Карта ролевой игры "Викинги. Властители морей"

"Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал?
Хороню в себе боль и венчаю печаль.
Бурунами морскими пробежать нелегко
Вспоминай мое имя..."

Весна в тот год выдалась, как никогда, суровой.
Запасов дичи и солений зимой хватало в наших домах, Торвальд следил за тем, чтобы в семьях не голодали. И все же запасы подходили к концу. Все ждали, когда природа позволит отогреться. Выйти на охоту, начать посев, младшие братья же и вовсе подумывали о набеге, что пока вода не везде открылась, было особенно рискованно. Но кто остановит младшего сына в большой семье?

Мы с сестрой и Гвендолин со двора соседей по земле сговорились поискать ягоды, хотя надежды на то, что последнее не склевали птицы и не сжевали звери, почти и не было. Скорее, нам просто хотелось побыть рядом, поделиться тем, как прошла зима в наших семьях. С Венди же никогда не было страшно в лесу. Были ли тому причиной рассказы о ведовстве ее бабки, знавшей в лесу каждую тропу, или просто доверие к подруге, я не знала.

Разговорившись, мы увлеклись и сошли с тропы, углубившись в лес. Совсем рядом послышался скулеж, похожий на плач, и тут же стих. Гвен обернулась, стараясь обнаружить источник шума, и безошибочно указала рукой на бурелом, где под сломанными и припорошенными снегом ветвями притаились два совсем маленьких волчонка.
- Думаешь, мать где-то рядом? - я старалась говорить спокойно и тихо. Не стоило попадаться оголодавшей за зиму матери-волчице.
Венди только покачала головой и замерла, прислушиваясь к чему-то. Нахмурившись, будто могла увидеть следы, мне не ведомые вовсе, она ответила шепотом, что, должно быть, их мать погибла.
Один волчонок был совсем слабым, лежал и почти не шевелился. Второй малыш был с темно-рыжей перепачканной грязным снегом шерстью. Он тихо рычал и облизывал побитую лапу.
Когда я сделала шаг ближе, Гвен удержала меня тихим окликом.
- Давай заберем? - сама не знала, зачем говорила это.
- Не думаю, что это хорошая затея, - голос сестры, но ни одна из нас не могла заставить себя уйти и бросить их.
- Погибнут же.

Он меня все-таки оцарапал, но тут же зарычал, будто на самого себя, и все же пошел на руки. Так у меня появился Рыжий.

***

Время похода для женщин так же заполнено заботами, как и любое другое. С тем лишь отличием, что их, мужчин-защитников, нет рядом. Если мы за эти годы вместе со старшими женщинами на дворе свыклись и не ведали чрезмерного страха за себя самих, мысли то и дело возвращались к тем, кто ушел за море. К отцам, к братьям, к суженым. Каждая верила, что они вернутся с богатой добычей, окрыленные своими победами, омытые кровью врагов. Но сердце то и дело невольно сжималось от одной только мысли, что кого-то из них больше не встретит берег родной земли.

День все так же начинался рано утром, огонь под очагом в отсутствие мужчин в главной комнате могли и не разводить, но убирали и чистили все неизменно, каждый день ожидая их возвращения. Кто-то оставался ткать; те, кто могли себе это позволить, как часто бывало со мной, просиживали утро за вышиванием серебряной нитью. Я выпросила для себя моток в подарок и теперь могла расшить рукав на куртке брата. Обрадовать по возвращении.
Не готовили хмель, чтобы наварить свежего, не тратили лишний раз из запасов мяса. Женщины могли обойтись рыбой, приправленной травами, кашей с ягодами. Все мы ждали когда подадим на стол мясо забитой дичи в соусе из можжевеловых ягод, растопим сыр в козьем молоке, поднесем рог старшему ли брату, как у нас, отцу ли, как у соседей.

Они должны были уже вернуться, это понимали все женщины и говорить об этом старались, как можно меньше. Но ожидание становилось невыносимым. Потому мы с сестрой и решили сбежать на реку, чтобы хоть как-то отвлечься от этих мыслей, да и посуду всю заодно перемыть и горшки почистить.
Когда я проснулась в то утро, Ингрид уже расчесывала гребнем медно-злаченные локоны, тяжелой волной спадавшие ей до пояса. Перемолвившись парой слов с сестрой, я последовала ее примеру, расчесав, заплела волосы в простую косу. Потом из упрямства переплела волосы собрав две косы, переходящие в одну.
Поверх сарафана сестра, как и всегда, надела кованый пояс, ключи от кладовых тихо звякнули. Ключи перешли от нашей матери к Ингрид совсем недавно, вся ответственность за дом и хозяйство легла на нее. Но сестра от этого ничуть не изменила себе, оставаясь все такой же легкой и острой на язык девой, какой всегда и была. Иногда мне казалось, что ничто не лишит Ингрид ее жизнерадостности и толики легкомыслия.

Мы вышли из дома рано, пробыли на реке у холма до самого полудня.
Наконец, решив немного передохнуть, отправили рабынь с вычищенной посудой обратно в дом. Сами же упали в траву под кустом еще зеленой брусники. С полеска на холме открывался вид на залив. Там со дня на день должны были появиться драккары наших мужчин. Но их не было.

- Ингрид?
Сестра все же пытается отыскать среди зеленых ягод созревшие.
Смотрю на нее, перевернувшись на живот.
- А ты, что, правда, никого не ждешь?
- Почему же, - улыбается сестра. - Жду, - и раньше, чем я успеваю возрадоваться, что, наконец, поймала ее, продолжает. - Брата нашего старшего жду, Торвальда. Жду и второго брата Клеппа.
Вновь падаю на спину, с Ингрид бесполезно вести такие разговоры.
- А ты, сестрица, уж не ждешь ли кого-то, кроме братцев любимых?
Если и мелькает образ в мыслях, он тут же изгнан. В ответ звучит мое привычное:
- Вот еще.

Не стоит в лесу мечтать о темно-зеленом, крашенном настоящей краской, а не лесными орехами, как у всех, сарафане. Не стоит, можно и в яму упасть. Я успела только охнуть от неожиданности и, оказавшись под землей, встретиться взглядом с желтыми кошачьими глазами. Повезло, что маленького котенка. С его мамой, судя по шуму наверху, столкнулась Ингрид, и как я ни искала выступ в яме или корягу, чтобы ухватиться и выбраться - все было тщетно.
Сестра помогла выбраться и, схватив меня за руку, побежала прочь, как только рысенок спрыгнул у меня с рук на землю.

Мы бежали слишком быстро, стараясь не слушать как все ближе трещат ветки под лапами гнавшегося за нами зверя.
Не могу, не могу больше. Нога, ушибленная при падении, все сильнее пронзала болью, хотя я и заставляла себя бежать.
Останавливаюсь раньше, чем упаду, вырвав руку из крепкой хватки сестры.
Ингрид оборачивается, готовая закричать на меня, в глазах сестры одновременно страх и гнев. А шум за нашими спинами стихает, будто зверь встал на мягкие лапы, готовясь решить нашу судьбу.

Рычание, которое, кажется, я могла бы уже отличить от других. Мы были близко к дому, подросший рыжий волк, вышедший из-за спины Ингрид, наступал на рысь. Он был меньше, но она бросила рысенка, и с ним были люди. Лесная кошка рыкнула, обнажив клыки и отступила.
Выдохнув, обнимаю волка за шею, упав с ним рядом.
- Вот уж теперь Клепп перестанет говорить, что от тебя только блохи, - улыбаюсь я.
Поднимаю взгляд на сестру.
- Ты спасла мне жизнь...кажется, в десятый раз, - страх отпустил, и пережитое стирает моя беспечность.
- Да уж, может, не такая уж глупая мысль сдать тебя на руки другому спасителю, - протягивая мне руку, отвечает сестра.
- Спешишь стать единоличной ключницей в доме, сестра? - мы обе едва сдерживаем смех.
- Спешу посмотреть, во что ты превратишь дом того несчастного, - не остается в долгу Ингрид.
- Помни, сестра, тебе туда, - большие полные ужаса глаза, - отправляться первой.
Жаль, что нога еще болит, после этих слов было самое время убежать.
Неодобрению во взгляде сестры вторит глухое рычание, льнущего к ноге волка. Одни ревнивцы вокруг.

Увидев трех женщин, собравшихся под деревом во дворе, Ингрид прибавляет шаг. Что могло случиться?
Маленький пятилетний Торин забрался на дерево, всеми обиженный, он не хочет слезать. Его не взяли в поход. У мальчишки давно нет матери, а к тетке он не идет.
Бросаю взгляд на Ингрид, со взрослыми мужчинами сестра всегда могла справиться, что будет делать на этот раз?

Когда Торин, наконец, оказывается на руках у Ингрид, она оборачивается ко мне слишком быстро, чтобы я могла скрыть, что потираю ногу.
- К Венди за мазью и без пререканий.
- У меня и тут куча дел!
- Ты слышала, что я сказала?
- А вдруг на меня опять рысь нападет? А тебя нет рядом? Кто меня будет спасать.
Сестра только громко вздыхает, потянув меня за руку на дорогу к соседям.

--------
Венди, мы идем к вам (с)))

- Нас никто не любит, - жаловалась я на судьбу волку, то и дело бросая взгляды на идущую впереди сестру, - все нас ругают.
Никто лучше меня не знал, что слова эти самая настоящая несправедливость по отношению к тем, кто всегда оберегал меня как только мог. Но не столько болела нога, сколько было обидно принести столько бед.
Рыжий глухо ворчал и шел рядом.
- Ты тоже считаешь, что я виновата? Предатель, - разобидевшись на всех, я быстрее, несмотря на боль, зашагала вперед, оставив волка позади.
Так, процессией гуськом мы и прибыли к Венди.
Волк, завидевший во дворе волчонка Венди, тут же бросился к брату. Рыжий никогда не упускал шанса порычать на младшего и играючи цапнуть его за ухо.
- Да пребудет с тобой благословение Фригг, - вторя сестре поприветствовала я хозяйку.


С детства вид раскаленной иглы внушал мне ужас, который с возрастом я с трудом научилась в себе преодолевать. Только ради братьев, когда мы с сестрой могли помочь нашим воинам и залечить их раны.
Потому Венди точно знала, чем меня напугать, чтобы я больше не попадала в неприятности. Девушка обрабатывала небольшую царапину так легко касаясь, что боли почти и не было. Воистину, Гвен - дар целительницы Эир всем нам.
Рыжий пробрался в комнату и ткнулся носом в ладонь. Благодарно потрепала волка за ухом. Все хорошо.


Несмотря на то, что мне угрожали иглами, этот вопрос от меня не ускользнул, я взглянула на сестру, но не стала привлекать к этому внимание Гвен. Дома устрою пытки с пристратием.
Когда за окном зарядил дождь в доме Венди появилась Мэва, мы поприветствовали девушку, она присела рядом с моей сестрой.

- Я оступилась...в лесу, - изложение мной событий вызвало у Ингрид смешок, в ответ на что Венди только понимающе улыбнулась. Выслушав с покаянным видом рассказ о зубастом кусте, добавила. - Сестра ничего не боится, - я взглянула на старшую, совсем, как тот воин, имя которого уже упоминали.
Судя по предупреждающему взгляду сестры, ничегошеньки мне не расскажут даже дома.
Оставалось только вздохнуть в ответ на шутки девушек над моей способностью попадать в приключения и, попросив у Венди, взяться вместе с ней чесать шерсть, дождь нас еще нескоро отпустит.
- Какой близится месяц? - чтобы знать точно, не ориентируясь только на погоду спросила я у Венди и, получив ответ, что идет месяц Бальдра, а за ним скоро последует месяц бога Браги*, обратилась к старшим девушкам с вопросом, - А кто-нибудь помнит, когда к нам в последний раз забредал скальд?
________

*/ 23.7 - 23.8/ Месяц бога Браги
Этот бог активно покровительствовал поэзии. Викинги верили, что стихи - это своеобразная магия, а те, кто умеют их слагать - соответственно маги. Поэтому люди подобного склада очень стойкие, умеют преодолевать самые сложные жизненные ситуации. Символ бога Браги - арфа. Чем больше прекрасного - музыки, поэзии - в вашей жизни, тем благосклоннее к вам бог.

Если бы Астрид могла читать мысли, она бы громко возмутилась, что все считают ее ребенком. Но мысли Астрид читать не умела.


- Мне тогда не удалось его послушать, велено было идти к младшим. Думаете, о ком-нибудь из наших братьев когда-нибудь сложат песню? Или не о братьях, - я старалась сдержать улыбку. - Ингрид Храбрая Укротительница Рыси и ее сестрица Астрид Постоянно Попадающая в Переделки.
Удачная находка Мэвой марены и мысль насобирать корней всем пришлась по душе, если будет время, надо обязательно сходить с ней.
- Венди-Венди, расскажи что-нибудь, - обратилась я к подруге, будет у нас вместо скальда, пока идет дождь. - О героях, или о духах леса, или о Фрейе.

Пока девушки обдумывали ответ, я решила попробовать.
- Можно сказать троллю, что ты кислая. Или скормить ему викинга. Рыжего. Он, как сказал мне один мудрый мужчина, поперек горла встанет. Венди, а тролль после нужен живым?
Чешу под горлом у Рыжего, примостившего голову на моих коленях, в ожидании ответа.

Рика всегда была яркой и светлой, как солнце в чистом летнем небе. Вот и сейчас ее звонкий голос прозвучал у дверей, а мгновение спустя она уже была перед нами, смахивала капли дождя с плеч.
Гвен отдала девушке мазь, которую та попросила. Мы успели перемолвиться только парой слов.

Оставалось только рассмеяться и заверить подругу, что с трудом припоминаю это имя. Да и Рыжий в моей жизни только один, на что волк ответил еще раз почесав мордой о ладонь.
Пока Венди рассказывала нам нам тайну тролля, мы внимательно слушали: неизвестно, когда такие знания могут пригодиться. Тем временем дождь, наконец, прекратился, поблагодарив хозяйку за помощь, за кров от непогоды и забрав мазь, с которой Венди меня уверила, от царапины не останется и следа, мы стали собираться домой. Без того слишком много времени отняло это приключение.
Нужно не забыть отблагодарить Венди, прихватив с собой в следующий раз украшение или что-нибудь особенно вкусное. Венди не брала плату, но ведь и отказаться от подарка подруги не могла.

- Учитывая упрямство и нрав некоторых викингов, скорее стоит задуматься о судьбе вымирающих троллей, - с этими словами я помахала Венди на прощание и, подхватив сестру под руку, отправилась в обратный путь.

"Пивом [ǫl] люди зовут,
а Брагою [bjórr] - асы,
ваны – Пьянящим [veig],
в Хель Мёдом [mjǫðr] зовут,
Чистой Влагою [hreinalǫgr] - турсы,
Питьём [sumbl] - сыны Суттунга".

Речи Альвиса, Старшая Эдда.

В дороге нога уже почти не беспокоила, мысли занимало другое: не шли из головы слова Венди, она никогда не ошибалась прежде.

- Ингрид, ты слышала, что сегодня сказала Венди? Да и у Мэвы предчувствие. Мне кажется, они правы. Надо поспешить домой, поручить работу дворовым да и самим взяться за дело.

Еще с того времени, когда нас всему учила мама, приготовление пищи, поначалу казавшееся обязанностью, стало чем-то, что увлекало, особенно, когда готовили все в месте для пира или праздника. Благодаря советам матери, порой резким, всегда единственно верным, мы выучились многому.
Куски кабаньего мяса, коптящиеся на установленной над костром решетке. Целая туша кабана, запекаемая на вертеле. Свежеприготовленный козий сыр. Морской окунь, запеченный в промасленных кленовых листьях.
Казалось все пространство вокруг нас источало запахи вкусной еды. Даже одежда и руки будто пропитывались ими. Запах жареного мяса, горьковатый вкус сыра, поджаренная корочка рыбы. Мы готовили для наших братьев, представляли, как порадуем их и оживали сами.
Варить пиво и печь хлеб доверяли не всякой. Недаром скальды пели в своих висах "о струях пенного пива, что ласково горло щекочут". У каждой был секрет хмельного, усвоенный от матери или обретенный с опытом. Обжаренный на огне ячмень, залитый водой, давал солод, густой и темный. Кто-то добавлял для горечи хмель, кто-то мяту, у кого-то шандра придавала пиву мягкий вкус. Братья не любили теплое, потому пиво мы всегда переливали в бочонки и давали ему забродить.

Все было готово, уставшие, мы решили лечь спать пораньше. Быть может, потому что так нам казалось, что быстрее наступит утро.

Рыжий волк, улегся в ноги поверх шкуры, согревая. Некому было гнать его от меня сегодня.
В ту ночь в короткой молитве Фрейе уберечь наших братьев в битве прозвучало одно лишнее имя.
Хоть бы завтра они вернулись, целыми и невредимыми.

- Они вернулись! Они вернулись! - голос мальчишки, разорвавший непривычную тишину того утра.
Живыми и здоровыми, обязательно вернулись! - твердило сердце, пока мы с сестрой вместе с другими женщинами спешили к берегу.

Стараясь не столкнуться ни с кем в людской реке, среди других я замечаю Клеппа, брат почти на голову выше многих мужчин. Как и ту, к кому обращены его первые слова. Брат. Ингрид, как и положено старшей, приветствует его первой.

Заметив то, как брат чуть скованно держится, следом за сестрой подхожу к нему быстрее, не страшась других, обнимаю со здорового бока, на что он отвечает крепко обняв за плечи. Живой.
- Клепп, - в синих глазах брата уже затаилась печаль, но она тут же проходит, исчезнув в глубине. - Тор? - спрашиваю, опомнившись. И получив ответ, наконец, отвечаю брату Мэвы:
- Слава Одину, он вернул нам вас! - совершенно не важно сейчас, кто из нас разбойница. Слишком сильно бьется сердце от радости.
Один был милостив вернул, и не без добычи, в чем тут же смеясь уверяет меня Клепп.
Хочется увести брата домой, залечить его раны, поднести ему пиво, выспросить, что диковинное видел в набеге и видел ли. Но брат смотрит на Чайку, обнимающую Сигвальда, и потому я жду.

Мэва не в пример послушнее разбойниц, но ведь и ты не спешишь расстаться с ней, Сигвальд, - слова так и рвутся с губ, но к чему обижать подругу неосторожным словом.
Потому только пару мгновений смотрю в лицо воину, иногда слова мужчины острее ножа, но если он об этом не знает, что ж, на все воля Одина. Отвожу взгляд, улыбаясь Ульрике. Вот солнце, которое принесло бы радость в любой дом. Короткий взгляд на Клеппа, но брат, судя по всему, безнадежен. А жаль, с Рикой хотелось бы породниться.
Вздыхаю, оглядываюсь, где же Торвальд?

Прячу улыбку, услышав слова Ингрид:
- Слава поэтов идет за нашими братьями под руку со славой бесстрашных воинов.
Теперь к разбойницам прибавится еще и определение "острые на язык".
Кажется, вижу Торвальда, Клепп машет ему рукой, сжимает зубы, что замечаю тут же.
Надо быстрее отвести их домой.
Затерявшийся в людской толпе, рычит волк, огрызаясь на мужчин.
- Рыжий! - заслышав мой голос, он сразу находит дорогу среди людей.
Опускаюсь на землю погладить волка по загривку, пока Клепп ворчит, что это чудовище еще с нами.
Поднимаю взгляд, чтобы улыбнуться брату, и застываю. Дар нужно будет поднести не только Одину, но и Фрейе.

Он жив.
Жив, чтобы оставаться таким же невыносимым и несносным, как и всегда. Пошли мне терпения, дочь Фьергюна, властительница Фригг.

- А это и твое имя тоже? - поднимаюсь, глядя воину в глаза без улыбки. Ему и так улыбаются тут слишком часто. - Так скучала, что даже не помню.
Огорчение в моем взгляде настолько неподдельное, что даже обманщику Локи вряд ли удалось бы лучше.
Вот если бы еще не ощущать на себе взгляд Венди. Нет, вовсе нет этим Рыжим я собиралась кормить тролля. Хотя бедный тролль...
От последней мысли улыбаюсь уже не таясь.
Шепнув пару слов Раннвейг, что мы с сестрой скоро будем, спешу уйти с пристани. Пора вести братьев домой, все уже расходятся. Братья смывают кровь и грязь после битвы и долгого пути.
Очистить раны Клеппа, зашить и наложить повязку. Как бы ни отнимали раны силы, он ни за что не откажется от пира.
Смущаясь от скромности подарка в сравнении с тем, что привез он, отдаю брату новую расшитую куртку. Тепло в его глазах служит лучшей наградой. Но то, как редко его взгляд загорается этим чувством мне совсем не нравится.

Темно-синее платье, сшитое из тяжелой ткани, когда-то подаренной братом. В честь пира можно достать его из сундука. Тяжелые серебряные серьги с непривычки оттягивают мочки.
Но времени совсем нет прихорашиваться, надо бежать помогать Раннвейг.

Мы прибываем в ее дом сразу после Мэвы и Ульрики вместе с рабынями и подводой, в которой все заготовленное еще вчера: и мясо, и хлеб, и пиво.
- Да хранит Фригг твой очаг, Раннвейг, - несмотря на то, что мы соседи, об этой девушке я знаю меньше других.
Оглядываюсь, ожидая, какую работу поручит хозяйка дома.

- Мы рады быть здесь и помочь в день такого праздника. Благодарю, Раннвейг, похвала от тебя тем более приятна, - хороша была дочь Арне Грома, как и брат, будто поцелованная солнцем и обласканная Фрейей.
Оглядываю не менее богатое светлое платье Раннвейг.
Неужели девушка пожалуется на то, что братья так же не радуют их подарками?

Узор на расшитых шерстью поверх тканей драпировках то вьется лозой, то скалится пастью неведомого зверя. Принимаю от хозяйки работу. Царапина уже совсем не беспокоит и почти затянулась, только Тор мог заметить, что шаг мой не такой легкий, как всегда. Потому я тихо молюсь жене Одина, чтобы хотя бы сегодня ничего не случилось. Только бы ничего ни на кого не уронить, развешивая полотна на стенах.

Отвечаю девушке благодарным взглядом, вместе работа идет лучше, мы справляемся быстро.
Зал оживает красками, расставленные столы, скамьи, разбросанная солома. Меж них снуют рабы и рабыни, уже расставляя приготовленные блюда.

Но времени любоваться нет, нас с Ульрикой отправляют наварить еще пива, его подадут к столу совсем теплым, пенящимся для тех, кто любит такое.

Ранее, на дворе Щита.


Не хочется ничего отвечать. Совсем. Но Клепп - единственный, кто знает, как все выпытать.
- Мы столкнулись с рысью, - в ответ на его встревоженный взгляд, тут же продолжаю. - Но у нас все хорошо, ничего не случилось, просто, - опускаю взгляд, смотрю на свои ладони. - От меня одни беды, - а дальше слова неудержимы. - Я никогда не хотела, чтобы было так.

- Никаким! - я вспыхиваю, резко отвернувшись от брата, скрываю это, обмакнув пропитавшуюся кровью тряпицу и заменяя ее другой с травяным отваром. Возвращаюсь к брату. - Кроме разве что цвета шерсти на загривке, - улыбаюсь старшему. - Почему ты всегда меня выспрашиваешь, а сам ничем не делишься? Думаешь, утром на пристани я не заметила, старший брат?
Привычная собранность на мгновение изменяет брату. Но вот он снова замкнутый сильный воин. Расскажет или нет?