«О вождь несчастливый!... Суров был жребий твой:
Всё в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчаньи шел один ты с мыслию великой,
И в имени твоем звук чуждый не взлюбя,
Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
В угоду им тебя лукаво порицал...»
(А.С. Пушкин «Полководец»)
Михаэлю Андреасу Барклаю де Толли, в России ставшего Михаилом Богдановичем Барклаем-де-Толли, не повезло в жизни, ибо он являет собой яркий (и, к сожалению, не единственный) пример недооцененности и несправедливого к себе отношения современников. Будущий полководец родился на территории современной Прибалтики, по одним сведениям в месте Памушис в Литве, по другим – в латвийской Риге, где-то в промежутке между 1757 и 1761 годом. Род Барклаев имеет шотландский корень, с примесями английских норманнских и немецких кровей. Барклаи были довольно уважаемой бюргерской семьей на момент рождения второго сына, будущего полководца и военного министра. Михаэль в детстве был отдан на воспитание сестре своей матери, чей муж был военным, отсюда начинается карьера на поприще ратном...
Ничего и никогда Барклаю-де-Толли не доставалось на золотом блюдечке с голубой каемочкой, за все приходилось бороться честным и сложным трудом. Благо характер Михаила Богдановича, стойкий, как и положено нордическому темпераменту, заставлял трудиться по-немецки методично, четко и соблюдая полнейшее спокойствие. Именно склад характера, всегда уравновешенный, сдержанный и закрытый, строгость к себе и окружающим (хотя и справедливость), сдержанность, закрытость и отсутствие склонности к панибратству, не дали Барклаю-де-Толли стать любимцем подчиненных. Солдаты за глаза называли его «немцем», и прозвище это было обидным. Неудивительно такое положение Михаила Богдановича, особенно на фоне яркого и темпераментного Багратиона, или души компании Кутузова. Очень жаль, что люди не желают узнать человека поближе, лишь по каким-то внешним признакам выносят ему приговор...
«...был кроток, как ягненок, во всем, что касалось его жены...» (В.И. Левенштерн)
Однако в личной жизни полководца все складывалось в точности да наоборот. Он, предсказуемо не отличался ни волокитством, ни склонностью к частым влюбленностям. В августе 1791 года Барклай-де-Толли берет в жену Хелену Августу Элеонору фон Смиттен, свою двоюродную сестру.
Брак оказался более чем счастливым. Супруги искренне любили друг друга, причем если на поле боя Михаил Богданович предводительствовал войсками, то дома он спокойно подчинялся по-мещански хваткой Елене Ивановне. Более того, в их паре было много взаимного уважения, заботы друг о друге и нежности. Супружество принесло несколько детей, но выжил и достиг зрелого возраста только один сын. Кроме того, Барклаи-де-Толли воспитывали четырех своих маленьких родственниц. Хелена вела хозяйство, воспитывала сына, с замиранием ожидала мужа с очередной тяжелой битвы, посылал ему лекарства и наставления адъютантам как их давать полководцу. Когда Михаил Богданович оказывался тяжело раненным или сильно болел, жена неизменно ехала к нему, где бы он ни был, дабы преданно за ним ухаживать. Всегда сдержанный, чуждый интригам и закулисным играм, лести и поклонению чинам, умевший скрывать свои мысли, закаленный в тяжелых боях воин только Хелене открывал тайники своей души. Их семью можно назвать практически идеальной...
«Я предаю строгому суду всех и каждого дела мои. Пусть укажут другие способы, кои возможно было бы употребить для спасения Отечества...»
...А вот в карьере все обстояло несколько иначе. Продвижение вверх изобиловало препятствиями, завистниками и откровенными недругами. Доходило до того, что любое новое назначение Барклая-де-Толли встречали открытым недовольством. Но умный и спокойный Михаил Богданович ни разу не уронил своего достоинства, все неурядицы воспринимая с неизменной стойкостью, продолжая вводить полезные для армии реформы. Самый неоднозначный момент в судьбе Барклая-де-Толли, конечно, Бородино и последующая сдача Москвы. Между тремя самыми известными военными лидерами той поры – Багратионом, Барклаем-де-Толли и Кутузовым – отношения были, мягко сказать, напряженными.
У каждого из полководцев было свое стратегическое видение, но им приходилось все-таки как-то уживаться в одном головном корпусе армии. Особенно сложные отношения сложились с Багратионом: пламя схлестнулось со льдом. Два противоположных характера, разные мироощущения с трудом уживались друг с другом, хотя не думаю, чтобы они не могли оценить способности друг друга (хоть в какой-то степени). Противоречия между генералами, бывало, выливались в некрасивые сцены с диалогами на повышенных тонах и взаимными оскорблениями...
«Скажите генералу Барклаю, что участь армии и ее спасение зависят от него. До сих пор все идет хорошо. Да сохранит его Бог». (П.И. Багратион)
...В Бородинском сражении Барклай-де-Толли командовал 1-ой Западной армией, 2-ую Западную армию возглавлял Багратион. К этому времени осуждение «немца» достигло пика. Солдаты не желали приветствовать своего предводителя. Одному Богу известно, в каком состоянии тогда находился незаслуженно травимый полководец: подчиненные не скрывали враждебного настроя, коллеги молча или открыто осуждали, общество хулило. Бородино чуть не стоило жизни Барклаю-де-Толли, ведь он буквально подставлялся под пули, все время находился на передовой. Невиданная отвага и мужество тогда удивили многих, и только некоторые знали, что Михаил Богданович сознательно шел под прицельный огонь французов, ведь он действительно желал умереть...
...Бородино смертельно ранило храброго Багратиона, уже умирая герой примирится со своим коллегой – неприятелем и сказал следующие слова: «Скажите генералу Барклаю, что участь армии и ее спасение зависят от него. До сих пор все идет хорошо. Да сохранит его Бог»... 
«Чем бы дело ни кончилось, я всегда буду убеждён, что я делал всё необходимое для сохранения государства, и если у его величества ещё есть армия, способная угрожать врагу разгромом, то это моя заслуга. После многочисленных кровопролитных сражений, которыми я на каждом шагу задерживал врага и нанёс ему ощутимые потери, я передал армию князю Кутузову, когда он принял командование в таком состоянии, что она могла помериться силами со сколь угодно мощным врагом. Я её передал ему в ту минуту, когда я был исполнен самой твёрдой решимости ожидать на превосходной позиции атаку врага, и я был уверен, что отобью её. ...Если в Бородинском сражении армия не была полностью и окончательно разбита — это моя заслуга, и убеждение в этом будет служить мне утешением до последней минуты жизни».
Барклай-де-Толли четко придерживался так называемого «скифского метода» ведения войны с Великой Армией Наполеона, т.е. не давать открытого боя, а отступая впускать неприятеля в плохо ему знакомые местности России, где уже обескровленная и теряющая солдат одна из самых сильных армий в истории, начнет понемногу слабеть. Эту тактику назвали предательской, но она просто отличалась от той, что использовали в то время – прямой схватки. В Филях Барклай ратовал за оставление Москвы. Дальнейшие события известны... 
Суровая воинская доля не проходит даром для тех, кто честно служит. Барклай давно был болен, старые раны и особенно сердце часто его мучили. В 1818 году, по совету докторов, он едет в Карлсбад. Живым он оттуда не вернулся...Проезжая Восточную Пруссию Барклай почувствовал особенно тяжелую боль в груди. Май 1818 года унес тяжелую жизнь великого полководца...
Вильгельм III, король Пруссии, узнав о смерти Барклая-де-Толли, направил в Инстербург почетный караул, который сопровождал гроб с телом Михаила Богдановича до границы с Россией. Любимая Хелена, вместе с сыном, и здесь была рядом. Первоначально фельдмаршал был захоронен в Риге, но через пять лет, на деньги жены, был построен мавзолей недалеко от Йегевесте, в Эстонии, куда и были перенесен останки Барклая-де-Толли. И там, рядом с родовым гербом можно прочитать девиз фельдмаршала: "Верность и терпение". Всегда. Несмотря ни на что. Как нельзя более точные слова ко всей его жизни...
«...Но в сей толпе суровой
Один меня влечет всех больше. С думой новой
Всегда остановлюсь пред ним — и не свожу
С него моих очей. Чем долее гляжу,
Тем более томим я грустию тяжелой...»
(А.С. Пушкин «Полководец»)
Не понятный и не принятый современниками, гонимый и откровенно подергавшийся травле, он прошел трудный путь, всегда оставаясь примером личного мужества, благородства и достоинства. Такие личности, как Барклай-де-Толли не должны подвергаться забвению, а наоборот, популяризироваться...
«...Гроза двенадцатого года
Настала — кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский бог?..»
(А.С. Пушкин «Евгений Онегин)
Мне понравилось!