Карта ролевой игры "Сказочные Вечеринки"

Сад

В ответ на напоминание графини Звегинцов негромко рассмеялся.
- Не устаю восхищаться вашим коварством, Евдокия Ильинична! Сами вы мгновенно забываете о сделанных предложениях, но чужие обещания помните твердо и не позволяете о них запамятовать. Браво! Но я ведь также обещал не остаться в долгу и отплатить вам той же монетой, не забывайте и об этом!
- Вы меня дразните, Николай Александрович? – голос графини звучал так, словно она пыталась побороть возмущение.
Звегинцов склонился к своей спутнице и еле слышным шепотом произнес:
- Немножко. У вас такое живое лицо, все эмоции сразу видны. Мне нравится наблюдать за сменой вашего настроения, это гораздо интереснее, чем смотреть на застывшие маски, которые носит большинство людей.
Он бы продолжил поддразнивать графиню и дальше, но они успели подойти к столбам, от которых в разные стороны тянулись ленточки. Перебрав несколько полосок ткани, украшенных явно неподходящими именами, Звегинцов задержался на поблескивающей не то желтой, не то золотистой ленте.
- Здесь написано «Докки». Я неоднократно слышал, что так вас называл Илья Николаевич.
- Да, меня так зовут близкие, - подтвердила Евдокия Ильинична.
- Значит, эту путеводную ленточку и будем разматывать, - он предложил графине руку, и они двинулись вслед за мелкими искорками, пробегающими по поверхности ткани каждый раз, как та колебалась на ветру. – Похоже на болотные огоньки, вы не находите?
- Лучше бы не они, иначе заведут нас в трясину, - улыбнулась графиня.
- Трясина вряд ли, но мы определенно идем в сторону реки. Интересно, кто нас там ждет: водяной или русалки?
Перебрасываясь шутками, они вышли на пригорок, с которого открывался прекрасный вид на реку. Здесь рос раскидистый дуб, к нижней ветке которого привязали простую доску, и получились качели. Прямо над качелями висела небольшая коробочка, прикрепленная к концу перекинутой через ветку ленты.
Звегинцов протянул было руку, чтобы снять находку, но передумал.
- Ваш подарок, вам его и забирать, - обратился он к своей спутнице.
- Я не дотянусь, - робко возразила она.
- А если так, - он обхватил девушку за талию и легко поставил на качели.
Евдокия Ильинична негромко охнула, ухватившись рукой за его плечо.
- Не бойтесь, я еще не настолько стар, чтобы вас уронить, - усмехнулся он, продолжая придерживать девушку.
Звегинцов был уверен, что та смущенно улыбалась, пока отвязывала коробочку.
- Снимите меня, пожалуйста, - тихо попросила она, закончив.
- Как пожелаете, - он вновь поднял Евдокию Ильиничну, но, вместо того, чтобы опустить ее на землю, крепко прижал к себе.
Заглянув в широко распахнутые и чуть испуганные глаза, он, наконец-то, выполнил обещанное: накрыл девичьи губы своими. У ее губ был сладковато-дурманящий привкус шампанского, а кожа пахла радостным, словно утро на опушке леса, ароматом ландыша. Во время танцев в переполненном людьми зале он не почувствовал этого тонкого аромата, сейчас же словно перенесся в умытый весенними дождями нежный май. Евдокия Ильинична замерла в его объятиях, будто боясь пошевелиться, и, кажется, даже перестав дышать, а он не спешил и не пытался раздвинуть ее несмелые губы, лишь мягко ласкал их своими до тех пор, пока не почувствовал легкое головокружение. Лишь после этого он поставил девушку на землю, но ладоней с ее талии так и не убрал.

У качелей

Евдокия Ильинична сама потянулась за новым поцелуем. Звегинцов мягко ответил на ее ласку, слегка пощекотав осмелевшие девичьи губы кончиком языка, но, понимая, что место далеко не самое удачное для пылких проявлений чувств, вновь первым разорвал поцелуй. И, как оказалось, вовремя.
- Барышня, шалочку-то накиньте, - раздался из темноты негромкий голос.
Евдокия Ильинична попыталась сделать шаг в сторону, но Звегинцов удержал ее за талию.
- Нет смысла, она все равно уже все видела, - шепнул он.
Подошедшая девушка ловко закутала плечи графини ажурной шалью. Внимательно наблюдавший за ней Звегинцов извлек из кармана пару монет и небрежно повертел их в пальцах.
- Что ты видела? – спросил он у заметившей его манипуляции девицы.
- Так известно что! Барышня на качели качаться изволили, - проявила смекалку девица. – А я из окошка увидала, что вы к реке пошли. Холодом от воды-то тянет, а у барышни платье совсем без ничего, вот я шалочку схватила и вслед побегла.
- Молодец, - Звегинцов вложил деньги в ладошку девицы. – Теперь ступай и приготовь все, что нужно на вечер, барышня твоя сейчас придет.
Евдокия Ильинична кивнула, и девица, подобрав юбку, припустила к дому.
- Нам, действительно, следует вернуться, пока еще кто-нибудь не отправился вас искать, - Звегинцов дождался, пока графиня обопрется на его руку, и неспешно направился за убежавшей горничной.
- Может быть, мне лучше пойти вперед? – в голосе графини отчетливо слышалось смущение.
- Мы ведь уходили вдвоем, не скрываясь, - возразил Звегинцов. – Если вы после этого вернетесь одна, лишь привлечете ненужное внимание. Значит, спокойно возвращаемся с прогулки за вашим сокровищем. Кроме того, лично я не делал ничего такого, о чем следовало бы сожалеть. А вы?

Сад

Евдокия Ильинична явно нервничала и пыталась хоть чем-то занять руки, потому внезапно кинулась открывать коробочку с подарком. Звегинцов в украшениях разбирался примерно так же, как и в дамских нарядах: бывают дорогие, а бывают очень дорогие. Иногда среди них попадаются еще и красивые, но в основном это всего лишь витрина благосостояния. Однако женщины как-то иначе смотрят на все эти финтифлюшки. Сам он толком и не разглядел надетое графиней на палец кольцо, но, разумеется, вежливо похвалил:
- Очень милое и прекрасно смотрится на вашей ручке. Что же до интересовавшего вас вопроса: при таком освещении ничего не видно даже мне, а я сейчас к вам близко стою.
Они почти подошли к дому, когда графиня вспомнила о цыганском гадании.
- Я ведь уже говорил, что склонен сегодня побыть фаталистом. Если желаете рассказать, так тому и быть.
Однако он не сумел отказать себе в удовольствии еще чуть-чуть подразнить девушку:
- Но вы не боитесь, что в этом случае может не сбыться? Или же вы как раз хотите, чтобы не сбылось? Подумайте до завтра, чего вам больше хочется. Если захотите рассказать – я с удовольствием послушаю. А сейчас вам лучше подняться к себе, ведь ваша горничная, как нам уже известно, очень любит наблюдать за вами из окна.
Он вежливо коснулся губами тонких пальчиков графини, вместо перчаток украшенных кольцом со странной формы жемчужинами, и удалился в отведенную ему спальню.

Спальня

Звегинцов понял, что совершил ошибку, едва запонки с легким стуком коснулись столешницы. Ночная прогулка к реке его взбодрила, а значит, в ближайшие пару часов уснуть он не сможет, нет даже смысла ложиться. Самое неприятное, что короткий сон тоже не пойдет на пользу: после часа-другого сна он чувствовал себя разбитым и расстроенным, словно старые, давно забытые на чердаке клавикорды. Ему с юности проще было перенести бессонную ночь, нежели краткое, недостаточное для отдыха полузабытье. Если бы с вечера приказал оседлать Репку к концу бала, уже был бы дома, сейчас же, даже если распорядиться седлать, пока добудятся конюха, пока тот очухается… ехать придется в самый темный час. Никакой острой необходимости для этого нет, только Прасковью перепугает, вломившись в дом посреди ночи. Проще уже было дождаться рассвета, когда дворня начнет заниматься делами, уехать к себе и спокойно выспаться в собственной кровати.
С тоской взглянув на снятый галстук и прочие детали костюма, Звегинцов отказался от мелькнувшей идеи пойти погулять по саду: пришлось бы снова одеваться, а так не хотелось все это на себя натягивать. По той же причине не пошел он и в библиотеку за каким-нибудь романом, чтобы скоротать ночные часы. Вместо этого он закатал рукава до локтей и уселся на подоконник в одних брюках и рубашке, благо, в темноте его все равно никто бы не увидел.
Ветерок приятно холодил кожу, звезды тихонько подмигивали с бархатного неба, а Звегинцов наблюдал за их перемигиваниями и неспешно уносился мыслями то в прошлое, то в будущее. Несказанно радовало отсутствие вестей от управляющего. Стало быть, Анна в Петровском больше не появлялась. Оставалось надеяться, что она не шныряет по окрестностям, разнюхивая и выведывая все подряд, а убралась к своим опрощенцам, где со свойственной ей энергичностью уцепилась за какую-нибудь новую идею причинения добра окружающему миру. Пусть причиняет на здоровье, лишь бы не им с Анютой. Дочка вскоре должна была воротиться от родни, где гостила несколько последних недель. В той семье тоже была единственная дочь, ровесница Анюты, и Звегинцов надеялся, что девочки смогут подружиться. Ему очень хотелось, чтобы Анюта не чувствовала себя одинокой. А дальше, даст Бог, Евдокия Ильинична…
Дверь чуть слышно скрипнула.
Звегинцов понял, что умудрился задремать, сидя на подоконнике, потому что сперва ему показалось, будто в комнату вплыло привидение, которое на глазах соткалось в образ девушки, о которой он только что думал. Потерев переносицу, он попытался отделить сон от яви.
Видение не исчезло, более того, чуть качнулось вперед и приблизилось на пару шажков.
- Что-то случилось? – тихо спросил он, недоверчиво всматриваясь в полумрак комнаты.
Ему казалось, что глаза давно привыкли к полутьме, но сейчас зрение его явно подводило, выдавая желаемое за действительное. Он все еще упорно видел перед собой графиню с распущенными волосами и в длиннополом одеянии. Но в его реальности Евдокия Ильинична могла оказаться среди ночи в его же комнате лишь по ошибке. Во сне, конечно, варианты были бы разнообразнее. Вопрос он задал лишь для того, чтобы удостовериться, отзовется ли видение.
Не отозвалось, зато еще немного приблизилось, и на девичье лицо лег лунный луч, высветив такую смесь испуга и решимости, что Звегинцов окончательно перенесся из мира грез в явь.
Похоже, он недооценил склонность графини поступать наперекор стандартам и условностям. Он по-прежнему находил эту черту ее характера весьма привлекательной и не имел ничего против визита красивой женщины в свою спальню, вот только предпочел бы, чтобы спальня была на самом деле его и находилась в Петровском, а не в «Отрадном», переполненном посторонними людьми. Понимая, что действовать нужно предельно аккуратно, чтобы не испугать и не обидеть девушку, Звегинцов поднялся на ноги и подошел к замершей посреди комнаты гостье.
Легонько коснувшись ладонью ее плеча и окончательно убедившись, что перед ним живой человек, а не бесплотное видение, он бережно обнял Евдокию Ильиничну, и тихо заговорил, приблизив губы к ее уху, чтобы никто при всем желании не смог подслушать, включая пронырливую горничную:
- Я бесконечно польщен вашим доверием и безмерно рад вашему визиту, ведь мне нужно было с вами поговорить, а вы, как истинная женщина, это почувствовали. Я собирался навестить вас в «Аристово», но, возможно, сейчас даже более удобный момент, чтобы предложить вам стать моей женой. Не спешите давать ответ, подумайте хотя бы до утра. Если решите ответить отказом - я приму ваш выбор, если же посчитаете возможным согласиться – сделаете меня самым счастливым человеком на свете, - он скользнул пальцами вдоль руки девушки и, поймав ее кисть, запечатлел на ладони теплый поцелуй.
От кожи и волос Евдокии Ильиничны свежо пахло ландышами, и Звегинцов предпочел выпустить девушку из объятий, пока этот аромат не вскружил ему голову окончательно и не заставил пойти по излюбленному графиней пути пренебрежения стандартами и условностями.
- Полагаю, вам будет удобнее размышлять о моем предложении в уединении. Минуту, - он приложил палец к губам, предлагая гостье сохранять молчание, после чего, совершенно не скрываясь, вышел в коридор.
Внимательно осмотревшись, Звегинцов убедился, что никто не бродит рядом в неурочный час, а все двери вокруг закрыты. Вернувшись в комнату, он галантно придержал дверь открытой, чтобы Евдокии Ильиничне было удобнее выйти. Оставалось надеяться, что он достаточно аккуратно сместил мысли девушки с первоначальной цели ее визита на свое внезапное предложение.

«Аристово»
Спустя два дня после именин Дарьи Петровны

Евдокия Ильинична не стала раздумывать и ответила согласием сразу же, но Звегинцов все же счел своим долгом соблюсти формальности, дать девушке время осознать случившееся и сделать официальное предложение в присутствии ее ближайших родственниц, если, разумеется, графиня не успела передумать.
В «Аристово» он отправился верхом, и по дороге успел поймать себя на мысли, что абсолютно точно помнит, каких традиций следует придерживаться, предлагая девушке руку и сердце, но совершенно никаких подробностей не может вспомнить о своей первой помолвке. Вот, к примеру, на помолвку принято дарить перстень с бирюзой или опалом, символизирующими верность, постоянство и счастье, и он ведь дарил Анне такой перстенек, но теперь не мог вспомнить ни как тот выглядел, ни как Анна его подарок приняла. Наверное, это даже хорошо, судьба словно сделала круг и вывела его в ту точку, откуда можно начать все заново.
Для Евдокии Ильиничны он выбрал у Энского ювелира изящную вещицу с бирюзой. Ему показалось, что яркий насыщенный цвет больше подходит графине… По крайней мере, Звегинцов счел, что камень так же ярок, как и характер будущей владелицы.
Евдокию Ильиничну он нашел на веранде с книгой. После обмена приветствиями Звегинцов с улыбкой спросил:
- Надеюсь, вы еще не успели пожалеть о своем ответе на мое предложение и не желаете взять данное слово обратно?
- Ах, Николай Александрович, мне так стыдно: я ведь вас практически вынудила сделать это предложение, - смущенно произнесла девушка.
- Правильно ли я понял, что вы считаете меня человеком, не обладающим собственной волей? – чуть выгнул бровь Звегинцов.
- Нет, что вы, я совсем не это имела в виду, - окончательно смешалась собеседница.
- Это хорошо. Потому что девиз моего рода, как вам, наверное, известно: «Слову своему хозяин и раб», и я не имею привычки давать необдуманных обещаний и делать необдуманных предложений. Я в любом случае собирался предложить вам стать моей женой, хотя изначально представлял обстоятельства подобной беседы несколько иначе. Но получилось так, как получилось. Теперь, когда мы все прояснили, может быть, примерите мой подарок, Евдокия Ильинична? – он протянул девушке коробочку, в которой лежало кольцо.
- Близкие зовут меня Докки, - негромко промолвила графиня.
- Я запомню. Хотя лично мне всегда больше нравилось другое сокращение вашего имени: Душа. Я бы только чуть изменил произношение – Душа моя.

Эпилог

Петровское-Звегинцово


- Выпей, Душа моя, - Николай вложил в ладонь молодой жены бокал с шампанским.
- У меня голова закружится, - робко возразила та.
- Ничего, в данном случае это даже на пользу.
Он обхватил ладонями талию Души, прижал девушку спиной к своей груди и негромко произнес, согревая дыханием мочку ее уха:
- Тебе ведь известно, что в первый раз бывает больно?
- Я… слышала, - девичья щека порозовела, выдавая смущение.
- Так вот это неизбежно, как бы я ни был аккуратен, но только в первый раз. Потом все заживет, и ты узнаешь, что близость бывает весьма приятной. Главное – не бойся меня, а я постараюсь, чтобы ты испытала не только боль, но и удовольствие. Ты мне веришь?
- Конечно, - еле слышно шепнула она.
Николай коснулся ее волос и начал вытаскивать шпильки, крепившие к прическе белую фату. Шелковистые локоны все так же пахли ландышем, как и в ту ночь, когда он сделал предложение, и этот запах по-прежнему будоражил воображение. Пропустив освобожденные от заколок пряди сквозь пальцы, он ласково коснулся тонкой шеи и принялся расстегивать пуговки на воротнике, задевая подушечками пальцев нежную кожу.
Душа была особенно красива в золотистом свете свечи, горевшей на столике: огромные влажно поблескивающие глаза, пылающие жаром щеки, прикушенная губа и очертания стройного тела, высвобождающегося из тяжелого платья, словно бабочка из кокона.
Николай пощадил девичью стыдливость и не стал снимать с супруги тонкую нижнюю рубашку, сквозь которую были отчетливо видны очертания высокой груди. Меньше будет стесняться – быстрее поймет, что бояться нечего. Он и свечу погасил, доверившись льющемуся из окна лунному свету.
Девичье тело чуть дрожало, когда он целовал губы, плечи, шею, снова губы, небольшую ямку под ухом и вновь по кругу, между поцелуями шепча, как она красива – его Душа. Оглаживал ладонями разгоряченное тело, изучая выступы и впадинки, небольшую родинку под грудью и упругие бедра. Душа испуганно вздрогнула и попыталась отстраниться, лишь когда он скользнул пальцами между ее ног.
- Не бойся, - шепнул он, крепко целуя жену.
Она послушно замерла, и он продолжил ласкать ее, пока не добился тихого вскрика, вырвавшегося из широко раскрывшегося рта. Ее сбивчивое дыхание отчетливо раздавалось в тишине спальни.
- Страстная, мне повезло, - улыбнулся он и раздвинул ее бедра, чтобы почувствовать жар и трепет размякшего от ощущений женского тела.
Потом она доверчиво прижималась к его груди, позволив перебирать пальцами разметавшиеся локоны.
- Не так уж и больно, - тихий шепот раздался у самого уха.
- Это хорошо. А теперь отдыхай, Душа моя.