Карта ролевой игры "Сказочные Вечеринки"

Утро выдалось жарким и суетливым. Вряд ли кому-то удалось толком поспать, учитывая случившееся. Поэтому все молчали, поглядывая на Нима, будто ожидали от мужчины какого-то подвоха.
Путешествие по джунглям оказалось утомительным, пробираясь в центр острова, они шли по ведомым лишь одному возможному спасителю тропами, карабкаясь все выше и выше. Но, ни назойливая мошкара, цепляющиеся ветки и острые лианы, даже самые дикие чудовища не способны были их остановить. Солнце уже начало клониться к закату, когда природа вокруг резко изменилась. Артур первым заметил впереди поваленные деревья, словно придавленные к земле чудовищной силой.
- У всех в ушах звенит, или только у меня? – изумленно спросила Сезария.
Ним уверенно шел вперед и вел за собой. Поваленные деревья образовывали огромный круг, в центре которого стоял он. Огромный камень прямоугольной формы. И там действительно можно было увидеть пять отверстий в виде отпечатков для ладоней. Хулио осторожно обошел его и заметил на обратной стороне камня какие-то письмена. Кто знает, сколько времени провел на этом самом месте Александр Ним, пытаясь расшифровать иероглифы?
У Брома тоже звенело в ушах, причем странный звон все нарастал. Откуда ни возьмись, налетел ветер.
- Остров не хочет отпускать – сказал Ним – Сейчас или никогда – выберемся либо останемся здесь навечно!
Он первым подошел к камню и приложил ладонь на отпечаток в центре. Сезария и Артур поспешили прислонить свои руки к отпечаткам, что располагались справа. Бром и Катрин были последними.
Ветер становился сильнее. Хулио буквально прижимало к земле из-за давления чудовищной силы – такое бывало только на службе при жутких перегрузках. Старпом совершенно потерял ориентацию в пространстве.
- Сейчас – или никогда! – вновь прокричал Ним.
- Давай вместе! – Бром кивнул. Пусть лицо Катрин и станет последним, что он видит в жизни. Все также крепко сжимая ее ладонь, Хулио положил вторую на отметку в камне. Пять ладоней на камне. Как и было предначертано. Яркое солнце ослепило Брома, заставляя закрыть глаза.

***

Огромный лайнер мирно покачивался на ласковых океанских волнах. Старшего помощника Брома вывел из оцепенения звук ложечки, постукивающей о края чашки.
- Капитан Филипс?
- Вы будто привидение увидели, Бром! – капитан усмехнулся, сделал глоток и поставил чашку на столик – Теперь уже точно можно спокойно выдохнуть, самый опасный участок, «Бермудский треугольник» - мы прошли.
Старпом сжал и разжал кулаки. Он чувствовал себя странно. Будто не на своем месте, хотя где, кроме мостика ему еще находиться?
- Все в порядке? – осведомился Филипс.
- В полном…могу я быть свободным?
- Ваша вахта окончена, разумеется – Филипс похлопал по плечу – Отдохните, Бром. Завтра утром мы прибудем в порт.
Старший помощник последовал совету капитана и вышел на палубу. Вид черных вод ночного моря обычно успокаивал, но не на этот раз. Что-то не так. Что-то определенно случилось, да только что?
- Извините, вы меня не сфотографируете?
Он обернулся. Какая красивая девушка. Высокая, темноволосая. И это лицо…он точно ее где-то уже видел.
- Конечно.
Она вручила ему телефон и отошла на край палубы, немного подавшись вперед.
- Только, чтобы было видно лунную дорожку.
На нужный снимок ушло не меньше двадцати минут. Кажется, Бром сделал не меньше сорока кадров, но будь его воля, он нащелкал бы и сто, лишь бы дольше побыть в ее обществе.
Девушка рассматривала фото на телефоне, прокручивая снимки.
- Для меня это очень серьезно, я блогер. Спасибо…старший помощник Бром.
- Откуда вы знаете мою фамилию?
Возможно, она скажет, где они могли встречаться раньше? Ведь они должны были где-то…такую девушку он не мог забыть. Просто не мог.
- Фамилия вышита на вашем мундире.
Ах, ну да! Как он мог быть таким дураком. Старпом усмехнулся. Девушка улыбнулась в ответ.

- Ладно, мне пора.
Она сделала пару шагов по направлению к лестнице, ведущей вниз. И тут старший помощник сделал то, чего от себя никак не ожидал.
- Хулио. Меня зовут Хулио – Бром нагнал ее, и пока незнакомка вопросительно смотрела, продолжил – В банкетном зале сегодня праздник. Хотите потанцевать?

Ее звали Катрин. Катрин Браун. Это и еще немногое Бром смог узнать, пока они шли к банкетному залу. Финальный вечер круиза поразил роскошью даже старшего помощника. Шампанское лилось рекой, оркестр без остановки исполнял всем знакомые мелодии, кажется, здесь сегодня собрался весь корабль.
Хулио и Катрин проследовали в центр зала, чтобы присоединиться к танцующим. Всегда серьезный и даже угрюмый старпом сыпал шутками и комплиментами, с его лица не сходила улыбка. Куда будет следующий рейс? Через месяц – на Барбадос. Была ли Катрин на Барбадосе? Нет? Тогда, определенно, стоит побывать. Там на побережье есть чудесный ресторан с видом на океан.

Бром так разошелся, что едва не задел другую пару, танцующую рядом. Они показались смутно знакомыми – да что за день сегодня такой? Роскошную блондинку он принял за артистку. Утром команду познакомили с коллективами, выступавшими на празднике, но старпом мог поклясться, что ее среди них не было. Как и кавалера. Так отчего вновь возникло это щемящее чувство дежавю?
- Здесь слишком людно, подышим воздухом? – шепнул Хулио, и когда Катрин кивнула, проводил через распахнутые двери на палубу.
Ночной бриз играл в ее волосах. Хулио наклонился, чтобы поправить непослушную прядь…тогда все и произошло. Поцелуй. Сначала робкий, едва касавшийся ее губ, но потом переросший в полный страсти и огня….

Остров…крушение…плачущая девушка на камне…охота на крокодила…разделывание туши…веселый напиток из кокосов и шашлыки…водопад и змеи…глыба льда…камень…
- Катрин… - Хулио произнес ее имя внезапно севшим голосом. – Это ты! А это я! Я!
По виду девушки он понял, что и к ней вернулась память.
- Катрин, мы действительно выбрались! Мы вернулись! – Бром обнимал ее и не мог поверить своему счастью. А там, в зале, он точно видел Артура и Сезарию! Интересно, вспомнили ли они? Надо непременно найти и рассказать. А Ним? Он ведь единственный не плыл с ними на этом корабле. Попал ли он тоже на лайнер или оказался в другом месте?
Столько вопросов, но сейчас Хулио был просто счастлив от того, что непостижимым образом им удалось перехитрить время и пространство и он может обнимать любимую, которую теперь уже точно не потеряет.

1956 год в колхозе "Светлый путь" села Кукуево.
"Наш колхоз - уверенно шагнул во вторую пятилетку. План выполним и перевыполним. И взятые нормы по севу кукурузы будут сделаны". - заявляет председатель колхоза, ставя в пример передовиков производства - заслуженных трактористов, доярок, рабочих МТС, агрономов и зоотехников.
Итак, мы готовимся к веселым трудовым будням и минутам отдыха в советском колхозе. Сразу поясняем - действо лишь приближено к исторической достоверности. Все происходящее художественный вымысел, на основе "Кубанских казаков", "Старых песен о главном" и других добрых советских фильмов.


Если не можете определиться с выбором, то вот примерный список вакансий:
Доярка
Важный человек их райкома Партии с ревизией
Корреспондент газеты "Сельская новь", приехавший писать про передовиков
Вожатая пионерского отряда
Бригадир МТС
Зоотехник
Бригадир тракторной бригады, комсомолец
Пастух - чабан
Рабочий в конторе
Делегация из капстраны

- Да я тебе в сотый раз говорю: ну негде, негде мне ее проклятую сеять!
Прохор Ульянов по привычке нервно мерил шагами кабинет заместителя начальника райкома.
- Как хочешь, Гордеевич, а еще пятьдесят гектар на кукурузу надо изыскать. Кстати, за речкой же у вас свободные земли есть.
Прохор остановился перед письменным столом и ткнул прямо в карту района, где красовалось родное Кукуево.
- Там коровник новый строить будем. Мне коровник позарез нужен. Поголовье расширяем, молодняк девать некуда! А кукуруза в колхозе родиться плохо, и то план еле выполнили! Мне людям платить надо, чай не за трудодни уже работают.
Замначальника поправил круглые очки на лице. Недобрый знак.
- Товарищ Ульянов, вам напомнить, что директива с самого верху идет! Так что, где хош там и ищи, но план сдай! И кстати, нормы по молоку и зерну тоже не забывай, а то как ни проеду - все у тебя доярки и трактористы прохлаждается, развел, понимаешь.
- Товарищ Тарасюк, "Светлый путь" не зря в передовых колхозах ходит. Народ у нас хороший, трудолюбивый, да куда ни ткни орденоносцы и стахановцы!
Тарасюк закивал и что-то быстро принялся писать в документах.
- Вот поэтому есть мысль прислать к тебе делегацию из дружественной капстраны. Чтобы своими глазами молодые социалисты убедились в преимуществах колхозной жизни. Что за нами будущее, а не за Западом загнивающим.
- На кой ляд мне эта делегация?!
- Партийное решение. Так, что смотри Гордеевич, проверки будут постоянные. И скажи, чтобы в клубе программу приветственную на всякий случай подготовили.
- А коровник? На коровник деньги выделят?!
Тарасюк вздохнул.
- Ох, Ульянов. На тебе, где сядешь, там и слезешь. Будет все, готовь смету в конторе.
Прохор вышел из здания райкома и глубоко вздохнул. Больше всего на свете он ненавидел хождение по кабинетам, но как председателю колхоза ему это приходилось делать постоянно. На фронте и то легче было - подумал Ульянов.
Достал из кармана пачку сигарет, вытащил папиросу. Он курил только "Шахтерские", по старой памяти. Денек сегодня выдался погожий, солнечный. Надо в деревню возвращаться. Проконтролировать, как уборочная идет. Собрать все излишки, пока дожди не залили.
Председатель докурил папиросу и выбросил окурок в урну.
- Что, едем, товарищ Ульянов? - спросил Максим.
Выделенный председателю "газик" постоянно ломался, но новую машину Гордеевич не требовал - лучшая техника шла на уборочную. Вот и сегодня, когда срочно вызвали в райцентр, пришлось снимать с рейса Чеширского, пока в гараже чинили машину.
- Едем, - Прохор Гордеевич кивнул рослому пареньку в фуражке, стоявшему невдалеке возле ЗИЛа - Только на базу за комбикормом еще заскочим - и домой.

Вернувшись из райцентра в колхоз, Прохор Гордеевич понял, что пропустил обед. Ел председатель вместе со всеми, в общей столовой. Ему вполне могли принести еду и в кабинет, но Ульянов всего этого буржуйства терпеть не мог, поэтому направился прямиком к двери СЕЛЬПО.
В небольшом магазинчике других посетителей не было, так что председатель остановился у прилавка, делая вид что разглядывает полки, а на деле глазея на заведующую.
- Здравствуй, Галина Тимофеевна. Как поживаешь?
Соблазнительные формы заведующей, которая глядела на него с ухмылкой, поневоле уводили мысли в личное, а не общественное русло. Сколько ж он один живет? С самого переезда. Жена сразу заявила, что в деревню коровам хвосты крутить не поедет. И вообще, она за орденоносца и героя войны замуж выходила и к столичной жизни привычная. Квартиру и все имущество Ульянов оставил ей, а сам ушел, в чем был.
Гордеевич поправил усы.
- Скажи, "кирпичик" свежий еще остался?
Вдруг двери магазина распахнулись и туда влетел запыхавшийся тракторист.
- Прохор Гордеевич там Кавардак!
И все уже бежали через поля к ставку. Председателю предстала изумительная картина - трактор по самую кабину в воде, трактористы чешут репы, а Паша ревет в три ручья.
- А ты куда смотрел...итить твою мать! - заорал Гордеевич на бригадира, потому что давно уже хотелось на кого-то наорать. За крепким словцом он в карман не лез, но при женщинах старался не материться.
- Дык я...она разве слушает... - начал тот, но Ульянов махнул рукой и подошел к трактористке.
- Прекрати реветь!
От грозных слов председателя девчонка заплакала еще горше.
- Прекрати реветь, Прасковья! - громче и строже произнес он. Паша послушалась, но все равно стояла рядом и всхлипывала.
- Что с трактором делать, Прохор Гордеевич? - осторожно спросил бригадир.
Председатель глубоко вдохнул.
- Максима вызывай на ЗИЛе. Будем вытаскивать.

Вот же егоза! И что с ней сделаешь? Прогонишь - придет. Ты ее за дверь, а она - в окно. Глядя на Пашку, Прохор Гордеевич даже пожалел, что детей у него нет.
- Ладно, черт с тобой. Одно слово - Кавардак!
Председатель подошел к Максиму, который захлопнул двери кабины ЗИЛа.
- Гордеевич, премию дадут?
- Отрез на галоши выпишу! - строго проговорил Ульянов, а потом усмехнулся – Хотя, может, на Доску Почета портрет сделаем? Вон, вместе с ней! - председатель указал на Пашку - Хоть и трактор угробила, а больше всех в два раза уже в страду собрала.
Прохор Гордеевич вышел из гаража МТС. Просидит председатель в конторе, до самой поздней ночи, как обычно. Все знали, огонек в конторе горит практически до утра. Он остановился и посмотрел на дом напротив, где тоже было светло. Там жила Галина Тимофеевна. Заведующая СЕЛЬПо вышла из хаты во двор, рядом мяукал кот. Уютно-то как. Можно ведь зайти, поболтать, соседи ведь...но кумушки тут же примутся сочинять. Он уже слышал, как распевали по Кукуево частушку.
И на юбке кружева
И на кофте кружева.
Неужели я не буду
Председателя жена.
Гордеевич глубоко вздохнул и прошел по улице дальше, к зданию клуба, где тоже горел еще свет. Вытер сапоги от грязи о дорожку у порога и толкнул дверь.
- Доброго вечера, Кузьма Кузьмич. Как дела на культурной ниве?
Председатель осмотрелся в светлом помещении клуба и присел на стул, с прищуром глядя на ЗавКлубом.
- Дело к тебе есть важное, можно сказать партийное. Собираются к нам делегацию посылать из капстраны, молодые коммунисты заграничные. Ты уж подсоби, чтобы не ударили лицом в грязь перед гостями.

Ульянов уже привык к тому, что к нему приходят только жаловаться и требовать. Так, что в любой ситуации ждал от людей подвоха. Коровник новый надо строить, а ты мне за свою культуру! Мы вообще без "пианинов" росли - подумал Прохор Гордеевич, но виду, разумеется, не подал.
- Да, молодежь в колхозе оставаться не желает - это так - согласно кивнул председатель, в этом с ЗавКлубом он был солидарен - Я им направления бы никому не выписывал. Так и говорю, а кто на ферме работать будет, кто в поле? Но всем городской жизни подавай.
Прохор Гордеевич поднялся со стула.
- Хорошо тут у тебя, Кузьма Кузьмич, тепло и светло, - отопление в клуб они организовали прошлой весной - Давай, показывай, чем гордишься, что тут есть нового. Слышал, кино привезли? Устроишь просмотр? Надо будет мне выступить перед сеансом. И вот еще что...
Председатель остановился.
- Доску Почета будем обновлять, которая рядом с клубом. Ты уж организуй там, чтобы портреты сделали. Пашки Кавардак и Максима. Чеширского для фотографии я заставлю побриться.

Председатель полистал парочку изданий, который так заботливо предложил ему Кузьма Брехунов.
- Только ты это, Кузьмич, не перебарщивай. Я на культурной ниве не сильно разбираюсь, я-то больше по-хозяйству. Но всякие Здемоны и Джульетты пусть, в городе играют. А у нас должны быть другие герои, понимаешь. Такие, как Павка Корчагин! Трудовые люди, простые, советские. Ладно, не мне тебе объяснять - Прохор Гордеевич посмотрел на часы с кукушкой, которые сообщили, что час уже совсем поздний и засобирался к выходу - Организуй завтра перед сеансом смотр какой-нибудь, частушки, к примеру, под баян о колхозе нашем.
Наконец, раздав всем поручения и нагоняи, Прохор Гордеевич пошел к себе. Следующий день выдался нервным и суетливым. Надо было доставать материалы для нового коровника, проследить за распределением комбикорма.
Но вот, когда время стало клонится к вечеру, Ульянов заглянул в СЕЛЬПО и выглядел удивленным вновь не застав в магазине людей. На самом деле он ждал у двери, когда выйдут посетители, выкурив две папиросы.
- Здравствуй, Галина Тимофеевна. "Шахтерские" пожалуйста.
Для председателя в магазине всегда заказывали и придерживали эту марку сигарет. Все знали, что больше такие в колхозе никто не курит. Ульянов положил деньги на прилавок, а потом как бы невзначай осведомился.
- В клуб сегодня часом не собираешься? Кузьма Кузьмич интересную программу обещал.

Прохор Гордеевич покачал головой, но не ответил.
Молча смотрел на то, как Аннушка переставляет на полках крупы, а когда та, нагрузившись пачками, подошла к подсобке, то рывком задернул за женщиной тканевую штору, отделявшую подсобку от основного помещения СЕЛЬПО, заставив продавщицу от неожиданности взвизгнуть и едва не выронить товары.
- Погодь!
Председатель вернулся к прилавку, и привычным движением поправил усы.
- Значит так, Галина. Я человек рабочий, прямой и честный. Все мне здесь какие-то ситуации непонятные рисуют. Зайду за тобой в семь.
И не дожидаясь ответа вышел из магазина.
Верный данному слову в нужное время он стоял у калитки дома Галины Прониной. Калитки в Кукуево закрывались только на ночь, в селе все друг друга знали, чужих людей здесь не было.
Прохор Гордеевич громко позвал Галину по имени, не желая стать совсем уж нежеланным гостем. Хотел пройти в хату, да замер на пороге, когда сапог едва не угодил в дыру в полу.
Где-то рядом мяукнул кот.
- Чего это у тебя сквозняк, Галина Тимофеевна? - председатель усмехнулся, а потом серьезно добавил - Завтра же материалы пришлю, чтоб скрыть это непотребство. Тебе, как заслуженному труженику торговли, положено - безукоризненным тоном заявил Ульянов.

- Как это ерунда? В аварийном доме, можно сказать живешь. Ты, Галина, не скромничай, мы люди колхозные, должны помогать друг другу по мере сил.
И вдруг Прохор Гордеевич внезапно осознал, что он не просто председатель, а еще и мужчина. Поддерживать дальше начальственный привычный тон было даже как-то неудобно.


- Откушать, конечно, можно. Я все люблю. Благодарствую.
Ульянов неловко разместился на стуле, то и дело поглядывая на хозяйку. Хотел завести непринужденный разговор о покосе там или коровнике новом. Да только когда поставила Галина Тимофеевна перед ним тарелку свежего ароматного борща, так все мысли из головы председателя и улетели.
Гордеевич ел, наслаждался каждой ложкой в прикуску с бородинским хлебом и просто млел от удовольствия.
- С самого детства такой вкусноты не пробовал. Ох, бывало маманя борща наварит, рассадит нас всех под яблоней на летней кухне, а мы с братишками да сестренками ложками стучим. Да, разлетелись, кто куда...а иных и нет уже. - председатель глубоко вздохнул - Не колхозная столовая. Хоть там тоже неплохо кормят, но ничто не сравниться с едой домашней.
- А жена ваша что же не готовила?
Председатель нахмурился. Что жена? Светлана из другого теста была. Все повторяла что их брак - чистый мезальянс. Когда был зампредседателя райкома Партии, так любила, как поперли с должности в дальний колхоз - так и любовь сразу прошла. Но не мужское это дело на жену жаловаться. Что было - то было.
Прохор Гордеевич тяжело вздохнул и отставил пустую тарелку.
- Собирайся, Галина. Пойдем в клуб. Потому как в таком платье одной дома сидеть - просто преступление. Если хочешь, это тебе такой приказ от начальства.
Ульянов поднялся и поправил усы.
- А на сплетни бабские ты внимания не обращай. У кого своей жизни нет, тот об чужой гутарит без умолку. Пусть завидуют, если хотят - он какую кралю председатель с собой привел.
Он подмигнул Галине.
Шушукались, конечно. Но председатель с Прониной под ручку гордо прошествовал в фойе клуба, чтобы поздороваться с Кузьмой Кузьмичом.
- Смотрите-смотрите, Ульянов с Прониной идет! - воскликнула главная сплетница колхоза - скотница Нинка - А я думаю, чей-то он постоянно в сельпо захаживает?
- Спиридонова! - рявкнул председатель - Что-то я тебя на сенокосе сегодня не видел. Опять отлынивашь?
Нинка ойкнула и скрылась в толпе.
А Прохор Гордеевич, прекратив частушки, встал за конторку и взял слово.
- ...и по сенокосу...плохо, плохо работаем, товарищи! Где это видано сено лежит, а народ прохлаждается. Дед Леня...да-да, не прячься, вместо сенокоса на рыбалку побежал. А если так все? Давно надо было сено убрать!
Также информирую, что в село ожидается прибытие иностранной делегации. Молодые комсомольцы, сочувствующие и даже гости из капстран! Решили они, товарищи, посмотреть как живет простой советский народ. Так что, встретим и не посрамим "Светлый путь"!
Ну, и о приятном. Сегодня мы чествуем наших колхозных передовиков с вручением наградных выпмелов. И я рад назвать их имена...
Кузьма Кузьмич дал команду и вновь заиграл баян. А Председатель стоял с двумя вымпелами:
- Прасковья Кавардак и Максим Чеширский! Давайте, выходите, где вы?

Зал клуба был заполнен, как говориться, под завязку. Кажется, на киносеанс пришли не только жители Кукуево, но еще из парочки соседних деревень, где своих "очагов культуры" не было. Дошло до того, что мест некоторым не хватило и люди стояли в проходах, некоторые даже пытались курить, за что получали нагоняй от Кузьмы Кузьмича.
Прохора Гордеевича с Галиной Тимофеевной усадили в первый ряд. Ульянов куда с большей радостью разместился бы где-то позади, чтобы не чувствовать как в спину впиваются заинтересованные взгляды односельчан. Но, что поделать, председатель.
Все равно, во время фильма он сумел взять ее за руку, а посреди особенно душевной сцены между двумя влюбленными на экране, даже приобнял за плечи.
Но как только фильм закончился, Ульянов поспешил на выход из клуба, под предлогом проводить Пронину домой. Народ еще долго не будет расходиться, обмениваясь впечатлениями о кино, а молодежь и подавно, но это избавит от ненужных глаз.
Плохо, что в Кукуево всего две улицы и хочешь - не хочешь, а за пару минут до дома дошагаешь. Тем более, что жили они практически рядом.
Прохор Гордеевич и Галина Тимофеевна медленно брели по темной сельской дороге. Один лишь фонарь висел над конторой на противоположной стороне улицы, и оба остановились у калитки дома Прониной.
- Хороший был вечер...
Ульянов мял в ладонях свою шапку.
- Галина...я еще приду. Завтра приду. И послезавтра приду. Так и знай.
Они стояли и смотрели друг на друга, в свете покачивающегося фонаря из-за внезапно разыгравшегося ветра.
Да что я, школьник что ли!
Прохор Гордеевич подался вперед, чтобы обнять Галину и вдруг крепко прижался к ее губам.
- Гордеич! Гордеич!
....итить твою мать!
Председатель и Пронина резко отпрянули друг от друга.
В конторе сторожем числился дед Слава, работник заслуженный, который весь свой смысл видел в труде и отказывался уходить на покой, несмотря на восьмой десяток. "Я так помру сразу!" - говаривал дед Слава. Пришлось взять ночным сторожем в контору.
- Дед Слава, что такое!?
Старик, запыхавшись, выдал:
- Из района звонят! Тебя требуют! Срочно! Беда, Гордеич!
Быстро попрощавшись с Галиной, Ульянов бросился к конторе и телефонному аппарату.
- Да. Ульянов у телефона. Что?
Председатель становился все мрачнее и мрачнее, а повесив трубку, побежал к клубу, у которого, как и ожидалось было полно людей.
- Товарищи! Коммунисты и комсомольцы! - громко прокричал Прохор Гордеевич, привлекая внимание и вынуждая остальные разговоры смолкнуть - Идет ураган! Уде накрыло Абрикосовку и Дмитровку, самое большее часа через два ураган дойдет и к нам! Сено, товарищи! Сено на поле лежит не убранное! Срочно нужно его в снопы и отвезти под навес. Задействуем весь доступный транспорт, все машины, трактора, лошадей с подводами, которые по дворам.
Но главное - это, все наши колхозники и жители деревни. Одни не сдюжим, только вместе. Вместе надо сено убрать! Все, силы нужны, каждый человек мне важен! Стучите в дома, поднимайте народ!

"Не понос, так золотуха" - подумал Ульянов, когда рядом с клубом остановился автобус и оттуда высыпали, с интересом озираясь по сторонам, иностранцы. А с ними и корреспонденты с ручками и блокнотами, и фотоаппаратами наперевес.
Здрасьте, красивые, нарисовались.
- А вот и сам председатель колхоза, товарищ Ульянов! - громко и медленно произнес Тарасюк и пожал ему руку, уже тихо добавляя - Поприветствуй делегацию, что смотришь как сыч?
- Драсти.
- Ух, насилу к тебе добрались. Были уже во "Вперед, к коммунизму", в колхозе Ермолаевны, да задержались по пути. А что тут происходит?
- Некогда мне, Степан Денисович. Сами видите - ураган. Сено убрать надо!
Тарасюк покачал головой.
- Какое сено! Тут дело партийной важности!
- Какое сено? Сами знаете, не будет сена - скотину кормить нечем будет, повымрет все, комбикормов от вас же вовек не дождешься, да и не хватит их на всю зиму.
- Ну ты это...ты что такое говоришь, да еще при иностранцах!
- Да пусть слышут. Колхозу я сгинуть не дам!
- Ладно-ладно - Тарасюк потянул Ульянова за рукав - Не горячись, Гордеевич...а то потом напишут.
Председателю не надо было напоминать о силе слова. Одна лишь негативная заметка в газете и для него все может быть кончено.
Прохор Гордеевич глубоко вздохнул и подошел к автобусу.
- Дорогие гости, с прибытием в колхоз "Светлый путь". Милости просим. Завтра организуем вам встречу, как полагается, с хлебом-солью, все покажем и расскажем, а Кузьма Кузьмич даже концерт в клубе организует. А сейчас к нам ураган идет и надобно с полей сено убрать, так что...кто желает помочь и не боится работы - давайте с нами!
К Клубу подкатил видавший виды и наконец-то оказавшийся на ходу председательский "газик" и Ульянов с интересом поглядел на вызвавшуюся добровольцем девушку.
- Это Мао Венлинг из дружественной Китайской Народной Республики - отрекомендовал Тарасюк.
Та сложила ладони вместе и кивнула головой. Не зная, что сделать в ответ, Прохор Гордеевич сделал русский поклон до земли.
- Ты это...подальше держись, кабы не зашибли! И это кто у тебя, енот что ли? - громко произнес он Вен и запрыгнул в кабину.
- Ульянов, а ты куда? Ты ж председатель! - не унимался Тарасюк.
- И что же, когда мои люди на поле, чаи должен распивать с иностранцами? Не такой я человек!
- Доложу начальству! - Тарасюк пригрозил кулаком.
- Пиши. Сразу в ЦК Политбюро! - огрызнулся Прохор Гордеевич и с третьей попытки завел мотор.
На полях кипела работа. Хоть вокруг зияла непроглядная тьма, немного света было от фар тракторов и машин, чей гул раздавался отовсюду. Звезд и луны на небе не было видно - свинцовые тучи и пронизывающий ветер. Но Ульянов этого, словно не чувствовал, наоборот, даже жарко стало, когда таскал сено, взваливал сноп на плечо и нес до ближайшего трактора или подводы.
Утер пот со лба, снял и отбросил в сторону пиджак и расстегнул рубаху. Должны успеть. Немного осталось.
Хватаясь за следующий сноп сена он с удивлением увидел Галину и от неожиданности замер на месте.
- Галя, и ты здесь?
Председатель и Пронина посмотрели друг на друга и Ульянов улыбнулся. А потом раздались первые раскаты грома.

И Галина Тимофеевна тут, на поле...Галя...
Прохор Гордеевич на мгновение даже забыл про ураган и творящийся вокруг переполох, которым надо было руководить. Не ожидал он увидеть ее так скоро, но от этого словно открылось второе дыхание и стал он еще резвее таскать снопы.
Ну и погодка! Дождя практически нет, только несколько капель упало, но ветер чудовищный, а небо сверкает и светло становиться, будто день и громыхает будь-здоров, словно зенитки лупят. Ох, неспроста он войну вспомнил. Тут же плечо отдалось резкой болью, когда Ульянов клал последний сноп на подводу. Так всегда случалось, стоило перетрудиться.
Председатель поморщился и махнул рукой, чтобы телега с лошадью отправлялась под навес, а сам привалился к стогу, неуклюже усевшись на пиджак.
- Что случилось?
Галина была рядом и обеспокоено смотрела на него. Ульянов слабо улыбнулся.
- Ничего, сейчас пройдет, не беспокойся.
Из-за расстегнутой рубахи Пронина могла разглядеть большой кривой шрам, тянувшийся от плеча и до самой груди.
- Осколок там остался, с войны привет. Под Кенигсбергом уже получил. Когда крепость брали. В госпитале даже хотели руку оттяпать, так я не дал.
Много война отняла у Прохора Гордеевича. Пятеро детей их в семье было, три брата да две сестры. Он и старший брат Вася на шахте работали вместе с отцом, всех троих сразу и забрали на фронт еще в 1941-ом. Вася погиб в первые дни войны, отец уже под Прохоровкой, в танке сгорел. А Ульянов до самого Берлина дошел, несмотря на ранение, батальоном командовал, Орден Отечественной войны получил. Потом все завертелось - партийная школа, институт заочно. На Родине бывал наездами. Сестры замуж повыскакивали, старшая Вера за шахтера вышла и осталась в Енакиево, за матерью старенькой приглядывать. Вторая сестра Люда, уехала на Север, да там и осталась жить. А самый младшенький Андрейка в Донецке на шахте трудится. Прохор Гордеевич хотел к себе переманить, в "Светлый путь", направление дать учиться дальше, все же лучше, чем в шахте тяжело работать, но нельзя, скажут, кумовство развел.
- Все, все пройдет - Ульянов накрыл ладонь Галины своей, когда она дотронулась до его шрама.
Даже ветер как будто стих на чуток.
"Так бы и сидел тут у стога рядом с ней" - подумал Прохор Гордеевич - "Больше ничего и не надо".
Две молнии ударили по полю - одна совсем близко, а другая дальше ближе к краю, там где работала техника. Хорошо, что пожара не случилось. Но, что там, кажется, крики слышатся? Неужели трактор задело?

За свою жизнь Прохор Гордеевич Ульянов твердо уверился в том, что красивых баб много, а верных мало. Верных не только своему долгу, но и долгу общественному, который превыше всего. Таких как он, радеющих за общее благо вопреки личному, было немного. Но не зря именно они назначались председателями колхозов.
Сено успели убрать до дождя. С последней подводой решили отправляться обратно в село. Петьку с Аннушкой усадили под брезент, Гордеевич убедился, чтоб укрыли надежно.
- Товарищ Венлинг, - обратился Прохор к девушке, которая самоотверженно помогала таскать сено наравне с остальными - Огромное вам пролетарское спасибо. Китаец и русский - братья наверх. Вы это, под брезент идите, там навес и поедем, посмотрим, что там в Кукуево происходит.
Ульянов обернулся к Прониной.
- Галя, совсем промокнешь! Давай тоже укройся под брезентом и поедем скорее.
Председатель сам запрыгнул на телегу и стал править лошадью. Ливень лупил нещадно, но когда выехали с дальнего поля, он вдруг перешел в совсем мелкий дождик, как часто бывает. Прохор натянул поводья. Посреди дороги увидел оставленный трактор, а рядом с ним огромный ЗИЛ. Что это, сделали дело и бросили технику прямо в поле?
- Что там?
Из под брезента выглянула обеспокоенная Галина.
- Обождите, сейчас вернусь.
Но Пронина пошла с ним. Мало ли, вдруг плохо кому стало? Говорили молния радом с каким-то трактором ударила? А в друг в сам трактор? Нет, Ульянову бы сообщили. Он заглянул в кабину трактора - никого. Чудеса. Ладно, трактор неисправный оставили, но машину на дороге...что за разгильдяйство!
Прохор рванул дверцу кабины ЗИЛа.
- Ой.
Целующаяся там парочка быстро отпрянула друг от друга. Галина позади него хихикнула. Ульянов покачал головой и поправил усы.
- Значит так, Прасковья...иди-ка ты домой...сейчас. А ты...- он пригрозил кулаком Максиму - Чтоб завтра утром был у меня в конторе, понятно?!
- И чего ему надо от нее? Девчонка ведь совсем - сокрушался Ульянов, когда они с Галей шагали обратно до подводы - И не смотри на меня так с укором. Она без отца-матери растет, спросят ведь, а куда председатель смотрел? Чеширский этот - первый парень на деревне, одна фуражка чего стоит!
- А если это любовь?
- Любовь...- многозначительно проговорил Прохор Гордеевич и стеганул лошадь.
До клуба доехали быстро. Аннушку с Петей отпустили, а председатель подошел к Кузьме Кузьмичу. Часть делегации уже разбрелась по ближайшим хатам, но некоторые остались ночевать прямо в здании клуба.
- Продолжения банкета требуют.
- Какого банкета? - Ульянов зашел в фойе, где наспех поставлен стол на котором красовалась полупустая бутыль с мутной жидкостью - Спирт? У Степановны что ли брали? Знаю, я эту самогонщицу, вот увидишь - сообщу куда следует.
Завклубом развел руками.
- А что делать? Сельпо закрыто. Хорошая "Пшеничная" только там.
Галина заверила, что в магазине в самом дальнем углу за крупами припрятан ящик водки. Ключи были дома и Ульянов решил идти с ней, но прежде отрекомендовал Кузьме Брехунову - Вен, приказываю китайского товарища и коммунистку, обогреть-накормить и напоить.
- Да при ней еще животное, вроде домашнее, в хлев не надо.
- А спирт давать?
- Спирт? Да от него мужики здоровые вон лыка не вяжут...хотя, кто их там в Китае знает.
Прохор и Галина дошли до дома заведующей. Ульянов остался в сенях, разместился на старом кресле, пока Пронина отлучилась за ключами и покормить кота.
"Жаль я слов красивых говорить не умею, как женщины любят...стихи там всякие, комплэменты вычурные. Привык все и напрямик...а как сказать...да и что сказать..."
Прохор Гордеевич подпер подбородок ладонью и только в тот миг осознал насколько устал.
"Так и сказать...думаешь я с самого приезда по три раза на день с "Сельпо" захожу просто так? Да только чтоб тебя увидеть хоть мельком, Галина. Хорошая ты женщина. Красивая. Заботливая. Как увидел, так и забыть не могу. Устал уже вокруг и около ходить, как зверь неприкаянный...и вот...эх, а дыру в полу заделать все же надо....".
Когда Галина вышла из комнаты, то увидела, что председатель спит прямо в кресле.

Прохор Ульянов пребывал в отличнейшем настроении. Несмотря на то, что ночью толком поспать не довелось, зато в полудреме привиделся чудной сон. Будто сидит он на летней кухне в доме детства, только взрослый - весна, деревья отцветают, и лепестки с них прямо на стол падают, будто снег. Он смеется, а Галина ставит на стол блюдо ароматных пирожков, только из печки и тоже смеется. Так и проснулся, с улыбкой на лице и прошептал «сон в руку», как мать учила.
Дел было непочатый край. Тут бы за сеном смотреть, а нет. Делегация протрезвела, кто с больной головой, кто со здоровой, собрались у сельсовета. Ульянову представили всех, кого только не было – люди из Чехословакии, Эстонии и даже французские коммунисты, кроме того, важные чины из ЦК Партии, собравшиеся, наверное, со всех концов Советского Союза.
После знакомства и легкого завтрака, председатель повел их к клубу на официальную часть с караваем и хлебом-солью, который торжественно вручил Мао Венлинг в знак советско-китайской дружбы и за помощь в спасении сена.
- Вот здесь новый коровник строить будем – уверенно произнес Ульянов и украдкой отер со лба пот. Несмотря на поздний сентябрь, денек выдался солнечный и погожий, как иногда бывает после урагана. Уже который час председатель водил делегацию по колхозу, были на МТС, на ферме, свинарнике и даже колхозных полях. Гости одобрительно кивали, что-то записывали. Прохор Гордеевич отвечал на вопросы уверенно.
Как раз разговорился с видным человеком из ЦК Партии Казахстана, который был согласен с тем, что кукурузу везде сеять нецелесообразно. Прохор подумал о том, что совсем скоро эта экскурсия закончится, делегация уедет и вновь начнется спокойная жизнь. Вспомнил, как обменялся с Галиной только им понятными взглядами, когда вел гостей мимо Сельпо, и так стало хорошо на душе.
Все знают – когда рядом останавливается черный воронок – жди беды. Вышли из машины трое хмурых людей, а кто-то шепнул: «Телегу на тебя накатал один хороший человек…будем разбирать».

- ….и это вопиющее, просто вопиющее самодурство и игнорирование прямых указаний руководства ставят под сомнение не только нахождение товарища Ульянова на столь высокой должности, но и дальнейшее пребывание в рядах Партии! – Тарасюк совсем разошелся и едва не стучал кулаком по столу.
В тесном кабинете конторы было душно и накурено, не спасала даже открытая форточка. Который час уже заседали. Припомнили все, что могли, и то, что излишки зерна в прошлом году вместо того чтобы сдать он колхозникам раздал и многое другое.
Ульянов сидел молча. Не курил, вертел шапку в руках. С должности снимут – это уже дело решенное. Из Партии попрут небось тоже…
- И еще добавлю… - голос Тарасюка настойчиво перервал гул автомобилей и грохот тракторов – хотелось бы…да что такое там?
В кабинет просунулась чья-то голова.
- Там народ у конторы возмущается…говорят, не дадим председателя в обиду…опять же…иностранцы не понимают…
- Что? Немедленно переписать фамилии…выговора…
- Ты у себя в районе главный, а мой колхоз не трожь! - Прохор Гордеевич поднялся с жесткого стула – И людей тоже, меня сымай – дело твое.
- Товарищи, тут, кажется, вышло недоразумение – следом вдруг поднялся видный человек из ЦК, с которым они так хорошо беседовали раньше – Ульянова надо наоборот, поощрить и опыт его перенимать по Союзу.
- Но… как же…- наткнувшись на суровый взгляд Тарасюк внезапно смолк и сел.
Колхозники «Светлого пути» разразились радостными возгласами, когда Ульянов вышел из конторы и сказал, что все хорошо.
- Только жизни вам тут не дадут, бюрократия на местах, никаких перспектив не будет, так и останетесь председателем, которого не ровен час, снимут – тихо сказал человек из ЦК и Гордеевич вспомнил, что зовут его Леонид Ильич Брежнев – Меня вот в Москву возвращают. И толковые люди, с опытом очень нужны. Чтобы поднимать хозяйство в масштабах страны. Поехали, Прохор Гордеевич?
Новости по селу расходятся быстро. И уже все знали, что председателя теперь не снимают с должности, а наоборот, в Москву забирают.
Погрузившись в свои машины и автобусы, делегация вскоре уехала, и в Кукуево вновь стало тихо и спокойно.
Галина Тимофеевна прибежала домой, как только Степановна донесла до нее эту свежую сплетню. Окружающую тишину нарушали глухие удары и скрежет ломаемой древесины. Женщина заглянула в коридор. Прохор, вооружившись топором, стоял у дыры и о чем-то думал.
- Это правда? Что в Москву едешь?
Председатель поднялся и тяжело вздохнул.
- Полы надо совсем менять, одной дырой тут не обойдешься – потом покачал головой – Да куда ж я поеду, Галя? Когда работы непочатый край. – и отложив топор, крепко обнял Пронину.