Карта ролевой игры "Сезон чудес"

Было что-то несносное и сбивающее с толку в ее не утраченной способности так краснеть и говорить первое, что придет в голову.
Еще более странным было желание свободно рассмеяться в ее обществе.
- Что же в этом неожиданного, леди Дартмут, как заметила леди Джерси, ведь все мы здесь собрались, чтобы танцевать, или это не так? - бросаю на леди внимательный, не без лукавства, взгляд. Быть может, и в этом вопросе она будет достаточно откровенна.

- Совершенно неприличный, - киваю подтверждая. - Но леди-патронессы уже разрешали его. Особенно просто это становится, если знать, кто может повлиять на мнение этих Валькирий. Какая удача, что мой дядюшка герцог Квинсберри один из этих людей. Но все это не важно, леди Дартмут, если вы мне откажете, - протягиваю леди руку с бальной карточкой, где уже вписаны и танец, и имя.

Смена настроений в выражении лица выдает ее мысли так же искренне, как слова. Это настолько непохоже на всех вокруг, что на мгновение хочется удержать ее за руку, только чтобы продлить это. Но это недопустимо. Черт, когда я столько думал о приличиях.

- Значит так и решим, моя леди, - сжимаю ее тонкие пальцы, закрыв спиной этот жест от других. На самом деле, это ведь только потому, что мне надо вернуть ей бальную книжечку.
Из всех ее слов, не переставая с удивлением читать ее все еще сменяющиеся эмоции, я отвечаю только на одно:

- Я удержу, - желая ободрить ее взглядом, подарите мне этот танец, почему-то я хочу этого сейчас гораздо больше, чем чего бы то ни было за весь вечер.
И ее тихое "пожалуй"
- Благодарю вас, миледи, - губы касаются затянутой в перчатку руки, палец мягко ложится на лихорадочно бьющуюся венку у запястья.
Полузабытое юношеское желание улыбаться ей. Улыбаться даже когда уже откланявшись, вынужден ее оставить на время полонеза. В этом зале все же есть кто-то настоящий.

- Миледи, поверите ли вы, что сегодня днем, направляясь к его светлости герцогу Квинсберри, я видел слона на Гросвенор стрит. Представляете ли вы мое удивление, когда возвращаясь к себе перед балом, я увидел его вновь уже на Пэлл Мэлл, совсем рядом с нашей Сент-Джеймс сквер, - вещал я леди Винтерс в фигурах полонеза.
Не знаю, что с леди Дартмут делал во время танца маркиз Паудерхэм, но охотно верю в то, что леди он способен запугивать одним своим видом.

Объявлен вальс, склоняю голову перед леди Дартмут, неотрывно глядя в глаза.
Ее платье кажется ослепительно белым, вся она слишком хрупкой. Доверчивой, искренней - так, что страшно сломать. Ладонь твердо ложится на спину девушки, выверив расстояние, удержать. Так ясно ощутить под пальцами сквозь призрачную ткань платья то, какая она, разгоряченная предыдущим танцем, живая.
Клавиши фортепиано вступают тихо, скрипки вплетают ритм пронзительно и надрывно. Шаг к ней - на разрыв расстояния между нами, еще один в сторону, завершая - третий.
Скована, старается не оступиться. Улыбка трогает уголки губ, подавляю желание склониться к ней ближе. Я удержу вас, ведь я обещал. Ровные круги вальса набирают силу, движения все стремительнее, медным звоном ударные ставят точки в конце фигур. Взгляд неотрывно держит ее, кружиться быстрее в нарастающем ритме. Пока она не забудет о счете, слушая только музыку, подчиняясь только моим шагам.

Поклон, благодарность за танец, предложение проводить леди Дартмут к ее наставнице.

Спускаюсь в малую гостиную, запахивая полы халата.
Генри, полностью одетый с идеально повязанным пепельно-серебристым шейным платком, просматривает за завтраком письма. Поднос стоит на столике рядом с его креслом, правая нога брата покоится на невысокой обтянутой бархатом скамейке.
Прихватив тост с подноса под осуждающим взглядом брата и дернув шнурок, чтобы мне тоже принесли завтрак, не остаюсь в долгу на его замечание.
- Маркиз, вы сегодня вылитый император Нерон, - очередная шутка над тщательно скрываемой Генри хромотой, но черты лица брата заостряются, лучи морщин вокруг глаз залегают глубже. Упоминание Нерона, пожар...но сказанное не вернуть.
Сгладив повисшую тишину брат со смешком бросает мне желтый разлинованный листок.
Быстро просмотрев его, ухмыляюсь:
- Что за несносный грубиян, этот барон М. Какое счастье, что я никогда не встречался с ним в свете!

С 16.00 до 21 по мск отбываю развратничать в реал. По умолчанию считать, что млаший Норфолк уснул над сигарами в Уайтс.

Come move the song and stir the glass,
For why should we be sad?
Let’s drink to some free-hearted lass,
And Crib, the boxing lad.
And a boxing we will go, will go, will go,
And a boxing we will go.
Italians stab their friends behind,
In darkest shades of night;
But Britons they are bold and kind,
And box their friends by light.

*В друзей итальянцы бьют со спины
В самых темных ночных углах.
Но британцы прямы и добры,
Боксировать рады у всех на глазах.

- Думаю, что слова о "деловой хватке" его сиятельство посчитал бы оскорблением, - если бы я верил в то, что герцог Квинсберри рассматривает кандидатуру всерьез, скорее, сам выкрал бы леди Фебу. - Но должен заметить, что союз Паудерхэма с леди Фебой мог бы доставить мне лично немало веселых минут.
В конце концов, даже если обуздать характер дочери шотландского герцога на время, нельзя быть уверенным, что леди не подложит ежа в супружескую кровать.

Надо же было этому случиться в тот момент, когда мне шла черная масть в фаро. Потому отвечаю, стараясь отсрочить неизбежное:
- Сегодня вечером еще нужно быть в театре, - иногда остатки разумных мыслей все еще напоминают о себе.
На что его светлость ответствует беспечным:

будучи уже не в силах удержаться, я отправляясь за ним.

Совершенно дурацкое развлечение для человека, который способен выдумать сотню других без физического вреда.
Но скапливавшейся энергии иногда полезно давать выход, да и ноющая боль в мышцах после пары хороших раундов гораздо сильнее напоминала о том, что я еще жив, чем все танцы на балах вместе взятые.
Сорочка ложится поверх жакета, встаю в стойку перед своим противником. Руководства дядюшки скорее мешают, чем помогают. Рассмеявшись ухожу вниз от слишком широкого замаха Джонатана. Чему их только учат в этом Кэмбридже? Три коротких и сильных в корпус и противник отступает. Уклоняюсь от прямого в скулу, откинув голову, но второй удар все же разбивает мне бровь. Сжимаю зубы, тряхнув головой, чтобы сочащаяся кровь не мешала видеть.
Еще пара раундов и пожав друг другу руки, расходимся. Обтираю плечи влажным полотенцем.
Судя по тому, что Альфред ожидает с полотняным кейсом со свежей смены одежды, в клубе уже налажена система оповещения моего дворецкого.
- Благодарю, - разгоряченный дракой, улыбаюсь Альфреду.
- Милорд, - кивает Альфред.

Заметив первой среди них карету с красным львом Норфолков на золотом, мы с его светлостью наперебой велим остановить.
- Ваша светлость, кажется, весь свет решил устроить частный прием у Борелла и все забыли отправить нам приглашение!
С этими словами распахиваю дверь кондитерской, пропускаю его светлость вперед. Все же стоит разведать обстановку, прежде чем вдохновлять впечатлительных леди.

- Леди Феба, рад видеть, - обращаюсь к кузине.
Поклон маркизу Паудерхэму, его сиятельство должен быть непременно удовлетворен учтивостью младшего по титулу пэра, кивок брату. Перевожу с одного на другого взгляд с выражением отчаянного бессилия, из-за их жестокости я не могу поприветствовать леди.

- Если это и было не так, Берлингтон, число пэров Англии на квадратный дюйм этого заведения, только что сделало его самым популярным.

- Рад видеть, - приветствую лорда Рейвенсберга, - Премило, премило, - отвечаю, подражая интонациям чопорных маменек и бросая предостерегающие взгляды на кузину, не сводящую глаз с крохотного красного пятна над моей разбитой бровью. - Как вы сами находите Сезон, милорд? Довольны ли обществом и увеселениями? - слова льются сами, пока подмечаю крошку вишневого пирога в уголке губ незнакомой мне леди.

- Это не та пьеса, которая в прошлом году была так увлекательна, что мы слышали мелодичный храп герцога Корнуолла в соседней ложе? - понизив голос, обращаюсь к леди Фебе, чтобы подтвердить свою догадку.
В ответ на слова леди Кастерз о том, что я несомненно предпочел бы "Антония и Клеопатру" утвердительно киваю, не скрывая ухмылку. Клеопатра - потрясающая леди.

Улыбаюсь в ответ на замечание Берлингтона, едва ли речь идет о кондитерской.

- Очарован, - непозволительно больше, чем достойное "очень рад". Касаюсь губами кончиков пальчиков леди.
Сощурившись, жду ответа на вопрос Рейвенсберга. Говорят, в каждой сластене заведомо есть что-то порочное.

Вокруг одни церберы, как приличной девушке выйти замуж. Скрываю ухмылку, поклон к руке леди Бентинк этому способствует.

Смиренно претерпеваю проявление сестринской заботы, не сводя взгляд со старшего брата.
- Благодарю, - сжимаю пальчики кузины в своей ладони.
На довольство в моем взгляде появившаяся среди служанок хозяйка Борелла мадам Анжелика отвечает, поджав губы. В этой кондитерской мне достаточно лишь кивнуть, чтобы принесли мой любимый десерт. Тем не менее вопрос леди Бентинк требует совсем другого ответа:

- Не пробовали, - если что-то и блеснуло в моих глазах, что старший именовал "дьявольским огнем", я тут же постарался загасить это. - Моя неискушенность в вопросах сладкого, леди Бентинк, давно стала поистине баснословной, - воспользовавшись тем, что дуэнья леди Бентинк отвлеклась, накрываю ее ладонь своей. - Но вы ведь согласитесь быть моим чутким проводником? Что вы посоветуете, - осекаюсь, - нам с милордом Рейвенсбергом?

В кондитерской раздаются первые звуки задорного мотивчика, можно начинать отсчитывать секунды до того, как собравшиеся здесь один за другим торопливо покинут заведение. Развлечение перестает быть светским.

Как и можно было ожидать, учитывая то, как вынуждены спешить слуги, сбиваясь с ног, чтобы разнести десерты, случается самое страшное. Чей-то несдержанный вздох от ужаса. Тихий вскрик девушки-служанки и тысячи слов извинения.
Ванильный сироп растекается причудливым пятном на юбке платья неотразимой леди Онории Эксетер. Белоснежный платок в протянутой ей ладони принадлежит именно мне, как и насмешливый взгляд. Не над положением, над тем, что она не осмелится принять помощь, как и всегда, облекая это в ни с чем не сравненное презрение к моей бестактности, ведь джентльмен не должен был даже заметить неловкость.

Нет необходимости опускать взгляд, чтобы ощутить, что маленькая ладонь леди Бентинк высвободилась из моей.

- Вашей волей, миледи, сегодня я останусь без сладкого, - моя улыбка никак не вяжется с горечью слов.

Паудерхэм и Генри реагируют почти так же быстро, почти.

В голосе Паудерхэма усталость и явное желание с этим покончить. Киваю леди Онории, провожая удаляющихся Эксетеров взглядом.

Генри смотрит на меня так, будто жалеет, что мне не шесть лет и меня нельзя вытащить из кондитерской, ухватив за ворот костюмчика. На слова брата о том, что он не понимает причины моего довольства, отвечаю со всей искренностью:
- Как? Генри, теперь ведь я имею призрачную, бережно лелеемую надежду быть допущенным в Зимний сад герцогини Эксетер!
Старший только в изнеможении закатывает глаза.
По дороге в Норфолк-хаус, не переставая посмеиваться, в красках расписываю то, почему разделяю мысли герцога Корнуолла: антракт в театре самое лучшее, и вовсе не из-за буфета.
Услышав о том, что Квинсберри и Эксетеры приглашены к нам в ложу, делюсь с братом мыслью, что правильно заложенный в ложе Норфолков порох мог бы разом лишить пэрство Англии своего высшего звена. На что Генри только цедит сквозь зубы, как только подобные мысли приходят мне в голову.

По возвращении домой решаю, что собранию в ложе Норфолков кого-то не хватает. Выпросив у матушки небольшой лист чудодейственной бумаги с вензелем Норфолков, отправляю письмо с приглашением в ложу от ее имени для некой леди П. Дартмут. В конце концов, у матушки только два сына и к авантюризму младшего она давно привыкла.

Смешок выходит слишком громким:
- Маркиз, вы полагаете себя вправе требовать объяснение всему? Тогда позвольте истребовать встречное: вас к этому приучили или вы действительно верите в то, что все должны давать вам отчет в своих поступках?

- Маркиз, вы выражаете свои чувства достаточно громко для человека, который не хочет быть услышанным.
Провожаю взглядом леди Фебу в обществе маркиза. Дождавшись, когда брат представит леди Дартмут герцогине, предлагаю ей руку.
- Приношу свои извинения за то, что волей случайности не смог составить ваше общество в этом акте, - избегая упоминание того, чье общество леди пришлось терпеть. - Быть может, вы не отказались бы от лимонада, леди Дартмут?

Невольно замедляю шаг, леди Дартмут еще днем ранее, так открыто не способная скрыть ни одну эмоцию, теперь казалась неестественно напряженной и сдержанной.
Догадываясь, кто может служить тому причиной, решаюсь на осторожный вопрос:
- Могу ли я предположить, что представление вас утомило?


Надо признать, что первые балы леди Фебы казались нам чрезвычайно скучными, тогда ее добрый брат в моем лице и обучил ее этому трюку, выдуманному истинными джентльменами оксфордского клуба "Орел и ягненок". В данном случае, ощущая то, как от крика закладывает уши, сложно было решить, кто ягненок. Но на размышления не было времени.

Пока все сиятельства, светлости и леди ищут несуществующую мышь, быстро откручиваю крышечку фляги с крепчайшим шотландским виски. Вскоре нужный стакан заменен и отмечен едва заметным пятном крема пирожного. Киваю леди Фебе поверх голов.
Генри назвал бы это ребяческой выходкой, Генри, вообще, не перенес бы, если бы узнал.
Кузина с невинным видом успокаивает всех, признав, что "показалось".

Буфет напоминал руины Карфагена после встречи с Ганнибалом.
В суматохе я потерял леди Дартмут из виду. Когда общая паника схлынула, спокойно последовал в холл, не забыв попросить слугу забрать лимонад.
- Леди Феба, лимонад, как вы и желали, - огласил, как представление титулованной особы, пожаловавшей на бал.

Услышав за спиной писк, еще успеваю обернуться. Толчок не сбивает с ног, но выходит весьма чувствительным. Руки непроизвольно ложатся на тонкую обтянутую корсетом талию. Несколько выше талии. Откашливаюсь, когда леди в моих руках разворачивается, видимо, чтобы благодарить за чудесное спасение. Но молнии в глазах герцогини Манчестер не предвещают ничего такого. Кажется, я все еще не убрал ладони с таких приятных на ощупь округлостей.

С нескрываемым сожалением убрал руки, не преминув слитным движением скользнуть ладонями от груди к талии герцогини.
- Всегда рад услужить, миледи, - склоняю голову, как нашкодивший мальчишка, тем не менее не опуская взгляд.
Герцогиня уже готова уйти, предложение проводить ее в ложу уже готово сорваться с губ. Прикрываю глаза, усмехнувшись. Киваю леди Манчестер, стиснув зубы, когда она уходит мне за спину, едва не коснувшись плеча.

Остаток вечера прошел в задумчивости, захватившей меня настолько, что вслед за настороженным взглядом брата ее светлость тоже поинтересовалась моим самочувствием. Поблагодарив матушку за заботу, заверил в том, что беспокоиться не о чем.
После представления предлагаем проводить леди. Прощаемся с Квинсберри и Эксетерами.
Его светлость герцог Квинсберри не принимает мое предложение продолжить вечер в клубе, потому отправляюсь туда один.
Сигары и хороший виски прогонят ненужные мысли.

Барон Мальтреверс отбыл гадать на ромашке)))) не путать с рюмашкой.