое житье-бытье.
Встаю с кресла, осторожно, чтобы не потревожить сладкий детский сон, беру из рук Баси нашу принцессу. Басенька сразу встрепенулась, забеспокоилась.
- Спи пока, ягодка моя, - тихо говорю жене и целую ее в лоб. - Я дочку в кроватку отнесу и вернусь к тебе.
Вернусь, и если Басенька еще будет дремать, разбужу ее поцелуями. Посидим у камина, по бокальчику коньяка выпьем, поговорим. У нас еще планы на летний отдых окончательно не утверждены. Или не посидим и не поговорим, а прямо вот тут, на обюссонском ковре у камина немедля займемся воплощением в жизнь проекта насчет сыновей.
И будем жить дальше, долго и счастливо.
_________________

Мысль о том, что Кики в мое отсутствие может надумать выйти замуж, буквально ошарашила. Я нервно заржал, попутно то потея, то холодея.
- Лешего?!!!!! - Взревел я из-за кустов и презрев опасность (хотя парни ну точь в точь истеричные девственницы на перебой причитали, мол де, у девки заговоренный арбалет и она как пить дать отстрелит главную гордость любого эгегейского богатыря), покинул свое ветвистое убежище.
Над головой в ту же секунду просвистел болт, едва не лишив уха Тимона.
- Сразу предупреждаю, Кикочка, - загремел я басом над поляной, попутно ловя на лету очередной стрелковый снаряд, - до брачной ночи опилкоголовому не дожить! Я выдерну ему все о чем "не знаю" и все о чем знаю тоже! И вообще, ты избавила меня от проклятия, значит теперь в ответе за то что получила....
Я заскочил на крыльцо и многозначительно посмотрел себе в районе ширинки. Волшебный меч - определялся невооруженным глазом. Драка пусть даже и словесная всегда меня возбуждала.
- Если даже ты не любишь меня, так как я люблю тебя, то ради торжества науки, ты просто обязана изучить все аспекты открытых нами не так давно, феноменальных чувственных явлений... Настоящие ученые не могут удовлетвориться единственным предварительным экспериментом. А вдруг полученные показатели не отвечают условиям валидности? Верны ли количественные показатели? Была ли достигнута максимальная величина оргазмических пиков?
Преодолев небольшое но решительное сопротивление с попытками отстоять арбалет, я изъял его из рук "противника" и зашвырнув подальше в глубь болота, стал теснить Кики в сторону ее лаборатории. Кикиморка гневно сопел, но натиску поддавалась.
_________________

Морик оказался на редкость увертливый и с хорошей реакцией. Что отрадно, а то Кики сгоряча таки запулила несколько болтов в цель.
Заревновавший богатырь пер буром, коварно давя на жалость и задевая Кикину профессиональную гордость.

"Языкастый черт. Ишь, как чешет, прям профессор интимных наук. Туды его в качель".
- Ты башкой-то думай, естествоиспытатель! А ну как до дитев доэкспериментируемся? Ты в кусты, а мне растить в гордом одиночестве? - решила припугнуть Кики. - Фиг тебе. Мужик ты, конечно, горячий, не будем кривляться, но второй раз нервы себе расчесывать я не дам! И вообще тебе не дам!
Сопротивляться получалось плохо. Но попробовать стоило. Должны же у девушки быть принципы!
_________________

Эпилог
Витрина магазинчика нижнего белья "Sweet Dream" притягивала взоры всех прохожих. В основном яркой и приметной вывеской "Сладкий сон. В нашем белье сон и вправду будет сладким!". Она казалась здесь, на этой уютной и тихой улочке, какой-то сказочной. Прямо таки волшебной. Потому тихая и уютная улочка была полна народу, который спешил посетить магазинчик, пользующийся небывалым спросом.
Мирабелла сладко потянулась, захлопнула крышку ноутбука и задумчиво постучала пальцами по столу. Навязчивая идея не давала ей покоя.
- Мы закрыты, - сообщила она, не глядя на вход, когда колокольчик над дверью звякнул. - А! Привет, а я уже начала скучать.
Мира поднялась из-за стола, так и оставив на нём ноутбук, улыбнулась и неспешно подошла к Ральфу. Ей до сих пор казалось, что она спит и видит чудесный сон. Но даже если это так, Мирабелла Сайрус не хотела просыпаться.
- Ты готова? Раздала все указания?
- Да. А ты? Как дела на работе?
Оказавшись в объятиях мужа, позволила себе всего на мгновение прикрыть глаза, наслаждаясь ощущением удивительного спокойствия. С некоторых пор, когда они большую часть времени стали проводить в Заморском королевстве, покой им только снился.
- Не спрашивай. Иногда клиентам хочется перегрызть глотку.
- Причём ты это можешь сделать в прямом смысле этого слова. - Мира поднялась на носочки и чмокнула Ральфа в нос. - Идём, я безумно соскучилась...

Через несколько минут они оказались возле одного из люков, ведущих в Эгегейское королевство. Это для обычных людей они ни чем не примечательны. Для сказочных существ эти люки особенны и способны вернуть их в привычный мир.
- А может...?
Мирабелла не успела договорить, понимая, что произнесла этот вопрос дуэтом с мужем, который, очевидно, думал о том же самом, что и она.
Весело рассмеявшись, Мира крепко прижалась к Ральфу и шагнула с ним в люк.

- Его Величество Ральф Сайрус Первый Вульф Грей... и так далее и тому подобное! Её Величество Мирабелла Сайрус Дрим и так далее и тому подобное! - громко объявил один из стражников Замка-Дворца, когда Ральф и Мира, весело смеясь, приземлились аккурат перед дверьми, ведущими в бальный зал и так и остались лежать на полу.
- Джозеф, кому ты это объявляешь? - расхохоталась Мирабелла, садясь на полу и прикрывая рот ладонью. - Здесь же никого нет!
- Так положено по уставу, Ваше Величество! - отрапортовал Джозеф, вызывая у Миры и Ральфа новую порцию хохота.
- Ладно, раз положено - а положено у нас на всё - объяви экс-королю и королеве, а также нашим детям, что мы тут, - отдал приказ Ральф, толкая перед собой тяжёлые двери в бальную залу.
- Будет сделано, Ваше Величество! - отозвался стражник и помчался по коридору, гремя шпорами и придерживая меч, висящий на боку.
- Ваше Величество, ну надо же! - Мира покачала головой, сделала реверанс мужу, взявшись за мини юбку и прошествовала в бальную залу.
- Да, в Нью-Йорке кому расскажи, мигом упекут в госпиталь, правда?
- И ещё и правы будут, - Мирабелла направилась быстрым шагом в сторону шатра, который так и стоял в отдалённом конце залы. - Всё время удивляюсь тому, что тут так всё и осталось, как было несколько лет назад! - восхитилась Мира и тут же принюхалась, чувствуя запах палёного.
- Что там, Звезда моя? Кто-то завёлся? Клопы?
- Нет. Просто одна сторона шатра опалена... Кто-то пытался сжечь наш шатёр, Ральф!
- Разрешите доложить, Ваше Величество! Это двойняшки Файер гостили у ваших детей. Смею обратить внимание, противуположная сторона расписана под хохлому!
- Джозеф! Как ты умудряешься так подкрадываться? - Мира грозно посмотрела на стражника. - И ты предупредил, что мы прибыли?
- Так точно, Ваше Величество, предупредил.
- Можешь быть свободен.
- Слушаюсь, Ваше Величество!
И снова умчался, бряцая шпорами.
Мирабелла прошлась по зале, заложив руки за спину и останавливаясь, чтобы бросить быстрый взгляд на мужа. Тот стоял возле шатра, глядя на Миру и губы его были изогнуты в привычной улыбке.
- Ты думаешь о том же, о чём и я? - наконец, не сдержалась Мирабелла, повернувшись к Ральфу и покачиваясь с пятки на носок.
- Если ты о том, чтобы повидать детей, а после запереться с тобой в спальне на несколько часов - определённо да.
- Ну, и об этом тоже.
- А ещё о том, чтобы вернуться в Эгегейское. За бизнесом в Нью-Йорке всегда присмотрят, да?
- Да. А дети смогут быть тут не только каникулах. Знаешь, какие хорошие у меня были учителя? Академик Всезнайкиус, звездочёт первой гильдии Сатурн Рудольфович - говорят, его отец тоже с Земли, а ещё учитель географии Эльбрус Экваторович. Они отлично обучат наших детей.
- Если те совместно с Файерами, их не спалят.
- Или не распишут под хохлому.
- Значит, решено. Остаёмся здесь.
- Ура!
- Ты знаешь, что я тебя люблю?
- Знаю. А знаешь почему я это знаю?
- Почему?
- Рядом с тобой мне не хочется притворяться спящей.

И жили они долго и счастливо, пока в людских сердцах было место сказке.
Скажу вам по секрету: место сказке в сердце есть всегда. Потому что волшебство живёт внутри нас...
_________________

Эпилог

Давно это было, когда Водяной любил обплывать свои владения, приветствуя каждого, контролируя ситуацию в море-окияне, смотреть, не мутит ли кто воду. По правде сказать, и теперь любит это всё проделывать. Да не сам уже, а с женой.

Когда-то в Замке после МакДональдса

Когда стало известно, что проклятие снято, радовались все невероятно. Водяной, вновь смелость обретший, притянул красавицу Русалочку к себе да поцеловал крепко. Отвечала девушка ему со всей пылкостью, а потому, отстранившись, молвил владыка моря-окияна:
- Русенька, мила ты сердцу моему очень. Жить не смогу без тебя болей. Выходи за меня, люба моя. Никогда не обижу, в брУллиантах и злате ходить, то бишь плавать будешь. Владычицей морскою рядом со мной править будешь. Каждый день любить тебя буду, счастливой сделаю.
На одном дыхании выпалил, аж дыхание спёрло. Красноречие так и прёт из уст, ничем не остановить.
Русалочка терпеливо ждала, покуда непрерывный поток мыслЕй Водяного иссякнет. Проклятие спало и прорвало парня, так прорвало.
- Водя...
- Да ежели не любишь меня, так это не беда. Ну как не беда, немного несподручно, но я уж постараюсь, верь мне. Хорошим мужем буду.
- Водя!
- И ежели откажешь мне тепереча, то брошусь со скал в пучину. Нет, не пойдёт, - спохватился, - я ж Водяной, не утопну. Но ежели откажешь мне, век за тобой ходить буду и речи-беседы вести, покуда не надоем. А ещё...
- Водя!!!
Звонкий голосок раздался в большом зале и всё стихло враз. Русалочка заметила, что в центре внимания находится, и, смутившись, прошептала:
- Пошли из Замка, поговорим?
Водяной, чай не дурак, сразу смекнул всё и вышел под руку с Русалочкой, да прямо к причалу. А там карета его с конями морскими, стоит, дожидается, в ней Пауль спит. Подхватил Водяной Русю на руки, усадил в карету и помчались они в царство водное. Как подъехали к дворцу, так Водя и заметил, что грустна  Русалочка. 
- Руся, вот жилище моё. Али не понраву оно тебе?
- При чём здесь жилище твоё? И не надо мне брУллиантов да злата. Я тебя, как увидала, тоже полюбила. Запал ты в сердечко мне.
Водяной при словах-то этих расцвёл, аки актиния морская. хотел было уж крикнуть на всю гортань что-то, но палец Русеньки запечатал рот ему.
- Подожди. Не можем мы вместе быть. Я ж русалка простая, а ты - владыка морской. Что твои подданые скажут?
Водяному от удивления слова поперёк горла встали.
- Агхк... Русенька, что ты говоришь, люба моя? Подданые мои только и ждут, что я приведу кого-либо. Хоть не буду столько времени проводить, их контролируя.
- В точку! - Донеслось откуда-то снизу и они посмотрели на Пауля. Тот, поняв, что он это в слух сказал, от смущения стал то ли фиолетовым, то ли бордовым и промямлил:
- Ну, я пойду?
- Ну, пойди. - Водяной грозно наморщил лоб. Дворецкий зашевелил всеми щупальцами одновременно и скрылся за дверью величественного дворца.

Полдня стояли Водяной с Русалочкой на площади перед Подводным Дворцом. Под вечер уже еле ртами шевелили.
- Руся!
- Водя!
- Я тебе шубу куплю.
- На кой мне твоя шуба под водой?
- О, так ты уже, как супруга Владыки морского мыслишь!
- Ничего подобного! Я логически мыслю. Не выйду за тебя.
- Это почему ещё?
- У меня хвост появляется, когда ему хочется.
- Эка нЕвидаль! Здесь у всех хвосты.
- У тебя нету!
Водяной нахмурил брови, взмахнул своим трезубцем, ррраз, и он - не он, а он уже тритон.
- Ух ты! - Только и молвила Руся.
- Так ты выйдешь за меня? - Прогремел царь и на море начался шторм.
- Ты думаешь, что меня этим удивил?
Водяной от такого заявления ошалел. Обернулся обратно в человека, отбросил трезубец в сторону, придвинул к себе Русалочку и приник к губам сладким в поцелуе. Впился со страстью пылкой, не желая разъединять губ, врываясь языком в глубь нежную. Забылся, растворился, победил и был повержен ответом. Сначала робким, а потом со всем рвением и сладострастием. Ощутил Водяной, как обвили его шею руки милые, как прижалось тело отзывчивое, стон услышал, словно в тумане. Отстранился немного.
- Теперь удивил?
- Дааа.
- Русенька, будь моей женой.
- Да. - Ответила, с придыханием.
И враз раздался шум вокруг них.
-Урааа! - Голосил морской народ, хлопая в ладоши.
Улыбнулись жених с невестой, и помахали всем в приветствии.

В тот же день и поженились. И стали жить-поживать, да добро наживать. Тьфу ты. Добро у них и так уже было. Детей они стали наживать! Вон, встречают уже их, вместе с Паулем, кряхтящим от старости, трое маленьких бандитов - гроза морей. Когда они шалят, поднимаются волны на морской глади. Это в отца они такие. А когда отец им приказывает, начинают спорить. Это в мать.
Вот и сказке конец, а Любовь - всему венец)
_________________

О женских принципах вообще и о принципах одной конкретной кикиморки в частности...

- Значит договорились, в положение "Кикимора сверху"?
- Да! И это принципиально!!!


Вместо Эпилога:

- Ваш высокоблагородие, разрешите доложить?!
- Докладывай. - Кое как поборов блаженную истому протянул я, незаметно для подчиненного почесал живот, и попытался вспомнить почему вообще был таким рьяным противником серьезных отношений.
- В казармах бунт. - По всей форме, громко, четко и торжественно отрапортовал Тимон.
- Вот как? - Я был доволен как тюлень и спокоен как кит. - И по какому поводу кипишь?
- Дык.. мык... как бы это ловчее сказать. - Вдруг замялся Тимон. - Жениться богатыри хотят. У доброй половины дружины, как оказалось на берегу целые семьи имеются. - И покраснев добавил. - У многих даже дети... у меня например. - И совсем уже шепотом пробубнил. - Девочка. Девочка и... девочка.
Минут пять я в полной тишине переваривал новость.
- А как же русалки?
Тимон почесал затылок.
- Так то ж русалки... у них же... хвост...
- Значит вся дружина меня за это самый хвост водила! - Начиная свирепеть возвысил я глас.
- Только из нашего безмерного к вам уважения и большой сыновий любви. - Поспешил подобострастно заверить меня Тимон.
- Да какие вы мне к лешему, сыны?! - Все же разозлился я. А ведь день так хорошо начинался, сначала мы с Кики не щадя ушей соседей по болоту, всю ночь до самого утра всецело отдавались научным изысканиям. Затем провели контрольным эксперимент, аккурат перед завтраком и для надежности после... - Мурены вы двуличные! - Оскорбленный в лучших своих чувствах, я снял с ноги сапог и запустил им в "гонца".
- Не вели казнить, вели слово молвить, Черномор Батюшка!!! - Показушно взмолился Тимон.
- Пшел вон! - Насупившись велел нахалу я.
Богатырь благоразумно попятился, по пути подняв мой сапог и аккуратненько прислонив его к стенке.
- А как же "жениться"? - Просунув нос в дверную щель, переспросил он на свой страх и риск.
- Морской черт с вами, женитесь! А как женитесь в казармы и на штрафную вахту.
- Но медовый меся... - Было заикнулся писарь.
- Еще слово и будите всей дружиной икру лягушачью охранять, а в почетный дозор я ваших жен и отправлю! Пускай над вами тогда весь Эгегейск потешается!
- Все. Понял! - Донеслось из-за двери. - Медовый месяц отставить! - Изображая примерное рвение и обманное послушание, Тимон громко цокнул каблуками и позорно сбежал.

Я поскреб подбородок. Черт знает что твориться. И когда это я из воеводы, в осла превратился? Прерывая плавное течение моей философской беседы с самим собой, в дом вошла Кики. Зеленые волосы ее крупными кудрями рассыпались по плечам, личико разрозовелось а глаза влюбленно сияли.

- А знаешь что? -Озаренный внезапно-гениальной идеей, сказал ей я, и приняв из рук охапку каких-то болотных трав, обнял за талию да притянул к себе. - Я думаю тебе хватит пить ту "секретную" настойку...
Учитывая сколько этой самой настойки было выпито за последний месяц, Кики сразу же поняла о чем я толкую и потрясенно округлила пухлые губки. Разумеется я не сдержался и минуть цать самозабвенно их целовал.
- Как оказалось богатыри мои - брехуны, - в промежутках между поцелуйной атакой, поделился я с Кики своим горем, - так что нам следует как можно скорее начать делать новых.
В ответ Кики хрипловато засмеялась и прижавшись теснее, шепнула на ухо, что как минимум один богатырь у нас уже на подходе...
- А как же настойка? - Удивился я, в очередной раз чувствую себя ослом, но при этом ослом абсолютно счастливым!

Тебе, Кикочка, в подарок!

_________________

Сопротивляться так умильно ревнующему и настырному Морику было трудно. Корчить из себя оскорбленную невинность - еще труднее. Во-первых, львиная доля оскорбленности куда-то подло испарилась. Серенада все-таки. А во-вторых, после всех проведенных в Мориковой лаборатории экспериментов заикаться о невинности вообще не приходилось.
"Да блин, ну что я - телега старая, столько ломаться?"
С этой светлой мыслью Кики решила благородно капитулировать.

Но слегка повыпендриваться напоследок все же не забыла.

Почти эпилог.

Изрядно помятый сыч восседал на насесте, упорно отворачиваясь от хозяйки.
- Петрович, ну чего ты? Запропастился куда-то на две недели, я ж тут извелась вся!
- Угу, - сердито буркнул сыч, помолчал, а потом его словно прорвало: - Вы охренели оба, что ли? Дорвались, как монахи до борделя, а я при чем? Хоть бы подождали, пока улечу! Мать, вуайеризм ни разу не мое, запомни! Еще раз такое выкинешь - смотаюсь от тебя навсегда. Совсем не уважаешь.
- Ну прости. Как-то все очень быстро случилось, - слегка покраснела Кики. В любовном запале они с Мориком совершенно забыли про сидевшего в доме сыча. Ладно Морик, он-то про Кикиного питомца не знал, но сама хозяйка и правда дала маху.
- Петррович! - вдруг донесся снаружи хрипловатый, но явно женский голос. Выглянув в окно, Кики увидела симпатичную сычиху. - Ты где, паразит? Дети проснулись, есть хотят. Мне что, одной крутиться?
Наверное, сыч покраснел, хотя под перьями не разглядишь.
- Лети уже, моралист фигов, - усмехнулась Кики. - Надо же, какой ты у меня впечатлительный оказался.

И совсем эпилог.

Оставив разомлевшего довольного мужа, Кики отправилась на болото, пособирать нужные травки для всяких супер-омолаживающих масок.
- Псть! Псть! Уважаемая! Можно вас на минуточку? - раздалось откуда-то из-за камышей.
- Это кто там? - насторожилась Кики.
Из зарослей на полусогнутых вылез Мориков писарь Тимон.
- У нас тут... в общем... - замялся богатырь. - Короче, как нам шефа умаслить? Очень надо.
- Ну так, как я, явно не сможешь, - засмеялась Кики. - Шеф у вас не по той части. А что такое? Накосячили где?
- Да мы это... жениться хотим. Все. А как сказать - не знаем. Начальник у нас суровый.
- Угу, - мечтательно протянула Кики, вспомнив недавнюю суровость начальника и ее последствия. - Ладно. Если собираетесь покаяться - сейчас самое время. Моря пока добрый и гоняться за вами поленится. Иди и выкладывай ему все как есть.
Богатырь вздохнул, перекрестился и пошел к Морику на ковер. Судя по всему, встреча прошла удачно, ибо, когда Кики вернулась домой, то снова встретилась с Тимоном, живым-невредимым и довольным, как слон.
Усмехнувшись, она зашла к мужу.

Похоже, впечатлительным оказался не только Петрович. Морик, явно подпав под влияние своей дружины, решил расширить ее состав собственными силами.
- В общем, тридцати трех не обещаю, перебьешься, я тебе не станок, но минимум одного богатыря получишь. И скоро, - шепнула Кики мужу.

- А как же первые опыты в твоей лаборатории? Поздновато мы спохватились. Я же перед балом ничего не пила. Как-то вот не рассчитывала, что приличный светский прием так неприлично закончится, - улыбнулась Кики. - Но на результат грех жаловаться. Слу-ушай, а давай крестными Люсю с Басей позовем?
Увидев чистый ужас на лице мужа, представившего себе перспективку, Кики весело рассмеялась.

***
А собственных богатырей у Морика в общем итоге вышло аж трое. Плюс еще одна маленькая кикиморка. Все-таки наука - великая вещь!
_________________